Терентьева Елена Артуровна (selenamire) : другие произведения.

Две сестры. История Петуньи. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все знают Петунью Дурсль - сварливую женщину, ненавидящую магию, сестру, племянника и все, что выходит за рамки привычного. Мы видим её такой, какой она предстает перед нами в оригинальной истории - злобной, мелочной и бесконечно далёкой от мира волшебства. Но что, если всё было не так просто? Что, если заглянуть глубже - в прошлое, где Петунья Эванс ещё не закостенела в своих убеждениях, где она не просто наблюдала за магией со стороны, а отчаянно пыталась стать её частью? Что скрывается за её ненавистью? Была ли она всегда такой? И что случится, если изменить всего одну переменную - если магия окажется в её руках? Изменит ли это её судьбу или же только усугубит её борьбу с самой собой? Это история о юности всеми знакомых персонажей - о поиске себя, о страхах и надеждах, о выборе между светом и тьмой, о тонкой грани между ненавистью и любовью. Здесь есть всё: приключения, находки, Мародёры, Пожиратели смерти, тайны, потери и вопросы, на которые не всегда есть простые ответы. Сможет ли Петунья найти своё место в магическом мире? И главный вопрос - сумеет ли она овладеть тем, к чему так долго стремилась?
  Часть 1. Бездарная
  Глава 1. Витрина семьи Эванс
  Дом семьи Эванс располагался на одной из типичных улиц маленького британского городка. Одинаковые кирпичные дома с ухоженными лужайками стояли в ряд, словно солдаты на параде. Заборы были низкими, окна занавешены светлыми шторами, за которыми скрывались разговоры, сплетни и семейные ужины. Все здесь следили за всеми.
  Если у мистера Кларка из дома напротив появлялся новый автомобиль, через неделю подобный уже стоял перед домом его соседа. Если миссис Хопс перекрашивала забор в белый цвет, остальные соседи задумчиво осматривали свои калитки, прикидывая, не пора ли им последовать примеру.
  Дом Эвансов не выделялся - и это устраивало его обитателей.
  Внутри всё было так же правильно и показательно. Ковры на полу, безупречно чистые стены, фарфоровые статуэтки на полках, которые никто никогда не трогал. Вещи стояли на своих местах, словно музейные экспонаты - красиво, но безжизненно. Атмосфера в доме была такой же - идеальной и пустой.
  За порядком в этом доме следила миссис Эванс. Высокая, статная женщина с идеальной осанкой и холодным, оценивающим взглядом. Даже дома она выглядела так, словно вот-вот выйдет на званый ужин: строгая укладка, аккуратный макияж, шелковое платье, жемчуг на шее. Говорила размеренно, с расстановкой, словно каждое её слово заранее продумывалось.
  Она была из тех женщин, которые знали, как правильно держать бокал на званых ужинах, но не знали, какие игрушки любят их дети. Её манеры всегда были безупречны, и она требовала того же от окружающих, особенно от своих дочерей. Любая небрежность - будь то крошки на столе или неидеально заправленная кровать - вызывала у неё искреннее раздражение.
  - Хорошие девочки должны быть примерными, - любила повторять она, поправляя Петунье воротник или осуждающе глядя на грязные ладони Лили. - Если хотите чтобы вас уважали, ведите себя достойно.
  Отец же... Отец пытался соответствовать её требованиям, но получалось у него далеко не всегда.
  Он сидел в своём кресле, покачивая ногой и лениво поигрывая с кольцом на пальце, словно изображая из себя человека, полностью уверенного в себе. Он любил говорить о своём успехе, о том как выбился из низов благодаря упорному труду и целеустремленности. Правда иногда он неуверенно оглядывался на свою жену, прежде чем высказать своё мнение.
  Однако сегодняшний разговор касался более насущных вещей.
  - Мистер Кларк на днях приобрёл себе "Ровер", - с наигранной непринужденностью произнес мистер Эванс, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. - Машина совсем новая, блестящая, как зеркало. В полной комплектации.
  - Что ж, мы не можем отставать, Дэвид, - ответила мать, перебирая нитки жемчуга на шее. - Ты ведь не хочешь, чтобы на нас смотрели как на нищих? Все уже шепчутся, что мы слишком долго ездим на старом автомобиле. Нам нужно что-то посовременнее.
  - Ты права, дорогая. Завтра же поеду в салон, - бодро кивнул мистер Эванс, хотя было заметно, что мысль о крупных расходах его тревожила.
  Голоса родителей были спокойными, но у Петуньи было ощущение, будто они играют по заранее выученному сценарию. Она знала, что их больше заботит, как они выглядят в глазах других, чем собственный комфорт. Их старый "Форд" ещё справлялся со своей задачей, но родителям было недостаточно того, что он просто 'справляется' - им нужно всё самое лучшее, чтобы бросить пыль в глаза соседям. У всех на улице есть новая машина - значит, должна быть и у них. Кто-то поменял шторы на новые - значит и им нужно менять свои.
  Петунья поёрзала, сидя на подоконнике, и перевела взгляд на улицу.
  Во дворе Лили кружилась на месте, подняв руки вверх, смеялась запрокинув голову, и её рыжие волосы разметались вокруг, сверкая в лучах солнца.
  Рядом с ней валялся велосипед - тот самый, который родители купили, чтобы в очередной раз не отставать от соседей.
  Когда отец привёз велосипед домой, тот так и простоял несколько месяцев во дворе. Никто не собирался учить девочек кататься, главная цель этой покупки была выполнена: показать, что у Эвансов всё хорошо с финансами.
  Петунья и не надеялась, что её всегда занятый отец найдёт время для дочерей.
  Он куда охотнее тратил деньги, чем своё личное внимание.
  Она уже знала, что если хочет чему-то научиться, ей придётся делать это самой.
  Сначала Петунья просто смотрела на велосипед, словно на игрушку в витрине - и не решалась попробовать. Подходила, трогала руль, крутила педали, проверяла, насколько они прочные. Но сесть на него не осмеливалась.
  А однажды увидела, как соседский мальчишка гоняет по улице на таком же велосипеде.
  Она стояла у окна своей комнаты и смотрела. Запоминала как он ставил ноги, как наклонял корпус, как удерживал баланс.
  Несколько вечеров подряд она наблюдала за ним из-за занавески, а потом вышла во двор и дрожа, села на велосипед.
  - Ты сможешь, я верю в тебя! - Лили, хлопая в ладоши, прыгала рядом.
  Справиться? О, нет.
  Сначала выходило ужасно.
  Петунья не могла держать равновесие, заваливалась на бок, сбивала себе колени.
  - Ай!
  - Туни! - Лили бросилась к ней, помогая подняться, сдувая грязь с ссадин.- Может, хватит? - голос её дрожал от слёз.
  Но останавливаться? Нет.
  День за днём она садилась снова.
  Падала.
  Вставала.
  И вот однажды...Она поехала.
  Без падений.
  Кусты на их улице, кажется, вздохнули с облегчением - раньше Петунья падала в них по пять раз в день.
  - Я смогла! - закричала она, рассыпаясь в счастливом смехе.
  Лили, сияя, бежала за ней.
  - Урааа!
  Этот момент принадлежал только ей.
  Она пыталась научить Лили, но быстро поняла - преподавание не её стезя.
  Да и ученица из младшей сестры вышла так себе.
  - Ты должна ставить ногу вот так... нет, не так! Ты слушаешь меня? Лили!
  Но Лили только смеялась, не слушала, пыталась подпрыгивать на месте, едва не опрокидывая велосипед на себя.
  - Я хочу просто кататься, а не слушать скучные лекции! - надувшись сказала она.
  - Ну, тогда сама и учись!
  Петунья раздражённо фыркнула и ушла.
  Ей не хватало терпения на неугомонную сестру, которой, казалось, было легче просто упасть и громко хохотать, чем хоть раз задуматься над словами старшей.
  - Ну же, Туни, пойдём играть! - крикнула Лили с улицы радостно размахивая руками, вытаскивая Петунью из размышлений.
  Петунья улыбнулась наблюдая за сестрой. Эта энергия, эта вечная неугомонность, с которой Лили относилась ко всему что происходило в её жизни, была... заразительной.
  Она уже собиралась спрыгнуть с подоконника, когда резкий голос матери остановил её.
  - Петунья, не прыгай! Мы только что отполировали пол! Не веди себя как ребёнок! - строго прикрикнула миссис Эванс, не отрываясь от зеркала, в котором проверяла, не выбилась ли хоть одна прядь из её идеальной причёски.
  - Да, мама, - ровно ответила девочка.
  Её голос был спокойным, послушным, идеально соответствующим тому, чего от неё ждали.
  Это была ещё одна вещь, которую она усвоила в своей семье: как быть хорошей дочерью.
  Она знала, что нужно говорить: 'Да, мама. Конечно, папа. Как скажете.'
  Правильные ответы избавляли от лишних разговоров.
  Миссис Эванс удовлетворенно кивнула и вновь обратилась к мужу, продолжая своё любимое занятие - обсуждение соседей.
  - Ты заметил, как поправилась миссис Хопс? - сказала она, с презрительным смешком закатывая глаза. - Я уверена, она снова беременна. Третий ребёнок, можешь в это поверить?
  - Что?! - воскликнул мистер Эванс, поправляя манжеты рубашки. - Но ведь они всего три месяца назад родили второго!
  - Вот-вот, - фыркнула миссис Эванс, довольная тем, что муж подхватил её негодование.
  Она продолжила:
  - Дурной тон - рожать детей, словно на конвейере. Мы с тобой поступили разумно: два года разницы - идеальная схема, как в учебниках. Не слишком близко, но и не слишком далеко, чтобы младший ребёнок не был избалован.
  Она говорила о рождении детей так, словно зачитывала доклад начальству - без лишних эмоций, сухо и расчётливо.
  -И правда, - поддакнул мистер Эванс, покручивая свои рыжие усы. - Знаешь, дорогая, мне кажется, что все люди, которые не останавливаются на цифре два, немного безумны, будь то дети, телевизоры или машины. - Он вздохнул. - Вот у нас всё прекрасно: два автомобиля, два телевизора, две дочери... Жаль, конечно, что первым ребёнком родился не мальчик. Тогда бы всё было идеально, как по учебнику.
  - Ну, что ж... - миссис Эванс пожала плечами, делая вид, что этот вопрос её не волнует. - Мы сделали всё, что могли.
  В гостиной послышался их тихий, довольный смех.
  Петунья постаралась как можно быстрее выйти из комнаты, чтобы не слышать этих слов. Она знала, что они не были сказаны со зла. Это было просто... констатацией факта. По крайней мере, для её родителей.
  К своим десяти годам она уже поняла, что их семья отличается от большинства. Это осознание пришло не сразу. В детстве она думала, что так живут все, но затем стала замечать несоответствия: в фильмах родители обнимали детей перед сном, в гостях у одноклассников их мамы заботливо поправляли им шарфы и целовали в макушку, отцы смеялись и рассказывали сказки.
  В доме Эвансов не звучали слова 'Я люблю тебя'.
  Здесь не было тёплых объятий перед сном.
  Их с Лили родители были прагматичными людьми. Они не завели детей из-за большой любви или мечты о семье. Это было, скорее, дело социального престижа. У всех коллег в фирме Мистера Эванса были дети, значит и у него должны быть. А то о чем же говорить с коллегами во время очередного перекура, на что жаловаться?
  И Петунья не зная другой жизни научилась правилам этого дома. Будучи хорошей дочерью она знала, что нужно делать: улыбаться, помогать по дому, присматривать за младшей сестрой, не мешать и не портить настроение.
  Соответствуя ожиданиям родителей можно было заслужить похвалу и внимание, а значит можно заслужить и любовь.
  Петунья бросила взгляд за окно, мимо которого проходила, и увидела куст гортензий.
  Они были главной любовью миссис Эванс. Иногда ей казалось, что если бы на чаше весов стояли они с Лили или куст гортензий, мама бы не раздумывая выбрала второе.
  Ирония заключалась в том, что миссис Эванс даже дала дочерям цветочные имена, но, похоже, растить детей оказалось для неё куда менее увлекательным занятием, чем растить цветы в саду.
  Когда Петунья и Лили подбегали к ней, пытаясь привлечь внимание, мама часто отвечала что у неё то мигрень, то головокружение, то давление, и просила их её не беспокоить.
  Петунья не раз видела, как та лежала на кровати с фляжкой украшенной стразами, что-то медленно попивала, словно лекарство и смотрела телевизор.
  Петунья наконец выскользнула из комнаты.
  Она прошла через безупречно убранную столовую, по ковру, который никогда не видел грязи, миновала кухню, пахнущую не домашней выпечкой, а дорогими духами матери, и открыла дверь.
  
   Глава 2. Любовь не заслужить
  Тёплый воздух вечера мягко коснулся её кожи.
  Лили тут же заметила сестру.
  - Туни! - радостно воскликнула Лили увидев сестру - ты долго!
  - Да, да, - нарочито устало ответила Петунья, закатывая глаза. Но уголки её губ предательски дрогнули - втайне ей было приятно, что сестра её ждала.
  Лили подбежала, схватила её за руку и тут же потянула в сторону, её энергия была заразительной.
  - Ну же, пойдём играть!
  Петунья и Лили бегали, смеялись, гоняясь друг за другом.
  На некоторое время Петунья позволила себе забыть обо всём - о родителях, об их правилах, о том что надо быть серьёзной. Она ещё умела вести себя как ребёнок, но с каждым днём это становилось всё сложнее.
  Лили вдруг остановилась, заметив соседских детей и радостно помахала им. Они тут же ответили тем же, будто давно её ждали.
  Петунья невольно поджала губы.
  Она посмотрела как Лили перебегает дорогу чтобы поговорить с друзьями, а сама осталась стоять на месте.
  Она не любила чужих детей. Не потому что они были плохими. Просто ей было с ними сложно. Она не знала, как подойти, о чём говорить.
  Каждый раз, когда приходилось начинать разговор первой, она чувствовала себя как робот - движения казались неестественными, слова застревали, интонация звучала фальшиво..
  Поэтому она просто молча ждала, пока кто-нибудь подойдёт первым.
  Но обычно никто не подходил.
  Именно поэтому ей было так удивительно видеть, как Лили без малейшего усилия находит общий язык с каждым. Люди тянулись к ней, как будто в ней было что-то особенное, что-то тёплое, живое. Она не старалась понравиться, не подбирала слова, не задумывалась над каждым жестом - она просто была собой. И этого почему-то было достаточно.
  Пока Лили болтала с соседскими детьми, Петунья молча отошла в сторону.
  Она медленно опустилась на обочину, опёрлась локтями на колени и уставилась вдаль, в другой конец улицы.
  Там, в тени деревьев, стоял мальчик.
  Она не помнила его, возможно, он жил на другой улице.
  Мальчик выглядел мрачновато. Его тёмные волосы закрывали часть лица, но даже отсюда Петунья чувствовала его взгляд.
  Он смотрел на Лили. Петунье это не понравилось
  Но размышлять дальше не пришлось.
  По улице пронеслись мальчишки постарше, раскатывая на велосипедах. Они резко затормозили рядом с Лили, их лица растянулись в ухмылках. Соседские дети замерли на секунду, а затем, не сговариваясь, поспешно ретировались, оставив Лили в одиночестве.
  - Эй, рыжая! Ведьма! - один из старших мальчиков дёрнул её за рукав, остановившись рядом с ней.
  - От тебя, наверное, несёт дымом, как от костра! - захохотал другой.
  Лили растерялась, губы дрогнули.
  Но прежде чем она успела что-то сказать, раздался звук удара и один из мальчишек полетел на землю.
  Петунья стояла над ним, руки на бёдрах, взгляд холодный и злой.
  - Повтори, что ты только что сказал? - её голос был спокойным, но в нём было что-то такое, что заставило мальчишку замереть.
  Контраст между её тёмными глазами и светлыми волосами создавал пугающий эффект, а ещё... кажется, она была выше него.
  - Я... я... - мальчишка запнулся, сглотнув.
  - Ещё раз появишься на нашей улице, и я...
  Она осеклась, не зная чем именно пригрозить, но мальчишка уже выглядел напуганным.
  - Лучше убирайтесь, пока я не передумала, - прошипела она.
  Лили воинственно встала рядом с сестрой.
  - Да! Иначе мы... - Лили запнулась, явно пытаясь придумать что-то грозное. Видимо, когда дело касалось угроз, у обеих сестёр были проблемы с воображением.- Иначе вы знаете, куда мы засунем ваши велосипеды?! - выпалила она, глядя на мальчишек с вызовом.
  Петунья в шоке уставилась на сестру.
  Для мальчишек видимо этого было достаточно и немного замешкавшись, они схватили велосипеды и уехали.
  Петунья вздохнула, отпуская напряжение.
  Они переглянулись и засмеялись.
  - А в какое место ты хотела засунуть велосипеды? - аккуратно спросила Петунья.
  - К папе в гараж, попробовали бы они с ним поспорить - довольно сказала Лили.
  - А, понятно.. - девочка незаметно выдохнула.
  Было бы наивно рассчитывать, что потасовка останется без свидетелей, особенно на их улице, где любопытные соседи были готовы бросить все дела ради очередного зрелища.
  Первой, конечно же, всполошилась миссис Хопс - дама с самым острым языком на их улице. Она, пыша негодованием стремительно приближалась.
  - Что за бесстыдство?! Что за позор! - возмущалась она, схватив обеих сестёр за руки и таща их к дому. - Вы же девочки! А ведёте себя, как уличные сорванцы!
  Она постучала в дверь дома Эвансов и когда она открылась, женщина сразу же обрушила свою тираду на мистера Эванса.
  - Какая отвратительная выходка, мистер Эванс! - гремела она, даже не давая хозяину дома вставить и слова. - Ваша старшая дочь толкает мальчиков с велосипедов, а младшая... - она нервно передёрнула плечами, - ведёт себя просто неподобающим образом, выкрикивая непотребства на всю улицу!
  Мистер Эванс замешкался, покраснел, нервно оглянулся в сторону жены, как будто проверяя её реакцию.
  - Они... э-э... Они будут наказаны! - наконец выпалил он, поднимая подбородок и стараясь выглядеть уверенным, хоть и не совсем успешно.
  Но стоило соседке удалиться, как в доме разразилась буря.
  - Какой позор! - воскликнула миссис Эванс, прижимая пальцы к вискам, словно от самого факта случившегося у неё началась мигрень. - Выставили нас на посмешище перед всей улицей!
  - Ты старшая сестра, - грозно начал мистер Эванс - Ты должна подавать пример, а не устраивать драки, как какая-нибудь уличная шпана!
  В их семье разбирательства не устраивали. Не интересовались, кто начал первым. Виноваты всегда были они и сразу обе.
  - Повернитесь!- Приказал им отец.
  Хлёсткий удар обжёг кожу.
  Петунья не вскрикнула, не вздрогнула, лишь стиснула зубы.
  Лили задохнулась от боли, её плечи дрожали от обиды.
  - В угол! - сухо распорядилась мать, жестом указывая им на место у стены.
  Наказание началось.
  Лили хлюпала носом, время от времени смахивая слёзы, которые так и норовили скатиться по её щекам.
  Петунья молчала.
  Она давно поняла, что слёзы ничего не дают. Наоборот, они только раздражают родителей.
  Но внутри всё клокотало.
  "Ты же старшая. Ты должна быть ответственней."
  "Ты должна вести себя прилично."
  "Ты должна быть примером."
  Сколько бы она ни старалась, было недостаточно. Всегда недостаточно.
  Молчание затянулось.
  И тогда Петунья прошептала:
  - Тебе не кажется, что этот узор на обоях похож на привидение?
  Лили моргнула, всхлипнула и осторожно взглянула на стену.
  - Где?
  - Вон там. Видишь? - Петунья чуть кивнула на тёмную тень среди завитков узора. - Будто оно вылезает из-за стены... Видимо, идёт на свет твоих ведьминских волос.- зловеще сказала она.
  Лили взволнованно посмотрела на стену, пытаясь разглядеть то, о чём говорила старшая сестра.
  - Ни одно привидение не напугает ведьму! - гордо заявила она, но Петунья заметила как та все же немного отодвинулась от стены.
  Петунья согласно покивала.
  - Что правда, то правда.
  Ненадолго воцарилось молчание.
  - Знаешь, что бы я с ним сделала? - Лили прервала молчание и самодовольно вскинула подбородок - Я бы силой мысли сдула его, как воздушный шарик! Как Глинда!
  Петунья фыркнула.
  - Глинда? Ты серьёзно?
  - Да! Она добрая ведьма, а значит и я могу быть такой же!
  - Ты не добрая ведьма. Ты слишком громкая для доброй ведьмы.
  Лили надулась.
  - Я не громкая! Просто меня все слышат!
  Петунья едва сдержала смешок.
  - Тогда тебе стоит носить розовое платье и корону, чтобы быть на нее похожей.
  Лили весело фыркнула, на мгновение забыв о наказании.
  - А ещё я бы сдула этих мальчишек - злобно сказала Лили - добрая ведьма ведь может наказывать плохих людей?
  - А кто ей запретит? Если всё сделать тихо, никто и не узнает, - заговорщически прошептала Петунья.
  Сестры злобно хихикали. Не в их характере было прощать обидчиков.
  Вскоре в дверном проеме показалась миссис Эванс.
  - Свободны, - устало бросила она, отбрасывая с лица безупречно уложенный локон.
  Девочки повернулись, но радости освобождение не принесло.
  - Вы останетесь без ужина. Вы его не заслужили.
  - Но, мама... - начала Лили, умоляюще глядя на неё.
  Но миссис Эванс подняла ладонь, требуя тишины.
  - Неужели так сложно быть хорошими детьми? - её голос был наполнен разочарованием, словно поведение дочерей уронило её репутацию ниже некуда.
  Она устало потёрла виски, опять напоминая что от их проступков у неё разыгралась мигрень.
  - Особенно это касается тебя, Петунья.
  Пауза.
  Она подняла на маму взгляд.
  - Ты меня разочаровала.
  Петунья почувствовала, как её лицо стремительно заливается краской, а пальцы сжимаются, цепляясь за ткань джинсов.
  Больше миссис Эванс ничего не сказала.
  Лили ободряюще сжала руку старшей сестры,а мама развернулась и ушла, оставив их в тишине.
  - Но мы ведь просто... защищались, - прошептала Лили.
  Но никто не слушал.
  Любовь - её не заслужить в этой семье.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 3. Драконы, ведьмы и печенье
  Комната Петуньи была такой же идеальной, как и весь дом семьи Эванс. Ничего лишнего, никаких игрушек разбросанных по полу, никакого хаоса. Только аккуратно застеленная кровать, чистый письменный стол и несколько книг, выстроенных в строгом порядке.
  Но сейчас этот порядок был нарушен.
  Петунья швырнула подушку в стену, затем схватила её обратно и яростно начала колотить кулаками, сбрасывая раздражение.
  Она злилась.
  На мальчишек, на родителей, на Лили.
  На себя.
  'Старшая сестра должна быть примером... Ты должна быть умнее... Ты должна быть ответственнее...'
  Всегда должна.
  Но какой смысл в ответственности, если никто не ценит её стараний, а только наказывает снова и снова?
  Сжав кулаки, она резко открыла ящик стола и вытащила дневник. Единственное место, где можно было говорить то, что думаешь.
  На глаза попались ее старые записи.
  "Лили так просто находит друзей, а я, как всегда, сижу в стороне. Я тоже хочу иметь друзей."
  "Стивен из параллельного класса - милый"
  "Сегодня меня лишили сладкого, потому что я гонялась за хулиганами с палкой. Но они сами виноваты! Обзывались."
  "Даже сторожевых собак хвалят, а меня - нет. Я что хуже собаки?"
  "Мама снова сказала, что я её разочаровала. Почему я? Почему я должна быть взрослой, а Лили можно всё? Я хочу, чтобы меня хвалили. Чтобы мной гордились."
  "Стивен идиот! "
  "Я хочу владеть фабрикой по производству печенья"
  К многочисленным записям в дневнике она добавила новую.
  Писала торопливо, с нажимом, а иногда чернила смазывались, оставляя некрасивые разводы.
  "Почему я всегда виновата?" и "Быть старшей сестрой - отстой!!"
  Закрыв дневник, Петунья отбросила его в сторону и тяжело вздохнула.
  Может, мама права? Может, она действительно плохая дочь?
  ***
  Позже ночью того же дня, когда дом уже погрузился в сон, дверь в её комнату тихонечко приоткрылась.
  В дверном проеме стояла Лили, её рыжие волосы были растрёпаны, а в руках что-то блестело в полумраке.
  - Я принесла тебе печеньки, - заговорщически прошептала она, подойдя ближе.
  Петунья хотела сказать, что не хочет- у неё совсем не было настроения для разговоров.
  Но стоило сестре сунуть ей в руки жестяную коробку, как в животе предательски заурчало, и на сопротивление не осталось сил.
  Лили забралась к ней в кровать, уютно устроившись на краю.
  - Сегодня я видела огромного дракона за домом миссис Джонсон! - возбужденно прошептала она, откусывая кусочек.
  - Какого цвета? - устало спросила Петунья, всё ещё слегка раздраженная.
  - Золотого, конечно! Он был добрым, но прятался от людей, потому что боялся, что его поймают и посадят в зоопарк.
  Петунья фыркнула.
  - Глупости. Драконов не существует.
  Лили нахмурилась, но спорить не стала.
  - А если бы существовали, ты бы хотела встретить одного?
  Петунья задумалась.
  Она не любила животных. С ними всегда было сложно. Никогда не знаешь чего от них ожидать.
  - Не знаю, - пробормотала она, откусив печенье. - Как бы я могла его приручить? А если бы он кого-то покусал, нам бы опять влетело от родителей.
  Лили поджала губы.
  - А если с ним подружиться? Можно было бы попросить его никого не кусать! Если бы у меня был дракон, нас бы вообще никто не смог обидеть! - она откинулась на подушки, уставившись в потолок, представляя перед глазами эту захватывающую картину.
  - Думаю, ты бы смогла договориться даже с драконом, - усмехнулась старшая сестра.
  - Я тоже так думаю, - серьёзно кивнула Лили.
  Петунья хихикнула, но тут же прикрыла рот рукой, чтобы не разбудить родителей.
  - Жаль, конечно, что проверить не получится. Ведь драконов не бывает.
  - Ты просто скучная! Конечно, бывают! И феи бывают, и ведьмы, и вампиры, и...
  - Ну, допустим, ведьмы бывают, - внезапно сказала Петунья.
  Лили резко села, её глаза засветились.
  - Ведьмы? Откуда ты знаешь?
  Петунья пожала плечами.
  - Я читала. В книжках. И видела в газетах рассказы, что в древности ведьм сжигали на кострах.
  Лили задрожала. Только сейчас до неё по-настоящему дошло, что имели в виду мальчишки, когда сказали, что от неё пахнет костром.
  - Жуть какая... Но они были настоящие?
  - Говорят, были.
  Лили задумалась.
  - А вдруг мы ведьмы?
  Петунья фыркнула.
  - Ты - ведьма? Ха! Только если ты заколдовываешь людей своим визгом.
  - Ну, а вдруг? Вдруг мы тоже сможем делать чудеса?
  Петунья пожала плечами.
  - Чудес не существуют, - тихо сказала она, откусывая печенье.
  Лили нахмурилась, но не стала спорить.
  Она откинулась на подушку и вздохнула.
  - Если бы я была ведьмой, я бы заколдовала папу, чтобы он купил мне пони.
  Петунья закатила глаза.
  - И кто бы за ним ухаживал? Ты бы уже через день о нем забыла.
  - Ну, если бы я была ведьмой, мне бы не нужно было за ним ухаживать. Пони сам бы всё делал!
  Петунья улыбнулась краем губ, но быстро спрятала улыбку.
  - А я бы...
  Лили повернулась к ней.
  - Что бы ты?
  Петунья задержала дыхание.
  "Я бы сделала так, чтобы мама и папа нас больше замечали."
  Но вслух она сказала не это.
  - Заставила бы твою зубную щётку гоняться за тобой, пока ты не почистишь зубы.
  Лили вскрикнула.
  - Только не это!
  Она потянулась к подушке и со смехом запустила её в Петунью.
  - Эй!
  Петунья рассмеялась в ответ и, ухмыльнувшись, начала пинать младшую сестру, пытаясь столкнуть её с кровати.
  Началась настоящая битва.
  Девочки тихо смеялись, катались по кровати, перебрасываясь подушками и пинаясь, пока обе не рухнули в изнеможении.
  Петунья чувствовала, как печенье хрустит на зубах, как тепло от Лили согревает её бок.
  Они были не просто сёстрами.
  Они были единым целым.
  И казалось, что так будет всегда.
  
  
  
  
  Глава 4. Только одна из нас
  Этот день не отличался от прочих. Обычная суббота.
  Как и всегда, Петунья проснулась первой. В ее обязанности входило будить младшую сестру.
  - Лили, вставай, - сказала она зайдя в комнату.
  - Ещё пять минут... - пробормотала Лили, заворачиваясь в одеяло и ворча, как маленький барсук.
  - Если мама увидит тебя в постели с грязным лицом, тебе не поздоровится.
  Лили приоткрыла один глаз раздумывая стоит ли верить угрозе, но в конце концов нехотя вылезла из кровати.
  После утренних процедур девочки спустились на кухню, где Петунья привычно занялась завтраком.
  Готовить по утрам было еще одной ее обязанностью. По выходным родители предпочитали спать до обеда, считая, что дети вполне способны потерпеть голод до их пробуждения.
  Раньше девочки просто таскали печенье из кладовой, но в какой-то момент запасы стали подозрительно быстро исчезать, и миссис Эванс, заметив это, ограничила доступ к сладостям.
  Тогда Петунья взяла инициативу в свои руки. Она наблюдала, как мама готовит овсянку по будням, и пыталась повторить. Первое время выходило ужасно. Но девочка знала что все с чего она начинала, сначала получалось ужасно, а потом - вполне себе ничего. Поэтому не бросала попыток. Со временем, она стала подключать и Лили, чтобы та нарезала в кашу пару ягод или грушу.
  Позавтракав, они убрали за собой посуду - Лили мыла, а Петунья вытирала полотенцем.
  А после, как обычно, уселись в гостиной с книгами.
  Чтение было ежедневным требованием родителей, но никто не говорил что книги должны быть именно те, что стояли на полке.
  Лили спрятала за обложкой старой энциклопедии свою любимую книгу 'Волшебника страны Оз ' и разглядывала картинки. Петунья заметив это, закатила глаза, но ничего не сказала.
  По крайней мере, Лили делала вид что читает.
  Так неспешно прошел день.
  Когда пробил час семейного ужина, девочки заняли привычные места за столом.
  В других семьях, как знала Петунья, люди молились перед едой - воздавали благодарность Господу за пищу и кров.
  Но в доме Эвансов воздавали благодарности только одному человеку.
  - Я вам уже рассказывал, как добился успеха?
  Голос мистера Эванса громко разнёсся по кухне, пока он накладывал себе картофельное пюре.
  Лили с трудом подавила вздох, а Петунья уже заранее знала, что будет сказано.
  Этот рассказ повторялся каждый день.
  Как молитва.
  - Лишь один из миллиона может, выйдя из приюта, достичь того, чего достиг я, - торжественно заявил отец, беря вилку в руку словно скипетр.
  - О, Дэвид... - протянула мать, небрежно покачивая бокал с вином.
  - Они там, за своими столами в офисах, даже не понимают, что такое настоящий труд, - продолжил отец, многозначительно поднимая брови. - А я - я добился всего сам.
  Он выдержал паузу, очевидно, ожидая что его слова произведут впечатление.
  Но за столом все молчали.
  - Но не подумайте, что это было легко! О, нет. Это упорство, труд, характер!
  Он торжественно подцепил вилкой кусок мяса и смачно откусил, словно подтверждая свои слова.
  - Именно поэтому у вас есть крыша над головой, чистая одежда и еда на столе.
  Лили аккуратно размешивала ложкой картофельное пюре, делая вид что полностью сосредоточена на содержимом своей тарелки.
  Петунья сидела прямо, сохраняя бесстрастное выражение лица.
  Слова сказанные отцом были правильными. Но если слышишь их ежедневно, смысл начинает теряться.
  Да и рассказ предназначался не для того чтобы вдохновить девочек пойти по его стопам, а лишь для того чтобы напомнить им быть благодарными.
  Он не надеялся, что его дочери тоже однажды преодолеют все препятствия и добьются успеха.
  Они - девочки.
  По мнению мистера Эванса, им не нужно было бороться за место в этом мире.
  Всё, чего от них ожидали, - выйти замуж и стать хорошими жёнами.
  - Как ни прискорбно, но так устроен мир, - продолжал мистер он, откинувшись на стуле. - Чего вы можете достичь? Только найти достойных мужей - похожих на меня, которые смогут позаботиться о вас
  - Как ты прав, Дэвид, - согласно кивнула мама, перебирая жемчужные бусы на шее.
  Лили скривилась, а Петунья сжала вилку в руке, но промолчала.
  Она давно поняла, что в их доме не место возражениям.
  ***
  После ужина девочки вышли на улицу. Солнце еще не успело сесть и потому приятно согревало.
  Лили буквально подскакивала на месте от нетерпения, её глаза сияли от предвкушения.
  - Туни, покатай меня на велосипеде!
  Петунья тяжело вздохнула, заранее предчувствуя, чем это закончится.
  - Слушай, я пока не настолько уверена в своём умении ездить вдвоем. Я только недавно перестала врезаться в кусты соседей.
  - Ну пожааалуйста, пожалуйста, пожалуйстаааа!
  - Перестань меня бесить, Лили, - раздражённо сказала Петунья.
  - Ну прошуууу! - кажется, Лили было не остановить.
  - Надо было учиться, когда я предлагала, тогда бы не пришлось меня упрашивать.
  - Ну прости меня! Ну пожалуйста! - протянула Лили и, наклонившись вперёд, прошептала заговорщицки: - Я принесу тебе печеньки... и отдам свою долю.
  Петунья нахмурилась и сделала вид, что это её не интересует.
  Печеньки.
  Лили была профи в добывании печенек. Её искусство воровства сладостей с кухни было отточено до совершенства.
  Она нахмурилась, делая вид что взвешивает все за и против. Но соблазн был слишком велик.
  - Хорошо. Но печенье я жду уже сегодня ночью.
  - Так точно! - радостно выпятила грудь Лили, отдав честь, словно солдат.
  Петунья покачала головой, но скрыть улыбку не смогла.
  Она подошла к велосипеду, проверила колёса, сделала глубокий вдох и села в седло.
  Она кивком пригласила Лили, и та радостно подбежала, ловко забираясь позади сестры.
  - Держись крепче, но не дёргай меня, ладно?
  - Ладно!
  Петунья оттолкнулась ногой, и велосипед медленно тронулся с места.
  Сначала поездка шла неуверенно - руль дрожал, колёса виляли, а велосипед не слушался.
  Лили визжала от восторга.
  - Я ЛЕЧУУУУ!
  - Тише ты! - прошипела Петунья, крепче вцепившись в руль.
  Но постепенно баланс восстановился.
  Колёса ровно катились по дороге, ветер развевал их волосы.
  - Туни, мы как будто летим на пегасе! - Лили раскинула руки в стороны и громко расхохоталась.
  Петунья почувствовала, как по спине пробежал тёплый ток и на мгновение ей показалось, что у неё выросли крылья.
  Но этот момент счастья был недолгим.
  Резкий голос разрезал воздух, словно удар грома.
  - Какого чёрта?!
  Петунья резко дёрнула руль и обернулась.
  На крыльце их дома стоял отец, его лицо перекосилось от гнева.
  Всё внутри неё сжалось.
  Руки дрогнули.
  Колёса скользнули в сторону.
  Мир перевернулся.
  Грохот.
  Боль.
  Петунья моментально вскочила на ноги, привыкшая к падениям, и тут же обернулась к сестре.
  Лили скривилась от боли, держась за ободранное колено.
  - Прости меня, - выдохнула Петунья, но тут же осознала, что ей придётся повторить это снова.
  Родители уже приближались.
  Отец встал рядом с девочками, его лицо побагровело, а голос сорвался на гневный выкрик.
  - Кто вам разрешал кататься на велосипеде!..-прикрикнул отец, а потом спохватившись добавил-..вдвоем! Вы только посмотрите на велосипед! Сколько на нём царапин! А ведь он был совсем новый! Я вас так учил обращаться с вещами?!
  Лили всё ещё поскуливала, держась за коленку, но никто не обращал на неё внимания.
  - Вот посмотри, что ты сотворила с сестрой! - подключилась мать, скрестив руки на груди. Её голос был холоден и ровен, но именно это делало его ещё страшнее. - Разве тебе не стыдно?! Тебе было велено следить за ней, а не калечить!
  Петунья почувствовала, как в груди что-то оборвалось.
  Опять.
  Опять только её вина, хотя участвовали в этом двое. Она вообще не хотела кататься вдвоем.
  Петунья не сразу смогла заговорить.
  Её лицо покрылось пятнами, как будто само не понимало - то ли покраснеть, то ли побледнеть.
  Она произнесла
  - Извините.
  А голове тем временем проносились мысли:
  "Зачем я только согласилась на уговоры Лили!?"
  "Меня что, родили только как няньку для Лили, и всё?"
  Она стояла, опустив голову, и впервые за долгое время почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
  Осознание этого накрыло её неприятной волной - слёзы были слабостью, а слабость в их доме не прощали.
  Она с силой стиснула зубы, стараясь удержать предательскую влагу, и ещё ниже опустила голову, чтобы никто, даже случайно, не заметил её состояния.
  "Я не заплачу."
  "Нельзя плакать."
  "Слёзы только разозлят их ещё больше."
  Она старалась дышать ровно, сосредоточиться на чём-то другом, но обида давила всё сильнее, словно тугая пружина внутри неё скручивалась всё плотнее и плотнее.
  А ведь она тоже упала.
  А ведь ей тоже было больно.
  Но, видимо, это не имело никакого значения.
  Однако внезапно Петунья почувствовала, как атмосфера изменилось - нарастающее волнение,сдержанное дыхание, едва уловимая дрожь в голосе матери. Родители больше не сверлили её укоризненными взглядами. Их внимание полностью переключилось на Лили.
  Но не с сочувствием.
  Не с гневом.
  С чистым потрясением.
  - Что... происходит? - голос отца прозвучал глухо, будто слова застряли у него в горле.
  - О, Господи... - прошептала мать. Её пальцы нервно сжимали рукав платья, смяв безупречно гладкую ткань, и даже её безупречная осанка казалась теперь чуть сгорбленной, словно она пыталась не рухнуть на месте.
  Петунья медленно подняла голову, внутренне готовясь к новому обвинению, но в глазах родителей не было ни злости, ни разочарования - только шок.
  Она проследила за их взглядами.
  Лили всё ещё сидела на дороге, прижимая ладони к колену, но что-то было не так.
  Тонкая струйка крови, что минуту назад стекала по её коже, исчезла, словно её никогда не было.
  Более того - ранка затягивалась на глазах.
  Разорванные ткани сливались воедино, а кожа, где ещё недавно была ссадина, становилась гладкой и чистой.
  Лили смотрела на это с тем же шоком, что и все остальные.
  Со стороны любому, кто наблюдал бы за этим со стороны, стало бы очевидно семейное сходство.
  Одинаково полуоткрытые от изумления рты.
  Одинаково стоящие дыбом волосы, будто наэлектризованные.
  Один и тот же вопрос в глазах: что, чёрт возьми, происходит?
  - Что... Я не понимаю... - прошептала Петунья, пытаясь пригладить волосы и чувствуя, как внутри неё поднимается неясное чувство - смесь недоверия, удивления и... чего-то ещё, чего она не могла объяснить.
  Лили растерянно моргнула, а затем медленно повернула голову к сестре, пожав плечами, словно хотела сказать: "Я сама ничего не понимаю."
  - О мой Бог! - голос матери дрогнул, она приложила руки к груди, её глаза блестели от эмоций. - Это чудо! Бог выбрал нашу дочь! Она избранная!
  - Тише, Розалинда, ради всего святого! - отец резко дёрнул жену за руку, бросая на неё предостерегающий взгляд. Он с тревогой огляделся по сторонам, словно опасаясь, что восторженные крики привлекут ненужное внимание.
  Затем, с видом человека, принимающего важное решение, подхватил Лили на руки и поспешно направился к дому.
  - Быстро внутрь! - прошептал он убегая.
  Мать следовала за ними, но её обычно грациозная походка теперь была нарушена спешкой - каблуки цокали по мостовой, и она чуть не оступилась, споткнувшись о собственные туфли.
  Петунья тоже хотела пойти за ними, но вдруг ощутила резкую боль в ноге.
  Она тихо охнула, присев, и только тогда заметила что вся её штанина пропиталась кровью.
  "Я... даже не почувствовала."
  Боль, которую до этого заглушало потрясение, теперь накатила с утроенной силой отдаваясь в каждой клеточке тела.
  Видимо велосипед оказался слишком тяжёлым и удар был сильнее чем она думала.
  Её рана... её рана не зажила.
  Не затянулась, не исчезла.
  Петунья осталась такой же, как была раньше.
  Девочка сжала губы, медленно поднялась, стараясь не опираться на раненую ногу.
  "Если оставлю велосипед, влетит от папы"
  Она перевела взгляд на дорогу, где на боку лежал велосипед .
  Она приподняла его и опираясь девочка медленно направилась к дому, хромая на одну ногу.
  На краю поля зрения что-то мелькнуло.
  Она резко вскинула голову и заметила его.
  Того самого мальчика.
  Он неизменно стоял в тени, но теперь его глаза были хорошо видны. Они цепко изучали их дом.
  "Сколько он уже там стоит?"
  "Почему он за нами следит?"
  - Эй, ты! - раздражённо выкрикнула она, но голос сорвался.
  Мальчик медленно перевёл взгляд на неё, его губы тронула лёгкая усмешка, но он молчал.
  Затем его взгляд опустился на её рану.
  - Смотри-ка... а у тебя не зажило.
  В его голосе не было ни жалости, ни сочувствия - только констатация факта, произнесённая с ленцой, насмешкой, чем-то, отчего внутри Петуньи закипело возмущение.
  Её щеки вспыхнули, но она сжала кулаки и резко выдохнула:
  - Не понимаю, о чём ты.
  Она отвернулась и потащилась дальше, не желая продолжать этот разговор, не желая давать ему повод думать, что его слова хоть как-то её задели.
  Она не знала, кто он такой, но ему определённо не стоило ошиваться здесь.
  - Хватит тут крутиться или получишь в следующий раз, - бросила она на ходу.
  Мальчишка снова усмехнулся, его глаза блестнули в полумраке, но он ничего не ответил, лишь равнодушно развернулся и ушёл прочь.
  Петунья недолго смотрела ему вслед, затем, стиснув зубы, дотащила велосипед до дома и поставила его на подножку.
  Она поднялась на крыльцо, вытерпела ноющую боль в ноге и открыла дверь.
  
  
  
  
  
  
  Глава 5. Семья святой Лили
  Когда она вошла в дом, там царил хаос.
  Отец ходил кругами по холлу, сжимая телефонную трубку в руке, и кричал в неё так громко, что, казалось, его могли слышать даже соседи.
  - Вы не понимаете! - размахивая рукой, он практически требовал внимания. - Позовите святого отца к телефону! Нет, лучше - дайте мне контакты Папы Римского!
  Он говорил так, словно имел полное право требовать аудиенции у главы католической церкви.
  Петунья замерла в дверном проеме, в изумлении наблюдая за тем, как её отец чуть ли не подпрыгивал от восторга, будто именно он только что явил миру чудо.
  - Вы даже не представляете, свидетелями какого невероятного события мы стали! - его лицо сияло самодовольной гордостью, голос звенел от возбуждения. - Наша дочь! Наша дочь - святая! Это должен знать весь мир!
  Мать сидела на диване, держа руку Лили в своих идеально ухоженных пальцах, словно боялась, что девочка вдруг исчезнет.
  - Дорогая, рассказывай всё, не таясь. - Её голос казался мягким, почти певучим, но в нём сквозила твёрдость не допускающая возражений. - Когда ты поняла, что можешь делать подобное? Почему ты ничего не сказала своей мамочке?
  Лили съёжилась, вжимаясь в угол дивана как мышонок под взглядом кошки.
  Она растерянно переводила взгляд с матери на отца, явно не привыкшая к такому количеству внимания.
  Заметив сестру, Лили будто увидела спасательный круг.
  - Туни, ты видела? Ты видела, что произошло?
  Её голос дрожал от волнения и восторга.
  - Я сама не понимаю, как так получилось! - быстро заговорила она. - Я просто почувствовала... какую-то щекотку в животе, а потом ранка начала заживать сама!
  Она резко замолчала, её взгляд упал на ногу сестры.
  - Ой, Туни, что с твоей ногой?!
  Все взгляды в комнате, словно по команде, устремились на Петунью.
  Она почувствовала, как неприятный жар подбирается к её щекам, но быстро заставила себя не выдать ни одной эмоции.
  - Я... - она только открыла рот, как вдруг отец раздражённо цокнул языком.
  Морщась, он пробормотал себе под нос:
  - Тск. Только одна...
  Но тут же резко отмахнулся, словно эта мысль была недостойна даже лишнего внимания, и вернулся к разговору по телефону.
  - Да, я говорю вам, младшая дочь сотворила настоящее чудо! Вам стоит приехать, вы просто обязаны увидеть это своими глазами!
  А потом, будто вспомнив, что его голос должен звучать не просто взволнованно, а торжественно, он заговорил ещё громче.
  - Мы говорим о явлении невероятного масштаба! Это знамение!
  - О боги, Петунья, посмотри, сколько грязи ты нанесла! - раздражённо воскликнула мать, она с нескрываемым отвращением оглядела её испачканные кровью и пылью штаны.
  Петунья молчала, не поднимая глаз.
  - Ты же сможешь сама обработать рану? - в голосе матери не было беспокойства, только лёгкая досада. - Я бы помогла, но ты же знаешь, мне становится дурно при виде крови...
  Она вздохнула с такой наигранной усталостью, словно и вправду едва не падала в обморок. Одной рукой картинно приложилась к виску, второй лениво поправила жемчужное ожерелье.
  Разумеется.
  Петунья знала, что в доме, где так важно быть безупречным, ухоженным и соответствовать стандартам, болезнь, грязь, кровь были чем-то постыдным.
  И миссис Эванс не хотела и не собиралась обращать внимание на то, что её старшая дочь истекает кровью прямо у неё перед глазами.
  - Да, мама. - Её голос прозвучал глухо, словно кто-то задушил в нём любые эмоции.
  Она уже собиралась подняться наверх, когда резкий голос матери остановил её:
  - Нет-нет, иди в ванную на первом этаже. - Она раздражённо щёлкнула языком. - Пока ты дойдёшь до спальни, весь дом перепачкаешь! Там тоже есть перекись и бинты. Так и быть, можешь воспользоваться.
  "Как великодушно."
  Но вслух девочка лишь покорно повторила:
  - Да, мама.
  В этот момент Лили вскочила с дивана.
  - Я помогу! - с жаром выпалила она, уже собираясь броситься к сестре.
  Обычно именно Лили помогала Петунье с обработкой ран - особенно после очередного неудачного падения с велосипеда.
  Но мать пресекла её порыв. Её тонкий, ухоженный пальчик тут же коснулся плеча младшей дочери, заставляя её вновь сесть.
  - Нет, дорогая. - Её голос стал мягче, но в нём всё ещё чувствовалась сталь. - Мы ещё не закончили наш разговор.
  Она вновь крепко сжала руку Лили, словно напоминая, где её место.
  - Старшая сестра справится сама. Она ведь уже большая.
  "Конечно."
  "Конечно, справлюсь."
  "Я всегда справляюсь."
  - Так на чём мы остановились? - миссис Эванс мило улыбнулась, развернувшись обратно к Лили, как будто ничего не произошло.
  В её глазах блестел неподдельный интерес - но не к дочери, а к тому, что эта новость может принести их семье.
  Отец тем временем продолжал размахивать телефонной трубкой, расписывая чудесные способности младшей дочери во всех красках.
  Он уже не просил позвать Папу Римского.
  Теперь он почти приказывал.
  ***
  Войдя в маленькую, отделанную белой плиткой комнату, она тихонько закрыла за собой дверь и прислонилась к прохладной стене. Только теперь, в одиночестве, она позволила себе расслабиться, глубоко выдохнув.
  Тишина.
  Громкие голоса родителей теперь доносились приглушенно, как сквозь толстый слой ваты.
  Она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Лицо было напряжённым, бледным, губы сжаты в тонкую линию. Она старалась не смотреть вниз, на пропитанную кровью ткань.
  Открыв шкафчик под раковиной, она начала перебирать бутылочки и коробки, пока не нашла перекись водорода, вату и бинт. Поставив всё перед собой на край раковины, она стянула джинсы и стиснула зубы, глядя на рану.
  Она выглядела хуже, чем Петунья ожидала. Прошлые ранки полученные от езды на велосипеде, были содраны и кровоточили, а новая рана хоть и не была глубокой, но все же занимала половину ноги. А ещё она знала что скоро на ноге выскочит синяк. Руки тоже саднило, им досталось, но не так сильно как ноге. Она поморщилась и аккуратно коснулась раны.
  "Лили бы уже разревелась от одного вида."- вдруг подумала она.
  Она прикусила губу и вылила на рану перекись. Раздалось тихое шипение и по коже пробежала волна жгучей боли. Петунья втянула воздух сквозь зубы.
  Распределяя перекись по ране, она погрузилась в мысли.
  "Что это было? Правда чудо, как говорит мама? Или что-то другое?"
  Она не знала.
  Но в глубине души она хотела верить, что это всё же магия.
  Ведь если Лили могла исцелять себя, значит, в мире действительно существовало волшебство. А значит, оно могло быть и у неё.
  "Может, мы не такие обычные, как думали?"
  Петунья задумчиво намотала бинт, представляя себе другие возможности. Если магия реальна, то, возможно, существуют и феи, и эльфы, и ведьмы, и драконы... Хотя, пожалуй, с драконами ей бы не хотелось сталкиваться.
  "А Лили, наверное, прыгала бы от радости."
  Когда она закончила с перевязкой, то осторожно опустила ногу на пол, проверяя насколько больно ей будет идти. Не так плохо как ожидалось. Быстро обработав ранки на руках Петунья глубоко вдохнула, собрала бутыльки, поставила их обратно под раковину и направилась в гостиную где всё ещё находились родители.
  - Мама, папа, я закончила, - сообщила она, стоя в дверях.
  - Очень хорошо, молодец, - рассеянно ответила мать, не отрываясь от разговора с отцом.
  - А где Лили?
  Отец лишь махнул рукой.
  - Мы отправили её в комнату, пусть ляжет спать пораньше. Завтра у неё тяжёлый день.
  Петунья нахмурилась.
  - Тяжёлый? Почему?
  Отец поднял на неё горящий восторгом взгляд.
  - Завтра мы поедем в церковь. У нас будет встреча со священником. Мы представим Лили всем заново - уже в новом образе! Скоро вся улица узнает, что мы являемся родителями святой!
  В его голосе было столько ликования, что Петунье стало не по себе.
  Она посмотрела на мать, надеясь, что та вмешается, но миссис Эванс лишь согласно кивнула.
  - Значит, это уже решено? - осторожно спросила она, надеясь, что родители хотя бы немного сомневаются.
  - Завтра всё станет ясно, - отмахнулся отец.
  "А вдруг это было что-то другое?"
  "А вдруг это вообще не божественное знамение?"
  Петунья не была уверена, как именно должно выглядеть чудо, но то что произошло с Лили скорее напоминало волшебство. Она бы с радостью поверила, что её сестра волшебница, а не посланница Бога. Всё-таки быть ведьмой веселее.
  - Иди спать дорогая, - произнесла Розалинда. - и мы пойдём, да милый?- обратилась она к мистеру Эвансу - Нам ещё нужно выбрать костюмы на завтра, что-то не слишком броское, но в то же время подчёркивающее наш статус.
  - Ты как всегда права дорогая, - усмехнулся отец, поглаживая усы. - Слышала Петунья? Можешь идти в кровать.
  Петунья, не отвечая, лишь кивнула и направилась к лестнице.
  Каждый шаг отдавался болью в пульсирующей ране, но она не жаловалась.
  Когда она забралась в постель, перед глазами всё ещё стояла сцена, как Лили выпучив глаза смотрела на своё колено. Это заставило ее тихонечко засмеяться.
  Неожиданно она вспомнила о печенье, которое Лили обещала ей украсть из кладовой.
  "Она ведь всегда выполняет обещания..."
  Но сегодня не выполнила.
  Петунья уткнулась в подушку, позволив усталости взять своё.
  Такой насыщенный день.
  Столько мыслей, столько новых ощущений.
  Она закрыла глаза и уснула.
  
