Аннотация: Это история о том волшебном времени, когда вокруг полно сказок, мир огромен, а все люди вокруг - если и злые, то не специально. Это сказка о двух приятелях, живущих далеко от моря, но сумевших найти его рядом с собой.
Ростислав сидел на перилах школьного крыльца и думал. Дело для него, конечно, не самое привычное. Но в этом году он закончил первый класс и перешёл во второй. А значит - стал совсем взрослым и самостоятельным. Так что положение обязывает, как сказал утром Лёшка Чибиков, давний друг и соратник по дворовым играм. Лопоухий и стеснительный рыжик шести лет сказал про положение после того, как они вдвоём устроили чёрного плюшевого кота на развилке толстых ветвей старого тополя во дворе дома. Спустившись с дерева, кряхтя от красных царапок на пузах, мальчишки внимательно посмотрели на результат своих титанических усилий - забраться на полтора метра по стволу было ох как не просто - и Роська сказал:
- Жалко, что не дуб. Не полная композиция.
Он не мог не блеснуть новым словом, услышанным вчера вечером от старшей сестры Любы, когда она рассказывала маме о каких-то картинах. Лёська уставился на старшего друга большими жёлтыми глазами. Вообще-то, его звали Лёшкой, иногда Алексеем, но сам он всегда представлялся с "очепяткой", как он же и говорил. Наверное, ему это нравилось, а Ростик и не возражал. Зачем расстраивать хорошего человека? Чибиков одёрнул на животе старую футболку с выцветшим человеком-пауком и спросил:
- А что такое эта кампа...ция?
- Ком-по-зи-ци-я, - по слогам уточнил Роська. - Это такая картина, где всё на своём месте.
- А, - вздохнул Алексей. - Был бы дуб, было бы как у Пушкина в сказке, да?
- Точно, - кивнул Ростислав и потянулся, ловя ладошками июньское солнце. Они с рыжиком гуляли уже третий день каникул. У Лёшки каникул, конечно, пока не было. Но он как-то на днях объяснил своей маме, что, раз уж идёт в первый класс будущей осенью, то начинать школу надо именно с каникул, и наотрез отказался болтаться в садике без всякого толку. И вот теперь они обживали двор, стосковавшийся по "бандитам в коротких штанах". Так Роську и Лёську ещё прошлым летом обозвал вредный дворник Самат, отгоняя от поливального шланга, который был гордостью всех малолетних обитателей трёх домов, обрамлявших квадратный двор. Почему гордостью? А больше нигде двор не поливали, насколько знал Ростик. И очень часто ребята из соседних дворов, даже с далёкой Мельничевской улицы, прибегали сюда, чтобы всласть поскакать под упругим водопадом, звонко прибивавшим пыль к земле и асфальту. Дворник, конечно, этому не радовался, но и особо не кричал, так, бубнил что-то себе под нос. Правило у Самата было одно - шланг держит только он. И любые поползновения "малолетних фулюганов" завладеть желанной добычей пресекал громким топотом тяжёлых башмаков и потрясанием кулака над головой. Правда, дальше этого никогда не заходило. И ребята, принимая правила игры, тоже никогда не позволяли себе расшалиться до откровенного хулиганства.
Ростислав сунул руки в огромные карманы красных шорт, носивших гордое морское имя "бермуды", пошевелил пальцами ног в разболтанных сандалиях и осмотрел залитый солнцем двор. Подувший ветерок легонько шевельнул подол его безразмерной футболки замечательного маскировочного окраса и дохнул на ёжик русых волос, пробежав мурашками по шее. Ростислав небрежно повёл плечами и сказал:
- Была бы композиция, Филька нам бы сказки рассказывал. Только вот цепь ещё нужна. Для Фильки.
Этим замечательным кошачьим именем друзья называли своего плюшевого питомца, который сейчас кривовато лежал на тополином суку. Лёшка понимающе моргнул и сказал:
- Будет цепь, точно будут сказки. Положение обязывает.
Роська удивлённо посмотрел на Чибикова. Рыжий совершенно серьёзно объяснил:
- Дерево есть? Есть. Кот тоже есть. Ты ведь добудешь цепь, Рось? Тогда Филька не сможет отвертеться. Так положено. Кот на дереве с цепью должен рассказывать сказки.
Логика была железобетонная, и Роське нечего было возразить. Вот только поставила его в тупик уверенность Алёшки в том, что старший товарищ знает, где и как добыть эту самую цепь. А ведь об этом следовало подумать ещё раньше, весной, когда они замыслили сделать у себя во дворе Лукоморье, начитавшись по вечерам сказок Пушкина друг у друга в гостях. Алексей заметил отрешённость Ростика и уверенно сказал:
- Ты должен знать, где можно взять цепь. У тебя первоклассный опыт.
- Какой? - не понял Роська.
