- Кики плохо спала, кашляла, а еще, о, Пьер, у нее очень облезлый хвост. Голубчик, спаси! Я боюсь, она дряхлеет! Ей бы протянуть еще лет пятьдесят...
- Мадам, она протянет и сто пятьдесят и больше, сколько потребуется, - ровным голосом отвечал Каер.
Кроме Пьера Каера в кабинете был его младший ассистент Макс. Он старался не смотреть в сторону видеотелефона, где красовалась морщинистая Луиза с упругими шарами грудей, выглядывающими из лифа.
Лицо мумии, цыплячья шея и соблазнительные формы - как если бы Луна запихнула кадки с искусственной зеленью в свои кратеры.
- Так мы придем? Ты скучаешь по Кики и Лу?
- Почему она прямо не скажет, что хотела бы пройти обследование и сама, вместе с болонкой? - спросил Макс, когда кокетливая Жуть наконец попрощалась.
- Все еще соблюдает конспирацию, - усмехнулся Каер. - Когда-то мы с твоим отцом открыли скромную ветеринарную клинику, где занимались лечением всякой твари, вплоть до ручных тараканов. Но я-то всю жизнь мечтал решить проблему старения, и мне это удалось... с помощью денег мадам Луизы. Теперь к нам записываются в очередь сенаторы, надеясь продлить свое бренное существование, и мы можем не бояться закрытия и громких скандалов. Но тогда...
Вот так умолкал и отец Макса, когда сын пытался побольше выспросить его о великом геронтологе Каере. Отец слишком уважал своего друга, гениального хирурга и генного инженера. Макс отвел глаза, но тут Каер снова заговорил.
- Когда Лу с её болонкой впервые привез сюда шофер, ей было девяносто два... С тех пор Кики благополучно протявкала уже пятьдесят пять лет.
- Так значит... ей скоро будет сто шестьдесят! Я знал, что Луиза старейший наш пациент, но ее возраст был для меня тайной.
- Мы многое держали в тайне. Со студенческой скамьи меня интересовало клонирование, выращивание органов из клеток самого стареющего организма. Выращивание органов могло прекратить гнусную торговлю ими, когда бедняки продавали свои почки, когда ради органов иногда совершались кошмарные убийства... Теперь все это отошло в прошлое благодаря клоноэмбриологии, но тогда клонировать человека было запрещено. А на животных запрещение не распространялось. Однажды ко мне явилась мадам Луиза с облезлой Кики и несметными миллиардами. У капризной собачки было ожирение сердца и плохие почки. Я вырастил ей новые органы, и Кики была спасена. За ней даже стали бегать кобельки на улицах. Мадам была в восторге. И тут она мне призналась, что у нее самой плохие почки и ей предлагают пересадить чужую.
- Я могу вырастить для вас почку, создав ваш клон, развитие высшей нервной системы которого будет приторможено.
- Экспериментировать с клоном?... Ах, это так бесчеловечно! - прошамкала миллиардерша.
- Мадам, а вы уверены, что ради того, чтобы продать вам почку, не совершено убийство? За деньги, которые платите Вы, можно подделать любые документы.
- Ах, зачем Вы такой противный, Пьер, зачем надрывать мои нервы?
