Морозыч
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
С наступающими праздниками!
|
Морозыч плотно расположился в уютном углублении дивана - в одной руке кружка мёда, в другой пульт - и смотрел мировизор. Ну как смотрел. Щёлкал, ловил интересный кадр и следил за происходящим где-нибудь в Андах или на Аляске, пока не становилось скучно. Щёлкал дальше, снова что-нибудь находил - и любовался антарктическими льдами или наблюдал за бытом кочевников Монголии.
Когда совсем уж ничего интересного не отыскивалось, он смотрел не особо интересное, надеясь, что что-нибудь занимательное вот-вот начнётся и боясь упустить - человеческая жизнь такая короткая, и так пролетает, что не успел оглянуться, а уже всё, тю-тю. Были у него и любимые персонажи, время главных событий в жизни которых он отмечал на календаре и старался не упустить. Хуже всего было, когда отметки совпадали, и он разрывался между двумя чужими судьбами.
- Ты что сидишь?!
Возмущённый возглас вырвал его из довольного бездумья, и Морозыч, заранее хмурясь, обернулся к двери. Там, не менее хмуро и гораздо более возмущённо, уперев руки в бока, стояла его единственная внучка.
- Дед, Новый год на носу, до Рождества всего ничего, работы завались, а ты перед своим мирком засел! Алло! Католики через два дня празднуют!
- Так у них же Николаич! - пропустил мимо ушей всё остальное Морозыч.
- А в смешанных семьях?!
- Да эт всего ничего, - отмахнулся Морозыч. - За пять минут управимся.
- После девяностых - не управимся! - отрезала Снегурочка. - Сколько наших на Запад повыходило, помнишь? И ты договорился с дядей Колей о распределении семей, кого нам, кого им?
Морозыч открыл было рот, чтобы уверенно сказать "Да", но, проанализировав в целом отлично удавшуюся встречу с западным собратом, понял, что как раз о цели визита он тогда напрочь забыл.
- Дед, ну я же тебя ещё перед отпуском просила! В апреле!
В голосе Снегурочки было столько страдания, что Морозыч ощутил неловкость, плавно сменяющуюся чувством вины.
- Да не переживай, - как всегда в минуты душевного смущения, Морозыч запустил пальцы в густую белую бороду и принялся её расчёсывать. - Сейчас возьму сани и слетаю...
- А ремни на санях ты поставил наконец?
- Гхм...
Пальцы застряли, и Морозыч почувствовал, что ситуация стремительно ухудшается.
Ремни внучка просила давно. И часто. Особенно часто - после того, как некий вроде родственник из Суоми заглянул в гости и был втянут (не особо сопротивляясь) в привычный предновогодний аврал. Они втроём неслись в небе - Морозыч правил, Гуря с гостем метко распределяли подарки - и Морозыч со смесью умиления и желания пристукнуть слушал, как юноша объяснял на ломано-пламенном русско-финском главную причину своего альтруизма. Заслушавшись, Морозыч лишь в последний момент увидел вертолёт, натянут поводья... Снегурочка, привычная к манере вождения деда, удержалась. Гость - нет. Его встреча с вертолётом окончилась плачевно для обоих - ибо техника не любит волшебство, и это взаимно.
После этого внучка не разговаривала с виновником ВТП чуть ли не до капели, а за Выборг Морозыч с тех пор летал с выключенными фарами и бил там все рекорды по скорости одаривания.
Конечно, ремни можно и пойти поставить, но это же значит, надо подняться с дивана, а сегодня одни из его любимых героев как раз вышли на покорение Эльбруса, вон они, идут под солнышком да по снежку...
Выбор был очевиден.
- Да я и без ремней неплохо обхожусь.
- На этих санях не только ты ездишь!
- Ну так пришей их сама! - Морозыч сам не заметил, как тоже завёлся, и только боль в подбородке заставила его разжать пальцы и с раздражением выпутать руку.
- Почему я всё должна делать сама?!
- Тебе нужны ремни, ты и пришивай, - буркнул Морозыч, занятый разглаживанием своего главного достояния.