- Ты был в первом классе, - солидно заявил рыжик. - И у тебя теперь этот самый первоклассный опыт.
И такая уверенность в непогрешимости друга прозвучала в голосе Чибикова, что Ростислав на миг задумался. А ведь действительно - положение обязывает. Мысли тут же скакнули к важнейшему вопросу дня: где достать цепь, да такую, чтобы хватило накинуть её на ветви тополя и закрепить, чтобы не упала. И спасение всплыло из памяти: школьный завхоз Андрей Петрович! У этого коренастого небритого дядьки, частенько пускавшего малышню в школьный спортзал "пока завуч не видит", есть всё. Особенно много этого всего было в карманах синего старенького халата, в котором Петрович бродил по школе, высматривая хозяйственные проблемы. А работы у него всегда было много - то перила сломают на одной из внутренних лестниц, то стекло в окне дзынькнет от слишком сильного попадания мячиком с улицы. Такой дзыньк всегда включал скрежет недовольства завуча по воспитательной работе Елены Аркадьевны. Но тут приходил Петрович, и всё сразу становилось тихо и спокойно. Какие такие слова он говорил завучу, никто не знал. Но уже через пару минут общения с завхозом Елена Аркадьевна улыбалась и возвращалась к своим важным воспитательным делам, о которых Ростик пока толком и понятия не имел. А завхоз начинал ремонт, напевая какую-нибудь из своих любимых песенок. Сейчас, вспомнив о Петровиче, Роська не испытал и доли сомнений - у такого человека есть всё.
Мальчишки ещё несколько минут погуляли по двору, поныряли в заросли гигантских лопухов под стеной старой будки ТП, в которой гудело электричество, и остановились, разглядывая ржавую жестянку на воротах трансформаторного пункта. На ребят грустно уставился полуоблупившийся череп со скрещёнными костями. Наверное, ему было обидно, что грозная надпись под ним вместо "Не влезай, убьёт!" теперь гласит "Не зай, ёт!". Рыжик вздохнул, дунул на отросшую чёлку, мешающую смотреть, и сказал:
- Как думаешь, оно действительно боится?
- А то! - кивнул Роська. - Я бы тоже боялся выйти наружу, если бы на моей двери прицепили такое.
Друзья посочувствовали испуганному электричеству, не решавшемуся выйти из тэпушки и надуто гудевшему за закрытыми воротами. И вот тогда уже Ростислав Шохин, по документам - Валерьевич, совсем уже второклассник и почти взрослый, сказал Лёшке, что пойдёт добывать цепь, и помчался в свою школу за три квартала от дома. Чибиков решил с ним не идти, объяснив это тем, что будет охранять Фильку от "гуляевской" шпаны, вот только соберёт народ, а то одному как-то беспомощно будет. Шпана эта вообще являлась головной болью всего двора. Четверо мальчишек разной степени наглости регулярно наведывались в "квадрат" и хулиганили. То картонный штаб ребячий развалят, то шланг у Самата порежут, а то и что похуже сотворят. Взрослые отмахивались от жалоб ребятни, и однажды дворовые мальчишки и девчонки собрались на совет, где раз и навсегда решили, что будут по очереди патрулировать двор. Сегодня была очередь Шантрапят, как прозвали приятелей ребята постарше. Всякий, конечно, понимает, что шести - семилетние мальчишки ничего не могут сделать четверым пятиклассникам. Но дворовая команда придумала сигнализацию, почти как у машины. За тэпушкой установили настоящий штурвал из велосипедного колеса, к которому протянули пять длинных верёвок, идущих из квартир самых старших дворовых ребят. В комнатах у Вальки Репейникова, Мишки Сырцова, Катьки Рзаевой, Митьки Спивакова и Наташки Фоменко на этих верёвках висели консервные банки с шариками от подшипников внутри. И, если случалась тревога, тарарам в домах стоял знатный. Пару раз "гуляевские" уже вляпывались в сердитые руки дружного народа, но жизнь их ничему не учила. И визит банды вполне мог снова состояться. Понимая всю серьёзность момента, Ростислав всё-таки полагал, что среди шпаны зверей нет, и ничего они не сделают мелкому Лёшке, даже если поймают. Не дурни же, в конце концов. Их же потом выловит народ с "квадрата" и так накостыляет, что мама не горюй! Обо всём этом думал второклассник, спеша к двухэтажному пыльно-розовому зданию, знакомому каждому ребёнку в микрорайоне.
