Темный Денис : другие произведения.

Неспящий доктор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Доктор Йозеф Менгеле сидел в своем кабинете, склонившись над записями собственных исследований. Он был достаточно молод, но в научных кругах его уже успели заметить, а посему он, полный своеобразного вдохновения, взращивал в своем разуме десятки, сотни новаторских идей. И ему абсолютно не было дела до того, что о нем теперь подумают окружающие, особенно, если они - самые обычные люди. В конце концов, ученым здесь был именно он.
  Доктор Йозеф Менгеле сидел в своем кабинете, склонившись над записями собственных исследований. Он был достаточно молод, но в научных кругах его уже успели заметить, а посему он, полный своеобразного вдохновения, взращивал в своем разуме десятки, сотни новаторских идей. И ему абсолютно не было дела до того, что о нем теперь подумают окружающие, особенно, если они - самые обычные люди. В конце концов, ученым здесь был именно он.
  В повседневной жизни его мало что занимало, совсем другое дело - медицина. Как только среди обычных разговоров на каком - либо из вечеров, на которых ему, превозмогая себя, приходилось присутствовать, речь заходила, к примеру, об операциях в военном госпитале, его голубые глаза - один из несомненных признаков истинного арийца, тут же загорались, словно два кусочка льда, выставленных на солнце. И тогда совершенно неприметный человек, коротавший время где - то за одним из самых дальних столиков, тут же становился интереснейшим из собеседников.
  Однако пыл его быстро угасал, лишь только разговор менял свое русло, и Менгеле снова становился тенью, невидимой, но вместе с этим, неприступной стеной отгораживаясь от окружающих.
  Германия стояла на пороге войны, так что медицина отнюдь не являлась излюбленной темой, которую обычно обсуждали люди. В своих экспериментах Менгеле часто заходил слишком далеко. Он прекрасно понимал это и останавливал научные изыскания в самый последний момент. Несмотря на отстраненность от всего мирского, человеческую природу он уважал. В каком - то смысле именно это было камнем преткновения на пути его развития. Он знал это, но поделать с собой ничего не мог. Жалость и страх все время брали свое.
  Теперь же, эксперимент, который он собирался поставить, казался ему грандиозным. Как бы он ни просил, ему не дали ни одного заключенного, который согласился бы, к примеру, на условиях последующей амнистии, помочь развитию медицины своим телом и разумом. И тогда, доктору пришла, как тогда казалось, светлая идея поставить опыт на себе. Ведь это было во благо науки, не так ли?
  Обсудив это с коллегами, он вскоре нашел еще двух добровольцев, полностью разделявших его взгляды.
  Исследования Менгеле в тот момент были направлены на изучение реакции организма на длительное отсутствие сна. И если войне действительно суждено было начаться, то все, что он делал, могло оказаться весьма полезным для армии.
  На собрании, где доктор смело выдвинул свои идеи, он меньше всего ожидал, что они будут столь резко отвергнуты. Но чувство глубокой досады вскоре сменилось строптивым позывом - поставить эксперимент на себе ему не запретит никто.
  В том, что он не сможет спать около пятнадцати суток, доктор уверен не был. Скорее полагал, что, несмотря на все его усилия, природа все равно возьмет свое. Именно поэтому он заготовил по пятнадцать шприцев с инъекцией для себя и коллег. Препарат был разработан им лично, но в его действии он не сомневался. Менгеле вообще редко ставил под сомнение плоды своего научного гения, и чаще всего оказывался прав. Прозрачная жидкость желто - зеленого цвета должна была лишить испытуемых желания отойти ко сну, по крайней мере, на сутки. Так же, для каждого им были подготовлены по паре наборов для срочной медицинской помощи и реанимации, и еще по одному шприцу - инъекции, способной в течение нескольких минут нейтрализовать действие первоначального препарата.
  Доктор был доволен. Казалось, он предусмотрел все. В стенном шкафу находились запасы еды, которой хватило бы на месяц. На столе поблескивал пока еще пустой дневник в коричневом кожаном переплете, куда Менгеле намеревался ежедневно делать записи о своем состоянии и состоянии коллег. Он даже не поскупился на две запасные чернильницы и несколько перьевых ручек.
  Он был счастлив. Эксперимент можно было начинать. Примерно через полтора часа к нему присоединились коллеги - Марк и Винфрид. Они выглядели бодрыми и преисполненными решимости - обязательным условием перед началом столь важного для них троих события было хорошенько выспаться.
  Улыбнувшись, Менгеле достал ключ и накрепко запер дверь одного из подсобных отделений научной лаборатории, которым ныне никто не пользовался. Возможность выйти отсюда и выпустить остальных была теперь только у него. Но коллеги не имели ничего против этого, они всецело ему доверяли. Окон внутри тоже не было. До самого конца эксперимента их должен был сопровождать только искусственный свет.
  За день до этого доктор распорядился о том, чтобы в течение пятнадцати дней их никто не беспокоил. После он обязался выйти самостоятельно. Если же этого не произойдет, дверь надлежало взломать и оказать ему и его коллегам требуемую медицинскую помощь. Впрочем, все это были лишь формальности. Как и всегда, Менгеле был в себе уверен.
  - Что ж, друзья, благодарю вас за вашу самоотверженность. Давайте же поскорее начнем. - Торжественно произнес он.
  Достав три шприца - первую партию инъекций - он ввел препарат коллегам, а затем попросил Марка об ответной услуге.
