Весной, года и-вэй, 7-го [от установления правления], были возведены стены города Хэлинь (Каракорум) и строился исключительно совершенный дворец. [Угэдэй] отправил чжувана Бату вместе с сыном императора Гуюком и сыном императорского брата Мэнгу в поход на западные страны, [отправил] царевича Кодана -- пойти походом на Цинь и Гун, а сына императора Кучу вместе с Хутуху[-нойоном] -- воевать Сун, [и отправил] Тангутах в поход на Корею.
Осенью, в 9-й луне, чжуван Куун-Буха" взял в плен сунского начальника военного приказа Хэ.
Зимой, в 10-й луне, Кучу осадил Цзаоян и взял его, потом прошел рейдом [по округам] Сян[ян], Дэ[чжоу] и вторгся в Ин[чжоу], забрал несколько десятков тысяч людей, коней, скота и вернулся.
В 11-й луне Кодан напал на Шимэнь, цзиньский полномочный главнокомандующий войсками округа Ван Пи-сянь сдался. Сановники чжуншушэн обратились с ходатайством [к императору] выверить и исправить [календарь] "Даминли", последовало [согласие] на это.
ДЖУВЕЙНИ. ч.1, гл.31. О втором курилтае [1.7, с.130-134].
Когда Император, бывший Хатимом в щедрости и Хосровом в добросердечии, умиротворенный победой над китаями, с триумфом направился в свою ставку а царевичи и эмиры, которых он послал во все концы обитаемого мира, все достигли своих целей и вернулись, довольные успехом. Его высочайшим пожеланием и решением было вновь созвать всех своих детей и родственников, чтобы, посовещавшись с ними, подтвердить старые и новые ясы и указы, и чтобы они вновь послали войска в те страны, куда сочтут нужным, и чтобы все царевичи и ратоводцы, все вельможи и люди низкого звания, получили свою часть его доброты и щедрости, которые были подобны весеннему дождю. А потому он послал гонцов, чтобы призвать их, и все они выступили из своих ставок и обратили свои лица ко Двору. В год..., когда мир был Садом Ирама, и цветы от обильных дождей были щедрыми и обильными, как милость монарха, и когда земля от непреходящей благосклонности небес нарядилась в многоцветные одежды, а стволы и ветви деревьев пили сок процветания и свежести...
принцы прибыли ко Двору, и собрание было ещё более прекрасным и великолепным, как Плеяды, когда на них снисходит благословение полного месяца....
Туда прибыло также великое множество нойонов и эмиров, чиновников и местные правителей.
Император Мира приветствовал тех из своих родственников которые были его старшими братьями и дядьями, со всевозможными знаками уважения, и почтения, и преклонения, и почитания, а младших братьев и сыновей, которые все были как его дети, - нет как частицы его сердца, - с величайшим снисхождением и бесконечной добротой. И целый месяц. не переставая, он в согласии с родственниками и поддерживаемый соплеменниками, не делая между ними различии, он соединял рассвете сумерками и утро с вечером, постоянно прикладываясь к чашам и кубкам, передаваемым по кругу прекрасными виночерпиями. И они насытили свои сердца цветами и плодами неверной Судьбы, предаваясь всевозможным необузданным забавам. И все присутствующие на этом собрании и все жившие при Дворе несколько дней провели в сладостном и приятном довольстве в обители монаршей щедрости Каана, возвышенного вмешательством и властью Судьбы, в полном согласии с четверостишьем, которое я услышал в Каракоруме.
О ты, чья жизнь - лишь несколько дней.
Что есть целый мир, данный на несколько дней.
Наслаждайся отмеренной тебе мерой жизни.
Ибо несколько дней скоро пройдут.
И Каан по своему обыкновению и в согласии с обычаем открыл двери сокровищниц, которые ни один человек не видел закрытыми, и раздал всем присутствующим, соплеменникам и чужакам, всё добро, собранное в разных странах за время, прошедшее с проведения первого курилтая, высыпав его на великих и малых, как весеннее облако проливает дождь на деревья и траву.
Во времена невзгод щедрость твоих рук не знала предела,
И сыны земли взывали о помощи, утопая в ней.
