Белое такси плавно скользило по вечерним улицам. Вика сидела на заднем сиденье, отрешенно наблюдая проносящиеся мимо витрины в свете неоновых огней. Мысли ее были тревожны, а на душе неспокойно. С тяжелым сердцем она проводила Олега. Крепко держала его руки, пристально всматривалась в любимые черты, стремясь сохранить в памяти каждую мелочь. Он ласково улыбался уголками губ, нежно сжимал ее в объятиях под огромным зонтом, обещал скорое возвращение. Долгий поцелуй на прощание и мужчина растворился в глубине вагона. Замерев, Вика стояла на перроне глядя вслед удаляющемуся поезду. Частые порывы промозглого ветра обдавали лицо каплями холодного осеннего дождя.
Погрузившись в мягкое кресло такси она думала о возращении домой. Впервые после смерти матери она осталась совсем одна. И в этом одиночестве осознание страшной потери тяжким грузом давило на нее. Она боялась возвращаться в пустую квартиру, где каждый шорох пробивал дрожью...
Далеко за полночь машина затормозила возле подъездного козырька. Девушка расплатилась с водителем и вышла в утопающий в слякоти пустой двор. Она подняла голову и отыскала взглядом свои окна. Мрачная картина двухмесячной давности вырисовалась в сознании: застывшие стрелки настенных часов, накрытое белой простыней зеркало, промасленный аромат горящих свечей, проникающий в каждый уголок скорбно затихшего жилища. Осознание неотвратимости происходящего и собственного бессилия.
Только плечо любимого мужчины было поддержкой ей в эти трудные минуты. И с тех пор в ее жизни не осталось никого ближе и роднее, чем он. А теперь неожиданная командировка разлучила их и Вика не представляла, как проведет несколько дней без него.
Слишком свежи были раны, осязаемы страхи.
На негнущихся ногах она зашла в дом, нажала кнопку вызова лифта. Гул работающих подъемников эхом покатился по подъезду. Девушка прошла в слабоосвещенную душную кабинку, двери со скрежетом сомкнулись за спиной. Свет поморгал и погас, не двинувшийся с места лифт погрузился во мрак. Вика замерла, прислушиваясь, чувствуя нарастающий внутренний трепет, трясущиеся руки обшарили карманы в поисках телефона. Острая боль пронзила сердце и, разжав пальцы, Вика выронила мобильник, обхватила себя руками, ноги подогнулись и, она присела на пол, сжавшись в комок. "Это конец" - пронеслось в голове. "Сердечный приступ - как у матери. Один короткий миг и тебя больше нет. Но почему он длится так мучительно долго. Зачем эта боль повторяется с новой силой и, нарастая, хочет разорвать грудную клетку. Почему нельзя просто закрыть глаза и отключиться." Мучительные спазмы не прекращались, снова и снова накатывали колющими толчками, заставляя корчиться от боли и вдруг неожиданно отступили. Закончились также резко, как и начались. И только во рту осталась жгучая сухость прогоркло мятного вкуса.
Выждав немного Вика провела ладонями по полу, брезгливо одернула руку от чего-то липкого и, наконец, нашла трубку. Разблокировав кнопки она встала и поднесла призрачно засветившийся экран к информационной листовке, прищурившись побежала взглядом по строчкам и замерла в испуге. По гладкой поверхности бумаги медленно стекала густая капля крови. Еще одна появилась рядом, просочившись сквозь белый листок. Медленно поворачиваясь, Вика осветила окружающее тесное пространство. Вся внутренняя поверхность кабинки обливалась кровавыми слезами. Достигшие пола капли собирались в струйки и неизбежно приближались к ногам. Ужас тисками сжал горло, не выпуская рвущийся на свободу крик. Телефон в руках завибрировал и погас, засвидетельствовав мелодией о разрядке батареи. Сердце бешено заколотилось, готовое к новому приступу, но ослепительной вспышкой зажегся свет, двери разъехались, и девушка выбралась из заточения, жадно глотая воздух.
Прислонившись к стене и восстанавливая дыхание Вика устало всматривалась в металлическую поверхность лифта, борясь с желанием нажать кнопку и заглянуть внутрь. "Это просто реакция мозга на боль" - успокаивала она себя, но тревожные мысли стаями гнездились в голове.