Школа встретила Ростика запертыми дверями. И сейчас он сидел на перилах, размышляя, куда мог податься Петрович, которого обычно "не выгонишь из школы", по словам всё той же Елены Аркадьевны. Задумавшись о том, где бы всё-таки найти цепь, мальчик спрыгнул с перил и в тот же миг заметил, как из-за угла школы показались завхоз и завуч, о чём-то оживлённо беседующие. Роська едва рот не открыл от удивления (но всё-таки не открыл, потому как несолидно). Андрей Петрович и его спутница были одеты очень по-праздничному, словно на свидании. Второклассник хихикнул и забрался обратно на перила, ожидая, когда взрослые подойдут к крыльцу и заметят, что у дверей томится в ожидании человек. Увидев Ростислава, завхоз и завуч стали серьёзными, о чём-то пошептались, а потом подошли к школьному крыльцу. Елена Аркадьевна почти сердито спросила:
- Что случилось, Шохин?
- Мне надо, - пробурчал Ростик, глядя исподлобья. - Дело есть к Петровичу.
- Во-первых, к Андрею Петровичу, - назидательно сказала завуч, - а во-вторых, что ещё за дело во время каникул? Шёл бы ты домой, Ростислав.
- Подожди, Лена, - вмешался завхоз, посмотрел на Роську и потёр пальцами бритый (удивительное дело!) подбородок. - Это, наверняка, важно. Да?
Последнее слово назначалось второкласснику, и Ростислав закивал. Елена Аркадьевна как-то не очень убедительно поджала губы и сказала:
- Хорошо, раз так. Вы разговаривайте, а я пока пойду в свой кабинет.
Она порылась в яркой сумочке, звякнула ключами и открыла школьную дверь, после чего исчезла в здании, выпустив наружу волну прохлады. Петрович же привалился спиной к перилам рядом с Роськой и сказал:
- Рассказывай.
- Нам нужна цепь, чтобы кота выдерживала, - выпалил мальчик, украдкой глядя на школьного завхоза.
- Это в том смысле, чтобы кота на цепь посадить? - в голосе Петровича прорезались прохладные нотки.
- Ну, почти, - протянул Роська. - Только мы не настоящего кота и не как собаку...
Он слегка растерялся, соображая, стоит или нет посвящать взрослого в их с Лёшкой тайну. Эти вечно занятые большие люди никогда особо не понимали порывов души и сводили все разговоры к поведению и отметкам. Андрей Петрович, конечно, получше многих, но всё-таки нотки сомнения грызли мальчишку. Завхоз вздохнул и сказал:
- Ну, раз это секрет, то ладно. У меня, Ростик, цепи нет, даже от часов-ходиков. Была раньше, но я её физикам отдал, для опытов, сам знаешь.
Опыты старшеклассников были на слуху у всей школы, особенно после того, как одно из окон кабинета физики на втором этаже спланировало на индукционной тяге к железному мусорному баку во внутреннем дворе. Крику тогда, в марте, было столько, что даже на последней в учебном году линейке завуч вспоминала этот случай. Роська вздохнул и сказал:
- Жа-а-аль... А что тогда делать?
- Длинная цепь нужна-то? - спросил Андрей Петрович, запустил руки в карманы старенького твидового пиджака в косую клеточку и достал на свет ворох всякой мелочи: коробок спичек, десяток скрепок, скрутку изоленты и ещё много чего нужного и интересного, с точки зрения Ростислава. Посмотрев на всё это богатство, завхоз отправил его назад. Мальчик со сдержанным завистливым вздохом (это же сколько полезных дел можно сделать с такими сокровищами) ответил:
- Нам тополь обмотать надо, большой и старый.
- Однако, - удивился завхоз. - А корабельная цепь сойдёт?
Роська слегка замер, с недоверием покосившись на Андрея Петровича. В их городе не то, что моря, речки не было. Так, пруд у одного частника, где разводили карпов на продажу. И никаких лодок, плотов и уж тем более парусов и цепей. Взгляд искрящихся от предчувствия серых глаз Шохина встретился с серьёзным завхозовским. Петрович тихо сказал, глянув в сторону двери:
- Думаю, тебе можно открыть секрет. Ты человек серьёзный и со всех сторон положительный.
Ростислав с обмиранием смотрел на завхоза, никак не представляя, откуда у них в Мельникове, небольшом старом городке, выросшем когда-то среди леса на пути от железных рудников до самого царя, могла взятьсякорабельная цепь. Андрей Петрович ещё раз осмотрелся, с прищуром глянул на взъерошенного воробья, примостившегося на одной из ступенек школьного крыльца, залитого солнечным светом, а потом сказал:
- Скажи мне, Шохин, ты знаешь, куда уходят трамваи?
- Как куда? - Роська моргнул озадаченно, - Конечно, в депо.
- Именно, - Петрович вскинул к небу указательный палец. - И охраняет сон трамваев Барбарос, у которого и есть эта цепь.
Имя загадочного владельца корабельного сокровища прозвучало с истинно пиратским раскатистым "р-р-р". Нельзя сказать, что Ростик поверил завхозу сразу и бесповоротно. Он всё-таки уже не детсадовец и весьма умный человек, пусть и восьми лет. Поэтому мальчик суховато спросил:
- Что ещё за Барбарос?
