Тихомиров Артем Юрьевич : другие произведения.

Олимпия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Мир разрушен. Прошлое стерто в пыль. Отныне всем правит Олимпия, громадный искусственный город, возвышающийся над землями порабощенных илотов. Илот обязан работать на благо хозяев, ибо такова его единственная судьба. Любое сопротивление жестоко наказывается, любое неправильное слово может стать поводом обратить илота в рабство. Жизнь низшего целиком и полностью принадлежит олимпийцу - это знают даже дети. Таков "истинный" порядок вещей. Власть Олимпии никем не может ставиться под сомнение. В свои семнадцать Лима не понаслышке знакома с горем и страхом. Она старается быть как все и живет незаметно, надеясь, что очередная охота обойдет ее дом стороной. Каждый день Лима видит бесчинства олимпийцев на улицах своего города, но молчит, понимая бессмысленность бунта. Неожиданная встреча с Клеоном меняет жизнь девушки, буквально переворачивая все ее представления об окружающем мире. Избегнув мучительной смерти, она начинает понимать: по другую сторону привычной реальности есть другая жизнь. Там есть свободные люди, способные сражаться. Там есть надежда. Так перед Лимой встает мучительный вопрос - пойти с Клеоном или остаться, отказавшись от мыслей о свободе. Но отказаться особенно мучительно, ведь Клеон, спасший ее, уже не просто бродяга и бунтовщик. Выбор, который сделает Лима, нельзя будет изменить. Это навсегда.
  Высшие и низшие, господа и рабы - вот истинный порядок вещей
  
  Меандр Великий, законотворец
  
  
  
  Часть первая
  Страх
  
  1
  
  Лима хорошо слышала слова старого Полифема:
  - ...нам снова объявили войну...
  Она выглянула в дверной проем, чтобы узнать, с кем он разговаривает.
  - Кому-то опять не повезет, - добавил старик, почему-то глядя на свои руки. Напро-тив него стояла Кадия, высокая илотка , переведенная недавно из Северного сектора . - Хо-рошо, что моя семья давно мертва... - По его губам пробежала бесцветная улыбка.
  Не сказав ни слова, Кадия кивнула. На ее неподвижном лице тускло горели темные гла-за. С первого дня она казалась Лиме просто живой куклой, которая делает только то, что надо и не выходит за рамки обязанностей. И лишнего слова от нее не услышать, тем более шутки или смеха.
  На этом разговор закончился. Полифем оправил бороду и побрел по длинной дорожке, уходящей к дальнему краю купола. Уже через несколько шагов старик исчез за поротом, скрывшись в густых зарослях.
  - Почему ты стоишь? - спросила Кадия. Она появилась прямо перед Лимой, и, за-стигнутая врасплох, девушка попятилась.
  - Ничего...
  Кадия взирала на Лиму с гневом и подозрением. Затем перевела взгляд на ее желтый комбинезон, расстегнутый на груди. Расстегиваться - не по форме. И подгибать штанины то-же. За это могут влепить выговор или даже наказать штрафом, в иных случаях, нарушителю грозит трехдневный срок в тюрьме. К счастью для Лимы, до заключения дело еще не доходило.
  Теперь, судя по взгляду Кадии, все могло измениться.
  - Бездельничаешь, - прошипела та, качая головой.
  - Вы донесете на меня? - спросила Лима.
  Кадия прищурилась, бросила взгляд на щетку, которую девушка держала в руке.
  - Я наблюдаю за тобой все то время, как меня перевели. Твоя работа самая простая, но ты пользуешься любой возможностью делать ее плохо. - Она выставила указательный палец и нацелила его Лиме в грудь. - Простой убирай мусор!
  Это была самая длинная речь Кадии с момента появления в оранжерее.
  Подарив девушке презрительный взгляд, илотка повернулась, чтобы уйти, но неожи-данно Лима схватила ее за предплечье.
  Кадия замерла, превратившись в статую, и процедила:
  - Что это значит? - Между словами она оставила достаточно места.
  Но Лима не разжала пальцев.
