Тень Татьяна : другие произведения.

Цикл рассказов о мире Чёрного Солнца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Цикл рассказов о мире Чёрного Солнца, написанный с января по июнь 2015 г. Астрофэнтези, философия, эротика - как единый сплав впечатления о мире Чёрной Звезды. Из публикации на данном ресурсе исключен ряд рассказов с детальным описанием эротических сцен, в частности отсутствуют рассказы "Чёрный триптих", "Герой", "Впаянность", "Омовение". Возможно, со временем появится второй цикл рассказов. Простите, почему-то не сохраняется сразу несколько указанных жанров :(
  Мир Чёрного Солнца
  
  
  Ледяная пустыня. Весь мир - темная ледяная пустыня. Редко встречающиеся города и деревушки, как сгустки тепла этого негостеприимного мира. Зачем вообще здесь кто-то живет? Прихоть судьбы, эволюции или кого-то из древних позабытых богов? Гуманоиды этого мира жили в полном отсутствии света, привыкнув ориентироваться по излучению тепла и звукам, даже огонь разводимых дома печей безжалостно резал им глаза. Их мир, заливаемый лучами черного солнца, смотрел во Тьму и как никто умел наслаждаться ею. Драконы, духи, полуразумные чудовища, твари вечной ночи, множество животных и птиц - в этой ледяной пустыне люди не были одиноки.
  Дарн уже лет пятнадцать жил в замке на границе с северными горами. Он и еще семь старых испытанных воинов заправляли Крепостью, обучали молодых воинов, следили за тем, чтобы никакая нечисть не спустилась с непознанных северных гор, чьи пики терялись в бесконечной тьме. Они служили людям, живущим на материке и, конечно, темным богам, хозяевам этого мира. Стычки с нечистью бывали редки, гораздо чаще к ним заглядывали заезжие торговцы, менестрели и бродячие монахи, последователи многих и многих культов. Дарн не вдавался в подробности и различия их веры. Он был рад любому доброму гостю, был рад пьянящему хмельному сарну, был рад каждому новому дню, каждому восходу живой тьмы на горизонте. В Крепости относительно тепло - а что еще нужно для жизни? Самая большая ценность этого мира - не деньги, не удовольствия, не красотки, не роскошь, не богатый обставленный дом. Тепло, просто тепло.
  Дарн с удовольствием учил новобранцев держать меч и отбивать удары, слушать и слышать противника и его намерения. Он с товарищами формировал отряды, часть из них направлялись в другие крепости или города для охраны, часть оставались тут, часть навеки растворялись в холоде гор. Людей никогда не было слишком много. Дарн попал сюда пятнадцать лет назад, во время предыдущего Большого сбора. Вот-вот подходило время нового. Говорят, Большой сбор инициировали боги. Но Дарн не особо верил в это. Скорее уж командиры ближайших форпостов отдавали дань старой традиции и суровой необходимости, время от времени, примерно раз в двадцать лет, собирали армию, обучали ее, разоряли несколько городов на провиант для такой толпы, проводили рейд по землям людей, уничтожая тварей, а потом остатки новой армии основывали еще одну крепость на рубеже с темными землями. И все вновь шло своим чередом. Так постепенно шаг за шагом люди отвоевывали все больше земель. Один шаг назад, два вперед.
  Иногда твари и чудовища помогали людям. Редко, чаще бывало наоборот, но такое случалось. Дарн сам пару раз товарищески хлопал по плечу здоровую двуногую тварь, покрытую чешуей. Тот стойко переносил все тяготы жизни и косые взгляды людей. Он служил тут, в этой крепости. Лишь иногда сетовал на то, что его родной народ не принимает темных богов, за что те поклялись извести их. Как и все народы, что не поклоняются им.
  Темные боги темного мира. Дарн был далек от теософских размышлений. Он еще в глубоком детстве впитал благоговение и страх перед таинственными богами. Боги были жестоки. Но каким же еще богам быть у такого мира? Дарн знал, что за непослушание боги способны разрушать города, обращать в пепел и холод без жалости и пощады. Он никогда не видел их, но слышал не раз от заезжих монахов, что боги часто путешествуют среди смертных. Особенно Тысячеликий. Впрочем, те монахи, может, слишком любили курить корень ориссы. Дарн и верил, и не верил им. На самом деле ему было просто все равно.
  Воля богов, на взгляд Дарна, не особо навязчива. Ведь чего они хотели? Поклонения? Ну так несколько храмов поставить в каждом городе не слишком уж затратно. Сражения с тварями и чудовищами? Если с ними не сражаться - они пожрут людей. Известности и славы? Ну так на то они и боги. Все по-честному. Ничто не тревожило душевный покой простого человека по имени Дарн. Хорошего опытного воина и, пусть чуть грубоватого, но доброго малого.
  ...Поэтому Дарн только недоверчиво хмыкнул, когда очередной, закутанный в длинные тряпки заезжий монах, высокопарно сообщил ему, что время настало и Тысячеликий сошел в мир, чтобы возвестить начало очередного Большого сбора. Он идет со своей жестокой свитой по черному снегу Безжизненного леса и скоро будет тут. Начнет с этой крепости, а потом унесет свою весть дальше.
  - Какую весть? - не понял Дарн. - Разве не ты и твои братья и сестры разносите сообщение о начале Большого сбора?
  - Конечно, мы, - в голосе монаха сквозило пренебрежение несообразительностью этого вояки. - А Тысячеликий несет весь о грядущем сошествии в мир Темного Повелителя.
  Дарн про себя помянул недобрым словом ориссу, но на следующий день на собрании капитанов Крепости поднял этот вопрос. Как выяснилось, сообщение о Тысячеликом и Большом сборе принес не один монах. Недолго посовещавшись, воины решили, что даже если Тысячеликий и останется неузнанным, время Большого сбора настало. И в Крепости поднялась суета. Гонцы поскакали в ближайшие города и деревни возвестить начало мобилизации. К их приезду жители уже будут подготовлены выступлениям и проповедями странствующих монахов. Слуги драили дворы и этажи самой крепости, готовили ее к приему и размещению большого числа людей, смотрители оружеен и экономы послали своих гонцов к самым прославленным кузнецам ближайших городов и деревень с заказом оружия, к торговцам за ресурсами, провиантом, углем, скакунами, к правителям городов и старостам деревень за прописанными традицией и законом налогами. Заботы наполнили дни и ночи.
  Патрули чаще отправлялись в Безжизненный лес и к подножию гор, чаще привозили отрубленные головы чудовищ и туши диких зверей. В воздухе витало воодушевление и напряжение, казалось, даже сам ледяной ветер с вершин стал капельку теплее. Даже горячий источник Крепости - а любое поселение людей располагалось вокруг горячего источника, иначе выжить почти невозможно - журчал как-то радостнее, чем обычно.
  Солнце залило землю тьмой несколько раз, несколько раз уступило место колючим ярким звездам, и в Крепость стали приходить первые новобранцы. Молодые неоперившиеся юнцы, жаждущие славы, жестокие головорезы, жаждущие денег и прощения преступлений, опытные воины, дотоле охранявшие города и бесцельно прожигавшие годы в тавернах, начитанные монахи-воины, идущие исполнять волю темных богов, - кого тут только ни было. Пока еще немного, пока еще ручейки путников, но скоро они сольются в одну большую реку, и новобранцы начнут приходить целыми отрядами. Эх, хватило бы денег!
  Морозным ясным утром, когда черное солнце казалось особенно большим, в еще закрытые огромные ворота Крепости яростно застучали топорами и копьями. Сонная стража, помянув недобрым словом очередных, судя по грязной ругани, беглых бандитов, нехотя занялась тяжелыми воротами. Начальник караула проформы ради - и так же ясно, что это первые новобранцы сегодняшнего дня - проорал, подойдя к сомкнутым еще створкам:
  - Кого твари ночи принесли?!
  - Открывай, паскудина, - раздался из-за ворот хриплый голос. Незнакомый акцент явно указывал, что бандиты пожаловали из далеких краев, - пока мы ворота не вышибли! Это свита самого Тысячеликого, а сам Он скоро прибудет!
  Наверное, в это утро начальник караула испытал самый большой шок в своей жизни. Все же шутить такими вещами не принято. Ворота распахнулись, и во двор Крепости ввалилась очень разношерстная компания людей, непонятных тварей и, кажется, даже полукровок, всех как на подбор здоровенных и увешанных оружием по самые уши. Доспехи, длинные одежды, шерсть, чешуя, перья, как видения страшных детских сказок, оскаленные клыки, изборожденные шрамами обветренные лица - головорезы всех рас и народов на подбор. От них разило самоуверенностью и жестокостью, казалось, запах крови проник в Крепость вместе с ними. Однако бандитам было не до развлечения:
  - Веди меня к главному, - скомандовал здоровяк, который угрожал снести ворота. Остальные хранили неожиданную для такого разношерстного сборища тишину, - и быстро. Если мы не подготовим для Господина помещения вовремя, Он живьем кожу сдерет. И с вас, ублюдки, тоже.
  Дарн в это время был занят тренировкой новых бойцов. Он лишь краем глаза отметил странную процессию, но даже не успел их толком рассмотреть. Ну бандиты и бандиты, в первый раз что ли. Мало ли проходимцев под черным солнцем. И да, иногда они сбиваются в шайки, приручают разных чудовищ, чтобы легче было запугивать и грабить мирных крестьян. Воруют, насилуют и убивают. А потом приходят сюда.
  Разговора про Тысячеликого он не слышал, как и не слышал, как и что говорил предводитель головорезов дежурному сегодня капитану Крепости. Обо всем этом он узнал лишь потом, во время обеда, после тренировки. А пока выпад, удар, блок, выпад, поворот и снова. Эй ты, надо раствориться в темноте, чтобы уловить следующее движение противника еще до того, как клинок начнет замах. Хватит думать о пухлой поварихе, прибывшей с последним обозом! Сдержанный гогот, и вновь синхронный взмах клинков.
  Боевую медитацию-сосредоточение как нож масло на две части разделило странное видение. Тонкая высокая фигура, с ног до головы затянутая в черную кожу, на огромной дикой кошке. Нечасто увидишь странников верхом на таком звере! Они же почти полностью неприручаемы! Длинный плащ, склоненная в задумчивости голова, собранные в хвост черные волосы и глаза, какие странные глаза. Ни у кого таких глаз Дарн не встречал. Рядом с непонятным путником следовали тонкие, под стать ему, гибкие ассасины далеких краев. Их главарь тоже здорово был похож на ассасина, но только вот Дарн никогда не видел, чтобы представители этого ремесла так беззастенчиво привлекали к себе внимание цепляющими деталями внешности. И эта дикая кошка, шерсть которой едва не подметает двор!
  Видение плавно проплыло мимо, разрушив строй и ход тренировки и растворилось в многочисленных переходах и коридорах Крепости. Лишь потом Дарн узнал, что видел самого Тысячеликого.
  Тысячеликий не показывался на людях, проводя время в отведенных ему, самых роскошных в Крепости, покоях. Но происходящее вокруг стало напоминать какую-то инфернальную круговерть. Строго организованный водоворот, движение, в которое вовлекалось всё и все. Прежде всего поверенный Тысячеликого, тот самый грубый головорез, криво усмехаясь, высыпал перед капитанами целую гору туго набитых кошельков. Деньги, много денег, целое богатство. В Крепость вереницей потянулись монахи. Почти всех из них, как и верующий народ ближайших деревень, грубо заворачивали назад бандитского вида помощники божества. С деньгами и славой о приезде бога дела быстро пошли на лад, армия росла на глазах, Дарн и остальные опытные воины отдавали тренировкам все время, что могли. Они не справлялись и, к неудовольствию Дарна, свита Тысячеликого тоже впряглась в работу. Дрались они отменно, тут никаких нареканий. Наоборот Дарн был искренне восхищен многими показанными ими приемами, их выносливостью и нестандартным подходом к битве. Но высокомерие и жестокость этих чудищ и людей, давно потерявших всякий моральный облик человека, отвращали от них как старых и опытных ветеранов, так и зеленых юнцов.
  Казалось, что свита темного бога с трудом держится на самой грани, что еще чуть - и на ближайшем повороте её занесёт, и двор окрасится кровью не тех нескольких несчастных, что показались бандитам слишком наглыми, а десятками, если не сотнями. В стороне держались лишь молчаливые ассасины, прибывшие непосредственно с Тысячеликим. Чаще всего они безмолвными статуями застывали у дверей временного пристанища бога, а когда тренировали новобранцев, не позволяли себе ни единого лишнего жеста, слова или взгляда. Исходящая от них бессловесная угроза держала рты на замке похлеще обнаженных клинков и отборного мата головорезов. Они нравились Дарну. Знали свое дело и делали его без лишнего шума. А вот угрожающее отребье большой дороги... Зачем вообще бог таскает их с собой?
  Но как бы то ни было, дело спорилось, и новобранцы формировали отряды по уровню мастерства. Время от времени, когда людей в Крепости становилось слишком много, кто-то из свиты Тысячеликого уводил за собой собранные силы. Куда - не знал ни Дарн, ни другие капитаны. Заносчивые слуги бога не отчитывались перед человеческими командирами, явственно выказывая презрение.
  В одну из ярких звездных ночей Дарну не спалось. Кажется, он за всю свою жизнь не думал о богах так много, как за последние дни. Он молча бродил по переходам крытой галереи и поглядывал наружу. Ветер почти стих. Вдалеке слышались звуки развеселой пьянки: головорезы Тысячеликого выпивали каждую ночь, демонстрируя завидное здоровье и полное отсутствие каких-либо тормозов. Иногда они дрались друг с другом, обагряя плиты обеденного зала странной, нечеловеческой кровью разных оттенков и консистенции. Портили немногочисленных женщин Крепости и, бывало, миловидных новобранцев, а к утру выходили порезвиться в Безжизненный лес. Уж на что многие ветераны любили разухабистое веселье, но общества божественных головорезов избегали все как один. Вот и сейчас Дарн находился в совсем другом крыле Крепости. Приглушенные звуки очередной оргии едва достигали его чуткого слуха.
  Медленно бредя по прилегающей к жилым комнатам галерее, Дарн вдруг увидел-ощутил (ибо зрение в этом мире играло роль вспомогательного органа чувств) теплую округлую фигуру. Женщина! Чуть полненькая молодая девушка сидела на высоких деревянных ящиках и пристально смотрела на Дарна. Ее круглое простецкое лицо чем-то походило на лицо ребенка. Таких много в деревнях, вчерашних детей, чуть наивных и открытых, чистых и до поры до времени невинных. До тех пор, пока чернота мира не замарает их души, не покроет их трещинами и надломами. Она улыбнулась:
  - Здравствуй, воин.
  - Здравствуй, милая! - на фоне суматохи и грубости последних дней Дарн ощутил особо сильное влечение к чему-то еще чистому и простому. - Откуда здесь такая красавица?
  Девушка смущенно улыбалась и будто не решалась ответить. Дарн охнул:
  - Неужели ты пришла сюда с Тысячеликим?
  Почему-то это предположение показалось Дарну ближе к истине, чем более вероятная версия о том, что девчонка просто приехала с очередным обозом из города.
  - А что же тут такого, дедушка? - прощебетал нежный голосок, ласкающий слух уставшего от резких грубых команд воина.
  - Ну какой же я дедушка, - вдруг оскорбился он. - Я моложе, чем кажусь, ты не смотри, что весь седой. Жизнь такая, деточка.
  - Это да, жизнь не сахар, - как-то очень серьезно произнесла она, вызвав у Дарна чувство умиления. Впрочем, к нему примешивалось кое-что еще.
  - Как же ты с этими... - он неопределенно дернул головой. - Бандитами? Обижают тебя, поди?
  - Нет, ну кто меня обидит, - она снова улыбалась открытой наивной улыбкой, которая грела словно теплое течение. - Внешность и манеры у них, конечно, своеобразные. Но это же ради имиджа.
  - Откуда слова-то такие знаешь? - подивился Дарн. - Неужто грамотная?
  - Конечно, - простой и по-детски серьезный кивок. - Тысячеликий не берет в свою Свиту неграмотных. Как зовут тебя, воин?
  - Дарн я. Что же я тебя раньше не видал...
  - Ну, - она опять очаровательно смутилась. - Я стараюсь поменьше показываться днем. Не люблю привлекать внимание к себе. Мне кажется, в этом месте я сильно... выделяюсь.
  - В лучшую сторону, хорошая, - Дарн не заметил и сам, что отвечал юной незнакомке такой же простой и искренней улыбкой, как будто сам еще юн и молод. И в то же время его беспокоило то, что она сказала насчет рогато-хвостатых головорезов темного бога. Не иначе, как по личному приказу бога ее не трогали. Вряд ли бы такие негодяи не сорвали этот цветок...
  - Что тревожит твою душу, Дарн? - вдруг очень серьезно спросила девушка, пристально глядя на капитана своими большими глазами. И, не дождавшись его ответа, продолжила: - Не переживай, я думаю, с тобой все хорошо будет. Предстоящая большая бойня не затронет тебя, не волнуйся. Да и ты умеешь клинок в руках держать, не дашь себя в обиду. Отживешь положенное и станешь свободен.
  Девушка странно выражала свои мысли, но Дарн списал все на излишнюю начитанность и молодость. Да и кто знает, чего она понахваталась, путешествуя рядом с бессмертным богом. Хорошо еще, что не проповедует, как многие монахи.
  - А все же наш мир красивый, - она резво спрыгнула с ящиков, подошла к поручням и перегнулась, рассматривая небо и рискуя упасть. Дарн стремительно подошел ближе, чтобы, если понадобится, вовремя придержать. Она смотрела на звезды, а Дарн столь же завороженно смотрел на незнакомцу. Его тянуло к ней, и чем дальше, тем сильнее. На секунду мелькнула шальная мысль.
  - Мне кажется, из тебя получилось бы отличная жена, - неожиданно даже для самого себя вдруг ляпнул Дарн.
  Незнакомка перевела не него удивленный взгляд.
  - Что, правда? - широкая-широкая улыбка без тени ехидства. Эта улыбка ударила в кровь Дарна, как крепкая выпивка, и на какой-то миг все происходящее показалось ему нереальным сном. Откуда такие чары у миловидного юного существа довольно простой внешности?
  - Ты такая молодая и такая чистая, ну подумай, зачем тебе религия и поклонение сейчас? Оставь темного бога, он не пропадет без тебя, уж поверь, и останься со мной.
  Семейное счастье... Дарн давно не думал о том, что когда-нибудь у него может появиться жена и даже детишки, твердо решив, что подобная участь не для него. А вдруг все-таки он ошибался? Он смотрел на молодое создание перед ним, и почему-то ему верилось, что с ней он сможет всё. Юная незнакомка одним своим присутствием вливала в него непонятную силу и решимость, дарила вдохновение. Седина в бороду, бес в ребро? С чего бы вдруг? И вроде не был раньше бабником...
  - А если... - она запнулась. - А если я люблю его?
  Так прочувствованно и с такой силой, Дарна как обухом по голове ударили, не оставалось никаких сомнений, любит, конечно, любит. Всеми силами своей юной души. Мелькнувшая перед глазами сказка, не успев дооформиться, рассыпалась кусочками льда. Он лишь тяжко вздохнул.
  - Не печалься, Дарн, - она протянула свою нежную ручку и легко коснулась его щеки. Дарн вздрогнул. Ее кожа была непривычно теплой, почти горячей. - Ты же не знаешь меня. Судьба мудра, помни это. Случайностей не бывает. Хочешь, погуляем в лесу?
  Озорной взгляд, будто перед ним мальчишка-хулиган.
  - Ну уж нет, там же опасно! Девочка, там такие твари прячутся, что тебе и в кошмарах не привидятся! А я... не твой бог, чтобы защитить тебя от всего. Я лишь человек.
  Дарн увидел слишком четко, как ее лобик капризно наморщился, и пресек не сорвавшиеся еще возражения:
  - Давай прогуляемся на галерее? Расскажешь, чему научили тебя книги.
  Он был просто не в силах попрощаться и уйти. Юная девушка из свиты Тысячеликого словно приковала его к себе невидимыми цепями. С ней было интересно. Дарн поражался, откуда в столь молодой голове мудрые не по годам мысли и вопросы. Кажется, он начинал понимать Тысячеликого и такой странный выбор свиты. А еще... чем дальше, тем больше его тянуло к ней как мужчину. Но Дарн старался не думать об этом. Вряд ли Тысячеликий спит с ней, с чего бы божеству интересоваться прелестями смертной, но не ему, столь нелепо отвергнутому старому вояке, пачкать чужую молодость недостойными поступками. Он старался не смотреть на пышную грудь незнакомки, а когда настало время прощаться, с надеждой спросил:
  - Мы же увидимся тут завтра?
  - Конечно, - она опять подарила ему открытую чистую улыбку. - Если хочешь.
  Дарн немного опасался, что возраст возьмет свое и ему придется закончить сегодняшнюю тренировку пораньше, чтобы поспать. Но он почему-то совсем не ощущал усталости. А вот образ незнакомки, чье имя он так глупо забыл узнать, преследовал его как наваждение. Уж не приворожила ли девочка старого вояку? Но зачем бы ей, кто он такой, чтобы представлять ценность для нее и тягаться с вечно молодым и прекрасным божеством? На обеде он тщетно высматривал ее среди женщин. Нет. Встретив пару раз головорезов Тысячеликого в коридорах, он пристально пересчитывал их глазами. Нет. Ночное видение растворилось без следа.
  Дарн начинал чувствовать, что все ближе подходит... к чему? Просто к тому, чтобы влюбиться? Но на сей раз что-то еще примешивалось к поднимающему голову чувству. Какой-то не очень приятный привкус.
  Он боялся, что она не придет. Но она сидела на том же месте. Он боялся, что в конце концов она начнет обращать его в свою веру. Но она ни словом не упомянула своего бога или веру. Сегодня ее занимали исключительно философские вопросы. Путь человечества, судьба, история... Дарн слушал и поражался начитанности своей юной знакомой. Скучно, небось, с богом целыми днями, вот и читает все время, чтобы себя занять. Она как ребенок совсем не стеснялась его. Брала под руку, когда ей это было удобно, порывисто отбегала, увлекшись каким-то рассказом, то замолкала, а то ее речь журчала как ручеек. Непостоянная, непоседливая девица. Постоянно разная. Если бы Дарна спросили, какая она? Тихая, спокойная, шебутная, порывистая, он бы растерялся и не смог ответить. Каждый из эпитетов подходил ей сейчас и не подходил минутой позже.
  - Знаешь, ты как ветер, - сказал он ей, когда она бросилась ловить случайного ночного грызуна на галерее.
  - Твоя кожа словно огонь! - заметил он, когда она коснулась его грубой ладони своей нежной и вновь удивила ощущением горячего прикосновения.
  - Ты уж определись, ветер или огонь, - засмеялась она.
  Они стали видеться каждую ночь. Дарн почти не спал, но парадоксальным образом не падал от усталости. Его словно подменили, и сон ему стал почти не нужен.
  - Почему я больше не сплю? - спросил он ее как-то. Вот что за напасть, каждую ночь хотел узнать ее имя и каждый раз забывал об этом начисто.
  - Я не знаю, может, ты болеешь чем-то? А может, на тебя так влияет время? Ты же знаешь, сейчас особое время...
  Дарн уже не боялся, что вот-вот услышит проповедь. Знал, что не услышит.
  - Может, это сила твоего бога передается мне через тебя?
  - Знаешь, Дарн, - очень серьезно ответила она, - Сила моего бога осеняет весь мир. Постоянно. Им дышит сам воздух. Он везде, а не только во мне.
  Если бы Дарн был монахом, он бы уловил разность нюансов. Но Дарн воин, и боги для него - это просто боги. Что-то непознаваемое, отвечающее за всё непонятное и непознанное.
  Они кружили в своем странном ночном танце, такие разные, находя все новые и новые темы для беседы и не всегда глядя по сторонам. Дарн все пытался ухватить суть очарования этой милой девушки, которую уже любил всем сердцем, а она просто радовалась и улыбалась - ясно-ясно. Воин вздрогнул, резко возвращаясь из райских садов на землю, когда тяжелая кованая дверь перед ними со скрежетом отлетела к стенке, и из дверного проема выпала огромная уродливая рептилия. Из пасти свисал огромный склизкий язык, разило съеденной пищей и выпитым алкоголем. Рептилия из свиты Тысячеликого, вся увешенная оружием и заляпанная следами очередного пиршества, похабно загоготала, увидев их двоих. Дарн приготовился с оружием в руках отстаивать честь своей спутницы, но вдруг рептилия резко осеклась, встретившись взглядом с девушкой. Они застыли, пристально глядя друг на друга, гигантская ящерица еще на полу, у самых ног незнакомки, и она, не отрываясь смотрящая сверху вниз, даже не щурясь от ярких отблесков огня в пиршественном зале. Дарн смотрел на свою любовь и видел, как заледенел ее взгляд. По-детски пухлые губы приоткрылись, и Дарн услышал короткую резкую фразу на свистяще-щипящем языке рептилий. О боги, кто-то из людей знает это наречие?! Пьяного придурка как ветром сдуло.
  Она порывисто развернулась и прошла прочь от пиршественного зала. Дарн последовал за ней, удивляясь наступившей в зале за их спинами гробовой тишине. Он собирался задать ей тысячу вопросов, но девушка заговорила раньше него:
  - Завтра будет большая тренировка. Скажи своим, пусть подготовятся. Всех неопытных новобранцев уведут из замка, их как раз набралось достаточно для южной крепости. Новых пока принимать не будут. Останутся только сильнейшие и они должны выложиться на все сто и подготовиться.
  - Подготовиться к чему? - спросил Дарн, про себя дивясь этой очередной резкой перемене и командному тону.
  - К приезду Темного Повелителя, - произнесла девушка со странной интонацией, пристально взглянув на Дарна.
  На совещании утром Дарн узнал подробности. Один из его коллег, бледный от пережитого потрясения, сообщил, что утром его позвали в покои Самого Тысячеликого. И Тот сообщил ему, что Верховный Темный бог мира снисходит в мир смертных. Что Он хочет набрать себе армию и для того отберет лучших из лучших воинов. И начнет Он с той Крепости, где сейчас находится Его верный помощник и правая рука, Тысячеликий. "Отбор избранных может быть несколько жесток, - добавил Тысячеликий. - У Темного Повелителя свои методы. Готовьтесь к тому, что как минимум половина воинов погибнет". За окном раздалось пение рога. Дарн бросил взгляд и увидел покидающее Крепость войско новобранцев.
  Этой ночью он не дождался своей таинственной незнакомки. Ни имени (опять забыл!), ни объяснений, ничего. Пропала, растворилась во тьме, как не было. А может и правда она лишь пригрезилась ему, девушка, знающая язык ящеролюдей?
  Утром рог поднял всех еще до того, как первые лучи тьмы стали чернить горизонт. Вся свита Тысячеликого, без малейших следов усталости или утомления, была уже на ногах в полной амуниции. Доспехи отражали редкие блики огней Крепости: огонь в мире черного солнца - большая редкость и режущая глаза роскошь. Тепло. Перья крыл топорщились, шерсть лоснилась - будто вовсе не было ночных дебошей. Ассасины тоже все были тут, во внутреннем дворе. Кажется, они даже не оставили караула у дверей бога. Когда человеческие воины, все более или менее опытные бойцы, собрались во дворе, здоровяк-вожак, бряцая оружием, прокричал:
  - Сегодня вы будете драться с нами! Да! С каждым из нас! И лишь достойные пойдут дальше! Нам не нужны неудачники!
  Дарн и остальные капитаны Крепости не принимали участие в тренировке. Им не нужно идти дальше, их дело - Крепость и сбор армий. Они лишь наблюдали. Сначала все шло благополучно. По три человека нападало одновременно на каждого из головорезов и по пять - на одного ассасина. Те отбивались, атаковали, не сдерживая удар, но и не убивая без нужды. Раненых выносили со двора. Их должны было подлечить, а затем отправить кого в города, кого в соседние Крепости. Дарн стоял с краю и пристально следил за тренировкой. Он не верил, что головорезы удержатся от издевательств и унижений. Он достаточно насмотрелся на их поведение в Крепости. Но пока всё шло ровно.
  В какой-то момент Дарн ощутил на себе взгляд и вскинул голову. Выше и чуть сбоку, на той самой галерее, стоял стройный юноша с распущенными черными волосами и глазами странной формы. Он смотрел прямо на Дарна. Последний едва не ахнул, сообразив, кто почтил тренировку Своим присутствием, а его лично, Дарна, этим непонятным долгим взглядом. Резкий скрежет металла о металл отвлек внимание капитана Крепости: один из человеческих бойцов вышиб сноп ярких искр ударом своего меча о доспех бандита. Тот взверился и зарычал, кидаясь на противника с утроенной яростью. Когда Дарн перевел взгляд обратно, то увидел, что Тысячеликий наблюдает за схваткой и больше не смотрит на него. Ну и слава тьме.
  Что-то стало меняться. Головорезов стало меньше, и это отнюдь не был перерыв на обед. Они уходили один за одним, исчезая в воротах Крепости. Куда и зачем? Дарн внутренне подобрался. Его интуиция говорила, что готовится какая-то гадость. Время шло, и вот ушей Дарна достиг мерзкий рев. Он все приближался, усмешки на лицах оставшихся бандитов становились все шире и, наконец, в Крепость стали возвращаться ушедшие на перерыв псы Тысячеликого, и каждый из них вел на огромной толстой цепи жуткое чудовище, в два человеческих роста и едва ли не такое же в ширину. Рев, смрад, капающая слюна, Дарн видел похожих тварей в причудливых пролесках у самого подножия гор, в так называемом Звенящем лесу. Он не думал, что или кто породило их: твари отличались жестокостью и нападали, однажды разорвав на клочки его боевого товарища. По счастью, он не дрался с ними один. Гора мышц и исключительная кровожадность - они, конечно же, были неразумны.
  - Если вы хотите быть достойны взгляда Повелителя Мира, вы должны сразиться с ними.
  Несколько отдохнувших воинов против такой твари - что ж, трудно, но можно. Но усмехающийся здоровяк, пройдя вдоль рядов, выбрал помимо тех, кто пока ждал своей очереди, несколько людей, уже дравшихся только что со свитой бога. Среди них был и тот, который смачно затупил свой меч о доспех божественного слуги, был балагур и весельчак, которому с трудом удавалось держать рот на замке - он, конечно, не молчал и сегодня - Дарн, нахмурившись, заметил и тонкого юнца, который дрался с ассасином и единственный из их пятерки остался не ранен.
  - Эй ты, - Дарн не стал просто стоять в стороне и молчать. Он подошел ближе к предводителю бандитов. - Они уже дрались только что. Они устали. Это несправедливо.
  Головорез презрительно сплюнул в сторону, но от ругани удержался.
  - Отвали и делай свою работу, как я делаю свою. В армии Темного Повелителя будут только сильнейшие.
  Дарн усмехнулся, чувствуя, как внутри него разгорается злость.
  - А как твой Тысячеликий будет объяснять Темному Повелителю, что его генералы из самодурства убивают достойнейших, потому что те отказываются лизать им очко?
  От резкого удара огромного меча Дарн едва успел отпрянуть, тут же обнажив свой клинок.
  - Ублюдочное отребье! Никогда не смей таким тоном говорить о Тысячеликом, слышишь, мразь?!
  Кто бы мог подумать, что под этой устрашающей оболочкой тоже таится религиозный фанатик! Дарн блокировал удары огромного меча, гадая, видит ли их еще черноволосый юноша. Посмотреть вверх времени не было.
  - Нэрс, остынь! Мы не для того тут, - крикнул здоровяку кто-то из его товарищей. Нанеся с рычанием еще несколько не достигших цели ударов, Нэрс опустил клинок. Дарн не нападал, выжидая. Кто же в своем уме нападет на свиту божества? Они небось бессмертные все. Ну или через одного. Он взглянул вверх. Черноволосого не видно.
  - Короче, будет так, как я сказал! - разнесся над двором резкий окрик вожака. - Всем ясно? Готовьтесь к бою, те, кого я выбрал!
  Его подручные, отталкивающе хвостато-рогато-чешуйчатые полукровки, плоды чудовищного межвидового скрещивания, поочередно подошли к каждому из отобранных для битвы с ревущими тварями на цепях и щедро обмазали их свежей звериной кровью. Лучший способ пометить цели.
  - Я думал устраивать сражения, отпуская по одному чудовищу, - произнес Нэрс. - Но так даже лучше. Быстрее дело пойдет. Давай!
  Лязгнули ошейники. Дарн не уследил, как тварей спустили с цепей. Механизм или магия, ведь свита Тысячеликого очень оперативно заняла места по периметру двора, подальше от бойни. Большая часть тех, кто не был помечен, последовала их примеру. Дарн и еще часть людей, не отмеченных свежей кровью, не спешили уходить. Первые звери с рычанием бросились на добычу.
  - Цельтесь ниже кадыка, где глотка переходит в тулово! - заорал Дарн как можно громче. - Там у них уязвимое место!
  Что ж, раз Нэрс предпочитает играть подло, он поможет обреченным. Глядишь, меньше человеческой крови прольется сегодня. Дарн уже начинал ненавидеть богов. Зычно командуя, он созвал к себе с десяток людей, включая мальца, которому прочил ассасинское будущее. Самообладание и уверенность Дарн передавались людям рядом с ним, паника улеглась, так и не вспыхнув. Стараниями капитана Крепости сражение осталось достойным сражением, не став бесславной бойней. Сколько прошло времени, Дарн не считал, но чудища падали одно за одним. Когда их осталось только четверо, Нэрс вскинул руку в останавливающем жесте. На его лице застыла маска. Кажется, здоровяк был по-настоящему зол.
  "Зато сколько жизней удалось спасти", - подумал Дарн, осматривая двор, пока странный пернатый товарищ Нэрса ворковал что-то лохматым тварям на своем птичьем языке. Те слушали и не нападали, позволив ему приблизиться и надеть на них ошейники. Может, просто были уже сыты, плиты двора заливала в том числе и человеческая кровь.
  - Ты меня довел, самонадеянный старик! - вскричал Нэрс, бросаясь вперед. - У этой Крепости слишком много капитанов!
  Дарн ожидал, что тот бросится на него с мечом наперевес, но здоровяк остановился, закатил глаза и забубнил тарабарщину. От его неразборчивого бормотания на каком-то давно забытом языке густел, казалось, сам воздух. Древняя черная магия. Дарн застыл с обнаженным клинком, ожидая неизвестности. Земля вокруг Нэрса вдруг покрылась трещинами, плиты раскрошились, почва вздыбилась, забурлила, будто темная вода, и воздух рассекла стремительная огромная тень. Жуткий визг, казалось, разорвал барабанные перепонки. А в воздухе над Дарном сворачивал кольца гигантский змей.
  - Дракон, бежим, это дракон! - заорал какой-то умник, пытаясь укрыться под защитой стен. Люди, за исключением свиты Тысячеликого и нескольких храбрецов, бросились врассыпную.
  Нэрс стоял, по-особому поставив ноги, поза колдуна, держащего заклинание, и не мигая глядел на Дарна.
  - Нет, это не дракон, - спокойно констатировал Дарн. - Они не такие.
  - А ты, можно подумать, видел их, мразь, - сквозь зубы процедил Нэрс. - Это не дракон, да. Древний змей. Он пожрет тебя и переварит раньше, чем я устану держать это заклинание.
  Чудовище вновь завизжало, красиво извиваясь, и бросило вытянутую морду в атаку, целясь в человека. Дарн успел напоследок вспомнить улыбку незнакомки, как вдруг угодил в глухую тьму. Но лишь на мгновение. Его глаза вдруг вновь обрели способность видеть темноту и сгустки тепла в ней, а клубок непонятного тумана рядом постепенно обретал четкие очертания. Стремительно завораживающе, пока не сложились в силуэт стройного юноши с длинными черными волосами. За его спиной по-прежнему продолжал клубиться темный туман, наводя на мысли о крыльях, но в этом нечетком мареве невозможно было что-то разглядеть. Рука божества находилась там, где за миг до того была голова монстра. Пусто. Провал в черное ничто, как дыра на ткани мира. Словно и не было вовсе никакого змея.
  - Нэрс, осталось очень мало времени, а чем занимаешься ты? - мягкий укор. Дарн вдруг осознал, что впервые слышит голос бога. Ровный, мягко обволакивающий, пожалуй, даже вкрадчивый. Приятный, довольно высокий тембр, обладатель такого голоса должен хорошо петь. - Забудь об этом человеке. И не вздумай повредить стены Крепости своими тварями. А то мне придется распустить свиту, а капитанов Крепости взять в новую.
  Серебристый смех залил пространство от неба до земли. Странный смех для темного существа, звеняще-задорный. Нэрс, впрочем, не смеялся.
  Тысячеликий спокойно развернулся и направился в Крепость через притихший двор. Колдовство развеялось, будто его и не было. Дарн вложил клинок в ножны, проводил черноволосого взглядом и направился к себе.
  Ночью Дарн вновь отправился на галерею. Пересек ее из конца в конец. Пусто. Побродив немного, он уже собрался уходить. Кинул последний взгляд на ящики, где впервые увидел свою возлюбленную, и замер. На ящиках кто-то сидел. От нехорошего предчувствия у него засосало под ложечкой. Он приблизился. На ящиках сидела настоящая красавица в откровенном наряде, подчеркивающим рельефную грудь и соблазнительные бедра. Черные вьющиеся волосы, темные глаза в окружении пышных черных ресниц и неожиданно смуглая кожа. Настоящий антипод его чистой незнакомки: весь облик женщины, казалось, был пронизан развратом. Воплощение страсти и раскованности.
  Она молча сверлила Дарна взглядом, а потом ее выразительные губы изогнулись в усмешке.
  - Кремень-человек, едва ли не каждую ночь обнаруживает тут новую барышню, но его это не трогает, - она фыркнула. Чуть низковатый томный голос заставлял подниматься со дна души что-то темное и звериное.
  - Она больше не придет, слышишь? Считай, что я тут, чтобы сообщить тебе это.
  - Но... почему? Что случилось? - настоящая тревога, волнение за любимую пронзили Дарна. - Она жива?
  - Она жива, успокойся.
  - Но тогда почему? Умоляю тебя, скажи, если знаешь, - потеряв на секунду самообладание, Дарн схватил женщину за руку. И едва не отпрянул. Кожа смуглой красавицы была нестерпимо горяча. Дарн отпрянул, еще не осознав до конца, но страшная правда начала смутно оформляться в темном уголке его души.
  Словно под гипнозом Дарн смотрел, широко распахнув глаза, как облик второй незнакомки словно смазывается и расплывается, будто неясное пьяное видение, глазам мешает видеть какой-то непонятный туман. Все произошло постепенно, но очень быстро. Когда туман полностью развелся и Дарна перестало пьяно вести, он увидел перед собой её. Открытый, чистый, почти детский взгляд. Где опытная соблазнительница с глубоким декольте, сидевшая тут только что? Поза его чистой девочки один в один повторяла позу страстной дьяволицы, правда, очертания ног скрыты грубой тканью деревенского платья. Не успел Дарн обрадоваться или расстроиться, как облик его любимой вновь подернуло темным неясным туманом. Будто невидимый скульптор приподнимает уголки глаз, меняя их форму, заостряет и чуть вытягивает подбородок, заужает лицо. Тысячи мелких изменений за пару мгновений. Перед ним сидел красивый тонкий юноша в обтягивающих одеждах из черной кожи. Он откинул свои густые черные волосы по-женски изящным движением, и уже знакомый голос произнес:
  - Как думаешь, за что меня называют Тысячеликим?
  Этот безжалостный вопрос мириады раз отразился эхом в потрясенном сознании Дарна, впечатавшись в его память навсегда. Не раз и не два он будет потом слышать его во сне. Верующие говорят, что голос и взгляд бога невозможно забыть никогда.
  - Я не хотел ломать твою сказку, - что это, неужели сожаление? Разве богам есть дело до чувств смертных? - Если тебе все еще интересно, меня зовут Инадзуми.
  Дарн на миг отвел взгляд, стараясь хоть как-то собраться с мыслями, но когда вновь взглянул на деревянные ящики, там уже никого не было.
  Ближайшие пара дней прошли в круговерти тяжелых, утомительных тренировок. Что-то будто надломилось в душе Дарна, он перестал думать о справедливости тех или иных испытаний, сам подсказав свите Тысячеликого пару возможных вариантов по отбору сильнейших. Впрочем, тех, кого он спас от чудовищ в прошлый раз, никто не трогал. Дарн не мог даже ясно решить, больно ему или нет. Полиморф будто вынул из него душу, погрузив его самого в анабиоз. Работать, работать, лишь бы не возвращаться мыслями в ту страшную ночь, пронизанную волнением и надеждой, "где она?..". Никогда. Не было и нет.
  Дарн и несколько молодых воинов отправились на вылазку в Безжизненный лес. Лес, куда на прогулку он так и не отправился с... С Ним. С Ней? Тьма этого полиморфа разберет. Он показывал следы диких дверей и тварей, объяснял, рассказывал, как бороться, как спастись, как обезопасить себя и людей. Они не заходили далеко. Армия полностью отобрана и готова, вот-вот сниматься. Оружия более чем достаточно отбиться от кого угодно.
  Далекий рык раскатился над лесом. Похоже на темного снежного волка. Как странно, они никогда не подходят так близко к жилищу людей. Дарн напрягся, вслушиваясь, и обнажил клинок. Его примеру последовали остальные. Тишина. Кажется, где-то очень далеко хрустит снег. Приближается нечто. Дарну вдруг ни с того ни с сего стало безумно страшно, он даже пошатнулся. Что за глупости? Испугаться волка после того, как древний змей, призванный черный заклинанием, не вызвал ни малейшей дрожи?
  Будто гигантский невидимый валун прокатился через лес, подмяв его под себя. Нечто необъятное и жуткое, неумолимое как стихия, неотвратимое как горная лавина. Его спутники лежали, без сознания или замертво, он не мог проверить, из последних сил держась за воткнутый в землю меч и кое-как стоя на одном колене. И тут на поляну выскочил огромный черный волк. Взор застилало от разящей от него тьмы. Верхом на волке сидела черноволосая смуглая женщина с оголенными плечами. На ее губах блуждала странная улыбка. Дарн случайно встретился глазами с Инадзуми, и ему показалось, что в глубине этих темных глаз как-то неуловимо что-то изменилось. Но в следующую секунду волк прыгнул, и мир завертелся в черной круговерти перед Дарном.
  ...Они очнулись и поспешили обратно в Крепость. Что-то было не так. Подавленная тишина царила над Крепостью. Может, они слишком много времени провалялись в лесу? Как только их, беззащитных, не нашли хищники... Или зверей тоже распугал страшный черный волк?
  Может быть, армия уже ушла? Ворота гостеприимно распахнуты. С опаской Дарн и его спутники заглянули внутрь. И едва не отпрянули. Никаких чудовищ, никаких тварей, во дворе догорал призрачный черный огонь. В языках пламени невредимыми ходили люди, воины, которых они готовили. Они совершенно бесшумно переступали через трупы, множество трупов, без ран или крови, своих бывших товарищей, которые выдержали мохнатых чудовищ и битвы с головорезами Тысячеликого, но пали в этом ужасном пламени. Бесшумно и бесцельно выжившие слонялись, словно объятые безумием. А черный огонь горел, и казалось, это именно он пожирает звуки, такая неестественная тишина куполом накрыла Крепость.
  Дарн поежился. Солнце льет свою предвечную тьму откуда-то не с той стороны. Что-то случилось в мире. Звук! Тихий шелест шагов, и солнце выходит из боковой двери Крепости и смотрит на них глазами высокого черноволосого мужчины.
  - Этого мальчишку ты хочешь взять в свои ассасины, Инадзуми? - буднично спрашивает непостижимое существо гипнотизирующим низким голосом, и Дарн понимает, что перед ним Темный Повелитель.
  Еще звук, и откуда-то сверху с неприступных стен спрыгивает гибкое существо, красиво и даже чуть манерно приземляясь как раз между ними и Повелителем Черного мира. Лучи черного солнца сосредотачиваются на Инадзуми, который сейчас носит облик женщины, и Дарн неожиданно понимает, почему у Тысячеликого всегда такая горячая кожа.
  - Да. Этого, - Инадзуми, по-прежнему стоя между ними и Темным Повелителем, протягивает руку юноше, которого Дарн спас от тварей. Мальчик нерешительно идет вперед. Инадзуми кидает пристальный взгляд на Дарна, и тому кажется, будто внутрь его души щедро плеснули раскаленной тьмы. Его душа начинает просыпаться. Возвращается боль, сильная, неуемная, Дарна захлестывают эмоции, хотя менее подходящего момента сложно придумать. Он вскидывает руку, собираясь то ли броситься следом, то ли остановить, но Инадзуми уже разорвал их зрительный контакт. Двигаясь плавно, даже слегка покачивая бедрами, она поворачивается и идет к Темному Повелителю, закрывая собой от Его ауры мальчика, будущего ассасина. Солнце в небе и солнце на земле скрещивают свои лучи на тонкой фигурке, словно силясь сжечь ее дотла, и Инадзуми улыбается. Все застывают во вдруг потяжелевшем воздухе, лишь Темный Повелитель кладет руку на плечо Тысячеликого, уходя с ним в Крепость.
  