Снегурочка замолчала.
Как она появилась на свет и кем были её родители, Морозыч не знал, хотя смутно подозревал, что имел к этому некое архаическое отношение - не зря же она звала его дедом. Но как бы то ни было, супружества он за собой не помнил, поэтому не имел опыта жизни со второй половинкой, и не понял, что молчание означает не согласие с его убийственной аргументацией, а онемение от его наглости.
- Почему я всё должна делать сама?! Пришивать ремни, чинить упряжь, красить сани, лечить лошадей, договариваться с бабушкой Метелицей, смотреть расписание всех авиаперевозчиков на площади в семнадцать миллионов квадратных километров, узнавать желания, подписывать открытки, проверять подарки, паковать их и следить, чтобы они попали в правильные руки?!
Список вышел и правда внушительным, и Морозыч невольно устыдился. Однако сейчас, вот прямо сейчас, он не чувствовал душевного расположения к прибиванию, пришиванию или приклеиванию каких-то там ремней, без которых он уже пару тыщ лет прожил и ещё столько же проживёт. Есть вещи гораздо более интересные, например, мировизор.
И Морозыч решил купить внучку на лесть.
- Но ты же отлично справляешься.
- А ты подумал, какой ценой мне это даётся?! У меня ни одной свободной минутки! Нуутти звал меня Северное сияние посмотреть - и это после того, как ему пришлось себя по ломтикам собирать! А я не могу, потому что у нас Новый год на носу, а ты сидишь сиднем, и открытки ещё не подписаны, и...
- Да никто же не заставляет тебя этим заниматься! - размашисто отмёл все внучкины заботы Морозыч. - Можно подумать, я тебя просил взваливать всё на себя!
- Можно подумать - просил! В сороковых, а потом и в пятидесятых! А потом и просить перестал, просто свалил всё на меня! Как прорубил это окно в мир, так и засел перед ним. А почему я всё должна тащить на себе? - голос Снегурочки истончился, брови сжались у переносицы. - Я же твоя внучка! Я должна быть юной и весёлой, а я чувствую себя загнанной лошадью! У меня нет своей жизни, я живу твоей!
- Ну так брось всё!
- А подарки?!
- Да я сам разберусь.
- Да знаю я, как ты разберёшься, - неожиданно зло бросила она. - Снова перепутаешь левый берег с правым, и потом до утра будем носиться все в мыле, исправлять!
Упрёк был справедливым (было дело, было...), но то, как он был высказан, сводило на нет всё желание это признавать.
- Ничего, справлюсь, - отрезал Морозыч, и его понесло: - И без тебя. Прям тоже мне, тяжкий труд нашла. У нас, у волшебных сущностей, всё само собой делается. У меня есть подарочно-разносительная функция - и подарки, считай, сами разносятся. А ты там что-то суетишься, носишься...
- Чудесно, - прервала его Снегурочка, и голос как нельзя лучше подходил сейчас к её имени - мягкий и холодный. - Моя функция, как волшебного существа, исключительно сопроводительная. Когда будешь разносить подарки, звякни мне льдинками, я сопровожу. С дядей Колей разбирайся сам. Я до вечера тридцать первого - вне зоны доступа.
И она развернулась так резко, что русая коса взметнулась над плечом и стегнула её по укрытой голубой шубкой спине.
Морозыч глянул на захлопнувшуюся дверь, подумал, хмыкнул, и вновь развернулся к мировизору.
Альпинисты бодро одолевали подъём, медовуха в чарке была по-прежнему хороша, диван удобен, и...
И...
И что-то мешало.
Морозычу потребовалось некоторое время, чтобы неудобство стало настолько очевидным, что заслонило собой даже скалистые пейзажи Огненной Земли и ледяные фьорды Шпицбергена.
Смутно кололо чувство вины за ссору с внучкой, исподволь всё сильнее давила ответственность за подарки, к которым он ещё даже не притрагивался - всё думал, успеется...
