Терехов Андрей Сергеевич : другие произведения.

Вечный сон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Агитки - Самиздат
    Серебро на конкурсе "Летний Детектив - 2012". Тридцатые годы, Франция, дождь...

 []

  
  "... после трагической гибели жены и последующего инфаркта Габриэль Дамюр, негласный глава промышленного (и не только...) мира Г., передал управление империей брату, Доминику Курселю. Сейчас Дамюр, или, как прозвали его в преступных кругах, "Король", по словам родственников, проходит лечение в "краю морских ветров и солнца". Верится с трудом, но, несмотря на бесхребеность правительства Даладье, допускающего разворовывание государства на глазах всей Европы, юго-западное побережье Франции может наконец спать спокойно".
  Раздел криминальных хроник "L'Humanité" за 23 июля 1933 года
  
  Три года спустя.
  
  Беспросветная ночь.
  Гроза.
  "Бом! Бом!" - долбят капельки по крыше "Фиата". Впереди серпантин; ограда его сломана в нескольких местах. Автомобиль мчится и мчится; в стороны брызгают фонтаны жижи, дворники месят воду по ветровому стеклу.
  "Тик-Так! Тик-ТАК!" - щелкает в голове часовой механизм.
  Меня тошнит.
  В такие минуты понимаешь, насколько твоя жизнь похожа на кусок грязи. Ибо ты чертов алкоголик, который едет ночью по горной дороге, - потому что позвонил человек Курселя. Потому что Курсель не смог скупить все отделение полиции Г., но на тебя денег хватило. Потому что...
  - Ты ничтожество, Седрик Мироль, - говорю я своим глазам в зеркальце заднего вида. Красным и отекшим, точно у Белы Лугоши, если бы кино вдруг стало цветным.
  Шоссе Антампери выравнивается и уходит в сторону океана. Поворот - на обочине лежит искореженно-черный "Ситроен"; еще один, белый, годов 20-х, стоит рядом. В свете фар - струи дождя; несколько людей в непромокаемых тренчах "Раймон и Пети".
  Паркуюсь, иду - едва не захлебываясь под неистовым ливнем.
  - Седрик, мы ждали, - Изидор Виржин, усатый колобок в котелке, исполняет обязанности премьер-министра мафиозного клана. Сегодня мужчина выглядит помятым и грязным, как и его "Ситроен" - мелово-белый, с угольными царапинами.
  - Мой принц, - я кланяюсь и снимаю шляпу. Волосы мигом намокают, но зато тошнит меньше.
  Мужчина раздраженно дергает плечом и делает приглашающий жест. Спорю, с таким же видом усатик впускает шлюх в свой номер.
  - Все шутишь. Проходи, не к месту.
  Я зачем-то отряхиваю плащ и пробираюсь к изломанной машине. Через размокшую землю, лужицы бензина, крови.
  - Что мне нужно знать?
  Разбитый "Ситроен" похож на кусок шоколадного торта, который шлепнулся на пол и теперь высится невнятной массой крема, теста, кроваво-алого сиропа и лопнувшей вишенки.
  - Три короля. На первый взгляд, упали.
  - С неба? - порой крайне сложно удержаться. Курсель мертв? Мертв? Глава преступного мира вот так просто разбился? Хахаха. Господи, до чего глупая смерть.
  Колобок хмурится.
  - Седрик. Не к месту.
  У машины лежат в ряд мертвецы - шофер и тройка мафиози. Ничем неприкрытые. Капли вгрызаются в их тела, будто пули. "Пуф. Пуф-Пу-Пу-Пуф".