Она решила не рисковать. Отдышавшись, направилась к лестнице, тихо ступая преодолела два этажа. Дальнейший путь удивил ее отсутствием освещения, вынудил застыть в нерешительности на площадке третьего этажа. Осторожно перегнувшись через перила, Вика посмотрела вверх. Три темных пролета оскалились на нее. Бросив испуганный взгляд на лифт девушка продолжила подъем. Первые шестнадцать ступеней тускло освещались снизу. Дальше за поворотом на пути вставала кромешная мгла. Цепко перебирая руками ограждение Вика сделала несколько нерешительных шагов. Ругая себя за беспочвенные страхи, преодолела еще один пролет. Глаза немного привыкли к темноте и она могла уже разглядеть очертания подъезда. Невысокая размытая черная фигура возникла в нескольких шагах впереди. Ужас завладел сознанием и грубо пробил по нервам. Девушка оцепенела, боясь шелохнуться. Фигура двинулась на нее... их разделяло не больше полуметра и Вика зажмурилась, выждала показавшуюся вечностью минуту. Ничего не произошло. Медленно разомкнула веки. Видение исчезло. Секундой позже Вика отчетливо почувствовала ледяное придыхание у себя на затылке. Разум отключился. Заплетаясь между собой ноги понесли девушку вверх. Разглядев приближающийся освещенный этаж она заторопилась и споткнувшись упала, больно ударив коленку и осушив ладони об бетон. Последние метры до спасительного света преодолела не разгибаясь, ловко орудуя четырьмя конечностями. Здесь Вика дала себе время подняться и не мешкая двинулась дальше. Непослушными руками с трудом справилась с замком, заскочила в комнату и, оглушительно хлопнув железной дверью, задвинула щеколду. Вставила и три раза провернула ключ, оставила его торчать в двери. Включила все лампы в квартире, обессилев, не раздеваясь, упала на диван и мгновенно уснула, сжавшись в комок, потеряв остатки самообладания.
Утром она пыталась найти внятное объяснение происшедшему. Ссылалась на усталость, стресс, излишнюю впечатлительность и даже слабоумие - все что угодно, кроме признания случившегося правдой. В поисках успокоения безрезультатно пыталась дозвониться до Олега. Жаждала услышать его нежный уверенный голос. Но равнодушный автоответчик докладывал, что абонент недоступен. После полудня наведалась в больницу. Вопреки ожиданиям УЗИ сердца не выявило патологий. Вика покинула поликлинику с рецептом на витамины и успокоительное.
Очередной пасмурный день близился к закату. И когда пейзаж за окном плавно растворился в однородное темное пятно Вика ощутила зловещее присутствие преследовавшей ее накануне тени. Она была везде: в каждой комнате, за каждым углом. Следила за ней и насмехалась. Девушка чувствовала взгляд на затылке, оборачивалась и замечала, как колышется штора, за которой только что спрятались. Вика осознала, что это была женщина. Она отчетливо слышала шелест ее юбок и металлический звон украшений, приглушенный стук каблуков по паркету.
Когда телефонный звонок трелью заполнил помещение, Вика бросилась к аппарату как к спасению: "Пусть это буде Олег" - мысленно молила она. И ее желание сбылось. Но голос на дальнем конце провода был далеким, чужим и безжалостным. Олег сообщил, что никогда не вернется, и не дожидаясь ответа, повесил трубку. Вика застыла, как каменное изваяние, не в силах даже заплакать. Она прислушивалась к своим чувствам, но внутри была пустота. Зияющая бесконечностью черная дыра, поглотившая все эмоции. И в образовавшемся проеме зародился и рос страх одиночества. Всю ночь она просидела возле телефона, не отрывая взгляда от тускло светящегося в темноте индикатора автоответчика. В эту ночь ничего уже не могло ее напугать. Навязчивый призрак темным пятном кружил вокруг, не побуждая реакций, потом отступил, и Вика слышала его в кухне. С шипением открывался кран, вода тонкой струйкой журчала по раковине. Однородным методичным звуком ложка скрипела по керамическому дну кружки. Утром на обеденном столе Вика обнаружила недопитую чашку кофе. В надежде забыться сбежала на улицу, подальше от холодящих душу ужасов.
Прозябла до кончиков пальцев в мокрой беседке. Присмотревшись, заметила под лавкой еще одно вымокшее несчастное существо. Свернувшись клубком и почти слившись воедино с асфальтом, забился в угол котенок. Девушка взяла в руки пушистый комок, тот не сопротивлялся и только устало поднял на нее печальные глаза. Вика крепче прижала бедолагу к груди. Она больше не была одна. Смело вернулась в квартиру, накормила найденыша йогуртом. Одела утепленный плащ, пристроила котенка за пазухой и направилась в зоомагазин.
К вечеру Барсик был именован, искупан, напоен пилюлями и приучен к лотку. Благодарное громкое мурчание свидетельствовало о его абсолютном благополучии. Он терся полосатым носом об ноги и задорно гонял подаренный мячик. Преследователи отступили при появлении неожиданного гостя, и только тревожные сны остались напоминанием. Вике виделись ухоженные женские руки в громоздких перстнях, сплетающиеся в зловещем танце и облезлый павлин, едва сохранивший пару роскошных хвостовых перьев. Но и это прерывалось, когда Барсик, урча, устраивался под боком спящей девушки.
Через несколько дней Вика пришла в себя настолько, что пошла на лекции.