  
  Ошейник
  
  
  - Нет!
  - Да.
  - Нет.
  - Да.
  - Нет!!!
  - Инадзуми, не спорь со Мной. Они умрут.
  Тысячеликий отлично уловил угрозу в голосе Черного Солнца и замолчал. Но огонь в его глазах разгорелся ярче.
  ...Бог бесконечных превращений стоял в самом большом гнезде людей-птиц и клекотал, то есть беседовал с ними на их языке. Его клюв ничем не отличался от клювов этих странных, так и не признавших Тьму людей. Его слушали благожелательно. Он не просил и не угрожал, не призывал склониться на его сторону, сторону темных богов. Он просто беседовал, общался, словно равный, хотя его сила намного, намного превосходила силу существ этой древней расы. Инадзуми отлично знал, что они не пойдут следом. На их планете все еще полно до крайности упрямых созданий, которые предпочтут умереть, но не склониться пред новыми богами. И обычно ему было все равно. Но эти пернатые приятные существа вызывали его симпатию. Были ему по-человечески приятны. Да, именно так. Совершенно невозможная ситуация в случае с Верховным богом Тьмы, но почти нормальная в отношении бога изменений.
  Тьма затопила пространство резко, быстро, отовсюду и одновременно из ниоткуда. Из самого воздуха. Будто каждая молекула атмосферы планеты исторгла из себя каплю полуматериальной черной, чернее самого космоса, субстанции. Если присмотреться к такой капле, то в каждую из них можно упасть, унестись, ибо каждая - притяжение, ворота, путь. В бесконечную Тьму. Но на какой-то ничтожный миг Инадзуми оказался быстрее Тьмы. Он встал на Её пути, одновременно везде и нигде, поставив невидимый барьер перед каждой частицей и замкнув все их на себя. Планировал ли он этот поступок или это был порыв?
  Ему было не сдержать Черное Солнце.
  Воздух и все слои пространства, мир тварный и мир тонкий, мир самых высоких сущностей содрогнулся от низкого рыка:
  - Ты! Пошел против Меня!!!
  Инадзуми скинул физическую оболочку, чтобы хоть на каплю уменьшить обступившую всюду, изнутри и снаружи, боль. Люди-птицы все уже были мертвы, их поселения сгорели в Черном огне и никто не видел, как тело Инадзуми разметало по молекулам, а его дух забился в агонии: структуры тонких энергий, составляющих большую часть самой его сути, восстали против него. Темный Повелитель и Инадзуми за эти сотни и сотни лет проросли друг в друга, слились неразрывно, став одним и оставаясь порознь. И сейчас часть души Инадзуми терзала и рвала его на части изнутри, причиняя адскую муку. "Бегите, рассейтесь, спрячьтесь... - последним усилием воли передал мысленное послание Тысячеликий своей свите. - Мы поругались".
  Может ли бестелесный дух, бог, потерять сознание?
  Очнулся Инадзуми в темной комнате. Материальный мир. В человеческом теле одной из привычных форм. Все тело жутко болело, передавая остаточные ощущения истерзанной души. Он находился рядом, в шаге, затмевая Своей Тьмой, как обычно, все миры. Тоже воплощен. Его рука резко схватила Инадзуми за горло, почти полностью лишив возможности дышать. Тысячеликий вновь попытался развоплотиться - и не смог. Сила Темного Повелителя прочно запечатала его в теле. Он ощутил, как рука сделала едва заметное движение вверх и его ноги начали отрываться от пола. Кости не ломались, Инадзуми давно привык к непомерной силе физической оболочки Темного и конструировал свои тела сообразно. Он единственный на всей планете мог нормально выносить любой физический контакт с Верховным богом мира. Особенно если последний изволил проявлять эмоции или их подобие.
  Мысленно - говорить вслух задыхающийся Инадзуми не мог - он простонал:
  - Я не шел против Тебя! Я... лишь хотел, чтобы они жили...
  Его мысленная речь прерывалась, "голос" срывался, но не только боль была тому виной. Как вообще можно было подумать, что?
  Обжигающая рука поставила его на место и ослабила хватку. Глотая ртом воздух, Инадзуми вдруг ясно ощутил, что из его горла, как раз под рукой Повелителя, вырастает, формируется некая темная субстанция. Она цеплялась за молекулы его тела, врастала в кожу, но казалась неорганической.
  - Ты будешь наказан, - сдержанно и обманчиво спокойно сказал Темный Повелитель, убирая руку.
  На шее Тысячеликого красовался магический ошейник с цепью. Другой конец цепи сжимал в руке высокий мускулистый мужчина, единственная гуманоидная форма хозяина мира. Он подошел ближе и дернул цепь, заставив Инадзуми склониться. "Нет", - продолжал шептать Инадзуми, когда его тело вынужденно уступило превосходящей силе. "Нет", - все тот же несгибаемый протест даже сейчас, когда плоть Темного Повелителя проникала в него помимо его воли, едва не разрывая на части его душу.
  ...Он привел его на празднество почти полностью обнаженным, желая унизить. Инадзуми был заперт в женском теле, и сейчас все окружающие, люди, твари, чудовища, полукровки, воплотившиеся духи, могли любоваться его... её роскошной грудью. Лишь черные кожаные шорты и магический ошейник присутствовали на ней из одежды. Но не перекрестье сладострастных взглядов смущало Инадзуми, гораздо сильнее ему мешал этот полуматериальный, но такой тяжелый, не в буквальном смысле, ошейник, созданный магией Черного Солнца. Он шел рядом, держа цепь. Тысячеликий рядом справа, на полшага сзади, как всегда. Но в этот раз не как обычно.
  Кто из людей удостаивался великой благости лицезреть Темного Повелителя? Монахи, духовные мастера, достигшие высот в медитации на живую Тьму этого мира, прославленные в веках воины и герои, полубессмертные, милостью богов, иногда правители и богатейшие люди особо крупных и важных городов, свиты обоих Темных... Инадзуми мог убедиться, что его послание было услышано и выполнено. Хотя бы за них можно не волноваться.
  Садясь на пол справа у тяжелого трона, словно собака на цепи, Инадзуми подумал, что у его Черного солнышка определенно наступила какая-то не та фаза. Он легко мог бы обратить в пыль все его ближайшее окружение, увидев тут их сегодня. Снова и снова Тысячеликий углублялся взглядом в лес направленных на него глаз. Нэрс! Что он тут делает, был же отдан приказ! Ладно, юный Нэрс слишком хорош в бою, его, может, Он и пощадит. Ну хотя бы теряется за спинами других, не мелькая в первых рядах.
  Сейчас Инадзуми предпочел бы и сам оказаться подальше от разозленного Темного Повелителя, но длина цепи его ошейника оставляла ему возможность сесть лишь непосредственно у ног его господина, демонстрируя всему собравшемуся обществу свои обнаженные и полуобнаженные прелести. Для Инадзуми не являлось секретом, что во многом своей популярности у людей он-она достиг благодаря красивым и привлекательным физическим обликам, которые он принимал. Молоденькие и уже не очень прихожанки его храмов тайком вздыхали по тонкому красивому юноше с длинными черными волосами и таким непривычным людям разрезом глаз, а мальчики и мужчины в грезах сближались с Инадзуми-женщиной. Иногда наоборот.
  Темный Повелитель отпустил другой край цепи, и она погрузилась в черный трон, став его частью. Не двинуться, не убежать. Он встал и возвестил начало праздника. Приглашенные музыканты из числа тварей - люди не могли чисто играть в присутствии Верховного бога - ударили по струнам, полуобнаженные слуги и служанки засуетились, разнося угощения и странный пьянящий коктейль, который можно было попробовать лишь на подобных религиозных мероприятиях с участием самих богов. Толпа качнулась пару раз и рассредоточилась по огромному залу, постепенно утопая в волнах истомы и радости.
  Веселье овладевало людьми. Божественный коктейль менял восприятие, монахи курили, молились, медитировали и чувствовали себя, кажется, вообще как дома. Так они часто и говорили, "наш Высший Дом". Черная сила вливалась в их души, очищая и наполняя энергией, и лишь два существа на празднике не были рады: томящийся в ошейнике у трона Инадзуми и верный Нэрс, нет-нет да кидавший сочувственные взгляды на своего бога.
  Темный Повелитель заметил высокую пышную блондинку, в первый раз пришедшую на подобное празднество, и, словно обычный мужчина, изысканный кавалер, предложил ей потанцевать. Женщина едва не упала в обморок от восторга, опираясь на обтянутую перчаткой руку божества и летя по залу в легком танце. Инадзуми притушил свой взгляд. Интересно, это по велению души или Он просто хочет еще больше подразнить и вызвать ревность? Глупо.
  Свита Темного Повелителя с первых же мгновений поняла, что боги что-то не поделили. Да и кто бы не понял? В свитах богов, помимо достойных героев, часто оказывались устрашающие твари и люди, чья душа гораздо мерзее неприглядного облика их рогато-хвостатых боевых товарищей. Один из подобных людей, новобранец, отслуживший едва ли несколько лет в свите Верховного темного бога, решил, видимо, подлизаться к Властелину, но не учел некоторых нюансов, о которых отлично знали более опытные слуги богов. Решив, что униженная поза Инадзуми развязывает руки всем находящимся на празднике, он подскочил к трону и что есть силы пнул задумчивого Тысячеликого. Инадзуми настолько не ожидал подобного обращения, что даже не блокировал удар. Но в следующий миг он старательно отползал, пятясь к стенке за спиной, насколько позволяла крепкая цепь, стараясь не замараться в потоках крови, хлынувшей с нависающей над ним фигуры.
  Блондинка, танцевавшая с Темным Повелителем, невольно завизжала, когда последний вдруг убрал руку с ее талии и, резко обернувшись, нанес магический удар. Он содрал кожу с новобранца, всю, от макушки до пяток, оставив его дух в освежеванном теле. Страшный нечеловеческий крик затопил зал, но его легко перекрыло жуткое раскатистое рычание:
  - Только Я могу бить Инадзуми!
  Кто-то из правителей упал в обморок, а Инадзуми продолжал свои трогательные попытки отползти, будто и в самом деле являлся обычной женщиной. Он старательно погасил чуть неосторожно не выдавшее его невольное движение уголка губ, вовремя овладев своей мимикой. Этот крик и ударившие во все стороны эмоции очень много сказали Тысячеликому, но не стоило оформлять это в мысли до поры. Теперь он точно знал, что может попытаться сбежать. И знал даже как, успев считать воспоминания танцующей с Повелителем блондинки. Бывшая карманница рано или поздно осознает, во что ввязалась и что ее ждет. Ну а если она оплошает... "Что ж, посмотрим, насколько вы способны выносить Его без меня", - с ноткой злорадства подумал Тысячеликий, глядя, как лишившийся кожи его обидчик слепо делает несколько шагов в сторону, разливая вокруг себя моря крови. Он не мог не только умереть, но и отключиться, поскольку магия Черного Солнца держала его и заставляла в полной мере чувствовать всю агонию и боль искалеченного тела.
  - Скиньте его в пропасть, - велел Темный Повелитель своей свите, бывшим товарищам несчастного. - Можете поиздеваться напоследок. Его дух ждет еще много незабываемых ощущений разлагающейся плоти.
  И только мудрые монахи, которым была ведома вся суть их Черного бога, продолжали невозмутимо курить.
  - Душу следующего, кто посмеет поднять руку на Моего помощника, Я самолично отправлю разлагаться в недра Черной Звезды.
  "Я тоже Тебя люблю. Это что, фаза активности?" - вокруг Инадзуми будто образовался неосязаемый барьер, люди, за исключением монахов, боялись даже лишний раз взглянуть на него, а сам Тысячеликий погрузился в размышления о редких астрономических объектах.
  Темный Повелитель галантно продолжил танец с оставленной дамой, но следы страха, покинувшие её лицо, ушли глубже в душу. Инадзуми забился в самый незаметный угол у трона и стал ждать. Вот сияющее уже мягче Солнце склоняется над женщиной и целует ее в губы. Она сжимается, и в тот момент, когда ей кажется, что ее губы выжгло, а челюсти сейчас сломаются, Он отдаляется. Его не заботит то, что она чувствует. Он думает лишь о своих желаниях. А она... Смертная, всего лишь человек. Она должна быть счастлива, что Черный бог снизошел до нее. И в этом с Ним солидарны все жрецы их молодой религии, завоевывающей континенты, океаны воды, океаны воздуха и все живущие на планете народы.
  Однажды Инадзуми спросил:
  - Что Ты станешь делать, когда они все станут нашими?
  И Черное Солнце заискрилось тьмой.
  - Эта планета не единственная на орбите. Безжизненные куски камня дальше и ближе, все они ждут своей очереди.
  - А потом? Миллиарды вех спустя?
  - Что за глупые вопросы? Ты отлично знаешь, что будет тогда. Взрыв и Перерождение. Оно ждет тебя и Меня, и все миры, рожденные и еще не рожденные здесь...
  Но до этого даже по меркам богов еще вечность.
  Блондинка кидает на Инадзуми молниеносный взгляд, неосознанно следуя услышанным в детстве рассказам матери о том, что один бог предпочитает разрушать, а другой создавать. Зов о помощи. Ей очень страшно. Она чувствует, что Черный бог подходит как будто ближе. Его Дух все больше и плотнее наполняет физическую оболочку. Тысячеликий не решается прямо передать какие-то мысли, когда Темный Повелитель сейчас так близко к ней. Он кидает лишь взгляд, надеясь, что женская интуиция сможет расшифровать его правильно.
  Он танцует с ней весь вечер. Ухаживает, угощает, лишь ненадолго отпуская передохнуть. Улучшив момент, Тысячеликий на долю секунды соединяет свой разум с разумом верного Нэрса. Здоровяк чуть погодя незаметно выходит из зала, уводя с собой какую-то симпатичную служанку. Никаких четких инструкций, ведь в любой момент контакт разумов может перехватить Темный Повелитель. Игра на одной интуиции. Тысячеликий уверен в том, что тональность души Нэрса настроена идеально.
  Когда блондинка ненадолго покидает зал, чтобы дойти до дамской комнаты, в каменных коридорах она неожиданно встречает здорового лохматого человека. Бандит, самый натуральный бандит. Значит, он из свиты богов. Она смотрит на него с надеждой, не в силах угадать, кому из Двоих принадлежит его душа. Нэрс подходит к блондинке и уважительно целует ее руку, восхваляя выбор божества. Она слышит его мыслеречь. "Не бойся сидящего у трона. Подойди к Нему и коснись Его рук, когда Тьма не будет сосредоточена на тебе или ком-то в зале. И вспомни, что спасало тебя в прошлом".
  Обретшая надежду идет дальше куда шла, а Нэрс спешит к своим друзьям из свиты Верховного бога. Он же везде свой парень. В доску. Да и даром, что бандиты, насильники и убийцы - сердце не камень. Отношения Инадзуми и Темного не секрет для тех, кто провел рядом с ними не одну сотню лет.
  Никогда же не может быть всё идеально в том, за что отвечают люди, верно?
  Темный Повелитель вновь танцует с белокурой красавицей и шепчет на ее ушко пошлости, будто рядовой поклонник на балу у любого человеческого правителя. Никакой разницы, если не думать об этой сильной хватке, почти ломающей руку.
  Он едва заметно морщится, когда слышит бессловесное: "Повелитель, у нас небольшая проблемка... Вы не могли бы снизойти до помощи Вашим верным слугам?".
  - Проветрись, промочи горло. Я скоро вернусь, - шепчет он своей спутнице, игриво прикусывая край ее ушко и слизывая кровь.
  Примерно такое же ощущение бывает, когда солнце прячется за облаками. Белокурая жадно пьет, стараясь затушить полыхающую жуть, а потом, будто повинуясь порыву, подносит бокал Тысячеликому. Он тепло благодарит женщину, принимая бокал из рук в руки и касаясь её ладоней. Быстрое незаметное движение, и натренированные руки карманницы прячут в длинном рукаве небольшой металлический ключик.
  Она слышит мыслеречь божества: "Когда останетесь одни, и ты увидишь страсть в Его глазах, погладь Его левое бедро у пояса", - в начале празднества, пока Темный Повелитель слушал восхваления и молитвы, сидя на троне, Инадзуми, почти прижатый короткой цепью к Его ногам, имел возможность полюбоваться чреслами своего Господина и находящим рядом сокровищем. "Я тебя уверяю, эта ласка Ему придется по душе, - и Инадзуми мысленно рассмеялся. - Только не забудь перед тем, как возлечь на божественное ложе, выйти в коридор помолиться. Сама понимаешь, перед этим и помолиться не грех". Тысячеликий, кажется, развеселился окончательно. Его бодрость и оптимизм передались и девушке, которая улыбнулась и отошла от трона.
  А Инадзуми вспомнил полученный сегодня пинок и подумал, что на смертных все же иной раз нужно обращать больше внимания. Скоро о том же самом придется задуматься и Черному.
  Людям показалось, что избранная Темным Повелителем женщина даже обрадовалась, когда Он вернулся, недоумевая приступу глупости своих подчиненных. Наконец-то поняла свое счастье. После такого приходи в любой храм - и место верховной жрицы тебе обеспечено. Слава, почести, богатство. Если выживешь, конечно.
  Танец. Она сама стремится быть ближе, выгибается, прижимается грудью. Она не знает, способен ли бог потерять голову от желания обладания, но зато Инадзуми знает это совершенно точно. Наконец, Он увлекает ее прочь из зала. Берет на руки, и тьма коридоров сливается прохладным ветром. Ей кажется, что ее глаза различают два больших крыла за спиной брюнета, но вскоре всякое сомнение исчезает, когда она ощущает смыкающуюся вокруг нежную пуховую тьму. Когда Темный бог распахивает крылья, она падает на мягкую огромную кровать. Все тот же замок. Во всяком случае она очень надеялась, что тот же.
  Ласки становятся все горячее, причем и в самом буквальном смысле тоже. Блондинка понимает, что не переживет того, что хочет Хозяин мира. Но в ней уже проснулся азарт ловкой воровки. Он-то и удерживает ее на грани безумия. Он ласкает ее грудь, а она заставляет себя не потерять сознание от заполняющего все ее сознание блаженства, не сравнимого с удовольствием от ласк обычного мужчины. Не раствориться в Нем, не потерять свое я. Она гладит Его спину, плечи, наконец, кладет руки на пояс. Твердые мышцы под ее рукой кажутся ей камнем, это приятно возбуждает, она часто дышит, играет с поясом одежд. Одно, самое важное, движение, бог даже не дернулся. Один ключик подменяет собой другой, точно такой же. Пусть Инадзуми временно и лишен способности менять облик, но на маленький металлический предмет его способностей хватило даже сквозь жуткий ошейник.
  Он сжимает ее в объятиях чуть сильнее, чем раньше, и ей кажется, будто на нее падает могильная плита. Физические ощущения становятся тем страшнее, что она вдруг видит перед глазами огромный шар живой тьмы. Он змеится лучами, и один из протуберанцев колеблющейся черной плазмы овевает ее фигуру. Ей кажется, что ее плоть сгорает. Дыхание перехватывает, но руки не потеряли своих навыков, от которых когда-то зависело, сможет она поесть этим вечером или нет. Чтобы ослабить хватку, она касается Его паха и тут же оказывается на спине, а Черная звезда нависает прямо над ней, близко-близко, опаляя своим дыханием.
  - Пусти меня... мне выйти помолиться надо... перед Этим... - собрав последние силы, бросает она в то пространство, что еще отделяет ее от жуткой черной плазмы.
  Он смеётся, низко и хрипло, и целый мир заполняет эхо Его смеха.
  - Помолишься прямо тут, в постели. Я приму это за молитву! - Он продолжает смеяться, но черный протуберанец сворачивается, отпуская жертву. - Только быстро, глупая.
  Она, еще не веря своему счастью, кое-как поправляет порванное платье и выбегает из комнаты. Каменный коридор. Куда бежать? Откуда Он принес ее? Она отбегает на несколько метров наугад и вдруг, тихо вскрикнув, натыкается на груду мышц. Вполне нормальной температуры, слава... Тысячеликому, пожалуй. Нэрс хватает ее за руки и молниеносно забирает ключ. Вырвал бы, если бы не отпустила. И вдруг исчезает, растворяется в воздухе, перенесясь в полупустой уже праздничный зал.
  Сердце женщины успело сделать лишь два удара, как ее обняла Тьма. Она не успела испугаться, как поняла, что ее обнимает совсем другая Тьма. "Не бойся, - шепнул ей на ухо Инадзуми ее же собственным голосом. - Внукам потом расскажешь, как обворовала Самого Темного Повелителя. Воистину ты - удачливейшая из воровок!" Тысячеликий напоследок от всей души благословил смертную, которая помогла ему освободиться, и перенес ее в ближайший крупный город. В руках она с огромным удивлением обнаружила увесистый кошелек, денег в котором с лихвой хватало на покупку своего дома. А на шее блондинки висел кулон из драгоценного металла в виде маленького изящного ключика.
  У Инадзуми было достаточно времени, чтобы поразмыслить о том, как ему вести себя, если он сможет самостоятельно освободиться от неприятной штуки на горле. Сбежать и затаиться? Бессмысленно. Темный Повелитель будет в ярости, наверняка воспримет это снова как сопротивление Его воле, найдет его даже под землей, попутно перебив его последователей и стерев с лица земли несколько городов, и... в общем, ничего приятного не последует. Тысячеликий не думал о том, способно ли Солнце в ярости окончательно его убить. Он не переоценивал себя, но отлично понимал, что, как сила и энергия Темного составляет большую часть его сути, так и Он многое получил от Инадзуми. Тогда. Но это произошло столь давно, что уже затерялось в памяти бессмертного бога. В начале времен, как сказали бы люди.
  В общем, испытывать Его выдержку Тысячеликому вовсе не хотелось. Поэтому он принял решение, освободившись, самолично явиться пред Темнейшие очи. Так есть хоть какие-то шансы, что все это сойдет за неплохую шутку.
  Глупая смертная вскоре вернулась и смело подошла к ложу.
  - Я готова, мой Господин, - с подобающим трепетом произнесла она.
  Он в нетерпении бросился ей навстречу и заключил в крепкие, по-настоящему крепкие объятия. Женщина мечтательно улыбнулась. Инадзуми подумал, что уже успел соскучился по этим прикосновениям. Ощутив теплую кожу, подобную Его собственной, может лишь на полградуса прохладнее, Темный Повелитель мгновенно все понял.
  - Где женщина? - насмешливо и еще пока сдержанно спросил Он. Чувство юмора и смелость Тысячеликого Он не мог не оценить, и это отсрочило момент яростной вспышки.
  Мастер многозначности изобразил непонимающую гримасу.
  - Так вот же я, Ваше Темнейшество! Вся Ваша, делайте со мной что хотите! - и "женщина" изящно откинулась, демонстрируя свое обнаженное тело.
  Выдавать место дислокации спасенной смертной мстительному Солнцу Инадзуми и не собирался.
  - Инадзуми!!! Хватит делать из Меня дурака! - зарычал брюнет, швыряя своего помощника в сторону ближайшей стенки. Но он не долетел до нее, разнеся нынешний облик по молекулам и молниеносно приняв уже другой облик сзади Темного Повелителя.
  Безошибочно почувствовав все перемещения Тысячеликого и предоставив тому время завершить трансформацию, Верховный бог медленно и с королевским достоинством повернулся. Растрепавшаяся грива черных волос и сверкающие тьмой глаза придавали ему сходство с неким потусторонним зверем. Инадзуми откровенно залюбовался поднимающимися в ауре Темного протуберанцами ярости.
  - Хорошо, не буду. Прости меня, - Инадзуми в своем привычном женском облике упал на колени. Возможно, жест получился несколько картинным, но Тысячеликий чувствовал искреннее раскаяние в том, что все вышло так, как вышло. В конце концов кто здесь играет роль предохранителя и самим провидением поставлен на роль помощника, отвода и мягкой страховки. Привычная пафосность жестов Инадзуми не смутила Темного Повелителя, который отлично изучил его за время общей вечности. Он видел искренность, но не смягчился.
  Чернота опалила коленопреклоненную фигуру.
  - Ты думаешь отделаться простым "прости"? Мне иногда хочется до бесконечности разбивать твою дурную голову о ближайшую скалу, снова и снова, вгоняя член в твою соблазнительную задницу!
  От последовавшего пинка Инадзуми все же повстречался со стенкой. Его кости едва выдержали. Какая злоба. Он не решился на развоплощение, чтобы не злить еще сильнее. Боль причудливо переплелась с вожделением от откровенных слов Темного. Был ли хоть миг, когда оно действительно отпускало его?
  Инадзуми встал и вновь приблизился, решив идти до конца. Пару мгновений смотрел снизу вверх, а потом резко и яростно, зачерпнув метущихся в их общей ауре эмоций Темного Повелителя, обнял шею мужчины и припал поцелуем к Его губам. Тот не сопротивлялся, но таки слегка цапнул Тысячеликого за язык и проглотил черную кровь. Он ответил на объятия, сильно даже для своих обычных усилий сжав женское тело Инадзуми руками и полуматериальными крыльями. Человек давно бы упал замертво.
  - Никогда не смей нарушать Мою волю, - не разрывая тяжелого зрительного контакта и обратив всю свою энергию на существо перед Ним, произнес Темный Повелитель. Некоторое время в ответном взгляде полыхал темный огонь, но что-то надломилось в Инадзуми перед этим яростным напором. Тесное сплетение тел темных богов оставалось неизменным, но Инадзуми подчинился, и это ясно ощутили оба.
  Размазывая Тысячеликого спиной по ближайшей стенке и стоя насаживая его... её на свой возбужденный орган, Темный Повелитель произнес:
  - Ты ничего не забыл?
  Сдерживая поднимающиеся из глубин его тела - впрочем, души тоже - стоны от боли и сладости поражения, Инадзуми чуть шевельнул головой, самостоятельно материализуя на своей шее тот самый ошейник. Довольно прикрыв глаза, Темный Повелитель впился в шею Тысячеликого, собственными зубами застегнув магический замок безо всяких ключей.
  - Будешь носить его до тех пор, пока Я не позволю снять, - резюмировал он, сопровождая каждое слово резким движением вперед.
  - Даааа, - простонал Инадзуми, окончательно отправив свою гордость в метафорическое путешествие следом за своим "мне неудобен Твой гребаный ошейник".
  Глаза Темного Повелителя вспыхнули Тьмой, и с Черного Солнца сорвалась вспышка, полетевшая к Планете. Инадзуми расправил свои огромные крылья над Планетой, закрывая ее собой. Этот сполох Тьмы-во-Тьме черных глаз Темного бога достанется ему одному.
  
  
  Праведница
  
  
  Поговаривают, что когда-то давно Тысячеликий был человеком.
  В это сложно поверить, глядя, как легко он меняет облик, будто скидывает одежду. Его аура черна, как солнце этого странного мира, его магия повеливает стихиями, а сам он, вечно меняющийся, словно загадка при неизменном Темном Повелителе. Он стоит между Ним и людьми, и люди охотнее обращаются к Тысячеликому - видимо, он кажется им больше похожим на них самих, несмотря на демоничность и смену обличий. Его любимое воплощение - стройный гибкий юноша с длинными черными волосами до пояса и выразительными карими глазами немного необычной формы. Но таким увидеть его сложно. Юноши, девушки, дети, иногда звери, иногда бестелесный дух - множество обликов меняет он в зависимости от целей. Чаще всего Тысячеликий так и остается неузнанным. Любой случайный путник на дороге может оказаться им.
  Иногда его выдают его спутники, демоны, духи и твари ночи, а также несколько убийц из человеческого рода - мастера кровавой науки, давно отринувшие человечность. Они вполне узнаваемы и, если Тысячеликий и Темный Повелитель чаще бесстрастно наблюдают, эти любят разрушать. Потому они кажутся более жестокими, но так ли это, сложно судить, наблюдая, как мгновенно прерывается пляска смерти от малейшего жеста Тысячеликого. Его они слушаются беспрекословно. Говорят, однажды каждого из них свела с ним судьба и у каждого есть своя история.
  Но людям интереснее гадать об истории самого Тысячеликого, коей никто доподлинно не знает. Непонятный изменчивый темный дух, чья магия является продолжением магии Темного Хозяина мира, откуда он пришел, был ли он человеком или демоном? Люди охотно верят в то, что когда-то он был обычным человеком, но уж очень это похоже на сказку. Самые престарелые люди помнят, что их бабушки и дедушки рассказывали, что им, в свою очередь, рассказывали их бабушки и дедушки о том, что Тысячеликому много сотен лет и, когда он появился во тьме этого мира, никто уж не помнит. Из всего множества имен и прозваний, помимо общего - Тысячеликий - охотнее всего отзывается он на странное имя Инадзуми, но так ли его зовут на самом деле и значит ли это что-то, неведомо никому.
  О Темном Повелителе говорить боятся, а Тысячеликого люди любят, хотя оба - создания тени и внимание не жалуют. Если уж Темный Повелитель решает показаться миру, то непременно его сопровождает Тысячеликий, как помощник и правая рука, постоянный в своей вечной изменчивости. Если выбирают они видимый человеческому глазу облик, то всегда предстают как высокий темноволосый мужчина и женщина. Судя по тому, что женщину описывают каждый раз по-разному, нетрудно догадаться, кто является ею...
  
  Ита была воспитана на сказках о Тысячеликом. С детства она засыпала под волшебные истории, которые рассказывала ей на ночь мама. В каждой сказке Инадзуми помогал людям и зверям, правда, редко и тогда, когда Его помощи никто не ждал. Каждое Его деяние являлось чудом, согревающим теплом в мире кромешной Тьмы и разъедающего душу холода. Он согревал, смеялся и звал за Собой. Девочка полюбила Его и твердо решила служить Тысячеликому, став, когда вырастет, Его жрицей.
  Отец, богатый купец, был совсем не в восторге от такого решения дочери. Родители пытались отговорить Иту, но монах из соседнего храма, прознав об этом, строго отругал их. "Не гневите богов, если не хотите, чтобы ваш род прервался и вы покинули землю до срока!" Простоватые люди, они убоялись и приняли выбор дочери. В конце концов у нее есть старшая сестра...
  И никто не мешал Ите проводить все свободное время в Храме, в полурелигиозном трансе распластавшись перед статуей Тысячеликого. Она прилежно училась: жрица должна быть образованной, а у родителей с лихвой хватало денег на образование детей. Ита росла, но мальчики не интересовали ее. Как раньше у нее был единственный друг - Инадзуми, так теперь Он заменял ей любимого. Ему молилась она, Его призывала в минуту грусти, думала о Его улыбке, когда ей не давалось какое-то учение. Он стал ее Светом в этом мире Тьмы.
  Ита никому не говорила об этом, но еще сильнее, чем стать жрицей, она мечтала о том, чтобы однажды Инадзуми услышал ее молитвы и снизошел к ней. Обнял, погладил по голове и улыбнулся - не в мечтах и снах, а наяву. Ощутить тепло Его рук, заглянуть в Его необычные по форме глаза, утонуть в них, забыв себя... Девочка не думала о том, что ждет слишком многого и что не каждая жрица удостаивается подобного даже после целой жизни Служения. Она не думала, гордыня это или нет, она просто мечтала. Мечты ее были чисты. Юная девушка не думала о физической любви, о возможной связи с Тем, в кого верила, как многие жрицы. Лишь улыбнись и проведи рукой по волосам... А как величайшее счастье - расчесать Его черное полотно длинных густых волос.
  И чудо случилось. Как в сказке детства. Она полуспала-полумедитировала, растянувшись на холодных камнях храма. Иту не трогала, монахи знали ее, любили и уважали. Нечасто увидишь такое рвение не только у молодых, но и даже у пожилых людей. И вдруг статуя бога, к которой она обратила свой мутный взгляд, вспыхнула ярким пламенем, словно в нее угодила ослепляющая молния небес. Ита на секунду зажмурилась, но глаза не болели. Она побыстрее распахнула их вновь, а вдруг это Он?..
  На месте серебристой статуи, исчезнувшей без следа, стоял высокий стройный юноша, и волна черных волос укрывала его спину, как плащ. Ита ахнула. Он широко улыбнулся и сошел с пьедестала гибким легким движением, словно танцуя. Его тело ярко излучало Тепло во тьме. Ита не могла говорить, ее мысли путались. Может, она спит?
  Словно ощущая желание девушки приблизиться - тело не слушалось ее - Инадзуми сам подошел к Ите и, продолжая улыбаться, положил свою теплую руку ей на голову. Он просто стоял и смотрел, согревая ее собой и даря счастье своим присутствием, и это была одна самых из чистых вечностей всего Черного мира.
  Ита не помнила, как и когда все закончилось, сколько прошло времени. Она никому не рассказала о происшедшем, а монахи ничего не видели. Но домой девушка летела как на крыльях. Ее мечта сбылась! Бог знает о том, как она любит Его! Он погладил ее по голове!
  В эту ночь Ита не спала, переполненная странной энергией. Она молча лежала в своей теплой постели и смотрела в потолок, не видя. На губах ее блуждала странная улыбка.
  
  Сейчас он был один. Можно расслабиться, точно никто не видит. Да и Черное око в небесах смотрит в другую сторону. И Инадзуми в отчаянии обхватил свою голову, сдерживая стон. Сколько еще? Когда кончится фаза активности Черного Солнца? Кажется, он уже не выдерживал своего вечного спутника. Юноша горько усмехнулся. Мог ли он подумать раньше, что его бесконечное терпение начнет кончаться? Кажется, его не хватает. Эта фаза, она делала Темного Повелителя самого не своим. И все самые яркие вспышки доставались Инадзуми. Надо больше медитировать на сияющую Пустоту. Определенно.
  ...Глядя, как Темный Повелитель ломает кости очередной красивой девушке на празднике, Инадзуми молчала. Ее роскошная фигура и откровенный наряд приковывали к ней взгляды смертных и демонов. Но Тысячеликий плевать хотел на мысли и желания всех в этой комнате. Кроме Одного.
  Празднество шло своим чередом. Когда веселье уже перевалило за рубеж первой усталости смертных, Темный Повелитель вышел из зала, взглядом призвав следом своего верного помощника. Инадзуми ощутил, как в его душе шевельнулась черная змея. Не самое доброе предчувствие.
  Они шли коридорами бесконечной каменной тьмы, и Инадзуми думал, что этот замок очень похож на Хозяина мира. Такой же каменный, жесткий, неприступный и манящий, как черная звезда в темном небе.
  Они спустились вниз на несколько этажей и зашли в помещения свиты Темного Повелителя. В одной из тесных комнат без окон два демона держали молодую женщину в разорванном платье. Конечно, они уже порезвились с ней. Сильных травм не видно, не особо красивая, женщина как женщина, таких много в городах людей. Инадзуми удивленно приподняла тонкую бровь.
  - Кто это? - судя по тому, что Темный Повелитель стоял и ждал, смотря на Тысячеликого, они пришли.
  - Присмотрись, Инадзуми. Присмотрись к ее крови. Я хочу, чтобы ты принял это.
  К крови? Божественный взор Тысячеликого погрузился в расшифровку видимых ему микроскопических зашифрованных рядов информации в крови женщины. Ее организма и маленьких враждебных. Целая библиотека мгновенно развернулась перед мысленным взором полиморфа, информация о склонностях к болезням и чертах личности, способе мышления ее и ее предков, их внешних данных, идеальных и возможных вариантах, о том, что проявилось и не проявилось в этой несчастной жертве, но что навсегда запечатано в ее крови самой природой.
  Вот оно! Инадзуми невольно прикусил губу, наткнувшись на "портрет" одного из предков женщины. Та самая карманница, которая когда-то помогла ему снять магический ошейник Темного Повелителя, украв у Него ключ. Ее единственный живой потомок. Мстительное Солнце!
  Именно эта фраза красноречиво плескалась в прекрасных темных глазах Инадзуми, когда он взглянул на Повелителя.
  Тот сдержанно улыбался.
  - Ты думал, я забыл?
  - Но ведь прошло уже больше ста лет! - Инадзуми коснулся рукой чистой смуглой кожи горла.
  - Верно. Это ее пра-пра-пра-пра-пра-правнучка. И ей тоже в детстве рассказывали сказку о лихой воровке, обманувшей Саму Звезду, - Он подошел и приподнял голову обессиленной женщины за подбородок. Она мутно смотрела на бога и ничего не понимала, находясь в защитной ловушке собственной психики.
  - Правда, она не помнит этих детских сказок.
  -...но почему, Солнце? Так много времени для смертных прошло! И она, эта женщина, ни в чем не виновата!
  Темный Повелитель усмехнулся, вновь приблизившись к Тысячеликому.
  - Прошел лишь миг мига. И кто же виноват, по-твоему?
  "Ты", - молча сказали им взгляды друг друга.
  - Я смотрю, ты опять неспособен принять Мою волю! - черный солнечный ветер ударил в Инадзуми, но тот устоял, не шевельнувшись. - Смертные должны научиться отвечать за свои действия. Ничто не будет незамечено, ничто не будет забыто.
  Понимая, что роет себе могилу, Инадзуми медленно проговорил:
  - А как насчет милосердия и тепла?
  Отлетая к стенке, Тысячеликий услышал яростное:
  - Ты считаешь, Я дарю им мало тепла?!
  Он подошел и грубо схватил Инадзуми за плечо, поднимая и таща за собой.
  - Хорошо же! Посмотрим, как будут обращаться с тобой твои возлюбленные смертные!
  Едва дышащий в лучах злобы Инадзуми ощутил, что пропасть разверзлась под его ногами. Темный Повелитель протащил его до самого праздничного зала.
  Еще не все люди разошлись. Купец Илант как раз завершал удачные переговоры с пьяным правителем области Орс, как двери зала распахнулись от могучего удара ноги, обутой в черный украшенный цепями сапог. Темный Повелитель стремительно прошествовал в центр зала, отпустил плечо Тысячеликого, чтобы тут же схватить его за волосы у затылка. Он грубо дернул волосы своего помощника, заставив того соблазнительно выгнуться назад. Взгляды присутствующих скользнули по бюсту Инадзуми-женщины. Верховный бог вскричал, полыхая пригибающей силой:
  - Ты Мне надоел! Убирайся! - и толкнул Тысячеликого прямо на Иланта. - Забирай, человек! Я дарую его тебе.
  
  Тысячеликий был шокирован и глубоко уязвлен, усомнившись в том, что услышал, но выбора не было. Воистину в этот раз Солнце превзошло само себя. К безмерному удивлению примешивалась жгучая обида, но в ней Инадзуми не признавался до конца даже себе самому. Надоел...
  Впрочем, шокирован был не только Тысячеликий. Инадзуми еще не видел у людей таких круглых глаз. Ну разве что только у тех, кого пытал Темный Повелитель. Купец моргал и все пытался подобрать слова, чтобы сказать хоть что-то. А ведь они уже давно ушли из зала Празднеств, а Солнце исчезло за горизонтом.
  - Ну что ты мямлишь, - Инадзуми уже взял себя в руки. Он горько усмехнулся. - Волю Темного Повелителя надо исполнять. Теперь я твой и ты волен делать со мной, что угодно. Поехали к тебе, Илант.
  Беглый взгляд на не верящего привалившему счастью купца дал информацию обо всех его делах и его семье.
  - Только не жди, что я стану помогать тебе в твоем бизнесе. Я не люблю этого.
  
  Ита с нетерпением ждала возвращения отца. Уезжая, он рассказал дочери, что едет на религиозный праздник, где будут сами боги.
  - А меня, меня возьмешь с собой? - она аж подпрыгнула, видя перед глазами прекрасного юношу с длинными черными волосами.
  - Не сейчас, маленькая! Подрасти хоть немного, - отец потрепал Иту по непослушным волосам. - Я еду туда по делу, там много торговцев и правителей. Да и, по правде говоря, не уверен, что это подходящее место для юной девушки!
  - Папа! Что со мной может случиться, там же боги!
  - Ладно, ладно. Давай договоримся так, я съезжу туда разведаю, как и что. Вдруг туда можно только с определенного возраста? Обидно же будет, если тебя не пустят. Поэтому я посмотрю, как и что, а в следующий раз поедем туда вместе.
  Ита серьезно кивнула.
  - Ладно, папочка.
  Илант облегченно вздохнул. В следующий раз он не скажет, куда едет.
  Но следующего раза не было. Из первой поездки купец неожиданно вернулся не один.
  Все слуги высыпали посмотреть на длинноногую красотку, которую привез с праздника их хозяин. Пересуды и похабные перемигивания прекратились, когда в гостиную вошла хозяйка. Чуть смущаясь и сбиваясь, Илант рассказывал самую неправдоподобную в его жизни историю. А Инадзуми стоял поодаль, скрестив руки на груди, и думал о красоте ночного неба.
  - Да что ты плетешь, охальник! Посмотрите на него, при живой жене девку в дом приволок!
  Ее крик прервал сильный вскрик заглянувшей из коридора Иты. На лице последней застыла искаженная гримаса. Она смотрела прямо в глаза Инадзуми.
  - Нет!! Это правда Он! - и она потеряла сознание.
  Тысячеликий оказался рядом в тот же миг, подхватив юное женское тело, и задумчиво произнес:
  - Надо же.
  Он поднял голову и, все еще придерживая бессознательную Иту, продемонстрировал хозяйке дома серию стремительных метаморфоз, меняя облики, словно быстро листая страницы книги. Ирла зажала рот рукой, чтобы не закричать, и обессилено села на ближайший стул...
  
  Илант оказался слаб и польстился на прелести женского тела Инадзуми в ту же ночь. Почти не шевелясь, Тысячеликий задумчиво смотрел куда-то в потолок, с горечью думая о том, что он не ощущает и сотой доли того удовольствия, что дарил ему Темный Повелитель.
  Быт семьи Иланта значительно облегчился с появлением под их крышей черного божества. Тысячеликий мгновенно вылечивал любые хвори всех домашних, не отказал в помощи даже младшему сыну купца, воскресив его ручную мышь, когда на нее неосторожно наступил кто-то из домашних. Он говорил, каких слуг нанять, а кого лучше гнать в шею за склонность к воровству, он подсказывал даже как обращаться с хозяйством, научил Иту нескольким простеньким заклинаниям, а однажды пара страшных демонов притащила к ним домой странное полотно, из которого вся семья сшила себе непачкающиеся и нервущиеся одежды, согревающие в любой холод. Вся семья перестала спать, но Инадзуми отнюдь не был рад этому побочному действию впитанной им силы Черного Солнца. Беспрекословно выполняя все самые извращенные сексуальные фантазии Иланта, он все чаще задумывался о том, что Черный молчит.
  Инадзуми по-прежнему ощущал Его силу, разлитую в мире, ровное горение дня, чувствовал все вспышки беснующегося Солнца, но ни разу взор Верховного бога не обратился в сторону Тысячеликого. Инадзуми молчал тоже, боясь навлечь большую беду. Они чувствовали друг друга, как части одного организма, но делали вид, что нет между ними энергообмена. Что нет вообще ничего. По капле философскую невозмутимость Инадзуми точило черное отчаяние. Надоел...
  Он с головой погружался в заботы смертных, стараясь не думать. Магией скрывал свое присутствие от прочих горожан - только поклонения всего города ему и не хватало. По правде говоря, Тысячеликий больше всего хотел уйти ото всех, не видеть никого и затеряться в бесконечных лесах южного материка.
  Ита... При виде чистоты и наивности этой девушки его сердце скребли темные когти. Лишь ей одной он сам рассказал, как случилось, что он вынужден исполнять роль любовницы ее отца. Ита серьезно слушала и плакала.
  - Он... Он ведь простит Тебя?
  - Я не знаю, милая.
  - А та девушка, правнучка спасшей Тебя... она...
  - Она уже давно мертва, - резковато оборвал ее Тысячеликий. - И смерть ее была гораздо мучительнее того, что случилось со мной.
  - Но почему, почему Солнце так жестоко?! - плачущая наивность.
  - Ну что ты, милая, - голос Инадзуми излучает тепло, когда он вытирает ее слезы, - Солнце прекрасно. Посмотри на небо.
  И Ита смотрела на безразличный ко всему черный шар, медленно ползущий по небосводу, смотрела и продолжала заливаться слезами.
  Она перестала посещать храм. "Зачем, если Ты тут?" Ее улыбка и смех наводили Тысячеликого на мысли, что в мире существует свет, помимо света звезд.
  Когда-то несколько вечностей назад он, конечно, задал этот вопрос Темному:
  - Ночное небо испещрено светом далеких звезд. Звезд! Они как Ты. И они не такие, как Ты. Почему?
  В ответном взгляде Темного Повелителя можно было прочитать целую палитру эмоций.
  - А почему вообще существует Вселенная? Почему есть Пространство? Почему течет Время? Что за гранью и есть ли она? И почему ты думаешь, что Я могу дать ответ на все вопросы? Я не такой, потому что Я - Тьма. Такое объяснение устроит?
  - Во Вселенной должны быть подобные Тебе.
  - Конечно, они есть, - Темный Повелитель улыбался.
  - Слушай, но почему же Ты один? Большинство звезд - пары, тройки и больше... А Ты - один.
  - Я не один.
  Инадзуми непонимающе дернул бровью. Или точнее - дернул бы, если бы был в тот момент воплощен.
  - У меня есть ты.
  И Инадзуми смотрел-смотрел в бесконечное ночное небо, не ощущая ограничений линзы человеческого глаза, он видел, как звезды рвут друг друга на куски, медленно пожирая плазму друг друга, видел страшные черные дыры, так похожие на его Черное Солнце и все же иные, видел неистовое излучение квазаров, видел рождение из пыли и облаков газа, видел смерть и перерождение в сияющих взрывах Сверхновых... Он слышал неслышную музыку их жизни, звучащую в тишине вечную симфонию. Миллеиллионы и миллеиллионы планет. Жизни существ на планетах общим количеством далеко перекрывающих число Грэма. Отыскал Тысячеликий в конце концов и собратьев Темного Повелителя, хоть это было и нелегко.
  - Хватит пялиться уже. Я скоро начну ревновать, - Черное Солнце смеялось, но Инадзуми на всякий случай стал пореже заглядываться на небо.
  
