Но, несмотря на этот памятный разговор с Шестым, с мелкой 'докторшей' у нее опять вышло нехорошо.
    'Наверное, стоило врать обо всем. Но и Девятый тоже постарался... Хотя ему виднее...', - вспомнила 12-6-9 и вздохнула.

    Пока она пила шоколад, доктор подошла к Девятому и стала что-то тихо говорить. 12-6-9 старалась подслушать, и хотя ничего не получилось, но что у Девятого так напряглась спина, ей не понравилось. Внезапно врач начала кричать на Девятого, прямо как та вредная тетка на Шестого, и 12-6-9 расстроилась окончательно, потому что сначала 'врачиха' очень ей даже понравилась. Она была совсем не такой, как свои.
- Думаете, если у меня небольшой опыт, то я совсем, по-вашему, не понимаю, что здесь происходит? - почему-то сердилась врач на Девятого. - У нее дистрофия, хроническое недоедание налицо! А травмы?!.. Не насытились родителями, взялись детей живьем жрать?! Дети за родителей не отвечают, ясно вам?!
    Девятый молча смотрел в окно, шевелились только перчатки на сложенных за спиной руках.
- Я к властям пойду! До самого Главы доползу, но отберу у вас этих несчастных. А если и там не услышат...
    'Отберет?!', - ужаснулась 12-6-9.
- Тише, - сказал Девятый. - Говорите тише.
- Нет, не буду, - заупрямилась врач. - Всего лишь два года в детдоме работаю, но и до нас ваши 'дела' доносит. Я в медицинский Орден вошла не для того, чтобы смотреть, как на детьми издеваются. Так что не буду молчать, чтобы вы не говорили. В газеты писать буду! Вся Арадия узнает!..
- Перестаньте! - не выдержала 12-6-9, и когда врач к ней повернулась, продолжила: - Не кричите на Девятого... - подумав, добавила: - Пожалуйста.
    Врач опешила и захлопала глазами. Девятый тоже повернулся к ней, прислонился к стеклу и схватился за подбородок так, что закрыл перчаткой пол-лица, но глаза над ней подозрительно заблестели, и 12-6-9 с ужасом подумала, что он сейчас заревет и убежит, как тот карапуз.
    'А мне потом опять семь дней в палате сидеть, или вообще на холодном без кормежки', - вычислила она и решилась: достала из рукава белый платок, что дал ей Девятый, подошла к нему и протянула со словами:
- Подберите слезы. Они не к месту.
    Вместо того, чтобы взять платок и вытереть нос, Девятый закрыл лицо руками и задрожал.
    'Прям, как я перед ревом. Ну всё, сейчас точно рванет. Как же его остановить? Не карапуз, затопчет еще...'.
    Но Девятый вдруг засмеялся, и врач присоединилась к нему. Она смеялась долго, до слез (12-6-9 впервые видела, чтобы от смеха плакали) и в итоге, платок пришлось отдать ей.
- Ну и как мне с ней работать? - пробормотал Девятый куда-то в потолок, а потом повернулся к все еще всхлипывающей 'врачихе':
- Пообедаете с нами? Заодно всё сами увидите, и поверьте, это гораздо лучше непонятных слухов. Только договоримся сразу: всё, что будет сказано здесь, здесь же и останется.
- Согласна, - кивнула врач. - Вы извините, что я так...
- Не стоит, - улыбнулся Девятый. - Всё в порядке, - и пошел делать заказ.
    А врач сказала 12-6-9:
- Я платок постираю и тебе потом верну.
- Ладно, - великодушно позволила она.
    А врач спросила:
- Как тебя зовут?
- 12-6-9.
    Врач опять почему-то растерялась и обратилась за помощью к Девятому:
- Но ведь должно же быть имя...
- Вы и вправду мелкая, - сказала 12-6-9.
    Девятый в ответ на непонимающий взгляд перевел:
- Маленькая.
    И 12-6-9 продолжила:
- Имена не положены. Они создают ложное ощущение надежды. А будущий полноценный гражданин Арадии не должен тешить себя иллюзиями. Ибо всё во власти Хаоса. А Хаос - есть Арадия и возможен лишь благодаря ей, - она пожала плечами: - Так устроен мир.
- Откуда такое?.. - беспомощно всплеснула руками врач.
- Так Второй говорил, - пояснила 12-6-9.
    Принесли порцию врача, и их ненадолго прервали. Девятый принес стулья, и они дружно устроились за столом консультанта.