  Я смотрю вверх - там, на склоне горы, видна дорога и пролом в заграждении.
  Чтобы выбить заборчик и рухнуть сюда, машина должна была нестись километрах на восьмидесяти. Никто в здравом уме не разгонится так в непогоду. Тем более в горах.
  - Коронера вызывали?
  - Никого, кроме тебя, - хрипло отвечает усач; затем вдруг очень тихо спрашивает. - Ты пьян? Скажи ты прямо! - и продолжает снова громко. - Трое глав мертвы. Найди, пока не поздно, убийцу или объяснение, в которое все поверят. Иначе завтра в Г. будет кошмар.
  "Тик-Так! Тик-ТАК!!!"
  - Просто взгляните внимательнее, - резюмирую я.
  Изидор хмурится и медленно осматривает место аварии.
  - И где ответ?
  - На полке за вопросом. Они просто упали. Никто не виноват, ничего не надо делать.
  - Ты что, смеешься? - злобно шепчет колобок. - Не позорь нас!
  Я пожимаю плечами.
  - Отнюдь. Хотя... Вот интересно, какой вопрос был самый-самый первый? Чтобы его спросить, ведь надо знать, что хоть чего-то ты не знаешь. А как же знать, пока тебя о том не спросят?
  Усач смотрит на меня с какой-то смесью жалости и презрения. Так обычно смотрят на инвалидов.
  - Что ж ты замолчал? - спрашиваю я и пытаюсь закурить. Проклятье, спички отсырели!
  - Голова болит, - Изидор разочарованно вздыхает.
  - А ты ее сруби. Болеть не станет, видеть правда тоже. Да и вообще немало трудностей, наверно.
  Колобок сплевывает.
  - Ты пьян, сукин ты сын.
  Да, пьян. Меня тошнит от выпитого и бандитских рож. Курсель, Шове, Селли. Раньше, когда всем правил Дамюр, они были друзьями, а теперь... Теперь в городе три враждующих клана, жалких даже по меркам нашего захолустья.
  Пускай я продажный ублюдок, но для всего Г. лучше, что троица мертва.
  Хотя Изидор прав. Едва кланы узнают о случившемся, в городе начнется кровавая бойня. Проклятье! Проклятье!!!
  "Чума земную твердь очистит от позора.
  Кто выжил, заживут без горести и мук,
  В добре и чистоте. А море и озера
  Помогут им отмыть следы с кровавых рук", - мелькают в голове строчки из Аполлинера.
  Откуда? Я его никогда не читал.
  - Они друг друга ненавидели, - говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. - Зачем ехать в одной машине? Без эскорта и в тесноте. Как вы сами тут оказались, кстати?
  Колобок удивленно переступает с ноги на ногу.
  - Не знаю, Седрик. Шеф считал, что Селли готовит нечто. Мы следили за ним. Но аварии мы не видели. И как он и Шове сели в машину шефа - тоже.
  - Ого, - присвистываю я. - Интриги, заговоры. А что Шове?
  Усач разводит руками.
  - Он просто никому не нравился.
  Курсель хотел образумить Селли и поехал на берег? Зачем же Шове... Черт-те-что!
  - Скажи, что дальше по этому шоссе?
  Колобок вытирает мокрое от дождя лицо, смотрит на тело Курселя. Господи Боже, как потерявшийся щенок.
  - Вроде бы, консервный завод, - медленно отвечает Изидор. Тут один из головорезов шепчет что-то, и колобок продолжает. - Нет, конечно. Сначала ремонтная мастерская. Мы оттуда звонили.
  