- Корабельный пёс на пенсии. Очень большой и очень умный, знает всё о морях и путешествиях, можешь мне поверить. Как-то раз мы с его хозяином спорили о том, справедливо или нет, что только Крузенштерну досталась слава за первое русское кругосветное путешествие на шлюпах "Нева" и "Надежда". Об Иване Фёдоровиче написано много книг, все знают его имя. А вот о Юрии Фёдоровиче Лисянском, с которым Крузенштерн вместе плавал вокруг света, больше нигде и никто не писал. Разве что в паре книг упоминается его имя. Вот ты мне скажи, Ростислав, это справедливо?
- Конечно, нет! - горячо откликнулся Ростислав, не понимая, какие тут могут быть сомнения.
- Вот и я так говорил штурману Стукину, моему давнему приятелю, который приехал к нам в город жить на пенсии. Барбарос - его пёс. Прямо стихи... Так вот, именно этот лохматый знаток морей доказал нам, что Лисянского помнят и имя его не забыто. В его честь назван один из островов Гавайского архипелага, подводная гора возле Курильской гряды в Охотском море. А в Александровском архипелаге возле Аляски его фамилию носят сразу мыс, пролив, полуостров, залив и река на одном из островов, представляешь?
Ростик слушал завхоза с открытым ртом. Он, конечно же, читал книгу "Водители фрегатов" и много других, где написано о море. И даже мечтал однажды попасть к бескрайнему водному простору, где скользят хрупкие яхты под белоснежными парусами, где грохочут штормы, кричат чайки и волны щекочут пятки счастливым ребятам, живущим на берегу. Русоволосый мальчишка требовательно спросил:
- А цепь?
- Ах, да, - спохватился Андрей Петрович. - Так я же всё это и узнал от Барбароса. Фаддей Поликарпович, так штурмана зовут, привёз с собой пса, и теперь они оба работают сторожами в трамвайном депо. И пёс носится вдоль забора именно на корабельной цепи, которую тоже привёз штурман. Барик очень ею гордится и никому просто так не отдаст. Он сам так сказал.
Ростислав задумался на пару секунд и спросил:
- Разве собаки разговаривают?
- Ну, коты же могут, - рассудительно сказал завхоз, хитро поглядев на мальчишку. - Сам Пушкин, помнишь, писал про учёного кота?
Роська вздрогнул, настолько совпали слова Петровича с его мыслями. Он соскочил с перил, одёрнул сбившуюся футболку и, неловко потоптавшись, сказал:
- Я тогда в депо побегу.
- Погоди, молодой человек, - остановил завхоз уже гарцевавшего на месте мальчика. - Тут есть одна тонкость. Барбарос-то не со всяким разговаривает. И только по ночам. Мы же со Стукиным там иногда по ночам сидим, вспоминаем былое.
Внутри у Ростислава что-то царапнуло при упоминании ночи. Стоило ему только представить, как придётся идти куда-то в нервной неуверенной темноте, Шохина пробирала лёгкая мурашливость. Мальчик насуплено вздохнул:
- Я подумаю.
- Ну, смотри, - сказал завхоз, даже не подумав улыбнуться, за что Ростик испытал некую благодарность. - А цепь та со сторожевого корабля "Шкипер Гек", который охраняет границы России в Японском море и ловит всяких нарушителей и браконьеров. Стукин служил на нём несколько лет и, когда его перевели на другое судно, как-то уговорил судового хозяйственника списать кусок цепи с трапа по причине "заржавелости". Представляешь, в каких переделках побывала цепь?
Ростислав представлял, ещё как. Море, погони, граница и перестрелки, как на самом деле. Он вздрогнул - почему "как"? Это же и было на самом деле! Мальчик снова вздохнул и решил, что сходит в депо прямо сейчас. Андрей Петрович понимающе пожал ему на прощание руку и зашёл в школу. Роська потоптался ещё с минуту на крыльце и бодро побежал по нагретому асфальту к большой улице, носившей название Пионерская. Именно там местные ребята подкладывали на трамвайные рельсы монетки, превращая их в большие железные "блинчики", которыми так удобно играть в "фишки". Такие блестящие монетные бляхи были много лучше пластиковых кругляшей с нарисованными американскими роботами и феечками. Так считали многие ребята Белой речки. Почему их микрорайон носит такое название, Роська не задумывался, но про "фишки" думал, как и большинство ребячьего народа.