  Глава 6. Разбитые мечты и парящие подушки
  На следующее утро Петунья проснулась позже обычного.
  Ещё не открыв глаз, она уловила, что что-то изменилось - в доме было слишком шумно. Обычно утро в их семье проходило тихо, размеренно, даже скучно. Но сегодня...
  Гулкие шаги раздавались по коридору, кто-то торопливо хлопал дверьми, внизу слышались приглушённые голоса родителей. Петунья резко села в кровати, сердце сжалось от тревожного предчувствия, а память тут же подбросила ей воспоминания о вчерашнем вечере.
  "Лили... чудо... магия?"
  Резко сбросив одеяло, она вскочила на ноги, но тут же поморщилась, почувствовав как кольнуло под коленом. Опустив взгляд, она увидела перевязку на ноге - бинт немного съехал открывая покрасневшую кожу.
  Петунья поспешно огляделась в поисках одежды. В голове промелькнула мысль о джинсах, но затем она вспомнила в каком состоянии они были после вчерашнего падения и поморщилась, видимо с ними придётся распрощаться.
  Она схватила первое попавшееся платье - светлое, лёгкое, с вышивкой по подолу. Не самое любимое, но сейчас не до выбора. Натягивая платье на ходу она запуталась в рукавах, а потом едва не споткнулась запихивая ноги в тапочки. Всё это делалось на автомате, мысли были заняты совсем другим.
  "Почему такой шум? Почему меня никто не разбудил? Как я могла так крепко спать??".
  Выйдя из комнаты она заметила открытую настежь дверь в спальне Лили. Кровать сестры была пуста.
  Неужели она уже внизу?
  Петунья почувствовала лёгкий укол сожаления. Ещё вчера она надеялась поговорить с сестрой перед сном, но так и не успела.
  Спускаясь вниз, она слышала голоса родителей, сдержанные, но явно взволнованные.
  В гостиной вся семья собралась вместе. Отец мерил шагами комнату скрестив руки на груди, а мать сидела на краю дивана, приглаживая невидимые складки на своем элегантном бежевом платье. Лили стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу - она явно не понимала что происходит, но по красным щекам было видно что она волнуется.
  Войдя в гостиную, Петунья тут же поймала на себе взгляд отца.
  - Петунья! - окликнул отец, чуть нахмурившись, заметив её взъерошенный вид. - Быстрее умойся и приведи себя в порядок. С минуты на минуту ожидается важный гость.
  - Да папа. - автоматически ответила она, но тут же заметила, что Лили украдкой привлекает её внимание.
  Сестра стояла за креслом, прижимаясь к его спинке, и когда их взгляды встретились, она приподняла брови, едва заметно улыбнувшись, словно намекая на что-то.
  Петунья уже собиралась направиться в ванную, но тут услышала за спиной тонкий голос сестры:
  - Мам, мне нужно в туалет!
  В голосе Лили звучало что-то преувеличенно страдальческое.
  - Что, прямо сейчас? Ты не можешь потерпеть? - по привычке начала мать раздражённо, но тут же одёрнула себя и смягчила тон, вспомнив, что теперь Лили - "избранная".
  - Конечно иди, только не задерживайся, дорогая.
  Она даже легонько потрепала дочь по рыжим волосам, что было настолько непривычно, что Петунья едва не фыркнула.
  Лили кивнула, а потом резко сорвалась с места, бегом устремившись вслед за сестрой.
  Едва они оказались в ванной, Лили тут же бросилась к Петунье, вцепившись в её руку.
  - Туни! Я так по тебе соскучилась! - завизжала она, чуть не повалив сестру на пол.
  Петунья не удержавшись засмеялась.
  - В смысле соскучилась? Мы же виделись вчера!
  - Ну да, но ты даже не представляешь что тут творилось! - вздохнула Лили, покачав головой.
  - Понятия не имею, расскажи.- сказала Петунья, намочив руки и приступая к умыванию.
  Лили взобралась на закрытый унитаз и болтая ногами в воздухе заговорила:
  - Родители целый вечер меня расспрашивали. "Когда ты поняла что ты особенная, Лили?", "Что ты чувствуешь, Лили?", "Ты думаешь это знак свыше, Лили?"
  Она передразнила мать, старательно подражая её манерным интонациям.
  Петунья хихикнула.
  - Они хотят сделать из меня местную достопримечательность. Думаю, скоро меня начнут водить по улицам, чтобы люди могли загадать желание, пока я прохожу мимо.
  Лили закатила глаза.
  - Но ты видела что вчера произошло? - вернулась она к разговору - Я даже не поняла, как это вышло! Всё случилось так быстро!
  Она с энтузиазмом начала жестикулировать, изображая, как именно заживала её рана, а Петунья облокотившись на раковину, молча наблюдала за ней.
  Что-то в груди приятно потеплело.
  В отличие от родителей, Лили не строила из себя святую.
  Она не говорила о "божественном знамении", не пыталась выдумать красивые слова.
  Она просто... восторгалась.
  - Ты думаешь, это магия? - вдруг спросила Лили, понизив голос до шёпота.
  - А ты как думаешь? - осторожно ответила Петунья, вытирая полотенцем лицо
  - Я не знаю... - задумчиво протянула Лили. - Но если это правда магия то, может быть, и ты сможешь так?
  Петунья замерла..
  Лили так просто сказала это будто не сомневалась ни на секунду.
  - Ты правда так думаешь?
  Лили широко улыбнулась и кивнула.
  - Конечно! Мы же сёстры! Мы должны быть похожи!
  В этот момент внизу раздался звук дверного звонка.
  Громкий, требовательный.
  Мгновение спустя послышались шаги родителей.
  - Лили, дорогая, иди быстрее. - позвала миссис Эванс, в её голосе уже слышалась сладкая угодливость.
  Лили замялась, бросив быстрый взгляд на Петунью.
  - Я...
  - Иди - кивнула та.
  Лили кивнула в ответ, её глаза блестели от нетерпения.
  -Поторопись!-напоследок выкрикнула она и выбежала из ванны.
  Старшая сестра ещё немного постояла, вглядываясь в своё отражение в зеркале.
  "Мы должны быть похожи..."
  Она прикоснулась пальцами к стеклу.
  "Правда?"
  Их внешность настолько различалась, что их редко принимали за сестёр - разный цвет глаз, волос, рост. Как было бы прекрасно если хотя бы волшебство их объединяло.
  Звонок в дверь повторился, на этот раз настойчивее.
  Она быстро почистила зубы, провела пальцами по волосам, приглаживая их, и выбежала из ванной. Ей не терпелось увидеть того, кого родители так ждали.
  ***
  В гостиной, восседая в кресле напротив родителей, находился незнакомый мужчина. Ему можно было дать лет сорок. Он был облачён в старомодную тёмную мантию, которая спадала до самых щиколоток, с высоким воротником и узкими рукавами. Очки в тонкой оправе блестели в свете лампы, придавая его взгляду ещё большую холодность. Он держал в длинных тонких пальцах кожаный блокнот, быстро записывая в него что-то мелким, аккуратным почерком.
  Его пристальный, оценивающий взгляд вызывал у Петуньи странное беспокойство.
  "Разве священники так одеваются?" - невольно подумала она, разглядывая его странный наряд.
  Родителей, похоже, ничуть не смущал внешний вид их гостя. Пока мама чинно сидела, отец с восторженной жестикуляцией рассказывал гостю о случившемся накануне, описывая едва ли не чудо библейского масштаба.
  - Вы просто не представляете, сэр! - возбужденно говорил мистер Эванс, привстав с дивана. - Мы были свидетелями настоящего чуда! Наша дочь, Лили... она... её рана исчезла прямо у нас на глазах! Это был знак, несомненно!
  - Мы всегда знали, что она необычная, - добавила миссис Эванс. - Но теперь мы окончательно убедились, что она избранная! Мы сразу почувствовали, что это что-то большее, чем просто случайность.
  Мужчина, казалось, не уделял особого внимания их бурным заявлениям. Он лишь молча записывал что-то в блокнот, не поднимая глаз, а затем, наконец, перевёл свой взгляд на Лили.
  Девочка слегка поёжилась под этим взглядом.
  - Мисс Эванс, расскажите мне, что именно вы чувствовали в тот момент? - его голос был ровным, спокойным, но в нём было что-то неуловимо завораживающее.
  Лили замялась, быстро взглянув на родителей, затем на Петунью, словно ища подтверждения, что говорить можно.
  - Ну... я... я просто почувствовала что-то тёплое внутри. - Она приложила ладонь к животу. - Как будто кто-то изнутри меня щекотал перышком. А потом... рана исчезла.
  Она слегка пожала плечами, словно сама не могла до конца осознать произошедшее.
  Мужчина кивнул, снова сделал пометку в блокноте, затем резко сменил тему:
  - Скажите, а насколько хорошо вы знаете своё семейное древо?
  Этот вопрос застал родителей врасплох, но ненадолго.
  На этот раз ответила миссис Эванс.
  - О, наша семья издавна вела семейное древо! - важно заявила она,перебирая пальцами жемчужины на своей шее. - Когда-то мы гордились своей наследственностью, наши родственники занимали достойные места в обществе. К сожалению, многих близких родственников уже нет в живых...
  Мужчина снова открыл блокнот на другой странице и быстро пробежался взглядом по записям.
  - Розалинда Фарли - в девичестве. Родители: Бенджамин и Маргарет Фарли. Всё верно?
  Миссис Эванс не дрогнула. Она лишь слегка приподняла подбородок, её лицо оставалось абсолютно невозмутимым.
  - Да... - её голос был безупречно ровным. - Но... откуда вы это знаете?
  Мужчина лишь слегка улыбнулся, но ничего не ответил. Вместо этого он плавно перевёл взгляд на мистера Эванса.
  - А вы, насколько я понимаю, не знаете своего семейного древа?
  Отец кашлянул и, немного поджав губы, ответил:
  - Да, это так. Когда я был маленьким, я попал в приют, там я провёл большую часть своей жизни.. - он начал привычную речь, ту самую, что повторял годами при каждом удобном случае.
  Но мужчина перебил его прежде, чем Мистер Эванс успел развить мысль.
  - Насколько мне известно, вы пробыли там всего четыре месяца, а затем вас усыновила семья Эванс. Весьма респектабельная, если не сказать - состоятельная. Это верная информация?
  Отец замешкался,но все же ответил:
  - Да... всё верно.
  - Но, к сожалению, они скончались, когда вам исполнилось двадцать два года, оставив этот дом в котором вы сейчас живёте?-священник продолжил делиться информацией которой владел.
  Теперь в комнате повисла тишина.
  А на лице отца семейства промелькнула тень смущения.
  Этот разговор рушил всю его любимую историю - ту самую, которую он рассказывал за обедом и ужином почти каждый день, уверяя, что достиг успеха исключительно своим трудом, пробиваясь через трудности жизни сироты.
  Теперь оказалось, что всё было не совсем так.
  Родители переглянулись. Они явно не ожидали, что их будут проверять настолько тщательно.
  - Какое это имеет отношение к Лили? - наконец произнёс мистер Эванс, чуть натянуто улыбнувшись.
  - Чистая формальность, - ответил мужчина, невозмутимо щёлкнув ручкой и закрывая блокнот. - Нам необходимо удостовериться в ряде... нюансов, прежде чем делать какие-либо выводы.
  "Конечно, проверка нужна!" - мысленно рассуждал мистер Эванс, бросая быстрый взгляд на священника.
  "Это же дело мирового масштаба! Если Лили действительно избранная, то возможно в будущем нас представят самому Папе Римскому! Им нужно знать что за людей они к нему приведут"
  Его сердце забилось быстрее от одной мысли об этом.
  Мужчина отложил блокнот, спокойно достал из-под мантии длинную, тонкую, отполированную палочку, напоминающую учительскую указку и протянул её Лили.
  - Возьми.
  Родители переглянулись.
  - Это что... какая-то священная реликвия? - осторожно поинтересовалась миссис Эванс, слегка приподняв бровь. Её тон был спокойным, но Петунья заметила, как мать чуть подалась вперёд, не сводя глаз с палочки.
  - Ветка святого дерева? - неуверенно предположил мистер Эванс.
  Петунья вытянула шею, чтобы лучше разглядеть, что происходит.
  Лили нервно посмотрела на мужчину, затем на сестру, после чего медленно, с явным сомнением протянула руку, было видно как дрожат ее пальцы.
  Как только её рука сомкнулась на древке, комната ожила.
  Шкафы задрожали, затем скрипя начали двигаться, словно у них вдруг появились ноги. Витрина с любимыми статуэтками матери дрогнула, а сами статуэтки, ни разу не почувствовав на себе ничего более прикосновения пипидастра(щетка для пыли), вдруг сорвались с места и, кружась в воздухе, с громким дребезгом разбились об пол.
  Ковёр в центре гостиной зашевелился, а затем начал выползать из-под дивана, перебирая углами будто человек локтями.
  Декоративные подушки словно одержимые взмыли вверх, разгоняясь как снаряды, метались по комнате сбивая всё на своём пути.
  - Господи Иисусе! - взвизгнула миссис Эванс, вцепившись в мужа, от ее элегантности не осталось и следа.
  - Что за чертовщина?! - заорал мистер Эванс, дёргая жену за руку и утаскивая ту в сторону.
  Петунья пригнулась, а потом и вовсе легла на пол, когда в неё полетела декоративная подушка.
  Она просвистела прямо над её головой, но вместо того, чтобы просто упасть на пол, вдруг резко развернулась в воздухе, словно управляемый кем-то снаряд, направилась к их гостю.
  Но мужчина, казалось, не испытывал ни страха, ни удивления.
  Не моргнув и глазом, он просто поднял руку и мягко произнёс:
  - Фините Инкантатем.
  И всё мгновенно остановилось.
  Книги рухнули на пол, шкафы замерли, ковёр опустился обратно, словно уставший человек после пробежки, а подушки, только что носившиеся по комнате, теперь мирно лежали на полу.
  В воздухе повисла гробовая тишина.
  Лили стояла с широко распахнутыми глазами, всё ещё сжимая в руках палочку.
  Родители застыли в углу, сжавшись вместе, словно стараясь слиться с обоями.
  А Петунья лежа на полу заметила как мужчина улыбнулся.
  - Что... что это было?! - голос мистера Эванса дрожал от смеси страха, шока и непонимания.
  Он в ужасе оглядел гостиную, которая ещё несколько минут назад была уютно и аккуратно убрана, а теперь напоминала поле битвы. Шкафы ещё слегка покачивались, словно не могли прийти в себя после внезапного пробуждения. Осколки фарфора и стекла покрывали ковёр, а диванные подушки, только что летавшие по комнате, теперь мирно покоились на полу будто ничего не произошло.
  Священник спокойно протянул руку и не спеша забрал у Лили палочку, а после без лишних слов убрал её в карман своей длинной мантии, как будто ничего особенного не произошло.
  - Я лишь убедился, что ваш рассказ достоверен, - ровным голосом произнёс он.
  - А-а-а... п-понятно... - заикаясь, пробормотал отец, нервно сглотнув.
  Он усадил жену обратно на диван.
  Миссис Эванс, всё ещё пребывая в оцепенении, аккуратно присела на край, уставившись на осколки своих любимых статуэток.
  Её губы беззвучно задвигались, будто в молитве.
  Петунья наблюдая за ней подумала что та читает заупокойную молитву в память фарфору.
  Она перевела взгляд на отца и увидела, как его первоначальный страх медленно сменялся чем-то другим. Глаза его загорелись, он резко выпрямился и на его лице отразилось нечто, похожее на... восторг?
  До этого момента он считал что максимум на что способна его дочь, это исцеление мелких ранок. Может быть, даже залечивание чужих порезов и ушибов. Но ТАКОЕ?!
  Это уже совершенно иной уровень.
  В его голове начали рождаться грандиозные картины будущего. Вот он, гордо даёт интервью, рассказывая с какой любовью и заботой они воспитывали свою единственную... ой.. нет, младшую дочь. Вот Лили ездит по миру, выполняя миссию спасения человечества, останавливая катаклизмы, предотвращает войны.
  Мысль о визите римского Папы теперь казалась ему жалкой и мелкой.
  "До этого её бы боготворили только католики... но теперь - весь мир!"
  Мистер Эванс уже видел перед собой заголовки газет:'Святая Лилиан Эванс: девочка, изменившая судьбу человечества, дочь отца что поднялся с низов'.
  Но его размышления резко прервало покашливание гостя.
  Мистер Эванс моргнул и посмотрел на него.
  Священник терпеливо ждал, пока к нему вернётся внимание хозяина дома.
  Миссис Эванс в это время, с выражением глубокой скорби, осторожно поднимала осколки своих драгоценных фарфоровых фигурок причитая:
  - Это были лимитированные статуэтки! Коллекционные! Из Италии! Какое горе...
  Она аккуратно собирала разбитые кусочки, словно надеялась, что их ещё можно будет восстановить.
  Священник снова прочистил горло, стараясь в очередной раз привлечь внимание.
  Мистер Эванс пихнул жену локтем, что та бросила своё занятие и обратила внимание на гостя.
  Убедившись что все внимание сконцентрировано на нем, мужчина заговорил:
  - Прошу прощения за недоразумение, но я вовсе не священник. - Мужчина откинулся в кресле и спокойно произнёс: - Меня зовут Джордж Уилсон. Я представитель Министерства Магии.
  
