Аннотация: Это второй фанфик к Средневековой Истории-5 уважаемой Галины Дмитриевны Гончаровой. Фанфик завершен. Огромное спасибо уважаемой Юлии (yulia_novic@mail.ru) за полезные советы и подсказки.
Его величество Эдоард сидел в своем кабинете, задумчиво разглядывая непутевого отпрыска. Человек другой эпохи и другого мира сказал бы, что взгляд монарха до крайности был похож на взгляд энтомолога, с искренним научным интересом изучающего свежепойманную, особо редкую и ценную бабочку.
Граф Иртон, разумеется, понятия не имел, кто такие энтомологи и, зачем, собственно, взрослым людям надо ловить бабочек - но, взгляд августейшего, как он считал, дядюшки, ему очень не нравился.
Джес недаром был командиром полка лейб-гвардии - он неплохо изучил характер и привычки короля, и, прекрасно знал, каким ситуациям соответствует такой взгляд монарха - это еще не плаха, но, таким взглядом король смотрел на людей, находившихся всего лишь в одном шаге от плахи, вечного заключения в Стоунбаге, или, в самом лучшем случае, опалы и ссылки.
Граф Иртон не был трусом - но он искренне не понимал, в чем он провинился насколько серьезно.
- Здравствуй, дорогой племянник - приветствовал Джеса король голосом, в котором тепла было не больше, чем в айсберге.
Джес быстро оценил обстановку - дядя находится в состоянии холодного бешенства, необходимо понять, что именно довело его до такого состояния; и, тогда, поняв, можно будет попытаться переломить ситуацию.
- Здравствуйте, дядя Эд - удивленно ответил граф - могу ли я просить Вас о милости?
- Говори - ответил монарх.
- Дядя, скажите, пожалуйста, в чем я провинился? - спросил граф.
- Джес, какой самый важный для королевства товар мы завозим из-за границы? - спросил король.
Граф Иртон понял, что он совершенно не понимает, в чем дело - какая может быть связь между его семейными делами, разгневавшими короля, и импортом страны - правильно, никакой.
- Самым важным предметом импорта для нас является соль - четко, как образцовый ученик на экзамене, ответил он - на ее закупку королевство тратит в год от трех с половиной до четырех тысяч золотых.
- Прекрасно - по-прежнему ледяным тоном сообщил король - а известно ли тебе, что примерно через год, самое большее, два, королевству не будет нужно покупать соль за границей - у нас будет довольно своей собственной соли?
- Нет, дядя Эд - ответил Джес - но, позвольте спросить - у нас нашли залежи каменной соли?
- Нет - ответил король - но, одна дама, которую я бы назвал образцом полезной подданной, сумела открыть способ выпаривания соли из морской воды. Догадываешься, кто эта дама?
Если бы Джеса приложили боевым молотом по голове, вряд ли бы это произвело бы на него более шокирующее воздействие - выпарить соль из морской воды пытались многие, но вот получить при этом коммерчески рентабельный продукт..
Поверить в то, что его дура-жена сумела достичь успеха там, где потерпели поражение многие умные мужчины было для него невозможно, немыслимо.
К чести Джеса, он быстро взял себя в руки - это объясняло многое. Действительно, решение этой проблемы развязывало руки королю в отношении Гардвейга, у которого королевство ранее закупало почти всю необходимую ему соль. Нет, конечно, соль можно было купить и в других местах - но насколько бы это увеличило стоимость перевозки этого стратегически важного продукта, который человек другого времени, с полным на то основанием, мог бы назвать нефтью Средневековья.
- Да, графиня Лилиан Иртон - повторил король - дочь барона Августа Брокленда. Кстати, дорогой племянник, а не подскажете ли Вы мне, насколько различается цена на пшеницу у нас и в Ханганате?
До Джеса начало доходить, в чем именно он провинился - и, он понял, что на этот раз вляпался он более чем серьезно. Ущерб стратегическим интересам королевства - за такое дядя Эд карал беспощадно.
- В Ханганате пшеница в шесть или в шесть с половиной раз дороже чем у нас - в зависимости от урожая - четко доложил граф - проблема состоит в том, что у нас пока что мало хороших кораблей, способных вывезти излишек нашего урожая в Ханганат - и в пиратах-вирманах, часто перехватывающих корабли со столь ценным и высоколиквидным грузом.
- Вы совершенно правы, дорогой племянник - согласился Эдоард - я добавлю только, что единственным корабелом в Ативерне, строящим корабли нужного качества, является барон Брокленд, между прочим, горячо любящий свою дочь; еще я сообщу Вам, что графиня Иртон сумела найти общий язык с некоторыми вирманами, так что благодаря ей можно будет договориться, по крайней мере, с некоторыми из них, об охране наших конвоев с пшеницей. Кстати, если Вы не знали - чистая прибыль от продажи ативернской пшеницы в Ханганате, составит примерно от двадцати до двадцати двух тысяч золотых. Конечно, в случае достижения договоренности с вирманами, часть этих денег уйдет на оплату их услуг - но, даже с учетом этого, чистая прибыль составит не менее восемнадцати тысяч золотых.
Джес понял, насколько глубоко он влип - восемнадцать тысяч золотых составляли примерно четвертую или пятую часть годового бюджета королевства. Затем он добавил к этой сумме деньги, которые Ативерна платила Уэльстеру за соль - и графу стало совсем нехорошо.
Но не в характере Джеса было безропотно терпеть головомойку - и, он перешел в наступление.
- Барону не в чем упрекнуть меня - я добросовестно выполнял условия нашего соглашения - заявил граф.
- В самом деле? - прищурился монарх.
- Да - твердо ответил Джес.
- Насколько я помню, мужу положено содержать супругу и обеспечивать ее безопасность - тихо, пока еще сдерживая бешенство, сообщил Эдоард - Вашу супругу травили дурманом, неоднократно пытались убить - ей пришлось защищаться самостоятельно, а, в это самое время некий граф Иртон дарил любовнице драгоценности своей жены - любовница же, этими драгоценностями оплачивала покушение на жизнь графини Иртон; мало этого, семейство Иртон нагло обкрадывал назначенный графом управляющий, чего его сиятельство граф, занятый охотой и шлюхами, упорно не замечал - разоблачила вора, и, более того превратила родовое поместье графов Иртон в предприятие, приносящее огромные доходы, именно графиня. Вы можете что-то объяснить, дорогой племянник?
Крыть Джесу было нечем - он прекрасно понимал, что объяснение "Моя жена - тупая корова, меня от нее тошнит" никак не может быть признано приемлемым там, где речь идет о стратегических интересах Ативерны.
- Я виноват, Ваше Величество - мрачно сообщил граф Иртон - и, прошу Вас только об одном - объясните мне, как эта женщина, о которой Вы мне говорите, соотносится с девицей Лилиан Брокленд, на которой я женился. Я не понимаю происходящего.
В самом деле не понимаете, граф? - тихо спросил король.
Ваше Величество - прорвало Джеса - Вы же видели эту тупую гору сала на свадьбе - могу Вас заверить словом чести - ее ничего не интересовало, кроме еды, молитв и вышивки. Понимаете, вообще ничего.
- Что касается вопроса, является ли графиня Иртон "тупой горой сала" или же граф Иртон - племенным ослом, я, с Вашего позволения, любезный граф, вернусь чуть позже - тихо ответил король - для начала, любезный граф, мне бы хотелось у Вас спросить, помните ли Вы, что входит в обязанности командира лейб-гвардейского полка королевства Ативерна?
По тону короля Джес понял, что речь зашла о его главной провинности - но он пока не знал, в чем именно она состоит.
Здесь необходимо некоторое отступление - надо заметить, что и в Средневековье, и в Новое время лейб-гвардия была совершенно иным институтом, нежели, например, советская гвардия.
Если советскую гвардию составляли воинские части, особо отличившиеся на поле боя, т.е. это были элитные армейские части, то лейб-гвардия более ранних времен, за некоторыми исключениями, основной задачей имела охрану монарха и августейшей фамилии, т.е. это были аналоги, как выразился бы человек другого мира и другого времени, Кремлевского полка ФСО. Соответственно, командир полка ативернской лейб-гвардии был не просто военным - это был человек, ответственный за жизнь монарха и его семьи.
Отдельно следует упомянуть систему специальных служб, существовавшую в Авестере. Человек, знакомый со спецслужбами другого мира, мог бы сказать, что она напоминала систему, некогда существовавшую в СССР, хотя, конечно, не была ее полным аналогом.