Трамвайное депо тоже находилось на Белой речке, всего в паре кварталов от того места, где улица Пржевальского, на которой и жили Ростислав Шохин с мамой и папой, упиралась в Пионерскую. Тротуарная дорожка провела мальчика под тенью старых тополей до бетонного забора депо и потянулась дальше, помогая редким в этот летний день пешеходам добираться до нужных мест, а Ростик остановился возле глухих железных ворот, в которых была распахнута большая калитка. Через проход виднелось старое здание депо, а на дворе стоял трамвай из числа заслуженных пенсионеров. Какой-то хмурый дядька в рабочей спецовке что-то объяснял двум парням лет восемнадцати, показывая на стальные колёса. Практиканты, наверное, догадался Роська, из училища, что в Первомайском районе. Под ворота депо затекали блестящие рельсовые нити, создавая настоящую паутину, в которой не сразу и разберёшься. Ростислав уважительно пошаркал сандалетой по одной такой полированной струне. И в ту же секунду за бетонной стеной, старательно покрашенной извёсткой, что-то задребезжало. Звук был похож на тот, с каким болтается ложка в стакане, только глуше и железней, что ли. В распахнутую калитку высунулась огромная лохматая морда, примерно на высоте роськиных глаз. Пёс внимательно посмотрел карими глазами на мальчика, словно оценивая, что за человек тут топчется, не решаясь войти, а потом раскатисто гавкнул, от чего у Ростика зачем-то ослабели коленки. Мальчик уставился на лобастого пса рыже-серого окраса. Громкий женский голос донёсся из-за ворот:
- Барбарос! Чего ты там?
Над псом возникла необъятная тётка с несколько одутловатым лицом, копной каштановых волос и пресно-серыми глазами в океане мелких морщин. Она была одета в тёмно-синюю форму трамвайной вагоновожатой. Женщина сердито пихнула бедром лохматого сторожа и грозно спросила:
- Чего надо?
Ростислав тут же понял, что ничего не может сказать, настолько поперёк встали все слова в горле. Он переступил с ноги на ногу, соображая, что теперь делать. Ничего хорошего голос женщины не обещал. Так и получилось, вахтёрша криво поджала губы и сказала:
- А ну иди отсюда! Неча тут шастать! Ещё под трамвай попадёшь!
- Не попаду, - буркнул в ответ Роська.
- Ты мне ещё поговори тут! - сказала женщина с ноткой визга в голосе. - Марш, шантрапа, кому сказано! Вы тут под колёса лезете, а мне потом отвечай!
Пёс, отошедший было за её спину, совсем не по доброму гавкнул, но Ростислав ясно видел, что этот собачий "гавк" предназначался не ему, а в спину крикливой тётки. Делать нечего - пришлось брать ноги в руки и исчезать за углом бетонного забора, обмирая от криков, несущихся следом. Ростислав сердито колупнул сандалетой землю под забором и вздохнул. Наверное, Андрей Петрович прав, и идти сюда надо именно ночью, ведь днём у депо есть и другой сторож, похуже иного хулигана с оловянными глазами.
Медленно возвращаясь на родную улицу, восьмилетний Шохин размышлял о своей нелёгкой судьбе. Больше всего он боялся в этой жизни трёх вещей - темноты, больших собак и машин "скорой помощи". Конечно, он понимал, что первые два страха временны, но легче от этого не становилось, особенно когда в темноте за окном его комнаты начинал гулко лаять невидимый пёс. Ростик тогда забирался под одеяло с головой, жалея о невозможности зажечь лампу-прищепку, пристроенную на краю стола в изголовье кровати. На свет сразу придёт мама или папа, начнут спрашивать, а что он мог сказать в ответ? Мама, конечно, посочувствует, но свет всё-таки выключит, сказав: "Спи давай, горе моё". А папа даже посмеяться может, пусть и без издёвки, но Роське всё равно бывало в таких случаях неприятно.
В общем, их с Лёшкой затея оборачивалась для Шохина нешуточным испытанием. Ростислав даже представил, как во время ночной прогулки его настигает большая белая машина с красной полосой и синей мигалкой. Люди в белых халатах укладывают его на каталку и грузят в салон, а потом заботливая докторша звонит маме и сочувственно говорит, что её Ростика больше нет на свете... От таких мыслей продрал мороз, а в голове отчётливо возникла мысль, что никуда он ночью не пойдёт - дураков нету! Вообще, роськина боязнь карет "скорой помощи" выросла из-за рыжего Алексея. Как-то раз он случайно, ну совершенно же, услышал разговор мамы с тётей Людой, лёшкиной мамой. И узнал кое-что совсем неприятное. Оказалось, что у шестилетнего роськиного друга Алёшки какой-то "порок сердца", и его мама всё время боится, что однажды приедет вот так "скорая", заберёт рыжика, а потом позвонят и скажут, что его больше нет. У Ростислава в голове не укладывалось, как это Лёшки Чибикова вдруг не будет. Вот с той поры он и невзлюбил бело-красные машины, способные навсегда забрать друга. Шохин, конечно, потом посмотрел в Интернете, что же такое "порок сердца", и два дня ходил как в воду опущенный, пугая родителей и отмахиваясь от вопросов.