  Глава 7. Пустота в ладонях
  В комнате воцарилась напряжённая, почти гробовая тишина.
  Родители замерли, глядя на него с раскрытыми ртами.
  - Как это - не священник?! - наконец выдохнула миссис Эванс, её голос прозвучал почти оскорблённо, будто её предали.
  - Министерство чего? - воскликнул мистер Эванс, подаваясь вперёд.
  Лили и Петунья замерли, затаив дыхание.
  - Министерство Магии, - спокойно повторил мужчина, закидывая ногу на ногу.
  Он говорил так, будто только что назвал нечто столь же привычное как Министерство Здравоохранения или Министерство Финансов.
  На слове 'Магии' лица девочек озарились одинаково восторженными выражениями.
  Они быстро переглянулись, безмолвно разговаривая одними глазами.
  "Ты слышала?!" - вопрошал взгляд Петунья.
  "Обалдеть!" - восторженно отвечал взгляд Лили.
  - Что за бред? Я о таком никогда не слышал! - мистер Эванс нахмурился, на его лбу прорезались морщины.
  Миссис Эванс согласно кивнула, хотя на самом деле понятия не имела какие вообще существуют министерства .
  - И не услышали бы, если бы ваша дочь не проявила свою магию, - спокойно пояснил Уилсон. - наш отдел крайне трепетно относится к вопросам секретности.
  - Но как же... - мистер Эванс всё ещё пытался осмыслить происходящее. - Вы хотите сказать, что... это реально? Волшебство? Магия? Заклинания, колдуны? Это не... это не какая-то мистификация?
  - Совершенно реально, - мужчина чуть кивнул.
  - Подождите, но как вы могли узнать где нас искать?! - наконец выпалил он, переходя от шока к подозрительности. - Мы же связывались с церковью! Или... неужели церковь - это прикрытие для магов?!
  На последних словах его голос слегка дрогнул.
  Миссис Эванс театрально схватилась за сердце.
  - Нет, что вы. - покачал он головой. - Церковь куда вы звонили была самой что ни на есть обычной.
  Он продолжил.
  - Не так давно Министерство получило сигнал о вспышке неконтролируемой магии в этом районе. Обычно такое случается с детьми - Уилсон чуть наклонился вперёд, сцепив пальцы. - Мы проверили всех зарегистрированных волшебников поблизости и их палочки, но это оказались не они. Поэтому мы ждали когда кто-то сам выйдет на связь...- он оглядел присутствующих - Обычно в таких ситуациях несколько наших агентов патрулируют улицы в поисках информации: собирают сплетни, просматривают газеты и часто посещают церкви. Множество людей, похожих на вас, думали что столкнулись с чудом и обращались именно туда.- он улыбнулся.
  - Постойте, постойте! - резко перебил его мистер Эванс, сжимая виски. - Вы хотите сказать, что существуют другие волшебники?
  Он говорил это так, будто надеялся, что ослышался.
  Мистер Уилсон кивнул, неторопливо поправляя мантию.
  - Разумеется. Их достаточно много, чтобы сформировать Министерство магии, контролирующее всех волшебников. Подобные министерства есть и в других странах, не во всех, но во многих.
  Мистер Эванс открыл рот, но не смог вымолвить ни слова.
  Его мечта о мировой известности начала рушиться прямо на глазах.
  Одно дело, если твоя дочь единственная в мире, божественное дитя, избранная высшими силами.
  И совсем другое, если она всего лишь одна из многих.
  "Сколько их тогда по Британии? Сотни? Тысячи?"
  Мысль о том, что он не сможет сделать из Лили национальную икону медленно, но верно пробиралась в его сознание.
  - А что это за неконтролируемая магическая вспышка? - тихонечко спросила Петунья, прервав размышления отца.
  Мистер Уилсон с готовностью ответил.
  - Когда ребёнок впервые использует свои способности, магическая волна разносится на определённое расстояние, а наши артефакты фиксируют нарушения. Их количество ограничено, поэтому они расположены на некотором расстоянии друг от друга. Из-за этого нам трудно точно установить местоположение юного волшебника.
  Он сделал паузу, позволяя семье переварить сказанное.
  - В магических семьях всё обстоит проще. Там родственники заранее готовят детей, рассказывая о первом магическом опыте - инициации, поэтому ничего неожиданного не происходит. Но у обычных семей всё иначе. Там ни семьи, ни сами дети не готовы к такому. Мы стараемся отслеживать такие события и быстро реагировать. Вам ещё повезло, что всё ограничилось лишь заживлением коленки.
  Он снял очки и устало потёр переносицу, будто вспоминая что-то неприятное.
  - Бывают случаи, когда всё заканчивается... не так безобидно.
  - Какие случаи? - миссис Эванс едва заметно выпрямилась, хотя казалось что больше уже некуда. Она старалась сохранить невозмутимость, но Петунья заметила, как мать сцепила пальцы в замок. - Что вы имеете в виду?
  - Иногда, когда мы прибываем на место, нам не приходится долго искать источник. Мы просто следуем за дымом и находим уже сгоревший дом и ребёнка стоящего в обломках ... или, скажем, натыкаемся на внезапно образовавшийся кратер на заднем дворе.
  Он говорил это с лёгкой небрежностью, но его глаза оставались серьёзными.
  - Дети не могут контролировать свои силы, и в порыве эмоций могут натворить бед. Иногда - довольно серьёзных. Поэтому наша задача - отслеживать таких юных магов и вовремя вмешиваться.
  В комнате повисла напряжённая тишина. Миссис Эванс вдруг осознала, что потеря ценных фигурок - самое незначительное из всего, что могло с ними произойти. Мистер Эванс тяжело опустился на диван, его лицо приобрело неестественно бледный оттенок, а пальцы судорожно сжимали подлокотник дивана.
  Петунья, у которой внутри всё бурлило от эмоций, первой осмелилась нарушить тишину.
  - Но разве подобные ситуации не должны происходить повсюду? Если дети-волшебники не контролируют свою магию, то получается по всей стране должны вспыхивать стихийные бедствия. Неужели никто из обычных людей этого не замечает?
  Её голос был ровным, но внутри бушевал водоворот мыслей. Она впервые осознавала, насколько огромным может быть этот новый, неизведанный мир.
  Мужчина в мантии внимательно посмотрел на неё, на его губах появилась едва заметная улыбка.
  - Отличный вопрос, юная леди. - Он одобрительно кивнул, явно довольный её догадливостью. - Вот тут-то и начинает работу наш отдел. Мы не только реагируем на магические всплески, но и... устраняем последствия, а так же свидетелей.
  Он подмигнул, как будто раскрывал какой-то большой секрет.
  Петунья вдруг почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Она инстинктивно схватилась за горло, побледнев.
  - У... устраняете? - в ужасе переспросил Мистер Эванс.
  - Ох, вы меня неправильно поняли, - поспешно поправился Уилсон, засмеявшись. - Я имею в виду, что мы используем заклинание, которое стирает воспоминания у всех свидетелей. Вот например ваши соседи.
  Он беззаботно махнул рукой в сторону окна где, будь оно открыто, можно было бы услышать приглушённый гул улицы, где всегда кто-то обсуждал чьи-то дела.
  -Ваша улица оказалась очень любопытной. Как минимум восемь человек стали свидетелями вчерашнего происшествия. Не все конечно поняли что именно произошло - большинство находились слишком далеко. Но кое-кто смотрел в бинокль и успел сложить два и два, особенно когда услышал истошные крики миссис Эванс.
  Он бросил короткий взгляд на Розалинду и та, осознав намёк, слегка покраснела.
  - Бинокль?! - в шоке переспросил мистер Эванс
  - О, да. Некоторые, судя по всему, всегда начеку. - усмехнулся маг.
  - Наши соседи... кхм... довольно любопытны, - сухо заметила Розалинда, тактично умолчав, что и их семья мало чем отличается от остальных.
  - А с повреждениями вы как справляетесь? - подала голос Лили, с любопытством разглядывая волшебника.
  - О, с этим всё ещё проще. - он вытащил свою палочку и вся семья синхронно отпрянула.
  - Не беспокойтесь. - с лёгким смешком сказал он, глядя на их испуганные лица. - Меня она слушается.
  Он подмигнул Лили и, взмахнув палочкой, произнёс:
  - Репаро.
  Комната вновь оживала на глазах.
  Шкафы, подскакивавшие несколько минут назад, теперь медленно возвращались на свои места. Разбитые статуэтки словно сами собрали себя по кусочкам, сливаясь воедино так, будто ничего не происходило. Подушки мягко вспорхнули в воздух и приземлились на диван, а ковёр, до этого живший собственной жизнью, покряхтев вновь полез под диван.
  Миссис Эванс, наблюдая за этим, счастливо всхлипнула прижав руки к груди.
  - ВАУ! - почти синхронно выдохнули девочки, едва не подпрыгнув на месте.
  - И что будет дальше? - с надеждой спросила Лили, словно ожидала, что прямо сейчас её отведут в магическую страну, на подобии Страны Оз.
  Мистер Уилсон улыбнулся, но покачал головой.
  - А дальше, - спокойно сказал он, - мы поставим наблюдение за вашим домом, чтобы убедиться, что магия больше не проявляется. А вам, юная леди, стоит постараться не колдовать.
  Лили смущённо посмотрела на него.
  - Я... я постараюсь. - пробормотала она. - Только... я не знаю как колдовать. И как не колдовать - тоже.
  - Ты главное постарайся, я оставлю тебе небольшой буклет чтобы ты могла немного больше узнать о новом для тебя мире и о своей силе - улыбнулся мужчина. - Сколько тебе сейчас лет?
  -Мне восемь.
  -Замечательно. Тогда в год, когда тебе исполнится одиннадцать ты отправишься в школу волшебства, но перед этим тебе придет письмо оттуда. В нём будет список всего необходимого для начала обучения. Так как ты маглорожденная ведьма, к вам будет направлен профессор или его ассистент, который поможет вам добраться до специального места, где можно будет обменять деньги и купить все магические товары для школы.
  Он достал из кармана тонкую книжицу и передал её мистеру Эвансу.
  Мистер Эванс взял буклет и немного его полистал.
  -Подождите... - наконец сказал он, переваривая услышанное. - Что значит "маглорожденная"?
  - Это значит, что Лили - ведьма, рождённая в семье обычных людей. Насколько мне известно, вы с вашей женой не обладаете магией?
  Мистер Эванс заулыбался от такого вопроса.
  - Я хоть иногда в сердцах и называю свою жену "ведьмой", но не думаю что она сможет меня за это испепелить, ха-ха-ха!
  Он раскатисто засмеялся от собственной шутки, явно находя её весьма удачной.
  Миссис Эванс, скривившись, лишь медленно вздохнула, на мгновение прикрыв глаза, а затем спокойно, без намёка на улыбку произнесла:
  - Нет, такого у нас не наблюдалось.
  - Раз наши родители не маги, то возможно наши предки были волшебниками? Вы поэтому спрашивали про наше семейное древо?- поинтересовалась Петунья
  Она ещё не осознала полностью, но её охватила дрожь надежды. Вдруг это семейное?
  - Возможно, - ответил маг. - некоторые теории утверждают, что магия может скрываться в крови потомков волшебников и внезапно проявляться спустя века. Однако другая точка зрения, поддерживаемая большинством, гласит, что рождение магов в магловских семьях - это всего лишь случайность, а не наследственность.
  - И... как же это доказывают? - пробормотал мистер Эванс.
  - На данный момент - никак. У магического сообщества пока нет точного ответа на этот вопрос.
  Петунья ловила каждое слово, произносимое мистером Уилсоном, с таким вниманием, будто от этого зависела её судьба. Если теория о магическом наследии верна, значит есть шанс что и у неё проснётся дар?
  - Почему нужно ждать два с половиной года? - спросила мама девочек - Лили уже ходит в школу, умеет читать, писать, считать. Почему она не может начать учёбу прямо сейчас? За это время другие дети её опередят в успеваемости!
  Вопрос прозвучал с нотками раздражения, миссис Эванс даже не хотелось представлять картину того, как ее дочь будет позорить их и себя на уроках, абсолютно не подготовившись.
  - Ей не придётся никого догонять. - терпеливо ответил мистер Уилсон . - Обучение в школе магии начинается позже, чем в школах маглов. Дело в том, что многие дети раскрывают свой магический потенциал только ближе к одиннадцати годам, а до этого возраста магия в них нестабильна. Важно, чтобы они были готовы к её контролю. Поэтому учёба начинается только в этом возрасте и все первокурсники приходят с одинаковым уровнем знаний.
  Петунья нахмурилась.
  - А если у кого-то не получится раскрыть магию к одиннадцати? - тихо спросила она, с трудом сглатывая ком в горле.
  Мужчина посмотрел на неё с лёгкой грустью, будто понимал какие мысли роились у неё в голове.
  - Шанс на проявление магии позже одиннадцати лет... есть, но он крайне мал. - Мужчина вздохнул и в его голосе прозвучало искреннее сожаление. - Особенно среди обычных семей. В прошлом такие случаи встречались чаще, но обычно это происходило из-за того, что детям приходилось подавлять свою природу. Иногда магия вспыхивала, когда ребёнку грозила смертельная опасность, но...
  Он на мгновение замолчал, словно не решаясь продолжать.
  - Но обычно это заканчивалось печально. - Закончил он тихо. -По этой причине мы в министерстве стараемся выявлять магов намного раньше.
  Петунья не ответила. Внутри неё было странное ощущение, будто кто-то затянул вокруг неё невидимый обруч. Сердце стучало медленно и тяжело, словно каждое биение давалось с усилием.
  - А теперь... - голос мистера Уилсона стал мягче, но в нём всё ещё чувствовалась серьёзность. - Не могли бы и вы подойти ко мне, юная леди?
  Он смотрел прямо на Петунью и сделал приглашающий жест рукой.
  Она затаила дыхание.
  "Вот оно. Шанс."
  Она не замечая ничего вокруг, будто только этого и ждала, бросилась через всю комнату, почти не чувствуя боли в ноге и остановилась напротив мужчины.
  Краем глаза заметила, как Лили вскочила с места и во все глаза уставилась на них.
  Маг протянул девочке палочку.
  Она медленно подняла руку, но в последний момент остановилась, едва не касаясь гладкого дерева. Её пальцы слегка подрагивали.
  "Только бы получилось... Только бы..."
  Нерешительно она оглянулась на семью. Родители кажется были больше заинтригованы, чем взволнованы. А вот Лили буквально не дышала, её ладони были сжаты в кулачки, а глаза сияли в предвкушении.
  Собравшись с духом, Петунья осторожно прикоснулась к палочке, а затем собрав все силы, уверенно сжала её в ладони.
  Палочка хранила тепло руки мистера Уилсона, и это было единственное что она ощутила.
  Прошла секунда.
  Другая.
  Ничего.
  Комната осталась неподвижной.
  Мебель не заскрипела, не дрогнула, не сорвалась с места. Статуэтки остались стоять на полках, ковёр не попытался сбежать из-под дивана. В комнате было тихо. Слишком тихо.
  Где-то вдалеке что-то жужжало, слышалось тиканье часов, скрип дивана, дыхание людей в комнате.
  Кровь в её ушах загудела, её начало слегка подташнивать.
  В животе образовался тяжёлый комок.
  "Нет... Почему?.. Может быть, я что-то делаю не так? Может, я просто не умею?"
  В голове всплыл образ мистера Уилсона, который до этого показывал свою магию. Движение, взмах... Слова.
  Она в точности повторила его жест, сжала палочку в ладони и тихо произнесла:
  - Репаро.
  Наступила тишина.
  Ничего.
  Никакой магии.
  Никакого волшебства.
  - Ооо... какой хороший взмах! - с одобрением сказал мистер Уилсон. - У вас талант к запоминанию заклинаний, это редкий дар.
  "Талант?"
  "Какой еще талант?"
  "Какая разница, если у меня нет магии?"
  - Ох, дорогая... как мне жаль. - на удивление мягко произнесла мать.
  Она медленно поднялась с дивана и, чуть склонив голову, раскрыла объятия приглашая дочь подойти.
  Петунья почувствовала как что-то сдавило ей горло.
  Но вместо того чтобы сделать шаг вперёд, она сделала шаг назад.
  Молча, с напряжённым лицом, она отдала палочку мистеру Уилсону, проигнорировала жест матери и развернувшись быстрым шагом направилась к лестнице.
  - Кхм... - миссис Эванс смущённо прокашлялась, аккуратно убрала руки и не меняя выражения лица снова села сложив ладони на коленях.
  Будто бы ничего не случилось.
  - Туни! - раздался обеспокоенный голос Лили.
  Но Петунья не остановилась.
  Она знала, что если повернётся сейчас, если увидит лицо сестры полное жалости - она просто не выдержит.
  Лили уже хотела броситься за старшей сестрой, но мистер Уилсон осторожно положил ладонь ей на плечо, мягко удерживая.
  - Я думаю, сейчас ей нужно немного побыть одной.
  Он проводил Петунью взглядом, пока та не исчезала на втором этаже.
  Сколько бы он не работал с магловскими семьями, сколько бы раз не присутствовал на этом моменте, он так и не смог привыкнуть к подобному взгляду.
  К тому, как надежда в глазах ребёнка медленно гаснет.
  Как угасает свет осознания того, что они - не часть этого мира.
  Он знал, что для таких как Петунья, это худшее из возможных разочарований. Жить зная что магия существует, что она рядом, буквально протягивает к тебе руку, но ты не можешь её коснуться.
  Он вздохнул, отпуская Лили.
  - Но почему..почему только я?! - Лили беспомощно посмотрела на него, затем снова оглянулась на лестницу, по которой убежала её сестра.
  - Я понимаю, это тяжело, - мягко произнёс мистер Уилсон. - Но иногда... иногда так бывает.
  Лили не ответила.
  Она медленно опустилась на стул, закусила губу, сжав в кулаке подол платья.
  Родители же, как только маг закончил говорить с Лили, снова начали заваливать его вопросами.
  Лили не слушала.
  Она просто продолжала смотреть на лестницу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 8.Оставленная магией
  Когда Петунья вошла в свою комнату, солнечный свет лениво пробивался сквозь занавески, заливая пол мягким золотым свечением. Но он не согревал.
  Комната, ещё недавно казавшаяся уютной, вдруг стала холодной и чужой. Всё вокруг оставалось таким же - аккуратно заправленная кровать, книги аккуратно сложенные на полке, платья висящие в шкафу. Но теперь это было просто мебелью, просто вещами не дающими ни утешения, ни уюта.
  Она закрыла за собой дверь и застыла, сжимая руки в кулаки. Сердце колотилось так сильно, что отдавалось гулом в ушах. Всё внутри пульсировало от несправедливости, а в голове гремело только одно.
  'Почему?'
  'Почему только Лили?'
  'Почему не она?'
  Почему магия обошла её стороной, словно Петуньи не существовало?
  Грудь сдавило, в горле встал ком. Девочка стиснула зубы и с яростным шипением ударила здоровой ногой в ножку кровати. Боль резко пронзила пальцы ноги, но она была слабой и далёкой по сравнению с той, что разрывала её изнутри.
  Не помогло.
  Она сделала шаг вперёд, схватила с кровати подушку и изо всех сил сжала её в руках, прежде чем, не сдержавшись, закричать в неё так громко, как только могла.
  Горло мгновенно обожгло, дыхание сбилось, но ярость не утихла.
  Петунья опустила подушку, а потом швырнула её в стену. Из-за лёгкого веса она даже не издала громкого звука - только мягко ударилась о стену и упала на пол.
  Почему? Почему? Почему?!
  Она никогда не была особенно эмоциональной, никогда не позволяла себе вот так взрываться. Но сейчас всё её существо будто горело изнутри, пропитанное обидой, болью и несправедливостью.
  Внезапно силы ушли, словно вместе с этим криком она выпустила всё наружу.
  Её плечи поникли, ноги ослабли и Петунья медленно сползла на пол.
  Где-то внутри ещё теплился маленький огонёк надежды, но реальность беспощадно давила на неё, оставляя только горькое осознание.
  Нет.
  Её нет.
  Магии нет.
  То, что казалось таким близким, почти осязаемым, вдруг исчезло будто огне, оставив после себя только пепел разочарования. Надежда которую она втайне прятала глубоко внутри себя, разлетелась на куски раздавленная жестокой правдой.
  Медленно разжав пальцы, Петунья посмотрела на свои руки. На них остались отпечатки ногтей, что недавно с большой силой вдавливались в кожу. Она моргнула и в глазах вдруг появились слёзы, но она быстро отогнала их упрямо сглотнув.
  Где-то глубоко внутри она надеялась, что когда возьмёт палочку всё изменится. Что почувствует что-то особенное: тёплую волну силы, лёгкое покалывание в кончиках пальцев, щекотку в животе, как говорила Лили...
  Но палочка осталась просто палочкой.
  Просто деревяшка.
  Её дыхание сбилось, сердце колотилось так, будто пыталось пробиться наружу.
  Она резко вскочила, игнорируя ноющую боль в ноге, подошла к столу и принялась лихорадочно рыться в стопке книг. Её пальцы дрожали, но вот - вот он. Её дневник. Потёртый, с загнутыми уголками, её единственное место, где она могла писать всё, что думала, не боясь осуждения.
  Схватив его, Петунья залезла на кровать, подтянула колени к груди и раскрыла первую пустую страницу, начав писать.
  "Сегодня мне сказали, что я не волшебница.
  Они дали Лили палочку, и всё вокруг пришло в движение.
  Они дали палочку мне - и ничего не произошло.
  Я пустая. Обычная.
  Обычная, как миллионы других людей, которые даже не подозревают о существовании магии."
  Она и не заметила как автоматически начала покусывать ноготь на большом пальце руки, ее старая привычка из детства снова проявила себя.
  "Лучше бы я никогда не узнала о ее существовании."
  Ещё одна строка.
  "Я НЕНАВИЖУ МАГИЮ."
  А потом еще одна.
  "Я НЕНАВИЖУ ЛИЛИ."
  Ручка замерла в её пальцах.
  Она посмотрела на последнее предложение и быстро перечеркнула его, а потом снова написала.
  "Я НЕНАВИЖУ СЕБЯ."
  Она захлопнула дневник, прижала его к груди и свернулась в комочек, уткнувшись лбом в согнутые колени.
  Тишина.
  Её грудь едва поднималась от тихих вдохов.
  Где-то за окном каркнула ворона, но Петунья уже не слышала этого.
  Когда её тело наконец расслабилось, а дыхание стало спокойнее, по её щеке скатилась единственная, упрямая слезинка.
  ***
  - Петунья, хватит сидеть в комнате, спускайся на ужин! - голос матери раздался за дверью, сопровождаемый двумя чёткими стуками, от которых Петунья резко проснулась.
  Она заморгала, пытаясь прогнать остатки сна. Голова гудела неприятной пульсирующей болью, а во рту пересохло так, будто она не пила воды целую вечность. Так бывало всегда, когда она засыпала днём - сон становился тяжёлым, прерывающимся, оставлял после себя только разбитость.
  Петунья перевернулась на спину и уставилась в потолок.
  Магия...
  Эта мысль вновь закрутилась в голове, словно водоворот, засасывая её в бездну размышлений.
  Магия... Магия...
  Она уже почти позволила себе снова скатиться в то же отчаяние, что охватило её перед сном, но тут её взгляд резко сфокусировался.
  Стоп.
  Она резко села в кровати, сердце забилось быстрее.
  Министерский работник сказал, что шанс есть. Хоть и маленький, но есть.
  Пусть и крошечный, но всё же шанс.
  А ведь ей ещё нет одиннадцати. Маг же говорил, что способности у некоторых волшебников раскрываются позже... Что если её магия просто спит?
  Возможно, палочка не отреагировала, потому что её кровь ещё не пробудилась? Тогда, если приложить усилия, если не сидеть сложа руки, может быть... может быть, она сможет её разбудить?
  Эта мысль, такая простая, но в то же время мощная, окатила её жаром надежды.
  Она тут же потянулась к дневнику, схватила карандаш и перевернув на новую страницу, быстро вывела заголовок:
  "План по проявлению силы"
  1. Найти информацию в книгах и сказках
  2. Попробовать найти других магов в их районе
  3. Посмотреть фильмы о магии
  Петунья прикусила губу, замешкавшись.
  Она долго смотрела на пустую строку, прежде чем, колеблясь, добавила:
  4. Смертельная опасность.
  Её рука чуть заметно дрогнула.
  Она терпеть не могла любую опасность. Она не прыгала с качелей как другие дети, не забиралась на деревья, не бежала без оглядки по узким мостикам. Ей всегда нужно было всё просчитывать, всё контролировать.
  Но маг сказал, что иногда магия пробуждается в моменты, когда ребёнку грозит смертельная опасность.
  Она уставилась на последнюю строчку.
  Сердце гулко билось в груди.
  Она молилась, чтобы этот пункт никогда не понадобился.
  - ЮНАЯ ЛЕДИ! - раздался раздражённый голос матери снизу. - СКОЛЬКО ТЕБЯ МОЖНО ЖДАТЬ?!
  - Иду! - крикнула она в ответ, вставая с кровати.
  На этот раз её движения были увереннее.
  Она оглядела комнату, и вдруг она показалась ей не такой холодной, как раньше. Всё вокруг было тем же самым - стены, кровать, занавески, книги на полках.
  Но что-то изменилось.
  Или, возможно, изменилась она сама.
  Она провела рукой по складкам платья, разглаживая ткань и направилась к выходу.
  Она ещё поборется.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 9. План Б
  Когда Петунья спустилась вниз, все уже сидели за столом, и, что удивительно, ждали её.
  Их семья не была склонна к излишней заботе, но сейчас даже отец поднял голову от тарелки, а мать сложила руки на коленях, явно подбирая правильные слова.
  - Дорогая, как ты себя чувствуешь? - спросила мама ровным голосом, но Петунья заметила в её взгляде что-то новое - видимо та пыталась оценить состояние дочери, но у нее плохо получалось.
  Она застыла на секунду, не ожидая подобного вопроса. Обычно родители не интересовались её состоянием.
  - Всё нормально, - ответила она ровным голосом, стараясь не показать удивления.
  - Это хорошо, - оживился отец, беря в руки вилку. - Как я люблю говорить, в любой непонятной ситуации сон - лучшее лекарство от всего на свете!
  - Ха-ха... да, - вяло усмехнулась Петунья, садясь на своё место.
  Она уже потянулась за хлебом, когда мама вдруг кашлянула и жестом указала на тарелку перед собой.
  - Кхм... дорогая, я приготовила твой любимый пирог с мясом, - произнесла она с лёгкой, почти непривычной улыбкой, слегка наклоняя голову в сторону блюда, словно ожидая реакции.
  Петунья в полном недоумении уставилась на блюдо, а затем перевела взгляд на мать.
  - Ого... Спасибо, - пробормотала она, всё ещё не веря своим глазам.
  Она не ожидала от матери такой внимательности. Да, это был всего лишь пирог, но это был её любимый пирог, а не Лили. Обычно, мама не запоминала такие мелочи как любимое блюдо кого-то из дочерей. И могла иногда напутать, а тут... Петунья даже почувствовала лёгкий ком в горле от такого проявления заботы.
  Она взглянула на Лили. Та сидела напротив низко опустив голову и выглядела... подавленной. Она несколько раз украдкой смотрела на старшую сестру и открывала рот, будто хотела что-то сказать, но каждый раз передумывала и закрывала обратно.
  Петунья думала, что после сегодняшнего утра не сможет смотреть на неё без зависти, без горечи. Но странным образом её обида не вспыхнула, не разрослась, не разъела её сердце, возможно все дело в откровении что дошло до нее лишь 10 минут назад. Она уже знала, что будет бороться.
  Она чуть заметно улыбнулась сестре, а затем взяла вилку и сосредоточилась на пироге.
  Удивительно, но впервые на её памяти отец не рассказывал за ужином свои обычные истории о 'человеке, сделавшем себя сам'. Видимо, после того как маг разрушил его легенду, он больше не мог говорить об этом с той же уверенностью. Петунья даже поймала себя на мысли, что впервые за долгое время этот ужин не вызывал у неё раздражения.
  После еды они с Лили помогли матери убрать тарелки.
  - Туни, мы можем поговорить? - тихонько спросила Лили, дёргая сестру за рукав.
  - Приходи ко мне ночью, - коротко ответила Петунья, не желая обсуждать это на глазах у родителей.
  - Хорошо! - радостно отозвалась Лили.
  ***
  Позже той же ночью Лили, как всегда, явилась в комнату Петуньи с неизменной жестяной коробкой с печеньем.
  - Кажется, я тебе что-то должна! - сказала она с хитрой улыбкой, приподнимая крышку.
  - Это точно, - ухмыльнулась Петунья, тут же выхватывая одну печеньку и откусывая от неё приличный кусок.
  Лили плюхнулась на кровать рядом с сестрой, подтянула ноги под себя и продолжая держать коробку с печеньем уставилась на Петунью с горящими глазами.
  - Слушай, Туни, я много думала, и... Ты не должна сдаваться! Я уверена, что у тебя тоже может быть магия! Маг же сам сказал, что у некоторых она проявляется позже, так что ничего ещё не потеряно! Ты просто... просто попробуешь снова, может.. как-то по-другому!
  Она говорила быстро, с жаром, размахивая руками и её зелёные глаза светились убеждённостью. Петунья видела, что Лили верит в это больше, чем она сама.
  - Я и не собираюсь сдаваться, - спокойно перебила её Петунья, вытирая рукавом ночнушки крошки со рта.
  - Правда? - удивлённо моргнула Лили.
  - Правда, - кивнула старшая сестра. - Я составила план. Мне понадобится твоя помощь.
  - Конечно! Я помогу! - тут же согласилась Лили, подавшись вперёд.
  Петунья раскрыла дневник и начала рассказывать.
  - Первым делом, я хочу поискать информацию в книгах и сказках. Может, в библиотеке найдётся что-то полезное.
  Лили энергично кивнула.
  - Хорошая идея! Возможно в некоторых сказках есть настоящие заклинания!
  - Дальше, - сказала она. - я хочу посмотреть фильмы. Те, что говорят о магии, вдруг найду в них какие-то подсказки.
  Лили вновь закивала, соглашаясь.
  - Да... - Петунья перевела взгляд на следующий пункт. - раз министерский работник говорил, что неподалёку живут другие маги, я хочу попробовать их найти. Возможно, они смогут рассказать мне что-то полезное. Например как сами проходили инициацию.
  - О-о-о, как детективное расследование! - глаза Лили загорелись.
  - Ну... что-то вроде, - ухмыльнулась Петунья
  Петунья решает не рассказывать о последнем пункте : Смертельной опасности.
  Она не могла озвучить его. Даже самой себе она не хотела признавать, что держит эту мысль в голове.
  Но если вдруг ничего не сработает...
  - Это всё? - спросила Лили.
  - Да, - кивнула Петунья, захлопывая дневник.
  Лили хлопнула в ладоши.
  - Отлично! Мы обязательно что-нибудь придумаем!
  Петунья почувствовала, как на душе стало легче.
  Они снова были вместе.
  На мгновение повисла тишина. Лили косилась на жестяную коробку, покручивая её в руках, но похоже не решалась попросить.
  - Просто возьми, - сказала Петунья закатив глаза.
  Лили радостно расплылась в улыбке и тут же схватила печенье.
  - Спасибо, Туни!
  Она с наслаждением откусила кусочек, а Петунья чувствуя странное тепло внутри, позволила себе небольшую улыбку.
  Дальше они с восторгом обсуждали магию, которую видели в гостиной, и со смехом вспоминали, как их отец, словно настоящий рыцарь, встал перед женой, прикрывая её грудью, а затем схватил кочергу и щипцы для угля, отчаянно пытаясь отбиться от яростно скачущего пуфика для ног."Назад, тварь!" - героически восклицал он, размахивая кочергой, но пуфик явно не собирался сдаваться.
  Девочки хватались за животы и катались по кровати от смеха, когда вспоминали это.
  Глава 10. Охота за волшебством
  (некоторые фильмы\книги упомянутые в этой главе были выпущены на пару лет позже событий, я бы могла их не добавлять, но мне хотелось)
  С первых же дней после визита мистера Уилсона жизнь в доме Эвансов изменилась. Девочки теперь были неразлучны, их связывала одна цель - найти способ пробудить магию у Петуньи.
  Они днями напролёт закрывались в комнате старшей сестры, усердно листая страницы книг, перешёптываясь и разрабатывая всё новые теории.
  Первым делом они взялись за буклет оставленный магом. Лили зачитывала вслух, а Петунья записывала ключевые моменты в свой дневник, стараясь уловить хоть намёк на разгадку. Но как оказалось брошюра больше напоминала вводный справочник о мире магии, чем руководство по обретению способностей. В ней рассказывалось о Хогвартсе, Министерстве, волшебных предметах и законах, но нигде не упоминалось каким образом магия появляется у ребёнка и можно ли её развить.
  - Зато посмотри! - воскликнула Лили, тыкая пальцем в страницу. - 'Летучий порох'! Можно перемещаться из одного камина в другой! Представь, как удобно - зашла в камин дома, а вышла в школе!
  - Ой, да. Очень удобно. Особенно если сгоришь по дороге, - сухо отозвалась Петунья, закатив глаза.
  Но они не сдавались. Следующим шагом стали сказки. Девочки перерыли всю домашнюю библиотеку в поисках хоть какого-то упоминания о магии, перечитывали старые детские книги пытаясь найти закономерности. Лили была особенно воодушевлена, ведь в каждой истории волшебство появлялось по-разному - то от поцелуя, то от старого заклинания, то от чистого сердца героя.
  - Может тебе стоит стать добрее? - предложила Лили с задумчивым видом. - В сказках добрые люди часто получают магию в награду.
  - Я и так добрая, - буркнула Петунья, переворачивая страницу.
  - Тогда может стать дружелюбнее? Подружиться с лесными животными или соседями?
  - Вот с этим уже сложнее... - вздохнула Петунья.
  Она представила как начнёт подходить ко всем подряд, надеясь завести дружбу. За столько лет у неё не получилось найти хотя бы одного друга и если теперь это вдруг удастся, то это уже будет что-то вроде магии.
  Да дружить с людьми - это ещё куда ни шло, но как подружиться с животными? В сказках те кто ладил с лесными обитателями обязательно пели, кормили зверей с ладони, пританцовывали... А Петунье на ухо наступил медведь, да и к тому же она побаивалась трогать животных, особенно диких.
  Но эта мысль почему-то засела в её голове, и однажды гуляя в парке она увидела белку. Та ловко прыгала по ветвям зажав в лапках орех, явно решая где его спрятать.
  - Ну попробуем, - пробормотала Петунья.
  Она выудила из кармана пару орешков, завалявшихся там уже давно, стряхнула с них налипшие соринки, осторожно подошла к дереву и стараясь не спугнуть зверька бросила угощение на землю. Белка сначала не обратила на неё внимания, но заметив лакомство оставила свой орех на ветке и начала спускаться.
  Как только зверёк оказался на земле и схватил один из орешков, Петунья прочистила горло и... запела.
  Белка от шока уронила добычу, резко метнулась вверх по стволу и стремительно исчезла в кроне деревьев.
  - Эй! Ну не так всё было плохо! Не драматизируй! - возмущенно прикрикнула ей вслед Петунья.
  И тут она услышала сдавленный смешок.
  Обернувшись она увидела мальчика которого уже встречала раньше. Как и всегда, он стоял в тени деревьев наблюдая за ней со скрытой усмешкой.
  - Ищешь друзей среди грызунов? - насмешливо бросил он.
  Петунья проигнорировала его слова, ведь по сути это было не далеко от правды.
  - Ты что, белый гриб? - внезапно спросила она, внимательно разглядывая его.
  - ...Чего? - он озадаченно посмотрел на неё, явно не понимая, что вообще происходит.
  - Ну, ты же вечно торчишь под деревьями! - она развела руками, закатив глаза.
  Он ещё пару секунд пытался осознать услышанное, а потом только фыркнул:
  - Ты вообще нормальная?
  Петунья лишь пожала плечами, развернулась и гордо ушла обрадовавшись своей первой победе. Грусть от того что не удалось подружиться с белкой смыло чувством удовлетворения.
  Дома они с Лили продолжили поиски. Раз уж в книгах не нашлось ответов, девочки решили что возможно ответ спрятан в кино.
  Они включали телевизор, внимательно вслушивались в каждую строчку диалогов, ловили все детали словно в фильмах можно было отыскать ключ к магии.
  Лили заворожённо пересматривала 'Волшебника страны Оз', а потом целый день рассуждала, может ли Петунья пробудить магию если начнёт носить розовое и будет сиять добротой, как Глинда.
  - Ни за что, - заявила Петунья.
  Затем был 'Фантастическое путешествие' - но он оказался скорее про науку, чем про магию и только разочаровал обеих.
  Когда по телевизору шёл 'Экзорцист', Петунья тут же переключила канал, наотрез отказавшись даже пытаться извлечь из него полезную информацию.
  - Но там тоже магия! - пыталась убедить её Лили.
  - Спасибо, но я как-нибудь обойдусь без одержимости, - отрезала Петунья.
  Они просмотрели всё что смогли найти, но нигде не было ответа. Магия в сказках и фильмах была просто чем-то, что случается само по себе и никто не объяснял как её добиться.
  Тогда они решили действовать иначе - поискать магов в реальном мире.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 11. Патруль сестёр Эванс
  Каждый день, закончив с книгами и поисками ответов в фильмах, они выходили на улицу 'патрулировать'.
  Их план был прост: внимательно наблюдать за соседями и попытаться выяснить, есть ли среди них волшебники. Конечно они понимали, что не поймают мага за колдовством так просто, но надежда, как известно, умирает последней.
  Лили, обладая многолетним опытом похищения печенек с кухни, знала толк в скрытности. Она двигалась мягко, бесшумно, пригибалась, ловко пряталась за кустами и заборчиками, а главное - никогда не попадалась. Петунья же... была Петуньей. Она всегда почему-то оказывалась там, где её могли заметить, а высокий рост играл с ней злую шутку. Стоило ей пригнуться, как торчали колени, стоило выпрямиться, как из-за кустов показывалась макушка.
  - Ты должна быть тенью! - шептала Лили, проходя крадучись вдоль живой изгороди.
  - Да я и так... тень, - возмущенно шипела Петунья, спотыкаясь о выступающий камень.
  И вот так, как настоящие разведчицы, они прочёсывали окрестности, заглядывали в окна, прислушивались к разговором соседей, анализировали улики. Их логика была проста, если кто-то странно себя ведёт значит он (возможно) волшебник.
  Иногда их наблюдения действительно приносили неожиданные открытия - пусть и совсем не магические.
  Однажды они увидели, как мистер Кларк, строгий и всегда сдержанный джентльмен, которого их мама называла 'образцом элегантности', втайне от всех танцевал перед зеркалом в гостиной. Причём танцевал он не просто так, а с полной самоотдачей - вертелся, подпрыгивал, драматично вскидывал руки, изображая то балетного артиста, то рок-звезду.
  Лили едва не выдала их присутствие когда зажав рот рукой, прыснула от смеха.
  - Ты... ты это видела?! - прошептала она, стараясь сдержать смех.
  - Вижу и не могу развидеть, - пробормотала Петунья, наблюдая как мистер Кларк делает пируэт чуть не сбивая торшер.
  В другой день они были свидетельницами иного зрелища.
  Они заглянули в окно соседа слева от их дома, а там мистер Хопкинс ...
  - Ты видела?! - захлёбываясь от смеха, прошептала Лили.
  - Он... кладёт тосты в карман? - ошарашенно переспросила Петунья.
  - Ага! Может, миссис Хопкинс запрещает ему есть много сладкого? - спросила Лили.
  Они переглянулись и одновременно сочувственно покивали, понимая какого это когда тебя лишают сладкого.
  Был ещё случай с миссис Хопс.
  Девочки с удивлением наблюдали, как она высыпала макароны на пол, а потом радостно пылесосила их, повторяя это действие по три-четыре раза подряд.
  Но больше всех их удивила миссис Грэм.
  Каждое утро, практически на рассвете, она появлялась в саду с неизменными садовыми ножницами в руках, будто суровый хранитель цветочного порядка, чья миссия - навести идеальную гармонию, даже если её никто не просил.
  Причем не только в своём саду.
  Как невидимый призрак садоводства, миссис Грэм исправляла чужие клумбы!
  Она подрезала кусты у одного дома, пересаживала цветы у другого, меняла местами садовые фигурки так, что хозяева, выходя утром во двор, хватались за головы, силясь понять, не сошли ли они с ума.
  Была ли она истинной покровительницей всех дворов улицы или просто получала удовольствие, наблюдая, как люди сомневаются в своей памяти - оставалось загадкой.
  Но факт был фактом: если ваши розы вдруг исчезли, а вместо них выросли ирисы - миссис Грэм была где-то рядом.
  Если бы Петунья не проснулась от жажды однажды, этот секрет, возможно, так и остался бы неразгаданным.
  Вечерами они сидели в комнате и хихикали, записывая в дневник 'подозрительные' факты.
  Но магов так и не обнаружили.
  - А что, если на нашей улице нет волшебников? - задумчиво пробормотала Лили.
  - Тогда перейдём к другим улицам. - твёрдо сказала Петунья.
  Как-то вечером, когда они возвращались с 'патрулирования', их окликнул женский голос.
  - Любопытство - не порок, девочки.
  Они замерли как вкопанные.
  Перед ними стояла миссис Коллинз - пожилая соседка из дома справа, обладавшая репутацией наблюдательной и немного эксцентричной дамы. Она смотрела на них прищуренным взглядом, улыбаясь уголками губ.
  - Мы... мы... просто гуляли! - попыталась оправдаться Лили.
  - Ах, разумеется, - кивнула женщина, не сводя с них внимательного взгляда. - Гуляли... прямо перед окнами соседей, я бы даже сказала впритык к ним?
  Девочки густо покраснели.
  - О... о чём это вы? - заикаясь, спросила Петунья, отчаянно надеясь, что их не поймали с поличным.
  - О, у меня свои способы узнавать то, что мне нужно, - многозначительно сказала женщина напоследок, развернулась и ушла к своему дому.
  Девочки переглянулись.
  "Она ведьма!" - мелькнула мысль в голове у обеих.
  На следующий же день они устроили за ней слежку.
  Прятались за кустами, прокрадывались за заборами, украдкой выглядывали из-за углов.
  И наконец, они увидели как миссис Коллинз, удобно устроившись на балконе, пристально рассматривала дома соседей через ...бинокль, и периодически делая пометки в блокноте.
  - Вот так новости, - прошептала Лили.
  - Так вот о ком говорил тот маг! - Петунья прикусила губу, сдерживая смешок.
  Они уходили, с трудом сдерживая смех, а когда вернулись в комнату, то уже не могли сдержаться - смеялись так громко, что пришлось зажимать себе рты подушками.
  - Она... она настоящий разведчик! - произнесла сквозь смех Лили.
  - Может, её надо взять к нам в команду? - предложила Петунья, вытирая слёзы.
  Лили замерла, будто всерьёз обдумывая этот вариант, но потом покачала головой.
  - Нет, она слишком опытная. Нас разоблачат в первый же день.
  Они снова рассмеялись.
  Несмотря на то, что настоящих магов они пока так и не нашли, каждая ночь охоты приносила им что-то новое.
  А главное, они всё ещё верили, что смогут найти ответ.
  Пока девочки охотились за магами, родители тоже переживали изменения.
  Они хоть и смирились с тем, что их младшая дочь не станет мировой знаменитостью, но все же находили утешение в том, что в их районе они 'особенные'.
  Они не могли рассказывать об этом соседям, но даже сам факт того, что их семья выделяется, тешило их самолюбие.
  - Вот в школу "Росвуд" можно попасть, если хорошо сдать экзамены, а в Хогвартс не попадёшь, даже если будешь лучшим учеником в стране, - однажды заметил отец за обедом, гордо улыбаясь.
  - Да, дорогой, - согласилась мать, отпивая чай. - Некоторые вещи просто даны от рождения.
  Петунья напряглась и сжала вилку.
  Они говорили об этом так легко, так непринуждённо, даже не задумываясь о том что она сидит рядом, слышит каждое слово.
  Им было невдомёк, как больно ей было это слушать.
  Но вскоре эта "прекрасная исключительность" начала приносить проблемы. Как бы Лили ни старалась, ее магия не поддавалась контролю.
  Однажды, когда девочка слишком переживала за героев книги, чайник вдруг запел прямо на плите, исполнив пронзительную оперную арию.
  В другой раз, когда Лили слишком усердно рисовала, семейные часы на стене начали вращать стрелки назад, будто кто-то решил повернуть время вспять.
  Родители, конечно, были в восторге от этих маленьких чудес, но...
  Министерство Магии не разделяло их радости.
  Каждый раз, когда происходило нечто подобное, в их доме появлялось письмо.
  "Будьте осторожны, нарушение закона о секретности недопустимы!"
  Миссис Эванс читала письма и губы её поджимались всё сильнее с каждым новым уведомлением.
  Они были людьми которые всегда следовали правилам. И тот факт что Министерство Магии, пусть даже тайное, видит в них нарушителей, приводил родителей в бешенство.
  Но кто был виноват? Конечно же, Петунья.
  - Ты должна следить за сестрой, - строго напоминала мать.
  - Министерство думает, что мы позволяем ей это делать! - злился отец.
  И вот, когда в доме снова что-то оживало, Петунья оказывалась наказанной.
  Она стояла в углу, сцепив руки за спиной, чувствуя как внутри всё закипает от несправедливости.
  Лили металась рядом, настаивая, что тоже должна стоять в углу.
  - Но это же я! Это я не сдержалась!
  - Лили, иди в свою комнату.
  - Но...
  - Иди.
  Родители не хотели наказывать младшую дочь. Они боялись, что наказание вызовет в ней новые всплески магии, а значит придет ещё одно раздражённое письмо из Министерства.
  Петунья молча глотала обиду и думала про себя : 'вот увидите, у меня тоже проснется магия и тогда..' что тогда она не знала, но думала что жизнь ее изменится кардинально.
  ***
  Лето закончилось быстрее, чем хотелось бы. Сентябрь пришёл с первыми прохладными ветрами, напоминая что пора возвращаться в школу.
  Петунья встречала его без особого энтузиазма. В этом году ей предоставлялось 2 пути в ее жизни - либо поступать в среднюю школу, либо... либо всё же попасть в Хогвартс. Она упрямо цеплялась за вторую возможность, несмотря ни на что.
  Лили, в отличие от сестры, не выглядела угрюмой. Для неё школа не была чем-то серьёзным - просто этап, который нужно пройти. Ведь в одиннадцать лет она отправится в волшебный мир, где сможет творить магию по-настоящему.
  Родители не слишком давили на её в вопросах учёбы, понимая, что 'обычная' школа ей скоро не пригодится.
  Петунья же оказалась в совершенно иной ситуации. Родители теперь требовали от неё безупречной успеваемости - ведь если не магия, то хотя бы статус должен сыграть ей на руку.
  Они мечтали отправить её в "Росвуд", частную среднюю школу, где учились дети обеспеченных семей.
  - Ты понимаешь, Петунья, что с такой учебой и дисциплиной тебя никуда, кроме обыкновенной районной школы, не возьмут? - говорила мать, отставляя чашку чая и строго глядя на дочь. - Вместо того что целыми днями болтаться на улице, делая не понятно что, лучше бы ты почаще садилась за книжки. Ты ведь не хочешь оказаться в одном классе с детьми водопроводчиков и уборщиц, верно?
  - Конечно нет, мама, - равнодушно отвечала Петунья, отлично понимая, что всё это нужно родителям не для неё, а для их собственной гордости.
  Скучные уроки тянулись бесконечно. Петунья знала, что должна стараться, но мысли о магии не покидали её голову. Иногда, во время перемены, Лили оставляла своих друзей и подсаживалась к сестре в столовой, чтобы поделиться своими мыслями.
  - А вдруг магия похожа на искры? - задумчиво сказала Лили, воткнув вилку в сосиску. - Ну, как когда трёшь шарф об волосы, и волосы встают дыбом. Может, её можно как-то... подзаряжать?
  Петунья, уставившись в тарелку с пюре, медленно пожала плечами.
  - Если бы всё было так просто, я бы уже искрилась, как рождественская гирлянда, - мрачно пробормотала она. - Но пока что единственное, что я заставляю искрится, так это маму в гневе.
  Лили тихонько рассмеялась, но тут вдруг замерла и наклонилась чуть ближе.
  - Слушай... Не пугайся, но... за нами следят.
  Петунья вскинула голову.
  - Что?! Кто?!- она закрутила головой в разные стороны.
  - Тссс! - зашипела Лили. - Не смотри, а то спугнёшь!
  Но Петунья никогда не умела действовать незаметно. Она развернулась на месте и не стесняясь, уставилась в ту сторону, куда ей кивнула сестра.
  Лили лишь закатила глаза и прижала ладонь ко лбу.
  В дальнем углу столовой сидел тот самый мальчишка, которого они уже не раз замечали возле своего дома. Чёрные волосы падали на его лоб, а тёмные глаза внимательно следили за ними из-под насупившихся бровей. Он выглядел точно так же, как и раньше - мрачный, хмурый, с лицом человека, который либо замышляет что-то таинственное, либо просто ненавидит окружающий мир.
  - Это же тот странный тип, что всё время ошивается возле нашего дома, - пробормотала Петунья.
  Лили моргнула, а потом резко повернулась к сестре.
  - Подожди, так это он?! Ты про него говорила?!
  - Да, и теперь он торчит и в нашей школе, - подтвердила Петунья, не сводя с него глаз. - И явно наблюдает за нами.
  - Почему он так на нас пялится?
  - Ну так давай узнаем в чём дело, - решительно сказала Петунья, поднимаясь из-за стола.
  - Туни, нет! - зашептала Лили, вцепившись в её рукав. - Мы же не знаем, кто он!
  - Тем более надо узнать, - хмыкнула старшая сестра, с лёгким вызовом шагнув в его сторону.
  Лили обречённо выдохнула и закрыла лицо руками.
  Петунья быстро пересекла столовую и села прямо перед незнакомцем, скрестив руки на груди.
  - Эй, ты! - без предисловий начала она. - Чего ты всё время на нас пялишься?
  Мальчик лениво перевел на неё взгляд и приподнял бровь.
  - 'Эй, ты'? - протянул он, чуть приподняв бровь с выражением лёгкого презрения. - Ты всегда так обращаешься к людям, или только к тем, у кого не удосужилась узнать имя?
  - Ну раз уж ты настаиваешь, могу назвать тебя приставучим грибочком, - усмехнулась Петунья. - Так что, скажешь, зачем следишь за нами?
  Мальчишка чуть склонил голову набок и начал её разглядывать.
  - О, так ты не только грубая, но ещё и самоуверенная, - произнёс он лениво. - Может, ты просто себе льстишь?
  - Ой, конечно, просто совпадение, что ты постоянно оказываешься рядом, - фыркнула она. - Давай уж, признавайся, что тебе от нас нужно?
  - Ты слишком много о себе думаешь, - негромко усмехнулся он, понижая голос. - Как ты вообще дошла до мысли, что я хожу в школу только для того, чтобы следить за вами? Ты уверена, что это не паранойя?
  Он демонстративно оглядел зал, а затем снова перевёл взгляд на неё:
  - Я здесь, потому что я тут учусь. Или ты думаешь, мне выдали пропуск только ради того, чтобы совать нос в твою, безусловно, "интересную" жизнь?
  Петунья сжала челюсти.
  - О, так значит, чистое совпадение, что ты так часто оказываешься рядом?
  - Да, возможно, это судьба, - протянул он, явно наслаждаясь ситуацией.
  Он молча смотрел на неё пару секунд, затем вдруг усмехнулся, лениво склонив голову набок.
  - Вот тебе мое небольшой совет : рождённый ползать летать не сможет, - протянул он с насмешкой. - Но ты, конечно, можешь продолжать махать руками.. вдруг ветер подхватит.
  Петунья напряглась, но тут же подняла подбородок, словно его слова не задели её. Но сердце на мгновение сжалось - слишком хорошо она поняла намёк.
  - А ты сам-то кто? - в её голосе появилась холодная колкость. - Сталкер? Любитель лезть не в своё дело? Или ты тоже тратишь свою жизнь впустую, раз вместо своей "интересной и насыщенной" жизни шпионишь за нами?
  Мальчик откинулся назад, явно не ожидая такой тирады. Он смотрел на неё, словно пытаясь что-то в ней разглядеть.
  - Северус Снейп, - коротко бросил он.
  - Что? - не поняла Петунья.
  - Моё имя. Северус, - повторил он.
  - Меня интересовало не это, а причина твоего внимания- угрюмо сказала девочка.
  Северус в ответ лишь пожал плечами и переключил внимание на свою еду, игнорируя рядом сидящую Петунью.
  - Перестань на нас пялиться и держись от Лили подальше.
  Мальчик замер.
  Петунья поняла что попала в точку.
  Она встала из-за стола и пошла к Лили не оборачиваясь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 12. Разбитые окна, разбитые иллюзии
  Они продолжили поиск информации, теперь у них появилась возможность использовать книги из школьной библиотеки. Они нашли много разных книг :'Хроники Нарнии', 'хоббит', 'Борроуэрсы' и другие.
  Особенно их увлекла 'Тьма наступает' - Петунья буквально проглотила обе вышедшие книги, вчитываясь в каждую деталь. Истории о детях, магии и древних силах завораживала её, но больше всего привлекал момент, когда у главного героя пробуждаются способности в 11 лет. Совпадение? Она так не думала.
  Каждый найденный ритуал, каждый символ или упоминание о древней магии она записывала в дневник, надеясь обнаружить в этом ключ к собственному пробуждению.
  Иногда они забредали в книжные магазины, задерживаясь у полок с эзотерикой. Они листали книги о таинственных практиках, рецептах зелий, древних ритуалах, надеясь найти что-то полезное. Хозяин магазина быстро их приметил - две девочки, которые ничего не покупали, но часами разглядывали книги. Он неоднократно выгонял их, ворча, что это не библиотека.
  Но Петунью это не останавливало. Она старательно выписывала в дневник все возможные способы, пробуя их один за другим.
  Однажды, воспользовавшись найденным рецептом, она попыталась сварить зелье из цветов растущих в мамином саду. Результат оказался... сомнительным. По виду - густая зелёная жижа, по вкусу - так же ужасно как и на вид. Лили поморщилась, только понюхав.
  - Ты точно хочешь это выпить?
  - Если оно поможет, то да. - упрямо ответила Петунья.
  Но помогло ей это только получить нагоняй от матери, когда та обнаружила, что половина её любимых растений уничтожена во имя научного, а точнее магического эксперимента.
  Постепенно поиски магов начали казаться не таким увлекательным занятием, как раньше.
  Девочки уже обошли всех знакомых соседей, а ходить по чужим улицам, где их никто не знал, оказалось уже не так весело. Теперь это напоминало работу: подглядывание в окна, слежка за подозрительными людьми.
  Зато Петунья научилась быть осторожной и быстро находить предлоги, если кто-то обращал на них внимание. Они с Лили разработали систему прикрытия: когда прохожие начинали на них смотреть, они тут же притворялись, что играют - смеялись, гонялись друг за другом или собирали палки. Так же они поняли, что мяч может сгубить все дело. Стоило взять его с собой, и люди начинали приглядываться внимательнее, опасаясь, что девочки разобьют им окна.
  Время от времени они выбирались в небольшой лес в 30 минутах от дома, где пробовали разные ритуалы с ветками, листьями и землёй, надеясь хоть на какую-то реакцию. Порой среди деревьев мелькал знакомый силуэт - Северус. Он по-прежнему ошивался рядом, но так и не предпринимал попыток заговорить с ними.
  Но, несмотря на все усилия, у Петуньи ничего не получалось. Одна за другой её попытки проваливались, и дневник всё больше заполнялся перечёркнутыми записями. Она злилась, разочаровывалась, теряла терпение. Мысли о том, что у неё ничего не получится, становились всё навязчивее.
  Наступил день рождения Лили - ей исполнилось девять. Родители решили отметить его в узком семейном кругу, опасаясь, что среди гостей сестра случайно вызовет магию и привлечёт ненужное внимание соседей. Лили была немного разочарована, но старалась не показывать этого.
  А внутри Петуньи росло отчаяние.
  Время уходило. До ее дня рождения оставалось всего 4 месяца и в апреле ей исполнится одиннадцать.
  ***
  Однажды, сидя в столовой, Лили и Петунья невольно вернулись к той теме, которая последнее время всё чаще их беспокоила.
  - Слушай, а что вообще не так с этим Северусом? - задумчиво произнесла Петунья, водя ложкой по тарелке.
  Раньше у них не было времени серьёзно задумываться над этим, но теперь он вызывал всё больше вопросов. Почему он вечно крутится рядом? А главное -что ему от них нужно? Петунья уже давно догадалась о том что он в курсе существования магии, и видимо знает о Лили. Но почему он ничего с этой информацией не делает? И почему Министерство не удалило его воспоминания, как у других соседей? Возможно он сам имеет отношения к магии и он является одним из тех магов о которых говорил министерский работник?
  - Он просто слоняется без дела, как будто ему некуда идти, - пробормотала Петунья, задумчиво наблюдая за мальчиком, сидящим в дальнем углу столовой.- Как думаешь он похож на мага?
  Лили взглянула на Северуса. Мальчик выглядел бледным, хмурым, с вечно опущенными плечами и усталым взглядом, который казался не по-детски тяжёлым. Он не выглядел как мальчишки-волшебники из книг, которые они читали - ни тебе таинственной благородной ауры, ни осанки избранного героя.
  - Не очень похож - тихо произнесла она.
  Подозрения росли и вскоре Петунья решила: надо за ним проследить.
  Сначала это были короткие наблюдения издалека - куда он идёт после школы, с кем разговаривает (почти ни с кем), как себя ведёт. Он часто просто уходил один, низко опустив голову, словно пытаясь стать невидимым.
  И однажды, поддавшись порыву, девочки решили не просто смотреть, а пойти за ним.
  Северус шёл молча, не оглядываясь, не обращая внимания ни на людей, ни на окружающий мир. Сестры шли за ним, осторожно держась на расстоянии. Путь оказался гораздо длиннее, чем они ожидали. Мальчик шёл через лес, где девочки проводили ритуалы пытаясь вызвать магию, затем они увидели мост который проходил через речку. Это место летом оживало от детских криков: кто-то нырял с перил в прохладную воду, кто-то просто сидел на берегу, свесив ноги. Но сейчас здесь было пусто и тихо.
  Северус прошёл через мост, уводя их всё дальше и дальше от знакомых мест.
  Девочки начали замечать, как меняется окружение: аккуратные дома сменились серыми, запущенными постройками, улицы становились грязнее, на обочинах валялись ржавые жестяные банки и клочья бумаги, а вместо ухоженных газонов теперь виднелись глухие дворы с облупившимися заборами. В воздухе запахло гарью и чем-то тяжёлым, неприятным.
  - Я не знала, что город такой большой, - прошептала Лили, поёживаясь.
  - Я тоже, - мрачно ответила Петунья, оглядываясь.
  Вокруг было слишком много заводов и людей в грязных робах, спешащих по своим делам. Рабочие сновали туда и обратно, лица их были усталыми, кожа покрыта копотью и потом. Всё здесь казалось чужим, недоброжелательным.
  Но они не отставали.
  Наконец Северус свернул в боковой переулок и скрылся за дверью ветхого дома.
  Дом Северуса выглядел так, словно вот-вот рухнет. Узкий, двухэтажный с обшарпанными стенами покрытыми трещинами, он словно вдавился в землю среди таких же покосившихся построек. Окна тёмные, в одном из них висели старые, потускневшие занавески когда-то, возможно, белые, но теперь серые от времени и грязи. Крыльцо шаткое с облупившейся краской, дверь покосилась.
  Девочки осторожно подошли и спрятались за забором. В доме загорелся свет, и через щель в занавеске они смогли увидеть, что происходит внутри.
  На потрепанном диване сидела женщина, она выглядела моложе их матери. Её спина была чуть сгорблена, женщина казалась хрупкой, словно высушенный осенний лист. Она просто смотрела в стену, совершенно безучастно, даже не реагируя на голос сына, который стоял перед ней и что-то говорил размахивая руками.
  Петунья видела его профиль: напряжённый, взволнованный. Он говорил быстро, его жесты были резкими, порывистыми.
  Хоть стекло и было не совсем цело, но расслышать то о чем говорили в доме не получалось.
  - Он говорит: 'Давай уйдём', - прошептала Лили.
  Петунья удивлённо посмотрела на неё.
  - Это как ты так поняла? Магия?
  - Нет, пока мы следили за соседями я, кажется, научилась немного понимать по губам, - ответила Лили.
  - Вот это новости. - Петунья фыркнула, но тут же кивнула. - Ладно, потом обсудим твои неожиданные таланты. Продолжай. - Девочка слегка пихнула локтем младшую сестру чтобы та вернулась к подглядыванию.
  Лили нахмурилась, вглядываясь.
  - Он говорит что-то вроде... 'Хватит...' и 'Мама...'
  - Так это его мама... - пробормотала Петунья, следя за женщиной.
  В этот момент Северус опустил голову, его лицо скрылось за темными волосами, словно за шторой и Лили уже не смогла разобрать слов.
  Женщина медленно подняла руку и нежно провела ладонью по волосам сына. Её рука показалась девочкам слишком тонкой, почти прозрачной. Рукав её платья слегка сполз, и девочки увидели огромный синяк, тянущийся от запястья к локтю.
  Петунья почувствовала, как внутри что-то неприятно сжалось.
  - Туни... - прошептала Лили, тревожно сжимая её руку.
  Тут из-за угла появился мужчина.
  Девочки тут же отпрянули от окна и, используя свой отработанный приём, начали притворяться, будто просто играют.
  Мужчина прошёл мимо, даже не взглянув в их сторону. От него пахло алкоголем, табаком и машинным маслом - запах завода, тяжёлый и въедливый. Он пошатывался, но шаг его был уверенный, механический, как у человека который не раз проделывал этот путь в таком состоянии.
  И вот он вошёл в дом Северуса.
  Петунья и Лили снова прильнули к окну. Сердце забилось чаще.
  Внутри мужчина уже заговорил и даже без слов было ясно - он не рад.
  Он что-то резко говорил, его голос был грубым, резким, даже не разбирая слов, девочки почувствовали как мурашки страха пробежали по их спинам.
  И тут мама Северуса повернулась.
  Тонкие губы, прямой нос, длинные слегка волнистые чёрные волосы... и огромные зелёные глаза, наполненные страхом.
  На её щеке темнел ещё один синяк.
  Он был старым, с желтоватым оттенком по краям, но всё ещё отчётливо виднелся.
  Северус встал перед матерью, будто пытаясь закрыть её собой.
  - 'Нет, папа', - едва слышно сказала Лили, продолжая озвучивать слова мальчика. - 'Хватит'.
  Лили судорожно сглотнула.
  -Туни... Мне не нравится, что там происходит, - прошептала Лили. - Мне страшно.
  Петунья сильнее сжала руку сестры.
  - И мне, - тихо ответила Петунья.
  Внутри дома мужчина продолжал говорить всё громче.
  Лили нервно заёрзала.
  - Надо что-то сделать... Надо остановить это!
  - Я... я... думаю... - Петунья отпустила руку сестры и лихорадочно оглядывала улицу, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь.
  Её сердце бешено колотилось.
  - Туни! Туни! - испуганный голос Лили отвлёк ее от поисков. Младшая сестра вновь вцепилась в её руку и трясла так, что та едва не потеряла равновесие. - Ты только посмотри!
  Внутри дома происходило что-то странное. Северус стоял перед отцом, его плечи были напряжены, руки сжаты в кулаки, а чёрные волосы взметнулись вверх, будто в комнате разыгрался ураган. Но самое жуткое заключалось в том, что волосы его родителей оставались неподвижными.
  Лицо мальчика исказилось - он смотрел на отца исподлобья, сжав кулаки так сильно, что костяшки побелели. В этом взгляде не было страха, только напряжение и... отчаяние.
