Токарев Максим Юрьевич : другие произведения.

Философия Открытых Пространств

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Коэльо, Бах & русский размах

  
   Вы когда-нибудь чувствовали тугое давление свободного ветра на своем лице? Или влажную истому утреннего тумана над водной гладью вокруг? Или вечернего? Или ясный, прозрачный холод первобытного льда под ногами? Или гранита? Пронзительную, отчетливую тишину громадного неба над головой? Под ногами? Какую-то комбинацию из этих ощущений? Все вместе?
   Не напрягайтесь. В центре большого города, за рулем собственного "Мерса", в переполненном троллейбусе, в переходах метро, на удобном диване в гостиной у телевизора, в уголке прокуренной кухни вам это все недоступно.
   Что? Выйти на балкон? На крышу? Выскочить в ближайший парк? Бросьте. В голове у вас все равно суета многотысячных толп, в воздухе вокруг вас - непуганые ураганы бензольных остатков.
   Выехать за город? Прыгнуть в электричку? Выходные? Что это меняет? Посмотрите вокруг - вся эта куча народу, вся свалка обстоятельств, вся ежеминутная технологическая цепочка валит "на природу" вместе с вами, щедро дымя шашлычными кострами и заливая на обочинах бензин из канистр.
   Выпить изрядно водки? Чтоб раскрылась душа? И что вы получите в эти насильно распахнутые двери? Все то же. Вой, смрад и гнилую кровь миллионных мегаполисов.
   Отпуск? Байдарками до Белого моря? И через Белое море? Только если отпуск у вас - полгода, или вынужденный бессрочный, и жена от вас ушла, или еще не пришла, и возвращаться вам придется в полную безвестность, если так бывает, и работа старая закончена, а новая не начата и неизвестно, будет ли она, и вас никто не знает и не узнаёт - появляется крохотный шанс. Полпроцента.
   С вами такое случалось? Конечно, нет. Вся наша жизнь против появления этой несчастной вероятности. Вся наша жизнь так устроена, чтобы этого не случилось. Поколения предков ради этого загнулись. Зато цивилизацию сохранили. Тепло, свет, газ, горячая вода, замороженная пицца и финская мебель. Ради этого население земного шарика денно и нощно бегает на четырех костях, пытаясь найти и высосать толику щедрот из унавоженного грунта промышленно развитых районов. Так Завещано Отцами.
   Не поспоришь. И так постоянно на наши ненадежные, в общем-то, мозги, обрушиваются водопады информации, и каждое мгновение Человечество ломами и хот-догами принуждает человека делать то, что Надо. А вечером, когда парадные мундиры, отгрохотав орденами, затихают в шкафах, люди в трусах, майках и комбинациях тихонько вспоминают о том, что Хочется. И вспомнив, ложатся спать. Пусть тебе зайчик приснится, милый гомо сапиенс. И свободный, уверенный полет раскинув руки, полной грудью на широкой упругой спине великого пассата. В воскресенье это покажут по телевизору. Спи. Утром на работу.
   Мне не изменить вашу жизнь. Я не могу повести вас за собой, потому что при этом у вас остается главное - привычка слушаться. Я не святой, я также, как и вы, бессилен вырваться из-под власти денег. Я могу сказать вам лишь одно предложение правды. Вот оно.
   Есть такие места на Земле, где вы получите все то, о чем написано в первом абзаце, и почти все то, что нужно вашей душе.
   Это похоже на рекламу, но это - правда. И об этих местах вы знаете всю вашу сознательную жизнь. Это моря. Это горы. Это воздушное пространство. И это - правда.
   Вот и весь секрет. Вы можете быть профессионалом в какой-то процедуре, скажем, в управлении самолетом, организации горных спасательных операций или наблюдении за погодой. Это для того, чтобы получать там деньги. Можете не быть - удовольствие Чистой Жизни от денег не зависит. Просто вы можете быть там. Я ходил в море. И летал над морем. Я знаю, что говорю.
   Особенно хорошо, когда в такие места удается попасть в молодости, чтобы научиться жить в гармонии. Собственно, за этим люди туда и приходят. Бывает немного жаль потерянных лет. Но это ничего.
   Некоторых с непривычки заносит. Они улетают в космос, лезут в шахты или глубоко погружаются на подводных лодках. Это перебор. Здесь не подходит большая ложка. Здесь надо чутко, тонко, бережно настраивать душу. Вернее, дать ей настроиться самой.
   Классик подметил, что оттуда возвращаются все, просто некуда деться. Это верно лишь в том смысле, что останки скалолазов, моряков и летчиков чаще всего бывают упокоены на городских кладбищах. И их человеческие организмы при жизни какое-то время проводят в своих жилищах, в городах и поселках.
   Классик не сказал точно, где остаются их полные, реальные, настоящие жизни, когда их бессердечные тела спускаются с покоренных вершин. Только намекнул. Наверно, побоялся сглазить. Душа всегда там, где сердце.
   Ваша Любовь. Да это она и задыхается в битве с достижениями цивилизации, спасая вашу жизнь. Это она и ищет свободы, бредит ею. А вы думали, кто - вы? Нет, ваша Любовь. И нормально, легко и довольно дышит она только там, где свободно играют с ветром вольные птицы.
   Вы хотите Почувствовать Вашу Жизнь. Вам никто этого не говорил, но вы хотите. Прислушайтесь к себе изнутри - и услышите. Это - единственный путь. Это - невероятно трудно, гораздо труднее, чем заработать денег на новый "мерседес". Потому что никакой "мерседес" не избавит вас от этого могучего желания. А когда вы Услышите Себя - служба "мерседесам", квартирам, фирмам и постам вдруг окажется глупой и пустой тратой времени.
   И тогда вы выйдете на воздух, поднимите голову вверх и почувствуете на лице легкое, невесомое дыхание открытых земных пространств, в которых именно в этот миг вы увидите так много жизни, и возможно, услышите тихий зов Свободы. В этот момент отпустите себя. Расслабьте мертвую хватку чужих, не вами созданных условностей. Позвольте сердцу найти ритм Мироздания. Сможете - и ваше городское прозябание превратится из жизненного тупика в крохотное досадное недоразумение. В добрый путь.
   Когда-нибудь мы встретимся там, на невидимых перекрестках вечных дорог.
   Я буду ждать.

Справедливость Открытых Пространств

  
   Как вы?
   Я знаю, о чем вы хотите спросить. А как же насилие? Сербия, Панкисия, чеченские зинданы... Это ведь в горах.
   В горах.
   Еще было жестокое Карибское море. В 16-м веке. И жестокое нью-йоркское небо, совсем недавно. Это все - тоже в Открытых Местах.
   В тех их районах, где есть культура человеческой цивилизации.
   Разные люди приходят сюда.
   Но Открытым Местам нет никакого дела до тех злодейств, что тот или иной человек сделал там, в неясном свечении ночных городов. Здесь все равны - и грешник, и праведник.
   Открытые Места изначально открыты для всех.
   Но и люди - везде люди.
   Злодеяния бывают и здесь.
   Одно дело, если они - следствие заблуждения. Здесь это прощается - один раз. Прощается ветром, водой и камнями. Прощается великими душами здешних людей. Прощается - если это можно простить.
   А если нельзя - этот человек изгоняется отсюда, без права возвращения.
   Есть уже довольно старая легенда о командире немецкой подводной лодки. В один из обычных дней мировой войны он потопил в Северной Атлантике обычный союзный транспорт, шедший в Россию. Он выполнил свою обычную задачу - отправил на ледяное дно океана несколько десятков танков. Он не знал, что на борту "либерти" за несколько часов до атаки родился ребенок, мальчик, сын советского консульского работника в Англии. Три торпеды - это много. С этого судна не спасся никто.
   И в первую же ночь после возвращения в Лориан, в гостинице для офицеров Кригсмарине, мать и новорожденный пришли к нему, в полный тревоги неглубокий сон. Пришли по воде, которая стала их вечной обителью...
   Этот человек больше никогда не был в море. Он закончил жизнь уборщиком в небольшой кирхе на окраине Карлсруэ, из которой почти не выходил последние двадцать лет.
   И совсем другое дело, если, вкусив черной радости от человеческого страдания, кто-то совершенно сознательно, прекрасно представляя последствия, делает это вновь. Меня всегда поражает неизбежная перспектива такого человека в Открытых Местах.
   Он однажды исчезает. Ужас не в том, что никто никогда не найдет его труп. И не в том, что с исчезновением его начисто исчезают неведомым образом и его неоконченные дела, и вся людская память о нем. Отшельники говорят, что из Вселенной исчезает его душа. Она не сможет уже служить ни Добру, ни Злу. Ее просто нет.
   Вот так судят Открытые Пространства. Это - не страшно. Это - справедливо. Не ищите справедливости среди людей - ее там не бывает. Между разумными существами этой категории не существует. Это - данность.
   Мы - наполовину звери. Спросите у любого хорошего врача. Это плата за возможность венчать эволюцию земной органической жизни. И это - тоже данность. Но она реальна только в рамках жизни вашего биологического организма. Ваш зверь живет, только пока по венам бегает кровь. И в пределах этого времени он способен заглушать своим ревом тихий шепот вашей Души. Правда здесь в том, что самый сильный и злобный ваш Рык стихнет с последним вздохом, ваш же Шепот - вечен. Выбирайте.
   Не бойтесь вооруженных людей в горах. Они сами до смерти бояться вас, потому что попали сюда не по зову души, и не по велению сердца. И этот кошмарный страх они готовы распространять вокруг, наделять им все сущее, чтобы спастись от бездны одиночества. Не бойтесь - в этот самый момент они сами пытаются убить свои души. Они не смогут, но они не знают. Они не ведают, что творят. Слушайте Себя - и вам будет сказано, что делать. Не теряйте связи со Свободой, и все будет по Справедливости.
   Всему свое время. Не я это придумал. Сейчас - время открывать и открываться. Оглянитесь вокруг - открытые двери, открытые контакты, открытые системы... Открытые вопросы.
   Открывайтесь. Выпускайте свою Любовь. Вы на улице? Посмотрите вверх - видите, сколько Свободного Места? Вы живете у моря? Выйдите на набережную. В вашем городе есть аэропорт? Подъедьте туда. Вы не можете, заняты? Найдите Атлас Мира. Видите, сколько на планете Открытых Просторов? Все это - ваше. Там и находится ваше личное Светлое Будущее.
  

Белые крылья Пегаса

  
   Вы смотрите в ночное осеннее небо.
   Идет дождь. Вам, мне, всему городу холодно, мокро и неуютно.
   И надо же такому случиться - именно сейчас, когда промышленные звуки смолкли в шелесте дождя, вам посчастливилось услышать тихий, еле различимый зов Свободы.
   Душа открылась. Сама, легко, без усилий - этой ночью антициклон принес с далеких Азор на капельках отвесно падающей воды музыку Открытых Мест. Душе не надо собирать чемоданы. Она готова лететь.
   Не готово тело. Это ему холодно, мокро и неуютно. И вашему внутреннему зверю, который так любит рычать, а теперь вдруг сделался таким маленьким, дрожащим котенком на крышке канализационного люка.
   А душа рвется, бьется в клетке, просится на волю...
   Ну, и что делать?
   Обычно здесь побеждает зверь. В конце концов, вся ваша вещественность - это и его вещественность. Надо бы поберечь здоровье и жизненные силы - до конца жизни.
   Перед тем, как ваш котенок сладко заснет, покажите ему слайд - широкую лесистую долину у подножья горного хребта. Долину, наполненную жизнью, движением и влажным ветром. Ветром, который раздувает подшерсток на правом плече.
   Теперь посмотрите на картину его глазами, не ведающими ночи. Почувствуйте ветер. Услышьте жизнь на тысячи километров вокруг. Посмотрите вниз, на согнутые пушистые лапы. Почувствуйте, как вытянулись когти, как упруго заныло согнутое тугой пружиной стремительное тело. Смотрите: там, вдали, справа внизу мелькают зеленые огоньки глаз - мягкой лавой идет вверх на перевал вдоль разлома дикий прайд, теряясь между камнями.
   Не пытайтесь удержать своего зверя - теперь это опасно. Он уходит к своим, сквозь ночь, сквозь дождь и сквозь тысячелетия эволюции - на Просторы Открытых Пространств.
   Не забудьте подсказать ему Дорогу. Он ведь не столь сведущ, как вы. Научите его Слушать Душу.
   В одном из романов У. Ле Гуин есть такие звери - большие летающие кошки, Крылатые. Очень убедительный образ - это, между прочим, значит, что где-то во Вселенной такие звери действительно есть. Образ не менее волнующий и грациозный, чем крылатый конь Пегас.
   Ваш зверь - ваша природная суть и ваше пожизненное бремя, может быть для вас верным Крылатым. Собственно, это его единственная миссия на Земле. Думайте о нем так - и вы подружитесь.
   Вы смотрите в ночное осеннее небо.
   Вы видите свинцовые облака снизу.
   Есть еще минимум три стороны.
   Время сделать прыжок в ночь.
   Время расправить крылья.
  