  По - началу не изменилось ничего. В месте от укола появился легкий зуд, но на это не стоило обращать внимания. Около десяти минут мужчины сидели молча, прислушиваясь к своим ощущениям, а затем вдруг почувствовали, как по их телам медленно, но весьма ощутимо разливается свинцовая тяжесть. Голова, тем не менее, стала более ясной. А еще через несколько минут они были уже столь бодры, словно выпили по чашке горячего крепкого кофе, а не впрыснули первую дозу препарата. Ощущение тяжести в теле, тем не менее, никуда не ушло.
  Ученым разом захотелось проявить хоть какую - нибудь физическую активность. Они принялись мерить комнату неспешными шагами, однако вскоре силой усадили себя в свои кресла - тратить сейчас энергию на подобные пустяки было бы попросту глупо. Впереди их тела ждало суровое испытание, через которое они просто обязаны были пройти с гордо поднятыми головами.
  Время шло. Ученые пробовали читать, но, вероятно из - за воздействия препарата, сосредоточиться на тексте никак не получалось. Отложив книги, Марк и Винфрид сели за игру шахматы, но вскоре бросили и это занятие по той же причине. Тогда они завязали разговор, затянувшийся на несколько часов.
  Никто и не думал, что первый день добровольного заточения окажется настолько сложным. Мужчины не привыкли сидеть без дела, а посему каждую минуту думать над тем, чем бы заняться в следующий момент, оказалось весьма непросто.
  Наконец, наступил вечер. Менгеле устроился в кресле поудобнее и, с нескрываемым удовольствием провел ладонью по обложке дневника, а затем аккуратно открыл его. Окунув ручку в чернильницу, он сделал запись:
  "Двенадцатое апреля. Первый день эксперимента прошел вполне приемлемо. Наши тела не начали отторгать препарат, и сам этот факт я считаю своего рода небольшим достижением. Никаких побочных эффектов пока выявлено не было. Несколько раз я измерял давление, температуру, реакцию на свет, а также наблюдал за изменением в пигментации кожи и активностью испытуемых, в число которых вхожу и я сам. Все показатели по - прежнему в пределах нормы.
  Препарат был разработан мной таким образом, чтобы воспрепятствовать организму впадать в состояние даже микро сна, в которое любой человек время от времени погружается при сильном переутомлении и активном недосыпании, иногда сам этого не осознавая. Подобные фазы могут длиться всего несколько секунд, но, как я полагаю, в этом случае чистота эксперимента будет нарушена. Поэтому бодрствовать мы будем без подобных перерывов в работе сознания.
  Как бы то ни было, впереди у нас первая ночь, которую нам предстоит провести под воздействием препарата. Опыты на животных показали, что незначительные изменения в их поведении начинались примерно спустя сутки при отсутствии сна.
  Марк немного нервничает, но я уверен, что его беспокойство излишне. В конце концов, мы всегда можем ввести контр инъекцию и открыть дверь".
  Некоторое время после наступления темноты, которая ощущалась лишь на уровне инстинктов, они сидели, занимаясь различной, но, по сути, совершенно бессмысленной работой. Надолго их не хватило. Вскоре мужчины легли на свои кушетки и, повинуясь привычке, закрыли глаза. Сна, конечно же, не было и в помине, но, несмотря на это, их телами вдруг овладела усталость. Мозг отказывался работать, почти рефлекторно требуя ночного успокоения.
  Примерно к двум часам ночи это состояние сменилось резким всплеском активности. Трое мужчин вновь чувствовали себя бодрыми и практически отдохнувшими.
  Однако, и этот период являлся всего лишь мимолетной фазой, которую следовало спокойно переждать. К семи часам утра, когда уже совершенно рассвело, ими вновь овладела усталость. Рассвета ученые не видели - вокруг были лишь блестящие в мерцании электрических ламп серые стены, но какие - то "внутренние часы" вдруг четко обозначили наступление нового дня.
  Доктор чувствовал, что начинает нервничать, но причины этого понять не мог. Чтобы хоть немного успокоиться, он склонился и подробно записал ход исследований в журнале, который вел отдельно от дневника, а когда оторвался от работы и взглянул на часы, стрелки на них показывали уже десять утра. Пора было вводить новую порцию препарата.
  Во второй половине дня прилив сил, который они вновь ощутили после утренней инъекции, постепенно сошел на нет. Раздражительность всех троих, тем временем, усилилась. Ученые не желали этого признавать, но теперь, общаясь друг с другом, они испытывали легкое подобие отвращения. Его вызывала сама мысль о том, что в этой комнате есть кто - либо еще, способный в любой момент отвлечь на себя внимание по любому, даже самому незначительному пустяку.
  А еще, весьма сильную неприязнь вызывал непрерывно горевший в комнате свет.
  Ближе к полуночи Менгеле снова сел за свой дневник. За прошедший день они провели довольно много исследований своего состояния и, как и полагалось, записали все это в журнал. Тратить время еще и на дневник у доктора не было ни малейшего желания.
  Помедлив, он все - таки взял ручку и почти брезгливо открыл изящную книгу в кожаном переплете на чистой странице. Погрузив ручку в темный флакон, он поднес ее к бумаге, но движение получилось слишком резким, и капли чернил тут же усеяли чуть желтоватую поверхность листа.
  - Черт! - Гневно выкрикнул он, стиснув зубы. - Черт!
  Коллеги не обратили на это никакого внимания. Никто из них даже не повернул головы, чтобы узнать, что случилось.
  Повинуясь объявшей его злости, Менгеле попытался рукой смахнуть чернила со страницы, но она лишь испачкалась еще больше.
  Мгновение он всерьез считал, что разорвет дневник на части, однако вскоре ему удалось взять себя в руки. Он, наконец, унял дрожь в руках и принялся писать.
