- Если любовь - не страсть, значит, это не любовь, а что-то другое; а
страсти, чтобы не угаснуть, нужно не удовлетворение, а преграды. Как вы
думаете, почему Китс призывал влюбленного на своей греческой урне не
горевать? "Навеки ты влюблен, навек она прекрасна". Почему? Да потому, что
она недостижима, и, сколько бы он за ней ни гнался, она всегда будет от него
Уильям Сомерсет Моэм. Острие бритвы
Музыка становилась тише, и все с большим трудом доносилась до моих ушей. Последняя песня уходящего вечера. Я никогда не любил такую музыку, мне больше в этот вечер нравились цветы. Цветы на клумбах за моей спиной, благодаря ночному ветру, заполняли своей свежестью всю площадку перед главным корпусом, где парочки, нелепо перебирая ногами, кружились в "белом" танце. Дискотека в летнем лагере уже подошла к концу. А она все не уходила. Я поступил не много бесчестно, сказав, что не люблю танцевать и отказав ей в медленном танце под очередную заунывную мелодию. Она ждала, когда я к ней подойду. Милая, не высокая девочка, очень тихая и спокойная, всегда смотрящая снизу-вверх, как бы исподлобья, но с неизменно чарующей улыбкой, ждала именно меня. Ангелок в длинной футболке почти до колен, скрывающей ее фигурку. Не знаю, как так получилось, ведь я был старше ее на несколько лет, абсолютно невыносимей эгоист с неизменно дурным характером. В придачу ко всему, чрезмерно самовлюблённый тип, для такого возраста. Это было чудом, что мы пошли вместе до корпуса. Чудом можно было считать даже тот факт, что мы просто заговорили друг с другом.
А мы поднимались по лестнице, затем пробирались по неосвещенным переходам до ее комнаты. Далее мы тихонько открывали дверь в ее жилище и ложились на кровать. Следует отметить, что девочки жили отдельно от мальчиков, в принципе, этого и следовало ожидать. Однако мужская часть населения лагеря всегда проявляла настойчивость и предпочитала быть с противоположенным полом вместе. Поэтому мой поздний визит вряд ли кого-то мог удивить. Но нас так никто и не заметил. Все кровати были сдвинуты в один ряд, что создавало определенный шарм для подростков нашего возраста. Большая общая кровать. Это было очень удобно во всех отношениях.
Мы лежали с ней вместе на самой близкой ко входу кровати. Лежали рядом с друг другом, волнуясь и учащенно дыша. Сперва наши руки переплелись. Затем, мы придвинулись ближе друг к другу, не обращая внимания на "соседствующую" с нами девочку. Наши губы впервые соприкоснулись. Она была не опытна, но это лишь создавало впечатление нереальности происходящего, чувство, как будто Она ждала меня всегда, именно ради этого поцелуя. Мое сердце билось и вырывалось из груди. Тело не слушалось. Я готов был напасть на нее наплевав на всех, сорвать одежду и насладиться в полной мере. Не смотря на это, только лишь одна моя рука, робко про скользила снизу-вверх по ее бедру, достигла живота и неуверенно двинулась выше. Она не много отпрянула назад и постаралась прошептать нечто напоминающее нет. Однако я настоял, и моя кисть соприкоснулась с ее небольшой грудью. Я ощутил дыхание совсем иначе, чем раньше. Я чувствовал, как Она дышит в двух плоскостях, в двух различных измерениях. Я ощущал дыхание на своем лице и шее, я слышал дыхание, и я чувствовал дыхание физически. Казалось мне, что оно существует самостоятельно. И оно нравится мне и доставляет не меньше удовольствие чем Она сама.
Мы целовались всю ночь, ощущения напоминали собой особый вид аффекта. Время изменило привычный ход, и никто не посмел нам помешать в этом чуде. Только под утро я тихонечко покинул мою новую подругу в своей комнате, а также своих товарищей, гордо лежавших в обнимку, со своими сверстницами. В общем нас так никто и не увидел вместе. Смена в лагере шла, мы тайно встречались вечером и ночью, предавались невероятным для такого возраста поцелуям. Но каждый раз я понимал, что нам не быть вместе и каждый раз я думал, что нам придётся завершить это безумие. Мое "Я", мое "Эго" было несказанно выше миниатюрной девушки, слишком зажатой даже для того, чтобы ответить на оскорбления и унижения ровесниц. Репутация в подростковом возрасте все же ценится намного выше всего остального. Так думал я в то время и поэтому в последние дни я высказал все свои мысли о наших встречах и о том, что мы не пара. Я долго говорил ей о природе любви и о том, что мы не будем вместе. А Она не уходила. Я гнал ее прочь от себя. А Она не уходила. Я смеялся над ее чувствами и ее возрастом. А Она не уходила. Последние дни мы не общались, хотя ее тень порой проскальзывала в след за мной на пляж, в столовую, на футбольное поле. Я двигался дальше.