  - Я только хотела спросить, в каком секторе будет охота? Уже объявили?
  В ответ Кадия вырвала свою руку и подошла к девушке вплотную, глядя сверху вниз.
  - Ты, должно быть, выжила из ума, если ведешь такие разговоры!
  - Я просто хочу знать. Это плохо? - спросила та.
  Кадия поразилась настолько, что долго не могла ответить.
  - Тебе семнадцать лет, девочка, но ты... Эфоры никогда не говорят, где нанесут удар. Это случится в любом месте и в любое время...
  Лима не сдавалась.
  - Вы говорите неправду. В прошлом году объявили.
  Кадия посмотрела по сторонам, точно боялась, что ее поймают на воровстве, но ее страх был не таким уж глупым. У любых стен бывают уши, говаривал отец Лимы, а у некоторых и глаза.
  - В прошлом году... - Кадия понизила голос до шепота, еле шевеля губами, - Юж-ный сектор был наказан за неповиновение.
  - Какое?
  Глаза высокой илотки сделались большими и круглыми.
  - Как ты... как ты можешь задавать такие вопросы? Девочка, ты в своем уме? - Она подняла руку, чтобы пощупать ее лоб, но Лима мягко отстранилась.
  - Не нужно. Вообще-то, я не сумасшедшая.
  Здесь Кадия отшатнулась, из ее рта вылетел нервный смешок.
  - Ага! Ага, я поняла! Ты провокатор! Но нет! Я ничего не говорила!.. Я всего лишь ра-ботаю! - Теперь она стала буквально серой от страха.
  - Но постойте... - Лима шагнула к ней, хотя и сама не знала, что собиралась делать - может, обнять?.. - не нужно бояться... - она тоже перешла на шепот, - я не провокатор...
  Кадия выпрямила спину. Теперь ее движения стали какими-то деревянными, резкими, она походила на марионетку, управляемую при помощи ниточек.
  - Я только работаю! - громко сказала женщина, неизвестно к кому обращаясь, и быстро зашагала прочь.
  Чувствуя стыд и досаду, Лима сделала последнюю попытку остановить ее, но Кадия уже ушла. Зеленые джунгли, буйно растущие под куполом, поглотили желтый комбинезон илотки.
  Лиме ничего не оставалось, как только вернуться к работе.
  Кадия не отличается от остальных, ей кругом мерещится опасность. Кто знает, что бед-няжке пришлось пережить в прошлом...
  Лима прикусила губу.
  Итак, нацепить маску безразличия. Не выделяться, не провоцировать, не привлекать лишнее внимание. Отец неустанно твердит ей об этом, зная, насколько Лима бывает надоедли-вой и любопытной. Даже в свои семнадцать она зачастую вела себя как маленький ребенок, не в силах избавиться от старых привычек. Не пора ли вырасти и повзрослеть, наконец? Для ило-та, говорил отец, длинный язык - первейший враг, и чем раньше илот запомнит эту простую истину, тем лучше.
  Лима понимала, что в очередной раз дала маху. Должно быть, Кадия думает о ней сей-час самое плохое. Прослыть провокатором куда хуже, чем быть им на самом деле...
  Она вспомнила посеревшее от страха лицо женщины и почувствовала холодок, пробе-жавший на спине. О чем думала Кадия в тот момент? Какие воспоминания всколыхнул в ней этот безотчетный страх?
  Нужно поговорить с Полифемом. Может быть, он, кому Кадия доверяет, замолвит за Лиму словечко?
  Девушка огляделась. В этом отсеке оранжереи, разделенном надвое прозрачной перего-родкой, больше никого не было. Во влажной и жаркой тишине звук пластиковой щетки давал громкое и неприятное эхо.
  Лима подмела бетонную плиту по обеим сторонам от двери, собрала мусор в совок, и пошла к западной части отсека. Там стояла ее тележка с инструментами. Лима опорожнила со-вок в пластиковый пакет, развернула тележку и покатила ее через дверь во внутренний двор. Двор был заперт между четырьмя большими геодезическими куполами, которые полностью закрывали обзор, за исключением участка неба над головой.