Морозыч вздохнул тяжко и нехотя встал, недобро подумав о внучке, которая заварила всю эту кашу. Зря только панику развела, до Нового года ещё времени завались, не так уж и много надо сделать... Но хорошо бы заглянуть в мастерскую, убедиться, что всё в порядке, и завалиться обратно на дорогой, любимый диван...
Морозыч огляделся. В его владениях всё было тихо: в отличие от западного коллеги, он гордился тем, что не нужны ему никакие эльфы, чтобы справляться со своими прямыми обязанностями. Однако выходило, что за сотню эльфов пахала одна Снегурочка.
Нехорошо как-то выходило.
Ну да ладно, теперь он сам будет заниматься своим делом. Пусть Гуря отдыхает, на Север съездит, подо льдом поплавает, на Северное сияние посмотрит со своим хахалем. Может, тогда хоть один член их семьи появится на свет однозначным образом (потому что какие загадочные связи соединяют его с бабушкой Метелицей, которая ему точно не жена (чур меня!) и не сестра (а родители тогда кто?), не знали ни он, ни пожилая вроде бы родственница).
Кстати, может, с неё и начать? Обновить добрососедские отношения и получить добро на транзитный полёт в Калининград. Вот только хлебнуть медовушки на дорожку... И глянуть, так, только пока чарка полна, как там его покорители вершин...
Диван манил.
Звал к себе, в тёплые объятья, в сладостное безделье, в наблюдение за чужой жизнью. Игнорируя затухающий голос совести, Морозыч повернул назад, и чарка сама собой стала наполняться пенной янтарной жидкостью.
Проходя мимо рабочего стола внучки, он бросил равнодушный взгляд на стену над ним, невольно зацепился взглядом за пришпиленный сосулькой кусочек бересты и приостановился:
"Миша, 9 лет, Усть-Каменогорск, квадрат 9В, точные координаты уточнить. Аллергик; торт без арахиса. Подарок: конструктор "Пожарная часть". Упаковка: любит зелёный. Прим.: ОБР (хорошие, но всё совсем плохо)".
ОБР означало очень бедные родители. И подарок, о котором ребёнок мечтает, они купить при всём желании не в состоянии. В таких случаях без Дед Мороза никак. А родители наутро уверены, что они как-то сумели всё же накопить, отложить и собрать по копеечке не на то, на что хватило, а на то, что сынишке-дочурке хотелось.
Взгляд Морозыча перескочил на соседнюю записку.
"Яна, 11 лет. Москва, Бирюлёво, квадрат 2Е... Хочет тоя. Обойдётся. (Не будет ухаживать, важен статус, а не щенок). На втором месте набор косметики. Плюнуть и оставить её с подаренным родителями планшетом? В принципе девочка не злая, но эгоистка. Надо решать".
Ниже висела ещё одна.
"Дуняша, 4 года. Питер, Гражданка, квадрат 4А... Подарок: сто кило конфет. Проверить, чтобы были настоящие, не соя с пальмовым маслом. Поговорить с дедом насчёт улучшения, а не точного копирования (ребёнок же, нельзя его такой дрянью кормить!). Упаковка: хрустящая. Сколько давать, не сто кило же?!"
Морозыч задумался. Если с Мишей всё понятно, то вот что делать с девчонками? Когда ребёнок мечтает об одном, а родители выбирают другое - что сами хотят ему подарить - Дед Мороз может и туда заглянуть.
А может пролететь мимо.
В общем, конечно, надо решать, но... можно и попозже. Денька через два. Вот как раз Николаич отстреляется, отметим... Да, к Николаичу надо бы заскочить сегодня-завтра. А по дороге - к Метелице завернуть. И хорошо бы с улучшением потренироваться, волшебство-то старинное, под мёд заточенное, сколько он к рафинированному сахару привыкал, а теперь ещё и шоколад... Что-то много всего набралось, неохота разгребать, лучше сейчас посидеть, отдохнуть, сил поднабраться, как раз ребята на интересный участок вышли...
Морозыч медленно, словно нехотя побрёл к дивану.