Тихая заводь

  
   Ну, естественно.
   Всю жизнь в седле не просидишь. И коней надо поить, и ноги разминать.
   И мозги не мешало бы.
   Вопрос ведь не в том, чтобы быть "чужим на земле", а в том, чтобы быть своим в Открытых Местах. Это далеко не одно и то же.
   Вам случалось наблюдать метаморфозы солидных, степенных дядек, когда зов Открытых Мест вытряхивает их из дорогих костюмов и со вкусом подобранных галстуков, взрывает аккуратные прически и, покрутив, бросает на базальтовый подъем материкового щита или почти отвесную палубу в затяжном крене крутого разворота через фордевинд? Каково наблюдать этих орущих от восторга людей, вцепившихся в стропы параплана или весло надувной байдарки?
   Они потом говорят близким: понимаешь, старик, мучаюсь - от отпуска до отпуска... живу я только Там.
   Это - снаружи. В том смысле, что такие люди не позволяют себе отдаться Себе до конца. Многое держит, многое проживает свою жизнь, используя их силы и время.
   Секрет как раз в том, чтобы отдаться, отпустить... Вы ведь боитесь не угадать, верно?
   Ошибиться в выборе пути. Поэтому чаще всего отказываетесь от выбора. С этим разобраться не сложно: все начинается с Веры. Если вам случиться поверить в то, что раз Открытые Места завернули вас обратно, заставляя довести до конца те мирские дела, которые сковывают вас по рукам и ногам, то дверь осталась открытой; если вы поверите, что ваш Путь включает и эту петлю, что не замкнув ее, вы не вобьете следующий крюк и, если вам посчастливится все это время слышать Душу - вы пройдете свой маршрут. Нам не дано узнать его трассу до первого шага на ледник. А там каждый шаг - первый. Дорогу осилит идущий.
   Одна из трудностей такова: идущему незачем оглядываться без необходимости. Нет смысла возвращаться в суету и потоки. Это может произойти, если это соответствует воле Открытых Мест. Но для самого человека это безразлично.
   А когда безразлично, город, как любой живой организм, начинает испытывать страх. Ведь если на тебя не обращают внимания, тебя - нет. Это - самый сильный страх. Город боится.
   Поэтому заходите в города, подняв открытую ладонь. Вы свободны. Вы уйдете, когда это будет нужно вашей Душе и Открытым Местам. Вы уважаете выбор здешних людей - они сделали его добровольно. Вы не мстите городу за его предубеждения - ему здесь жить.
   Вам же - танцевать с журавлями, которые, крича, заигрывают с ветром. Вам - рассматривать отражение ослепительных звезд в зеркальной глади океана, что в самом сердце бушующего тайфуна. Вам - слушать музыку Души.
   Оставлять маленькие рыбачьи деревни труднее, чем уходить из огромных торговых портов - ведь деревни провожают тебя, порты же - ценные грузы в твоих трюмах. Пороги Открытых Мест видны из окраинных домиков последних крохотных селений, таких далеких от гомона мегаполисов и таких близких к Свободе.
   Так что удивительного в том, что пожившие люди стремятся в эти глухие поселочки? Когда уже многое кажется ясным, и в первую очередь собственный финиш, когда так необходимо спокойствие души?
   Знаете, во что тогда уже совсем не верится?
   В первый шаг.
   Понимаете теперь, зачем они все-таки едут?
   Да.
   Сделать его.
   Свой первый шаг на ледник.
  

Способ Странствий

   Вот ты говоришь: "Слушайте Душу".
   А как?
   Что для этого делать?
   Понятно, что это очень сложно.
   А в чем сложность-то? В чем именно?
  
   А-а-а, вы об этом...
   Да это как раз очень просто. Дайте руку. Во-он там, вот, нащупывайте.... Вот. Никто не додумался сюда заглянуть. Вот эта гаечка на семнадцать. Ясно вам? Три четверти оборота против часовой. Держите ключ. Хром-молибден.
   Вы этого ждете? Вам так надо, да? Что? Сколько это стоит?
   Нисколько. Это - жестокая иллюзия. Нет такой гаечки. Не существует. Есть только слепая вера в нее. А Человеческая Душа имеет бесконечность органов управления, то есть не имеет ни одного. В этом непреодолимое отличие человека от любого его рукотворного подобия.
   Вот вы говорите, что нэлперы эту гаечку находят. А фокусники - перепиливают пополам своих помощниц. А Копперфилд - летает, грациозно взмахивая густыми бровями.
   Да поймите же наконец: нет у нэлпера никакого контакта с вашей Душой, а почти всегда - и с его собственной. Он может работать только с вашим поведением. Пытаться построить автобан там, где может рассмотреть примятую копытами траву. А если следы теряются в лесном озере...упираются в отвесную заоблачную кручу... просто исчезают, сопровождаемые по бокам косыми полосами от ударов маховых перьев... какой уж там автобан.
   Да, но нему можно будет быстро и комфортно ехать на пятой передаче. Строго соблюдая ПДД.
   Тоже надо. Время от времени. С целью экономии Времени.
   Что же тогда?
   Да то же, что и всегда, и всюду.
   Единственный способ научиться слушать Душу - пытаться ее услышать. Постоянно.
   Это называется Методом Проб и Ошибок. Посмотрите вокруг - все сущее создано этим методом.
   Надо пробовать. Ошибаться и делать выводы. Поймите, ошибок должно быть больше, иначе этот единственный, спасительный метод не работает. Только масса ошибок перевешивает чашу весов в пользу найденной Дороги. Есть небольшая сложность в том, чтобы научиться чувствовать ошибку, понимать, что она произошла. Что-то большое, значимое сжимается внутри. Такую ситуацию не стоит усугублять, даже если все вокруг, приплясывая, делают это. Для вас это, скорее всего, ошибка.
   Пробуйте.
   Пробуйте через тело. Пробуйте через дыхание. Это самые древние методы, действенные потому, что эти процессы крайне мало зависят от вашего сознания.
   Чистая философия не так эффективна, но пробуйте, если это вам нравится. То, что нравится, то, что без нажима, будет двигать вас вперед, даже если рано или поздно отпадет и останется за бортом. Важно только идти. Идти, хоть бы и нащупывая почву каждым шагом. Остановитесь, зажмётесь - и ваше Время потечет дальше без вас. До определенной поры это не страшно, только чтобы эту границу ощутить, все равно придется идти, двигаться. Пробуйте.
   Почти самое гибельное, почти самое страшное для вашей Души - перестать пробовать. Страшнее только партизанская война с ней. Благородная дуэль - рыцарский Открытый Бой - часто даже необходима, а вот внутренний терроризм - смертелен. Для всего. Для всего того, что называется - Вы.
   Я это все говорю только потому, что вы сейчас не чувствуете лицом ветер Открытых Пространств.
   Я сразу узнЮю о том, что вы рядом, а под нами великая и яростная бездна, а над нами Вечность, потому что из ваших слов сразу исчезнет поиск гаечного ключа к своей Душе.
   Потому что она сама найдет филигранную, отточенную настройку на Свободу.
   Потому что поток ваших попыток услышать её вольется в могучее течение Великого Пути.
   Оставайтесь в нем.
   Это - ваша Жизнь.
  
  

Масштабирование. Без тормозов?

  
   Иногда, даже в кино, люди говорят о масштабах: это вот - не мой масштаб, а вот это - мой. Меня учили захватывать Галактики, а не командовать тюрьмой на захолустной планетке...
   Счастлив тот, кого это не затронуло. Говорят, такие люди есть - многое, если не все, зависит от родителей. Что такое масштаб? Декларация того факта, что надо внимательно относиться к деталям - они по мере роста размахов того или иного дела пропорционально растут в размерах и значении; по мере уменьшения - теряются на общем фоне. Это не значит, что они исчезают - просто в больших делах они значат больше, в малых - меньше. Но они есть всегда.
   И еще масштаб дел человеческих с течением жизни становится похож на детский воздушный шарик - до того как его надуют и через три дня после праздника он обычно бывает маленьким и сморщенным. Радость и величие наполненного состояния является совсем короткой - иногда очень короткой, если перестараться и надувать, надувать...
   Что же мешает человеку довольствоваться малым и жить, придавая необходимую серьезность каждой секунде этой самой жизни, что заставляет его стремиться к вершинам и мириться с необходимостью неизбежных провалов и падений? Почему именно это называется в нашей традиции "полная жизнь"? Зачем нужны троны империй, реальных или придуманных?
   Возможно, дело в животной сущности человека, а она иерархична - наверху сильный и властный. Такова функция жизни биологического организма - найти свое место в пирамиде.
   Но это слишком просто и совсем не объясняет главного - почему человек в этом стремлении не имеет объективных пределов? Все живое - имеет, ареал, численность популяций, погодные и климатические условия в мире животных попросту неоспоримы: они и есть данность, фундамент и обуславливание эволюции жизни.
   Для человека это не работает - во всяком случае, это не является непреодолимой преградой.
   А есть у человека его личный, собственный генезис, индивидуация, личностное развитие. И оно, как и любой прогресс, изначально направлено от низшего к высшему. И очень многое зависит от того, что именно человек заложит в эти два понятия, что будет точкой отсчета, а что - целью. Думается, главный соблазн и величайшая ошибка здесь - смоделировать, взять за основу именно этот, природный, животный, инстинктивный подход - постепенно утверждаться над другими членами стаи за счет своей собственной жизненной силы. Трудолюбия и упорства. Проницательности и хитрости. Ума и сообразительности. Выносливости и воли. Видите? Такие хорошие и ласкающие слух слова могут быть поставлены именно в эту вертикаль - бессознательную, инстинктивную вертикаль выживания сильнейшего. Им вообще-то все равно, чем заниматься, этим словам. Им необходимо одно - опора на систему каких-то твердых убеждений. Их не волнует справедливость этой системы.
   Попробуйте пожить так какое-то время. Впрочем, возможно, по-другому жить вы уже разучились. Что вас радует? Доход, превысивший тот же показатель в прошлом месяце? Новый дом, машина? Новая должность? Очень может быть, и это способствует вашим дальнейшим усилиям. Это будет способствовать - до тех пор, пока не будут достигнуты все цели и если вас на этом пути не убьют: люди, обстоятельства, болезни... Это - если повезет. Гораздо вероятнее, что не повезет, и в судорожное исступленное надувание шарика превратиться вся жизнь - такая короткая. Потом этот шарик обязательно сдуется. Можно тешить себя мыслью, что это и есть тот самый колеблющийся пульс цивилизации, и вы - его частичка, крохотная, затерянная в ворохе взаимных обязательств запятая, которая выполняет незаменимую функцию постижения смысла - "казнить нельзя помиловать". Можно попробовать ощутить себя чем-то большим, чем простой запятой, буквой, предложением, пунктом или даже положением контракта. Но с каждой новой ступенькой будет лавинообразно расти количество пут, связывающих вашу волю, душу и жизнь по рукам и ногам, даже без искусственности структурных интриг. Попробуйте - но учтите: с некоторых пор в такой жизни выть и стенать запрещается. Иначе будет очень больно падать, и могучие инстинкты ваши будут сопротивляться - этой самой боли и самой ее возможности.
   Вот так и получится - сверху сдавленные рыдания запертой души, внизу - адская боль.
   Вот и все. Вся пирамидальная иерархичность, если, клацнув затвором, загнать в ее ствол собственную, единственную и неповторимую Жизнь.
   Так зачем загонять свободное дыхание души в тесную резиновую оболочку такого несерьезного предмета, как детский воздушный шарик?
  -- А что еще прикажете делать с честолюбием? - спросите вы.
   Да ничего не надо делать. Отпустите его. Подарите ему свободу - да, ему, своему честолюбию. Освободите его от всяких рамок, и в первую очередь - рамок ваших возможностей.
   Там, за рамками, сквозняки, резко и весело меняющиеся на ураганы - обычное дело.
   Там бывает, холодно, мокро и неуютно.
   Там - всегда честно.
   Именно там находится такая загадочная штука - Смысл Жизни.

Ветер, только лишь ветер

  
   Вот - говорят: делайте вот это, но не забывайте вот это.
   И вот еще важный момент...
   Вот еще что необходимо...
   И еще не обойтись без этого...
  