А она не уходила.
На следующий год мои спортивные успехи в школе понесли меня в златоглавую столицу на соревнования федерального масштаба. Поезд. Команда бравых друзей. Шутки, песни, ночь без сна. Наш плацкарт сотрясался от безумного веселья весь день и почти всю ночь. Однако силы подошли к концу, и мы легли спать. Я лежал на спине, думая о прекрасной представительнице нашей женской команды, которая спала через стенку, как вдруг кто-то сел на мою лежанку и дотронулся до ноги. Это был не морок, не призрак, не наваждение. Это была Она. Ее длинные волосы спадали с плеч, застенчивый взгляд манил и увлекал. Он как бы спрашивал разрешения прислониться и лечь вместе, или же наоборот, схватиться за руки и убежать прочь. Но что было однозначно и бесповоротно в этом взгляде - это желания обладательницы этих зеленых глаз. Милая девочка предлагала запретить дышать, предлагала бурлить кровь и предлагала снять все барьеры один за другим. Я испугался. Она не должна была тут появиться. Она не должна была приходить. Она должна была остаться там, в лагере, на дискотеках и пляже. Но тут ей было не место, явно не тут.
Желание сердца взяло контроль над разумом и опрометчивое решение было принято. Мы отправились сначала в тамбур, а затем, под стук колес, заперлись в туалете. Поцелуи нельзя было остановить, между нашими телами нельзя было просунуть и листа бумаги. Мы были школьниками, но любой взрослый уступал нам в этом чувстве. По крайней мере так казалось мне. Я позволял себе все больше и больше. Мои руки не подчинялись мне. Я становился все сильнее и сильнее. Стыдно вспомнить, о чем я думал и чего хотел. Лишь на секунду я пришел в себя, опомнился и увидел ее стеснение, ее явное нежелание повиноваться моим внутренним демонам. Настоящий фонтан чувств прорвал меня. Возбуждение в крайне степени смешалось с обидой, досада перекрывалась ненавистью, а ненависть- похотью. Весь этот комок чувств перекатывался с одной стороны моей истерзанной души в другую целую вечность, пока мы не остановились, вышли из туалета снова в тамбур. Я сразу же закурил сигарету, заранее припрятанную от сопровождающих в накладном кармане моих темных бриджей. Я спокойным голосом сообщил, что у нее был шанс, но Она все испортила. Нам было хорошо, а Она убила все чувства во мне. Могло бы быть все совсем по-другому, а получилось глупо и досадно. Я выкинул окурок между вагонами и шатаясь пошел спать. На утро нас с товарищем по команде все-таки поймали с сигаретами, а уже по приезду мы завязали со спортом. В той поездке мы все оставили чуть больше, чем было нужно. Но это все было потом, главное, я ушел, как мне казалось, хлопнув дверью дважды за одни вояж.
А она не уходила.