  "13 апреля. Я глубоко сожалею, что не начал эксперимент один. Конечно, в этом случае результаты были бы гораздо менее точными и полностью субъективными, но... По крайней мере, я сохранял бы относительное спокойствие. Ныне же я чувствую, как во мне постепенно вскипает ненависть к Винфриду и Марку. Особенно к Марку за его отвратительную привычку постоянно интересоваться нашим самочувствием.
  Понимаю, что подобная реакция с моей стороны по меньшей мере нелепа, но поделать с собой ничего не могу. Они раздражают меня. Они оба. Почти как свет, который, падая мне в глаза, теперь не вызывает ничего, кроме едва переносимого жжения.
  Я чувствую безграничную усталость, но, как бы то ни было, эксперимент нужно продолжать. В конце концов, наступила всего лишь вторая ночь".
  Ручка застыла над поблескивающей в свете немеркнущих ламп бумагой. Ничего больше Менгеле написать не смог.
  Минуло еще двое суток. Доктор ощущал, что его мозговая активность значительно снизилась. Он предполагал, что это должно было произойти, но все равно, ощущать себя животным, не способным порой к элементарным действиям, было отвратительно. Несмотря на то, что испытуемые намеренно не нагружали себя физически, они все же чувствовали невероятную усталость. Бодрость теперь не возвращалась даже после введения препарата.
  К исходу четвертого дня они впали в некое подобие ступора.
  Каждый из них пребывал в том необычном состоянии, когда, полностью погружаясь в свой мир и отбрасывая в сторону реальность, человек обычно отдается во власть сна. Только вот сон не приходил из - за того, что с их кровью смешалось нечто чужеродное и противоестественное.
  Винфрид медленно поднялся. Его лицо исказила злоба. Заметно пошатываясь, мужчина прошагал в центр комнаты. Он поднял глаза и долго, не моргая, смотрел на лампу вверху, а затем, окинув взглядом комнату, остановил его на Марке. Подойдя к нему вплотную, он вдруг занес кулак и изо всех сил ударил коллегу в лицо. Тот, казалось, даже не думая что - либо предпринимать, лишь удивленно посмотрел на него.
  Однако Винфрид посчитал, что этого не достаточно. Он неловко сел сверху, лишая второго мужчину последней возможности сопротивляться, и принялся монотонно, словно метроном, наносить удар за ударом.
  Вскоре, кожа на лице Марка лопнула в нескольких местах. Кровь брызгами разлеталась в стороны, окропляя кушетку, стол и усеивая пол алыми пятнами. И все же он, несмотря на боль, по - прежнему не издавал ни звука.
  То, что все происходящее не плод его истощенного разума, Менгеле понял не сразу. Реальность нависла над ним тяжким неподъемным грузом. Несмотря на слабость, которую он в тот момент испытывал, доктор подбежал к Винфриду и, схватив его, стащил на пол с беспомощного Марка.
  - Ты что делаешь? Что, черт возьми, на тебя нашло?
  - Он смотрел на меня!
  - И?
  - Он смотрел на меня. - Упрямо повторил Винфрид. - Это продолжается уже несколько часов. Куда бы я ни отходил, что бы ни делал, он продолжает на меня смотреть. Даже когда я отворачиваюсь, я спиной чувствую его взгляд.
  - У тебя помутнение рассудка!
  - Это как пытка. Как старая пытка, - продолжал мужчина, - где человека сажают в кресло, фиксируют его тело в одном положении, а потом сверху в центр головы начинает капать вода. Ничего особенного, всего несколько капель в минуту. Но, проведя так один день, ты чувствуешь, как постепенно сходишь с ума. То же самое и здесь. Я просто больше не мог этого выносить.
  Менгеле смерил его долгим холодным взглядом.
  - Марк, ты в порядке? - Спросил он, доставая свой медицинский набор и помогая коллеге сесть. Тот все так же молча кивнул.
  Доктор обработал раны на лице мужчины. В одном месте, ближе к правому уху, кожа порвалась, и ему пришлось наложить несколько швов.
  Винфрид, тем временем, отошел, лег на свою кушетку и, отвернувшись, сделал вид, что снова погрузился в себя.
  Остатки дня они провели, отчаянно пытаясь отстраниться друг от друга. Ученые не произвели больше никаких замеров состояния, в котором находились их тела. Журнал, в который они ежедневно записывали сведения, касавшиеся хода эксперимента, теперь остался нетронутым. Но, по большей части, им было на это наплевать.
  К вечеру в сознании Менгеле плотно засела мысль о том, что он вот уже больше суток ничего не записывал в свой дневник. Поморщившись, он, после некоторых сомнений, открыл его.
  "Мы становимся все более агрессивными. Сегодня Винфрид избил Марка. Ничего серьезного, хотя мне пришлось наложить ему швы. Однако, меня удивило не само произошедшее, а его причина. Ее, по сути, не было. Ярость возникла на уровне каких - то животных инстинктов и угасла столь же внезапно, как и вспыхнула. По крайней мере, так все это выглядело со стороны. Правда проблема еще в том, что я уже с трудом отличаю реальность от того, что рисует мне мой разум. Все это плохо. Все это значит, что мы постепенно перестаем себя контролировать. Что ж, посмотрим, что будет завтра...
  Сегодня, завтра, вчера... Эти слова утрачивают свое значение. Время теперь выглядит как одна непрерывная нить, тянущаяся куда - то в бесконечность".
  Доктор перечел эту страницу и вдруг заметил, что забыл указать дату.
  "15 апреля". - Дописал он.