Служба королевских представителей была примерным аналогом КГБ СССР - королевские представители расследовали особо опасные преступления, контролировали сбор налогов, занимались контрразведкой, в их обязанности также входили внешняя разведка и противодействие заговорам с целью захвата власти.
Как и КГБ СССР, они не были монополистами в непростом деле тайной войны - расследованием преступлений, в том числе, тяжких, занимались стражники при мэрах и шерифах (в этом Авестер был куда ближе к США, чем к СССР/РФ, не имея аналога МВД); непосредственно сбором налогов занималось казначейство, имевшее в своем составе стражу казначейства, специализировавшуюся на расследовании финансовых преступлений; в составе королевской армии имелась разведывательная служба, которая, правда, не была аналогом советского ГРУ, американского РУМО или израильского АМАН - время таких военных разведок еще не наступило - скорее, разведку королевской армии можно было бы назвать политической разведкой с военным уклоном; и, наконец, за безопасность короля и его семьи отвечала лейб-гвардия, бывшая примерным аналогом российской ФСО, в составе которой имелся подчинявшейся лично монарху отряд королевских телохранителей, бывший аналогом СБП.
Такая система спецслужб и обеспечивала здоровую, хотя и не всегда, конкуренцию между различными ведомствами, и поставку монарху достаточно полной и объективной информации о положении дел и в королевстве, и за его пределами, и последнее по счету, но не по важности, достаточно надежно страховала короля от заговора внутри секретных служб.
- Ваше Величество - прямо спросил Джес - есть заговор с целью Вашего свержения и убийства?
- Да, дорогой племянник - спокойно ответил Эдоард - кстати, могу сообщить Вам, что в число заговорщиков входит почти треть офицеров лейб-гвардии; кроме этого, заговорщики планировали, помимо убийства наследного принца Ричарда, и убийство графини Иртон, и некоего графа Иртона - Вы, случайно, не знаете этого олуха Альдоная?
На Джеса было жалко смотреть - человек, знакомый с шуточками другого мира, сказал бы, что граф Иртон был похож на жертву банды насильников-гомосексуалистов, разумеется, после многократного, хм-м, употребления. После такого позора, многие дворяне бросались грудью на меч.
Эдоард холодно смотрел на бестолкового сына - и, ему совершенно не хотелось утирать сопли Джесу - король слишком хорошо понимал, что не соверши герцог Ивельен грубейшей ошибки, выразившейся в покушении на убийство Лилиан Иртон до убийства короля - и, тогда, заговор имел все шансы на то, чтобы увенчаться успехом; не начни Лилиан и Ганц "копать на всю глубину", расследуя это покушение - и, подготовка государственного переворота почти наверняка осталась бы нераскрытой, с понятными последствиями для династии.
В общем, король слишком хорошо понимал, что он и его близкие остались в живых не благодаря профессиональной работе спецслужб Ативерны, каковая работа входила в обязанности вышеупомянутых служб - а, благодаря счастливому стечению обстоятельств.
С другой стороны, Эдоард прекрасно понимал степень своей собственной вины - это он назначил на пост главы одной из спецслужб королевства человека, категорически не подходящего для такой должности.
Граф Иртон был хорошим строевым армейским офицером, первоклассным тактиком - но, способности оперативника спецслужб, грамотного агентуриста, аналитика, способного вычислить возможные угрозы для принципала и его семьи, у него отсутствовали напрочь. Для того, чтобы быть хорошим контрразведчиком и охранником главы государства, надо было быть хорошим актером, чуточку параноиком, и, никогда, ни в коем случае, не считать возможных врагов глупее себя - все эти качества у Джеса напрочь отсутствовали.
Пока не возникало серьезных угроз, работу за Джеса выполняли его заместитель и командир отряда королевских телохранителей - с обычной работой они вполне справлялись, но сейчас стало очевидно - на этом посту жизненно необходим опытный профессионал спецслужбы, а не граф Иртон, чьи достоинства исчерпываются безусловной преданностью королю.
Эдоард достал из ящика своего рабочего стола протоколы допросов Ивельенов - Лорана, Питера и Амалии - и протянул Джесу.
- Извольте, любезный граф, прочитать протоколы допросов руководителей заговора - звенящим от сдерживаемого бешенства шепотом сказал монарх.
Джес молча взял бумаги и начал читать.
Эдоард, прекрасно понимая, что находится на грани нервного срыва - и, не понаслышке зная один из жизненных принципов офицеров спецслужб "Эмоции - это роскошь", чтобы отвлечься, начал анализ стратегической ситуации.
Здесь необходимо небольшое отступление - с точки зрения человека другого мира и другого времени, социально-экономическое устройство Ативерны, Уэльстера и Авестера являло собой причудливую смесь Средневековья и Нового времени - но, в конце концов, этот мир шел своим путем, отличным от пути Земли.
Итак, Ативерна - государство, дальше всех ушедшее по пути модернизации.
Еще двести лет назад крупные феодалы имели в своем распоряжении не небольшие дружины, но полноценные личные армии, общей численностью превосходившие королевскую армию. Сейчас же личные дружины дворян, по сути дела, были их личной стражей - и, их совокупная численность вдвое уступала королевской армии.
Здесь имелось единое юридическое пространство - и, единый для всех королевский суд. А ведь еще каких-то сто пятьдесят лет назад, например, предки герцога Ивельена были полновластными владыками в своих землях, имевшими полное право распоряжаться жизнью и смертью своих подданных, не принадлежавших к дворянству.
Еще сто лет нормой для Ативерны были внутренние таможни - и, купцам, за перевозку товара из одного дворянского владения в другое, приходилось платить немалые деньги благородным господам. Естественно, это препятствовало формированию внутреннего рынка - и, самым негативным образом сказывалось на экономике.
Тогда же было сформировано единое налоговое пространство - и, теперь, дворяне не имели права брать с крестьян, ремесленников, торговцев, проживающих и работающих на их землях, налоги, большие, чем установленный законом максимум.
Постепенно выстраивалась практика, при которой аристократ, взявший в долг у купца, не мог сказать ему "Я взял у тебя двести золотых - и возьму еще четыреста - буду должен тебе шестьсот золотых, с тебя не убудет!", но вынужден был в срок рассчитаться с долгом.
Финансовая система королевства характеризовалась наличием трех, примерно равнозначных, кредитных центров - во-первых, это были альдоны, традиционно занимавшиеся кредитованием, и, также традиционно, не платившие налогов; во-вторых, это были эввиры, вечные конкуренты альдонов в банковском деле, также традиционно занимавшиеся кредитованием, и, традиционно платившие двойные налоги; в-третьих, это было королевское казначейство - уникальный для этого мира пример королевства, десятилетиями ухитрявшегося финансировать свои расходы в необходимых объемах, и, при этом, почти всегда сверстывать бюджет с приличным профицитом.
Принципиальным отличием Ативерны от остальных королевств было то, что в ней уже несколько столетий не применялась практика "выжимания эввирской губки", совершенно нормальная для остальных королевств. Поэтому значительная часть денег эввирских общин этого мира работала именно в экономике Ативерны, несмотря на заметно менее высокий ссудный процент.
Здесь необходимо некоторое отступление - подобно тому, как в средневековой Европе было два кредитных центра, как-то, Ватикан и еврейская община; и, европейские монархи, с одобрения Ватикана регулярно устраивали "выжимание еврейской губки", сиречь облегчение главного конкурента РКЦ в сфере финансов на изрядные, и, по глубокому убеждению добрых католиков, совершенно ненужные ему суммы, так и в этом мире, в сфере финансов традиционно конкурировали альдоны и эввиры; так и местные монархи, под теми или иными предлогами регулярно выжимали из эввирских общин немалые суммы помимо налогов.
Король Эдоард VIII продолжал дело, начатое его предками - и, все время своего царствования трудолюбиво решал важнейшую проблему консолидации разных элит Ативерны.
Здесь необходимо маленькое отступление - для Ативерны, как и для других государств другого мира, находящихся на этапе перехода от Средневековья к Новому времени, огромной проблемой был раскол элит.
Дворянство, контролировавшее армию и государственную службу, существенную часть своих доходов получало от владения землей. Купцы и промышленники, контролировавшие наиболее динамично развивавшиеся отрасли экономики, очень могущественные финансово, были бесправны политически. Мало этого, раскол усугублялся традиционным презрением аристократии к "безродным купчишкам", с одной стороны, и, сильнейшей неприязнью буржуазии к "спесивым аристократишкам, неспособным самостоятельно заработать деньги", с другой стороны.
