Титов Александр Алексеевич : другие произведения.

Все тайны сразу. Море

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

		3. МОРЕ

		3.1

	  Учитель уже проснулся и стоял  у  открытого  окна.  В
комнате  было холодно:	наверное,  окно оставалось открытым
всю ночь. Он был стар. Любой старик в Европе закрыл бы окно
-  но  не  этот человек в льняной рубашке.  Другой сидел на
стуле,	в зеленом  брезентовом	комбинезоне.  Учитель
пристально  всматривался  в горы и обернулся не сразу.	Но,
обернувшись, он начал разговор в несвойственной ему манере.
    - У нас мало времени. Пятьдесят лет назад русская экспедиция
нашла в горах базу пришельцев.	Их люди улетели  на  космическом
корабле.  Наш агент был убит,  другим агентом был я. Я не всегда
был ученым.  Сейчас корабль  возвращается,  в  корабле	какое-то
оружие.

    Это было   совсем	не  в  том  стиле,  в  каком  мы  обычно
разговаривали.	Учитель был стар,  но не глуп  и  не  склонен  к
дешевым  эффектам.  Я  молчал и внимательно смотрел на учителя и
того,  другого.  Учитель изменился: обычно рассеянный взгляд его
стал  твердым,	жесты  быстрыми.  Я привык,  что возраст учителя
трудно определить:  ему  можно	было  дать  и  двадцать  лет,  и
семьдесят.  На	самом  деле  ему  было больше девяноста лет.  Он
продолжал:

    - Тайны гор содержатся не  только  в  бумагах.  Вы	неплохой
мастер игры в бисер, но сейчас вам придется участвовать в другой
игре.  Для этого я слишком стар.  Это русский,	который  шел  по
следу. Вы вместе с ним должны сделать все, что сможете, а сейчас
срочно уберитесь   отсюда,  например,  в Пакистан.  Вы говорили,
что служили в армии?

    - Да.   Правительство  оплачивает  мое  обучение.  Десантные
войска флота.

    - Внизу вас ждет машина. В ней много оружия и горючего.

      Он повернулся боком к окну. Я сомневался. Странно, но меня
убедила какая-то схожесть этих двоих :	старика у окна с буграми
мышц на прямой	спине  и  сосредоточенного  русского  в  зеленом
комбинезоне,  похожего	на  затравленного  и  готового	прыгнуть
зверя.	Учитель произнес совсем  уже  несвойственным  индийскому
гуру издевательским тоном:

     - Русский расскажет вам подробности.  По-русски. Убирайтесь
быстрее. К старым книгам мы вернемся потом.

     Я не стал возвращаться к себе и  оставил  и  магнитофон,  и
документы.  Мне не понравились слишком частые взгляды в окно.  И
когда я это понял,  опять почувствовал себя  в	старой	тарелке:
рядовой  Людвиг  Витгенштейн готов к выполнению задания.  Только
ехать пришлось без музыки.