  Свет стал более тусклым - одна из ламп вышла из строя. Ее вполне можно было заменить, но никто из мужчин делать этого, похоже, не собирался. Менгеле лежал на кушетке, слушая царившую вокруг тишину. Было десять часов тридцать минут утра, а значит, настала пора вводить новую дозу препарата. Доктор взглянул на приготовленные ранее шприцы, но понимание сути их назначения пришло к нему не сразу. Он знал, что нужно сделать укол, но для чего - осознать уже не мог. Все логические цепочки, возникавшие у него в голове, рушились еще в самой своей основе. Мужчина сделал инъекции себе и коллегам, повинуясь, скорее, сложившемуся за несколько дней режиму, нежели здравому смыслу.
  Усталость более не ощущалась, однако и сил что - либо делать тоже не было. Казалось, энергии в организме хватало лишь на то, чтобы просто поддерживать дальнейшее существование. Ни больше, ни меньше.
  Время теперь более не выглядело одной сплошной линией, ровно поделенной на часы и минуты. Оно то замедляло, то ускоряло свой ход. Иногда он смотрел на часы и понимал, что прошло уже более часа, хотя, как ему казалось ранее, он отворачивался от их циферблата всего несколько минут назад.
  В отличие от первых дней, проведенных в этой комнате, они больше не испытывали скуки. Дело в том, что мысли покинули их разум, и иногда приходилось прилагать немалые усилия для того, чтобы осознать, кто они такие и где находятся.
  От длительного отсутствия сна появилась тошнота. Веки опухли и отзывались режущей болью при каждой попытке закрыть глаза.
  Комнату заполнили шорохи. Их источника мужчина определить не мог, но звуки походили на те, что обычно издают мыши. Или крысы. Около часа он блуждал вдоль стен, заглядывая в каждый угол, но так никого и не нашел. Сомневаясь в собственной адекватности, Менгеле спросил Марка и Винфрида, слышат ли они какие - либо странные звуки. Те лишь молча кивнули. К нему пришло мимолетное успокоение - по крайней мере, с его рассудком было все в порядке.
  Прошло еще около часа. Доктор сидел в своем кресле, погруженный в сомнения. Судя по его самочувствию, организм терял силы быстрее, чем он рассчитывал. Возможно, стоило сократить длительность эксперимента, к примеру, до десяти дней?
  - Йозеф. - Внезапно протянул кто - то. Менгеле вздрогнул. В этом помещении так долго царила тишина, что звук человеческого голоса впервые за несколько часов, отраженный от холодных стен, был подобен внезапному раскату грома.
  Доктор оглянулся. Винфрид проводил время за чтением книги. Марк, глядя в зеркало, обрабатывал травмы на лице. Возможно, это была чья - то глупая шутка? Он снова повернулся и закрыл глаза.
  - Йозеф. - Снова позвал кто - то, на этот раз более настойчиво.
  Злость вскипела в нем в одно мгновение. Он вскочил, собравшись было указать тому, кто позволил себе шутить над ним, где его место, когда вдруг осознал одну простую вещь. Голос, звавший его, был женским.
  Менгеле стало страшно. Его коллеги сидели, словно бы ничего не замечая, но кто - то абсолютно точно пытался с ним заговорить.
  - Кто здесь? - Прошептал он так, чтобы ни Марк, ни Винфрид его не слышали. Не хватало еще, чтобы они сочли его безумцем. Самым абсурдным было то, что он точно знал - кроме них троих в этой комнате никого нет.
  Последовала минутная пауза, а затем голос зазвучал снова, таким же тихим и вкрадчивым тоном, каким Менгеле произнес свою последнюю фразу.
  - Доктор Йозеф...
  - Кто ты, черт побери, такая?
  Снова наступила тишина, а затем, спустя мгновение, ее взрезал звук раскатистого и надменного женского смеха.
  - Мы скоро встретимся, Йозеф! Мы скоро встретимся!
  Больше он не услышал ничего. Наваждение исчезло, словно его и не было. К исходу пятого дня он совершенно лишился сил. Разум был чист, словно белый, только что выпавший снег. Любая мысль, возникавшая в нем, была подобна искре, вызывавшей лишь болезненные ощущения, и не имела никакой логической основы. Все было спонтанно и бессмысленно.
  Мужчина открыл дневник, что - то записал в него, а затем, помедлив, прочел.
  "Апрель. Голос. Меня посетил голос. Было страшно. Галлюцинации. Думаю, это именно они. Какая - то связь. Бессмысленно. Завтра узнаю. Обязательно".
  Он перечитал еще раз. И засмеялся. Неужели этот бред написал именно он? Выходит, активность его мозга сейчас достигла своей самой низкой точки? И что ему нужно было сделать, как поступить, когда сейчас он едва мог вспомнить свое собственное имя?
  Он вздохнул и откинулся на спинку кресла. Ему следовало отдохнуть. Пусть даже не засыпая, ему следовало уйти в себя и собраться с мыслями.
  Прозвонил будильник. Повинуясь привычке, Менгеле потянулся за шприцами с препаратом.
  - Слышишь их? - Спросил кто - то у него за спиной.
  Доктор резко обернулся. Позади него стоял Винфрид. Его глаза пылали безумием.
  - Кого?
  - Не знаю. Но они здесь. Они определенно здесь. И они разговаривают со мной.
  - И что "они" говорят? - Спокойно спросил Менгеле, выпуская из шприца оставшиеся внутри пузырьки воздуха. Он смотрел на коллегу и видел перед собой человека, утратившего остатки вменяемости. Но страха он не испытывал. Пусть все идет своим чередом. В конце концов, это тоже, своего рода, результат эксперимента.