   Похоже, что слово "еще" и ему подобные вводит в круг внимания нечто такое, что занимает свое место в цепочке последовательных действий. Нолик за единичкой. Делай раз - делай два.
   В то же время, успешные люди, которые и пишут для вас эти рекомендации, даже если делают это искренне, сами того не осознавая, упускают из виду тот факт, что в их головах все это происходит одновременно, как одновременно вы откусываете все коржи слоеного пирога.
   Это мало похоже на распространенный технический принцип обеспечения многозадачности - временное разделение, перекличка по кругу. И вообще не похоже на то, как утроена наша устная речь - в дискретном, смысловом выражении: слово, еще слово, чтобы выразить мысль, нужен железнодорожный состав слов, каждое из которых увеличивает его длину.
   Но это очень похоже на то, как живет, дышит, греется, замерзает, стонет и поет ваша Душа.
   Да. Вот так вот, там, где, казалось бы, разговор должен идти об оптимизации работы головы, углублении понимания и развитии креативности, человек рано или поздно сталкивается с собственной Душой. И обычно пугается этого, потому что Душа - нечто такое, неуправляемое, на нее нельзя положиться при проведении финансового анализа. Поэтому искрометных, творческих и именно поэтому исключительно точных финансовых прогнозов так мало. Это - как пример.
   Можно подобрать массу других.
   Но это не очень важно, говорят мне. Вы конкретику давайте.
   Главнейший, самый важный и единственно интересующий нас в рамках ежедневного выживания вопрос об этом - как придти в это состояние, и как его грамотно использовать.
   Не находите, что при такой постановке вопроса вы пытаетесь оседлать собственную Душу? Боюсь, это не получится. Душа ваша не есть нечто полностью имманентное - она ваша, но не принадлежит вам, вашим долговым распискам и прокуренным легким. Скорее наоборот. Такая штука - Душе невозможно наврать, она просто не реагирует на ложь, как будто ее нет. Многие пытались, пытаются и будут это делать. А с ней надо только честно, признавая в себе все, что становится ясным по ходу этого диалога. И вот потом, только потом это можно как-то использовать. И это уже не получится в целях, которые называют грязными, корыстными, злобными и пр. А по-другому - будет война. С самим собой, на полное душевное и физическое истощение. Такова жизнь.
   Почему же многие люди разных времен и народов выбирали и выбирают именно эту войну?
   Потому что честный диалог с Душой - штука неимоверной трудности. Тех, кто стремится максимально облегчить эту задачу, не отвлекаясь на суету повседневности, вы сможете найти в кельях далеких монастырей. Это необходимо, если хочешь Познать.
   Тех же, кто, Почувствовав однажды жизнь, отдельную жизнь своей собственной Души, ощутили, что уже не смогут запереть эту жизнь в тесной клетке товарных, денежных, классовых и прочих социальных отношений, обычно можно обнаружить в совершенно диких, нехоженых местах планеты, на огромной и бездонной территории Открытых Пространств. Там обязательно будет ветер - степной, соленый или солнечный. Кастанеда не так уж и не прав, называя ветер союзником. Ветер - всегда рядом с вами, тугим, ощутимым напоминанием о Дороге. Даже если это обычный коридорный сквозняк. Прислушайтесь - и в нем есть постоянно звучащая песня Открытых Просторов Земли. Это - как телефонный звонок. Для вас. Для нас, всех и каждого. Сквозняк превращается в ангины и воспаления легких только в том случае, если вы его не слышите. И затыкаете уши детям.
   Дайте ему повести вас за собой. Вот уж действительно неважно, где вы себя обнаружите - спектр довольно узок: море, воздух, горы, степи, дикие дремучие леса. И бесконечен - потому что это было, есть и будет всегда. Как и ваша Душа.
   Здесь никогда не будет "сначала одно, потом другое, и не забудьте про вот это". Здесь будет все сразу.
   Захотите - на всю жизнь. И не только эту.
   Как раз то, чего и искали.
   Я бы сказал - удачи, но это не главное. Желать лучше чего-то, без чего не бывает Вечной Любви.
   Правды вам в жизни.
   И ветра.
  
  

Расчет

   Ну хорошо.
   Как хотите.
   Давайте о деньгах.
  
   Итак, деньги. Такие разные и разнообразные.
   Зачем вам они?
   Вариантов ответа на этот простенький вопрос - миллионы, что наглядно иллюстрирует обычный при этом недоуменный жест. Ну как зачем?
   А зачем?
   Деньги-то ведь были не всегда. Их придумали, как и почти все великое и страшное, в бассейне Средиземного моря где-то за шестьсот с хвостиком лет до нашей эры. Примерно две с половиной тысячи лет назад.
   Давненько, однако.
   Но нам с вами, человекам разумным, если считать с кроманьонца, уже примерно сорок тысяч лет. Сорок тысяч. Сравнивайте.
   Большую часть своей жизни человечество обходилось без денег. Без денег мы живем гораздо дольше. Применяйте в каком угодно контексте, это правда.
   Сейчас вы мне скажете, что раньше был натуральный обмен.
   Да он и сейчас сплошь и рядом. Изобретение денег позволило лишь удобнее учитывать нечто, перешедшее из рук в руки.
   И вот сейчас давайте уж для полноты данных еще раз нырнем в историю человечества.
   Уже в шестнадцатом веке, пятьсот лет назад, с деньгами можно было делать все то же самое, что можно и сейчас. За эти пятьсот лет деньги не претерпели никаких серьезных изменений.
   Все эти пять веков человечество предпочитает возиться в песочнице не с некоторым объемом абстрактных материальных благ (денежный мешок), а с правами собственности на блага конкретные (ценные бумаги). Новая игрушка интереснее.
   Хотя, конечно, по-прежнему, человеческую жизнь можно измерить деньгами.
   А полотна Рембрандта - линейкой. Длину на ширину. Так сказать, оценить площадь.
   Так вот и можно оценить человека. О-цифровать.
   Тем, кто совсем не знаком с принципами аналогово-цифровых преобразований, скажу: разложенный на составляющие и оцифрованный объект никогда уже не воссоздать точно, полностью - получается лишь необходимо достаточное для технологических процессов подобие. Часть индивидуальности безжалостно и, что весьма важно, безвозвратно срезается заточенными гребенками всевозможных фильтров.
   То есть оцифруй человека, разложи на составляющие и перекодируй эти величины единичками и нулями - на другом конце хрен получишь этого же человека. Получишь кадавра.
   Не это ли мы делаем ежедневно друг с другом, оценивая одежду-обувь-машину-квартиру-работу-доход-супружество-детей-многочегоеще - и все это в общем?
   Но мы отвлеклись.
   Я обещал про деньги.
   Смотрите: охота, земледелие, натуральный обмен, деньги, акции - одно меняет другое, одно следует за другим. И деньги - только рядовой эпизод, звено в этой веренице.
   Нет, вам нужны не деньги.
   Вам нужны те люди, которые удовлетворяют огромную кучу ваших потребностей при жизни бок о бок с вами.
   А из ваших потребностей проистекают ваши права. Проше всего признать права другого, проголосовав за него. Отдав свой голос. Ничего не надо объяснять. Нравится вам другой - получи. Не нравится - проходи мимо. Так вы и поступаете, провозя корзинку по рядам супермаркета. Вы голосуете деньгами. Вы признаете успехи другого - если вам нравится то, что этот другой делает или вы не можете без этого жить. Неважно, кто этот другой - продавец газет или огромный автомобильный концерн. Вы платите. Вы - выбираете его. Другого.
   Вот так все запущено.
   Потому что когда вдруг взовьется ваше кровяное давление и вы рухнете на диван и не будете знать, наступит ли завтра, и дышать станет тяжело-тяжело, и фокус зрения сузится, - деньги оставят вас в покое. Там будет просто Другой - без всяких посредников.
   Просто Другой.
   Обычный врач Скорой Помощи, немолодой и совсем не здоровый, простовато одетый и не снимающий стоптанные ботинки.
   Он спасает вашу жизнь.
   А когда вы вцепитесь в пеньковый канат, сброшенный с борта спасательного судна, или повисните над затуманенной пропастью на страховочном конце, или пристегнете непослушный ремень перед аварийной посадкой авиалайнера, - там обязательно будет Другой, балансирующий на скользкой, уходящей из-под ног палубе. Другой, сжавший зубами ваш канат на отвесной стене над вами. Другой, вцепившийся в штурвал белыми-белыми руками.
   Он спасает вашу Душу.
   Много ли стоит мир без жизни?
   Ничего не стоит. Некому оценивать.
   Жизнь без Души?
   Пятьдесят - сто килограммов биомассы. Немного шерсти, хлопка, синтетики и искусственной кожи.
   Все. Копейки.
   Высоко в небе раскрывается белый купол парашюта. Вся амуниция - на порядок дешевле пальто из Парижа.
   Рядом со мной тоскливо вздыхает человек в этом пальто.
   Я вопросительно посмотрел на него, а он почему-то отвел глаза, повернулся и пошел к машине. Впереди его ждут офисы, совещания, долгие рабочие вечера в компании с компьютером, тяжелый свинец городского смога, километровые пробки и безвкусный ресторанный харч.
   И ни глоточка огромного Неба вокруг.
   Я взмахнул рукой ему вслед.
   И пошел на посадку в стрекочущий "кукурузник".

Точка опоры

   ... если напряженно рассуждать о том, в чем предназначение ученого, то ни хрена ни получишь. Потому что ты, во-первых и как известно, всегда создаешь оружие - даже если ты гуманитарий. Я не вижу существенной разницы между использованием теоретических разработок физиков-ядерщиков в точке пространства прямо над городом Хиросима и использованием манипулятивных техник бихевиористов во время предвыборных компаний. Посмотри, сколько пораженных сердец и сломанных судеб оставляет за собой Черный Пиар - а ведь тоже лекарство, от которого любовно взяты жестокие побочные и непомерная доза. А во-вторых, ты никогда не можешь быть заранее уверен в затребованности своих результатов людьми - сейчас, через год, через жизнь. Значит, только отрабатывая внутренние комплексы - к вероятной славе. Ад астра... Каково осознавать, что твои находки сделают счастливыми миллионы, вероятно, одновременно уничтожив единицы - непременно? Нормально? Ирония в том, что эти считанные единицы почти всегда рядом с тобой. Как мотыльки, погибшие от ожогов света, который осветил фрагмент необъятного мира. Всегда - только фрагмент. Между тем, кого из тех, кто тянется к розовеющему горизонту, убивает Восход?
   ... если напряженно рассуждать о том, в чем предназначение писателя, то ни хрена ни получишь. Это можно, наверно, только почувствовать. Вернее, почувствовать правильный ответ на этот вопрос.
   Раз есть какой-то дар, его и есть смысл реализовать во славу дарящего - для чего же еще?
   Во имя жизнеутверждающей сути человеческого бытия, которая так виртуозно уворачивается от осознавания на логическом уровне, - потому, вероятно, что имеет алогичную, иррациональную основу. На основании этого приходится сделать вывод о том, что рациональное/подсознательное соотносятся как ньютоновская механика/релятивизм: законами последнего управляется все физически сущее, а сознанию заметны только частные случаи таких закономерностей, не выходящие за рамки "здесь и сейчас". И смысл гештальта Перлза, кажется, в том, чтобы используя иррациональную основу, "здесь и сейчас" почувствовать сердцебиение Вселенной - энергия есть просто потому, что есть кому это постичь. И объяснить тогда первоклашке - машина не сможет затормозить мгновенно, и есть два варианта "потому что":
   1. Есть разные силы, и нет возможности дать сдачи в тот самый момент, когда тебя ударили. Между этими делами пройдет еще какое-то время. Водителю нужно время, чтобы заметить тебя, нужно еще время, чтобы нажать на педаль... а машина все это время едет. Понимаешь?
   2. Есть Твой Перекресток, и Твоя Машина, и Твоя Авария. Они могут подарить тебе много разных вещей, приятных и не очень - с ними как с родителями. Но их - очень непросто узнать. И они тебя тоже узнают не всегда. Поэтому надо быть внимательным - ведь вообще машин много, и перекрестков тоже. Как же ты узнаешь Своих, если не будешь смотреть внимательно, подходя к бордюру каждый раз?
   А раз так, то все, что идет через сердце - проповедь. И в любом тексте целительности и правды ровно столько, сколько прошло через сердце автора. От ума - преимущественно горе. Потому как рассудочные решения, даже без остатка укладывающиеся в канву реальности, не вызывают ощущения новизны созидания - только удовлетворение процессом, и это в лучшем случае. Как ни странно, это хорошо известно инженерам и прочим технарям. Так что проповедью может быть и Мост над Бездной - если над ним работала Душа. Чисто инженерным бывает навык, бывает, отчасти, мастерство. Не сталкивался с искусством, хотя говорят - бывает. Точно не бывает чисто инженерного гения - его создает равноправный диалог с Глубинами, а это - только через Душу. Других переводчиков не дано.
   Релятивизм основан на плохо представимой через субмодальности восприятия вещи - аппарате высшей математики. Говорят, что "вышка" - целиком функция правого, творческого полушария. Иногда открывающегося для озарений трансцендентного толка. Насколько человек верит в эти возможности, настолько вероятно постижение туманных глубин этой "высшей физики". Или высот?
   Нет существенной разницы между направлениями, в которые вкладывается вектор душевных устремлений. Есть лишь нежелание это делать, равно как и искать направления. Собственно, они почти всегда проклевываются сами - хотя бы не мешать.
   Нет существенной разницы между физиком, рассудочно разбивающим сущее на виды и численно постигающим качественные взаимосвязи между ними, и лириком, безрассудно воспевающим единственную основу всего сущего - жизнь. Реверс и аверс: эриксоновы руки, между которыми предстоит сделать выбор, в процессе которого, параллельно, незаметно и ослепительно ясно оказывается, что они обе - это ты.
   Бразды жизни своей лучше держать двумя руками. Так не только надежнее, но и удобнее.
   Счастливого пути.
  