  Он сорвал цветок невинности Иты. В ее любимом облике юноши с длинными черными волосами и таким необычным разрезом глаз.
  Она задумчиво лежала на пустынном пригородном поле и смотрела вверх, в ночное небо. Город не так далеко, но магия Инадзуми надежно хранит их уединенность.
  Ее голос звучит странно, мелодично-тягуче, будто она не человек. Следы религиозного экстаза?
  - Как жаль, что я не могу родить от тебя, - говорит Ита в недра небес.
  - А откуда ты знаешь, что это невозможно?
  От ответа девушки Инадзуми аж подпрыгнул.
  - Черное Солнце сказало мне, - задумчиво-растянуто и так буднично, будто "Мне мама говорила".
  - А... ты что, говоришь с Ним? - разумеется, монахи и религиозные фанатики о чем только ни говорят с Солнцем в своих видениях и снах. Иногда даже это не просто галлюцинации. Но Ита всю жизнь искала путь к нему, к Тысячеликому, и, волею судьбы, нашла. На развилке можно свернуть только в одну стороне, не в обе сразу.
  - Да. Сначала я просто решила помолиться за Тебя. И я не думала, что когда-нибудь услышу ответ. Ну если только через Тебя, - она улыбалась, все так же отрешенно глядя в небеса. - Или мир подскажет, всё вокруг. А Он ответил Сам.
  Тысячеликий позволил недоверчивости проявиться на своем лице.
  - Гигантский, больше скакуна, Черный Скорпион. Красивый сильный мужчина с растрепанными черными волосами. В длинном черном плаще и в кожаных сапогах с цепями. Черный огонь. Огромный, больше того, что я могу охватить взглядом, Черный Шар непонятного чего-то...
  - Всё, хватит. Не продолжай, - вдруг севшим голосом попросил Инадзуми. - И кстати, ты можешь охватить взглядом Черный Шар... Вот подожди, Солнце взойдет, присмотрись.
  - Ой, а я всегда думала, что Солнце в небе плоское, - она рассмеялась и порывисто села, с размаху нырнув в глаза любимого. - Он скоро придет за Тобой. Это будет так красиво! И Ты неправ, Ты нужен Ему.
  - Милая моя девочка, - Инадзуми нежно коснулся ее щеки, - спасибо тебе за эту попытку утешить меня, но...
  Вдруг Тысячеликий увидел, что на какой-то миг сама бесконечность небес взглянула на него сквозь глаза Иты.
  - Я не утешаю, Он Сам сказал мне.
  
  Четыре года минуло с тех пор, как Инадзуми не летал бестелесным духом над планетой. Мор выкосил города на востоке, на юге пересохло Большое Озеро, превратившись в сухую пустыню. Стаявший снег с Северных гор снес с лица земли три пограничных крепости, что хранили мир людей от чудовищ. Твари стали чаще разорять деревни и города, ведь их земли подтопило поднявшееся Великое море. Ледяные шапки планеты таяли.
  Четыре витка. Солнце полыхало, вспышка за вспышкой опаляли Планету. Тьма застилала глаза. Ита расцвела. Счастье жило в ее доме. Достаток, богатство, здоровье. Их город рос, беды и несчастья обходили его стороной, как заговоренные.
  Все изменилось. Тихой ночью Илант выпивал в обществе своего друга детства, благодаря чему хоть ненадолго Инадзуми был предоставлен самому себе. Даже с Итой мешало ему видеться назойливое, не утихающее внимание неприлично успешного купца. Тысячеликий стоял в их роскошной спальне, полностью одетый в длинное платье, и задумчиво смотрел в окно.
  - Ой, мама, что это, смотри, - произнес детский голос под окном. - Там что-то черное пролетело по небу! Это падающая звезда?
  - Нет, малыш. Падающие звезды не бывают черными, они ярко горят и можно ослепнуть, если смотреть на них. Не бывает черных падающих звезд, тебе показалось.
  Невидимый, неосязаемый людьми взрыв сотряс тонкий мир, заставив в ужасе закричать духов. Пышные ресницы Инадзуми дернулись, распахиваясь и делая глаза больше.
  Нисхождение! Мгновенно он бросился к двери, прочь из спальни, к людям, понимая, что не успеет даже предупредить, - и не успел. Перед дверью уже клубился темный туман. Тело Тысячеликого инстинктивно отшатнулось - не бывает таких прочных костей, что не истают струйкой дыма от этого тумана. Клубок внушающего ужас тумана дернулся и решительно приблизился к Инадзуми, издевательски обвив его сотканной из дыма змейкой, повторив контуры его тела, почти коснувшись кожи, но нигде не опалив ни молекулы. Всё вокруг вспыхнуло пламенем, исчезая и расплываясь, будто следы на песке, а черный туман уже растворил дверь.
  - Нет! - Инадзуми стремительно бросился следом и стал свидетелем потрясающей воображение картины: убранство комнат перед ним мгновенно сгорало. От исчезнувшей мебели зазмеились ручейки черного пламени, постепенно они охватывали стены, пол, потолок. Гостиная. Инадзуми распахнул почему-то еще целую дверь только чтобы увидеть, как Илант и его приятель кричат, когда черный огонь касается их, через миг они исчезают. Черный туман осознанно уничтожал дом и всех обитателей, не трогая только Тысячеликого.
  "Ита!" - Инадзуми уже не кричал. Слишком знакомая неумолимость. Как с размаху в каменную стену.
  Он влетел в ее комнату. Ита читала книгу. Он подняла свой ясный взор, совсем не удивляясь ни странному черному туману, ни расходящимся разрушениям. Треск дерева и камня. Она улыбнулась, глядя в глаза своего божества. "Это будет так красиво!" Инадзуми успел дотронуться до ее руки, точнее, ему любезно предоставили эту долю секунды на мгновенную телепортацию - и тут она обратилась белым паром, прямо под его ладонью. Тысячеликий в отчаянии упал, схватившись за кресло: кресло исчезло, огонь прошел по его рукам, но не обжег бессмертного бога. Он сидел, не двигаясь, а разрушение ширилось, словно расходились круги на воде. В доме сгорели все, крыша обрушилась, и Инадзуми остался замурован в тесной каморке, образованной причудливо упавшими балками. На месте, где раньше была комната Иты.
  Он смотрел в никуда, слышал, не слыша, потрескивание еще горевших балок, а черные круги разрушения пожирали город. Ненавидеть, сейчас подходящий момент, чтобы ненавидеть - но как он может ненавидеть своё безжалостное Черное Солнце?! И ненависть Инадзуми, еще не родившись, уже направила свое острие на единственную доступную ей цель - самого Тысячеликого. За секунду до того, как его мысли сложились в сильнейшую из всех, что он знал, формулу уничтожения, самоуничтожения, в его тесной каморке под обрушившимся скелетом дома Праведницы материализовался Темный Повелитель. Его руки коснулись Инадзуми раньше, чем тот успел подумать о том, о чем собирался. Солнце всегда приходит вовремя.
  Руки Верховного бога, казалось, дотронулись до самой души Тысячеликого, Черный поднял всё ещё бесцельно смотрящего в никуда Инадзуми и слегка встряхнул его за плечи.
  - Даже у тебя самого нет права ненавидеть моего Инадзуми.
  Тысячеликий словно очнулся. Аура Темного Повелителя окутывала его как мягкий плед, душевные раны закрывались, боль притуплялась, будто помимо воли ему делалось хорошо. Врачующая тьма... Черное Солнце могло убивать, но и дарило жизнь, отнимало всё, но давало во много раз больше. Редко, очень редко Темному Повелителю приходилось направлять свои целительские способности на своего помощника - ибо что сделается меняющему тела по прихоти своей души?
  Инадзуми пришел в себя настолько, чтобы задать вопрос, открыто и не боясь:
  - Вот что мешало просто войти в дверь и сказать "пошли"? Зачем так?
  Темный Повелитель удрученно покачал головой.
  - Всего четыре витка среди людей, а ты уже начинаешь мыслить как они и говорить нелепости.
  - Ладно. Сколько еще витков до окончания фазы активности? - Тысячеликий впервые открыто признал проблему. Он на всякий случай ожидал любой реакции, вплоть до очередной вспышки, но увидел спокойствие.
  - Ты же должен был отдохнуть от Меня.
  - Это намёк, что вот по этой причине...
  Инадзуми осекся, увидев улыбку Темного Повелителя.
  - Надоел? - спросил Тысячеликий, напоминая.
  - Ты так смешно повелся, молчал все это время, пытался внушить себе, что ничего не чувствуешь... - и Он расхохотался, оборвав свою речь. - Витков сто или двести. Я подумаю.
  - Цена моего "отдыха", должно быть, заметна даже из космоса.
  - Это мелочи. Ты же вернулся. Или все-таки нет?.. - и Он вновь расхохотался, испаряя последние капли боли в душе Инадзуми.
  Балки над головой затрещали громче. Во всем городе, бывшем городе, а ныне развалинах не осталось ни одной живой души, кроме темных богов. Даже духи, и те в панике разлетелись прочь. Пальцы Повелителя тьмы впились в Тысячеликого, угрожая вот-вот сломать ему плечевой пояс, и Инадзуми, теснее прижавшись к Хозяину, телепортировал их за много тысяч километров.
  
  
  Милосердие Тьмы
  
  - Что, неприятно ощущать себя предателем? - иронично спросил Он во время передышки. - Ты, наверное, сначала удивился, почему я мучаю только твою плоть. Уже не удивляешься?
  "Нет", - молча ответил Инадзуми. Он много пережил за этот длинный день, почти устал кричать и рваться прочь из очередного искалеченного переломанного тела, - какого уже по счету? - но все это было ничто по сравнению с тем, в каком огне сейчас горела его душа. Не в черном, магическом пламени, которое Темный Повелитель мог бы наслать на его душу: источником этого бесконечного умирания был сам Тысячеликий. Его душа восставала против едва-не-свершившегося, против того, как это выглядело со стороны, против того, чем Это могло стать, к чему привести и во что вылиться. Он ощущал себя едва не предавшим самого себя, едва не предавшим Солнце. Настолько едва, что этим ничтожным микроном можно было пренебречь. Инадзуми ощущал это как восстание собственной сущности против себя самого: их общий с Солнцем энергообмен и частичное срастание их душ давали себя знать.
  Темный Повелитель отлично ощущал все, что чувствует Инадзуми, но милосердие неведомо Черному Солнцу. Впрочем, спорный вопрос. Человеческое милосердие - совершенно точно неведомо Ему. Но чем же, как ни милосердием, являлись эти убийственные пытки? Тупое лезвие, вырезающее Тысячеликому внутренности, заставляющее того заходиться в безумном крике, срывать связки, тщетно силясь потерять сознание, все же на какие-то доли мгновений утоляло огонь внутри. Этот перерыв мучил его гораздо сильнее, чем жуткие ощущения от срываемой кожи или дробящихся костей.
  А он, глупец, сначала испугался этой холодной усмешки. "Ты сам выбрал свой путь. Ты слышал, что Я буду тебя пытать". После этих слов Темный Повелитель стремительно подошел к нему близко-близко, прижал к себе Тысячеликого в страстном объятии и... обратил свое тело в кислоту. Падая на каменный пол и ощущая, как живая кислота, коей стало Солнце, прожигает его кожу, разъедает органы, Инадзуми кричал так, как никогда в жизни. Правда, очень недолго, лишь до тех пор, пока Солнце-Кислота не сожгло его голосовые связки. "Ух, ты никогда не кричал так, даже я трахал тебя", - довольно проговорил Темный Повелитель, когда Инадзуми пришел в себя в новом теле. "Знаешь, Мне понравилось. Хочется нарушить свои же принципы и повторить в сей же миг", - и Звезда заискрилась Тьмой, удовлетворенно смеясь.
  Похоже, чувства бесконечно умирающего Инадзуми обманывали его, ибо он не ощущал никакой злобы от Темного Повелителя. Ни злобы, ни ярости, ни отторжения, ни брезгливости, ни омерзения - ничего из тех чувств, что вызывает предательство. Он откровенно наслаждался.
  - Как давно Я мечтал сделать это! - зарычал Темный Повелитель, голыми руками разрывая на части женское тело, в которое Он только что излил свое семя. "По правде говоря, я даже жалею, что подспудно Сам не вложил тебе в голову эту мысль раньше", - продолжил Он уже бессловесно, обращаясь к духу Инадзуми, зависшему рядом. И добавил: "Мазохист! Я чувствую не только боль, но и наслаждение, излучаемые тобой". Инадзуми смутился. Именно с этого момента дикая боль, которой была объята его душа, начала потихоньку отступать.
  Пытки не прекращались. Даже бог не может выносить их спокойно и сдержанно. Даже бог, меняющий тела как одежду. Конечно, если он не отключает свою чувствительность. Но Инадзуми ничего не менял в ощущениях, в тех едва заметных электрических импульсах, что вновь и вновь пробегали по тонким нитям его очередного тела.
  - Разве тебя не завораживает красота замысла? В конечном итоге тебе понравится всё, что бы Я с тобой ни делал! - Инадзуми слышал этот голос даже сквозь собственные крики, слышал его в своей крови, в своей душе, во всем мире вокруг. И самое страшное, что ему действительно пугающе по-мазохистски начинало нравиться, хотя физическая боль оставалась всё той же острой болью.
  Темный Повелитель разрывал его половые органы, вновь совокупляясь с ним, и никогда ни одному человеку, даже трижды предпочитающему секс мешать с болью и унижением в один коктейль, не пришло бы в голову, что от подобного можно получить хоть тень удовольствия. Тело умирало, каждая клетка агонизировала, острейшая боль искала и не могла найти забвение обморока - но бог на то и бог, чтобы иные возможности дарили ему иные ощущения. Одно тело умирало, другое появлялось из ниоткуда, иногда созданное вновь самим Инадзуми, а иногда даже нетерпеливым Солнцем для него. Творить тело лишь только для того, чтобы его зверски убить, сломать, искалечить, распылить на молекулы, когда нервная система не сможет работать - и сделать новое. Бесконечный круговорот.
  Уж на что иногда они растворялись друг в друге беспрерывно в течение нескольких суток, но такой Оргии ранее не знали даже боги.
  И Инадзуми отпускала, отпускала эта чудовищная боль и отрицание себя самого. Сначала душевные терзания оставили его, затем физическая боль жутких, нечеловеческих пыток все больше и чаще обращалась удовольствием и, наконец, настал миг, когда Тысячеликий понял, что наказание стало наградой. А может быть, являлось ею с самого начала, о чем его Черное Солнце не могло не знать.
  И как людям сложить легенду о таком? Я подарю тебе бесценный подарок, пытки и бесконечную круговерть агонии и умирания? Все мерзости, которые не в силах вообразить себе человек, воплотились ныне в мире Черной Звезды. Воплотились, явив собой всё самое высшее и прекрасное, что только может существовать в Сущем.
  "Да! - без слов кричал Тысячеликий. - Я принимаю Это! Не останавливайся!"
  И Солнце истекало Тьмой. Их общая черная кровь мешалась, вновь и вновь, они сплетались яростным клубком диких животных и рвали друга из друга куски плоти и шерсти.
  - Как давно Я хотел этого, - мыслеречь Солнца двоилась и троилась от Страсти, когда он пожирал плоть своего помощника, одновременно кончая в его тело своим антропоморфным воплощением. Темный Повелитель даже запыхался.
  - Воистину, ты подарил Мне небывалый подарок, едва не сделав это!
  - А Ты... мне... сейчас... - Инадзуми казалось, что он больше не ощущает воздуха, словно Планета вдруг лишилась атмосферы.
  - Ты видишь мудрость Вселенной? Видишь это бесконечное перетекание Одного в Другое, вновь и вновь? Твоя боль и твое предательство обратились верностью и творением. Одного нет без другого, и Одно - суть другое, как мы с тобой - суть Одно.
  И Инадзуми видел внутренним взором, как один из гигантских круглых камней на орбите Черного Солнца оделся атмосферой и магнитным полем. Его собственная боль и восторг пролились на эту землю взрывом жизни, и обитаемых миров в системе отныне стало два.
  - Это сделали мы? - Инадзуми бы изумленно моргал, будь он сейчас воплощен. Он не сдержался и добавил, смеясь: - Или Тебя так подстегнули мысли, что я могу, уйдя, отыскать во Вселенной себе иное Солнце?
  И он вновь и вновь проходил через умирание и боль, в которые Темный Повелитель незамедлительно погрузил его за эти слова, принимая игру. На сей раз уже полностью излечившаяся болью душа Инадзуми горела в вызванном Хозяином мира черном пламени.
  - Теперь Ты никогда не сможешь причинить мне боль, не принеся и наслаждения! - Инадзуми смеялся.
  - Да, забавными делаются существа, впервые добирающиеся до этого уровня гармонии, - задумчиво отвечал его вечный спутник. - Но Мне по душе это.
  - Ты знал, что так будет?
  - Я знал, что это случится - так или иначе. Ты развиваешься, Инадзуми, и впереди тебя ждет путь, щедро вымощенный как Тьмой, так и Светом.
  Тысячеликий изумленно распахнул глаза.
  - Но я же Тьма.
  Солнце смеялось.
  - Ты только что сам испытал Бесконечное Превращение.
  И темные боги переместились на Новую Планету своей теперь уже Системы миров.
  
  Кто бы мог подумать, как далеко способно завести созерцание колючих светлых звезд на небосводе? Кто бы мог подумать, что Светлый однажды ступит на землю мира Черного Солнца?
  Черная Звезда отнимет всё. Отнимет тобою же, через тебя. Отнимет все, но дарует много большее. Две чаши весов. Свобода или цепи? Исход или новый мир? Тысячеликий выбирал вслепую, не зная, что он выбирает и от чего отказывается. Но всегда он слушал желания своей души.
  Светлый был прекрасен. Светлый был другим. Необычный. Светлый.
  Провидение привело его сюда, случай, пристальный взгляд Инадзуми, прикованный к далеким звездам? Или, может, сама Черная Звезда шепнула Мирозданию заветное слово?
  Каждое событие влечет за собой столько следствий, сколько обликов не менял Тысячеликий за свою длинную жизнь темного божества. Богам тоже ведомо не всё.
  - Ты кто? - Инадзуми сначала решил было, что это таким странным образом решил позабавиться кто-то из местных духов. Но он тут же отмел эту версию. Ни один дух не способен так изменить структуры своей души, поменяв тональность и заряд вибраций.
  В этом мире была только Тьма. Инадзуми видел Свет.
  - Ло. Мое имя Ло.
  Они никогда не встречались даже во снах, но Ло знал Тысячеликого. Знал, как старого друга. Ну кто этих светлых разберет?
  Черная Звезда молчала. Солнце всходило и заходило. Не мог же Темный Повелитель, в самом деле, не знать о таком госте?
  Они много гуляли. Инадзуми показывал свой мир. Свой прекрасный черный мир.
  Они почти не разговаривали. Богам не нужны слова, чтобы поведать друг другу о себе. Инадзуми открыто рассказал все. О мире, цепях, своем предназначении и прекрасной Черной звезде. Но могут ли Тьма и Свет говорить на одном языке, видеть одними глазами и не путать черное с белым? Черное для одного - белое для другого. Тысячи нюансов. Миллиарды оттенков смысла. Кто распутает эту сеть?
  - Тут не всегда было так. Кто жил тут до вас?
  Вопрос, который за все вечности не додумался задать ни один смертный, дух или демон. Но Инадзуми знал ответ.
  -...драконы, - чуть помедлив, ответил он.
  Тысячеликий не ведал, что видели боги драконов на этой планете до прихода Темного Повелителя. Какое солнце сияло тогда в центре летящих сквозь бесконечность малюсеньких круглых островков жизни?
  - Впрочем, они и сейчас тут живут.
  - И как вы? Дружите? - ехидно усмехнулся Светлый.
  Инадзуми покачал головой.
  - Они ютятся в самых отдаленных и заброшенных уголках мира. Они сторонятся и не признают нас. Но Звезда не трогает их. Он лишь загнал их в угол, - Тысячеликого передернуло от одного неприятного воспоминания. - Они прекрасны, но слишком чужды.
  - Не Тьма и не Свет, верно?
  - Да. Очень сильные существа. И словно прозрачные. Я не понимаю до конца этого.
  Камни-резонаторы. Инадзуми, почти никогда не носивший даже в женском облике никаких украшений, вдруг, следуя внезапному порыву, создаёт себе браслет из "яшмы". Острый невидимый ритм вплетается в его ауру, несет сначала свой тихий ритм, а затем сливается с ритмом ауры бога, меняясь сам и меняя его.
  - Ты знаешь, что восемь амулетов драконов, собранных в определенное время в определенном месте, способны открыть тебе дорогу к звездам?
  Инадзуми ахнул. Когда-то он отдал около тысячи лет собиранию для Темного Повелителя особенных радиоактивных камней, разбросанных по самым секретным уголкам их мира. Тогда Тысячеликий впервые познал, что даже свой собственный мир может подарить богам немало сюрпризов.
  Ло, кажется, приглянулась эта идея.
  - Если каждый из них одновременно срезонирует с определенным энергетическим центром твоей души, ты легко сможешь порвать цепь и стать свободным. Давай же. Пошли со мной.
  Осознал ли Инадзуми до конца то, что услышал? Потом он не был уверен в этом и сам. Сначала это было как забава. Обратиться смертными, спуститься в их уже довольно густо заселенный мир, ходить, узнавать, искать. Лезть на скалы, перелетать обрывы на украдкой выпущенных крыльях, вливаться в толпы шумящих городов, слушать местечкового гуру и его задумчивое бряцанье на бубне, выпивать сомнительное пойло в каких-то подозрительных барах "нехороших" районов... В мире уже давно грянул технический прорыв, и человечество упоенно создавало все новые и новые химические соединения, машины, общалось и пыталось найти контакт с оставшимися тварями, упорно лезло вверх и зарывалось в недра. Но все так же дышало Тьмой своей живой Звезды.
  Храмы соседствовали с научными лабораториями. Темный Повелитель первые раз двадцать, смеясь, взорвал их машины, упорно пытавшиеся покинуть границы Планеты и исследовать Его Самого, но потом Ему это надоело, и все верховные жрецы получили недвусмысленные указания. Для подкрепления и запоминания Он даже разжег несколько вулканов на месте самых больших городов: кто не сгорел, те ослепли. Контакт человеческого и божественного получил свое дальнейшее развитие, и Солнце было в настолько хорошем настроении, что даже снизошло до просьб Инадзуми не инициировать ретроградный скачок в истории людской науки и техники.
  У темных богов по-прежнему было множество поклонников. Звезде не нравилось, когда Его игнорировали. Боги слышали и, если им было угодно, отвечали. Именно поэтому Инадзуми однажды вдруг занервничал и стал таиться от потенциальных шпионов, то есть последователей Темного Повелителя. Найти зацепки, выведать, узнать, исследовать, отыскать след к загадочным древним амулетам полумифической расы драконов. Верховный бог отстраненно молчал, не видя и, кажется, даже не смотря.
  Чем Он был занят? Инадзуми того не ведал. Но мотаться по миру в одиночку ему чудовищно надоело.
  Теперь он был не один.
  - Всемогущая Тьма, какие же у тебя крылья! - Инадзуми был потрясен. Он мог создать такие же - по внешней форме, но не по истинной, тонкой сути, не видимой человеческому глазу.
  Ло улыбался.
  Час за часом, шаг за шагом они шли к своей цели. Укрытые магией Инадзуми, незаметные, словно невидимые для тех, кто мог донести. Светлый уверял, что Тысячеликому надо уйти, порвав эту жуткую зависимость, а Инадзуми слушал, потому что тянулся к Ло. Решил он что-то или нет? Вроде и не думал, что и правда уйдет насовсем, он неизменно любил свое Черное Солнце, но иногда мечтал, как сможет пролететь среди звезд, близко-близко к каждой из них, ощутить притяжение и гравитацию, пересчитать планеты и даже, может, коснуться Хромосферы. Тысячеликий точно знал, что каждый из них, как бы ни проявлял себя, - живое непостижимое Сверхсущество.
  И так же точно он знал, что Черное Солнце никогда не позволит ему сделать этого. Крамольные мысли, возможно, и не закрались бы в голову Инадзуми, будь Темный рядом, здесь, весь. Но даже вспышки ныне бывали крайне редки.
  В любом случае, Тысячеликий прекрасно понимал, как это видится со стороны и не собирался оправдываться даже тогда, когда их накрыли. Где-то очень глубоко в своей темной душе он знал, что никто и ничто на планете не может укрыться от черных лучей Солнца.
  Им не хватило совсем немного времени, а может быть, Темный Повелитель вновь решил подразнить своего помощника и специально дал им фору - да только явился Он уже на сам Ритуал. Едва взлетевшие амулеты бессильно упали, и процесс начинающегося было резонанса прервался.
  Инадзуми ждал ярости, вспышки, драки, войны, боли, но на сей раз Солнце повело себя по-другому. Он просто стоял и смотрел в глаза Тысячеликого, и последний, к своему ужасу, не видел там злобы, лишь печаль. На какой-то миг случилось невозможное, и Он совсем стал похож на человека, горько произнеся:
  - Что ж иди, раз задумал. Я отпускаю тебя.
  - Но... почему? - Инадзуми выглядел глубоко растерявшимся: все его ожидания этого страшного момента не исполнились чуть больше, чем полностью. - Как?!
  Светлый молча открыл портал и подошел ко входу. Никаких преград.
  - Пойдем же, не медли! - он протянул руку.
  Тысячеликий ощутил, что весь его мир перевернулся несколько раз и разбился вдребезги у ног. Темный Повелитель не стал облекать в словесную форму свой ответ даже мысленно. Но Инадзуми всё понял. Как будто сложная мозаика мгновенно сложилась в причудливый узор.
  Он отшатнулся от переливающейся дыры-вовне.
  - Нет, я не могу. Я не пойду. Я не хочу.
  Ло в сердцах топнул ногой.
  - Иди же, глупец! - вдруг гаркнул Темный Повелитель. - Если ты теперь останешься, то Я буду пытать тебя!
  Еще пара мгновений тишины. Инадзуми проникновенно смотрит на Хозяина мира.
  - Я знаю, - тепло говорит Тысячеликий. - Ты не можешь не быть собой, но и я тоже. Поэтому я остаюсь, таков мой выбор. Прости меня, Ло! И спасибо, что так близко показал мне Свет! Мы еще встретимся однажды, я верю.
  И разноцветный портал закрылся, унеся лишь одного.
  - Всё, больше никаких гостей. Нахрен, - улавливает Инадзуми тихий вздох Темного.
  
  Два создателя шли по молодому миру Черного Солнца.
  - Какой ветер! На соседней планете такого не бывает! Скажи, неужели же Ты и правда бы отпустил меня?
  - У тебя был шанс проверить это, - смеется Звезда. - Теперь он упущен. Отныне ты вечный узник до самого Перерождения.
  Ирония и серьезность настолько точно отмерены, что Тысячеликий не может не восхититься их идеальной спаянности и отвечает пронзительным по силе, вербально не выраженным, но безбрежным как космос чувством.
  
  
  Дракон
  
  
  Арс был самым юным из всех племен. Само его появление стало чудом: много тысяч лет никто не рождался и не должен был. Драконы потихоньку уходили из этого мира, ставшего чужим. Но однажды случилось чудо, и два дракона полюбили друг друга с такой силой, что у них родился детеныш. Старейшины их очень ругали за этот неосмотрительный поступок, да и сами счастливые сначала мать и отец скоро поняли, что их дитя растет в одиночестве, без сверстников, без надежды встретить любовь однажды, окруженное медленно чахнущими несчастными созданиями в мире, где есть лишь тьма... На беду они дали потомство. Поступили словно эгоистичные низшие расы, которых не заботит, в какой мир они приводят дитя, лишь бы продолжить свой род. И с тех пор последняя пара влюбленных расы драконов не знала счастья.
  А юный драконенок с интересом познавал окружающий мир. Он не знал другой жизни и искренне считал этот мир своим домом. Часто он летал смотреть на поселения тех народов, с кем его раса делила мир. И однажды его привлек странный вертикальный столб тьмы, что гулял по равнине мелких существ, очень отдаленно напоминавших его народ. Такой энергии юный драконенок никогда не видел. И, распахнув пошире свои глаза, он подлетел поближе изучить это странное явление.
  ...Его спасла мать. Она молниеносно оказалась рядом, когда черный столб стал стремительно приближаться, и отдала все силы на то, чтобы мгновенно перенести его домой скрытыми надпространственными тропами. Он больше никогда не видел ее, а та тропа оплавилась и исчезла. Старшие племени очень ругали его, поминая злым словом новых хозяев мира, не ругал лишь отец. После исчезновения матери он лишился покоя, зачах и через пару сотен лет ушел к предкам. Арса продолжало воспитывать племя.
  Этот мир когда-то был их домом, но того дома давно уж нет, говорили они. С тех самых пор, как в нем появились новые темные боги, мир изменился. Ныне в нем нет места драконам. "Бойся Черного Солнца!" - говорили они. "Не летай без нужды днем!" Но Арс летал, и ни разу Солнце не обожгло его. А его собратья прятались так далеко от поселений прочих рас, в огромных пещерах, спали днем и высовывали нос наружу только ночью, под светом звезд. Избегали контактов с другими живыми существами их огромного мира и запрещали Арсу путешествовать.
  Несмотря на смерть родителей и одиночество Арс вырос свободолюбивым смелым драконом. Он любил этот мир, а подобные ему - ненавидели, и этот факт очень печалил молодого дракона. А темные боги... Их так боялись, но ни разу за все сотни лет они не пришли со злым умыслом в их дом. Солнце всходило и заходило, безразличное ко всему. И хоть Арсу и говорили, что тот столб черной энергии, убивший его мать, и был Верховным богом мира, дракон сомневался в том.
  Однажды он летал над одним из дальних материков, над "запрещенной" территорией. Царила ночь, и Арс решил перелететь море, чтобы попасть туда, где живут демоны. Эти полуматериальные черные тени интересовали его. А все тонкие миры для дракона не менее реальны, чем физический план. Он летел и летел, рассекая бесконечность, ощущая свежесть и сырость, наслаждаясь стремительностью и свистом воздуха в ушах, а далекий нематериальный гул голосов все приближался. Там побережье, там живут демоны, слабые и сильные, все такие разные, но все они крылаты, как и он. И вдруг навстречу ему метнулась черная крылатая тень. Гораздо меньше его, но от нее исходила такая энергия и жар, что Арс чуть было инстинктивно не свернул в сторону. Но удержался и с размаху "влетел" в демона. Существо иной расы не стало уворачиваться, перескочило на соседний воздушный поток, образованный самим Арсом, и, воспользовавшись им, ловко устроилось на спине дракона.
  "Ух ты, дракон, - услышал Арс доброжелательную мыслеречь. - Нечастый, если не сказать "невозможный" гость в наших краях!" И существо рассмеялось, распространяя вокруг себя волны хорошего настроения. "Ты знаешь, кто я такой?" - слегка удивился Арс.
  - Я не столь молод, как кажется. Поведай же, что привело тебя в края демонов?
  - Да вот хочу посмотреть, что вы за создания, - столь же спокойно и тоже доброжелательно ответил Арс. Он немного опасался, что демоны сразу же атакуют его, и контакт двух культур не состоится. Они же приняли новых богов, а его народ - самые ярые их противники...
  - Я тебе расскажу. Но ты лучше сверни в сторону. А то мои соплеменники могут показаться тебе излишне нервными. Не каждый день здесь летают существа, подобные тебе. А драконы очень опасны.
  Арс поколебался, но все-таки последовал совету встреченного им демона.
  - А ты не мог бы лететь рядом? Тебе, наверное, это неизвестно, но мы никого не катаем на своей спине.
  - Извини, - демон вновь расчехлил свои огромные полуматериальные черные крылья и в пару рывков уверенно занял позицию рядом, у морды Арса. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Арс решил пошутить и поднапрягся, разгоняясь. Демон ничтоже сумнашеся следовал рядом без видимого напряжения. Заигравшись, Арс резко взял вверх и, поднявшись на достаточную высоту, начал пикировать вниз, несколько раз в петлях перекувырнувшись вверх ногами.
  - Ты что, проверяешь меня? - вдруг засмеялся демон, не сбавляя скорости. - Хорошо же, смотри.
  И маленький, по сравнению с драконом, черный силуэт заскользил, причудливо меняя свою траекторию и переплетая ее с траекторией дракона, мелькая прямо перед ним, исчезая и появляясь вновь, облетая по оси его вокруг. Если бы их видел кто-то со стороны, то ни за что не подумал бы, что этот причудливый воздушный танец - абсолютная импровизация. Когда дракон закончил демонстрацию фигур высшего пилотажа, крылатый демон был рядом, все такой же бодрый и веселый. Он уловил тщетно скрываемое драконом удивление. Арс был еще молод и не умел достаточно глухо "прятать" свои эмоции.
  - Мой народ полон сюрпризов, не так ли? - никакого упрека, просто улыбка.
  - Есть немного, - Арс не стал подробно излагать, что драконы считают ничтожествами демонов за то, что те первыми безоговорочно присягнули на верность темным богам.
  - Я обожаю полет, - маленькое существо рядом, казалось, даже зажмурилось от удовольствия при этих словах. - Нет ничего прекраснее, чем лететь быстрее ветра, наблюдая, как земли под тобой сливаются в одно мутное пятно.
  - А это не приводит вас к невнимательности? - тоном ученого-естествоиспытателя спросил Арс.
  - Нет, конечно. Если демону это нужно, он заметит любых размеров живое существо в голой степи, пролетев над ней с той скоростью, с которой ты пикировал вниз.
  - И вы умеете убивать живую плоть одним прикосновением?
  - Да, - легко подтвердил его спутник. - Возьми чуть левее. Когда достигнем материка, сверни еще раз налево, там в скальной гряде есть ледяные звучащие водопады. Знаешь их? Очень красиво и завораживающе.
  И заинтригованный Арс последовал совету демона. Тот вовсе не пытался заманить его в ловушку, как подумал сначала дракон. Он действительно привел его в красивое место. Падающая река застыла от холода хрустальными сталагмитами, а игра пронзительного ветра заставляла воздух издавать жуткие, потусторонние звуки, будто чьи-то истошные вопли перемежались мелодичным перезвоном. Они молчали и слушали, а над ними величественным ковром распахнул свои бесконечные крылья ночной космос.
  - Красиво, - наконец резюмировал дракон. - Тебе ведома красота? Ты обладаешь чувством прекрасного?
  - Конечно, - демон заискрился темными сполохами. - Я люблю этот мир. И умею смотреть и слушать его. Знаю много красивых уголков.
  Только врожденное высокомерие помешало Арсу сразу же спросить "Покажешь их мне?" И они продолжили свое ночное путешествие. Демон показал дракону ярко светящиеся, залитые лавой равнины небольшого острова. Огнедышащее создание не боялось огненной земли, так же как и полубестелесный демон, поэтому и среди ярко-красной лавы они сделали привал.
  - Самое яркое и самое горячее место на нашей планете. Из этого вулкана постоянно рвется лава. Тебе должен быть приятен свет горящих земных недр.
  - Да, - Арс видимо наслаждался. Грелся и разглядывал все оттенки красного и желтого. "Почему же мой народ не бывает тут?" Арса довольно сильно уязвляло, что драконы жмутся по углам, словно трусливые глупые звери. Но обсуждать эту тему с демоном он не собирался.
  - Полетели к жерлу! - вскричала черная тень.
  И две фигуры, массивный крылатый змей и маленькое крылатое черное существо чуть смазанных очертаний, направились в центр армагеддона. Арс приземлился над самым кратером вулкана, выбрав площадку понадежнее. А его новый знакомый, расхохотавшись и вычертив в плавящемся воздухе сложную петлю, с размаху нырнул вниз, прямо в раскаленную лаву вулкана. Только смертоносные брызги полетели во все стороны. Его не было несколько мгновений, затем черная вытянутая фигура вынырнула, вылетела из раскаленной лавы и зависла на некотором расстоянии от дракона. По демону текли ручейки лавы, не причиняя ему никакого вреда.
  - Так отогревается твой народ? - спросил дракон, разнежившись от родного ему тепла.
  - Нет, - демон покачал головой. - Я самый экстравагантный среди них. Обычно демонам хватает для жизнедеятельности той черной энергии, которую излучают боги.
  - Так ты нетипичный представитель своего народа?
  - Нет. Но ты тоже, как я погляжу, - иронично заметила темная тварь. - Какое имя ты носишь, дракон?
  - Арс, - раскатисто прокатилось над вулканом. - Меня зовут Арс.
  - Если хочешь, Арс, можем потом еще встретиться и продолжить наши прогулки. Боюсь, одной ночи не хватит, чтобы показать тебе все мои тайные места.
  - Назови мне свое имя, необычный демон. Чтобы я мог телепатически связаться с тобой.
  - Конечно, - темный легко рассмеялся. - Зови меня Ин Ми. Если я смогу, я откликнусь.
  В эту ночь они больше никуда не полетели, продолжая плескаться в лаве. Дракон никогда не чувствовал себя настолько согревшимся и полным сил. Ему даже показалось, что он стал сильнее. Незадолго перед рассветом демон пропел: "Кажется, мне пора. До встречи, Арс", - и рассеялся раньше, чем дракон успел ответить. Арс же решил еще немного понежиться у огненных рек. Взошло Черное Солнце и притушило своими лучами сияние крови земли. Излучение тьмы, рассеиваясь, создавало в этом месте странный оптический эффект: краски словно поблекли, уснули, пригнули голову, приветствуя Звезду. Дракону не понравились произошедшие перемены, и он раскрыл свои крылья, взлетая. Возвращаться в родное логово на сон ему не хотелось, он совсем не ощущал усталости, видимо, "наевшись" энергии вулкана. И Арс погнался за исчезающим краем ночи, силясь догнать и обогнать черные лучи восходящего Солнца.
  