И со всех концов земли прибыли купцы, и перекупщики те, кто желал получить власть и должность, и все возвращались, достигну своем цели и исполнив свои мечты и желания, и получали вдвое против того, на что рассчитывали. Сколько бедняков обрели богатство, сколько нищих стали состоятельными и процветающими! И всякий незаметный человек стал важной персоной.
Когда таким образом празднование подошло к концу, он вернулся к делам государства и управлению войсками. И поскольку было много мест во многих странах, где ветер недовольства не переставал возмущать разум людей он поручил всем своим сыновьям и родственникам различные походы и вновь решил принять личное участие и отправился в путь. Но после того как он принял решение, Менгу-каан, хоть годами и находившийся еще в первой поре юности, но по разуму и достоинствам равный зрелым мужам и заслуженным ветеранам, заметил в отношении [решения] Каана принять [личное] участие следующее: "Все мы братья и сыновья, стоим здесь, готовые повиноваться любому твоему приказу и обратившие зрение и слух к исполнению поручений и преодолению преград, чтобы приняться за все что бы ни было велено, в то время как Каану подобает развлекаться представлениями и предаваться веселью и наслаждаться всем, чего он ни пожелает, всем, что доставит ему удовольствие, и отдыхать от тягот путешествия и беречься от опасностей. Иначе для чего столько родственников и столько бесчисленных войск?
Не торопись, ибо зенит солнца не сдвинется с места".
Когда эти зрелые слова, изреченные устами того несравненного царевича, достигли слуха присутствующих, они взяли их себе в пример и образец, и каждый из них произнёс речь, подобную этой, пока сам Каан не стал убеждён.
После того каждый принц и нойон был приставлен к особому войску, и они были направлены на восток и на запад, на юг и на север. И поскольку племена кифчаков и аелеров не были ещё окончательно уничтожены, главное внимание было направлено на завоевание и истребление этих народов. Из царевичей возглавлять этот поход были назначены Бату, Менгу-каан и Гуюк, и каждый из них отбыл в собственный лагерь с большим войском таджиков и тюрков, намереваясь отправиться в путь в начале будущей весны. Они приготовились к путешествию и выступили в назначенное время.
Что до Каана, то ему не было позволено утруждать свою особу. В покорившиеся земли были направлены доверенные лица и писцы. Обнажённые мечи были вложены в кандалы, а рука справедливости и неслыханной щедрости простёрта, и указы и ясы были написаны для всех краев, в которых говорилось, что ни один человек не должен причинять зло другому, и сильный не должен притеснять слабого. Пыль смут и бедствий улеглась, и все сущее жило в мире Северный ветер, как благоухающий зефир, разносил славу Каана по равнине мира, и рассказы о его справедливости и щедрости достигли всех горизонтов и взмыли вверх подобно Орлу.
Ты останавливаешься лишь на краткий миг, а твоя слава продолжает путь.
Она ненавидит сиесту и избегает бивуаков.
И из-за распространявшихся о нем этих прекрасных рассказов люди во всех концах земли от чистого сердца стремились стать его подданными и считали за высшее счастье подчиняться ему и служить верой и правдой. Поэтому они отправили послов с дарами к его Двору, и из самых отдаленных стран, в сравнении с именем и славой которых рассказы о прежних королях кажутся всего лишь небылицами, люди разных рас спешили, опережая друг друга, выразить ему почтение.
РАД. Об устройстве [Угедей-]кааном курилтая и назначении [им] царевичей и эмиров на окраины и рубежи [своих] владений [1.2, т.2, с.35-37].
Каан, после того как в год лошади он возвратился после завоевания областей Хитая, в местности Талан-даба, устроив собрание, сделал курилтай. В этом году, [году] барана, он захотел собрать еще раз всех сыновей, родственников и эмиров и заставить их вновь выслушать ясу и постановления.
Все явились согласно приказу. Всех он отличил разного рода пожалованиями и милостями.
[Целый] месяц беспрерывно родственники в согласии пировали с раннего утра до звезды, и, по принятому обычаю, все богатство, которое было собрано в казнохранилищах, он [каан] раздарил собравшимся. Когда закончили пиры и развлечения, он обратился к устроению важных дел государства и войска. Так как некоторые окраины государства еще не были [полностью] покорены, а в других областях действовали шайки бунтовщиков, он занялся исправлением этих дел. Каждого из родственников он назначил в какую-нибудь страну, а сам лично намеревался направиться в Кипчакскую степь.