Ей было больше жаль клона, которого она путала с инфузорией, чем бедняка или убиенного бедолагу. Ее убедило другое: клонированный орган никогда не отторгается - он подходит более, чем идеально, а она не пережила бы повторной операции. Она пользовалась услугами лучших врачей, ежедневно плескалась в бассейне. Но старушке уже не помогала обычная терапия. Кроме того, как ни удивительно, она стремилась выглядеть - а в этом ей тоже не помогали уже ни подтяжки, ни удаления жирвых отложений... Лицо ее тогда было почти таким же, как сейчас. А тело - совсем старым и дряблым. Итак, я стал выращивать эмбрионоклона Луизы, купил современнейшее оборудование. Между тем эмбрионоклон Лу рос... Мне удалось затормозить развитие мозга. Странное зрелище представлял собой этот спящий в питательном растворе чудовищных размеров зародыш. Шишковатый огромный череп, жабья мордочка с зажмуренными глазами и бессмысленно-страдальческим выражением, скрученные конечности с перепонками между пальцев, хвост, жаберные щели... Многие органы эмбрионоклона вполне соответствовали органам старухи. Если бы я вырастил клон обычным способом, он бы слишком быстро состарился, а к тому же имел бы мозг и сознание человека, и я не смог бы проводить над ним опыты. Это странное существо, видящее сны трилобитной эпохи, было не человеком, и все же странным образом напоминало старуху Луизу, ведь все ДНК его были старухины.
Когда наступил день операции, мне не хватило духу убить Луизу-2, и я просто поменял ряд ее органов с органами Луизы-1. Они были безумно изношены, но ведь дубликат миллиардерши все равно находился в анабиозе. Вдруг когда-нибудь наука сможет вырастить эмбрионоклон и дать ему возможность глянуть на мир, тогда я не окажусь его убийцей!
Несколько недель Луиза прожила на искусственном питании, но затем органы прижились, и старуха стала, как новая. Впрочем, вы знаете, Макс, как быстро приживаются клонированные органы, и что скоро операция по пересадке их будет считаться простой. Но тогда нам приходилось скрывать великое открытие. Мало того, я боялся, что в любую минуту нас всех могут посадить, а клинику разгромить. Хотя мы не совершали убийств, напротив, даже создали новое существо, но мы в любую минуту могли оказаться вне закона, и нам были нужны большие деньги. И тут... омоложенная Луиза призналась, что влюблена в меня!
- Теперь-то я могу тебе в этом признаться, милый Пьер! Ведь я опять стала молодой, и тебе будет не скучно со мной в постели! Я буду твоей горячей игривой кошечкой с опытом старой-престарой драной кошки, - в весьма откровенных выражениях поведала она мне.
Она знала, что я не откажусь. Черт возьми, я и мои люди находились в таком положении, что я переспал бы и с прежней Лу. И как раз с прежней, старой, мне было бы переспать легче. Потому что сейчас я видел перед глазами не разом помолодевшее тело, а скользкую жабью кожицу эмбриона. А когда Луиза раздвигала ноги, мне казалось, я вижу вход в пещеру, где ревут динозавры. Она умильно сюсюкала во время соития, хихикала, и в этом было столько старческого эгоизма и маразма, что я задыхался, будто меня самого поместили в питательный раствор. Я не мог спать с ней без китайских снадобий, поддерживающих мужскую силу и ста граммов крепкого виски. Много пить я не мог себе позволить - ведь я хирург. Лу продолжала давать нам деньги. Но оказалось, не все органы можно вырастить. Например, у эмбрионоклона не развилась матка, так что, когда у Лу в столетнем возрасте начался рак матки, ее пришлось просто удалить. У эмбрионоклона не развились половые органы. Так что вагина Луизы так же пережила множество пластических операций и прошита золотыми и платиновыми нитями, как и лицо. Кто-то, быть может, гордился бы тем, что погружает свой член в вагину, на изготовление которой пошло больше денег, чем на золотой Кадиллак, но я чувствовал лишь отвращение к самому себе.
Сексуальную энергию невозможно вколоть с гормонами или дать взаймы. Она или есть или ее нет. У старухи энергия кончилась давным-давно, но осталась похоть, и ее запасы она черпала словно из бездны порока - они не иссякали - миллиардерша очень хотела чувствовать оргазм. Лу странно поквакивала и шипела, извиваясь как рептилия, когда чувствовала приближение его. Она вся покрывалась потом и дрожала, а потом кричала, билась в судорогах и падала без сил, почти без пульса. Со временем я понял, что она боится умереть во время своих странных оргазмов, поэтому и выбрала себе в любовники врача, отвечающего за ее здоровье. Я понял, что Лу обожает исключительно саму себя, и она мне стала совсем отвратительна. Когда оказалось, что клонированные органы можно пересаживать не один раз, мы создали Лу-3, которая так же спит в анабиозе. Лу-1 вознамерилась жить вечно. Кики - тоже. Правда Кики устраивает ее старая морда, а вот Луизу не очень-то устраивает ее лицо. Но его не изменишь, и это единственное, что в Лу индивидуально.