  Отец Северуса выпрямился, его массивная фигура заполнила собой пространство комнаты. Он медленно поднял руку, направляя палец в сторону сына, будто говоря: 'Я тебя предупреждаю. Лучше прекрати'.
  Но Северус не двигался.
  Мистер Снейп шагнул вперёд и занёс руку для удара.
  Мама Северуса резко поднялась с дивана, но не на ноги - на колени, словно моля о пощаде. Она попыталась схватить сына, спрятать его в объятиях, но её пальцы так и не коснулись его.
  Между ними словно образовалась невидимая стена. Поток воздуха окружил Северуса, вихрь огибал его, не давая подойти никому.
  Лили судорожно втянула воздух.
  Так он все же маг.. Мысль вспыхнула в голове, но тут же исчезла, вытесненная тем, что происходило перед её глазами. Она знала, что семьи бывают разные. Их с Петуньей семья тоже не была идеальной, и всё же... такого она представить не могла.
  Отец Северуса смотрел на сына с яростью. Но, поняв, что до него не достать, его взгляд медленно скользнули к жене, стоящей на коленях. Он повернулся к ней, на его губах появилась улыбка не сулящая ничего хорошего.
  -Нет! -воскликнул мальчик, но Лили видела лишь его раскрытый в крике рот. Он задвигал руками будто хотел растянуть этот вихрь и поместить в него свою мать. От усилия у него пошла носом кровь, он побледнел. Его и так бледная кожа теперь походила на лист бумаги. Вихрь если и увеличился, то недостаточно. Мальчик пошатнулся и упал на колени.
  Мистер Снейп с ухмылкой прошел мимо сына и остановился перед женщиной, практически возвышаясь над ней. Она смотрела на него как загнанный зверь. Ее губы шевелились быстро и Лили не могла уловить суть. Видела лишь как лицо этого страшного мужчины становилось все довольнее и довольнее, будто он наслаждался тем что он слышал и видел.
  Он вновь занес руку для удара.
  Рядом Северус беспомощно сполз на пол, его больше не держали ноги.
  'Помогите, кто-нибудь помогите' повторяла и повторяла Лили у себя в голове.
  Прежде чем ее мысли превратились в отчаянный крик о помощи, она услышала голос сестры :
  - Лили, отойди!
  Лили даже не задумывалась - она мгновенно отпрыгнула в сторону. В тот же миг мимо неё со свистом пролетела книжка, ударилась о стекло и то разлетелось на осколки.
  Они обе замерли.
  - Эй! Девочка, что ты творишь?!
  Грубый голос заставил Лили вздрогнуть. Она резко повернула голову и увидела двух мужчин в форме.
  Это были констебли. Они шли по улице неторопливо, видимо, просто патрулируя район, и теперь они подходили к девочкам пристально к ним приглядываясь.
  Лили в панике уставилась на Петунью, но та даже не выглядела удивлённой. 'Она их видела!' поняла девочка.
  - Ой, извините, ГОСПОДА КОНСТЕБЛИ! - нарочито громко завопила она, выделяя в голосе 'констебли', будто специально подчёркивая их присутствие - Я не хотела!- ее голос в конце дал петуха сорвавшись.
  Лили едва отходя от шока подумала что Петунье нужно ещё учиться и учиться притворяться...
  Но этот трюк сработал.
  В доме стало тихо. Исчез рёв ветра, больше не слышался крик.
  Констебли подошли к окну.
  Один из них прищурился, заглядывая внутрь.
  - Тобиас... ты опять что-то вытворяешь?
  Северус уже находился в объятиях миссис Снейп, та видимо сразу схватила сына как только ветер стих. Он даже не поднял головы, его плечи были напряжены, но теперь он выглядел просто ребёнком, укрывшимся в руках матери.
  Полицейский бросил взгляд на женщину.
  - Эйлин, вы в порядке?
  Она молча покачала головой.
  Констебль заметил синяки у неё на руках и лице, и его лицо на мгновение помрачнело.
  - Ясно.
  Другой констебль потянулся к дверной ручке, нажав на неё и обнаружил, что дверь не заперта.
  - На выход, Тобиас. Прогуляемся до участка.
  Он сказал это спокойно, почти лениво, как будто забирал мужчину не в первый раз.
  Петунья смотрела на эту сцену в оцепенении. Всё выглядело так, будто это обыденность. Как будто для полицейских это была не редкость, а стандартная процедура.
  Как часто это происходит?
  Тобиас Снейп молча вытер лицо рукой, словно пытался стереть раздражение, и направился к выходу, лишь раз метнув сердитый взгляд на жену и сына.
  На улице один из констеблей положил руку мужчине на плечо и повёл того в участок.
  Оставшийся полицейский повернулся к девочкам.
  - А теперь вы, юные леди.
  Девочки резко вытянулись, ожидая самого страшного.
  Мужчина сложил руки на груди, взглянул сначала на Петунью, затем на Лили.
  - Я понимаю, что вы тут не просто так "играли".
  Лили почувствовала, как внутри всё сжалось.
  - Может быть, вас даже стоило бы похвалить за вмешательство, но... - он качнул головой, тяжело вздохнув, - не стоит совершать одно преступление, чтобы раскрыть другое.
  Девочки уставились на землю, чувствуя как уши начинают гореть от стыда.
  - Мне придётся сообщить вашим родителям. - Полицейский звучал не злым, но и не слишком снисходительным. - Им, в свою очередь, придётся оплатить замену окна.
  И только сейчас Петунья осознала, как сильно они попали.
  Им влетит не только за разбитое стекло.
  Но и за то, что они ушли в незнакомый район.
  И за вмешательство в чужие дела.
  И за саму ситуацию - позор перед полицией.
  Но несмотря на это, где-то в глубине души девочка знала: если бы у неё был выбор, она бы сделала это снова.
  Она подняла голову и встретилась взглядом с Северусом.
  Он стоял в комнате, вытирая кровь что текла у него из носа и смотрел на них через разбитое окно, а его взгляд...
  Он был наполнен ненавистью.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 13. Цена вмешательства
  Полицейские не просто сопроводили их домой - они лично передали сестер в руки родителей, что означало одно: наказание будет очень серьёзным.
  Родители были в ярости.
  Самым ужасным для них было не то, что девочки нарушили правила и не то что их нашли в чужом районе, и даже не то что они разбили чужое окно.
  Хуже всего было то, что констебли привели их домой на глазах у всех соседей, словно преступниц.
  Стоило им появиться на улице, как все соседи как будто только того и ждали, высыпали на улицу и начали создавать видимость бурной деятельности снаружи.
  Миссис Грэм вдруг решила, что её кусты требуют срочной подрезки, хотя ножницы в её руках срезали воздух куда чаще, чем ветки.
  Другой сосед взял веник и зачем-то подметал газон, будто это имело хоть какой-то смысл.
  А миссис Хопс даже не попыталась скрыть своё любопытство. Она без смущения разложила складное кресло у ворот, уселась на него с чашкой чая и с наслаждением наблюдала за происходящим.
  Возможно где-то там далеко, за ними наблюдала соседка с биноклем.
  Родители были унижены.
  Девочкам запретили гулять, теперь они могли выходить из дома только в школу и обратно. Все книги со сказками исчезли с полок - миссис и мистер Эванс решили, что именно они виноваты в плохом поведении дочерей. Телевизор был отключён, а мама заявила, что если они попадутся ещё раз, то их запишут в какой-нибудь церковный кружок, чтобы выбить всю 'дурь' из голов.
  В этот раз родители забыли о новом правиле наказывать только Петунью и наказали обеих дочерей. Это ясно дало понять в какой они ярости. Даже спустя несколько часов после наказания, сестры чувствовали жжение ниже поясницы.
  Петунья сидела на своей кровати, осторожно меняя положение - после 'трепки' сидеть было неприятно. Она бросила взгляд на Лили, которая лежала уткнувшись в подушку и молчала, она не могла даже перевернуться на спину.
  - Оно того стоило. - вдруг сказала Петунья, нарушая тишину.
  Лили медленно повернула к ней голову. Ее лицо было опухшим от слез, а в её взгляде не было ни злости, ни обиды - только согласие.
  - Да.
  ***
  На следующий день в школе Северус буквально прожигал их взглядом.
  Он не пытался скрыть свою ярость - его тёмные глаза метали молнии, губы были плотно сжаты, а весь его вид говорил о том, что если бы взглядом можно было испепелить, девочки уже превратились бы в горстку пепла.
  Лили замедлила шаг, нерешительно переглянулась с сестрой.
  - Мы должны с ним поговорить? - шепнула она.
  - Ну... он, похоже, хочет нас убить, - пробормотала Петунья, глядя на его перекошенное от ярости лицо. - Но он же не решится сделать это прямо в школе, да?..Ха-ха...
  Она вымучено рассмеялась, но тут же осеклась, встретившись с удивленным взглядом Лили.
  - Но почему? Мы же ему помогли! Он должен быть благодарен! - Лили смотрела непонимающе.
  - Даже не знаю... Сомневаюсь, что его лицо сейчас выражает благодарность, - неуверенно ответила Петунья, передёрнув плечами.
  Её пугал этот взгляд - тяжёлый, злой, наполненный такой глубокой болью, что становилось не по себе. Но ещё больше её пугала мысль, что они могут случайно столкнуться с ним на пустынной улице. А учитывая что он оказался волшебником..
  Так что, пожалуй, лучше уж здесь.
  Несмотря на сомнения, они всё же направились к нему.
  - Эм... привет, - осторожно начала Петунья, её голос был мягким, словно она пыталась не спугнуть дикого зверя.
  Северус даже не ответил.
  - Мы просто хотели... - продолжила за ней Лили, но тут Северус резко шагнул вперёд заставив обеих инстинктивно отпрянуть.
  -Чего? Чего вы от меня хотите?! - процедил он сквозь зубы, его глаза сверкнули гневом.
  - Эй, не надо так, мы просто... - попыталась вмешаться Петунья, но он перебил её.
  - Вы просто что? Пришли напомнить что видели как моему отцу стоило лишь пальцем пошевелить, чтобы я выглядел жалким?!
  Петунья открыла рот, но не успела возразить.
  - Или, может, хотите обсудить, как я сидел там как какой-то... щенок, который ничего не может сделать?!
  Лили сжала руки в кулаки, её лицо покраснело от обиды.
  - Мы просто хотели помочь!
  - Не нужна мне ваша помощь! - взорвался Северус. - Вы уже достаточно натворили!
  - Да что мы натворили?! - возмутилась Петунья, она начинала раздражаться.
  - Притащили полицию! - Он сказал это так, будто они привели не констеблей, а грабителей.
  - Мы только хотели...
  - Мне всё равно, чего вы хотели! - отрезал он. - Вы не понимаете, что вы сделали!
  - Мы спасли твою маму от новых синяков! - сказала Лили, вскинув подбородок.
  - И что, думаете теперь всё будет хорошо? - Северус горько рассмеялся. Смех был пустым, почти с издёвкой. - Думаете, этого было достаточно? Или что его забрали надолго?
  Он покачал головой, в глазах вспыхнуло что-то похожее на усталость.
  - Вы правда такие наивные? Думаете, это первый раз, когда его забирают? Нет. Через пару дней он вернётся. И он будет злым. Злее, чем прежде. - мальчик говорил цедя слова сквозь зубы.
  -Зачем вы вообще за мной поперлись?
  Петунья прищурилась.
  - А что только тебе позволено преследовать кого-то? - она начинала злиться, ему-то об этом говорить!
  - Мы шли за тобой чтобы просто узнать...- Лили опять попробовала оправдаться и снова была перебита.
  - Ах вот как? Значит, две богатенькие девочки решили спуститься в мой мир, посмотреть как тут живётся, позадавать свои вопросы? Поиграть в детективов?
  Он резко шагнул ближе, его голос стал тише, но ещё более злым.
  - Тогда слушайте. Да, я маг. Да, я это знал давно от моей матери ведьмы.
  Они растерялись, не зная, что ответить.
  - И если бы вы не вмешались, я бы уже с ним закончил.
  Лили вздрогнула.
  - Ты что, серьёзно?! - воскликнула она, в ужасе глядя на него.
  - Ты понимаешь, какие бы у тебя были проблемы?! - голос Петуньи тоже дрогнул. - Одним письмом из Министерства это бы не закончилось!
  Северус промолчал сжав кулаки.
  В этот момент стало ясно - он не просто злился, он был раздавлен.
  Лили открыла было рот, но мальчик развернулся на пятках и ушёл, так резко, что край его потрепанной рубашки взметнулся в воздухе.
  Они остались стоять в полном молчании.
  - Ну, нас хотя бы не сожгли - тихо сказала Лили.
  - Что ж, теперь понятно, почему он такой бука - Петунья задумчиво проводила его взглядом - в такой обстановке попробуй вырасти нормальным.
  Лили нахмурилась.
  - Думаешь, нам стоит оставить его в покое?
  Петунья посмотрела на сестру, а потом на уходящего Северуса.
  - Я не знаю Лили, я ничего не знаю.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 14. Извинения
  Прошло всего пару дней после инцидента, когда миссис Эванс внезапно заявила, что они отправляются к семье Снейпов. Девочки были в шоке.
  - Мы что... пойдём к ним домой?! - воскликнула Петунья, застегивая пуговицы на своём платье, всё ещё надеясь что ослышалась.
  - А зачем? - подхватила Лили, с подозрением оглядывая мать которая оделась в свой лучший строгий костюм, выглядела сдержанно, но элегантно как будто собиралась на официальный приём.
  - Такие ситуации созданы для того, чтобы демонстрировать манеры и воспитание семьи, - невозмутимо ответила миссис Эванс, поправляя перчатки. - Мы должны извиниться как подобает.
  - Но... - Петунья запнулась.
  Мама уже шла к выходу, даже не давая им шанса возразить.
  - Мы тоже должны извиняться? - шёпотом спросила Лили у сестры, пока они поспешно догоняли мать.
  - Очевидно да, - буркнула Петунья.
  Девочки не считали себя в чем либо виноватыми.
  По дороге они осторожно поделились с матерью:
  - Мама, там живут маги, - тихо предупредила Лили.
  - Вот как? - в голосе миссис Эванс не было особого удивления, но она слегка нахмурилась. - Ну, это не меняет сути визита.
  - Просто... не удивляйся, если что-то покажется тебе странным, - добавила Петунья.
  Но мать лишь сдержанно кивнула.
  Когда они добрались до дома Снейпов, разница между их домами и этими серыми улицами казалась ещё более разительной. Дом выглядел так же убого, как и в тот день, когда они впервые его увидели: облезлые стены, покосившаяся дверь, грязные окна. Миссис Эванс, казалось, не обращала внимания на все эти детали - её походка оставалась уверенной, осанка безупречной.
  Она настойчиво постучала в дверь. Раз, два, три.
  Прошла целая минута, прежде чем дверь приоткрылась и на пороге появилась Эйлин Снейп. За ее спиной виднелся Северус, который вытаращил от удивления глаза когда их увидел.
  Увидев перед собой такую ухоженную, элегантную женщину миссис Снейп инстинктивно отпрянула и тут же попыталась скрыть свою щёку с синяком за дверью, оставляя лишь узкую щель.
  - Чем могу помочь? - её голос был настороженным, почти испуганным.
  Она заметила девочек и кажется сразу поняла кто перед ней, но смысл визита всё ещё оставался для неё загадкой.
  Мать девочек на секунду напряглась, встретившись взглядом с миссис Снейп, словно что-то обдумывая, но почти сразу вернула себе привычное самообладание.
  - Здравствуйте, - с безупречными манерами начала миссис Эванс. - Я пришла принести извинения за то что девочки разбили ваше окно.
  - Это не обязательно... - начала хозяйка дома надеясь быстро закончить разговор, но гостья не дала ей этого сделать.
  - А ещё я принесла деньги на замену окна, которое разбили девочки.
  Она протянула сложенные купюры.
  Дверь, которая почти уже закрылась, вдруг замерла.
  Эйлин посмотрела на деньги, потом на женщину перед собой явно колеблясь. Спустя секунду она, всё ещё настороженно, приоткрыла дверь шире.
  - Ладно. Заходите.
  Она явно не была в восторге от нежданных гостей, но отказать было трудно.
  Внутри дом Снейпов был тёмным, холодным и бедным. На стенах не было фотографий, мебель выглядела старой, изношенной. Обои в некоторых местах отклеивались, а в воздухе чувствовался лёгкий запах сырости. На столе и шкафах стояли букеты засохших цветов - видимо, хозяйка дома старалась хоть как-то его украсить.
  Но миссис Эванс не подала ни малейшего знака пренебрежения или брезгливости. Когда было нужно она могла сделать вид что окружающее ее не беспокоит. Хотя Петунья заметила, как глаза матери чуть прищурились, внимательно осматривая дом, а руки в безупречно белых перчатках взметнулись к груди, словно она опасалась случайно что-то задеть.
  Она спокойно прошла в предложенную комнату, села на жёсткий стул и изящно сложила руки на коленях.
  Девочки встали рядом с матерью.
  Мама Северуса, немного смущаясь, предложила гостям чаю, а, услышав вежливый отказ, облегчено выдохнула- она не очень хотела доставать свои чашки: со сколами, простые, не такие к каким, по ее мнению, привыкли гости.
  Миссис Эванс начала с того, что выразила свои извинения, заставив девочек сделать то же самое. Лили, слегка смущённая, пробормотала что-то несвязное, а Петунья выдавила из себя максимально формальное 'извините'.
  Эйлин посмотрела на них, словно пыталась понять, насколько их слова искренни.
  Миссис Эванс тем временем передала деньги и произнесла:
  - Ну что ж, думаю теперь всё улажено.
  Было видно что она хочет побыстрее закончить со всеми формальностями и покинуть этот дом.
  Розалинда уже поднялась со стула, собираясь уходить, но вдруг задержалась, взглянув на миссис Снейп чуть внимательнее, словно размышляя о чём-то.
  - Не тяжело ли вам... жить с магом? - её голос звучал ровно, но в глазах скользнул оттенок любопытства.
  Эйлин чуть напряглась.
  - Магом? - женщина нервно переспросила, видимо Северус не сказал матери кем являлась Лили.
  - Моя младшая дочь - ведьма - просто сказала Розалинда - И так, вам не тяжело?
  - Ах, вот как - явно с облегчением сказала Эйлин и продолжила.
  - С сыном? Нет, с ним мне не тяжело.
  - Я не про него, - уточнила миссис Эванс, чуть склонив голову набок. -Дочери сказали, что тут живут маги. Я имею в виду вашего мужа. Он ведь маг в вашей семье, так?
  В её тоне не было открытого пренебрежения, но за вежливой формулировкой скрывалось лёгкое допущение, что если в доме есть маг, то он, конечно же, мужчина.
  Эйлин моргнула на мгновение, словно оценивая свои дальнейшие слова, но всё же ответила просто:
  - В нашей семье я - ведьма, мой муж обычный человек.
  Розалинда, уже вставшая со стула, неожиданно снова на него опустилась, будто ноги на секунду потеряли опору.
  На её лице мелькнуло редкое выражение искреннего удивления, но оно тут же сменилось задумчивой сосредоточенностью. Она провела кончиками пальцев по перчатке, словно обдумывая сказанное, и наконец произнесла ровно, но с лёгким оттенком непонимания:
  - Вы... ведьма.
  Несколько секунд в комнате повисло напряжённое молчание.
  - Почему же тогда... - она слегка приподняла бровь, и направила свой взгляд на руку Эйлин где отчётливо был виден синяк- позволяете этому с Вами случаться?
  В её голосе не было сочувствия, скорее, изумление, граничащее с лёгким, почти непроизвольным осуждением. Не то чтобы Розалинда действительно собиралась судить чужую жизнь(по крайнем мере не прямо перед человеком), но идея о том, что женщина с силой позволяет себе быть в таком положении, казалась ей почти абсурдной.
  - Если бы у меня была такая способность, я бы уже...
  Она резко осеклась и посмотрела на своих дочерей, которые так отчаянно старались замереть на месте и не дышать лишний раз, в надежде стать невидимыми.
  - Девочки, идите в другую комнату, - приказала она - Вы же не против, Эйлин?
  Хозяйка дома выглядела так, будто её застали врасплох. Она не знала, что сказать и лишь растерянно кивнула.
  - Северус, отведи девочек в свою комнату, - без лишних слов произнесла она.
  Мальчик, который всё это время испепелял их яростным взглядом стоя в углу, только сильнее нахмурился, но подчинился.
  - Пойдём, - бросил он через стиснутые зубы.
  Девочки, проходя мимо матери, продолжали незаметно косить на неё глаза.
  'Интересно, о чем это она?' пронеслось в головах у обеих.
  Стоило им только выйти за дверь, как они тут же схватили Северуса, закрыли ему рот руками и затаив дыхание, прильнули к двери.
  Дом был старым, щели в нём были широкими и им удалось разобрать почти каждое слово.
  Северус сначала сопротивлялся, пытаясь высвободиться, но затем присоединился к девочкам встав возле двери.
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 15. Скрытые раны ч.1
  В комнате повисло напряжённое молчание, нарушаемое лишь редкими скрипами старого дома. Эйлин сидела напротив гостьи, её поза была закрытой, а руки были сжаты на коленях. Она словно не знала чего ожидать от этой элегантной, сдержанной женщины, которая казалось принадлежала к совершенно другому миру.
  Розалинда Эванс, в отличие от неё, выглядела спокойной, но в её глазах читалось нечто большее - не просто вежливый интерес, а что-то вроде тщательно скрываемого негодования.
  - Вы ведьма. - Вновь повторила миссис Эванс, уже не спрашивая, а утверждая.
  Эйлин молча кивнула, настороженно наблюдая за собеседницей.
  Розалинда чуть подалась вперёд, переплетая пальцы на коленях, её взгляд был внимательным, но холодным.
  - Тогда почему?
  - Почему - что? - осторожно переспросила Эйлин.
  - Почему вы позволяете ему так с собой обращаться?
  Голос миссис Эванс оставался ровным, но в нём появилась нотка непонимания, переходящая в лёгкое раздражение.
  - Вы - молодая женщина, у вас есть магия, а живёте в этом... - она огляделась, не желая напрямую сказать 'убогом месте', но смысл и так был ясен.
  - И терпите такое отношение от мужа.
  Эйлин сжала пальцы чуть крепче, но в её голосе отсутствовали какие-либо эмоции.
  - Я не говорила, что это сделал муж, я просто неаккуратна.
  Эйлин услышала смешок и с удивлением посмотрела на гостью.
  - 'Предание старо как мир', мне и не нужно ничего рассказывать, ваши синяки уже говорят сами за себя - она немного подалась вперед - так почему же?
  В этот раз хозяйка дома не стала упираться.
  - Потому что он единственный, кто способен вытерпеть меня, - её голос звучал неестественно, будто она повторяла чужие слова, а не говорила от себя.
  Розалинда откинулась на спинку стула и едва заметно подняла бровь.
  - Вы это серьёзно?
  - Я мать, - тихо продолжила Эйлин, не глядя в глаза собеседнице. - И как мне, по-вашему, выжить одной с ребёнком?
  Розалинда чуть прищурилась.
  - А родственники? Разве у вас нет семьи, которая могла бы помочь?
  Эйлин помедлила, а потом нехотя ответила:
  - Есть... родители. Они уже пожилые. И они не одобряли мой выбор. Если я вернусь к ним - особенно с ребёнком - они не примут меня.
  Молчание повисло между ними.
  В этот момент, стоя за дверью, Северус прикусил щёку изнутри. Горькое осознание накатывало волной - он догадывался, что мог быть причиной. Если бы его не было... мама бы вернулась к родителям, не пришлось бы терпеть. Это его вина...
  Эйлин не понимала к чему этот разговор. Но не смотря на это она не могла прервать его. Или же не хотела? Слишком давно она видела гостей в этом доме, особенно таких странных.
  - За что он так с вами? - вдруг спросила миссис Эванс, её голос стал тише.
  Эйлин коротко усмехнулась - безрадостно, почти устало.
  - Я была неосторожна.
  - Что это значит?
  - Я использовала магию. Он ненавидит это.
  - Довольно странная причина, вы же ведьма, а значит магия часть вас - задумчиво сказала Розалинда.
  - Что-то на меня это правило на распространялось - недовольно произнесла Лили шепотом.
  - Вот-вот - согласно покивала Петунья. Они обе вспомнили о бесчисленных наказаниях.
  Эйлин сидела чуть сгорбившись, словно придавленная каменной плитой.
  - Иногда даже не нужна причина. - Эйлин опустила взгляд. - Сегодня он может за что-то похвалить, а завтра за это же ударить. Никогда не угадаешь.
  Розалинда молчала, но в её взгляде появилось что-то острое, напряжённое.
  - Он мусор, - наконец сказала она ровным голосом.
  Она уже могла представить что из себя представляет этот человек, и кого он ей напоминает. Её руки невольно сжались в кулаки. Впервые гнев ясно проступил на её лице.
  Она глубоко вдохнула, постаравшись вернуть себе контроль, и взглянув на сидящую рядом женщину, произнесла:
  - Я не хочу вмешиваться в вашу жизнь, - её голос становился всё жёстче, - но если вы не уйдёте, это может закончиться плохо.
  - Куда уж хуже... - тихо, практически обречённо прошептала Эйлин.
  Миссис Эванс горько усмехнулась.
  - О, поверьте, есть куда. То, что вы переживаете сейчас, - это лишь верхушка айсберга. Всё может стать куда хуже. И однажды он сделает что-то такое, что вы уже не сможете простить. Но, возможно, тогда будет слишком поздно. Для вас. Или для вашего ребёнка.
  Эти слова повисли в воздухе как нож, готовый вонзиться в самое сердце.
  Розалинда говорила не сочувственно, не мягко. В её голосе не было утешения. Она не пыталась жалеть Эйлин. Напротив, её слова звучали с пугающей уверенностью - так, словно она видела будущее.
  Эйлин почувствовала, как что-то в ней дрогнуло. Апатия и страх, к которым она привыкла, вдруг сменились раздражением. Злостью.
  Что эта богачка понимает в её жизни? Думает, что раз заплатила за разбитое окно, то купила право учить её? Ей кажется, что она имеет право на это?
  Эйлин отвернулась, её пальцы сжали ткань юбки.
  Она не хотела вступать в спор. У неё не было сил для этой словесной битвы. Как и всегда, она предпочла избежать конфликта.
  - Вы не понимаете о чём говорите, вы не знаете какого это - тихо произнесла она.
  Розалинда выдержала паузу. Затем сложила руки и спокойно ответила:
  - Вы правы. Я не жила такой жизнью.
  Она посмотрела прямо в глаза Эйлин.
  - Но моя сестра - да.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 16. Скрытые раны ч.2
  За дверью девочки обменялись удивлёнными взглядами.
  - Сестра? - прошептала Петунья.
  - У мамы есть сестра? - Лили едва слышно выдохнула. Они никогда не слышали о родственниках.
  Розалинда замолчала. Казалось, что внутри неё разгоралась борьба - рассказывать дальше или оставить прошлое в тени. Но спустя несколько долгих секунд она заговорила.
  - Она сбежала из дома с мужчиной которого знала всего две недели. А вскоре вышла за него замуж.
  Её голос стал жёстче.
  - Вся семья была против. Родители, родственники, друзья - все. Все видели его нутро, уже за одну встречу они поняли кто перед ними. - Розалинда на мгновение сжала челюсти, словно стараясь подобрать слова, но потом почти выплюнула - Мусор в человеческой оболочке.
  Ненависть в её голосе ударила, как плеть. Девочки в шоке слушали мамину речь, наполненную такой яростью и горечью. Возможно, впервые в жизни они стали свидетелями того, как их безупречная мать позволила себе быть человеком.
  Эйлин чуть повернула голову, внимательно вслушиваясь.
  - Она не слушала никого. Ни родителей, ни друзей. Любовь ослепила её, а может он сам постарался, убедив её что вся семья - враги. Он был значительно старше и его слова для неё значили больше, чем её собственные мысли...
  Розалинда замолчала. Перевела дыхание, сглотнула, будто пытаясь подавить горький ком в горле.
  - Она ушла из дома и постепенно разорвала с нами связь. Сначала приходили письма, потом всё реже... пока спустя три года они не прекратились вовсе. Родители отказались искать её, пытаться что-то исправить в их отношениях. Семейная гордость... - она горько усмехнулась. - Но я не смогла вычеркнуть сестру из своей жизни.
  Она глубоко вдохнула и продолжила:
  - Я пошла к ней. Нашла её по адресу из письма.
  - Дом не был похож на ваш - она обвела комнату взглядом - он был красивым, большим, словно с картинки... но то, что я увидела внутри... - она подняла глаза на Эйлин и в её взгляде читалась боль. - То, что я увидела было тем же самым.
  Эйлин невольно напряглась.
  - Такой же потухший взгляд. Такая же болезненная худоба. Синяки. Тогда он ещё старался. Бил так, чтобы следы скрывала одежда, но я видела. Я заметила.
  В её голосе прорывалась сдерживаемая ярость, её плечи напряглись.
  Девочки затаили дыхание.
  - Но было и еще кое-что схожее с Вами, - тихо добавила она.
  Розалинда закрыла глаза на долю секунды, словно собираясь с духом.
  - У неё был сын. Мой племянник. О котором я не знала до того момента.
  Её брови сдвинулись, выражение лица стало жёстче.
  - Маленький, хрупкий... такой же, как ваш мальчик, но младше.
  - У нас есть двоюродный брат? - в очередной раз удивились девочки переглянувшись, слишком много новостей для сегодняшнего дня.
  - Тише вы, - шикнул Северус, напряженно вслушиваясь в рассказ.
  - Он хватался за юбку моей сестры и смотрел на меня огромными карими глазами. Хотя я никогда не была любительницей детей, он показался мне... милым. Но даже тогда, в свои шестнадцать, я поняла: с ним что-то не так. Он вёл себя иначе, чем дети его возраста - не плакал, не тянулся к людям, а только раскачивался из стороны в сторону и прятался под столом, если слышал громкие звуки.
  Она замолчала на мгновение опуская взгляд словно снова переживая тот день.
  - Я умоляла сестру уехать со мной, вернуться к родителям, дать мне шанс убедить их принять её обратно, просить прощения, умолять, да что угодно! - голос Розалинды стал быстрее, взволнованнее, будто она вновь вернулась в тот момент. - Но меня не слушали. Она твердила, что я всё неправильно поняла. Что её любят. Что её просто воспитывают, чтобы она стала хорошей женой. Просто ей пока не хватает опыта... всё хорошо.
  Розалинда стиснула зубы, её руки дрожали и она сжала их в кулаки, чтобы скрыть это.
  - Меня выгнали. Сказали, что страшного не произойдет.
  Повисло тяжёлое молчание.
  - И что было дальше? - едва слышно спросила Эйлин, её голос показался детям сиплым.
  Розалинда глубоко вдохнула.
  - А потом, через полгода, я снова встретилась с сестрой. Но уже на суде.
  Эйлин нахмурилась, не понимая.
  - Суд... состоялся против этого человека, - Розалинда запнулась, словно слово "человек" не подходило для того, о ком шла речь. - Против этого чудовища.
  Её голос наполнился ненавистью.
  - В очередной раз он 'воспитывал' мою сестру. Но в тот день... ему этого оказалось недостаточно. Его злость не угасла и он переключил своё внимание на сына. Мальчик плакал, а ему это не понравилось.
  У Эйлин кровь отхлынула от лица, а ладони покрылись холодной испариной.
  - О, нет... - она закрыла рот руками, её глаза наполнились ужасом.
  - Моя сестра пыталась защитить его, пыталась остановить мужа... но она была слишком слаба. Моему племяннику не было и трех лет. За свою короткую жизнь он не знал ничего, кроме кулаков отца и слёз матери. И это стало его последним воспоминанием.
  Розалинда не заметила, как по её щекам потекли слёзы.
  Петунья и Лили с трудом сдерживали всхлипы. Они никогда не видели мать такой. Всегда сдержанная, холодная, отчуждённая - сейчас она была другой. Эта история была ужасной. Но ещё больнее было видеть, какую боль она причиняет их собственной матери.
  Розалинда вытерла слёзы, но злость в её голосе не исчезла.
  - Ему дали всего пять лет. - Голос её дрогнул от презрения. - Ведь это было случайностью, он не хотел. Он добропорядочный гражданин. Уважаемый работник. Сын приличных родителей.
  Она горько усмехнулась.
  - Отсидев четыре года из пяти положенных, вышел на свободу и зажил обычной жизнью. Ни разу не вспомнив, какую боль причинил.
  И вновь комната погрузилась в молчание.
  - Возможно, если бы она тогда меня послушала... если бы она просто ушла... этого можно было бы избежать, - голос Розалинды был тихим, но в нём звучала боль, которая не угасла даже спустя годы. - Она поставила слепую любовь и свою гордость выше безопасности себя и своего ребёнка. Не захотела бороться. Она смирилась.
  Она подняла глаза и посмотрела прямо на Эйлин, в её взгляде было не осуждение, а требовательная настойчивость, почти мольба.
  - Но вы - другой случай. У вас есть те, к кому можно обратиться, они живы, а значит шанс наладить отношения есть. У вас есть сила, чтобы защититься. Он заставил вас поверить, что вы никто. Но это он - никто, если судить по той жизни, которую он вам дал. По этому дому, по этим условиям в которых вы живёте. Воспользуйтесь своей силой, пока не стало слишком поздно. Чтобы потом не провести остаток жизни в сожалении.
  Её голос стал твёрдым, почти строгим.
  - Не повторяйте её ошибок. Не убеждайте себя, что ваш муж другой. Что он никогда не опустится до худшего. Он уже опустился.
  Эйлин молчала. Внутри всё переворачивалось, слова эхом отдавались в её голове. Грудь сдавило, дыхание стало неглубоким. Весь рассказ гостьи проносился у нее перед глазами. Все образы в ее голове поменялись и она на месте родственников Розалинды видела себя и своего сына. Она поняла сказанную ранее фразу миссис Эванс о том что страшного с ней еще не случилось. Пока не случилось.
  - А... - она сглотнула, словно боялась задать этот вопрос. - А что с вашей сестрой? Как она сейчас? Ей удалось... оправиться?
  Она произнесла это и замерла. Мир вдруг сузился до этого вопроса. Её сердце стучало так громко, что казалось, она слышит только его, но заставила себя сосредоточиться, чтобы не пропустить ответ.
  Розалинда выдержала паузу. Когда она наконец заговорила, её голос стал почти безжизненным.
  - Её больше нет.
  Эти три слова, сказанные так просто, пробили воздух, как кинжал.
  - Он забрал двоих, - продолжила Розалинда- Племянника. И душу моей сестры.
  Она отвела взгляд- От неё осталось только тело, которое больше не хотело ни есть, ни пить, ни жить. Через какое-то время она последовала за своим ребёнком.
  Гробовая тишина сгустилась в комнате, как удушающий туман.
  Эйлин почувствовала, как холод пробежал по её позвоночнику. Она не могла пошевелиться. В груди словно что-то сжалось, превратившись в ледяной комок.
  И в этот момент она осознала - у неё еще есть шанс, которого у той женщины уже не было.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 17. Разговор
  Когда тишина в комнате затянулась, Петунья первой поднялась на ноги. Она чувствовала, как сердце тяжело стучит в груди, а мысли путаются в голове, но знала одно - они узнали слишком много.
  - Мы услышали достаточно, - тихо сказала она, потянув Лили за руку и кивнув Северусу, который по-прежнему стоял, хмурясь.
  Никто не спорил. Они молча вышли из-за двери и направились в комнату Северуса.
  Это было маленькое, тесное пространство с низким потолком, обшарпанными стенами и полом скрипевшим под ногами. Внутри было почти пусто: старая узкая кровать, небольшой шкаф и пара книг, сложенных на полу.
  Дети молча уселись прямо на деревянные доски, погружённые в свои мысли.
  - Это было... странно, - первой нарушила тишину Лили, её голос был приглушённым, почти задумчивым. - Как будто у нас появились родные... а потом мы сразу их потеряли.
  Петунья обхватила колени руками, всматриваясь в потертости на полу.
  - Да... - пробормотала она.
  Северус сидел чуть поодаль, угрюмо сложив руки на груди. До этого момента он был поглощён своей собственной злостью - он всё ещё не мог простить девочек за то, что они следили за ним, за то что стали свидетелями его жизни, той её части которую он старался скрывать от всех. Но теперь, после услышанного, он вдруг почувствовал неловкость. Он не знал что тяжелее - быть объектом чужого наблюдения или самому стать невольным свидетелем чужой драмы.
  Он украдкой взглянул на сестёр. Петунья выглядела мрачной, взгляд её был сосредоточенным, взрослым, как у тех кто слишком рано узнал что мир не такой уж справедливый. Лили же выглядела немного потерянной - она уловила суть рассказа матери, но не до конца осознала весь его ужас. Однако атмосферу прочувствовала очень хорошо.
  - Северус, - внезапно заговорила она - а почему ты вообще за нами следил?
  Мальчик оторвался от своих мыслей, неохотно скользнув по ней взглядом.
  - Я не следил, - буркнул он, но все же добавил, поняв, что смысла отрицать нет: - Просто однажды я гулял после школы и случайно увидел вас на заднем дворе.
  Лили наклонила голову, явно пытаясь вспомнить.
  - И?..
  - Ты прыгала на скакалке, - продолжил Северус всё ещё хмурясь. - Но что-то было не так. Ты задерживалась в воздухе дольше, чем должна была. Совсем чуть-чуть, но это выглядело... неправильно.
  Лили моргнула.
  - Я?
  - Да. Тогда я подумал, что ты, возможно, обладаешь магическими способностями. Я начал наблюдать за вами. Хотел удостовериться.
  - А потом я увидел, как твоя ранка исчезла на глазах.
  Лили резко подняла голову.
  - А! Тот день! - воскликнула она, вспоминая.
  - Тот день, - подтвердил Северус.
  - И ты просто... следил за нами? - спросила Петунья.
  - Я пытался поговорить с Лили, - ответил он, бросив косой взгляд на старшую сестру. - Но это было непросто. Она всё время с кем-то. То с друзьями, то с тобой, а ты слишком подозрительная и нервная.
  - Эй! У меня была причина, ты выглядел подозрительно! - возмутилась Петунья.
  Лили хихикнула, прикрыв рот рукой.
  - А потом мне стало просто весело наблюдать за вашими попытками пробудить у Петуньи магию, - Северус слегка усмехнулся.
  Петунья сузила глаза.
  - Так ты смеялся над нами?
  Северус ухмыльнулся.
  - Разве можно было не смеяться?
  - А что ты хотел обсудить с Лили? - спросила она, сменив тему.
  Северус тут же прищурился.
  - Это не касается маглов, - произнёс он с явным намерением уколоть её.
  - Эй! Не будь таким грубым! - вспыхнула Лили. - Она моя сестра!
  Мальчик пожал плечами, но больше не стал язвить.
  - Я хотел обсудить Хогвартс, магию... Возможно, показать кое-что.
  - Но магию нельзя использовать! - с раздражением заметила Петунья. Она знала это по собственному опыту - её неоднократно наказывали за случайные всплески силы Лили.
  Северус ухмыльнулся.
  - Это ты так думаешь, - самодовольно заявил он. - Слежка ведётся только за домами где есть дети-маги. Пока у нас нет палочек, нас не могут обнаружить и точно повесить на нас нарушение. Главное - не использовать магию слишком близко к дому.
  - А палочки как нас выдадут? - тут же заинтересовалась Лили, её глаза загорелись.
  Она наконец могла говорить о магии с кем-то, кто тоже был магом. С Петуньей это было невозможно - она знала, что сестре тяжело обсуждать магию, пока у неё самой нет сил.
  - Перед школой мы получим свои личные палочки. И до совершеннолетия все заклинания выполненные с их помощью, будут фиксироваться в Министерстве. Поэтому нас будут контролировать. После семнадцати палочки снимаются с учёта.
  Лили задумчиво кивнула.
  - Звучит не весело...
  - Как есть - пожал плечами Северус.
  Они ещё некоторое время обсуждали магический мир, Северус рассказывал о том, что отправится в Хогвартс в тот же год что и Лили.
  -Ха! -хмыкнула Петунья указывая на Северуса пальцем - так значит ты младше меня! А вел себя так дерзко!
  - Не настолько уж сильно я младше - пробубнил он.
  Петунья была с ним в этом не согласна. В их возрасте разница в пол года уже имела значение. А тут практически два! Видимо ее ввело в заблуждение то что он вел себя не соответствующе возрасту. По виду ей всегда было тяжело оценить возраст, потому что даже среди ровесников она была выше всех, мальчиков в том числе.
  - То есть у тебя уже была инициация? - возбужденно воскликнула Лили, ее не особо волновал возраст Северуса.
  - Да - хмуро сказал мальчик. Казалось его первое знакомство с магией не принесло ему много радости.
  - Да ну, расскажи, как это было!
  Но в этот момент из комнаты, где сидели взрослые, донёсся голос миссис Эванс.
  - Девочки, нам пора.
  Они быстро переглянулись.
  - Ладно, - Лили вскочила на ноги. - Тогда расскажешь в школе!
  Северус лишь кивнул, а Петунья бросила на него быстрый взгляд и произнесла:
  - Пока, малыш - она ухмылялась.
  Северус закатил глаза.
  Лили внезапно остановилась, обернулась к владельцу комнаты и произнесла:
  - Знаешь, ты повел себя очень смело когда выступил против папы чтобы защитить свою маму. У меня бы не хватило смелости так прикрывать кого-то - сказала она с уважением - Ты был словно рыцарь.
  Северус не нашелся что ответить и только покраснел.
  Когда они вышли, мальчик остался сидеть на полу.
  Он смотрел на пустое место, где только что сидели девочки, и пытался разобраться в своих чувствах и мыслях.
  Что ж, день выдался неожиданным.
  Когда гостьи вышли из дома, ничто не выдавало того, что миссис Эванс совсем недавно плакала. Её осанка была безупречной, а выражение лица вновь приобрело холодную отчуждённость. Она никогда не позволяла себе слабости на публике.
  Остановившись на пороге, она бросила последний взгляд на Эйлин. В глазах Розалинды не было злости, не было сочувствия - только усталость и что-то похожее на сожаление.
  - Это наша первая и последняя встреча, - произнесла она ровным, почти отстранённым голосом. - Я вспомнила то, что уже давно похоронила в своей памяти... и мне это не понравилось.
  Её тон стал твёрже, резче.
  - Давайте больше не видеться.
  Эти слова повисли в воздухе, будто поставили жирную точку.
  - Надеюсь, вы скоро покинете этот район, миссис Снейп. - Это были ее последние слова, обращённые к Эйлин.
  Миссис Снейп не потребовалось уточнений. Она сразу поняла, что имела в виду Розалинда.
  - Я прислушаюсь к вашему совету, - тихо ответила она, встречаясь с её взглядом.
  На мгновение между ними воцарилось молчание. Две женщины стояли друг напротив друга - такие разные, но на каком-то глубоком уровне одинаково уставшие от тяжести своих историй.
  Розалинда первой прервала этот момент. Она плавным, отточенным движением перекинула шарф через плечо, словно возвращая себе привычную уверенность, развернулась на каблуках и, даже не оглядываясь, произнесла:
  - Девочки, идём.
  Лили и Петунья послушно поспешили за ней, бросив последний взгляд на Северуса, что стоял в дверях дома, а потом на его мать.
  Эйлин смотрела вслед миссис Эванс и в памяти всплыли её слова, сказанные наедине:
  "Если вы не можете решиться ради себя, решитесь ради своего ребёнка. Ведь однажды ваш муж либо заберёт его у Вас навсегда; либо заберёт Вас у сына, и тогда он останется с ним один на один."
  Эйлин перевела взгляд на своего ребенка. Будто пелена спала с её глаз. Она посмотрела на мальчика, словно увидела его впервые.
  Он стоял, глядя вслед семье Эвансов, и выглядел таким одиноким. Маленький, хрупкий, в одежде, которая висела на нём мешком, с длинными прядями волос, лезущими в глаза и давно требующими стрижки и мытья. Как могла она не замечать этого раньше? Как могла позволить ему закрывать её от мужа - того самого монстра, перед которым он вышел вперёд, пока она оставалась позади, не в силах решиться?
  У неё есть поддержка, всегда была рядом. И она больше не позволит своему ребёнку сражаться в битве, которую должна закончить сама.
  Она не хочет, чтобы всё его детство свелось к воспоминаниям о "кулаках отца и слезах матери."
  Переведя взгляд на удаляющуюся семью Эвансов, она увидела как они свернули за угол и скрылись из виду.
  Когда она снова посмотрела на дом, её глаза горели решимостью.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 18. Звонок
  Вернувшись домой, всё будто бы вернулось в привычное русло, словно их встреча со Снейпами и не происходила.
  Розалинда Эванс не изменила своему распорядку: едва переступив порог, она молча сняла перчатки, аккуратно повесила плащ и сразу направилась в сад. Её спокойствие казалось почти показным, как если бы она намеренно старалась не думать о событиях последних часов.
  - Делайте уроки, - бросила она дочерям, даже не обернувшись.
  Лили и Петунья остались в гостиной, молча переглянувшись. Учебники так и остались закрытыми, а мысли их витали далеко за пределами школьной программы.
  Наступила суббота, а вместе с ней - осознание, что они не смогут увидеть Северуса до понедельника. Они терпеливо ждали конца выходных, надеясь что в понедельник он появится в школе.
  Но он не появился.
  Ни в понедельник.
  Ни во вторник.
  С каждым днем тревога росла.
  - А если с ним что-то случилось? - тихо спросила Лили, покусывая губу.
  Петунья резко захлопнула книгу, с силой сжав пальцы на обложке.
  - Он сказал, что его отца держат в полиции максимум день-два, пока тот не протрезвеет, - её голос был напряжённым. - А это значит что он уже должен был вернуться.
  Слова повисли в воздухе, тяжёлым грузом давя на грудь. Они обе не решались озвучить самую страшную мысль: что, если Тобиас Снейп вернулся в бешенстве?
  Раньше Петунью раздражало само присутствие Северуса, его взгляды, его молчаливая тень, что следовала за ними повсюду. Но теперь она не могла выбросить его из головы.
  Но что они могли сделать? Они были наказаны, а значит не могли отправиться к нему домой. Да и хватило бы у них духу войти в тот дом без взрослых?
  Наступила среда.
  В школе Северус так и не появился. Это стало последней каплей. Вернувшись домой они прошли через холл в столовую, а потом на кухню. Там миссис Эванс готовила ужин.
  Она ловко шинковала овощи, в воздухе уже витал аромат тушёного мяса и специй.
  Лили и Петунья топтались у входа на кухню, переглядываясь, словно подталкивая друг друга сделать первый шаг.
  - Мама... - неуверенно начала Лили, теребя край рукава.
  - Мы должны узнать что с Северусом. Он уже три дня не появляется в школе. Ты можешь им позвонить и узнать что случилось? - добавила Петунья.
  Розалинда даже не повернулась.
  - Я больше не хочу вмешиваться в их семейные дела, - отозвалась она сдержанно, аккуратно перекладывая нарезанные овощи в кастрюлю.
  - Но вдруг там что-то случилось... - Лили шагнула ближе.
  - Я уже пожалела, что вообще заговорила с миссис Снейп, - с нажимом произнесла Розалинда, беря в руки нож и принимаясь нарезать зелень.
  Петунья крепко сжала губы.
  - Пожалуйста, мама. Мы будем убирать со стола после ужина всю неделю! - сказала Лили, глядя на неё с искренней мольбой.
  - О, так значит, я должна терпеть головную боль только потому, что вам не сидится на месте? - с лёгким раздражением парировала Розалинда, продолжая нарезать зелень. Видимо на нее не произвело впечатление предложение дочери.
  Петунья сложила руки вместе, подбирая нужные слова.
  - Разве это не долг добропорядочной гражданки? Вдруг ты предотвратишь что-то страшное? Тебя будут обсуждать как заботливую и неравнодушную женщину. Ты будешь примером для многих- добавила Петунья, хитро прищурившись.
  Миссис Эванс замерла, нож остановился на разделочной доске. Она вздохнула, посмотрела на дочерей поверх плеча и наконец отложила нож.
  - Вы так хотите, чтобы я испортила себе вечер?
  Лили вспыхнула, но Петунья только сжала губы и кивнула.
  Мать медленно вытерла руки о безупречно белое кухонное полотенце, повесила его обратно, затем сняла с себя накрахмаленный передник, который казалось ни разу за всё своё существование не видел пятен. Лишь после этого она направилась в холл где стоял телефон.
  - Цените это, девочки. Я не собираюсь превращать исполнение ваших капризов в привычку,- бросила она им.
  Розалинда пролистала справочник, но как и ожидала телефона у Снейпов не оказалось.
  - У них нет телефона - сухо произнесла она, но тут же увидела как Петунья чуть подалась вперёд.
  - Но можно попробовать позвонить в ближайшее к их дому место - быстро предложила старшая дочь.
  Розалинда раздражённо закатила глаза.
  - Вы точно сведёте меня в могилу.
  Она снова пролистала справочник и нашла номер телефона бара, расположенного неподалёку от дома Снейпов. Подняв трубку, она с отстранённым выражением лица набрала номер.
  - Алло? - в трубке раздался грубый, прокуренный голос.
  - Добрый вечер. Меня интересует семья Снейп - голос Розалинды был безупречно вежливым и холодным, как ледяной ветер.
  - Кого? Снейпов? - мужчина на другом конце явно был озадачен. - Эй! Кто знает Снейпов?!
  Раздался шум голосов, кто-то отозвался, затем трубку взял другой человек.
  - Алло? Чего вам?
  - Я ищу миссис Снейп и её сына.
  - А-а, так они ж пропали.
  Розалинда напряглась, сжав телефонную трубку.
  - Как пропали?
  - Так и пропали. А этот её... муженёк? Всё бросил, работу кинул, укатил с концами.
  Миссис Эванс окаменела, прокручивая услышанное в голове. В ее голове один ужасный сценарий сменял другой со стремительной скоростью.
  - Если миссис Снейп объявится, передайте ей, чтобы она связалась со мной, моё имя Розалинда Эванс. Номер есть в справочнике.
  - Ладно дамочка, передам если вспомню, - пробормотал мужчина.
  Розалинда медленно положила трубку, её лицо оставалось непроницаемым.
  Лили и Петунья стояли рядом, не смея дышать.
  - Мы подождём, пока миссис Снейп сама свяжется с нами - отчеканила Розалинда, разворачиваясь и направляясь обратно на кухню.
  Девочки переглянулись, их лица выражали тревогу.
  Миссис Эванс снова взялась за приготовление ужина и казалось всё вернулось на круги своя.
  Но через несколько секунд, когда она вновь взялась за нож, тот соскользнул и острое лезвие порезало палец, чего раньше не случалось.
  Лили ахнула.
  - Мама!
  - Всё в порядке, - ровным голосом ответила миссис Эванс, быстро смыв кровь под струёй воды и промокнув палец белоснежной салфеткой.
  Но Петунья заметила, как мама украдкой бросала взгляды на телефон.
  Прошло два дня в привычной рутине: завтрак, школа, уроки, ужин, подготовка ко сну. Всё шло своим чередом, но было ясно - что-то изменилось. Ожидание тяготило, висело в воздухе, заполняло паузы между разговорами и отражалось в невольных взглядах, что Лили и Петунья бросали на телефон, надеясь услышать его трель. Но он оставался немым.
  И вот, наконец, раздался звонок.
  Розалинда Эванс, сидевшая в своём любимом кресле с книгой, оторвала взгляд от страниц и спокойно отложила её в сторону. Она поднялась на ноги с естественной грацией, будто репетировала это движение всю жизнь. Быстро, но без суеты, она направилась к телефону.
  Лили и Петунья устроившиеся на диване с учебниками тут же замерли, затаив дыхание. Книги остались открытыми на коленях, но больше не имели значения. Их глаза следили за каждым движением матери, а уши ловили каждое слово.
  - Алло? - голос Розалинды был ровным, безупречно вежливым, но сдержанным.
  Из трубки раздался знакомый, но теперь совершенно иной голос.
  - Розалинда, здравствуйте, это Эйлин Снейп. Мне передали, что вы хотели со мной поговорить.
  Голос в трубке звучал иначе, чем в последний раз. Тогда он был приглушённым, безжизненным, словно слова говорились просто по привычке. Теперь же в нём сквозили новые нотки - осторожность, но вместе с тем лёгкость к которой она, возможно, ещё не привыкла.
  - Да. - произнесла миссис Эванс, её голос оставался холодным, но в нём чувствовалась лёгкая настороженность. - Я хотела узнать, всё ли у вас в порядке.
  - Да, всё хорошо. Мы с Северусом уезжали навестить мою семью. Я хотела, чтобы он познакомился с бабушкой и дедушкой.
  На мгновение в трубке повисла пауза.
  - И как прошло?
  - Как могло бы пройти? - с лёгкой иронией ответила Эйлин. - Мои родители люди старой закалки. Они никогда не одобряли мой выбор, но от меня всё же не отвернулись. Самого страшного не произошло.
  Повисла короткая пауза, наполненная лёгким потрескиванием в трубке.
  - Что с этим? - ровно спросила Розалинда, задавая вопрос, который не требовал пояснений.
  На том конце провода послышался короткий, почти довольный смешок.
  - О, это? Всё улажено. Он больше нас не побеспокоит. Никогда.
  Девочки не слышали всего разговора, лишь то что говорила мама и поэтому с удивлением заметили как уголки её рта дрогнули, будто хотели изогнуться в улыбке. Но мгновение прошло и выражение лица вновь стало непроницаемым.
  - Это хорошие новости. Поздравляю.
  - Спасибо, - ответила Эйлин и её голос был уже другим. Наполненным. Живым. - Я собираюсь открыть лавку с зельями. У меня есть некоторый талант в зельеварении.
  Розалинда сразу прервала её, не желая выслушивать грандиозные планы случайной знакомой.
  - Не нужно посвящать меня в свои планы, Эйлин. Вам не требуется моё одобрение. Это ваша жизнь и вы вольны распоряжаться ею как пожелаете.
  В трубке повисло молчание.
  А потом послышался всхлип. Розалинда закатила глаза, сжимая трубку чуть сильнее. Она ненавидела слёзы. Но прежде чем успела сказать что-то резкое, голос Эйлин прервал её.
  - Да, вы правы. Теперь моя жизнь в моих руках.
  На этом разговор был окончен.
  - Всего доброго.
  - Всего доброго, Розалинда.
  Она аккуратно положила трубку, провела рукой по безупречно уложенным волосам и развернулась, встретившись взглядом с двумя парами любопытных глаз.
  - Возвращайтесь к чтению, - строго произнесла она, снова садясь в кресло и раскрывая книгу. - Всё в порядке - добавила она.
  Девочки послушно уткнулись в страницы, но Петунья продолжала краем глаза наблюдать за матерью.
  На первый взгляд, Розалинда оставалась такой же: спокойной, сдержанной, даже слегка равнодушной. Но одна маленькая деталь выдала её.
  Её нога, закинутая на другую, едва заметно покачивалась.
  Лёгкое движение носка - словно в такт мелодии, звучавшей только в ее голове.
   Глава 19. Месть ведьмы ч.1
  Северус появился в школе на следующее утро.
  Как только он вошёл в столовую, девочки сначала его даже не узнали.
  Петунья вгляделась в тонкого мальчишку у дверей, собираясь отвлечься и перевести взгляд, но что-то в его осанке, в том как он по знакомому сутулился, привлекло её внимание. Лили замерла рядом, её брови удивлённо приподнялись.
  Северус был другим.
  На нём был новый, тёмно-серый свитер - аккуратный, без дыр и вытянутых нитей, совсем не похожий на его старую, слишком широкую и поношенную одежду. Но даже не это бросалось в глаза в первую очередь.
  Он был пострижен.
  Волосы больше не падали ему на лицо неровными, жирными прядями, а аккуратно обрамляли голову и были помыты.
  Лили резко повернулась к сестре, будто ища подтверждения, что видит всё правильно. Петунья же смотрела на Северуса чуть прищурившись, но молчала, словно разгадывала перед собой загадку.
  - Северус?! - воскликнула Лили, вскакивая с места.
  Петунья не сказала ни слова, но быстро встала следом, и прежде чем он успел увернуться, они схватили его под руки и усадили за свой стол.
  - Где ты был? - первой заговорила Лили, едва он успел сесть.
  - Почему ты не приходил в школу? Что с твоей мамой? - добавила Петунья, сложив руки на груди и не сводя с него пристального взгляда.
  Северус поморщился из-за излишней эмоциональности девочек, но было видно, что его не так уж и задевает эта внезапная забота. Скорее, смущает.
  - Да всё нормально, - пробормотал он, отводя взгляд.
  Он машинально провёл рукой по голове, будто никак не мог привыкнуть к коротким волосам.
  - В порядке? - переспросила Лили, не веря в его беззаботный тон.
  - Мама выгнала его, - добавил он коротко, будто хотел быстрее покончить с этим разговором.
  Девочки переглянулись.
  - Насовсем? - осторожно уточнила Лили.
  - Да, - ответил он и, не дожидаясь новых вопросов, схватил кусок хлеба, принялся неспешно разламывать его пальцами, рассыпая крошки по столу.
  Наступила небольшая пауза. Девочки непонимающе посмотрели друг на друга. Разве это не должно было быть хорошей новостью? Почему он выглядел так, будто его это вовсе не радует? Или... он всё же рад? Может он даже радуется депрессивно? Они ещё недостаточно хорошо его знали, чтобы разобраться в его эмоциях. Даже Лили, которая обычно без труда понимала людей, чувствовала смущение.
  - А что было потом? Где ты пропадал всё это время? - спросила Лили решив, что разговор нужно двигать дальше.
  Северус бросил на неё взгляд исподлобья и помедлив, всё-таки ответил:
  - Мы уезжали.
  Две лаконичные, будто вырванные с усилием фразы.
  - Куда? - Лили нахмурилась.
  - К родителям мамы.
  Лили моргнула, осмысливая услышанное.
  - К бабушке и дедушке?
  - Она хотела, чтобы я с ними познакомился, - нехотя пояснил он, снова проведя рукой по голове и чуть нахмурившись, словно напоминая себе, что волосы теперь другие.
  Ему было непривычно.
  - И как прошло? Это ведь была ваша первая встреча?
  На этот раз он ответил быстрее.
  - Сначала нас не хотели принимать, - сказал он.
  В памяти вспыхнул образ: мама, почти опустившаяся на колени перед своими родителями, молящая их хотя бы выслушать.
  Он передёрнул плечами, отгоняя воспоминание.
  - А потом... потом они впустили нас. Мы гостили у них примерно неделю.
  Он говорил это спокойно, без особых эмоций, но на этот раз в его голосе не было той напряжённой отстранённости, что звучала раньше..
  Он словно... не хотел говорить, но и не возражал.
  - И всё? - переспросила Лили, склонив голову набок.
  - Всё, - твёрдо ответил Северус, наконец поднимая на них взгляд.
  Петунья скрестила руки на груди, чуть качнула головой и с лёгкой раздражённостью пробормотала:
  - Из тебя всю информацию клещами вытаскивать надо.
  Лили тут же пихнула её локтем в бок, бросив укоризненный взгляд, но Петунья лишь фыркнула и отвела глаза.
  Северус, в свою очередь, чуть поморщился, но похоже на резкость не обиделся.
  - Ну что ж, мы тебя поздравляем, это действительно отличные новости, - ровным голосом произнесла Петунья, внимательно изучая его лицо.
  Он кивнул соглашаясь и наконец принялся за еду.
  Девочки переглянулись, однако больше не стали расспрашивать. Они почувствовали, что дальше задавать вопросы бессмысленно - он просто не ответит. Или ответит так же сухо и неубедительно.
  Северус был доволен тем, что допрос наконец завершился. Он ел, машинально двигая ложкой по тарелке, но мысли его были далеко от этого стола, от этой шумной столовой, от девочек сидящих напротив.
  Воспоминания того дня вспыхнули в его сознании, вытесняя реальность.
  ***
  В тот день, когда семья Эванс ушла, в доме повисла тишина. Тяжёлая, давящая, почти осязаемая. Северус не двигался, он просто стоял в полутёмной гостиной и смотрел на маму.
  Миссис Снейп стояла у окна, долго смотрела в серое небо, словно что-то обдумывая, а затем, развернулась и посмотрела на сына. В её взгляде было что-то новое - нечто, чего он не мог сразу определить.
  - Собирай вещи, - тихо сказала она.
  Северус вздрогнул, но не сдвинулся с места. Он слышал эти слова раньше. Слишком много раз. Они всегда звучали по разному: то с твердостью, то с хрупким надломом в голосе, то с отчаянием. Голос дарящий иллюзорную надежду. И каждый раз всё заканчивалось одинаково - ничем.
  Сколько раз он уже бросался собирать одежду, набивал в рюкзак единственные дорогие ему вещи, а потом, через пару часов, со слезами на глазах вытаскивал всё обратно? Сколько раз она говорила, что они уйдут, а потом отец возвращался и её решимость развевалась как пепел?
  Он не мог поверить ей снова.
  - Нам не нужны вещи, - глухо ответил он, пристально глядя на неё. - Мы должны уйти сейчас, пока его нет.
  Она не ответила сразу. Её губы дрогнули, но она лишь протянула руку, мягко провела пальцами по его волосам.
  - Сделай как я сказала, - произнесла она едва слышно.
  Он почувствовал как в груди нарастает что-то тягучее, тяжёлое, похожее на отчаяние, но покорно кивнул.
  Повернулся, пошёл к своей комнате, но прежде чем исчезнуть за дверью оглянулся.
  Мама направлялась на кухню.
  - И снова..- тихо произнес мальчик и зашел в свою комнату.
  Он сел на кровать, вытащил из-под неё старый потёртый рюкзак и молча начал складывать туда вещи.
  Одна пара брюк.
  Две рубашки.
  Чёрный свитер.
  Пара носков, тёплый шарф.
  Движения были механическими, он даже не задумывался о том, что именно берёт. В конце концов, ему было всё равно.
  Он был уверен, что через пару часов ему снова придётся вытаскивать всё это наружу.
  Он не торопясь складывал свои скромные пожитки, когда в воздухе повисло нечто странное. Сначала он не понял, что именно - лёгкое покалывание в носу, чуть заметное изменение запаха. Потом это стало сильнее, ощутимее. Густой, пряный аромат наполнял дом, постепенно заволакивая его незримой пеленой.
  Северус замер, бросив взгляд на дверь.
  'Невозможно' пронеслось в его голове.
  Он бросился в коридор и увидел, что дверь на кухню закрыта. Из-под неё и сквозь щели старых досок поднимался сизый дым, лениво клубясь в воздухе.
  Он застыл, чувствуя как холод пробирается по позвоночнику.
  Мама не готовила прощальный ужин. Она не собирала продукты в дорогу.
  Она варила зелье.
  Как давно он видел, чтобы она касалась магии?
  Северус не помнил, когда в последний раз замечал в доме хоть что-то волшебное. Эйлин убрала все магические вещи ещё в первые годы брака, подчинившись своему страху и гневу мужа, который не мог вынести даже намёка на колдовство. Она отказалась от магии ради него. Ради "спокойствия в доме".
  И всё же сейчас, стоя перед закрытой дверью, он чувствовал запах, который врезался в его память ещё в детстве.
  Когда-то, в далёком прошлом, у них были другие дни. Дни, когда отец уходил в запой, исчезая на несколько суток и в доме становилось спокойно. В эти моменты мама доставала с чердака мешочки с сушеными травами, стеклянные колбы, старые книги с пожелтевшими страницами. Она поднимала его на табурет и пока в доме стоял терпкий запах варева, рассказывала о том как работают зелья.
  Он был ещё слишком мал, чтобы запомнить слова, но он запомнил её руки - мягкие, тёплые, уверенные. Её голос - спокойный, ласковый, полный знаний.
  Запомнил ощущение, что дома было спокойно.
  А потом отец возвращался.
  И всё это исчезало.
  Со временем, под непрекращающимся давлением отца, мама утратила последние крохи сопротивления. Даже в моменты одиночества она больше не варила зелья, не пользовалась магией, даже говорить о ней перестала - словно стирала саму её суть из своей жизни.
  Северус привык жить в доме, где от запаха волшебства пахло бедой.
  А сейчас он снова стоял в этом же доме.
  И магия вернулась.
  Мама снова варила зелье.
  Но зачем?
  