		3.2

    Машина была подходящая: на плитах чистого маленького дворика
у самых ворот стоял зеленый открытый джип. Никого вокруг не было
- и ладно,  меня не интересовало,  кто	занимается  экипировкой.
Внутри лежали два ручных пулемета, автоматы, гранаты и магазины.
Похоже,  что в монастыре держали целый арсенал. Двор, освещенный
утренним  солнцем,  пересекали	густые	черные тени.  Было тихо.
Можно было ехать.  Русского я посадил,	вернее, уложил на заднее
сиденье, чтобы его поменьше видели - неизвестно, кому он тут был
знаком.  Хорошо  отрегулированный  мотор  работал  бесшумно.   И
некоторое  время я окончательно просыпался,  обдуваемый холодным
воздухом  гор,	 с   такой   бесцеремонностью	вытолкнутый   из
монастырских библиотек. Очень, очень резко пришлось просыпаться:
вдали уже слышался звук мотора.  Я знал, что скоро дорога выйдет
с карниза на ровное место, где есть заросли кустарника - но пока
наш джип был виден как на ладони со следующего витка серпантина.
Еще каких-нибудь двести метров.  Мы успели.  Я как мог аккуратно
свернул и заехал подальше за кусты и камни.  Там  было	довольно
ровно,	но  все-таки  ехать было некуда,  уйти можно было только
пешком.  Я взял один пулемет  и,  пригнувшись,	вылез  вместе  с
русским  к кустам над дорогой.	Русский без приглашения захватил
автомат.  На другой  стороне  ущелья  из-за  скал  выезжали  три
зеленые  грузовика,  крытые брезентом.	"Не стрелять" - сказал я
русскому, и кажется, тот понял. Через некоторое время эти машины
проехали мимо нас; позади брезент был завернут. Грузовики битком
были набиты людьми неизвестной мне народности или касты, похожие
на  европейцев.  Они  сидели на лавках и подскакивали на ухабах,
мотая плечами и головами,  как резиновые  куклы.  Все  они  были
какими-то худосочными,	с белыми или, наоборот, красными лицами,
и держали между колен автоматы Калашникова.  Вся Азия  наводнена
этими	дрянными  автоматами.  "Vanjky",  -  тихо  с  ненавистью
проговорил  русский.  Машины  проехали,  но  я	остался   лежать
неподвижно,  и	русский  тоже.	Некоторое  время было тихо:  шум
моторов  заглушала  стена,  за	которой  начинался   ведущий   к
монастырю  карниз.  Облаву  надо было начинать гораздо дальше от
монастыря,  нам уже почти повезло. Потом на дороге появилась еще
одна такая же машина, и мы решили больше не глазеть, а прижались
к земле у самых корней.  Эти тоже проехали мимо.  Я подождал еще
пять  минут,  и мы продолжили путь.  Теперь нужно было как можно
дальше уехать,	тем более что мне жалко  было  бросать
такой  арсенал.  Русский  утащил к себе на заднее сиденье второй
пулемет,  хотя я сомневался,  что он умеет им пользоваться. Пока
мы  ехали,  он	внимательно  его  рассматривал,  а потом наконец
отложил,  видимо, изучив и удовлетворившись. Мне было легче: моя
подготовка предусматривала владение всеми видами оружия,  кроме,
может быть,  самых экзотических. "What Your name?" - со скверным
произношением спросил русский. Я назвал имя и фамилию, и русский
весело рассмеялся.  Может быть,  он тоже был  игроком  в  бисер?
"True  Liudwig  Wittgenstеin" - с обидой произнес я.  Не хватало
еще показывать документы,  хотя  они  все  равно  остались  там.
Русский  тоже  назвался,  как-то  длинно  и  непонятно.  Я  стал
называть его по-французски: "Nicolas", и его это устроило. Кроме
всего  прочего,  еще надо было где-то найти время и тихое место,
чтобы поговорить! А сейчас говорить было некогда.

		3.3

    Мы отьехали уже далеко от  монастыря  и  даже  проехали  два
поселка.  Было слишком рано, и нас мало кто мог видеть - но мог.
Русский  никак	не  хотел  быть  ниже  бортиков  и   все   время
высовывался.  В  конце	концов	я  решил:  черт с ним,	он может
увидеть что-то,  чего я сам бы не понял.  Так и  получилось.  Мы
выехали на развилку. Налево уходила хорошая асфальтовая дорога -
на юг,	в сторону Шимлы.  Прямо - дорога на Лахор.  По	асфальту
двигалась какая-то машина,  и на перекрестке мы оказались совсем
рядом.	Русский был оригинален:  он расстрелял	содержимое  этой
машины в упор.	Я даже затормозил, чтобы он мог полнее завершить
процесс.  Мне оставалось надеяться, что он не ошибся, тем более,
что деревня была совсем недалеко. Впрочем, в этих горах привыкли
к стрельбе.  Русский с довольным видом заменил магазин - магазин
на двести патронов - и поднял большой палец. Все-таки плохо, что
он не знал английского языка.  Дальше все шло  тихо.  На  дороге
стали появляться погонщики с козами и ослами, и даже автомобили.
Я надеялся,  что расстегнутая джинсовая куртка сойдет за военную
форму. Зеленый комбинезон русского меня в этом смысле устраивал.
Наконец мы вьехали в  довольно	большое  село,	где  было  полно
народу	и стояло несколько машин и повозок.  Я поставил машину в
переулок возле какого-то бара и купил в этом баре еды.	Дорога и
площадь   хорошо   отсюда   просматривались,  а  двое  аппетитно
завтракающих на виду у всех военных не привлекали внимание.  Там
я  и  попытался обьясниться,  и главное вроде понял.  Теперь мне
нужен был надежный контакт с ЦРУ,  и для этого лучше всего  было
убраться  из  Индии.  Чертовы  горы,  и  оставшиеся  в монастыре
документы.  Впрочем,  брать их было бесполезно:  там куча всяких
других бумаг обо мне,  рекомендации из университета,  переписка,
свидетели ...  Я был настроен решительно и  готов  был	идти  на
прорыв границы - тем более с такой экипировкой.