Искусство занесло нас с одногруппниками в северную столицу. В цитадель роскоши и упадка, в последнюю крепость романтики нашей необъятной родины, занесенную дурманом белых наркотических порошков. Наша поездка носила деловой характер, но что студентам характер поездки, когда есть молодость, наркотики, алкоголь и бесконечность времени впереди. Мы жили все вместе. Точнее сказать наши номера находились на одном этаже. Каждая комната вмещала в себя от дух до четырех человек, имела кровати, тумбочки, стулья и стол. Удобства были на этаже. В общем не сложно догадаться, что вечера мы проводили в самой большой комнате, власть в которой имели четыре очаровательных девушки, с которыми мы вместе учились и были близки. Не "сгадываясь на кулачках" и без применения других различных способов узнать свой жребий, нам удалось разбиться по парочкам, выбрав даму сердца по душе. Вечера происходили по одинаковой схеме, но каждый раз оканчивались по-разному. Мы лежали на кроватях и передавали друг другу бутылку с алкогольной отравой или же садились в круг у стола, полураздетые, влюбленные и счастливые. Стол служил нам конвейером получения наркотического удовольствия, эйфории, прилива энергии, креатива и других прекрасных вещей. Углубится в эти воспоминания хочется всегда с особой силой, но я сдержу себя. Сдержу себя так, как я сдержал себя в ту незабываемую ночь, когда Она пришла снова. Мое удивление не знало границ. Грешным делом, мне казалось наши встречи прекратились и не должны были никогда больше возобновиться. По крайней мере не на глазах у стольких людей. Я помню, как раздался стук в дверь и одна из наших девушек поспешила открыть. Я помню, как дверь открылась совсем на чуть-чуть и в образовавшуюся щель нежные пальчики протянули кипятильник. Несколько секунд Она переговаривалась с нашей спутницей, но их хватило сполна. Я узнал ее и мне хотелось спрятаться. Не успел. Когда дверь закрывалась, всего на миг ее глаз взглянул прямо на меня. Миг, за который было передано больше информации, чем за годы пустого трепа неудачных ловеласов и их пустых "жертв". Мы должны были встретится.
И мы встретились буквально через десять или все пятнадцать минут. Я сделал вид что мне плохо и меня мутит. Вырвался из объятий "Мон а мур" и устремился в коридор. Уйти не может человек, который вечно ждет. Она сидела на подоконнике большого окна, прислонившись спиной к стене. Свесив свою правую ножку аккуратно с подоконника, левую Она предпочла согнуть в колене и небрежно обхватывали голень руками. Прекрасную и чувственную позу Она выбрала для нашей встречи. При виде меня, Она положила голову на коленочку с особой кошачьей грацией, приглашая тем самым совершить очередное путешествие за грань дозволенного. За ту грань, которую в этом возрасте, я еще не успел провести для себя. Каменные ноги тащили мое дрожащее тело к ней. Руки сами коснулись великолепной ножки и стали поглаживать прекрасную малютку, которая навсегда оставалась в моем восприятии той самой школьницей с дискотеки. Не теряя времени на пошлые слова мы начали целоваться. Те самые поцелуи вернулись в новых красках. Они вытесняли воспоминания о всех прошлых девушках, чьи сердца я успел покорить. С каждым новым витком наших языков, недавние любовные приключения теряли смысл и былую остроту. Как черно-белая пленка они прокручивались в моей голове и навсегда отправлялись в дальний архив памяти. Так продолжалось долго, пока поток мысли не принес очередной волной меня к моей новой девушке, мирно ожидающей в комнате неподалеку. Легкий мороз пробежал по коже. Внезапно я ощутил на спине чей-то взгляд. Мир, который принимал очертания буквально пару секунд назад снова развалился. Липкий пот выступил на спине и глаза помутнели. Про биение сердца я лучше промолчу совсем. Она могла видеть нас вдвоем. Одни нелепым поступком, одной промашкой я мог закрыть для себя вход не только в этот номер, в эту компанию девушек и парней, но и впасть в немилость у всего факультета, до конца моего обучения став изгоем. Я медленно повернул голову, уже прокрутив в своей голове самые страшные последствия и став участником самых страшных разборов в моей жизни. Однако никого не было. Коридор был пуст, в холле были мы одни. Мое психическое состояние явно пошатнулось. Я чувствовал усталость и измождённость. Но Она явно не имела представления о физическом или психическом состоянии моего организма. Милые, мягкие, тонкие ручки потащили нас прочь от этого проклятого перекрестка гостиничных дорог в ее номер.
Она накинулась на меня и сала валить на кровать, попутно целуя мои щеки, шею и губы. Мои руки лежали на ее плечах, я был почти в беспамятстве и с трудом приходил в себя, как вдруг новая волна страха прокатилась по мне. Дверь в коридоре, за которой сидела наша компания, открылась. Уверенные и быстрые шаги стали звучать на весь коридор. Мне ничего не оставалось сделать как вскочить на ноги, вылететь пулей из комнаты, нечеловеческим прыжком достичь туалета и, открыв раковинный кран, выплеснуть на лицо холодной воды. Я никогда не ошибался в таких звуках. Звуках шагов, принадлежащих моей девушке. Я слишком долго приводил себя в порядок и ее влюбленное сердце, почувствовав тревогу, направилось на поиски. Сердце влюбленной студентки так же не могло ошибиться в выборе места нахождения употреблявшего наркотики парня.