  Они увиделись с демоном на следующую ночь. И на следующую, и потом. Независимый и гордый демон казался таким легким и довольным, а еще так много знал, что Арс сам не заметил, как привязался к нему. Он общался с Арсом как с равным, проявляя уважение к его болезненному, по мнению многих рас, самолюбию, всегда филигранно удерживался от поучения, но так много показывал, что невольно учил дракона. Ни разу Ин Ми не касался болезненной темы отношения к новым богам демонов и драконов, не упоминал раскола и противостояния, но часто подчеркивал все то, что было у них общего: любовь к полету и умение любоваться красотой их мира. И Арсу казалось, что ничего больше и не нужно для зарождения странной дружбы таких непохожих друг на друга существ.
  - Жаль, я не могу показать тебе красоты подводного мира! - демон застыл над гигантским водоворотом далеко посреди Злого Океана. Сумасшедший ветер почти сносил дракона, мощные крылья работали без перерыва, чтобы Арс мог оставаться на месте, демон же висел недвижно безо всякого усилия. Иногда бестелесности, пусть даже частичной, можно было только позавидовать.
  Арс посмотрел вниз, в глубь пенной воронки. Он ощущал, что земля находится далеко-далеко внизу, если бы не толща воды, то на таком расстоянии от земли лишь пики самых высоких гор царапали бы небо.
  - Представляешь, как много там всего внизу? - словно отвечая на его мысли, проговорил демон. - Ты силен, дракон, огонь - твоя стихия, расплавленная земля не может опалить твоей шкуры, но не дышать ты не сможешь, увы.
  - Ин Ми. Память вашего народа хранит множество жутких заклинаний. Неужели среди них не найдется ни одного такого, которое могло бы на время изменить меня?
  - Конечно, найдется, Арс, - демон радостно закружил вокруг его головы, словно гигантский черный мотылек. Именно на такую реакцию он и рассчитывал. - Но не слишком ли неосторожным это будет с твоей стороны? Твои соплеменники недоверчивы и ненавидят таких, как я. А для этой ворожбы тебе придется полностью раскрыть мне разум ненадолго. Я узнаю больше, чем то, что ты мне захочешь показать. Я узнаю тайные тропы и места обитания твоего народа.
  Дракон засомневался.
  - Ты же не причинишь им вреда? - огромный вытянутый зрачок молодого дракона смотрел прямо в узкие глаза демона.
  - Нет, - демон никогда не прятал своих эмоций от дракона, и его ответ был искренним... настолько, насколько можно верить эмоциям демона. - Я обещаю, что никогда не принесу смерть на своих руках и крыльях, даже если однажды окажусь в краях твоего народа.
  Никогда бы соплеменники Арса не простили ему этого, но он поверил словам демона... словам своего друга.
  Они вылетели из грозового фронта, поднявшись выше, к сияющим нитям звезд, и Арс смог ослабить напряжение крыл. Демон перешел на полностью бестелесный слой и завис на некотором расстоянии от дракона. Он оставался неподвижен, но вдруг рывком как будто оказался близко-близко, и Арс, здоровенный дракон, ощутил, что тонет в этих огромных глазах, будто рядом с ним стоял великан. Когда их разумы соприкоснулись, взрыв отрывочных видений сотряс сознание Арса. Быстро мелькающий ряд из мешанины звуков, картин, энергий. Какофония криков, треск горящих городов, запах горелой плоти, целый хоровод разнообразных форм жизни, тьма, необъятный космос тьмы и гигантская, медленно выплывающая из этой тьмы Черная Звезда. В этот момент, когда Арс внутренне ощерился для яростного сопротивления - в видениях демона Черная Звезда была живым существом, наделенным личностью, дракон никогда раньше не смотрел на Черное Солнце под таким углом восприятия - в этот миг череда видений исчезла, он ощутил движение воздушных масс вокруг себя, попытался взмахнуть крыльями, но их не было...
  Это настолько вывело Арса из равновесия, что он полностью растерялся и в ужасе упал прямо в центр водоворота. Арс смог обуздать страх, когда ощутил рядом в бушующих в адском хороводе водах знакомую ауру демона. Им Ми подплыл ближе, искусно лавируя меж струй вертящейся воды, и взмахнул длинным извивающимся хвостом. Вот тогда Арс осознал, что его тело изменилось и вместо огромных мощных крыльев, мускулистых лап и огненного дыхания у него есть хвост, жабры и обтекаемое странное тело, созданное для подводной жизни.
  - Ныряй за мной, - услышал он такую знакомую мыслеречь. - Не беспокойся, ты не задохнешься.
  И его спутник рывком переместился в самый центр водоворота, не дожидаясь, пока адская карусель отнесет его туда сама.
  ...Отведенного страшным заклинанием времени Арсу было безумно мало. Потрясенно дракон смотрел на подземные города - мир резко расширил свои границы в его сознании. Изящные строения под огромной толщей вод, разные подводные народы, давящая сила над ним, не причинявшая никакого вреда, странные диковинные растения и животные. "Даже Солнце не способно проникнуть сюда, - резвился рядом его друг. - А есть более глубокие расщелины, чье дно целует обнаженную плоть земли!". Никто не трогал их, даже когда они проплывали рядом с таинственными подземными городами. Ни единая живая душа, материальная или нет, не приблизилась к ним.
  - Почему тебя избегают, демон? Они же не могут не ощущать гостей с поверхности.
  - Я частый гость тут. Меня знают, как знают и то, что я люблю одиночество.
  - Подводные жители и демоны? Никогда не слышал о таком союзе.
  - Арс, но много ли тебе известно о народах, живущих под толщей океанов? - мягко спросил его друг.
  Они катались на восходящих и нисходящих течениях, Арс удивлялся сходству воздуха и воды, удивлялся тому, как он воспринимает этот непостижимый мир, мир кромешной тьмы, но совсем не такой, как на поверхности, удивлялся, наконец, этому странному легкому существу рядом с ним... Конечно, дракон до того не был знаком с демонами, но не такими они казались ему по рассказам соплеменников. Агрессивные злобные существа, падкие до чужой боли. Ин Ми же ни разу, намеренно или нет, не причинил ему даже легкого дискомфорта, не говоря уж о боли. Его спутник угадывал, казалось, все его тайные желания и, если заводил о них речь, то настолько безупречно и тонко, будто годами общался с ним и учился обходить все подводные камни. Ни разу он не дал ни малейшего повода даже для тени обиды.
  - Ин Ми, - решился спросил Арс, когда они плыли к поверхности на спине огромного неразумного зверя. - Почему ты такой? Я задумался, мы так о многом говорим, многие темы затрагиваем, много необычного ты мне показываешь, а сам... Твоя поступь легка и неслышна, ты идеальный собеседник, как будто созданный воображением одинокого существа, ты всегда реагируешь так, что попадаешь в самое сердце тайных чаяний. Ты привязываешь к себе невидимыми нитями и исподволь делаешь себя необходимым, хотя мы с тобой такие разные. Как, как тебе это удается?
  - Ах, это, - расслабился нахмурившийся было в начале пламенного драконьего монолога демон, - у меня просто есть большой опыт общения с... совершенно особыми, непостижимыми, невероятно прекрасными формами жизни, с которыми каждое неверное слово может дорого обойтись. И бежать надо без оглядки, и уйти невмочь, вот и приходится выкручиваться.
  - Ты говоришь о темных богах, - вдруг догадался Арс.
  - Верно, - тихо выдохнул демон. - Но вообще ты неправ в том, что я попадаю в самое сердце твоих тайных чаяний. Я же не в силах привести тебе молодую самку дракона, Арс.
  Пока дракон разбирался с той сумятицей в мыслях, что осознанно или нет вызвал демон, они, оставив своих "скакунов", достигли поверхности. За миг до того, как его голова коснулась воздушного океана, очень неуютного и даже страшного, если смотреть из-под воды, дракон вновь погрузился в неприятные ощущения метаморфозы. Как демон столь точно смог рассчитать время? На этот раз никаких непонятных видений, Арс даже успел ощутить, как его тело стремительно увеличивается в размерах... и бешено забил крыльями по воде. Секунда - и он взмыл в небеса, а рядом летела крылатая черная фигура, и потоки воды стекали с его тела.
  - Ты позволил мне увидеть совсем другой мир, Ин Ми!
  - Наш мир на редкость многолик и изменчив, Арс. Надо лишь внимательно смотреть и слушать его, - улыбнулся темный.
  - Мои соплеменники больше не хотят видеть и слышать этот мир, - печально отозвался дракон.
  - Все, Арс? Вас не так мало осталось. И что-то подсказывает мне, что так хотят ваши Старейшины, а остальные слишком благоговеют пред ними, чтобы позволить себе мыслить по-другому. Я очень рад, что познакомился с тобой.
  - Я тоже, Ин Ми. И раз я хочу видеть этот мир, каким бы он ни был, найдутся и другие, кто захотят и смогут. Ты бы пришел в гости хоть раз, демон, - Арс усмехнулся. - Пещера, где живу я, совсем невелика, там нет Величайших.
  - Спасибо за приглашение, - серьезно отвечал черный мотылек. - Я обязательно им воспользуюсь однажды.
  Подводное путешествие так впечатлило Арса, что он решил сделать демону подарок. Долго думал дракон, что бы он мог подарить демону, чтобы удивить его. И придумал.
  На очередной их встрече, как раз когда они вновь полетели погреться у вулкана, Арс по-особенному шевельнул крыльями, активируя заклинание, и на застывшей лаве материализовался огромный чан непонятной бурлящей жидкости. Пряный аромат ударил в подобие носа демона.
  - Что это?
  - Это тайное снадобье драконов, - хвост Арса выдавал его тщательно скрываемое нетерпение. - Могу поспорить, ты не пробовал подобного никогда и нигде. Ни одна раса мира не знает этот рецепт. И случайно изобрести его тоже не могла, ибо у них нет нужных ингредиентов. Они есть только у драконов.
  "Что, кровь, семя или слюни?" - чуть не спросил было Ин Ми, но вовремя осекся. Какая разница, чего он только ни пробовал за свою долгую жизнь. А аромат зелья манил его, обещая нечто особенное.
  - Попробуешь его, когда мы расстанемся. Оно магическое, и ты с легкостью сможешь таскать его с собой на тонком плане.
  - Да я вижу, - демон картинно щелкнул пальцами, и чан исчез с физического слоя мира. Как не было. - А почему не сейчас?
  - Не надо, не надо. Оно здорово пьянит, я не хочу тебя смущать. Захлебнешься еще вон лавой.
  Ин Ми фыркнул, а дракон продолжал:
  - И запомни, всего один глоток. Не надо больше.
  
  ...Инадзуми со смесью удивления и восторга смотрел на кружащийся в неистовом танце потолок и силился сесть. Слюни драконов или что, но два глотка уложили в беспробудный сон всю его свиту, включая демонов и стойких ассасинов. Никто не смог сделать третьего. И их щедрому господину достался почти полный чан.
  Наконец, собрав всю свою волю в кулак, юноша решительно принял вертикальное положение и тут же завороженно застыл, ощущая своими обострившимися до режущей ясности чувствами, как весь мир словно проходит, просачивается через его душу, будто песок сквозь узкое горлышко часов, течет, течет, затем песок заканчивается, и часы переворачиваются. Песок каждый раз принимал особенный, ни на что не похожий узор, притягивающий взгляд бога как магнит.
  Сегодня как раз время очередного религиозного праздника, а его свита лежит в мертвой отключке, и даже он не может добудиться их. Очаровательно. "Укхъ Я!" - позвал он знакомого демона из свиты Солнца. Инадзуми казалось, что даже его мыслеречь звучит как-то не так, но сделать с этим он ничего не мог. "Моя свита временно выбыла из строя. За вами подготовка замка", - Укхь Я даже не нашелся сначала, что ответить. Такого еще не было.
  Можно не сомневаться, что засранец полностью заложит его людей Темному Повелителю и после праздника придется долго доказывать последнему, что его люди достойны жизни, что время полностью заменить свиту, отправив этих в утиль, еще не пришло. Тысячеликий поморщился. Сначала он думал сменить несколько десятков обликов, взлететь в ледяную пустоту, упасть в холодные воды Злого Океана, полежать лицом, мордой или клювом в снегу, дать себя убить разбойнику на большой дороге, ощутив боль умирающего тела, и как-то вернуть себя в обычное состояние сознания, но даже облики менять ему было тяжело: от затеи пришлось отказаться. Путь до двери оказался неожиданно тяжел и длинен. Проще телепортироваться, чем ломать ноги о треклятую мебель. ...Инадзуми раскаялся в своей затее, когда боковая стена замка дрогнула от его неловкой телепортации и решительно обрушилась, обнажив десятки этажей, в том числе и наполовину украшенный праздничный зал. Свита Темного Повелителя уставилась на него с немым укором в глазах.
  - Мы не успеем восстановить стену до праздника, - прошелестел в его сбивающемся сознании мыслеголос Укхъ Я. Демон вежливо удержался от дурацких вопросов и комментариев, но, надо полагать, второй слой его мыслей нарисовал красочную картину с Инадзуми в главной роли.
  - Выберите один из внутренних залов замка, Солнце вас раздери! - Тысячеликого неожиданно повело назад, и он с трудом удержался на самом краю пропасти, взмахнув полуматериализованными крыльями.
  - Боюсь, что именно этим мы и рискуем, господин, - еще тише ответил погрустневший демон.
  "Дебилы! Кругом одни дебилы! Эх, хороши драконьи слюни!" - сбивчиво думал полиморф, отошедший, наконец, от зияющего за спиной провала и с трудом добравшийся до красивого черного трона посреди зала. Замок располагался на отвесном утесе в горах. Ледяной горный ветер из зияющей вместо стены дыры приятно развевал его волосы и охлаждал кожу, и Инадзуми удобно устроился на троне Хозяина мира, созданном специально для устрашения глупых смертных. Разлегся на троне поперек, закинув ногу на подлокотник, а вторую кокетливо облокотил сверху и принялся рассматривать высокую резную спинку, думая о составе выпитого зелья. Кажется, Тысячеликий сильно недооценил мощь продукта магии драконов: он ожидал, что со временем его восприятие начнет возвращаться к первоначальному состоянию, но зелье хвостатых древних тварей золотым сиянием окутывало его душу, действуя всё сильнее и сильнее. Физический слой мира страдал больше других, но Тысячеликий не мог сейчас развоплотиться и улететь за горизонт - проклятый праздник! Проклятая религия, эта старая их с Повелителем игра, устроенная для людей и прочих разумных рас Планеты! Бог не может просто так взять выходной в день одного из главных темных праздников.
  В задумчивости Тысячеликий устремил свой божественный взор внутрь материи трона, принявшись рассеянно играть с ней, меняя структуру и узор... повторить бы тот узор, что сложился в несуществующих песочных часах пару циклов назад. Он, кажется, был довольно красив и непривычен.
  "Господин, нам нужно перенести в новый праздничный зал трон Повелителя", - Инадзуми услышал вежливую просьбу демона и одновременно ощутил болезненный укол в подушках пальцев, которыми он водил по спинке трона.
  - Чтоб тебя! - Тысячеликий попытался погасить случайно вызванную им цепную ядерную реакцию в материи трона, но выделяющаяся энергия отвлекла его красотой своих изгибов, и он снова допустил ошибку, заменив мельчайшие частицы их антиподами по заряду... Взрыв аннигиляции отбросил Инадзуми к одной из еще целых стен зала. Убрав, со второй или третьей попытки, полученные травмы, - ну хоть в количестве рук не ошибся! - Тысячеликий взглянул на оплавленный, изуродованный трон. Точнее то, что от него осталось. Пожалуй, не стоит пытаться исправить содеянное, пока еще замок цел.
  - Укхъ Я, скажи, а трон у нас в единственном экземпляре?
  - ...Да, - после драматической паузы ответил демон. - Я напомню, его создавали лучшие мастера людей и ящеролюдей с благословления жрецов моего народа из застывшего лавового стекла на пятидесятый день после праздника Черной Весны. Они медитировали на Ваш танец, если помните, после...
  - Мило. А нет у тебя на примете подходящего стульчика для божественной задницы? Я думаю, до праздника мне лучше не браться за восстановление трона, я слегка не в форме...
  Теперь можно быть уверенным в том, что засранец заложит и самого Тысячеликого. Впрочем, жалобы Солнцу на Его помощника слишком часто выходили боком самому жалобщику, поэтому поведение демона вызывало жгучее любопытство Инадзуми.
  - И закрой пасть, мне и так нелегко было признать это!
  - Я молчу, господин.
  "Надо как-то пережить открытие празднества, а потом поскорее пойти отдыхать, - решил Тысячеликий. - Драконы - воистину одна из самых больших загадок нашего мира".
  Преодолев пешком несколько переходов и пролетов, отделяющих его от нового праздничного зала, Инадзуми с сомнением уставился на груду странных, смутно знакомых камней, из которых демоны старательно пытались соорудить подобие трона.
  - Что это за камни? Где-то я видел их...
  - Это поющие камни тишины, которые Вы сами собирали для Хозяина, господин, - Укхъ Я с интересом наблюдал за аурой Тысячеликого, гадая, как тому удалось такое с собой сотворить и почему именно сейчас.
  - Точно. Но они не годятся, на празднике же будут люди. Невидимая песня этих камней разрушает человеческие тела. Придумай что-нибудь другое, ты же умный демон. Вот, например, в глубоководной стране медузьеподобных есть знаменитый трон... может, одолжим?
  - Он нормально функционирует только под водой. На воздухе засохнет и станет выглядеть жалко. Думаете, вода лучше, чем облучение? Или ходите усадить Повелителя на засохший веник?
  - Черт, да... То есть нет, конечно. На оба вопроса нет.
  - Я сделаю стильный красивый трон из подручных материалов. Но вопросов не избежать, господин.
  - Да уж понятно. Еще эта стена...
  - Простите мое любопытство, о Тысячеликий, но что же Вы выпили?..
  "Это слюни драконов!", - чуть не ляпнул Инадзуми, но удержался и позволил интригующей усмешке проявиться на тонких губах его нынешнего облика.
  - Тоже хочешь? - шепнул он в самое полуматериальное ухо, оказавшись неожиданно и для самого себя близко-близко к одному из сильнейших демонов мира. - Этот подарок действительно предназначался демону. Ах, как жаль, что ничего не осталось, я бы угостил тебя, Укхъ Я...
  Не соображая, что делает, Инадзуми оперся на плечи темной твари, но неаккуратно споткнулся о складку ковра и упал прямо на демона. Рука Тысячеликого полыхнула тьмой, коснувшись плоти темного существа, и, случайно срезонировав с нею, приняла более тонкую структуру, а затем свободно погрузилась внутрь полуматериального тела. Тонкие структуры полиморфа автоматически установили полный ментальный контакт с Укхъ Я, сплетая их в один мыслепоток. Смятение демона теперь не могло укрыться от Тысячеликого, который громко подумал прямо внутрь их обоих "Ну супер".
  - Может, Вы все-таки отпустите мое сердце? - изнутри мысли демона звучали чуть более робко.
  - Ой да, - Инадзуми и не заметил, что его ставшая нематериальной рука крепко сжимает сгусток тьмы. - Как же мне теперь отцепиться, чтобы вышло не как со стенкой...
  - Что за бардак здесь творится?! - прозвучавший над ними раскатистый гром заставил мысли Укхъ Я в панике заметаться. Но инстинкты Инадзуми наконец-то сыграли ему на руку: он неосознанно привычно с лихвой зачерпнул энергии этого голоса и мгновенно распутал их сцепившиеся с демоном ментальные структуры, не поранив, кажется, последнего. Прямо над ними, валяющимися на ковре перед подозрительного вида стулом, на котором медленно нарастал мерцающий темный камень - Укхъ Я честно наращивал обещанный красивый трон поверх каркаса обычной мебели - стоял Темный Повелитель. Инадзуми случайно встретился взглядом с Черной Звездой и застыл, пораженный, пытаясь постичь то, что явило ему его измененное Драконьим Зельем восприятие.
  - Что это за уродство?! - глаза Тьмы указали на недотрон. - Жрецы уже взбираются на гору, а вы тут трётесь на полу.
  "Мы вовсе не..." - возмущенно вскричал Укхъ Я, но Черный Повелитель оборвал его:
  - Слуги не готовы, свита Инадзуми где-то шляется и почему, кстати, вдруг этот зал, а не...
  -...какой же Ты красивый, - беззастенчиво перебил Верховного бога Тысячеликий, всё это время силившийся обрести дар речи после открывшихся ему новых горизонтов восприятия. Его голос выражал такое восхищение, что внимательно взглянувший на него Темный Повелитель даже не сразу отреагировал на слова демона.
  - Потому что там сквозняк и нет стены...
  - Ты как первый раз в жизни Меня увидел, Инадзуми... Что значит "нет стены"?!
  Он протянул руку своему помощнику, который предусмотрительно не предпринимал попыток встать самостоятельно, и бросил яростно- вопросительный взгляд на Укхъ Я.
  Прикосновение Темного Повелителя чуть освежило Тысячеликого, и он вполне прилично поднялся, но изменение его ауры не укрылось от взгляда Черного. Он вновь внимательно посмотрел в лицо кареглазого юноши, взглядом сквозь его физическую оболочку, и на лице антропоморфного облика Звезды появилось удивление.
  - Чем ты мог так сдвинуть все энергетические центры?
  Тысячеликий завороженно не сводил глаз с Темного Повелителя, но однако вполне себе резво соображал вторым слоем мыслей. Он понял, что сейчас далеко не самое удачное время, чтобы признаваться в дружбе с рьяно отвергающими их драконами. Пусть даже с одним молодым и таким необычным драконом. Или лучше сказать "тем более"?
  - Если бы Ты мог сейчас видеть Себя моими глазами, солнышко...
  - Ладно, я сделаю вид, что не вижу твоих отчаянных попыток что-то скрыть от Меня. Расскажешь после праздника, когда придумаешь оправдание. А ты! - Темный Повелитель пнул притихшего Укхъ Я. - Бегом работать, лентяй! Так что случилось со стеной замка?
  Он вновь повернул голову к обескураженному Инадзуми.
  - Я был неаккуратен, - нехотя проговорил тот. - Когда заходил в зал...
  - Тебя тоже нельзя оставлять без присмотра?! Хуже укурившихся жрецов! Кстати, ты намерен оставить этот облик?
  Тут Тысячеликий запоздало сообразил, что забыл сменить мужское тело на женское.
  - Нет, мне, конечно, всё равно, - ехидно продолжало Солнце. - Сам потом жаловаться будешь...
  - Я сменю его, позже, - сейчас Инадзуми начинал всерьез опасаться, что случайно приделает себе третью ногу или ещё что-то в том же духе.
  Темный Повелитель вновь бросил беглый взгляд на трон, испаряя его, и создал новый, по виду больше всего напоминающий застывшую в форме кресла с высокой спинкой тучу или густой сизый туман. Он клубился и змеился тонкими как лезвие сполохами миниатюрных разрядов, от белого до голубоватого. Может, слегка ярковато для глаз смертных, привыкших к постоянной тьме, но зато очень эффектно.
  Тысячеликий отвел глаза, когда поймал красноречивый взгляд, в котором однозначно читалось "Эх вы, дураки, не додумались". Ему правда было стыдно, с подобным креативом в обычном состоянии у него никаких проблем никогда не наблюдалось.
  Инадзуми изо всех сил постарался замаскировать свою ауру под ее обычный спектр и застыл рядом с клубящимся троном, когда смертные начали гуськом входить в зал. Свита Солнца едва успела закончить все приготовления. Религиозные лидеры всех верных темным богам народов пришли нынче выразить свое почтение Хозяину мира и его бессменному помощнику. Каждый из них заходил в окружении верных слуг. Слуги падали ниц у входа, а величайшие жрецы и маги подходили ближе к трону и витиевато приветствовали Повелителя. Каждый пытался перещеголять другого в оригинальности восхвалений и обратить на себя внимание Черной Звезды, поэтому приветствия выходили на редкость длинными. Тысячеликому заметно полегчало с тех пор, как Темный Повелитель разметал свои лучи по залу, слегка придавив смертных ощущением присутствия непостижимого сверхсущества.
  Чтобы не скучать, пока люди говорили банальности, Тысячеликий принялся рассматривать Звезду и с изумлением обнаружил, что его нематериальное зрение стало еще "острее". Новые, еще более тонкие слои восприятия открылись полиморфу. Он во все глаза смотрел на невидимое, странно контрастное свечение контура Звезды. На том слое пространства не существовало такого понятия как цвет, но, если бы нужно было передать увиденное в цветовой гамме физического мира, Инадзуми, не задумываясь, назвал бы это неровное свечение черно-белым. "Странно, откуда белый? Если только как отражение-негатив..." Он все смотрел и смотрел на это сияние, пока само собой ему на ум не пришло самое подходящее определение - Корона. Внешний слой атмосферы, который, однако, есть не у каждой звезды. И которого уж точно не должно быть у Черной звезды.
  Решив, что, раз уж видит, то и сможет потрогать, Инадзуми всеми силами своей души потянулся на этот слой бытия - самый тонкий и трудноощутимый из всех, ему доступных. Он старался не тревожить материальный слой, но его движения в одном измерении как эхом отразились на других. Очередной верховный жрец одного из человеческих городов-государств после своей на редкость краткой и простой, но очень искренней речи с изумлением увидел, как над Темным Повелителем вдруг проявилось нечто, лежащее за пределами человеческого восприятия. Оно озарило весь мир своим излучением, и к этому непонятному чему-то, наклонившись, протянул руку Тысячеликий, все ближе, ближе, а потом не удержался и упал через подлокотник грозового трона прямо Верховному богу на колени.
  Уже второй раз за вечер Инадзуми мог полюбоваться выражением удивления на лице Темного Повелителя.
  - Я не знал, что у Тебя есть Корона, - Тысячеликий попытался встать, но Солнце цепко схватило его, зафиксировав на месте и позволив лишь принять более удобную позу.
  - Я полон сюрпризов, - усмехнулся Темный. - Впрочем, ты тоже.
  Он неожиданно наклонился к самому лицу юноши и вопросительно прошипел:
  - И кто же отважился так менять моего Инадзуми? Открывать новый слой, вести за руку дальше, показывать доселе сокрытое?
  Сжатую как пружина угрозу в голосе Звезды не уловил бы только глухой.
  - Никто, я сам! - получилось слишком дерзко, и Тысячеликий попытался сменить тему. - Орбита Планеты внутри неё, и о такой вещи я не знал! Дай мне коснуться её...
  Он вновь протянул руки, и видимые, и невидимые, и Темный Повелитель на миг прикрыл глаза, ожидая, пока Инадзуми удовлетворит свое любопытство.
  - Какое странное! Ни за что бы не подумал, что это часть Тебя, если бы не видел сам! Сколько еще слоев я не вижу...
  - Их бесконечность, - Темный Повелитель вновь раскидал свои жгуче-черные лучи по залу. Он посмотрел на Инадзуми долгим взглядом и, словно машинально, коснулся пальцами щеки кареглазого бога изменчивости. - Подобные Мне существа тоже видят лишь ничтожную часть.
  Медленно провел пальцами до самого подбородка, будя в Тысячеликом вихрь желания и заставляя его опасаться, что находящиеся в зале смертные сейчас станут свидетелями непривычно гомоэротической сцены. Солнце никогда не смущали чужие взгляды. Но продолжения не последовало.
  - Иди к себе, отдохни и, пожалуй, придумай несколько вариантов оправдания, - Темный Повелитель плотоядно усмехнулся, умудрившись соединить эту усмешку с откровенно нежным взглядом, и сдерживающая Тысячеликого сила отпустила его.
  Инадзуми охотно решил воспользоваться данным советом, пока очередной неосторожной выходкой случайно еще не сорвал праздник, и выскользнул из зала, все еще опасаясь телепортироваться. Он дошел до своих комнат, добрался до первой подходящей постели и упал на нее, намереваясь едва ли не первый раз в жизни поспать, словно обычный человек. Быть может, оцепенение тела и души поможет ему поскорее расщепить это странное Зелье Драконов?
  Внутренние часы остановили свой бег, поэтому бог изменчивости не знал, сколько времени прошло, когда ощутил под собственным боком... кого-то. "Кто бы мог соблазниться? - мысли текли медленно и лениво, будто ворочали огромные валуны. Никакой ауры он пока не ощущал. - Мои вроде все спят, да и на Укхъ Я это не похоже..." Он, все еще не раскрывая глаз в сковывающей дремоте, вальяжно ощупал лежащее рядом тело. Приятное, мягкое, прохладное, живое... Человек. Женщина. Инадзуми распахнул свои странной формы глаза и осмотрел незнакомку. Молодая, идеальные формы, пьяна, мало что соображает и тянется к нему, глупо хихикая. Впрочем, он тоже, вроде бы, все еще пьян. А вдруг это навсегда? Вдруг эффект от Зелья не пройдет еще много лет, как воспримет это Солнце?
  ...У незнакомки было сломано ребро. Инадзуми осознал это одновременно с ощущением затопившей его ауры Темного Повелителя. Который стоял рядом с постелью и наблюдал за милующейся парочкой.
  - Очаровательно. А не попутал ли ты комнату, мой пьяный друг? - иронично спросил Черный и в следующий миг прыгнул на них, как хищник на добычу.
  За секунду до того, как его вдавило в постель, испугавшийся Инадзуми успел перекинуться в женщину и даже сумел принять на себя основной удар энергии, который, пожалуй, мог бы и убить смертную. Кажется, его присутствие вызвало эффект резонанса у Черной Звезды - ведь не так уж редко девушки выходили из Его постели живыми и относительно здоровыми.
  - А это никак не может стать одним из вариантов оправдания? - игриво спросила женская ипостась Инадзуми, ощущая себя запертой в клетке из множества черных лучей. Один из них она поймала и решительно притянула к себе, а другой вложила в руки ничему уже не удивляющейся смертной...
  Тысячеликий постарался сделать всё, что подсказывало его ему изменившееся восприятие, лишь бы Темный Повелитель остался доволен завершением праздника. Смертная вышла из покоев Верховного бога живой, хоть и прихрамывая. Дальнейший путь она проделала в объятиях Укхъ Я, который не преминул замешкаться и словно случайно кинуть взгляд в раскрытые двери. Его любопытство было вознаграждено сладострастным стоном Инадзуми-женщины.
  - Итак, кто и что это было? - голос Темного Повелителя звучал на редкость беззлобно. - И не притворяйся спящим!
  Он цапнул зубами грудь, на которой лежала Его голова, едва не вырвав кусок мяса. Тысячеликий вскрикнул, подпрыгнув, и нырнул в черную плазму с головой, виновато произнеся краткое:
  - Дракон.
  - О, вот как, - Темный Повелитель приблизил свое лицо близко-близко к лицу своего помощника, будто принюхиваясь, на самом же деле Он погрузился в пристальное изучение тонких структур души Инадзуми. Слой за слоем, узор за узором, Тысячеликий даже почувствовал себя неуютно под столь ярким темным прожектором.
  - Что Ты ищешь? - тихо спросил полиморф. И, не дождавшись ответа, продолжил: - Он ничего не делал со мной, никак не менял меня...
  - Этого ты точно знать не можешь, - тихо пропело из самых глубин его собственной души. - Хотя и правда: не менял.
  Вынеся вердикт, Солнце резким движением отсоединилось от своего помощника, но лишь затем, чтобы в следующую секунду пронзить его несколькими лучами. Инадзуми заорал:
  - Что Ты делаешь, больно же, нельзя ли нежнее!!!
  - Терпи, - шепнул Темный Повелитель в самое ухо Тысячеликого. Черные лучи, сейчас больше напоминающие щупальца, ловили что-то в глубине тонких духовных структур, загоняли в ловушку, пока, наконец, не загнали и не схватили.
  С торжествующим жестом Темный Повелитель извлек из нематериального тела Инадзуми свернувшуюся в подобие золотистой спиралеподобной конструкции энергию, которая тщетно извивалась и вела себя крайне агрессивно. Тысячеликий ощутил, как его энергетические центры "встали" на привычные им места, и облегченно вздохнул.
  - Спасибо.
  Темный Повелитель небрежно отбросил "штуку" в сторону, прочь от постели, полыхнул тьмой, и золотая энергия исчезла без следа, сгорев в излучении Черной Звезды.
  - Ты мне всё выжег внутри, - тихо проговорил Инадзуми, по-собственнически беря за руку Темного и "выкачивая" из неё целительную энергию.
  - Так тебе и надо. Больше с драконами дружи. Тебе напомнить всю степень их неприятия нашего мира и нас?
  - Я помню, не надо. Но это молодой дракон, родившийся уже при нас. Последний. Он неопытный и глупый. Просто хотел угостить меня и, кстати, предупреждал, чтобы я не пил больше глотка.
  Мужчина фыркнул.
  - Он ли или через него, думаешь, для Меня есть разница?
  - Благодаря этому зелью я смог увидеть Твою Корону! Открыть новый слой! Это же прекрасно! - Инадзуми расхохоталась и кокетливо проговорила: - Ты заводишься так, будто ревнуешь, ах, как это мило!
  Однако под неподвижным тяжелым взглядом Тьмы Тысячеликий быстро умерил свое веселье.
  - Прости, Солнце моё, я осознаю, что рисковал, причем не только собой, но и Тобой...
  - Нет, Мной ты не рисковал, - размеренно перебил его Хозяин мира. - И Мне действительно неприятно, что ты смог обойтись без Меня в расширении своих горизонтов, но большую проблему представляют те, кто скрываются среди старейшин драконов. Старые боги драконов не могут ничего сделать Мне, но им вполне по силам убить тебя.
  - Уверяю Тебя, что юный дракон даже не знает, кто я.
  - Ну? Дальше.
  - Что дальше?
  - Я вижу, что ты хочешь о чем-то попросить Меня, но боишься. Говори.
  Инадзуми на миг заколебался. После того, что он услышал о старых богах, слишком маловероятно... Но вдруг? Темному Повелителю частенько приходились по душе его идеи. Тысячеликий вскочил и решительно устроился сверху мужчины, сжав ногами Его бока, и, наклонившись близко-близко к губам своего вечного спутника, заговорил:
  - Молодой дракон видит красоту мира, моя тьма уже проникла в его душу. Значит, его соплеменники тоже могут стать моими... Позволь мне сходить в их логово и рассказать им о том, как Арсу хорошо со мной. Я зароню семя сомнения в их души и, кто знает, может однажды, за время их продолжительной агонии, несколько семян и дадут всходы! Разве Ты бы не хотел ручного дракончика через тысячи лет?
  - Поёшь ладно, но Я же вижу, что ты хочешь попытаться спасти их ради своего друга. Это ни к чему не приведет.
  - Пожалуйста! Ты же не позволишь мне вновь летать с драконом, так позволь всё закончить красиво! Молю Тебя!
  - Хорошо, Инадзуми, - Темный Повелитель поднял руку и коснулся плеча Тысячеликого, материализовав на его шее черный круглый амулет. В круге Тьмы бился настоящий живой черный луч. - И помни, что Я наблюдаю за тобой.
  
  ...Когда Арс несколько раз не смог дозваться своего друга, он вновь направился тем же путем, который однажды подарил судьбоносную встречу. В этот раз демоны окружили его еще задолго до того, как он ощутил приближение суши. Около двух десятков тварей зависло в воздухе, окружив дракона. Они излучали желание убивать и мучить. Арс нерешительно завис на месте, меняя только высоту, но не продвигаясь вперед к землям демонов.
  - Что тебе нужно в этих краях, отродье отверженных? - прошипела одна из полуматериальных тварей. Совсем не похоже на мелодичный и приятный голос Ин Ми.
  - Мне не нужны ваши земли, о демоны. Я ищу друга, вашего соплеменника, с которым познакомился рядом с этим местом. Мы много времени провели вместе, но сейчас он не откликается.
  - Друга? Чтобы один из нас дружил с подобным тебе? - от мыслесмеха демонов Арсу стало очень неуютно. - Не ври, ящерица. Ты силен, сильнее многих живущих, но наша раса не слабее. И с нами благословление темных богов!
  Аура демонов слилась в кольцо, которое все ярче угрожающе разгоралось тьмой.
  - Я не вру! - Арс возмущенно полоснул хвостом, оставляя тающий прозрачный след в атмосфере. - Его имя Ин Ми! Если вы не слабее, вы знаете имена всех подобных себе, как мы!
  Лиц демонов Арсу не было видно, но яркий эмоциональный след, который исходил от них, иначе как удивленной оторопью назвать язык не поворачивался.
  - Ни одному демону не дадут никогда этого имени, потому что величайшего Тысячеликого называют Ин Адзу Ми. Но если бы ты повстречал Его, ты был бы уже давно мёртв! Так что ты врёшь, ящер. Где услышал ты имя нашего бога?
  И тогда Арс проявил малодушие. Услышанное настолько подкосило его, что он не ощущал никакого желания сейчас сражаться с демонами и пытаться им что-то доказать. Наглядная разница между ними и его другом ясно сказала ему, что это не ошибка и не совпадение. Он стремительно развернулся и понёсся назад, кое-как прорвав живое заграждение темных. Демоны не стали преследовать его.
  Если бы дракон мог, он бы сжег сейчас всю землю. Он кое-как притушил свою ярость, неистово разрезая своим телом верхние слои атмосферы и поливая огнем пустоту. Но боль не желала уходить. Тьма обманула его! Дракон бесцельно метался в своем страдании, и вдруг зрелище волшебного видения одного из тонких миров ударило его, словно молния. Прямо тут, намного выше облаков, в разряженной атмосфере переходящей в бесконечность пустоты висела изящная фигура с огромными, едва видимыми крыльями, которые выходили из атмосферы планеты, сливаясь с нею, являясь ее продолжением или истоком. Фигура заметила его, шевельнулась, взмахнула крыльями, и дракон ощутил, что нематериальная субстанция коснулась его, проходя сквозь тело и огладив даже душу. На физическом плане существо никак не проявляло себя. От него разило густой тьмой и спокойствием, разбавленным чистой печалью. Арс мгновенно понял, что тот, кого он звал, наконец, отозвался.
  - Здравствуй, друг мой, - раздалось в его сознании, и черная фигура расправила свои волшебные крылья. Дракон пораженно застыл, едва не потеряв хрупкое равновесие: нематериальные крылья Инадзуми на одном из тонких слоев пространства были настолько велики, что спокойно могли прикрыть планету.
  - Да, ты прав. Именно ими я закрываю наш общий дом от смертоносных вспышек Черного Солнца. Мне Звезда не причинит вреда.
  Еще за минуту до этой встречи Арс мечтал обратить в пепел бессовестного обманщика, который так подло обвел его вокруг пальца и воспользовался его доверием, но, стоило ему увидеть один из настоящих обликов Тысячеликого, как ненависть оставила душу дракона. Он рад видеть друга, несмотря ни на что. Дракону не нужны были слова, чтобы понять, что Инадзуми ни в чем не обманул его, кроме как в своей мнимой принадлежности к расе демонов. Он вспомнил все их разговоры о красоте мира, восторг в глазах друга, вспомнил обещание не причинять вреда его соплеменникам, временную метаморфозу его тела... подумать только, насколько злой бывает судьба: свести двоих, находящихся по разные стороны баррикад, и подарить им надежду на будущее.
  - Спасибо за золотистое зелье, Арс, - прошелестел освежающий ветер в его сознании. Инадзуми вдруг оказался совсем рядом и коснулся тонких тел дракона легким невесомым прикосновением, которое дракон, если бы он был знаком с антропоморфными формами жизни ближе, смог бы назвать поцелуем. - Целого чана оказалось слишком много даже для меня.
  - Оу... столько не пьют даже наши Старейшины.
  - Да и мне не следовало, - рассмеялась невидимая тень. - Но было весело! Оно открыло мне путь выше-глубже-дальше... Арс!
  Какой-то частью своего сознания дракон понял, что сейчас последует просьба, на которую непременно нужно ответить твердым отказом, но проникновенное "Арс!" рассыпалось на тысячи оттенков эха в его душе, а звон хрустальных осколков сковывал надежнее самых крепких цепей. Дракон понял, что он согласен, что бы дальше ни последовало...
  - Арс, позволь мне принять твое приглашение! Обернувшись знакомым тебе демоном, я приду с собою вместе в гости к твоим соплеменникам, и ты расскажешь о наших путешествиях и о красоте мира! Сначала ты покажешь картины наших встреч, а потом я. Они увидят, что драконы тоже могут жить во тьме моего Солнца! Жить и быть счастливыми...
  - Но... Ин... адзуми, - первый раз Арс произнес имя своего друга целиком. - Если я покажу им это, я покажу им и то, что вижу сейчас.
  - Я понимаю это, - тепло улыбнулся темный бог. - Но я помню свое обещание. Я не причиню им вреда, даже если они будут кидать мне в лицо проклятия, проклиная меня и мою возлюбленную Тьму.
  Он взглянул в сторону горизонта. Близилось время рассвета.
  Серебряное эхо продолжало звучать в душе Арса, и он покорно наклонил голову в знак согласия.
  
  Дракон и "демон" стремительно рассекали облака и тучи, не сворачивая и не избегая даже грозовых фронтов, собирая на себя электрический белый огонь, воду, лед и изморозь, которую, впрочем, тут же растопило огненное дыхание Арса и жар Инадзуми.
  - Для проживающих в моей пещере драконов это не будет новостью. Я упоминал, что у меня появился необычный друг, который умеет видеть столь же многое, как и один из нас. И часть из них знают, что ты на стороне новых богов.
  - И ты не соврал. Я ведь действительно на, гм, их стороне, - рассмеялся Тысячеликий. - Видишь, Арс, у всего есть обратная сторона. Не такой же я жуткий, как тебе рассказывали когда-то в детстве?
  - Я не знаю, Инадзуми, - вздохнул дракон. - В тебе есть что-то, что я не могу разглядеть до конца, тьма застит мои глаза.
  В Логове драконов только-только наступила ночь, и драконы просыпались, покидая свои пещеры и кружась в свете звезд. Старший дракон пещеры Арса и его соплеменники, заменившие когда-то последнему драконенку семью, собрались у гигантского разожженного их дыханием костра. Настороженно, а иные и злобно косились они в сторону демона, но он был тут один и находился полностью в их власти - полулегендарным созданиям нечего было опасаться. Сначала драконы слушали и смотрели показанные им картины скептически, но постепенно среди скептиков появлялись любопытствующие - никто из драконов и близко не думал о том, что они смогут найти себе место в однажды изменившимся мире, но сидеть в пещерах было скучно, а огненная лава выглядела такой теплой и родной... И некоторые стали задумываться о том, что летать по миру - вовсе не такая плохая затея. Конечно, демон никогда не станет равен дракону, но, раз они умеют видеть, а не только гадить и творить пакости, то, может, иные демоны и достойны взгляда и слова - так рассуждали некоторые драконы, видя смирение и терпение осколка тьмы, что волею судьбы забросило в их пещеру.
  Инадзуми показывал им самые красивые места столь любимого им мира, тысячи и тысячи пейзажей, удивляющих даже Арса и тех драконов, что помнили иные времена, показывал и давал ощущать ауру того или иного закоулка, скрытого лучами тьмы. "Среди моих соплеменников много злых и агрессивных созданий, желающих лишь смерти, - грустно-задумчивый голос Тысячеликого казался тихим, но чудилось, будто даже земля слушает его. - Среди всех рас есть сторонники бездумного разрушения. Но Черный мир обрёл гармонию, ибо рождаются способные творить и видеть красоту. Разве он совсем не достоин жизни?" Арс решил устроить перерыв перед финальной частью рассказа и остановился как раз перед упоминанием своего дара демону.
  Как и следовало ожидать, кто-то из драконов отозвал поговорить его в сторону. "Только никуда не уходи!" - в мыслеречи Арса Инадзуми считал самое искреннее волнение за него. "Демон" остался сидеть в костре, раздумывая о том, что нет других мест в этом мире, где бы ему было все же слегка по себе. Тут он действительно гость. Удивительно, гость в родном мире.
  Белоснежная самка дракона робко обратилась к нему: "Не сможете ли Вы ненадолго последовать со мной, демон тьмы? Вас хотят видеть в Главной пещере". Инадзуми понял, что Старейшины заинтересовались им. И, хоть и нехорошо оставлять Арса нервничать, но время риска пришло. Все равно тут, в этой пещерке, большего он уже не достигнет. Семена сомнения посеяны.
  Красиво переливаясь всеми оттенками темноты, крылатый демон последовал за белым драконом. "Сюда, пожалуйста", - она подлетела к гигантскому жерлу древнего, старше самого Тысячеликого, вулкана. Какие-то причудливые растения и странная толстая, как канаты, паутина тщательно закрывали зияющий зев горы от безжалостного Черного Солнца. Внутрь глубокого жерла не мог проникнуть ни единый луч. Кроме того, который пронес на своей груди демон. В этой пещере, судя по ощущению, занимающей огромные пространства под землей, царила гробовая тишина, хотя в соседних, обитаемых, слышались потоки мыслей и хлопанье крыльев, а иногда рев огня. Тем не менее демон бесстрашно нырнул вглубь, забив крыльями и сдержав свободное падение. Белый дракон остался наверху.
  Инадзуми сразу понял, что оказался в святая святых драконьего народа, пещере-храме Древних богов. Какая ирония! Внизу кружилась пара вполне обычных драконов, разве что очень крупных. А пола пещеры Тысячеликий, как ни старался, рассмотреть так и не смог. Но, кажется, драконов в недрах этих земель было немало. Оглядевшись и привыкнув к необычной ауре этого места, он принялся медленно снижаться. Кажется, драконы вполне мирно соседствовали с духами. Во всяком случае, он ощутил целую колонию в стене гигантского жерла. Выпучив свои нематериальные глазенки, они с благоговением и ужасом наблюдали за его спуском. Интересно, это те же духи, что свободно перемещаются в землях темных богов или исключительно местные экземпляры? Надо бы навести справки в бестелесном мире, подняв там шороху. Лишние шпионы ни к чему.
  - Стой, о недобрый гость, - раздалось откуда-то сбоку. Голос застал Инадзуми настолько врасплох, что он даже вздрогнул. "Кто тут ещё есть, кого я не смог почувствовать?"
  - Приветствую Вас, - наконец, он смог рассмотреть прикрепленное к стене странное полузасохшее существо, почти полностью скрытое паутиной и каменистыми наростами. Скорее нелепое, чем внушающее страх, никакой ощущаемой ауры, но Тысячеликому стало сильно не по себе. Смутно угадываемые очертания огромного лица или морды прорезались в стене пещеры.
  - Почему же недобрый? Я пришел с миром, - спокойно спросил Инадзуми, борясь со всё ярче проступающим желанием бежать отсюда со всех ног.
  - Подойди ближе, гость, - Тысячеликому больше всего на свете не хотелось этого, но он покорно подплыл к Засохшему. На него глядели шесть нефизических глаз. Взгляд почти жег его оболочку. - Значит, это ты искушаешь мой народ? Чего добиваешься ты?
  Грозные раскаты в голосе незнакомца неожиданно напомнили Тысячеликому Звезду, и он подумал, что, наверное, вляпался, ведь перед ним - один из живых, если подобное существование-агонию можно назвать жизнью, Древних Драконьих богов.
  - В мире есть место для всех. Я всего лишь хочу предложить вам жизнь.
  - Жизнь на оскверненной, искалеченной тьмой планете?! Ты... - Инадзуми, к стыду своему, так и не смог потом объяснить себе, как он мог не ощутить материализацию длинных костяных крыльев-сучьев за своей спиной. Резкий удар пронзил его полуматериальное тело демона и прошел глубже, много глубже, пронзая слой за слоем, раня структуру за структурой, пока, наконец, не добрался до самого основания души. Острие вошло в его душу, причинив Тысячеликому парализующую боль. Он понял, что сейчас не сильнее пойманной, прошитой стрелой человеческого охотника птицы. Это непостижимое существо действительно легко могло убить его.
  -...Ты приспешник Врага! - раздался громогласный крик над Логовом Драконов. - Кого ты привёл в наш Дом, юный Арс?! Это же один из самозванцев, правая рука Черного Солнца!
  Такая ненависть звучала в словах Древнего бога, что удивился даже Инадзуми, много проклятий и злобы видавший на своем веку. Черная кровь орошала скелеты крыльев обратившегося скалой много тысячелетий назад Спящего Древнего бога. Которого он так неосторожно встревожил. Луч Черной Звезды в амулете на шее Инадзуми разгорался все сильнее, но Солнце чего-то выжидало.
  - Отпусти его! - раздался дикий крик. Молодой Арс рвался к своему окостеневшему предку, но его держали магические силы кружащихся над Храмом сотен драконов. - Не трогай его! Он мой друг! Я знал, кто он! Он не зло принес нам!
  - Глупец!!! - эхо крика унеслось за горизонт. - Ты поддался его обманчивым речам! Юнец, ты не знаешь, что сотворил с нашим прекрасным миром его Повелитель! Черная Звезда! Ты слышишь меня?
  Оглушающе закричал Древний бог, обращаясь к Инадзуми, но не его ответа ждал он.
  - Слышишь... - уже тише проговорил живой призрак исчезнувшего. Он чуть шевельнул крылом, и новые волны боли захлестнули Тысячеликого. Если так будет продолжаться и дальше, он в буквальном смысле разорвет его душу на куски.
  Черная злая аура затопила Логово драконов, словно воздух заплакал тьмою, и драконов над жерлом разметало уходящим в космос гигантским черным столбом. В древнем Храме драконов клубилась живая Тьма, которая мгновенно приняла вид крылатого многорукого силуэта. "Я говорил тебе", - прочитал сквозь собственную бесконечную боль в глазах Солнца Инадзуми.
  - Оо, Ты пришел, - прошипел Древний бог, нанося душе Тысячеликого новый удар и впитывая его боль. - Ты так дорожишь им?
  - Нет! - прорвавшийся-таки Арс не испугался даже того самого Черного столба, в котором навсегда исчезла его мать. Он влетел в жерло древнего вулкана и бросился к пронзенному Инадзуми, но был легко, как пушинка, отброшен к стенке силой, исходящей от его божества.
  - Я пришёл не для того, чтобы смотреть, как ты мучаешь его, - высокомерно ответил Темный Повелитель, вскидывал несколько рук-лучей. Скелеты-крылья осыпались, как только Тьма коснулась их, и раздирающая душу Инадзуми сила исчезла. Зачерпнув силы смертоносных лучей, Тысячеликий с трудом смог долететь до Верховного бога и повис на Нем, обвив руками Его шею. Его тьма смешалась с Тьмой Солнца, и Инадзуми почувствовал, как его страшные раны начинают затягиваться. Беззастенчиво-бесстыже сплетаясь в одно целое с Инадзуми в святыне их извечных врагов, на глазах у раненого Древнего бога, Звезда насмешливо полыхнула Тьмой, и невидимая волна радиации окутала Логово.
  - Поглядим, что будет с телами твоих детей, Отрицающий.
  Отводя взор от величайшей мерзости, что творили двое темных богов в святом Храме, Арс не сразу заметил, как невидимый щит, выставленный Тысячеликим за миг до удара излучения, впитался в его ауру, точно повторяя все контуры тела и защищая его на грядущие столетия. "Не зови меня больше, юный Арс..." - раздалось в его сознании, и новые боги исчезли в черном взрыве, обрушившем жерло вулкана. Волоча по земле сломанную лапу, Арс отчаянно жалел, что никто из богов не удосужился прервать его жалкую жизнь...
  