Предки Эдоарда прекрасно понимали опасность такого раскола - принципиальное противостояние денег и стали ослабляло страну в данный момент, и, не могло ничем хорошим закончиться в будущем. Спасением могло стать гениальное, без преувеличения, изобретение одного из предшествующих королей - дарование личного дворянства наиболее выдающимся представителям буржуазии, причем, если сын и внук этого буржуа продолжали дело отца и деда на высочайшем уровне, то четвертое поколение бывших буржуа становилось потомственными дворянами.
Но даже это изобретение не решало проблему раскола элит полностью, но, лишь создавало предпосылки для ее решения в будущем - мало было юридически уравнять элиту буржуазии со старым дворянством, надо было добиться того, чтобы военная аристократия признала элиту буржуазии равной. Силой этого добиться было абсолютно невозможно, так что оставался только традиционный для Средневековья путь заключения долгосрочных альянсов посредством заключения браков.
И, в реализации этой долгосрочной программы, брак племянника монарха с дочерью богатейшего корабела страны, был настоящей революцией, открывавшей дорогу для новых браков между представителями старой и новой элиты Ативерны.
Помимо решения стратегической задачи консолидации элит страны, этот брак весьма способствовал решению ряда задач оперативно-стратегического уровня - создавались возможности для усиления роялистов, за счет их допуска к очень выгодному экспорту хлеба, и для существенного роста внутреннего рынка, за счет увеличения спроса и на пшеницу, и на необходимые для кораблестроения древесину, лен, пеньку, и, что особенно важно, сплочению верхушки буржуазии вокруг короля и кронпринца.
Конечно, старая аристократия, в большинстве своем, политикой короля была весьма недовольна - слишком хорошо в старых аристократических семьях помнили времена, когда король был всего лишь "первым среди равных", времена, когда аристократы, собрав свои дружины, вполне могли бросить вызов королевской армии, с совершенно реальными шансами на успех, времена, когда, случалось, королевским представителям открыто отрубали голову на площадях захваченных мятежниками городов, времена, когда в кошельки высшей знати тек непрерывный поток золота, в виде доходов от внутренних таможен, времена, когда аристократы были подсудны только суду двенадцати равных им аристократов, но не королевскому суду..
Безусловно, это недовольство старой аристократии создавало немалые проблемы королям - но, имея за спиной поддержку небогатых дворян, занимавших основную массу постов в армии, флоте, спецслужбах и государственной администрации, практически всей крупной и большей части средней и мелкой буржуазии, прекрасно понимавшей, насколько осложнится их жизнь, если старая аристократия возьмет верх над династией, ативернские короли могли удерживать недовольство родовитой аристократии в приемлемых для себя пределах.
В других государствах дела обстояли хуже - зачастую, намного хуже.
Относительно благополучно обстояли дела в Уэльстере - Гардвейгу удалось добиться введения единых законов на всей территории королевства, пресечь попытку аристократии возродить личные армии, и, хоть и не отменить внутренние таможни, но, по крайней мере, ограничить феодальные пошлины законодательно введенным максимумом. Надо заметить, что максимум этот был весьма невелик. Если учесть, что все это было достигнуто за время всего одного царствования, то, при других обстоятельствах Гардвейг вполне бы мог претендовать на прижизненную славу выдающегося реформатора и, соответственно, благодарную память потомков.
Увы, в Уэльстере все складывалось намного трагичнее - у Гардвейга были хорошие подчиненные, но, единственным человеком, которого с полным на то основанием можно было назвать сподвижником короля, был граф Лорт. У Гардвейга не было ни команды сподвижников, способных продолжить его дело после его смерти, ни преемника, которому можно было бы передать государство.
Не менее страшно было то, что в Уэльстере не было той системы сдержек и противовесов, которую веками строили предки Эдоарда и он сам - Гардвейг, по большому счету, мог полагаться только на безусловную личную преданность и столь же безусловный профессионализм графа Лорта, фактического единовластного руководителя уэльстерских секретных служб, при этом прекрасно понимая, что жизнь одного человека, как говорили в Ханганате, подобна слезе на реснице, когда дует хамсин.
Да, Гардвейг, при необходимости беспощадно рубил головы и представителям высшей аристократии, и нетитулованным дворянам, и альдонам - но это помогало пресечь заговоры, но не выстроить сбалансированную систему власти.
Гардвейг просто не успел выстроить надежную систему власти, способную эффективно функционировать и после его смерти, и, воспитать преемника.
Примерно так же плохо, как в Уэльстере во времена царствования отца Гардвейга, обстояли дела и в Ивернее - с той разницей, что Бернард не стал продолжать реформы, начатые его прадедом и дедом, и, в значительной мере, пущенные по ветру его разгульным отцом. Бернард предпочел консервацию существующих порядков - а дефицит доходов, и частных, и казенных, восполнял жесточайшей экономией на всех уровнях и частной, и общественной жизни. Проще говоря, в отличие от Эдоарда, Бернард предпочитал не увеличивать доходы, а сокращать расходы. Нет, в среднесрочной перспективе эта политика давала вполне ощутимые плоды, не давая Ивернее свалиться в хаос и смуту - она вполне эффективно стабилизировала и экономику, и общество - проблема была в том, что эта стабилизация обеспечивала крайне скромный уровень доходов, гарантируя повседневную жизнь, но не давая возможностей для развития страны - и, тем самым, еще больше увеличивая отставание Ивернеи от Ативерны.
Эта система функционировала за счет того, что Бернард фактически гарантировал сохранение существующих порядков и дворянству, и альдонам, которые в Ивернее были самодостаточным центром власти, в отличие от Ативерны и Уэльстера, где роль церкви была сведена к положению идеологической службы государства и одного из финансовых центров.
И совсем плохо, с точки зрения Эдоарда, дела обстояли в Авестере - та самая феодальная вольница, железной рукой поставленная на место его предками и им лично в Ативерне, в Авестере резвилась, как хотела.
В Авестере короли, как и встарь, были не более чем "первыми среди равных", дружины крупных феодалов оставались частными армиями, совокупной численностью превосходя королевскую армию в полтора раза, альдоны и пасторы читали проповеди прихожанам о том, что "Альдонай заповедал благородным господам воевать, священникам молиться, а крестьянам и ремесленникам добросовестно трудиться и быть покорными высшим", ни о каком едином юридическом и налоговом пространстве не было и речи, ну а отмену внутренних таможен авестерское дворянство между собой называло "преступлением ативернских королей перед благородным сословием".
В общем, человек другого мира мог бы сказать о славном королевстве Авестер, хотя и с определенной натяжкой, что оно является чем-то средним между Речью Посполитой и Швецией XVIII века, до первого переворота, осуществленного королем Густавом III. С Польшей Авестер роднило полное бесправие низших сословий, пребывающая в загоне экономика, неукротимая страсть элиты к дорогостоящим развлечения, с Швецией - отсутствие частных войн и не настолько глубокий имущественный разрыв, как в Польше, между аристократией и основной массой дворянства. Существенным отличием Авестера от этих земных стран было то, что в Авестере дело все-таки не дошло до, фактически, аристократической республики - король не был сугубо номинальной фигурой, обладая немалой властью.
Разумеется, результаты всего этого были самыми печальными - многочисленные, но не отличающиеся высокой боеспособностью, вооруженные силы, слабый флот, как военный, так и торговый, низкая товарность хозяйства, стремящегося к натуральности, весьма примитивная система управления, и, последнее по счету, но не по важности - напрочь разваленные финансы.
Эдоард еще раз "прокрутил" в памяти отчет начальника политической разведки, герцога Фалиона-старшего:
"1. Его Величество Леонарда Авестерского интересуют только фаворитки и балы.
2. Реальное управление государством находится в руках младшего брата короля, Его Королевского Высочества принца Франсуа.
3. Финансы Авестера находятся на грани краха - долг казны превышает четыре годовых бюджета королевства, армии не платили жалованье полгода, королевской лейб-гвардии - четыре месяца.
4. Большая часть авестерского дворянства находится на грани разорения - с одной стороны, доходов от поместий едва хватает на скромную жизнь, с другой стороны, ставшая нормой практика пышных балов и приемов в столице, и, ненамного менее пышных - в провинции, требует больших расходов на предметы роскоши.
5. Дальнейшее повышение налогов невозможно - низшие сословия не могут платить больше, чем сейчас."
Вывод Эдоард легко мог сделать и сам - от краха Авестер могла спасти только быстрая и победоносная война, с последующим очень большим грабежом поверженного врага. В принципе, имелось два подходящих кандидата на роль богатого врага - Ханганат, с его богатыми золотыми и серебряными рудниками, и Ативерна, с ее развитой экономикой и очень благополучными финансами.