Мы смеялись, шутили. Обнимались и шли. Обратная дорога в номер казалась единственным избавлением от недавних стрессов. Даже не смотря на ревнивый взгляд, прожигающий мою спину. Тот самый взгляд, на который я не рискнул обернуться.
На следующий день, сражаясь с ужасными отходниками, нам пришлось ехать на экскурсии. В этот раз, гендерный принцип разделения поступающих знаний сыграл свою роль. Мальчики отдельно, девочки отдельно, именно так мы разъехались на целый день просвещаться и быть пресвященными. Много интересного преподнес этот день и было очевидно, ночь будет куда интересней. Я не ошибся.
По приезду в отель, мы уже имели при себе несколько пакетиков травы, алкоголь и неимоверный позитив. Каким же удивлением было узнать, что в родном номере, с четырьмя красавицами, к нашему визиту собралось множество людей со всего отеля! Эта был чудесный вечер. Вечер новых знакомств, интересных историй, любви и безграничной свободы. Мы стали семьей буквально за несколько часов. Мне не хотелось расставаться с этими людьми никогда, и я был рад, что нам предстояло учиться еще довольно долго. Мы были вольными, дерзкими, в какой-то степени злыми и нахальными. В этих качествах, на тот момент, со мной мало кто мог посоперничать. Поэтому, думается, я сразу стал душой и сердцем компании.
Когда веселье достигло своего апогея, по входной двери раздались уверенные, но в то же время плохо слышные удары. Всех заинтересовал единственный резонный вопрос, кого же мы могли забыть, и кто, мог прийти именно сейчас к нам в гости, и тем самым разрушить сложившуюся идиллию. Ответ знал я, и знал наверняка. Это Она пришла в самый разгар веселья, в самое лучшее время, чтобы вычеркнуть меня из сердец собравшихся в эту ночь, в этом номере. Естественно, чтобы не допустить такого провала, я вызвался открыть дверь и поговорить с гостем. Дверь я открыл не много, всего на размер моей ступни. Она стояла улыбаясь и пыталась кокетничать. Но я видел ее на сквозь и понимал ее истинные мотивы. Идиллия, царящая здесь, должна быть сохранена. Любой ценой. Не объясняя собравшимся кто пришел и по какому поводу, я постарался быстро закрыть дверь, но ее рука пролезла в проем и зацепилась за стену. Я смеялся, перекрикивая другие голоса. Гул и гам имели в тот момент собственную плотность, они висели в воздухе. Не помню, как точно все было и в какой последовательности, но я убрал ее руку, оттолкнул от входа и захлопнул дверь, под вопросы и одобрение толпы. Робкие стуки еще продолжались какое-то время, но не могли принести успех.
Я уже во всю рассказывал о полоумной девочке, которая не стоит нашего внимания. О ее глупости и других недостатках. Я выдумывал на ходу истории, порочащие ее и вызывавшие восторг публики. Восторг, выражавшийся в аплодисментах и влюбленных взглядах. Мы продолжали курить, пить, смеяться и шагать в вечность. Мы продолжали любить. По-своему романтично и очень скоротечно. По приезду домой наши парочки распались. Вчерашние друзья по угару не смогли сдать сессии и были отчислены. Вчерашние подруги нашли более спокойных молодых, и не очень людей. В конце концов за эти пять лет мы все разбрелись кто куда. Отошли от наркотиков, быстрого секса и бездумных поступков. Сломали и забыли свое прошлое. Создали семьи, создали детей, создали уютные рабочие места, создали богатые внутренние миры. Затем ушло и это время. Рушились семьи, дети уходили в школы, рабочие места набивали оскомину, а внутренний мир скатывался в наложение очередного фильтра на неудачную фотографию. Мы все ушли от себя прежних, к нам нынешним.
А она не уходила.