- Сколько тебе лет было, когда Второй такое говорил? - спросил Девятый, взбалтывая суп ложкой.
- Девять, - без запинки ответила 12-6-9.
- Точную дату можешь назвать? - снова спросил Девятый, и она надулась:
- Нечестно. Моя очередь. Соблюдайте правила... пожалуйста.
- Какие правила? - встрепенулась врач.
- Мы играем, - охотно пояснила 12-6-9 и рассказала об условиях.
    Врач тоже захотела поучаствовать, но 12-6-9 великодушно позволила ей спрашивать без ограничений, чем та и воспользовалась:
- Скажи, почему ты называешь своего опекуна Девятым?
- Опекуна? - удивилась 12-6-9. - Что это?
- Но тогда, кто вы?.. - растерялась врач, глядя на Девятого.
- Девятый - мой консультант... Девятый, - хихикнула 12-6-9.
    Тут врач подавилась, долго откашливалась, а потом вспомнила, что у нее есть какие-то дела, но Девятый вежливо попросил ее остаться, и врач решила, что те дела подождут. 12-6-9 обрадовалась: 'мелкая врачиха' ей нравилась и просвещать чужую было интересно.
- Расскажи нам, почему ушли предыдущие консультанты, - попросил Девятый.
- Нет, - заупрямилась 12-6-9. - Моя очередь.
- Да, извини, забыл, - сказал Девятый.
    12-6-9 прищурилась и покивала: 'Ага, верю, как в сказочных фей'. Девятый тихонько рассмеялся. Врач почему-то к нему на этот раз не присоединилась: она молча глядела в тарелку и сжимала ложку, будто не знала, что с ней делать.
    'Горячий, наверное, - подумала 12-6-9. - А, ладно, сама разберется, не такая уж она мелкая', - и вернулась к консультанту, подбирая наиболее острый вопрос, наконец, определилась:
- А зачем вам перчатки и это? - указала ложкой на бандану.
- Чтобы людей не пугать, - усмехнулся Девятый и сказал врачу: - Что-то вы ничего не кушаете. Может, что-нибудь другое заказать?
- Нет-нет, всё очень вкусно, - врач ответила таким тонким голосом, что 12-6-9 показалось, будто он сейчас оборвется и останется лишь мышиный писк. Но врач тут же стала есть.
    'Остыл', - успокоилась 12-6-9 и снова вернулась к теме наряда Девятого:
- А... под ними что-то страшное?
- Я неточно выразился. Скорее, неприятное для непривычных глаз.
- Шрамы? Много? - задала сразу два вопроса 12-6-9.
- Я тебе потом покажу, - пообещал Девятый и бросил короткий взгляд на 'врачиху'.
    'Ага, значит, тоже понял, что она чужая', - обрадовалась 12-6-9.
- Потом - так потом, - согласилась она и медленно прикрыла глаза, показывая, что всё поняла. - Ваша очередь.
    Девятый улыбнулся с неким чувством, которое 12-6-9 определить не смогла. Так смотрел на нее Шестой, когда ей удавалось собрать на руках загаданную комбинацию карт и оставить его с носом.
- Ты про предыдущих консультантов обещала мне рассказать, - напомнил он. - Расскажи, какими они были, что с ними стало... Врачу тоже будет интересно послушать.
    Та как-то сжалась и быстро закивала:
- Да-да, очень.
    'Что-то не то, - поняла она. - Что-то с ней происходит', - и посмотрела на консультанта. Тот еле заметно качнул головой - 'Всё в порядке' и печально улыбнулся.
- Ла-адно, - протянула 12-6-9 и использовала слова из терминологии Четвертого, чтобы показать Девятому, что лезть не станет: - Задание получено. Прикажете приступать к выполнению?
- Прошу, не приказываю. И только правду, помнишь? - Девятый повторил ее жест понимания, прикрыв глаза. Похоже, ему нравился этот двойной разговор так же, как и ей самой.
- Угу... - 12-6-9 повозила вилкой кусок прожаренного, мягкого мяса в соуса, слопала и начала: - Первый был самым скучным. Постоянно заставлял меня зубрить всякие уставы, своды правил спецраспределителя, 'Словеса Божии' и 'Деяния благих'. И постоянно проверял, как я это запомнила. А если я ошибалась или нарушала что-то из Свода, то он запрещал меня снабжать кормежкой. У меня живот бурчал до тех пор, пока я всё не расскажу правильно. Или пока Боги не подскажут ему, что я прощена.