Менгу-каан, хотя и был еще в расцвете молодости, благодаря разумности и опытности, которыми он обладал, обратил внимание [присутствующих] на поступок каана и сказал: "Мы все, сыновья и братья, стоим в ожидании приказа, чтобы беспрекословно и самоотверженно совершить все, на что последует указание, дабы каану заняться удовольствиями и развлечениями, а не переносить тяготы и трудности походов; если не в этом, то в чем же ином может быть польза родственников и эмиров несметного войска?".
Все присутствующие всецело одобрили эту речь и сделали ее обязательным для себя руководством.
И благословенный взгляд каана остановился на том, чтобы царевичи Бату, Менгу-каан и Гуюк-хан вместе с другими царевичами и многочисленным войском отправились в области кипчаков, русских, булар [поляков], маджар, башгирд, асов, в Судак и в те края и все их завоевали; и они занялись приготовлением [к этому походу].
В том же году в степи Асичанк Угедей-каан назначил своего сына Кучу и царевича Кутуку, сына Джучи-Касара, в Мачин, который называют Нангяс. Они отправились [туда], взяли города Сианг-ин-фу и Ке-рин-фу и разграбили по пути области Тибета.
И в том же году отправили Хукату с войском в Кашмир и Хиндустан. Они тоже захватили и разграбили некоторые области.
И в том же году установили копчур со скота, определив дать одну голову со ста голов. Каан повелел, чтобы с каждых десяти тагаров пшеницы дали один тагар для расходования на бедных.
А для того, чтобы происходило беспрерывное прибытие гонцов как от царевичей, так и от его величества каана в интересах важных дел, во всех странах поставили ямы и назвали это "таян ям". Для установления этих ямов назначили гонцов от царевичей и определили так, как это [здесь] подробно утверждается: от каана - битикчи Куридай, от Чагатая - Имколчин Тайчутай, от Бату - Суку-Мулчитай, от Тулуй-хана по приказанию Соркуктани-беги отправился Илджи-дай.
Упомянутые эмиры отправились и во всех областях и странах по долготе и широте земного пояса установили ямы.
Каан разослал ярлыки во все концы государства о том, чтобы ни одно создание не причиняло обиды другому, чтобы сильный не испытывал на слабом [своей] силы и [ничего] [у него] не отнимал. И люди успокоились, и распространилась молва о его справедливости.
Угэдэй на курултае. Миниатюра из летописи Рашид-ад-Дина.
СУН ЦЗЫ-ЧЖЭНЬ. Елюй Чу-цай [1.8].
В [году] и-вэй (21.I.1235-8.II.1236) при дворе обсуждался [вопрос] о том, чтобы использовать мусульман для совершения карательных походов на Юг [Китая], а ханьцев -- для карательных походов на Запад. Предполагали, что этим был бы найден удачный план. Его превосходительство неоднократно заявлял о том, что это невозможно. [Он] говорил: "Китайские земли и Западный край отстоят друг от друга на десятки тысяч ли. Люди и кони изнурятся, пока дойдут до границ неприятеля, и будут негодны. Более того, различен климат, и непременно возникнут повальные болезни. Лучше если и те и другие будут участвовать в карательных походах в своих странах. [Это], очевидно, будет к обоюдной выгоде!". Спор продолжался более десяти дней и затем прекратился.
ЮАНЬ ШИ. цз.120. Чаган [1.1, с.516].
Царевич Кучу и [Шиги]-Хутуту пошли карательным походом на Сун, Чагану было приказано быть в разведке. Еще [Чаган] участвовал в карательном походе на юг чжувана Куун-Бухи, в год и-вэй, [они] овладели Цзаояном вместе в войсками Гуан Xya Вскоре Куун-Бухе приказали явиться и быть при [императоре], а войско целиком передать Чагану.
ГАН МУ. И-вэй. 2-е лето [2.2].
Весною, в 1-й месяц, Двор Сун назначил Чен-фу Посланником для заключения дружбы с Монголами.