  

Милостыня милостью милостивого

   Пару дней назад я ехал в метро.
   Я сейчас нечасто езжу в метро, в основном из-за моего временного перевеса в позиционной войне с "жигулятиной".
   Но вот пару дней назад это случилось - я со смешанными чувствами окунулся в вагонное столпотворение - это в буквальном смысле: с одной стороны, радуясь непосредственному общению, а с другой - жалея об оторванных пуговицах...
   К концу маршрута людей стало меньше, и в вагоне очистился центральный проход. По которому, зайдя на предпоследней станции, пошли две живенькие бабульки с благословениями и ящиком для сбора пожертвований на строительство храма. Какого именно, я уточнять не стал, но и денег не дал, так, изобразил формальное отсутствие. Умиротворенные бабульки и не просили особенно - прошлись себе, собрали кто чего дал, и убыли восвояси в гомонящем море людского потока, который, разделяясь на выходе из подземелья на рукава, увел меня совсем в другую сторону.
   Что такого? Да ничего, ничего особенного. Подумаешь, не дал денег - даже не милостыню, не на кусок хлеба. На общественный институт.
   Много ли им проку от тех денег?
   Есть, есть в человеке такая штука, как вина. Один известный психолог-экзистенциал утверждает, что дашь вот нищему денег - будешь ее чувствовать, не дашь - тоже будешь. Мол, это физическое переживание человеком разницы между тем, что, по его мнению, должно быть, и тем, что есть. Потому как нищего, просящего милостыню, по идее быть не должно.
   А еще есть - советь. Я уж не знаю, что именно там, в метро, со мной произошло, но меня аж передернуло - как будто в душе закрылось, свернулось и, взмахнув крыльями, улетело в теплые края что-то важное и незаменимое, без чего стало как-то пусто.
   И стало ясно - погоня за бабушками не поможет. При чем здесь они?
   Получается, что согласившись с высшим смыслом жизни человека - вниманием к Другому, я отказался от его реального воплощения - если этот Другой не есть кто-то конкретный, во плоти, крови и достаточной доли симпатии...
   Приехав домой, я написал вот это:
   "Одни зарабатывают и тратят миллионы, другие - побираются на свалках...
   Иногда люди говорят о масштабах: это вот - не мой масштаб, а вот это - мой. Меня учили захватывать континенты, а не прозябать в этом захолустье...
   Счастлив, наверное, тот, кого это не затронуло. Говорят, такие люди есть - многое, если не все, зависит от родителей. Что такое масштаб? Декларация того, что надо внимательно относиться к деталям - они по мере роста размахов того или иного дела пропорционально растут в размерах и значении; по мере уменьшения - теряются на общем фоне. Это не значит, что они исчезают - просто в больших делах они значат больше, в малых - меньше. Но они есть всегда.
   И еще масштаб дел человеческих с течением жизни становится похож на детский воздушный шарик - до того как его надуют и через три дня после праздника он обычно бывает маленьким и сморщенным. Радость и величие наполненного состояния является совсем короткой - иногда очень короткой, если перестараться и надувать, надувать...
   Могучий и извечный компрессор под названием "самооценка" никогда не простаивает...
   Что же мешает человеку довольствоваться малым и жить, придавая необходимую серьезность каждой секунде этой самой жизни, что заставляет его стремиться к вершинам и мириться с необходимостью неизбежных провалов и крушений? Почему именно это называется в нашей традиции "полная жизнь"? Зачем нужны троны империй, реальных или придуманных? И почему к слову "взлеты" почти автоматом подвязывается "и падения"?
   Возможно, дело в животной сущности человека, а она иерархична - наверху сильный и властный. Такова функция жизни биологического организма - найти свое место в пирамиде. На какое-то время.
   Но это слишком просто и совсем не объясняет главного - почему человек в этом стремлении не имеет объективных пределов? Все живое - имеет, ареал, численность популяций, погодные и климатические условия в мире животных попросту неоспоримы: они и есть данность, фундамент и обуславливание эволюции жизни.
   Для человека это не работает - во всяком случае, это не является непреодолимой преградой.
   У человека есть отличие - в его животном организме угнездилась вечноживая Душа. На какое-то время.
   Видимо, поэтому у человека есть его личный, собственный генезис, индивидуация, личностное развитие. И оно, как и любой прогресс, изначально направлено от "низшего" к "высшему". И очень многое зависит от того, что именно человек заложит в эти два понятия, что будет точкой отсчета, а что - целью. Думается, главный соблазн и величайшая ошибка здесь - смоделировать, взять за основу именно этот, природный, животный, инстинктивный подход - постепенно утверждаться над другими членами стаи за счет своей собственной жизненной силы. Трудолюбия и упорства. Проницательности и хитрости. Ума и сообразительности. Выносливости и воли. Видите? Такие хорошие и ласкающие слух слова могут быть поставлены именно в эту вертикаль - бессознательную, инстинктивную вертикаль выживания сильнейшего. Им вообще-то все равно, чем заниматься, этим словам. Им необходимо одно - опора на систему каких-то твердых убеждений. Их не волнует справедливость этой системы.
  
   Попробуйте пожить именно так. Какое-то время. Впрочем, возможно, по-другому жить вы уже разучились. Что вас радует? Доход, превысивший тот же показатель в прошлом месяце? Новый дом, машина? Новая должность? Это вполне возможно, и это способствует вашим дальнейшим усилиям. Это и будет способствовать - до тех пор, пока не будут достигнуты все цели и если вас на этом пути не убьют: люди, обстоятельства, болезни... В том случае, если повезет. Гораздо вероятнее, что не повезет, и в судорожное исступленное надувание шарика превратиться вся жизнь - такая короткая. Потом этот шарик обязательно сдуется, иначе не бывает никогда и нигде. Можно тешить себя мыслью, что это и есть тот самый колеблющийся пульс цивилизации, и вы - его частичка, крохотная, затерянная в ворохе взаимных обязательств запятая, которая выполняет незаменимую функцию постижения смысла - "казнить нельзя помиловать". Можно попробовать ощутить себя чем-то большим, чем простой запятой, буквой, предложением, пунктом или даже положением контракта. Но с каждой новой ступенькой будет лавинообразно расти количество пут, связывающих вашу волю, душу и жизнь по рукам и ногам, даже без искусственности структурных интриг. Попробуйте - но учтите: с некоторых пор в такой жизни выть и стенать запрещается. Иначе будет очень больно падать, и могучие инстинкты ваши будут сопротивляться - этой самой боли и самой ее возможности.
   Вот так и получится - сверху сдавленные рыдания запертой души, внизу - адская боль.
   Вот и все. Вся пирамидальная иерархичность, если, клацнув затвором, загнать в ее ствол собственную, единственную и неповторимую Жизнь.
   Так зачем запирать свободное дыхание души в тесной резиновой оболочке такого несерьезного предмета, как детский воздушный шарик?
  -- А что еще прикажете делать с честолюбием? - спросите вы.
   Да ничего не надо делать. Отпустите его. Подарите ему свободу - да, ему, своему честолюбию. Освободите его от всяких рамок, и в первую очередь - рамок ваших возможностей, лишите его точки опоры - не маленькое, разберется. Только так оно научится отвечать за свои действия - перед вами. И только так научится создавать нечто позитивное.
   Давайте так: как вы думаете, чему завидует рабочее тело четвертого контура атомного реактора - пар, вращающий лопатки турбины?
   Я вам скажу - облакам, которые он никогда в жизни не видел и не увидит: герметичность его темницы гарантирована жизнями и здоровьем тысяч людей. Он завидует возможности свободно отрываться от шепчущей равнины полуночного океана и встречать изумрудно-зеленый, первый луч восходящего Солнца в свободном полете своих величественных белоснежных форм. Он завидует возможности свободно рожать разлапистые разряды молний вдоль горизонта.
   Он завидует Свободе.
   Люди идут мимо АЭС и восхищаются инженерным гением людей, это сочинивших и обслуживающих. Они не знают, что радиоактивный пар, натужно воющий в турбинах и бессильно падающий каплями конденсата на пол холодильных установок, вот здесь, за этими белыми стенами, отдал бы все за один-единственный глоток неба.
   Там, конечно, ветрено, холодно, мокро и неуютно.
   Там все исхлестано ветрами, по воле которых и плывут над нами облака.
   Но в этой Воле - так много изначального и всеохватного, что она становится даром кому-то Вольному.
   А это и есть - Жизнь."
   Написав, я спросил сам себя - а при чем здесь сбор пожертвований на неизвестный храм?
   Да наверное, при том, что никто и никогда не спросит тебя, зачем ты даешь или не даешь эти деньги, но если попробовать ответить, то "нет" будет иметь причиной "жалко", а вот для "да" - простой, ощутимой причины, кроме как "жалко себя", не существует... Вернее, она плохо объяснима - и жалость к себе любимому (-ой) есть лишь верхушка айсберга, самая маковка... И именно там, далеко за гранью логики, лежат все реальные причины главных, жизнеопределяющих человеческих решений.
   Возможно, лучше сразу положить в нагрудный карман мелкую купюру или монетку на этот случай - чтобы знать, что делать, даже если вам действительно некогда вникать в ситуацию просящего и даже если в кошельке звенящая пустота.
   На первый раз - для всех желающих.
   А если этот же человек попросит еще раз - попросить взамен расписку. Серьезно. Кому действительно не выжить без этой монетки - тот напишет. Это только кажется, что совесть продается - она всегда лишь арендуется с очень быстрым и невосстановимым износом, возвращаясь хозяину неподъемной застывшей глыбой, от которой не избавит ни врач, ни ломбард.
   Вот и поселилась эта денежка в кармашке. На какое-то время - до протянутой руки.
   Ведь она и есть мой целевой и в то же время безадресный вклад в то, что называется "человечность".
   Потому как однажды, очень давно, самая мелкая арамейская монетка, засветившись в одной очень известной истории как подаяние, осталась в памяти людской совсем не связанной с понятием о деньгах.
   Она назвалась - лепта.
  

Диспетчеры души

  
   Жить вообще-то совсем не просто. Заметили?
   Не существует никаких общих рецептов. Те, что громогласно оглашены еще в античные времена, не работают для всех и каждого.
   Они-то в общем верны, но вот найти к ним подступы, встроить в себя удается единицам. Нужен индивидуальный подход.
   Каждый ждет его применения по отношению к себе.
   Собственно, здесь и ответ.
   Покажите свои раны.
   Другой перевяжет их гораздо лучше, чем вы сделаете это сами.
   Просто другой заранее не знает. Не видит. Не чувствует того, что чувствуете вы. То, что кажется вам очевидным - увы, не таково, если вы уже не ребенок.
   Шквальные порывы ветров, удары волн, близкий грохот лавин срывают с ран человеческих душ скукоженные фиговые листочки, обращая их к первозданной цельности.
   Открытые Места постоянно готовы к исцелению. Они могут все. То, о чем вы знаете, и то, о чем никогда не догадаетесь. У них очень много забот.
   Вот только для помощи человеческому существу им частенько необходимы руки. Сильные, мягкие, уверенные, надежные руки Другого.
   Из тех, для которых обычное дело - держать штурвалы и страховочные тросы.
   Там, в Открытых Местах.
   Из этого относительно небольшого числа счастливых людей совсем крохотную часть составляют те, кого называют Отшельниками.
   У них очень разные национальности, разные религии и разные личные истории - это для тех, которые внизу и вдалеке, в городах. Здесь же этих различий нет, потому что Истина - едина. У Отшельников вообще нет никаких отличий, за исключением того, что до них очень и очень трудно добраться.
   Это потому, что каждый из них прошел этот маршрут в одиночку, и каждый из них добровольно остался в одной из поворотных точек Бесконечной Дороги, чтобы подстраховать идущего следом и показать ему Путь.
   Это можно было бы назвать подвигом, если бы это слово применялось Отшельниками Открытых Пространств.
   В вашей городской жизни наверняка встречались озабоченные и ядовитые люди, жестоко пресекавшие все попытки человечного общения с ними. Так вот, это диаметральная противоположность Отшельникам - злокозненное затворничество в Открытых Местах невозможно по определению.
   Так ведь немыслимо труден Путь. И кто-то должен подставить плечо в Точках Откровений, иначе можно не расслышать ответ. Кто-то должен подставить Душу.
   Высоко над горными пиками в малиновых закатных лучах парят орлы. С плоской земли видны лишь черные точки.
   В это трудно поверить, но их зоркие глаза, пользуясь причудами рефракции в Открытых Местах в состоянии видеть белых, ослепительных в прорывах солнечного света сквозь тучи альбатросов там, над штормовым океаном, далеко-далеко.
   Птицы знают друг о друге. Знают и о тех, кто сейчас на полпути, внизу, на отвесных скалах, на взлете, на гребне волны. Они поведут нас дальше.
   Отшельники ждут других. Тех, кто дойдет. Избранных. Ветром, водой и камнями. И душами людей Открытых Пространств.
  

