Черный внедорожник въехал на территорию аэродрома и устремился к большому реактивному самолету с надписью "Единобоссы" на фюзеляже. Плавно сбавив ход автомобиль остановился в нескольких метрах от трапа, водительская дверь распахнулась и на улицу вышел невысокий человек в черном плаще, полы которого взметнулись вверх от ветра и стали похожи на расправленные крылья дракона. Водителя встретили трое мужчин, первый из которых снял с него плащ и помог надеть пиджак; второй держал в руках серебряную шкатулку с юридическим справочником, паспортом Израиля и карманным компьютером; ну а светловолосый, третий, покачал головой и произнес раздосадованным голосом.
- Ты опоздал на полчаса. Речь не вдохновила избирателей? Верно? Говорил же я тебе, что этот Павловский подсунет какой-нибудь дешевый рекламный слог, а не воодушевляющую речь для народа, но.... ты ведь не слушал меня! Ты ведь как всегда...
- Выступление прошло на ура! - перебил собеседника водитель джипа, после чего поменял черные каплевидные авто-очки на очки, сделанные в виде восьмигранников в золотой оправе и задал встречный вопрос. - Ну а ты...? Ты не отклонился от плана? Да? Магистр?
- Нет, Лидер! Я сделал всё, как мы задумали. Подкупил людей из ЦИКа, нашел главного наблюдателя, с которым проехался по автосалонам. Ну, а потом он прокатил меня на своей новой машине.
- Для этого есть наши ребята! Не надо нам светиться! - прошептал Лидер, прикурил сигарету, похлопал Магистра по плечу, опустился на одно колено и бережно завязал шнурки на одной из кроссовок у смущенного Магистра.
Лидер сложил их в две аккуратные петли, перекинул и затянул, а затем выпрямился и пошутил. - Эх, братец. Если бы не ты привел меня в большую политику, давно бы отправил в отставку.
- Не называй меня братец, - тихо и смущенно заворчал Магистр. Лидер же подошел к оставшимся в стороне мужчинам, вынул из кармана деньги, зажатые в пасти миниатюрной золотой медвежьей головы, улыбнулся и начал покачивать ими из стороны в сторону. Он делал это до тех пор, пока один из мужчин не протянул за деньгами руку, после чего убрал пачку в карман и состроил невинное лицо.
- Ну не умею я давать деньги, если это не взятка или откат. Искренне сожалею! - выкрикнул Лидер сквозь улыбку, посмотрел на небо, сделал глубокий и удовлетворенный вдох и добавил. - Держитесь подальше от центра города тридцать первого! Будет Митинг!
Уже всего через минуту Лидер и Магистр поднялись на борт лайнера и заняли места в больших кожаных креслах, дверь закрылась и самолет медленно тронулся с места.
- Что за жизнь! Такая скука! - проговорил Лидер, не вынимая сигареты изо рта, и посмотрел на сидящего напротив Магистра. Магистр улыбнулся в ответ, а в салон тем делом вошла стюардесса.
- Вот! Пожалуйста! Так сказать, на дорожку! - прошептала стюардесса ласковым голосом и протянула бокал с шампанским Лидеру.
- Браво! - воскликнул в ответ Лидер.
- И если что-то еще захотите после взлета, пожалуйста! Не стесняйтесь, - сказала бортпроводница и улыбнулась.
- О-оу-у! Да ты, похоже, потенциальный избиратель! Присаживайся, избиратель, - сказал Лидер и похлопал рукой по своей ноге.
Стюардесса положила поднос, улыбнулась и села на ногу Лидеру, ну а он приподнял бровь и продолжил кокетничать.
- Я могу общаться с избирателями часами, - прошептал Лидер, после чего добавил. - ...Хм... Поближе, - приспустил очки на край носа и поманил стюардессу движением указательного пальца. - Я подарю тебе цветок..., а взамен свой голос..., - не закончив фразу, Лидер засмеялся, покачал головой и посмотрел на стюардессу совершено иным - хищным взглядом. - Хотя нет! Скажу другими словами. - Если я...! Дам тебе...! Составить мой дневник, то .... Сумеешь ли ты сделать правильный выбор?!