Объяснение. Во 2-е лето княжения Князя Хуань-гун написано: Князь и Жуны заключили клятву в Тхан. Зимою Князь прибыл из Тхан. Великий муж (Кхун-цзы) охуждает, что Князь подвергал себя опасности в отдаленности полагать клятву с Жунами. Ибо Срединное государство должно поставлять свое превосходство в том, чтобы внутри и вне быть предусмотрительным, отделять почтенных от низких; различать высших и низших и ясно отличать иноземцев. Дом Сун, как скоро при помощи Монголов уничтожил Нючженское царство, снова двинул три корпуса, и подал повод ко вражде. Когда же замыслил обнаружить вражду, необходимо должно было придумать средства к отражению пренебрежения. Для чего он не мог ободриться и снова заключаешь дружбу? Повелитель Срединного государства заключает дружбу с иноземцами, не слишком ли унизительно сие? Прямо написано: для заключения дружбы. И без повторительного осуждения погрешность сама собою видна.
Во 2-й месяц Монголы обвели стеною Хоринь.
Хоринь был прежний город Хойхорского Пиця-Хана, жившого при династии Тхан. Монголы прежде назначили его сборным местом, а ныне обвели стеною, имевшею около пяти ли окружности.
В 6-й месяц Монгольский Государь послал сына своего Куйтына с прочими вступить в Южный Китай для грабительства.
Монгольский Государь предписал сыну Куйтыну и Генералу Дахаю учинить нападение на губернию Шу; Генералам Тэмодаю и Чжан-жеу на Хань-чжун, Генералам Хоньбухе и Чаганю на Цзян и Хуай. Еще предписал племяннику своему Мункэ воевать Западный край, а Генералу Тангулу-куциню воевать Корею. У Монголов из каждой десятки один человек пошел на западную и один на южную войну, т. е. в Россию и Китай; в северном же Китае с каждых 10 домов один человек на южную войну и один на войну против Кореи.
Объяснение. Монголы суть иноземцы; для чего же написано: Государь? Они мало по малу начали перенимать Китайские нравы; бросили свои овчины и войлоки, и приняли шляпы с поясами; заняли Срединную землю и объявили себя Императорами и Королями: по сей причине необходимость велит поставить их в ряду царство-притязателей (самозванцев). Слово вступить означает со вне, грабительство означает злодеев или мятежников. Сим образом Ган-му полагает различие между Китайцами и иноземцами, и строго предохраняет первых от последних. Ах! дом Сун неободрился; возбудил злобу в иноземцах и допустил, чтобы толпы левополых торжествовали над племенами образованными. Цзян и Хуай, Чуань и Шань ежедневно занимались военными спорами, теряли землю, губили армии. Дом Сун наипаче ослабел. Но Чжао-кхуй с прочими первый замыслил начать войну, и недостоин ли казни? Ган-му записала сие, чтобы выставить его первым виновником несчастия.
Осенью в 7-й месяц, Монгольский Хонь-буха напал на Тхан-чжеу. Цюань-цзы-цай с прочими, бросив войско, ушел. Чжао-фань с своим войском разбил Монголов при Шан-чжа и возвратился.
Объяснение. Уйти есть поступок обыкновенного человека, поступок подлый. Цюань-цзы-цай, будучи полководцем, имел под своим начальством храброе войско; силы его достаточны были к отражению: но подражая обыкновенным людям, бросил войско и ушел: не подло ли это? Посему написано: бросив войско ушел, и сим обнаружена его вина в попечении о личном спасении. Чжао-фань выступил с войском против неприятелей и разбил их при Шан-чжа, чрез сие обнаружил в себе дух, достойный полководца. Мужество и робость показывают различие между Чжао и Цюань. Ган-му дает и лишает праведно. Суд ея строг.
Зимою, во 10-м месяц, Ван-ши-сянь, главнокомандующий царства Гинь в городе Гун-чан, покорился Монголам.
По падении Нючженского дома, все города покорились Монголам. Один Ван-ши-сянь твердо защищался. В один день, разговаривая с своими, он сказал: "Жертвоприношение предкам уже рушилось и для чего же, думаете, я не желаю умереть? Жизнь многих тысяч зависит от меня. В прежнее время я удостоен был высоких честей и хорошего жалованья. Умереть оставалось моим долгом: но и иначе поступить непредосудительно. Вместо того, чтобы повеситься или кончить дни в реке для доказательства единовременной ревности, не лучше ли унизить себя, и чрез сие удалить несчастие от людей?"
