Онода Хиро : другие произведения.

"тридцать лет войны на моём острове Лубанг" - Хиро Онода

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В 1974 году вышла книга Хиро Оноды "Тридцать лет войны на моём острове Лубанг". Эту работу мы будем потихоньку переводить. Прежде всего дадим необходимые пояснения. Хиро Онода (1922-2014) - бывший военнослужащий японской армии, воевал на небольшом филиппинском острове Лубанг во время Второй мировой войны, после капитуляции Японии в 1945 году не поверил в поражение своей страны и, исполняя ранее полученный приказ, продолжил партизанскую войну на острове до 1974 года, когда этот приказ был отменён в его присутствии.
  Хиро Онода
  Тридцать лет войны на моём острове Лубанг
  
  Глава I
  
  В 1974 году вышла книга Хиро Оноды "Тридцать лет войны на моём острове Лубанг". Эту работу мы будем потихоньку переводить.
  
  Прежде всего дадим необходимые пояснения. Хиро Онода (1922-2014) - бывший военнослужащий японской армии, воевал на небольшом филиппинском острове Лубанг во время Второй мировой войны, после капитуляции Японии в 1945 году не поверил в поражение своей страны и, исполняя ранее полученный приказ, продолжил партизанскую войну на острове до 1974 года, когда этот приказ был отменён в его присутствии.
  
  
  
  Хиро Онода
  Тридцать лет войны на моём острове Лубанг
  
  Глава I
  Встреча
  
  Я затаился в лесу и ждал, пока не подойдёт время. Было 9 марта 1974 года, чуть раньше полудня, и я находился на склоне, в паре часов от точки Вакаямы. Я планировал дождаться сумерек, когда ещё можно распознать лицо, а затем быстро подойти, одним манёвром, к точке Вакаямы. Слишком много света означало бы опасность, а густой мрак не позволил бы мне удостовериться в том, что человек, с которым я собирался встретиться, - именно тот майор Танигути. Более того, сумеречный свет способствовал бы моему возможному бегству в случае необходимости.
  
  После двух часов дня я крадучись, осторожно покинул моё укрытие и пересёк реку к северу от точки Вакаямы. Я углубился в пальмовую рощу, которая окаймляла реку, и очень скоро добрался до места, где островитяне обычно рубят деревья для строительства.
  
  На краю поляны я остановился и внимательно осмотрелся. Поблизости я никого не увидел. Я решил, что люди уже закончили свой рабочий день, но для большей безопасности замаскировался сухими ветками и листьями, прежде чем перебежать этот открытый участок.
  
  Я осмотрел реку Агкаваян и оказался примерно в трёхстах метрах от места, назначенного для встречи. Было только четыре часа, и у меня оставалось ещё много времени. Я заменил маскировку свежими листьями. Когда-то здесь выращивали рис, но сейчас это покрытая травой равнина с несколькими пальмами тут и там. По берегам реки растёт бамбук и кустарник.
  
  Я стал взбираться на холм, с которого смог бы не только наблюдать за условленным местом встречи, но и следить за окружающей обстановкой. Это было то место, где двумя неделями ранее я встретил Норио Судзуки и разговаривал с ним. Прошло два дня с того момента, как Судзуки оставил мне записку в специальном почтовом ящике, о чём мы ранее договаривались; в записке он просил меня о новой встрече, и я шёл туда. Я всё ещё боялся того, что это может оказаться ловушкой. В таком случае, возможно, на холме меня ждал враг.
  
  Я продвигался с величайшей осмотрительностью, но не видел никаких признаков жизни. Достигнув вершины холма, я выглянул из-за деревьев и кустарника и на краю условленного места, где Судзуки ранее ставил свою противомоскитную сетку, заметил жёлтую палатку. Мне удалось различить японский флаг, развевавшийся над палаткой, но я не видел ни одной живой души. Может, кто-то отдыхал в палатке или прятался где-то ещё в ожидании того, что я выйду на открытое место?
  
  Прошло напряжённых полчаса, в течение этого времени ничего нового не произошло; я спустился по склону и подобрался к точке всего в десяти метрах от палатки. Я слегка переместился, чтобы получить другой угол обзора, но мне так и не удалось никого увидеть. Я решил, что эти люди, должно быть, находятся в палатке, и приготовился ждать до заката.
  
