Зимние дни у меня одинаковы: встаю в полвосьмого, пью кофе, закусывая хлебом с колбасой (аппетита нет, да и все равно в 12 часов будет обед), еду в маршрутке, пересекая почти весь город. Кутаясь в синий байковый халат, иду к парадному входу на планерку. Все на свете боится времени, но время боится лишь пирамид и советских байковых халатов... Чтобы халат не распахивался, впуская ледяной воздух, скрещиваю руки на груди. Наверное, в этом синем халате (да еще и со скрещенными руками и коротко остриженной головой) я похож на психа в смирительной рубашке. Или на гигантскую летучую мышь, идущую на двух ногах. Но что я поделаю? Холод ведь просто собачий! Псих - так псих, летучая мышь - так летучая мышь. Главное - что мне теплее.
А потом - работа... Тоскливая, однообразная и конвеерная. Иной раз даже не замечаю, что рабочий день подошел к концу, и что мои глаза устали, и что спина уже болит от неудобного положения.
Так было и сегодня. Утро, дорога, синий халат, планерка, работа - а на что ты еще надеялся, старый негодяй?! Чего иного ты ожидал?!
Но настроение было совсем не обычным. Ведь ночью мне приснился... старый Петербург - не то поздним летом, не то осенью. Каменный лабиринт старинных улиц, речек и каналов, заключенных в гранитные берега, кованных перил и разнокалиберных мостов. Город странный, непохожий на другие - мрачный, нарядный, надменный и холодный. Он тщательно присматривается к нам, как к причудливым букашкам. Он кажется одушевленным.
То угрюмый, то зловещий, то суетный, то торжественный, то таинственный, он и чарует и отталкивает нас, словно играя нами. Словно бы нам и не место в этом городе, словно он строился для каменных львов, для неподвижных атлантов, для лепных ликов и фигур, гнездящихся под окнами и под крышами, для мокро-леденящего ветра, для разномастных дождей - и едва заметных моросящих, и ливней, свирепо колотящих по крышам, стеклу, асфальту, граниту... Словно они-то - и есть настоящие жители Петербурга.
Тем не менее, я чувствую себя небывало уютно под его серо-белым небом, среди его водяной пыли, луж, над темными глубинами речек... В конце концов, у меня много общего с Петербургом - и мрачный, и холодный, и непредсказуемый, я непохож на большинство людей. И мне ближе, чем человеческая суета, тайная жизнь города на Неве, жизнь, сложенная из стука дождя, из воя ветра, из скрипов и гулов; жизнь этой сурово-серой северной Венеции, жизнь этого западного Нан-Мадола, чудом держащегося над пучиной.
Я вижу его только на фотографиях, посещаю его только в воспоминаниях и сновидениях. Там же, на другой стороне сна, вижу и я другие места, и другие жизни - и они кажутся намного реальней, чем мои однообразные дни-штамповки, чем тесный и грязный, скучный Кировоград, чем вялое полусонное бодрствование. Так порой проснешься - и не поймешь, то ли проснулся, то ли все еще спишь, то ли наоборот - заснул и начал сон видеть... А иной раз посреди бела дня думаешь: да разве ж это жизнь?.. Так же не бывает, это какой-то сон, этого не может быть!.. Бывают же такие сновидения - мучительные, зацикленные, бессмысленные...
Может быть, мне и снится этот Кировоград, эти тоскливые улицы, работа - каждый день, как по шаблону?..
Так порой думается мне - да только нет от этого сна пробуждения, как не старайся проснуться.