  Он жестом попросил его протянуть руку для инъекции. Мужчина даже не думал сопротивляться. Укола он будто и не почувствовал. Выражение его лица совершенно не изменилось, а глаза по - прежнему продолжали смотреть куда - то в пустоту.
  - Много чего. - Наконец ответил Винфрид. - Иногда это просто фразы, не связанные между собой. Но, если вслушаться, в них всегда можно найти смысл. Много смысла.
  - Если приложить немного усилий, смысл можно найти в чем угодно. По - моему, в этом и заключается основа любой философии. - Улыбнулся Менгеле.
  - Но чаще всего, - упрямо продолжал мужчина, - они рассказывают мне об ужасных, чудовищных вещах. И пытаются побудить меня сделать много чего дурного. - Он впервые посмотрел на доктора, и во взгляде его не было ничего, кроме отчаяния.
  - Не слушай их.
  - Почему?
  - Их не существует. Все это только в твоей голове.
  - Я знаю. Знаю. Но...
  - Тогда в чем дело?
  - Йозеф, несмотря на то, что в твоих словах, без сомнения, есть логика, я не уверен, кто из нас по - настоящему реален, мы, или они.
  - Винфрид, скажи, а кто они? Кто разговаривает с тобой?
  Мгновение мужчина испуганно смотрел на доктора, а потом, приложив палец к губам, прошептал:
  - Тсс! Завтра они будут сильнее. Не сомневайся, они придут. Возможно, их увидишь и ты.
  - С чего ты взял?
  - Потому что на седьмой день Бог отдыхал. Завтра он покинет нас.
  Беспрерывно говоря что - то несвязное, мужчина отошел к своей кушетке и, улегшись на нее, снова отвернулся к стене.
  В отличие от своего коллеги, Марк был молчалив, но уколу он тоже не сопротивлялся.
  - А себе?
  - Да, конечно. Извини. Из - за усталости я совершенно не могу сосредоточиться.
  - Не страшно. Главное, не забудь ввести препарат. Ты ведь не хочешь сорвать свой собственный эксперимент?
  - Не надо так драматизировать. Минутой раньше, минутой позже, это не имеет никакого значения.
  Взяв шприц, он привычным движением ввел иглу себе в вену и надавил на поршень шприца. Капля за каплей препарат смешался с его кровью.
  Он повернулся и вдруг заметил, как Марк смотрит на него, не отрывая взгляда.
  - Все в порядке? - Спросил Менгеле.
  - Йозеф, с кем ты только что разговаривал?
  - Что значит, с кем? Разве не с тобой?
  - Нет. Я не сказал тебе ни слова.
  - Тогда, возможно, с Винфридом? - Предположил доктор уже менее уверенно.
  - Нет, не с ним. Все это время здесь было тихо. Говорил только ты.
  - Не может быть, ведь я...
  - Да, скажи им, Йозеф. Скажи! - Произнес уже знакомый голос. - Поведай им, как ты медленно сходишь с ума. Думаешь, они поверят, что я реальна? - Казалось, девушка произнесла это, упиваясь собственной злобой.
  - Ты прав. Не обращай внимания, я разговаривал сам с собой. Это от усталости.
  Некоторое время Марк все еще недоверчиво смотрел в его сторону, а потом, успокоившись, наконец, отвернулся.
  -Ну что же ты, Йозеф. Разве в детстве тебя не учили не лгать? Разве не говорили, что это неправильно? - В голосе вдруг возникла откровенная насмешка.
  - Замолчи! - Прошипел Менгеле сквозь зубы, так тихо, как только мог. - Да и с чего ты взяла, что это ложь? Тебя не существует, ты - просто галлюцинация. На самом деле я действительно разговариваю сам с собой.
  - Ты в этом уверен?
  - Само собой. Ведь я доктор медицинских наук.
  - Сколько гордыни! - Теперь насмешка сменилась почти восхищением. - Это просто великолепно! А если ты почувствуешь меня, твое мнение изменится? Тебя испугает, насколько ты можешь ошибаться? Что скажешь, доктор?
  - Это невозможно. - Спокойно сказал Менгеле, но в этот же самый момент почувствовал, как нечто коснулось его плеча.
  Он вздрогнул. Чувство было таким, как если бы кто - то возложил на него холодную безжизненную руку. Кусок мертвенной плоти, который просто не мог принадлежать живому человеку.
  - Ну что, ты уже уверовал в мое существование, Йозеф? - Шепот раздался прямо над его ухом.
  Менгеле резко обернулся. Рядом не было никого. Тишина поглотила все вокруг. И в этой тишине доктор слышал лишь неровное биение собственного сердца. Кровеносный орган, как и разум мужчины, похоже, был на пределе.
  Ближе к вечеру он ощутил подъем сил. Казалось, организм постепенно привыкал к отсутствию сна. Однако сознание его по - прежнему было затуманено.
  Он заполнил страницу дневника, а потом, подумав, зачеркнул все, что написал, даже не перечитывая. Затем он прилег. Как ему казалось, прошло чуть больше получаса, но, взглянув на часы, он увидел, что стрелки на них показывают девять утра. Это могло означать только одно - доктор полностью утратил ощущение времени.
  Впрочем, его это больше не беспокоило. Волнение по поводу подобных мелочей постепенно становилось ему чуждо. Гораздо больше мужчину занимало другое. Наступил седьмой день эксперимента.
  Как и ранее, Менгеле сделал уколы своим коллегам.
  Когда он повернулся, она уже сидела в его кресле, рассматривая обложку его дневника. Мужчина побледнел. Стараясь не подавать вида, он спрятал использованные шприцы и подошел к своему столу. Но ничего более сделать так и не решился.