Основание для выбора

  
   Один очень большой человеколюб как-то поведал, что у него есть его собственная вера - Вера Открытых Вопросов. Филантроп, философ, психолог и писатель сказал это, сидя в редакции большой газеты и отвечая на вопросы разных людей, которые звонили ему по телефону.
   Этой фразы не понял никто - или так показалось...
   Есть хороший американский (это бывает) фильм - "Кингфишер", "Король рыбаков", так, что ли. Фильм лишь чуть-чуть о рыбаках, но совсем не о них - насколько о рыбаках может быть фильм о жизни.
   В основном фильм об ответственности за то, что говоришь. Миллионам - если вы так можете или вам повезло.
   Что характерно - фильм о такой ответственности не имеет окончания, его там просто нет. Потому что ответственность - она такая: без конца и срока давности, такова уж она изнутри, если попробовать ее почувствовать как расширение легких при вздохе.
   Этот филантроп очень хорошо знал, что ответить на вопрос о Вере - даже если спрашивают обычно о религии, без Веры это слово - просто слово, набор ритуалов, равномерно вращаемый вокруг точки отсчета, которую нельзя вообразить. Вообразите, пожалуйста, то, что невообразимо. Получилось? А у Вас? У Вас? Ничего общего? У каждого - своё?
   Так и будет, пока не появится Вера - единая связующая основа миллиардов точек зрения. Вера, которой нет нужды выискивать эквиваленты в словах, которая сразу проявляется в чувстве - Верю, я Верю, и мне не надо "знать", во "что" или в "кого" именно.
   Если есть в Сущем что-то нетленное, живущее всегда и везде, то это она - Вера.
   Человек обычно допускает досадную ошибку - за Веру принимает Убежденность, логическую конструкцию, которая по поводу какого-то события в его жизни удобно легла в применяемую им тогда систему мировоззрения. Удобно - не вызывая дискомфорта. По-другому она не проверяется и, откровенно говоря, этому частному состоянию мировоззрения нет совсем никакого дела до того, насколько эта Убежденность правдива, правильна, истинна или полезна. Она - удобна.
   Вера - может быть настолько неудобной штукой, насколько только возможно. За нее умирают с прямой спиной - ни за что другое человек так не сможет, не сможет и за Любовь, если он в нее не верит.
   И еще - человека можно убедить в чем угодно, можно вынудить или заставить - вот только верить вынудить и заставить нельзя. Веры из-под палки не бывает. Бывает страх, навязчивые состояния и болезни.
   Мы все - обычные люди, не лучше и не хуже друг друга, независимо ни от чего.
   И вот сейчас я хочу спросить:
   Читатель, тебе можно врать?
   Нет, не то, чтобы как-то нажиться за твой счет, обмануть и воспользоваться результатами.
   Просто написать что-то такое, чего сам не пережил? Что известно только по рассказам или что просто придумалось?
   И написать это так, чтобы ты в это поверил? Как когда-то поверил в Деда Мороза?
   Не спеши отвечать.
   Вот тебе еще одно соображение.
   Бывает очень трудно как-то организовать кашу в голове. Выстраданный и тяжелый метод заключается в том, чтобы вообще перестать думать и просто записывать то, что в этот момент просится на бумагу. Через пару минут вдруг обнаруживаешь, что дрожь мысли плавно угасает и что-то начинает получаться. Дальше - больше... но как только задумался, остановился оценить текст, хаос возвращается. И опять - отпускаешь себя...
   Тот самый филантроп однажды обнаружил себя в центре этого действа и - рассказал другим, что:
   В таком единстве и такой борьбе целиком находится так называемый "творческий процесс".
   Что-то поправить, отсечь, приклеить или видоизменить можно только тогда, когда пирог остынет - чуть позже. И только до тех рамок, за которыми начинает страдать нечетко ощущаемая внутренняя уверенность в том, что главное произошло, написалось, что можно оставить и так, как есть, что любая корректура - это чуть лучше или чуть хуже. Чуть.
   Ну, так можно ли тебе врать? Ведь сердце и душу не интересует степень соответствия исторической истины непреходящей правде бытия. Историческая истина вообще, так сказать, мнимая величина -- некая область наборов восприятий разных людей разных времен, некорректно по определению переданная тем или иным набором символов другим людям в другие времена. Мало общего с правдой человеческих поступков и ничего - с промыслом Сил Созидающих.
   Понимаешь, читатель, не врать - не получится. Потому что литературно описать одну лишь истину невозможно - единой для всех и каждого истины не существует. Тебе самому придется выбирать, чему верить, а чему - нет. Но каждый, честный перед собой творец, безусловно, стремится, чтобы ты поверил в те вещи, которые сделают тебя лучше - тебя и весь мир. Они далеко не всегда разумные и добрые, эти вещи. Вернее, они иногда прикидываются не такими - частенько срабатывая "от противного".
   Эти вещи не имеют никакого отношения к личности писателя как таковой. Они появляются только после того, как он вручает свое перо, время и сердце Созидающим Силам - и после того, как они этим воспользуются.
   Такова жизнь - вся ее бесконечная многослойность.
   Такова и специфика любого творчества - заранее согласиться как с необходимостью самого "художественного вымысла", так и с изменчивостью общественного мнения по отношению к нему.
   Точно знаю минимум двух фантастов, которые стали фантастами именно из нежелания обманывать тебя, читатель... самим названием жанра предупреждая: это - не то, что ты, читатель, можешь увидеть, услышать и почувствовать. Не говоря уж о том, что обычный человек так мало в своей жизни видит, слышит и чувствует из того, что вообще возможно. Не говоря - они просто поведут тебя в мир, которого нет. Но если в душе твоей тот мир будет таким же реальным, как мамины ладони из твоего далекого детства, если опираясь на тот, фантастический мир, ты сделаешь лучше этот, настоящий - так ли уж оскорбит тебя этот обман? Или, может, за это стоит благодарить?
   Я - не знаю. Совершенно точно я могу лишь сказать, что я не стараюсь тебя обмануть, я к этому не стремлюсь. Мне ничего не надо от тебя - почти. Кроме толики внимания, не большего, чем к другому человеческому существу. Моя точка зрения - это все, что я могу тебе дать. Она может тебе помочь в какой-то жизненный момент. Возможно, у тебя нет времени и желания изобретать свои собственные точки зрения - на, возьми эту. Конечно, она отличается от твоих - на микроны и световые годы моего вранья - моего незнания тебя, читатель, тебя, Человек.
   Но и это не так важно. Важно то, что ты есть - ты не отказался от выбора, ты живешь и что-то делаешь.
   Будь счастлив, читатель. И - нетороплив в суждениях, ведь главное, самое важное, что скажет тебе любой творящий, находится между строк и является правдой, одной на всех. Даже если ты никогда не сможешь ее потрогать или лизнуть. Ты сможешь ее почувствовать - если поверишь. Не мне. Тому, кто воспользуется моим пером, чтобы дать тебе эти верные и вечные вещи. После этого я тебе буду уже не нужен - ты сам сможешь все узнать, понять и почувствовать.
   Просто верь. Надо верить. Это и есть - жить.

Песня ветра над морским побережьем

  
   "Вы слушали ветер? Люди очень давно говорили друг другу о нем, о его песне. Но для того, чтобы это услышать, надо остановиться. Надо, чтобы замер в пространстве и времени постоянный поток мыслей, дел, движений, звуков. И чтобы осталась тишина. Тогда можно услышать ветер.
   Эта песня обо всем. О всех судьбах всех людей всех времен. О том, что ничего не кончается. О том, что все вернется. О том, что все пройдет. Обо всем сразу. Так может только ветер из открытых пространств. Люди еще иногда говорят о морях, о горах, о бескрайних степях. Люди так любят видеть то, что видно. Но ничего этого не существует без ветра. Без его тонкой бесконечной песни любая подстилающая поверхность - мираж. Давящий своей нереальностью.
   Слушайте ветер - это все, что нужно. И это все, что дано."
  
   Вот это утром 26 мая 1944 года написал на листке из полетного планшета бывший школьный учитель, 1й лейтенант морской пехоты США Адам Эллис, удобно сидя на изгибе чайкообразного крыла своего "Корсара" и болтая босыми ногами. Адам писал, а ветер шелестел вокруг высокой травой аэродрома Торокино-Филд, Бугенвилль, Соломоновы острова, юго-запад Тихого океана. Эллис видел справа от себя нарисованного на борту самолета маленького ангелочка (против обыкновения времени, на его машине не было никаких отметок о сбитых японцах), а слева - идущего к самолету военного корреспондента Алекса Мортона, за которым вился сизый дымок и который махал ему рукой.
   Подойдя, Мортон пыхнул сигарой и сказал:
  -- Здорово, Эд. Давно мечтаю, чтобы ты мне помог. Надо объяснить читателям, почему некоторые опытные пилоты отказываются летать командирами звеньев, предпочитая оставаться ведомыми. Это что - какой-то хитрый трюк? Это тактика, да? Я сначала хочу просечь это сам.
  -- Да нет никакого трюка, - ответил, улыбаясь, Эллис, - и потом, я не знаю ничего такого. Я лично летаю ведомым у зам командира эскадрильи, что ж тут такого хитрого?
   Мортон поморщился, перекинул сигару в левый угол рта, сплюнул и произнес:
  -- Вот и катитесь вы ко всем чертям! Не хочешь говорить - не надо. Не хочешь командовать - не командуй. У нас свободная страна. Вот только лапшу мне не вешай: "...я не знаю ничего такого..."
  -- Ты, Алекс, спокойнее можешь? Расслабься. Помолчи минутку. Слушай...
  -- ...??
  -- Ветер. Слышишь?
  -- Может, мне посоветовать комэску прислать к тебе доктора?
  -- Э-эх.
  -- Или ты все-таки боишься ответственности командира звена?
   Эллис, вздохнув, махнул рукой и спрыгнул с крыла в аэродромную траву.
   Было восемь часов утра, через час эскадрилья уходила на задание.
   Вокруг был ветер.
   Бывший школьный учитель Адам Эллис положил ладонь на ствол ближнего к фюзеляжу "кольт-браунинга", торчащего из левого крыла.
  -- Вот смотри, Ал, и слушай - внимательно, я сейчас не думаю, что говорю. Видишь эти три ствола? Смотри - в другом крыле еще три. Четыреста патронов на каждый. Мощь, правда? Ты, наверное, знаешь, что для того, чтобы грохнуть этот вот самолет, хватило бы и одного. А здесь - шесть. Может быть, ты не знаешь, что они установлены под углом к фюзеляжу и трассы всех шести пулеметов сойдутся в точке, удаленной ровно на 300 футов прямо по курсу "корсара".
  -- Ну?
  -- В этой самой точке у любого живого организма шансов выжить будет ровно столько, сколько ему отмерит Господь - это его единственная надежда. И я предпочитаю видеть в этой точке только джапов, пытающихся зайти в хвост моему ведущему. Они - вояки опытные, они знают, чем это для них может кончиться. Они сами выбирают этот путь - что ж... Но я не желаю видеть в этом прицеле кого-то еще. Вот так. Это - что касается меня. У других спрашивай сам.
  -- Ладно, ладно. Спрошу. И не волнуйся, это - не для печати. Во всяком случае, без упоминаний и ссылок.
  -- Да все равно. Здесь война. И никто не знает, кто "правее" или "левее". Будь здоров, Ал. Мне еще кучу дел надо сделать.
   И пошагал к вышке управления.
   А через час эскадрилья VMF-215 привычно ушла в воздух, чтобы встретить над Велла-Лавелла здоровенные армейские бомберы B-24 и довести их до Рабаула, и наблюдать такие неестественные, черные цветы разрывов бомб, и отбивать атаки вездесущих юрких "Зеро", и бешено вертеться в каруселях воздушного боя, и стрелять, и падать, перечеркивая копотью изумрудные пейзажи островов в океане, и - вернуться домой.
   1й лейтенант Адам Эллис сбил в этом вылете два "Зеро", сняв одного с хвоста комэска, второго - из нижней полусферы идущего на двух моторах пылающего "Либерейтора". А потом - так бывает на войне - командир 562-го кокутая Сигецу Моринага прошил из правой крыльевой пушки фонарь кабины бело-голубого "Корсара" с ангелочком на борту. Джек Лауренс и Юс Элмор провожали кувыркающийся самолет до самой воды, дико крича по радио. И замолчали, только когда осел белый гейзер водяной пыли. "Корсар" был тяжелым самолетом, он тонул быстро.
   А когда на идиллические картинки островов упала сверху темнота, яркие тропические звезды обнаружили напившегося и трезвого военного корреспондента, капитана морской пехоты А. Мортона, который брел вдоль шепчущего прибоя и плакал. Потому что знал, что все это, до последней буквы, Эллис написал на неровном обрывке бумаги, который ветром забросило ему на складной стол.
   Все, что было, и все, что будет.
   1й лейтенант Адам Эллис стал частью песни этого ветра.
   Которую, плача, слушал в ночном одиночестве военный корреспондент на Торокино, и эти слезы - тоже становились частью ветра, который, проносясь через континент, проливал их дождями на аэродромы Южной Франции. И завязшие в грязи "Фокке-Вульфы" ничего не могли поделать с гудящим высоко в небе фоторазведчиком "Лайтнинг", которым управлял Маленький Принц.
   Мортон улетел в Штаты в конце июня. И на Торокино больше никто не слушал ветер, не дарил ему надежды и слезы.
   Во Франции высохли аэродромы, и однажды Маленький Принц не вернулся из полета.
   Он тоже стал частью песни ветра.
   Война всегда жалит очень больно, даже если она совсем далеко от тебя.
   Что осталось?
   Песня ветра.
   Так и звучит над открытыми просторами эта песня. Обо всем и обо всех.
   Что же изменилось с тех пор?
   Немного.
   Каждый день на берег Великого океана выходит старый японец. Ему тяжело даются эти триста метров от одинокой квартирки, с блеклой фотографией молодого улыбающегося пилота в кабине истребителя, до узкой полоски пляжа.
   Каждый день, в любую погоду, он сидит на вылизанной морем коряге и беззвучно шевелит губами. Только так он может говорить с пилотами сбитых им самолетов, и со своими погибшими друзьями. С некоторых пор Сигецу-сан предпочитает такое общение. В Японии это никого особо не удивляет.
   Вечером он встает и, сутулясь, медленно возвращается домой.
   Над полоской прибоя остается лишь ветер, бережно несущий голоса его собеседников. И кто-нибудь, где-нибудь, когда-нибудь вдруг останавливается и замирает, начиная слышать ветер. И тогда - эта, конкретная жизнь, становится чище.
   А ветер поет.
   Вечным напоминанием о бессмертии душ и чистоте сердец.
   Неизбывным гимном Жизни.