  - Прости меня. Ты был прав, всё бесполезно, - Планета осталась далеко позади, но Инадзуми не спешил полностью отделяться, выпутываться из столь приятного ему исцеляющего полу-слияния.
  - Бесполезно? Я был прав, но через тысячи лет несколько мутировавших драконов поклянутся Мне в верности. А убить тебя Я бы всё равно не позволил, и ты это знаешь. Так откуда обида на Планету?
  - Слишком маленькая цена за очередную переломанную мной жизнь.
  - Пфф, - точечный заряд черной плазмы упал на Планету раньше, чем Инадзуми почуял неладное.
  - Ты... зачем Ты... - Тысячеликий даже сейчас не мог злиться на Черное Солнце. Он растерянно смотрел назад, но Планета уже поворачивалась другим боком, пряча от взгляда Инадзуми лавовый остров, ставший могилой Арса.
  - Быстрее залечит раны, нанесенные тебе драконами. К тому же, ты сам этого хотел.
  
  
  В цепях
  
  
  Смертные считают, что боги горды. С их точки зрения, раз боги сильнее, то им стоит гордиться своей силой или, может, своей инаковостью. Среди смертных, людей, ящеролюдей, демонов, разнообразных тварей мира Черного Солнца часто, очень часто встречаются гордецы. У кого-то этим грешит молодежь, а у кого-то нет зависимости от прожитых лет. Гордость разные народы могут толковать по-разному, кого-то, как драконов, она завела в угол отчуждения и заставила отвергнуть целый мир, кому-то она всего лишь мешает кланяться правителям, кому-то - даже богам, кого-то она заставляет работать день и ночь, кого-то - грабить и убивать, а кого-то, напротив, хранить чистоту. Смертные возвышают себя гордостью, стремясь походить на богов. Но Тысячеликому была неведома гордость. А Солнце... Солнце - это Солнце. Гордец бы не выжил рядом с Ним и нескольких суток. Особенно сейчас, в фазе активности, которая делала Черную Звезду еще более неистовым, чем обычно.
  Инадзуми коснулась ошейника на своей шее. Вечно изменчивому полиморфу нелегко было смириться с этой штукой, которую он сам же и надел на себя, уступая желанию Хозяина мира. Да, и его Хозяина тоже. Привыкнув менять тела как одежду, Тысячеликий всё никак не мог принять это ограничение на смену обликов. Впрочем, ошейник всецело повиновался воле Темного Повелителя, и тот иногда давал немного больше свободы, но нечасто: Он до сих пор не мог забыть неожиданного неповиновения со стороны своего единственного помощника, а фаза активности отнюдь не смягчала характер Солнца. Тысячеликий сознавал свою вину и вполне смирился со своим положением, старался вести себя потише и ничем не задевать Верховного бога. Смирился... Он очень много с чем смирялся от начала веков, но принимал это как данность, не считая себя страдальцем. В конце концов, Черное Солнце было прекрасно. Прекрасно в разрушении, прекрасно в жестокости, безжалостности, прекрасно в своей Тьме - как в первую их встречу, так и в последующую вечность.
  Свита Инадзуми постепенно собиралась обратно. Пока не вся, лишь костяк, основа, лишь сильнейшие и те, в ком было больше нужды. Теперь Тысячеликий вынужден был путешествовать с ними в обличье божественно красивой женщины, что приводило к огромному количеству курьезов и смешных ситуаций. В обычное время полиморф предпочитал в обществе своей свиты облик молодого человека без возраста или юноши, а неизменно женщиной был только в компании Темного Повелителя. Но сейчас выбирать не приходилось.
  Бог изменчивости разрывался в своих желаниях одновременно быть поближе к Черной Звезде, как обычно, - и подальше, чтобы лишний раз не подворачиваться под горячую руку. Правда, это означало только то, что жестокие лучи Черного Солнца падут на кого-то иного. Возможно, эти взаимоисключающие желания являлись лишь отблесками желаний Темного Повелителя, который то казался образцом заботы и галантности, а то напоминал взбалмошного и дикого рабовладельца. Тысячеликий покорно играл обе роли: любимого фаворита и живой собственности, принимая и то, и другое с философским смирением.
  Тысячеликий и его ближайшая свита по приказу Темного Повелителя объезжали горные города людей, присматривались к их жизни и быту, слушали, смотрели, запоминали, собирали информацию. В последние пару десятков лет ходили настойчивые слухи, что в горных городах появилась секта, отрицающая поклонение темным богам. Время шло, а популярности новое веяние не теряло, став, скорее, элементом моды. Сложно сказать, оставалась сейчас секта как таковая или нет, но плод ее трудов в любом случае продолжал жить, и зачастую новое поколение самых образованных и богатых граждан воспитывалось в неподобающем пренебрежении к темным богам.
  Они ехали в молчании по узкой горной дороге верхом на скакунах, идеально приспособленных к этой местности. Горные животные безошибочно отличали тьму дороги от тьмы провала в бездонную пропасть и быстро карабкались вверх даже по самым крутым склонам. "Как я не хотел этого задания, - услышал Инадзуми мыслеречь Нэрса. - Очевидно, к чему все идет и чем все закончится. И мне бы было все равно, но к этой местности я привязан сильнее, чем следовало бы".
  - Родной город? - мысленный отклик Тысячеликого не выдавал никаких эмоций, но Нэрс отлично знал, что Инадзуми никогда не поддерживает беседы со своими приближенными из простой вежливости.
  - Да, - Нэрс стыдился своей привязанности, это очень хорошо чувствовалось. Хотя Инадзуми не до конца понимал этого: устрашающая внешность его подручных из расы людей и их несносный характер могли обмануть смертных, но не его.
  - В моем нынешнем положении шансов мало... Он вряд ли прислушается к моим просьбам.
  - Да, это понятно. Я не прошу, что Вы, - опала Инадзуми вызывала живое сопереживание со стороны его свиты.
  Они остановились в одной из таверн, стараясь походить просто на бродячую банду любителей легких денег. Людям Инадзуми это вполне успешно удавалось. Торговый город средних размеров поглотил их, как и множество странствующих купцов, бандитов, нищих, монахов, наемников в поисках работы и прочих. Свита Тысячеликого, как обычно, воспользовалась старым как мир способом, развязывающим языки посетителям трактиров: то есть обосновалась в самом большом зале на вечер и всю ночь, не скупясь на угощение и, как следствие, обрастая случайными собутыльниками. Пара человек нравом потише отправились бродить по городу. Бог изменчивости последовал их примеру, впрочем, не особенно надеясь на успех: облик, в котором он застрял, не способствовал незаметному сбору информации.
  Вот и в этот раз, стоило Тысячеликому в облике скромной женщины, с накинутым на голову капюшоном, пересечь рынок, рассматривая товары и слушая гомон - физический и ментальный - толпы, и углубиться в узкий мрачный переулок, как он почувствовал сполохи чужой похоти сзади. Один. Инадзуми ускорила шаги, преследователь не отставал. Тысячеликий, постепенно начиная переходить на бег, считал мысли смертного. Ничего хоть капельку оригинального: выпил лишнего, слонялся без дела у торговых рядов, промышляя воровством, увидел руку и улыбку смуглой закутанной по уши в дорогой плащ незнакомки, когда приветливый торгаш угостил ее спелым фруктом, что растут в горных пещерах... Решил, что встретил легкую добычу, но на самом деле подписал себе смертный приговор. Сколько раз можно, один и тот же сценарий: быстрее, еще быстрее, порывистый бег, преследователь догоняет, хватает за руки, Инадзуми застывает, делает вид, что ей не справиться с человеком, не вырваться из его хватки, хотя ощущает ее едва ли сильнее, чем прикосновение случайного насекомого, нелепо дергается, стараясь играть роль достоверно. Капюшон падает, вызывая удивленный присвист преследователя:
  - Откуда такая красотка на нашем вонючем рынке?
  Смуглянка, кажется, в панике, она дрожит, смотрит на него огромными темными глазами и умоляюще говорит:
  - Пожалуйста, не надо! Отпустите меня, молю Вас! Во имя темных богов!
  Ее голос проникновенно прерывается. Мужчина пьяно смеется, конечно, и не думая отпускать девушку.
  - Чего-чего? Во имя кого? Твои боги ничто, кто в них верит...
  Инадзуми даже ощущает себя слегка оскорбленным, редко сталкиваясь со столь рьяным пренебрежением. Но от пьянчуги, верящего лишь в звенящие монеты да обжигающую жидкость в бутылке, вряд ли удастся чего-то добиться, поэтому выражение лица беспомощной женщины вдруг резко меняется, делаясь совершенно бесстрастным, и она вырывается из объятий насильника, резким движением ломая ему сначала одну руку, а затем вторую. Человек начинает кричать, и тогда Тысячеликий делает то, чему ему так захотелось после оскорбительных слов: хватает несостоявшегося насильника за горло одной рукой, вторую засовывает ему в рот и собственноручно вырывает богохульнику язык. Оставив покалеченного скулящего человека захлебываться собственной кровью в переулке, удаляется, вновь пряча длинные черные волосы под капюшон. Везде одно и то же.
  Закутанная в плащ фигура выбирается из бедняцких районов и, завидев, наконец, стражника, почти подбегает к нему:
  - Я только что чудом избежала смерти, подскажи, добрый человек, где храм?
  Инадзуми шепчет, чтобы скрыть свой голос и не ввести еще одного не совсем трезвого мужчину в излишнее искушение. Насколько удобнее было бы сейчас обернуться набожной старушкой...
  - Вон там! - страж порядка показывает направление. - Я покажу, пошли...
  - Нет-нет, я сама, - Инадзуми убегает. Совершенно неподходящий облик для путешествия по ночному городу.
  Странное здание без окон совсем не похоже на храм, посвященный темным богам, который обычно встречает путников открытыми террасами без стен, символизируя слияние с окружающей тьмой. Впрочем, возможно, тут просто свои архитектурные пристрастия. Неприметная узкая дверь больше похожа на какую-то щель. Но когда Инадзуми входит внутрь, на долю секунды у него перехватывает дыхание: с потолка льется едва уловимый глазом человека рассеянный серебристый свет. Он больше напоминает даже не свет, а слегка разбавленную тьму и, запрокидывая голову, Инадзуми уже знает, что увидит. Прозрачный потолок храма особым образом собирает свет звезд и показывает далекие-далекие светила, будто колодец, уходящий вверх.
  Скучающий мальчуган, следящий за порядком, рассказывает заезжей иностранке, что стекло крыши создано магами и оно показывает звезды даже в пасмурную погоду. Днем Храм Звезд погружается в сон, ибо Тьма Черного Солнца затопляет свет, но ночью его двери открыты для всех...
  - Но мы же тут одни. Как же так? Ведь это очень красиво, - Инадзуми, большой поклонник сияния далеких звезд, совершенно искренне восхищен и красотой, и идеей этого культа. - У этой веры мало последователей?
  - Напротив, - молодой послушник ощущает себя задетым и становится многословным. - Правитель и его семья предпочитают поклоняться ночному свету! Все богатеи и купцы тоже! Просто этот маленький Храм мы построили совсем недавно, тут рядом кварталы бедняков, они ночью спят либо пьют, но это только пока... мои братья смогут раскрыть им глаза на красоту сияющих ночных небес!
  Тысячеликого раздирают на части противоречивые чувства. Он и сам не раз проводил ночь, застыв недвижным изваянием где-нибудь на заснеженной черной вершине, но дневная Темная Звезда тоже неизмеримо прекрасна... Можно даже не спрашивать, и так ясно, что город обречен.
  - А как ты относишься к дневной Тьме?
  Мальчик безразлично пожимает плечами.
  - Тьма и тьма. Не вижу в ней ничего необычного.
  - Люди внизу, на равнинах, верят, что эта Тьма живая. И она гораздо ближе этих далеких огоньков.
  - Да, поклонение темным богам. Слышал. Раньше, мне говорили, тут было довольно много монахов этой веры.
  - А сейчас?
  Послушник звезд глядит на незнакомку с подозрением и говорит отрывисто:
  - А сейчас нет. Это все равно, что поклоняться горам или вон ветру, глупо как-то. А ты что тоже, из этих, из темных?
  Инадзуми смотрит на звездный потолок, борясь с желанием нырнуть в ночное небо.
  - Да, определенно я из темных, - она смеется. - Но я очень люблю ночные звезды.
  - Придется выбрать что-то одно, - жестко отвечает мальчик. - Светлым звездам нужна вся душа без остатка. Да и твои темные боги разве будут довольны таким двоеверием?
  - Конечно, нет. Мой бог и так мной недоволен, - Инадзуми задумчиво касается ошейника, разворачивается и выходит из храма.
  
  Цепи. Звено за звеном, как змеи, едва звякая, сплетаются в темном зале. Словно чудовищные лианы, они спускались сверху, с теряющегося во тьме потолка. Тихое дзынь - и очередное звено замыкается в овал. Еще одно дзынь. И еще. Будто бусины мерно перебираемых четок. Целый лес цепей.
  Металл. С чем лучше всего сочетается металл? Кожа? Стекло? Камень? Нет. Четыре черных цепи из непонятного материала вырастают в самом сердце этого причудливого леса, так же незаметно спускаясь с потолка. Их звенья соединяются с тихим угрожающим потрескиванием - примерно так трещат разряды молний в тучах. И вокруг них, будто чудовищные лепестки вокруг сердцевины цветка, прямо из пола вверх тянутся обычные железные цепи. Они застывают в этом ненормальном положении, будто гигантский невидимый магнит притягивает их к потолку, тогда как остальные цепи в огромном зале свисают с потолка, не нарушая силы притяжения.
  
  Инадзуми темной тенью проскользнул в таверну, где резвилась его свита. Молча прошел наверх, в одну из снятых комнат. Его людям, предпочитающим шумную попойку и веселье драки, комнаты нужны не были, но в каждом городе, в каждой таверне они всегда снимали несколько комнат - главным образом для их любящего уединение Господина... или же, в свете недавних событий, скорее, Госпожи. И для ее любимых асассинов, если они сопровождали Тысячеликого молчаливой стражей.
  Нэрс отставил кружку в сторону и молча последовал за незаметным черным силуэтом наверх. Только что он балагурил и пьяно скалил зубы, а сейчас головореза как подменили: собранный строгий взгляд и легкая аура печали. Он молча смотрел на Инадзуми, а она, сняв капюшон, на него. Бог первым нарушил тишину, уронив одно-единственное слово.
  - Звезды.
  - Да, - выдохнул Нэрс почти с надломом, впрочем, на лице его не дрогнул ни один мускул. - Тебе нравится этот культ.
  - Конечно. Зато кое-кому другому он не понравится больше прочих. В этом городе остался еще кто-то, кто дорог тебе?
  Нэрс заколебался.
  - Лучше не медли.
  - Нам посетить еще соседние города.
  - Да. И, скорее всего, там то же самое. Поэтому выбери для телепортации города равнин. Соседние города осмотрим и без тебя.
  
  Когда тьма утра затопила карабкающийся по горным тропам город, Тысячеликий и его свита двинулась в путь. Бог изменчивости размышлял о новом странном культе. Логичнее всего поклоняться силам стихии, тому, что может убить, тому, что может подарить жизнь, тому, что приковывает к себе внимание смертных, от чего они зависят. Поэтому поклонение земле, горам, огню, воде, ветру, диким зверям не смущали его. Но звезды? Кем был тот романтик, что основал эту секту?
  Космический простор притягивал его, всегда рождая в душе песню. Полететь бы к ним бесплотным духом, окунуться в этот бесконечный простор. Но он не может. К этому миру он прикован цепями. Незримыми цепями. Навсегда.
  Любой смертный, прочитав его мысли, решил бы, что он страдает. Но Тысячеликий не воспринимал свое заточение оценочно. Он просто принимал его как факт, как данность, как должное, существующее, нерушимое, как часть самого себя. И никогда, ни разу в своей долгой жизни не думал, не фантазировал в стиле "что было бы, если бы...". Его мышление работало слегка по-иному: он был щедр на идеи, проявлял полет фантазии в творчестве и творении, но никогда не думал отрекаться и отрицать того, что дарила ему судьба, видя особый смысл во всем происходящем, смысл, недоступный взору людей. Наверное, если бы не Темный Повелитель, то Инадзуми прослыл бы спокойно-бесстрастным богом. Но Черная Звезда своей инаковостью, непостижимостью и яростной разрушительностью завораживала и сводила его с ума.
  Тысячеликий ощутил едва заметное пульсирующее движение в ошейнике, выраставшем из его горла. Как будто где-то далеко коснулись невидимой цепи, соединенной в иных слоях пространства с этим магическим артефактом. Он улыбнулся. Конечно, нельзя было не напомнить о себе. Словно он мог бы забыть.
  
  Следующий город, в который они прибыли, был похож на предыдущий. И следующий. И еще один. Словно повторяющееся наваждение, словно отражения сполохов огня в капле росы, словно еще одно прожитое столетие, словно... да, словно еще одно звено цепи.
  Звезды. В этих южных горах звезды казались особенно яркими. Может, в этом причина зарождения этого культа? Но они слишком далеко. Не услышат и не придут. А вот Черное Солнце было рядом. Гораздо ближе, чем обычно думали люди.
  Люди как люди. Такие же, как везде. Не особо отличаются от людей равнин, разве что более поджарые и ловко лазают по горам. Виновны ли они в том, что в кромешной тьме обратили свой взор на маленькие яркие огоньки, неосмотрительно не заметив Тьмы?
  ...Инадзуми шла среди свисающих цепей, не задевая и не тревожа неосторожным движением ни одной из них. В самую глубь зала. В самый центр ощущения давящего присутствия. Интересно, о чем Он думал, создавая это?
  - Культ поклонения ночным звездам, - говорит Тысячеликий в живую пустоту, ощущая на себе ее взгляд. Названия городов забываются тут же после того, как Инадзуми перечисляет их. Это уже не важно. Их уже практически не существует.
  - Это не могло не вызвать твоего сочувствия, - тихо шепчет тьма, обнимая женщину легким порывом ветра. Со всех сторон раздается тихий лязг переплетения цепей.
  - А еще я люблю огонь. И воду. И ветер. Но это ведь не...
  - Они продолжение твоей воли, твоих сил. Тут. Всегда рядом.
  Инадзуми чувствует себя загнанной в ловушку. Она действительно хотела - без особой надежды - заикнуться даже не о прощении или милосердии: о понятии виновности. Но сейчас, после этих слов, это будет слишком ярким вызовом, проявлением того самого неповиновения, что уже подарило ей этот черный ободок на шее. И Тысячеликий не отвечает на эту провокацию, уклоняясь от опасной игры, которую ему пытается навязать Темный Повелитель.
  Он резко материализуется рядом, и этот переход от шепота и легкого ветра к брызнувшей во все стороны Тьмы настолько контрастен, что Инадзуми на какой-то момент пугается, что она не угадала, чего хочется Звезде сейчас. Темный Повелитель рукой сжимает ей предплечье со своей привычной силой, словно дикий зверь, поймавший свою добычу, - но на самом деле это просто обычное прикосновение антропоморфной оболочки Черного Солнца.
  - Я чувствую, что Ты чего-то ждёшь от меня. Смирение уже не по душе Тебе?
  Солнце молчит, и Тысячеликого осеняет.
  - Ты хочешь, чтобы я принял участие в твоем кровавом восходе...
  - А ты размышляешь, какая форма отказа не усугубит твоего наказания.
  - Никакая.
  - Верно.
  - Ты специально загоняешь меня в угол? Вынуждаешь меня согласиться, отлично зная, что в итоге тогда будет еще хуже, чем если я откажусь сейчас.
  Рука Темного Повелителя скользит выше, и Его пальцы вновь контрастно, нежно проводят по щеке и шее Тысячеликого, останавливаясь на ошейнике.
  - Мне больше нравится, когда ты просишь милосердия для себя, а не для других...
  Он целует Инадзуми в губы, испепеляюще-страстно, заражая своим огнем и похищая еще не родившийся вздох облегчения. Этот огонь пляшет в глазах Тысячеликого, когда боги вновь слегка отстраняются друг от друга, и полиморф неожиданно фамильярно говорит:
  - Еще больше Тебе бы понравилось, если бы я видел только Тебя одного и никогда - других. И Тебе по силам устроить это. Я не понимаю, почему Ты вовсе не поглотишь, не впитаешь навсегда в себя мою душу?
  - Если бы Вселенная не хотела смотреть сама на себя в других, сущего и всех живых существ бы не было. И ты что-то путаешь, я Звезда, а не Черная Дыра, - Темный Повелитель немного помолчал, внимательно глядя в лицо Инадзуми. - Значит, не идешь?
  Тысячеликий едва заметно покачал головой и нерешительно спросил:
  - Милосердие?..
  Темный Повелитель рассмеялся.
  - О, да более чем, - и стремительно развеялся черным ветром.
  Черная едва ощущаемая физическим телом субстанция бросилась на Инадзуми, будто штормовой порыв, и телепортировала его в другую точку зала. Солнце снова приняло антропоморфный облик. Мужчина крепко сжимал запястье вытянутой вверх руки женщины. Одна из тех самых необычных черных цепей вдруг изогнулась, как живое существо, и обвила руку Инадзуми будто щупальце. Треск разрядов плазмы не причинил коже Тысячеликого никакого вреда, словно он коснулся мягкого бархата. Рука полиморфа оказалась прикованной к теряющемуся в темноте потолку, но он смотрел на оковы так, словно видел перед собой шедевр ювелирного искусства.
  - Это же... Ты сплел свои лучи в цепи, как красиво! - казалось, женщина захлопала бы в ладоши, если бы могла. Но еще одна черная цепь из непонятного материала уже обвила ее вторую руку.
  Темный Повелитель все так же стоял рядом, обнимая Инадзуми. С металлическим скрежетом с пола поднялись нарушающие законы гравитации железные цепи и безвольно повисли вверх - от пола к потолку.
  Инадзуми вопросительно посмотрела на Верховного бога. Тот усмехнулся.
  - Скоро поймешь. Подожди рассвета.
  Звезда, олицетворение крайностей, чьи прикосновения с легкостью ломают кости смертных, могла дарить ласки, нежностью напоминающие дуновение ветра или теплое течение в холодных водах. Или солнечные лучи. Инадзуми извивалась, прикованная, в объятиях Черного Солнца.
  - Что ты делаешь... зачем... - бессвязно шептала она. - Я сейчас умру...
  Тысячеликий бы давно упал, но эти цепи способны удержать земную твердь на ее орбите. Сводящие с ума ощущения проникли под кожу, словно солнечная тьма Черного мира влилась в жилы человеческого тела и воспламенила их изнутри. Но один человек не смог бы вынести этой сладостной пытки, превышающий диапазон ощущений плоти, но Тысячеликий был богом.
  Когда Солнце чуть отступило, позволяя Инадзуми менее бессвязно сформулировать мысль, оформление которой ей никак не давалось, Оно "услышало" ироничную мыслеречь: "Странный у Тебя способ настроиться на кровавую жатву". Темный Повелитель ответил вслух:
  - До рассвета еще пара часов, Инадзуми, - и рассмеялся отблескам ужаса и предвкушения в глазах своего помощника.
  Сравнение с чувствительностью эрогенных зон физической плоти не давало и близкого представления о том, что ощутил Тысячеликий, когда ему показалось, что его кожа превратилась в ту самую клубящуюся черную плазму, которую он мог наблюдать на поверхности Черной Звезды. Полное слияние становилось все более реальным, но Солнце застывало на самой грани, виртуозно возвращая Инадзуми её Я в то самое мгновение, когда ей казалось, что оно навсегда исчезало... Верный своей любви к чудовищным контрастам, Черный вдруг полностью переключился на ласки физического тела, оставив сладостный след полуслияния на том слое бытия, где существует вибрация энергии душ. Солнце умудрилось избежать ожидаемой блеклости такого перехода, сорвав задыхающийся стон бога изменчивости. Он не давал их оболочкам соединиться в акте физической любви, останавливаясь и дразняще отступая в самый последний миг, изводя плоть Инадзуми так же, как только что ее душу. И если тогда ей казалось, что ее кожа превратилась в поверхность Черной Звезды, сейчас она ощущала ее жидким пламенем.
  Инадзуми даже не ощутила боли, когда острые ногти Темного Повелителя распороли ей предплечье и хлынула кровь. Солнце же, как обычно, не отказалось от искушения впитать ее чувства вместе с кровью. Даже жаль, ибо боль могла подстегнуть наслаждение. Его язык проводил по свежей ране, словно рисуя сложный узор, и сердце Тысячеликого рвалось вслед за этими движениями. В какой-то момент Инадзуми показалось, что она летит в космосе, к далеким звездам. Это было так легко и приятно, странно свободно и отстраненно, что она даже не сразу поняла, что всего-навсего потеряла сознание. Но болезненная пульсация магического ошейника, вырастающего из молекул ее тела, вернула душу обратно.
  Огненный шепот опалил переливами энергии:
  - Куда... Забудь уже, если не хочешь, чтобы их навсегда скрыл вулканический пепел.
  - Они мне интересны, потому что похожи и вместе с тем не похожи на Тебя.
  И Инадзуми видит своим внутренним взором, будто падает на огромную черную звезду, все ближе и ближе, исчезает внутри плазмы и оказывается в самых недрах, где само время и пространство сходят с ума, искажаясь и переплетаясь, будто в ловушке чудовищного лабиринта зеркал. Материя распадается на множество странных форм, ведомых не всякой техногенной цивилизации Вселенной, но поразительнее всего незримая мерцающая улыбка загадочного сверхсущества, которую уж точно не постичь научными методами познания мира. Она пронизывает тонкие слои бытия Черной Звезды, и Инадзуми, "глядя" на искаженное время, понимает, что множество вечностей спустя оно сможет стать вратами в неведомое... если Темный Повелитель захочет сделать ей такой подарок.
  Крайняя степень наслаждения и крайняя степень боли оказываются одним, двуликим, существом. Которое танцует на самом краю разорванной кожи, на неровном берегу текущей кровавой реки. Инадзуми что есть силы дергает цепи - и никакая субстанция, кроме той, что составляет основу черных лучей, не смогла бы удержать ее. Океан плазмы впитывается ее душой, незаметно, исподволь меняя ее, как капли камень, - и Тысячеликий сейчас сам напоминает неистовую черную вспышку.
  Солнце смеется.
  - Из Моих оков тебе не освободиться.
  Мужчина касается ноги женщины и вдруг решительно закидывает ее себе на плечо. Оставшиеся две черные цепи сковывают нижние конечности Инадзуми, заставляя ее изгибаться в воздухе, на весу, не ощущая опоры.
  - Тебе что, ошейника мало?.. - стонет пленник цепей в самое сердце Звезды.
  - Не пытайся сделать вид, что тебе не нравится.
  Инадзуми до боли прикусывает губу, не в силах сдерживать рвущуюся ауру наслаждения от горения в резонансе с Черным Солнцем. Проницательный взгляд Темного Повелителя, до самых недр души, заставляет ее испытывать давно забытое чувство остро-сладкого стыда и смущения. Стройное тело дергается, будто танцуя, в воздухе, но крепкие суставы и связки божества способны выдержать и гораздо более сильное воздействие. Сколько бы океанов энергии Инадзуми ни исторгла из себя, Солнце все равно утопит ее в сияющей тьме и абсолютной безбрежности недр Звезды. И кажется, будто воздух густеет от сладкой истомы, текущей крови и расплавившейся вечности.
  Невидимый цветок величайшей темной гармонии провожает Черную Звезду на кровавую жатву, а Инадзуми остается пленником цепей, беспомощно дергаясь и тщетно пытаясь принять позу со сведенными вместе ногами. Кажется, он только что невольно благословил свое жестокое Солнце на расправу.
  
  Черные лучи затопили южные горы. Тысячеликий не видел этого, в зале, где он находился, не было окон или дверей, а цепи из черных лучей держали крепко - уйти он не мог. Но полиморф безошибочно почувствовал начало нового черного дня.
  Инадзуми не отводила взгляда от странных, висящих перевернуто, от пола к потолку цепей, гадая, зачем они тут. Бога изменчивости не пугало длительное сосредоточение и отсутствие возможности что-либо сделать. Даже неудобная поза не доставляла ему практически никакого беспокойства. Хотя с Повелителя, конечно, сталось бы оставить его тут на несколько дней... Но все же не сегодня. Вряд ли после обещания милосердия и вырванного помимо воли благословления.
  Прошло несколько десятков минут, и одна из неправильных цепей медленно и торжественно окрасилась алым. Острое зрение бога мгновенно различило это в кромешной тьме, и Тысячеликий тут же все понял. Красивый, хоть и своеобразный индикатор. Часы возмездия. Виси тут, почти не управляя своим телом, и любуйся, как отметины одна за другой отмеряют тысячи прервавшихся жизней. Жизни тех, кто посмел поклоняться другим звездам и любить их. Любой бы другой на месте Инадзуми воспринял бы это как угрозу или предупреждение, но вечный спутник Верховного темного бога видел другие оттенки.
  - Да ты флиртуешь со мной, Солнце, - прошептали губы скованной во тьме женщины.
  Все существование звезд, каждый их "вдох" и "удар сердца", с точки зрения человека и подобных ему рас, - чудовищная жестокость, непрекращающаяся череда уничтожения, преображения, смерти, тем более, если звезда Черная. Страшно представить, каким нравом обладают Черные Дыры...
  Инадзуми искренне сочувствовал погибшим, чьей виной стал лишь неверный выбор объекта поклонения - когда-то неизмеримо давно такой же полуосознанный выбор в итоге сделал его богом. Но сожаление о вырванном у него благословлении тонуло в чувстве восхищения и любви к этому завораживающему темному Сверхсуществу.
  Одна за другой все перевернутые цепи сменили свой цвет. И когда окрасилось последнее звено последней цепи, по залу прокатилась горячая волна. У ног прикованной материализовался Темный Повелитель. От него разило едва переносимым жаром и ощущением массового геноцида. Лучи-цепи, сковывающие плоть Тысячеликого, тут же раскалились, не причиняя, однако, Инадзуми вреда. Лучащийся, довольный донельзя и полыхающий энергией, будто он впитал все предсмертные муки, страхи и проклятия сотен и сотен уничтоженных им живых существ, Темный Повелитель молча подошел к своему пленнику и безо всяких прелюдий и вопросов слился с Инадзуми в акте плотской любви.
  Женщина изогнулась как змея, ощущая, как Кровавое Черное Солнце входит в нее, столь же решительно и неумолимо, как только что жег и убивал. Его руки лежали на ее обнаженных бедрах, а вместо лязга цепей слышалось тихое угрожающее потрескивание разрядов плазмы. Темный Повелитель сейчас, после совершенного массового уничтожения и на пике фазы активности, был чертовски опасен, но это не отпугивало, а наоборот, заставляло Инадзуми тянуться к нему. От жара Звезды кожа полиморфа раскалилась еще сильнее: его душа быстро впитывала в себя излишки энергии Хозяина мира, передавая ее всем своим телам, вплоть до физического. Неровные черные волосы Верховного бога развевались, словно под водой, а в Его глазах полыхала настолько яркая и жуткая Тьма, что Тысячеликий не мог отвести взора и старательно выгибал шею. Когда мерные движения Темного Повелителя стали совсем резкими и амплитуда движений увеличилась, Инадзуми все же бессильно уронила голову в пустоту - ей казалось, что сейчас ее точно разорвет на части черным протуберанцем внутри.
  Но душа полиморфа уже очень и очень давно изменилась, приспособилась к тому, чтобы с легкостью переносить слияние с Черной Звездой, а тело всегда можно создать новое. Солнце наклонилось над висящей прикованной фигурой, протянуло руку, не сбавляя темп движений своих чресел, дотянулось до ошейника, коснулось его, и через артефакт хлынули такие потоки энергии, что Инадзуми тут же задергалась в судороге, затмевающей ее Я. Резонирующая вспышка Темной Звезды настигла ее мгновением позже, полностью поглотив и позволив Инадзуми на какой-то миг увидеть мироздание глазами Солнца.
  Такое случалось иногда в минуты их слияния, но Тысячеликому все никак не удавалось запомнить и осмыслить это состояние. Оно было еще слишком всеобъемлюще для его души, слишком велико и непредставимо, его дух терялся, получая доступ к сверхсознанию Звезды. Но каждый из этих моментов словно добавлял еще один узор к извивам его духовных структур, выжигая их черными лучами в тонкой энергии-ткани души Инадзуми.
  Одновременный оргазм вынес обоих темных богов из их физических оболочек, и они оказались в обликах тонких существ где-то на полпути между центром звездной системы и Планеты. Даже в таком относительно свободном виде Тысячеликий парадоксально ощущал не только давление и ограничения ошейника, но и даже черные цепи лучей его Солнца - да и могло ли быть иначе, боги ведь живут и действуют одновременно на множестве пространственных слоев бытия. На Планете в физическом теле, в космосе бестелесным духом, маленькой песчинкой внутри плазменного шара Черной Звезды - Инадзуми был ровно одним и тем же узником цепей.
  Когда они вернулись на земную твердь, полиморф обнаружил себя, во-первых, все в том же теле, во-вторых, совершенно обнаженной, в-третьих, цепи оков обрывались в никуда, больше не приковывая женщину к потолку. Они не болтались безвольно, но каждая из этих цепей словно исчезала в невидимом портале в другое измерение, материя истончалась и полностью переходила на другие структурные уровни - красивый незатейливый фокус, которым можно отменно напугать смертных. Как ни парадоксально, страсть к самому черному грубому разрушению сочеталась в характере Солнца с эстетизмом.
  Все тот же зал цепей.
  - Танцуй, - мысленно проговорил Темный Повелитель, газообразно развеиваясь в атмосфере зала.
  Редко Тысячеликий являл миру свою музыкальность, даря ее одному-единственному зрителю. И Инадзуми принялась танцевать, многогранно и притягательно - так, как способен танцевать лишь бог бесконечных изменений - танец-молитву, танец-жертву, танец-восхваление своего Черного Солнца. Цепи на руках, цепи, висящие в зале, их материальное и нематериальное отображение - включились в Танец, как часть его. Тысячеликий умел менять не только себя, но и окружающее пространство. Бог-полиморф танцевал, полностью растворяясь в Танце-Вселенной, и Вселенная растворялась в Нем и Его Танце.
  И, когда отзвучали последние ноты тишины и угасло последнее движение, лишь тихое дзынь одной из звякнувших цепей и сбившееся дыхание Инадзуми разнеслись по залу, тогда Черное Солнце очнулось от медитативного созерцания столь похожего и непохожего на Него существа рядом, и тихо лязгнул замок падающего ошейника...
  
  
  Ритуал
  
  
  Камни, поющие неслышную песню, удивительное и опасное создание природы. Для человеческих глаз они выглядят так же, как обычные булыжники, но Инадзуми вглядывался в темную структуру породы, изучая излучаемый ими смертоносный узор из бесконечно малых частиц. Вызванное им самим землетрясение раскололо скалу на части, словно гигантский невидимый нож разрезал чудовищный пирог, явив все внутренние слои. Приняв антропоморфный облик, Инадзуми стоял на дне новорожденной узкой расселины и завороженно водил рукой по открывшимся внутренностям скалы. Они пели молчаливую песню тишины, и бог залюбовался.
  Настолько многое скрыто от взора людей, бесчисленное множество граней красоты мира, которую смертные могут познать лишь интуитивно. Но вряд ли им сейчас до этого. Мир лежит в руинах, а его тонкие слои болезненно содрогаются, пытаясь принять в себя силу новых богов, как-то ассимилироваться, слиться с аурой Темного Повелителя. Все расы мира озабочены прежде всего выживанием. Те, кто умнее или хитрее, выжидают, смотрят и слушают, чем кончится Великое Разрушение.
  Новое сменяет старое через безжалостное уничтожение всего лишнего и ненужного. Еще двести лет назад никто не слышал о темных богах - несмотря на тьму мира Черного Солнца, энергетический рисунок мира был другим. Но у каждого народа, у каждой расы, в каждом культе и религии существовали пророчества, предрекающие конец старого мира, старого порядка и приход в мир Темного бога. Всерьез верили в пророчества, кажется, только некоторые монахи, жрецы да набожные старики. Для остальных это была всего лишь страшная и красивая сказка.
  Когда она стала реальностью, мир заполонили ужас и боль. Огромное полуматериальное существо, чья черная сила не знала границ, появлялось там и сям, в местах обитания разумных рас - и убивало, уничтожало. Разрушение началось с монастырей, храмов и церквей. Маги и жрецы использовали весь свой арсенал, но все было бесполезно перед бесстрастной разрушающей стихией. Города становились руинами, немногие уцелевшие бежали, проклиная страшного Разрушителя, и умирали под лучами беснующегося Черного Солнца. Небо вторило земле, словно зеркало, и огонь пожаров множился небесными огнями падающих звезд и плещущей тьмой Солнца. Незаметный доселе темный шар на небосводе, на который традиционно обращали очень мало внимания, кажется, устраивал там, наверху, такой же армагеддон, как огромная черная тварь внизу.
  Настал конец времен. Но каждый город, каждое селение продолжало надеяться, что разрушение до них не дойдет. Тщетно. Неотвратимо, как стихия, черная тварь прилетала, или приползала, или появлялась из ниоткуда, из самого воздуха, и убивала. Она не говорила, не требовала и не просила, не знала милосердия или жалости, не ведала сомнения, и некоторые люди решили, что это не разумное существо. Красивые древние пророчества обратились пожарами, болью и агонией.
  Но нашелся человек, который смог увидеть красоту в разрушении и смерти. Рассмотрев в непонятной злой силе живое сверхсущество, он был настолько заворожен открывшимся ему, очарован дотоле не являвшей себя сверхличностью, что, не задумываясь, оставил своих и, повинуясь интуитивному знанию, принес клятву вечной верности Темному Повелителю. В первый раз прозвучало эти два слова, заменившие имя. Никакие проклятия, мольбы и угрозы не останавливали Разрушителя ранее, но сильные, идущие из самой души чувства и даже не озвученные вслух мысли одного-единственного человека заставили Его застыть. Тогда Темный Повелитель еще не общался словесной мыслеречью, и Его ответ напоминал обрушившуюся лавину видений, ощущений, знаний и непостижимых образов. Несмотря на разницу мышлений, коммуникация состоялась.
  Разрушение продолжилось. Но теперь разрушитель был не один.
  И с тех пор стало все меняться. Непостижимая непонятная сила приняла антропоморфный облик, вместо тишины стала звучать речь, разрушение сплелось с созиданием: зародилась новая религия, и появился второй бог. Мир переродился.
  Инадзуми почти ничего не помнил о своей прежней жизни, да и, в общем, совсем не желал вспоминать. Его умение видеть красоту в самых неожиданных явлениях и обстоятельствах усилилось с перерождением в божество, и между живыми существами мира Черной Звезды и самим Темным Повелителем появился посредник.
  Воплощения и основатели новой веры, боги, не могут не обращать внимания на ритуалы. Иные из них бесполезны и нужны лишь для услады глаз или слуха смертных, но иные являются таинственными ключами к мирозданию, к тем метафизическим дверям, за которыми плещется океан силы. Некоторые ритуалы нужны людям, но есть и те, без которых не могут обойтись даже боги. Существовал только один способ завершить превращение мира, сделав его истинным миром Черного Солнца. Ни одна планета не переживет физического сближения со Звездой, и потому вратами слияния должен был стать Ритуал. Ритуал, совершить который мог лишь верный последователь, посредник меж Звездой и Планетой, продолжение и творение Звезды, похожее и одновременно не похожее на Нее существо, то есть Инадзуми.
  Поэтому Тысячеликий мотался по миру, собирая особые радиоактивные камни по одному ему ведомым параметрам невидимого рисунка.
  Он поразительно быстро привык к своей перерожденной сути, будто так было всегда. Темному Повелителю даже почти не пришлось учить его обращаться с щедро дарованной Солнцем силой. Инадзуми откуда-то знал, как нужно менять тела, чтобы добиться того или иного эффекта. Радиация не угрожала его антропоморфным обликам. Не любой камень, поющий неслышную песню, подходил для Ритуала. Нужны только самые сильные и злые, в чьей ауре присутствует определенный оттенок, для обозначения которого в людских языках нет слов и понятий. Кому, как не молодому божеству постоянного изменения, проводить Ритуал, меняющий судьбу мира навсегда?
  На время сбора камней наступила передышка в разрушении - Темный Повелитель временно полностью оставил этот мир, присутствуя только черными лучами, льющимися с Неба, и обнимающим Планету теплом Звезды. Инадзуми видел раны истерзанного мира, случалось, он помогал людям и прочим расам, но никакого болезненного сожаления не было в его душе. Чаще всего он вообще никого не встречал: смертные не могли жить рядом с камнями, поющими в тишине. Горы, пещеры, пляж у широкой реки - мелкий черный песок, и в нем, подобно драгоценностям, тут и там наполовину закопанные камни. Когда-то их принесло сюда прихотью течения реки, но откуда и как давно, кто знает.
  Инадзуми разрушал горы и взрывал землю, если его чуткий "слух" улавливал шепот неслышной песни из-под других пород. Помимо непримечательных темных и серых камней, ему изредка попадались прозрачные чистые минералы, играющие радугой в отблесках взрывов. Безжалостно выгрызая из плоти планеты радиоактивные самородки, не зная усталости, сна и голода, Тысячеликий быстро собрал довольно много камней. Временно он складывал их в новом горном замке Черного Солнца, который, по их с Повелителем задумке, должен был стать в глазах смертных обителью богов.
  И тогда Инадзуми призвал десяток самых верных демонов и сообщил им, что требуется провести некий ритуал, для которого им нужно построить небольшой храм с жертвенным алтарем на одной из вершин неприступных северных гор. Полуматериальная раса созданий тьмы отлично ощущала все тонкие потоки энергий, и радиация им повредить не могла. Бог изменений вновь отправился на поиски материала, а диковинные строители заложили фундамент на ледяной вершине над облаками. Время шло, храм рос, и Инадзуми все глубже впадал в подобие транса и некой глубинной сосредоточенности.
  Наверное, это странно, когда один бог молится другому, но разница их сил была настолько огромна, что даже сейчас, когда Тысячеликий мог самостоятельно разорвать планету на куски, он по уровню могущества все же находился неизмеримо ближе к смертным, чем к Черной Звезде. Помимо поражающего воображение физического существования редкого астрономического объекта, Черная Звезда пронизывала многие и многие тонкие слои пространства, в которых эта Темная Сверхсущность представала еще более величественным и прекрасным созданием. Инадзуми мог часами бесплотным духом летать в центре их звездной системы, изучая и любуясь ее непостижимым черным центром и забавляя Звезду своим любопытством. Душа звезды по сравнению с душой человека воспринимается примерно так же, как хрупкая человеческая плоть, песчинка в мироздании, по сравнению с термоядерным огромным "телом" звезд.
  Инадзуми часто молился Черному Солнцу, хотя и парадоксально обращался при этом к части себя самого, ибо сращение их душ началось не так давно, в тот момент, когда сила Темного Повелителя впервые хлынула внутрь души Его помощника, и вряд ли это слияние собиралось останавливаться в ближайшую вечность. Чудовищная гравитация Черной Звезды словно навсегда захватила в плен его душу, сожгла тысячью черных лучей ее внешнюю оболочку и часть тонких структур, заменив их своей собственной силой и умудрившись филигранно не повредить самой сердцевины. Инадзуми никогда и надеяться не смел на такую награду за свою верность и любовь, но Черное Солнце, при всей Его жестокости, склонен был щедро одаривать своих последователей.
  Наконец, настал момент, когда шпили храма неслышной песни стали царапать и без того близкое небо. Идеально изящное здание, казалось, тянется вверх, пытаясь взлететь, - демоны знали толк в тонкой красоте тьмы. Ледяной снежный ветер сложился в тонкую женскую фигурку: Инадзуми материализовался высокой стройной женщиной в длинных черных одеждах жрицы Солнца. Весь ее облик излучал немую торжественность, вторя поющим без устали камням храма. С гордо поднятой головой, она неспешно вошла в холодный храм, распахнув двери своим волеизъявлением. Демоны, застывшие по бокам широкого прохода, не шевельнулись, но их сила пригнулась, будто они поклонились, приветствуя божество. Инадзуми на секунду остановилась, передав черным зодчим свою невербальную благодарность за труды, - помимо красоты и изящества храм являлся продолжением и сосредоточением силовых линий планеты, как нельзя более подходя для отведенной ему роли. Святилище, которое обречено пустовать...
  - Прости мою наглость, о Темное Изменение, - обратился к Инадзуми главный из демонов по имени Укхъ Я. - Мы ждали, что ты приведешь сюда жертв для нашего великого Солнца, но ты пришел один...
  Демон замолчал, но Тысячеликий отлично понял причину его любопытства. Руки Инадзуми нащупали в складках ее длинных одежд заклятый кинжал, который черные лучи материализовали в ее руках минувшим утром. Они не разговаривали в этот раз, все было ясно без слов. Бывают моменты, торжественность и величие которых словами объять невозможно. Созданный самим Черным Солнцем, этот острый кинжал являлся мощнейшим артефактом на планете. Его силы будет достаточно, чтобы навсегда изменить тонкие слои ауры Планеты, добившись эффекта, равного приближению к Звезде, но для активации артефакта нужна еще одна важная деталь. Жертва, ведь какой Ритуал без жертвы? Верховный темный бог на то и темный, чтобы начать свой путь с принятия величайшей жертвы, которая утолит разрушение и положит начало новой эре.
  - Черный Алтарь алчет не крови или плоти, он алчет самой души.
  - Все верно, демон, и он ее получит, - спокойно ответил Тысячеликий. - Не страшись, тебе и твоим соплеменникам не угрожает эта участь. Видишь ли, жертва Ритуала должна хотеть этого сама.
  Демон заклубился сомнением.
  - Не родился еще настолько верный темным богам человек. Но, несомненно, родится, и не один.
  Инадзуми покачала головой.
  - Жертва нужна сегодня. Не беспокойся, Укхъ Я, Тьма мудра. Сегодня черному лучу суждено навсегда заблудиться среди зеркал.
  Демоны не до конца поняли, что хотел сказать бог бесконечных изменений, и на всякий случай отплыли чуть подальше, когда Тысячеликий продолжил свой путь. Они не хотели стать жертвой. С каждым шагом своей физической оболочки в кромешной тьме ледяного храма, пронизанного оглушающе громкой незримой песнью камней, Инадзуми все глубже погружалась в экстатический транс. Ее губы нашептывали молитвы, которые в устах божества превращались в мощные заклинания, расширяя невидимый нематериальный "коридор" между Планетой и центром звездной системы. Она остановилась перед пустым Алтарем, торжественно мерцающим тьмой даже в темноте храма. Продолжая сжимать кинжал в одной руке, Инадзуми молитвенно сложила их, и тишину разогнал звучащий все громче голос бога. Он оглушил даже демонов, и они не запомнили дословно финальную молитву-заклинание. Тысячеликий призывала Черное Солнце навсегда забрать этот мир, принять его и всех живущих в нем существ как свое царство, связать себя с этой планетой, изменить и защитить ее.
  - Да скрепит Ритуал кровь и душа жаждущей этого жертвы!
  Каменный Алтарь оставался пустым, но, не успело отзвучать эхо последнего слова, Инадзуми стремительно развернулась к нему спиной и, что есть силы, вонзила кинжал себе в грудь. Расчет божества оказался верен, ее раненое тело упало как раз на черный камень, орошая его еще слегка алой кровью: кровь Инадзуми менялась с течением времени, отражая впитанную силы Звезды, но пока еще она не стала совсем черной. Кинжал не только ранил ее облик, лезвие разрезало тонкие слои пространства, дотянувшись до самой души. Тысячеликий знал, что боль может помешать ему завершить Ритуал, а потому долго морально готовился к нему, настраивая себя на верные действия. Для подстраховки пришлось наложить несколько простеньких заклятий на себя и изменить физиологию тела таким образом, чтобы руки могли продолжать наносить удары до полной остановки мозговой деятельности. Заклинание "держало" желание продолжать это самоуничтожение.
  Добровольная жертва. Не корысти ради, а из любви пошел Тысячеликий на этот шаг, понимая, что жертва-бог будет значить на весах судьбы нечто иное, чем жертва-человек. Но он не был уверен, что его душа останется жива после такого. Пока его тело могло хоть как-то дышать, заходясь от боли, так и не выпустившие рукоять кинжала руки вновь и вновь наносили смертоносные удары. Боль физического тела не так страшна, если обладаешь умением молниеносно собрать из атомов любое тело, но одновременно получаемые раны тонких тел и самой тонкой и глубинной структуры - самой души - быстро влекли Инадзуми к пропасти полного самоуничтожения. Или перестанешь существовать, или сделаешь еще шаг по пути бога изменений и трансформации. Попутно принеся мир в жертву Черному Солнцу. Или себя в жертву Черной Звезде и этой Планете. Ритуал в ритуале, а в качестве ответа на вопрос - многозначность.
  Алтарь и пол святилища залили потоки крови - много больше, чем мог поместить в себе хрупкий физический облик Инадзуми, тело, которое медленно умирало сейчас, гораздо медленнее, чем любой человек или даже демон. Но для Тысячеликого время перестало существовать, отпустив и отдалившись, как и физическая боль от ощущаемой боли тел тонких. Физическое тело погибло, руки безвольно упали, но дух Инадзуми не мог покинуть пришедшую в негодность оболочку, ибо продолжал умирать уже другими частями своего я на черном Алтаре. Одно, второе, третье - все дальше и дальше от более грубых энергий к более высоким, жертва этого Ритуала обречена на длительное умирание всеми частями своего я, один за одним, пока черед не дойдет до стержня души. Такова цена Ритуала, полностью отдающего Планету под власть Звезды без разрушения первой.
  И в какой-то миг Инадзуми-дух перестал ощущать себя, и, наверное, это была смерть души, а может, до нее так и не дошло, и цепная реакция разрушения остановилась, повинуясь вмешавшейся в Действо сверхволе. Демоны в ужасе оставили Храм, предавшись скорби снаружи у его стен, не смея тревожить покой страшной в своем величии и до конца недоступной их понимаю жертвы бога. И казалось, весь мир на какой-то миг погрузился в тишину, но это, конечно, являлось лишь иллюзией. Тьма на Планете как будто стала гуще, и это тоже могло бы являться иллюзией, но с тех пор ничего не поменялось, лучи Черного Солнца действительно неуловимо изменили свой спектр и концентрацию.
  