		3.4

    Для этого  надо  было двигаться быстро.  Каких-нибудь триста
километров по прямой - но горы ... И все же все было спокойно. Я
про себя благодарил монахов - наверное, про этот автомобиль мало
кто знал и ничего никому не сказал.  Из  бормотанья  русского  я
понял,	что в расстрелянной машине были идеологи всей операции -
значит,  руководить и стремиться к цели некому.  Те, что ехали в
монастырь,  выполнят  приказ  и  успокоятся,  а  нового приказа,
скорее всего,  никто не получит.  Кроме  пограничников	и  служб
безопасности.  Может быть,  стоило переодеться ? Но я решил, что
нет - тогда будет слишком заметный контраст с военным джипом.  Я
даже  вытащил  наружу  пулемет,  и управлять машиной сразу стало
легче.	Я интуитивно чувствовал,  что здесь мы	проскочим.  Горы
становились  ниже,  и  вот  мы	уже  были на каменистой равнине.
Несколько  раз	попадались   другие   военные	машины,   и   от
предчувствия  пуль  холодела  даже моя джинсовая куртка.  Но все
обошлось.  В одном из придорожных баров - даже не знаю,  как  их
правильнее  называть  -  нашлась  туристическая карта.	Не знаю,
правда,  каких туристов мог привлечь такой неспокойный район.  И
мы ехали уже по карте, как настоящие туристы. Русский, во всяком
случае, усердно вертел головой по сторонам, хотя все, что нужно,
он  уже расстрелял.  Я не знал,  понимает ли он,  что бесполезно
думать о  смерти.  Я  думал  только  о	границе,  и  все  больше
убеждался,  что  без  этой  машины  шансов  у  нас  никаких нет.
Американец совсем  лишний  в  этом  азиатском  углу,  тем  более
русский.  К  тому же,  похоже,	еще и дело у этого русского было
срочным,  и не стоило терять время.  Но все-таки мы должны  были
остаться  целыми.  Я  не  думал,  что  граница окажется сложной.
Все-таки это не граница с Россией.  Но после  шума  должна  была
начаться  погоня,  причем  как	индийская,  так  и пакистанская,
русская и еще непонятно какая.

		3.5

    Значит, не нужно было шума.  В узком ущелье торчала какая-то
будка  с огородом.  Как раз было много машин и повозок.  Гораздо
хуже,  если бы здесь оказался  оборудованный  по  всем	правилам
таможенный   пункт   -	 с   большими  зданиями,  заграждениями,
кондиционерами,  машинами и прочей дрянью. А так все прошло тихо
-  просто  мы  вытащили  на  вид  оба пулемета,  да перед этим я
набросил на плечи найденную в деревне рогожу.  Пограничник  даже
не моргнул глазом, и даже не сразу пошел звонить, но я знал, что
он это	сделает.  Дальнейшее  зависело	от  качества  туристской
карты.	И мы вовремя бросили машину недалеко от вьезда в деревню
- когда мы не торопясь шли по дороге обратно,  к другой деревне,
со стороны Пакистана над нами пролетел вертолет.