Ростик вздохнул, остановился и осмотрелся. Ноги принесли его уже почти к самому "квадрату", в который крадучись входили четверо мальчишек намного старше него. Второклассник шикнул на дёрнувшийся было страх и с гиканьем помчался вперёд. Красной молнией пронёсся он мимо "гуляевских" (а это были именно они), напугал младшую дворовую гвардию и уже за тэпушкой дёрнул штурвал тревоги. Не могли же все ребята постарше быть на дачах и в лагерях. Особенно книголюб Мишка и вечно фыркающая задавака Наташка. Уже через минуту на дворе завертелась шумная суматоха. "Гуляевские" быстренько испарились с "квадрата", заросшего по краям лопухами, подорожником и острой травой. А солнечный июньский день снова стал спокойным и жарким. Шохин же задумался, присев среди лопухов на корточки и подперев голову ладошками.
Подошёл Лёшка, требовательно дёрнул Ростика за рукав футболки и спросил:
- Нашёл цепь?
- Пока нет, - отозвался Роська. - Зато знаю, где она есть. Самая настоящая. Корабельная!
Чибиков моргнул округлившимися глазами и шёпотом спросил:
- Настоящая?
- Конечно, - вздохнул Ростик. - С самого Дальнего Востока, с Японского моря.
Пуще всяких страхов темноты и собак он не любил врать и изворачиваться. И Роська рассказал другу о том, что узнал от школьного завхоза. И с хмурой виноватостью признался, что побаивается идти в депо к огромной собаке ночью. Лёська серьёзно покивал, вздохнул и спросил:
- Тогда вдвоём, да?
Сердце Ростика бухнуло горячей благодарностью, но он тут же испуганно взвился пружиной с корточек:
- Тебе нельзя! Это же волноваться надо! Да и не отпустят!
- А я скажу, что к тебе ночевать пойду, - лёшкины глаза заблестели. - А ты скажи, что идёшь ко мне. Заночуем в штабе.
- А если узнают? Крику будет на весь дом, - опасливо сказал Ростик. - Ты уверен?
- Конечно, уверен, - Лёшка упёр руки в боки и чуть не топнул ногой. - Надо идти вдвоём.
В горле у Ростислава зашекотались капельки тепла. Всё-таки Чибиков настоящий друг, раз готов помочь в таком пугающем деле. Главное - ни в коем случае не подавать виду, что страшно, а то ещё Алёшка будет волноваться, а ему нельзя... Но до ночи оставалось очень много времени, день жарил двор солнечным светом, загоняя под лопухи даже самые маленькие тени. И мальчишки принялись бегать, шуметь, устраивать тарарам и играть в "пряталки" и "войну". Ведь они всё решили.
Штаб являлся общим достоянием ребят, живущих в "квадрате". Старшие построили его на одном из трёх старых разлапистых тополей, пустив на пол и стены серые щелястые доски, выделенные им для этого дела Степаном Витальевичем, у которого в подвальном сарае нашёлся древний запас горбыля. Он когда-то собирался строить во дворе сарай для мотоцикла, но люди из ЖЭКа запретили, чуть не впаяв штраф. Малышня, конечно, помогала строить, и их даже не сильно отгоняли. Каждому нашлось дело. Ростислав тогда тягал вверх-вниз на верёвке красное пластиковое ведёрко, в которое пятилетний Чибиков, добросовестно маячивший у корней тополя, насыпал горстями большие гвозди, тоже выделенные взрослыми из старых запасов. Гвозди были всякие - гнутые, ржавые, с насечками и без, круглые, треугольные обшивочные, четырёхгранные вагонные. Даже просто запустить в них пальцы было здóровским удовольствием. Так прошлым летом и появился в "квадрате" дощатый штаб на дереве, надёжнее всяких картонных. Валька Репейников с отцом раздобыли где-то несколько рваных автомобильных покрышек, их разрезали и надели на ствол тополя, стянув концы проволокой. Получились замечательные ступеньки, по которым сплошной восторг - скакать на верхотуру и обратно. Взрослые одобрили такой подход - незачем калечить дерево, прибивая куски досок. А делать лестницу было скучно. Между покрышками вбили обрезки горбыля, чтобы всё было по-настоящему. Кто-то даже отозвался о штабе: "Прямо дом Тарзана!" Внутри ребята сколотили три широких лавки-топчана, на которых можно было как сидеть, так и лежать. Кто-то приволок старое ватное одеяло, кто-то дырявый шерстяной плед. И стало совсем уютно. Но самую главную вещь принёс в штаб Митька Спиваков, щуплый мальчишка тринадцати лет. Под дружное "у-у-у-у" он прицепил к потолку светодиодную туристическую лампу-тарелку и сказал, что она может светить хоть неделю без перезарядки.