Это была самая долгая поездка в ту пору, игра в шашки с самим собой, с посторонними и не знакомыми мне людьми. Переезды, отели, алкоголь, новые друзья, старые друзья, приятели, подруги. Это был Будапешт, или Прага, или Варшава, или гремучая Континентальная смесь из образов и городов. В одну из мимолетных пауз, мы оказались с моим давним коллегой по альпинистскому делу в одном номере. Превратности судьбы свели нас очень удачно вместе в одном номере. Внутри комнаты, наши кровати были расположены параллельно друг другу на почтенном удалении. Я располагался ближе ко входу, а он, соответственно, дальше от него. Лампы у изголовья кровати, эти ночные сторожа, соперники луны ночью и бесполезные механизмы днем, отказывались работать. Люстру на потолке заменяла лампочка. Выключатель был рядом со мной, а значит и последнее слово в вопросах сна тоже. После тяжелого дня, вечер воспоминаний былых дней, так же подходил к концу. Алкоголь был допит, сигареты затушены. Тоска подкатывала к горлу и с ней приходилось бороться. Видавший в прошлом виды скалолаз укутался в одеяло и начал восхождение в глубины своего сна. Я же лежал на спине и не мог уснуть.
Прошло не больше получаса, как в дверь робко постучали. Так стучать могла только одна Она. Легкое касание небольшого кулачка по двери, шум, пробивающийся через ухо сразу в сердце. Тук-тук. Легкая волна пробегает по телу. От сердца к горлу, от горла к плечам. Дыхание сводит. Все на секунды замирает. Все мое нутро знает, Она пришла снова. Приходится встать и подойди к двери, открыть и встретится взглядом с ней. Миниатюрная фигура, длинные волосы, круглое милое личико смотрит снизу-вверх. Глаза блестят неземным светом, а пухленькие губы заставляют думать лишь об одном. Их изгиб манит и чарует. Мы беремся за руки и тихонько проходим внутрь. Медленно и спокойно ложимся на кровать. Ее руки на моей шее, мои руки на ее бедрах. Мы наклоняем лбы друг к другу и легонько улыбаемся. Ноги параллельны друг другу и перпендикулярны спящему туристу. Четкие линии, плавные движения. Проходит вечность, пока мы не ляжем на эту маленькую кровать. Но дело сделано и губы устремившись друг к другу начинают затейливый танец. Вверх-вниз, вверх, вниз, языки, губы, шашки, поддавки. Ее руки все еще на моей шее. Кажется, Она не меняла их положения со времен первой нашей встречи. Мои же руки тянутся от бедер вверх к ее груди. Поцелуй затягивается. Страсть не позволяет дышать. Глаза позволяют пелене убрать все краски этого мира. Мозг трещит по швам, а тело уносится в параллельное пространство. В это время мой товарищ начинает двигаться и переворачивается на другой бок, теперь его тело повернуто к нам. Мы застываем. Мои губы на ее губах, моя рука поднимается на ее груди, от учащённого и сбивчивого дыхания. Мы замираем. Второй рукой я беру ее руку, силой выдергиваю с кровати и буквально затаскиваю в ванную комнату. Страх быть застуканными вместе с годами не иссяк, а только усилился. Защелка закрывается. Вода включена.
Я понимаю, что это конец. Так продолжатся не должно. Я не люблю ее. И не могу полюбить. А она...да что она. Я не позволяю ей раздеться, сажаю рядом с собой и закуриваю. Пачка сигарет во уже много лет поселяется в туалете любого моего места проживания. Страсть и похоть еще не утихают во мне. Я с трудом могу смотреть на нее, но слова сами слетают с языка. Стандартный набор звуков и смыслов. Мы не можем, мы не должны, уходи. Сигарета кончается, слезы подступают к глазам. Боль в сердце, жалость к себе и моральное оправдание того, что я поступаю правильно перед собой, перед ней и перед своим другом, мирно спящем в комнате. Она покачиваясь делает робкие шаги и выходит за дверь. Ночь без сна, утро без покоя.
После пробуждения, мой старый друг рассказывает о причудливом сне и жалуется, что я мешал ему спать, все время ворочаясь в кровати. Да, в свое время в горах, наш сон был крепче, а дружба прочнее. Расстояния впоследствии нас не пощадили. Это была последняя совместная наша ночевка заграницей, в отеле. Еще несколько командировок, несколько поворотов истории, и я попрощался с работой заграницей. Желание быть в обойме улетучилось навсегда.
А она не уходила.