  Лима дошла до небольшого сарая с бетонными стенами, где хранился инвентарь убор-щика. Открыв ключом, она толкнула тележку внутрь.
  
  
  2
  
  Места было мало, но как раз это Лиме и нравилось. Здесь никто не видел ее и не знал, чем она занимается. В своем убежище девушка могла хотя бы на время отгородиться от осталь-ного мира и просто посидеть в тишине. Лима считала, ей крупно повезло попасть в оранже-рею, а не, скажем, на фабрику с ее шумом, грохотом и толпами людей. Там уже точно негде было бы уединиться.
  На стене у полок висело сегодняшнее расписание. Лима взяла карандаш, сделала в нем пару отметок. После уборки ей предстояло носить мешки с грунтом. Работа нелегкая и однооб-разная - такую она оставляла на потом, если Полифем, руководитель всего хозяйства, не под-гонял.
  Чего же ей по-настоящему хотелось, так заниматься цветами, но для этого нужно учить-ся, стажироваться у мастера и получить квалификацию. Если все сложится удачно, в будущем она станет такой же, как Полифем. Даже в свои годы он не утерял мастерства, и его руки были воистину волшебными. Сколько сортов цветов ему удалось вывести за свою жизнь? Наверное, Полифем и сам не помнит. Да, Лиме выпал счастливый жребий очутиться по его крылом.
  Девушка сняла перчатки, положила их на полку и посмотрела на себя в зеркальце, ви-сящее на стене. Комбинезон расстегнут. Не по правилам. Бесполезно объяснять, что в нем слишком жарко. Для поборников порядка, подобных Кадии, такие вещи, видимо, сродни ко-щунству. Особенно подвернутые штаны. Глупости какие... Вот Полифем никогда не делал ей глупых замечаний, зато всегда предупреждал, что может прийти проверяющий, которому луч-ше на глаза не попадаться.
  Лима вздохнула и развернула штанины обратно. Ладно, если Кадия так хочет, она будет одета по форме.
  Старик умел передвигаться бесшумно, и ему снова удалось застать Лиму врасплох. На стук в приоткрытую дверь она развернулась стремительно. Не то чтобы каждую минуту Лима ждала нападения, просто такая у нее была реакция.
  - Я только на минутку зашла, - сказала девушка, беря другие перчатки, в которых бы-ло лучше таскать мешки. - Уже иду...
  Старик покачал головой.
  - Не торопись, Лима. Никуда твоя работа не убежит, - сказал он.
  Девушка замерла.
  Полифем осмотрел ее сарайчик и улыбнулся.
  - Здесь довольно уютно, а я все думал, почему ты здесь отсиживаешься?
  Лима кашлянула.
  - Если вам это не нравится, я могу...
  - Не бери в голову. Я не про это. - Старик взял стул, стоявший в углу, и сел на него, растирая колени. - Знаешь, думаю, мне надо ускорить твое обучение, - прибавил он, - хо-чешь?
  - Еще бы! - выпалила она. - Конечно!
  Полифем смотрел в пол, покачивая головой.
  - Чувствую, мне осталось не так много... Пятьдесят лет среди цветов, а начинал я, ко-гда мне было... двадцать. Как раз получил вольную, вместе с отцом. Он был рабом в Олим-пии... Неплохо, да?
  - Еще бы, - покраснев, отозвалась Лима. - Значит, вы научите меня всему?
  - Сколько успею, - ответил старик. - Ты способная, хотя, надо заметить, бываешь удивительно безалаберной. Это поправимо, ничего. Причина в твоем неумном любопытстве, да?
  - Да, - призналась Лима. - И отец так говорит. И все. И вечно я лезу куда не надо и задаю дурацкие вопросы. - Она попыталась найти его взгляд, но Полифем предпочитал смот-реть в сторону. - Кадия рассказала вам?
  - Да.
  - Я извинюсь, - предложила девушка искренне, хотя эта мысль показалась ей вдруг нелепой. Извиняться? С чего вдруг? Вот если бы она и вправду была провокатором, то другое дело...