По здравому размышлению, Ханганат отпадал практически сразу - Авестер не располагал ни флотом, способным доставить армию к берегам Ханганата, ни армией, умеющей воевать в пустыне - так что успешная война с Ханганатом представлялась фантастическим предприятием.
На первый взгляд, столь же неправдоподобной затеей представлялась и успешная война Авестера с Ативерной - во-первых, ативернский флот был сильнее авестерского в несколько раз, так что успешная высадка представлялась ну очень сомнительной; во-вторых, армия Ативерны также была сильнее авестерской раза в три, если не в четыре - так что предсказать исход сражения, в которой ативернской армией будет командовать, например, талантливый тактик граф Иртон, с армией Авестера, которой будет командовать кто-то из придворных интриганов, назначенный командующим за высокородность - ну, тут король Эдоард мог смело поставить пятьдесят тысяч золотых против стершегося медяка, и, твердо рассчитывать на выигрыш.
На второй взгляд эта затея не представлялась столь безумной - в том случае, если Ативерна будет ослаблена гражданской войной.
Эдоард неторопливо анализировал вариант успешного переворота, осуществленного Ивельенами - итак, король, наследник, лучший тактик королевства убиты, возможно, убиты также и сторонники короля, находившиеся в столице, хотя, вряд ли удастся убить всех, часть роялистов сумеет спастись. Но у заговорщиков нет и не может быть массовой поддержки в стране - заговор Ивельенов является заговором неполных двадцати семей высшей аристократии Ативерны, классическим верхушечным заговором, дворцовым переворотом - и не более того. Да, у заговорщиков сильные позиции в столичном гарнизоне, да, зять Ивельена граф Шальзе командует второй эскадрой флота, да, несколькими полками, расквартированными в провинции, командуют участники заговора - но это все, чем располагают заговорщики.
А теперь те, кто в любом случае выступит против Ивельенов, даже если они предъявят не сына принца Эдмона, а самого принца Эдмона - во-первых, это крупная буржуазия, которую, в случае победы аристократов, ждет основательная стрижка и полное политическое бесправие; во-вторых, это подавляющее большинство армейского офицерского корпуса, люто ненавидящего гвардейских бездельников, и, категорически не желающего возвращения старых порядков, когда карьера делалась, в первую очередь, благодаря родовитости, а не благодаря заслугам; в-третьих, это сотрудники спецслужб, среди которых продвижение по службе благодаря заслугам, а не родовитости выражено еще ярче, чем в армии - среди них, кстати, немало выходцев даже не из дворянства; в-четвертых, династию поддержат многие офицеры флота, считавшегося непрестижной службой в среде высшей аристократии, в отличие от лейб-гвардии и кавалерии. Итого, образно говоря, против мятежников выступят золото, сталь, паруса и информация Ативерны.
Юридически позиция заговорщиков тоже выглядела достаточно сомнительной. Здесь необходимо небольшое отступление - человек другого мира сказал бы, что присяга подданных Ативерны являлась почти точной копией присяги Российской Империи, т.е. подданные королевства присягали и монарху, и законному наследнику, каковым был принц Ричард, а не неизвестные никому дети Эдмона. Подданные королевства были обязаны выступить против мятежников в силу данной ими присяги, в противном случае они сами становились преступниками; в случае же активной помощи Ивельенам их ждала малоприятная участь "злодеев короны".
Теоретически Ивельены могли добиться успеха в одном случае - молниеносный дворцовый переворот, с гибелью монарха, наследника и его ближайших сподвижников, захват столицы - и, казалось бы, дело сделано. На практике все было совсем иначе - Эдоард мог с ходу назвать с полдюжины провинциальных полковников, которые при воцарении внука герцога теряли бы все; два десятка крупных промышленников и купцов, помимо Августа Брокленда, которых бы не ждало ничего хорошего; полтора десятка старших офицеров спецслужб, каковых неизбежно прикончили бы заговорщики - слишком много они знали, разумеется, после "задушевной" беседы. Все эти люди, оказавшись на грани жизни и смерти, дрались бы до последней капли крови - своей или врага. И договорились бы они между собой очень быстро - когда смерть смотрит в глаза, становятся возможны альянсы, немыслимые в обычные времена.
В общем, самое большее, через полгода, заговорщики оказывались на грани катастрофы - и, у Лорана Ивельена просто не было иного шанса на удержание власти, кроме официального приглашения авестерской армии. Благодаря этому, перед принцем Франсуа открывалось широчайшее поле для плодотворной деятельности - да, авестерцы могли и проиграть войну лоялистам, но, нет никаких сомнений, что в ходе долгой и кровопролитной войны Ативерна была бы разорена и разграблена. А вот в случае успеха авестерцев, вряд ли кто-то мог гарантировать Ивельенам долгую и счастливую жизнь - скорее всего, их неизбежно ждала смерть в результате успешного покушения "подлых роялистов".
Не вполне понятной оставалась первоначальная попытка досрочного возведения на трон Эдмона - Эдоард подозревал, что и на этот случай у хитроумного принца Франсуа была подготовлена некая комбинация, приводившая к резкому ослаблению Ативерны, и, как следствие, созданию предпосылок для успешного вторжения Авестера. Правда, Эдоард не мог пока просчитать эту комбинацию - попросту у него не было достаточно информации для анализа.
Закончив рассчитывать стратегические расклады, Эдоард перевел взгляд на сына - Джес дочитывал протоколы с белым лицом, его била крупная дрожь. На секунду король даже чуточку пожалел сына - настолько было плохо Джесу. Но, Эдоард, как ни крути, прежде всего был профессиональным управленцем высокого класса, а не любящим отцом - поэтому он взял себя в руки. Встав, король достал из изящного шкафчика объемистую бутылку перегнанного виноградного вина, в другом мире именуемого бренди, и два золотых кубка. Монарх спокойно налил графу Иртону полный кубок, себе же плеснул на донышко.
- Пей - приказал Джесу король. Граф Иртон даже не выпил залпом, а, именно, жахнул немалый кубок бренди. Король молча налил ему еще полкубка.
- Ты готов к серьезному разговору? - жестко спросил Эдоард.
- Да - ответил граф, чутьем боевого офицера почувствовавший, что сейчас наступил ключевой момент, когда решится все - и, вопреки всему, заставивший себя собраться.
- Как ты считаешь, кто виновен в смерти Амалии и ее детей? - прямо спросил Джеса монарх.
- Принц Франсуа - так же прямо ответил Джес, только что переживший самые страшные полчаса в своей жизни. Он не лгал королю - Джес, прошедший и суровую школу дворцового воспитания, и жестокие бои в приграничье с так называемыми "вольными стрелками", а, попросту, бандитами, и, обучение у прежнего полковника лейб-гвардии, ушедшего на покой из-за старых ран, прекрасно понимал и то, что у короля просто не было другого приемлемого выхода, и то, что, когда женщина сама ввязывается в борьбу за престол, и, мало того, ввязывает в это своих детей, то и женщине, и детям приходится нести ответственность по мужским меркам - и, самое главное, граф Иртон понимал, что не начни принц Франсуа свою интригу, не помани он Лорана Ивельена перспективой трона, то и его любимая сестра, и племянники были бы живы.
- Хорошо - кивнул король, продолжая сверлить Джеса тяжелым взглядом - в таком случае, я могу предложить тебе два варианта действий - почетную отставку или совместную месть. Клянусь честью, что, если ты выберешь отставку, я не буду относиться к тебе ни на йоту хуже. Каков твой выбор?
- Месть - ответил Джес, тихо ужаснувшийся мысли, что дядя считает его способным уклониться от возмездия смертельному врагу; второй мыслью было: "Альдонай, что же я натворил, если дяде вообще это пришло в голову?!"
- Отлично - ответил Эдоард, глядя на Джеса заметно более теплым взглядом - как, по-твоему, это можно сделать?
Джес задумался, неторопливо прихлебывая бренди - при всем своем разгильдяйстве, граф Иртон был хорошим офицером, не понаслышке знакомым с принципом "Прежде чем засунуть куда-то свою голову, подумай, как ты будешь ее вытаскивать". В данном случае рисковать предстояло не головой графа Иртона, а будущим королевства Ативерна - убийство брата короля соседнего государства, конечно, в том случае, если бы эта история выплыла на Альдонаев свет, создала бы Ативерне массу серьезнейших проблем.
Эдоард же был доволен тем, что ему удалось заставить Джеса взять себя в руки - и, более того, настроить его на свершение государственных дел. Тот факт, что граф Иртон не выпалил сгоряча "Пошлем к Франсуа убийц!", а начал обдумывать ситуацию, просчитывая оптимальные ходы, свидетельствовал о том, что Джес не является совсем уже пропащим человеком.