С этими словами Лидер откинулся на спинку кресла, подмигнул Магистру и пригубил шампанское. Двигатели набрали обороты, воздушное судно взмыло в небо и взяло курс на Москву, где всего через три недели должна была стартовать агитационная кампания в поддержку кандидатов, принимающих участие в грядущих выборах главы государства.
- А?! Что?! Где? Кто? - не сразу сориентировавшись, что происходит и где она находится, растерянно воскликнула Катерина, вздрогнула и рывком подняла голову с рук.
- Вы в кофейне. Вы уснули! И я не стала вас беспокоить. Но! Уже утро и я подумала, что было бы правильным..., - виновато опустив глаза, пыталась было подобрать правильные слова Александра.
- Ах, да! Я всё вспомнила. Спасибо, - прошептала Катя.
- Я могу для вас что-нибудь сделать?! - улыбнувшись, спросила Александра.
- Что-нибудь сделать? В смысле? - пробормотала Катерина и потерла заспанные глаза.
- Может быть, вы хотите чай или кофе? А может быть, хотите позавтракать? Вот - обратите внимание на наше специальное утреннее предложение. Оладья, свежевыжатый апельсиновый сок и американский кофе, всего за сто девяносто девять рублей,- воодушевленно ответила Александра.
- Оладья за сто девяносто девять рублей?! Они, наверное, совсем никакие, да еще и без сметаны? Да? - несколько отрешенным голосом спросила Катерина.
- Почему же?! Они очень даже ничего и со сметаной! Но если вы хотите, то их можно подать с шоколадным или фруктовым сиропом.
- Со сметаной?! М-мм! Ну, раз так, то я, пожалуй, буду ваш специальный завтрак, - согласилась Катерина, потянулась и направилась в туалет, где ей и предстояло ознакомиться с новыми правилами бытия.
Все началось с того, что попытавшись справить нужду, Катерина обнаружила, что ее организм не только не нуждается в этом, но и что он даже не понимает, чего она от него хочет. Затем Катерина умылась и поняла, что ее ощущения изменились и приобрели множество неведомых ей прежде оттенков. Ну и наконец, нельзя не упомянуть и внешность, поскольку она преобразилась настолько, что Катя с трудом узнала в отражении себя, так как всё, начиная с прически и заканчивая осанкой и ростом, было иным, а именно таком, каким Катя это всегда мечтала видеть.
Лицо приобрело теплый и румяный оттенок, на нем не было ни морщин, ни прыщиков, никаких изъянов вообще. Волосы стали пышными, длинными и вьющимися, фигура стала совершенной. А вместо привычных линий на кончиках пальцев и ладошках появились узоры, которые постоянно меняли свои очертания - перетекали из иероглифов в лианы и замысловатые символы.
Да! Конечно, Катерина сразу поняла, в чем дело, и от этого ей стала совсем плохо. Она хотела заплакать, но слёзы не наворачивались на глаза. Она хотела закричать, но ее уста лишь нашептывали: "С какой стати? Я не хочу! Я отказываюсь! И вообще я слишком маленькая и непутевая". Она всматривалась в потолок в надежде на то, что он разверзнется и что оттуда появится рука помощи, но ничего не происходило, а вопросов тем делом становилось все больше и больше.
Катерина стояла и дрожала. Так продолжалось около пяти минут, затем Катя собралась с духом, вышла из туалета и направилась к своему столику. Она не показывала вида, что что-то случилось, и даже пыталась улыбаться, как вдруг все вокруг стало меняться, и эти перемены были настолько шокирующими, что Катерина потеряла-таки самообладание.