Случилось, что Монгольский Куйтын на пути в Шу расположился под стенами города Гун-чан. Ван-ши-сянь, сопровождаемый стариками, явился к нему со скотом, вином и дарами. Куйтын сказал ему: "Я уже давно воюю и куда ни приходил, все сдавались; для чего ты один твердо защищался?"
- "Я имел Государя над собою", ответствовал Ван-ши-сянь. "Продать отечество, изменить благотворителю не дозволяла сего честность".
Куйтын крайне был ответом его доволен, и запретил своим подчиненным, чтобы ни малейшего насилия здесь не производили, а Генерала Ван-ши-сянь оставил при прежней должности, и в тот же день приказал ему следовать с своим корпусом на войну. Ван-ши-сянь, отрезавши Цзя-лин, прямо пошел в Да-ань. Куйтын доставил ему провиант и оружие.
В 12-м месяц Монгольский Куйтын вступил в Мянь-чжеу и убил Гао-цзя, правителя области; пошедши далее обложил Цин-е-юань. Генерал Цао-ю-вынь, начальствующий в Ли-чжеу, подоспел с войском и отразил его.
Гао-цзя, находясь в Мянь-чжеу, исправил разрушенное и привел в порядок разстроенное; призвал разбежавшихся и собрал рассеявшихся. Крестьяне, с детьми за спиною, возвратились к нему; соединившись со старыми, упорно сражались, и отличились многими удивительными подвигами. Ныне Куйтын вошел из Фын-чжеу в Си-чуань, и войска Восточной дороги большею частью были разбиты. Вследствие сего, он ударил на Си-чи-гу, в 90 ли от Мянь-чжеу. Чиновники и жители думали отступить и защищать Да-ань. Гао-цзя сказал Генералу Чжао-янь-на: "В настоящих обстоятельствах должно только вперед идти, а не отступать. Если можно податься вперед и занявши крепкие места, защитить Шу, то неприятели, озираясь назад, не могут далеко зайти во внутренность. Если же по нечаянности позвать войска и отступить для охранения внутренних земель, то неприятель беспрепятственно пойдет вперед и дела губернии Шу будут потеряны".
- "Таково же и мое мнение", сказал Чжао-янь-на.
И так он выступил в поход, оставя Гао-цзя для защищения города Мянь-чжеу. Монголы из крепости Бай-шуй-гуань вступили в Лю-гу-чжу, в 60 ли от Мянь-чжеу. Сей город не имел стены, а укреплен был прилегающими к нему горами. Гао-цзя, взошедши на высоту, ударил в литавры и развернул множество знамен, как будто бы войско стояло. Чжао-янь-на, по прибытии в Шу-кхэу, велел Генералу Хо-янь-вэй возвратиться с отрядом в Мянь-чжеу. Офицеру Янь-цзюнь-хэ-линь присоединиться к нему, а Генерала Ван-сюань послал к ним с 11.000 отборных солдат, для подкрепления: но Монголы уже пришли в больших силах. Хэ-линь уклонился, и Мянь-чжеу взят. Солдаты, захвативши Гао-цзя, вывели его из дома. Он непреставал кричать на них, и был убит. Чжао-янь-на, получив известие о смерти Гао-цзя и потере города, вышел и расположился в Цин-е-юань. Вскоре Монголы обложили его в сем местечке. Цао-ю-вынь, почитая Цин-е-юань ключом в Шу, не хотел медлить. Он тотчас выступил в поход, и в полночь дал сражение, в следствие которого осада снята. Вскоре за сим предводитель Монгольского передового войска Ван-ши-сянь ударил на Да-ань. Цао-ю-вынь спас и сие место; но только успел кончить действие, как внезапно появилась большая Монгольская армия, состоящая из нескольких десятков тысяч. Цао-ю-вынь вступил в сражение и разбил. Неприятели ушли, а Цао-ю-вынь с своими войсками занял крепость Сянь-жинь-гуань.
КИРАКОС. гл.20. О том, как появились татары, чтобы опоганить весь свет [4.1]
И [татары] подошли и поклонились младшему, чье имя было Окта-хакан (Угэдей); отец возложил на него корону и умер.