Дорога

  
   Жизнь человеческая похожа на метание стаи голубей ветреным осенним утром, в глухой коробке из мутно-серых девятиэтажек спальных районов. Так или иначе, птицы рассосутся по открытым лоджиям, карнизам, стихнет плеск крыльев на ветру, и только ветер будет носиться над промокшей песочницей, под одинокий старческий скрип пустых качелей...
   Жизнь человеческая похожа на колыхание невесомой занавески у открытого окна приветливым майским днем, в шуршании смешно обезумевшего от света, радости и голубизны неба ночного мотылька, отчаявшегося выбраться из белого облака легчайшего сатина...
   Жизнь человеческая похожа на сложный танец снежинки морозным зимним вечером, она повелела себе все время падать, даже взлетая в вихрях проносящихся машин, и вдруг найти покой на полах моей шляпы, затихая, как испуганная мышь, забившаяся в норку...
   А еще жизнь человеческая похожа на стежок упавшей звезды, легший наискосок через всю необъятную чернь августовской ночи...
   Короче, она похожа на всё.
   Но больше всего она похожа на Дорогу.
   Она, Дорога, состоит из мгновений, пройденных и ожидающих этой участи. Ныряя в очередное мгновение, человек мимолетно изменяет его, оставляет в нем свой неповторимый автопортрет в тенях и оттенках, иногда смазанный, как перистое облако, иногда четкий, как лезвие опасной бритвы. Прокручивая мгновения туда и обратно, можно смотреть фильм о самом себе, обо всех, идущих рядом, и обо всех, идущих наперекор. Стойкая и вечная иллюзия: у каждого - своя Дорога. Нет. У каждого - своя поступь. Свой совершенно неповторимый, сказочный в своей красоте танец со Временем. На широкой и вечной Дороге. Она ведь - и звериная тропа, и шумная улица, и сказочный перекресток Двенадцати Ветров, и Океан, с его свободой направлений. Все это - Дорога. Находясь на которой, всегда от Себя уходишь, и всегда же держишь путь к Себе, вот такая маленькая странность, и никакой замкнутости здесь не бывает. Причудливо, правда?
   Мне не раз случалось наблюдать, как в большом шумном порту, из огромного чрева большого белоснежного парома, на живописный, разрисованный разноцветьем, с застывшими там и сям портальными кранами причал, выезжали один за другим большие фургоны, трейлера международных автоперевозчиков. И уходили дальше. Через весь континент, к другому океану, к другому парому, к другому берегу...
   Это - Дорога. Через необъятный и необъяснимый континент Жизни. От Океана - до Океана, который, по определению, Мировой.
   Так и мы - от рождения до смерти. Банально, конечно. А что делать?
   Да ничего особенного. Идти. Трудно сказать, что еще нужно, чтобы ее осилить, куда она завернет и насколько хватит сил. Трудно предположить, сколько потребуется ума, хитрости, слабости, веры, тоски, отрешенности, воодушевления. Сколько будет взлетов и сколько - падений. Точно и однозначно нужно лишь одно - идти. Остальное - подскажет Дорога.
   Похоже, человеческой жизни не бывает более достойного памятника, чем стоптанная обувь пилигрима.
   Нужно идти.
   Нам досталась эта Дорога, наше счастье и наш крест.
   Пойдемте.
   Может быть, один из придорожных мотелей станет для кого-то из нас домом, для кого-то - последним. Нам не дано предугадать.
   Нам дано - мыслить и чувствовать.
   На длинных, пустых и одиноких шоссе, на шумных площадях, на горных тропинках, на краю бездны. Каждый крохотный шажок - это и есть Мгновение, частичка жизни, без которого она не будет Нашей.
   Пойдем: весь этот путь - Добрый, если мы будем с ним честны. А для этого нужно одно - идти. Дождь, снег и туман имеют свои вопросы - и кроме нас, ответить на них некому.
   Иногда придется обгонять ветер, звук и свет. Иногда - безнадежно отставать. И эти мгновения будут очень короткими или бесконечно длинными.
   Надо только идти.
   Пойдем.
   Есть одна вещь, которая возвращает к жизни из судорожной пучины вселенского уныния.
   Эта штука всегда, как верный друг и проводник, идет впереди, открывая Дорогу.
   Горизонт. Четкий, как сверкающее лезвие опасной бритвы, или затуманенный, как размытые ветром перистые облака. Твое отражение в Будущем.
   Горизонт. Живое существо, которое всегда знает нужный совет, и нужное направление.
   С другой стороны от него находится Неведомое. То, что называется Смыслом жизни. То, что постижимо, если идешь по его следу. След в след. Чутко, аккуратно, настойчиво. Смотри - некоторые уже прошли здесь. Оглянись - видишь, многие идут за тобой. Для них ты и Горизонт - одно.
   Ах, если бы ты мог взлететь над нами сейчас, если бы ты смог посмотреть на все это сразу, постичь весь смысл этих переплетенных цепочек миллионолетних, вчерашних и завтрашних следов...
   Да. Это она.
   Дорога. И цель, и смысл, и единственная живая аксиома. Ты - ее часть, без тебя она не была бы такой, как есть. Ты есть - есть и Она.
   Пойдем - горизонт неутомим.
   Пойдем - наши следы прочитают как карту.
   Пойдем - есть повод заглянуть в глаза Будущему.
   Пойдем - здесь "думать" и "чувствовать" сольется в "понять".
   Пойдем - просто потому, что все другие данности содержат в себе её.
   Дорогу.
   Пойдем.
  

Город

   Дети в песочнице играли под дождем. Взрослых вокруг не было, и детей нисколько не смущали ни теплые майские струи воды с небес, ни промокший песок, ни скользкие непослушные игрушки. Отвесно падающая в безветрии вода плавила в исходное бесформие сказочные замки с ажурными мостами, стрельчатыми окнами и затейливо оформленными башенками колоколен.
   Дворцы, построенные из песка и на песке, получив свою сказочную архитектуру из детских грез, отдавали ее детским воспоминаниям, пройдя через толику вещественности - только вот через этот час до дождя, час жизни от мучительно творческого рождения до первобытного песка, стынущего плавной, застывшей волной.
   Детей же это нисколько не смущало - они строили новые дворцы, воткнув в середину песочницы огромный прозрачный зонт, и та вода, которая еще минуту назад так безжалостно стерла в небытие изящные сторожевые башни, теперь стала видимой и беспомощной. Облизывая каждую складку полиэтилена, она покато и бессильно съезжала ручьями вдоль ажурных спиц и звонко, решительно билась в песок за пределами выцветшего деревянного короба песочницы.
   А то, что вновь создавалось под зонтом, становилось все монументальнее и крепче, и скоро было окружено большой и прочной стеной, и стало уже городом, а у подножья городских стен булькала вода и неровности ландшафта носили туда-сюда потоки спичек, соломинок, окурков и прочего безобидного мусора, давно лишенного собственного достоинства и какой-либо отдельной миссии на этой земле.
   А потом пришли родители. Они забрали деток под мышки, они громко ругались, причитали и откуда-то доставали градусники с пилюльками. Они кутали детей в свитера и куртки, они несли их к мокрым блестящим машинам.
   А потом они уехали. В песочнице остались несколько старых игрушек и огромный зонт - он был прозрачным и его забыли. Вода со спичками подмыла стены замка, они посыпались, упали городские ворота из днища старого ящика из-под апельсин, деятельные спички и соломинки добрались до древка зонта и повалили его на бок. И вода с неба, шумно и звонко радуясь восстановлению первозданного порядка, размыла город, постепенно смазывая его очертания и разнося песок плавными волнами к дальним уголкам деревянной коробки песочницы.
   А потом была ночь, и все ненужное исчезло. Когда на небе проступил Млечный Путь, ему стало очень хорошо видно лежащий на боку прозрачный зонт.
   - Эй, - позвал Млечный Путь, - Зо-онт...
   - Привет, - сказал Зонт, - не мог бы ты попросить дождь быть утром не таким прямолинейным? Тогда, возможно, мне удастся сохранить чуточку вот этой угловой башни.
   - А зачем? - удивился Млечный Путь, - завтра эти маленькие сорванцы приедут снова, и ты увидишь совершенно новый стиль - в детстве так просто стать гением за ночь...
   - Нет, - сказал Зонт, - я обязан сохранить что-то от сегодня, потому что как же они узнают завтра, что было вчера, что есть, сегодня...
   - Ты уже сам запутался, - укоризненно произнес Млечный Путь, - а ведь еще только сегодня и у тебя есть только кусочек угловой башни...
   - Может быть, кто-то из них завтра достроит его в музей, - задумчиво пробормотал Зонт, - в котором обязательно будет макет сегодняшнего Города и старая легенда о его могучем защитнике, которого звали Зонт...
   - Это честолюбие, - рассмеялся Млечный Путь, - это твоя, милый, заниженная самооценка, которая так сильно зависит от результатов твоего труда.
   - Да, - честно признался Зонт, - зависит. А от чего зависит твоя?
   - Ни от чего. Я есть, и все тут. Я могу быть, конечно, невидим, но меня не может не быть. Я - есть и буду всегда, так чего ж мне ломать голову о каких-то песчаных замках, тем более, чужих?
   - Вот видишь, - сказал Зонт отрешенно, - ты так доволен собой, что тебе даже некого защищать. Никто не польется утром с неба и не растворит твои галактики в первозданный хаос и небытие. Исключено. Мне же нет никакой возможности предугадать, что произойдет здесь, вокруг меня завтра. Какие здесь будут люди, как они отнесутся ко мне и друг к другу, какие построят Города...
   - Но если ты не можешь это определить, - глухо произнес Млечный Путь, - то как ты можешь так ценить старые остатки чужого труда, которые, к тому же, тебе не удалось толком защитить?
   - А мне больше нечего ценить, - грустно прошептал Зонт, встряхнул мокрыми складками и продолжил увереннее, - Но и терять мне тоже вроде больше нечего. Так что извини: попросишь ты Дождь или нет, - я буду охранять то, что осталось от Города, пока не исчезнут его последние признаки, до конца!
   - А потом? - не сдавался Млечный Путь.
   - А потом... потом я сам начну строить, как помню и как понимаю! Если я могу оценить красоту, то почему я не могу ее умножить?! - и Зонт, неимоверным усилием оттолкнувшись от песка, встал на древко и, пытаясь сохранить равновесие, запрыгал по песочнице, старательно перескакивая через угадываемые в темноте останки строений.
   - Ну а теперь, Путь, помолчи, - ровно и мягко сказал вдруг Кто-то Отовсюду, - Это инсайт. Спасибо и ступай с миром. Ты свое дело сделал...
   И наступила тишина, в которой уверенно стоящий на своей ноге Зонт несколько раз позвал Кого-то. Ответа не было, но звезды вспыхнули ярче, темные облака над океаном рассеялись и длинное копье лунной дорожки, пробежав по ровно дышащему спящему Океану, уткнулось в берег, рассыпавшись золотистым взрывом феерического света, и длинные косые тени от останков башен перечеркнули песочницу наискосок. Неспешный, уверенный ветер погнал клочья ночного тумана в перелесок, на листьях травы окружающей лужайки затрепетали огоньки эльфов. А сосредоточенный и грациозный Зонт, легко вальсируя в сете Звезд, подставлял то одну, то другую свою грань под тонкие струйки Песка, сдуваемого Ветром с уголков Пределов, и выкладывал их ряд за рядом на фундаменте, который создали Дети.
   Хотите взглянуть?
   Но не знаете, где находится эта детская песочница?
   Думаю, что в соседнем дворе. А может быть, и в Вашем.
   Сказочный Город под небесным Зонтом.
   Чтобы увидеть Сказочный Город, нужен сущий пустяк: перекинуться парой фраз с Млечным Путем.
   А потом и услышать Кого-то Отовсюду.
   И чтобы Лунная Дорожка показала Вам Путь.
   Естественно, в это все нужно верить.
   Но это ведь совсем просто.
   Сказочный Город ждет.
  