		3.6

    Теперь мы	совсем	 походили   на	 оборванцев.   Роскошный
комбинезон русского пришлось разделить на части и вымазать их  в
масле.	Свою  джинсовую  куртку  я  выбросил,  взяв взамен часть
комбинезона,  а русский остался в усердно  драной  рубашке.  Все
равно у нас было мало времени.	Дело было немногим лучше, чем до
границы.  Только уменьшилась вероятность  встречи  с  индийцами.
Срочно был нужен какой-то надежный, лояльный и быстрый транспорт
- и непонятно куда,  может быть,  до Исламабада.  Где здесь есть
американские войска или представители,	об этом туристская карта
молчала.  Но лучше  войска,  представители  могут  быть  разные.
Впрочем,   я   послал	к  черту  и  войска,  и  представителей,
внимательно осматривая каждого встетившегося человека. Надо было
цепляться за любую соломинку.  "Helikopter", - произнес русский.
И он был  прав.  Вертолет  не  пролетал  обратно,  значит,  есть
вероятность,  что он приземлился где-то здесь,	например,  возле
той будки.  И мы изо всех сил побежали вперед. Конечно, это было
глупо,	но  не	очень.	Когда  вертолет  снова	показался далеко
впереди,  русский уже лежал в пыли на дороге,  а я стал изо всех
сил вопить и махать руками.

		3.7

    Мне было нужно, чтобы вертолет сел. И это удалось.
	       До  сих	пор мне и другим приходится расхлебывать
последствия.  Дело в том,  что русских,  видимо, не зря называют
медведями, или ему придала силы безнадежность положения. И самое
главное,  они сделали ошибку:  вдвоем вышли из вертолета,  чтобы
тащить	русского.  Я  уже и не говорю,	что их было только двое.
Вообще, во всем этом путешествии была какая-то скользкая, мутная
смесь	гарантированной   неудачи   и	непонятного  везения.  Я
чувствовал себя скверно:  неизвестно было,  кого мы покалечили и
насколько. Утешало то, что у приличных людей не должно было быть
таких  драных  вертолетов.  Он	весь  шатался  и  скрипел,   как
этажерка,  и все-таки долетел, дотянул до большой речной долины,
в которой виднелся аэродром,  белые здания, огороженные бетонным
забором, и самолет с надписью : "US air forces".

		3.8

    Это были действительно US air forces,  иначе нам пришлось бы
плохо.	Было гораздо  лучше  сидеть  целый  месяц  в  подвале  и
дожидаться  окончания  проверок  и  каких-то других мероприятий.
Подвал был мерзким,  ночью ледяным,  а	днем  жарким,  но  более
надежного помещения здесь не нашлось.  Не знаю, почему они сразу
не отправили нас отсюда - может быть,  в виде мести  за  посадку
вертолета,  может быть, боялись, что мы захватим и самолет тоже.
Кстати,  могли отправить еще дальше. Но вероятнее всего, с такой
скоростью  работала  бюрократическая  машина,  и  уж кто-кто,  а
русский должен был это понимать и не верещать,	что у  нас  мало
времени.  Кроме  того,	я  начал подозревать,  что времени у нас
сколько угодно,  что события сами подождут этого русского.  И мы
сидели	в  этом  подвале,  до  одурения  играя	в карты и изучая
русско-английский  язык.  Мне  приходилось  видеть  в	зоопарке
гризли, и русский больше всего походил на медведя, когда начинал
угрожающим   неразборчивым   голосом   говорить   по-русски    с
персоналом.  Потом  они  сказали,  что	им  тоже пришло в голову
сравнение с гризли:  когда мы по очереди выходили  по  наклонной
лестнице  подвала  под	дулами автоматов.  В этом подвале у меня
сформировался прочный языковый стереотип:  когда мне  приходится
(очень	редко)	иметь дело с русскими,	я приобретаю озабоченный
мрачный вид  и	начинаю  гнусавым  голосом  произносить  русские
слова.	Насколько  я  могу  заметить,  меня  сразу  принимают за
своего, но другие говорят, что мой язык неадекватен.

		3.9

    Потом выяснилось,  что мы остались живы только благодаря тем
парням и их подвалу. Они наотрез отказались отдавать нас кому бы
то ни было,  кроме каких-то своих бывших  начальников.	Конечно,
они  понесли  наказание,  в  том  числе  двое вертолетчиков.  По
крайней мере,  народу они собрали много,  и для  нашей	отправки
понадобился  целый  транспортный самолет - тот самый,  что стоял
тогда на  аэродроме.  Среди  сопровождающих  был  и  мой  бывший
начальник.  Всю  дорогу  он  уговаривал меня бросить философию и
вернуться на флот,  а русский сидел в другом  конце  самолета  и
беседовал  по-русски  с  человеком  в штатском.  Я смотрел через
иллюминатор вниз, на последние уплывающие назад вершины, и думал
о том,	что большой разницы нет.  С другой стороны, возвращаться
мне почему-то  казалось  опасным,  а  защита  индийских  и  даже
тибетских  богов  -  ненадежной.  Было ли это тоже частью игры в
бисер, или это только майя, иллюзия ? Или, может, ну его на
...  ?	Я чувствовал,  что больше никогда не смогу заниматься
 старинными книгами
так, как раньше и как другие до  меня,	просто	превращая  их  в
другие	книги,	с  глянцевыми  обложками,  в  шлягеры  и  манеры
сопляков. Теперь я задавал себе не индийские, а русские вопросы,
какими	бы они ни казались бессмыссленными.  Я участвовал в этой
истории до конца, но так и не понял, чем она закончилась.

		3.10

    За этот месяц они нашли следы возвращения.	Конечно, главную
роль   сыграли	 радары  флота.  Воздух  хранит  много	тайн,  и
большинство из них имеет отношение к математике, а не к реальным
предметам.  Я  вспоминаю  нашего  корабельного локаторщика,  его
железную будку и экраны,  как будто налитые дрожащей  светящейся
водой.	Он  показывал  мне  НЛО - неопознанные летающие обьекты,
которые локатор видит в гораздо большем количестве,  чем человек
глазами.  Потом он,  смеясь, обьяснял мне, как сигнал искажается
неоднородностями в атмосфере и	неисправностями  аппаратуры.  Он
говорил, что так ни разу и не видел настоящего НЛО, ни сам, ни с
помощью радаров - такого,  которого он бы  не  мог  обьяснить.	И
однажды  никто	из этих людей не смог обьяснить сигнал.  С палубы
были подняты самолеты - хорошо вооруженные самолеты с угловатыми
короткими  крыльями,  с  антеннами,  с	приборами  инфракрасного
видения.  Они сбрасывались катапультой и уносились над	морем  к
горизонту, а потом возвращались по одному, и пилоты рассказывали
странные вещи:	светящиеся шары уходили под воду,  а  радары  не
показывали  ничего,  и системы вооружения не срабатывали.  Потом
туда были отправлены корабли и	большие  самолеты,  и  несколько
дней   локаторщики   сходили   с   ума,  потому  что  чудеса  не
прекращались,  даже несмотря на надводную, подводную и воздушную
толкотню.  Для	нас  выделили  легкий катер - спецы,  с которыми
общался русский,  сказали,  что большее  не  имеет  смысла.  Они
просили обеспечить только радиосвязь с авианосцем, на котором мы
прибыли в подозрительный район.