- Думаешь, он на самом деле говорил с Богами? - внезапно спросила врач, бледная, как края тарелки, а на щеках у нее расцветали пунцовые пятна.
- Не-а, врал, конечно. Как будто Богам есть дело, сколько раз в день я ем.
    Такой ответ, казалось, устроил врача, она замолчала, и 12-6-9 продолжила:
- А еще он очень любил рассказывать о глупых чужеземцах, которые не понимают 'величия наших Богов' и об их обычаях. Хотя про обычаи было интереснее... Думаю, чужеземцы не такие уж и глупые... Еще Первый носил круглые маленькие очки и у него была смешная борода. Густая такая, во все стороны торчала...
- Почему он ушел? - спросил Девятый.
- Второй говорил, что его 'сняли' за то, что он наказание неправильно подобрал, из-за чего я много веса потеряла. Кто-то заметил, и его за это куда-то отправили.
- Сколько времени Первый тебя консультировал? - спросил Девятый.
- Два месяца.
- А второй?
- Месяц.
    Врач, не отрываясь, смотрела на 12-6-9, ей польстило такое внимание, и она решила простить Девятого за то, что тот нарушает собственные правила.
- Почему второй так быстро ушел, знаешь?
    12-6-9 покрутила вилкой в воздухе возле виска:
- Он чокнулся. То есть он и сначала был какой-то странный, постоянно твердил о каком-то Хаосе. Говорил, что Хаос правит миром - и это хорошо, а что растет желтая заморская зараза и засоряет этот прекрасный хаотичный мир - плохо.
- Что?.. Какая-какая зараза? - переспросил Девятый и даже наклонился вперед.
- Желтая заморская, - повторила 12-6-9. - Это он так азиатов называл. Говорил, что они чересчур быстро размножаются, и поэтому в мире всё так плохо и... воняет. Он говорил, что всё из-за них плохо пахнет... То есть это он так считал, не я, - быстро сказала она и замялась: - А... можно?..
- Спрашивай, - разрешил Девятый.
- А... вы... азиат?..
- Наполовину, - усмехнулся Девятый. - Но про меня чуть позже. После восьмого.
    12-6-9 намек поняла:
- Второй сердитый всё время был... Ну не на меня, а вообще на всё, а уже перед тем, как его заменили, стал вообще говорить, что Арадия наша ничто перед Хаосом, представляете, какая глупость? Говорю же, он чокнулся совсем. А потом к нему в кабинет пришли двое из медордена. Я как раз на консультации была... То есть это они так сказали, но по-моему они военными были... Спины такие прямые, движения четкие... Как у солдат на пленках. Мне их Четвертый показывал... А, сначала Третий... Рассказывать?
    Девятый кивнул. Врач держала в руках чашку с чаем и иногда ежилась.
    'Замерзла, наверное', - понимающе кивнула 12-6-9, куснула пончик, запила его горячим чаем и вздохнула:
- Третий был один из лучших. Жаль, что пробыл здесь всего лишь два месяца. Наверное, кто-то Директору сказал, что он мне приносит одежду, конфеты, бутерброды с ветчиной и не ругает совсем, и его за это уволили, - загрустила 12-6-9.
- Какую одежду он тебе приносил? - осторожно спросила врач.
- Платья разные. Сначала синие, зеленые, с короткими рукавами, потом - коричневые, теплые, чтобы я не мерзла. И гольфы такие смешные, с помпонами. Они тоже теплые были. И ботинки в цвет платьям. Говорил, что такую одежду в школах носят... У меня тогда комната еще была, так я никогда не мерзла. Даже в октябре, перед тем, как он исчез... А еще он меня многому научил, он книги интересные приносил, и мы по ним занимались. Это была не какая-то скучная ерунда, как у первого, там и по истории Арадии были, и по всемирной, и по химии и физике.
- И ты всё понимала? - удивилась врач.
    12-6-9 подумала, не надуться ли ей, но решила простить и 'врачиху': 'Смешная, думает, только детдомовские могут учиться, а мы все - неспособные'.
- Если что-то и не понимала, Третий объяснял, иногда по многу раз, но никогда не сердился и не кричал... Его, наверное, из-за этого... - снова запереживала 12-6-9 и спохватилась: - Девятый, а вдруг и вас тоже переведут? Из-за того, что вы... Если надо меня поругать, то вы лучше ругайте.
- Не буду ругаться, - сказал Девятый. - И никто меня не переведет, не переживай.