Свой отпуск я проводил в горах Швейцарии. Деревянные домики отеля на возвышенностях, уютные двух местные номера, бар на последнем этаже основного здания и получасовой путь до города, места досуга и развлечений. Очередной день подходил к финальному завершению. Вдоволь накатавшись на лыжах, я и мой спутник, приятель по зимним прогулкам на заграничных трассах, отправились в отель. Долго мы заходили в номер, долго и тяжело снимали лыжную амуницию, нудно, и с особым раздражением вешали вещи сушиться. Когда дело было окончено, я полностью выбился из сил. Но мы должны были идти. Идти принимать пищу. Скучное и откровенное занятие, давно не приносившее мне радость. Единственно что реально скрашивало положение вещей- это два любителя скоростных спусков, с которыми мы успели завести знакомство. Столичные гости снежной Швейцарии: прекрасная темноволосая красавица и ее не высокого роста братец. Мы узнали друг друга в автобусе, на пути к нашей горнолыжной Мекке и очень быстро нашли общие темы для бесед. Этим вечером они ждали нас на ужин в большом доме, ресторане, на полпути к горному склону, по совместительству являвшимся нашей любимой трассой. В назначенное время мы встретились в холле. Все-таки и сам путь лучше проделывать вместе, так намного веселей. Однако нельзя сказать, что они были вдвоем.
Чуть по одаль, у ресепшена, стояла Она. Ее брови резко метнулись вверх, а краюшек правой губы последовал к уху. Ухмылка? Нет. Улыбка? Нет. Слово подобрать к ее выражению лица просто невозможно. Это было удивление, замешанное на радости и нежности. Коктейль из соблазнительной невинности и понимания твоих, и только твоих желаний. Одна улыбка, но столько сказано. Одна улыбка, но воздух исчез. Одна улыбка, а я начал лепетать что-то про забывчивость и про то, что мне нужно вернутся в номер. Как же внезапно Она появилась на этот раз. Как не вовремя и губительно. Темная столичная принцесса уплывала в сети к моему другу в этот вечер без конкуренции с моей стороны. Я всех догоню, позже. Я направился в номер. Она вскоре постучала в мою дверь. Мы были вдвоем. Только наедине, в номере, среди раскиданных вещей, пустых бутылок и самодельных пепельниц, я заметил гипс на ее руке. Результат неудачных экспериментов со сноубордом. Я бережно провел рукой по ее волосам, спустился вниз и снял куртку. Затем развязал ботинки. Впервые в жизни я развязывал ей шнурки. Первый и последний раз. Мы вместе долго лишали ее ненужных частей гардероба. На этот раз одежда исчезла вся. Оставался только гипс, как стоп кран, как последний оплот, отделяющий пристойную девушку, от девушки, упавшей в бездну. Мы слушали музыку. Время шло. Мы трогали друг друга. Музыка играла. Мы пили. Дым сигарет застилал потолок. Наши губы устали целовать друг друга, когда время для финального соприкосновения подошло. Мы были так близки все это время и так далеки. Целая жизнь прошла в ненужных поддавках. Все время Она должна была уйти и не вернутся. Но Она оставалась, точнее не уходила. Соединения хотели мы вдвоем. Сближение наступало, ее ноги разомкнулись. Остался миг до проникновения. Сладострастие уже ощущалось физически, как некая величина. Все ближе и ближе, казалось мы даже соприкоснулись катализаторами нашего счастья. Однако предрешенному случится было не суждено. Она мотала головой, а я понимал, что где-то допустил ошибку, подпустив ее слишком близко. Я не понимал, что произошло, когда ее руки оттолкнули меня не много в сторону, а дивные, нагие ножки сомкнулись совсем не так, как я планировал. Музыка доиграла. Мы обнялись и провалились в сон, примерно на тридцать, а то и сорок минут. Впервые я не смог сказать ей уходи. Она ушла сама. Ушла до прихода наших общих знакомых. Ушла до момента удовлетворения моего сумасшествия, моего похотливого желания, которое столько лет не находило выхода ни где и ни с кем.
Помню, что я сидел голый на кровати. Дверь чуть слышно хлопнула. Я сидел и не двигался. Я сидел и не моргал. Сколько времени прошло не помню, но когда дверь открылась и в комнату ввалился мой старый добрый друг, в дивном настроении и с недопитой бутылкой виски, я все еще сидел на кровати. Он что-то рассказывал, смеялся. Рассказ о его любовном приключении в эту ночь остался у входа в мое сознание, так и не переступив порог. В конце концов он уснул. А я встретил рассвет в той же застывшей позже. Встретил рассвет, уже совершенно другим.
А она не уходила.
