Всадники мчались быстро. Все ближе и ближе, поднималось песчаное облако, от копыт вражеских коней. Теперь один против всех, он с не истовым рвением гнал под собой лошадь в направлении стана вражеской армии, одержимый только одной целью, убить главного врага. Это означало царя. Которого он начал преследовать от самого еще, поля боя, увидев как тот, во время сражения, трусливо его покидал. И теперь их разделяла только пара сотен метров, которые нужно было успеть преодолеть быстрее, чем тот вернется, виднеющийся уже на горизонте лагерь.
- Какая-то пара сотен, и будет все кончено. Не спуская глаз с черного силуэта, думал он, направляя поводья чуть правее, для того чтобы, догнав, удар его, приходился по правую руку. - Чтож ты, Солнце, не встретишь на своем пути ни одного облачка, и ты теперь против меня? Ветер - чтож ты не перестанешь кидать в мои глаза песок, разве ты тоже от меня отошел? Пусть... да хоть сами боги пускай противостоят мне сейчас, никто... никто! не помешает завершить начатое! Сегодня будет твой день смерти, день когда ты погибнешь и будешь извиваться в предсмертной агонии, ощущая плотью, холодную сталь, моего меча. Ты был всемогущим, ты мог распоряжаться жизнями целых народов, всем внушал свой страх, и даже верил в то, что будто сама смерть избегает встречи с тобой. Но, сегодня я напомню тебе, что даже ты сделан из такой же плоти и крови, что и у тебя из раны может утекать столь хрупкая жизнь. Ты один, и никого рядом, никто не сможет тебя защитить, никто даже не услышит последних слов, что с кровью вылетят из твоей груди. Величие... оно так никчемно перед лицом реальной смерти. Ты будешь уже давно мертв, когда на помощь прискачут всадники, что бросились за мной, спасая твою жизнь, и которых, наверно, сейчас раздирает ужас от одной только мысли, что станет с их царем, если они не успеют. Сто метров... скоро все кончится, и я убью тебя...
Темная вереница как будто разрезала пустыню на две части, отпуская вперед, две свои главные фигуры. Словно оседлавши лучших лошадей, оба неслись, не оставляя никакой надежды , остальным, даже приблизиться к ним. Но тот, кто следовал вторым, уже видел, как все чаще и чаще оборачивается его жертва, в отчаянии, отсчитывающая минуты своего конца. И последний рывок, все решил. Поравнявшись, он ловко занес над головой меч, и что есть силы, опустил его на, заслонившегося руками, противника. Тот успел отклонился, и брызнувшая кровь из лошадиной шеи, тугой струей окропила одежды обоих. Лошадь рухнула, потащив за собой, слегка раненного царя. Он упал и несколько раз прокрутился по земле. Со сломанными с обеих сторон, ключицами, и не в силах пошевелиться, он лежал на спине и жадно хватал ртом воздух. Диким, почти животным взглядом он смотрел на того, кто медленно приближался.
- Ты не понимаешь, что значит быть царем! Не я, дак придет на мое место другой, еще более кровожадный, не делай того чего задумал, и я помилую твой народ, мы уйдем, а потом ты сможешь у меня чего пожелаешь!
- Еще условия ставишь. Нет... просто так ты не умрешь, ты должен, нет ты обязан мучаться, как долгое время заставлял мучаться эти земли. Но ты о них, я уверен даже не помнишь, ты настолько жалок, что в эту минуту думаешь только о том как бы унизить себя, чтобы в моем лице сыскать благосклонность. Знаешь чего хочу я? Чтоб ты стоял на пороге смерти и смотрел ей в глаза как можно дольше. Ты уже ощущаешь ее присутствие? Готов ли ты осознать, что может быть через минуту, или три перестанешь существовать? Ты не познал истину царь, знай что умрешь в обмане.
- Хмм, нет... Это ты не догадываешься, о том что есть истина. Она многолика, ты никогда не поймаешь ее. Словно молодая девица, она может манить тебя в ночном небе, и словно старуха хватает на войне. Готов ли ты познать ее? Убив меня, ты узнаешь самого себя, заглянешь в душу, глубоко, глубоко. Но увидишь ли там доброго благородного воина, или не коего, чьей обителью будет тьма? Там ты и найдешь ее. За мной пришла вечность... за тобой пришло сомнение...
Его глаза, в которых теперь читалась надежда, заблестели, и легкая улыбка растянула его лицо.
Позже, когда, уже измученные всадники, прибыли на место, они увидели как из рта их царя выходил длинный меч, прижимавший его голову, к туше обезглавленной лошади. А опускавшиеся на пустыню сумерки, хорошо скрывали, уносящегося вдаль, загадочного человека.