- Точно?
- Точно.
- Хорошо, - вздохнула 12-6-9 и сказала: - Но все-таки не будьте слишком мягким. Четвертый сказал, Третьего из-за этого убрали.
- Скажи, пожалуйста, - перебила ее врач. - Третий консультант... Он... - врач бросила быстрый взгляд на Девятого, и пятна на ее щеках расплылись аж до подбородка. - Он трогал тебя?
- Третий - не мелколюб! - возмутилась 12-6-9. - Не надо про него такое думать!
    А Девятый перевел:
- Не педофил.
    Врач всплеснула руками:
- Как вы?.. Это что - местный сленг?
    Девятый грустно улыбнулся:
- Информация от психологов.
- А... Ах, вот как... Продолжай, пожалуйста, - кивнула врач 12-6-9.
    И та рассказала про Пятого, как он курил сигареты через красивый янтарный мундштук, рассказывал про отношения мужчин и женщин, про то, какие женщины ему нравятся, и про то, как следует ухаживать за 'предметом обожания'. Его перевели к более взрослой номерной, и на прощание Пятый сказал, что всерьез считает, будто 12-6-9 вырастет еще более 'знойной штучкой', чем его новая подопечная. Девятый хмыкнул и сказал, что в этом даже и не сомневается, а врач порозовела окончательно. И 12-6-9 рассказала про Шестого, самого любимого консультанта. Про два года, что они провели вместе, и про особую колоду карт 'для пасьянсов', сделанную специально под ее маленькие руки. Шестой подарил ее на одиннадцать лет, а на двенадцать - альбом для рисования с кистями и красками. Их потом тоже забрали, как и подарки Третьего. Девятый заинтересовался альбомом, 12-6-9 поняла это по тому, как он побарабанил пальцами по столу, но ничего не спросил.
    'Наверное, при врачихе не хочет', - догадалась 12-6-9 и рассказала, что Шестой ушел на фронт, обещал вернуться, но так и не появился.
- А... вы не уйдете туда опять? - спросила она.
- Нет, пока ты не выпустишься. Обещаю, - успокоил ее Девятый. - Я попробую узнать, что произошло с твоими Третьим и Шестым. И как только выясню - сразу сообщу тебе.
- Спасибо, - прошептала 12-6-9 и потянула воротник пижамы на подбородок. Потом забралась на стул с ногами, подвернула их под себя, и оказалось, что сидеть так удобнее, даже если не болят ребра.
    Врач, кажется, хотела что-то сказать, но Девятый ее остановил:
- Пускай, - и спросил 12-6-9: - Почему ты не рассказываешь про четвертого, седьмого и восьмого?
    12-6-9 спрятала руки в рукава:
- Не хочу.
- Что ж... - сказал Девятый. - Это честный ответ. Тогда, позволь, я расскажу за тебя.
    12-6-9 замерла. Врач с недоумением посмотрела на Девятого, но тот не обратил на нее внимания. Он смотрел на 12-6-9, будто история, которую она знала лучше всех присутствующих, предназначалась исключительно для нее.
- Сначала четвертый. Он прибыл в октябре двадцать четвертого и сразу объяснил тебе, что не переносит гражданских, слабаков, трусов, предателей, тыловых блох, сгорбленную спину, прямой взгляд и грязь на полу. Что он любит военную форму, учения, боевые действия, войну, армию Арадии и саму Арадию в целом. Уважает дисциплину, хорошую осанку, послушание и лично самого себя.
    Перед глазами 12-6-9, будто появилась невысокая, полноватая фигура Четвертого, а Девятый тем временем продолжал:
- Он признавал от тебя только два ответа: 'Так точно, ваша честь капитан СВА' и 'Разрешите приступать к выполнению, ваша честь капитан СВА'... Ему нравился вид крови на твоем лице, и он хлестал тебя так часто, как это дозволял придуманный им устав. После же, когда ты выливала из ладоней собственную кровь в унитаз, четвертый давал тебе свежий, ослеплявший белизной, отутюженный носовой платок и заставлял протирать пол в тех местах, где ему чудились красные пятна. Четвертый объяснил тебе, что торжественные марши и колонны солдат на парадах предназначены для демонстрации военной мощи Арадии, а также для поднятия боевого духа военных. Что это не развлечения для 'тупых гражданских блох'. Ты проводила с ним много времени на улице из-за тренировок по общей физической подготовке. И на стрельбище. Единственным плюсом для тебя было то, что кровь впитывается даже в снег и тебе не нужно удерживать ее в ладонях... Еще он рассказывал тебе, как убивать. Быстро, бесшумно, незаметно. Сопровождал примерами из собственной, надо заметить, весьма богатой практики. Думаю, он многое успел объяснить за эти три длинных для тебя месяца. С самого первого дня вашего знакомства он... 'дрессировал тебя, как беспородную суку' (его выражение, верно?), чтобы сделать из тебя солдата. Он хотел свою личную, особую замену на фронт. Это и была его цель. Его последнее задание. Но ты не понимала этого. Не твоя вина. Никто бы не понял... Двадцать третьего января двадцать пятого года на тренировках по стрельбе на короткие дистанции ты послала ему пулю в затылок. После - вернулась в спецраспределитель. Больше тебе некуда было идти. Я ничего не пропустил? - спросил Девятый и отпил чай в ожидании ответа.