  Все-таки не понимаю: зачем троице сюда ехать?!
  Я подзываю двух громил, и мы переворачиваем "Ситроен". Под капотом - месиво из деталей, ремней. Если даже катастрофу подстроили, скажет только опытный механик.
  Еще нигде - ни в салоне, ни у шофера - нет карты. Лишь никому не нужные бумажки: из отеля "Кюро", бара "Помни", пансиона "Утренний бриз" и мастерской мадам Дю Блессир.
  И куда же Они ехали?
  - Вы точно никому больше не звонили? - от шоссе к нам приближается горбатый "Форд".
  Колобок выглядит удивленным.
  - Нет.
  Один из его людей спешит к визитерам.
  - Здесь место преступления, уезж...
  Грохот - мужчину почти разрывает выстрелом. Еще один! - сшибает с ног Изидора.
  Я судорожно прячусь за машину; вытаскиваю пистолет. Гремят ружья, автоматная очередь. Дождь неистово стучит по железу, земле, одежде, коже.
  - Ра... - захлебывается голос колобка. Крики, стоны, рокот залпов. Люди Курселя умирают, не успевая понять, что происходит.
  Скрежет пулей по железу.
  Ливень.
  Соображай! Действуй! Сейчас пришельцы подойдут и конец...
  На корточках огибаю кузов. За пеленой воды ничего не видно. Тень?
  Я стреляю - мимо! - прячусь обратно. Бешено грохочет сердце. Сколько их? Пятеро? Шестеро?
  Темная фигура выбегает из мрака. Вскинуть руку - нажать спусковой крючок. Прыгнуть в другую сторону. В лицо смотрит дуло обреза. Вбок! Вбок!!! Ребра обжигает болью, но - вспышка, отдача! - мои пули успевают отбросить врага.
  Я у машины Изидора. В шуме грозы не слышно ни шагов, ни голосов. Сколько еще?
  Вскакиваю - никого. Двое? Было двое?
  Ночь вокруг пуста и неподвижна. Лишь холодные струи барабанят по корпусам машин.
  Я перевожу дыхание. Надо подумать.
  Вспышка молнии превращает бойню в сцену из фильма - с черной кровью и белыми лицами
  Кто были новенькие? Как они тут оказались? Зачем?
  Жуткий приступ тошноты сгибает меня пополам. Откуда-то изнутри по вискам, глазам и затылку ударяет боль.
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Седрик, держаться!
  Я хлопаю себя по щекам - мокрым, прохладным от ветра и ливня. Зря, становится только хуже.
  Кое-как собираюсь с мыслями и обшариваю карманы "приезжих". Жвачка, карта с отмеченным местом аварии, сигареты, патроны, спички из бара "Помни", платок... К слову, убийц все-таки приехало не двое - еще троих успели "положить" люди Курселя.
  Обрез винтовки "M1 Garand".
  Четыре "кольта" 1911 года выпуска на двадцать три патрона и один на тридцать.
  Пистолет-пулемет Томпсона, модификация "М1А1", - та, что уже не с барабанным, а коробчатым магазином.
  Эти ребята были вооружены, как профессионалы. Сказал бы даже, как военные или полиция, но слишком... Разномастно. Будто игрушечные кролики на празднике - синие, розовые, зеленые.
  Я сажусь в свой "Фиат" - сиденья мокры, на полу лужа. Мерзкая погода. Непослушными руками вывожу машину на дорогу. На какой-то жуткий миг горы и серпантин слева кажутся рисованными. Что за черт?
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Седрик! Приди в себя. Убийство!
  Странная вещь, ведь не прошло и десяти минут с моего приезда, когда появились новенькие. Либо они ждали где-то рядом первого визитера, либо следили за мной... Либо должны были убрать всех, кого встретят.
  Мне нужно вернуться домой и выпить. Забыться. И ведь нельзя! Три мафиозных шишки мертвы - во что превратится Г., если ничего не делать? Через пару дней кланы перепахают город в поле для вендетты. Можно спрятать тела... Нет, тогда эти кретины обвинят друг друга в похищении. Бойня давно назревает, как новая война с Германией, нужен лишь повод.
  Обратиться к своим? К полиции? А если она и устроила? Нет, черт, черт, черт.
  Седрик, успокойся! Тела обнаружат не раньше утра, личности установят еще через пару часов. У тебя где-то половина дня.
  Только надо не спать.
  Только надо выпить.
  