Стены, мебель и утварь стали похожи на наложенные друг дна друга изображения, на которых была запечатлена вся история этого места - вся, начиная с незапамятных времен и заканчивая последними секундами. На мгновение - другое заведение превратилось в ромашковое поле, на котором паслись коровы и стояли три огромных стога с сеном. Где-то рядом слышалось жужжание шмеля, перелетающего с одного цветка на другой, в воздухе пахло свежескошенной травой и медом, затем послышались голоса и из леса выбежали девушка и парень. Парень был одет в рубаху, шаровары и лапти, а девушка в сарафан и сапожки. Они смеялись и кричали: " Не догонишь - Ну подожди у меня, вот поймаю..." и, когда девушка оказалась-таки в объятьях молодого человека, пространство вокруг изменилось вновь - и на сей раз это был уже хлебный магазин, а спустя еще мгновение снова кафе, а после - стройплощадка стеклянного небоскреба. Катя начала видеть пространство вне времени - и в прошлом, и в настоящем, и в будущем - одновременно. Она могла рассматривать события быстро, медленно и останавливать их вообще, и при этом, она видела не просто сами события, но и сущность их участников. Стоило ей только лишь посмотреть на того или иного из персонажей, как ей, тотчас же, открывались все его мысли, тайны и фантазии. Всего один беглый взгляд по сторонам, а она уже пережила боль и радость сотен людей из разных эпох и сословий. Она разделила судьбы каждого из тех, на кого посмотрела. И это было настолько тяжко, что Катерина закричала "Оставьте меня в покое...", начала размахивать руками и побежала к выходу из кофейни.
Она выбежала на улицу и жадно вдохнула морозный воздух, но ее надежда на то, что видения закончатся, не оправдались - и, более того, все стало еще только хуже. Кафе находилось прямо напротив выхода из станции метро и на фоне того, что на часах было начало восьмого, из подземного перехода шел нескончаемый поток горожан, спешащих на работу. Люди были словно безудержная снежная лавина и, очутившись посреди этой шагающей толпы, Катерина увидела сущность каждого из них так, словно души людей ступали по земле, освободившись от материальной оболочки.
Среди них были гневные, чьи лица были похожи на морды бешеных псов, они постоянно скалились, брызгались слюной и пытались укусить окружающих. Рядом с ними шли завистливые - их тела были похоже на одну сплошную гнойную рану. Немало вокруг было и самовлюбленных, они вылизывали себя и ласкали щупальцами, растущими вместо рук. Помимо них были еще благодетели, которые отрывали от себя плоть и предлагали ее окружающим. Унылые - чьи тела были скованны ржавыми цепями, а на ногах были тяжелые гири. Лжецы и воры - чьи уста и руки были объяты пламенем, а совесть была выклевана вороньём, сидящим на плечах. Безучастные - чьи веки, губы и уши были заштопаны нитками и покрыты коростами. И это были лишь некоторые из бессмертных душ, которые метались среди безликих людей. Все они заглядывали Кате в глаза и пересказывали ей всю тяжесть своего многовекового земного существования.
Это было зрелище, от которого кровь обращалась в лед, а вдыхаемый воздух - в камень. Это было настолько страшно, что Катерина поспешила вернуться в кафе. Но стоило ей переступить через порог, как она очутилась в огромном зале, в центре которого стоял бесконечно-длинный стол, а за ним сидели сотни людей, источающих кисло-соленый запах сожаления.
И мужчины, и женщины, и смуглые, и белокожие, и бородатые, и гладко выбритые. Чьи-то тела были скрыты под складками материи, ну а кто-то был облачен в инкрустированные золотом латы. На ком-то была яркая военная форма, а чьим-то нарядом был строгий светский туалет. Все они были отличны друг от друга внешне и представляли совершено разные эпохи, культуру и сословия, но вместе с тем было и кое-что такое, что объединяло их всех - и это был возраст от двадцати до сорока.
Катерина вздрогнула от неожиданности и, сделав рефлекторный шаг назад, уперлась спиной в стену, появившуюся на месте стеклянной двери. Она резко обернулась, отчаянно ударила в камень руками и, отдавая себе отчет в том, что бежать ей больше некуда, вновь повернулась лицом в зал и обратила свой испуганный взгляд на сидящих за столом.
- Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! Что происходит?! - словно из последних сил, тихо прошептала Катерина и сделала шаг вперед.
- Нам от тебя ничего не нужно, - ответил мужчина, сидящий во главе стола. - Мы здесь для того, чтобы объяснить тебе, что к чему.
- А кто вы такие?
- Хм - усмехнулся мужчина, тряхнул своей шевелюрой, улыбнулся и спросил. - Что и, вправду, никаких ассоциаций?
- Ну не знаю..., труппа цирка Дю Солей?
- Да! - воскликнул мужчина, посмотрел на своих товарищей с улыбкой и добавил. - Да! Что-то вроде того! Цирковая труппа. Ну, а если серьезно, то..., - мужчина замолчал, неспешно обошел вокруг Кати, осмотрел ее оценивающим взглядом и прошептал себе под нос. - Ничего так вроде.
- Ну, так что..., - проводив взглядом своего собеседника, не выдержала и прикрикнула Катя.
-Ааа?? - встрепенулся мужчина. - Ах да! Прости, отвлекся! Так вот. Точно так же, как и ты сейчас, и все мы когда-то были удостоены чести носить имя Мессия, - воскликнул мужчина и указал рукой на своих товарищей. - Точно так же, как сейчас ты, и все мы могли положить конец распрям добра и зла и избавить бессмертные души от мучительных сомнений. Мы шли по долинам и взбирались в горы. Мы проповедовали, творили чудеса и вели людей за собой. Мы отбирали иллюзии и дарили надежды, но, увы, никому из нас так и не хватило сил довести вверенное дело до конца.
Мужчина замолчал, улыбнулся, качнул головой и продолжил. "Первым был я - Иисус, сын Иосифа и Марии. Я был рожден от внебрачной связи, но связь эта была непорочной, ибо мой отец хотел детей, но не мог - был стар, поэтому уговорил жену впустить в их спальню молодого путника из дальнего города.
Первые годы своей жизни я провел на чужбине, где мои родители скрывались от укоров окружающих и пытались написать новую биографию нашей семьи. Это бегство продолжалось довольно-таки долго, а когда царь Ирод был свергнут, родители, воспользовавшись смутой, вернулись на родину, верующими, праведными и законопослушными людьми. Это было знаменательное событие в нашей жизни, но прежде чем это произошло, случилось немало важного, и, в первую очередь, становление моей личности. Дело было в том, что я рос в торгово-транзитном городе, общался с путниками из дальних краев мира и почерпнул у них немало знаний. Многие хитрости и уловки я перенял так же и у своих беглых родителей и, как следствие, я был гораздо умнее своих лет. Наилучшим подтверждением тому служит моя профессия, ибо в эпоху дерева, как основного строительного материала, плотничество было не просто ремеслом, а источником связей, признания и денег.
Да! Вернувшись в Вифлеем я зажил в достатке, почете и с замашками потомка великого царя Давида. Я был хорош собой, уважал вино и был любимцем дам. Я с легкостью склонял людей к своей воле и охотно использовал в своих корыстных целях их набожность и неграмотность. Я был тем еще прохиндеем и, как знать, как долго бы еще продолжалось мое празднество, если бы мой отец Иосиф не рассказал бы мне правду о том, почему ложь и притворство стали вечными спутниками нашей изгнанной с позором семьи.