Король смотрел "сквозь пальцы" на столичные загулы Джеса по одной-единственной причине - он слишком хорошо понимал, что именно пришлось пережить сыну. Люди, к счастью, не имеющие личного опыта войны и командования подразделениями и частями, бесспорно, способны понять, что такое многолетний хронический стресс, неизбежный при жизни на грани смерти, что такое ответственность офицера за жизни его подчиненных, сколько нервных клеток сжигает ответственный командир, добиваясь победы в бою - но, не всегда они способны прочувствовать это в полной мере. Ревнителей высокой морали это может ужаснуть - но, стресс и в самом деле хорошо снимается алкоголем и сексом.
Человек другого мира мог бы вспомнить британского адмирала сэра Дэвида Битти - аристократа и везунчика, умницу и трудягу, отчаянного смельчака и любимца подчиненных, красавца и любимца женщин - человека, ставшего сначала самым молодым капитаном I ранга в Королевском флоте, а, затем, самым молодым контр-адмиралом своего времени. Первую Мировую войну Битти встретил командующим Флотом Линейных Крейсеров, а, после отставки адмирала Джеллико возглавил весь Гранд Флит. Достаточно посмотреть на его фотографии 1914 г. - на них сорокатрехлетний адмирал предстает воплощением мужской красоты и здоровья; и, сравнить их с его фотографиями 1918 г. - на них адмирал выглядит дряхлым стариком. Проще говоря, за четыре года войны адмирал сжег себя - он умер в 65 лет, хотя в его роду мужчины обычно умирали на девятом десятке.
Собственно, начиная и проводя эту беседу именно в таком, предельно жестком, ключе, король рассчитывал на то, что ему удастся разбудить в сыне настрой и рефлексы боевого офицера, в последние годы совершенно задавленные реакциями светского вертопраха.
Человек другого мира и другого времени мог бы привести немало примеров того, как действительно заслуженные боевые офицеры, попав в атмосферу придворных интриг, превращались черт знает во что.
Он мог бы вспомнить, например, историю действительно первоклассного воина, по заслугам удостоенного высшей военной награды своей страны, великолепного командира взвода, роты, батальона, полка, дивизии Павла Г. Этого человека погубил резкий и незаслуженный карьерный взлет, приведший его прямиком в кресло министра обороны - и, человек, всего несколько лет назад пользовавшийся всеобщей любовью своих подчиненных, "удостоился" всеобщей ненависти и презрения, выразившейся, в частности, в прозвище "Паша-Мерседес".
- Дядя - сказал Джес, задумчиво глядя на короля - я могу предложить Вашему вниманию три варианта действий.
Первый вариант заключается в том, что мы отправим к принцу Франсуа одну или несколько групп убийц. Этот вариант имеет одно достоинство - он самый быстрый в исполнении. Недостатков намного больше - во-первых, начав эту интригу, принц, несомненно, ожидает ответного удара с нашей стороны, так что его охрана, и без того весьма внушительная, наверняка усилена, так что успех достаточно сомнителен; во-вторых, в случае успеха мы мстим за наших близких, но не получаем никаких особых выгод для королевства; в-третьих, мы очень сильно рискуем репутацией Ативерны - в случае провала операции, конечно, авестерцам ничего не удастся доказать, но, все равно, скандал будет невероятный.
Второй вариант заключается в том, что мы "отзеркаливаем" интригу принца Франсуа - в Авестере хватает влиятельных аристократических фамилий, не слишком довольных установленным Его Королевским Высочеством распределением власти и доходов. Этот вариант имеет следующие достоинства - во-первых, мы сможем сделать грязную работу руками авестерцев, ничуть при этом не повредив своей репутации; во-вторых, в случае победы заговорщиков мы сможем выторговать определенные уступки в торговле. Недостатки этого варианта также довольно значительны - во-первых, принц ждет ответного удара, так что шансы на успех не так уж велики; во-вторых, даже в случае успеха выгоды для Ативерны не будут такими уж большими; в-третьих, этот вариант потребует немало времени на его осуществление.
Третий вариант заключается в том, что мы, в данный момент, ничего не делаем, терпеливо дожидаясь финансового краха Авестера - насколько я понимаю, таковой неизбежен в течение двух или трех лет. В этом случае в Авестере неизбежна жесточайшая схватка между аристократическими фамилиями за все, мало-мальски значимые, источники дохода и столь же предопределены крестьянские восстания. Проще говоря, в Авестере неизбежно начнется гражданская война. К достоинствам этого варианта относится то, что, во-первых, Авестер будет разорен и обескровлен, почти полностью лишившись способности отразить наше вторжение; во-вторых, в случае успеха мы сможем не только добиться торговых выгод, но и отторгнуть приграничные провинции, т.е. примерно четверть территории Авестера - те самые территории, где находятся богатые серебряные и медные рудники, плодородные земли, лишившиеся владельцев, растет корабельный лес, находятся весьма интересные города и порты. Недостатком этого варианта является то, что он потребует много времени на ожидание и, значительных сумм на вторжение - но и выгоды от его осуществления огромны, многократно превосходя таковые от второго варианта.
- Я считаю наилучшим третий вариант - твердо сказал Джес.
- Полностью с тобой согласен, племянник - кивнул Эдоард - единственно, я бы добавил к третьему варианту то, что нам имеет смысл поддерживать все группировки в ходе неизбежной гражданской войны в Авестере - чем более долгой и кровопролитной она будет, тем лучше для нас. Кстати, почему?
- Ответ на Ваш вопрос довольно прост, дядя - спокойно ответил Джес, молчаливо признавший право дяди устраивать ему экзамены - теперь он понял, каких и сколько дров он наломал - так что дядя имел полнейшее моральное право гонять его, как сопливого кадета - наше положение сейчас является вполне благополучным, но, в не столь отдаленной перспективе оно будет неуклонно ухудшаться. Начнем с того, что в благородных семьях королевства все больше и больше младших сыновей, естественно, не имеющих права на майорат - ранее для всех из них находилось место на королевской службе, но, сейчас ситуация изменилась - вакансий уже заметно меньше, чем претендентов. В королевской армии и на флоте немало заслуженных офицеров, согласно старым традициям имеющих полное право рассчитывать на награждение собственным поместьем - но в королевстве практически нет хороших свободных земель. Все больше крестьян, дробящих свои участки до того размера, когда с такого участка почти невозможно нормально прокормить семью. Постепенно истощаются известные рудники - пока еще все хорошо, но через тридцать лет обстановка станет весьма тревожной. Поэтому нам необходимы приграничные провинции Авестера, причем, желательно, обезлюдевшие - чтобы переселять туда избыточное население; оставшиеся выморочными поместья - чтобы достойно наградить заслуженных и верных офицеров; брошенные рудники - чтобы не иметь проблем с металлами в будущем.
- Очень хорошо - сказал довольный ответом сына Эдоард - а, теперь, вернемся к тому, с чего начинался наш разговор. Для начала мне бы хотелось задать Вам, любезный племянник, один вопрос: "Кто такая Лилиан Брокленд, в замужестве Иртон?"
- У меня нет приемлемого ответа на Ваш вопрос, дядя - задумчиво ответил граф Иртон - я немало размышлял над феноменом нынешней графини Иртон - и могу Вас заверить словом чести - этот человек никак не похож на ту женщину, на которой я женился.
- Посудите сами, дядя - неторопливо, тщательно обдумывая каждое слово, продолжил Джес - я женился на домашней девочке, с которой любящий отец в буквальном смысле слова сдувал пыль. Ее баловали всю жизнь, у нее было все, что она только могла пожелать - но ее, насколько мне известно, никогда не обучали серьезным наукам. Мою супругу интересовали три вещи - еда, молитвы и вышивка. Это нормально - я знаю немало дворянок из куда более древних родов, чьи интересы ничуть не шире интересов девицы Брокленд. К слову сказать, это еще не худший вариант - хватает знатных дам, неустанно вытягивающих из мужей деньги на новые наряды и драгоценности, и, при этом, их ничуть не интересует состояние семейного бюджета; есть дамы из старых родов, которые могли бы стать украшением любого дорогого борделя. Позволю себе повториться - девица Брокленд, на фоне вышеперечисленных дам, являлась очень приличным вариантом устройства семейной жизни.