  
  
  
  
  Глава 20. Месть ведьмы ч.2
  Северус не мог пошевелиться. Его сердце билось где-то в горле, а разум метался между догадками.
  Внезапно дверь кухни резко распахнулась и из-за густой пелены сизого дыма появилась мама. Она шагнула в коридор и Северус сразу заметил, что её пальцы судорожно сжимают несколько небольших флаконов с мутной жидкостью. Быстрым, почти незаметным движением, она принялась прятать их в карманы своего платья, словно не хотела, чтобы кто-то их видел.
  - Мам?.. - голос Северуса был тихим, настороженным. Он смотрел на неё, пытаясь уловить какие-то эмоции на этом лице, но...
  Её глаза блестели, в них горел странный лихорадочный огонь. Щёки порозовели, хотя обычно они оставались бледными как мел. Она выглядела... перевозбуждённой. Почти пьяной - но не от алкоголя, а от чего-то другого.
  - Всё нормально? - переспросил он чуть громче.
  Эйлин остановилась, на мгновение посмотрела на него, будто только сейчас осознав его присутствие. Затем медленно кивнула.
  - Ты собрал вещи? - спросила она тоном, который прозвучал бы обыденно, если бы не её блеск в глазах и напряжённость в каждом движении.
  - Да... - ответил Северус не сразу, словно сам не был уверен в этом.
  - Замечательно... Замечательно! - вдруг затараторила она, начиная метаться по комнате.
  Северус следил за ней настороженно, наблюдая, как она быстрыми шагами переходила от стены к стене, словно что-то искала, бормоча себе под нос.
  - Акцио палочка... Акцио палочка... - её голос дрожал от нетерпения. Она размахивала рукой, но ничего не происходило.
  Иногда она открывала шкафы и выгребала оттуда все вещи и скидывала на пол.
  - Неужели не получится? Или он выкинул?.. - едва слышно пробормотала она себе под нос, оглядываясь по сторонам, словно в растерянности.
  Мальчик сглотнул, чувствуя как нервная дрожь пробегает по его телу.
  Он боялся.
  Сначала он просто следил за её движениями, но вскоре бросился за ней, перепрыгивая через валяющиеся на полу вещи, отчаянно пытаясь поговорить с ней.
  - Мам, что ты делаешь? - он старался говорить спокойно, но голос сорвался и его слова прозвучали испуганно.
  Она не ответила.
  Она будто не слышала его вообще.
  Мама вела себя... странно.
  Слишком резкие движения, слишком лихорадочное возбуждение в глазах. Казалось, эмоции переполняли её, вырываясь наружу, сметая всё на своём пути. Она выглядела так, словно балансировала на тонкой грани - между вдохновением и безумием.
  В голове Северуса мелькнула паническая мысль: а вдруг она надышалась парами зелья?
  Или... что ещё хуже - что если она сошла с ума?
  Он не знал, что делать, что говорить.
  - Мам, остановись... - он дёрнул её за руку, но она вырвалась, не взглянув на него.
  Впервые в жизни Северус испугался не отца.
  Он испугался матери.
  Ведь с отцом всё было понятно. Отец бил, кричал, пугал, но это было... предсказуемо.
  А мама сейчас... Он не знал, что делать с матерью, которая казалась не в себе. Такое чувство будто он остался один.
  Глаза защипало. Он моргнул, отгоняя слёзы, стиснул кулаки, пытаясь взять себя в руки.
  "Это все девчонки виноваты", думал он с внезапным раздражением. "Они привели свою мать, и та наговорила ей всякого. И теперь мама... теперь она..."
  Женщина продолжала переходить из комнаты в комнату, её движения становились всё более резкими, нервными. Все что оставалось мальчику это следовать за ней, он не знал что еще можно было сделать. Так они дошли до чердака.
  Там было темно, воздух пах пылью, старым деревом и сыростью.
  Внезапно Эйлин замерла.
  Северус напрягся, но не успел спросить что случилось как она шикнула, прижав палец к губам, требуя тишины.
  Он застыл стараясь не издавать звуков.
  И вдруг услышал это сам.
  Сквозь тишину дома до него донесся едва различимый звук. Тихий, почти призрачный, но ритмичный.
  Тук-тук.
  Где-то под полом раздавался стук.
  Миссис Снейп напряженно вслушивалась в тишину, а затем вдруг бросилась к одному из углов чердака и начала остервенело колотить руками по полу, пытаясь оторвать старые доски.
  Северус ошарашенно наблюдал за ней.
  Сначала она пыталась поддеть их пальцами, потом начала бить кулаками, но быстро отбила себе руки, потом попробовала выбить ногами, но это тоже оказалось безуспешно.
  Мальчик не мог больше стоять и просто смотреть, как она царапает доски до крови.
  В углу он заметил старый, тяжёлый подсвечник.
  Вздохнув, он схватил его и подошёл к матери.
  - Дай я помогу.
  Эйлин на мгновение посмотрела на него, и в её глазах блеснуло что-то похожее на благодарность.
  Совместными усилиями они начали разламывать пол и наконец одна из досок со скрипом поддалась, ломаясь под их ударами.
  Из тайника спрятанного в полу, вылетела тонкая, тёмная волшебная палочка.
  Эйлин схватила её, прижала к груди, стиснув пальцы так сильно, что побелели костяшки.
  На её лице отразилось такое облегчение, такое благоговение, что Северус невольно задержал дыхание.
  Она стояла, сжимая палочку, как мать которая после долгой разлуки вновь обнимает своего ребёнка.
  - Вот теперь я готова, - прошептала она, и в её голосе не было ни тени сомнений.
  Северус сглотнул, чувствуя как его сердце громко бьётся в груди.
  ***
  Эйлин медленно спустилась по скрипучей лестнице, оставляя за собой тёмный чердак, пропахший пылью и плесенью. Её пальцы до боли сжимали волшебную палочку, как будто она могла исчезнуть, если ослабить хватку.
  В гостиной царил полумрак. Тусклый свет уличного фонаря просачивался через плотные занавески, отбрасывая длинные, дрожащие тени на стены.
  Она остановилась в дверном проёме, глубоко вдохнула, а затем выдохнула, словно избавляясь от последних сомнений.
  - А теперь, милый, иди к себе в комнату, - произнесла она ровно, но твёрдо.
  Северус, стоявший у лестницы, напрягся.
  - Но мама... - он сделал шаг вперёд, глядя на неё с тревогой.
  - Я прошу. - Голос её прозвучал твёрдо, спокойно. Так спокойно, как давно не звучал. - Я справлюсь сама, можешь не переживать и оставить всё на меня.
  Её уверенность ошеломила его.
  Северус смотрел на неё несколько долгих секунд. Он видел, что её руки больше не дрожат, что её глаза больше не прячутся от его взгляда. Он видел ту силу, которой не видел в ней с детства.
  И всё же...
  Он сглотнул, неохотно кивнул и развернулся. Тяжёлая дверь скрипнула, когда он закрыл её за собой. Но это не значило, что он ушёл.
  Северус не двигался. Он остался здесь, всего в нескольких шагах от матери, пусть и разделённый дверью. Он не мог просто уйти.
  Он не знал, долго ли мама останется в этом состоянии. Да, у неё есть палочка, но сможет ли она воспользоваться ею в нужный момент? А если нет? А если она, как и раньше, дрогнет перед этим человеком? А если... всё пойдёт не так?
  Северус знал, что не сможет просто ждать, сложив руки. Если что-то случится, он выскочит отсюда. Если мама не решится, он закончит то, что начал тогда, в тот раз.
  Он сел на пол, прислонился спиной к двери, вытянул ноги.
  Его пост начался.
  ***
  Тем временем Эйлин Снейп медленно опустилась на старый диван, чувствуя как дрожат её пальцы.
  Она провела ладонью по карману, где лежали флаконы с зельями. Они были тёплыми, словно являлись частью её самой.
  Всё будет хорошо.
  Её пальцы сомкнулись вокруг палочки, и она почувствовала как внутри неё разливается странное спокойствие.
  Она не держала её столько лет.
  Она не колдовала столько лет.
  Но сейчас...
  Сейчас она сжала её так крепко, что побелели костяшки пальцев.
  Сейчас она готова.
  И впервые за долгие годы, она ничего не боялась.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 21. Месть ведьмы ч.3
  Тобиас вышел из участка, хлопнув дверью так, что она едва не слетела с петель.
  Три дня. Три проклятых дня за решёткой. Из-за кого? Из-за жены? Из-за этого паршивого мальчишки?
  Эти надменные блюстители порядка осмелились запереть его, словно он какой-то преступник, а не мужчина, который просто держит свою семью в узде.
  Его кулаки сжались, а челюсти стиснулись так, что заныли зубы.
  "Щенок"... - процедил он сквозь зубы, вспоминая своего сына.
  Как же он хотел проучить его.
  Снова и снова перед глазами всплывал этот дерзкий, вызывающий взгляд, который Северус осмелился на него бросить.
  Мало того что не подчинился, так ещё и использовал свою дьявольскую магию прямо перед ним!
  Тобиас резко остановился, ощущая как злость хлещет его как огнём изнутри.
  Когда он вернётся домой...
  О, он сделает так, что этот мальчишка больше и думать забудет о своём колдовстве.
  К сожалению, сейчас он не мог хорошенько его поучить манерам .
  Проклятые полицейские припугнули, что если он ещё раз тронет жену или сына, то отправится в тюрьму всерьёз и надолго. Поэтому придется обойтись лишь запугиванием.
  Но это ненадолго.
  Он просто подождёт.
  Подождёт, пока констебли забудут о нём, пока эта стервозная баба расслабится.
  А потом...
  Он научит их тому, кто здесь хозяин.
  Он устроит Северусу такие уроки жизни, что тот будет мочится в штаны от одного его взгляда.
  Эта мысль заставила его довольно ухмыльнуться.
  Проходя по улице, на углу, возле старого продуктового магазина, он заметил знакомую фигуру.
  - Гляди-ка, кого ветром принесло! - раздался громкий, прокуренный голос.
  Тобиас едва успел поднять голову, как его старый дружок, Берт Фелтон, уже хлопнул его по плечу.
  - Ты где пропадал-то, а? - спросил он, косясь на него слегка мутными глазами.
  Берт был пьян.
  Как обычно.
  Тобиас усмехнулся и достал сигарету.
  - Да в участке торчал, где ж ещё. Жена мозги клюёт, недовольна, что мужик после работы отдыхает как положено, нажаловалась.
  - Ха! - Берт громко фыркнул и сплюнул в сторону. - Все бабы такие. Им бы только вить из нас верёвки, а мы ишачим с утра до ночи, чтобы они были сытые да довольные.
  - Вот- вот, - кивнул Тобиас, закуривая.
  Он глубоко затянулся, выпустил дым в холодный воздух и вдруг почувствовал, как раздражение поднимается волной.
  Разговор его раздражал.
  Когда он сам был пьян, этот тип был вполне сносным собеседником. Но сейчас он казался ему пустословом, который говорит очевидные вещи.
  - Пошли, выпьем, а? - вдруг предложил приятель, хитро щурясь.
  Тобиас усмехнулся.
  - Не сегодня. Я слишком соскучился по семье.
  Он произнёс это с таким выражением лица, что даже Берт слегка протрезвел.
  - Ну ты и страшный, Тоб... - пробормотал он, нервно поправляя воротник.
  - Гляди не испугайся, - усмехнулся Тобиас, бросил сигарету под ноги и раздавил её ботинком.
  Развернувшись, он зашагал дальше, уже предвкушая встречу.
  ***
  Тобиас свернул на знакомую улицу, на ходу сжимая и разжимая кулаки. Морозный воздух бодрил, пробираясь под воротник, но раздражение не проходило. Чем ближе он подходил к дому, тем сильнее ощущал азарт.
  Как только здание показалось из-за поворота, он замер на месте.
  Света в окнах не было.
  Дом был погружен во тьму, будто давно заброшенный.
  Жена всегда оставляла хотя бы один светильник гореть на ночь, особенно когда ждала его поздно. Всегда.
  Так почему же сейчас...
  Он сжал челюсти, пытаясь подавить подступившую к горлу злость.
  - Она бы не посмела, - выдохнул он, но голос его прозвучал не так уверенно, как хотелось бы.
  Но что-то холодное прокралось в грудь, словно внутрь вонзили тонкий ледяной клинок. Он попытался прогнать это неприятное ощущение, но оно лишь глубже засело под рёбрами, распространяясь по телу липким тревожным змеем. Ему не понравилось это. Не понравилось совсем. Гнев вскипел внутри, вытесняя беспокойство, заполняя каждую клеточку тела знакомым жаром.
  Тобиас рванул с места, почти бегом бросился к двери, с такой силой рванул её на себя, что та со стуком ударилась о стену. В дом ворвался поток холодного ночного воздуха, но внутри всё оставалось неподвижным. Тишина встретила его - глухая, чужая, неправильная.
  Ни шагов. Ни привычного скрипа пола. Ни робкого, затравленного голоса жены.
  Он сделал шаг вперёд, чувствуя, как внутри снова холодеет, но уже от другого - от злого предчувствия, от раздражения, которое не находило выхода. Пусто? Нет. Он не мог ошибаться. Он чувствовал её.
  Глаза привыкли к темноте, и наконец он её увидел.
  Она сидела в гостиной, на диване, неподвижно, молча. Эйлин. Его жена.
  Слабый свет уличного фонаря пробивался сквозь мутное стекло окна, очерчивая её силуэт, но оставляя лицо в тени.
  Тобиас медленно выдохнул. Напряжение внутри ослабло, пальцы перестали непроизвольно сжиматься в кулаки.
  Он тихо усмехнулся. А затем разразился смехом - громким, резким, хриплым словно разрывающим воздух. Смех сорвался с его губ, он согнулся пополам, опираясь руками на колени, смеясь так, будто перед ним разыгрывался нелепый фарс. Какой же он идиот.
  Конечно. Конечно, она не ушла.
  Отсмеявшись, он выпрямился, провёл рукой по лицу стряхивая последние остатки напряжения и снова ухмыльнулся.
  - Знаешь, на мгновение я подумал, что ты сбежала.
  Он сделал пару шагов вперёд, прищурившись, словно пытался разглядеть её получше.
  - Но видимо я хорошо тебя выдрессировал.
  Его губы изогнулись в самодовольной ухмылке, голова чуть склонилась набок, будто он изучал свою собственность.
  - Хорошая сука не покидает хозяина без команды, ведь так?
  Тишина.
  Эйлин не шелохнулась. Ни единого движения. Ни вздрагивания плеч, ни напряжения в позе. Только тень, только неподвижность.
  Он закрыл за собой дверь, медленно стянул пальто, резким движением бросил его на кресло, словно и это действие должно было заставить её шевельнуться.
  - Видишь ли, я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя.
  Голос его стал мягким. Почти ласковым.
  Но в этой ласке таилась угроза.
  - У тебя никогда не получится сбежать.
  Он усмехнулся, начиная ходить по комнате, лениво, словно хозяин вернувшийся в свои владения после долгого отсутствия.
  - Куда ты без меня? У тебя ни мозгов, ни денег, ни решимости.
  Его взгляд скользнул по комнате, по этому жалкому, пустому дому.
  - И уж тем более у тебя нет храбрости. Ты же прекрасно знаешь - я достану вас в любой норе, куда бы вы, как крысы, ни забились.
  Но Эйлин по-прежнему не двигалась.
  Не отвечала. Не возражала.
  Что-то в этом его раздражало.
  Тобиас нахмурился.
  - Молчишь?
  Он внимательно смотрел на неё, ожидая привычной реакции.
  Опущенные плечи. Сутулую спину. Извиняющийся, умоляющий взгляд.
  Но она сидела прямо.
  Слишком прямо.
  Что-то было не так.
  Тобиас склонил голову набок, сузив глаза.
  - Ну? Где твоя благодарность? Я стоически вытерпел те унижения что ты мне учинила!
  Он раскинул руки, будто ожидал аплодисментов.
  - Я три дня торчал в этой грёбаной клетке, а ты даже не поприветствуешь меня как следует? Где радость? Где тёплый ужин, а?
  Он усмехнулся.
  - Я конечно не требую от тебя многого... но хотя бы хвостом повиляла бы как положено.
  Тишина.
  Тобиас напрягся.
  - А где щенок?
  В голосе заклокотала злость, вспыхнула мгновенно как порох.
  - Почему не встречает любимого папочку? Кажется он тоже требует воспитания, - прошипел он, губы искривились в злом оскале.
  И вдруг - она пошевелилась.
  Он заметил движение.
  Медленное. Тягучее.
  Она повернула голову.
  Очень медленно.
  Он замер.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 22. Месть ведьмы ч.4
  Свет фонаря дрогнул, скользнул по комнате высветив очертания предметов, но лицо Эйлин по-прежнему оставалось скрыто в густой тени. Тобиас нахмурился. Что-то было не так. Тишина вокруг давила, становясь почти осязаемой. Давящая, удушающая. Как будто воздух в комнате сгустился, стал липким, тягучим.
  Она не реагировала ни на одно его слово.
  Почему?
  Что с ней произошло за эти три дня?
  Он сделал шаг ближе, его ботинок со скрипом прошёлся по полу.
  - Что, волнуешься за сыночка? - голос его был насмешлив, но в глубине чувствовалась нарастающая злость.
  Он шагнул ещё ближе.
  - А с чего бы это? Или ты что-то скрываешь?
  Он был на расстоянии 2 метров, но даже сейчас не мог разглядеть её лица.
  Тьма укрывала её, как саван.
  - Может, этот пацан и не мой вовсе?
  Он выдал это тоном ленивым, почти забавляющимся. Быстро провёл языком по губам, ожидая привычной реакции. Обычно на этих словах она начинала метаться по комнате, бормотать испуганные оправдания, дрожащими руками сжимать передник, пытаясь убедить его в своей верности.
  Обычно.
  Но не сейчас...
  Она что, не понимает, что играет с огнём?
  Он прищурился, переводя взгляд ниже, на её руки.
  И только тогда увидел это.
  Её тонкие пальцы крепко сжимали палочку.
  Его дыхание на мгновение сбилось, лицо пошло багровыми пятнами от вспыхнувшего гнева. Вены на шее вздулись, пульс резко участился, а скулы так сильно сжались, что зубы казалось сломаются.
  - Кто тебе позволил брать её?
  Слова сорвались с его губ шипением, сдержанным, но полным опасности.
  - Как ты вообще, со своим куриным мозгом, додумалась её искать?
  Он цедил каждое слово сквозь стиснутые зубы, а грудь поднималась и опускалась в тяжелом, рваном дыхании.
  - Сейчас же выбрось её.
  Ноль эмоций.
  - Пока я говорю по-хорошему, выбрось, - голос его потяжелел, в нём зазвучала угроза. - Или тебе же будет хуже.
  И снова никакой реакции.
  Тобиас почувствовал как его захлестнуло раздражение, перерастающее в бешенство.
  Как она смеет ослушаться его?!
  Она - бабёнка, всего лишь его собственность, её жизнь целиком и полностью находится в его руках.
  Не слушается?
  Отлично.
  Тобиас даже почувствовал удовольствие.
  Она вынудила его.
  Он не хотел её трогать, видит Бог..
  Но теперь - придётся.
  Медленно, почти лениво, он начал вытаскивать ремень из своих штанов, глядя на неё с нарастающей яростью, наматывая его на руку. Пусть видит. Пусть знает, что её ждёт.
  И никто не сможет обвинить его в том, что он был вынужден воспитывать свою жену.
  Он сделал шаг.
  Ремень в его руках похлопывал его по ноге, как будто владелец давал команду своей собаке - к ноге. В этом жесте таилась угроза.
  Он уже представлял, как сожмет её хрупкую, тонкую шею, как заставит её снова вспомнить, кому она принадлежит.
  Но тут она встала.
  Резко.
  Тобиас замер от неожиданности, но его злобная ухмылка не сошла с лица.
  'Да-да... вставай,' - подумал он, с презрением наблюдая за ней. 'Пока ещё можешь стоять на своих ногах.'
  И тут...
  Вспышка.
  - Петрификус Тоталус.
  Сам того не заметив, он оказался на полу. Мир на мгновение сотрясся, закружился перед глазами, словно кто-то резко выбил почву у него из-под ног. Потолок глядел на него сверху вниз, а он - он не мог двинуться. В висках стучало, сердце колотилось в глухой ярости, но тело не слушалось. Он попытался поднять руку - тщетно. Захотел повернуть голову - ничего. Единственное, что ему оставалось - бешено вращать глазами, судорожно вглядываясь в пространство вокруг себя, пытаясь осознать, что, чёрт возьми, произошло.
  Тишина.
  И вдруг она. Перед его глазами показалось лицо Эйлин. Она смотрела прямо на него - близко, пугающе близко. В её взгляде смешалось столько эмоций, что он не сразу понял, что именно в нём было не так. Слишком яркий румянец на щеках, глубокое, сбившееся дыхание, словно после долгого бега. Но больше всего его поразил её взгляд.
  Он был сумасшедшим. Это осознание сбило его с толку. На какие-то несколько секунд он забыл, кто он, где он, что с ним произошло. Его мозг лихорадочно прокручивал последние мгновения. Она его... оглушила?Обездвижила?! Использовала магию?!
  Он растерянно смотрел на потолок, всё ещё не веря в происходящее. Как?! Как у неё хватило духу?! Как она посмела?!
  Но даже осознание того, что он лежит парализованный перед ней, не вызвало в нём мгновенного бешенства. Нет, он не сразу взбесился - сначала он был ошеломлён. Обескуражен. Этого просто не могло быть. Он - Тобиас Снейп. А она - его жена. Его тихая, покорная, запуганная жена. Он не мог поверить.
  Но затем... ярость. Она нахлынула волной, затопила всё внутри, горячая, удушающая, ядовитая, сжигающая. Он застыл, не в силах двигаться, но всем нутром кричал. Если бы он мог сейчас говорить, он бы плевался угрозами, шипел бы сквозь зубы, срывался на крик. Но он мог только смотреть, и глаза его полыхали.
  Как только заклинание спадёт... Как только он сможет двигаться... Он разорвёт её. Он уже решил - первым делом он притащит пацана и будет наказывать его на глазах матери. А потом наоборот. Он вырвет у них все надежды, всю эту дерзость, всю их ничтожную уверенность в себе. Он заставит их ползать. Если бы он мог - он бы расхохотался от сладкого предвкушения.
  - Кажется, ты не совсем понимаешь положение в котором находишься.
  Её голос прозвучал спокойно. Слишком спокойно. Она продолжала смотреть на него. Долго. Внимательно. Она знала, что творится у него в голове. Знала, о чём он думает. Даже не смотря на то, что он был обездвижен, она читала его по глазам. Она всегда читала. Всегда пыталась заранее понять - злится ли он? В хорошем ли настроении? Будет ли сегодня бить?
  Жизненно важный навык.
  И сейчас он не мог скрыться. Она наслаждалась этим моментом.
  - Левиоса.
  И прежде чем он успел сообразить, его тело взмыло в воздух. Он висел в воздухе вытянутый словно солдат. Теперь он мог видеть её в полный рост - худощавую, немного сгорбившуюся, но странно спокойную.
  - Ну как тебе? - спросила она.
  Но он не мог ответить. Он только смотрел. Смотрел, как она ходит перед ним, как выпрямляет плечи, как говорит - и с каждой секундой в её голосе было всё меньше привычного страха.
  Она начала тихо, неуверенно. Словно по привычке боялась повышать голос, словно по привычке ожидала, что он её прервёт. Но он не мог её прервать. И она поняла это, поняла, что он больше не мог сделать ничего.
  Она заговорила громче. Смелее. Она бросала в него слова, все слова, которые копились годами. О том, как он отрезал её от семьи, как запрещал ей писать матери. Как изолировал от подруг. Как ломал её день за днём. Как поднимал на неё руку. Как заставлял бояться дышать рядом с ним. Как мучил их ребёнка. Она выпрямляла спину с каждым словом, расправляла плечи, набирая воздух в лёгкие.
  А потом она закричала. Как не кричала никогда.
  Её голос гремел в тишине дома, резал воздух, отскакивал от стен.
  И он не мог её заткнуть.
  На пике этого крика её рука резко взметнулась вверх - и хлёсткий удар обрушился ему по лицу. По инерции его голова повернулась в сторону.
  Эйлин застыла, глядя на свою ладонь. Боль отдалась в костях, но она...
  Она улыбнулась.
  Было видно что она почувствовала наслаждение.
  - Ты знаешь, что это?
  Её голос снова стал тихим. Она достала из кармана маленькие склянки и поставила их на стол. Одна. Другая. Третья.
  Тобиас перевёл взгляд - и внутри него что-то дрогнуло.
  После, из этого же кармана, она достала какие-то небольшие лепестки растений и положила себе за щеку. Ее плечи передернулись, она зажмурилась словно съела что-то кислое и продолжила говорить.
  - Я кое-что для тебя приготовила. Не ужин, который ты ожидал, но мне пришлось потратить уйму сил на приготовление этих зелий! Правда сомневаюсь что ты оценишь их по достоинству.
  Она усмехнулась, блеск в ее глазах будто бы стал больше.
  - Не переживай.
  Её голос звучал почти ласково.
  - Я очень хороша в зельеварении.
  Она взглянула на склянки, затем снова на него.
  - По крайней мере, раньше была.
  Она улыбнулась.
  - Так что если вдруг ты умрёшь из-за плохо приготовленного зелья... это будет только твоя вина. Ведь ты мне не разрешал практиковаться.
  Говоря все это Эйлин не стояла перед ним, она ходила. Легкими, размеренными шагами, скользя между тенями и светом, перетекая из одной части комнаты в другую. Он пытался следить за ней глазами, но она исчезала-то за его спиной, то в темных углах. Иногда он терял ее из виду совсем, и это... пугало. Она не спешила, не металась в страхе, не суетилась. Напротив, ее движения были плавными, уверенными, и это напрягало Тобиаса куда сильнее, чем если бы она просто стояла перед ним и кричала.
  - Ты наверное удивлен, - услышал он ее голос, но снова не смог понять, где она стоит. - "Откуда у нее ингредиенты? Как она смогла сделать зелье?" - она усмехнулась, и этот звук эхом отозвался у него внутри. - Ты ведь думал, что я не посмею ослушаться? Но твоя ошибка состояла в том, что ты забрал и спрятал только мою палочку, а все остальное поручил мне выкинуть самостоятельно. Кое-что мне удалось припрятать.
  Звук ее шагов раздался слева, но когда он метнул туда взгляд, там было пусто. Напряжение внутри нарастало. Он начал злиться еще сильнее, но это была другая злость - не от гнева, а от беспомощности. Она снова появилась, лениво проведя кончиками пальцев по краю стола.
  - А на счет ингредиентов, я просто использовала то, что всегда окружало тебя.
  Он попытался напрячь шею, попытался хоть немного дернуться, но тело оставалось чужим, неподвластным. Она продолжала говорить.
  - Оглянись, - предложила она с улыбкой, но осознав что он не может, взмахнула палочкой.
  Его тело резко закрутилось в воздухе. Мир завертелся перед глазами, голова пошла кругом, желудок сжался от резкого движения. Перед ним замелькали размытые очертания комнаты, но прежде чем он успел понять, где оказался, его снова подвесило неподвижно. Его резко затошнило, но Эйлин, казалось, даже не обратила на это внимания.
  - Ну? Теперь заметил?
  Грудь сдавило, сердце гулко билось в ритм его паники.
  Нет. Он ничего не заметил.
  - Видишь бутылку из-под молока? - она указала на стол.
  Она снова вышла в свет, и он почувствовал облегчение. Это длилось лишь мгновение.
  - Я использовала ее как вазу. И знаешь, что в ней стояло? Ингредиенты, - сказала она с легкой усмешкой.
  Он не понял.
  - Помнишь мое маленькое увлечение?
  Она говорила почти мечтательно, словно вспоминая что-то хорошее.
  - Я начала приносить цветы давно. Ещё когда Северусу было всего четыре. Мы гуляли, и я иногда замечала красивые растения растущие на полях, собирала их в букеты и приносила домой.
  Она постучала пальцем по стеклу бутылки, её голос звучал задумчиво, почти рассеянно.
  - Ты смеялся надо мной. Говорил, что этот веник мне подарил какой-то поклонник.
  Она сделала пару шагов в сторону, и Тобиас вдруг поймал себя на том, что невольно старается не упускать ее из вида.
  - А когда ты был в плохом настроении, мне иногда за это доставалось.
  Она слегка наклонилась вперёд, и в её глазах мелькнуло что-то, от чего у Тобиаса внутри нехорошо похолодело.
  - Но я продолжала и продолжала приносить. Сама не знаю почему. Будто это стало навязчивой идеей.
  Она выпрямилась, медленно перевела на него взгляд и вдруг улыбнулась.
  - А знаешь, какие цветы я тогда приносила?
  Он непонимающе смотрел на женщину, слушая её смех, её рассказы о временах, которые он уже давно забыл.Что она пристала со своими вениками?
  - Цветы, что я находила, были непростыми, - продолжила она, её голос звучал мягко, но в нём таилась едва уловимая нотка опасности. - На первый взгляд они могли показаться обычными, но если знать как с ними работать... Смешать с нужными ингредиентами, правильно высушить, извлечь сок...
  Она наклонилась чуть ближе, улыбка не сходила с её губ.
  - ..Тогда они становились опасными. Одним я могла бы остановить твоё сердце, другим - навсегда лишить тебя зрения. А третье могло бы вызвать судороги в самый неподходящий момент... и кто знает, чем бы это для тебя закончилось.
  Впервые Тобиас почувствовал страх. Не просто беспокойство или тревогу, а настоящий, холодный страх, сдавивший грудь. Особенно потому, что его жена говорила об этом так буднично, словно обсуждала, какой хлеб купить к ужину.
  - А знаешь, что самое забавное? - Она усмехнулась, наклоняя голову чуть в сторону, будто рассказывая ему старую, нелепую шутку. - Я даже не сразу поняла, что все букеты, которые приносила, состояли только из цветов, способных убить или покалечить.
  Она задумчиво провела пальцами по столу, словно перебирая невидимые лепестки.
  - Видимо, знания в моей голове помогали моим рукам выбирать те растения, что могли бы освободить меня. От тебя или себя от жизни с тобой в мучениях.
  Он смотрел на нее, цепляясь за малейшую надежду, что все это - просто дурной сон. Но Эйлин не исчезала. Не рассыпалась в прах, не растворялась в темноте. Она стояла перед ним - живая, спокойная, почти равнодушная.
  - Сначала я испугалась и выкинула букеты, как только осознала, какие именно цветы приносила в дом. Но на каждой прогулке, на каждом выходе мои глаза сами их искали, - голос ее звучал спокойно, размеренно, будто она просто вспоминала давний сон.
  - А когда ты начал чаще поднимать на меня руку, я решила возобновить свою привычку возвращаться с букетом.
  Она подняла склянку с зельем, покрутила ее в пальцах, наблюдая как густая жидкость медленно переливается на свету.
  - Так что... спрошу еще раз. Как думаешь, что здесь находится? Теперь, я думаю, у тебя есть некоторые догадки.
  Ее взгляд остановился на нем, внимательный, изучающий.
  Тобиас не ответил. Его сердце гулко стучало в груди, по виску скатилась капля пота.
  - Ничего? - она посмотрела ему в глаза стараясь прочитать его мысли, а после чуть склонила голову набок, как будто искренне разочаровалась. - Ну что ж, ты скоро узнаешь.
  Она подняла палочку и легким движением направила ее на флакон. Жидкость в стекле дрогнула, замерцала и... медленно поплыла вверх, зависнув в воздухе.
  Тобиас застыл, глядя, как капли отделяются от общей массы и образуют тонкую, парящую ленту.
  Она подошла ближе.
  Он попытался отвернуться, но не смог.
  Эйлин наклонилась, легко, почти небрежно коснулась его подбородка, заставляя голову застывшего мужа слегка запрокинуться.
  Его рот открылся сам собой.
  Жидкость медленно, плавно потекла вниз.
  Прямо в горло.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 23. Месть ведьмы ч.5
  Когда зелье потекло по горлу, Тобиас захрипел, чувствуя, как жидкость растекается внутри. Он попытался сжать горло, запретить себе глотать, отторгнуть этот яд, но тело его не слушалось. Оно само, предательски подчиняясь чужой воле, поглотило зелье.
  Как только последняя капля исчезла, Эйлин взмахнула палочкой, отменяя заклинание обездвиживания. Тобиас не сразу осознал, что снова может двигаться. Его тело, долгое время бывшее застывшим в неподвижности, казалось чужим. И тут же его лёгкие взорвались судорожным кашлем. Он рухнул на пол, хватаясь за горло, царапая кожу ногтями, словно пытался вытащить то, что она в него влила.
  Он ожидал боли, судорог, удушья. Но ничего не происходило. Только кашель и жжение в пищеводе.
  Он повернул голову, ища глазами Эйлин. Она всё ещё стояла там, чуть в стороне, молча наблюдая за ним, не проявляя ни тени эмоций. Как будто он был каким-то насекомым, за которым было любопытно следить, но не более того.
  - Ты ведьма! Что ты мне дала?! - его голос дрожал от паники.
  Тобиас вытер лицо, поднялся на ноги. Внутри пульсировала мысль - с ним что-то не так, но он не понимал, что именно. Боли не было, как и каких-то видимых изменений.
  - Не сработало! - Он выпрямился, позволяя себе слабую усмешку. - Я всё ещё жив! Ты облажалась, Эйлин.
  Она не ответила. Только спокойно подошла к столу, положила палочку. Медленно, демонстративно. Затем подошла к дивану и села, скрестив ноги.
  Тобиас замер. Глаза его расширились. Она отдала ему контроль? Сама?
  "Самоуверенная дура", - пронеслось у него в голове. Это её главная ошибка.
  Он сглотнул, подавляя ухмылку. Руки сжались в кулаки.
  - Послушай, Эйлин... - он смягчил голос, осторожно, как хищник. - Ты ведь не глупая женщина. Ты понимаешь, что перегнула палку.
  Она слушала, но не реагировала.
  - Но у тебя есть шанс. Если ты сейчас попросишь прощения, я тебя выслушаю.
  Он приблизился, сердце колотилось в предвкушении.
  Но он не успел сделать последний шаг как услышал.
  - На колени.
  Ноги подкосились прежде, чем он осознал приказ.
  Он рухнул вниз. В голове зазвенело.
  - Что... Как?! - его голос сорвался.
  Он дёрнулся, пытаясь подняться, но мышцы будто ему не подчинялись .
  - Ты... ты что сделала?! - его голос сорвался.
  Эйлин медленно склонила голову, её губы изогнулись в лёгкой, но совсем не доброй улыбке.
  - Ты знаешь, я могла бы просто использовать заклинание подчинения, - её голос был тихим - Но тогда бы ты даже не осознавал, что происходит. Просто выполнял бы приказы, как кукла, без малейшего сопротивления.
  Она встала и шагнула к мужу.
  - А мне хотелось чтобы ты понимал, пытался сопротивляться.- она усмехнулась- Еще мне не хотелось проблем с Министерством, они следят за домом и мою шалость бы не пропустили.*(пр.ав. так как дом семьи Снейп находится в магловском городе, за ними также ведется слежка из-за ребенка-мага, как и маггловских семьях. В других магических семьях, что живут в городах для волшебников, министерство не следит за юными магами)
  Она шагнула ближе. Тобиас почувствовал, как ледяная дрожь пробежала по спине.
  - Ты... Кто ты?..
  Он не узнавал её. Это не могла быть его жена. Не та, кого он когда-то любил.
  Эйлин опустилась перед ним на корточки, разглядывая его как бесполезную вещь.
  - Это я, - тихо сказала она.
  Его глаза дрогнули.
  - Ложь...
  - По крайней мере, я стараюсь вернуть себя. Ту, что была до тебя. Ту, что умела любить. Ту, что боялась...
  Она наклонилась ближе.
  - Ты уничтожил.
  И в этот момент Тобиас понял страшную правду.
  Он больше не контролировал ничего.
  Тобиас сглотнул. Он хотел сопротивляться, но тело не слушалось. Он стоял на коленях, скованный невидимой силой, а Эйлин наблюдала, не проявляя эмоций.
  - Встань и вылей весь алкоголь в раковину, - спокойно произнесла она.
  Он не мог сопротивляться. Он подчинился и будто марионетка на невидимых нитях, неуклюже поднялся на ноги.
  Движения его были механическими, неестественными, словно он кукла. Он шагнул к серванту, открыл его, руки сами потянулись к бутылкам. Он брал их одну за другой, перекладывал в охапку, после чего направился на кухню.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 24. Месть ведьмы ч.6
  Звук выплескивающейся жидкости заполнил кухню. Алкоголь лился в раковину, быстро утекая в трубы. Запах спиртного наполнил воздух, а Тобиас сжал зубы.
  - Чёртова сука, ведьма поганая... - пробормотал он, скрипя зубами.
  Он ругался, плевался ядом, осыпал её оскорблениями, но даже сам понимал, что это не изменит ничего. Каждая вылитая бутылка - словно удар по его самолюбию. Но хуже всего было даже не это. Не сам алкоголь, не его потеря, а факт того, что он не мог сопротивляться. Кто-то держал его на поводке. Кто-то управлял им.
  Эта мысль пугала его до чертиков.
  Эйлин, стоя в дверях кухни, наблюдала за ним, только наклонив голову набок, чуть прищурившись и когда он в очередной раз выплюнул в её сторону оскорбление, спокойно проговорила:
  - Я советую тебе держать язык за зубами.
  Она не угрожала.
  Она не приказывала.
  Она советовала.
  - Потому что сейчас ты полностью в моей власти. И если мне вдруг придёт в голову сказать тебе разжечь камин, а затем приказать тебе войти прямо в огонь... ты это сделаешь.
  Тобиас напрягся.
  - Ты не посмеешь.
  Он прохрипел эти слова, глядя на неё с недоверием и страхом.
  Эйлин насмешливо на него посмотрела.
  Она не ответила, но этого взгляда оказалось достаточно.
  Он понял. И замолчал продолжая опорожнять бутылки.
  Когда последняя бутылка опустела, она кивнула.
  - Вернись в гостиную. Встань на колени. Жди.- она давала ему команды словно собаке.
  Он подчинился.
  Всё его тело тряслось от попыток сознания взять контроль над конечностями, но мышцы не слушались. Он вернулся в гостиную, медленно опустился на колени, чувствуя как каждый позвонок протестующе хрустит. Его пальцы невольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони.
  Эйлин медленно достала из кармана несколько лепестков - совсем немного, буквально щепотку. Она вновь поместила их за щеку, зажмурилась на мгновение, а затем встряхнулась, словно стряхивая усталость и наполняя себя новой энергией. Когда она открыла глаза, в них вспыхнул живой, почти лихорадочный блеск.
  - А теперь... -ее голос звучал вдохновенно- Пришло время узнать, что же в другом зелье.
  Мужчина нервно затряс головой. Отказываясь верить что это происходит с ним.
  Эйлин начала ходить по комнате, её движения были плавными, но уверенными, её голос стал звонче, живее.
  - Одно подарит тебе отчаяние. А другое...
  Она остановилась, наклонилась к нему, почти прошептала:
  - Интересно, что же оно тебе даст? Слепоту? Паралич? Смерть? Или, может быть... что-то совсем удивительное?
  Она усмехнулась, с явным удовольствием наблюдая за его реакцией.
  - Пожалуйста... прошу... не нужно... - его голос сорвался.
  Он был весь мокрый, его одежда липла к телу. Зимой в доме всегда было холодно, но его будто бросило в лихорадку.
  - Эйлин... остановись... я всё понял...
  Но она больше не слушала.
  Внезапно она замерла, словно осененная внезапной мыслью. В её глазах вспыхнул озорной, почти детский огонёк, и она с довольным видом всплеснула руками, словно представляла публике нечто грандиозное.
  - А знаешь... - протянула она, делая несколько шагов назад и глядя на него с азартом. - Лучшим решением было бы предоставить этот выбор тебе!
  Она рассмеялась - легко, даже радостно, словно это была просто невинная игра, а не вопрос жизни и смерти.
  - Давай проверим твою удачу, милый. Я обещаю, если ты выберешь неопасный пузырёк, я не буду давать тебе другой. Ну как тебе?
  Мужчине не понравилось это предложение. Единственное чего он хотел, чтобы это все закончилось. Но такого варианта она не предлагала.
  - Прошу... Нет... Нет...пожалуйста.. - запричитал он, голос его сорвался и Эйлин уловила в нём настоящую, искреннюю мольбу.
  Он на своём опыте убедился в действии зелья - оно работало, оно управляло им, сковывало, ломало, подчиняло. Он знал, что жена не блефует. Если она сказала, что одно из зелий может его убить, значит... так и есть.
  Но Эйлин лишь покачала головой, не отрывая от него спокойного, почти ленивого взгляда.
  - О, какие знакомые слова... - протянула она с лёгкой усмешкой.
  Она сделала круг по комнате, проводя пальцами по столешнице, словно оценивая гладкость дерева, а затем медленно повернулась к нему.
  - Помню, ты часто слышал их от меня. "Прошу... Нет... Нет..."
  Она приблизилась, наклонилась к нему, заглянула прямо в глаза.
  - Но останавливался ли ты?
  Он промолчал. Ответ был ему слишком хорошо известен.
  - Нет. - произнесла женщина.
  - Так что я просто последую твоему примеру. Ведь мне, как и тебе раньше, не нужно спрашивать разрешения. Я просто буду делать что хочу.
  У мужчины навернулись слезы. То что она делала напоминало пытку. Его тело сотрясала дрожь, но он уже не пытался это скрыть. Неужели вот так? Вот так он умрёт? От рук той, которая раньше ползала перед ним, кто боялась одного его взгляда? Это несправедливо.
  -Иди к столу, выбери одну из склянок и выпей. - Голос Эйлин был безжалостен. Она не купилась на его слезы.
  Тобиас всхлипнул, чувствуя как он поднимается на ноги. Нет, нет, нет. Он уговаривал собственное тело ему подчиниться .
  - Эйлин... - продолжил он умоляюще, его голос срывался на хрип.
  Его тело уже приближалось к столу.
  - Эйлин, послушай меня.
  Он сделал ещё один шаг, его дыхание сбилось.
  - Ты не хочешь этого делать.
  Он не мог остановиться. Не мог, даже когда голова кружилась от страха.
  - Я уйду. Я исчезну. - Он говорил быстро, срываясь на бормотание. - Ты никогда меня больше не увидишь. Я клянусь, просто отпусти меня.
  Но она молча смотрела на него спокойно, скрестив руки на груди.
  И тогда он понял.
  Она не передумает.
  Приблизившись к столу, он задохнулся от паники, пытаясь бороться, хотя уже знал, что борьба бесполезна.
  Его рука, не дожидаясь команды сознания, схватила первый попавшийся пузырёк. Он даже не видел, что в нём, не успел задуматься, не успел проанализировать. Времени не было. Выбора не было. Всё произошло слишком быстро. Зелье, управляя им, не оставило ему шанса - оно уже решило за него.
  Пальцы судорожно сжали стекло, дрожащие губы коснулись холодного горлышка, и прежде чем он осознал происходящее, жидкость скользнула в его горло. Первые мгновения ничего не происходило. Но затем его вкусовые рецепторы взорвались отвратительной горечью - обжигающей, едкой, металлической, с гнилостным привкусом чего-то неправильно переработанного. Её невозможно было проглотить без содрогания, но зелье уже растекалось по его телу, заполняя его изнутри.
  Он почувствовал, как что-то расползлось по венам. Липкие, холодные щупальца скользнули под череп, проникая глубже, разливаясь тёмными волнами по мозгу. Это не было болью в привычном смысле, но каждое ощущение было противоестественным, чужим. Он хотел закричать, но горло сдавило, звуки застряли в лёгких.
  Тобиас рухнул на пол. Внезапная головная боль уложила его на пол, и он был не в силах даже вздохнуть. Его руки сами метнулись к голове, пальцы впились в кожу, ногти разодрали её до крови. Изо рта потекла пена, пульс бешено колотился, а глаза закатились. Всё его существо билось в агонии.
  Он хотел, чтобы это прекратилось. Молился, чтобы всё это закончилось.
  Внутри бушевала единственная отчаянная мысль: 'Не тот. Я выбрал не тот! Мне конец!'
  Но тут боль отступила как волна.
  Он остался жив.
  Но он не мог в это поверить.
  - Везучий. Это был относительно безопасный флакон.
  Голос Эйлин донёсся слева, лёгкий, насмешливый, будто она и не наблюдала минуту назад, как он корчился от боли на полу..
  "Безопасный?!" - Тобиас в ужасе сглотнул, чувствуя, как липкий пот стекает по вискам. Если это было не опасное зелье, то что же тогда было в другом? В голове всё ещё эхом отдавалась прошедшая боль.
  - Сядь.
  Новый приказ прозвучал спокойно, почти мягко.
  Он сел, послушно, механически, даже не задумавшись, просто подчиняясь. Его взгляд остался прикован к её тапочкам - тёмным, простым, стершимся на носках. Он не мог поднять глаза выше. Он боялся. Боялся её следующего шага.
  - Посмотри на меня.
  Она говорила тихо, но от этого становилось только хуже.
  Ему не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
  Он поднял взгляд.
  И в тот же миг в ужасе попытался отпрянуть, но его тело не повиновалось. Только грудь дёрнулась назад, но ноги, следуя прежнему приказу, оставались приклеенными к полу. Он не мог встать, не мог убежать. Запертый в собственном теле, он мог лишь смотреть.
  Но на что?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 25. Месть ведьмы ч.7
  Перед ним не было лица Эйлин. Не было глаз, не было губ, не было ничего, кроме гладкой, жуткой пустоты, словно она надела плоскую маску скрывшую любые очертания. Исчезли привычные выпуклости носа, линии скул даже намёк на брови. Он не понимал, смотрит ли она на него, открывает ли рот, нахмурена ли. Она стала безликой.
  - Ч-что... Что...
  Он не смог закончить вопрос. Голос дрожал, язык словно не слушался, вяз в горле.
  - Что было во флаконе? - Эйлин склонила голову набок, её безликое лицо из-за этого движения стало выглядеть ещё страшнее. - Кое-что, что повлияло на твой мозг.
  Она сделала паузу, будто смакуя этот момент.
  - Во-первых, ты больше не сможешь понимать, кто перед тобой. Все люди теперь будут выглядеть вот так.- она помахала рукой перед своим лицом.
  - Кстати, интересно, что ты сейчас видишь? Расскажи, - её голос был с оттенком любопытства, будто она просила его описать картину в музее.
  Тело восприняло её слова как приказ, и прежде чем он успел осознать что делает, слова сами слетели с губ. Он начал описывать увиденное - и с каждым словом ощущал, как ледяное осознание проникает к нему в мозг. Это не было сном. Это не было иллюзией.
  - А во-вторых? - слова сорвались с его губ прежде, чем он смог их сдержать.
  Эйлин усмехнулась, лениво откинулась назад, будто разговор о зелье, исказившем его восприятие реальности, был чем-то будничным.
  - Во-вторых? - задумчиво повторила она, делая вид, что раздумывает. - Честно? Я без понятия.
  Он в ужасе уставился на нее, но вновь увидев вместо привычного лица маску, опустил взгляд.
  - Я использовала собственный рецепт, - продолжила она - И знаешь, в какой-то момент меня так вдохновило...так что я добавила пару трав, меняющих сознание. Или дарящих кошмары, сейчас и не вспомню.
  Она пожала плечами, словно говорила о новом рецепте супа.
  - Что из этого получится - лишь время покажет.
  Она чуть подалась вперёд, снова изучая его взглядом.
  - Единственное, что я могу сказать наверняка... зелья, касающиеся мозга, считаются особо опасными. Их редко делают и ещё реже используют. А знаешь почему? - Эйлин склонила голову набок, словно действительно ожидала ответа.
  И сразу же сама ответила.
  - Потому что такие зелья невозвратные, ведь мозг слишком хрупок.
  Она сделала короткую паузу, наслаждаясь моментом, наблюдая, как страх на лице Тобиаса постепенно перетекает в чистый, неподдельный ужас. Он начал понимать что теперь он должен привыкать видеть мир таким.
  - Так что вот тебе мой подарок, навсегда меняющий тебя.
  Голос её был ровным, даже ласковым.
  - Точно так же, как и ты менял меня. Все эти тринадцать лет.
  Тобиас закрыл лицо руками. Послышались всхлипы.
  Через время он опустил руки и спросил:
  - Я... Я могу уйти? - голос его сорвался, но он тут же заставил себя взять под контроль дыхание.
  Она ведь обещала.
  Эйлин не ответила сразу. Вместо этого она вновь полезла в карман и извлекла оттуда крошечный пучок трав, снова небрежно сунула его за щеку .
  Он видел лишь как листья внезапно исчезли у нее из руки, приблизившись к пустоте где должно было быть лицо. Это пугало и он вновь опустил взгляд на пол.
  - Эйлин... - голос его дрожал. - Отпусти меня. Я... я знаю, что причинял тебе боль, но ведь были же и хорошие моменты, верно? Ты ведь помнишь их?
  И добавил словно осененный идеей.
  - Ради Северуса.
  Эти слова вырвались сами, он даже почувствовал слабую надежду.
  - Ради сына! Он... ему будет тяжело жить без отца. Ты ведь понимаешь это? - голос стал более уверенным, он зацепился за эту мысль, словно утопающий за соломинку. - Ему нужен пример сильного мужчины рядом...
  Он говорил так, будто не понимал какое зло он им причинил. Ему было невдомек что его могут ненавидеть за то что он сделал.
  Эйлин рвано вздохнула.
  Она резко шагнула к столу, схватила палочку, а в следующий миг уже вплотную стояла перед ним, прижимая конец палочки к его горлу.
  - Только попробуй ещё раз сказать о сыне.
  Тобиас вскинул руки в знак капитуляции и в ужасе скосил глаза на палочку.
  - А знаешь... - её голос вдруг изменился, стал почти задумчивым, каким бывает перед внезапным, страшным откровением.
  - Раз уж я собираюсь вести себя как ты, нужно не отходить от роли до конца.
  Она опустила палочку, отвернулась и направилась к столу.
  - Что... Что ты имеешь в виду? Эй не смей! Ты пообещала! Ты поклялась что отпустишь меня!
  Она взяла последнюю склянку и неспешно направилась к нему, а он в ответ забился в отчаянии, пытаясь из последних сил освободиться от невидимых пут.
  -Ты ведь часто забирал слова назад. Это было одно из твоих самых любимых развлечений. Сначала дарить надежду, а потом растаптывать ее.
  Его тело дрожало, в глазах стоял ужас когда он видел как она приближается к нему. Слёзы катились по щекам, смешиваясь с потом. Он молил, он рыдал, он пытался побороть магию, что приковала его к полу, но тщетно.
  - Нет... Пожалуйста...- он взмолил.
  Эйлин шла спокойно, размеренно, словно сама смерть, лишенная лица, лишенная человеческих черт. Теперь он не видел её мимику, не знал, какие эмоции прятались за этой пустотой, и именно это сводило с ума больше всего. Перед ним была незнакомка, и эта незнакомка держала его жизнь в своих руках.
  Она протянула ему флакон и холодным, бесстрастным голосом произнесла:
  - Возьми зелье и выпей.
  Тобиас отчаянно замотал головой, сердце его билось в бешеном ритме. Он пытался сопротивляться, пытался бороться, но его тело предало его снова. Оно послушно вытянуло руку, взяло флакон, сорвало крышку... и он понял, что уже глотает.
  Зелье оказалось на удивление освежающим. Ни горечи, ни едкой пряности, ни болезненного жжения. Оно стекало в гортань легко, приятно, будто чистая родниковая вода, дарующая путнику спасение в пустыне.
  Но для него это не было спасением.
  Это было мукой.
  Неведение, ожидание - вот что сводило с ума. Он не знал, что оно сделает, не знал, когда настанет конец.
  Уже как по привычке его руки метнулись к горлу. Он ожидал боли, удушья, судорог, но ничего не происходило. Он задышал часто, прерывисто, глаза метались по комнате в поисках хоть какого-то намёка на то, что теперь с ним будет.
  И тут раздался голос дьявола. Его жены.
  - Ах да, я не сказала, - с ленцой произнесла Эйлин. - Это зелье с отложенным эффектом. Как только ты причинишь кому-то вред - ты умрёшь.
  Сначала он просто сидел, не двигаясь, не осознавая до конца, что только что произошло. Все эмоции, что рвались наружу - страх, боль, отчаяние, злость - теперь исчезли, оставив после себя лишь пустоту. Он больше не умолял, не рыдал, не пытался вырваться. Просто сидел, тяжело дыша, ощущая, как холодный пот стекает по его спине. Его пальцы дрожали, но он не мог даже сжать их в кулаки.
  Он жив.
  Мысль прозвучала в голове, но не вызвала облегчения. Он медленно осознал, что с ним всё в порядке - его сердце всё ещё билось, лёгкие работали, тело двигалось. Однако спустя мгновение в голове эхом отразились слова Эйлин, которые сначала прозвучали как приговор, но вдруг заискрились новой надеждой.
  Он будет жить.
  Но радость, вспыхнувшая на мгновение, быстро угасла. Его разум, наконец, полностью уловил смысл её слов, и вместе с этим осознанием пришла новая волна ужаса.
  Как?
  Как ему теперь жить?
  С самого детства он чувствовал себя выше законов и устоев общества. Он всегда брал, что хотел, не задумываясь о последствиях. Он мучил животных, людей, поджигал чужие участки, бил, унижал, лгал и смеялся над теми, кто был слабее. Его руки привыкли хватать, ломать, калечить. Его язык - жалить, оскорблять, унижать. Он не знал, как быть другим.
  А теперь...
  Как ему измениться? Как ему не вредить?
  Он не знал ни единого дня, в котором не причинял бы кому-то боль. Это было его нормой, его природой, он же мужчина, самец. Всё, чем он был - каждый его жест, каждое слово, каждое действие - теперь означало смертный приговор.
  Как?
  Как стать кем-то другим, если он даже не знает, каким должен быть этот другой?
  Он просто сидел опустошённый, будто все эмоции выжгло дотла.
  