Чего хочет сталь

   Подумалось, что в жизни "зрить в корень" очень часто лучше понимать как "идти до конца", даже если путь приходится нащупывать вслепую, - а так обычно и бывает.
   И учитывая текущий наклон мысли в направлении резкой активизации диверсионных войн: "сделаюсь-ка я незаметным и буду лупить непосредственно по населению, а мой достойный противник в латах пусть себе рыщет на официальном поле боя", - решил я немного порассуждать (как водится, сначала сам с собой) о том, что же происходит с человеком, вонзающим нож в теплую человеческую же плоть - неважно, оправданно или нет, праведным это не бывает никогда.
   Основания для оправдания существуют только в рамках скучных книжек типа уголовного кодекса. А сейчас это стало особенно актуальным, потому что - партизанщина повсюду. Партизанщина на основе диаспоральных расползаний может служить основой уже не только для мафиозных и уличных, но и гражданских, и любых других войн. А война, как однажды метко замечено, это оргазм дьявола. И это - философия. Поддержанная информационной революцией на уровне логической причины.
   Тлеющий трут перехода количества в качество воспылал синим пламенем с момента резкого деления оружия на "умное" и все остальное, а все остальное для конкуренции с умным немедленно заимело себе бытовую, "гражданскую" ипостась, - и в результате напалм можно синтезировать на кухоньке из компонентов, легально купленных в ближайшей лавке бытовой химии. И еще это остальное придумало себе хитрую и осень умную систему самонаведения - человека. Его можно упаковать в пластид и отправить бродить по рынку в час пик. И не надо никаких пусковых, систем целеуказания и космической разведки. Надо, чтобы он видел глаза людей вокруг себя - такие разные, озабоченные, радостные, тревожные или беспечные, глаза, в которых отражаются души - тех, кто вокруг, тех, кто и создает своим наличием отдельно взятый вид - гомо сапиенс. А потом "бум" - и полсотни трупов, начиная с самого шахида - вот в нём самом и проблема, и ответ: в нём, в его голове, в его душе. Потому как без шахида интифады невозможны. "Аллах Акбар" не обязательно орать, это можно произнести тихо. И оставить за собой право произносить это до тех пор, пока сам Аллах не решит призвать правоверного к себе.
   Но оружие - есть оружие, поэтому даже "умное" потихоньку берет свое - против концепций и ожиданий все больше требует сокращения дистанции применения. Видимо, такова уж природа оружия: хочешь максимум эффективности - иди в рукопашную... Что, вообще говоря, глубоко психологично - вонзая лезвие, неважно, акинака, рапиры, ятагана, томагавка или "Томагавка", желательно ясно наблюдать последствия, чтобы точно знать, за что именно ты несешь ответственность.
   Исключение составляет лишь оружие ядерное, когда его применяешь, целится не обязательно - мечта стрелков всех времен и народов. Но, к счастью, несбыточная - замучает отдача, в прямом смысле. Именно поэтому, полагаю, любое оружие массового уничтожения никогда не будет применено именно массово - переплетенные корни архетипов расположены в питательной среде Основ, которые не допускают необратимостей. Хотя у них, Основ, конечно, своя логика. Просто спорить с ней - не дано.
  
   И любые варианты "поумнения" разного рода систем "выстрелил - забыл", как я полагаю, заранее обречены на обнаружение в ходе применения чего-то такого, что заставит все равно сопровождать боеприпас управлением до ясно видимых подробностей цели. Этого при попадании для стреляющего вполне достаточно - человек не имеет права пребывать в неведении относительно собственных сознательных действий по уничтожению себе подобных.
  
   Но вот в безумно популярных в наши времена диверсионно-разведывательных, собровско-омоновских или бандитски-стрелочных войнах сквозь черные маски и камуфлированные доспехи ярко светится ответственность рукопашной схватки, отбирающей жизнь непосредственно, в тесном физическом контакте. Почти так же, как эта жизнь и начинается. Почти. И в этом слове все дело. Находящиеся на расстоянии вытянутой руки друг от друга совершенно незнакомые люди, глядящие друг другу в глаза и не имеющие возможности прервать этот контакт и пользоваться речью, через десяток минут начинают испытывать друг к другу симпатию, которая не может быть логически объяснена. Логика человеческих поступков в данном случае не имеет никакого смысла - так работает Жизнь, та самая, "единственная и неповторимая". И общая для всех.
  
   Этого достаточно для того, чтобы понять - убивающий в момент нанесения удара сначала убивает Жизнь в себе, отказываясь от нее, отказываясь от того, чтобы быть разумным существом, чтобы быть Человеком. Убивает себя. И это страшная смерть, потому что она, как изощренная пытка, растянута во времени, и человеку не дано ни знать, когда она окончится, ни уйти в шок, ступор или любую другую защиту. Страшнее этой смерти ничего нет - потому что она существует и развивается в биологически живом организме. Её метастазы можно на время задержать - если произошла так называемая случайность: непреднамеренное, но полностью остановить ее невозможно. Такова смерть.
  
   Есть свои принципы и у оружия - при кажущейся бездуховности и бездушности оного реальность состоит в том, что функциональное, целенаправленное орудие убийства наносит невидимые глазу рваные, глубокие и никогда не заживающие раны душам солдат, его применявшим. Сам факт обладания подобным оружием частенько добавляет смелости в ночных подворотнях, и мало кто задумывается, что же приходится за эту смелость отдавать. Отдавать приходится душу - все время, пока финак в большом кармане приятно холодит ладонь , она, душа, является его заложницей. Твоя собственная душа. Ты уверен, что сможешь провести с ней потом такую психотерапию, которая исцелит униженную и оскорбленную? Я - не уверен.
  
   И вот еще что - поговори со своим оружием. Отнесись к нему, как к живому существу. И ты перестанешь видеть в этой холодной железяке покрытый запекшейся кровью абордажный палаш - ее ведь гораздо больше радует возможность срубать головы бутылкам шампанского, ничем больше в жизни не занимаясь.
  
   Что же делать? Жить. И узнавать в первом встречном себя - надо просто посмотреть в глаза, ненавязчиво, чтобы не смущать человека. Там можно рассмотреть душу. Вернее, нужно. После этого оружие становится достоянием личного прошлого. Там и находится его заслуженное и почетное место.
  

Честь как ее нет

  
   Пираты не бывают благородными. Вообще, в отношении уголовного благородства, от Робина Гуда до "Бригады", столько народного заблуждения, что оно, по-моему, принимает форму морового поветрия. Стоит кому-то столкнуться с кучкой пальцастых, как сквозь страх и поджатую, простите, мошонку, проступает трясущееся ожидание благородства - как же, немедленно найдется среди них красивый волевой дружок с просветленным взором, который небрежно покручивает на пальце ремешок поводка своры своих "опричников", и с которым можно по-человечески.
   При этом народ полагает, что террористические группы устроены так же: дисциплина и серьезное теологическое обоснование, четкость и слаженность, и... опять благородство: отпустите женщин и детей?
   Что, блин, за образ такой, а? Почему, почему же благородство так склеено с образом уркагана?
   Потому только, что у некоторых из них моделью волчьей стаи изрядно проработаны экзистенциальные глубины, и их не интересует пошлое прямое насилие? Только вот из-за таких, да? Сильных личностей?
   Потому что "сильно" у нас значит "хорошо"? Стокгольмский синдром?
   Как же объяснить надо на уровне народного пиара, что такое "благородство"? Чтобы отлепить состояние души, заставляющее подать руку противнику, который не может встать сам, от "мерседеса" Саши Белого, равно как и от безупречного парижского акцента офицера Белой гвардии?
   И вообще, к историческим фигурам благородство точно также приклеено апостариори (правильно написано?) - количество невинной крови, пролитое "благородными" Дрейком, Морганом, Кавендишем, Киддом и прочими, явно сделало воды Карибского моря более темными, чем они были изначально.
   Да. В офицерской и дворянской среде европейских монархий было много людей, которые стреляли друг в друга и в себя из-за никудышних мелочей и из-за серьезных вещей, надевая при этом белые перчатки и оставляя поэтические предсмертные записки. Это тоже пробовали называть "благородством".
   И были те, кто действительно вкладывал меч в ножны, когда соперник не мог больше драться. Парадоксально, но вот об это почти ничего в народной памяти не осталось. Потому что это не сила, это - дух.
   А вот об этом не надо. Не надо напоминать нам о необходимости жить духом. Нам проще восторгаться грубой силой, даже если против нас.
   Не помним мы это благородство.
   А ведь оно было.
   Даже в прошлом, кровожадном двадцатом. В таком, именно в таком неблагородном и неблагодарном деле, как война. Более того, в действиях, которые, не будь на то государственных распоряжений, вполне можно было бы назвать "разбоем". В декабре 1939 английская эскадра загнала в устье южноамериканской реки Ла-Плата немецкий рейдер, "Адмирал граф Шпее", и загнала только потому, что командир крейсера Ганс Лангсдорф никогда не открывал огня по союзному транспорту, пока от него не отходили шлюпки с экипажем. Это время всякий раз давало радистам союзников возможность сообщить о захвате судна немецким рейдером, а потом сесть в шлюпки и удрать. Ну что ж, на войне - как на войне. Фашиста (!) Лангсдорфа, останься он в живых, не смог бы упрекнуть ни один самый взыскательный судья Нюрнбергского трибунала - на его совести нет ни одной жизни членов экипажей потопленных им торговых судов. Да и в последнем бою "Адмирал Шпее" прекратил огонь по горящему и почти неуправляемому английскому крейсеру "Эксетер", как только у того замолчал главный калибр, дав ему выйти из боя - большинство тактиков его за это критикуют - как же, упустил верный шанс утопить тяжелый крейсер "владычицы морей".
   Нет. Опустил меч.
   А историки под все это подвели основу - слабоват как артиллерист, слишком осторожен, не было опыта пиратских действий... Каково?
   Ну, и что мы узнаем о Гансе Лангсдорфе из бурного моря книжных развалов?
   "Командовал крейсером. Приведя после боя поврежденный "Шпее" на рейд Монтевидео, сняв и интернировав команду, затопил корабль (южноамериканский "Варяг"). Через сутки застрелился в своем гостиничном номере."
   Три предложения.
   В то самое время, когда о немцах Люте и Кречмере, американцах Мортоне и Косслере, и советских офицерах Маринеско и Щадрине, отправивших на морское дно тысячи людей, написаны энциклопедии.
   Ничего мы так не найдем. Не там ищем. Психологам ничего не остается, как вписываться в рамки плавно текущей куда-то действительности. Это, наверное, правильно. Только грустно - инстинкты не победить, и все, стоящее на пути выживания, будет... аннигилировано/ассимилировано.
   В том числе реденькая шеренга по-настоящему благородных людей.
   Это жизнь.
  

