Аннотация: Опубликовано в "Красной звезде" за 1 января 1941 года
Европа во мгле.
"... - Наёмный меч был плугом в поле их,
Где колос вскормлен кровью стран чужих,
Когда стонал в час брани весь народ,
Они считали в житницах доход!
Их злая рать пила из года в год
Чужую кровь и слёзы - их доход!" -
(Байрон. - "Бронзовый век")
I. "ПРИЗРАКИ СРЕДИ РАЗВАЛИН"
В начале января 1915 года, через 4 месяца после Марны, тогдашний французский президент Пуанкаре записал в своём дневнике: "Мы бродим, как призраки среди развалин". Увы, с гораздо большим правом это могли бы сказать правители в капиталистической Европе, вступающей в новый - 1941 год, который одновременно будет третьим годом второй империалистической войны.
Континент Западной Европы был в истекшем году полем грандиозных битв. Всюду, где прошли воюющие армии, они оставили за собой развалины городов и деревень. Война, точно смерч, пронеслась над бывшей Польшей, Норвегией, Голландией, Бельгией, Францией. Она обрушилась на Британские острова, расползлась на обширной территории от берегов Ледовитого океана до берегов Индийского. Её огненное дыхание достигает теперь Американского континента. В центре Европы она является еженощно под завывание сирен, грохот взрывов, артиллерийские канонады. Шестнадцать месяцев уже продолжается эта война, а в лагере воюющих стран не перестают повторять: борьба только начинается!
Сложная сеть интриг плелась во всех дипломатических кабинетах капиталистических держав Европы, из которых каждая стремилась направить войну на соседа, а державы англо-французского блока направляли войну против великой державы на востоке Европы. Первые узлы новой войны были завязаны немедленно после 11 ноября 1918 года, когда смолк гул сражений на западном фронте и началась словесная битва за длинным столом Версальского дворца. Версаль не закончил первой мировой войны, зато он подготовил вторую. Её подготовляли продуманно, тщательно. На этом сделали карьеру и создавали имена генералы и дипломаты, пушечные фабрики и разведчики. Это они - ставленники монополистического капитала - ввергли народы в страдания и обрекли их на муки.
За истекший год произошло немало событий, которые займут крупнейшее место на страницах мировой истории. Под ударами войны рассыпалась в прах призрачная мощь некоторых, ещё недавно великих, держав, потрясены казавшиеся незыблемыми устои мировых империй, развенчана слава выдающихся полководцев, посрамлены прозорливые и опытные деятели капитализма. Одни сошли со сцены, и они, точно тень, прошли через мировую историю, чтобы быть преданными забвению. Другие утешают себя тем, что, как гласит поговорка, все они были столь же виноваты, но не все так способны. Так, повидимому, думает о себе в колониальном уединении генералиссимус Максим Вейган.
К западу от Рейна лежит распростёртая после поражения страна, которая называется Францией. Ровно год назад, в дни "странной войны", главковерх союзной англо-французской армии генерал Гамелен писал в новогоднем приказе: "Солдаты! Придёт час, когда вас поведут к победам". Это эхо времён Наполеона причудливым образом жило в штабе Гамелена рядом с духом герцога Брауншвейгского, печального героя Иены и Ауэрштедта, во время франко-прусской войны 1806 года. Что касается французских солдат, то позор поражения не падёт на их головы.
Франция перестала играть роль в делах Европы. Но её колониальные владения и её флот могут сыграть весьма видную роль в дальнейшем ходе войны. Здесь находятся очаги будущих конфликтов.
Правда, деятели Виши пока больше поглощены своими внутренними делами, вернее, своими внутренними страхами, ибо ведь в стране, потерпевшей поражение, живы народные массы, которые научились видеть, слышать и запоминать. И поэтому в Виши чаще обращаются к богу, чем к народу. Клерикалы и иезуиты, монархисты и неосоциалисты, и в особенности побитые генералы, которые если и нюхали дым, то преимущественно табачный, уже не могут больше устраивать парадов и с тем большим рвением устраивают панихиды, торжественные мессы. Епископы и кардиналы являются теперь наряду с оккупационной армией охранителями "нового режима", введённого после капитуляции. Можно отлично понять этот припадок святости господствующих классов в одной из наиболее вольнодумных стран Западной Европы. Каждый из представителей этих классов думает совершенно так же, как небезызвестный "Бурбон-капитан" из романа Достоевского: "Если бога нет, то какой же я после этого капитан?"
Впрочем, у них осталось ещё одно, самое главное, утешение: прибыли. Несмотря на войну и разрушения, французские концерны выплатили держателям акций повышенный дивиденд. Так несчастья Франции, кровь и слёзы народа отливаются в золотых слитках. Всё потеряно: честь, слава, престиж, и ничего не потеряно - ибо прибыли остались. Таковы они, капиталистические герои начала сороковых годов двадцатого столетия!