- Теперь я займусь описанием свершений нынешней графини Иртон - задумчиво сказал Джес - во-первых, мне описали нынешнюю графиню как весьма привлекательную, ничуть не толстую, даму - поверьте мне, дядя Эд, Лилиан, переставшая жрать, как взвод гусар после недельного рейда, невероятна ничуть не менее, чем герцог Фалион-старший, вдруг ставший записным весельчаком; во-вторых, домашняя девочка, никогда не сталкивавшаяся с более серьезными угрозами, чем сломанный ноготь, вдруг смогла отбиться от покушений на свою жизнь, и, приятное дополнение, разоблачить вора-управляющего; в-третьих, она, каким-то неведомым образом смогла решить проблему, с которой несколько сотен лет не могли справиться не самые глупые мужчины и нашего королевства, и других стран - научиться выпаривать коммерчески рентабельную соль из морской воды; в-четвертых, она смогла изобрести и наладить производство предметов роскоши, причем, не имеющих аналогов нигде в мире; в-пятых, она смогла договориться с эввирами о долгосрочном, взаимовыгодном сотрудничестве - доселе это удавалось только Вашим славным предкам и Вам, государь - мудрым монархам, имеющим в своем распоряжении всю мощь Ативерны; в-шестых, она смогла найти общий язык с вирманами, причем, настолько, что вирмане, впервые в истории, прислали к Вам свое посольство; и, наконец, в-седьмых, она не просто пригласила к себе знаменитого ханганского докторуса, не просто чему-то у него научилась - она сама стала первоклассным докторусом, судя по тому, что она взялась лечить Вас и успешно с этим справилась - и, она стала таковым докторусом меньше, чем за год - это при том, что сыновья потомственных докторусов осваивают ремесло отцов не меньше, чем за десять лет, причем, занимаясь только этим - и, ничем другим.
Итак, - подвел итог граф Иртон - нынешняя графиня Лилиан Иртон является не просто очень умным и волевым человеком - нет, она является промышленником, купцом, дипломатом, офицером стражи и докторусом одновременно - причем, все эти профессии она освоила на высочайшем уровне, причем, всего лишь за год.
- Хороший анализ, Джес - одобрил сына Эдоард, с удовольствием наблюдавший за возвращением прежнего графа Иртона, достойного кандидата на пост королевского маршала при короле Ричарде - но, мне бы хотелось услышать твое мнение о том, как такое стало возможно.
- Теоретически возможны два варианта - пожал плечами Джес - во-первых, Лилиан подменили; во-вторых, за ней кто-то стоит.
- С Вашего разрешения я разберу оба этих варианта.
- Вариант подмены крайне маловероятен по двум причинам - во-первых, Лилиан признал Август Брокленд, во-вторых, крайне сомнительно, что существует никому не известная женщина, в столь молодом возрасте, в совершенстве освоившая столько сугубо мужских профессий - признаться, мне неизвестны мужчины, на таком уровне владеющие хотя бы половиной вышеперечисленных профессий.
- Вариант, при котором Лилиан играет роль ширмы для группы высококлассных профессионалов, отряженных к ней некоей могущественной силой, ведущей свою игру, и, категорически не желающей быть обнаруженной; на первый взгляд, этот вариант выглядит ненамного более реалистичным, чем вариант подмены, по той простой причине, что графиня Иртон лично лечила Вас, дядя, никого при этом не привлекая.
- Закономерен вопрос - что это может быть за сила, и, какие цели она преследует? - задумчиво продолжил Джес.
- Вариант, что какое-то иностранное государство таким экзотическим способом пытается подвести к Вам своего человека, отпадает сразу - во-первых, графиня категорически не годится на роль шпиона - это совершенно не тот человек; во-вторых, все иностранные специалисты такого класса прекрасно известны нашим секретным службам - их исчезновение в соответствующем государстве никак не могло пройти незамеченным, не говоря уже об активной деятельности в Ативерне; в-третьих, ни один монарх не стал бы жертвовать такими доходами ради сведений, которые можно купить за многократно меньшие деньги.
- В принципе, возможен вариант, при котором за Лилиан стоят альдоны или эввиры - но, и те, и другие вполне могли осуществить все вышеперечисленные проекты, не утруждая себя сложной и дорогостоящей игрой с ширмой, а, просто договорившись с Вами, дядя.
- Следовательно, остается только один кандидат - констатировал граф - это Вы, дядя - у Вас есть широчайшие возможности и по привлечению нужных профессионалов, из числа вышедших на покой, и свободные средства на всю эту интригу, и необходимые связи, и, что немаловажно, мотив - все действия моей любезной супруги объективно усиливают позиции роялистов, но, в тоже время, аристократическая оппозиция до сих пор не воспринимает графиню Иртон всерьез - а, если бы эти мероприятия проводили Вы, при поддержке ведущих купцов и промышленников Ативерны, а, также, эввирской общины, то недоброжелатели династии приложили бы все усилия к их срыву - и, вполне возможно, сумели бы добиться определенных успехов.
- Блестяще, мой мальчик - похвалил Джеса король - ты исходил из не вполне верных посылок, но анализ действительно великолепный. Хорошо, чуточку подскажу тебе - помнишь, когда ты готовился занять пост командира лейб-гвардии, я разрешил тебе ознакомиться с кое-какими секретами, относящимися к категории "Только для королевского взора"?
- Конечно, помню, дядя Эд - кивнул Джес Иртон - только, простите, не вполне понимаю, что именно Вы имеете в виду.
- Дело "Настой последней надежды" - напомнил монарх.
- Вы хотите сказать, что в теле моей жены находится кто-то из чужого мира?! - выдохнул побледневший граф Иртон.
- Другого объяснения у меня нет - спокойно сообщил король - ты все безупречно просчитал, за одним исключением - графиня Лилиан Иртон не является ни моим человеком, ни чьим-то еще. Это не твоя вина - ты не располагал теми сведениями, которыми располагаю я.
- То есть Вы хотите сказать, что в теле Лилиан находится мужчина из другого мира?! - не выдержал Джес, ошарашенный такой новостью.
- Самое смешное, мой мальчик, что это, судя по всему, женщина - устало сообщил Эдоард - другое дело, что это умная, очень энергичная, великолепно образованная женщина, несомненная аристократка, вдобавок, ее силе воли могут позавидовать очень многие мужчины.
- Могу ли я узнать, из чего Вы сделали такие выводы, дядя Эд? - спросил граф Иртон, на которого в этот день свалилось слишком много новостей - слишком много даже для этого умного и волевого человека.
- Что же, Джес, давай начнем сначала - доброжелательно сказал монарх - этот настой знахарок иногда позволяет выжить умирающим людям, при том условии, если у них на этом свете есть что-то очень важное - любимый супруг, старые родители, маленькие дети, месть смертельному врагу, выполнение долга, и так далее; считается, что этот настой помогает вернуть отлетающую к Альдонаю душу обратно в тело. Иногда, исключительно редко, получается так, что в тело человека, умирающего в нашем мире, и, принявшего этот настой, возвращается душа человека, умершего в другом мире - но, что очень важно, во всех известных случаях, у этого человека были весьма веские причины жить. Около ста лет назад, мой предок привлек к расследованию одного из таких случаев альдона Джеффри, известного своей святостью - после долгого общения с подследственной Джеффри пришел к выводу, что происки Мальдонаи тут не причем, а речь идет о неизвестном нам промысле Альдоная.
- За двести лет служба королевских представителей сумела взять троих переселенцев - продолжил Эдоард.
- Первый из них попался двести пятнадцать лет назад - крестьянин из королевства Испания попал в тело нашего крестьянина. Если бы он не был фанатичным католиком, начавшим на проповеди обвинять пастора в ереси, никто бы о нем не узнал. На следствии выяснилось, что на его попечении была большая семья, так что умирать ему было никак нельзя; также выяснилось, что этот человек был ровесником нашего крестьянина.
- Второй попался сто тридцать лет назад - деревенский кузнец из страны, именуемой Германской Империей, попал в тело гильдейского кузнеца. Этот погорел на том, что выздоровев, начал ковать изделия, не соответствовавшие утвержденным гильдией образцам. Он имел все шансы отделаться штрафом, но его угораздило заявить судье, что он требует суда присяжных. Судья расспросил его, что это за суд такой, и, где, собственно, он есть - и, после ответов кузнеца лично отвез его к королевскому представителю. На следствии выяснилось, что кузнец безумно любит свою молодую жену; также выяснилось, что он на год старше нашего кузнеца.