    Врач сидела на стуле тихо, как мышка, прикрывая лицо руками, и смотрела на 12-6-9 неприятно расширенными, блестящими от слез глазами.
    'Что же вы... Девятый', - подумала она и сказала:
- Это был несчастный случай.
- Да, я читал отчет, - кивнул Девятый, - и именно поэтому уверен, что несчастного случая не было.
    Он придвинулся и постучал пальцем перчатки по столу:
- Послушай, этот случай - наша мертвая точка, наша проблема. От того, как мы решим проблему, зависят наши отношения. Понимаю, почему ты не сказала мне про платок с самого начала. Мало кто будет откровенничать с незнакомым человеком. Но теперь ситуация изменилась. Я не перекладываю ответственность на тебя, ни в коем разе. Четвертый замучил тебя, ты была испугана, растеряна и не знала, к кому обратиться за помощью, ведь единственный твой защитник - и был твоим мучителем. И ты убила его. Еще раз повторяю: наказывать тебя за признание никто не станет. Всё, о чем мы говорим, останется между нами, будь уверена. А за доктором я прослежу сам... Прошу, поговори со мной. Пожалуйста.
    Слова склизкими булыжниками почему-то выпали изо рта сами собой:
- Я сделала это. Я убила его, - 12-6-9 закрыла глаза, чтобы не видеть белое лицо плаксивой мелкой врачихи: - Четвертый сказал, что я знаю теперь достаточно для хорошего рядового СВА, а остальное зависит от меня самой. Но чтобы закончить обучение я должна была пройти экзамен. И я его сдала. На отлично, - она показала в улыбке остатки зубов.
- Вот, значит, как... - помедлил Девятый и почесал подбородок: - Придется мне тебя огорчить: если бы ты сдала на 'отлично', то две единицы тебе не накинули. Тот экзамен ты сдала средненько. В следующий раз, если тебе потребуется повторить подобное, отыгрывай технеисправность оружия. Позже объясню, как сделать, чтобы всё прошло как следует.
    12-6-9 не верила своим ушам.
    Врач же и вовсе рассердилась:
- Зачем вы это говорите? Чему вы ее учите? Вы в своем уме?!
- Вполне, - улыбнулся он. - Я обязан не только сделать из 12-6-9 полноценного члена общества, но и научить защищать свою жизнь любыми способами и любой ценой.
- И как ложь ей поможет? - осведомилась врач.
    Ядовитая усмешка исказила ее лицо, и 12-6-9 стала смотреть на Девятого: 'Все-таки он действительно свой'.
- Мир номерных переполнен опасностями, - ласково улыбался Девятый. - Вчера - это твой консультант, сегодня - твой охранник, завтра - соседи из детдома. Как с седьмым, верно? - сказал он 12-6-9. - Ты не ожидала, что он на тебя накинется. Привыкала в течении месяца, а он учил тебя играть на пианино. Ты ведь из-за него узнала о... мелколюбах, так?.. Восьмой и вовсе стал твоим кошмаром. Он выколачивал из тебя дух, как пыль из коврика. Сломал ребра, выбил зубы. Покажешь потом, чем?
    12-6-9 не сразу нашлась:
- Зачем вам это нужно?
- Хочу увидеть, чем ты его так замечательно изукрасила. Кстати, - Девятый улыбнулся еще шире. - Вот эту парочку я бы оценил в пять баллов за каждого.
- Почему? - не поняла она.