  - Вас что - то беспокоит, доктор? - Раздался все тот же насмешливый голос.
  Он попытался вести себя так, словно не происходило ничего, но тут же понял, что все подобные попытки окажутся тщетны. Выражение лица полностью выдавало его.
  - Как это мило, доктор. Вы - словно ребенок. - В голосе девушки появилось что - то ядовитое.
  - Кто ты такая? Скажи, наконец!
  - Вы хорошо помните, что говорится в библии? Там сказано, что на седьмой день Бог отдыхал.
  - Причем здесь это?
  - То, что делаете вы и ваши коллеги, способствует перерождению вашего сознания. Ваш собственный мир и то, каким вы видите все окружающее, полностью меняется.
  - Не желаю слышать весь этот бред от жалкой галлюцинации!
  - Я столь же реальна, сколь и вы. - Спокойно произнесла девушка.
  - Но тебя не видят остальные!
  - Каждый из них видит что - то свое. Вернее, кого - то своего. Видит и слышит.
  - Ну и кто же ты? Ты так и не ответила!
  - Я могла бы назвать себя воплощением твоих самых страшных кошмаров. Разница лишь в том, что я существовала задолго до твоего рождения.
  - Ты - призрак?
  - Что вы, доктор. Ведь я сказала, что на седьмой день Бог отдыхал. Он наблюдал, но, тем не менее, как и он, мы могли свободно наслаждаться плодами его творений, изменять их так, как нам нравится.
  - И ты хочешь сказать, что была всему этому свидетелем?
  - Нет. Я появилась позже. Гораздо позже. Так что даже я не знаю, какова истина на самом деле.
  - Значит, ты считаешь себя демоном?
  - Я не считаю себя таковой. Я и есть демон.
  Менгеле засмеялся, не обращая внимания на испуганные взгляды коллег. Девушка, тем не менее, оставалась на удивление непроницаема.
  - И ты хочешь, чтобы я поверил во все это?
  - Мне не нужна ваша вера. От вас здесь более ничего не зависит.
  - А если я возьму ключ, открою дверь и прекращу эксперимент?
  - Не откроешь. - Улыбаясь, покачала головой она.
  - Почему?
  - Потому что ты с самого начала готов был идти до конца, чего бы тебе это не стоило. К тому же, ты и сам начал осознавать, что грань, за которую тебе удастся заглянуть, откроет тебе гораздо больше, чем ты полагал ранее.
  Она легонько провела указательным пальцем по дневнику Менгеле, и его обложка мгновенно начала истлевать, меняя свой цвет на пепельно - серый. Ровная поверхность покрылась трещинами, разрезавшими инициалы владельца, вписанные сверху, на множество мелких фрагментов.
  Отпрянув, Менгеле споткнулся и чуть было не упал на спину, лишь в самый последний момент успев ухватиться за край стола. Девушка улыбнулась. Она встала с кресла и тоже коснулась стола. Коррозия тут же расползлась от ее пальцев по дереву, витиеватыми линиями расширяясь в стороны. Менгеле в страхе отдернул руку.
  - Значит, ты уже не сомневаешься, что все происходящее реально? - Смеялась она, продолжая приближаться.
  Взглянув на запертую дверь слева, мужчина подумал, что, скорее всего, не успеет достать ключ и открыть спасительный выход из этой комнаты. Тем более, что ключ находился в ящике стола, а это существо преграждало ему путь.
  Он лишь на мгновение отвел взгляд, но когда снова обратил его вперед, там никого не было.
  - Значит, все - таки, галлюцинация. - Улыбнулся Менгеле.
  Он собрался рассказать коллегам о своем наваждении, но когда повернулся, у него вдруг перехватило дыхание.
  Девушка стояла прямо за его спиной. Ее лицо теперь не выражало ничего. Кожа была мертвенно - бледной, а глаза стали абсолютно черными, словно их место заняли два сгустка вязкой блестящей в свете тусклых ламп тьмы. Из глазниц по щекам стекали кровавые слезы. Платье же, в которое она была облачена ранее, в один миг истлело, почти утратив прежний цвет.
  - Ты осмелишься взглянуть на меня еще раз, Йозеф? Вот моя истинная форма. - Прохрипела она. И мужчине показалось, что сразу несколько голосов смешиваются в единый, наполненный хаосом поток. - Завтра. Я вернусь завтра.
  Ее лицо извергло злорадную улыбку. Рот приоткрылся и она внезапно потянулась вперед, словно собираясь развеять оставшиеся у доктора сомнения поцелуем. В лицо ударил непереносимый запах гниения. Менгеле отстранился назад, повалился в собственное кресло и, из последних сил отгораживаясь от чудовища руками, закричал.
   Но рядом с ним уже снова никого не было. Лишь его воспаленного рассудка касались последние отзвуки мерзкого пронзительного смеха.
  В тот день не произошло больше ничего. Однако он не мог теперь с уверенностью сказать, реально ли то, что его окружает. Доктор помнил, что он и его коллеги заперли себя в этом помещении ради эксперимента. Но теперь подобная причина казалась ему какой - то ложной, необоснованной. Что - то изменилось. Он почти маниакально жаждал узнать истину, но понятия не имел, как это сделать. Ведь в конце концов инициатором эксперимента был в первую очередь он сам. Мысли перепутались, словно клубок змей. Из всех чувств, что он ощущал ранее, остались только глубокое раздражение и неумолимо нарастающая злость.
  Вечером он открыл дневник.
  "Она была прекрасна. Ее заполненные тьмой глаза пылали страстью и ужасом, что они несли. Отвратительное великолепие ее изящных форм манило столь же сильно, сколь отталкивали кровавые слезы, стекающие по бледной коже ее лица.
  Она - совершенство. Она - предел любых мечтаний. Я следовал бы за ней, куда бы она ни повела, до самого конца моих дней".
  Дневник с шумом захлопнулся.
  - Кто написал все это?! - Закричал он. - Кто это написал?!
  Марк и Винфрид смотрели на него, не скрывая страха. Похоже, в таком состоянии они видели мужчину впервые.
  - Йозеф, о чем ты?
  - Кто - то сделал запись в моем дневнике без моего ведома!
  - Ты уверен, что не делал этого сам?
  - Конечно же, уверен! Я никогда так не пишу. Я изъясняюсь совершенно по - другому.
  - Но почерк принадлежит тебе?
  - Он... Похож на мой...
  - Вот видишь, - уверенно сказал Марк, - ты сделал запись сам, а потом забыл об этом. Не удивительно, ведь мы не спали уже почти семь суток.
  - Но я...
  - Перестань. Ведь ты и сам прекрасно знаешь, что кроме нас... в этой комнате никого нет.
  Спорить дальше было бессмысленно. Существа, с которым он разговаривал ранее, его коллеги, похоже, не видели. Скорее всего, именно девушка, имитируя его почерк, решила подобным образом вывести его из равновесия. Ведь кто знает, чем она была на самом деле?
  Менгеле лег и попытался расслабиться, полностью погружаясь в абсолютно неконтролируемое им более течение времени. Теперь ему была противна сама мысль о присутствии препарата в его крови. Казалось, она вот - вот вскипит, разрывая вены и изливаясь наружу вязким потоком.
  Наступил восьмой день без сна.
  Новое утро отметил звук будильника, повествующий о том, что снова пора вводить инъекции. Никто из ученых уже не ощущал боли от укола. Никто из них больше не помнил, зачем они это делают. Сознание растворилось в препарате, поступившем в мозг вместе с потоком крови.
  Девушка появилась внезапно, как и в прошлый раз. Она будто возникла из воздуха, но Менгеле этому совершенно не удивился. Возможно потому, что из - за длительного отсутствия сна, он почти утратил способность что - либо чувствовать. Несмотря на то, что он видел прежде, она совершенно не пугала его. Пока.
  - Здравствуй, Йозеф. - Произнесла она, и голос ее показался ему более реальным, чем голоса коллег, чем все вместе взятые звуки, что его окружали.
  - Ты все - таки пришла?
  - Конечно. Ведь я обещала. А свои обещания я не нарушаю никогда.
  - Ясно.
  - Похоже, ты больше не боишься меня.
  - У меня больше нет сил бояться.
  - Поверь, тебе это только кажется. - Улыбнулась она.
  - Думаю, ты права. Ведь ты попытаешься доказать мне обратное?
  - Нет нужды ничего доказывать. Сейчас мы отправимся в небольшое путешествие, и ты все поймешь сам.
  - О чем ты? Какое путешествие? Разве ты не видишь, мы находимся в запертой комнате? И по -моему я уже доказал, что открывать ее пока не собираюсь.
  - Тебе и не придется. - Спокойно ответила девушка.
  Ее лицо начало меняться, и вскоре она уже снова стала тем монстром, которым он запомнил ее в последний раз. Черные глаза еще с минуту рассматривали его, а затем она вдруг отвернулась и сосредоточила свой взгляд на пустом пространстве слева. Воздух в этом месте вдруг начал трещать и искриться. Через мгновение Менгеле уже видел перед собой полыхающий пламенем проход. Он слышал крики и стоны, наполненные ужасом, болью и отчаянием. Он почувствовал жар, коснувшийся его тела. И тихо, почти беззвучно засмеялся. На глазах же его, напротив, появились слезы.
  Мужчина подумал о том, что сбежать ему уже не удастся, он просто не успеет. А если ему вдруг повезет, это существо найдет его, где бы он ни прятался.
  Взглянув на своих коллег, он без особого удивления отметил, что никто из них ничего не замечает. Каждый из них был погружен в свой собственный, никак не связанный с ним кошмар. С каждым был свой собственный демон. Надеяться было не на что.
  - Идем, Йозеф. Твое время пришло.
  Менгеле посмотрел на нее. Без ненависти и страха.
  - Могу я узнать твое имя?
  - К чему оно тебе? У меня десятки, сотни имен, но истинное ведомо лишь мне одной. Идем. Незачем отнимать у вечности драгоценные минуты.
  Она протянула ему свою бледную тонкую руку. Менгеле не сопротивлялся. Ладонь девушки оказалась холодной, словно лед.
   Доктор глубоко вздохнул. Хотелось закрыть глаза, но он решил идти с гордо поднятой головой до самого конца. Он последний раз окинул взглядом комнату и уже через мгновение два силуэта скрылись в полыхающем разломе.
  
  Из всех ламп исправной оказалась только одна. Она то отключалась на несколько секунд, то вновь освещала комнату. Однако, этого света едва хватало, чтобы различить контуры окружающих его предметов.
  Менгеле сидел в своем кресле. Каким образом он снова оказался в нем, мужчина не знал. Он оперся о подлокотники, собираясь встать, но тут же соскользнул по ним, а тело отозвалось на попытку пошевелиться чудовищной болью.