Надо заметить, что старуха никогда не видела своих несчастных дублей - берегла свои нервы. Но через несколько десятков лет после операции она вдруг стала говорить мне, что видит странные сны, будто у нее есть хвост, и она плывет под водой и видит странных многоногих существ с клешнями, которых очень боится.
Она стала уделять большое внимание своему "хвосту" и даже сделала татуировку на ягодице. А потом Луиза и вовсе стала сходить с ума. Однажды она рассказала мне, что к ней приходила Смерть и сказала ей, что не может забрать того, кто и рожден и не рожден одновременно. Затем Лу стала рассказывать, что пытается задобрить Смерть, играя с ней в лесбийские игры, - в общем, старуха спятила. Когда она, по ее словам, начала "трахаться со Смертью", я перестал быть ей интересен. Теперь лишь мысль о смерти может довести ее до оргазма.
Подсознательно Лу мечтает умереть, но на деле продолжает тратить бешенные суммы на омоложение. В голове ее давно все путается - то она пытается поймать себя за хвост, то едет в гости к давно умершей подруге, и пугает ее праправнучку. Мы дали Луизе долгую жизнь, но я сам не понимаю - на каком свете она живет. Возможно, тайна бессмертия у нас в мозгу, и этот компьютер может починить себя без всяких операций, но мы не научились им пользоваться.
Что-то надломилось во мне. Я все вижу перед собой то хихикающую старую развалину, то гигантского эмбриона, и мне душно, будто рот мой залеплен питательной жидкостью вместо воздуха, и я чувствую, как погибают мои сперматозоиды в каким-то доисторическом периоде.
Иногда мне кажется странное: я люблю эмбрионоклона, ведь он - моя мечта о славе, я спал с ним, а не с Луизой. И мне хочется превратиться в крохотный сперматозиод, разрушить прежнее ДНК клона и оплодотворить яйцеклетку его, дав существу не сканированную, не чужую, а уникальную жизнь.
Написано для эротического журнала в 2003 году. Тогда мне предложили сочинить рассказ для серии фотографий с кокетливой старухой. В редакции уверяли, что это не фотомонтаж. Старуха, с татуировкой на ягодице, выглядела так безумно, когда вертелась перед порно-фотографом, что верстальщица журнала, поневоле привыкшая к лицезрению самых непристойных снимков, закрывала глаза, когда печатала...
Этот рассказ - единственный, который вырезался из авторского экземпляра без единой фотки. Те фотографии, которые не удалось вырезать, ибо они были позади текста, я заклеила изображениями рептилий. Я часто заклеивала картинки на своих рассказиках планетами, кометами или зверушками из старых школьных атласов - часто эти иллюстрации даже подходили по тексту, и мне мечталось, что у меня вышли "нормальные" рассказы в "нормальном" издании. Но обычно одну-две первоначальные картинки я оставляла - из самых "невинных", где лишь начинали обниматься и еще не разделись...на них были изображены красивые девушки, иногда с юношами...
Три обнимающиеся красотки в развевающихся платьях, блондинка в красивом белье, дама с фиолетовыми волосами, дама с зелеными, с цветком, с цепями, в шляпе, на качелях,...мужчина и женщина на пляже и пальмы вдали, парочка возле красной машины...итак почти шестьдесят или чуть больше - уже не помню - рассказиков... ...и лишь "старуху Лу" я не смогла оставить в иллюстрациях ...из уважения к старости, естественного для нормальных людей.