II. ТРУБЫ АПОКАЛИПСИСА МИСТЕРА ГАРВИНА
Франция вышла из войны и вместе с нею душа покинула англо-французскую Антанту. Отныне она была мертва. У изголовья покойной стоял Уинстон Черчилль, только что принявший из рук мюнхенского старца, Невиля Чемберлена, бразды правления. Во второй половине июня в Лондоне уже твёрдо знали, что Франция разбита и коалиции пришёл конец. В правящих кругах Англии именно эта весть была воспринята как катастрофа. И тот самый Гарвин, который в течение многих лет упорно повторял в своих длинных воскресных статьях в газете "Обсервер": "Нам нет дела до континента", пронзительно закричал при первых признаках поражения: "Трубы апокалипсиса прозвучали, его печати сорваны, иллюзии испепелены огненным дуновением, мы в схватке не на жизнь, а на смерть".
Но прежде чем "всадники апокалипсиса" могли доскакать до английской столицы, английская эскадра появилась перед Ораном, и прежде чем германская авиация, подтянув и пополнив свои силы, завязала "битву за Лондон", адмирал Соммервиль пустил ко дну французскую эскадру в Мерс-эль-Кебире. Это был первый признак того, что Великобритания решила продолжать борьбу, хотя бы для этого пришлось пустить на дно морское весь... французский флот. С распадом англо-французской коалиции и вытеснением английских вооружённых сил с территории континента началась новая фаза борьбы - в воздухе.
Превосходство германской авиации над английской всё же не так велико, как было бы превосходство германской армии над английской на поле сражения. К тому же одна авиация не могла бы заставить Великобританию капитулировать, - а такова именно стратегическая цель "битвы за Лондон". Но и правящие круги Великобритании теперь, так же, как и тогда, в июле и в августе, понимают, что распад англо-французской коалиции отнял у них перспективу на лёгкую и быструю победу.
Может ли решительно приблизить победу над Англией борьба на морских коммуникациях, от сохранения которых зависит боеспособность армии, флота и авиации, обороняющих Британские острова?
Эта проблема встала перед воюющими сторонами ещё в истекшем году, и она потребует огромного напряжения сил в наступающем. Великобритании, с её огромными имперскими ресурсами, выгоднее затянуть борьбу. Тогда и США получат достаточное время для развёртывания своего военного производства.
Изменились за истекший год условия войны, но нетронутыми остались её цели. В этом смысле каждый новый этап войны является преемником предыдущего так же, как и новые фигуры, появляющиеся на политическом горизонте Европы. В частности, о британских государственных деятелях, можно сказать, что они являются олицетворением такой преемственности, когда речь идёт о коренных интересах монополистического капитала. Гарольд Никольсон, один из видных английских публицистов писал по этому поводу в книге о лорде Керзоне, что британские государственные деятели всегда знали друг друга; всегда понимали друг друга; всегда придерживались одних и тех же норм поведения. Либералы и консерваторы, радикалы или юнионисты - какие бы оттенки не разделяли их в вопросах внутренней политики, - всегда относились одинаково к основным принципам имперской внешней политики, они согласно думали и согласно же действовали.
Главная цель, пишет Никольсон, заключалась для них в поддержании империи и обеспечения процветания Британских островов. Они стремились достигнуть этой цели, неуклонно следуя трём существенным принципам. Первый заключался в господстве на море. Второй - в равновесии сил в Европе, третий - в обороне имперских границ и коммуникаций. Первый принцип и сейчас лежит в основе стратегии Великобритании в этой войне так же, как и третий, что касается второго, то он в ответственных консервативных кругах считается устаревшим.
Именно сейчас, на пороге нового года, небезынтересно напомнить об одном в высшей степени знаменательном выступлении лондонского ежемесячника "Найнтинс сенчури энд афтер" со статьёй о целях войны. Эта статья является отражением взглядов, присущих той именно группировке консерваторов, которая наиболее рьяно поддерживает нынешнюю правительственную коалицию.
"В Европе, - говорится в этой статье, - существуют только две крупные державы - Англия и Германия. Только Англия и Германия могут сравниться друг с другом, только они могут воевать один на один со всей остальной Европой. И не может быть другого положения в Европе, кроме как господство Германии или преобладание Великобритании. Война показала, что может быть одно или другое - Англия или Германия - раз и навсегда".
И далее - ещё более определённо:
"Было бы недостаточным только отразить германскую атаку. Недостаточной будет т контратаки. Мы должны быть в состоянии не только продиктовать условия, которые будут держать силы Германии в состоянии разгрома, но обеспечат такое положение, которое установит вооружённое преобладание Англии в Европе. Англия или Германия!.. Будущий порядок в Европе будет либо пан-британским, либо пан-германским".
Мы не вдаёмся в рассмотрение этой декларации воинственного оракула, обретающегося на улице апельсинов в Лондоне. На континенте Европы имеются державы, которые могут и не согласиться с этим бесподобным планом. Мы привели высказывания "Найнтинс сенчури энд афтер", относящиеся ещё к сентябрю 1940 года, в качестве образчика идеологии правящих кругов воюющих стран. Они мыслят континентами, не больше и не меньше!