- Третья попалась сто семь лет назад - хозяйка кухмистерской из страны, именуемой Российской Империей, попала в тело хозяйки трактира. Эта засыпалась на том, что не умела готовить привычные для Ативерны блюда, на что обратил внимание местный королевский представитель, регулярно обедавший в славящемся своей кухней трактире. Вот у нее практически не было шансов выпутаться - представитель сначала ненавязчиво расспросил прислугу, выяснил, что, после болезни, по мнению слуг "хозяйка сама не своя, ничего не помнит, где что лежало, и, самое главное, напрочь разучилась готовить, что всегда готовила, зато готовит непривычное" - и, взял переселенку в оборот. На следствии выяснилось, что трактирщица вдова, как и местная трактирщица, на два года ее моложе, и, у нее на попечении старики родители.
- Вот такая закономерность, мой мальчик - констатировал король - все известные нам переселенцы являются людьми того же пола, тех же лет, той же профессии, и, того же общественного положения, что и местные, в чьи тела они попали. Мне очень интересно услышать твое мнение относительно ее Светлости, разумеется, с учетом новой информации.
Джес задумался - и, размышлял минут десять, анализируя варианты.
- Насколько я помню указанное Вами дело, тот мир развивался совсем иначе, чем наш - и, в частности, высокородные женщины там имели намного больше возможностей, чем у нас - не вполне уверенно начал Джес - в частности, в Российской Империи долго и успешно правила императрица Кэтрин II, одержавшая много побед и отвоевавшая у соседних стран много земель. По-моему, и в других странах были королевы, правившие самостоятельно - что у нас невозможно.
- Логично будет предположить, что высокородная дама, например, дочь промышленника, военного или офицера спецслужб, была выдана замуж, допустим, за финансиста или дипломата - и, активно помогала мужу в его делах, или управляла предприятием, выделенным ей в девичью долю или данным в качестве приданого - предположил граф Иртон.
- А как быть с ее навыками докторуса? - поинтересовался король.
- Она, что, действительно докторус? - вяло удивился донельзя уставший Джес.
- Причем очень хороший - именно она спасла принца Амира и лечила меня - подтвердил монарх. Надо заметить, что за ее действиями прослеживается несомненная школа и огромный опыт. Самое интересное в том, как она себя вела со мной - она рявкала на меня, ничуть не сомневаясь внутренне в том, что имеет такое право.
- Вы позволили ей рявкать на Вас? - не поверил своим ушам Джес, прекрасно знавший характер сюзерена.
- Уже было очевидно, что она переселенка - и, надо было понять, кто она такая - отозвался король.
- Жаль, мой мальчик, что ты не присутствовал на наших беседах - уже тогда было очевидно, что она воспринимает меня, как равного. Нет, она проявляла неподдельное уважение, с ее стороны была некоторая опаска - но ни малейшей униженности, никакого подобострастия, в общем, ничего из того, что всегда присутствует при общении низкорожденного с благороднорожденным. У нее даже не было неуверенности в своих силах - она воспринимала наше общение именно как разговор равного, пусть и стоящего выше, с равной.
Человек другого мира, скорее всего, сказал бы, что ошибка Эдоарда вполне естественна. Да, король Ативерны был прекрасным стихийным психологом, великолепно разбиравшимся в людях, у него был колоссальный практический опыт в этом нелегком деле - но это не могло отменить того факта, что весь его опыт и знания были опытом и знаниями человека сословного общества, даже не подозревавшего о существовании реалий качественно иного общества. Следовало учесть и тот факт, что знания короля о мире Земли были и очень неполными, и крайне устаревшими.
- Простите, дядя, но я слышал, что принца Амира лечил этот прославленный ханганский докторус - осторожно уточнил граф Иртон.
- Такова официальная версия, усердно распространяемая твоей супругой - усмехнулся Эдоард. Наши военные разведчики сумели докопаться до истины - милейшего докторуса Тахира пригласили лечить принца в самом начале его болезни - докторус честно сказал принцу, что он не знает этой болезни, и, следовательно, ничем не может помочь принцу. Докторуса должны были казнить - но, принц Амир отблагодарил его за честность бумагами, необходимыми для бегства из Ханганата. Милейший Тахир, поскитавшись по миру, нашел приют в Иртоне - кстати, официальная версия гласит, что он согласился взять твою супругу в ученицы - и, через несколько месяцев после прибытия в Иртон он посылает письмо своему другу и коллеге в Ханганат - письмо, в котором содержатся сведения, наконец-то позволившие установить диагноз и начать лечение принца Амира. Я уже молчу о том, насколько уверенно и профессионально Ее Светлость лечила меня - без малейшей посторонней помощи, замечу. Риторический вопрос, дорогой племянник - кто у кого учился?
- Есть школа и огромный опыт - притом, что она молодая женщина - задумчиво протянул Джес - могу предположить только один вариант - у ее матери, или у кого-то из ближайших родственников имелась лечебница, предназначавшаяся ей в наследство - и, ее с детства учили ремеслу докторуса, чтобы она могла справиться с наследством.
- Самое забавное было в том, что граф почти не ошибался - Аля Скороленок была дочерью полковника Российской Армии, т.е. очень большого чина, по меркам Ативерны, в армии которой имелось два с небольшим десятка полков. Полковником в Ативерне мог стать либо хорошо показавший себя на военном поприще аристократ, либо очень, очень заслуженный нетитулованный дворянин, как правило, по своим заслугам могущий рассчитывать на награждение поместьем и титулом барона.
Почти такой же расклад присутствовал и с ее медицинскими знаниями - действительно, это было наследство, оставленное ей матерью, только это была не лечебница, а знания и умения.
- Итак, Джес, какие варианты ты можешь предложить? - жестко спросил король.
- В зависимости от того, чем Вашему Величеству может быть полезна графиня Иртон, и, насколько ей можно доверять, возможны различные варианты - осторожно начал граф Иртон, понимавший, что дядя его еще не простил - жесткий тон короля ясно показывал, что монарх несколько смягчился, но не более того.
- Излагай все варианты - приказал король.
- Первый вариант состоит в том, что графиня внезапно умрет - прямо сказал Джес, решивший не играть в дипломатию - он для этого слишком устал. Достоинством этого варианта является то, что наши вероятные противники гарантированно не получат доступ к стратегически важной информации; недостатки также очевидны.
- Второй вариант применим в том случае, если есть серьезные сомнения в лояльности графини Вашему Величеству - продолжил Джес - этот вариант заключается в том, что поместье Иртон превращается в комфортабельную тюрьму; соответственно, роль графини ограничивается функцией ходячего справочника. Достоинства подобного варианта заключаются в том, что, во-первых, мы получаем доступ к ценнейшей информации, во-вторых, мы минимизируем вероятность ее утечки; недостатки данного варианта заключаются в том, что, во-первых, мы серьезно осложним свои отношения с графиней Лилиан, недвусмысленно продемонстрировав ей свое недоверие; во-вторых, возможно будет использовать ее только как справочник - ее таланты промышленника, купца, дипломата, и, скорее всего, докторуса, либо вообще останутся невостребованными, либо, в лучшем случае, будут использованы в самой малой степени.
- Третий вариант возможен только в том случае, если Лилиан Иртон будет пользоваться доверием Вашего Величества - подвел итог Джес Иртон - она будет жить своей жизнью, зарабатывать большие деньги, у нее будут гарантии безопасности, данные лично Вашим Величеством и т.д. Ее платой за все это будет выполнение задачи, заключающейся в том, чтобы быть тайным резервом Короны. В этом случае польза, приносимая ею, многократно превысит то, что может дать реализация второго варианта.
- Джес, ты отлично рассчитал наши варианты - недовольно сказал Эдоард - но ни слова не сказал о том, что именно нужно Ее Светлости. Скажи мне, чего хочет Лилиан Иртон?
Граф растерялся - он привык анализировать планы противников и союзников, партнеров и конкурентов, в чем достиг немалых успехов, но, просчитать женщину - это для него было настолько непривычно, настолько лежало за гранью привычных и комфортных стереотипов, заключавшихся в том, что "Женщина должна вести дом, ублажать мужчину в постели и рожать ему детей", что граф просто не понимал, как можно воспринимать графиню Иртон, как равную себе.
Человек другого мира и другого времени не то, что бы стал оправдывать графа Иртона, но, счел бы нужным вспомнить о таком явлении, как профессиональная деформация личности, разумеется, применительно к кадровым военным. Как это ни печально, но сильная воля, привычка подавлять волю врага, нормальные для военного профессионала, и, увы, неизбежные для воина боевые психические травмы, иногда оборачиваются неумением выстраивать отношения с близкими людьми.
Кроме того, для ответственных командиров типична подсознательная оценка своей работы, как сверхценной - соответственно, семья, в этом случае, оказывается на втором месте.