  Зачем же они ехали втроем? Начнем, пожалуй, с этого.
  Я направляю машину в сторону от гор - к мастерской, в обглоданную дождем темноту.
  Поворотов нет, домов у шоссе тоже. Эта ночь все больше напоминает мне шлюху, которую я однажды видел в Бордо, - с потекшей тушью, сигаретными ожогами на руках и пустыми, как выпитая бутылка, глазами.
  Ищу под сиденьем и в бардачке - обычно парочка, да заваляется.
  Не в этот раз, Седрик.
  "Тик-Так! Тик-ТАК!" - щелкает в голове часовой механизм. У алкоголиков он появляется незаметно. Просто - раз! - и начинает считать минуты до следующего стакана янтарной жидкости.
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Со временем щелчки звучат все громче и чаще.
  Затем появляются вторые часики, третьи, четвертые... Точно внутри тебя уже целый приборный завод: клацает, стучит, скрипит и требует жертвоприношения.
  "Т-тик-Т-т-так! И-т-т-ик-Т-Т-а-т-ак!"
  Господи!
  Я торможу "Фиат". В голове крутится нездоровая карусель; подступает тошнота.
  Седрик!
  В полукилометре впереди - желтые точки. Окна?
  
  Ремонтная мастерская сама требует ремонта. Просевший гараж изъеден ржавчиной и, словно барабан, гудит под дождем. Рядом жилой дом: постройка очень старая, времен Коммуны или даже Второй Империи.
  Я поднимаюсь на крыльцо и стучусь. Ни звука.
  - Эй?
  "Идиот" - приглушенно ворчат внутри дома. Гремит нечто железное, наконец дверь открывается. Женщина в колпаке и с ружьем: немного синяков под глазами, капелька седины и сжатых губ. Вообще дама похожа на Свободу, ту гологрудую брюнетку с картины Эжена Делакруа, только в зрелости.
  - Идиот, ночью я не работаю, - голосом хозяйки можно заколачивать сваи.
  Мои мысли скачут в голове и неожиданно разворачивают транспарант: "Оп-ля!"
  - Постойте, вы - механик?
  - Кем, идиот, я еще могу быть?
  - Па... - я собираюсь с мыслями. - Вы подъедете со мной на место аварии?
  Женщина хлопает глазами.
  - Ты идиот?
  - Да прекратите обзываться, перед вами - офицер полиции!
  Дама презрительно морщится, будто увидела дохлую мышь.
  - Легавый? Все равно, ид... все равно я ночью никуда не поеду.
  - Тогда я повезу вас в наручниках, с куском мыла во рту и дулом у виска.
  Женщина задумчиво смотрит на ружье, потом на меня. Снова на ружье. На меня...
  - Черт с тобой.
  
  У машины я решаюсь спросить:
  - Послушайте, у вас нет дома выпить? Погреться... понимаете?
  - Нет, - дама тщетно прикрывается небольшим зонтом. - И не будет. Мой покойный муж тоже любил выпить, а потом колотить меня всем, что придется под руку. Однажды я вышибла этому идиоту мозги.
  - Вы шутите.
  - Думаешь, я часто шучу?
  Я думаю, что стоит забыть на время об обязанностях полицейского а заодно - пару реплик женщины.
  Мы забираемся внутрь.
  - Тут мокрее, чем на улице! - ворчит "Свобода", пытаясь примоститься с ружьем на сухой островок. - Пятьсот восьмой?
  - Что?
  - Говорю, модель "Фиата" - пятьсот восьмая, ид...
  Женщина замолкает на полуслове и смотрит на коробку передач.
  - Четырехступенчатая, - со знанием дела и любовной истомой в голосе заявляет дама. - Сам ставил?
  - Нет, такая была.
  - Это же не серийная.
  - Очень даже серийная!
  Я вдруг замечаю, что на женщине - парик и сама она гораздо моложе, чем хочет казаться.
  - У вас... - один миг, и видение пропадает.
   "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  На лбу выступает испарина, чувствуется слабость.
  - Что? - собеседница деловито вертит руль, затем достает из рукава отвертку и начинает копаться в приборной панели. - Я, думаешь, не знаю, как выглядит серийный "Фиат 508"?
  - Нет. То есть, да. Нет, - я верчу головой. Панель передо мной разделывают, точно куриную тушку на кухне. - Давайте поедем!
  - Погоди, ты явно давно не заглядывал в ремонт.
  Женщина что-то с хрустом выламывает и швыряет в окно.
  - Так гораздо лучше.
  