  Солнце начало клониться к горизонту. Я проверил винтовку и снова обулся. Я ощущал чувство безопасности: я мог бы подойти к палатке с закрытыми глазами и чувствовал в себе силу, потому что отдыхал, пока был в дозоре. Одним прыжком я преодолел ограждение из колючей проволоки и направился в тень соседнего дерева боса, где остановился, сделал глубокий вдох и снова осмотрел палатку. По-прежнему всё было тихо.
  
  Затем подошло время. Я сжал винтовку, выпятил грудь и вышел на открытое место.
  
  Спиной ко мне стоял Судзуки, между палаткой и костром, разложенным на берегу реки. Он медленно повернулся и, увидев меня, двинулся ко мне с распростёртыми объятиями.
  
  - Это Онода! - прокричал он. - Майор Танигути, это Онода!
  
  В палатке шевельнулась тень, но я продолжал подходить. Судзуки, с блестящими от волнения глазами, подбежал ко мне и обеими руками сжал мою левую руку. Метрах в десяти от палатки я остановился. Оттуда послышался голос:
  
  - Это действительно вы, Онода? Через минуту я выйду к вам.
  
  По голосу я узнал майора Танигути. Я неподвижно ждал его появления. Судзуки сунул голову в палатку и вытащил фотоаппарат. Майор, который был без рубашки, высунул голову из палатки и сказал:
  
  - Сейчас я переоденусь. Подождите минутку.
  
  Голова исчезла, но спустя несколько мгновений майор Танигути вышел из палатки безупречно одетым и в головном уборе военного образца. Застыв в положении "смирно", я прокричал:
  
  - Лейтенант Онода, сэр, по вашему приказанию прибыл!
  
  - Молодец! - воскликнул майор и подошёл ко мне. - Я привёз вам это от министерства здравоохранения и социального обеспечения, - добавил он, слегка похлопывая меня по левому плечу.
  
  Он протянул мне пачку сигарет с изображённой на ней хризантемой - императорским гербом. Я принял её и, держа перед собой на вытянутых руках в знак надлежащего уважения к императору, сделал пару шагов назад. Рядом наготове стоял Судзуки с фотоаппаратом. Майор Танигути сказал:
  
  - Сейчас я зачитаю вам приказ.
  
  Я затаил дыхание, и он стал читать документ, который держал официальным образом - обеими руками. Довольно спокойным тоном он начал:
  
  Приказ ставки 14-го военного округа.
  
  Затем продолжил более решительным, громким голосом:
  
  Приказ спецбатальону, ставка главного штаба, Бабак, 19 сентября, 19 часов.
  
  1. В соответствии с императорским приказом, 14-ый военный округ прекратил все боевые действия.
  
  2. В соответствии с приказом ставки за номером А-2003, спецбатальон ставки начальника главного штаба освобождается от выполнения всех боевых задач.
  
  3. Подразделения и личный состав в подчинении спецбатальона обязаны немедленно прекратить все боевые действия и операции и перейти в распоряжение ближайшего старшего офицера. В случае невозможности найти такого офицера они должны связаться с американскими или филиппинскими силами и следовать их указаниям.
  
  Спецбатальону, ставка начальника главного штаба, 14-ый военный округ, майору Ёсими Танигути.
  
  [Бабак - населённый пункт на Филиппинах.]
  
  Зачитав текст, майор Танигути сделал короткую паузу, затем закончил:
  
  - Это всё.
  
  Я остался неподвижен, ожидая того, что он ещё что-нибудь скажет. Я был уверен в том, что майор Танигути подойдёт ко мне и прошепчет: "Это всё полная чушь. Настоящий приказ я вам отдам позже". Ведь с нами был Судзуки, и майор не смог бы конфиденциально поговорить со мной в его присутствии.
  
  Я внимательно наблюдал за майором, а он просто оглядывался с довольно суровым видом. Прошло несколько секунд, но он ничего больше не добавил. Вещмешок у меня за спиной, как мне показалось, разом стал тяжеленным.
  