		3.11

    Катер с  шумом  упал  на  воду,  и	мы  с  русским	 первыми
спустились  в  него.  Матрос  наверху стоял в ожидании,  а потом
потребовал отдать концы. Остальные стояли у борта. "Только мы ?"
- спросил я. Ответа не последовало. Я и сам понимал, что техника
сделала все,  что могла - авианосец видел чуть ли не  каждую
рыбку  в  радиусе  десятков  километров,  его оружие с гарантией
уничтожало любую цель.	И люди могли сделать только то,  что они
могли  - непонятно,  что.  Начиналось волнение,  в воздух летели
брызги, и к тому же море затягивал редкий для этих мест туман. В
тумане	звук мотора казался совсем глухим,  и скоро от авианосца
осталась только огромная неясная тень,	которая  маячила  сквозь
туман  еще  долго  - таким большим был корабль.  Когда авианосец
совсем скрылся,  я опробовал радиосвязь.  Несмотря на туман, она
была  отличной.  Мы  шли  в  точку,  где  радары заметили первую
неопознанную цель.  Радары и сейчас работали,  заполняя туманное
пространство  невидимыми  волнами,  и  ничего,	кроме отметки на
экранах от нашего катера,  они не показывали. Мотор тихо ворчал,
а  мы сначала всматривались в туман,  потом прекратили и уселись
на мокрые сиденья.  Становилось похоже,  что мы пройдем насквозь
этот туман, потом поездим тут еще в разных направлениях, а потом
вернемся на борт, хорошо прогулявшись. Русский предложил снизить
скорость.  Я  снизил  ее  до предела,  с трудом удерживая катер,
чтобы он не стал бортом к волне.  "Помалу  вперед",  -  попросил
русский.  Ничего  по-прежнему  не  было  видно.  Потом	в тумане
появилась длинная тень,  лежащая поперек нашего курса, как будто
черная	кромка	берега.  Мы  продолжали двигаться вперед,  и вот
перед нами очутилась старая, ржавая посудина - какая-то баржа со
срезанными или развалившимися надстройками,  корпус которой едва
торчал над водой.  Тумана вокруг стало меньше,	и  старое  судно
стало  лучше видно.  Я запросил авианосец.  "Пусто",  - ответили
мне.  "А  нас  видите?"  -  "Вас  видим".  "Тут  полно  железа",
-возразил   я,	 и   там  началась  ругань.  "Это  и  есть  ваша
галлюцинация?" - спросил я  русского,  с  отвращением  глядя  на
склизкий   ржавый   корпус.  "Вряд  ли"  ,  -  ответил  тот.  Мы
приблизились к судну,  и тут я	заметил,  что  ошибся  в  оценке
расстояния.  Судно было очень большим,	и теперь было видно, что
это старинный военный корабль,	правда,  без орудий и  только  с
остатками носовой надстройки.  Труб тоже не было. "Что, и теперь
не видите?" - спросил я.  В ответ шли одни издевательства. Может
быть,  их  локаторы не работали в таком густом тумане.	Над нами
возвышался  изьеденный	ржавчиной  борт,  весь	в  заклепках,  и
кое-где   попадались  черные  разбитые	иллюминаторы.  "Ну  что,
посмотрим?" - спросил я русского.  Тот молчал.  Наконец  попался
какой-то свисающий сверху канат,  больше похожий на мочалку, и я
остановил катер под ней,  а русский ухватился за конец руками  и
полез наверх.

		3.12

    Когда Сальвадор вскарабкался на борт старого корабля,  туман
почти рассеялся,  и стала видна огромная пустая палуба. Она была
неровной  -  то  тут,  то  там	торчали  остатки  оторванных или
отрезанных чьей-то хозяйской рукой  конструкций.  Туман  исчезал
как-то	странно,  кусками.  Над  палубой  его  уже не было,  а в
стороне над  водой  он,  наоборот,  сгустился  и  стоял  стеной.
Сальвадор  подошел  к  борту  в том месте,  где свисал конец,  и
катера внизу не увидел.  Наверное,  помощник отвел его подальше,
чтобы	не   ударило   волной.	 Сальвадор  двинулся  к  носовой
надстройке.  Посудина походила	на  баржу,  потому  что  посреди
корпуса в палубе был большой проем,  уходивший до самого дна,  и
внизу валялись обломки переборок  и  стальных  швеллеров.  Туман
возле  надстройки на глазах рассеивался.  Он был здесь плотным и
молочно-белым,	и один его кусок улизнул из-под ног  Сальвадора,
изогнувшись и завернув за угол.  Сальвадор проводил его взглядом
и  стал  подниматься  по  мокрой  лестнице,  прижатой  к   стене
надстройки. Наверху было что-то вроде мостика с уходящими вправо
и влево  балконами,  в	конце  которых	виднелись  изуродованные
пулеметные турели.  Посреди стоял большой штурвал вроде тех, что
рисуют	в  детских  книжках,  а  рядом	 с   ним   две	 толстые
вентиляционные (или переговорные?) трубы.

