Я редко вспоминаю свое детство. Оно закончилось быстрее, чем этого следовало бы ожидать. Закончилось, не оставив за собой памятных открыток с плюшевыми зайцами, пуговиц закопанных под кустом сирени. Даже никаких накорябаных цветными карандашами Голландского производства каракулей, которые могли бы заботливо пылиться на дне выдвижного ящика стола. Ничего....
И только на каком-то крохотном островке памяти живет свет раскаленной вольфрамовой спирали заточенной в стеклянную колбу электрической лампочки на 60 Вт.
В этом свете все мое детство. Все о чем я мог думать и мечтать, все чего мог хотеть, все-все сложилось для меня в этом свете. Таком нужном, необходимом, понятном свете.
Как объяснить трехлетнему сыну что такое Бог? Кажется, я задавал этот вопрос своим родителям бесконечное количество раз. И однажды устав от нескончаемых домашних забот и моего нетерпеливого детского любопытства мама указала мне на горящую лампочку и сказала: "Видишь свет, там в стекле - там живет Бог - он смотрит за нами, чтобы у нас все было хорошо.? Тот вечер я провел не отрывая глаз от Бога. Просил ли я его о чем-нибудь? Наверное, нет. Да и о чем можно просить Бога в три года? Хотя, может и просил, только я ведь говорил, что почти ничего не помню, кроме этого потрясающего, завораживающего света.
На следующее воскресное утро отец повел меня на прогулку. На улице стоял поздний, скрипучий от свежевыпавшего снега и ежедневно крепнувшего мороза ноябрь. Мы вышли к реке успевшей застыть под казавшимся наделенным алмазной твердостью льдом, разговаривая о чем-то очень существенном для меня, быть может, о Боге, который живет в лампочке. И я похоже не смогу вспомнить, как случилось так, что отец выпустил мою крошечную рукавицу из своей огромной надежной руки, а я сделал шаг на тонкий лед. Да и мог ли он предположить, что строптивая речная вода не окончательно заперта подо льдом, и где-то есть коварная полынья. Ледяная вода почти за мгновение унесла меня туда, где лед был тверд и непреклонен. А дальше было только темно и холодно...
Умирать не больно. И даже не страшно, особенно если в жизни своей ты ещё не успел как следует подумать о том, что однажды умрешь. Просто странно, что мир, который казался тебе непостижимым, вдруг становиться ясным и понятным. Возраст есть лишь у тел... У того что внутри наших тел, нет ни детства, ни старости, ни подростковым прыщей, ни кризиса среднего возраста. И умерев, я очутился отдельно от тела уже не трехлетним ребенком, а безвозрастной сущностью. Я видел отца, мечущегося по реке, возвращался с ним домой, наблюдал за бьющейся в истерике матерью, разглядывал фотографию своего трехлетнего тела в траурной рамке. А потом я вдруг снова увидел тот самый, казавшийся мне божественным свет, и мгновенно поняв, что Бога там на самом деле нет, я решил что место мое отныне здесь - на вольфрамовой спирали.
С тех пор много всего изменилось. Родители, сумев-таки пережить потерю первенца, завели ещё двоих детей: девочку и мальчика. И я наблюдаю за ними: расстраиваюсь когда мой брат приносит очередную двойку или разбивает окно в школе, радуюсь когда моя сестра получает грамоту на конкурсе пения или учительница рисования звонит родителям, чтобы похвалить её. И пусть, кто-то говорит, что умершие приглядывают за нами с небес, превращаясь в крылатых и прекрасных ангелов - может быть с кем-то такое и бывает. Вот только, единственное о чем я жалею, что мама почем-то не говорила моим брату и сестре, что Бог живет в лампочке, прямо на вольфрамовой спирали.