Торин Владимир Витальевич : другие произведения.

Твари в пути. Глава 4. Странные дороги для тварей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Странные, странные, странные
  В путь собираются твари.
  Колотых ран нет - лишь рваные,
  И вонь от их спутницы гари.
  
  Идут-бредут-спотыкаются,
  Но нет ничего в них смешного:
  И в дверь постучат, не раскаются,
  С кровати поднимут больного.
  
  Их языки полны мерзости,
  И влажно от них и тепло:
  Ты в ужасе крутишься-вертишься,
  Но вот ты здоров, все прошло!
  
  Им вслед ты с опаскою косишься,
  И счастью поверить боишься,
  По дому ты радостно носишься:
  Уверен - потом отоспишься.
  
  Твари встречаются самые разные:
  Есть те, что целуют, и хворь исцеляется.
  Когда губ коснутся губы их грязные,
  Узнаешь: те твари...
  Здоровым...
  Мясом питаются.
   "Странные твари на странных дорогах". Пиршественная песня нейферту.
  
  Октябрь 652 года. Где-то на Терновых Холмах.
  
   Трое живых существ, двое из которых были людьми, а третий, как не трудно догадаться, - нет, сидели на земле, прислонившись спинами к холодным могильным камням, и зябко кутались в плащи от пронизывающего ночного холода. В полной темноте, разбавляемой время от времени лишь бледным светом тощего месяца (в те редкие минуты, когда ему было угодно сделать одолжение и оторваться от своих дел, показываясь на небе), они едва различали силуэты друг друга.
   В воздухе было душно и пыльно, как перед грозой, но дождь все никак не мог начаться, лишь налетевший ветер неведомо откуда принес с собой сырые листья, закружив их, точно корень петрушки и нарезанный лук в густой безвкусной похлебке. Путники неожиданно оказались в самом центре этого кромешного небесного варева, и вездесущие листья поползли по их капюшонам, царапаясь и шелестя. Они прилипали к одежде, к незащищенным кистям, безжалостно царапали щеки и забивались в нос. Спать совершенно не хотелось, да и как тут уснешь, когда все тело колотит от дрожи, уши закладывает от ветра, на лицо липнет непонятно что, ноги затекают, а руки немеют и молят, чтобы ты согрел их своим дыханием.
   Путникам в какой-то мере еще повезло - хвостатый пленник, едва лиственная буря начала собираться, подсказал место, где можно найти хоть какое-то укрытие, - небольшую расщелину, скорее даже овраг, полный провалившихся вниз надгробий, все дно которого, помимо камней, устилал прогнивший ковер из опавших листьев.
  - Нет, я, конечно, все понимаю...- проворчал сэр Джеймс Доусон, громыхая латными поножами, которые он сейчас безуспешно пытался использовать в виде подушки под головой.
   Разоблачаться от доспехов в кромешной темноте оказалось сущим мучением, но перспектива спать в железе была еще менее привлекательна. Сэр Прокард Норлингтон, напротив, не стал снимать кольчугу, но и комментировать действия Джеймса не стал. Шли вторые сутки их пребывания в этих Чуждых Королевствах, но в представлении ронстрадских паладинов, они растянулись на добрые полвечности.
  - Считается, что рыцарю в походе не подобает печься о собственном удобстве и искушаться мыслями о крове, но все же...- Джеймс вдруг подумал, что это вина его старшего товарища: именно старозаветный паладин заразил его извечно плохим настроением, дурным характером и склонностью ворчать.- Если огонь так далеко виден, хотя я вовсе не понимаю, что тут вообще можно разглядеть среди этих листьев и ночи, почему было просто не вернуться обратно в трактир, под теплую крышу?
  - Как не трудно догадаться, по той же самой причине, по которой мы покинули эту теплую... хм... и облепленную мухами крышу,- степенно отозвался сэр Норлингтон, чье почти лишившееся морщин лицо зрелого мужа уже не позволяло Джеймсу называть его "стариком".
  - Муха была всего одна,- дотошно уточнил сэр Доусон.
   Должно быть, Джеймса больше всего угнетало то, что сэр Норлингтон так помолодел прямо у него на глазах, явно не заслуживая этого из-за того, что он совершенно невыносим. Факт произошедших со стариком изменений не мог примирить молодого рыцаря с собой и вызывал к сэру Норлингтону лишь еще более сильную неприязнь.
   Старозаветный паладин, в свою очередь, втайне надеялся, что годы не станут тянуть его и дальше назад - становиться младше юного Джеймса, поменявшись с ним положением старшинства, - нет уж, увольте! Приготовившемуся попасть в неловкое положение рыцарю оставалось лишь уповать на мудрость старика Тиана в надежде, что волшебник в силу своей предусмотрительности не мог упустить из виду столь каверзный и скользкий момент. Все же, что бы там ни случилось, наконец, примирился он с мыслью, Джеймс все равно останется для него юнцом и зеленым сопляком - этого не изменить даже коварной магии.
  - Они найдут вас там!- прервав размышления сэра Норлингтона, встрял в разговор Крысь. Его длинный нос и тонкие топорщащиеся в стороны усы выглядывали из уютненькой норы, образованной складками плаща Джеймса.- Вам проще самим выколоть себе глаза и отрезать головы, чем сунуться в Постоялый Дом в тот час, когда охотники, должно быть, со всех Холмов устремятся туда вынюхивать вас! Нет-нет, не нужно самим отрубать себе пальцы и ломать кости, не нужно выпускать кровь из своих вен и наполнять ею их чаши, ожидая от них признательности! Ее не будет!
  - Зачем мы им сдались?- поинтересовался Джеймс.- Этому твоему Глоттелину и остальным?
  - Пфффф!- возмущенно фыркнуло существо.- Мерзкий Глоттелин вовсе не был моим! Это Крысь был его, Глоттелина. Бедный и несчастный Крысь находился в плену, он пребывал в подлом и жестоком рабстве, изо дня в день вынужденный вынюхивать и выглядывать для своего злобного хозяина, принуждаемый часами бежать по следу, недосыпая и питаясь одними лишь грязью и пылью. Без луча надежды и без...