  Тысячеликий очнулся в новом человеческом обличье, без нанесенных себе самому ранее страшных ран, и даже не сразу сообразил, где находится и что с ним происходит. А когда сообразил, то рассмеялся, и серебристый смех женщины рассыпался под сводами святилища.
  - Ты в своем репертуаре. Что я мог еще увидеть, чудом выжив и приходя в себя на окровавленном Алтаре?
  - Я смотрю, ты очнулся и сразу болтать, - недовольно проворчал Темный Повелитель, не сбавляя ритма соития их тел. Черная плазма материализовалась из Его ауры, на ходу меняя свою структуру в молниеносном превращении вещества и становясь чем-то похожим на черные щупальца. Они обвили новое тело Инадзуми, словно множество дополнительных рук, а одно из них тут же проникло женщине в рот, полностью лишая ее возможности говорить.
  "Ты забыл, что я могу продолжать болтать еще и так", - мыслеречь переливалась ехидством. "С этим еще проще", - так же мысленно отвечало Черное Солнце, делая материализацию более концентрированной и привязывая к своей антропоморфной аватаре все больше и больше тонких оболочек, проекций тонких тел гигантского шара в центре их звездной системы. И ткань мира не растягивалась мучительно, угрожая порваться в любой момент. Она пластично прогибалась, впуская в себя все больший объем сил Черной Звезды. Энергетика Планеты изменилась. Все более становясь собой в этой точке пространства, Черное Солнце полыхало ярче, затмевая "зрение" тонких тел Тысячеликого, ослепляя его, повторяя "путь", проделанный заклятым кинжалом Ритуала, все дальше и дальше, глубже и глубже к самой душе, ближе и ближе в попытке слияния. Ощущение затопляющей все слои его я огромной Звезды, Ее сложной и непостижимой сверхдуши, сбивало мысли Инадзуми, лишив его возможности болтать в том числе и мысленно. Черную Звезду, по всей видимости, совершенно не заботила частичная потеря осознания себя, испытываемая Его помощником, Он пропускал через себя ощущение бесконечного блаженства, которое чувствовал Тысячеликий сейчас, и это полностью устраивало Солнце.
  Не забывая и про физический слой мира, Темный Повелитель продолжал двигаться, и в такт Его движениям изгибались и шевелились принявшие форму более плотной материи Его черные лучи, обвивающие тело Инадзуми. Женщина не могла сфокусироваться на этих ощущениях, ее внутреннюю суть полностью поглотило нематериальное зрелище приближающейся к ее душе Черной Звезды, но тело и уголок сознания фиксировали каждое движение бесстыжих лучей, проникающих в любой укромный уголок ее плоти, превращая боль в наслаждение и усиливая чувство беззащитности и невозможности скрыться от затмевающего присутствия Солнца. Ритуал сработал, и Черное Солнце овладело своей жертвой.
  Довольно скоро тело Инадзуми сотряс оргазм. Ее душа все еще находилась в притяжении-плену приблизившейся Звезды, и она была не в силах даже молить о передышке: Темный Повелитель продолжал свои движения. Разумеется, Его антропоморфное тело полностью повиновалось желаниям наполняющего его Сверхсущества. Тысячеликому показалось, что он сгорает в хромосфере Черной Звезды, будто огромная живая термоядерная печь, являющаяся истинным физическим обликом Солнца, испарила все его тонкие тела, обнажив самую душу и игриво лизнув ее черными протуберанцами. Каждый раз во время их жестоких любовных игрищ Звезда полностью сдирала с его души все ее оболочки и жадно впитывала их в себя, отдавая взамен частицу своих сил и своей сути, закрепляя тем самым сращение их душ. Должно быть, это было бы дьявольски больно, не дари такого наслаждения.
  Черные протуберанцы все сильнее и чаще задевали обнаженную душу младшего бога, заставляя ее звучать неслышимой человеческим ухом симфонией, словно диковинный музыкальный инструмент, состоящий не из струн или труб, а из четко структурированной энергии. Эти вибрации передались по каналам, еще связывающим душу Тысячеликого и его физический облик где-то там внизу, на Планете, распластанный на черном Алтаре маленького храма высоко в северных горах, и тело женщины задергалось в череде сладких судорог, не в силах ни полностью вернуть душу, ни прервать эту пытку. Но Темный Повелитель не останавливался, наслаждаясь растворением Инадзуми в Нем самом.
  Словно вновь и вновь утверждая свою силу бога постоянных изменений, Инадзуми, оказываясь внутри Звезды, был каждый раз немного другим, похожим и одновременно не похожим на себя самого. Черное Солнце сам способствовал постоянному перерождению своего помощника, меняя его, сплетая их души. Он всегда был очень осторожен с душой своего спутника, хоть это казалось совершенно незаметным постороннему наблюдателю, но во власти Солнца, меж тем, было полностью разнести душу Инадзуми по ее микроскопическим составляющим, тонким аналогам физических атомов, а потом филигранно пересобрать вновь. И первый раз Солнце проделал это, возвращая Тысячеликого к жизни после Ритуала.
  Он ясно видел структуру душ всех, кто населял Его планеты, читая невидимый узор вибраций и сплетения энергий как открытую книгу, и Его помощник не являлся исключением. Однако при всей кажущейся ясности, что-то все же неуловимо ускользало от Его взора, что-то, что и наделяло Инадзуми силой бога постоянных превращений. Невидимое даже взору Звезды, непонятное свойство, Темное Изменение, как называли его демоны, - нечто, что стало видимым и заметным лишь с бессмертием и божественной силой, подаренной Солнцем присягнувшему Ему человеку. Что за душу занесло на Его Планету, где, в каком месте Вселенной и когда зародилась она? Сам Инадзуми не знал ответов на эти вопросы, с трудом вспоминая даже собственную жизнь человеком в мире Черного Солнца, созерцание красоты мира и красоты Звезды - казалось, более ему не нужно ничего. Иногда, незаметно для Инадзуми, черные лучи на какой-то ничтожный миг застывали в нерешительности, размышляя, кто же на самом деле кого выбрал из них двоих.
  Черное Солнце изучало его, впитывая и растворяя в себе вновь и вновь, и парадоксально оставаясь все равно где-то в начале пути, но впереди у Него была не одна вечность. А пока двое темных богов по капле дарили себя друг другу, сплетаясь и расплетаясь вновь, играя одновременно в несколько жестоких игр по только им ведомым правилам.
  Инадзуми полностью вернулась в свой нынешний физический облик с ярким выплеском энергии, прокатившимся по горам. Солнце отпустило ее сознание, наигравшись с ним, и сейчас помощник Верховного бога ощущал себя полностью переродившимся и омытым изнутри тьмой. Ощущение сладостных сокращений все еще как эхом отдавалось в каждом уголке тела женщины, а черные лучи, оплетающие ее, не спеша растворялись, соединяясь с клетками физической оболочки. Темный Повелитель встал, на время удовлетворенный, и протянул руку Инадзуми.
  Темные боги покинули сыгравшее свою великую роль святилище из камней, поющих песнь тишины, за стенами которого их в нетерпении ждали демоны и целый мир.
  Наступила новая эра.
  
  
  Тень
  
  
  Лирус опять видел ее. Странную полупрозрачную фигуру, похожую на бабочку размером с человека. Неясная смазанная тень. Почему-то она была реальнее, чем все, что окружало его, здесь ли, над облаками, или внизу, в его жизни на земле. Жизнь на земле Лирус не ценил и, если честно, практически не замечал ее, как нечто наносное и лишнее. Он знал, что будет дальше, не в первый раз созерцая эту сцену, но каждый раз у него перехватывало дыхание. Фигура взлетала всё выше и выше, он, полностью невидимый, тянулся к ней, желая догнать и коснуться, но это никогда ему не удавалось. Даже несмотря на то, что в какой-то момент фигура застывала на границе атмосферы и безвоздушного пространства спиной к нему и круглой земле за его плечами. Ее небольшие крылья росли и расширялись, всё ярче переливаясь тьмой. Черные лучи солнца проходили сквозь эти прозрачные крылья, но в то же время какие-то их частицы безвозвратно вплетались в субстанцию крыл, наполняя их тьмой, делая заметнее, прекраснее и больше. Они росли и росли, и Лирус мог бы поклясться, что он видел своими собственными глазами завораживающую материализацию невидимых контуров крыл. Частица за частицей, будто некий художник рисовал их огромной невидимой кистью, находясь за гранью реальности. Словно бьющееся вспять стекло витража впитывало в себя осколки тьмы, каждый из которых занимал свое место.
  Крылья черной тени обретали плоть, не теряя своей проницаемости. Они поглощали тьму, пили ее, и Лирус никогда не чувствовал себя столь надежно и защищено, как за спиной этого такого близкого и родного существа, чьего имени он не ведал. Одно и то же видение повторялось на разные лады множество раз. Иногда Лирус видел обжигающие вспышки черного солнца, ощущал, как пространство наполняется чем-то микроскопическим и неуловимым, оживает и почти кипит, как вода горячего источника, но крылья тени могли впитать любую вспышку. Ничего не менялось в итоге, и мальчик вновь и вновь наслаждался завораживающим зрелищем складывающихся из пустоты тонких, изящных и таких невообразимо огромных черных крыл. Наблюдать за этим было счастьем для юного безумца. Еще более счастливым он мог бы стать, если бы ему однажды удалось настичь черную тень. Всего лишь раз коснуться, не говорить, не спрашивать, дальше одного-единственного прикосновения не будет ничего. И это будет счастьем.
  Лирус не мог выразить этого даже для самого себя, хотя его умственное развитие вовсе не являлось настолько отсталым, как полагали жители его родной деревни. Он понимал все их слова, правда вот слышал их редко, обращая взор вверх или вовнутрь окружающего или же в изнанку своего я - куда угодно, кроме скучной реальности. Он все время жил где-то вне. Но, даже не осознавая этого логически, Лирус чувствовал всем своим существом, что одного-единственного прикосновения будет достаточно для слияния, полного и абсолютного. И больше ему не нужно было ничего.
  - Лирус, очнись-очнись! Ты слышишь меня? Лирус!! - в пронзительном голосе его младшей сестры слышались слезы. Видимо, она уже очень долго звала и неистово трясла его. Взгляд Лируса наконец обрел осмысленность, что случалось нечасто. Он не стал ничего отвечать, как почти всегда, просто улыбнулся. Тепло и открыто. И Эрнис засмеялась, плача от облегчения, и обняла его.
  - Не уходи, ты же помнишь, куда мы идем? Мы должны собрать несколько полотен черного вацва. Тогда у нас будут силы. Это же совсем просто, иначе бы послали взрослых, а не нас. Слышишь меня, Лирус?
  Она обрадовано щебетала, частя и проглатывая целые слова. Все люди общались с ним так. Плач, слезы, крики, много-много слов, яркие и такие болезненные эмоции. Он видел их, чувства, яркими пятнами окружающие людей, когда они смотрели на него. Но даже они не трогали его душу. Та молча пожимала плечами и шла дальше по своим делам по извилистым тропкам его внутреннего мира. Чужие люди злились, иногда срывались на крик или отвращение, они откровенно не понимали, им было неприятно видеть обманчиво похожее на них существо. "Больной! Безумец! Урод! Умственно отсталый!" - иногда говорили они. Лирусу было всё равно.
  Сестренка взяла его за руку и потянула за собой дальше по тропинке. Поля вацва, странного растения, с огромными черными и очень толстыми листьями-полотнами, росли недалеко от деревни. Это растение, перерабатывающее и накапливающее энергию черных лучей, являлось универсальной пищей для людей и нехищных животных. Девочка несла нож, который поможет ей срезать толстые стебли, оружие Лирусу старались не доверять. Мало ли что, малой же за себя явно не отвечает.
  Мальчик позволял вести себя как куклу, как обычно наполовину отсутствуя и невербально обдумывая, ощупывая ощущениями что-то внутри себя. Чего-то не хватало. Ему не хватало чего-то всю жизнь, с самого рождения. Взрослые согласились бы с ним: такое бывает, когда в нормальной семье рождаются не совсем нормальные дети. Но Лирус знал точно: ему не хватает прикосновения к черной тени, чьи меняющиеся глаза он помнил так близко, хотя никогда не видел их ни в одном из видений, ни в одном сне. Тогда он вернется. Туда, где должен быть. Почему он вообще не там?!
  Эта мысль так больно уколола его, что на глазах Лируса появились слезы. Он даже не поморщился, не заревел, как расстроенный ребенок, просто несколько слезинок тихо скатились по ничего не выражающему лицу.
  Сестра сунула ему в руки корзины, а сама уверенно и осторожно подошла к низким стелящимся черным покрывалам. Таким толстым и уютным, что под них хотелось залезть и накрыться этими гигантскими крыльями. Черными крыльями... Лирус недвижно смотрел в одну точку, и ему казалось, что он ощущает ветер, поднимаемый крыльями тени.
  Когда они вернулись в деревню, сестра отвела Лируса на поле карликового вацва, присматривать за пасущимся там скотом и старательно повторила ему все то, что он должен был делать и на что непременно нужно обращать внимание. Лирус смотрел на нее, не слушая. С животными он находил общий язык гораздо проще, чем с людьми.
  Эрнис ушла, и Лирусу стало легче. Он бездумно грелся в темных лучах, дарящих тепло, - лето же - и наслаждался на редкость теплым деньком. Спокойствие и тепло на какое-то время позволило ему отвлечься от недостижимости своих видений. Ток времени он не ощущал, никогда не думая, сколько прошло минут или часов. Благость его одиночества всегда прерывали. Прервали и на сей раз. Но, как ни странно, не кто-то из их небольшой общины. По единственной дороге, ведущей в деревню, шли двое: взрослый и ребенок. Лирус недовольно уставился на них, не ожидая от незнакомцев ничего хорошего.
  Неспеша странники приближались. Когда они проходили совсем рядом с Лирусом, мальчик заметил, что взрослый, оказавшийся немолодым мужчиной в длинных запыленных одеждах, - колдун, жрец или знахарь - выглядит перепуганным, будто за ними гонится стадо тварей. Но никакой опасности заметно не было, а рядом со знахарем шел мальчик, чуть старше самого Лируса. Он бодро оглядывался и лучезарно улыбался, совершенно не разделяя страха своего старшего спутника. Мальчишка пристально изучал все, что видел, но на Лируса не взглянул. Странная пара, не замедляя шага, прошествовала к дому старосты деревни.
  Некоторое время спустя Лирус, стоя под окном дома старосты, подслушивал, как последний приветствует странствующего знахаря и его ученика и позволяет им разместиться как раз в соседском доме богатой семьи. Случайные путники никогда раньше так не привлекали его.
  - Там как раз девочка хворает, может быть, вы сможете ей помочь...
  - Но я... - залепетал что-то знахарь.
  - Конечно, сможем. Не беспокойтесь, - перебил его звонкий голос мальчишки.
  - Какой у вас бойкий сынишка!
  - Он не сын мне! - почти взвизгнул вдруг знахарь. - Он... я не знаю...
  Его голос вдруг потерял силу и стих.
  - Не обращайте внимания, учитель сам слегка приболел, - вновь услышал Лирус мальчика. - Мы проделали очень и очень долгий путь, отбивались от тварей и разбойников, он потерял много сил, его нервы расстроены. Простите эту резкость. Я не сын ему, просто ученик.
  - Да ничего-ничего, - по тону слышалось, что староста уже сделал соответствующие выводы и решил поскорее свернуть разговор со странными гостями. - Размещайтесь, отдыхайте.
  Спокойствие так и не вернулось в душу Лируса в этот день. Вечером, когда его освободили от забот и, как болящего, предоставили самому себе, он стремительно убежал к дальнему озеру. Бродил среди каменистых склонов, щупал еще теплые камни, рассеянно провожая взглядом черное солнце, исчезающее за горизонтом, и думал одновременно обо всем и ни о чем. Что-то билось у него в душе, что-то непонятное, будто неизвестная тварь на дне темного омута била хвостом.
  Лирус карабкался по узкому крутому коридору, уходящему на метр с чем-то ниже уровня окружающей почвы, как вдруг его зрение выхватило пятно тепла в форме человеческого тела. Ученик знахаря стоял всего в паре шагов от него и задумчиво смотрел на Лируса.
  - Здравствуй, - как ни в чем не бывало произнес он.
  - Привет, - Лирус ответил словно обычный мальчик.
  - Тут очень красиво, - юный знахарь взглянул в сторону озера. - Мне нравится. Тебе тоже, раз ты гуляешь тут, Лирус?
  - Да, - если бы кто-то из деревни сейчас мог слышать Лируса, его бы не узнали. Он реагировал и отвечал, словно обычный здоровый ребенок, понимающий, что ему говорят.
  - Но очень скоро тут станет плохо.
  - Почему же? - живое удивление переливалось в голосе гостя.
  - Колючие ночные звезды. Они неуютные. Не люблю их. А ты? Тебе они нравятся?
  Небывалое дело, чтобы Лирус сам задал кому-то вопрос.
  Пристально рассматривающий его мальчишка бросил быстрый взгляд на заходящее солнце и промолчал. Выждал немного, потом спрыгнул в овраг поближе к Лирусу, оказавшись с ним на одном уровне, и, одарив его многозначительным непонятным взглядом, ответил:
  - Подожди пару минут, отвечу.
  Лирус озадаченно молчал, не понимая, чего ждет незнакомец и к чему эти тайны. Он стоял, не двигаясь, и изучал мальчика. Вроде обычный, черные взлохмаченные волосы, слегка некрасивые черты лица, курносый, таких детей множество и в их деревне, но ни один из них не привлекал внимание Лируса. А этот привлек. Но чем?
  Повисла тишина. Когда последний черный луч погас и призрачный свет далеких белых звезд вступил в свои права, юный знахарь затараторил как по команде, будто и не было никакой паузы:
  - Я обожаю их. Они прекрасны. Дыхание перехватывает, если смотреть на них. Я могу целую ночь вбирать их свет в себя. Гляди.
  И гость взял Лируса за руку. В этот момент мир перевернулся, и Лирусу показалось, что его затрясло, но мгновенная судорога тут же прошла без следа - он окунулся в очередное свое видение, но совсем не похожее на те, что он видел раньше. Небо плыло перед ним, земля привычно осталась позади, но движение в этот раз не остановилось. Рядом никого не было, но Лирус ощущал присутствие юного знахаря рядом, хоть и совсем не видел его. Он набирал скорость или ему это только казалось, ведь совершенно не с чем сравнивать в этом огромном ничто, вдруг скачок, картинку будто дернули, Лируса чуть не стошнило, и вдруг он увидел прямо перед собой огромную ярко, нестерпимо ярко, до боли, полыхающую сферу. Его обожгло теплом, и он подумал, что ослеп, ведь такого яркого света просто не может существовать, но он продолжал видеть это непонятное нечто и странные, неправильные лучи, такие же яркие и белые, как и то, что их испускало. С трудом Лирус отвел взгляд и вдруг увидел, как справа от него медленно, крутясь, выворачивает круглый камень, ярко освещенный этими неправильными белыми лучами. Ладошка ученика знахаря вдруг сильнее сжала его руку, и видение рассыпалось. Лирус по-прежнему стоял под ночным небом все на том же склоне озера.
  Он задрал голову и посмотрел на звезды.
  - Так это...
  - Да, - тихо выдохнул рядом его новый знакомый. - Каждая из них.
  И Лирус радостно засмеялся.
  - Как же они прекрасны! Ты прав!
  - Хорошо, - голос мальчика стал еще тише. - Ты все-таки можешь видеть то же, что и я...
  
  Гости не спешили уезжать. Их, впрочем, никто и не гнал, хоть и сторонились. Знахарей часто избегают, простым крестьянам они кажутся слишком чуждыми и непонятными. Ученик знахаря исцелил хворую, заслужив искреннюю признательность ее родителей. А у Лируса появился первый в жизни друг. С другими он был по-прежнему все тем же отстраненным безумцем, невнимательным и витающим где-то в облаках, но с юным учеником знахаря Лирус менялся. Они не встречались в деревне. Не сговариваясь, они приходили на берег озера провожать закат, во время которого гость (Лирус так и не спросил, как его зовут, а мальчик сам не спешил представляться) всегда был молчалив и задумчив, но как только наступала ночь, он менялся. Они бегали друг за другом, играли на другом берегу озера, уходили иногда очень далеко, до ближайшего леса камнедеревьев. Это было опасно, но ни одна тварь никогда не встречалась им на пути. Иногда купались, брызгались, устраивали шуточные сражения, а иногда тихо садились где-то и хором смотрели странные, необычные видения, которые гость с радостью дарил Лирусу.
  Незадолго до рассвета они расходились по домам, юный знахарь, видимо, шел отсыпаться: днем он почти никогда не покидал дома, а вот Лирус чувствовал себя настолько бодрым, что вовсе перестал спать. Ночь за ночью, и Лирус постепенно стал счастлив, будто обрел то, что потерял перед самым своим рождением.
  Но так не могло продолжаться долго.
  - Какой странный у тебя ученик. Вроде, обычный мальчишка, но что-то в нем не то, - говорил как-то вечером в таверне местный лекарь своему заезжему коллеге. Тот не так давно, наконец, стал покидать гостеприимный дом приютивших их богатеев, исключительно, впрочем, для того, чтобы напиваться, одному или в компании, в единственной местной питейной.
  - Да не говори, - отвечал гость, в очередной раз залпом заливая в себя стопку крепкого самогона, который местные делали из корней карликового вацва. - Он монстр какой-то просто. Да неее, ты послушай... Я иногда всерьез думаю, что его родила какая-то тварь. Что он полукровка, вот. Он и мертвеца может оживить, верно тебе говорю. Силы немеряно.
  - Брось заливать. Зачем тогда ему такой учитель, как ты, - местный лекарь пьяно засмеялся, наливая им по новой.
  - А и сам не знаю. Я ничему его никогда не учил, клянусь! Он говорит "идём туда", я и иду, против слова сказать не смею. Страшный он больно, а взгляд как к месту приковывает. Согрешил наш брат с чудищем, не иначе, вот и родилось такое...
  И пьяный уже сверх всякой меры странствующий знахарь удрученно качал головой.
  - Встретил-то ты его как?
  - Да как-то искал коренья и нарвался на тварь. Большую, лохматую, лапы что твои бочки, ужас. Разорвала бы меня она на части, если бы откуда ни возьмись не появился малец да не подпалил ее. Сам посуди, откуда мальчишке взяться так далеко от жилья, средь диких полей? Занесло-то меня тогда далеко... С тех пор вместе и ходим, покоя не знаю.
  Сначала деревенский лекарь только смеялся над пьяной болтовней гостя. Но начавшиеся разговоры не прекращались, всё больше собутыльников узнавало историю встречи со странным мальчишкой, да и дружба последнего с местным ненормальным, Лирусом, тоже привлекала внимание.
  
  - Скажи, Лирус, у тебя есть мечта? - спросил как-то юный странник.
  Они как раз лежали голова к голове и смотрели на небо, считая падающие звезды.
  - Мечта? - чуть протянул Лирус, словно пробуя новое слово на язык.
  Его друг не стал пояснять своего вопроса. Лирус все отлично понял и так, но думал он долго.
  - Только одна. Я хочу вернуться.
  Он не стал никак пояснять свой странный ответ, но загадочный юный странник, кажется, все отлично понял. Он сел, улыбаясь не по возрасту тихой улыбкой и проговорил:
  - А по Эрнис скучать не будешь? Она любит тебя.
  - Ей больно смотреть на меня. Я вижу. Ты же тоже видишь, верно?
  Он тоже сел и взглянул в темные глаза своего друга.
  - Да. В деревне больше нет места, знаешь?
  - Это совершенно неважно, - не отводя взгляда, отвечал Лирус.
  - Тогда бежим!
  И они сорвались с места и понеслись вдоль берега прочь от деревни. Загадочный гость впереди, а на два шага отставая - Лирус. Лирус бежал все быстрее, силясь нагнать друга, старался изо всех сил. Он вытянул вперед руку, пытаясь схватить его, и тут неожиданная болезненная ассоциация пронзила его, пресекая дыхание. Лирус падал, летел к земле, не сумев совладать со страшно похожими и непохожими одновременно воспоминаниями о своих видениях, преследовавшихся его всю жизнь. Но земля не ударила мальчика. Падение вдруг превратилось в полет, и Лирус увидел, что земля отдаляется. Он взглянул вперед и вверх, и после уже не оглядывался назад, забыв обо всем. Перед ним летела, небрежно взмахивая полупрозрачными крыльями, его черная тень! Та самая, из видений, ошибки быть не могло!
  Он тянулся к ней, ускорялся и все пытался нагнать, но тень обгоняла его, взлетая все выше и выше, к границе с тем странным ничто, где живут огромные полыхающие шары, белые и... и черные, как их солнце. Его видение воплощалось наяву. Но теперь некуда было возвращаться, теперь не очнуться и есть только один путь. Теперь Лирус обязательно догонит и вернется.
  Всё разгоняясь, они с размаху влетели в облака, разбрызгивая густой туман. Черная тень и ее слабое отражение застыли на орбите планеты, позволяя гравитации втянуть их в свой вечный круговой танец. Лирус продолжал двигаться, а его тень висела, паря в невесомости, но он все еще не мог достичь ее. Что-то мешало, как будто заключив его в каплю застывшего времени. И тут реальность разбила воспоминания о сотнях видений, ибо темный бог обернулся и взглянул прямо в душу Лируса.
  - Прости, что я сделал с тобой это, - прошептал он. - Прости, что отделил тебя. Я так надеялся, что ты будешь полностью живым, отдельным существом. Я так хотел создать жизнь...
  Пузырь вневременья лопнул вокруг Лируса, и энергия его отчаянного желания толкнула его вперед. Темный бог протянул руку ему навстречу, и Лирус наконец-то коснулся горячего полуматериального тела. Последним, что видел счастливый Лирус, стали лучи появляющейся из-за диска планеты Черной Звезды, становящейся все более прекрасной и манящей по мере того, как его сознание сплеталось с сознанием темного бога. Затем Тысячеликий бог полностью растворил в себе этот странный темный блик.
  
  
  Клетка
  
  
  Инадзуми завороженно наблюдал за изгибами маленького живого огонька, змеившегося в ограниченном пространстве узкой клетки. В мрачных подвалах родного замка Солнца, в самых глубоких катакомбах, куда не совалась даже свита темных богов, тьма огибала ярко-красный живой зигзаг, томившийся за решетками черных лучей. Тысячеликий во все глаза смотрел на, безусловно, живое существо, которое его Черный бог притащил из-за грани их звездной системы.
  - Там внизу, в подвалах, клетка с небольшим подарком от Моего друга. Можешь посмотреть, - улыбаясь, сообщил Черное Солнце на последнем религиозном празднике в том самом замке.
  Услышав про друга, Темное Изменение едва не выронил бокал из рук. Это что-то новенькое.
  - От друга?!
  - От друга. Не думал же ты, что Я не общаюсь ни с кем за пределами своего дома?
  "Почему я тогда ни с кем не общаюсь извне?" Инадзуми успел проглотить свой вопрос, но оказался недостаточно быстрым, чтобы скрыть шальную мысль. Темный Повелитель оказался совсем рядом, лицом к лицу, и томно-ленивым жестом коснулся щеки Тысячеликого, гладя нежную кожу.
  - Потому что Я не хочу, чтобы ты оказался на месте той души в другом "замке" на планете другой звездной системы Вселенной.
  Души?!
  - У тебя тоже есть что взять, Инадзуми.
  Так оно живое?!
  - И не вздумай открывать клетку. Оно чуждо нашему миру.
  ...Потеряв счет времени, Тысячеликий стоял и смотрел, как в музее, на странное, завораживающее существо. Нематериальное, не желающее устанавливать контакт, оно сидело в самом центре небольшой клетки, избегая касаться черных лучей. Должны быть, они причиняли ему боль. Впрочем, стоило ли удивляться?
  Небольшие размеры живого пламени не могли обмануть Инадзуми, имеющего дело с разными формами жизни в мире Черного Солнца. Душа этого живого огонька по развитию занимала одну с ним ступень. Это открытие так поразило Тысячеликого, что он, казалось, поселился в катакомбах замка. И только отражение яркой сущности плясало в его черных глазах, когда бог изменений часами стоял и смотрел на клетку, размышляя.
  Нематериальная огненная ящерка своей яркостью выжгла бы глаза смертного этого черного мира, но Инадзуми фотоны не причиняли вреда. Причудливые тени танцевали на стенах мрачного подвала: маленький огонек, гораздо меньше среднего костерка - с помощью подобных костров люди спасались от холода - светил как яркий электрический разряд в грозу. Только не исчезал через долю мгновения и полыхал красным, в отличие от мертвенного света молнии. Густой темно-красный с трепещущей желтой окантовкой по краям, будто полыхающая человеческая кровь.
  Огонь из ничего, огонь без топлива, без пищи. Существо являлось огнем и на более тонких пространственных слоях, меняя лишь форму и свечение. Но ни на одном слое оно не касалось черных лучей, поймавших его в ловушку. Инадзуми был совершенно уверен, что эту субстанцию можно поместить внутрь материального тела - ах, если бы не клетка, он бы сотворил прекрасное вместилище для этой необычной сущности!
  Пламя манило его. Оно грело на нефизическом плане и притягивало необычностью и красотой, вызывая у Тысячеликого чувство симпатии и интереса. Не раз и не два Инадзуми пытался заговорить с ним, отправить импульс мыслеречи эмоций, понятий, слов, ощущений, всех возможных средств для контакта. Тысячеликий являлся ему и в разных материальных обликах, в обликах полуматериальных существ Планеты, и в полностью бестелесном облике темной тени с огромными черными крыльями, он перепробовал все, что могло только придти в голову, но существо молчало. Оно по-прежнему вилось зигзагом, словно постоянно танцуя свой бесконечный танец, но не подавало признаков понимания. Однако Инадзуми был уверен, что существо наделено разумом, видит его, как-то по-своему воспринимает и... судя по всему, осознает весь ужас своего плена.
  Тысячеликий содрогался, когда думал об этом. Черное Солнце упоминал о живом существе, равном ему, Инадзуми, по развитию, словно о предмете, вещи или... материале. Подарок. Знак внимания, приятная необычная вещица, наверное, полезная или годная для чего-то. На что обречена эта душа и в результате каких перипетий она вообще попала сюда?! Кто тот таинственный друг, позволяющий себе такие подарки? Жестокое Черное Солнце явно уже решило участь этого существа, этой несчастной души, даже не думая о том, что оно живое.
  Инадзуми чувствовал сильную боль, размышляя о будущем, которое ждало живой огонек. О будущем, которого он и сам не знал. Но неясно предчувствовал, осознавая, читая внутри себя самого способы мышления Черной Звезды. Попытки отговорить, умолить не делать, не воплощать грядущее ужасное абсолютно бесполезны. Инадзуми осознавал это столь же четко, как чувствовал свою суть. И он не стал заводить об этом речь и молить Темного Повелителя передумать. Он даже не рассматривал такой возможности, ощущая абсолютную, предначертанную бесполезность этого действия. Примерно так же, как люди не будут молить твердь под ногами позволить предмету, который бросает человеческая рука, беспрепятственно улететь вверх.
  Перед Тысячеликим во всей своей непостижимости и величии вставала Неотвратимость. Инадзуми всегда выбирал знание, каким бы оно ни было. Но он вдвойне и втройне сочувствовал огненному пленнику, если тот ощущал тень этой черной неотвратимости.
  - Не молчи, - тихо шелестело черное пламя его души пламенеющему гостю извне. Пленнику. Подарку! - Я хочу запомнить тебя. Ответь мне.
  Поддавшись неосторожному порыву, Инадзуми просунул руку меж черных прутьев внутрь клетки. Черные лучи приятно пощекотали кожу с легким потрескиванием, не причинив неприятных ощущений, словно бархатистый теплый мех. Пламя вздрогнуло, дернувшись и отшатнувшись. Инадзуми застыл, не шевелясь. "Я не хочу причинить тебе вреда, не бойся". Он должен был понять мыслеречь. Он не мог не понять, даже если сознание этой души полностью неантропоморфно. Их уровень развития вполне позволяет уловить хотя бы основной посыл, основной смысл.
  Поколебавшись мгновение, огненная змея кинулась на руку Инадзуми и впилась в нее своей зубчато-пламенеющей сутью. Боль повреждения тонких тел пронзила божество изменений. Он не закричал и даже не удивился, ожидая чего-то подобного. Тысячеликий инстинктивно взмахнул рукой, пытаясь избавиться от боли, и, после нескольких резких движений, ткани и их тонкий аналог разошлись, уступая остро-жгучему нечто, и огненное существо отлетело в другой угол клетки. Инадзуми тут же вынул руку, признав очередную попытку контакта провалившейся. Энергия родных черных лучей заботливо вплелась в повреждения, закрывая их, когда Тысячеликий коснулся живой решетки. А существо зашлось в нематериальном пронзительном крике, наткнувшись на те же самые лучи. Оно тут же отпрянуло в центр клетки, и Инадзуми увидел черные пульсирующие круги на местах удара пламени о решетку. Словно круги на воде, они расходились по живому горению, пульсировали и исчезали, оставляя после себя прозрачные дыры.
  Инадзуми мысленно ахнул. Материя его Солнца самым натуральным образом разлагала субстанцию плененной души. Тысячеликий вгляделся своим острым взглядом бога в исчезающий уже процесс этой реакции и успел заметить, как на микроуровне черная энергия не уничтожает бесследно, а впитывает и поглощает в себя ярко-красные частицы чего-то непонятного, сути этого маленького огонька.
  Отпрянув в наконец обретенном понимании, он телепортировался из подвала.
  
  Верховный бог находился во владениях демонов, приняв соответствующий облик. Он всегда принимал облики, казавшиеся наиболее естественными восприятию тех существ, с которыми Он намеревался вступить в контакт. Комбинации крохотных кусочков материи и энергии, все одинаково смешные и ничтожные по сравнению с даже всего лишь материальной проекцией Его сути, что затемняла сейчас горизонт черной плазменной сферой. Но, коли уж Он втянулся в эту возню с цивилизациями собственных планет, приходилось позволять волнам времени омывать себя суетливым шелестящим потоком и умещать нормальный уровень энергии в невообразимо мелкие вместилища.
  Он ощутил, разумеется, появление своего помощника, но оборачиваться не стал. Инадзуми подплыл поближе таким же полуматериальным демоном и прижался к Нему со спины, обняв руками Его шею и прижав свои крылья к Его телу. Аура двоих темных богов перекрылась волнами, сливаясь в общем обмене частиц, волн и излучений. Что бы ни хотел сказать Инадзуми, какую бы новость или вопрос он ни приносил, неизменно чувство глубокого восхищения и любви при виде Черного Солнца выходило на первый план, оттесняя все прочее как пустяки. Этот раз тоже не стал исключением.
  Тысячеликий не сдерживал трепет собственных демонских крыл, вызванный созерцанием Черного. Поднимавшаяся в его душе буря улеглась под действием этой всеобъемлющей темной энергии, сейчас ровной и без резких всплесков: Звезда находилась в спокойной фазе.
  - Ты что, решил съесть его? - отдав должное немому приветствию, со всей своей непосредственностью спросил полиморф.
  Черное солнце усмехнулся, касаясь обнимающих его рук.
  - Ты бы еще сказал "сожрать".
  Его рука остановилась на месте укуса, нанесенного Инадзуми живым пламенем некоторое время назад. Материальное тело Тысячеликий сейчас носил другое, тонкие слои тоже давно зажили, но далеко-далеко остался едва заметный исчезающий уже "шрам". В наблюдательности Солнцу отказать было нельзя.
  Инадзуми нервно сморгнул, больше ничем не выдав своих эмоций.
  - Сентиментальность в данном случае только навредит тебе.
  - Нет-нет, я не собираюсь открывать клетку. Ничего такого. Мне просто интересно. Зачем Тебе его душа? Ты поглотишь ее?
  - Именно.
  - Но... зачем?
  - Приятный узор души. Неплохое дополнение Моей коллекции. Как видишь, друзья отлично знают, что Мне дарить. Архитектура душ вообще интересная Мне область.
  - Так, значит, Ты уже давно собираешь. Коллекционируешь. Странно, что я... что меня...
  Солнце, наконец, обернулся, взглянув Инадзуми в лицо. Он улыбался.
  - Вспомни, сколько раз Я имел дело со структурой твоей души. Ты интересуешь Меня в другом качестве.
  Тысячеликий вспомнил боль и отчаяние, которое видел в колебаниях плененного пламени, и сочувствие захлестнуло его. Такой красивый, непохожий, непостижимый. Обреченный. Приговоренный Солнцем.
  Есть эмоции, которые нельзя себе позволять, когда смотришь в глаза Тьмы. И Инадзуми это отлично знал.
  