А он, как только получил царскую власть, собрал большое войско, неисчислимое по величине, подобно песку морскому, из своего собственного племени, которое называлось мугал-татарами, из хазар, из гуннов, из гатийцев, из анкитанов и множества других варварских племен, [явившихся] с имуществом своим и станом, женами, детьми и кибитками. Он разделил их на три части: одну послал на юг, назначив главным распорядителем одного из своих верных и любимых [людей]; другую -- на запад, а вместе с ними и сына своего, [этих он послал также] и на север; третью он послал на северо-восток, назкначив над ними одного из вельмож своих, по имени Чармагун, мужа мыслящего и мудрого, удачливого в военном деле, поручив им разорять и разрушать все страны и царства по всей вселенной и не возвращаться к нему, пока не захватят весь мир и не подчинят его своей власти. А сам он остался в той стране, не заботясь ни о чем, предавшись еде и питью, удовольствиям и строительству.
Войска его, направившиеся в разные страны света, разоряли страны и гавары, ниспровергали государства, отнимали скарб и имущество, угоняли в плен и [обрекали] на рабский труд молодых женщин и детей: то посылали оттуда на далекую чужбину -- в свою страну, к царю своему -- хакану, то держали при себе -- для нужд и службы в своем хозяйстве.
Войска во главе с Чармагун-ноином, выступившие на восток против султана Джалаладина, владевшего Хорасаном и окрестными областями, разбили и изгнали его вместе с войском. И обратили его в бегство, как мы выше рассказали. Они постепенно разорили всю страну персов, Атрпатакан, Дейлем, по порядку обчистили все, дабы не осталось никаких препятствий на их пути.
Захватили [и разорили] также большие, великолепные, изобилующие всрм города Рей и Исфахан и снова восстановили их под своим именем. И так они поступали со всеми странами, через которые проходили.
И вот пришли они со всем своим имуществом и множеством войск, достигли страны Агванк и плодоносной и плодородной долины, называемой Муганской, полной всяких благ -- воды, древесины, фруктов и дичи, и, расположившись там, разбили шатры свои. Так они делали всегда в зимние дни, а в весеннюю пору разбредались в разные стороны, производили набеги и опустошения и снова возвращались туда, в стан свой.
КИРАКОС. гл.21. О разорении города Гандзак [4.1]
Этот многолюдный город был полон персов, а христиан там было мало. [Персы] крайне враждебно относились к Христу и его поклонникам, презирали и хулили крест и церковь, унижали и поносили священников и церковнослужителей. Поэтому, когда мера грехов их переполнилась и вопли о злодеяниях их дошли до господа, стали являться первые знамения разорения его (города). Как было с Иерусалимом до его разорения, так [было] и с этим городом, ибо внезапно разверзлась земля и хлынула черная вода, и стало видно, как большущий тополь, называемый чандарином, [растущий] близ города, вдруг сам собою свалился. При виде этого весь город заколебался, и снова увидели [дерево] стоящим, как прежде. Это повторилось два-три раза, затем [дерево] снова упало и больше не поднялось. И стали мудрецы их думать: что бы означало это знамение? И, поняв, что оно означает разорение города, стали набавлять от поругания кресты, прибитые к порогу каждой двери города, поскольку они были прибиты издевательства ради, дабы каждый проходящий попирал их ногами.
Внезапно [на город] напали татарские войска; они окружили город со всех сторон и, навязав бой, сражались с помощью множества машин. [Сначала] были уничтожены виноградники, расположенные вокруг города. Затем пиликванами была со всех сторон разрушена городская стена. Но никто из врагов [сразу] не вошел в город, в полном вооружении они осаждали его в течение недели. Когда жители увидели, что город захвачен врагом, заперлись каждый в своем доме и подожгли свои жилища вместе с собой, чтобы только не попасть в руки врага; другие сожгли все, что можно было сжечь, оставшись сами [в живых]. При виде этого враги еще более разъярились, пустили в ход мечи и всех предали мечу: и мужчин, и женщин, и детей. И никто из них не спасся, за исключением небольшого отряда хорошо вооруженных воинов в полном снаряжении, которые ночью пробили часть стены и убежали, и небольшой группы черни, которую задержали и подвергли пыткам, дабы они показали, где спрятаны сокровища. Позже кое-кого [из "их] убили, часть угнали в плен, а сами стали рыться в пепелищах домов и взяли все, что нашли из спрятанного. Долго они занимались этим, затем ушли прочь.