Разбег

  
   Врубился. Причем - с ходу, не применяя воздушные тормоза.
   Оставляем земле - лишь тень.
   Узкое место между небом и землей. Узкая полоса бетона длиной чуть более километра, прямая, как стрела, вся раскрашенная белым.
   Или - веселая зелень апрельского луга. Читаем Баха взахлеб, и понимаем, что все миллиарды слов о морях и горах проходят через человека в самолете в миг отрыва от бетонки, луга, поля... Отпуская в полет окольцованную ремнями безопасности душу.
   Открытым Пространствам не хватало места для старта.
   Не хватало гнезд.
   Двое пилотов трансатлантического рейса LW54673, молодой и старый, сидели бок о бок, ожидая команды на взлет. Молодой думал о попутных потоках, что ждут его через часы над далекими Азорами, старый - о дожде, который вымочил километр бетонки, уходящей к горизонту прямо перед ним. Первая вещественность, которая ждет его в начале и конце огромной дуги в четырнадцать тысяч километров.
   Здесь, сейчас и каждое мгновение.
   Открытым пространствам не хватало путей возвращения к истокам.
   Аэропорт. Альплагерь. Гавань.
   Дом.
   Вскользь о нем не получится, потому что уйти к Открытым Местам можно только через разбег по бетонке, через гудение примуса в палатке, через толчок ногой от причальной стенки. Не суть важно, что именно выбрать. Важно знать, где находится место для этого.
   Место, откуда взлетел, и место, куда вернешься. И, конечно, ветер, который закольцует твой путь и выстрелит им раскрывающейся спиралью вдоль восходящего потока воздуха. Вдоль столба солнечного света. Вдоль оси разлета галактик...
   Зеркало для человека - Мир. Распростертая на бетонке тень самолета. Они расстанутся на взлете до встречи при посадке. Все, что посередине, произойдет по воле Открытых Пространств.
   Натужно ревя двигателями, самолет ледовой разведки оторвался от Земли и ушел в утренние сумерки курсом ноль градусов. Его ждет слепящий океан. Мне осталась снежная пыль, последние листья и старый потертый червонец, невесть кем оброненный здесь, у самого края бетонки. Его реальная цена здесь - мусор, взметенный в воздух яростной работой воздушных винтов.
   Суета регистрации, обычное человеческое мелькание в калейдоскопе обрывков времени, мыслей, взглядов, косых мазков реальности и нереальности, каких-то расчетов и судорожной организации: успеть - не успеть. Все это затухает с приближением к полосе.
   Воздушный террорист, должно быть, самый несчастный человек на свете. Он отказывается от новой встречи с полосой. В момент этого отказа Открытые Пространства для него исчезают навсегда - вокруг, сколько хватает глаз, только последний путь.
   Всю последнюю войну по островам Тихого океана неспешно перемещались "Си-Би" - "construction batallions", морские строительные батальоны, создававшие аэродромы. "Си-Би". "Морская пчела". Невооруженные люди средних лет, почти все оставили в Штатах семьи ради того, чтобы строить взлетные полосы на островах. Многие из этих полос действуют и сейчас.
   Взлетная полоса - контактная граница миров. Зеркало Открытых Мест. Шлюз в Измерение Души.
   Взлетно-посадочная полоса. Такая мимолетная для встающего на крыло и такая необходимая для исчерпавшего силы. Если присмотреться, в ней можно узнать все ту же Улицу. Виртуальную и настоящую.
   Тонкая стрела бетона. Кусочек Дороги застыл на поверхности Земли, не желая прогибаться под изменчивый мир. В тысяче километров на северо-восток - еще один. Смотри - вон еще, видишь? Такой заметный на этом островке посреди океана. А вон - еще...
   Цепочка следов.
   Здесь когда-то прошли Открытые Пространства.
   Ступая след в след, идем, вдыхая ветер.
   Надеемся. Верим.
   И не замечаем, как быстро вырастают крылья.
  
  

Хочешь быть?

  
   Как-то ночью довелось ехать из загородного аэропорта в город с одним человеком. Это были незабываемые 40 км - я был пассажиром частника, которому нужно было, довезя меня до места, вернуться и успеть встретить израильский рейс, который приходил через 20 минут после того, как мы выехали со стоянки аэропорта. 220 км/ч по ночной трассе в компании с профессиональным гонщиком - этот таксист десять лет назад работал тест-пилотом на автозаводе, гонял грузовики до изнеможения здоровенных дизельных моторов.
   Так вот, кроме познания близости к экзистенциальным основам бытия, я усёк еще одну крайне новую для меня вещь в человеческом поведении, жизни и судьбе - хорошая и ладная японская железяка по имени "Мазда" вела себя как живая, повторяя все движения тела водителя. Главное, что мне удалось увидеть и ощутить - дело не в машине. Дело в том, насколько хорошо и свободно себя чувствует водитель. насколько он владеет своим телом, настолько мастерским будет и управление.
   И, верный своей доставучей привычке делать обобщения, я сообразил, что любая технологическая штуковина так или иначе, грубенько, тыкаясь в углы, как слепая, но повторяет какой-то процесс в человеке, физический или психический.
   А также, - подумалось дальше, - можно поиграть с интегрированием такого рода функционалов и получить... искусственный интеллект?
   - Хрен тебе, - громко и отчетливо сказало что-то изнутри, - целое всегда больше суммы частей, даже если это не "сумма", а "интеграл". Душу, душу-то, что, забыл? Ее не проинтегрируешь, потому как она - и ты, и не ты.
   - Ага, - сказал я внутрь, - а я чё? Я - так, покрякал, и в тину... Так насчет грубых копий тонких человечьих процессов -правда, нет?
   - Ну, - сказали внутри, - правда. И что?
   - Да ничего, спасибо, - ответил я, - Буду знать...
   - Будь, - буркнули внутри, - Знай. А душу береги. Любая попытка разложить ее на запцацки кончается разборкой всего остального с неизбежной потерей самых нужных и самых незаменимых деталюшек...
   - Угу, - сказал я, - И все-таки: если хочешь испытать что-то новое - надо по-новому двигаться, или по-новому думать?
   - Это одно и то же, - сказали несколько мягче, - хочешь быть умным - бегай. И прыгай. Так, так и еще вот так. Двигайся.
   Соображает не голова. Соображает - всё, любой вздох, любой жест руки, любое сокращение мышц, любая эмоция, возглас, стон... мозги только регистрируют это...
   И вот в этом самом месте мы приехали.
   Лифт не работал, и я поперся по гулкой ночной лестнице с мягко настороженными котами. И вспомнил почему-то одну из серий "летающего цирка Монти Пайтонс" - там фигурировал некий орган исполнительной власти: "Министерство Идиотских Походок".
   Вспомнив это, я пошел по лестнице в сложном вращении - шаг против часовой через ступеньку, потом по часовой через две, потом прыжок в переворотом на 180 градусов на ступеньку вниз, потом сбился и отпустил себя в вольном творчестве, в результате грохнулся, запутавшись в ногах.
   Мелко смеясь, я поднялся и сел на ступеньку.
   Мне совершенно не хотелось спать, курить и куда-то торопиться.
   Так легко и непринужденно я не дышал уже несколько лет.
  
   Хочешь быть? Выполни своим организмом какое-нибудь идиотское движение и постарайся не зажаться и не прятать улыбку.
  -- Во-во, - опять сказали изнутри, - Молодец. Соседей не разбуди, ха-ха-ха...
  

Миссия замшелых развалин

  
   Я вот часто задаюсь вопросом - а что себе думает о жизни ржавый противотанковый ёж? Психический, разумеется? Который служил защитой чего-то от чего-то, и который выполнял свою функцию честно. И который, как офицер Белой Гвардии, однажды остался не у дел.
   Его собственная, персональная судьба и личностная история, которая так мало волнует и мощный поток индивидуации, когда-то снесший его в этот заброшенный уголок памяти, и сонм психотерапевтических масок, которые в разное время таскали разные люди и события, - вон они, тоже валяются неподалеку, трава уж проросла сквозь гримасы, кривые улыбки и размеренные гипнотические фразы...
   Ну, так что там поделывает наш древний и ненужный ёж под моросящей повседневностью?
   Он живет - своей собственной ненавязчивой жизнью памятника и поворотной точки, давая самим фактом своего тихого незаметного существования опору миллионам следующих баталий вечноживого духа. Вот такое единство, вот такая борьба... и человек, который рано или поздно сталкивается с необходимостью признания не только победившего, но и сопротивлявшегося, - иначе цветную и дышащую картину мира не нарисуешь.
   А совсем недалеко - вот этот разбитый танк, тронутый тленом скелет некогда злобной и агрессивной химеры. Они часто коротают вечера вместе с ежом - когда-то они были частью Битвы, составляющими единого целого. Опираясь на их останки, мир пошел дальше, по бесконечной дороге к дальним берегам, которые, по надежде, где-то есть...
   Я иду по жизни - радуюсь и огорчаюсь. Восхищаюсь и спотыкаюсь - повсюду весело и мудро выглядывают хвостики архетипов, и иногда мне кажется, что я лечу - корни так глубоки, а почва, в которой они прячутся, так иллюзорна...
   Ветер шумит в ветвях. Ветер свистит над морем. Чтобы это слышать, надо Быть. Пепелища полей древних баталий медленно зарастают молодым лесом - Жизнь поглощает и исцеляет эти места на земле. Эти места в душе.
   Спасибо тебе, Ёж. Если бы не ты, я не смог бы идти. И тогда меня бы не стало. Передавай привет Танку и будь здоров всем своим железным ломом. Я не могу сказать, что ты мне еще понадобишься.
   Ты нужен мне всегда. Ты - это и есть я. До встречи.
   Когда ветер силен и утренний туман ёжится, стелясь клочьями вдоль земли, ёжик тихонько поет.
   Подпевая ветру.
  

Мастер откровений

  
   Знаете ведь, есть в мире компьютерном такие штуки - Мастера, программки, создающие иллюзию уникальной услуги пользователю: все, родной, для тебя, единственного, думать не надо, нажимай себе Да или Нет. Дж. Гриндер, тоже ведь знаете, подглядывая за М.Эриксоном, пытался создать что-то типа Мастера Наведения Транса - на мой взгляд, получилась очень функциональная штука. Когда она запускается, Человек выходит наружу и с любопытством смотрит на человека, который поднимает пальцы: Да или Нет. Иногда Человек смеется, иногда смотрит с интересом, иногда - отстраненно, предаваясь чему-то своему. По рассказам, и как я понимаю суть происходившего, именно тогда Эриксон и обращался к этому скучающему Человеку, не видя, не слыша его, но точно зная, где он и чем он занят - при этом продолжая "Да-Нет-Не знаю" для человека, сидящего перед ним.
   Вопрос искусства этого Знания, в начале начал и конце концов - в том, чем ты за это заплатишь. Не "сколько", а именно "чем" - количество определяет Дающий, и его всегда ровно столько, сколько нужно, чтобы почувствовать боль и надежду. Эриксон вот всю жизнь платил физическим здоровьем, некоторые аналитики неофрейдистского толка, говорят, психическим. Беда в том, что люди в основном не знают об этом Знании, а если знают, то не считают нужным его постичь. Ибо не хотят платить.
   Ну что ж, в результате - платят дважды... когда впервые отворачиваются от истины озарений и когда отвернуться уже невозможно - она вокруг. Первый раз отдают свободу, второй - жизнь.
   А Знание - оно не навязывается. Оно просто есть - поскольку на свете есть более, чем один человек, постольку есть и квинтэссенция их отношений, пик доступного людям творчества Создателя, дарованный всем, но прожитый во всей полноте единицами - Любовь. Это, как известно, такая штука, которая построена на искренности. На откровенности, и ей нет дела до того, какие эмоции эту откровенность сопровождают. И есть, конечно, большая сложность: откровенности нигде не учат. От-крови. От - сути. От - жизни. От инстинктов, глубин и Веры. Это ведь так далеко от словосочетания "говорю правду". И так же - от "говорю, что думаю". Здесь вот как раз лучше не думать, в том числе и о том, что такое - так называемая "правда". Сложно, безумно тяжело - просто говорить, что есть. Все, что есть. Ничего не прятать от себя.
   Как же получилось, что такая неимоверная работа происходит, как правило, в терапевтическом ключе? А... ничего удивительного. Тот, кто называется психологом, просто играет эту незаменимую роль - Мастера Откровений, который подставляет под выстраданные Да и Нет клиента-пользователя пульсирующие сокровения собственной души. Просто? Нет, не просто. Совсем непросто. Очень даже непросто. Сложно. Тяжело. Трудно. Крайне трудно. И больно.
   Компьютерные программки удовлетворенно сворачиваются, закончив свою работу. Пользователь, удовлетворенно зевнув, ложится спать с мыслью, что завтра, уже завтра его машина сможет больше и лучше, чем сегодня. За это заплачено - деньгами, временем и усилиями извилин.
   Терапевт, устало откинувшись в кресле, опускает руки - течения подсознания понесут его мимо чужих скал, в которых всегда есть знакомые очертания, в свои пределы, на берег тихой заводи Белой Воды , в древний и вечный деревянный дом Служителя Любви, на светлой веранде которого гуляет весенний ветер, а на чердаке с распахнутыми окнами живут непуганые дикие птахи. Домой. Прошел еще один трудный день Вечности. Что-то удалось, что-то не очень. Люди идут домой с надеждой. Люди дышат свободно. Завтра - будут другие. И я буду каждый вечер возвращаться сюда, на эти вечные берега, за отблесками света и отголосками тишины, которые делают людей чистыми и цельными. Когда-нибудь они обнаружат свои собственные, забытые и заброшенные дома. Пока я с ними, они будут искать - искать Себя.
   А я буду с ними.
   Ибо нет ничего нужнее и благостнее, чем воскрешение забытых снов - ожидание первых схваток души, рождающей Любовь.
   За это заплачено.
   Моей судьбой.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"