   Полчаса спустя мы на месте аварии. Кароль - полуночная езда располагает к обмену именами - брезгливо переступает тела и подходит к "Ситроену". Ливень все также тарабанит в перемолотый кузов; добивает, будто врага - римский гладиатор.
  - Это ты... - смотрит женщина на тела; вытирает мокрое от дождя лицо, - всех?
  - Нет, только двоих. Остальные - друг друга. Кроме тех, что справа от вас... с ними пока непонятно.
  - Идиоты. А ты, видать, неплохой легавый?
  Ночь хохочет из темноты черной кошкой. Я пожимаю плечами.
  - Нет, наверное... когда-то был.
  Женщина заглядывает в сплющенный кузов, задумчиво прикусывает губу.
  - Подержи зонт, - просит Кароль и по пояс залезает внутрь.
  Молния сверкает, и вдруг машина становится плоской, точно картон. Мне хочется закричать...
  - Я знаю этот "Ситроен"! - голос из железных недр развеивает мираж.
  Просто похмелье, Седрик. Чертово, похмелье! Я с трудом разлепляю губы:
  - К-как это?
  - Что, "как"? Это первый переднеприводный автомобиль, который я видела, - женщина вылезает и дергает зонт из моей ослабевшей руки. Платье и накидка ее мигом намокают, точно брошенный в лужу кусочек газеты, - и перебирала. "Ситроен Траксьон Авант", модель шесть.
   - Перебирали? - я мотаю головой. - Как?
   - Да что ты заладил?! "Как?" да "Как?". Руками! Приезжают четыре идиота месяца три назад. Один, шофер, говорит, мол, трансмиссия вот-вот накроется. Я посмотрела - естественно, накроется, там черти что было, а не трансмиссия. Внешне машина, конечно, хороша, но начинка... Я бы сама Андрэ Ситроена пристрелила бы, если б он с позора не умер! Удумал автоматическую коробку передач поставить! Представляешь? И карданные шарниры на оси. Идиот! Слов нет.
  - Но... перебирали? - чувствуя себя тем самым "идиотом", повторяю я.
  - Да. Сказала им: берите из моего гаража машину, а я за пару дней вам все поменяю. Иначе на первом же повороте рискуете потерять и колеса, и головы.
  - Постойте, эти? - я отхожу к Курселю и остальным, чьи тела наполовину скрылись в мутной воде.
  "Свобода с ружьем" приглядывается.
  - Господи Боже, ну и мерзость. Не сладко им пришлось... Вроде бы, они. Отец с сыном, шофер и премерзкий тип... Да, точно.
  - Они не родственники. А, не важно. Вы знаете, куда они поехали? Может быть, говорили вскользь?
  - И зачем мне это знать? - хмыкает Кароль. - Не помню. Или постой... кажется, они хотели вернуть кого-то. Все, вези домой, я промокла и устала. И так помогла больше, чем следовало.
  Вернуть?!
  Мы направляемся к "Фиату". Холодно, мокро, неуютно. Грохочет гром; землю вокруг раздирают и превращают в жижу снаряды-капли.
  Ботинки утром можно будет выкидывать.
  - Значит, машина после вас была в хорошем состоянии? - спрашиваю я.
  - Еще бы! - Кароль вздымает зонт, как солдат на параде - винтовку. - Я бы своего первенца в нее посадила, еще когда он грудь просил. Самая безопасная и удобная машина, которую можно представить. Но, конечно, при падении с трехсот метров ничего не спасает. Тут на моей памяти уже машин семь или восемь падало. Все всмятку, как яйцо.
  
  Неужели все-таки случайность? Слишком крутой поворот, невнимательность водителя - и вот, мафиозные боссы летят к земле здоровенным кирпичом.
  Но откуда парни на "Форде"? И что они хотели?
  Подумай, Седрик: колобок нследит за Селли, теряет его в какой-то момент, затем находит машину Курселя со всей компанией. Звонит мне. Я приезжаю; затем "Форд". Случайность?
  Колобок звонит один раз - мне домой. Видно, "пришельцы" за мной наблюдали - иначе нам не появиться примерно в одно время.
  Но зачем слежка? Они сразу начинают стрелять... Хотели убить меня? Глупость, это можно было бы десяток раз сделать дома: постучать в дверь и шандарахнуть из обреза.
  Или колобок соврал? Позвонил еще кому-то, и им нужно было ехать столько же, сколько и мне... Плюс-минус десять минут.
  
  Я сажусь в "Фиат" - ноги приходиться опустить в лужу на полу - и спрашиваю Кароль:
  - Где-то часа два назад от вас звонил полный усатый человечек. Сколько звонков он сделал?
  Женщина смеется, отряхивая зонт. По звуку ее хохот напоминает урчание спорткара.
  - Ты не такой идиот, каким кажешься! Дважды. Один раз Седрику, то есть, видимо, тебе; второй - какому-то Растиньяку.
  Растиньяк? Человек Селли - вроде колобка, только в другом лагере.
  На первый взгляд логично: Селли погибает - лучше сообщить сразу, чтобы не было недомолвок. Но зачем врать мне?
  Снова тупик.
   - Ты любишь свою работу? - спрашивает Кароль. - Каждый день - кровь, насилие...
  - "Я клянчу, день-деньской кручусь без передыха,
  И только темнота - спасенье для меня.
  Назавтра я пойду, кляня лихое лихо,
  Приветствовать Зарю, встречать Электру дня".
  - Красиво, - женщина выглядит удивленной. - Чьи они?.
  Я пожимаю плечами.
  - Аполлинера.
  - Легавый, который читает Аполлинера?
  - Я никогда его не читал.
  - Тогда откуда знаешь?
  - Я весь вечер задаю себе этот вопрос.
  Вдруг перед глазами все плывет, к горлу подступает волна тошноты...
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Крыша "Фиата" стонет под напором стихии. Кажется, еще немного - и капли проломят, разорвут металл. Слава Богу, впереди уже видна мастерская и здоровенный плакат на фоне неба - агатовый на смоляном.
  Вдруг меня осеняет:
  - Послушайте, та машина, что была у вас в гараже.
  - Да? - Кароль моргает, сонно и неуверенно.
  - На ней кто-то ездил за последнее время? Кроме той четверки?
  - Ездил? - шепчет "Свобода с ружьем" и нервно оглядывается. - Я...
  - Поймите, если никто не ездил, можно померить уровень топлива и высчитать расстояние.
  Кароль растерянно вертит головой:
  - Этого же не было... Идиот, дорога! ДОРОГА!!!
  "Фиат" резко заносит, на какой-то миг все замедляется и я вижу капли дождя - они чинно и медленно плывут за окном. Вдруг страшный удар, глухой, призрачно-далекий, сбивает машину с колес. Мир вертится перед глазами, визжит где-то в другой реальности Кароль, а капельки летят и летят мимо лобового стекла...
  
  Виски ломит от боли. Господи!
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Я открываю глаза.
  Машина стоит, как ни в чем не бывало. Соседнее место пусто - только вмятина на коже и зонтик в углу напоминают о сидевшей здесь женщине.
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Осматриваю себя, машину, точно Кароль могла спрятаться где-то в щелях обивки.
  Никого.
  Ни единой раны!
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  Седрик! Седрик, успокойся!
  Вдруг я вспоминаю - почему-то именно сейчас, - как в перестрелке мне угодили в ребра. Судорожно поднимаю плащ и рубашку - тоже ничего!
  Что за чертовщина? Тот сукин сын попал в меня, ведь попал...
  Седрик!
  Я хлопаю себя по щеке - тошнота достигает предельного уровня, но зато истерика прекращается.
  Нужно заняться делом.
  Я судорожно выдыхаю и лезу под дождь. В лицо бьет влажная упругая волна - ветер, капли и скрежет ржавого металла вдалеке. Смутно виднеется мастерская - бегу к ней.
  На стук не отзываются. Куда же пропала Кароль? И что за странная фраза: "этого же не было". Чего? Когда?
  К черту, в гараж!
  Двери открыты. Внутри три автомобиля... Какой нужен мне? "Пежо" с откидываемым верхом; блестящий "Додж" начала века - "Старушка Бетси", - который больше напоминает карету, чем машину? Или двухместный "Астон-Мартин", приземистый и вытянутый, словно такса?
  Гараж оглушительно гремит под потоками воды; головная боль, и тошнота, и шум, и долгая ночь мешают думать.
  Седрик!
  Нет, их было четверо, "Астон" отпадает... А "Бетси", к несчастью, выглядит слишком древней - Курсель любил шик. "Пежо"!
  Я нахожу шланг и пустую канистру на 1 галлон. Сливаю бензин у "Пежо" - четверть, даже меньше. Примерно 0,25 галлона или 1 литр. Теперь нужно узнать объем бака машины.
  Если как следует побродить вокруг ангара, можно найти очень интересные штуки. Вроде бочки с водой, ведра, четырех кусков шланга и олененка с тоскливыми глазами. Зверек при моем появлении делает ногами что-то невообразимое и убегает.
  Я сливаю воду в бак "Пежо" - "мерным стаканом" служит канистра - так... так, еще немного... ровно половина галлона!
  Значит, потратили где-то четверть. Расход моего "Фиата" около четырнадцати литров на 100 километров. Надеюсь, у "Пежо" отличается не сильно.
  Теперь простая пропорция: если 14 л - 100 км, то 1 - 7! В одну сторону - 3,5! Это совсем близко...
  
  "Фиат", как ни в чем не бывало, везет меня в неизвестность. Я лихорадочно перевожу взгляд с километража на дорогу и обратно. Куда вы ехали? Курсель, Шове, Селли и навсегда безымянный шофер...
  1 км.
  Дождливая мгла за моей спиной, дождливая бездна - впереди. Мир без начала и конца, где есть лишь полоска шоссе. Блестит от луж, тянется и тянется, будто моя сегодняшняя тошнота.
  2 км.
  - Господи!
  Вжимаю тормоз в пол. Ревут покрышки, "Фиат" чуть подскакивает и останавливается в паре метров от пропасти.
  Какого черта? Дорога и земля просто обрываются, как будто их отрезал гигантский нож.
  Я выхожу и бегу к краю.
  Это невозможно. Это просто невозможно.
  Небо под моими ногами, небо впереди, небо над головой. Мир завершается здесь, точно жирной точкой - бульварный роман.
  Сверкает молния, и вдруг снова, как недавно, все становится рисованным, ненастоящим. Игрушечные холмы, плоская машина, струи воды из серебряных ниточек.
   "Тик-Так! Тик-ТАК!"
   Гигантские часы в голове ухают и ухают, к горлу в очередной раз подкатывает тошнота.
  Куча вопросов и ни одного ответа.
  Три убитых мафиози, парни на "Форде". Пропавшая женщина-механик...
   "Этого же не было".
  О чем говорила Кароль?!
  "Тик-Так! Тик-ТАК!"
  "Я клянчу, день-деньской кручусь без передыха,
  И только темнота - спасенье для меня".
  Откуда я знаю Аполлинера?
  Просто ты всегда знал его. Читал и перечитывал, лелея маленькую книжицу, как ребенка. Именно ты, а не Седрик Мироль, продажный полицейский из портового города.
  "Т-тик-Т-т-так! И-т-т-ик-Т-Т-а-т-ак!"
  Я и есть Седрик Мироль!!!
  Тогда откуда вся эта искусственность?
  Или почему Кароль с колобком так странно говорили - то тихо, то громко. Будто...
  Будто на публику.
  Исчезающие раны, обрезанная дорога - все сливается в один невообразимый ком.
  "Этого же не было..." В сценарии?
  Господи!
  Вселенная муторно сжимается до размеров небольшой сцены: серпантин с проклятым поворотом, упавший "Ситроен", мастерская. И там, там, где кончается шоссе, огни софитов освещают передние ряды - видны только колени и руки на них.
  Я в театре.
  В театре.
  Меня начинает рвать прямо на сцену - до кругов в глазах, до полуобморочного состояния. Сквозь запись грозы слышатся возмущенные голоса зрителей.
  Представляю, что напечатают газеты с утра. "Еще одна звезда немого кино не смогла найти себя даже в театре".
  Господи, давно мне так плохо не было. Сколько я ни пил, но так...
  Обессилев от тошноты, я сажусь на сцену. Дрожащими руками вынимаю сигареты, спички - они, конечно, не отсырели, - закуриваю.
  Проклятая жизнь. Однажды ты просто открываешь глаза и видишь, что мир вокруг - не более, чем декорации. Машины из картона, стены из пенопласта; а звук дождя - всего лишь бесконечная фонограмма.
  И сам ты рисованный персонаж. Со вздорной ухмылкой и грустью в глазах. Жалкое подобие актера, что спился до безумия и не умеет отличать реальность от вымысла. Который даже имя свое забыл!
  И сценарий. Ха-ха-ха!
  Я смеюсь, как сумасшедший. Я ни черта не помню, что должно быть дальше.
  Наверное, разоблачение. Это же детективная пьеса. В финале всегда разоблачение.