Но, вообще-то, если подумать, альпинистам безразлично, смотрит ли на них Дед Мороз, когда они гордо фотографируются с шампанским и бенгальскими огнями на фоне хлама, оставленного там толпой предшественников. А вот, скажем, девятилетнему Мише из Усть-Каменогорска совсем не всё равно, найдёт ли он утром под ёлкой конструктор, или нет. И что делать с Яной, подарить ли обычного щенка? А если она его не полюбит, и одной брошенной душой в мире станет больше? И конфеты для Дуняши...
Ладно, хоть этим можно сейчас заняться.
Морозыч вернулся к внучкиному столу, оббежал взглядом примечания и остановился на написанным крупными красными буквами: "Открытки!". Ах да. Ещё открытки. А для этого надо заглянуть в родителей-бабушек-дедушек и прочих дарителей, и перенести на бумагу слова из сердца - и ума ("Желаю лучше учиться!").
Мысленно набросав список дел, овеществив его и повесив посреди мастерской, Морозыч обнаружил, что пульт у него ещё в руке, и надавил на выключатель.
Фоновый шум и тихий бубнёж пропали.
Воцарилась тишина. Морозычу стало не по себе, и он едва не врубил мирок снова, но справился с искушением. Не по-мужски это - пасовать.
Интересно, впервые за сколько лет здесь стало тихо? Даже занимаясь чем-то другим, он не захлопывал это окошко в чужие жизни - потому что тогда...
Потому что тогда уже не было возможности казаться заинтересованным чем-то ему очень важным, и пришлось бы общаться с этим неизвесть откуда взявшимся ребёнком, ни разу не получившим от него подарка. И бессовестно было бы не строить семейные отношения, вместо потребительски-деловых, как сейчас. И вместо того, чтобы жить чужими жизнями в чужих домах, возникла бы мысль: а не лучше ли в своём прибраться и всё наладить? И тогда пришлось бы всё-таки окончательно и бесповоротно признать свою за неё ответственность. А ответственность брать так не хотелось, ведь куда как удобнее жить только для себя, любимого...
Но получалось, что пока он лежал на диване, ответственность взяла внучка - за него. Сначала по малодушной просьбе, а потом - потому что он действительно не справлялся.
Выходит, он пережил столько лет, что уже сам сбился со счёта, был уверен, что эволюционировал вслед за представлениями о себе, и что такого Деда Мороза ещё поискать, - куда там всяким Сантам и прочим мелкотравчатым, вроде северного соседа с именем, которое в приличном обществе и произнести-то стыдно... А на самом деле не сумел наладить отношения с собственной внучкой, пустил всё на самотёк и потерял всякий интерес к тому, что когда-то составляло самую основу его существования.
Извечные русские вопросы встали перед ним во весь рост. Ответы "Снегурочка" и "Пойти посмотреть мировизор" он отмёл как заведомо упаднические. "Я сам" и "Трудиться, трудиться и ещё раз трудиться" - как излишне радикальные и вообще неудобные и неприятные какие-то. Поиски золотой середины ни к чему не привели.
Может, бросить всё на... На Снегурочку? Она и без него справится. Он и не нужен, выходит. А самому махнуть куда-нибудь. Да на тот же Эльбрус. Или в Анды. Или к пингвинам в Антарктиду. Или к белым медведям в Арктику...
В конце концов, ну что такого страшного случится? Ну не получит Миша свой конструктор...
После такого вывода оставалось одно: сцепить зубы, заткнуть бороду за пояс и браться за дело.
Да ничего, прорвёмся!
К двадцать восьмому декабря стало понятно, что он не только не прорвётся, а вообще в полной... Марианской впадине.
Открытки не подписаны, подарки не овеществлены, не упакованы, не загружены в сани... Маршрут не проложен - потому что он не знает, как поступить с доброй тысячей детей. Дарить иль не дарить? И в каких формах/количествах?
Снегурочка-а-а-а!!!
Морозыч вспомнил все выражения из тех времён, когда он приходил ещё не к хорошим детям, а к плохим, и совсем не с подарками.
Потом наступил на горло гордынюшке и таки звякнул льдинками внучке.
Она не отозвалась.
Он звякнул ещё раз.
