Аннотация: Как меньше, чем за сутки, может измениться чей-то мир.
Лето, пора синего неба, яркого солнца, коротких юбок и легких футболок. Волшебная пора, когда хочется дни напролет валяться на пляже рядом с прохладной водой, а вечерами гулять по паркам в хорошей компании, заедая интересные разговоры мороженым, продающимся на каждом углу...
Увы, все волшебство с легкостью смыла очередная волна полуденной жары. Девушки в коротких юбках еле передвигали ноги, шаг за шагом отвоевывая каблуки у асфальта и избегали всех отражающих поверхностей, женщины старательно обмахивались чем придется, мужчины судорожно рвали и так болтающиеся галстуки, а прекрасные юноши в легких футболках поражали не только красотой.
Город молил о пощаде, но погода продолжала показывать свое расположение жизнерадостным маревом. Лера не менее жизнерадостно помахивала ногами с крыши киоска. Она искренне сочувствовала всем окружающим - и девушке в красивом платье, каскад кудрей на голове которой был явно не природного происхождения, а значит, причинял ей много неудобств, и кучке готов, безнадежно пытающихся спрятаться в тени, а особенно - несчастным в проезжающем мимо автобусе.
Мысленно пожелав им доехать побыстрее, она перевела взгляд на свои ноги. Первое время рассматривание сапог было единственным ее развлечением. Увы, таковым оно быть перестало довольно быстро уже потому, что большую часть потертостей она уже знала и через неделю собиралась покупать новые. Раньше собиралась.
Лере было немного стыдно за ее внешний вид - сапоги старенькие, колени джинсов темные от песка, на рукаве пуховика длинная дыра - зацепилась за что-то во время падения. Успокаивали ее только два факта - то, что крови на все-таки не осталось и то, что вряд ли ее кто-нибудь увидит. Собственно, второй факт объяснялся тем же, что и то, что в такой одежде она еще не получила тепловой удар - Лера была мертва уже два с половиной года.
Вообще-то она не была уверена в том, что ее сейчас звали именно так, - может, после смерти все получают какие-то другие имена или вообще лишаются имени как пережитка прошлого, - но так как ей на этот счет ничего не говорили, она предпочла думать о себе как о Лере.
Первое время ей было тяжело смириться со своей новой формой. Хотелось домой, хотелось поговорить с друзьями, поплакаться маме. То, что она не чувствовала ни тепла, ни холода, почти сводило с ума, не хватало даже таких повседневных потребностей, как утоление голода и необходимости справлять нужду.
Девушка улыбнулась своим воспоминаниям. Видимо, меняться перестало только ее тело, - за отсутствием такового, - разум же продолжал развиваться и подстраиваться под новую ситуацию. Когда схлынула паника, ей стало скучно. Как уже было сказано, сапог хватило ненадолго. Попытки расстегнуть пуховик или хотя бы снять шапку успехом не увенчались - руки банально проходили сквозь тело. Зато выяснилось, что какое-то подобие осязания все-таки есть. К слову, в одном многочисленные фильмы были неправы - она была непрозрачной.
А потом она, наконец, обратила внимание на окружающих. И это оказалось по-настоящему увлекательным занятием - наблюдать за человеком, который не знает о твоем существовании.
Она узнала, что люди имеют целый спектр линий поведения. К примеру, парни, переезжающие на скейтах через дорогу, явно рисуются перед девушками на остановке - до того, как завернуть за угол, они несли свои верные доски под мышкой, болтая о каких-то соревнованиях. Женщина, со страдальческим видом расстегивающая пуговку на блузке, не далее чем пять минут назад рассказывала кому-то на другом конце телефонного сигнала о том, что ее муж месяц назад уехал в командировку. А тот толстяк уверен, что никто не видел, как он почесал гениталии.
Однако Лерина улыбка постепенно угасала - солнце клонилось к горизонту, а это означало приближение этого времени. С первых минут ночь для нее перестала быть просто ночью. Она предпочла бы живой неделю провести на крыше этого ларька при нынешней погоде в этой же одежде, чем провести здесь хоть одну ночь.
Увы, Леру угораздило умереть на большом перекрестке. Она где-то слышала, что такой перекресток - место, где мир реальный пересекается с магическим. После того, как она увидела, само слово "ночь" стало для нее хуже ругательства.
Закат ознаменовывал не только конец дня. Как только угасал последний луч солнца, здесь открывался проход в какой-то другой мир, враждебный нашему. И медленно, медленно оттуда ползли омерзительные твари. Злые, голодные, они расползались по всему перекрестку до той фантомной черты, которую не могла переступить и сама Лера. Они искажали сам воздух этого места, а прогнать их мог только дневной свет.
Призраков они, к счастью, не трогали, но вот остальное... За два с половиной года девушка навидалась таких омерзительных вещей, что меньше всего с этими знаниями ей хотелось бы вернуться к жизни. Собачьи драки были неизменным и самым безобидным из присутствующих здесь явлений. Что-то влекло сюда ублюдков всех мастей, а твари питались их ненавистью к миру.
Отдельная история - колдуны. Эти вообще собирались тут толпами и порой творили такое, рядом с чем работа серийного маньяка покажется вязанием на досуге. Но это лишь немногие. Остальные явно даже не представляли, что они творят и к чему обращаются. Оказалось, что даже оживить человека возможно, но это будет лишь видимостью. Пару раз Лера видела такой ритуал, и видела она явно больше, чем сами колдуны. В реальности в тело человека вселяется не его душа, а одна из тварей, и тогда солнце перестает быть для нее угрозой. Иногда девушка видела их среди толпы людей, проходящих мимо, и старалась поскорее отвести взгляд.
Еще тут появлялись другие призраки. Все те же неприкаянные убийцы и колдуны, ошибившиеся в ритуале. И, что странно, Леру они тоже не видели. Иногда это было весьма неудобно, - с некоторыми из них девушка была бы не прочь поговорить.
К примеру, старичок, бесцельно шаркающий по дороге, даже не знает, что он уже не жив. То и дело он пытается подойти к случайным прохожим и очень обижается, когда они проходят прямо сквозь него. Или призрак закопанной в парке девушки, отчаянно ищущей медиума, чтобы показать ему могилу и упокоиться с миром.
Но самая грустная история у другой девушки. Она ненамного старше самой Леры и умерла чуть меньше двух лет назад. Инфаркт застиг ее в нескольких шагах от дороги и последним, что она увидела, стала выезжающая под колеса какой-то машины коляска с ее ребенком. Она не пожелала уходить в лучший мир, и теперь каждую ночь оплакивает свое дитя кровью. Лера безумно хотела рассказать ей, что ребенок, выжил, даже не пострадал, - водитель каким-то чудом успел затормозить. "Скорая" забрала ее и ее ребенка, но, видимо, мать скончалась еще до выезда с перекрестка. Увы, девушка ее не замечала. Так они и бродили до самого рассвета
А вот утро Леру неизменно радовало. Во-первых, уже тем, что твари убирались в свой мир, а, во-вторых, на рассвете неизменно появлялся Валера.
Валера был ее лучшим другом с первого дня в институте - подружились сразу же, как узнали, что они почти тезки. Он был худ, высок, остер на язык и обладал невероятным умом.
Каждое утро с первым лучом солнца Валера приходил на перекресток, подходил к тому самому месту и начинал молиться. И молился он так, как церковным батюшкам и не снилось. Лера не могла разобрать ни слова, но было в его голосе, шепчущем слова, в его интонациях и в его лице что-то такое, что, даже просто стоя рядом, она чувствовала умиротворение, как бы банально это ни звучало.
Сегодняшний день не стал исключением. Валера, как всегда, обращался к Богу, а Лера, как всегда, стояла напротив и молча улыбалась.
Так бывает в жизни, что одно незначительное действие может пустить под откос все твое мировоззрение. Лера просто сместила взгляд чуть правее Валериного плеча. То, что она увидела, не поддавалось объяснению даже после всего того, что она успела узнать. Она увидела себя. Живую. Без твари.
Не веря своим глазам, она сделала несколько шагов вперед и уже за спиной услышала:
- Она настоящая.
Мир бодро продолжал рушиться.
- Валер...
В этот момент ее голос сорвался. Видимо, метафизические голосовые связки провисли в отсутствие метафизической же тренировки.
Валера молча кивнул. Затем, вздохнув, пояснил:
- Я - медиум.
- Валер, кто она - спросила Лера.
- Она - настоящая, - сказал он почему-то без особой уверенности в голосе. - Если точнее, у нее - твоя душа и твое тело.
- То есть, она - это я? Тогда я кто?
Сказав эту фразу, она поняла, что к ней в гости зашла старая добрая истерика.
- Валер, ведь, значит, я - ненастоящая, да?
- Нет, Лера, ты - настоящая... - он замялся. - И она - настоящая. Просто так получилось, что ты не умерла. Помнишь же, что случилось?
- Да. Я поскользнулась и упала на что-то острое... наверное.
- На бордюр ты упала. Череп, да, проломила. Врачи еле вытащили с того света. Мама твоя потом за всю операционную команду свечки ставить ходила.
- Мама?!
- Вот хоть один раз в... в общем, не перебивай! В общем, когда ты очнулась... - он на секунду замялся. - Это была уже она. Врач обследовал и сказал - ты только не смейся, - что у тебя амнезия.
- Как в сопливых сериалах?
- Только без внезапно понабежавших женихов.
- Логично. Кому я нужна? - улыбнулась Лера.
- И то правда, - с готовностью подтвердил Валера.
Все как в старые добрые времена. Они ехидничают, обсуждают новости, как будто она опять жива. Жива ли?..
- Валер, а кто же тогда я? Получается, что не человек даже.
- Тут сложно ответить. Я, знаешь ли, не специалист в происхождении видов, но, по-моему, и да, и нет. С одной стороны, ты не являешься человеческой душой, но с другой, ты та память, которая и образовывала Валерию Звягинцеву.
Зная привычку приятеля развивать любую тему часами, Лера спешно привлекла внимание к другой себе:
- Она и правда другая. Прическа, волосы длинные, макияж... Вот уж точно - не я.
- А мне не нравится, - уверенно сказал он.
- Кто б тебя спрашивал. Как у нее дела?
- Не знаю, - безразлично ответил Валера. - Мне она неинтересна.
После этого он очень глубокомысленно зевнул, внушительно потянулся, несколько задумчиво поскреб щетину основанием ладони и, наконец, изрек:
- Ладно. Пойду я домой. Мне, в отличие от тебя, кушать надо.
- Ты, как всегда, невероятно тактичен, - сказала она, фыркнув.
И, неизвестно, что на нее так подействовало - красивый рассвет, пустой перекресток или же вид самой себя в объятьях какого-то парня, но неожиданно для себя она добавила
- Знаешь, я бы хотела в тебя влюбиться.
В ответ приятель рассмеялся и пошел в сторону дома, бросив на ходу:
- Раньше надо было думать! Жди теперь.
Через пару шагов он обернулся, улыбнувшись на прощание, а потом, посерьезнев, сказал:
- Я буду молиться за тебя, Лера. За тебя.