Майор юстиции Павлов подкреплялся за столом, в доме, по приглашению директора рыбкомбината имени сорокалетия ВЛКСМ Глеба Афанасьева. Лейтенант юстиции Никитин находился против него, за столом, рядом с Дианой Афанасьевой, дочерью директора рыбкомбината, и поглощал стерлядь. Диана недавно плакала.
- Портвейн совсем тёплый, - всплеснул руками Афанасьев и посмотрел на заплаканную дочь. - Пойду поставлю в лёд.
Директор рыбкомбината взял бутылку тёплого портвейна, прошёл мимо обедавших офицеров и вышел. Диана Афанасьева промокнула глаза и вышла. Никитин и Павлов остались в комнате одни.
- Мне нравится Диана, - признался Никитин.
- С ней не проживёшь на зарплату лейтенанта, - предупредил Павлов.
- Это конечно, - ответил Никитин. Он дожёвывал кусок мяса рыбы.
В дверь вошёл Костя Решетников. Он приходил узнать, что случилось с котом Афанасьевых, который в эту минуту недвижно лежал на окне.
- Решетников, - представился Решетников и сказал: - Звонила Диана и сказала: что-то случилось с котом.
- Вы ветеринар? - усомнился Никитин. Он повернулся к окну, где лежал кот. За окном висела кормушка, и воробей клевал разваренную гречневую кашу из неё.
- Не далее как час назад вы числились дежурным охранником судоремонтного цеха, - заметил Павлов. - Но садитесь к нам.
Решетников сел.
Директор рыбкомбината вошёл в комнату с бутылкой холодного вина и сел.
- Раз уж мы собрались тут, - сказал Никитин, - позвольте мне описать всю картину событий, как её вижу я.
Директор рыбкомбината посмотрел на кота, спохватился и сказал:
- Вы о происшествии в судоремонтном цехе?
- О нём, - сказал Никитин. - Сегодня на производстве у вас едва не погиб человек.
- А по-моему, дело ясное, - махнул рукой Афанасьев, второй рукой накладывая себе второе. - Выпивают сверх всякой меры, потом падают с лестниц...
Лейтенант задумался и не ответил. Стало тихо - и слышно, как идут в прихожей дефицитные кварцевые часы "Маяк".
* * *
Этим утром на проходной судоремонтного цеха офицеров юстиции встретил мрачный как туча и растрёпанный как мокрая ворона директор Афанасьев, и стоило Никитину подумать "сейчас он скажет: всё пропало", как он сказал:
- Какое несчастье! И надо было такому случиться в единственный день года, когда наше предприятие посещает комиссия из Москвы! - директор рыбкомбината воровато оглянулся и добавил, обращаясь исключительно к Павлову: - Но вы-то, Сергей Юрьевич, вы понимающий человек, и знаете, что в таком деле важнее всего сделать работу быстро и без лишнего шума, чтобы всё чин по чину и ни одна партийная крыса носа не подточила.
- В нашем деле важнее всего докопаться до правды, - зевнул майор, и Никитин гордо приосанился.
- Да кто же спорит! - воскликнул директор. - Но здесь-то правда лежит на голой поверхности. Вы мужиков спросите, они вам скажут, что случилось: Геннадий упал сам, грубо нарушив технику безопасности, и нечего разводить тут эти ваши экспертизы. Оформили по правилам - и славно. Печать, подпись, путёвка на юга. Месяца через три, глядишь, вернётся к работе.
- Оформим, оформим, - отмахнулся Павлов. - Но происшествие пусть на малом, но стратегическом предприятии к расследованию обязательно. Потому и вправду послушаем свидетелей. Много их было?
- Только трое слесарей да вон ещё Костя наш, Решетников, сидит на проходной. Я его уволю скоро, негодяя, если он не перестанет названивать мне домой со всякими пустяками, - сказал Афанасьев и тут же уточнил: - Сегодняшний случай, конечно, не пустяк.
Он поковырял рыхлый поросший травой асфальт носком ботинка и добавил:
- ...Я же местных выпивох ради этого дня в отпуска да на больничные поотправлял, потому как лучше совсем без них, чем если их комиссия увидит. Я и Геннадию говорил: не приходи! Скажи, мол, зуб болит, а я не стану справку требовать. А он: нет уж, Глеб Алексеич, не такой, говорит, я человек, чтобы от столичных кабинетчиков прятаться. Выйду, говорит, на смену - хоть меня убейте!
- А вы?.. - повёл бровью Павлов.
- Да ну эти ваши милицейские шуточки, - горько сказал Афанасьев. - Неизвестно ещё, чем оно обернётся с партийной проверкой. Думате, мало *там* охотников скушать меня с потрохами?
При этих словах директор рыбкомбината поднял указательный палец в небо, и Никитину представился поедающий Афанасьева птеродактиль.
Уступив лейтенанту право первым пообщаться с прокуренным мужичьём в чёрных от мазута спецовках, Павлов минут за десять исхитрился обойти едва не каждый закоулок судоремонтного цеха. Тот был невелик: проходная, где охранник и телефон, раздевалка с наскоро содранными похабными плакатами, душевая и сортир. Свежая известь на стенах, призванная подтолкнуть заскорузлый партийный ум к речевому штампу "образцово-показательный", подталкивала разум Павлова только к слову "очковтирательство". Возле дальней стены, которой не доставало света от жёстких потолочных ламп, простирались холмы из грязи и бычков примы и беломора. В общем, рассудил майор, цех как цех. Ничего особенного. Такие учреждения были давно и, глядишь, в скором времени никуда не исчезнут.
Словно бы прочитав на лице Павлова эти скучные мысли, Афанасьев подошёл к нему и с вежливо скрываемой обидой в голосе произнёс:
- А я, между прочим, с большим трудом выхлопотал для этого цеха категорию вредности. Солярка, мазут, небезопасные механизмы... сами понимаете. Вот и несчастные случаи, оказывается, могут происходить. И зарплату мужикам пересчитали, и молоко, вон, выдают за вредность.
Павлов подошёл к приземистому круглому столику о трёх ногах, осмотрел с полдюжины стеклянных банок. Самые обыкновенные, по поллитра. На каждой тугая полиэтиленовая крышка с полукруглыми выступами для пальцев, на каждой крышке размашисто намалёвана чья-нибудь фамилия.
- Это остались банки тех, кому я дал на сегодня отгул, - объяснил Афанасьев. - А в обычные-то дни слесаря пьют да радуются. Не всё же водку трескать.
Павлов кивнул на банку с выведенной синим фломастером фамилией директора рыбкомбината:
- Вы свою порцию, я смотрю, сегодня тоже не взяли?
- Это, если можно так выразиться, шутка от наших дорогих снабженцев, - сказал Афанасьев и взял молоко со стола. - Мне-то оно не полагается, но так уж я сильно довёл всю их инстанцию, ратуя за цех, что вписали они ради смеха в ведомость некоего Афанасьева, мол, очень любит молоко. Ну а я человек не привередливый к тому, что задаром достаётся. Если захожу сюда, то и беру молоко. У меня и дочь, и кот - все его любят.
Павлов глядел то на молоко, то на яркие белые лампы, то на белую извёстку на стенах, сквозь которую кое-где, будто хребты прозрачных аквариумных рыбок, проступали тёмные остовы бранных слов.
Подошёл Никитин. Вид у него был кислый, и Павлов сразу понял, что интересного дела лейтенант не чует.
- По большому счёту, все говорят одно, - сказал Никитин. - Пострадавший находился вон там, на верхнем ярусе, как вдруг перевалился через железный бортик и - шмяк вниз головой.
- "Как выжил - диву даюсь. Заговорит в лучшем случае через неделю, и вряд ли что-то интересное вам расскажет", - Павлов мысленно повторил слова, услышанные сегодня в больнице. И спросил:
- Значит, удержаться он даже не пробовал?
- Один свидетель говорит, что нет. Двое других - что вроде как пробовал за бортик схватиться, но соскользнул. У него руки в машинном масле были.
- В масле, говоришь?
Майор подошёл к верстаку Геннадия. Молочная банка с фамилией -- есть. Чистая, как нераспечатанная, но явно не полная. Майор открыл её, принюхался. Попробовал. Обыкновенное молоко, кажется, подольское. Назвать жирность он бы не сумел.
Не сумел бы он и угадать, отчего директор Афанасьев, минуту назад имевший вид приговорённого, вдруг запорхал вокруг него и Никитина, сияя как начищенный пятак.
- Гора с плеч, просто гора с плеч! - задыхался он. - Сейчас позвонили из Москвы и говорят: "Многоуважаемый Глеб Алексеевич! С огромным сожалением вынуждены вам сообщить, что в этом месяце... к вам не приедем!" Ух! Теперь-то мне ничего не страшно. Хотите - запускайте своих экспертов. А лучше - отобедаем-ка у меня! Заказ на шесть персон всё равно уже везут, а моя Диана кушает, как птичка.
- И отобедаем, и экспертов запустим, - рассудил Павлов. - У вас ведь есть телефон?
Следующую половину часа, проведённую в просторном доме Афанасьевых на южной окраине городка, Павлов то и дело совершал звонки по импортному кнопочному красному телефону, Никитин и Глеб Алексеич сидели друг против друга, грозно склонившись над шахматной доской, прелестная белокурая Диана наслаждалась всеобщим вниманием и баловала вкусненьким здоровенного персидского кота. Потом прибыл заказной обед. Потом накрывали стол, рассаживались, ели. А затем дочь Афанасьева посмотрела на окно, подошла к нему - и вдруг зарыдала.
Она повернулась к Никитину и проговорила, растирая по щекам слёзы белым кружевным рукавом:
- Васька... умер!..
Персидский кот лежал на подоконнике, не подавая заметных признаков жизни. Никитин подошёл к нему, неуклюже ощупал. Он не умел обращаться с кошками, но признать свою некомпетентность именно сейчас ему отчего-то не хотелось.
- Вроде, тёплый ещё. Может, к ветеринару?
- Они умеют только "усыплять"! - всхлипнула Диана и вдруг вспомнила: - Ведь на папиной работе могли ещё остаться ваши хорошие милицейские врачи? Я позвоню Косте, узнаю!
И она убежала из комнаты прежде, чем кто-либо успел открыть рот.
Никитин перевёл взгляд на кота, на кошачью миску, на банку молока рядом - и ощутил, будто в его голове, образуя цельную картину, сам собою складывается практически осязаемый детективный паззл. Может быть, в нём ещё не хватало пары элементов, но общая картина - криминальная картина! - становилась для лейтенанта совершенно ясна.
* * *
- Всё дело в молоке, - произнёс Никитин, и ложка директора рыбкомбината застыла на полпути к своей цели.
- В этом молоке? - Афанасьев указал на банку, из которой Диана с час назад щедро наливала коту. - В нашем, фабричном молоке?!
- Фабрика тут ни при чём. Мы считаем, что в молоко... - Никитин взглянул на майора, но, не сумев прочитать явного согласия в его лице, поправился: - *Я* считаю, что в молоко подсыпали яд.
Директор рыбкомбината охнул. Решетников вскинул брови. Павлов потянулся за второй куриной ножкой. Кот промолчал.
- Я заподозрил неладное, - сказал Никитин, - как только понял, что банку Геннадия после происшествия кто-то подменил, очевидно, с целью сокрытия улик. Та банка с молоком, которую мы обнаружили на верстаке, была безупречно чистой. Держу пари, её брали платком, дабы не оставить отпечатков, а уж про масленые руки слесаря я даже не говорю.
Павлов кивнул, уплетая курицу. Воодушевлённый лейтенант обратился к Афанасьеву:
- С ваших собственных слов мы знаем, что Геннадий -- человек прямой и решительный, и мог иметь врагов как среди коллег, так и (нельзя исключать и такую возможность) среди непосредственного начальства. Однако я думаю...
Лицо Глеба Алексеича стало мертвенно бледным.
- Вы что же?.. - прервал он Никитина и в свою очередь перевёл взгляд на непроницаемое лицо майора. Также не найдя в нём поддержки, Афанасьев вперился глазами в лейтенанта. - Это как так получается? Хотите сказать, я отравил несчастного забулдыгу в день, когда ожидал комиссию с проверкой?!
- Нет, сейчас я так не считаю, - заверил его лейтенант. - Моей первой версией было то, что отравление заказано из Москвы...
Павлов поперхнулся курицей и хлебнул брусничного морса.
- ...с целью выставить предприятие в невыгодном свете накануне проверки, - с нажимом закончил Никитин. - Но когда проверку отсрочили, я выкинул эту мысль и вернулся к мотиву личной неприязни. Скажу честно: я подозревал вас до тех самых пор, пока ваш бедный кот ценой своей жизни не предоставил вам весьма солидное алиби.
- Мой кот?
Афанасьев посмотрел на подоконник, где лежало неподвижное белое животное. Затем - на банку с молоком, оставленную рядом. В глазах Глеба Алексеича мелькнула страшная догадка:
- Так это, получается, и меня тоже пытались отравить?!
- Получается, вас тоже, - пожал плечами Никитин. - Я сам не сразу поверил, что этот человек способен на подобное.
- То есть вам уже известно, кто?!.. - Афанасьев вскочил и яростно посмотрел за окно. Там висела кормушка, но не было воробья. - И кто же этот... кто этот бандит?! Смирнов, да? Знаю, что Смирнов, пропойца! Рожа у него протокольная.
Никитин театрально развёл руками:
- Никак нет, не Смирнов. Присядьте, будьте добры, - лейтенант подождал, пока директор рыбкомината займёт положенное место, а затем продолжил - медленно и с расстановкой.
- Подумайте сами: у кого была возможность разгуливать по цеху, пока другие заняты работой? Кто не марал своих рук в мазуте и масле? У кого есть явный мотив, ведь вы не однажды грозили ему увольнением!
Лицо директора рыбкомбината пошло багровыми пятнами, глаза его полезли из орбит, и сам он стал походить на выловленную глубоководную рыбину.
Что-то стукнуло о столешницу с такой силой, что неизбежная, казалось, потасовка тут же прекратилась, не начавшись.
- Приношу извинения, - сказал Павлов, разминая ушибленную кисть, - но я считаю нужным внести ряд уточнений в озвученную лейтенантом версию.
Диана, слушавшая разговор за дверью, вошла в комнату и села спиной к окну. Решетников вызволил растянутый рукав из директорских пальцев. Майор откашлялся и продолжил:
- Мне, я признаюсь, в определённой степени близки суждения моего коллеги. Я согласен, что молоко пострадавшего кто-то подменил. Я согласен даже с тем, что это был Решетников. Но вот дальнейшие умопостроения и итоговый вывод я не приемлю категорически.
Решетников бросил беглый взгляд на Диану, после затравленный - на майора. Павлов встал и, заложив за спину руки подобно судебному обвинителю, сделал несколько гулких шагов по комнате.
- Дело в том, что никакого яда не было вовсе. Было - сильнодействующее снотворное, и этот факт уже подтвердила экспертиза. Снотворное, которое подсыпал Решетников в банку Глеба Алексеевича, волей случая попало не по адресу: Геннадий просто взял чужое молоко, тем самым спутав злоумышленнику планы. А после того, как уснувший слесарь едва не сломал себе шею, действия Решетникова стали полностью ситуативны. Ясно, что он протёр от мазута взятую Геннадием банку директора, долив туда молока, из, собственно, банки Геннадия - и поменял их местами. Он, конечно, не хотел, чтобы банка со снотворным оказалась в этом доме, и жутко испугался, узнав об "умершем" коте. Ведь изначальной его целью было всего лишь проучить вас, Глеб Алексеевич. Представляете, если бы приехала комиссия, а вы бы спали на работе беспробудным сном?
Тяжело дыша, директор рыбкомбината погрозил Константину кулаком.
- Безусловно, совершено серьёзное преступление, - добавил Павлов, - и отнестись с сочувствием тут можно разве что к мотиву, - он остановился напротив Афанасьева. - Вы, Глеб Алексеевич - препятствие для отношений своей дочери и этого молодого человека. Сомневаюсь, что названивая к вам "по пустякам", он каждый раз желал услышать в трубке именно ваш голос.
Пока в доме нарастал шум и крики, майор юстиции сунул коту под нос смоченную портвейном ватку. Кот встал на лапы и сел на подоконник. Павлов взял с подоконника банку и вылил всё молоко из неё.