Ее выступление было запланировано в моем родном городе за полгода. Я знал это точно. Мне было не важно, что Она будет играть, кто из музыкантов приедет ее поздравить с триумфом. Это все было второстепенно. Главное я знал дату, место проведения и человека, который придержит мне билет. Как одержимый я ждал этого дня. Сверял информацию, полученную из разных источников, наводил справки, искал нужных людей из ее окружения. Моя одержимость стала одержимостью во всей своей красоте. Я боялся случайно встретится с ней и быть не готовым к такой встрече. Я боялся не встретится с ней в запланированные мною дни. Я боялся что Она поймет, что я преследую ее, думал, что Она может увидеть меня и все станет прахом. Еще больше я боялся потерять ее след и никогда больше не увидеть. Я боялся. Я боялся все эти годы. Но страх не смог меня сковать. Действия быстро уложились в простые схемы повседневного поведения. Ритуалы, связанные с ее поисками, возникли чуть позже, но вошли в мою жизнь легко и надолго. Все это копилось во мне и требовало выхода, требовало встречи с ней. Случайной встречи, подстроенной лично мной. Я выбрал день заранее. Купил билет на ее концерт и конечно же цветы. Все шло как по нотам. Зал. Музыка. Аплодисменты. Она. Она играла превосходно, но к сожалению, я не слышал музыки, не различал звуков. Мое сердце выскакивало из груди, я чувствовал себя умалишённым и ждал только шанса. Момента для осуществления задуманного мной. Цепи должны были упасть и оковы исчезнуть. Жизнь еще может наполниться красками, уверял я себя. Все еще можно исправить и изменить. Я ждал только шанс. И он выпал мне.
Во время выступления, Она проскользила по мне взглядом со сцены, и никто бы не мог подумать, что мы могли, встретившись взглядами, передать друг другу сигнал или послание. Но на миг наши глаза встретились, а этого вполне достаточно. И мы поняли все. Уже через двадцать, может и все тридцать минут я стоял на большом и открытом балконе этого театра. Балкон выходил на улицу и открывал прекрасный вид на одну из самых великих рек этого синего шарика. В руках моих были цветы. Я любовался течением воды и медленно впадал в транс.
Ее шажочки были легким перестуком. Невысокий рост, небольшой вес, поступь мышки и чарующий звук каблуков. Она подошла ко мне со спины, и я не хотел оборачиваться, так сильно меня заворожила ее поступь. Она коснулась моего плеча, и я послушно развернулся. Вручил цветы. Она улыбнулась так, как никогда до этого не улыбалась. Что-то пыталась рассказать мне, объяснить, и в конечном итоге, отложила букет в сторону, на балконное ограждение. Я ничего не слышал и не видел. Мои губы уже искали ее шею. Затем щеки. И в конце губы. Мы целовались как в первый раз, приближаясь к звездам и падая вниз. Ее руки были все так же на моей шее. И лежали они как всегда, не смотря на высокий каблук и время, сыгравшее с нами злую шутку. Моя правая рука потянулась вверх к ее роскошной груди. Выше и выше, ближе и ближе к заветной цели. Все, как раньше. Все, как и должно было быть. Алгоритм известен. Зависимость, как от самого тяжелого наркотика. Удовольствие, не сравнимое ни с чем.
Однако резкий звон пронзил мои уши, Она рассмеялась и отшатнулась назад. Смех в ее исполнении был звонок и необычен, я никогда такого не слышал. Да и Она никогда не смеялась в моем присутствии, хотя я помню, позволял себе подобное непристойное поведение. Она закрыла рот руками, пытаясь совладать с собой. Некоторое время это плохо получалось. Еще секунды, истерика бы накрыла ее с головой. Увы, мне хорошо известно это. Но Она была умницей и совладала с собой. Наклонилась вперед, затем медленно распрямилась и убежала прочь. Обратно, вниз по лестнице, затем через кулисы и на сцену. Потом в отель и навсегда прочь из этого города. Я знал. Я знал все ее шаги наперед. Но это произошло потом, все потом. Это было другое время. А пока я был здесь. Я смотрел ей в спину, смотрел на ее удаление из этой сцены жизни. Стоял один на балконе, потирая правой рукой свою нижнюю губу. Букет цветов лежал рядом, источая аромат свежести, сплетаясь с запахом воды. Запахом, знакомым каждому жителю речных городов. Музыка доносилась до моих ушей. Затем звук небольших волн. Помню в тот раз было прохладно.
А я все не уходил.