Вернувшись, получила новое доказательство поселившегося в квартире зла. Своими костлявыми лапами оно убрало неудобную помеху с пути. Горькие слезы застилали глаза, страх и ненависть вступили в равносильный поединок, когда Вика заворачивала в кусок старой простыни окалевшее тельце. Потерянно побрела в соседний подъезд к бывшему однокласснику, давно и безнадежно влюбленному в нее.
Игорь открыл дверь и впустил заплаканную девушку. С блаженной улыбкой прижимал ее к себе, слушая сбивчивый рассказ сквозь непрекращающиеся всхлипывания. Взял машину отца, и они вывезли мертвое животное за город, прикопали в придорожной роще. Вернулись. Проводил девушку домой.
Вике не хватило мужества остаться одной. Игорь заполнил образовавшуюся пустоту ее жизни. Она постепенно привыкла к его навязчивым ласкам и влажным ладоням. Он жадно любил ее, утоляя накопившийся голод. Ужасающие видения больше не преследовали девушку. Закрывшись в ванной, она часто беззвучно выла, открыв воду, вспоминая теплое дыхание Олега, его нежные руки и хриплый в минуты возбуждения голос...
Унылые дни следовали друг за другом. Переливавшаяся прежде радужными красками жизнь стала черно-белой. Самочувствие без видимых причин ухудшалось, донимали головные боли, слабость стала естественным состоянием. Врачи после массы разнообразных анализов разводили руками и пичкали Вику иммуномоделяторами.
***
Игорь держал ее холодную ладонь, всматривался в осунувшееся бледное лицо. Он видел что остатки жизни угасают в желанном теле. Нет, только не это. Он не мог потерять ее. Вика была смыслом его жизни с седьмого класса, с того самого дня когда поселилась по соседству и впервые переступила порог их школы. Она же снисходительно позволяла ему считаться лишь другом. Он довольствовался и этим, всегда был рядом, как верный пес, следил за каждым шагом. После выпускных экзаменов сдал документы вместе с ней на бухучет в один поток, изрядно позабавив странным выбором родственников и друзей. Ему не повезло - не добрал баллов. Так их дороги разошлись. Он допекал ее регулярными визитами по вечерам, но все чаще не заставал дома. Бывало, не видел неделями, и тогда отчаяние доходило до предела. Но самое большое потрясение Игорь испытал на похоронах ее матери. Здесь он впервые увидел рядом с ней Олега, коршуном вцепившегося в хрупкие плечи, как будто она была его добычей - его собственностью. В состоянии близком к припадку Игоря спровадили домой.
А дальше ушлый ухажер переселился к Вике. И жизнь превратилась в ад. Ночи напролет Игорь не спал, мучимый ревностью, представляя любимую девушку в чужих объятиях. Он потерял аппетит, забросил учебу. Болезненное наваждение всецело завладело сознанием. И вот сейчас, когда все это было позади, после нескольких месяцев концентрированного счастья он снова терял Вику. Терял навсегда. По своей вине...
.Собственный голос прорывался из глубин подсознания, пульсом отдаваясь в висках: "Хочу! Хочу! Хочу!" и увлекал в пучину воспоминаний.
Он увидел себя, стоящего перед высокой каменной оградой, сжимающего в руках фотографию из школьного альбома. Створка массивных ворот со скрипом отворилась, мужчина с заросшим щетиной лицом впустил Игоря во двор, провел вдоль вольера, огороженного крупной сеткой, где с важным видом прохаживался павлин с ободранным хвостом. Трижды птица пронзительно кричала пробирающим до костей голосом, прежде чем они добрели до дверей.
Небольшую комнату освещали горевшие по углам массивного стола свечи. Разбавленный дымкой воздух имел сладкий дурманящий вкус. Восседавшая за столом женщина в цветастом платке прожигала пронзительным взглядом глубоких черных глаз. Обвешенные кольцами и браслетами руки умело перебирали колоду карт: разделяли и смешивали, расправляли веером и укладывали стопкой. Игорь заворожено наблюдал замысловатые движения, пока женщина не вывела его из оцепенения:
- Я знаю зачем ты пришел. Но ломать судьбу очень опасно. Никогда не знаешь куда приведет оборванная дорога. Ты готов принять любые последствия?
- Она будет любить меня?
- Она будет твоей.
- Готов...
Обрывистые картинки яркими образами всплывают из помутненного сознания:
Густое варево грязно-зеленого цвета обжигает внутренности терпко-мятным привкусом.
Скрюченные пальцы сплетают фигурку из церковных свечей, проворно вырывают лицо с фотографии.
- Бей в самое сердце,- слышит он, принимая протянутую цыганскую иглу.
И он бьет, повторяя, как безумный: "Хочу! Хочу! Хочу!".
Бьет, не замечая боли, от вонзающегося в ладонь ушка, заливая израненное восковое тело кровью. Бьет, теряя рассудок, находясь за тонкой гранью реальности.
Подожженная фигурка быстро тает, и сквозь слипающиеся веки он видит опаленный лик любимой девушки в вязкой лужице.