  ...Арф, задыхаясь от паники и ужаса, бежала по каменным коридорам. Без цели, без плана, даже без особой надежды сбежать от своих мучителей. Все внутренности внутри сжало в один тугой комок пульсирующей инфернальной жути. Ее руки крепко-накрепко были связаны за спиной, одежда испачкана и порвана, пышная девичья грудь полностью обнажена. Сжимающий ее до рвотных спазмов ужас растворил восприятие времени, и Арф не ведала, сколько времени провела под холодными каменными сводами.
  Она росла в небольшом селении людей, вела обычную крестьянскую жизнь, любила животных, с удовольствием ухаживала за ними и мечтала о собственном домике. Любовь еще не коснулась ее сердца, Арф все ждала чего-то, часто думая про себя, что обещана одному-единственному, тому самому, особенному. От его ощущения рядом непременно должно перехватывать дыхание, настолько он прекрасный и настолько не похож ни на кого. Кем же будет ее суженый? Может, героем или великим колдуном? Засыпая, Арф тешила себя разными мечтами, наивными и романтичными. Ее подруги взрослели, и их мечты больше не походили на ее. Постепенно она перестала делиться с ними своими чаяниями, отдалилась. И все ждала.
  ...Но дождалась только разбойного нападения ящеро-людей на селение. Они перебили мужчин и увели женщин в плен в свою каменную подземную крепость в горах к северо-востоку. А дальше начался нескончаемый кошмар.
  Девушка истошно завизжала, когда перед ней из темного бокового прохода выскочило очередное чешуйчатое чудовище. Ящеро-люди не настолько отличались от обычных людей, чтобы человеческие женщины не интересовали их в сексуальном плане. Увидев тепло-красную фигуру, ящер зарычал и громко топнул ногой, чтобы спугнуть добычу. Пусть побегает. И Арф послушно побежала, едва не падая и натыкаясь на холодные влажные стены. Ящеро-люди обладали физической силой и выносливостью, превосходящими обычные человеческие. Поэтому, как только игра ему надоела, ящер в два стремительных движения настиг девушку. Схватил ее своими чешуйчатыми лапами, принялся мять ее голую грудь, обнаженную ради забавы и унижения кем-то из его товарищей раньше. Ужас перехватывал дыхание Арф, она уже ничего не соображала, плача, скуля и тщетно пытаясь вырваться из крепкой хватки, но заложенные природой силы делали свое дело, и ее лоно намокало. Впрочем, пленница даже не замечала этого, как не отслеживала она и тысячи других вещей, потеряв способность ясно мыслить от пронзающего ее тошнотворного страха.
  Ее сознание пыталось отгородиться от реальности хотя бы за все затмевающим чувством ужаса. Схвативший ее ящер захотел разделить забаву с товарищами по разбою и отпустил жертву, пинками и тычками погнав ее по широкому коридору в неизвестном направлении. Держа ее за затылок своей лапой, он ввел девушку в большую жарко натопленную пещеру, исполняющую роль помещения отдыха. Глаза слепили развешанные по стенам факелы, в углублении противоположной стены ярко полыхал костер, кто-то из ящеро-людей спал, уронив морду прямо на уставленный кувшинами стол, кто-то играл в кости, еще кто-то мучал в углу другую селянку. Все, кроме беспробудно спящего, повернули голову на звук топота лап и сдавленных рыданий. Неровный свет факелов соблазнительно подчеркнул пышную обнаженную грудь девушки. Ее руки все еще были связаны за спиной, лишая жертву возможности как-либо прикрыться и выставляя ее прелести на обзор.
  Один из играющих ящеров, крупнее и выше остальных, встал из-за стола, а двое других остались смотреть, скаля клыкастые морды. Не теряя времени, приведший Арф ящер рывком разорвал ее платье сзади, оголив спину и ягодицы. Девушка дернулась и вскрикнула, но ее попытки сопротивления тут же были пресечены: чудище схватило ее за талию, приподняло и без церемоний усадило на свой эрегированный член. Кричала она недолго, так как подошедший здоровяк решительно наклонил голову Арф к своему поясу и засунул ей глубоко в глотку свой орган.
  Последовавшее грубое соитие под мерный рокот чешучайтых тварей продолжалось меняющимися участниками процесса, разными позами, девушку вертели так и эдак, насильно входя в нее снова и снова, разрывая ей анус, наказывая за несообразительность тумаками и затрещинами, иногда ее отпускали для забавы и заставляли убегать, но неизменно догоняли, били и все начиналось сначала.
  
  ...Сколько Арф плыла по волнам спасительного забытья, она не знала. Пришла в себя она на каменном жестком полу. Первые вернувшиеся обрывочные воспоминания заставили ее сжаться от боли, подтянуть ноги к животу, свернуться калачиком. Но тело не болело нигде. Сонный мозг не успел сообразить, что же случилось, но тут ее осенило - это только сон! Не было страшных ящеро-людей и плена! Она распрямилась, стряхивая остатки сна, и ее душу снова пронзило болью, которая ширилась и росла.
  Инадзуми встала с пола и посмотрела на стоящего чуть в стороне мужчину во всем черном. Галлюцинация. Жизнь, которой никогда не было. Тысячеликий с трудом сдержал стон. Вполне в духе Темной Звезды. Что ж, спасибо, что не реальность...
  - Не за что, - черные глаза сверкнули даже сквозь непроглядный мрак подземелий замка. Он подошел ближе, не отводя взора от Инадзуми. - Ты был в шаге от того, чтобы попробовать открыть клетку. Не забыл, что двенадцать-шестнадцать оборотов Планеты вокруг Меня - это не срок?
  - Не надо, я понятливый, - Тысячеликий поежился. Пережитое в насланном мороке разлетелось уже на тысячи осколков и поблекло, но оставило мерзкое послевкусие. Иллюзия, а не настоящее воплощение. Черное милосердие.
  - Вот и Я подумал так же.
  - А я... действительно такой глупый и наивно-романтичный, как та девочка? Был бы. Если бы.
  Мужчина расхохотался, но все же снизошел до ответа без иронии.
  - Это бы зависело от воспитания, условий взросления и степени пробужденности твоей души.
  Движение пространства вокруг них, и боги оказались в том самом подвале, где томилась плененная огненная душа. Алый пламенеющий зигзаг беспомощно заметался в клетке, ощутив присутствие центра враждебной ему силы. Инадзуми, не моргая, смотрел, как Черное Солнце приближается к ловушке из собственных лучей и смотрит на подарок. Тысячеликий застыл внешне и внутренне, сдержав и уложив в своей душе смятение и острые, сжигающие сожаление и жалость. Эмоции покорно поблекли и утонули в черных нематериальных волнах, уступив всеприятию и преданности.
  Ничего ужасного не последовало - не сейчас - оглядев внимательно поблекший огонек, Верховный бог отвернулся от него и перенесся прочь с Планеты, увлекая Инадзуми за собой в объятии протуберанца тьмы.
  - Не ходи больше в подвалы замка.
  - Как скажешь, мое Солнце.
  
  
  Чужой Апокалипсис
  
  
  Резх смотрел на закат яркой точки на горизонте, их младшего солнца, и нехорошее предчувствие сжимало его внутренности в один тугой комок. Их двойная звездная система существовала уже несколько миллиардов лет в стабильности и предсказуемости: к счастью, вторая звезда располагалась на достаточно большом расстоянии от первой, чтобы жизнь планет была вполне комфортной. Настолько, насколько комфортным в принципе может быть существование в жестокой Вселенной. Впрочем, их цивилизации не на что жаловаться: ни одно яркое разрушительное событие неба не коснулось их смертоносными лучами, раскаленными камнями или сжигающими вспышками. Но что скрывается во тьме?
  В астрономические расчеты Резха вкралась какая-то пугающая ошибка. Он вновь и вновь изучал карты звездного неба, нынешние, пятилетней давности и совсем старые, вычислял траектории движения солнц и недоумевал. Раньше такая ясная механика движения небесных светил сейчас была смущена и смешана неким невидимым, непонятным источником сильного гравитационного поля. Пока не особо значительные отклонения, однако они - вестники грядущего конца света. Но ведь это чушь, не могли же они, его цивилизация, не заметить астрономический объект такой массы. Где-то в его расчетах ошибка, надо только найти ее. И Резх пересчитывал вновь и вновь, отказываясь верить в то, что бесконечности их благополучной жизни угрожает неотвратимость.
  Жизнь на их планете всегда была настолько благоприятной для главенствующего разумного вида, что ирианцы могли показаться даже слегка замедленными прочим, более "нервным" разумным расам Вселенной, привыкшим к неожиданным подставам со стороны природы, хищников, других видов, собственного солнца или отдельным представителям своего вида. Узнав о грозящей опасности, ирианцы бы в недоумении застыли, пытаясь понять, о чем вы толкуете, а не бросились бы проверять запасы оружия или объявлять всеобщую мобилизацию - и чем быстрее, тем лучше. Резх не отдавал себя отчета в этом, но именно поэтому он не спешил и отказывался верить в очевидное, предпочитая надеяться на некую непонятную незамеченную ошибку.
  В конце концов, после нескольких десятков попыток убрать ошибку или как-либо ее объяснить, Резху пришлось поставить этот вопрос перед научной общественностью своих коллег астрономов. На кону была его карьера, но, раз уж он сам не смог найти какое-либо разумное объяснение ошибки, то действительно необходимо вручить свою судьбу в руки общественности. И тут выяснилось, что не он один заметил нечто непонятное, что, пока невидимое, творилось в небе, но он оказался первым и, пожалуй, самым смелым, кто вынес данный факт на всеобщее обсуждение.
  Начался постоянный перебор гипотез, от самых глупых до революционно необычных, меняющих всю физическую картину мира. У каждой из них было больше приверженцев, чем у группы ученых, которые едва не стали отщепенцами после заявления "По всем расчетам выходит, что вблизи нашей звездной системы проходит некая невидимая звезда, которая разрушит наш дом и, возможно, положит конец нашей цивилизации". Поначалу над ними смеялись даже молодые, недавно познающие жизнь ирианцы, обратившие внимание на странную шумиху, расколовшую астрономов. Ведь как может чужая звезда подобраться так близко незамеченной? Ее свет тогда должен был бы заливать небосвод не слабее младшего солнца!
  Уделив значительное время прениям и дебатам, ученые нет-нет да потихоньку стали все пристальнее изучать спорный отрезок неба, и одним из первых был Резх, не примкнувший ни к одному лагерю, остававшийся наедине с огромным вопросом, принесенным к ним из глубин космоса. Все его существо отказывалось верить в эту чушь, но закрывать глаза на очевидное становилось все сложнее. Около двух лет прошло до того дня, когда уставшему уже от этой загадки Резху принесли сначала новые снимки звездного неба, на которых ясно было видно, как загадочный пришелец закрывает собой видимые раньше звезды на небольшом участке неба, а чуть позже, как раз когда ученый думал о реальности существования таких гипотетических объектов в их науке как черные дыры, ему принесли данные по инфракрасному и рентгеновскому излучениям. Невидимый черный объект излучал тепло, и это сбивало Резха. С одной стороны, хорошо, что не придется заявлять, что мимо них проходит черная дыра, чье существование еще не доказано, с другой стороны ситуация отнюдь не становилась яснее, ведь непонятное нечто, по массе равное звезде, излучало некие доселе неизвестные науке волны и частицы. Космос преподнес им загадочный подарок, решение этой загадки приведет не к одному десятку открытий, прорывов, если... если этот подарок не означает конец всего. Что будет с их планетой из-за проходящей рядом едва видимой, непонятной черной звезды?
  
  Инадзуми первый раз так отчаянно завидовал смертным. Он смотрел, как собирается огромный исследовательский космофлот, увешанный, впрочем, самым разнообразным оружием, - люди темного мира всегда ожидали встретить жестокость - вновь и вновь прокручивая разные сценарии встречи двух цивилизаций. Никакой войны не будет, никакого завоевания, ни к чему, за них все решили их звезды. Расчеты ясно показывали, что стремительный полет Черного Солнца мимо пары двух светлых звезд заставит их навсегда разбежаться и дестабилизирует чужую систему планет. Ну а тому, кто слышит волю Солнца внутри своей души, даже расчеты не нужны. Их Верховный бог так и не дал собственной цивилизации досконально изучить самого себя, открыто явив себя живым существом, наделенным неким сознанием, но Он не стал ограничивать изучение Вселенной. Жрецы Верховного бога еще пятьдесят лет назад поведали, что Черное Солнце не против изучения обреченной чужой цивилизации, планеты и даже своего светлого коллеги.
  Все эти годы велась подготовка к беспрецедентной по масштабности вылазке за пределы их темной звездной системы, совместный труд нескольких разумных рас, а небо все ярче заливал белый свет двух приближающихся звезд. Люди изобрели средства, которые защищали их от риска слепоты, но Инадзуми они не были нужны, и он все не мог налюбоваться диковинной картиной встречи светлых и темных лучей.
  - Ты же мог избежать этой траектории.
  - Конечно, мог.
  - Что же за счеты у Тебя с этой светлой звездой? Почему, за что?
  Но Черное Солнце загадочно молчал, не собираясь посвящать помощника в нюансы своих взаимоотношений с другими звездами.
  - Смертных там ждет неизвестность и риск. Я мог бы слетать с ними в качестве защитника...
  - Даже не думай об этом, - резко и почти злобно прерывал его Черный.
  И продолжил как ни в чем не бывало в ответ на немой упрек в излишней собственности и недоверии, что читался в душе Его помощника:
  - Кто будет защищать наши планеты от камней и мусора, сорванных с орбит переплетением гравитационных сил, Моих и этих двух звезд?
  Конечно, Инадзуми согласился. Не мог не согласиться. Напрямую его обязанности. А даже если бы было не так, даже и тогда, что бы ему еще оставалось?
  Только смотреть на сборы смертных и отчаянно завидовать. Интересно, каково это, ощутить так близко другую звезду? Мысль явно не из тех, что может прийтись по душе Темному Повелителю.
  
  Несколько лет - достаточно большой срок, чтобы морально смириться с любой участью. За несколько лет можно что-то придумать, найти какой-то выход. Мышление ирианцев склонно отторгать опасность, к которой их совершенно не подготовила эволюция. Но они умны. Как знать, быть может, брось они все силы на обдумывание грядущего катаклизма, они бы придумали выход.
  Если бы не еще пара неожиданностей. Как-то вечером Резх очередной раз пересчитывал отпущенное им время, высчитывая скорость движения черной звезды - в теории и исходя из новых замеченных гравитационных возмущений, особенно заметных по младшему солнцу. Картинка опять не склеивалась, ничего не сходилось. Предыдущие расчеты показывали, что у них в запасе четырнадцать лет. Очень мало. Исчезающе мало. Как черная звезда вообще подкралась на такое расстояние незамеченной? Расчеты, основанные на новых данных, показывали уже восемь лет. Черная Звезда ускорялась вопреки всем известным им законам. Неся с собой неизвестное излучение. Являя собой крах всей их научной картины мира. Знаменуя, возможно, конец их цивилизации. Но как вычислить будущее их планеты, если все расчеты летят к чертям?
  Резх намеревался обсудить это очередное расхождение в расчетах как можно скорее с коллегами. Но общество и ученых заняла более важная проблема.
  К ним пожаловали инопланетяне.
  
  Космофлоту предстояло обогнать Черное Солнце, уйдя чуть в сторону, чтобы успеть изучить планету до ожидающих ее катаклизмов. Совершенно логичным для экономии энергии казалось использовать гравитационный маневр, подойдя на довольно близкое расстояние к их черной звезде. Вот только одна загвоздка: Верховный бог их системы миров никогда не позволял смертным сделать этого, не желая, чтобы Его изучали. Каждый, кто направлял приборы на Черную звезду, с планеты ли или из космоса, неиллюзорно рисковал. Изучение черного излучения, изучение его действия на живые объекты не вызывало подобных последствий, но изучение непосредственно звезды вновь и вновь влекло за собой сильнейшие вспышки, природные катаклизмы всех мастей и истерику жрецов. Цивилизация едва не была стерта с лица планеты - после этого уверились даже самые стойкие скептики.
  Ученые обратились к жрецам, а те, не желая почем зря злить Верховного бога, схитрили и вспомнили о посреднике между ними и их страшной звездой, обратившись к Тысячеликому. Совместная молитва тысяч жрецов, причем не только его, но и Верховного бога, не могла не обратить на себя внимание Инадзуми. Решив поддразнить смертных, он не стал являться в материальном облике. Поместив свое сознание внутрь их самой крупной компьютерной сети, он напрямую обратился ко всем, кто к ней в данный момент был подключен. Учтиво и в меру с юмором поддержал светскую беседу, пока напуганные люди пытались выяснить, какой шутник и откуда сломал сеть, так по-злому посмеявшись надо всей планетой, и, по прошествии некоторого времени, согласился помочь, пообещав выйти на связь тем же способом ровно через сутки.
  Злого шутника не нашли, как и следов взлома. Ровно через сутки, секунда в секунду сеть вновь вышла из-под контроля смертных. К тому моменту люди уже получили свидетельства более чувствительной к нематериальному расы так называемых демонов, которые подтвердили подлинность божественного вмешательства. Объемные буквы из ниоткуда уверили их, что Черное Солнце не тронет смертных, если ни один сенсор ни одного корабля не будет направлен в Его сторону с целью изучения черной звезды. После чего неизвестный скинул подправленные расчеты гравитационного маневра с еще большей экономией энергии, сопроводив сей акт доброй воли мелким примечанием, что можно было бы сэкономить и еще больше, но извиняйте, ваша техника такого приближения к центру нашей звездной системы уже не выдержит, воздействие приливных сил, в общем, сами виноваты, недостаточно успехов делаете в области создания сверхпрочных материалов.
  Люди бы не были людьми, если бы кто-то не попытался рискнуть нарушить запрет. Инадзуми отлично знал об этом, озаботившись еще одним красочным представлением. Все три команды, выполнявшие секретные поручения своих правителей, и одна команда двоих ученых-энтузиастов, потеряли сознание в момент включения запретных сканеров. Когда их нашли, смертные (представители разных рас, в богохульном акте не участвовали только демоны) были сами не в себе, да и потом привести их в чувство до конца так и не удалось. Среди безнадежно сломанных приборов во всех случаях уцелела запись, причем везде одна и та же: последним, что засекли приборы, было странное, ни за что не похожее излучение в форме огромного крылатого силуэта. Крылья этого существа или явления полностью поглощали излучение Солнца за его плечами, на сей раз закрывая не Планету от Звезды, а Звезду от назойливого любопытства смертных. Или же смертных от последующего гнева безжалостного Черного Солнца, кому как больше нравится.
  Когда жрецы непонятно как узнали об этом - не иначе, сами темные боги шепнули - разразился страшный скандал, которым смогли воспользоваться определенные люди для перетасовок в системе власти. Но до тех пор случилось более значительное событие в истории цивилизации мира Черного Солнца - первое посещение населенной планеты за пределами своей системы.
  
  Надежды Резха рушились. Младшее солнце отдалялось, и оно, в отличие от непонятной черной звезды, следовало известным законам физики и движения астрономических объектов. Слишком большое расстояние между двумя их солнцами предрешило результат: пара светлых звезд расходилась навсегда из-за вмешательства третьего. Но не это занимало сейчас мысли общественности.
  Инопланетяне молчали. Тысячи кораблей, ульем облепившие их планету, все учащающиеся сообщения об их высадках там и сям, слухи о паре похищений: они и не думали таиться. Разные коды одним за одним, все возможные сигналы, от самых примитивных до самых сложных - всё оставалось без ответа. Мирным ирианцам даже не пришло в голову использовать против живых существ оружие, которого, впрочем, на всей их планете не хватило бы для войны против до зубов вооруженного флота мира Черного Солнца. Надо сказать, что пришельцы вели себя очень сдержанно и культурно по их собственным меркам, они не атаковали и не грабили в открытую. Их заинтересовали, конечно, кое-какие из местных минералов, но на работающие шахты не было совершено ни одной атаки. Пострадала всего парочка похищенных гуманоидов - да и те исключительно ради науки.
  Сначала была надежда, что инопланетяне выжидают чего-то, может быть, решают, какую стратегию поведения выбрать, и выйдут на контакт позже. Но время шло, минул год, черная звезда приближалась, пришельцы появлялись там и сам, иногда их отдельные корабли подолгу зависали над городами, но основной флот оставался в космосе, на орбите и в окрестностях планеты. Тишина в эфире. Ответа нет.
  А пришельцы не могли нарадоваться, что нашли звезду, которая не отвечает мгновенной агрессией на направленные в ее сторону сканеры и всевозможные телескопы. Они изучали обреченную цивилизацию, историю планеты, ее химический состав, круговорот жизни при получении энергии из фотонов и, конечно, желтую звезду. Устанавливать контакт с самими смертниками им не приходило в голову - зачем? Дети светлого и темного бога слишком разные, чтобы понять друг друга, - так считал конгломерат разумных рас мира Черного Солнца.
  Время шло, ирианцы стали строить глубокие подземные убежища - им было больше некуда бежать. Все возможные расчеты показывали, что Черная звезда не войдет в их систему, значит, надо подготовиться к атаке астероидов и комет, которые долетят до них через несколько лет. На молчаливых шныряющих всюду пришельцев постепенно надеяться переставали.
  Ирианцы не учли в своих расчетах еще одно занятное следствие всего этого космического представления, да и не могли учесть: Черное Солнце издевательски нарушал те строгие закономерности, что обычно считали нерушимыми разумные существа уровня развития цивилизаций подобных планет, не выходя, впрочем, совсем уж грубо за рамки ожидаемого. Едва заметные нарушения законов взаимодействия и движения астрономических объектов, которые могли бы намекнуть искушенному зрителю на одушевленность и наличие некоего сверхсознания у гигантских участников движения небесных сфер. Но отдаленные зрители, находящиеся за множество световых лет от разыгрываемой драмы, даже если и обратят внимание на странные нарушения, непременно придумают несколько теорий, объясняющих их, или спишут нарушения на погрешности собственных телескопов.
  Все эти нарушения законов движения и наличие множества вариаций грядущих событий не могли запутать Тысячеликого, которому все яснее становился замысел его Солнца. Оставалась еще одна, слабая надежда.
  - Хочешь забрать планету себе?
  - Что за дикие идеи? Зачем она Мне нужна?
  - Ну я не знаю... Сложно сказать, не владея информацией, зачем вообще Ты все это затеял. Интересный эксперимент был бы как минимум.
  - До таких экспериментов Я еще не дошел, - смех Черного Солнца, такой же всепроникающий, как Его излучение, заполнил тонкие слои пространства их системы. - Не пропусти астероиды в своем восторге приближения к светлым звездам.
  - Не пропущу, - обиженно фыркнул Тысячеликий, удаляясь ближе к обитаемым планетам. Он считал, что степень его восторга была сильно переоценена.
  
  Весь ужас свершившегося стал ясен еще до того, как первый астероид врезался в их планету. Прошло несколько лет, черная звезда, так и не изученная до конца, начинала удаляться - кажется, еще стремительнее, чем до того приближалась, - инопланетяне покинули их систему ко времени максимального сближения со своей странной звездой или что это там было, так и не выйдя на контакт, и вот в это обманчиво щедрое на надежды время в расчетах Резха опять появилась какая-то странность. Прямо проклятие. Черная звезда только начала удаляться, с потерей младшего солнца, все еще очень яркого и заметного, все смирились, подготовились, насколько это было возможно, к переезду под землю, чтобы пережить падение температур и колебание климата после взрыва метеоритов, а теперь расчеты свидетельствовали, что орбита их несчастного дома изменилась. Резх, стараясь не терять времени, провел необходимые наблюдения за соседними планетами их системы, за солнцем и уставился невидящим взглядом в пустоту. Перед его мысленным взором величественно разворачивалась картина грядущего апокалипсиса без надежды на спасение.
  На сколько бы лет бомбардировка каменных обломков из космоса ни лишила бы их солнечного света, тьма в конце концов отступила бы. Рано или поздно она бы развеялась. Численность ирианцев сократится, возможно, она сократится еще сильнее, если состав атмосферы заметно изменится, но, так или иначе, есть неплохие шансы, что все наладится. Пусть не для их поколения, но для их детей или внуков.
  Но... кажется, их детей и внуков ждет лишь бесконечная тьма и холод открытого космоса.
  Черная звезда, взбаламутив мелкий мусор на краю их системы, уходя, выстроилась относительно их солнца так, что планета ирианцев, разгоняясь, сходила с привычной орбиты, словно выпущенный из пращи камень, улетающий в неизвестность. Пережидать станет уже нечего. Надежда умирала. Впереди чернота космоса и колоссальное падение температуры. Навсегда.
  Звезды разлетались в разные стороны, и жертвой их грандиозного космического танца стала маленькая планета, населенная живыми разумными существами.
  Обсуждение надвигающегося апокалипсиса вечного холода и тьмы совпало с несколькими разрушительными землетрясениями, сотрясшими планету. Прощальный подарок удаляющегося солнца. Светлого доброго к ирианцам солнца, столько лет дарившего им энергию и тепло. Создавшего силой своей гравитации их планету и запустившее своим теплом эволюцию когда-то несколько миллиардов лет назад. Находящийся сейчас за его "спиной" вновь невидимый черный пришелец, словно персонификация зла, играючи разрушил жизни миллиардов рожденных существ и миллиардов еще не рожденных их детей и детей их детей.
  Когда новость облетела обреченную планету и начала укладываться в головах, эманации приговоренной цивилизации оказались столь сильны, что вкусное пиршество долетело даже до демонов стремительного удаляющегося мира Черного Солнца.
  - Немного ближе, и я зацепился бы с ним надолго, если не навсегда, - ехидно говорил Темный Повелитель Инадзуми, имея в виду оставшуюся "позади" светлую звезду, чей свет с каждым днем становился все менее ярким. - В одну систему. Представь, светлая звезда - и всегда так близко. Тогда бы ты был доволен?
  - Хватит меня дразнить! Нет, не был бы! Это что, тема для шуток на ближайшую вечность?! - жгучий интерес Тысячеликого к дальним родственникам его Солнца все же уступал опасению быть вытесненным кем-то, находящимся неизмеримо ближе по развитию к его Черному богу, чем сам Инадзуми. Черная Звезда прекрасно знал об этом. - И вообще, почему на окраине нашей системы оказалось так много мусора? Откуда эта свалка?
  - А это ты виноват, плохо следишь, значит, - довольно ответил Черный, чей характер в последнее время стал ощутимо легче, хоть и в разы насмешливее, словно проделанная Им шалость космических масштабов вызвала глубокое удовлетворение божества.
  
  
  Сказка для маленькой девочки
  
  
  Тонкая женская фигура, одетая в удобные обтягивающие одежды, бесшумно рассекала непроглядную тьму огромного каменного замка. Несколько переходов, лестниц, коридоров, наконец, она вышла на небольшую открытую площадку. Крыша и три высоких стены не спасали от воющей метели, швыряющей колючей снег горных вершин прямо в лицо. Выйдя примерно на середину, не видя перед собой ничего, кроме марева непогоды, она мысленно позвала: "Укхъ Я. Я чувствую, что ты тут".
  Вихри черного снега перед женщиной сложились в крылатый призрачный силуэт. От демона веяло холодом и легкой ироничной отстраненностью.
  - Чего тебе, Сьер? Опять?
  - Ты же не занят. Пожалуйста, помоги.
  - Ну?
  - Я ухожу на задание по приказу Тысячеликого. Морн тоже. Можешь приглядеть за Эрил?
  - Как вы мне надоели. Я демон или нянька человеческим детенышам?
  Сьер коротко рассмеялась.
  - Несомненно, ты - самый могущественный и опасный из всех существовавших когда-либо темных тварей, чье имя заставляет дрожать...
  Ассасин легко увернулась от снежка размером с ее голову и продолжила.
  - Она обожает твои сказки.
  
  Веселая подвижная Эрил, дитя героя и ассасина из свиты бога бесконечных изменений, росла среди чудовищ в мрачном замке Солнца в горах. Магия и тайные знания с самого детства являлись для девочки чем-то столь же обыденным, как грамота для детей образованных семей человеческих городов где-то там, далеко внизу. Несмотря на доступ к сокрытому, она оставалась самым обычным ребенком, любила сказки, игры и мечты.
  В общем-то, от Укхъ Я практически ничего не требовалось, Эрил была на редкость самостоятельной, но очень уж не любила вовремя ложиться спать. Загнать ее в постель без скандалов могли только истории предводителя демонов из свиты Черного Солнца. Полуматериальные создания тьмы вызывали подсознательный ужас у людей, даже многие герои и ассасины из свиты богов до конца не могли избавиться от неприязни к ним - но это совершенно не относилось к Эрил. Пока сказания о давно забытых временах или просто интересные выдумки не захватывали ее внимание целиком, она с удовольствием играла с полуматериальными крыльями или руками Укхъ Я, просовывая внутрь свои собственные ручки и пытаясь понять, где и как тонкая покалывающая энергия становится плотно осязаемой материей.
  - Давным-давно, - рассказывал Укхъ Я, - жила-была змея. Часто смотрела она в небо, и не давало ей покоя Черное Солнце нашего мира, манило, притягивало взгляд. И вот как-то раз забралась она на высокий холм и обратилась к Черному Солнцу, умоляя Его дать ей силу. Но молчало Солнце. Через три дня снова забралась змея на холм и вновь стала молить Темного Повелителя подарить ей силу. И вновь молчал Он. И в третий раз забралась змея на холм и вновь подняла голову к небу. Опять стала она молить выделить ее среди всех, дав ей силу. И Солнце услышало змею и наделило ее своим даром. Изменилась змея, научилась менять свой облик, превращаясь в похожее на меня существо, и стали называть ее оборотнем. Сила стихий была подвластна оборотню-змее, и дар Солнца смогла она передать своим детям. А те своим. Все больше становилось их, и вскоре детям змеи стало тесно. Тогда пошли они войной на моих родичей, демонов. Дар Черного Солнца змее был столь велик, что демоны не могли одолеть змею и ее детей. Огонь, и вода, и воздух, и даже земля защищали ее, и дрались за нее, и убивали по ее приказу. Такова была сила Солнца, которой Он наделил змею. И усердно молилась змея и ее дети Черному нашему богу, благословившему её, но никогда не молилась она богине бесконечных изменений, второму темному богу. И однажды пришла к ним Инадзуми и спросила: "Так похожи вы на демонов, одна вера объединяет вас, так зачем же враждовать вам с ними?" Но не задумались змеи-оборотни над ее словами, рассмеялись они и ответили: "Сам Черное Солнце выделил нас, Он подарил нашей Матери силу, как когда-то тебе, и научилась она менять свой облик и повелевать стихиями, как ты, так почему мы должны слушать тебя, а не нашу Мать? Она передала дар Черного бога нам, своим детям, она родила нас, а у тебя нет детей. Черное Солнце больше любит ее, а не тебя. Уходи". И застыла Инадзуми, и черная ревность коснулась ее сердца. Как бы ни вознес тебя Темный Повелитель, нельзя дерзить Тысячеликому, забываясь в своей гордыне, но не знали того дети змеи. И узнали они иную сторону Тёмного Изменения, когда пришел он в их логово и убил их Мать, а потом всех ее детей до единого. Никого не пощадила Инадзуми, и лишь черные лучи заливали зрелище страшной резни. И не помнит никто, кроме демонов, о живших когда-то оборотнях-змеях, будто и не было их. Вот и сказке конец. Всё, спи.
  - Подожди, - Эрил аж приподнялась на локте, тщетно пытаясь схватить нематериальное крыло, которое просачивалось сквозь ее пальцы. - Это неправда! Инадзуми же добрая! Она не стала бы убивать так много змей из-за этого... этой...
  - Дерзости?
  Эрил яростно покачала головой, аж волосы взметнулись.
  - Нет, другое слово.
  - Ревности?
  - Да. Я видела, как она защищала друзей мамы от Черного Солнца, когда они что-то там не сделали. Она не стала бы.
  - Ох, милая, я не был бы в этом так уверен, - едва слышно ответил Укхъ Я. - Тебе не понравилась сказка?
  - Понравилась, - Эрил улыбнулась. - А сделаешь как обычно? Я хочу увидеть...
  - Это во сне?
  - Да!
  - Конечно, - демон мгновенно сплел простенькое заклинание и тихо растаял в воздухе.
  
  Эрил выросла в очень амбициозную, умную и красивую девушку. Окружение, в котором она провела свое детство, или гены тех исключительных людей, которые стали ее родителями, лучших из лучших представителей человеческого рода, а может, близость темных богов отложили на нее свой отпечаток. Она отлично разбиралась в магии, владея колдовством не хуже множества престарелых людей-магов, умела найти подход к представителям разных рас, зная их психологию и язык, умела и любила драться, выбрав своим оружием два коротких острых кинжала. Пытки и жестокости, которые она наблюдала с детства, притупили ее чувствительность ко многим вещам, она смотрела на мир одновременно как наивный подросток и как циничный прожженный вояка, просаживающий последние деньги в кабаке, которому уже, по сути, нечего терять, кроме своей усталости. Она не знала ровесников: строгая мать так и не пустила ее в горные селения познакомиться с простыми людьми, а сделать что-то тайком от одного из ассасинов Тысячеликого невозможно. Других детей у свиты темных божеств не было, и Эрил общалась с книгами, магическими трактатами, а также магами и бандитами, приближенными к богам. Сложись обстоятельства чуть по-другому, она бы непременно влюбилась в одного из них, самого молодого и красивого, а может самого несчастного, кому могла бы помочь благодаря своей репутации всеобщей любимицы, но злая судьба сыграла недобрую шутку.
  Ход предрешенного мог изменить, конечно, бог бесконечных изменений, известный сердцеед и властитель женских грез благодаря своему мужскому облику смуглого стройного красавца с длинными черными волосами и знойным взглядом слегка раскосых глаз. Но в этот раз Инадзуми и не думал соперничать с судьбой, а потому она легко обыграла его: так сложилось, что Эрил видела Тысячеликого чаще всего либо в образе демона, либо неясной фигурой, с ног до головы закутанной в плащ, либо... либо в компании Темного Повелителя, в обществе которого полиморф всегда представал в облике женщины.
  Свиты обоих темных богов тесно связаны. Деловыми, дружескими, а иногда и любовными контактами. Боги часто, очень часто направляли своих людей на задания вместе, часто приказывали не своей свите, являя волю их отсутствующего повелителя, помыкали не своей свитой как своей, в общем, недвусмысленно проецировали свою близость на служащих им существ. Те немногие, кого не устраивало данное положение дел и кто пытался с ним бороться с помощью правил четкой субординации, непременно рано или поздно нарывались на открытый конфликт с богами, который заканчивался очень быстро и кроваво для слабейшей стороны. Поначалу молившаяся богу своих родителей, Тысячеликому, Эрил всё чаще и чаще поминала в молитвах Черное Солнце, но кого бы удивил этот факт, когда речь идет о Верховном боге их мира? Каждый религиозный праздник в замке Солнца, каждое сошествие темного дуэта в мир оставляло незримый шрам на душе юной дочери ассасина и героя.
  "Ты же дочь героя, ты должна желать для себя только лучшего!" - не раз говорил ее отец, чтобы убедить маленькую Эрил в том, что желание навестить людей горных поселков - плохая идея. "Старайся, у тебя отличные природные данные, ты достигнешь любой цели играючи!" - внушал ей учитель, когда она пыталась освоить премудрость обращения с мечом. "Достичь можно всего, если желать достаточно сильно", - шептала эксцентричная колдунья-полукровка, которой ее отдали на полгода на обучение самым редким видам магии, которые так часто используют дети двух разных рас в своем магическом ремесле. "Не бойся и иди вперед. Твое желание - половина успеха".
  Мозг юной Эрил впитывал эти сентенции, трактуя их по-своему. Амбициозность девушки пестовала и её репутация всеобщей любимицы, которой никто не смеет отказать. Страшный Укхъ-Я, предводитель свиты самого Солнца, читал ей сказки на ночь, Инадзуми катал ее верхом на своей боевой пантере, а вон тот дерзкий новичок погиб от ее заклинания на дуэли. Любые книги на всех живых и мертвых языках, все доступные мудрейшим знания мысленно разворачивались пред нею, раскрывая ей самые сокровенные секреты мира. Только пожелай. Только протяни руку и возьми. Только проговори магическую формулу.
  "Я прошу Тебя, умоляю, дай мне силу, которой не давал еще никому из смертных, позволь мне служить Тебе так, как того желает моя душа!"
  "Я справлюсь, я уже готова к любым испытаниям во имя Тебя! Прошу, дай мне силу, равную моей любви к Тебе!"
  Эрил видела сон, в котором земля окрасилась алой кровью под бесстрастными черными лучами. Блики пожара на мертвой чешуе.
  - Укхъ Я, я уже не ребенок. Зачем ты пугаешь меня снами? Что ты хочешь сказать мне?
  - Ты помнишь сказку о змее, просившей силу у Черного Солнца, которую я рассказывал тебе в детстве? - потусторонний холод на миг заставил Эрил в ужасе отшатнуться, но она тут же взяла себя в руки. Надо же, как материальное человеческое тело боится этих полупрозрачных созданий.
  - Помню, Укхъ Я. Но я не змея. Я человек. А Инадзуми - не богиня ревности или мести. Тысячеликий - это милосердие. А сказка для ребенка - это сказка. Ты что же, боишься за меня?
  - Ты еще столь юна, Эрил. Не шути с тьмой их душ. Никогда не играй с тьмой.
  Девушка фыркнула в уже пустой коридор.
  - Я серьезна как никогда.
  
  "Что плохого в том, если я попрошу у Него силы? Ну что за бред! Это же не значит, что я стану богиней или что-то в этом роде! Тысячи жрецов по всему миру просят у Него силы! Да ты просто хочешь полакомиться моим страхом, демон! Ведь такова твоя природа".
  Она шла по замку, погруженная, как обычно, в свои мысли, впрочем, достаточно начеку, чтобы быть готовой к любому сюрпризу, как учили. Неожиданная волна тяжелой черной энергии окатила ее с ног до головы, умчавшись по коридору за ее спиной дальше. Эрил едва не упала, схватившись за стену рядом. От стены исходил жар на одном из тонких слоев пространства. Что это? Помотав головой и собравшись, девушка очень осторожно продолжила свой путь. Так, на этаже никого. Непривычно пусто, хотя в замке ведется подготовка к очередному религиозному празднику. Какая-то неестественная тишина. Она прислушалась еще раз и смутно ощутила где-то на одном из нижних этажей суету и копошение. Отлично. Почему же тут так тихо? Почему, черт побери, тихо на всех слоях пространства, почему тут нет даже демонов и вездесущих мелких духов?
  Эрил помешкала, раздумывая, не последовать ли и ей примеру, кажется, всех, и не избрать ли другой путь к нужным ей помещениям? Сделать крюк, обойти ниже. С другой стороны, чего бояться? Она же дома и ее не гонят темные боги приказом. Мало ли, кто тут чудит.
  Подбадривая себя таким образом, Эрил пошла дальше по направлению к загадочному источнику той страшной черной волны. Ничего не происходило, она никого не встречала, ничего странного, кроме тишины, не ощущала, и постепенно девушка успокоилась. Проснулось ее любопытство. А вдруг тут кто-то ставит некие эксперименты, разгоняя заклинанием страха окружающих, чтобы не мешали, а она смогла устоять перед своим ужасом, победить его и сейчас увидит... увидит... фантазия не успела подсказать ей ответ, Эрил свернула за угол и чуть не заорала от открывшейся картины. Дверь в одну из боковых комнат была снесена мощным ударом изнутри, толстые каменные стены разворочены, будто от удара гигантского тарана, стены оплавлены, а у дальней стены кто-то лежал. Эрил бросилась к пострадавшему, подозревая, что это и есть тот самый колдун-неудачник, призвавший в их мир силы, с которыми он не смог совладать... Может, он еще жив, и она сможет исцелить его.
  Но Эрил отпрянула от страшного переломанного трупа в ужасе, лишь только увидела лицо мертвой женщины. Пламя, лизнувшее стены и расплавившее камень, почему-то не тронуло его. Лицо погибшей застыло в немом крике боли, но, даже искаженное, оно было вполне узнаваемо.
  - О великие боги... - рассеянно девушка отступила на шаг, пытаясь защититься от увиденного и как-то осмыслить всю эту картину, как услышала сзади крайне недовольное.
  - Спокойно, не надо так паниковать.
  Едва не заорав, Эрил мгновенно обернулась и тут же окунулась в спокойствие темных глаз Инадзуми. На лице богини явно читалось недовольство и следы чего-то еще, стремительно тонувшие во всепобеждающем спокойствии.
  - Но... но... там же, - юная колдунья порывисто указала за спину, не желая вновь смотреть на искалеченный труп. - Там ты.
  На долю секунды богиня картинно закатила глаза, будто жалуясь на глупость окружающих смертных, но тут же вновь вернулась к своей спокойной ипостаси.
  - Там мое предыдущее физическое тело, которое пришло в негодность, ничего больше, - едва заметно шевельнулись волны эфира вокруг них, и ожоги пространства начали закрываться, повинуясь силе бога-полиморфа. Стены, пол и потолок изменились на глазах, будто во сне, сломанная стена стала целой, даже дверь появилась на положенном ей месте.
  Эрил избегала смотреть на то место, где только что лежал труп, но первого взгляда хватило, чтобы четко запомнить даже детали: сломанная, неестественно вывернутая рука, торчащие обломки кости...
  - Но кто мог сделать это с тобой?! У кого хватило бы силы убить... - под молчаливо укоряющим взглядом Эрил вдруг поняла всю степень бестактности своих вопросов, а также ответ на них и тихо закончила, уже осознав: - тебя...
  Она осеклась, не в силах отвести взора от красивого лица богини, думая, как бы прерывать ужасающую неловкость момента, когда губы Инадзуми произнесли одно-единственное слово:
  - Уходи.
  
  Этот эпизод занял мысли Эрил на ближайший день, до самого праздника. Почему никогда она не думала о том, что боги ссорятся? Или они просто никогда раньше не ссорились и это первый раз? Что же будет теперь?
  Однако панические мысли девушка загнала подальше вглубь и обсуждать виденную сцену ни с кем не стала. Как и обдумывать возможные последствия. Мир пока не рвется по швам, значит все в порядке. На праздник Эрил не пошла, боясь непонятно чего. Она направилась во внутренний Храм замка, который сейчас пустовал, - все желающие предпочитали увидеть богов воочию - и растворилась в молитве.
  "Прошу Тебя, выдели меня своей силой, и я не разочарую Тебя. Во всем и всегда я буду следовать Твоей воле! Я люблю Тебя!"
  Эрил провела в молитвенном трансе несколько часов, что не было чем-то из ряда вон выходящим для места, в котором она росла. Когда она вышла из Храма, стояла уже ночь. Эрил знала, что в праздничном зале еще оставались люди: там сейчас, видимо, творится нечто непотребное. Но подобное не интересовало ее, и девушка шла по коридорам, раздумывая, направиться ли к себе спать или пойти в библиотеку и подтвердить свои молитвы делом, занявшись самосовершенствованием. Свернув в очередной раз за угол, она с размаху врезалась в высокую фигуру. Кто-то из свиты, судя по стати и росту. Вскинув взгляд с ноткой возмущения, она застыла, потеряв и забыв свое я где-то в отдаляющемся времени. Две черных воронки глаз, в ловушку которых падало само время, не имея сил вырваться. Эрил казалось, что ее разметало по молекулам этим ожидающе-пренебрежительным, с легким прищуром взглядом.
  Она отшатнулась и едва не упала, но Верховный бог успел галантно поддержать девушку за талию. Эрил ощутила, как горячая черная аура расплавляет ее и сбивает ток мыслей, не давая сосредоточиться и хоть что-то сообразить, и вдруг услышала ясное и четкое среди своих скачущих мыслей: "Ты хочешь силы? Хочешь, чтобы Я выделил тебя?"
  - Да! - ответила Эрил вслух. - Пожалуйста, молю Тебя! Я всегда буду рядом, всегда буду верой и правдой служить Тебе и помогать всеми силами своей души!
  Девушка застыла на грани обморока, ей казалось, она видит, как, в ответ на ее слова, ее сознание заполняет зрелище лучистой черной плазмы - и энергия хлынула внутрь ее души. Зрачки Эрил расширились, взгляд расфокусировался - едва ли энергетические каналы всех ее тел испытывали подобное раньше, и в тот момент, когда Верховный бог как раз думал, как лучше всего усилить эту хрупкую сеть каналов, чтобы не сжечь ее, юная жрица вдруг резко дернулась, ее взгляд на долю секунды стал обычным, она непонимающе взглянула вниз, и ее резко вытошнило свежей, алой кровью. Второй толчок, глаза Эрил, так и не осознавшей происшедшее, закатились, и ее тело, обмякнув, упало в сторону. В шаге от Темного Повелителя, прямо за спиной Эрил, стояла Инадзуми и сжимала в окровавленной руке еще трепыхающийся кусок мяса.
  Тонкие губы Верховного бога тронула едва заметная усмешка, которая стала шире, превратившись в самую настоящую улыбку, когда богиня, не меняя злобного выражения лица, яростно прошипела:
  - Ты мой! - и сжала кулак, превращая человеческое сердце в фарш.
  Говорят, что именно с тех пор свите богов запрещается заводить детей друг от друга.
  