Он сильно болел и жить ему оставалось уже мало. Его глаза перестали излучать свет, а руки не могли поднять и чашу, не говоря уже о том, чтобы трудиться. Он лежал в кровати, тяжело дышал и, вот он подозвал меня к себе и попросил склониться, чтобы я мог услышать каждое его тихое слово. Это было признание, от которого мои взгляды на жизнь изменились настолько, что я непросто поспешил отречься от былых привычек и замашек, но и пожелал принять законы веры, которую осмеивал и не воспринимал, а считал уделом необразованных и слабых. Впервые в жизни я пришел на служение не ради потехи или корысти. Я ступил босыми ногами в воды реки Иордан и, закрыв глаза в блаженных думах, принял крещение от рук проповедника Иоанна. Я был счастлив и одаривал окружающих улыбкой. Я был горд тем, что стал христианином и представлял, как смогу нести в мир благой слог и напутствия. Я чувствовал, как внутри меня что-то изменилось, но мог ли я представить, что моя искренность приведет к тому, что небеса разверзнутся и что я превращусь в голубя, взмою в космос и предстану пред богом для того, чтобы он даровал мне безграничную власть над миром?!
Нет! Конечно же, управлять столь бескрайней силой было нелегко и, прежде чем начать свой путь, я отправился в пустыню, где попытался научиться контролировать свои искушения. Я провел в полной изоляции сорок долгих дней, и только лишь одержав верх над своим сомнениями, я стал тем, кем я стал, и начал учить людей добродетели, любви и смирению.
Я ходил по городам и заговаривал со знатью и простолюдинами. Я воскрешал, укрощал и творил чудеса. Я порождал молву, находил последователей и обретал все большую власть. Я был неуловим, неуязвим и не знал сомнений, молва обо мне разносилась быстрее солнечного света, и очень скоро обо мне узнал весь мир. Меня стали называть царем Иудейским. И уже очень скоро я должен был сделать то, ради чего мне была дарована сила, но.... как в таких случаях принято говорить: "Ищите женщину, господа. Ищите женщину".
Как сейчас помню, как это было - и ровно, как и тогда, и сейчас при мысли о ней по моей спине бегут мурашки. Это было в каком-то доме, за ужином, один из моих учеников опрокинул чашу и пролил вино мне на ноги. Я почувствовал, как мои намокшие стопы стали теплыми и, когда я посмотрел вниз, я уже не мог поднять своих глаз, ...вернее мог, но не хотел.
Ее звали Мария. Она была самым дивным созданием, которое я когда-либо видел в жизни. Она стояла на коленях и протирала мои ноги своими длинными золотистыми волосами. Она делала это с такой нежностью и заботой, что я даже не посмел прервать ее. А когда она наконец-таки закончила и посмотрела на меня - это было подобно стреле пронзившей мою душу, ведь то была любовь с первого взгляда, и эта любовь оказалась сильнее меня, сильнее мира, и даже сильнее, чем воля самого Бога.
Да! Мария была грешной от мочек ушей до самых пят, но она была настоящей и полюбила меня безвозмездно и искренне. Она дала мне то, что дала моя мать моему отцу и, как следствие, я предпочел миру ее. Я ушел с божественной службы, инсценировал свою публичную погибель, умер и воскрес человеком, который прожил долгую и счастливую жизнь со своей любимой женой и своими любимыми детьми".
Иисус умолк, сел и движением руки передал слово следующему оратору, а тот, в свою очередь передал слово далее - и так продолжалось вплоть до наших дней. Последними из ораторов были - Распутин, который обрел власть над самой влиятельной семьей в мире, но впоследствии так и не решился отказаться от столь любимых им вечерей на улице Гороховой. Вслед за ним выступила Норма Джин Мортенсен. И она рассказал о том, как стала Мэрилин Монро и как руками очарованного ею президента несла мир и свободу. Ну, а заключительные слова "They have sad I'm a dreamer, But I was not the only one. And now I"m glad that you"ve joined us. Hope the world will fall apart" пропел Джон Леннон.
Это было откровение всех тех, кому довелось побывать в роли сына божьего - Мессии. Это был долгий сказ о том, что второе пришествие случалось уже не единожды, и что каждый раз пастырь терял веру в то, что он делает, и складывал с себя полномочия. Это была история о выборе между бременем и свободой. И когда прозвучало последнее слово, Катерина вернулась за столик в кафе, села и задумалась о том, чем бы ей заняться в этот студеный будний день.