  Слегка приоткрываю глаза - зрители еще на местах. Ждут. Ждут, сукины дети, развязки.
  Мне хочется попросить у них прощения и одновременно послать всех в тартарары.
  "Надо доиграть этот спектакль, Седрик".
  "Я не хочу! Я не Седрик! Я был прекрасным актером, который никогда не снизошел бы до такой чепухи".
  "Так и докажи".
  "Я не хочу ничего доказывать!"
  "А себе?"
  Господи!
  Я вскакиваю на ноги. Утопающий во тьме зал вздыхает почти в унисон. Шатается под ногами сцена - точно палуба корабля в шторм.
  Думай!
  Это детективная пьеса. Все ответы либо в диалогах, либо в декорациях; только нужно быть внимательным.
  Что я мог упустить? Авария, мастерская, дорога в горах... Еще раз осмотреть тела?
  Иду к нарисованному "Ситроену": мятая картонка, муляжи. Плебейская чушь...
  Нет, мне нужно видеть место, как наяву, я должен верить в происходящее!
  Ну, же! Ну!
  Потоки воды обрушиваются на меня сверху. Я оглядываюсь - зала нет, вокруг только ночь и беснуется стихия.
  Тела!
  Обыскиваю карманы. Курсель, Селли, Шове... ничего. Фантики, бумажки - я просматриваю их снова и снова вместе с царапинами на белом "Ситроене" и унылым "Фордом".
  Спички "Помни", карта с отметкой, пансион "Утренний бриз", кольт 1911 года...
  Бриз.
  Бриз?!
  "Пансион "Утренний бриз"
  Шоссе Антампери, владение 4
  (4 км. от мастерской мадам Дю Блессир)"
  В голове вспыхивают строчки газеты:
  "Сейчас знаменитый "Король", по словам родственников, проходит лечение в "краю морских ветров и солнца"..."
  И расстояние совпадает! Вот куда переехал Дамюр! И вот кого хотели вернуть!
  События резко встают на места.
  Факт первый: Курсель имел опытного шофера, и тот вряд ли бы дал упасть машине. Значит, ему "помогли".
  Факт второй: с возвращением Габриэля вернулась бы и единая империя. Курселю не было нужды следить за Селли - они хотели помириться.
  Но зачем это тем, кто поднялся во время "раздробленности" - колобку, Растиньяку и другим "шишкам" местного разлива. Зачем им старая власть? Проще договориться и убрать старожилов.
  Вот откуда карта у парней на "Форде"; откуда вмятина и вороные царапины на машине колобка - он просто столкнул шефа в пропасть. Затем позвонил мне - знал, что опустившийся алкоголик спустит все на тормозах, - и Растиньяку.
  Только он с самого начала не собирался делиться властью.
  Ха-ха!
  Возня в муравейнике, честное слово. И все же Растиньяк своего добился.
  Я сажусь на сцену и закрываю глаза. Сигарета в зубах; "чирк" спички.
  Зрители молчат - то ли ждут продолжения, то ли расходятся. Впервые за карьеру мне на них плевать.
  Вдруг понимаю, что молчат и часы в голове. Тишина. Тишина!
  Жаль, что это лишь пьеса и зло, как всегда, восторжествует, и Седрик останется продажным алкоголиком в портовом городке.
  Капли дождя скатываются за шиворот, ноги промокли - а ливень все долбит и долбит по изувеченной земле.
  Сверкают молнии, визжит в горах полицейская сирена.
  Надо только не открывать глаза - и тогда у Седрика Мироля появится шанс.
  Один крохотный шанс.
  И у меня тоже.
  


Машина Курселя
 []
Машина Седрика
 []
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"