     - На мостике, - утверждающим тоном послышалось из трубы.

     - Капитан, - ответил Сальвадор.

     Больше никто не вступал в переговоры.  Сальвадор повернулся
к палубе.  Вниз вела широкая железная  лестница,  доходившая  до
самого	 дна   огромной   дырки   в   корпусе.	 Судно	казалось
выпотрошенным, от него осталась только скорлупа внешней обшивки.
Сальвадор   стал   спускаться	по   лестнице,	 и  увидел,  что
переговорные трубы срезаны прямо под железными листами	мостика.
Какая гадость.	И где-то здесь бомба. Туман рассеялся, но воздух
все равно был влажным,	и  откуда-то  летели  брызги.  Сальвадор
спустился  вниз,  на  дно выпотрошенного корпуса,  где среди луж
валялись  остатки  железных  конструкций.  По  бокам  в   стенах
тянулись   ряды  выпуклых  заслонок  с	поперечными  закрутками,
наподобие  крышек  сварочного  газогенератора,	-  кажется,  они
назывались   "кингстоны".   Сальвадор   стал  отворачивать  винт
ближайшей  заслонки,  потом  она  со  звоном  упала,  но  против
ожидания  оттуда  не  хлынул  поток  воды  - в круглом отверстии
болталась зеленоватая муть.  Сальвадор	методично  отвернул  все
заслонки и стал снова подниматься по лестнице.	На середине пути
он оглянулся:  дно посудины уже  скрывалось  в	тумане,  который
вытекал  из  отверстий	так же,  как вытекает из трубы сжиженный
газ.  Сальвадор поднялся на мостик:  что-то еще здесь надо  было
сделать.  Он  подошел  к  отполированному  медному  штурвалу и с
облегчением увидел,  что вместо румбов на  него  нанесены  даты:
1897,  1905 ....  Он поставил колесо против числа "1908" и пошел
по балкону или пандусу в сторону  ближайшей  пулеметной  турели.
Балкон	 выступал  за  пределы	корпуса,  внизу  плескалась  уже
приблизившаяся вода. Сальвадор залез на остатки турели и прыгнул
в воду.

		3.13

    Холода воды он не боялся,  и не только потому, что с детства
любил реки, снег и леса. Вода была вещественной, мокрой, и могла
разве  что утопить.  В ней по крайней мере не было лжи.  Как они
все достали со своей брехней, творчеством и свободой! Сальвадор,
не оглядываясь, плыл к стене тумана, который вдруг размягчился и
стал ближе,  стал обыкновенным туманом.  Вода не была чистой, на
поверхности попадались щепки,  огрызки и всякая дрянь. Сальвадор
с отвращением смотрел на мусор и думал,  что  корабль  на  самом
деле  тоже  мог быть куском яичной скорлупы.  Но это не ложь,  а
только иллюзия.  И  Сальвадор  решил  досмотреть  до  конца.  Он
оглянулся назад. Сквозь туман еще был виден тонущий корабль, там
шла последняя сцена спектакля.	Посудина тонула,  погрузившись в
воду  носом  и	задрав корму,  развернувшись к Сальвадору боком.
Где-то он уже видел эту жидкую носовую надстройку,  эту огромную
задницу. И вдруг он вспомнил: да это же крейсер "Аврора".

		3.14

    Сальвадор проснулся  в своей комнате,  на блестящей железной
кровати  в  гостинице  института  Механизации.	Начинался  белый
зимний день. Со двора уже доносились звон посуды и веселый запах
мочи.  Сальвадор взглянул на стол: никакого журнала там не было.
И,    пытаясь	 удержать   обрывки   стремительно   исчезающего
воспоминания,  он так и не мог понять,	происходило  ли  все  на
самом деле,  или это только сон,  вызванный наворотами вчерашней
машинной игры.

					г.Тетрахид, 1988




 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"