Самостоятельно играть в штабе Роське разрешили только в этом году. И он дал самое крепкое слово, что присмотрит за Лёшкой и не даст ему сверзиться вниз. В этот вечер родители отпустили друзей без больших боёв - мальчишки сделали, как и собирались, сказали, что идут ночевать друг к другу. Никаких проверок по телефонам Шантрапята не боялись - прошло то время, когда их проверяли на прочность. И сейчас, уже в сумерках, они сидели в штабе, притаившись и разглядывая двор сквозь щели между досками. Больше в штабе никого не было - ребята постарше умчались на вечерний сеанс в старый районный кинотеатр, где крутили какую-то навороченную фантастику, а младших в "квадрате", кроме Шантрапят, пятилетних Валерки и Насти Люкиных и вредной Альки, лёшкиной одногодки, просто не было. Люки уже ушли, естественно, домой. Алька же неделю назад уехала к бабушке в соседний посёлок. Всё складывалось как нельзя лучше.
Наблюдать за тем, как во двор опускается ночь, Шантрапятам всегда нравилось. Лопуховые джунгли постепенно становились серыми, тёмными и загадочными. Тополя превращались в настоящих энтов из кино про волшебное кольцо, а дома обретали пиратский вид - словно не квадратный двор простирался среди пятиэтажек, а ночная бухта, окружённая скалами. А Ростислав и Алексей представляли себя на маленьком паруснике, занесённом приключениями в эту бухту, где жили флибустьеры. Сегодня, правда, им предстояло настоящее дело, а не выдуманное. И это вселяло в мальчишек некоторую ёжистость. Часам к одиннадцати совсем стемнело. Шантрапята проводили взглядами вернувшихся из кино старших, пошептались и тихонечко спустились из штаба на землю. Их переполняла решимость. Минуту переполняла, другую, а потом куда-то делась.
Оказаться посреди ночного двора для Ростика и Лёшки было делом совершенно непривычным. А чёрно-белый мир вокруг набирал силу. Над одним из домов поднялся упитанный месяц, добавляя в окружающий сумрак немного серебристого света, от которого всё вокруг стало ещё таинственней. Окна домов светились жёлтыми и белыми пятнами, вызывая у Ростислава огромное желание бегом рвануть к подъезду... Тёплая ладошка вцепилась ему в руку, и Лёшка шепотом спросил:
- Пойдём?
И Ростик вспомнил - бояться ни в коем случае нельзя. Рядом Чибиков, верный друг и товарищ, изо всех сил верящий в его крепкость и надёжность. А впереди их ждут настоящая корабельная цепь и учёный кот. Роська чуть слышно вздохнул и сказал:
- Пойдём.
Они быстро добежали до дороги, не расцепляя рук, и осмотрелись. Серо-чёрная ночь превратила улицу в странную мерцающую дорогу, наполненную огнями по краям, шуршащими тенями деревьев и шагами редких одиноких прохожих. Уличные фонари, конечно же, не горели - "горсвет" снова жадничал лампочками. Но света от окон в домах хватало, чтобы прогнать самые опасные тени. Мальчишки ещё крепче стиснули ладони и пошли в сторону Пионерской улицы. Минуты через две Ростислав отвлёкся от переживаний (темно же кругом) на удивлённый голос Лёшки:
- Рось, а мы где?
- Что? - спросил Ростик, и они остановились. А ночь вокруг вдруг оказалась тёплой и напоенной неуловимой добротой. Ветки деревьев больше не старались дотянуться, чтобы схватить, они приветствовали друзей, скрипуче раскачиваясь и указывая путь прозрачными тенями. Дома по сторонам улицы щедро дарили тёплый свет из многочисленных окон. Где-то впереди весело затрезвонил трамвай, уходящий в депо. Это была другая улица, совсем не такая, какой её представлял Роська. И обладатель первоклассного опыта облегчённо выдохнул, глянул на притихшего рядом Лёшку и сказал:
- Совсем не страшно, правда?
- Ага, - согласился шестилетний мальчишка, но на всякий случай вцепился в роськину ладонь двумя руками.
Так они и дошли до трамвайного депо, над воротами которого желтым светом проливались два фонаря. Ростик замер на миг, посмотрел на Алёшку и решительно постучал кулаком в зелёное крашеное железо. В ответ раздался басовитый лай, в котором можно было услышать как сердитое "кто это там?", так и ехидное "уж облаю, так облаю!" Потом где-то за воротами брякнула дверь, прозвучали неторопливые тяжёлые шаги, сварная калитка распахнулась, скрежетнув засовом. Мальчишки уставились на появившегося в проёме худого седовласого мужчину в чёрном морском кителе. Смерив поздних визитёров спокойным взглядом серо-зелёных глаз, мужчина сказал глухим чуть надтреснутым голосом:
- Я так полагаю, ветер принёс Ростислава Шохина сотоварищи. Верно?