  Майор Танигути медленно сложил документ, и я впервые понял, что никакой уловки, никакой военной хитрости не будет: всё то, что я услышал, было правдой. Никакого секретного сообщения не последует.
  
  Вещмешок стал ещё тяжелее.
  
  Значит, мы действительно уже проиграли в войне? Как же мы могли оказаться такими идиотами?
  
  Вдруг у меня в глазах всё почернело. В моей душе разразилась буря. Я чувствовал себя полным дураком из-за того, что добирался сюда с таким напряжением и со столькими предосторожностями. Хуже того, что, чёрт возьми, я тут делал все эти годы?
  
  Постепенно буря утихла, и я впервые без тени сомнения осознал: моя тридцатилетняя партизанская война в составе японской армии внезапно завершилась. Это был конец.
  
  Я отвёл затвор и извлёк патроны.
  
  - Это должно быть тяжело, - сказал майор Танигути. - Вольно! Успокойтесь.
  
  Я снял вещмешок, который всегда носил с собой, и поставил его поверх винтовки. Возможно ли такое, чтобы эта винтовка, которую я все эти годы держал в чистоте и берёг, как ребёнка, вдруг стала бесполезной для меня? Бесполезной, как и спрятанная мною в расщелине между скалами винтовка Кодзуки? Действительно ли правда то, что война завершилась за тридцать лет до этого? Если всё было так, то ради чего тогда погибли Симада и Кодзука? Если всё случившееся правда, то разве не лучше было бы и мне погибнуть вместе с ними?
  
  Я медленно проследовал в палатку за майором Танигути. В ту ночь я не сомкнул глаз. Оказавшись в палатке, я начал докладывать о своей разведывательной деятельности и тридцати годах военной активности на Лубанге: настоящий подробный отчёт о войне. Время от времени майор Танигути вставлял пару слов, но в основном сидел и внимательно слушал, часто кивая головой в знак одобрения или понимания.
  
  [Лубанг - остров размером приблизительно 25 на 10 км на северо-западе архипелага Филиппинских островов, расположен в десятках километров от ближайших крупных островов Филиппин; большая часть Лубанга покрыта джунглями, недалеко от острова расположено несколько более мелких островов.]
  
  Максимально спокойно, насколько это было возможно, я рассказывал об одном факте за другим, но постепенно во время повествования начал чувствовать охватывавшее меня волнение, и, когда дошёл до эпизодов смерти Симады и Кодзуки, мой голос несколько раз дрогнул. Майор Танигути заморгал, словно пытаясь сдержать слёзы. Единственное, что помогло мне сохранить какой-то контроль над собой, - это громкий храп молодого Судзуки, который ранее влил в себя порядочно саке, прежде чем улёгся на своей раскладушке.
  
  [Саке - традиционный японский алкогольный напиток.]
  
  Прежде чем я начал свой доклад, Судзуки спросил у майора о том, не следует ли предупредить других людей, занимавшихся моими поисками, о том, что я сложил оружие. Майор ответил ему, что лучше этого не делать, иначе нас сразу же окружила бы огромная толпа. Судзуки передал другим по переговорному устройству:
  
  - У нас ничего нового.
  
  Я продолжал разговаривать с майором до рассвета.
  
  Несколько раз он приказывал мне лечь спать и сообщить ему об остальном на следующий день; я пытался это сделать пару раз, но каждый раз снова вскакивал минут десять спустя или ещё раньше. Как я мог спать в такой момент? Мне необходимо было рассказать ему обо всём и сразу.
  
  Наконец я дошёл до последнего эпизода повествования, и майор сказал:
  
  - А теперь давайте всё же хоть немного поспим. Уже через час или около того будет рассвет. Нам ещё предстоит жаркий бой, и даже часок отдыха нам пригодится.
  
  Должно быть, он испытывал большое облегчение из-за окончания поисков, потому что сразу же уснул.
  
  Однако я не заснул. После сна на открытом воздухе (в лучшем случае) в течение всех этих лет теперь мне не удавалось приспособиться к раскладушке. Я закрывал глаза, но лишь чувствовал себя ещё более бодрствующим, чем до этого. Хотел я этого или нет, но я не мог не возвращаться мыслями ко всем тем событиям, которые в результате привели меня в эту палатку.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"