Тогда стали стекаться в этот [город] люди со всех гаваров и рылись, ища добро и сосуды, и находили там множество вещей из золота и серебра, меди и железа, а также различную одежду, спрятанную в тайниках и землянках. И таким безлюдным и разрушенным оставался город в течение четырех лет, потом был дан приказ о его восстановлении. И начали понемногу собираться в нем [люди] и стали строиться, но городской стены не возвели.
МАГАКИЯ. История народа стрелков. гл.5 [4.2]
Вскоре вышло повеление от Хана, и три военачальника вторглись в Агванию и Грузию и завоевали множество городов и крепостей. Одного из них звали -- Чорман, другого -- Бенал, третьего -- Мулар, которые с несметным числом всадников нападали на крепости. Они сначала взяли Шамхор, близ Гандзака, взятого ими ранее; взяли Зугам, Кархерц, Теревен, царскую резиденцию -- Гардман, сильную крепость -- Ергеванк, Мцнаберд; взяли посредством орудий (машин) укрепленный замок Тавуш, местопребывание Султана; взяли Терунакан и Нор-берд; взяли также пещеру великого вардапета Ванакана со всем его имуществом, а самого великого вардапета нашего, Ванакана, увели в рабство вместе с его учениками; но жители страны приняли в них живейшее участие; дав золота и сокровищ они выкупили вардапета с его учениками.
Тогда только мудрые князья армянские и грузинские узнали, что Господь даровал татарам силу и победу над страной нашей. Потому они смирились и подчинились им: согласились платить им дань, известную под именем мал и тагар и обещались итти со всей своей конницей туда, куда бы они ни повели. Татары, довольные их покорностью, перестали грабить и разорять страну. Они воротились в свои кочевья в Муган, оставив на месте, одного из начальников, Карабугу, которому предписали разрушить все завоеванные крепости. Так они разрушили неприступные крепости, которые возвели таджики с большими издержками. Так все это случилось.
ВАРДАН ВЕЛИКИЙ. Всеобщая история [4.5]
Присоединив к себе бесчисленное множество войска, имея предводителем военачальника Чармахана, они пришли в царственный город Гандцак в 684 - 1235 году, осадили его, наконец взяли и без-пощадно губили (жителей), кроме младенцев и женщин, которые им нравились. Ободренные этим (своим успехом), они вступили в Иверийское царство, разделили известные местности в областях и неприступные крепости между главнейшими своими князьями, называемыми нуинами. Эти последние немедленно вступили во владение крепостями областей, доставшихся каждому из них по жребию: и все это в наказaниe за безмерные грехи наши! Чахадай-нуину достался город Лope и области по ту сторону его; Духада-нуину -- сильная крепость Калан, откуда прогнали Авага, владетеля страны; Чармахану -- Ани и Карс с их окрестностями; Хадаха-нуину -- все четыре стороны Гетабакса и Варданашата; а Молар-нуин, которому по жребию выпали крепости владения великого князя Вахрама, хитростью взял Шамхор.
Вахрам же с сыном своим, Ахбухою, скитался из места в место до тех пор, пока узнал, что Татары щадят изъявивших покорность и признающих власть их. По возвращении своем Вахрам получил обратно взятые крепость и область -- наследственное свое владение. (Он нашел), что в руках Татар находились уже: Тавуш, Катцарет, Терунакан, так называемый Ергеванк, Матцнаберд, принадлежавший Асхартану из царского рода Кюрике, Норберд -- собственность царя Васака, непобедимая крепость Кавазинь, знаменитая крепость Гаг с областью, построенная царсм Гагиком, где находился славный, известный целому миpу монастырь (св. Саргиса) с крестом и церковью, построенною и освященною св. вардапетом Месропом и переводчиком армянским, стоящею на вершине Гага и господствующею над широким и безграничным полем. Этого мало: Татары захватили уже многие другие крепости и пещеры, вырытые в скалах, бывшие в лесах, в лощинах и долинах многих областей, деревень и селений. Все это в короткое время без малейшего труда перешло в руки Татарам. И это для нашего назидания, дабы мы ведали, что рука Господа перед нашими глазами передала страну нашу на снедь иноплеменникам. Но что плачевнее всего, что послужило соблазном для слабоверных, это то, что Господь попустил ругаться над святыней и над своими святыми; ибо враги голодом и в особенности жаждою вынудили трудолюбивого, славного, знаменитого вардапета, по прозванию Ванакан, сдать каменистую пещеру, где он укрепился было с своими учениками и многими другими, искавшими у него убежища, которым он принес себя в жертву и ради их спасения предал себя пленником в руки неприятелю.