  - Я побеседовал с Кадией, - заверил старик. - Объяснил, что ей нечего бояться.
  Лима мяла в руках перчатки.
  - Вы говорили про охоту, а я случайно подслушала. Думала, Кадия тоже кое-что знает.
  Старик только сейчас посмотрел на нее.
  - Ты больше не ребенок, тебе скоро восемнадцать. Понятно, ты имеешь право знать.
  - В прошлом году охоту проводили в Южном секторе, - перебила его Лима, - а в этом нет?
  - Прошлый год, - поморщился Полифем. - Прошлый год был плохим для Южного сектора. Их наказали за волнения, за неподчинение и дерзость. Эфоры решили официально объявить, кто будет целью, чтобы напугать смутьянов. Лишить надежды. Преподать урок дру-гим секторам. Освежить в горячих головах мысль, что Олимпия сильнее всех и каждый, кто посягнет на ее власть, получит по заслугам. - Старик помолчал, разглядывая узоры на своих натруженных ладонях. Узоры эти напоминали трещины в земной коре. - Урок получился очень наглядным.
  Лима помрачнела. Она помнила телетрансляции с охоты, которые нельзя было пропу-стить: за неисполнение этого закона полагалось наказание. Ей приходилось смотреть, как во-оруженные до зубов гоплиты устраивали резню в домах илотов. Они просто приходили в ка-кой-нибудь квартал и бросали жребий, кто будет жертвой сегодня. Дом могли сжечь вместе со всеми жителями, могли выволочь всех на улицу и отрубить несчастным головы перед толпой соседей.
  Лима видела, как повесили целую семью с тремя маленькими детьми. Свидетели ра-достно хлопали расправе под дулами автоматов и благодарили убийц за оказанную честь.
  Обычно охота длится месяц. В последний день над главной улицей Блока 7, главного города Южного сектора, появился боевой вертолет. Он пролетел над толпой, идущей на работу на фабрику, поливая безоружных людей свинцом. Лиме это кровавое безумие снилось до сих пор. Части тел, кровь, реками бегущая вдоль тротуаров, и крик, такой, какой невозможно за-быть никогда.
  - Вы правы, - шевельнула Лима помертвевшими губами. Часто именно то, от чего хочешь избавиться всеми силами, никак не желает уходить. Видимо, резня в Блоке 7 останется с нею на всю жизнь. - Урок был наглядным...
  Она сжала зубы. Ей вспомнилось лицо отца, когда он смотрел прямой эфир.... У Лимы не нашлось бы слов, чтобы его описать.
  И с той поры отец изменился.
  - В этом году новая охота, - сказал Полифем, возвращая Лиму из царства скверных грез. - Никаких особых условий еще не объявили, и, думаю, все пройдет по старой схеме. Просто никто не будет знать, откуда придет смерть и кто станет жертвой.
  Особые условия по традиции оглашал Верховный Правитель. Чтобы принести илотам "радостную" весть, он сам выступал по телевидению. Лима помнила, например, что три года назад гоплиты, посланные в округа, убивали каждого десятого. Называлось это децимацией. Два года назад они отбирали для снятия кожи только мужчин тридцати лет. По словам Прави-теля подобные меры необходимы для усиления связи между илотами и их хозяевами, для упрочнения единства всех людей. В школе был даже целый курс по истории охот, полный кровавых подробностей и назидательных речей. Учительница, сама потерявшая когда-то всю семью, рассказывала детям, насколько важен этот старый обычай. Лима до сих пор не могла постичь, как можно спокойно говорить о таких вещах.
  - Кадию перевели из Северного сектора, - тихо сказал Полифем. - Если бы она не была ценным работником, ее бы убили вместе со всеми.
  - За что?
  - Она жила в многоквартирном доме. Однажды нагрянула облава - каратели окружи-ли здание, начали тотальный обыск, а потом вывели всех на улицу. Сверяли данные регистра-ции, одних отводили налево, других направо. Кадия оказалась в правой группе, и командир карателей объяснил им, что отобраны только представляющие ценность илоты. Левую группу расстреляли через минуту.
  - За что? - повторила Лима.
  Полифем повел рукой в воздухе, словно рисуя какой-то знак.
  - Говорили, кто-то из своих донес, что в доме хранится опасная литература.
  - И ее нашли?
  - Нет. Насколько Кадии известно, - отозвался Полифем.
  - А остальных... то есть "ненужных" убили в назидание?
  - Как обычно.
  - И ее семью?
  - Да. Мужа и двоих сыновей-подростков. Лима, пойми, наконец, это норма жизни. Чем быстрее ты осознаешь, тем лучше.
  Девушка уставилась на него, на миг ослепнув от немыслимого, ранее неиспытанного прилива ярости.
  Но ярость ушла быстрее, чем Лима успела произнести хоть слово. Осталась только хо-лодная дрожь в плечах.
  - Мы - илоты. Наши жизни принадлежат Олимпии, - подытожил Полифем, говоря с ней, словно с глупым ребенком. - Я хочу, чтобы ты начала вести себя осторожнее. Не задавай слишком много вопросов, особенно говоря с людьми, которых не знаешь. Не поднимай опас-ных тем и не давай оценок, отличных от общепринятых. В каждой компании может найтись доносчик. Он отправит тебя на смерть за лишние сто грамм жира, добавленных к пайку, его не остановит ни твоя молодость, ни твоя красота. Ценность жизни ребенка-илота еще меньше, чем илота-взрослого. Взрослый илот, обладающий нужными навыками, может спасти себе жизнь, подобно Кадии. Подросток без квалификации, как ты... легкая мишень. Я хочу, чтобы ты хо-рошо это запомнила. Твой отец наверняка говорил тебе то же самое...
  Лима раздраженно выдохнула.
  Говорил! Говорил и говорит постоянно! А теперь еще и Полифем.
  Да, конечно, она знала, что илоту выжить нелегко, но такова уж была ее натура. Всякий контроль сверх меры, всякое давление всегда вызывало в ней бурю возмущения. Лима научи-лась сдерживать себя, но если бы кто-то знал, что, бывает, твориться у нее в душе... Иногда она представляла, в кого бы превратилась, будучи олимпийкой. Чего могла бы достичь, имея настоящую свободу...
  Опасные мысли. Опасные в любое время.
  Впрочем, у илота есть шанс стать небожителем, но он слишком мал и для большинства совершенно недоступен. Лима ни разу не задумывалась над тем, чтобы сделать хотя бы попыт-ку.
  Девять илотов из десяти лишались жизни, едва ступив на дорожку, ведущую к вершине Олимпа.
  Полифем протянул руку и сжал пальцы на запястье Лимы.
  - Эта охота пройдет в независимости от наших желаний. Гоплиты утолят жажду крови и уйдут, а мы заживем по-своему. Так было всегда.
  - Не всегда, - пробормотала Лима, но тут же прикусила губу.
  Полифем прищурился, снисходительно улыбаясь.
  - Знаешь, - сказал он, видя, как девушка смущена и зла на саму себя. - В древней ис-тории больше вымысла, чем правды.
  - Тогда... - Лима посмотрела на него. - Тогда зачем нам преподают ее?
  - Что ты имеешь в виду?
  - Нам рассказывают о существующих порядках, о том, как все начиналось и благодаря кому, но все мы знаем, что еще раньше было по-другому...
  - Ах вот ты о чем, - пробормотал Полифем. - О мире до Великого Переустройства.
  - Да. В те времена не было илотов и рабов. Олимпийцев тоже. Мы... - Лиме с трудом дались эти слова - из разряда наиболее опасных, за которые можно поплатиться очень жесто-ко! - Мы же были свободны. Все мы... - прибавила она шепотом.
  Старик поджал губы и повернул голову в сторону открытой двери сарайчика.
  - Здесь нам лучше закончить.
  Лима сжала челюсти. Да, она сделала глупость, и будь на месте Полифема ее учитель-ница истории, выговором бы дело не ограничилось.