  
  
   Глава 26. Месть ведьмы ч.8
  - А теперь, - продолжила она, и в её голосе прозвучала лёгкость, даже веселье, - я заставлю тебя кое-что забыть.
  Он медленно перевёл взгляд на неё.
  - Я не хочу, чтобы ты вернулся сюда и вообще помнил к кому возвращаться. Но не волнуйся, - она наклонила голову, словно утешая, - те воспоминания, где ты мучил нас, я тебе сохраню. Чтобы ты никогда не забывал, что послужило причиной твоего наказания.
  Она сделала шаг ближе.
  - Надеюсь, я буду приходить к тебе в кошмарах.
  Она подняла палочку, и прислонила ее к его голове.
  - Обливейт.
  Из его головы, вслед за палочкой, потянулась тонкая, дрожащая белая нить. Она светилась, мерцала, извивалась в воздухе, будто живая. Она извлекалась медленно, осторожно, но неумолимо, и Тобиас почувствовал... пустоту.
  Память покидала его.
  Он не мог сказать, что именно забывал, но с каждым мгновением внутри становилось всё тише и тише.
  Белая нить продолжала извиваться, пока Эйлин с отвращением не выкинула ее через плечо, после чего та растворилась в воздухе.
  Воспоминания рассыпались, исчезли, будто их никогда не было.
  Как только всё закончилось, его голова слегка качнулась вперёд. Он заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, внезапно ощутив, что не понимает где находится.
  Он поднялся, неуверенно, шатко, глаза метались по комнате, на лбу пролегла складка замешательства.
  Когда его взгляд упал на неё, он отпрянул.
  А затем закричал.
  И в ужасе бросился к двери, бездумно, будто дикое животное пытающееся сбежать из клетки.
  - Остановись, - произнесла Эйлин спокойно, и он застыл на месте, сжимая дрожащие руки.
  Её голос снова звучал холодно.
  -Ты уйдёшь. Без оглядки. И будешь идти пока не свалишься.
  Она подошла к нему и провела по его спине пальцем. Мужчина задрожал.
  - Ты уйдёшь так далеко, как только сможешь. И больше сюда не вернёшься. Никогда.
  Она сделала паузу, давая словам впитаться в его сознание, а затем добавила, почти ласково:
  - Если вернёшься... я тебя уничтожу.
  Он отрицательно потряс головой словно говоря "никогда".
  Она чуть склонила голову и наконец произнесла последнее:
  - А теперь уходи. И не забудь захватить пальто, я ведь не хочу чтобы ты простудился.- последнее она сказала со смешком.
  Тобиас не заставил себя ждать.
  Он рванул из дома, на ходу надевая пальто, так быстро, что трудно было понять это сработал приказ или его собственное отчаянное желание спастись от этого безликого монстра.
  Женщина слышала, как кто-то окликнул его с улицы, Тобиас испугано вскрикнул и побежал дальше.
  Эйлин долго смотрела ему вслед, не двигаясь, не отрывая глаз от темноты за дверью, в которой только что исчез её муж. Только когда его шаги стихли вдалеке, её тело будто отключилось. Она осела на пол, ощущая как силы покидают её, как всё напряжение и энергия, поддерживающие её до этого момента, растворяется, оставляя только пустоту.
  Дверь в гостиную тихо скрипнула, и в полумраке показалась тонкая фигура. Северус.
  Он медленно подошёл к матери, неуверенно остановился перед ней и тихо спросил:
  - Мам, ты как?
  Она подняла на него глаза, взгляд её был спокойным, но усталым.
  - Как давно ты подслушивал? - спросила она, не осуждая, просто интересуясь.
  Он замялся, но затем решился сказать правду:
  - С самого начала.
  Эйлин приложила ладонь ко лбу, прикрыла глаза.
  - У меня даже нет сил ругать тебя, - выдохнула она, чуть покачав головой. - Я понимаю, ты сделал это из лучших побуждений. Но эта сцена... была не для детских глаз.
  Северус продолжал смотреть в пол, переминаясь с ноги на ногу.
  - Но спасибо, что не вмешался, - добавила она спустя паузу, глядя на сына с лёгкой, едва заметной благодарностью.
  Северус мрачно кивнул.
  Когда отец ворвался в дом, он вздрогнул и проснулся. Всё это время он сидел за дверью, вжавшись в стену, и незаметно для себя задремал, ожидая появления Тобиаса. Шум, хохот, угрозы и гневный голос - всё это мгновенно вырвало его из сна.
  В первую секунду он испугался. Гнев мужчины был сильнее, чем прежде, в этом не было сомнений. Когда тот зашагал к матери, угрожая, Северус уже собирался вскочить, броситься к ней, защитить... но кое-что остановило его.
  Мама.
  Она была другой.
  Северус видел, как стремительно всё изменилось. Как она, не повышая голоса, не делая резких движений, одной лишь магией и зельем поставила Тобиаса на колени, заставила его молить о пощаде.
  Это зрелище... оно завораживало.
  Он никогда не видел её такой.
  Сильной.
  Грозной.
  Непоколебимой.
  И в тот момент он понял, что такое настоящая сила. Она была не в крике, не в кулаках, не в размере. Она заключалась в контроле. В способности подчинять ситуацию себе. В том, чтобы заставлять врагов дрожать и опускаться на колени.
  - Милый, - голос Эйлин вернул его в реальность.
  Он вздрогнул, выныривая из размышлений и взглянул на мать. Она сидела на полу, её лицо всё ещё оставалось лихорадочно красным, дыхание сбивалось.
  - Принеси мне пузырёк с прозрачным содержимым, он стоит в холодильнике и тазик, - тихо попросила она.
  Северус кивнул и направился на кухню.
  Только сейчас, переступив порог, он наконец заметил, как выглядела кухня после приготовления зелий. На плите стоял небольшой котелок, с краёв которого стекали капли густого настоя. По столу были разбросаны травы, некоторые свежие, другие - уже подвядшие. Среди них он узнал несколько знакомых растений.
  Он нахмурился и взял лепестки лежащие на столе.
  Искровая Лоза.
  Он видел её в учебнике по травологии, который он нашел на чердаке среди разного хлама.
  "Так вот в чем причина маминого поведения!"-подумал он.
  Сок лепестков заставлял кровь бурлить, усиливал решимость, дарил ощущение неуязвимости.
  Он глубоко выдохнул, почувствовав странное облегчение. Это не было безумием. Не было окончательной потерей рассудка. Просто влияние трав.
  Северус открыл холодильник, нашёл нужный флакон, затем вытащил тазик из-под раковины. Подхватив их, он вернулся в гостиную, неся маме то, что она просила.
  Эйлин слабо улыбнулась, поблагодарив сына, и без лишних слов поднесла пузырёк к губам и залпом выпила содержимое. Уже через секунду её лицо исказилось, желудок сжался в болезненной судороге и она резко подалась вперёд.
  Северус успел подставить тазик, когда маму начало рвать. Её тошнило не переваренной едкой смесью растений, которые ещё недавно подпитывали её тело и сознание. Волны спазмов прокатывались одна за другой, её плечи судорожно вздрагивали, пока последняя горькая капля не вырвалась наружу.
  Он осторожно коснулся её плеча.
  - Мам...
  Она глубоко вдохнула, прикрыла глаза и откинулась спиной на стену. Лихорадочный румянец на её щеках постепенно угасал, кожа теряла болезненное свечение и вновь становилась бледной, какой была до этого. Эйлин выглядела ослабленной, истощённой, словно из неё выжали все силы.
  Северус понял: такова цена её смелости.
  Он аккуратно взял её за руки, помогая подняться. Она пошатнулась, но он удержал её, крепко сжимая ее локоть. Она была слишком слаба, чтобы идти самостоятельно. И хотя его первым порывом было проводить её в родительскую спальню, он понимал, что не сможет своими силами дотащить её до второго этажа.
  Поэтому он повёл её в свою комнату.
  Там, в привычной полутьме, он осторожно уложил её на кровать. Матрас слегка прогнулся под её лёгким телом, она тяжело вздохнула, устало прикрывая веки. Северус подоткнул одеяло, стараясь не думать о том, насколько хрупкой и истощённой она выглядела.
  Эйлин с благодарностью посмотрела на него.
  Ему не хотелось тревожить её, но вопрос, который поселился в голове с того самого момента, как она произнесла слова о последнем зелье, не давал покоя.
  - Мама, - он замялся, но всё же продолжил, - я никогда не слышал о зельях с отложенным временем действия. Только о ядах... Но ты сказала, что его действие начнётся только в ответ на его поступки. Разве такое возможно?
  Её губы дрогнули в улыбке, и вдруг она рассмеялась. Это был тихий, сдавленный смех.
  Отсмеявшись, она качнула головой и устало прошептала:
  - Нет, сынок. Невозможно. Таких зелий не существует. У зелий есть определенное время действия, оно не может ждать своего часа годами, это не проклятие.
  Северус замер.
  - Тогда там было?.. - голос его дрогнул, он уставился на неё в полном потрясении.
  - Просто вода, - спокойно сказала она, всё так же улыбаясь.
  Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.
  - У меня было слишком мало времени, для того чтобы приготовить третье зелье, - добавила она, закрывая глаза. - И так даже лучше... Теперь он будет жить в страхе, как жили мы.
  Последние слова она произнесла уже почти шёпотом, и прежде чем Северус успел задать ещё хоть один вопрос, её дыхание выровнялось, веки дрогнули, и она уснула.
  Мальчик ещё несколько мгновений смотрел на мать, её бледное лицо, осунувшиеся черты, едва заметное движение грудной клетки при каждом вдохе. Затем, не желая её тревожить, он медленно поднялся и вышел из комнаты.
  Он направился на кухню.
  Там, среди разбросанных трав, остывшего котелка и едва уловимого запаха магических растений, он молча принялся убирать беспорядок.
  Но мысли его были совсем о другом.
  То, что сказала мама... Ему это не понравилось. Он бы предпочёл, чтобы Тобиас исчез навсегда. Вдруг тот решит вернуться? Вдруг решит отомстить? Мама слишком мягко с ним обошлась.
  И будь он на ее месте... Он бы не был таким снисходительным.
  
  
  
  
  
  Глава 27. Знакомство с родственниками
  Северус быстро закончил уборку на кухне. Теперь, когда всё было чисто, он задумался о том где ему спать.
  Гостиная была холодной и неуютной, кухня не годилась, а в комнату родителей он заходить не хотел. Взвесив все варианты, он тихо направился в свою комнату.
  Мама всё ещё лежала там, где он её оставил, укутавшись в одеяло. Свет луны, пробивающийся сквозь стекло, мягко освещал её лицо, делая его почти прозрачным. Северус замер у кровати, колеблясь, стоит ли её будить, но женщина словно почувствовав его присутствие, медленно открыла глаза. Она посмотрела на него рассеянным, ещё сонным взглядом, а затем молча приподняла край одеяла, приглашая его лечь рядом.
  Он ничего не сказал.
  Аккуратно забрался на кровать, ощущая как её тонкие, усталые руки обнимают его. Они оба были худенькими, поэтому легко поместились на его узкой кровати. Северус осторожно устроился рядом, вслушиваясь в её размеренное дыхание, в чуть заметное биение сердца. Он уловил слабый аромат трав, впитавшийся в её одежду. Этот запах перенёс его в далёкие детские воспоминания, когда он был совсем маленьким и мама, укладывая его спать, гладила его волосы, напевала тихие мелодии. Тепло материнского тела, чувство защищённости, которого он почти не помнил, заставили веки налиться тяжестью.
  Они уснули.
  И впервые за долгое время это была мирная ночь.
  Утром Эйлин всё ещё была бледной, но выглядела уже не такой ослабленной. Она настояла, что должна сходить на работу Тобиаса и сообщить, что он больше не появится.
  - Он сбежал, - спокойно сказала она начальству мужа, и никто не задал лишних вопросов.
  Через несколько часов, собрав вещи, они покинули дом. Северус не знал, куда они идут, но Эйлин шагала уверенно, хоть и медленно. Они прошли через весь город, миновали старые улочки, серые и промозглые, пересекли заброшенные переулки, где пустыми глазницами окон на них смотрели мертвые дома. За пределами города воздух был свежим, но ледяной ветер пробирался под одежду, обжигая кожу.
  Час ходьбы дался Эйлин тяжело. Её лицо побледнело до мертвенной белизны, дыхание стало прерывистым, но она упрямо шла вперёд. Иногда они останавливались, и Северус с тревогой наблюдал, как она закрывает глаза, крепко сжимая ткань плаща в побелевших пальцах.
  - Нам ещё долго? - наконец спросил он, не выдержав.
  Эйлин молча кивнула в сторону одинокого дерева у дороги. Подойдя ближе, она опустилась на одно колено и подняла с земли старую консервную банку. Ржавая, с помятой крышкой, на вид - ничем не примечательная.
  - Одной рукой держись за меня, а другой дотронься до банки, - тихо сказала она, крепко хватая его за руку. - И приготовься.
  Северус, уже потянувшись к банке, нахмурился.
  - К чемууу...?!
  Не успел он договорить, как мир вокруг завертелся.
  Гул, рвущаяся с силой невидимая пружина - и вот уже земля ушла из-под ног. Ощущение, будто его втянуло в ледяную воронку, воздух исчез, а затем так же резко вернулся, обрушившись тяжестью на грудь.
  Северус тяжело вдохнул, ощущая как окружающее пространство резко пришло в норму. Его ноги коснулись твёрдой земли, но тело ещё помнило стремительное падение сквозь пустоту.
  Мальчик качнулся, но мать крепко держала его.
  Первое, что бросилось в глаза Северусу, - чистота и порядок. Узкие улочки были укрыты тонким слоем снега, нетронутым грязными сапогами рабочих и колёсами тяжёлых машин. Дома здесь выглядели ухоженными и богатыми, с аккуратными садами и добротными крышами.
  Он огляделся по сторонам, крутя головой, словно пытался обвести взглядом каждую деталь этого места. Сделав несколько шагов вперёд, увидел на углу табличку с аккуратно выведенной надписью: 'Добро пожаловать в Уилтшир'.
  - Ого! - выдохнул он, поражённый.
  Мама подошла к нему, растирая заледеневшие ладони. Долгий путь до портала украл всё тепло из её тела, и теперь её слегка знобило.
  - Здесь мы встретимся с моими родителями. С твоими бабушкой и дедушкой, - тихо произнесла она.
  Северус видел, что она нервничает. Её плечи были напряжены, дыхание стало чуть сбивчивым. Не раздумывая, он взял её за руку и сжал, словно передавая свою поддержку. Эйлин с благодарностью на него посмотрела, и они двинулись вверх по улице.
  Дом стоял немного в отдалении от остального городка, скрытый в тумане, который мягкими клубами стелился по земле. Он был большим, кирпичным, с просторным садом, чьи очертания расплывались в белесой дымке. Северус молча смотрел на него, ощущая какое-то странное волнение.
  Они подошли к кованым воротам, и мать на мгновение замерла. Казалось, что-то удерживало её на месте, словно невидимая преграда не позволяла сделать последний шаг. Но затем она выдохнула, собрала всю свою решимость и пошла к двери. Постучала дважды.
  Дверь отворилась.
  На пороге стояли двое пожилых людей, будто заранее знали, что придут гости. Мужчина с седыми, но аккуратно зачёсанными волосами, глубокими морщинами на лбу. Женщина в сером шерстяном платье, с высоко поднятым подбородком и строгим взглядом.
  Они смотрели на них холодно.
  В воздухе повисло гнетущее молчание. Северус не знал, чего ожидать. Они смотрели не на него - их взгляды были прикованы к маме. В них не было злости, ненависти или отвращения. Но и тепла там не было тоже. Только настороженность.
  Но вдруг...
  Эйлин сделала шаг вперёд и забыв о гордости, опустилась на колени перед своими родителями.
  - Мам... папа... пожалуйста выслушайте меня..- её голос дрогнул.
  - О, ради Мерлина, Эйлин! Встань, не позорь нас! - раздался возмущённый голос пожилой женщины.
  Она тут же подалась вперёд, схватила дочь за руки, словно не давая ей унижаться перед ними. Мужчина нахмурился, но ничего не сказал. Вместо этого он сделал шаг, осторожно взял Эйлин за плечи и помог ей подняться.
  Молчание.
  Северус смотрел, как его дед молча смотрел на дочь приподняв брови словно спрашивая: 'могу я?', а та осторожно кивнула. Он заглянул ей в глаза, стоял так, не отводя взгляда, казалось, вечность.
  А потом...
  Он отпрянул, словно увидел в глазах дочери что-то, что не видели другие.
  В его взгляде было неверие, шок, страх, боль.
  Но в следующую секунду он шагнул вперёд и обнял её.
  Крепко, с силой, будто пытался собрать воедино разбитые осколки.
  - Всё хорошо... - прошептал он ей в волосы. - Всё хорошо. Ты дома. Ты молодец.
  Эйлин замерла, словно не веря. А затем её плечи затряслись. Она заплакала, беззвучно, как ребёнок, уткнувшись в грудь отца.
  Бабушка шагнула ближе и тоже обняла их.
  А Северус стоял в стороне, чувствуя себя лишним.
  Он не знал этих людей. Не знал, что должен чувствовать. Всё происходящее казалось слишком странным, слишком чуждым для него.
  Он молчал.
  Только когда Эйлин успокоилась, она вытерла лицо, повернулась к нему и положив руки ему на плечи, мягко произнесла:
  - Это Северус. Мой сын.
  Старики медленно перевели взгляд на мальчика. Разглядывали. Оценивающе, внимательно, но уже без прежней холодности.
  - Здравствуй, Северус, - первой заговорила бабушка. Теперь её голос звучал мягче, чем несколько минут назад.
  - Привет, - тихо ответил он.
  - Не стойте в дверях, - наконец произнёс дедушка, делая приглашающий жест. - Заходите. Нам нужно многое обсудить.
  Они вошли в дом.
  Северус впервые оказался в таком месте - тёплом, уютном, с запахом книг, древесины и травяного чая. Здесь всё было другим.
  Разговоры продолжались часами.
  Сначала было неловко - и для стариков, и для Северуса, и для Эйлин. Они не знали, как вести себя с дочерью, которую столько лет не видели. Не знали, о чём говорить с внуком, о существовании которого даже не подозревали.
  Но несмотря на холодность первых минут, они приняли их.
  А эта неделя, проведённая в доме бабушки и дедушки, стала лучшей в жизни Северуса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 28. Отправленное письмо
  После недели, проведённой у бабушки и дедушки, мама мальчика приняла решение вернуться в их старый дом. Северусу нужно было продолжать учёбу, а жизнь, какой бы новой и переменчивой она ни казалась, должна была идти дальше.
  Мама изменилась. Северус не мог этого не заметить. Она больше не выглядела сломленной, усталой, будто несущей на плечах груз, который был слишком тяжёл для неё. В её глазах появилось что-то новое - тихое, едва уловимое умиротворение. Родители сумели подарить ей то спокойствие, которое он прежде никогда не видел в её взгляде, и от этого ему самому становилось легче.
  Судя по всему, вновь обретённые родственники не собирались отправлять их обратно в прежнюю, холодную и нищую жизнь с пустыми руками. Северус не слышал всех разговоров, но догадывался, что бабушка и дедушка дали его матери деньги. Он заметил, как она покраснела и смущённо опустила взгляд, готовясь отказаться, но затем её глаза медленно скользнули по нему. По его слишком длинным, неровно подстриженным волосам, поношенной одежде, потёртым ботинкам, по всему, что выдавало их нищету.
  Она сжала губы, сделала глубокий вдох - и приняла деньги. Сдержанно, но искренне поблагодарила, добавив, что обязательно вернёт долг. Миссис и мистер Принц лишь отмахнулись, словно это было ерундой.
  Возвращение в их старый дом оказалось неожиданно... странным. После того как они всего неделю пробыли в тепле и уюте дома бабушки и дедушки, их дом казался почти чужим.
  Страх, засевший в этих стенах, уже не казался таким осязаемым, но всё же чувствовался. Но со временем дом преобразился. На полученные деньги они смогли не только привести себя в порядок, но и сделать жилище более пригодным для жизни. За два дня они не могли сделать многого, но они заменили старый потрепанный ковёр, купили новую посуду, а еще они с нетерпением ждали новый диван. А еще с помощью магии залатали дыры в стенах, выгнали грызунов и починили водопровод, так что теперь у них была горячая вода! Это были мелочи, но они значили многое.
  Впервые за долгие годы Северус почувствовал, что у него действительно есть дом.
  Но главное было даже не в этом.
  Мама...
  Она начала раскрываться.
  Эйлин с энтузиазмом доставала магические принадлежности, которые столько лет прятала в браке. Книги, зельеварные ингредиенты, старые, но такие любимые инструменты. Северус не знал, где она хранила всё это время, но теперь дом наполнялся волшебством - настоящим волшебством, которое больше не нужно было скрывать.
  Он видел, с каким трепетом она перебирала вещи, касалась страниц книг, как с нежностью брала в руки склянки с высушенными травами. Словно возвращала себе ту часть, что так долго была похоронена.
  Мама изменилась.
  Их жизнь изменилась вслед за ней.
  Однако Северус не мог до конца поверить в это. Всё казалось слишком правильным, слишком хорошим, чтобы быть правдой. Он боялся поверить в эту радость, привыкнуть к ней. В глубине души он чувствовал, что счастье всегда кратковременно, оно приходило лишь для того, чтобы вновь исчезнуть, оставив после себя пустоту.
  ***
  Из потока воспоминаний его внезапно вывел голос Петуньи. И вот он снова сидит в столовой и девочки с любопытством на него смотрят.
  - Северус, - произнесла Петунья, слегка наклонившись вперёд, а в её глазах читалось любопытство, - расскажи, как прошла твоя первая вспышка магии?
  Мальчик замялся, не желая вдаваться в детали, но всё же ответил кратко:
  - Когда мне было около шести, я пытался помешать отцу... и тогда магия впервые проявилась.
  Девочки переглянулись. 'Шесть лет...', подумала Петунья, чувствуя, как внутри всё сжимается от осознания. Ей было жаль его, жаль, что он прошёл через такой ужас, но с другой стороны она почувствовала болезненный укол зависти. Получается, и он, и Лили рано получили свои силы, а причиной была опасность. Северус пытался защититься от отца, и магия проснулась в нём. Лили упала с велосипеда, испытала страх, и у неё тоже случился выброс сил. Почему же, когда сама Петунья падала, ничего не происходило?
  Петунья напряжённо пыталась вспомнить хоть какой-то эпизод, хоть одно событие, в котором она могла проявить магию, но её память упрямо не поддавалась. Ни единой вспышки, ни единого намёка. Может быть, магия действительно обходит ее стороной?
  Эта мысль заставила её отложить ложку в сторону, у нее пропал аппетит.
  ***
  Когда они вернулись домой, их встретил сияющий мистер Эванс. Его лицо буквально раздувалось от гордости, словно он только что получил величайшую награду.
  - Пришло письмо! - громко объявил он, не скрывая волнения. - Из Хогвартса! То самое, о котором говорил мистер Уилсон!
  Лили и Петунья переглянулись, и в следующий момент, не сговариваясь, кинулись в дом, едва не сбив друг друга на пороге. В прихожей стояла мама, в руках у неё было плотное пергаментное письмо с уже сломанной печатью. Видимо, родители не смогли устоять перед искушением и прочитали его первыми.
  Лили затаила дыхание, пробежавшись глазами по аккуратным строчкам с ее именем. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его могли услышать все вокруг. Она прижала письмо к груди, словно боялась, что оно исчезнет, а затем, не в силах сдержать восторг, начала читать вслух:
  ХОГВАРТС - ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА
  Директор: Альбус Дамблдор
  (Кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, Великий маг, Главный чародей Международной конфедерации магов и т. д.)
  Уважаемая мисс Лилиан Эванс,
  Мы рады сообщить вам, что вы зачислены в Хогвартс - Школу Чародейства и Волшебства. Обучение в нашей школе для Вас начнется 1 сентября 1971 года.
  В первый месяц лета, в год вашего одиннадцатилетия, вам будет доставлено дополнительное письмо с перечнем необходимых учебников и принадлежностей. Для их приобретения представителем школы будет организована поездка в Косой переулок, которая состоится 11 июля. Родителям разрешено сопровождать вас.
  Мы понимаем что у Вас еще нет почтовой совы, поэтому если у вас возникнут вопросы или вам необходимо связаться со школой, вы можете воспользоваться своим почтовым ящиком. Укажите в адресе следующее:
  'Приёмная Хогвартса, Кабинет заместителя директора, Хогвартс, Великобритания'
  Благодаря магии письмо будет доставлено нам в кратчайшие сроки.
  С нетерпением ждём вашего прибытия в Хогвартс!
  С уважением,
  Минерва Макгонагал
  Заместитель директора
  Когда Лили закончила, родители смотрели на неё с выражением гордости и восхищения.
  - Это удивительно! - выдохнул мистер Эванс, бережно забирая письмо, будто держа не просто лист пергамента, а билет в чудо. - Представляете, сама заместитель директора написала! Это же невероятно!
  Миссис Эванс улыбнулась дочери, а затем крепко обняла её, нежно поглаживая по спине.
  - Мы так тобой гордимся, милая.
  Лили сияла от счастья. Она чувствовала, как это письмо навсегда меняет её жизнь, открывая перед ней новый, волшебный мир. Но вдруг почувствовала пустоту рядом.
  Где Петунья?
  Сестра только что была здесь, держала письмо вместе с ней... а теперь исчезла. Лили огляделась, но в прихожей её не было.
  ***
  Петунья ушла в свою комнату. Ей не хватило сил смотреть на всеобщую радость.
  Она медленно закрыла дверь, оперлась о неё спиной и глубоко вдохнула, пытаясь справиться с бурей эмоций, которые бушевали внутри. Зависть жгла её изнутри, разъедая, отравляя. Всё это время, пока они пытались помочь Северусу, её мысли были заняты другими вещами, и она как будто забыла о своей собственной цели. Но теперь...
  Лили ещё даже не исполнилось одиннадцать, а письмо уже пришло. Её уже ждут в школе, уже считают одной из них. А она? Петунья всё ещё боролась за хотя бы искорку магии - если она у неё вообще была.
  Подойдя к столу, она быстро записала в дневник адрес, указанный в письме для обратной связи с Хогвартсом. Ей нужно его запомнить. Записать, сохранить, на всякий случай. Может быть, он ей ещё пригодится.
  Ручка дрогнула в её пальцах, чернила расплылись, оставляя грязное пятно на бумаге, а затем стекли на её руку. Петунья с раздражением поднесла ладонь к глазам. Чернила въелись в кожу, забиваясь в складки пальцев, уродуя её руки неряшливыми разводами.
  Стиснув зубы, она пошла в ванную, включила воду, и даже не дождавшись, пока она нагреется, принялась тереть руки, тщательно, яростно, будто пытаясь смыть что-то большее, чем просто чернила. Она терла, намыливала, снова терла, но даже когда кожа стала чистой, ощущение грязи не проходило. Оно въелось в неё, словно второй слой кожи.
  Только спустя десять минут Петунья остановилась. Глубоко вдохнула, несколько раз сжала и разжала пальцы, закрыла кран и пошла обратно в комнату. Нужно было навести порядок. Нужно было отвлечься.
  За ужином Лили попыталась заговорить с сестрой о Хогвартсе, о письме, о том как всё это удивительно. Она сияла от радости, хотела поделиться этим с тем, кто всегда был рядом. Но Петунья лишь натянуто улыбалась, вставляла односложные ответы и вскоре, не выдержав, сбежала в свою комнату.
  Закрыв за собой дверь, Петунья рухнула за стол. Несколько секунд она просто сидела, сжимая кулаки. Но затем резко схватила чистый лист бумаги.
  Она не могла больше ждать.
  ХОГВАРТС
  ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА
  Директору Хогвартса, профессору Альбусу Дамблдору
  Уважаемый профессор Дамблдор,
  Меня зовут Петунья Эванс. Мне десять лет, и я живу в Кокворте.
  Я пишу Вам, потому что узнала о существовании магии совсем недавно. До этого я не знала, что такие удивительные вещи вообще возможны, но теперь я понимаю, что волшебство действительно существует, и наверное всегда существовало рядом со мной, просто я не умела его видеть.
  Моя младшая сестра Лили получила письмо из Хогвартса, и я... я очень за неё рада. Правда. Но мне тоже хочется учиться. Я хочу быть частью этого мира. Я хочу стать волшебницей.
  Я знаю, что пока у меня не было явных проявлений магии, но возможно это просто потому что я узнала о ней слишком поздно? Может быть, мне просто нужно чуть больше времени? Я очень старательная и трудолюбивая и если мне дать шанс, я докажу что могу быть хорошей ученицей.
  Пожалуйста профессор, не могли бы вы принять меня в школу? Я уверена, что если я попаду в Хогвартс, моя магия обязательно проявится. Я обещаю.
  С уважением,
  Петунья Эванс
  Она достала конверт и написала на нем адрес :Приёмная Хогвартса, Кабинет заместителя директора, Хогвартс, Великобритания
  На следующее утро она встала раньше всех.
  Осторожно выглянув из комнаты, убедившись, что в доме царит тишина, она медленно спустилась вниз. Сердце гулко стучало в груди, но она заставила себя двигаться тихо.
  Она вышла на крыльцо. Улица была пустынной, серый утренний свет окрашивал дома в блеклые тона.
  Затаив дыхание, Петунья подошла к почтовому ящику, крепче сжимая в руке письмо.
  Она открыла крышку, быстро опустила письмо внутрь и не медля ни секунды, захлопнула её обратно. Она постояла немного в ожидании проявления магии, но ничего не происходило. Она вновь открыла почтовый ящик и в шоке уставилась в пустоту.
  Письма не было.
  Она почувствовала радостные мурашки и улыбнулась.
  Казалось, будто бы в этот момент в её жизни что-то изменилось.
  А потом развернулась и ушла, стараясь не думать о том, как долго будет идти ответ.
  