III. У ВРАТ КОНТИНЕНТА
Первый этап борьбы за господство в Европе закончился в 1940 году поражением французской и английской армий. Обстоятельства заставили воюющие стороны искать всё новых и новых путей, ведущих к наиболее уязвимым пунктам в системе обороны противника.
В мае и июне германские корпуса прокладывали через Париж дорогу своей авиации к Лондону. В сентябре итальянская армия двинулась из Ливии в Египет, чтобы в долине Нила наступить на горло Британской империи. Течение военных событий несколько изменилось в октябре, когда в борьбу была вовлечена Греция, и в начале декабря, когда английская восточная армия отбросила итальянцев назад за границу Египта.
На каждом этапе этой войны говорилось о защите империи, но имелось, в сущности, в виду господство в Европе. Уже цитированный нами выше "Найнтинс сенчури энд афтер" указывает на то, что защита британских позиций на Средиземном море не только исключительно важно для сохранения имперских коммуникаций и крупных имперских интересов на Ближнем Востоке, но и для установления в будущем британского вооружённого преобладания в Европе.
Можно сказать, что генерал Уэйвелл стучится в двери Европы, но на этот раз с "чёрного хода". То, что лежит в основе британских операций в Африке, значительно важнее самих этих операций. Не только генерал Уэйвелл - это было бы не так важно, - но и те, которые имеют полномочия посылать ему инструкции, рассматривают Италию, как слабое звено в противобританской коалиции. Италии действительно приходится выдерживать в настоящее время главный натиск вооружённых сил Великобритании.
Почему главный? В некотором смысле ответ на этот вопрос дала недавно "Франкфуртер цейтунг". Газета спрашивает, является ли успех генерала Уэйвелла стратегическим или тактическим, и отвечает, что очищение от итальянских войск занятого ими в сентябре района в Западной пустыне представляет собой "несомненно значительный тактический успех англичан". Итальянская армия выполнила, по мнению "Франкфуртер цейтунг", свою задачу уже тем, что она сковала английские силы в Африке и закрыла для них средиземноморскую коммуникационную линию с запада на восток. Итальянцы заставили англичан стянуть в Африку подкрепления, которые могли бы быть использованы в других местах.
Действительно, несмотря на непрерывные воздушные бои над самой Англией, британское правительство смогло и притом беспрепятственно сосредоточить в Египте весьма крупные силы, которые перешли в наступление против итальянцев уже после того, как на албано-греческом театре военное счастье повернулось лицом к грекам. Италия оказалась в наиболее неблагоприятном положении: ей приходится вести борьбу на два фронта.
Великобритания пытается решить в средиземноморском бассейне задачу, которая на континенте Европы ей одной не под силу в настоящее время. Здесь она может нанести удар соединёнными силами армии, флота и авиации по Италии - единственному союзнику Германии в Европе.
Теперь мы должны вернуться назад к характеристике британских деятелей, данной Гарольдом Никольсоном. "Эти три принципа, - пишет он, - а именно господство на море, равновесие сил в Европе и оборона имперских границ и коммуникаций - увенчаны заключением, сводящимся к тому, что наша безопасность должна быть поддержана... с наименьшей затратой людей и денег". Средиземноморский или ближневосточный фронт является сейчас, с этой точки зрения, главным для Великобритании, ибо здесь всё же оказалась возможным использовать вооружённые силы своего союзника - Греции.
То, к чему направлены усилия генерала Уэйвелла, заключается в том, чтобы заставить Италию выйти из антибританской коалиции и, как пишет "Найнтинс сенчури энд афтер", "заключить сепаратный мир". Выход Италии из борьбы позволил бы сильнее осуществлять блокаду и поставил бы германский тыл под прямой удар. "Поражение Италии является поэтому существенно важным предварительным условием поражения Германии".
На подступах к Бардии завязан один из самых главных узлов нынешней войны.
За борьбой в Африке внимательно следят из-за океана, где усиливается тенденция рассматривать Великобританию, как передовую позицию американского капитала. Перемещение центра тяжести военных операций на данном этапе с запада на восток может привести к некоторому равновесию борющихся сил, или, как говорит английский публицист Джонатан Гриффин, к "равновесию ужасов", которыми противники пытаются поразить друг друга.
Но какие бы изменения ни происходили на том или другом этапе войны и на отдельных её фронтах, жестокая борьба идёт по всей линии. В борьбу вводятся исполинские силы. Много сражений дано в истекшем году и немало побед выиграно. Но они не осветили горизонта Европы. Новый год опускается на континент во мраке, прорываемом вспышками взрывов и пламенем пожарищ.
За истекший год вместе с тем закатилось много звёзд.
Только одна красная пятиконечная звезда ярко сияет на востоке немеркнущим светом, как символ могущества и братства народов.