К сожалению, военная гениальность ничуть не страхует от неудач в отношениях с прекрасным полом, и, вовсе не гарантирует счастливого брака. Примеров более чем достаточно - один из величайших стратегов и дипломатоа Древней Греции Эпаминонд Фиванский, блистательный победитель спартанцев при Левктре и Мантинее, ушел из жизни бездетным холостяком; один из величайших полководцев всех времен и народов, не проигравший ни одного из своих шестидесяти сражений и боев, Александр Суворов, граф Рымникский, князь Италийский, несмотря на все усилия, так и не смог наладить хоть какие-то отношения с супругой; гениальный интуитивист Наполеон Бонапарт, победитель Тулона и Итальянского похода, Иены и Аустерлица, всю жизнь, даже будучи императором Франции, всегда сталкивался с проблемами во взаимоотношениях со своими женщинами.
В общем, иногда вполне уместна грустная шутка "Война слишком ревнивая женщина, чтобы терпеть соперницу".
Эдоард мрачно смотрел на сына - для себя он все давно рассчитал, и он, как человек прагматичный и мудрый, давно сделал соответствующие выводы. Королю необходимо было решить три задачи: во-первых, усилить группировку роялистов незаметно для внешних и внутренних противников - и, никаких возможностей, сравнимых с графиней Иртон, у него для этого не было; во-вторых, требовалось накрепко привязать переселенку к королевству, причем так, чтобы она работала с полной отдачей, не из страха, а отстаивая свои интересы - и не было лучшего варианта, чем привязать ее счастливым браком, мужем и детьми; в-третьих, необходимо было вправить мозги любимому сыну, и, по совместительству, талантливому и преданному полководцу, который, в своем разгильдяйстве, вплотную подошел к той черте, когда преступная халатность равна государственной измене.
- Я полагаю, что ей нужно все то, что нужно обычной женщине - муж, дети, подарки, благополучие - не очень уверенно сообщил граф Иртон.
Джеса явственно передернуло - таким тоном король сообщал об утверждении смертных приговоров. Другое дело, что граф Иртон привык сражаться до конца в самой безнадежной ситуации - однажды ему довелось столкнуться, имея в своем распоряжении полусотню гусар, с тремя сотнями "вольных стрелков" - отряд графа четверо суток дрался в полном окружении, погибли сорок два гусара, сам граф был дважды ранен - спасла их милость Альдоная, принявшая облик двух эскадронов кирасир, шедших в рейд с совсем другой целью, командир которых решил немного упростить маршрут.
- Насколько мне известно, Ваше Величество, графиня зарабатывает деньги для того, чтобы наилучшим образом обустроить свою жизнь; фактически она стала матерью для моей дочери, Миранды Иртон, что неопровержимо свидетельствует о ее любви к детям - холодно сообщил Джес, решивший для себя, что больше одного раза умирать ему все равно не придется.
- И поэтому графиня последовательно выстраивает стратегическую комбинацию, направленную на усиление Ативерны, сиречь создает финансовый насос, выкачивающий из знати других стран деньги, заплаченные за предметы роскоши, всячески способствует успешному выстраиванию хлебной торговли с Ханганатом, ликвидирует зависимость королевства от уэльстерской соли? - задал вопрос король.
- Или, любезный граф, Вы возьметесь утверждать, что возможны случайные совпадения таких масштабов и в таком количестве? - окончательно добил Джеса Эдоард.
Крыть Джесу было абсолютно нечем - он слишком хорошо знал справедливость эмпирически выведенного правила "В одном деле возможно одно случайное совпадение; иногда, очень редко, бывают два случайных совпадения; если же совпадений больше двух, то это уже не совпадения".
Выставлять себя законченным недоумком перед августейшим дядей, которого он и очень любил, и очень уважал, высоким мнением которого о себе крайне дорожил, граф Иртон не мог - но, в тоже время, он не мог справиться с, как бы сказал землянин, когнитивным диссонансом, заключавшимся в том, что женщину, существо второго сорта, требовалось признать равной умным, прекрасно образованным, волевым и заслуженным мужчинам.
- Хорошо - решил помочь сыну Эдоард - поставлю вопрос так - если бы всего того, чего добилась графиня Иртон, сумел бы добиться мужчина, аристократ, Вы бы признали его равным себе не только по праву благородной крови, но и по праву заслуг?
- Безусловно - удивленно согласился Джес, недоуменно посмотревший на монарха - но, ведь графиня является несомненной женщиной, не так ли?
- Позвольте Вам напомнить, женщиной из другого мира, в котором высокородные женщины занимают положение, почти равное положению мужчин - твердо сказал король - если хотите, любезный племянник, можете считать ее женщиной с мужским умом, или, так будет точнее, полковником гвардии иного королевства, волею Альдоная оказавшимся в теле женщины.
Эдоард прекрасно знал, что делает - фактически, он отдал графу Иртону приказ считать супругу не женщиной, а равным ему по званию и должности офицером; таким образом, Джес получил непробиваемое самооправдание - он не признал женщину равной, а взаимодействовал с иноземным офицером, выполняя приказ Верховного Главнокомандующего.
- Если такова будет Ваша воля, государь - произнес пораженный полученным приказом до глубины души Джес, глядя на дядю изумленными глазами.
- Слушайте наш приказ, полковник граф Иртон - приказал монарх - приказываю Вам - во-первых, считать графиню Иртон полковником лейб-гвардии союзной нам страны; во-вторых, допустить ее к секретной информации по королевству Авестер в полном объеме, без каких-либо изъятий, в-третьих, привлечь к работе королевского представителя лэйра Ганца Тримейна; в-четвертых, совместно с графиней Иртон и лэйром Тримейном проработать информацию по Авестеру, определив его уязвимые места и наилучшие средства их поражения, разумеется, с наивыгоднейшими для нашего королевства результатами; в-пятых, написать совместный доклад по итогам проделанной работы на мое имя. Такова наша королевская воля.
Закончив отдачу приказа, Эдоард внимательно наблюдал за сыном, тихо радуясь его реакции - глубочайшее изумление сменялось готовностью выполнить приказ. Король с превеликим удовольствием констатировал, что ничуть не ошибся, сделав ставку не на душеспасительные разговоры, а на рефлексы кадрового офицера - полковник граф Иртон отложил все сомнения в компетентности супруги на будущее, настроившись на выполнение приказа. Армейская дисциплина, стержень вооруженных сил во все времена и во всех мирах, снова взяла верх над штатскими предрассудками и разболтанностью.
- Слушаюсь, Ваше Величество - граф Иртон, вскочив, вытянулся и щелкнул каблуками - разрешите уточнить задачу?
- Разрешаю, лэйр полковник лейб-гвардии - разрешил Верховный Главнокомандующий.
- На что следует обратить особое внимание при выполнении задания? - деловито поинтересовался полковник граф Иртон.
- Во-первых, следует изучить все возможности как можно сильнее раздуть вражду между аристократами, поддерживающими принца Франсуа, и аристократами, мечтающими о возврате старых времен, когда король Авестера контролировал только свой домен - продумайте, как можно раздуть старую вражду между этими родами, как можно спровоцировать нападения дружинников одних на купеческие караваны других; во-вторых, обдумайте, как быстрее продвинуть предметы роскоши, производимые графиней, на рынок Авестера; в-третьих, следует всячески подогревать вражду между благородным дворянством и горожанами Авестера - уточнил задачу монарх.
- Благодарю Вас, Ваше Величество - поклонился полковник граф Иртон - разрешите идти?
- Действуй, мой мальчик - слегка улыбнулся король.
Глядя вслед уходящему сыну, Эдоард мысленно поздравил себя - если бы король знал терминологию Земли, то он бы сказал, что удачный брак, помимо любви и взаимного уважения, в очень большой степени зависит от интеллектуальной, психологической и физиологической совместимости супругов. С интеллектуальной совместимостью все обстояло более чем хорошо - и граф, и графиня были более чем умны. Очень неплохо обстояли дела и с психологической совместимостью - и Джеса, и Лилиан отличало наличие сильной воли, полнейшее неумение покоряться обстоятельствам, готовность сражаться до конца, верность своей команде, категорическое нежелание прощать смертельных врагов. Как у них будет обстоять дело с физиологической совместимостью покамест было неизвестно, но монарх не сомневался в том, что в процессе совместной работы мужское обаяние Джеса и женская красота Лилиан быстро приведут молодых и здоровых людей в одну постель.
Конечно, было невозможно сказать, будет ли между супругами любовь - но, взаимное уважение должно было появиться довольно быстро, поскольку им предстояла совместная, крайне серьезная и тяжелая, работа, в процессе делания которой графу и графине неизбежно предстояло продемонстрировать друг другу свои лучшие качества.