  Он поднял руки и некоторое время молча смотрел на них, не вполне понимая картину, что предстала перед его глазами. Его сознания коснулась одна простая мысль - ладони были в крови. Но такие вещи больше не пугали его. Рядом, на полу, лежали осколки стеклянных шприцев. Препарат, что находился в них, растекся по полу. Интересно, это сделал он или кто - то из коллег? Он попытался вздохнуть. Ни злобы, ни разочарования он больше не чувствовал.
  Откуда - то сверху время от времени падали темные капли, разбиваясь об обложку его дневника. Он поднял взгляд. Там, под потолком, под потолком, словно праздничные украшения, были развешаны внутренние органы. Доктор перевел взгляд налево. В нескольких метрах от него с неестественно вывернутыми конечностями и вспоротым животом, лежало тело Марка. Рядом сидел Винфрид. Он смотрел на Менгеле и, зажав зубами остатки языка, с воем отрывал от своих ребер куски плоти, а затем пожирал их, уничтожая себя самого.
  В этот момент Менгеле должен был испытывать ужас, но, казалось, бояться он разучился. В сравнение с тем, что ему довелось увидеть после того, как он сделал шаг в зияющую пасть разлома, подобные вещи больше не смогли бы напугать его. Кроме того, теперь он понимал, почему Винфрид истязает себя.
  Шприцы были разбиты. Препарата, который помог бы им бороться со сном больше не было. Только боль могла помочь им завершить Эксперимент. Истинный эксперимент.
  Мужчина опустил взгляд, чтобы осмотреть собственное тело, и вдруг засмеялся. Сквозь кожу и обрывки одежды на животе проступали части ребер и его собственных внутренних органов.
  За что они растерзали Марка, он не помнил. Да и они ли это были? Кто знает? Но все происходящее вдруг показалось ему безумно логичным. И смешным. Он хохотал и не мог остановиться.
  Кровь текла у Винфрида изо рта, пока тот, не обращая внимания на откушенный язык, жевал плоть. Менгеле опустил руки и, все продолжая смеяться, вонзил пальцы себе в открытую рану, прямо под кожу.
  - Не спать! - Твердил он. - Не спать! Засыпать нельзя!
  В этот момент за его спиной послышался грохот. Он наклонил голову и краем глаза увидел, как в помещение сквозь провал только что выбитой двери, вваливаются люди в военной форме. Они окружили его и Винфрида. Нескольких из них, от картины, которой они стали свидетелями, тут же стошнило. Остальные стояли, бледнея прямо на глазах.
  Последними в комнату зашли двое седовласых мужчин.
  - Что ж, доктор Менгеле, вы постарались на славу. Вижу, ваш эксперимент в самом разгаре.
  - Да это же безумие! Посмотри, что они с собой сотворили! - Закричал второй.
  - Не будем столь категоричны. Мы видим немного иной подход к медицине, не более того.
  - Иной подход? Они поедают сами себя!
  - Наверняка, на это есть причина. - Спокойно произнес первый мужчина. - Я прав, доктор?
  Менгеле слегка кивнул.
  - Вот видите, все как я и сказал. - Удовлетворенно улыбнулся он.
  Затем он взял со стола потрескавшийся и залитый кровью дневник. Аристократическим жестом смахнув белым платком алые пятна с обложки, он открыл его.
  - Интересно. Очень интересно. - Повторял он, перелистывая страницы. - Особенно, описание последних дней эксперимента, когда вы, по вашему утверждению, прошли сквозь разлом. Все именно так. Вы ведь уже не осознаете, что провели в этой комнате ровно пятнадцать дней и ночей, как и было задумано. И все они описаны в этом дневнике.
  - Я смог записать только половину.
  - Нет. Вы подробно описали все. Или может, это были не вы? Возможно, это была та девушка, которой вы столь откровенно восхищались? - Он перевел взгляд на обложку, а потом - на изъеденную коррозией поверхность стола. Там все еще был заметен слабый отпечаток тонкой женской ладони. - Хотя, несмотря на всю абсурдность ситуации, не буду отрицать, с кем - то вы действительно общались.
  Воцарилась тишина.
  - Забрать его. Похоже, без медицинской помощи ему не обойтись.
  Солдаты тут же схватили доктора и понесли к выходу.
  - Нет! - Кричал он. - Вы не понимаете! Вы заставите меня заснуть, а я не должен спать! Я видел ад, я знаю, что меня ждет! Она показала мне! Стойте!
  Вскоре его голос стих за поворотом.
  - Вы казните его?
  - За что?
  - Но ведь он...
  - Он еще пригодится нам. - Ответил первый мужчина.
  - Нет, он слишком мягок.
  - Он был слишком мягок, но того Йозефа Менгеле, о котором мы знали ранее, больше нет. Этот человек будет беспощаден. Чужая боль будет вызывать у него непередаваемый восторг и неутолимую жажду познаний. Да и его спутница не даст ему отступить.
  - О ком вы говорите?
  - Это не важно. Просто у меня есть предчувствие, что с этого момента он до конца своих дней будет не один. - Мужчина снова взглянул на отпечаток ладони на столе и снова улыбнулся. - Ведь, как говорят, стоит демону один раз понять, что ты слышишь его, и он не замолчит больше никогда.
  - Как скажете... А что делать со вторым?
  - Пристрелите. Он и так уже не жилец. И сожгите здесь все. Никто не должен знать, что здесь произошло.
  Он повернулся к выходу.
  - Думаю, доктор удивит нас еще ни раз. - Он бросил последний взгляд в полутьму комнаты, а затем удалился, сжимая в руке дневник - единственное доказательство того, что этот эксперимент вообще когда - либо существовал.
  Так закончилась история доктора Менгеле и началась новая - история безжалостного чудовища, названного Ангелом Смерти.
   https://denisdark.ru
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"