  Глава 29. Перечёркнутые страницы
  В школьной столовой Петунья привычно выбрала столик и села, поставив поднос перед собой.
  Она уже готова была помахать Лили, когда та вошла в столовую, указывая где ей присесть, но её рука замерла в воздухе. Лили, шедшая с подносом, лишь коротко кивнула сестре, а потом даже не замедлив шаг пошла в другую сторону - к Северусу.
  Рука Петуньи медленно опустилась, пальцы неловко сжались, а затем снова разжались. В груди вдруг заскребло что-то неприятное, напоминающее разочарование.
  Она видела, как Лили возбуждённо рассказывала что-то Северусу, её лицо светилось радостью, а Северус, к её удивлению, слушал сестру без обычного раздражённого выражения, которое неизменно появлялось когда он разговаривал с ней, с Петуньей. Наверняка Лили делилась новостью о письме из Хогвартса, а Северус охотно ей отвечал.
  Петунья не слышала их слов, но видела оживлённые выражения лиц, жесты, лёгкость с которой Лили общалась с ним. В отличие от неё.
  Она поймала себя на мысли, что хотела бы уметь читать по губам как Лили.
  Потеряв аппетит, она начала тихонечко протирать салфеткой идеально чистую поверхность стола, затем аккуратно выложила в ряд вилку и ложку, так, чтобы они лежали ровно, идеально симметрично. Всё в её руках было размеренным, упорядоченным, словно это приводило в порядок и её мысли.
  Тем временем её взгляд то и дело метался в сторону Лили и Северуса.
  Такое странное чувство... будто они с ним поменялись местами. Теперь Северус больше не был тем, кто исподтишка наблюдал за ней и её сестрой. Теперь сама Петунья стала невидимым сталкером, отстранённой фигурой, которая оказалась за пределами их радостного, полного магии мира.
  Пересилить себя, чтобы подойти к ним, девочка не смогла.
  Атмосфера у их столика была лёгкой, дружеской, наполненной смехом и предвкушением будущего. Она видела это в каждом жесте Лили, в том как сестра порой взволнованно вскидывала руки, как Северус кивал в ответ.
  Там ей не было места.
  И что самое главное, она не хотела там быть.
  В глубине души она знала что не вынесет этого разговора. Не выдержит слушать, как они говорят о письмах, как делятся радостью оттого, что теперь принадлежат к одному миру. Миру, который её пока не принял.
  Лёгким, но быстрым движением она встала, взяла поднос и не доев, унесла его к месту сбора посуды.
  Лили только собралась позвать её, но в тот момент когда она открыла рот, Петунья уже исчезла за дверью.
  - Что с ней? - нахмурилась Лили, поворачиваясь к Северусу.
  Тот спокойно жевал, как будто не видел в этом ничего необычного. Он пожал плечами.
  - Оставь её. Скоро вы всё равно будете жить в разных мирах.
  Лили резко повернулась к нему, её зелёные глаза вспыхнули раздражением.
  - Мы как раз стараемся это исправить, - отчеканила она, сжимая вилку так, что костяшки пальцев побелели. - И лучше бы ты нам помог.
  Северус только хмыкнул в ответ, давая понять, что относится к этой идее крайне скептически.
  ***
  Петунья всё ещё ждала ответа из Хогвартса. Проходила неделя, за неделей, но почтовый ящик оставался пустым. Петунья не сдавалась - она отправляла одно письмо за другим, меняла формулировки, пыталась звучать настойчивее, умолять или убеждать. Каждый день, возвращаясь из школы, она открывала почтовый ящик, затаив дыхание, но там всегда оказывались только счета, газеты и какая-то реклама. Магии среди этого множества бумажных конвертов не было.
  Со временем её нетерпение сменилось раздражением, а раздражение - тревогой.
  Тем временем наказание наконец было снято, и девочки снова могли выходить из дома без постоянного надзора родителей. Первым делом они отправились в лес, чтобы проверить новые ритуалы.
  Петунья заранее приготовила зелье, отысканное в одной из множества книг и теперь осторожно выливала его на корни старого дерева, напевая заученные слова. Она стояла, сосредоточенно вглядываясь в мокрую землю, надеясь увидеть хотя бы намёк на волшебство.
  Именно в этот момент в лесу появился Северус.
  Он с прищуром наблюдал за её действиями, явно не понимая, чем она занимается, а потом, скрестив руки на груди, хмыкнул:
  - Ну вот, наконец ты перешла от пения белкам к пению деревьям.
  Лили фыркнула, но Петунья не отреагировала, как будто вовсе не услышала его слов. Она не поддержала шутливое настроение и просто продолжила напевать заклинание, словно Северуса не было рядом.
  Лили, бросив на сестру осторожный взгляд, подошла к мальчику и вскоре они уже о чём-то оживлённо беседовали.
  Петунья пыталась сосредоточиться, но теперь её раздражало не только отсутствие эффекта от ритуала, но и то что её младшая сестра шепталась с Северусом, будто их связывала какая-то тайна.
  Они смеются надо мной? Потому что я выгляжу глупо? Или делятся чем-то, что я не могу понять?
  Она видела, как Северус и Лили становятся всё ближе благодаря магии. Благодаря тому, что у них есть что-то общее. Благодаря тому, что у них есть то, чего нет у неё.
  И она боялась.
  Боялась остаться в одиночестве. Боялась оказаться за бортом их мира.
  Очередная попытка сотворить чудо провалилась. Дерево оставалось деревом, зелье просто впиталось в почву, как обычная вода.
  - Что, снова ничего? - лениво спросил Северус, ковыряя палкой землю.
  Петунья сделала вид, что не слышит.
  - Ну что ж, - протянул мальчик, - раз уж мы тут собрались, покажу вам кое-что интересное.
  Он опустился на корточки и провёл пальцами по земле, тронув опавшие листья. Внезапно несколько сухих 'вертолётиков' взметнулись в воздух и закружились в плавном, замысловатом танце. Лили ахнула, восторженно наблюдая за этим зрелищем.
  - Как красиво! - восхищённо выдохнула она.
  Петунья тоже смотрела, но без восторга.
  Лили тут же захотела попробовать. Северус терпеливо объяснил ей, как именно нужно направить магию, как сосредоточиться, чтобы направить поток силы правильно. Девочка сосредоточилась, нахмурив брови и повторила его движение. И... получилось. Пусть не так плавно, не так точно, но листья послушно закружились в воздухе.
  Северус хмыкнул, довольно кивая.
  - Ты быстро схватываешь.
  Они продолжили обсуждать магию, раз за разом пробуя что-то еще, но Петунья больше не слушала.
  Пока Лили и Северус были поглощены разговором, Петунья достала дневник и медленно, аккуратно вычеркнула очередной неудачный эксперимент. Очередная попытка. Очередная ошибка. Ещё один ритуал, который не сработал.
  Она перевернула страницу.
  Потом ещё одну.
  И ещё.
  Все страницы были исписаны её неудачами. Вычеркнутые пункты, перечёркнутые заклинания и рецепты зелья. Она листала и листала, пока не наткнулась на самую первую страницу. На тот самый список, который составила в самом начале.
  Четвёртый пункт:
  ' Смертельная опасность'
  Её взгляд задержался на этих словах.
  Долго, внимательно она вчитывалась в них, будто под гипнозом.
  Она уже успела забыть об этом пункте или сама память, ограждая ее, вытеснила эту строчку. Но сейчас она вспомнила об этом.
  Затем шаги за спиной заставили её очнуться.
  Она резко захлопнула дневник, и стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, подняла взгляд на подошедших к ней Лили и Северуса.
  - Пойдём? - спросила Лили.
  - Конечно, - ровно ответила она и спрятала дневник в карман.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 30. Растущая трещина
  Ответ из Хогвартса так и не приходил.
  А в это время у Лили всё лучше получалось контролировать магию. Случайные вспышки становились всё реже, а Северус продолжал терпеливо помогать ей, объясняя как направлять силу, как удерживать её под контролем, тем самым избегая проблем с Министерством. Сам он прошёл через этот этап давно и теперь охотно делился знаниями. Письма с предупреждениями больше не приходили и родители были довольны. Они хвалили Лили, не скрывая гордости.
  Лили часто звала Петунью присоединиться к их занятиям, но та всё чаще отказывалась. Её раздражал Северус. Раздражал этот его взгляд - снисходительный. Раздражала жалость, читающаяся в его глазах, как будто он смотрел на неё не как на равную, а как на бедного потерявшегося щенка.
  А ей не нужна была его жалость.
  Поэтому Лили и Северус продолжали общаться без неё. Они обсуждали магию, спорили, смеялись. Петунья иногда наблюдала за ними из окна, видела как они сидели на лужайке перед домом, видела как Лили внимательно слушала, как Северус что-то показывал ей на раскрытых страницах книги. Слышала, как они обменивались восторженными репликами.
  А она?
  Она углубилась в учёбу. Родители требовали от неё хороших оценок, но теперь учеба стала для неё чем-то бóльшим. Тем, что она могла контролировать. Тем, в чём могла преуспеть без магии. Она усердно выполняла домашние задания, доводила их до идеального вида, перечитывала учебники, разбирала каждую тему до мельчайших деталей. Она искала в этом смысл. Искала подтверждение тому, что она тоже чего-то стоит.
  И однажды её старания наконец окупились.
  Учительница вручила ей лист с результатами контрольной и похвалила. Петунья смотрела на оценку, чувствуя как её охватывает радость. Она сделала это.
  Она добилась результата. Хоть в чем-то.
  С её губ чуть не сорвался восторженный писк, но она лишь крепче прижала листок к груди, а потом аккуратно сложила его и поспешила домой, едва сдерживаясь чтобы не побежать.
  Но стоило ей войти в гостиную, как радость внутри резко оборвалась.
  В центре комнаты стояла Лили, сияя от счастья, держала в руках новенькие роликовые коньки. Рядом были родители, они с гордостью на нее смотрели.
  Петунья замерла в дверях не понимая что происходит. В комнате царила атмосфера праздника, чего-то важного, чего-то что не случается каждый день. Она перевела взгляд с сияющей Лили на родителей, которые явно чем-то гордились. В груди неприятно засосало, но она тут же встряхнулась, стараясь не показывать смятения.
  - Привет, мам, пап, - голос её был бодрым, нарочито лёгким. - Я получила 'отлично' по предмету миссис Картер. А что тут происходит? Мы что-то празднуем?
  - Петунья, заходи, не стой на пороге, - спокойно сказала мать.
  Девочка вошла в комнату.
  А потом словно напоминая о себе помахала листом в своей руке.
  - Да точно, говоришь, улучшила оценки у миссис Картер? - спросила миссис Эванс, на мгновение переводя на неё взгляд. - А что насчёт других предметов? Есть какие-то улучшения? Ты ведь постоянно за учебниками... Неужели ничего в голове не откладывается? Или ты просто учишься спустя рукава?
  Петунья в шоке уставилась на маму. Она шла в надежде получить похвалу и не думала что ее закидают упреками. Она сжала лист в руке, 'лучше бы вообще ничего не говорила' подумала она.
  - Я стараюсь и с другими предметами, - тихо пробормотала она.
  - Я поверю этому, как только увижу результаты в табеле. Поступление не за горами, тебе нужно закрыть все хвосты и исправить оценки, - строго сказала миссис Эванс.
  Петунья сжала губы.
  - Так что мы празднуем? - спросила она, стараясь перевести разговор.
  - Это для Лили, - радостно объяснила мать. - В знак того, что она справилась с контролем магии.
  Петунья почувствовала, как внутри что-то ёкнуло.
  - Почему?.. Почему только ей подарок? - её голос дрожал, но она пыталась говорить ровно.
  Родители переглянулись, словно её вопрос был чем-то странным.
  - А как ты хотела? - отец поднял брови, глядя на неё с лёгким недоумением. - Лили исправилась, она больше не создаёт проблем. Это награда за её старания.
  - Ты пока ничего не сделала, чтобы заслужить подарок, - добавила мать с таким тоном, будто это был очевидный факт.
  Петунья замерла.
  - Ничего не сделала? - она судорожно втянула воздух, чувствуя, как в груди поднимается горячая волна.
  Она сжимала в руках лист с оценкой так сильно, что бумага смялась в комок.
  - Почему, когда она случайно проявляла магию, я была при чём? - она резко указала на сестру, её голос срывался, становясь тише, дрожащим от еле сдерживаемых слёз. - Почему тогда меня наказывали за неё? А теперь, когда она исправилась, я уже ни при чём?..
  - Петунья, хватит мямлить, говори чётче, - раздражённо отрезала мать.
  Лили растерянно переводила взгляд с родителей на сестру. Первоначальная радость от подарка испарилась. Ей стало неловко. Она ведь действительно старалась, действительно работала над контролем магии, но... Петунья тоже старалась, правда? Просто её успехи никто не замечал.
  - Давай поделим? - предложила она, протягивая коробку сестре.
  Петунья коротко усмехнулась, но в этом смехе не было радости.
  - И как ты это представляешь, Лили? - её голос звучал сухо и колко. - Отпилим носы у роликов, чтобы мои ноги в них поместились?
  - Ничего пилить мы не будем! - вмешался отец, решив, что разговор перешёл в практическую плоскость. - Они стоят денег!
  - Если поступишь в "Росвуд", подумаем о роликах и для тебя, - Розалинда произнесла это ровно, спокойно, словно выдавая логичное и справедливое решение.
  Но Петунья была не рада это слышать.
  То есть Лили получает подарок просто за то что не 'создаёт проблем'. А ей, чтобы получить что-то, нужно 'заслужить'? Нужно выкладываться, быть лучше, соответствовать чьим-то ожиданиям?
  Она развернулась и убежала в свою комнату, хлопнув дверью.
  Вслед ей раздались голоса родителей.
  - Перестань носиться по дому!
  - Что за эмоциональные всплески?! Это что пубертат?
  Но ей было всё равно.
  Она бросила рюкзак в угол, а затем сжала скомканный листок с оценкой, который ещё минуту назад был для неё чем-то значимым, и с яростью швырнула его на пол.
  Больше ей не нужна была эта бумажка.
  Она села на кровать и уставилась на стену.
  В голове крутилась одна-единственная мысль: Когда у меня будут дети, я никогда не буду делать так с ними.
  Она не станет делить их на 'заслуживших' и 'не заслуживших'. Не будет требовать от них ничего в обмен на любовь, не поставит условия, не создаст эту вечную гонку за признанием. Она просто будет дарить подарки, просто любить их такими, какие они есть.
  А может... может, она вообще заведёт только одного ребёнка. Тогда ему не придётся чувствовать несправедливость, которую чувствует она.
  Девочка посмотрела на свои руки.
  Сухие. Огрубевшие. Казалось, будто на них осталось нечто невидимое, въевшееся в кожу. Что-то тяжёлое, тянущее руки вниз.
  Она поднялась и пошла в ванную.
  Открыла кран и подставила ладони под горячую воду.
  Потом взяла мыло, тщательно втирая его в кожу, смывала пену, затем снова намыливала.
  Раз за разом.
  Так прошло десять минут.
  Пока ощущение грязи и сухости не исчезло.
  Вернувшись в комнату, она рухнула на кровать.
  Спустя какое-то время в дверь постучали.
  - Туни? - это была Лили.
  Петунья не хотела разговаривать.
  Она боялась, что если откроет рот, то скажет что-то, о чём потом пожалеет.
  Поэтому просто закрыла глаза и сделала вид, что спит.
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 31. Один шаг
  Петунья всё больше отдалялась от Лили.
  С каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее видеть её магию, её успехи, её восторг. Лили всё чаще практиковала магию в лесу, и конечно же была там с Северусом. Сначала Петунья ходила туда вместе с ними - сидела в стороне, наблюдала, стараясь не выдавать своей зависти. Но с каждым разом переносить это становилось всё сложнее, и однажды она просто перестала приходить.
  Сегодня она стояла у окна, лениво опершись о подоконник и смотрела на улицу. Лили и Северус находились на заднем дворе и качались на старой качеле, болтая о чём-то своём. Лили смеялась, взмахивая ногами, Северус чуть криво улыбался, но явно тоже был доволен.
  Тсц.Петунья раздражённо цыкнула языком.
  Эта идиллия бесила её. Они наслаждаются каждым днем перед тем, как отправиться в Хогвартс, а она... Она уже не помнит, когда позволяла себе радоваться. Пока они беззаботно болтают, смеются, качаются на качелях, её дни проходят в бесконечных попытках хотя бы прикоснуться к магии.
  Сколько гадости она выпила, надеясь, что зелья хоть немного приблизят её к этому миру. Сколько книг изучила, выискивая хоть намёк на то, как раскрыть в себе магические способности. Сколько деревьев обнимала, думая, что это поможет установить связь с природой, и сколько раз боролось со страхом и говорила с животными, словно надеясь услышать от них ответ. И ничего.
  А у кого-то... у кого-то магия сама идёт в руки. Без труда. Без борьбы.
  ***
  Время неумолимо летело и вот оставалось всего две недели до одиннадцатилетия Петуньи, когда в почтовом ящике наконец появилось долгожданное письмо.
  Петунья уже по привычке, после школы, заглянула внутрь не надеясь увидеть ничего нового, но вдруг...
  Конверт.
  Её сердце застучало быстрее. Она моргнула, захлопнула ящик, глубоко вдохнула и снова открыла его.
  Письмо было на месте.
  Тогда... Может, это для Лили? Ведь ей уже приходило письмо, а второе могло быть уточняющим. Но что, если...
  Руки слегка дрожали, когда она вытащила конверт. Её взгляд тут же метнулся к имени получателя. Её душа рванула в пятки, а затем взвилась вверх, будто её подхватил порыв ветра.
  Её имя.
  Она чуть не вскрикнула от радости, но в последний момент прикусила губу.
  Мир вокруг замер. Всё словно исчезло: не было ни улицы, ни домов, ни людей. Было только её письмо.
  Она прижала конверт к груди, с трепетом проводя пальцами по сургучной печати. Стараясь не выдать своего волнения, быстро спрятала письмо в рюкзак, огляделась по сторонам...
  И только тогда заметила, что за ней наблюдают.
  На пороге соседнего дома стояла миссис Хопс, поглаживая свой округлившийся живот, и не сводила с неё внимательного взгляда.
  Петунья нервно улыбнулась и неловко помахала ей рукой.
  Соседка не ответила, лишь слегка прищурилась.
  Эта улица осталась такой же, какой была всегда, но теперь её жители пристально следили за Лили и Петуньей, как будто они были дикими зверьками, которых нужно держать под присмотром.
  "Мы следим за вами, маленькие преступницы."
  Читалось во взгляде миссис Хопс.
  После инцидента с констеблем соседи явно решили не выпускать их из виду.
  Но сейчас Петунья не думала о соседях.
  Она забежала в комнату, захлопнула за собой дверь и тяжело дыша, бросилась к кровати. Руки лихорадочно разорвали печать, вытащили письмо...
  Она начала читать.
  Сначала губы расплылись в улыбке.
  Но с каждым новым прочитанным словом радость исчезала.
  Улыбка медленно стекала с её лица, пока полностью не исчезла.
  Она дочитала письмо до конца, но не верила.
  Рука, сжимавшая бумагу, бессильно опустилась, а взгляд застыл, уставившись в стену.
  Она не могла думать.
  В груди было пусто, а по телу разливалось странное оцепенение, будто кто-то вытянул из неё всю энергию.
  Руки зачесались. Она машинально посмотрела на них. Кожа была пересушенной, потрескавшейся от бесконечного мытья.
  Петунья молча вошла в ванную и включила горячую воду. В ванной клубился густой пар, медленно поднимаясь к потолку, заливая всё белесым туманом. Горячая вода хлестала в раковину, капли разлетались в стороны, стекая по гладкой поверхности. Петунья смотрела в зеркало, но не видела себя. Точнее, видела, но словно сквозь пелену. Размытое, смазанное отражение исчезало в облаках пара, растворяясь, пока не осталось только неясное пятно.
  Она хотела опустить руки под горячую воду, чтобы прийти в себя от боли, но, пересилив этот порыв, потянулась к расчёске. Лениво провела ею по волосам. Раз, другой. Десять минут, пятнадцать...
  Монотонное движение, словно ритуал, не требующий усилий. Рука работала автоматически, а мысли постепенно растворялись в тишине.
  И вдруг её слух уловил смех.
  Снаружи, во дворе, кто-то смеялся.
  Лили.
  Она вернулась из школы. И конечно же Северус был с ней. По традиции, они снова проводили время вместе.
  Петунья замерла.
  Глаза её чуть сузились, а в груди неприятно сжалось.
  Она отложила расческу, выключила воду и развернулась.
  Петунья быстро вернулась в свою комнату. Письмо всё ещё лежало на кровати. Она схватила его, подошла к столу и открыв дневник, спрятала конверт между страниц.
  Глаза скользнули по знакомым записям и зацепившись за нужные слова остановились.
  Смертельная опасность.
  Она уставилась на запись.
  А затем резко захлопнула дневник, схватила куртку и выбежала из комнаты.
  ***
  Воздух был свежим, прохладным, но она почти не чувствовала холода.
  Ребята на заднем дворе заметили её сразу.
  Северус что-то рассказывал Лили, размахивая руками, но когда Петунья, не глядя на них, стремительно пересекла двор, он замолчал. Лили приподнялась со своего места, собираясь окликнуть сестру, но та даже не замедлила шаг.
  Её лицо...
  Что-то в нём было такое, что Лили осеклась.
  Петунья прошла мимо, словно их не существовало.
  Она быстро шла по улице, стараясь не думать, не сомневаться. Движение вперёд - единственное, что имело значение.
  Лес приближался.
  Обычно дорога до моста занимала около получаса, но сегодня она дошла за пятнадцать минут.
  Сквозь деревья виднелась бурлящая река, её воды темнели, завихрялись, пенились. Весной течение становилось особенно сильным, вода ширилась, поглощая берега.
  Петунья сделала шаг на мост.
  Она немного замедлилась, позволила себе секунду сомнения.
  А потом двинулась дальше.
  "Люди здесь прыгали в воду и ничего", думала она. "Прыгали летом, ныряли, выбирались обратно".
  Но сейчас не лето и она не умела плавать.
  Она посмотрела вниз.
  Мутная вода неслась стремительно, дробясь о камни вдоль берега.
  Глубокий вдох.
  Она залезла на перила.
  Ноги задрожали.
  Страх впился в грудь ледяными когтями.
  Ещё вдох.
  Она покачнулась, ноги затряслись.
  Высоко.
  Слишком высоко.
  Кажется к страхам сейчас прибавился еще один - боязнь высоты.
  Тело не слушалось. Казалось, что ноги приклеились к перилам, не позволяя сделать шаг вперёд.
  Но нет, она должна.
  Она чувствовала, что это сработает.
  Должно.
  Она зажмурилась и...
  Сделала шаг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 32. Принятие
  Петунья уже не чувствовала моста под ногой. Её ступня провалилась в пустоту, ветер ударил в лицо, сердце сжалось в панике - но в следующую секунду её резко дёрнуло назад. Чьи-то пальцы впились в руку с болезненной силой.
  Лили.
  Она держала её изо всех сил, её руки дрожали, ногти вонзались в кожу, а лицо было мокрым от слёз. Через мгновение с другой стороны в неё вцепился Северус, и общими усилиями они повалили Петунью обратно на деревянный настил моста.
  Трое рухнули на доски, сбивая друг друга с ног.
  Петунья тут же попыталась вырваться.
  - Отпустите меня! - её голос был срывающимся, полным отчаяния и злости.
  Лили продолжала цепляться за неё, умоляя:
  - Пожалуйста... Туни, не надо... пожалуйста...
  Северус, тяжело дыша, сердито посмотрел на неё:
  - Ты что, совсем сумасшедшая?!
  Эти слова, сказанные с таким искренним возмущением, стали последней каплей.
  - Почему?! - выкрикнула Петунья, резко садясь. Её тело всё ещё дрожало от страха, но в груди бушевал огонь, жгучий и обжигающий. - Почему вы вмешались?! Почему именно вы?! Почему вам так просто всё даётся?! Вы не делаете ничего, абсолютно ничего, а у вас есть магия!
  Она судорожно смахнула слёзы с лица, но они не переставали течь.
  - Почему только у меня её нет?! - голос сорвался на хриплый всхлип. - Лили, ты - моя сестра, у нас одна кровь, но у тебя есть магия, а у меня - нет!
  Она с силой ткнула пальцем в Северуса.
  - А ты?! Как?! Ты же вообще идиот!
  - Эй! Я не идиот! - немедленно огрызнулся он, хмурясь.
  Но Петунья уже не слушала.
  Она повернулась к Лили, её лицо было искажено болью.
  - Ответь, ты веришь в меня? - прошептала она.
  Лили моргнула, не сразу понимая.
  - В-верю в что?
  - В то, что у меня появится магия, - голос Петуньи дрожал, но в нём было что-то умоляющее, - Скажи мне, Лили. Ты веришь, что я смогу?
  Лили раскрыла рот, но слова застряли в горле.
  - Я...
  Её лицо исказилось в мучительном выражении, она хотела сказать "да", хотела, но... не могла.
  Петунья замерла, в глазах погасла последняя искорка надежды.
  - Ты не веришь... - прошептала она, и в этих словах было больше горечи, чем в криках.
  Лили вздрогнула, широко распахнув глаза.
  - Ч-что? Нет! Это неправда!
  Но Петунья уже видела правду. Она читала её в глазах сестры, в её выражении лица.
  Лили молчала. Она не знала, что сказать.
  Петунья перевела взгляд на Северуса.
  Он отвернулся.
  Он даже не пытался соврать.
  Что-то сломалось внутри.
  - Я одна.
  Слова прозвучали так тихо, но с такой страшной ясностью, что Лили и Северус невольно задержали дыхание.
  Петунья с трудом поднялась на ноги, тяжело дыша.
  - Я возвращаюсь домой.
  Её голос был ровным, пустым.
  - Не смейте идти за мной.
  Она развернулась и быстрым шагом направилась обратно по тропе, не оглядываясь.
  Северус остался с Лили.
  Девочка дрожала, её плечи подрагивали от бесшумных рыданий.
  - В чём моя вина?.. - прошептала она. - Я ведь не выбирала это...
  Северус молчал, не зная, как её успокоить. Он неловко похлопал Лили по спине, но его движения были неестественными, скованными, словно он не понимал, как именно должен утешать.
  А после вздохнул, оглядываясь в сторону, куда ушла Петунья.
  - Она смирится, - сказал он спокойно. - После дня рождения точно, дай ей время.
  Лили вздрогнула.
  Она хотела возразить. Сказать, что у Петуньи ещё есть шанс, возможно магия скоро появится.
  Но остановила себя.
  В глубине души она знала правду.
  Она тоже не верила.
  ***
  Петунья ворвалась в дом, пронеслась мимо родителей, даже не замедлив шаг.
  - Где Лили? - спросила мать, но ответа не последовало.
  - Ты почему такая грязная? Что случилось? - добавил отец, но Петунья уже поднималась по лестнице, шаги её были быстрыми и резкими.
  Она хлопнула дверью так, что стекло в окне задрожало, повернула ключ в замке и, наконец, забралась на кровать, сжалась в комок, зарылась лицом в подушку... и тут же почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Запоздалый страх накрыл её, лишая сил.
  А если бы Лили и Северус не появились? Если бы её нога действительно провалилась в пустоту, если бы холодная вода сомкнулась над головой... Что тогда?
  Но самое ужасное - она не знала ответа. Проявилась бы её магия или нет? Её выбросило бы на берег потоком магии, или же... она просто утонула бы, беспомощно барахтаясь в ледяной воде?
  Она не могла забыть их лица.
  Лили, со слезами, растерянно шептавшую, что верила в неё. Но Петунья слышала этот голос слишком долго, слишком часто, чтобы не узнать, когда он лжёт.
  И Северуса, который даже не стал пытаться скрыть, что никогда в неё не верил.
  Запоздалый страх мешался со злостью. Она была зла на них за то что они вмешались. За то что она осталась в неведении.
  ***
  Две недели пролетели быстро.
  Она не говорила ни с Лили, ни с Северусом. Не ходила в лес. Не интересовалась магией вслух, но каждый вечер читала книги, снова перечитывала ритуалы, снова обдумывала, где могла допустить ошибку.
  Однажды поздно вечером, не в силах больше сдерживаться, она написала ещё одно письмо.
  Бумага была исписана торопливым, сбивчивым почерком.
  "Прошу. Завтра мой день рождения. Примите меня, сделайте исключение. Я могу учиться. Я смогу. Просто дайте мне шанс."
  Капли слёз размазывали чернила.
  Она торопливо сложила письмо, бросила в конверт и закутавшись в куртку, тихо прокралась вниз, чтобы отнести его в почтовый ящик.
  Как и предыдущие семь.
  Наутро она проснулась с колотящимся сердцем.
  Рванув с кровати, она подбежала к окну и вгляделась в улицу. Почтовый ящик был закрыт. Сердце сжалось.
  Она метнулась вниз, на ходу натягивая свитер, распахнула дверь, выбежала на крыльцо. Подбежав к почтовому ящику, замерла, закрыла глаза, в последний раз надеясь...
  Пусто.
  Медленно разжав пальцы, Петунья отступила назад и закрыла ящик.
  Сегодня она не хотела праздновать день рождения.
  Родители, не замечая её настроения, устроили для неё праздник. В гостиной собрались соседские дети, с которыми Петунья никогда не общалась, за столом сидела Лили, которая периодически кидала на сестру взгляды. Все улыбались, разговаривали, но Петунья... Петунья просто сидела молча, безучастно ковыряя вилкой кусок торта.
  Родители подарили ей книги.
  - Это тебе для будущей учёбы, - сказала мама с улыбкой, погладив её по руке.
  Будущей учёбы.
  Будущей обычной учёбы.
  Тонкие пальцы Петуньи медленно сжали обложку книги.
  День рождения прошёл мимо неё. Она не запомнила ни еды, ни голосов, ни подарков. Только тяжёлый, давящий ком в груди, который не исчезал.
  Ночью она сидела у окна, глядя в темноту.
  Где-то вдалеке слышался лай собак, стук шагов по мостовой. Луна висела в небе, отбрасывая тусклый свет.
  Каждые двадцать минут она вставала, накидывала куртку и выбегала на улицу. Подходила к почтовому ящику. Приоткрывала.
  Пусто.
  Снова и снова.
  До самого утра письмо так и не пришло. Она не сомкнула глаз за всю ночь, постоянно прислушиваясь к каждому шороху за окном, ловя малейшие звуки, надеясь...
  Но всё было напрасно. Почтовый ящик оставался пустым.
  Когда солнце только начало подниматься над крышами домов, окрашивая улицы в бледно-золотистый цвет, Петунья всё ещё сидела у окна. Глаза щипало от усталости, пальцы дрожали, сжимая край одеяла. Его не будет. Письмо не придет.
  И всё же она не могла просто так сдаться.
  Сжав зубы, она сбросила с себя одеяло, даже не переодеваясь, прямо в пижаме, вышла из комнаты. В холле второго этажа все еще было темно и торопясь она споткнулась о ковер, из-за чего упала. Она надеялась что причиненный ею шум не разбудил родителей. Девочка спустилась вниз, схватила велосипед и выехала на дорогу.
  Она не уехала далеко, всего лишь за дом.Там, за ним, начинался спуск - достаточно крутой, чтобы набрать скорость. Внизу росло большое старое раскидистое дерево.
  Петунья остановилась на вершине холма, обхватив руль до побелевших пальцев. Сердце бешено колотилось. По привычке на ней был надет шлем, она сняла его и кинула на траву.
  "Если магия есть - она мне поможет."
  Она дала себе несколько секунд чтобы справится с участившимся сердцебиением.
  Она резко выдохнула и оттолкнулась.
  Колёса сорвались с места, воздух засвистел в ушах, сердце подпрыгнуло в груди. Она мчалась вниз, быстрее, быстрее, прямо на ствол дерева.
  Ветви дрожали от ветра, солнечный свет пробивался сквозь листья, но Петунья не видела ничего этого. Она зажмурилась.
  Прошу. Прошу. Прошу.
  Удара не последовало. Ни через секунду, ни через две.
  Она осторожно открыла один глаз.
  Она зависла в воздухе, всего в нескольких сантиметрах от коры. Велосипед дрожал под ней, но не двигался.
  Она неверяще смотрела на это. Чувствую как мурашки гуляют по ее телу, поднимая каждый волосок.
  Она сделала это.
  Магия!
  Она чувствовала её! Чувствовала, как она окутывает её, пульсирует в каждом вдохе, согревает пальцы, наполняет каждую клеточку тела.
  Грудь сдавило восторгом, на губах расплылась радостная, неверящая улыбка.
  Сработало! Сработало!
  Но тут из эйфории её выдернул голос:
  - Туни...
  Она вздрогнула.
  На тротуаре, всего в нескольких шагах, стояла Лили. Она стояла совсем рядом, в пижаме, тяжело дыша, её руки были вытянуты вперёд, словно она хотела поймать ее, а волосы были слегка наэлектризованы.
  Петунья замерла.
  Сердце упало.
  Это не она.
  Это Лили.
  Лили сделала это.
  Она остановила велосипед.
  Всё тепло, всё счастье, которое только что бурлило в теле, застыло, затвердело, превратившись в огромный тяжёлый комок где-то в животе.
  - Почему... Почему ты так со мной? - прошептала она, глядя на неё с отчаянием.
  Она соскочила с седла, велосипед со стуком рухнул на землю.
  Лили отшатнулась.
  Но Петунья уже шагала к ней, сжимая кулаки, с каждым шагом всё сильнее, всё яростнее, чувствовала, как внутри всё ломается, как злость заливает её с головой.
  - Зачем ты вмешалась?! Ты не могла просто дать мне попытаться?!
  Голос Петуньи дрожал от ярости.- Ты хочешь быть единственной! Ты хочешь, чтобы только у тебя была магия! Ты хочешь, чтобы только тебя любили!
  Она сжала кулаки, её тело трясло и прежде чем она осознала, что делает, толкнула Лили.
  Словно вспышка молнии осветила её сознание, когда младшая сестра упала на землю.
  Петунья увидела её глаза полные слез.
  Боль.
  Непонимание.
  Петунья замерла.
  Сердце будто остановилось.
  Что она сделала?..
  В горле встал удушливый ком, ей стало страшно.
  Не в силах выдержать этот взгляд, она резко развернулась и убежала.
  Забежав в дом, на лестнице запнулась, едва не упала, но продолжила бежать, всхлипывая и хватая ртом воздух будто задыхалась.
  Добежав до своей комнаты, с силой хлопнула дверью, заперлась и наконец замерла посреди комнаты.
  Полумрак.
  Занавески были задёрнуты, в воздухе ещё витал слабый запах бумаги и чернил, а на столе всё ещё лежал её дневник, безмолвный свидетель ее неудач.
  Не помогло, не сработало.
  Все усилия последнего года оказались тщетны.
  Магия не появилась. А ей уже одиннадцать.
  Петунья сжала губы, слёзы текли по щекам, падая на пол крупными каплями и вдруг её охватила ярость.
  Её плечи затряслись.
  Слабая. Глупая. Жалкая.
  Она тяжело дышала, взгляд бешено метался по комнате, пока не упал на книги.
  Те самые книги, которые она собирала, на которые копила карманные деньги, которые берегла как самое дорогое. Те книги которые дарили глупую надежду что и она станет главной героиней своей истории.
  Она резко шагнула к полке и сорвала их вниз, на стол.
  Брошюры, буклеты, волшебные сказки, обещавшие, что магия есть в каждом, что каждый может научиться, что нужно лишь верить...
  Ложь. Глупая ложь.
  С губ сорвался сдавленный всхлип.
  Она схватила первую попавшуюся книгу, её пальцы судорожно сжали края обложки.
  - Врёшь...
  Книга заскрипела, когда она рванула её в стороны.
  - Всё врёт!
  Она разорвала её.
  Разорвала, словно та была виновата в её боли.
  Грубо скомкав страницы, швырнула их в угол, хватаясь за следующую.
  Глухой всхлип.
  Голоса в голове твердили, что всё напрасно.
  Все это время, вся эта борьба, все молитвы, заклинания, заговоры, зелья, ритуалы.
  Последние слова Лили. То как она отдалилась пару месяцев назад, видимо уже понимая что у Петуньи нет сил и заменила ее на нового друга, с магией.
  Все взгляды Северуса.
  Они не верили в неё.
  Она сама в себя больше не верила.
  Она судорожно сгребла все оставшиеся книги, опрокинула их на пол, рассыпая страницы, бумага шуршала, цеплялась за сухие пальцы, но она не останавливала себя.
  Она схватила дневник хотела оправить его вслед за книгами, занесла руку чтобы кинуть его об стену, но замерла и положила обратно на стол.
  Слёзы текли по щекам, крупные, горячие.
  Она всхлипывала, кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос.
  - Глупая, тупая...
  Следующий буклет полетел в стену.
  - Ненавижу.
  Следом брошюра.
  - НЕНАВИЖУ!
  Силы закончились.
  Она осела на колени, обхватила себя руками, плечи затряслись.
  Она сдается, у неё больше не было сил.
  Раз магия отказалась от неё.
  Так тому и быть.
  Значит и она откажется от магии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 33. Изгнание магии
  Утро началось с криков родителей.
  Хотя, если быть точнее, для девочек оно началось гораздо раньше.
  Петунья почти не спала. Даже те пару часов, что удалось урвать после инцидента с велосипедом, не принесли облегчения - тело наливалось тяжестью, усталость давила, а в голове стоял гул. Ночь без сна дарила свои плоды.
  Но как ни странно, родители спали крепко и не проснулись от шума, который она устроила утром. Возможно, мистер Эванс храпел настолько громко, что заглушил все остальные звуки.
  Зато появление письма из Министерства разбудило всех.
  - Что?! Опять?! - пронзительный голос матери разорвал утреннюю тишину, едва она заметила сову, настойчиво стучащую в окно их спальни. - Лили! Петунья! Немедленно вниз!
  Девочки спустились.
  Петунья выглядела бледнее чем обычно. Тёмные круги под глазами выдавали бессонную ночь, её движения были заторможенными, словно каждое действие давалось с усилием.
  Лили стояла насупившись, губы плотно сжаты, плечи напряжены. Они обе старательно избегали смотреть друг на друга.
  - Как ты это объяснишь, Лили? - мать сжимала в руках смятое письмо. - Я думала, ты научилась контролировать свою силу. Или я ошибаюсь?
  Она бросила выразительный взгляд на ролики, стоящие у стены.
  - Получается, мы зря сделали тебе подарок?
  Лили почувствовала, как внутри всё сжалось.
  - Петунья, а ты что молчишь? - мать повернулась к старшей дочери. - Почему ты как следует не следила за сестрой?
  Петунья стояла, отвернувшись, будто рассматривая узор на стене. Её руки были скрещены, пальцы вцепились в предплечья, словно ей было холодно.
  - Не знаю... - её голос прозвучал вяло, устало. - Возможно, Лили сделала это нарочно.
  Наступила тишина.
  Лили уставилась на сестру в полном потрясении. Раньше Петунья никогда её не выдавала. Даже если становилась свидетельницей магии, всегда говорила родителям, что "ничего не знает".
  - Нарочно?! - мать резко повернулась к младшей дочери. - Это правда, Лили?
  - Я... я... - Лили заволновалась, забегала глазами, но поняв что врать бесполезно, тихо ответила:
  - Да...
  В комнате опять повисла тишина.
  - Но не просто так! - быстро добавила она, чувствуя как в груди поднимается паника. Она хотела объяснить, её взгляд скользнул к Петунье.
  Сестра даже не смотрела на неё. Не поддерживала. Не оправдывала.
  Просто уставилась в стену.
  Лили резко нахмурилась, она не могла рассказать причину.
  Она была уверена, что Министерство не зафиксирует её магию - ведь она использовала её на улице, а не в доме. Но видимо недостаточно далеко и теперь ей предстояло за это отвечать.
  Родители не стали разбираться что именно произошло. Им хватило того, что они услышали.
  - Ты заигралась в волшебницу, Лили, - устало подытожил отец. - Ты забыла о правилах. А раз не можешь объяснить причину, значит её нет.
  Отец скрестил руки на груди.
  - Две недели без прогулок. Возможно, тогда ты вспомнишь, почему нельзя использовать магию без надобности.
  Лили сжала кулаки. Надобность была! Она знала, что это несправедливо. Она пыталась помочь Петунье, пыталась спасти её. Но теперь... теперь её наказали, как будто она сделала что-то плохое.
  И всё же что-то не давало ей покоя, когда она вспоминала утреннее происшествие.
  Какая-то мысль, тень чего-то неуловимого, что никак не хотела оформиться в ее голове.
  Миссис Эванс повернулась к Петунье.
  - А ты, Петунья, раз уж недосмотрела за сестрой...
  Но не успела она договорить, как дочь её перебила.
  - Я займусь учёбой, - перебила её Петунья ровным голосом, без намёка на эмоции. - И не выйду из дома, пока не сдам выпускные экзамены.
  Родители удивлённо переглянулись.
  Это было неожиданно. Они уже собирались наказать её на неделю, запретив десерты за ужином. Но если она сама предлагает...
  - Кхм, ты читаешь наши мысли,, - наконец выдала мать, пожав плечами. - Но в школу всё же ходить придётся.
  Петунья кивнула будто это само собой разумеющиеся, не сказав больше ни слова, направилась вверх по лестнице.
  Лили пошла за ней, её сердце колотилось, слова сами рвались наружу. Но стоило ей переступить порог комнаты сестры, как Петунья резко развернулась.
  - Я больше не намерена за тебя отдуваться.
  Лили от неожиданности отшатнулась.
  - Если ты ещё раз используешь магию, - Петунья смотрела прямо в глаза, её голос был ровным, холодным, без следа прежней сестринской теплоты, - я расскажу родителям о тех уроках, что вы с Северусом устраиваете в лесу.
  Лили застыла.
  - Тогда тебе запретят выходить из дома до самого поступления в Хогвартс.
  Петунья не стала ждать ответа.
  Просто захлопнула дверь своей комнаты, чуть не задев Лили по носу.
  В комнате Петуньи царил беспорядок. Она не успела прибраться после сегодняшнего эмоционального всплеска - слишком устала, была слишком подавлена, чтобы хоть как-то позаботиться об этом.
  Но теперь это нужно было закончить.
  Петунья взяла мусорную корзину и начала выкидывать всё подряд. Книги о магии, буклеты, старые заметки - каждый клочок бумаги отправлялась в мусор.
  Учебники она аккуратно расставила на полке, где раньше стояли сказки.
  На столе остался дневник.
  Она открыла ящик и не раздумывая, засунула его как можно глубже, после чего с отвращением захлопнув его, будто он мог обжечь её пальцы.
  Затем достала мусорный пакет из ведра и спустилась вниз, на улицу и оставила его у бака.
  И не потратив ни секунды, чтобы обернуться, ушла.
  ***
  Розалинда с удовлетворением наблюдала из окна как Петунья, не колеблясь, оставила возле мусорного бака всё, что хоть как-то было связано с магией.
  Наконец-то.
  Наконец-то её дочь отпустила эту нелепую затею.
  Они с мужем давно поняли, что их старшая дочь отчаянно искала в себе магию, даже если никогда не говорила об этом вслух. Конечно, их родительская вовлечённость оставляла желать лучшего, но они были не настолько глупы, чтобы не замечать очевидного.
  И теперь, когда Петунья, наконец, переключилась с магии на учёбу, они вздохнули с облегчением. Всё шло так, как должно было. Она поступит в "Росвуд", престижную школу, где заведёт полезные знакомства с детьми из уважаемых семей.
  А дальше - больше. Совместные праздники, знакомства с родителями друзей, первые выходы в высшее общество... А потом, возможно, и удачный брак с кем-то перспективным.
  Они уже мысленно выстраивали её будущее шаг за шагом, словно кирпичик за кирпичиком. Их планы были наполеоновскими, но сама Петунья об этом даже не догадывалась.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 34. "Полезные" советы
  С этого дня Петунья решила: магии для неё не существует.
  Когда по телевизору начинались сказки, она машинально тянулась к пульту, гасила экран. В книжных магазинах раздраженно отворачивалась, завидев на витринах детские рассказы о волшебниках. Даже мимо витрин с праздничными открытками проходила быстрее, если на них виднелись звёзды, волшебные палочки или нелепые колпаки фокусников. Но больше всего она старалась не замечать двух людей, чей мир до сих пор был насквозь пропитан магией - Лили и Северуса.
  Она избегала их. Когда Лили пыталась заговорить с ней, отвечала односложно или делала вид, что не слышит. Если встречала Северуса во дворе, просто проходила мимо, словно не замечала его пристального взгляда. Иногда он, казалось, хотел что-то сказать, но Петунья уже научилась обрывать подобные попытки. Они ей больше не нужны. Её больше ничего не связывало с этим миром.
  Дни шли. Она прилежно посещала школу, исправно делала уроки, её успеваемость заметно улучшилась. Теперь ничто не отвлекало её от учёбы.
  Но несмотря на это, несмотря на порядок, который она привнесла в свою жизнь, усталость не покидала её. Она могла позволить себе высыпаться, ложиться вовремя, следить за режимом дня - но это не помогало. Её лицо оставалось бледным, под глазами залегла лёгкая тень, словно она выбросила не просто книги и вещи, а нечто большее. Будто вместе с верой в магию она потеряла частичку себя. И теперь, сколько бы она ни старалась, она никак не могла от этого оправиться.
  Лето.
  Оно должно было приносить свободу и отдых, но для Петуньи это был всего лишь ещё один отрезок времени, заполненный книгами, утомительными занятиями и тревожным ожиданием результатов.
  Когда учебный год подошёл к концу, она не позволила себе расслабиться. Пока Лили проводила дни в компании Северуса, Петунья с головой ушла в подготовку к вступительным экзаменам.
  Всё, что происходило вокруг, казалось ей далеким и неважным. Единственное, что имело значение, - её поступление в "Росвуд".
  Но даже после несколько месяцев усердной зубрёжки, после множества потраченных часов над учебниками и вычеркивания одного за другим пунктов из списка 'что нужно повторить', её результаты оказались... едва удовлетворительными.
  В июне она сдала экзамен, и её баллы лишь с трудом перевалили за границу допустимого.
  Она поступила.
  Но едва.
  Когда пришли результаты, родители не сдержали разочарования.
  - Еле-еле прошла! - возмущённо вздохнула мать, складывая руки на груди.
  Отец, нахмурившись, пробежался взглядом по цифрам в бланке.
  - После всех усилий... Это совсем не то, чего мы ожидали.
  Петунья молчала, опустив глаза.
  Она ожидала этой реакции. Она видела, как недовольство медленно нарастает в родителях, но ничего не могла с этим поделать. Слишком долго она бегала по району вместе с Лили, слишком поздно взялась за учёбу. Три месяца было просто недостаточно, чтобы исправить всё.
  Но в конце концов, родители всё же смирились с результатами.
  - Ну что ж, - сказал отец, тяжело выдохнув, - главное, что поступила.
  Эта фраза, казалось, поставила точку. Они всё ещё были недовольны, но по крайней мере у них появилась новая тема для разговоров с соседями. Теперь можно было с гордостью рассказывать о том, что их старшая дочь учится в престижной школе, словно это был её триумф, достойный восхищения. Они не упоминали, что Петунья прошла на грани, не говорили о том, что её баллы оказались минимально допустимыми.
  А сама Петунья...
  Выжатая, как лимон, она выглядела далеко не лучшим образом. Долгие часы за учебниками, нехватка прогулок и свежего воздуха сделали своё дело.
  Её кожа, и без того бледная, теперь казалась почти прозрачной. Волосы утратили прежний блеск, а тёмные круги под глазами выдавали постоянное напряжение.
  Но хуже всего была бесконечная сонливость. Даже после 12 часов сна она не чувствовала себя отдохнувшей, словно усталость прочно въелась в её тело и разум.
  И вот, после всех её стараний, после месяцев напряжённой учёбы, ей вручили подарок - новые роликовые коньки.
  И она уже догадывалась, какие слова прозвучат следом.
  - Мы могли бы и не дарить, - мать смотрела на неё с ледяной улыбкой. - Ты чуть не провалила экзамен, так что цени этот жест.
  Петунья осторожно провела рукой по гладкой поверхности коробки, но радости не было.
  Подарок оказался... ненужным.
  Как и упрёки, что шли в придачу.
  Удивительно, но она ничего не чувствовала от слов родителей. Раньше она точно бы расстроилась услышав подобное, но сейчас.. сейчас ей было все равно.
  После всех провалов и разочарований Петунья словно выбрала для себя новый путь. Она больше не тратила время на мечты о магии, не наблюдала за Лили и Северусом, не прислушивалась к их разговорам о Хогвартсе. Вместо этого она стала проводить больше времени с матерью, помогая ей по дому, сосредотачиваясь на том, что было реальным, осязаемым, нормальным.
  В этом было что-то успокаивающее - привычные, понятные дела, в которых не нужно было бояться провала. Вода, льющаяся из лейки на клумбы, оставляла за собой тёмные пятна влажной земли, и теперь она не смотрела на землю в ожидании чуда. Ткани, выглаженные до идеальной гладкости, складывались ровными стопками. Полы, отмытые до блеска, отражали солнечный свет. Всё было в порядке, всё было под контролем.
  После того как она сдалась, её руки наконец пришли в порядок - грязь больше не ощущалась так остро, и она стала реже отмывать их под водой. Это было для неё знаком, подтверждением того, что она приняла правильное решение.
  Её мечты тоже изменились.
  Раньше она мечтала о волшебстве. Хотела попасть в школу, полную загадок и чар, хотела быть особенной, такой же как Лили.
  Но теперь она думала о другом.
  Теперь её мечта - это семья.
  "Когда я вырасту, у меня будет своя семья. Свой дом. Своя жизнь. Где меня будут любить."
  Петунья ощущала нехватку чего-то важного в своей семье. После того как она отдалилась от Лили, одиночество накрыло её с головой. Раньше сестра заполняла её жизнь, была рядом. А теперь... Теперь Петунья не могла вынести её присутствия. Родители были слишком заняты собой. И она нигде не чувствовала себя по-настоящему нужной.
  Но, может быть, если ей не удалось найти поддержку здесь, однажды она создаст своё собственное место. Там, где сможет любить - и получать любовь в ответ.
  Эта мысль дарила ей покой.
  Розалинда, узнав о мечтах дочери, только одобрила.
  - Это правильная мечта, Петунья - выйти замуж, - сказала она, аккуратно поправляя розу в вазе. - Главное, выбрать мужчину который знает своё место.
  Петунья нахмурилась, задумавшись.
  - Что ты имеешь в виду?
  Розалинда вздохнула, её лицо на секунду потеряло привычную сдержанность.
  - Муж должен быть амбициозным. Целеустремлённым. Но при этом характером слабее тебя.
  - Слабее?
  - Да. Чтобы он не посмел подать на развод. Чтобы не поднял на тебя руку.
  Она замолчала, словно сказала больше чем собиралась.
  Петунья видела, как взгляд Розалинды потемнел, как пальцы сжались на краю скатерти.
  В воздухе повисло молчание.
  Петунья не спросила, о ком именно думала мама в этот момент.
  Но что-то подсказывало ей, что это была именно та самая тётя, о судьбе которой они с Лили когда-то случайно узнали.
  Розалинда грустно улыбнулась.
  - Иногда любовь - не самое важное в браке.
  Петунья задумалась над этими словами, но не могла уловить их смысл. А зачем тогда вообще выходить замуж, если без любви?
  ***
  Лето подошло к концу, и в заботах о доме незаметно пролетели последние теплые дни. Осень принесла с собой перемены, и Петунья поступила в Росвуд.
  Она плохо помнила церемонию поступления. Всё казалось расплывчатым, словно она смотрела на мир через мутное стекло. Два месяца летних каникул не дали ожидаемого облегчения, отдых не принес свежести, а усталость, которая уже стала чем-то привычным, теперь проникала глубже, словно впиталась в кости. Долгий сон не помогал - каждое утро она просыпалась с ощущением, будто всю ночь бежала марафон. К постоянному чувству изнеможения добавилась ноющая боль в теле.
  Однажды она пожаловалась родителям. Отец раздражённо отмахнулся:
  - Это потому, что ты целыми днями валяешься в постели. Отлежала себе всё, вот и болит. Тебе нужно больше двигаться.
  Мать согласилась:
  - Да, ты совсем не выходишь на улицу. Дышишь пылью в комнате, а потом удивляешься, что тебе нехорошо. Сходи прогуляйся, побудь на солнце.
  Но Петунья игнорировала их советы. Она не хотела на улицу. Каждый уголок их района был пропитан воспоминаниями, которые она хотела стереть из памяти. Эти улицы напоминали ей о тех днях, когда она верила, что магия может быть и её судьбой. О тех моментах, когда Лили и Северус были частью её мира. Даже солнечный свет раздражал - он резал глаза, бил в лицо, вынуждая щуриться и отворачиваться.
  Но школа... На удивление она оказалась спасением.
  Новая дорога, новые люди, новые стены. Здесь всё было по-другому. Здесь не было Лили, не было Северуса, не было и теней прошлого.
  В Росвуде всё было нормально. В школьной столовой за столами обсуждали музыку, фильмы, последние сплетни - ни зелья, ни колдовство, ни проклятия. Всё звучало обыденно, привычно, по-человечески.
  И несмотря на то что Петунья не торопилась ни с кем знакомиться, она постепенно начала приходить в себя. Ей стало легче дышать.
  Однажды, когда она вернулась домой, мама, как бы между делом, спросила:
  - У тебя появились друзья?
  Петунья пожала плечами.
  Мать с отцом переглянулись. Внутри них разгорелось разочарование.
  В их доме ценилось не качество образования, а люди, которые его получали. Школа для них была не столько местом для учёбы, сколько возможностью завести полезные знакомства, найти нужные связи. В их понимании школа Росвуд открывала перед Петуньей двери в мир, а она, по их мнению, упрямо оставалась за порогом, даже не пытаясь войти.
  Мать закусила губу, вглядываясь в лицо дочери. В отличие от Лили, Петунья всегда была замкнутой, ей сложнее давались разговоры, она не умела располагать к себе людей, не умела ловко подстраиваться под чужое настроение. Поэтому, когда вечер выдался тихим, Розалинда решилась поговорить с дочерью.
  - Знаешь, Петунья, - начала она мягко, отставляя чашку чая, - иногда, чтобы получить желаемое, нужно немножко притвориться.
  Петунья внимательно посмотрела на неё.
  - Надо понимать, с кем ты говоришь. Учиться видеть людей. К каждому нужен свой подход. С кем-то говори сдержанно и вежливо - и они начнут тебя уважать. С кем-то похихикай, и ты уже своя. Люди тянутся к тем, кто понимает, что им нужно. Это несложно, если ты научишься замечать детали.
  Петунья сидела неподвижно и слушала.
  - Следи за теми, к кому тянутся другие, - продолжила Розалинда. - Повторяй за ними. Учись смотреть на мир их глазами. И со временем ты станешь той, к кому тянутся сами.
  Петунья задумалась.
  - Ты так делаешь? - тихо спросила она.
  На мгновение в глазах матери мелькнула тень, но она тут же скрыла её за лёгкой улыбкой.
  - Так делала моя мама, - ответила она. - Так делали многие женщины в нашей семье, я в том числе. Так устроен мир, дорогая. И если ты хочешь в нём чего-то добиться, тебе стоит этому научиться.
  Петунья кивнула, стараясь запомнить всё, что сказала мама.
  Возможно, она права.
  Возможно, если она попробует... если притворится... если станет такой, какой от неё ждут... то тогда она больше не будет одна.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 35. Подозрения Лили
  Наступила зима.
  Петунья проснулась и кряхтя села в кровати. Вылезать из-под тёплого одеяла совершенно не хотелось. Ей было всего одиннадцать, но ощущение было такое, будто все сто одиннадцать. Тело ныло, каждый сустав будто скрипел, а конечности казались ватными, словно она проспала не одну ночь, а долгие века. С трудом откинув одеяло, она поднялась и пошатываясь подошла к окну.
  За стеклом улица была неузнаваема. Вчерашняя слякоть и серость исчезли, уступив место белоснежному миру, который раскинулся перед ней. Снег укрыл крыши домов, мостовые и деревья, превратив их в искрящиеся холмы и серебристые силуэты. Ветви за окном прогнулись под пушистой тяжестью, из-за чего казались почти сказочными.
  Воздух был чист и прозрачен, лёгкий морозный туман стелился над улицей, а вдалеке, где ещё не прошли люди, снег лежал нетронутым, гладким словно атласная ткань.
  Петунья прижалась лбом к стеклу, и холод тут же пронзил её кожу, пробежав ледяной змейкой по телу. Она поежилась и поспешила отойти от окна, не дав морозу окончательно пробраться к ней под кожу.
  Проходя мимо стола она заметила, что одна из ручек лежала неровно. Сердце тревожно сжалось. Петунья остановилась, будто её что-то удержало. Она не могла так просто уйти.
  Медленно, аккуратно, она поправила её, положив в ровную линию с остальными. Почувствовав лёгкое облегчение, выдохнула. Теперь можно идти собираться в школу.
  Дни проходили одинаково.
  Петунья училась и при должном усердии (чего у нее было в избытке) выходило неплохо. Но с друзьями всё было не так радужно. Петунья так и не решилась сделать первый шаг к новым знакомствам. Она пыталась следовать совету матери - наблюдать за теми, кто нравился людям, отмечать, как они разговаривают, что говорят, как ведут себя. Но каждый раз, когда дело доходило до реального общения, что-то внутри неё заставляло её молчать.
  Она и Лили почти не разговаривали.
  Они редко виделись, разве что за ужином, но даже там Петунья чувствовала себя неловко. Она плохо умела не только общаться, но и мириться - раньше они никогда не ссорились, и теперь она просто не знала, как исправить ситуацию.
  Боль внутри утихла.
  Когда-то она ненавидела Лили за её магию, за ту лёгкость, с которой сестра получила то, чего Петунья так жаждала.
  Но теперь... теперь это казалось не таким важным.
  Может, после дня рождения Лили, она наберется смелости попробует заговорить с ней?
  Может, попросит не использовать магию при ней и не говорить о ней? Лили наверняка поймёт. И тогда они будут вместе как в прошлом?
  Петунья скучала по сестре.
  Она видела, как Лили всё чаще и чаще смотрела на неё, но стоило им встретиться взглядами, как та тут же отводила глаза.
  Может она тоже скучает?
  И тоже не знает, как помириться?
  ***
  В один из дней Лили сидела у Северуса дома.
  За окном медленно падал снег, белые хлопья кружились в свете уличных фонарей, таяли на стёклах. В доме было тепло, в камине потрескивали поленья, разливая мягкий свет по гостиной.
  Северус сначала стеснялся приглашать Лили - дом казался ему слишком убогим, слишком пропитанным тяжелым прошлым и страхом. Но со временем всё начало меняться. Эйлин старалась, по мере возможностей, сделать его уютным, добавить красок, тепла. Старая, дряхлая мебель понемногу исчезала, заменяясь новой, пусть и дешёвой, но чистой и опрятной. Теперь здесь было тепло, тихо и спокойно.
  И Северус больше не стыдился открывать дверь.
  А ещё теперь там было безопасно.
  Тобиас, вопреки страхам мальчика, так и не объявился. Ни с проклятиями, ни с угрозами, ни с факелом в руке и криками о том, что здесь живут 'ведьмы'. Он исчез, словно тень, которой больше не было места в их жизни.
  - Может, он наконец-то одумался? - предположила Лили, листая старую учебную книгу, принадлежавшую когда-то Эйлин.
  - Он не одумался, - хмыкнул Северус, подкидывая полено в камин. - Он боится.
  Он сказал это уверенно, с какой-то даже мрачной гордостью.
  Мама Северуса редко бывала дома. Она открыла лавку зелий в одном из магических городков, и теперь всё её время уходило на работу. Северус рассказывал, что бабушка с дедушкой дали ей денег на начало дела, и мама очень долго благодарила их за это.
  - Ты бы видела этот магазинчик, Лили, - Северус повернулся к ней, глаза его блестели в полумраке. - Маленький, но такой уютный. Она хочет, когда выплатит долг родителям, выкупить второй этаж и переехать туда.
  Лили резко подняла взгляд.
  - Переехать?
  В её голосе звучала растерянность.
  Северус кивнул, но, увидев, как поникли её плечи, спохватился и сказал:
  - Да, но это еще не скоро.
  Лили смотрела на огонь, задумчиво покусывая губу.
  Сначала ушла Петунья.
  Теперь и Северус?
  Она не хотела остаться одна.
  Северус уловил её настроение и хотя не был мастером в разгадывании чужих эмоций, ощутил что-то тёплое внутри.
  "Она не хочет, чтобы я уезжал."
  Мысль была на удивление приятной.
  Он кашлянул, скрывая смущение и быстро сказал:
  - Всё равно мы будем видеться в Хогвартсе. А если попадём на один факультет, то и каждый день.
  Лили вздохнула и кивнула.
  - Было бы здорово.
  Повисло молчание, нарушаемое лишь тихим потрескиванием огня в камине.
  - Ты знаешь, Северус... Петунья так изменилась, - задумчиво сказала Лили, поигрывая краем страницы старой книги. - Мне теперь тяжело понять, что она думает. Раньше я понимала её с лёгкостью, но сейчас...
  Она замолчала, нахмурив брови, и уставилась в огонь, наблюдая как языки пламени лениво облизывают поленья.
  Северус не знал что сказать. Он никогда не имел братьев или сестёр, не знал, каково это - понимать кого-то с полуслова и вдруг потерять эту связь. Он пожал плечами, но ничего не ответил.
  Лили вздохнула и немного поколебавшись добавила:
  - И ещё... Это не даёт мне покоя. Случай с велосипедом. Помнишь, о котором я рассказывала?
  Северус кивнул, вспоминая тот день. Лили тогда остановила его в школе и дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы, рассказывала что поссорилась с сестрой, и что Петунья никогда её не простит.
  - У меня ощущение, что в тот день... не я использовала магию.
  Секунда молчания.
  Северус вскинул брови.
  - Что?! - он даже привстал от неожиданности. - А кто ещё это мог быть?
  Он вдруг замер, и что-то в его взгляде изменилось.
  - Неужели ты думаешь... - он прищурился, в шоке глядя на Лили.
  Лили кивнула.
  - Сначала я даже не задумалась об этом, - призналась она. - Но теперь... В тот момент, когда Петунья ехала прямо на дерево, единственное что я чувствовала это страх за нее. Хотя когда я использую магию я чувствую щекотку в животе.
  Она положила руку на низ живота, вспоминая это уже знакомое ощущение.
  - Но тогда... Я ничего не чувствовала.
  Северус смотрел на неё, приоткрыв рот от удивления.
  - Но ведь велосипед остановился... - пробормотал он.
  - Да, и я была так напугана за Туни, что не сразу поняла, что это была кажется не я..-добавила она и сглотнула.
  - Это снова и снова прокручивалось у меня в голове. Я пыталась понять, что меня смущает. А потом, когда уже отсидела наказание, когда мы с тобой были в лесу, я снова использовала магию и наконец поняла...
  Она замолчала.
  - Поняла что?
  - Поняла, что в тот раз было не так.
  Северус обдумывал её слова, затем приглушив голос сказал:
  - Ты уверена? Если мы снова втянем её в наш мир, а это окажется ошибкой... Не знаю, справится ли она с этим разочарованием снова.
  Лили опустила голову.
  - Я... я не уверена, - честно ответила она. - Поэтому и не говорила тебе раньше. Я искала подтверждение...
  Она нахмурилась.
  - Но Туни... Она отказалась от магии. Совсем. И чайники у нас не пели, книги не летали по комнате, как со мной. Я не заметила ничего необычного.
  Она закусила губу.
  - Хотя... Если честно, я могла и не заметить. Мы теперь почти не видимся.
  Она ненадолго замолчала.
  - Единственное, что изменилось - она постоянно учится как безумная и выглядит постоянно уставшей.
  Северус помолчал, а потом произнес:
  - Если твои подозрения окажутся правдой, то это будет первый случай, который я могу вспомнить, когда человек пробудил у себя магию одной лишь упертостью.
  Мальчик задумался.
  - Слушай, а тот дневник, который она таскала всегда с собой? - вдруг напомнил он.
  Лили нахмурилась.
  - Что с ним?
  - Может быть, если ты не заметила изменений, то сама Петунья их увидела и записала туда? - предположил он. - Если там есть что-то подозрительное, мы поймём права ты или нет.
  Лили с сомнением покачала головой.
  - Лезть в её дневник - это как-то... неправильно.
  - Лучше так, чем лезть ей в душу, - пожал плечами Северус.
  Лили кусала губу, обдумывая его слова.
  А потом решительно кивнула.
  - Да. Мы должны проверить.
  - Мы? - Северус приподнял брови.
  Он не хотел лезть в комнату Петуньи.
  Определённо не хотел.
  - А чья это идея? - хмыкнула Лили.
  Она скрестила руки на груди.
  - Приходи ко мне завтра. Петунья помогает маме с ужином и её комната будет пустой.
  Северус вздохнул.
  Кажется, у него не было выбора.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 36. Дневник
  На следующий день Северус пришел в гости к Лили.
  Когда дверь открылась и Лили вошла в дом, мистер и миссис Эванс с удивлением уставились на бледного, щуплого мальчика с чёрными, торчащими в разные стороны волосами, который следовал за ней.
  Он крепко сжимал в руках потрёпанный блокнот, будто это был его щит, но стоял прямо, не опуская глаз.
  - З-здравствуйте... - слегка заикаясь, поздоровался он с родителями Лили.
  - Мы... э-э... Мы работаем над проектом, - быстро вставила Лили, бросив на родителей чуть виноватый взгляд.
  Мистер Эванс ничего не сказал, лишь слегка нахмурился и продолжил разводить огонь в камине, погруженный в свое занятие. Он явно не ожидал увидеть в своем доме странного мальчишку, но и не спешил вмешиваться.
  А вот миссис Эванс, встала с кресла, на котором до этого сидела, и подошла к детям. После внимательно взглянула на Северуса и кажется узнала его. На мгновение ее лицо изменилось - что-то промелькнуло в ее глазах, словно забытая мысль или воспоминание. Но она не подала виду.
  - Ладно, проходите, но не шумите, - сказала она, жестом приглашая Северуса войти.
  Лили тут же схватила его за рукав и быстро потянула внутрь, словно боялась, что его в любой момент могут передумать впускать.
  Почти сразу после них дверь снова открылась - это вернулась Петунья. Она быстро стянула с плеч рюкзак, собираясь повесить его на крючок, но подняв глаза увидела перед собой Лили и Северуса.
  Она замерла.
  На мгновение ей захотелось что-то сказать.
  Но она лишь опустила голову и словно их не замечая быстрым шагом направилась в свою комнату. Только внутри, когда дверь закрылась за ее спиной, она тяжело выдохнула и прислонилась к ней спиной.
  "Вот дура",раздраженно подумала она, сжимая пальцы в кулак. "Это же был идеальный момент, чтобы попробовать объясниться. Поговорить. Решить все недоразумения."
  Она злилась на себя, что ничего не сделала.
  Раздражение росло, комом подкатывая к горлу. В порыве злости она с силой бросила рюкзак под стол. Тот с глухим стуком ударился о мусорную корзину, и несколько смятых листков вывалились на пол.
  - Великолепно, просто великолепно! - проворчала Петунья, нагибаясь чтобы собрать их.
  Ругаясь про себя, она начала собирать разбросанную бумагу, но тут из кухни раздался голос матери:
  - Петунья! Иди помоги с ужином!
  От неожиданности она резко подалась вверх, забыв что находится под столом, и с глухим стуком ударилась головой о его дно.
  - Ай! - вскрикнула она, хватаясь за ушибленное место.
  От боли перед глазами мелькнули искры, а в висках закололо.
  Из-за толчка все, что лежало на столе, пришло в движение - ручки, линейки, карандаши с легким стуком покатились в разные стороны.
  - О нет... - пробормотала Петунья увидев как идеальный порядок был нарушен.
  Она уже потянулась было за канцелярскими принадлежностями, чтобы разложить их по местам, но тут раздался еще один, на этот раз куда более требовательный крик матери.
  - Петунья!
  - Иду! - отозвалась она, быстро поднимаясь.
  На наведения порядка времени уже не оставалось. Окинув комнату раздраженным взглядом, она стянула школьную форму, наспех переоделась в домашнее платье и, так и не прибравшись, выскочила в холл.
  ***
  Лили и Северус внимательно проследили, как Петунья поспешно сбежала вниз по лестнице, её шаги эхом отдавались в тишине дома.
  Они переглянулись - момент был идеальный.
  Через приоткрытую дверь Лили осторожно выглянула в коридор, прислушалась. Голоса доносились с кухни - Петунья была занята и у них было время.
  - Давай быстрее, - прошептала Лили, скользнув внутрь первой.
  Комната Петуньи выглядела безупречно - аккуратно заправленная кровать, книжки, выстроенные по высоте на полке, ни одной забытой вещи на полу.
  Только на столе царил беспорядок. Северус невольно выдохнул с облегчением - хоть что-то живое было в этой стерильной комнате.
  - У твоей сестры пунктик на порядок?
  - Да, так что если ты хоть что-то положишь не туда, она это сразу заметит, - прошипела Лили, уже наклонившись к кровати.
  Северус закатил глаза, но кивнул.
  - У нас мало времени, ищи дневник.
  Лили подняла подушку и заглянула под неё, но там оказалась лишь аккуратно сложенная пижама. Северус проверил комод. Затем они перешли к ящикам стола. Лили проверила верхний, а Северус открыл нижний. И тут его рука наткнулась на что-то, спрятанное в глубине ящика.
  - Ага, вот и он - пробормотал он, вытаскивая дневник и протягивая его Лили.
  - О, нет. Я не могу - прошептала она, отпрянув.
  Северус недоуменно поднял бровь.
  - Ну уж нет, Эванс. Если это прочитаю я, твоя сестрица точно будет в ярости. Так что либо ты, либо мы его кладем обратно.
  Лили сглотнула. В груди всё неприятно сжалось от мысли, что она вторгается в чужое личное пространство, но любопытство уже горело внутри, подталкивая её. Она взяла дневник и медленно открыла его.
  Она старалась обойти те записи, где сестры ещё не знали о магии - не хотела заглядывать в мысли сестры того времени. Перелистав несколько страниц, она наконец дошла до знакомого списка, в котором были перечислены попытки вызвать магию. Чёткие, аккуратные буквы, перечень возможных способов - те самые, которые они когда-то пробовали вместе.
  Заметив жирно обведённый четвёртый пункт, Лили с грустью подумала:'Она уже тогда писала о "смертельной опасности". Она думала об этом с самого начала...'
  А дальше...
  Она переворачивала страницу за страницей - и её дыхание становилось всё тише.
  Перед ней лежали восемнадцать листов, исписанных попытками - перечеркнутыми, исправленными и снова перечеркнутыми.
  В каждом слове сквозило отчаяние.
  Лист за листом, обе стороны заполнены до последней строчки.
  Лили почувствовала, как в груди что-то сжалось. Она не помнила, чтобы они вместе пробовали столько разных способов. Судя по всему, Петунья продолжала пытаться и в одиночестве.
  Северус заглянул через её плечо и еле остановил себя чтобы не присвистнуть.
  - Мда... ей бы дали медаль за упорство. Золотую.
  Лили не ответила. Она не могла оторвать глаз от этих исписанных страниц.
  Перелистнув последнюю страницу списка она увидела лишь чистый лист. Петунья больше ничего не писала в дневнике. Они остались без ответов.
  Она пролистала ещё несколько страниц, надеясь найти хоть что-то, что Петунья могла написать в другом месте.
  Вдруг из дневника выскользнул сложенный лист бумаги. Он упал на пол, шурша плотной текстурой, совсем не похожей на обычные страницы дневника.
  Северус тут же нагнулся, поднял его и быстро пробежал глазами по тексту.
  - Ты только глянь, - сказал он, протягивая Лили. - Твоя сестра, оказывается, писала в Хогвартс.
  Лили выхватила письмо у него из рук, её сердце забилось быстрее.
  - Что?! Покажи!
  Они начали читать.
  ХОГВАРТС
  ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА
  Кабинет директора
  Уважаемая мисс Петунья Эванс,
  Прежде всего, хочу поблагодарить вас за письмо. Мне редко доводится получать такие искренние и смелые послания, и я очень рад, что вы решили обратиться ко мне.
  Я прекрасно понимаю ваше желание учиться в Хогвартсе, разделять этот удивительный мир со своей сестрой и быть его частью. Любопытство и стремление к знаниям - это качества, которые я всегда глубоко уважал.
  Но мне очень жаль, мисс Эванс.
  Школа Хогвартс принимает только тех детей, в которых изначально заложена магия. Мы не можем научить тому, чего в человеке нет, как бы сильно он этого ни желал.
  Мне искренне грустно писать эти слова, ведь я вижу в вас настойчивость, целеустремлённость и неугасающее стремление к чему-то большему. Поверьте, эти качества будут вашими союзниками в жизни, какими бы путями она вас ни вела.
  Вы найдёте свой путь, Петунья. Я не сомневаюсь в этом.
  С теплом и уважением,
  Альбус Дамблдор
  - Вот дела... - выдохнул Северус.
  Но прежде чем они успели обсудить увиденное, позади раздался резкий голос:
  - Что это вы тут забыли?!
  Лили с Северусом подпрыгнули от неожиданности, а потом обернулись.
  На пороге, прожигая их взглядом, стояла Петунья. На ней был надет кухонный фартук, а руки были сжаты в кулаки.
  Глаза её метали молнии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 37. Сгоревшие мечты
  Лили тут же вспыхнула, захлопнув дневник и прижимая его к груди, словно он мог защитить её от гнева сестры.
  - Туни, пожалуйста не злись! Мы не хотели ничего плохого, правда! - начала она торопливо, чувствуя как её голос дрожит. - Мы просто... Мы волновались за тебя! Ты изменилась, стала странной, другой... И вообще, я... - Лили сглотнула, не зная стоит ли продолжать, но слова уже рвались наружу. - Я не уверена, что это была я в тот раз, кто тогда вызвал магию... Возможно, это была ты.
  На мгновение в комнате повисла тишина.
  Губы Петуньи дрогнули, но вместо удивления на её лице появилась лишь холодная усмешка.
  - Прекрати, - произнесла она.
  - Но...
  - Прекрати говорить о магии.- процедила девочка.
  Голос её стал ледяным.
  Петунья стояла на пороге и фартук, в котором она пришла с кухни, казался сейчас неуместным - его домашняя, почти комичная простота странно сочеталась с тем мрачным огнём, который пылал в её глазах.
  Она шагнула вперёд, приближаясь к ним и Северус с Лили невольно попятились.
  - И вообще, - продолжила она с насмешкой. - Как чтение моего дневника должно помочь тебе узнать, есть у меня магия или нет?
  Лили не знала что сказать.
  В её голове это казалось хорошей идеей, но теперь, когда слова Петуньи обнажили всю нелепость их поступка, она почувствовала как её уверенность рассыпается в прах.
  - Я просто... - начала она, но голос её сел.
  Она сглотнула и заговорила тише:
  - Я просто наблюдала за тобой всё это время. Пыталась обнаружить хоть какие-то признаки...
  Петунья прищурилась.
  - Стоп. - Её голос был резким, как удар. - То есть ты так смотрела на меня не потому что хотела помириться? Не потому что тебе действительно было важно, что я чувствую? А только чтобы найти во мне признаки магии?
  Она усмехнулась, но в этой усмешке не было ни капли веселья.
  - Не поздновато ли ты поверила в мои силы?
  Лили почувствовала, как её губы сжались, но нужные слова на ум не пришли.
  Петунья шагнула вперёд, закрывая за собой дверь и комната словно уменьшилось.
  - Знаете, как это выглядит с моей стороны? - её голос был мягким, вкрадчивым, но от него пробегал холод по спине.
  Лили сжала в руках дневник, и Северус замер рядом с ней, его тёмные глаза внимательно следили за Петуньей.
  - Вам стало скучно играть с магией, когда рядом больше нет клоуна Петуньи. Некого высмеивать, правда? Некого подначивать, некому показывать, как 'правильно' творить магию. - Она вновь усмехнулась - И вот, вы решили развлечься. Открыли мой дневник, чтобы было что обсудить - над чем посмеяться.
  Лили судорожно заморгала, осознавая, как это может выглядеть со стороны.
  - Это не так, - прошептала она, но Петунья уже не слушала.
  - Или... - Петунья склонила голову, её голос стал почти змеиным, напоминая, как она говорила с Лили в детстве, когда хотела напугать её страшными историями. - Тебе не понравилась моя прошлая угроза. О том, что я расскажу о ваших магических тренировках в лесу. И вы решили залезть в мою комнату, чтобы найти что-то постыдное. Найти мой грязный маленький секрет, который можно использовать против меня.
  Сердце Лили стучало так громко, что казалось, его слышно всем в комнате.
  - Туни, это неправда...
  Но сестра уже покачала головой, её губы были плотно сжаты.
  - И не надо мне врать о том что у меня есть магия, - прошипела она. - Вы хотите опять посмотреть на развлечение? Как дурочка Петунья носится по лесу, пробует все эти ритуалы, надеясь что хотя бы один сработает?
  Её голос дрожал от ярости, от боли. От того, что эти слова жгли её изнутри.
  Петунья смотрела на них сверху вниз, и в этот момент Лили поняла что боится.
  Она уже видела этот взгляд. Слышала этот тон голоса.
  Тогда, когда Петунья стояла перед хулиганами, защищая её.
  Этот же холодный, осуждающий взгляд, в котором горело что-то угрожающее.
  Только теперь этот взгляд был направлен на неё.
  Лили чувствовала, как к горлу подступает паника, но вместо того чтобы замереть, она вдруг разозлилась.
  - Мы никогда тебя не обсуждали! Это только твои фантазии! - её голос звенел от обиды. - И вообще-то, я помогала тебе! Долго! Ты думаешь, мне было весело смотреть, как ты мучаешься?
  Она сжала кулаки, нахлынувшие эмоции пульсировали внутри, разжигаясь всё сильнее.
  - И мы тебя спасли, Туни! На мосту! Если бы мы не вмешались, тебя бы здесь вообще не было!
  Слова срывались с её губ быстрее, чем она успевала подумать. Она была ранена, обижена, но больше всего - напугана.
  В комнате повисла тишина.
  Северус, который до этого просто наблюдал за ссорой сестёр, наконец не выдержал:
  - Петунья, ты преувеличиваешь, - буркнул он, хмуро скрестив руки на груди.
  Но девочка резко повернулась к нему, словно найдя другую жертву, её глаза вспыхнули опасным огнём.
  - А ты? - её голос был низким, почти шипящим. - Что я тебе сделала такого, что ты так меня ненавидишь?
  Он открыл рот, но Петунья не дала ему заговорить.
  - Я прекрасно вижу разницу, когда ты говоришь со мной и когда с Лили. Думаешь, раз я без магии, то стою ниже тебя? Или может ты решил, что раз твой папаша плохой, то все люди без магии такие же как он?
  Северус вздрогнул. В его глазах мелькнула тень.
  - Я не думала что мы станем друзьями, но хотя бы приятелями, да - продолжала Петунья, её голос дрожал - Я тоже старалась тебе помочь, не только Лили. Неужели хотя бы за это ты мог бы не смотреть на меня свысока? Не копаться в моих секретах?
  Северус отвёл взгляд, его уши покраснели. Он молчал, разглядывая пол, будто надеялся, что доски под ногами вдруг разойдутся и он исчезнет вместе с ними.
  А Лили... Лили уже не сдерживалась. Её плечи дрожали, глаза наполнились слезами, а голос сорвался на мольбу:
  - Это правда! - всхлипнула она. - Я не использовала тогда магию! Ты должна мне поверить!
  Петунья остановилась прямо перед ней.
  - Прекрати.
  Её голос был тихим, почти усталым.
  - Я не хочу больше заниматься этим... этим грязным делом. Не хочу быть, как вы. Не хочу ехать в этот уродский Хогвартс! - в её голосе звучало столько злости, что Лили сжалась.
  Но тут же, сама того не осознавая, выдала её тайну:
  - Если бы ты не хотела, ты бы не сохранила письмо из Хогвартса!
  Петунья резко покраснела.
  На мгновение в её глазах промелькнула паника, словно она была застигнута врасплох.
  Она шагнула вперёд, вплотную подошла к сестре и выдрала дневник у неё из рук.
  Глаза в глаза.
  - И стоило оно того? - её голос был холодным, как лёд. - Стоило ли это последней крохи моего доверия?
  Она кивнула на дневник.
  Лили приоткрыла рот, но не нашла слов.
  Петунья развернулась и стремительно вышла из комнаты.
  А потом из гостиной раздался резкий голос мистера Эванса:
  - Петунья! Что ты только что кинула в камин?!
  Лили вскинула голову, глаза её расширились от ужаса.
  - Что?! - выдохнула она, судорожно хватая Северуса за запястье.
  Голоса внизу становились всё громче, но Петунья ответила спокойно:
  - Мусор.
  На этом разговор оборвался.
  Слёзы хлынули с новой силой и Лили закрыла лицо ладонями, чувствуя что её разрывает изнутри.
  - Мы... всё испортили... - всхлипнула она.
  Северус не ответил.
  Потому что она была права.
  