- Ой, - робко выдохнул Роська. - А откуда вы знаете?
- Барбарос сегодня весь день ждёт гостей, - ответил мужчина. В ту же секунду возле его правой ноги появилась морда давешнего лобастого пса. Лохматый сторож шумно принюхался и вывалил язык, всем видом показывая, что он тут так - мимо высунулся. У Ростика внутри всё заныло при одном взгляде на размер зубов в алой пасти. Но пёс Барбарос и не думал рычать, гавкать или напряжённо припадать к земле, как это обычно делали другие большие собаки, знакомые Шохину. Правда, от опасений такой добродушный вид собаки Роську не избавил ни на копейку. Делать было нечего - мальчик решительно шагнул к калитке и сказал:
- У нас дело очень важное.
- Тогда давайте познакомимся, что ли, - предложил мужчина и протянул руку. - Фаддей Поликарпович Стукин, штурман в отставке. А это мой старый друг и боевой товарищ Барбарос.
Ростик отпустил руку сопевшего Лёшки и солидно, с эдакой лёгкой небрежностью, призванной добавить уверенности, вложил ладошку в большую шершавую руку штурмана. Лёшка Чибиков последовал его примеру, а потом спросил, косясь на рыже-серого пса:
- А вы, правда, морской пограничник?
- Разумеется, - сказал Фаддей Поликарпович. - Мы с Барбаросом сотни миль намотали по Японскому морю на сторожевом судне "Шкипер Гек".
- А цепь у Барбароса прямо с этого судна? - спросил Лёшка и бесстрашно подался вперёд, отчего у Барбароса удивлённо приподнялись уши. Штурман чуть заметно улыбнулся и сказал:
- Вы бы представились для начала, молодой человек. А то невежливо получается.
- Лёська, - коротко назвался рыжик.
- А полностью как будет? - поинтересовался штурман.
- А вы, значит, Ростислав Шохин? - штурман посмотрел на Ростика.
- Вам Андрей Петрович позвонил, да? - сообразил Ростислав.
- Какой Андрей Петрович? - удивился штурман. - Мне ещё утром Барбарос сказал, что ждёт в гости некоего Ростислава Шохина, ученика теперь уже второго класса средней школы номер пять.
Роська недоверчиво хмыкнул, а Фаддей Поликарпович спохватился:
- Что же мы тут стоим! Милости прошу в гости, так сказать.
Он отступил от калитки, открывая проход на территорию депо. Барбарос лениво потрусил куда-то по двору, мелькая рыжим пятном в свете фонарей. Шантрапята торопливо вошли, и Стукин прикрыл железную дверь в створке ворот. Все трое скоро оказались перед кирпичным домиком с двумя горящими окнами и скрипучей дверью. В сторожке мальчишки с интересом осмотрелись, и было отчего замереть юным сердцам. Прежде всего они увидели карту побережья того самого Японского моря. Взгляд Роськи тут же зацепился за стрелки течений, потом пробежался по названиям городов - Владивосток, Находка, Вакханай, Саппоро, Отару, Ниигата, Тоттори, Пусан, Чхонджин... От этих слов так и веяло морским ветром, а в воображении рисовались старинные парусники и джонки. Где-то там когда-то находился и знаменитый Порт-Артур. Лёшка дёрнул друга за руку, ткнул пальцем в сторону большой книжной полки и прошептал:
- Смотри!
Ростик перевёл взгляд, и словно струнка задрожала в нём. Рядом с небрежно расставленными книгами красовалась модель трёхмачтового парусника. Тот, кто его делал, с любовью вывязал каждый узелок такелажа. Даже маленькие пушечки гордо выглядывали из бортов. Где-то рядом брякнуло ведро, и голос штурмана донёсся сквозь вой ветра и брызги шторма:
- Квас пить будете, гости дорогие? Чай не предлагаю, лето всё-таки на дворе.
- Ага, - отозвались Шантрапята в один голос, не отвлекаясь от созерцания шхуны. То, что это была именно шхуна, а не барк, фрегат или бриг, становилось понятно по типу парусного вооружения и такелажа. Правда, понять такое могли только знающие люди. Но в том-то и дело, что этим поздним вечером в сторожку штурмана Стукина попали именно знающие личности. Ростик и Лёшка почти наизусть выучили одну замечательную книгу - "Фрегат "Звенящий" Владислава Крапивина. В ней обо всех морских тонкостях рассказывается так просто и доходчиво, что даже шестилетний Чибиков, которому Роська читал книгу вслух, запомнил почти всё. А в планах на лето у них было обязательным пунктом - перечитать ещё раз этот замечательный справочник морского дела.