  
  Начало
  
  
  Существует несколько возможных стратегий поведения рядом с чудовищем. Но что делать, если это чудовище - бог? Чувства не смогут подсказать верного решения. Ни гнев, ни ярость, ни желание противостояния. Эта схватка была бы проиграна ещё до её начала. Юные романтики попытались бы обратиться к светлым сторонам человеческой души и призвали бы на помощь терпение, милосердие и, конечно, любовь. Но истинное чудовище пожрёт и эти чувства так же легко, как гнев и ярость. Опытные интриганы выбрали бы покорность и хитрость. Покориться, научиться думать не думая, руководствоваться только выгодой и собственной безопасностью.
  Варианты. В принципе ведь сгодится каждый до тех пор, пока он разгоняет скуку и чудовищу хоть немного любопытно. Но есть одна сложность. Богом нельзя манипулировать. Поймать в ловушку заинтересованности и любопытства можно лишь примерно равное создание.
  Для того, кто способен искажать и рвать время, нет сюрпризов и неожиданностей. Есть лишь разного уровня ожидания. Тот, чьи эмоции превосходят человеческую способность ощущать, не сможет восхититься ни смелостью, ни пронзительностью силы чувств людей. Обесценивание любви. Бессилие способности удивить. Ничтожность боли. Всё тает. Разве могут заинтересовать звезду мелкие разумные песчинки жизни на одной из её планет?
  Внутренняя тишина и спокойствие монаха, яркий нелепый высверк перехлестнувшего, непонятного восхищения, глупо наивная, лишённая всякой мотивации, клятва верности - и вон он тут. Или она. Инадзуми давно разучился размышлять о себе, как об отдельном существе, индивиде, человеке. С биографией, какими-то личными впечатлениями, наконец, полом. Только вера и единение с иллюзией существования. Ах да, когда-то, когда эта физическая оболочка ещё имела значение, окружающие простые люди говорили, что она - женщина. Настолько давно и настолько нелепо, вера давно вытравила подобные категории из сознания монаха.
  Но теперь происходило нечто странное. Разрушитель из древних предсказаний сошёл в мир. Страшное чёрное чудовище полностью оправдывало это прозвище, которое ему дали ещё древние боги драконов. Разрушитель.
  Мир должен был умереть. Люди должны были умереть. Монахи всех культов, любой веры тоже должны были умереть. Но судьба допустила одну маленькую осечку. Инадзуми присягнул на верность Разрушителю - поступок труса и предателя! - и продолжает жить. Последователь нового бога только сейчас вновь учился думать и анализировать, вспоминая давно отброшенные навыки. Тот поступок, как сейчас запоздало понимало непонятное существо, рассеянно глядящее на своё отражение в зеркальной поверхности, не был продиктован трусостью или желанием выжить во что бы то ни стало. Он был продиктован видением, открывшимся монаху без имени, возраста и пола, - видению изгибов, извивов нематериальной чёрной души непостижимого сверхсущества, бога, звезды их тёмного мира.
  Стоило только увидеть нематериальным взглядом это, ощутить ауру - и даже не нужно было думать или выбирать. Оставался лишь один путь, никакого выбора никогда и не существовало.
  А сейчас приходилось заставлять тяжёлое, неповоротливое человеческое мышление снова учиться думать и размышлять. Слова. Понятия. Чувства. Больше не иллюзия. Мир стал реален, налившись чёрными красками. И чем больше просыпалось человеческого, тем чаще Инадзуми удивлялась.
  Мелькание клочков измерений всё чаще сменялось долгим пребыванием на физическом слое пространства. Сознание, заключенное в человеческое тело, наконец, переставало рваться на части в попытках осознать то, к чему не готовила его эволюция.
  Первым словом, пусть произнесённым только мысленно, стало всеобъемлющее "Чёрный" - это единственное, что смогла подумать Инадзуми, когда она тонула в этом безбрежном непроглядном мареве, не имевшим физической структуры, но затоплявшим всё, весь мир. Тогда Он не ответил ей никак. Его мысли, даже услышав, невозможно было прочесть - неантропоморфный способ мышления слишком чуждого, слишком иного существа. Даже Его облик на физическом плане совсем не походил на человеческий: ужасные образы из кошмаров, целая галерея гигантских чудовищ, которых объединяло только одно: все они были непроглядно, абсолютно чёрными, напоминая живой провал куда-то вовне ткани мира. Одновременно горячий и ледяной, излучающий и поглощающий, гладкий и слегка покалывающий токами целого океана энергий - прикосновение к этому существу меньше всего напоминало прикосновение к чему-то или кому-то в их мире. Инадзуми смотрела на Него и ощущала, едва не теряя сознание, что живая чёрная бездна в ответ смотрит на неё.
  Казалось, это неизменность. Сознание бывшего монаха вновь возвращалось к миру, пробуждаясь после своей медитации, длиною в несколько лет, и Инадзуми, пока ещё без страха, понимала: её ждёт безумие. Когда человек в ней проснётся полностью, рядом с этим - только безумие. Проснётся страх, проснутся инстинкты и сознание забьётся в яркой, но жалкой агонии. В такой же, в которую погружались целые города на пути Разрушителя. Разлагающего всё и вся Хаоса.
  Сколько дней воля монаха сможет удерживать стену? Целый мир давит на неё, эту преграду, и, как только она упадёт, бытие разлетится на куски, будто бьющийся лёд. Погребёт под собой всё. И не останется уже больше ничего. Осколки затянет чудовищной гравитаций в этот бесконечно чёрный провал в центре их мира, в их Чёрное Солнце, и всё кончится. Навсегда.
  Пока ещё едва заметная, глухая боль ручейком подтачивала изнутри эту плотину. Инадзуми понимала, что не продержится и десяти дней.
  Чёрная тварь почти всегда была рядом. Иногда она, он или, точнее, оно, непостижимое божество, всё же улетало вперёд, к следующему городу, чтобы предать его разрушительному чёрному огню, утопить и разложить навсегда в этой вязкой бьющей ауре. Она шла следом, а вокруг плясали бликами тысячи живых теней, духи, демоны, и остаточное излучение Чёрного бога, словно шлейф чудовищной мантии. "Его ведь злит что-то", - такая человеческая мысль. Инадзуми даже тряхнула головой. Думать так неправильно, слишком по-человечески - пробуждающееся человеческое мышление несёт с собой примитивность - а подобных мыслей всё больше. Искать человеческий смысл в поступках живой страшной бездны - как же глупо.
  Она даже не вздрогнула, когда чёрное марево впереди вдруг обрисовало мужской силуэт. Высокий, довольно широкоплечий, яростный ветер треплет неровные длинные волосы. Конечно, чёрные. И как в волшебном видении, бездна становится лицом, сужаясь сначала до двух страшных воронок вместо глаз, а затем оформляясь в обычные, человеческие глаза с тёмно-карей радужкой.
  - Чёрный! - первое сказанное вслух слово в эпицентре этого вечного разрушения. Неуловимая смена выражения лица незнакомца, и бывшего монаха окатывает ощущение погружения в сверхсознание бога, но теперь отблески мыслей хотя бы позволяют дышать, и запоздало Инадзуми понимает, что "видит" мышление бога антропоморфным.
  - Тёмный Повелитель! - присягнувший Разрушителю человек падает на колени.
  
  И безумие не приходит. В водовороте разрушения появляются обратные течения: в неприступных заснеженных горах вырастают похожие друг на друга чёрные замки. Тот сонм неясных теней, который раньше всегда следовал в хвосте хаоса и смерти, ломается иерархией, разветвляется, расширяется, наполняет пустые величественные строения.
  После ярких храмов прошлой жизни глаза Инадзуми поразительно легко вновь привыкают к темноте и - иногда - блеклому свету редких факелов. Бывший монах смотрит на своё отражение, видя и осознавая его впервые за много лет, и удивляется оранжевым одеждам предыдущей веры. Конечно, кто же обращает внимание на одежду перед концом света? В эпицентре бушующего чёрного излучения длинная ткань до пола всегда казалась, как и всё окружающее, разумеется, чёрной. Но только казалась.
  Дверь скрипнула, и раздались шаги - звуки жизни в этом больше уже не обречённом мире. В занимаемые Инадзуми комнаты одного из замков вошёл всё так же взлохмаченный мужчина. Если бы не аура, его можно было бы принять за человека, но исходящий жар и ощущения кричали о том, что в помещении, словно в детской сказке, взошло Солнце. Инадзуми обрадовалась, но не двинулась, не зная, как лучше выразить свои чувства, тем более, аура давила и пригибала к полу, словно могильная плита. Но ступор и растерянность Его нового помощника совершенно не смутили Чёрную Звезду.
  - Мне не нравятся эти тряпки на тебе, - вслух, подобному смертному, проговорил бог. Он становился в паре шагов от Инадзуми, и под Его взглядом фигуру женщины обвила плотная чёрная ткань до самого пола. Длинные одежды, всё так же похожие на жреческие, но не такие свободные, как предыдущие.
  - Что ты делаешь? - напряжённо проговорила женщина, ощущая лёгкие изменения собственной фигуры.
  - Мне так больше нравится, - спокойно ответил тёмный бог, оценивающе рассматривая плавные линии. Инадзуми бросила взгляд на зеркальную чёрную стену. Грудь стала пышнее, бёдра слегка округлились. Она не обрадовалась этому акценту на телесности.
  - Не радует? - тут же спросил её непостижимый спутник, пристально глядя за сменой выражения лица Инадзуми. Еще вчера полностью неантропоморфное существо сейчас, по-видимому, свободно считывало человеческую мимику. Как только научился?
  - Мне не нравится приговор физической формы. Иногда мне хочется мужское тело. А иногда крылья за спиной. Развеяться туманом. Скакать гибким зверем. А иногда что-то ещё.
  Он улыбнулся и подошёл ближе, дотрагиваясь руками до её плеч.
  - Это легко устроить.
  
  Она не задавала вопросы, как, почему, зачем Он это всё делает. Или для чего это всё. Или что будет с миром. Или с ней. Суета отступила, так и не успев отбить сердце бывшего монаха. Последователя культа, канувшего в небытие, как и сотни других.
  Сила душила её и мутила сознание, срывая всё, что было внутри, со своих мест. Казалось, внутри загорелся пожар. Он пожирал всё, до чего мог дотянуться, воспоминания, мысли, какие-то личностные константы. Иногда ей казалось, что она растворяется в нём и умирает - хотя на её теле не было никаких повреждений. От горящего внутри огня никуда сбежать не удавалось, и, когда Инадзуми опасалась за свой рассудок, она шла к Тёмному Повелителю, точнее шла куда глаза глядят, но приходила к Нему и без сил от этой изматывающей борьбы падала на землю у Его ног и просто сидела. В эти минуты она будто выныривала из волн терзающего её душу хаоса и жадно ловила свежесть.
  Бывало, ей хотелось прижаться к Его ногам, но Инадзуми никогда не позволяла себе этого, не задумываясь о возможных причинах. Чёрный воплотился человеком, но очень редко касался её.
  Теперь к разрушению прибавилась весть о новом боге и о новой вере. Появились и первые последователи среди разных рас планеты. Они искали Чёрное Солнце и шли к Нему присягнуть, поклясться в верности, некоторые - ради выживания, некоторые ради славы, а некоторые действительно по велению сердца. Черная звезда принимала не всех. И из тех, кто желал непременно личной встречи с новым богом, выживали не все. Но вовсе не мотивация присягающих была тому причиной.
  Инадзуми постепенно справлялся с затопившей его силой. Разрушительный пожар внутри впитывался в самую суть души, становился частью бывшего монаха, боль обернулась затопляющим ощущением могущества. Первый раз он сменил форму незаметно для самого себя, рассеянно думая о том, как манят тёмные небеса, освободившиеся от едкого дыма и сполохов пожаров. Когда чёрные облака двинулись навстречу, Инадзуми не сразу обратил внимание, что у него нет рук или ног, впрочем, как и всего тела в привычном понимании этого слова. А вместе с осознанием происшедшего существо, отныне не обладавшее постоянной формой, биологическим видом или полом, затопил чистый восторг и благодарность к тому, кто наделил его таким бесценным даром.
  Инадзуми наблюдал за людьми, демонами, духами и разными человекоподобными существами, приходившими присягнуть Тьме, каждый раз в новом обличье. И молва о ней, нём, Тысячеликом, постепенно стала наполнять легенды и слухи о новых богах: ведь никто на земле не может постоянно менять свой облик, значит, это бог. Чёрное Солнце не возражал против такой корректировки новой религии, которую Он желал распространить на весь подвластный Ему мир.
  Тысячеликий исследовал мир, представший теперь пред его многоликим восприятием в бесчисленном количестве граней. Словно вместо одной картинки человеческого восприятия перед ним листали целый альбом с совершенно разными по стилю и исполнению работами. Он смотрел внутрь материи и энергии, смотрел в небеса, и взгляд его отныне проникал сквозь тайны Вселенной, став взглядом божества. Каждый день он бестелесным духом улетал в дальние края, смотрел и слушал, наблюдая обитателей земель, о которых раньше даже не слышал, их жизнь, их ауру, ток энергий планеты и прочее, прочее, прочее. Иногда его присутствие не оставалось незамеченным.
  Инадзуми ещё не владел полностью своей распускающейся как бутон новоприобретённой силой, поэтому время от времени случались небольшие неприятности. Страха смерти у него, владеющего силой менять тела, больше не было. Но находиться в магической ловушке, в которую его загнали пять сильных магов очередного малочисленного полуматериального народа, было неприятно и... скучно. Вырваться он не мог, не понимая ещё, как это сделать, а маги удалились в своё поселение - наверняка, чтобы решить, что делать с этим странным духом, принесла же нелёгкая из-за океана. Инадзуми никогда не звал Чёрного, но ощущал, что это ему по силам. Однако пользоваться этим умением он не собирался: зачем отвлекать его бога от важных дел? Тысячеликий не считал себя кем-то значимым в этом мире.
  Планета сделала один оборот вокруг своей оси, за это время раньше Тысячеликий всегда возвращался из своих исследовательских экспедиций. Он не позволял себе долгих отлучек, решив, что его место рядом с тем, кому он поклялся в верности и кто так благожелательно принял его, одну из миллионов разумных песчинок этого мира. Полуматериальные существа, пленившие его, развеяли однообразие его заточения, придя вновь и попытавшись его убить. Но применённые ими колдовские атаки то ли были слишком слабы, то ли подобные меры в принципе не могли убить бестелесного Инадзуми, да только всё, чего они добились, это череда ранений, от каждого из которых их пленник избавлялся довольно быстро, залечивая повреждения. Вместо казни вышли опыты над живым существом, довольно неприятные, но зато, безусловно, познавательные для изучения возможностей и умений обеих сторон.
  Тысячеликий явственно считал фон удивления: кажется, его мучители были уверены в скорой кончине заморского шпиона. И теперь они не знали, что делать. А вот он действительно застрял, так и не сломав за целые сутки энергетического контура невидимой своей темницы. Ситуация явно зашла в глухой тупик.
  Озадаченные маги удалились восвояси для нового совета, оставив Инадзуми доходить до моральной готовности связаться с Повелителем под действием разлагающей скуки. Со скукой, впрочем, можно бороться: бывший монах погрузился в состояние медитации, легкомысленно не думая о том, что могут ещё изобрести его противники. Но медитация была сломана громогласным "Куда подевался?", раздавшимся среди собственных застывших мыслей вопросом Тёмного Повелителя. Инадзуми изнутри затопило ощущение присутствия Чёрного. Почему ему всегда это так неизменно приятно? Разве другим приятно пытаться собрать себя по расползающимся кусочкам, когда твоё Я растворяется в живом океане чужого невидимого присутствия? Чёрные извивы живой Тьмы, без формы и воплощения, но такие притягательные и манящие, завораживающе прекрасные...
  - Я зацепился за энергетической контур и не знаю, как выбраться, - со смущением ответствовал пленник, отгоняя визуализированные видения, лишавшее его... нет, не воли - себя.
  - И чего ты ждёшь? - насмешливо вопросил его голос, от обладателя которого, конечно, не укрылось влюблённое метание Тысячеликого.
  - Жду, когда осенит, как сломать эту... - Инадзуми не договорил, потому что чернота затопила его на сей раз не изнутри, а снаружи, из окружающего мира. Когда бывший монах сосредоточился на своей самости, отделив своё эго от окружающего вечного движения энергии и материи, то обнаружил, что энергетического контура как ни бывало. Рядом вился нематериальным чёрным туманом, так бередившим его душу, Тёмный Повелитель. Похоже, Он мгновенно переместился сюда и уничтожил ловушку.
  - Запомнил, как Я это сделал? - так же мысленно, ведь иного способа общаться у бестелесных духов просто нет, спросил Он.
  - Ммммм, - Инадзуми даже не заметил момента уничтожения ловушки.
  - Тогда попытайся вспомнить, - чёрный "туман" шевельнулся, и Его помощник вновь оказался заперт. - Думай, как сломать, я ненадолго.
  С этими словами Тёмный Повелитель куда-то улетел. Странно, Он общался с Инадзуми так, будто они уже знакомы целую вечность. Через несколько минут чёрный туман вновь озарил один из тонких миров своим тёмным блеском.
  - Не получается, - констатировал факт Инадзуми.
  - Я вижу, - всё так же иронично отозвался Чёрный. - Давай покажу снова...
  - Только можно очень-очень медленно?..
  В этот раз сосредоточившийся пленник явственно увидел уничтожение нескольких квантов сковывающей его нематериальное тело энергии и с удивлением осознал, что он понимает механизм энергетического взаимодействия, вызвавший это изменение. Понимает, хотя даже не знает нужных слов для описания данного эффекта. Даже мысленно.
  - Номинация не нужна, чтобы повторить, - засмеялся Чёрный туман, беззастенчиво читающий мысли Тысячеликого. - Антропоморфные существа вообще очень переоценивают номинацию. Она вовсе не имеет такого значения для развития. Чтобы понять, принять и осознать, вовсе не нужно давать обозначения. Обозначения - всегда граница, высидев тут сутки, ты вряд ли станешь спорить со Мной о вреде границ. Повторяй виденное.
  Инадзуми честно попытался, сидя в ловушке, которая уже была разомкнута и не сдерживала его.
  - Мне... будто не хватает чего-то.
  - Конечно, - если бы чёрный туман был человеком, Он бы сейчас закатил глаза, - ты же дал себя пытать этим духам. Если тебе так нравится боль, ты только намекни...
  Беззвучно смеясь, чёрный туман просочился внутрь энергетического контура, коснулся Тысячеликого, и тот ощутил, как его наполняет некая энергетическая субстанция, вновь разжигающая невидимый пожар внутри его души. Чёрная, безумно чёрная, и такая плотная, вязкая. Словно кровь, если бы кровь могла существовать у невидимого нематериального тумана. Субстанция вихрилась внутри его тонких тел, впитываясь внутрь, будто вода в губку. А Тёмный Повелитель всё не перекрывал русло этого бесконечного потока. Время обесценилось, отдалились, перестало что-то значить, и в тот момент, когда Инадзуми почувствовал, что ещё капля - и его стошнит, разорвав изнутри на тысячу осколков, в тот момент поток иссяк.
  - Если в следующий раз, когда вляпаешься, будешь молчать и страдать, Я сам разорву тебя на части. И не факт, что потом соберу обратно. Всё ясно? - буднично, почти без выражения спросил Чёрный некто внутри мыслей Инадзуми.
  Тысячеликий ощущал сейчас всё довольно смутно, пытаясь решить, тошнит его или нет этой чёрной впитанной только что субстанцией, но смысл угрозы он прекрасно понял.
  - Да, Повелитель, - собственное эмоциональное восприятие младшего бога уже капитулировало и отключилось под действием чёрного потока, словно захлебнулось.
  Инадзуми "посмотрел" своими нематериальными глазами на контур ловушки, вспомнил виденный только что способ её размыкания и, особо не думая, повторил его, проредив контур по всей длине.
  - Отлично, - услышал он мыслеголос Чёрной звезды, застыв от добавленного ласкового понятия, номинативно сходного с понятиями "маленький" или "мелкий". Недвусмысленно читаемая ласка в этом голосе напрочь отключала умение соображать. Разрушитель мира, Чёрный бог ласков к нему? Немыслимо. Всего только клятва верности? Или дело в готовности отдать целиком и без остатка Чёрному Разрушителю свою душу, все её слои? Глупо, ведь уж в своём мире Он волен брать душу любой мыслящей песчинки и делать с ней всё, что угодно...
  - Каждый день будешь ломать ловушки, которые Я создам, и менять разную материю-энергию так, как Я скажу. Пришла пора показать тебе все оттенки Моего дара.
  - То есть... Ты будешь меня учить?
  - Да, если тебе больше нравится эта формулировка.
  - А духи, заключившие меня сюда? Может, мне попробовать начать с них...
  - Забудь о них.
  - Почему?
  - Их больше нет.
  Инадзуми вспомнил о недолгой отлучке Повелителя, пока он пытался сломать ловушку, и потрясённо промолчал.
  
  Вопреки первому представлению о Его натуре, Чёрное Солнце оказался очень терпеливым и понимающим учителем. Жёстким, но сдержанным и непоколебимым как каменная скала. И таким же спокойным. Будто не Его неистовый чёрный огонь сжигал один город за другим, зачастую не оставляя даже пепла. Будто не Он обрушивал всё неистовство своей непостижимой звёздной сверхсути на жалких мелких созданий, которых, с Его точки зрения, даже не факт, что можно назвать разумными. Будто не Он заставлял мир плавиться и едва не рваться, подпуская Его плазменную душу так близко к Планете. Инадзуми старался не думать о том, почему его клятва верности и то видение тёмных бесформенных переливов души звезды, что заворожило и влюбило его в себя, так изменило его судьбу.
  Однажды к ним с Повелителем, в тот момент воплощённым в тела людей, привели группу молоденьких девушек, которые жаждали новой веры и поклонения. Целая община вчерашних девочек - кто тот лидер, что вложил в их головы идею не только присягнуть, но и сделать это лично, добиться встречи и благословления тёмных богов? Ведь точно должен был существовать он или она, учитель, пастырь, лидер, да только не дошёл он до конца. Сбежал, спрятался от греха или просто погиб, но Инадзуми и Чёрное Солнце осматривали полтора десятка юных особ, одетых с ног до головы в тёмные одежды. Они даже не сообразили упасть на колени, созерцая, раскрыв рты, Тёмного Повелителя. Именно в этот момент Тысячеликий вдруг подумал, что человеческий облик Чёрной звезды очень привлекателен физически для человеческих женщин. Странно, что ему раньше не приходило это в голову, наверное, всё дело в том, что смотрел на другое и думал о другом, отвлекшись от тварного мира.
  Высокий крепко сложенный мужчина тоже был одет в чёрное, как и все присутствующие. Длинные спутанные волосы развевались на ветру, подчёркивая романтичность образа. Инадзуми, воплощённая сейчас женщиной, подумала, что она ни разу не видела Повелителя в человеческом облике с нормально, аккуратно расчёсанными и уложенными волосами. Тёмный Повелитель сейчас сам был похож, скорее, на жреца, а не на божество, даже аура свёрнута до максимума и почти не давит, поддерживая хрупкую иллюзию Его уподобления человеку. Длинные жреческие чёрные одежды контрастировали с распахнутым воротом рубахи, обнажавшим рельефную грудь. Будто порочный священник. Инадзуми усмехнулась своим мыслям, глядя на нерешительно мнущихся девушек. Кажется, они и сами склонялись к тому, что перед ними не Верховный бог их мира, а его жрец. Но вслух спросить что-то или сказать не решались.
  Девушки стояли поодаль, неосознанно поближе друг к другу, и ждали эффектного появления страшного бога, не догадываясь о том, что тот насмешливо наблюдает за ними. Инадзуми тоже отлично слышала их громкие, чуть хаотичные мысли: "Где же Он?", "Интересно, каким Он будет?", "Чего нам ждать?", "Кто это красавец? Старший жрец?", "Такой бледный и красивый, похож на тех кровососущих тварей..."
  "А кровь пить обязательно?" - с предельной серьёзностью мысленно спросил богиню изменений Тёмный Повелитель. Хорошо замаскированная ирония ничем себя не выдавала, но Инадзуми интуитивно ощутила её присутствие. Она так же мысленно ответила: "Среди многих народов бытуют легенды о страшных тварях ночи, которые питаются человеческой кровью, плотью почему-то брезгуя. Некоторые считают, что они похожи на людей... Очеловечивание и романтизация ночных хищников". Она прервалась, увидев, что Тёмный Повелитель, бросив на девушек пронзительный, приковавший к себе внимание взгляд, идёт к ней. Он подошёл, обойдя женщину сзади, положил свои горячие ладони на её обнажённые плечи и склонил голову к шее своей "жертвы". Длинные, отросшие за миг клыки легко распороли кожу, и Чёрный глотнул первый раз кровь своего помощника.
  Девушки вскрикнули и застыли в ужасе. Инадзуми бы посмеялась над этой забавной шуткой и воплощением страхов необразованных людишек, но странное чувство внутри неё словно перевернуло все внутренности вверх ногами и заставило потерять ощущение реальности. Чёрный всё пил и пил её кровь, глотая её по-настоящему, божественная аура не давала телу Инадзуми ослабнуть от потери сил, но что-то другое сбивало её восприятие, путало мысли и вносило полный хаос во внутреннюю гармонию. Тысячеликий запоздало понял, что он вновь теряет себя, а заодно чувство мира вокруг, будто сама его суть по капле крови перетекает в чёрного бога, чьи прикосновения жгут его плечи словно ожоги.
  Когда Тёмный Повелитель отпустил её, Инадзуми бессильно упала на колени, инстинктивно зажимая кровоточащую рану рукой. Ткань платья пропитывала густая алая кровь, а богиня даже не залечивала её, пытаясь разогнать липко-сладкий туман, дурманящий восприятие. Всё тело бессильно ныло, но кайф от пережитого с лихвой захлёстывал болезненные ощущения. Аватара чёрной звезды меж тем подошла к сжавшимся в парализующем ужасе девушкам. Он что-то говорил им, но Инадзуми не слышала. Она подняла гудящую голову и усмехнулась. "Словно соитие с Хаосом, чёрт побери", - метафора разорвала туман словно удар молнии. Инадзуми показалось, что её мысль прозвучала оглушающе громко, но девушки не смотрели в её сторону, а Чёрный опять что-то насмешливо вещал.
  Тёмный Повелитель повёл девушек в замок. Придя кое-как в себя и наконец остановив кровь, Инадзуми направилась туда же, но в свои покои. Её мысли мешались в один чудовищный ком, который нёсся вниз с высокой горы и никак не мог ни за что зацепиться. Что вообще произошло? Всего лишь невинная шутка над суевериями и юностью. Что ж, её бог довольно ироничен. Почему же её сейчас словно рвут на части невидимые крюки? Она сосредоточилась, восполняя в венах потерянные объёмы крови. Ничего не изменилось.
  "Зайди", - раздался мысленный приказ через какое-то время. Обрадовавшись, что можно зацепиться хоть за новые распоряжения, Инадзуми направилась в тронный зал, чей образ невербально передал ей с приказом Повелитель.
  Огромные каменные двери легко распахнулись от её ауры. Воздух в зале плавился и будто тёк от пронизывающего его жара. Огонь немногочисленных факелов по стенам не мог быть причиной этого. Ближе к трону на полу зала лежали изломанные и изорванные тела шести или семи девушек. Обнажённые. Некоторые окровавленные, почти освежеванные, с глубокими ранами, будто их рвал дикий зверь, другие со сломанными руками, шеями. Сцена совершившейся жестокости бессильной волной разбилась о стену спокойствия Инадзуми. После зрелища уничтоженных с корнем городов, тысяч и тысяч смертей несколькими жизнями больше или меньше - не так уж важно.
  - Вы не поладили? - насмешливо спросил Тысячеликий недвижно стоявшую на окровавленном полу чёрную фигуру. За ней в темноте у дальней стены слышались бессильные всхлипы ещё живых девиц. - Поспорили об основах веры?
  Когда Чёрное Солнце обернулся, Инадзуми едва не отшатнулась, так блестели и полыхали Его глаза. Вовсе не засасывающая тьма двух воронок сейчас смотрела на неё. Нечто новое и ранее никогда не лучившееся так ярко.
  - Смотри, - отрывисто велел ей чёрный бог и скомандовал, развернув свою давящую ауру: - Ирдис, подойди.
  Одна из девушек, рыдая, поднялась. Она явно не хотела приближаться к страшной чёрной фигуре, казавшейся вне этих стен таким привлекательным и красивым, но сейчас просто страшным, безумно страшным, ужасным, чудовищным - эти чувства и мысли девушки Инадзуми мгновенно считала, коснувшись её разума. Повинуясь приказу бога, которого она ослушаться не могла из-за заключавшейся в нём силы, - казалось, дай этой силе волю, и она с лёгкостью сорвёт горы с их мест, а значит и противиться совершенно невозможно - Ирдис нетвёрдой походкой приблизилась к Чёрному.
  - Раздевайся, - так же лаконично отдал Он ей новый приказ.
  Девушка, дрожа и давясь слезами, начала неловко снимать с себя одежды. Заглянув ещё раз в её мысли, Инадзуми увидела, что та уже сдалась под натиском обступавшей со всех сторон Тьмы. Она уже утонула в ней и более не была себе хозяйкой. Когда девушка полностью разделась, Тёмный Повелитель обнял её, и Инадзуми увидела, что в этом жесте нет агрессии или злобы: она достаточно видела разрушения, чтобы научиться отличать. Но девушка жутко закричала, и внимательный взгляд богини выхватил белеющие кости, прорвавшие кожу, - так легко и буднично, будто девушка была вырезана из тонкой бумаги. "Надо же, прямо как спички", - не удержалась она от мысленного комментария. Тёмный схватил Ирдис за руку, и на этот раз Инадзуми услышала неприятный хруст.
  "Слушай, Ты не пробовал, что ли, касаться их нежнее, слабее?" - Инадзуми вспомнила вьющийся вокруг неё чёрный туман, не оставивший никаких повреждений, разве только смешение чувств и эмоций. "Гляди", - скорее, ощутил злую усмешку, чем услышал Тысячеликий. Чёрный поднёс свою руку к ещё не сломанной руке рвущейся прочь девушки, которую держал рядом в тисках своей ауры, и, не касаясь, замер в сантиметре от её кожи. А потом миллиметр за миллиметр стал приближать. Медленно. Намереваясь не схватить, а просто коснуться. Так Он точно не мог ничего больше сломать, Инадзуми была уверена. На растущее вокруг напряжение богиня не обратила внимания, решив, что это эманации страдалицы и ещё не тронутых девушек. Но вот осталось буквально пара миллиметров до соприкосновения, и именно в этот момент под ладонью Повелителя кожа девушки вспыхнула как пергамент, и её охватило чёрное пламя. Тысячеликий аж замер: он отлично видел своим теперь уже нечеловеческим зрением, что Солнце не делал ровно ничего, чтобы вызвать разрушение.
  Мгновение, и кричащая охваченная чёрным огнём фигура безжизненно упала рядом с остальными трупами.
  - Ты же ничего не делал! - Инадзуми взволнованно подошла почти впритык. Может, она просто не заметила?
  Но Чёрный медленно покачал головой.
  - Либо более или менее резкое движение и перелом, либо очень медленное приближение и это.
  Тысячеликий ничего не понимал. Ну как так? Перед его мысленным взором мгновенно пронёсся ряд застывших картин: вот Тёмный Повелитель касается её плеч, материализуя на ней чёрное платье, вот сегодня Он пьёт её кровь, вот череда других случайных быстрых прикосновений. Не так много, как могло бы быть, откровенно мало, но они были, и никаких страшных последствий.
  - Да, Инадзуми, ты какой-то неправильный, - вслух ответил Повелитель на её смятённые мысли. - Что-то в тебе есть, не в характере, не в биографии, не в поведении - в твоей душе, что отличает тебя от остального населения Моей планеты. Что же за душу занесло сюда?!
  Агрессия последнего восклицания отшвырнула бы женщину прочь как удар ураганного ветра, но аура Чёрного уже успела незаметно окутать её: богине показалось, что её прижали к невидимой стене. Он стремительно шагнул к ней и сжал руки Инадзуми чуть выше локтей. Первый раз - не прикосновение, а хватка. Тысячеликий почувствовал на себе стальные оковы, будто оказался в тисках, которые всё сжимались. Рвущиеся капилляры, разливающиеся под кожей синяками, всё возрастающее давление на кости, ещё немного и...
  - Стой! - не отдавая себе отчёта, вскрикнула она.
  - Ты хотя бы сможешь принять другой облик, - глаза в глаза, так близко и так полыхающе, словно желает разорвать её на атомы, но руки Чёрный всё же разжал. Он оставался рядом, впритык, и так много всего смешивалось в Его яростном, нечеловеческом взгляде, что Инадзуми не могла отвести взор и смотрела как заворожённая. Притихнувший было пожар в её душе вновь нашёл себе пищу.
  - Соитие с Хаосом, говоришь? - вползшая в Его голос ирония на сей раз отдавала злостью. - Ты хоть представляешь себе, что такое Хаос?
  - Живя в упорядоченном мире, функционирующем как одна сложная система, меняя, благодаря Твоему дару, тела, каждый из которых - сложный конгломерат связанных друг с другом систем и низших организмов? Обладая выстроенным в определённом порядке узором души? Нет, конечно, не представляю. А Ты? Много ли в Тебе Хаоса, центр системы миров, где каждый гигантский шар крутится по определённой орбите, да и Ты сам летишь сквозь огромный звёздный дом, повинуясь сложной сети законов и переплетения сил?
  Время словно разломилось на осколки, которые прощально сверкнули из глубины глаз Чёрной звезды. "Наглец", - прошелестело едва слышно, и поворотом ауры бога Инадзуми слегка отодвинуло в сторону. Она не удержалась на ногах от мгновенного изменения сил, но тут же встала, оставшись на том месте, куда её передвинули.
  А Тёмный Повелитель отвернулся от неё, словно потеряв интерес, и сам отошёл к стене, хватая очередную девушку. Не демонстрируя больше Инадзуми этого странного эффекта отторжения, игнорируя переломы и крики жертвы, Чёрный овладел девушкой как обычный смертный мужчина. Затем отшвырнул труп в сторону и пошёл за другой.
  Инадзуми смотрела, не пытаясь отвернуться, не испытывая отвращения или радости, бесстрастно и без особого любопытства. Интересно, это побочный эффект принятия человекоподобного облика и сознания или просто развлечение? Интересно, есть ли способ заставить ткань реальности принять близость бога, приближение звезды?
  - Есть, - опять вслух ответил Он через какое-то время, отшвырнув прочь последнюю девушку, точнее то, что было ею раньше. - Но для этого Мне нужен помощник.
  - Разве подходящего помощника у Тебя нет? - вышло опять слишком нагло, но Инадзуми искренне возмутилась.
  Тёмный Повелитель подошёл к ней вплотную и смерил женщину пристальным взглядом.
  - И почему Я не вижу никаких изменений в твоём теле? Оно всё такое же неподобающе хрупкое.
  - О чём Ты? - Тысячеликий растерялся.
  - Сколько женщин перед тобой расстались с жизнью?
  - И что?
  Тёмный Повелитель удручённо покачал головой, сокрушаясь несообразительности своего помощника.
  - Поменьше изучай, как ты выразился, огромный звёздный дом, через который мы летим, и побольше внимания удели Мне! - на сей раз движение невидимых сил пронизывало раздражение, ещё не злость, но недовольство, и Инадзуми опять отбросило на пол в паре метров от того места, где она только что находилась. Тысячеликий не успел ещё встать, как, наконец, понял, что имел в виду Чёрный, и сосредоточился на изменении структуры своих костей. Он не чувствовал обиды или боли, ведь сам же подарил себя этому непостижимому существу, которое, кажется, усилием воли удерживалось от того, чтобы не размазать его по стенке или изломать, как этих невезучих смертных. Но Инадзуми искренне расстраивался своей недогадливости, и сейчас, и тогда, с ловушкой в своих странствиях - зачем Ему такое нелепое, бесполезное создание? Действительно, за помощника подобное недоразумение считать нельзя...
  "Заткнись уже! - раздалось громогласное, перекрыв все слои мыслей. - Иначе никакие силы и никакая магия не спасёт твои кости".
  Послушно остановив поток своих невесёлых мыслей, Инадзуми встала, завершив свою незаметную, но такую важную трансформацию, и тут же вновь оказалась на полу, прижатая чёрным небосводом, не сдвинуться, не вздохнуть. Пальцы Тёмного Повелителя коснулись её, оставляя после себя дорожки выжженной ткани платья и приятное покалывание кожи, а Его ещё острые клыки вновь распороли её шею.
  - Мне нравится вкус твоей крови, - прошептал Он, и Тысячеликого накрыло волной Его вожделения. Тёмный Повелитель вновь пил кровь Инадзуми, и она опять потеряла ощущение времени и пространства. Будто кости выворачивались из суставов, и медленно вытягивали жилу за жилой, больно, но на удивление сладко. Аура бога била в её тонкие тела яростным приливом, и нематериальные структуры более слабого существа разомкнулись, пропуская внутрь океан чёрной плазмы.
  Распахнув в какой-то миг глаза, она увидела чуть приоткрытый глаз Повелителя близко-близко. За переплетением чуть подрагивающих ресниц клубилась беспросветная тьма, и такая же тьма сейчас плескалась в глубинах души Инадзуми, бесстыдно ворвавшаяся внутрь, словно дикий зверь, вонзивший клыки в свою добычу. Не устояв перед искушением, Тысячеликий отрастил и заострил собственные зубы, а затем, резко дёрнувшись вверх, вонзил их в плечо Повелителя. Тот даже не шелохнулся, лишь шире приоткрылся глаз, находившийся в поле зрения младшего бога. А Инадзуми чуть не поперхнулась, ощутив парадоксально знакомый вкус: та самая субстанция, которой восстановил её силы чёрный туман в ловушке для бестелесного духа. Только на сей раз - вполне материальная, явленная на физическом плане пространства как кровь, чёрная-чёрная кровь непостижимой тёмной звезды.
  Они оторвались от пьянящего пиршества почти одновременно, обмен кровью словно сблизил их ментально: боги ощущали отблески мыслей и настроение друг друга как продолжение и разветвление своих собственных. Инадзуми больше не задавалась вопросом, почему же всё так и каковы истоки желаний Повелителя, их души первый раз переплелись сколько-нибудь заметно, и совершенно естественным продолжением этого на физическом слое пространства являлось слияние тел. Захваченный чёрным вихрем, ураганом кружившим внутри его души, бог-полиморф просто отдал себя на милость этой живой стихии, не размышляя и не анализируя.
  Тёмный Повелитель не был нежен, но пламени, бежавшему по венам Инадзуми, сейчас и не была нужна нежность - хватало и того, что кости женщины выдержали. Находиться рядом со звездой было настолько приятно, что даже боль тонула в этом горячем наслаждении, оборачиваясь своим антиподом. Да что там боль, тонуло и разлеталось сверкающим фейерверком сознание, ощущение собственной самости и отделённости от мира, который сейчас без остатка растворился в чёрной бесконечности этого непостижимого космического странника. Будто не было во всей Вселенной больше никого и ничего, кроме Него, заполнявшего всё, что мог воспринимать Инадзуми, все структурные слои пространства, включая даже те, где не существует времени. Все цвета, все виды излучений, воспринимаемые и не воспринимаемые человеком и другими расами, - всё это, словно в гигантской сокровищнице, оказалось погребённым в загадочных недрах огромной как вселенский океан чёрной звёздной сверхдуши. Она вилась вокруг полиморфа, полностью поглотив его и почти растворив в себе, но оставляя всё же тот минимум, который является фундаментом души, не желая рушить остававшуюся призрачную преграду перед полной и безвозвратной ассимиляцией.
  Едва ли Инадзуми осознавала происходящее, но даже осознай, она не стала бы противиться окончательному растворению в Чёрном боге, мир которого её душа выбрала для воплощения - неслучайно, как был уверен Тёмный Повелитель. Она млела от искрящегося удовольствия, и Чёрному Солнцу захотелось оставить её отдельным существом.
  Пик сладострастия взорвался сверхновой на тонком лезвии между жизнью и смертью, словно сполох того самого Хаоса, с которым непонятным образом был связан Чёрный. Всю до капли выделившуюся энергию Тёмная Звезда впитала, будто игриво слизав крем с пирожного, а затем Тысячеликого накрыло ощущением солнечной вспышки. Инадзуми пока не разобралась в том, вспышки какой силы являются нормальными, а какие могут представлять опасность для Планеты. Да и она ещё ничего толком не соображала после пережитого, но вдруг полиморф обнаружил себя в космосе, далеко от каменного шарообразного дома всех рас их мира. Перед ним во всём своём космическом величии таинственно мерцала тысячей оттенков тьмы Чёрная Звезда. И от Неё по направлению к Планете летело облако плазмы и концентрированного солнечного ветра. "Чего застыл - лови, - услышал Тысячеликий насмешливую мыслеречь. - Это тебе предназначается, а не им. Я бы даже сказал, это из-за тебя".
  Множество вопросов бессловесно пролетели в сознании Инадзуми, не успев даже оформиться. Но ответ он понял как-то интуитивно прежде, чем успел сформулировать и задать их Повелителю. Обнаружив за своими нематериальными плечами два огромных причудливой формы крыла, Инадзуми просто раскрыл их на пути приближающегося излучения - времени на раздумье уже не оставалось. Он думал, что его сметёт или сожжёт, ожидал боли, но чёрная плазма приятно пощекотала его крылья. Прошла мимо? Обернувшись, Тысячеликий обнаружил лишь небольшое количество рассеянных частиц, которые уже точно не представляли опасности для Планеты.
  "Раз уж теперь у Меня есть помощник, о чём ты Мне не забыл напомнить, то вот тебе задание номер один на все времена: будешь ловить вспышки, подобные этой и сильнее, если на их пути некстати окажется населённая Планета".
  Не успел Инадзуми толком осознать услышанное, как вновь почувствовал, что находится всё в том же физическом теле в замке Солнца. Хозяин замка, тоже в том же антропоморфном обличье, по-прежнему лежал сверху богини, в разы тяжелее, чем можно было ожидать по Его облику. Карие глаза смотрели чуть прищурено, с насмешкой. Впрочем, полиморф догадывался, что у него сейчас довольно растерянно-дурацкий вид. Он не ожидал такой силы эмоций, такого растворения, не ожидал этой сцены в космосе, всего того, что говорил Повелитель, да и вообще не очень понятно, почему он всё ещё жив.
  - Потому что Я этого хочу, Инадзуми, - Звезда снизошла до объяснения очевидного.
  - То есть от меня и моих желаний теперь вообще ничего не зависит?
  Чёрное Солнце расхохотался, поднимаясь, наконец, с пола.
  - И да, и нет. Но твою душу Я теперь никуда не отпущу, она Моя, - наступившую драматичную паузу Тёмный Повелитель оборвал ровно в тот момент, когда Тысячеликий открыл рот, чтобы вновь сдерзить: - Существует Ритуал, который может помочь этому миру принять Меня без разрушительных последствий приближения Звезды к Планете. И тебе, как Моему помощнику, нужно будет отыскать и собрать камни, поющие молчаливую песню тишины.
  Инадзуми забыла так и не озвученную дерзость, запоминая все детали Ритуала и не обращая внимания, что она машинально сжимает руку Повелителя, яростно впиваясь в неё длинными и острыми ногтями.
  - ...этот Ритуал окончательно и бесповоротно отдаст Планету в Мою полную власть. Со своей стороны Я могу этого добиться лишь путём разрушения, для более мягкого варианта Мне нужна помощь изнутри этого мира. ...И можешь не вцепляться в Меня с таким рвением, Я отныне твои оковы, Инадзуми, и никуда не денусь. Я же сказал, что не собираюсь тебя отпускать. Ты сам ещё не раз возжелаешь отдохнуть от Меня, да только не выйдет.
  Полиморф с тихой улыбкой лишь едва заметно покачал головой, а затем проговорил:
  - Я найду эти камни для Тебя, моё Солнце.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"