    Девятый ответил, не обращая внимание на явное возмущение врача:
- Есть разница в цели. В первом случае, с четвертым, у тебя был выбор. В последних двух - выбора тебе не оставили. Не убей ты седьмого, он бы тебя изнасиловал. Восьмой же - убил или покалечил. Если бы ты их не остановила, это бы рано или поздно произошло. Ты защищала себя, и у тебя получилось.
    У 12-6-9 колотилось сердце: 'Он действительно всё понимает. Как Шестой. Только еще лучше'.
- И все-таки убийство - не выход, - высказалась врач. - А учить заметать следы - еще большее преступление, чем, если бы вы сами стали зверем. За каждый проступок положено наказание, и вы, не побоюсь громких слов, разрушаете идею общего мирового порядка, скрывая улики.
- Идея есть, а порядка - нет, - пробормотал Девятый и подмигнул 12-6-9.
    Она смущенно спряталась в воротник, но ответила тем же.
- Знаете, - сказал он врачу, - я бы с вами подискутировал, но времени - в обрез. Так что мы лучше поясним на примере. 12-6-9, дай расшифровку своего номера.
- Возраст - степень общественной опасности - номер консультанта, - отрапортовала скороговоркой та.
- Что будет, если я выйду за дверь, а ты напугаешь доктора резким движением, и она закричит?
- Прибежит охранник, напишет докладную, и я стану 12-7-9.
- Что значит для тебя 'семерка'?
- Что меня повесят.
    Врач замерла, переводя взгляд с одного на другого, пытаясь понять - не шутят ли они.
    Девятый развеял ее сомнения:
- Поэтому я и сказал, что научу ее защищаться любым способом и любой ценой... А теперь скажите, пожалуйста, госпожа Мирецкая, - врач заметно вздрогнула, - у вас всё еще осталось желание сотрудничать с бульварной прессой?
    Под взглядом Девятого врач сгорбилась и прошептала:
- Нет, я всё поняла.
- Ваши заметки в 'Сетях Арадии', 'Фонарном столбе' и 'Путевом листке' нашли своих читателей.
    Врач побледнела так, что светлые глаза стали почти черными.
    12-6-9 удивилась: 'Разве это плохо? Разве плохо, когда тебя замечают?'.
    А Девятый продолжил, едва слышно звякая чайной ложечкой о края чашки:
- Я тоже, кстати, числюсь среди них. Знаете, мне очень понравились ваши формулировки о непомерной тяжести военной доли Арадии, о золотых торговцах некоторых вражеских стран, и о демонах, пожирающих людскую плоть и пьющих кровь земную. Я, кстати, даже немного обиделся за такую напраслину. Лично я, например, предпочитаю вместо крови - чай, как правило, зеленый, а людей и вовсе не ем. Особенно детей. Это вам и 12-6-9 скажет.
    12-6-9 захихикала, кивая, и привычно спряталась в воротник.
- Но я-то отходчивый, - продолжил Девятый, - а мои коллеги из другого отдела огорчились всерьез. Но это пустяки, правда? О, совсем вылетело из головы: меня просили передать, что внизу вас ждет машина с... братьями из медордена. Поэтому, будьте добры, отложите ваши дела до завтра и не заставляйте их ждать. У бедняг столько работы - м-м-м, - протянул Девятый, отпивая чай, и подвел черту: - Всего доброго, госпожа Мирецкая.
    Та встала и, тяжело переваливаясь, как на ходулях, отправилась к двери.
- До свидания, - прошептала 12-6-9 в закрывшуюся дверь.

    Когда стихли шаги врача, 'госпожи Мирецкой', Девятый встал со своего места и передвинул свой стул поближе к 12-6-9.
    Он медленно опустился на сиденье и спросил:
- Как думаешь, врач вернет твой платок?
- Не-а, - помотала головой 12-6-9.
- Ты очень сообразительная. Я тебе другой принесу, цветной, - мягко сказал Девятый. - Хочешь узнать, почему?
    12-6-9 подумала и снова помотала головой:
- Я уже знаю.
- Правда? - удивился Девятый.
- Она ведь сумасшедшая, да? - вздохнула 12-6-9. - Она мне даже понравилась сначала: добрая такая и рука у нее - мягкая... Я думала, она просто мелкая из чужих, поэтому немного смешная. А потом, когда она начала кричать на вас, заплакала неизвестно почему и стала говорить, что я не должна была убивать...
    Девятый внимательно слушал, не перебивая.
- ...И про мировой порядок, вот тоже... Я тогда только догадалась, что она такая же, как Второй. Только немного по-другому. Выкладывает перед незнакомыми всё, что у нее на уме. А так нельзя...