У Л У С Д Ж У Ч И
ЮАНЬ ШИ. цз.121. Субэтай [1.1, с.503].
[В год] и-вэй, Тай-цзун приказал чжувануБату пойти в Западный поход на Бачмана, и еще сказал так: "[Мы] услышали, что Бачман имеет ловкость и отвагу, Субэтай тоже имеет ловкость и отвагу, поэтому сможет победить его".
Поэтому приказал [Субэтаю] быть в авангарде и сразиться с Бачманом, а затем еще назначил [ею] командовать главной армией. После чего были захвачены жены и дети Бачмана на Каспийском море. Бачман узнал о приходе Субэтая, сильно оробел и сбежал в море.
РАД. Памятка о сыновьях Джучи-хана и его внуках [1.2, т.2, с.71-72].
Бату появился на свет от Уки-фудж-хатун, дочери Ильчи-нойона из рода кунгират. Его называли Саин-хан. Он был очень влиятелен и всемогущ и ведал улусом и войском вместо Джучи-хана и прожил целый век. Когда [всех] четырех сыновей Чингиз-хана не стало, то старшим над всеми его внуками оказался он и был у них в великой чести и в почете. На курилтаях никто не противился его словам; напротив, все царевичи повиновались и подчинялись [ему]. Так как Джучи уклонился от выполнения ранее вышедшего постановления Чингиз-хана отправиться ему с войском и захватить все северные области, как то: Ибир-Сибир, Булар, Дашт-и Кипчак, Башгирд, Рус и Черкес до Дербенда Хазарского, который монголы называют Тимур-кахалка, и включить их в свои владения, то, когда Угедей-каан воссел на царство, он повелел Бату [это сделать] таким же порядком. Племянника своего Менгу-каана, его брата Бучека и сына своего Гуюк-хана со старшими эмирами, в том числе Субэдай-бахадура из рода урянкат, который приезжал с Джэбэ-нойоном в эту страну, а также других царевичей с войсками приказал назначить в передовую рать. Все собрались вокруг Бату и занялись завоеванием северных стран. В бичин-ил, то есть в год обезьяны, выпавший на месяц джумада лета 633 г.х. [21.2-21.3.1235], они выступили и завоевали и покорили большую часть тех областей.
ВАССАФ. О Джучи [3.9]
Когда Джучи вернулся от Чингиз-хана, то вскоре (предпринял новый) путь, который был путем против (его) желания, в другой мир, а кроме него (этого пути) нет великой завесы. От него осталось 7 сыновей, которые были 7 звездами на небосклоне ханства и 7 членами, составлявшими тело государства: Хорду, Бату, Бурунтай, Тангут, Берке, Беркечар и Бука-Тимур. Из них Бату, который отличался проницательностью, правосудием и щедростью, сделался наследником царства отцовского, а четыре личные тысячи Джучиевы -- Керк, Азан, Азль и Алгуй, -- составлявшие более одного тумана живого войска, находились под ведением старшего брата Хорду. Ставкою Бату были окрестности реки Итиль. Он основал город, пространство которого было столь обширно, как помыслы его, и эту весело распевающую местность назвал "Сарай". Хотя он был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу, но (у него) не было наклонности и расположения ни к одному из религиозных вероисповеданий и учений, и он был чужд нетерпимости и хвастовства ***. На втором курилтае мнение утвердилось на том, чтобы обратить победоносный меч на голову вождей русских и асских за то, что они поставили ногу состязания на черту сопротивления. На это дело были назначены из царевичей: Менгу-каан, Гуюк, Кадакан, Кулькан, Бури, Байдар и Хорду с Тангутом, которые оба отличались стойкостью на поле битвы, да Субатай-бахадур.