Потом ещё. Потом дозвякался до того, что одна льдинка треснула.
Потом положил их на место и побрёл в мастерскую.
Нет, ну характер у неё точно от него - сказала, что будет недоступна, и слово держит...
Льдинки зазвякали "Ой, Мороз, Мороз...". Хозяин дома метнулся к ним, поднял и развёл в стороны. В образовавшемся окошке показалось встревоженное лицо внучки, обрамлённое мокрыми волосами:
- Деда, у тебя всё в порядке?
Заготовленные слова застряли в горле.
- Да я это... хотел позвонить, узнать, как ты.
- Тьфу, а я уже перепугалась, что опять приступ теплянки!
- Нет, настойка Метелицы помогает, - отозвался дед. - Кстати, я договорился с ней насчёт Калининграда, она даже согласна заняться там снегом. Правда, в самом городе не получится - жарко, да и воздух такой...
- Что двести лет назад его сочли бы отравой, а через пару веков назовут химическим оружием, - Снегурочка вздохнула. - Им там на побережье ещё хорошо, ветер. Я уж стараюсь, чтобы хоть снеговика можно было слепить... - она спохватилась и затараторила: - Дед, если у тебя всё хорошо, то я пойду, я твой звонок не слышала, от соли отмывалась, стою вся мокрая, а тут очень тепло.
Морозыч пожевал губами, крякнул и решился:
- Гуря... я без тебя тут зашиваюсь.
Судя по лицу Снегурочки, она уже собиралась сказать что-то этакое, язвительное, но сделала над собой усилие и не стала.
- Точно без меня не справишься?
- Точно.
Они помолчали.
- Ты прости меня, - наконец неловко сказал Морозыч.
- Ладно, сейчас прилетим. Но это в последний раз! Дальше - сам!
Морозыч кивнул.
- Так и собирался. Даю тебе моё честное нерушимое слово.
- Верю! - с улыбкой отозвалась Снегурочка и исчезла.
Появилась она в мастерской довольно быстро, и не одна - беловолосый парень с ярко-синими глазами отважно продрался сквозь "Здравствуйте!" и вновь обратил ласковый взгляд на ту, ради кого даже язык свернуть не жалко.
Втроём дело пошло веселей. Снегурочка помнила все что-где-сколько-кому, сложные случаи обсуждались, решения принимались совместно, подарки паковались с финской аккуратностью, открытки подписывались с русской широтой души, всё грузилось в старые добрые безразмерные сани - и вот настал день Д: день Деда Мороза (и его помощников).
- Кхм... ремней пока нет ещё, так что держись крепче, - смущённо предупредил он финна, с шаманской невозмутимостью располагающегося в санях.
На что тот молча достал из-за пазухи длинную полосу оленьей кожи, привязал себя к веточке снежинки, украшающей сани, и очень вежливо улыбнулся вознице.
Морозыч отвернулся, размышляя, придушить ли загадочного сына Севера, или всё же удостоить гордого звания "внучатый зять", и взмахнул рукой в варежке над тройкой, бьющей в нетерпении копытами:
- Эх! Но, поехали!
Утром первого января, когда лучи солнца осветили слой облаков над Беринговым морем, Морозыч оглянулся и с гордостью сказал:
- Хорошо мы поработали, а?
- Ага, - зевнула Снегурочка, прикрывая рот ладонью. - Ой, я совсем без сил. Сейчас бы на перинку...
- Тогда подбросим твоего приятеля до дома, и впадай в спячку хоть до следующего Нового года.
- Ну деда, я уже взрослая, и...
- Вот именно что "деда"! Нечего тут шашни разводить! В мои времена... - он замолк, потому что не совсем был уверен, как и что именно тогда происходило.
- Дети рождались из людских представлений, - кивнула Снегурочка. - Слава Богу, теперь мы можем выбирать сами.
- И кто ж это у вас родится? - поинтересовался Морозыч.
- Морозко, - пожала плечами Снегурочка и переглянулась с явно заинтересованным такими перспективами женихом.
Морозыч умилился, но ненадолго: