По пыльному ландшафту в полутьме то и дело мелькают вездесущие, гонимые ветром перекати-поле.
Мы с тобой на стареньком пикапе лихорадочно ищем место для ночлега, пока не наступила глубокая ночь. На много миль вокруг ни души. Одна лишь дикая природа и никаких следов цивилизации.
Приёмник удалось настроить только на одну радиостанцию. Ведущий на протяжении вот уже нескольких часов непрерывной скороговоркой рассказывает о необыкновенном природном явлении - хвосте давно разрушившейся кометы, который пересекает орбиту нашей планеты лишь раз в несколько десятков лет и проливается на Землю звездным дождем. По его словам, это зрелище можно будет наблюдать уже в ближайшие часы.
В общем, очередной бред очередных восторженных фанатиков, думаю я.
Дороге, кажется, вообще нет конца. Мы едем уже больше шести часов, а ни одного городка так и не встретилось на пути. Хочется отдохнуть, перекусить, да и заправить машину было бы неплохо, топливо почти на нуле.
Солнце уже давно село, но полная темнота почему-то все не наступает. Хотя это и хорошо, ехать в кромешном мраке совсем не хочется.
Радио всё продолжает вещать о предстоящем сегодня явлении. Восторженность, с которой эти люди обсуждают горсть космической пыли, наделяя ее прямо-таки феноменальными волшебными свойствами, заставляет лишь скептически вздернуть бровь.
Ты спишь на пассажирском сидении, время от времени просыпаясь и удивлённо отмечая, что мы так никуда и не прибыли. Устала не меньше моего, понимаю.
А я веду наш видавший виды транспорт и жадно ищу глазами хоть какой-нибудь намёк на указатель, способный вывести нас к какому-нибудь населённому пункту. Заодно, чтоб не заснуть самому, любуюсь пейзажем. Такой необычный ландшафт на фоне ещё светлой полосы над горизонтом. То равнина, то мелкие остроконечные горы, напоминающие пасть акулы, бесконечно чередующиеся друг с другом.
По радио уже совсем отрываются от реальности, говоря о параллельных вселенных, иных мирах, проход в которые открывает летящий на нас обломок кометы... Я больше не могу слушать эту ересь. Попытав счастье на других волнах и не найдя ничего лучше, я глушу приёмник.
Наконец-то я замечаю перемены на дороге. Впереди раскинулось большое озеро. Настолько большое, что уходит за горизонт.
Перед ним дорога упирается в развилку. Указатель сообщает, что некий город - Мидвейл, если верить табличке, - находится всего в паре миль отсюда. В тишине, без радиоболтовни, эти две мили кажутся вечностью.
Добравшись до города, с сожалением отмечаем, что утешить себя оказывается особенно нечем. То есть снова всё тот же полумрак, одна центральная двухполосная дорога с тротуарчирками вдоль себя по обеим сторонам и одно- и двухэтажные строения, порядком обветшалые: жилые дома вперемежку с магазинчиками и какими-то совершенно непонятными постройками. Понемногу становится жутковато, поскольку при всей красоте мрачного поселенского пейзажа и отсутствии какого-либо городского освещения, отсутствуют и люди, нет их совсем. Город выглядит практически заброшенным.
Замечаем тусклое свечение лампочки, простой электрической лампочки на торце одного из неказистых строений где-то в конце улицы. Ощущение тревоги где-то за рёбрами нарастает, но вариантов нет, едем туда.
Очутившись рядом с заведением, понимаем, что это мотель. Типичная такая придорожная ночлежка из бруса и фанеры, напоминающая большой сарай, увенчанная давно потухшей неоновой вывеской. Рядом на парковке ещё два,похожих на наш, потрёпанных пикапа.
С трудом открыв скрипучую дверь, мы входим внутрь.
Там, в тускло освещённом, слегка задымлённом сигаретным дымом помещении за широкой регистрационной стойкой сидит толстый небритый негр, одетый в засаленную, потерявшую цвет клетчатую рубашку. Он курит и смотрит какой-то спортивный канал по маленькому чёрно-белому телевизору, висящему под потолком.
За стойкой стоят две женщины. Одной лет семдесят, другой около двадцати. Судя по всему, они совершенно чужие друг другу люди, и, как и мы, ищут место, где дождаться утра. Старушка размахивает, как веером, своей нелепой, громадной, кружевной шляпой ярко-зелёного цвета, наивно полагая, что это спасёт её от сигаретного смога в помещении.
Толстяк как-то очень неприветливо смотрит что в их, что в нашу сторону. Лишь густо выпускает дым и что-то бурчит сквозь стиснутые, держащие сигарету губы.
Мы ждём, пока женщины закончат разговор и отойдут, затем с опаской подходим к стойке.
- Нам бы номер на ночь, - бодро начинаю я,- есть свободные?
На это он, всё так же не смотря в нашу сторону, что-то достал из нагрудного кармана своей грязной рубахи. Это был какой-то листок. Взглянув на него, он прожужжал сквозь дым:
- Есть, на первом этаже, вам со стёклами в окнах или без? - И, мерзко так посвистывая прокуренными бронхами, ухмыльнулся.
Я молча беру ключи, отдаю ему пару долларов, ты прижимаешься к моей руке, и мы идём в сторону номера.
Не успеваем мы дойти до прохода в коридор, как к нам спешат обратиться те самые две барышни, успевшие уже, видимо, познакомиться. Они поведали нам, что в эту самую ночь на небе должна разыграться наичудеснейшая картина грандиозного звездопада и что в этих местах это особенно красиво выглядит, исходя из чего нам просто непростительно будет позволить себе пропустить это зрелище. Пригласили нас присоединиться к ним и понаблюдать это на берегу того самого озера, что заставило меня свернуть в этот богом забытый городок. "И эти туда же" - подумал я. Но, так как заведение абсолютно не располагало к приятному в нём пребыванию, эта идея не показалась таким уж вздором. Мы решаем даже не заходить в номер, сходу разворачиваемся и идём к машинам.
Молодая девушка как-то очень неуверенно идёт чуть сзади, а старушка, очень бодрая и шустрая для своих почтенных лет, бодро шагает рядом с нами и воодушевлённо рассказывает, как она с восторгом наблюдала это небесное представление лет сто-двести назад, давненько, в общем.
Ночь совсем безлунная, так что машины на стоянке освещаются только той одинокой тусклой лампочкой, что висит над входом в мотель, и потому их не видно с крыльца. На долю секунды я даже подумал, что их угнали. Но, пройдя дальше от здания, с облегчением вздыхаю: весь транспорт оказывается преспокойно стоящим на своих местах. Рассевшись по автомобилям, мы едем ещё дальше по центральной улице, оставляя далеко позади единственный, кроме наших фар, разумеется, источник света на много миль вокруг.
Спустя минут пятнадцать однообразной езды по скучному пустынному пейзажу мы въезжаем на большой, гладкий, размером с пару футбольных полей участок ландшафта, покрытый многолетним слоем выкристаллизовавшейся из озера соли. Свернув с дороги на эти поля, мы вскоре достигаем берега озера. Пейзаж открывается и впрямь поразительный. За некоторое время без яркого света глаза привыкают к темноте, и больше нет ощущения кромешной тьмы. Над нами раскидывается поразительной красоты небо, щедро усыпанное звёздами, молчаливо мерцающими в далёком и холодным пространстве. Это небо не менее живописно отражается на зеркально ровной поверхности озера, создавая у нас, стоящих на берегу, такое впечатление, что мы буквально находимся где-то на самом краю света. И что стоит сделать ещё шаг - и мы очутимся в невесомости среди всей этой красоты.
Без сомнения, подобного я ещё в жизни не встречал. Но всё никак не даёт покоя странное ощущение западни, какой-то невероятно грамотно продуманной ловушки. Я стараюсь гнать от себя эти, кажется, бредовые мысли, поскольку мне свойственны излишние переживания по поводу возможной реализации одного из сотни малоприятных вариантов развития событий, которые в подавляющем большинстве своём не оправдываются.
И только я заставляю себя прекратить копаться в собственных мозгах, как на небе начинает разворачиваться целое светопредставление...
Где-то прямо над нашими головами вспыхивают несколько ярких звёзд и устремляются перед нами вниз, к горизонту, оставляя за собой узкий, яркий, быстро тускнеющий след. За ними следом таких звёзд уже следуют десятки, сотни! Кажется, им нет конца. Они заполоняют собой половину небесного купола, начиная свой путь над нашими головами и улетая к горизонту за озером.
Отражаясь в водной глади, метеорные потоки создают такое впечатление, будто они вылетают буквально из-под ног и, двигаясь синхронно с теми, что над головой, сливаются с ними в единую неописуемо красивую, яркую картину у горизонта, далеко впереди.
Волшебное зрелище быстро заставляет позабыть о странном, малоприятном во всех отношениях вечере, так как становится невозможным думать о чём-то другом, кроме того, что творится над головами.
Представление уже длится минут сорок. Все молча наблюдают, раскрыв рты, никто из нас не может оторвать взгляд от небесного фейерверка.
Затем, когда вспышки стали повторяться реже, чем раз в минуту, мы неохотно, в надежде, что это ещё не конец, опускаем глаза друг на друга и видим у каждого из нас на лице выражение почти детского восторга, какого-то необыкновенного счастья и искренние улыбки.
Настаёт время возвращаться в мотель и предаться долгожданному и вполне заслуженному сну. Рассевшись по машинам, мы отправляемся в путь.
Что удивительно, следуя по бескрайней солянОй глади, казалось бы, в единственно возможном, известном уже противоположном направлении, нам никак не удаётся достигнуть шоссе. Вместо предполагаемых десяти-пятнадцати минут мы около часа тщетно пытаемся отыскать верный путь. Странным образом ощущение полнейшего мрака вновь сковывает сознание. Свет фар, кажется, пробивает темноту не далее, чем на метр вперёд. Мы с тобой едем впереди, за нами вровень друг с другом следуют два остальных пикапа. Я хорошо вижу свет их габаритных огней в зеркала заднего вида и частенько поглядываю, всё ли там как прежде в порядке.
Вдруг, в очередной раз проверив обстановку позади меня, я не досчитываюсь пары фар!
В недоумении я резко даю по тормозам, тем самым равняюсь с оставшимися позади меня огоньками. Это оказывается пикап дамы почтенного возраста. Сквозь отрытое окно я жестом показываю ей, что надо бы остановиться. Встав посреди бескрайней солянОй пустоши и оглянувшись по сторонам, она внезапно понимает, что девушки-спутницы нигде нет. Она в ужасе вопрошающе смотрит на меня, мы глушим двигатели, выходим из машины. С тревогой, молча вглядываемся и вслушиваемся в окружающую темноту. Ничего.
- Что-то здесь не так, надо немедленно выбираться отсюда! - выкрикиваю я, взявшись обеими руками за затылок. Ты обнимаешь меня сзади и шепчешь:
- Я боюсь...
И тут одновременно отовсюду раздаётся оглушительный шум, напоминающий движение целого танкового полка. Ничего вокруг не видно, шум усиливается и всё больше напоминает рёв большого мощного мотора. Мы втроём в ужасе мечемся, как мартышки в клетке, на своём освещённом фарами машин клочке соляной пустоши. Так и не становится ясно, откуда раздаются звуки.
Внезапно из гущи темноты появляются очертания большого грузовика. Он стремительно несётся в нашу сторону, да так быстро, что я и испугаться не успеваю, как он на полном ходу сбивает с ног пожилую женщину, припечатывает её к её же пикапу и уносится вместе со всем этим снова в темноту, оставляя лишь темный кровавый след на белой поверхности грунта. Звук мотора быстро утихает где-то вдалеке.
Мы оба вскрикиваем, глядя на друг на друга. Я хватаю тебя, с усилием усаживаю в кабину, хлопаю дверью, оббегаю с другой стороны, завожу пикап, резко дёргаю сцепление и, пробуксовав некоторое время, устремляю машину вперёд.
Едем молча. Ты сквозь слёзы не можешь даже ровно дышать, лишь вцепилась обеими руками в рукоятку дверцы и широко раскрытыми глазами смотришь вперёд. Я поглядываю то на тебя, то на дорогу. Сердце колотится так, что вполне может выломать рёбра изнутри.
Хочется тебя успокоить, но никаких слов не подобрать. Ведь я сам видел этого стального монстра, я видел, как он моментально снёс и старушку, и её пикап. Я видел, как в замедленной съёмке, её испуганные глаза в тот момент, когда жить ей оставалось пару сотых долей секунды. Но самое страшное и необъяснимое - это то, что я видел кабину грузовика, я видел рулевое колесо, видел спинку сидения водителя, я видел её спереди! Никакого водителя там не было! Это совершенно не укладывается в голове. Об этом я точно не могу тебе сказать, но и утешить тебя тоже нечем.
Совершенно неожиданно перед нами возникает долгожданное шоссе - та самая дорога, которая и привела нас сюда. Она пересекает наш путь, и мне приходится выбирать, в какую сторону по ней направиться. Пару часов назад, сворачивая к озеру, мы ушли с дороги влево. Поэтому я, решив рискнуть, выкручиваю руль вправо и не ошибаюсь. Довольно скоро вдалеке возникает уже знакомое заветное тусклое свечение той самой лампочки, свет которой пару часов назад вызывал отнюдь не такие радостные чувства.
Доехав до мотеля, мы с удивлением для себя обнаруживаем на стоянке пикап нашей молодой знакомой.
Выскочив из машины, быстро бежим ко входу в мотель.
Внутри всё так же наплевав на всё вокруг сидит невозмутимый небритый толстяк, курит и смотрит свой, кажется, бесконечный бейсбол. Мы в ужасе кидаемся к нему с воплями:
- Вызовите полицию! Есть тут телефон?!
Пытаемся в два голоса, перебивая друг друга, рассказать о том, что произошло на наших глазах. Громко кричим, размахивая руками, с трудом находя нужные слова. Но толстяк, ничуть не удивляясь нашему поведению, злобно выкрикивает:
- Никакой полиции тут нет, я пошлю по радио сигнал, и утром приедет окружной шериф. А пока не нарушайте тишину и валите к себе в номер! Вон, с глаз моих!
Мы утихаем и, то и дело оглядываясь на толстяка, вялой походкой направляемся в номер.
Зайдя внутрь, я второпях на все засовы запираю входную дверь, опускаю все ставни на окнах. Ты в это время молча наблюдаешь за мной, стоя посреди комнаты. Нет ни малейшего желания ни раздеваться, ни принимать душ. Мы забираемся на кровать и, крепко обнявшись и абсолютно обессилев от пережитого, проваливаемся в сон.
Очнувшись, я замечаю свет, пробивающийся сквозь щели в ставнях на окнах. Ты ещё спишь. Я аккуратно, чтобы не разбудить тебя, слезаю с кровати и подхожу к окну. После того, как я с немалым усилием поднял никак не поддававшуюся деревянную переборку на окне, я не поверил своим глазам. За окном ясное солнечное утро. Зелёная трава на газонах у обочин, яркие вывески магазинчиков и закусочных, ухоженные жилые домики, почтальон на велосипеде весело расшвыривает свежую прессу по сторонам, люди, занятые своими повседневными делами, с улыбками прогуливаются по тротуарам. Я спешу разбудить тебя, открываю остальные окна и, показывая пальцем на улицу, говорю:
- Ты только посмотри!
Странно, но ничто сейчас не напоминает о том поселении, что мы застали здесь ночью. Самый обычный маленький городок.
Выйдя из номера, мы сталкиваемся в коридоре с той самой молодой знакомой. Я сходу подбегаю к ней с вопросами:
- Привет! Как дела? Вы в курсе, что тут происходит, и вообще, куда вы вчера пропали?
Она явно немало удивляется, видя меня, но внимательно выслушав, отвечает:
- Молодой человек, я Вас впервые вижу. Вы уверены, что ни с кем меня не перепутали?
- То есть, как это, впервые?! Мы вчера вечером ездили на озеро, Вы разве не помните?!
На что она лишь ещё более удивлённо и даже испуганно отрицательно покачивает головой.
Я думаю о том, что удивительнее сюрпризов уже не может быть, как меня окончательно сбивает с толку то, что я вижу дальше.
Впереди нас, волоча за собой чемоданчик на колёсах, не торопясь шагает невысокого роста пожилая женщина с зелёной кружевной широкополой шляпой на голове.
Обогнав её, я, внимательно уставившись ей в глаза, говорю:
- Доброе утро.
Она лишь лениво поднимает на меня взгляд и отвечает:
- Доброе утро. - и все в том же неторопливом темпе продолжает шагать дальше.
Мы оба стоим в полнейшем недоумении. Некоторое время, не шевелясь, провожаем взглядом старушку и идём следом.
Центральная парадная предстаёт перед нами совсем не такой, какой её мы видели вчера. На полу яркие чистые ковры, по углам со вкусом рассажены пальмочки. На стенах плакаты со знаменитостями. Помещение щедро освещено солнечным светом сквозь высокие окна и широкие стеклянные двери.
За стойкой регистрации стоит приятная девушка в коротком синем пиджачке, белой блузке и некоем подобии маленькой розовой шляпки на голове. Улыбаясь, она обращается к нам:
- Доброе утро, как ваши дела? Желаете выехать?
Я не делаю попыток ничего уточнять, а просто отдаю ключи и прощаюсь.
Выйдя на улицу, мы всё ещё никак не можем поверить своим глазам. Никакого запустения, никаких руин и неровных дорог. Все говорит о том, что перед нами милый, зажиточный, тихий городок. Некоторое время мы просто стоим обнявшись и оглядываемся вокруг. Фасад мотеля украшен яркой вывеской:"Добро пожаловать в Мидвейл". На детской площадке неподалёку резвятся дети, а рядом с нашей машиной стоит автомобиль шерифа, хозяин которого не спеша направляется в нашу сторону.
Подойдя к нам, он, широко улыбнувшись, поправляет шляпу и говорит:
- Добрый день, молодые люди. Как ваши дела, всё хорошо?
- Всё хорошо, спасибо.
- Не замечали здесь ничего необычного?
- Нет, всё хорошо, господин шериф, вот как раз собираемся посмотреть на ваш городок, - ответил я, не придумав ничего лучше, как не повторять ситуацию с двумя знакомыми нам барышнями.
- Мидвейл - тихий, мирный городок. Здесь ничего не происходило уже полсотни лет, если не больше. Местные до сих пор помнят этот случай с одним психом с соляных приисков. Он угнал грузовик и передавил насмерть шестнадцать человек, после чего на полном ходу протаранил вот этот мотель, - показывает пальцем на наше ночное пристанище, - где от взрыва заживо сгорело ещё двадцать пять невинных граждан. Мотель отстроили заново, но вот жизни-то не вернёшь. Траур - чуть ли не по сей день. Очень странно, что у кого-то вчера язык повернулся шутить на эту тему, мол, гоняет по окрестностям тяжелый тягач с бешеной скоростью и давит людей. Вы точно ничего не слышали?
- Нет, господин шериф, абсолютно.
- Ну что ж, приятного вам дня, молодые люди, не смею больше отвлекать! - он приветливо улыбается, снова поправляет шляпу и идёт к мотелю.
В сторону озера мы решаем не ехать, весь ужас произошедшего ещё живёт в сознании.
Мы едем молча, поглядывая время от времени друг на друга, словно убеждаясь в том, что мы оба целы и всё ещё вдвоём.
По радио вновь затягивают восторженные речи о прошедшем звёздном дожде, загаданных желаниях, сдвигах во времени, параллельных мирах и порталах в иные вселенные. Я ловлю себя на мысли, что не такой уж это и бред.
Воспоминания прошедшей ночи всё больше становятся похожими на какой-то нелепый ужасный сон.