- Ты поэтому отказывалась говорить с психологами?
- Угу. Если всё рассказывать даже своим, то можно уехать с братьями из медордена.
    Девятый моргнул и криво усмехнулся:
- В чем-то ты права. Но мне ты можешь рассказывать всё, что захочешь.
- Я знаю, - кивнула она и потянула серенькую ниточку, выпавшую из ткани рукава. - Вы не незнакомый... Вы - другой...
    Левая перчатка Девятого забарабанила снова, и 12-6-9 пояснила:
- Не такой, как остальные консультанты. Сначала я думала, что вы - как Шестой, но вы сильнее... Не знаю, как объяснить, - она отпустила нитку и развела руками. - Просто... Шестой многого не мог добиться от Директора. Даже прогулки для нас с трудом достал и то - не сразу. А вы в первый же день гоняете в кабинет обеды с кухни... Вас, наверное, даже Директор боится... - заключила она и с уважением посмотрела на Девятого.
    Он спросил:
- И ты меня боишься?
    12-6-9 замерла, а потом осторожно сказала:
- Нет... Не знаю. Знаю, что должна, вы ведь вон какой... - она окинула его выразительным взглядом. - Директора даже запугали. Но почему-то не боюсь... Наверное, вы что-то со мной сделали, - вдруг осознала она.
    Но Девятый не дал ей как следует обдумать эту мысль, он неожиданно поднялся, прошел за спину, походил там, стуча тяжелыми сапогами и вернулся обратно, но не сел. Более того, Девятый стоял рядом с 12-6-9 очень близко, и для того, чтобы рассмотреть его лицо, ей пришлось бы неудобно извернуться. 12-6-9 чувствовала его взгляд, прожигающий макушку, и уже хотела было спросить, почему он так на нее смотрит.
    'Обиделся', - запереживала 12-6-9, но тут ей на голову легло что-то весомое, и она даже подпрыгнула от неожиданности, когда услышала:
- Молодец. Ты даже не представляешь, какая ты умница, - сказал Девятый охрипшим голосом, и 12-6-9 поняла, что тяжелое на голове - это его рука.

    'А потом он гладил меня по голове и молчал', - вспоминала 12-6-9, ворочаясь в постели. - Рука была не мягкой и легкой, как у Врачихи, а тяжелой, жесткой, будто у него там что-то железное. Но ей отчего-то сразу стало спокойно.
    Когда она рассталась с Девятым, то ее отвели не в палату, а в комнату с кроватью, окном, отдельным туалетом и даже маленьким душем. А на стенах красовались желтенькие обои с крохотными красными цветочками. 12-6-9 растерялась и подумала, что охранник что-то перепутал, но тот сказал:
- Теперь здесь будешь жить. С новосельем, - и ушел, оставив ее хлопать глазами.
    12-6-9 не догадывалась, что во всем спецраспределителе оставшиеся в живых номерные испытывают такие же потрясения.
    Но на этом сюрпризы не закончились: на тумбочке возле кровати стояла лампа с абажуром, разрисованным разноцветными шарами.
    'Это воздушные, их на парадах перед салютом гражданские в воздух отпускают', - догадалась она.
    А в тумбочке обнаружилась колода карт, та, что ей подарил Шестой.
'Неужели у меня были такие маленькие руки?', - удивилась 12-6-9.
    Секунду спустя она опомнилась, бросилась к письменному столу возле окна, загромыхала ящиками, вытаскивая из них на пол добытые сокровища: учебники Третьего, тетради тех времен, исчерканные ее неаккуратным почерком, линейки, ручки, ластики, карандаши ('письменные принадлежности', - вспомнилось ей). Словари и книги Шестого, даже 'Большой географический справочник' она была рада видеть снова. А потом нашлась деревянная, темно-коричневая коробочка с акварельными красками. И несколько кистей разных размеров. И самым последним - альбом для рисования. 12-6-9 плюхнулась на пол и осторожно открыла его: вот ее первый рисунок - темно-синее небо с белыми кляксами звезд и кривобокая оранжевая луна, за ним - листья - зеленые, красные и даже синие.
    'Шестой долго хихикал над ними, а мне просто цвет понравился', - вспомнила она.
    Следом показался и серенький крестик птички в бело-голубом небе, и разноцветные снежинки, и старательно прорисованные обертки от мороженного, что тайком носил ей Шестой, и круглые желто-зеленые конфеты Третьего, и еще многое другое - не пропал ни один рисунок. И еще оставалось много листов.
    12-6-9 закрыла альбом, прижала его к груди и задумалась, как она бы запомнила в рисунке Девятого. Покачалась из стороны в сторону, но ничего толкового так и не придумала.
'То, что он сделал, не нарисуешь', - осознала она.
    Затем вернула вещи в стол, с сожалением присоединила к ним альбом: 'Испорчу еще'. Оставила себе только учебник по истории темных веков Арадии и колоду карт в кожаном футляре. Вместе с ними забралась под одеяло, боднула головой толстую подушку, сделав себе в ней уютную вмятину и, наверное, уснула. Потому что, когда 12-6-9 очнулась, в комнате было совсем темно, а за окном что-то громко шумело и звонко стучало в стекло.
'Это же дождь!', - сообразила 12-6-9, выскочила из постели, забыв про учебник и карты, с разбегу запрыгнула на письменный стол. Тот сердито скрипнул, но 12-6-9 не услышала - она возилась с щеколдами.
    Наконец, окно поддалось и распахнулось, рассыпав мелкий сор. Холодный осенний ветер ворвался в комнату, а косые струи дождя в ту же секунду намочили и лицо 12-6-9, и ее взъерошенные волосы, и серую пижаму. 12-6-9 почувствовала, как ветер треплет ее одежду и засмеялась, громко, во весь голос, не боясь, что за шумом ливня ее кто-нибудь услышит. В горле непривычном к таким усилиям, нещадно драло и хрипело. 12-6-9 забеспокоилась, что осипнет и не сможет консультироваться с Девятым, но не смогла остановиться. И это показалось ей самым смешным, что она когда-либо знала и чувствовала, и всё стало еще хуже. А потом 12-6-9 без перехода заревела. Она рыдала и вопила, как не ревела даже у Восьмого, когда он лупил ее. 12-6-9 размазывала по лицу руками мокрое, мешая горячее и холодное, и тут по рукам ее ощутимо стукнуло, будто некто бросил в нее мелкий камушек или горошину, только холодную. И тут же вокруг застучало. 12-6-9 так удивилась, что даже перестала реветь. Она потерла глаза твердым от холода, набрякшим от влаги рукавом и огляделась, хлюпая полным носом: мелкие горошины белели на подоконнике, на столе и даже на полу. А ветер продолжал закидывать в комнату новые.
    12-6-9 высморкалась в рукав, легла на живот и подползла к самому краю, высунула голову из окна, разглядывая далекую землю: на черном асфальте виднелось множество таких же горошин, и с каждой минутой к ним прибывала поддержка.
Она подставила ладошку, поймала сразу три и отправила их в горячий, пересохший рот: холодные горошины растаяли почти сразу же.
'Как мороженое, только не сладкое, - оценила 12-6-9. - Как снег. Только во рту и сразу - в воду'.
    Снег она ела на тренировках у Четвертого.
    А потом вспомнила консультации Шестого: 'Это - град. Как название ракетного комплекса у заморских наемников, про которых мне Четвертый рассказывал. Теперь его уже не используют... А про настоящий град - Шестой. Вот, значит, как он выглядит... '.
    12-6-9 удивленно рассматривала побелевший от града асфальт, а потом увидела за кованными вензелями ворот огни. Они стремительно приближались, рассекая длинными лучами света темноту, и вскоре оказались у ворот.
    Это была темная машина, и 12-6-9 пожалела, что дождь мешает хорошенько ее рассмотреть. 12-6-9 разочарованно вздохнула, поймала еще несколько градин и закинула их в рот, ожидая, что будет дальше.
    А дальше из машины под дождь вышли четверо, и в одном, самом высоком из них, 12-6-9 узнала своего консультанта. 12-6-9 замерла, рассматривая далекого и будто ненастоящего Девятого с незнакомым, распирающим чувством.
    Бестелый голос шепнул в уши: 'Даже будь там толпа таких же, как он, ты все равно узнала бы его'.
    12-6-9 молча согласилась с ним. А Девятый с другими зашел во двор спецраспределителя, быстро пересек его и пропал из виду где-то в здании, так и не заметив наблюдавшую за ним подопечную.
    12-6-9 закрыла окно, громыхнув рамой, переползла на другой край стола и свесила с него ноги, поболтала ими в воздухе, разглядывая устроенный ей беспорядок, и поняла: 'Теперь я знаю, как его рисовать'.
    И звонко чихнула.