  Глава 38. Волшебное печенье.
  После того инцидента прошло больше года.
  Петунья, по понятным причинам, так и не наладила общение с Лили после её дня рождения.
  Мысли о предательстве заглушили все прежние надежды на примирение.
  Только подумать, какой же дурой она бы выглядела, если бы в тот день не поднялась в комнату, ведомая навязчивым желанием разложить карандаши и ручки по своим местам.
  Если бы не эта мысль, мешавшая ей спокойно помогать матери на кухне, она бы так и не увидела, как они роются в её вещах, своими грязными руками касаются её самого личного, сокровенного - её мыслей, её чувств.
  И тогда, не зная всего этого, она бы подошла к ним мириться.
  Ну уж нет!
  Поэтому, когда Лили исполнилось десять, Петунья, сославшись на плохое самочувствие, даже не вышла из комнаты, несмотря на уговоры родителей.
  Весь день она провела в кровати с учебниками.
  Раньше ей казалось, что учёба - это способ доказать, что она тоже что-то может. Но со временем стало очевидно: это не имело никакого значения. Что бы она ни делала, как бы ни старалась - этого всегда будет недостаточно. Поэтому учеба постепенно превратилась в развлечение. Раз уж она отказалась от всего сказочного, нужно было чем-то заполнить пустоту внутри.
  Но зато злость... Злость на Лили, на Северуса, на родителей - придавала ей сил.
  И, возможно, именно она помогла ей заговорить с одноклассниками.
  На удивление, всё прошло неплохо - её не оскорбляли, не игнорировали. Теперь она не обедала в одиночестве, а иногда даже возвращалась из школы в чьей-то компании.
  Родители были довольны.
  Но ради этого пришлось измениться.
  Меньше витать в мыслях, чаще улыбаться и кивать, показывая собеседнику, что слушаешь его очень внимательно, даже если тема совершенно тебе неинтересна. Она поняла, что людям больше нравится, когда разговор идёт о них - когда ты задаёшь вопросы о них. Выбрав такую тактику, она нашла себе несколько приятелей. И казалось, что всё стало лучше, чем было раньше.
  Но та ситуация не прошла бесследно.
  После того дня, когда она сожгла дневник и письмо, её состояние только ухудшилось.
  Ночами кошмары не давали ей спать, а постоянное чувство усталости и онемения в руках и ногах мешало нормально жить.
  Видимо, внешне она изменилась настолько сильно, что даже соседи начали замечать.
  Однажды миссис Хопс, гуляя с коляской, остановилась у их дома и, увидев миссис Эванс, которая по обыкновению возилась в саду, заговорила:
  - Ваша старшая дочь и раньше была бледновата, особенно в сравнении с младшей, но теперь она и вовсе похожа на призрака. Давно ли вы водили её к врачу?
  Миссис Эванс была возмущена.
  'Почему эта женщина лезет в её семью? Откуда у неё вообще столько времени с её тремя детьми?!'
  Но, несмотря на раздражение, она начала приглядываться к Петунье внимательнее.
  И правда... Дочь выглядела нездоровой.
  Её начали водить по врачам, но те лишь разводили руками: никаких серьёзных нарушений, только рекомендация питаться лучше и больше, иначе от неё скоро останутся одни кости.
  А потом последовал неожиданный совет - обратиться к психиатру.
  Тот внимательно посмотрел на Петунью, задал ей несколько вопросов, попросил пройти тесты, расспросил родителей - и, наконец, поставил диагноз: "меланхолия" и "истерия".
  - И что нам теперь делать? - спросили родители.
  Доктор пожал плечами:
  - Быть построже с девочкой, чтобы в голове не оставалось места для ненужной грусти.
  Он задумчиво сложил руки и добавил:
  - Раньше было прекрасное средство - лоботомия. Она возвращала румянец на щёки и избавляла от печалей раз и навсегда. Жаль, что теперь от этого метода отказались... - с сожалением вздохнул он. - Но, возможно, ток. Ток может помочь.
  Петунья всё сильнее сжималась в кресле, с ужасом глядя на доктора.
  Что такое лоботомия, она не знала, но про ток слышала.
  И про электрический стул тоже.
  Она представляла себе эту процедуру именно так - ремни что удерживают тебя в кресле, вспышки света, обжигающая боль.
  Со страхом она перевела взгляд на родителей, боясь, что они сейчас же согласятся и отправят её на казнь.
  - Мы уходим, - твёрдо сказал мистер Эванс, вставая.
  Он увёл семью, бормоча, что этот доктор не врач, а обычный шарлатан.
  Розалинда же лишь согласно кивала, размышляя: Куда уж строже?
  Да и незачем - за последние два года девочка не доставляла никаких хлопот и была просто образцом идеального ребёнка.
  Глупости.
  Этот врач говорит глупости.
  После того случая Петунья больше не говорила и ничем не показывала, что у неё что-то болит.
  В первый раз они отказались от лечения. Но что, если во второй раз передумают и решат, что это для неё вовсе не такой уж плохой вариант? Поэтому она просто молча терпела боль.
  ***
  Так наступил день рождения Лили - ей исполнилось 11 лет. В этот день Петунья снова не спустилась на праздник. Но на этот раз ей действительно было плохо. Температура поднялась, кожа ощущалась сухой и стянутой. Она не выдержала и набрав в ванну холодной воды, прямо в пижаме забралась внутрь.
  Она даже не заметила, как уснула прямо в ванной, когда жар наконец немного отпустил.
  - Туни!
  Она дёрнулась от испуга, просыпаясь, и в следующую же секунду ушла под воду.
  В ужасе Петунья замахала руками, пытаясь ухватиться хоть за что-то, но только разбрызгивала воду вокруг.
  Внезапно чьи-то руки потянули её вверх, вытаскивая из-под воды.
  Она закашлялась, хватая ртом воздух, и увидела перед собой Лили.
  Сестра испуганно смотрела на неё, её руки всё ещё держали девочку.
  - Ч-что ты тут делаешь? - спросила Петунья, тяжело дыша и убирая её руки.
  - Я хотела поговорить... Почему... почему ты спишь в холодной воде? Ты же могла утонуть!
  - Я не спала, - угрюмо ответила Петунья. - Просто лежала с закрытыми глазами. А ты меня напугала, ворвавшись ко мне.
  Она поднялась, дрожащими руками завернулась в полотенце и вышла из ванной, чувствуя сильное желание как можно скорее уйти из комнаты, где стояла Лили.
  Но та последовала за ней.
  - Я стучала, но ты не отвечала, и я испугалась...
  Петунья вошла в комнату, а Лили осталась на пороге.
  Она не решалась зайти - слишком давно для неё дверь этой комнаты оставалась закрытой.
  Петунья, слегка пошатываясь, переоделась в чистую пижаму.
  За спиной раздался тихий голос:
  - Я хотела бы поговорить... попросить прощения.
  Петунья не обернулась.
  - Я не хотела читать твой дневник... но тогда нам казалось, что так будет лучше. Что это поможет, что это не сделает тебе больно.
  Петунья почувствовала, что у неё просто нет сил стоять и слушать.
  Она села на кровать.
  - Дело даже не в том, что ты прочитала дневник, - заговорила она наконец, голос её звучал глухо. - А в том, что ты позволила Северусу проникнуть ко мне в комнату. Копаться в моих вещах. Читать мои секреты.
  Она подняла взгляд на Лили.
  - Ты вообще не подумала обо мне в тот момент. Лишь о том, чтобы утолить своё любопытство.
  Лили молчала, потрясённо глядя на сестру.
  - Если бы ты была одна и обратилась ко мне, вместо того чтобы лезть в мой дневник, я, возможно, поняла бы тебя. И, может быть, даже выслушала.
  Лили открыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в горле.
  - Северус... он не хотел идти, - наконец прошептала она. - Я его уговорила. Он не виноват...
  Петунья усмехнулась - коротко, горько.
  - Тогда это ещё хуже. Ты сама его уговорила. Уговорила на это... на моё унижение. Я никогда не поверю в то, что он искренне переживал за меня, скорее он просто хотел угодить тебе.
  Лили опустила голову.
  Петунья вздохнула, отвернувшись.
  - Ты извинилась. Спасибо. Но на этом всё.
  В этих словах не было злости, не было обиды. Только усталость.
  - Скоро ты уедешь, и наши пути разойдутся.
  Она повернулась к окну.
  - Пожалуйста, дай мне побыть одной.
  Лили еле сдерживала слёзы.
  Ей было тяжело смотреть на свою сестру - такую тихую, пустую, сидящую на кровати, словно тень самой себя.
  Без того энтузиазма.
  Без той энергии.
  Без прежних мыслей о том, что нельзя сдаваться.
  Даже внешне она выглядела бледной, размытой, будто с каждым днём исчезала всё больше.
  И вдруг Лили поняла.
  Та Петунья, которую она знала, не вернётся.
  Она её потеряла.
  Лили развернулась, готовясь уйти.
  - С днём рождения, - вдруг тихо сказала Петунья ей вслед.
  Лили замерла на секунду, сжала губы и, почти неслышно, ответила:
  - Спасибо.
  А затем вышла, закрыв за собой дверь.
  Позже, сидя в туалете первого этажа, вместе с Северусом, который тоже был приглашён на её день рождения, Лили плакала, уткнувшись в его рубашку.
  - Лучше бы у меня забрали магию... - всхлипывала она. - И вернули мне прежнюю сестру.
  Северус успокаивающе гладил её по голове.
  - Скоро мы отправимся в Хогвартс, - тихо сказал он. - У нас начнётся другая жизнь. А Петунье станет легче, если мы просто исчезнем с ее глаз.
  Лили слушала его голос, улавливала в словах ту уверенность, которой ей так не хватало, и постепенно успокаивалась.
  ***
  Лето, пришедшее после одиннадцатого дня рождения Лили, тянулось долгими, жаркими днями, наполненными светом, запахом свежескошенной травы и перекликом детских голосов и велосипедных звонков, доносившихся с улицы.
  Когда прилетела сова, оставив на подоконнике письмо с плотной сургучной печатью, дом будто наполнился новой энергией.
  Лили взвизгнула от восторга, схватив письмо дрожащими руками, а родители, сидя на диване в гостинной, улыбались и гордо смотрели на дочь.
  - Ты только посмотри! - засмеялся мистер Эванс - Письмо из Хогвартса! Лили, скоро ты туда отправишься!!
  - Мы так гордимся тобой, милая, - добавила миссис Эванс.
  - Здесь список того что нам нужно купить, а завтра к нам должен прийти профессор, который отведёт нас за всем необходимым в школу...- прочитала девочка написанное.
  Петунья тихо стояла на лестнице, чуть выше того места, откуда её могли бы заметить, и слушала.
  Семья оживлённо обсуждала детали поездки: какие книги купить, как выглядит Хогвартс, что за предметы там будут изучать.
  Она развернулась и ушла в свою комнату.
  Сегодня ей было ещё хуже, чем обычно.
  На следующий день раздался звонок в дверь, и вскоре в доме появился человек из Хогвартса.
  Он представился одним из старших учеников профессора Слизнорта и объяснил, что пришёл сопроводить их по поручению профессора.
  Он обменялся парой любезностей с мистером и миссис Эванс, а затем предложил отправиться в Косой переулок.
  - Это там, где волшебники покупают всё необходимое для школы, - объяснил он Лили, и её глаза вспыхнули от волнения.
  Родители пытались растормошить Петунью, предложили поехать вместе, но та лишь пробормотала, что хочет остаться дома.
  - Ты уверена? - спросила мать с ноткой сомнения.
  - Просто оставьте меня одну, - устало ответила Петунья, не вылезая из-под одеяла..
  Родители переглянулись.
  Может, так действительно лучше.
  И ушли, оставив Петунью в пустом доме.
  ***
  Студент профессора повёл семью в Косой переулок.
  Они прошли через паб 'Дырявый котёл', где их встретили парой любопытных взглядов, а затем, едва ли не затаив дыхание, вошли в другой мир.
  Как только стена раздвинулась, открывая переулок, Лили ахнула.
  Она никогда не видела ничего подобного.
  Косой переулок был полон волшебства.
  Вывески шевелились. Манекены в витринах двигались, демонстрируя мантии. От лавок с волшебными ингредиентами тянуло странными, резкими запахами. А на углу стоял пожилой колдун, продававший перья, которые переливались всеми цветами радуги.
  Мистер и миссис Эванс тоже были поражены, хотя старались держаться спокойно.
  - Это просто... невероятно, - прошептала миссис Эванс, оглядываясь.
  Первая остановка - Гринготтс.
  Гоблины, их острые черты лиц, их холодные, цепкие взгляды - мистер Эванс нервно поправил воротник рубашки смотря на них во все глаза, но не сказал ни слова.
  Лили стояла в огромном мраморном зале, затаив дыхание, пока родители меняли деньги.
  Золотые галлеоны, серебряные сикли, бронзовые кнаты заблестели в их руках, когда они покинули банк.
  Они заходили в разные магазины, один за другим.
  В лавке школьной формы Лили встала на табурет, пока магическая лента быстро снимала с неё мерки.
  В магазине книг ей купили подборку учебников, и уже там она углубилась в чтение, пока отец не напомнил, что впереди ещё много дел.
  И, наконец, лавка Олливандера.
  Лили вошла внутрь и затаила дыхание.
  - Ах, мисс Эванс, - раздался голос пожилого волшебника. - Попробуем подобрать вам палочку?
  Он выдвинул ящик и протянул ей длинную, гибкую палочку.
  - Клён, сердце дракона, тридцать сантиметров.
  Лили схватила её - и в ту же секунду коробки на полках затряслись, послышался треск.
  - Нет, нет... не то, - пробормотал Олливандер, забирая палочку.
  Они пробовали ещё и ещё. Одна палочка вызвала облако пыли, другая выстрелила искрами.
  И вот, наконец...
  - Тис, сердечная жила дракона. Двадцать три сантиметра. Гибкая.
  Лили протянула руку, и когда пальцы коснулись древка, по её ладони пробежала дрожь.
  Тёплый, мерцающий свет вспыхнул вокруг неё, а воздух в комнате стал лёгким, как летний бриз.
  - Вот она, - улыбнулся Олливандер. - Редкий выбор. Это сильная палочка, мисс Эванс.
  Лили сжимала её в руках, сердце колотилось в груди.
  Теперь она была настоящей волшебницей.
  После этого они прошли мимо магазина сладостей - 'Сладкое королевство'.
  - Можно зайти? - Лили умоляюще посмотрела на родите
  лей.
  Розалинда сначала хотела отказать, учитывая, что они уже изрядно потратились, но, оглянувшись на сопровождающего их паренька, улыбнулась и произнесла:
  - Конечно, дорогая.
  Внутри было уютно, а воздух наполнял манящий аромат всевозможных сладостей.
  Полки едва выдерживали изобилие волшебных угощений: взрывающихся леденцов, карамельных пауков, тающих во рту трюфелей.
  Глаза разбегались.
  Лили остановилась перед шоколадными печеньями.
  Они выглядели точно так же, как те, что они когда-то ели вместе с Петуньей.
  Простые с виду, но продавец с улыбкой объяснил:
  - О, это особенные! Как только вы их откусываете, внутри разливается горячий шоколад с орешками. Нежные, как поцелуй.
  Лили взяла целую коробку.
  Она сказала родителям, что заплатит за них из своих карманных денег.
  Она купит их для Петуньи.
  ***
  Пока семья погружалась в магический мир, Петунья спала.
  Она слышала, как родители пытались её разбудить, но сил не было.
  - Оставьте меня... - пробормотала она, и они ушли.
  Дом опустел.
  Когда солнце скрылось за горизонтом, когда вечер заволок улицы в сумрак, они вернулись.
  Она по-прежнему спала.
  Мать заглянула в её комнату, заметила пустую тарелку на столе.
  - Ну, раз она ела, значит, просыпалась, - тихо сказала она мужу.
  Но Петунья не ела.
  Её тошнило от одного запаха пищи.
  Она просто выбросила еду в унитаз.
  ***
  Лили долго стояла перед дверью сестры, сжимая в руках коробку с печеньем. Пальцы дрожали, а сердце билось так громко, что ей казалось, будто его стук слышно по всему коридору. Она надеялась, что сумеет набраться храбрости, что тихонько постучит, заглянет внутрь, что найдёт слова, которые разом сотрут весь тот ледяной барьер, что вырос между ними. Но она не смогла.
  Вместо этого она просто положила коробку у порога комнату и, сделав шаг назад, задержалась на мгновение.
  Потом быстро развернулась и ушла.
  Ночь опустилась на дом Эвансов, наполняя его сонной тишиной. За окном гулял ветер, теребя ветви деревьев, вдалеке слышалось уханье совы. Всё вокруг замерло в глубоком сне.
  Кроме Петуньи.
  Она проснулась внезапно, не сразу понимая, что её разбудило. В комнате было темно, лишь тусклый свет уличных фонарей пробивался сквозь занавески, отбрасывая на стены расплывчатые тени.
  Голод.
  Резкий, болезненный спазм в животе, от которого потемнело в глазах. Она давно привыкла к этому ощущению, к пустоте внутри, к ноющей слабости, ставшей её постоянной спутницей. Но сегодня всё было иначе - сильнее, нестерпимее.
  Петунья медленно села на кровати, но стоило ей пошевелиться, как боль пронзила всё тело. Её мышцы ныли, суставы болели, а голова пульсировала, словно внутри кто-то бил в глухой барабан. Ей не нужно было напоминать себе, что так было почти всегда - к этому она давно привыкла, так же как привыкла к чувству холода внутри, к постоянной усталости, от которой не спасал даже сон. Казалось, будто её тело, как и магия, отказалось от неё, будто она была какой-то ошибкой, чем-то,от чего этот мир пытался избавится.
  Она с трудом поднялась с кровати, босые ноги коснулись прохладного пола. Шаг за шагом, пошатываясь, она вышла в коридор, держась за стену, чтобы не упасть.
  И тогда она увидела её.
  Коробку.
  Запах печенья и шоколада разнесся по всему холлу.
  Петунья замерла.
  Она сразу поняла, что внутри и кто ее оставил.
  Также догадывалась откуда оно.
  И в первые секунды в ней вспыхнуло желание раздавить ее ногой.
  Занести ступню, прижать к полу, стереть об деревянные доски этот жалкий жест, который, скорее всего, был продиктован виной, а не настоящим желанием порадовать.
  Но в последний момент её нога зависла в воздухе.
  Не понимая, почему, Петунья медленно присела, стиснув зубы от боли в теле, и осторожно подняла коробку. Её пальцы ловко развязали узел ленты, и стоило коробке открыться, как в воздух взметнулся тёплый, насыщенный аромат шоколада.
  Запах был таким потрясающим, что она даже на мгновение закрыла глаза.
  Она не помнила, когда в последний раз ела что-то, что действительно хотела съесть.
  Не осознавая, что делает, Петунья потянулась к упаковке, вытащила одно печенье и осторожно откусила.
  С первой же секунды, как тёплый шоколад растёкся у неё во рту, по телу пробежала дрожь. Он был насыщенным, сладковатым, густым, словно только что растопленный на огне. Ореховые нотки делали его чуть терпким, придавая лёгкую хрусткость, а тепло разливалось внутри, согревая.
  И тогда Петунья почувствовала магию.
  Не где-то рядом. Не исходящую от Лили. Не скользящую в воздухе и которая ей не принадлежала.
  Она была у неё во рту.
  И хотя бы так, хотя бы на мгновение Петунья почувствовала магию на вкус.
  Она не помнила, как съела всю пачку.
  Просто кусочек за кусочком, по чуть-чуть, тёплый шоколад смешивался с солью её слёз, которые незаметно скатывались по щекам.
  Она даже не осознавала, что плачет.
  А когда упаковка опустела, она просто застыла, глядя перед собой.
  В последнее время в неё влазило очень мало еды.
  А сейчас она не заметила, как съела все.
  Петунья долго смотрела на спальню сестры, ощущая в груди странное чувство, которое не могла бы сходу назвать. Оно было похоже на сожаление. На боль. На что-то недосказанное.
  И прежде чем успела передумать, прежде чем холодный голос разума мог её остановить, она, осторожно держась за стену, пошла к Лили.
  Дверь не была заперта.
  Она толкнула её, стараясь не шуметь, и шагнула внутрь.
  Комната была наполнена мягким дыханием сна. Лили спала, свернувшись калачиком, рыжие волосы разметались по подушке, грудь мерно вздымалась.
  Петунья подошла к кровати и осторожно присела на край.
  Она долго смотрела на сестру, на её лицо, расслабленное во сне.
  Лили повзрослела.
  Петунья не замечала этого раньше, потому что её мысли были в другом месте, потому что последние полтора года пролетели мимо, как смазанные тени.
  Но сейчас, разглядывая сестру, она осознала как сильно та изменилась.
  Её черты стали чётче, в лице появилось что-то новое, почти взрослое.
  Но одно осталось неизменным.
  Рядом, прижавшись к её боку, лежал плюшевый кролик.
  Тот же, что всегда.
  Рядом, на прикроватном столике, лежала волшебная палочка. Видимо девочка любовалась ею перед тем как заснуть.
  Петунья смотрела на Лили, и впервые за долгое время не знала, что должна чувствовать.
  Любовь к сестре, когда-то такая естественная, тёплая, безусловная, теперь была где-то глубоко внутри, скрытая под слоями обиды, зависти, усталости и той глухой боли, которая не проходила, сколько бы она ни убеждала себя, что ей всё равно. Она так долго прятала эту любовь, что теперь уже не знала, как её чувствовать.
  Ведь когда-то всё было иначе.
  Раньше было хорошо.
  Они были только вдвоём против всего мира - две сестры, рука об руку, смеющиеся над мелкими неурядицами, устраивающие свои маленькие заговоры, живущие в своём собственном неразрушимом мире.
  Никто не мог их разлучить. Никто. Ничто.
  Нет... что-то всё же смогло.
  Магия.
  Она перевела взгляд на палочку. Если бы её не было... Если бы она не согласилась тогда, в тот судьбоносный день, прокатиться на велосипеде вдвоем. Если бы они не упали. Если бы не произошло то, что произошло.
  Если бы магия не явилась в их жизнь, кто знает? Может, она бы так и не разделила их.
  В груди что-то болезненно сжалось.
  Если бы не магия...
  Она снова посмотрела на палочку.
  Тонкая, изящная, с лёгким изгибом, будто созданная, чтобы её держала Лили. Но в тот момент Петунья не видела в ней просто волшебную палочку. Для неё она была олицетворением всей магии в мире.
  Магии, что отняла у неё сестру.
  Магии, что разрушила их связь.
  Магии, что не приняла её.
  Она почувствовала, как внутри закипает решимость.
  Собрав остатки сил, она поднялась с кровати, медленно, будто преодолевая сопротивление невидимой силы, и подошла к прикроватному столику.
  Она нависла над палочкой, замерла. Пальцы дрогнули, но рука всё же потянулась вперёд.
  Если её уничтожить...
  Если сломать...
  Может быть, всё вернётся на круги своя. Может, магия исчезнет. Может, они снова будут такими, как раньше.
  Её пальцы остановились в сантиметре.
  В тусклом свете ночи она заметила что-то на своей коже.
  Крошки.
  Остатки тех волшебных печенек.
  И с этим пришло воспоминание.
  Тёплый, текучий шоколад, растекающийся по языку.
  Вкус магии, который она впервые ощутила.
  Тепло, разлившееся внутри, настоящее, живое, что согрело ее спустя долгое время.
  Что-то сломалось в ней в этот момент.
  Она хрипло всхлипнула, губы задрожали. Почему? Почему она до сих пор не могла отпустить надежду? Эту глупую, бесполезную, разъедающую надежду, что когда-нибудь она тоже сможет почувствовать магию. Что она тоже будет принадлежать этому миру.
  Гнев накрыл её внезапной волной. Петунья яростно вытерла рукавом пижамы слёзы, словно хотела стереть сам факт своей слабости. А затем, не думая больше ни о чём, схватила палочку.
  В тот же миг она вспыхнула в её руках, наполнив комнату ярким светом.
  Огненные искры с громким треском взметнулись в воздух, закружились вокруг неё, превращая ночную тьму в ослепительное сияние. Они поднимались вверх, растворялись под потолком, будто сами были живыми существами, танцующими вокруг неё.
  Петунья замерла. Её била дрожь, но не от страха. От шока. От изумления. От того, что это происходило с ней. Она не могла оторвать взгляда от этих искр.
  Что, если она моргнёт - и всё исчезнет? Что, если это сон?
  Но искры не исчезали. Они всё ещё были здесь. И она чувствовала их. Как и странную щекотку в животе.
  "Я знала!" - Крик разрезал тишину комнаты.
  Петунья даже не заметила что Лили проснулась.
  И стоило сестре вскочить с кровати, как она сразу же, со всех ног, выбежала из комнаты, её радостный голос заполнил весь дом:
  - Я знала! Я знала!!
  Петунья не шевелилась.
  Она не могла.
  Она просто стояла, сжимая в руках пылающую магическим светом палочку, ощущая, как что-то новое наполняет её изнутри.
  Через несколько секунд раздались быстрые шаги - это родители прибежали за Лили.
  Они остановились в дверном проёме, застыв в шоке.
  - Лили, это делаешь ты? - едва дыша, спросила мама.
  - Нет! Это Петунья! - радостно выкрикнула Лили, её глаза сияли от восторга.
  Миссис Эванс захлопнула рот ладонью, а отец выдохнул:
  - О боже...
  И почти сразу же добавил, разворачиваясь:
  - Я свяжусь с Министерством.
  Он быстро вышел из комнаты, его шаги глухо звучали в коридоре.
  А Петунья всё ещё смотрела на палочку.
  Её тело больше не болело.
  Головная боль, тяжесть в конечностях, ощущение, будто её тело было чужим - всё это исчезло. Будто магия изгнала из неё всю боль.
  Будто в первый раз за долгое время она дышала полной грудью.
  Она чувствовала себя живой.
  Её наполнило тепло, которого не было очень давно.
  И в следующую секунду из её груди вырвался смех - звонкий, лёгкий, счастливый.
  Она смеялась - искренне, свободно, без страха.
  Так вот каково это - иметь магию.
  И это было намного лучше, чем она когда-либо могла представить.
  
  
  Конец 1 части
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"