  - Я только хотела сказать, что они могли бы вовсе убрать это из школьной программы. - Упрямства Лиме было не занимать. - Разве воспоминания о былой свободе не дают нам надежду?
  Полифем долго смотрел на нее, долго и пристально.
  - В другие время, при других обстоятельствах твой ум и твое сердце сослужили бы те-бе хорошую службу, - сказал он, поднявшись. - Но ты илотка. Ты собственность Олимпии. Так будет всегда. Помни, о чем я тебе говорил. - Старик вышел из сарайчика и посмотрел на небо. - Когда закончишь таскать мешки, приходи ко мне. Начнем заниматься садоводством вплотную. Ты поняла?
  - Да, - буркнула Лима.
  Полифем повернулся и зашагал к одному из куполов. Девушка наблюдала за ним, пока он не покинул внутренний дворик.
  Лима села на освободившийся стул. Голова гудела, мысли двигались хаотично. Ей столько хотелось сказать, так много спросить, но Полифем просто оборвал разговор. Почему? Здесь никого нет, никто не подслушает. Конечно, у стен есть уши, однако Лима не верила, что в оранжерее, где выращивают цветы, кто-то будет ставить аппаратуру для слежки. Тут и рабо-тают-то всего пять человек.
  С некоторых пор отец тоже уходил от разговоров на опасные темы, хотя раньше, каза-лось, наоборот, стремился к ним. Словно ему было важно привить дочери определенный образ мысли, сделать так, чтобы она не выросла в безразличное, живущее в постоянном страхе суще-ство.
  Наверное, все изменилось после резни в Блоке 7. Лима не помнила, чтобы с той поры отец когда-то заговаривал о недозволенном, а когда она сама поднимала одну из "этих" тем, он стремился замять разговор.
  Неужели он настолько боится? Отец, всегда казавшийся ей образцом мужества в любых ситуациях?
  Теперь Полифем вел себя точно так же. Дойдя до определенной границы, он просто струсил.
  Или, может, старик не настолько доверяет Лиме и опасается доноса?
  Ерунда.
  Лима встала и натянула перчатки. Раньше ей казалось, что когда она вырастет, многое встанет на свои места, что найдутся ответы на вопросы, которые ребенок разрешить не в си-лах... И вот ей почти восемнадцать, она на пороге окончательного перехода во взрослую жизнь, но ясности нисколько не прибавилось. Лима не могла укротить хаос в своей голове, и никто не хотел дать ей совет. Все ограничивалось лишь увещеваниями не высовываться.
  Часто однообразная и тяжелая работа помогала ей избавиться от назойливых мыслей. Так было и сейчас. Лима радовалась возможности сосредоточиться на чем-то, что не требует умственной усилий. Правда, к концу дня, когда куча мешков с грунтом перекочевала со склада в оранжерею, все тело у нее болело. Мышцы ныли, а кости, кажется, начали скрипеть.
  Тем не менее, Лима пришла к Полифему в офис. Старик оторвался от компьютерного терминала, где тестировал программы климат-контроля куполов, и сказал:
  - Не сегодня, Лима, иди лучше домой. Я тебя отпускаю.
  - Я могу заниматься, - возразила девушка, уже собираясь устроить скандал.
  - Завтра. Завтра мы начнем прямо с утра, - уверил ее Полифем, взглядом предупре-ждая возможную бурю возмущения.
  Лима сдалась. В самом деле, таскание мешков изрядно ее утомило. Будет чудом, если завтра утром она без проблем встанет с постели.
  Отвернувшись, старик добавил:
  - Кстати, сегодня вечером обязательный просмотр обращения Верховного Правителя. Думаю, что-то про новую охоту. И будь осторожна.
  Лима ничего не ответила и вышла за дверь с ледяным комков внутри. Все-таки обраще-ние будет. Очередная порция "ободряющих" новостей для илотов, словно им мало все-то того ужаса, в котором они живут.
  Она быстро переоделась, забросила рюкзак с вещами на спину и покинула оранжерею.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"