  - Заткнись уже,- оборвал излишне пламенную тираду носатого сэр Норлингтон.- За последний час мы уже не менее сотни раз слышали о том, какой ты бедный, несчастный и несправедливо обиженный.
  - О! Крысь премного сожалеет, что оскорбил ваш слух своими жалкими стенаниями! Униженный, он столь долго был лишен всякой возможности рассказать кому-то о своих невзгодах, что ему трудно сдержать всю ту горечь, что скопилась в его истерзанной и изголодавшейся по сопереживанию душе! Кстати,- два крохотных голодных глаза с надеждой сверкнули во тьме,- у вас поесть еще чего-нибудь не осталось?
  - Поразительно, сколько еды может вместить столь тщедушное, жалкое и несчастное тело,- недовольно буркнул из-за своего надгробия сэр Норлингтон.
  - Можно мне еще этой... как ее... пшеничной лепешки?- мечтательно облизнувшись, протянул Крысь.- Клянусь, я ни в одном из логовищ не едал ничего подобного, да что там, думаю, в самом Небесном Склепе к вечерне подают более грубую и дурную пищу! И уж точно не источающую столь нежный и божественный аромат, который щекочет ваш нос подобно тысяче крохотных и нежных лепестков чертополоха...
   Джеймсу оставалось лишь удивленно пожать плечами - чем же это надо было питаться, чтобы так отзываться о черством хлебе, который они с сэром Норлингтоном, прежде чем улечься спать, преломили со своим новоявленным спутником.
  - Вот, держи, мне не жалко.- Молодой рыцарь протянул Крысю оставленную на утро горбушку.
   Усатое создание тут же выскочило из-под плаща паладина и, взявшись за корку хлеба обеими лапами, принялось проворно стачивать ее о свои острые зубы.
  - А мне вот жалко,- не одобрил подобного расточительства старозаветный паладин.- Потому как это была наша с вами последняя еда, и еще неизвестно, чем нам доведется питаться завтра.
  - Одной коркой сыт все равно не будешь,- махнул рукой Джеймс.
  - Клянусь, завтра вы о ней еще вспомните,- мрачно посулил сэр Норлингтон.
  - Я слышал, что теплые существа способны не есть три седмицы кряду, прежде чем начнут падать с ног,- с набитым ртом блеснул неожиданными и странными (не имеющими ничего общего с истинным положением дел) познаниями Крысь.- А прежде, чем умереть, могут продержаться так и вовсе четыре, так что все нормально и... Ай-яй!
   Джеймс так и не понял, чем зашвырнул в болтливого носатого сэр Норлингтон. Судя по глухому удару и громкому визгу, это мог быть паладинский сапог. Впрочем, с равным успехом брошенной вещью мог оказаться и подходящих размеров камень.
   Обиженно заскулив, существо забралось обратно под край плаща сэра Доусона, откуда, впрочем, тут же продолжили раздаваться жалобные причитания и стоны.
  - Эй, ты, кажется, говорил о тех, кто желает нам зла,- ткнул Крыся локтем Джеймс.
  - О, нет!- возмущенно, но вместе с тем вдохновенно возвестил носатый.- Раны мои еще слишком свежи, и, боюсь, теперь не позволят мне вспомнить всего того важного, что я собирался вам рассказать. Как ни печально, несчастный Крысь вряд ли сможет пережить последний удар судьбы - брошенный в меня корень, я имею в виду. Он так радовался, что нашел себе друзей, а те оказались ничуть не лучше Глоттелина, они лишь жестоко избили его и к тому же оставили голодным...
   Сэр Норлингтон закряхтел, явно теряя терпение. Он начал рыться в листве в поисках очередного подходящего корня. Прекрасно видя во тьме все происходящее, Крысь счел за лучшее не искушать лишний раз судьбу. К тому же и Джеймс повернулся к нему с явно не сулящими ничего доброго намерениями.
  - Простите-простите, мои великодушные друзья...- подобострастно заверещал носатый.- Имейте же снисхождение! Крысь вовсе не хотел выглядеть дерзким и бесчувственным в ваших глазах. Превеличайше прошу вас быть терпеливее к нему, ведь он столько страдал! Да чего там! Во всех Терновых Холмах не найдется существа более оскорбленного и одинокого, чем я...
  - Более занудного - уж точно,- резюмировал сэр Норлингтон.
  - И более за...- Крысь осекся,- за... мученного, да!
  - Так кто за нами охотится?!- не выдержав, повысил голос Джеймс.
   Он и сам уже терял терпение, а Крысь, казалось, способен вечно жаловаться о своем бедственном положении. Как будто они сами тут радуются свалившимся на них обстоятельствам и наслаждаются жизнью!
  - Тот, кто заманил вас сюда, конечно,- наконец, соизволил признаться хвостатый.- О! Должно быть, это жуткое и могущественное существо!
  - Да полноте!- отмахнулся Джеймс.- Двое перехожих странников, с которых и взять-то нечего. Кому мы нужны?
   Старозаветный паладин покачала головой. Он и сам мог бы рассказать Джеймсу о многом, но сейчас предпочел слушать - пусть мальчишка ведет свой допрос: быть может, в том потоке желчи и жалоб, что изливает их пленник, что-нибудь интересное, да и промелькнет.
  - Мастер Джеймс, как вы считаете, что с вами будет, если проткнуть вас, ну скажем, вот этим вашим мечом?- пропищал Крысь, указав лапой на выглядывающий из паладинских ножен Тайран.
  - Ты хоть на один вопрос можешь ответить прямо и без виляния, что хвост на дурной собаке?!- уже не на шутку разозлился Джеймс. Перспектива удушения серого мерзавца вдруг представилась ему весьма привлекательной, а предстоящее путешествие в его компании - напротив, сущим кошмаром.
  - А я и отвечаю,- обиженно пискнул Крысь.- Если вас ткнуть мечом, из вас польется кровь: алая, красная и теплая кровь, и она будет течь и течь, пока вы не умрете.
  - Можно подумать, если проткнуть тебя, то кровь течь не начнет,- язвительно заметил молодой рыцарь.
  - А вот и нет!- наставительно заявил усатый.- Она лишь брызнет густыми каплями и вскоре высохнет! Потому что моя кровь проклята, как и у любого, кто родился на Терновых Холмах. Она вязкая на ощупь, стылая и дурная на вкус, и вовсе не может течь. Она не дает силу и лишь позволяет не умереть прежде времени, обрекая влачить ее хозяина жалкое существование. О, если бы во мне текла хоть капля вашей, настоящей крови! Но подобное могут себе позволить лишь самые сильные и жестокие существа, за которыми стоит Терновый Закон, и только они способны продолжить свой род...
  - Это одно из самых безжалостных проклятий терновой земли, Джеймс,- пояснил сэр Норлингтон.- Никто из тех, кто живет здесь, не может достойно продолжить свой род без нашей с вами, горячей крови. Поэтому мы здесь все равно, что тугие мешки, до краев набитые золотом. Понимаете, о чем я? Долго ли проходит такой себе звенящий мешок по ночному Гортену?
  - Не знаю, что такое этот ваш Гортен, но мастер Норлин уловил самую суть,- подтвердил Крысь: он то ли не мог полностью выговорить имя сэра Норлингтона, то ли делал это намеренно - назло.- Каждый встречный захочет забрать вашу кровь, если только поймет, что вы чужаки. И кое-кто это уже знает.
  - Кто знает о нас?- потребовал ответа Джеймс.
  - Тот, кто заманил вас сюда. Я уже говорил,- напомнил Крысь.
  - Глоттелин? Но он мертв, а кроме него...
  - Глупый Глоттелин просто случайно наткнулся на вас. Он приказал Крысю искать еду, и Крысь рыскал меж холмов в поисках отбившихся от чумных отар гоххов. Крысь унюхал ваш запах и решил, что вы, пришельцы с далеких земель, поможете ему и убьете Глоттелина. Глоттелин был слишком жаден, чтобы рассказать о вас остальным, - он запутал ваши следы, он отвел глаза ужасным неспящим фиих-рау, наблюдателям Его-Величества-На-Троне, а теперь он и сам мертвее некуда и уже ничего никому не скажет.
  - Как я и предполагал, Джеймс: это он навел на нас ту мерзкую тварь,- сказал сэр Норлингтон.- И вы все еще собираетесь ему верить? Я бы просто зарезал негодяя, и дело с концом.
  - Мне кажется, сэр, он только хотел спастись сам и не желал нам зла,- возразил молодой рыцарь.
   Старозаветный паладин только пожал плечами от подобной наивности.
  - Да, а что было делать Крысю?- почувствовав, что Джеймс не придерживается столь крайних взглядов, как его старший и умудренный опытом товарищ, пискнул виновник произошедшего.- Что было делать столь слабому и ничтожному созданию, вся жизнь которого - бесконечная череда горя и унижений? Его бы самого съели, не найди он хоть что-то! И можно сказать, вам очень повезло, ведь не будь рядом Крыся, до вас мог бы уже добраться тот, кто вас ищет. А это гораздо хуже, чем повстречать Глоттелина!
   Крысь замолчал, явно обдумывая свои следующие слова.
  - Я вижу, вы сами хотите добраться до того, кто вас заманил на Терновые Холмы,- продолжил он, когда тишина слишком затянулась.- Только об этом и думаете. Потому что он запер вас здесь, и вы ни за что не вернетесь домой, если не заставите его вас выпустить...
  - Ты поможешь нам найти тварь, из-за которой мы оказались здесь, Крысь?- спросил Джеймс.
  - Это было бы глупо с моей стороны помогать вам... умереть. Тот, кто вас ищет, непременно найдет вас, но лучше бы это случилось позже, чем раньше,- наставительно произнес хвостатый.- Или же на ваших условиях. А для этого вам придется все разведать, унюхать и подслушать. Поэтому вам невероятно повезло, что Крысь с вами! Он научит вас, как убивать тех, кто правит на Терновых Холмах. И когда тот, о ком пока лучше не думать, придет за вами, вам будет, чем его встретить. А сейчас спите, теплые существа с теплой кровью, завтра нам предстоит идти далеко и совершить много важных дел, прежде чем вновь взойдет это цыганское солнце, которое вы зовете месяцем...
  
   Ночь выдалась холодной, и хотя дождь так и не хлынул, ночевка на сырой земле дала о себе знать: горло Джеймса резало, порой из него вырывался хриплый кашель, а все тело сковал дикий озноб. Ветер не прекращал бесчинствовать ни на миг. Лиственная метель мела так сильно, будто ее кто-то раздувал нарочно. Все кругом потонуло в вое ветра и шелесте листьев. Дежурили по очереди.
   Ближе к утру, в предрассветных сумерках, когда буря была в самом разгаре, сэр Норлингтон увидел на склонах ближайшего холма нечто странное. Сперва он решил, что ему померещилось, но чем дольше он вглядывался, тем сильнее убеждался, что видит несколько фигур, сотканных целиком из листьев. И жуткие порывы ветра, которым по силам было, казалось, опрокидывать каменные башни, ничего не могли поделать с этими странными существами. Старозаветный паладин будто позабыл о буре: ветер больше, вроде бы, не выл, а листья, мечущиеся кругом, перестали доставлять какое-либо неудобство. Все внимание рыцаря поглотили незнакомцы на склонах холма.
   Фигуры эти представляли собой самое печальное и отчаянно тоскливое из всего, что видел за свою долгую жизнь старозаветный паладин. Глядя на них, на их согбенные плечи, на опущенные долу головы, ему вдруг так захотелось... нет, в следующий миг он равнодушно отметил, что даже желаний у него больше не осталось. Просто понимание, что жизнь не вечна. И пусть молодость к нему вернулась, но это отнюдь не второй шанс, а лишь вторая возможность утратить эту самую молодость. Скоро она истечет из него потом, кровью и слезами. И он снова постареет, одряхлеет, пригнется к земле, будто эти несчастные фигуры из листьев. Существа на склонах холма казались безутешными, и даже листья понемногу отпадали от их тел, оставляя после себя дыры и проплешины в изящных человекоподобных фигурах. Они повернули к нему лиственные головы, кивнули. Все верно, лишь вместе с ними, подле них его тоска немного развеется. Рядом с ними он прекратит испытывать горе, страдать, терзаться сомнениями, не понимать. Сперва ему следует лишь взять меч и опереться на него, как на костыль. Упереть его в грудь, ведь это так невыносимо, когда твое тело слишком тяжело для твоих ног, а еще...
   О чем там еще думал Прокард Норлингтон должно было остаться загадкой, поскольку тут же, откуда-то сбоку раздался недоуменный вскрик, и какой-то незнакомец вырвал из его рук меч, который он уже примерял к своему сердцу. Сэр Норлингтон дернул головой и очнулся. Незнакомец превратился в Джеймса.
  - Что с вами, сэр?!- Молодой рыцарь был поражен. Да что там - старозаветный паладин сам был поражен.- Что вы пытались?.. Зачем это?..
  - Не позволяйте ему смотреть на них!- завизжал Крысь, проснувшийся и вылезший из-под плаща поглядеть, в чем там дело. Он мгновенно оценил ситуацию.
  - На кого "на них"?- начал было Джеймс, но тут же запнулся, стоило ему различить в лиственной буре фигуры на склоне холма.
  - Это лливы!- пищал Крысь.- Не глядите на них! Они вызывают тоску и заставляют покончить с собственной жизнью! На них нельзя смотреть!
   Джеймс подчинился.
  - Сэр Норлингтон, закройте глаза!- велел молодой рыцарь.- И сейчас не время для споров!
   Старозаветный паладин молча последовал совету - он и не думал спорить. Он закрыл глаза и попытался понять, что же с ним произошло. И как он так легко попался в ловушку?! Как же так вышло?!
  - Не бойтесь, мои добрые друзья,- заявил Крысь.- Они не придут, не спустятся в нашу расщелину. Если вы еще не перерезали себе горло, не выкололи сердце, не спрыгнули с обрыва, не удушились подушкой, не...
  - Хватит!- рявкнул сэр Норлингтон, не открывая глаз.- Когда эти лливы уйдут? Когда они уйдут отсюда?
  - Как только буря закончится,- ответил Крысь.
  - Они не попытаются снова?- с дрожью в голосе спросил Джеймс.
  - Нет. Вы же не глядите на них.- Крысь примерял на себя личину доброго дядюшки - у него не слишком хорошо выходило: в наигранной доброте и заботе проскальзывало нечто... крысиное.- Пока буря не закончится, не открывайте глаз, и все будет хорошо.
  - И что нам делать до того времени?
  - Спите,- коротко бросил усатый.
   А что еще оставалось... Но перед тем, как провалиться в сон, старозаветный паладин вдруг подумал: "Маленький мерзавец, ты будто нарочно ждал, пока я проткну себе грудь мечом. Если бы Джеймс вовремя не проснулся, ты ведь точно не стал бы вмешиваться..."
  
   Под утро в расщелине проснулись три запорошенные листьями холмика, которые тут же принялись высвобождаться из нерукотворного плена.
   Сначала со стороны меньшего бугорка показались усатая морда, хвост и передние лапы Крыся. Хвостатый громко чихнул, будто ему в нос сунули волос, и листья тут же осыпались с его шкуры.
   Чих, в свою очередь, разбудил Джеймса. Он поднялся вместе с налипшим на него лиственным холмом и принялся яростно стряхивать его с себя, впрочем, без особого успеха: все, что опадало, тут же будто лезло к нему обратно. Его старший товарищ проснулся от ругательств, заполонивших расщелину. Оценив, как крепко вцепились листья в Джеймса, он решил действовать не столь грубо. Не поднимаясь на ноги, старозаветный паладин заплел очередной узел на атласной ленте рыцарского меча, но толку от этого действия оказалось не многим больше, чем от потуг сэра Доусона. Налетевший порыв ветра приподнял с коленей сэра Норлингтона в воздух небольшой ворох листьев, но большая часть из них тут же опустилась обратно, не желая сдавать позиции. В конце концов, путникам пришлось выбирать: либо сдирать с себя листья по одному, либо смириться с ними.
  - Не тратьте время, Джеймс,- проворчал старозаветный паладин.- Тут даже наговоры бессильны, с этой дрянью.
  - Да, они спадут, когда сами захотят,- поддакнул Крысь.- Вы им понравились - они на вас пожить решили.
  - Сэр, откуда здесь столько листьев?- недоумевал молодой рыцарь.- Понятно, что на дворе осень, но здесь же во всей округе и десятка деревьев не наберется.
  - Эти листья не с деревьев,- покачал головой сэр Норлингтон,- и осень здесь ни при чем. Их приносит Киан-Дерр, ветер с Григ-Даррагана.
  - Но только лишь красные!- вставил Крысь.- Желтые же приносит Инни-Дерр, ветер с Крамолла. И в самом сердце Терновых Холмов они сталкиваются в небе. Так получаются лиственные бури.
  - Говорят,- добавил старозаветный паладин, нарочито игнорируя назойливого носатого,- что это души погибших в войне.
  - Здесь тоже была война?
   Глядя, как сэр Норлингтон копается в своем мешке, Джеймс присел на ближайшее надгробие.
  - Быть может, вы желаете услышать о великих битвах, сражениях, доблести, рыцарской чести и прочей благородной ерунде, мой юный друг?- проворчал старозаветный паладин.- Тогда, боюсь, я вас разочарую. Эта война была не из тех, о которых вы привыкли слышать в рыцарских балладах. Представьте, что ни у одного из ее участников за душою не осталось ни капли совести, не говоря уже о такой глупой химере, как честь. Движимые страхом, они спускали с цепи такие силы, а в собственной злобе и ненависти друг к другу зашли столь далеко, что даже пыли от их имен нынче не сохранилось.
  - Что-то случилось в Григ-Даррогане и Крамолле,- вновь подал голос Крысь. Когда он произносил эти названия, все его тщедушное тельце передернулось, сведенное судорогой.- Нечто ужасное. Никто не знает, что, но с тех пор на Терновых Холмах правит Осень, дорог на Григ-Дарроган и Крамолл больше нет, а ветры, Близнецы Дерр, приносят оттуда лишь мертвые листья. Должно быть, там применили самые ужасные заклятия из всех, что когда-либо применялись.
  - У вас тут есть маги?- удивился Джеймс.
   От этих слов, казалось, сами окружающие холмы и сметенные в расщелину листья зашевелились, принявшись шептать что-то нехорошее, злое. Налетевший ветер вновь поднял часть красно-желтого ковра в воздух, в бессильной злобе бросая мокрые листья под ноги чужакам.
  - Не вздумайте больше произносить вслух этого слова, мастер Джеймс,- после некоторой паузы отозвался Крысь, отряхивая лапой с морды налипшие листья.- Здесь оно равносильно проклятию. А Крысь не желает зла ни себе, ни своим спутникам... Именно те, кого вы только что упомянули столь некстати, и были за все в ответе...
   Дальше собирались молча. Джеймс и сэр Норлингтон кашляли и тщетно пытались согреться в своих сырых, как дно колодца, плащах. О горячем завтраке, как, впрочем, и о любом другом тоже, можно было и не мечтать, что, вкупе с только что услышанным, так же не способствовало поднятию настроения рыцарей. Хвостатое существо же, напротив, выглядело изрядно посвежевшим и отдохнувшим - длинные прямые усы успели обсохнуть и теперь браво топорщились в стороны, вытянутый нос то и дело принюхивался к чему-то, а серые глазки бегали по сторонам, как у пойманного за нечистую руку шулера.
  - Оставим в стороне все эти старые проклятия и легенды. Поговорим о насущном,- убедившись, что вещи собраны, и отряд готов двигаться дальше, сэр Норлингтон решил внести ясность в создавшееся положение.- Если помните, Джеймс, хозяева трактира определенно не были нам рады - мы оказались для них нежданными. Значит, их не поставили в известность на наш счет. О чем это говорит?
  - О том, что наши Том и Мот не причастны к нашему... эээ... похищению?- предположил Джеймс.
  - Принцы-Без-Жалости не удостаивают привратников аудиенциями,- вставил Крысь.- Они приходят и забирают то, что хотят, когда хотят, и вассалы вынуждены мириться с их волей. Перед Терновым Законом либо склоняются, либо после корчатся на шипах. Вы когда-нибудь чувствовали, как, оплетенная колючей лозой, ваша кожа рвется сама по себе, стоит вам пошевелить пальцем? И вот, вы лежите без движения, не в силах вздохнуть, зная, что любое ее касание, - да что там касание! - даже обычный стук сердца в груди, обрекает на такие муки, терпеть которые невозможно... Но не дышать вы не можете, как не в силах остановить и биение сердца...
  - Возможно, вы правы, Джеймс,- продолжил рассуждать старозаветный паладин, бросив презрительный взгляд в сторону их серого советчика. Красноречие Крыся и описание пыток его ничуть не тронули.- Но ведь можно предположить и не только это. Нас могли провести сюда тайно - без ведома Тома и Мот.
  - Невозможно!- взвизгнул хвостатый.- Никто в здравом уме не осмелится обмануть привратника, если только тот, кто заманил вас сюда, сам не стоит выше по положению, ну а тем и обманывать незачем...
   Крысь резко умолк, словно только что проболтался о чем-то важном и ужаснулся собственных мыслей. Сэр Норлингтон ядовито усмехнулся себе в усы. За умолкших спутников закончил сэр Доусон:
  - Как ни выкручивайся, а тварь эту надо найти. Кем бы она ни была, и какими бы силами ни владела.
  - С этим не поспоришь. Но как мы ее отыщем?- Сэр Норлингтон навис над Крысем, как филин над притихшей полевой мышью. Его полный недоверия взгляд буравил носатого насквозь, отчего тот принялся мелко дрожать и судорожно облизывать кончик хвоста.
  - Эээээ... Вам с Крысем нужно идти в Мерагх. Да! В Мерагх...
  - Что это такое?- спросил Джеймс.
  - Это руины. Старый замок, в который не заглядывают Рыцари-мстители и их вассалы. Там можно будет немного переждать и разузнать слухи.
  - Не заглядывают?- подозрительно прищурился старозаветный паладин.- Это почему же?
  - Потому что он проклят, конечно же. А что, разве бывают другие причины?
  
   Путь их пролегал через бледное, колышущееся на ветру призрачное море, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Вершины холмов выглядывали из него, как непричесанные великанские головы. Ноги паладинов утопали в густом тумане по щиколотку, порой соскальзывая с невидимых глазу кочек и проваливаясь в густое марево по колено. Под сапогом (а подчас уже и в сапоге тоже) что-то булькало.
   В стороне в тумане отчетливо шевелилось что-то громадное - клубясь и сворачиваясь меж надгробий, своими нервными движениями оно будто бы проявляло недовольство. Джеймс словно бы даже разобрал у камней скользкие щупальца с сотнями присосок. Лучше разглядеть облик монстра не представлялось возможным, да и неясно было, существовал ли он вовсе, или же все увиденное было, что гораздо более вероятно, лишь игрой воображения самого Джеймса. Паладин вздохнул и взмахнул рукой, отгоняя прочь клочья тумана, но порожденные этим самым туманом наваждения отогнать было не так просто. С большим трудом он заставил себя оторвать взгляд от твари во мгле и посмотреть вдаль.
   Лучше бы он этого не делал. Потому как зрелище оказалось не из тех, что придают уверенности. Они стояли на вершине холма, и перед ними простиралась шевелящаяся и будто бы ползущая равнина. Где-то на самой линии горизонта, и в то же время словно застывший прямо перед глазами, - настолько ясной была картина - медленно таял замок. Все верно, именно таял! Джеймс мог отчетливо различить высокие сизые башни с коническими крышами, будто бы кем-то обгладываемые, зубчатые стены без единой трещинки в камне, но при этом потекшие, словно восточное лакомство, оставленное на солнце, сиренево-черные флаги - те и вовсе будто бы со следами зубов. При этом весь замок как бы висел в воздухе, подтачиваемый со всех сторон бледно-желтым туманом, а ко всему прочему - хотя, казалось бы, куда уж дальше?! - он еще и был перевернут шпилями вниз, напоминая отражение в воде.
   Сердце вздрогнуло при первом же взгляде на это далекое сооружение - как будто кто-то обхватил его ледяными пальцами. Должно быть, именно так и выглядят миражи пустыни, подумалось Джеймсу. Он слышал о том, что подобные видения посещают измученных жаждой и иссушенных зноем странников на далеком востоке. Вот только с какой стати им было преследовать его здесь, в краю столь же сыром и холодном, сколь душном и беспросветном, где даже солнце напоминает вора, тайком пробравшегося на небо и укравшего последние крохи тепла у себя самого...
  - Вы тоже видите это?- молодой рыцарь указал спутникам на то, что посчитал миражом.
  - Очередная нелепость, присущая здешним краям, и только,- с каким-то непонятным, нарочитым равнодушием пожал плечами сэр Норлингтон.
  - Что, никогда не видели тающих замков? Хи-хи...- прямо над ухом молодого рыцаря раздался писклявый голос.
   Джеймс негодующе обернулся на собственное плечо. И как он только раньше не заметил подобной бесцеремонности со стороны Крыся! Усатое существо нагло устроилось в складках его плаща, цепляясь за паладина всеми четырьмя лапами; лысый хвост при этом болтался спереди, а морда смотрела назад. Похоже, новоиспеченный пассажир не желал лишний раз обращать взор туда, где в небе, перевернутый кверху ногами, отекал и оплавлялся сизый замок.
  - Что-то не припоминаю, чтобы я разрешал кое-кому путешествовать на моем плече.- Левая рука Джеймса потянулась, чтобы сбросить наглеца вниз, но тот вдруг обернулся с таким деловым видом, что молодой рыцарь растерялся. В передних лапах Крысь придерживал крошечную книжицу и столь же невообразимо крохотное перо, которое то и дело начинал грызть и мусолить во рту. Время от времени усатый принимался что-то чиркать им в своей тетради. Существо ткнуло огрызком пера в сторону горизонта, и оторопевшему от подобного зрелища (не каждый день увидишь крысу, которая умеет читать и писать) Джеймсу ничего не оставалось, как проследить за ним взглядом.
  - Это Верберин-терн, замок-призрак. Чем дольше идешь и смотришь в его сторону, тем быстрее он тает, а если подойти совсем близко, то в один момент и вовсе исчезнет. Когда хотят сказать о чем-то невозможном, говорят, что совершить подобное не легче, чем достичь ворот Верберин-терна. Хотя многие и мечтают попасть в него. Многие-многие мечтают...
  - Это почему же?- спросил Джеймс.
  - Да потому, что перед тем, как замок испарили, в нем одной только провизии запасено было лет на триста осады, а уж всяких вещей, обсидиана, артефактов, да таких, что вам и не снились - без счета. Оружия - так много, что можно весь Терненби и добрую часть Фер-Нейна завоевать. Стены - тридцать футов в высоту, да в толщину - с десяток. Алые зеркала в башнях, коридоры алчных теней на стенах, ров с про́клятой водой, зеркальные ямы... Приступом его не взять. Кое-кто проверил, а когда не удалось - применил магию. Жуткую, страшную, так, чтобы наверняка - никого в живых... Все спят и видят владеть Верберин-терном. Многие гадают: а что, если он не сгорел дотла и стоит там до сих пор, пустой и могучий? Кто же от такого богатства откажется по своей воле? Но раз нас пока не завоевали, видно, никто его так и не отыскал. Значит, все это лишь... сны.
  - Порой мне кажется, что я себе тоже снюсь,- странным, чужим голосом признался Джеймс, устремив взор на жуткую ломку иллюзии на горизонте. Замок рушился, постепенно исчезая и оплавляясь, башни все сильнее обтекали.- Порой кажется, что тело мое отнялось, как затекшая нога, и лежит под серым камнем, заросшим плющом и терном, а впавший в безумие дух мечется в плену, и мне уже не вернуться обратно. Будто я почил безвременно...
   Все то, что произошло мгновением позже, молодой паладин воспринял, как в каком-то колдовском дурмане, окончательно задернувшим поволокой бреда измученный разум. Пронзительно заверещал и сиганул с плеча в туман Крысь, впрочем, не забыв спрятать тетрадь и перо в складки своей хламиды. Сэр Норлингтон, внимательно оглядываясь по сторонам, перехватил перед собой фламберг и принялся шептать себе под нос какую-то молитву. Затем уже окончательно переставший понимать, что происходит, Джеймс вздрогнул от резкой боли укуса в запястье и стряхнул себе под ноги юркое белокожее создание, впившееся ему в руку зубами, после чего голова закружилась, и он упал в туманную мглу. Оттуда на него тут же накинулось еще несколько бледных четвероногих тварей. Напоследок, перед уже гаснущим взором Джеймса предстало чье-то лицо, пристально разглядывающее его.
  - Нет, мой принц,- сказал незнакомец,- боюсь, вы опоздали. Он - мой. В бутоне чертополоха я нашел сердце на двух ногах. Время обеда, мой принц? Где же мои вилка и нож?..
   Джеймс закрыл глаза, и последнее что он увидел, - это улыбку незнакомца. Последнее, что он почувствовал, - что его куда-то тащат.
  
   Удар плети по спине - не самый приятный повод, чтобы проснуться. Особенно если всю ночь снились кошмары, и единственное, что еще помогало хоть как-то держаться, - вера в избавление от ужаса, стоит лишь широко открыть глаза и покинуть мир грез. И тут тебя будят подобным образом... Мало того что это больно, так ты при этом еще явственно осознаешь, что просыпаться незачем - реальность гораздо хуже, чем самый кошмарный сон.
   Но нельзя не просыпаться - ты обязан, ведь мир бодрствующих вцепился в тебя своими когтями. Никто не позволит тебе спать вечно и бродить по сновидениям сколько вздумается. Все мы что-то должны себе или другим, и именно это обстоятельство заставляет нас каждое утро открывать заспанные глаза, возвращаясь туда, где мы - не нужно себя обманывать - по большей части никому не нужны, ведь мир прекрасно обойдется без нашего пробуждения, возможно, без нас ему станет даже спокойнее, но - странное дело - мы так не хотим в это верить...
   Джеймс открыл глаза и закричал. Наверное, он начал кричать еще во сне, в... там, где он раз за разом пытался спасти дорогих его сердцу людей, но всякий раз не успевал на какую-то долю мгновения. Они все умирали у него на глазах: родная, милая Инельн, леди Изабелла де Ванкур, старый лорд Уильям де Нот (даром, что он уже числился в стране мертвых), леди Агрейна, его дочь. Кто-то из них сгорал в огне, запертый у себя в покоях, кому-то на глазах у бессильного Джеймса перерезали горло, или же одинокая фигура третьего летела вниз, падая с высокой башни...
   Джеймс кричал. Теперь уже не только от ужаса, но и от боли. За первым ударом последовал второй, пришедшийся все туда же - по его оголенной спине. Он почему-то лежал ничком на земле. Еще ничего не соображая, но при этом уже догадываясь, что валяться в холодной грязи и сносить побои - наихудший вариант из возможных, Джеймс попытался встать на четвереньки.
  - Вот так-то лучше, падаль,- донеслось сверху.- Подъем, я сказал!
   Последовал новый удар, но уже слабее. Так сказать, для поощрения. Джеймс охнул от боли, но все же смог понять, что эта боль не такая острая, как могла быть. Кто бы мог подумать, что удар плети может быть даже щадящим... Собравшись с духом, молодой рыцарь поднял взгляд и поднялся сам.
   Дул пронзительный ветер, расшвыривая вокруг красно-желтые листья. Собиралась очередная лиственная буря. Небо над головой было низким-низким, и в непроглядные тучи будто кто-то намеренно набрал чернил. Это был поворот дороги - подумать только, все-таки здесь есть торные пути! - широкий распадок между холмами. Плющ, затянувший надгробные камни, дрожал и колыхался на ветру, он будто предчувствовал надвигающуюся непогоду.
   И даже помимо кошмаров, плети и непонимания происходящего это было поистине ужасное пробуждение. Худшее за всю жизнь сэра Джеймса Доусона. Обнаженный по пояс, босоногий и мелко дрожащий от холода, он стоял перед своим мучителем - высоким, на две головы выше него самого, существом в длинном алом колпаке и вишневом камзоле, который дополнял такого же цвета тяжелый плащ, подбитый мехом - подол этого плаща был так длинен, что растекался на земле вокруг существа на несколько футов. Высокие сапоги мягкой кожи были оплетены колючими лозами терновника, концы которых торчали над пятками наподобие странных немыслимых шпор. На Джеймса презрительно и злобно взирало столь отвратительное лицо, что даже среди гоблинов подобные уроды, должно быть, встречались не часто. Глаза под морщинистыми веками были глубоко посажены, причем из левого шляпкой наружу торчал ржавый гвоздь. Судя по всему, гвоздь нисколько не мешал незнакомцу, поскольку двигался вместе с глазом, когда походящее на гоблина существо переводило взгляд. Зрачок правого глаза чернел и по форме напоминал молодой месяц. Нос обладателя алого колпака был длинным и сломанным посередине, как треснувший древесный сук. По-лягушачьи широкий рот кривился в ухмылке, из которой торчали неровные зубы, выступающие из-под выпяченной нижней губы.
  - Рассматриваешь нас? Смеешь рассматривать Наше Высочество?- Голос незнакомца напоминал звук удара меча по камням: он был звонок, но при этом невероятно глубок, как будто говорило не одно существо, а как минимум пять. И это зловещее эхо пугало сильнее всего.
  - Нет, я...- начал было Джеймс, но незнакомец замахнулся плетью, свитой из длинных огненно-рыжих волос.
  - Молчать, когда с тобой говорит благородная кровь! Или я велю сшить твои зубы железной нитью!
   Кругом зазвучал лающий смех.
   К несчастью для Джеймса, вельможа с плетью был не один - рядом стояло еще несколько подобных тварей, в своей уродливости один страшнее другого. Одеты они тоже были по-разному: некоторые носили изысканные, облегающие стройные фигуры камзолы, в то время как остальные выглядели не в пример беднее. Достоянием последних являлись штопаные кафтаны и грязные плащи, напоминающие лоскутные покрывала, а также огромные железные башмаки. И все же при всей несхожести тварей у всех была общая черта: голову каждого венчал длинный алый колпак (все колпаки были разной формы, длины и кроя). У одних они достигали земли, у других - разделялись на два, три, пять хвостов, у третьих - нелепыми горбами и изломами торчали в стороны, будто на каркасе.
   Один из этих гоблинов подбежал к главарю с плетью в руке и что-то затараторил тому на ухо. "Их Высочество" слушал взволнованно - его глаза шныряли по сторонам, отчего гвоздь в одном из них носился туда-сюда. А еще он злился...
  - Так велите ему собираться скорее!- сказал он раздраженно.- Если уж я запер все свои сундуки, то Ржавый Форгин и подавно мог бы поторопиться!- и доверительно повернулся к Джеймсу.- Эти из семьи Крраэ такие неповоротливые и ленивые...
   Посланец попытался было оправдать копающегося Ржавого Форгина из семьи Крраэ:
  - Но ведь у него...
  - Мне плевать на то, что он выращивает новое сердце в своей банке! Руки же у него не отнялись, чтобы вещички складывать? Пусть пошевеливается! Если он не будет готов до того, как ветер причалит здесь свой корабль, ему же хуже...
   Приученный быстро определять ситуацию, молодой рыцарь успел понять, что находится в походном лагере. Неподалеку, у обочины дороги, стояли кругом не менее дюжины фургонов со снятыми навесами, на длинных шестах висели фонари, разливающие по склонам холмов дрожащий рыжий свет. К фонарям липли клочья тумана, и ветер отчего-то никак не мог их развеять. При этом он со злобой отыгрывался на шатрах, вырывая из рук обладателей алых колпаков канаты в попытке смять матерчатые укрытия.
   Ветру пытались противодействовать. Одно из существ, гремя железными башмаками, притащило пугающего вида машину с трубами и гигантскими мехами, и начало отгонять его от шатров. При этом его помощники что-то пытались ему сообщить, не в силах перекричать вой ветра. До Джеймса доносилось лишь: "...Крамолл! Его спустили с цепей на Крамолле!". Лагерь вообще напоминал бурлящий котел. Он был наполнен мельтешением: одни обладатели алых колпаков пытались бороться с ветром, а другие начинали спешно сворачивать лагерь. У фургонов и меж шатрами суетились невысокие сгорбленные создания, похожие на крыс, но ходящие на двух полусогнутых лапах. Отдаленно они напоминали Крыся, но выглядели едва ли намного разумнее своих крошечных амбарных сородичей. Здесь они явно занимались черной работой: одни, громко вереща, чинили колеса, другие перекрывали заслонки в огромных походных печах - кованых бурых коробах с множеством труб, третьи волочили неподъемные с виду сундуки и тюки, складывая их в фургоны. Порой кто-то из их хозяев отвлекался для того, чтобы прикрикнуть на чересчур разленившегося раба или же угостить одного из них метким ударом плети.
   При всей суматохе (если не сказать, панике), в самом центре лагеря шестеро высоких уродливых существ в полных металлических доспехах, но без шлемов, а с теми же длинными колпаками на головах стерегли нечто, по форме напоминающее человеческую фигуру. Фигура эта была ограждена воткнутыми в землю тонкими мечами, будто палисадом из кольев, и с ног до головы накрыта непроницаемой черной тканью. В воздухе над ней, борясь с неистовым ветром, кружила едва ли не сотня черных птиц. Прикованные тонкими, с волосинку, цепочками к рукоятям мечей, они были не в силах улететь прочь от того, что скрывалось под тканью.
   "Быть может, именно там находится сэр Норлингтон",- предположил Джеймс.
   И то верно: старозаветный паладин мог быть опасен для этих существ, а что уж говорить о его ядовитой манере изъясняться и жутком характере! Джеймс поймал себя на мысли, что при других обстоятельствах сам прекрасно понял бы незнакомцев, и если бывший старик цепей не заслуживал, то уж кляпа точно и... И тут его что-то отвлекло от этих мелочных рассуждений.
   Подле одного из шатров было установлено уродливое сооружение: нечто, напоминающее ящик на трех металлических ногах, с множеством цепей и маятников. При этом, вмонтированная в боковую стенку ящика, сама по себе, будто под невидимыми пальцами шарманщика, крутилась кривая ручка. Сверху из ящика торчал походящий на пасть раструб, выкованный в виде раскрытого бутона чертополоха. Из него, смешиваясь с воем ветра, начали вырываться жуткие звуки: лязг мечей, рваный хохот и металлический скрежет. Чудовищная музыка была под стать ее хозяевам.
   Беспрепятственно оглядывать лагерь Джеймсу позволило то, что его мучитель, тварь в вишневом камзоле и тяжелом плаще, в эти самые мгновения не обращала на него внимания, а занималась тем, что отдавала распоряжения двум приспешникам, почтительно склонившим головы:
  - ...Натягивайте ткань на повозки, запрягайте коней. Мы снимаемся... И спешите, пока не началась буря.
  - Но ваш гобелен!- опасливо поднял голову один из подчиненных.
  - Что помешает мне ткать его в пути к Фер-Нейн? Мешки с чертополохом уже уложены в мою повозку? Мне же надо из чего-то его плести! Неужто забыли?
   Подчиненные быстро переглянулись.
  - Все уложено, как и было велено,- пробормотал спросивший о гобелене.- Позволите отправляться исполнять вашу волю?
  - Отправляйтесь,- милосердно позволил предводитель, явно сделав вид, что не заметил лжи касательно заготовленных мешков с чертополохом.
   Вдруг в стороне раздался еще более ужасающий и громкий звук, чем жуткая песня, которую играла шарманка, - надрывное лошадиное ржание, похожее на треск ломаемых деревьев. У фургонов стояли, привязанные, гротескные создания - вроде бы обычные кони, но стоило Джеймсу приглядеться, как он различил, что на деле они были искусно сплетены из лозы и терна. Ожившие фантазии безумного чучельника, должно быть, при помощи темного колдовства, неспешно перебирали ногами и отряхивали листья с темно-зеленых грив, сотканных из плюща. Терновые кони фыркали и ржали - было видно, что они нервничают. И вероятно, дело было в непогоде.
   Буря начиналась быстро. Листья уже летали не только высоко в небе, но и поднимались с земли на добрых три фута. Джеймс дрожал всем телом - ему было невероятно холодно.
  - Э-э-э... Прошу прощения,- срывающимся голосом он обратился к главарю незнакомцев, даже не надеясь получить ответы на свои вопросы.- Я не слишком понимаю, где я, и что происходит...
   Джеймс внутренне сжался, ожидая новых ударов плетью и пытаясь при этом унять дрожь в ногах. Спина горела от боли, но холод донимал сильнее. Он был почти обнажен, без оружия и доспехов, сейчас - в полной власти у этих существ, кто бы они ни были. Его взяли в плен. Но что они собираются с ним делать? И вообще - что это за... гоблины?
  - Помню, мы шли через туман,- продолжил он нерешительно,- а после...
  - Вот видишь, Вернике, плетка хорошо учит вежливости и обходительности даже таких неотесанных созданий,- удовлетворенно кивнул главарь стоящему рядом приспешнику, поигрывая упомянутой плетью.- Дальше сам пойдет. Слишком много чести везти эту падаль в трофейном фургоне до самого Фер-Нейна.
  - Да, Ваше Высочество,- согласился Вернике, рослый и коренастый гоблин с гладкими, почти человеческими чертами лица.- Вы, как всегда, правы. Я прикажу полумышам сгрузить туда добычу, взятую в Термвери, это освободит лишние руки...
  - То есть и правда "Высочество"?- удивленно спросил Джеймс.
  - Их благородное высокородство, кровный принц Стрегги Куори-Тин, что значит "Пронзительный Взор", седьмой наследник короля-узурпатора Кайникина Последнего,- торжественно объявил гладколицый.
   Все остальные стоявшие рядом гоблины при этом склонились в поспешном поклоне, произнеся традиционную фразу:
  - Да пребывает правитель на троне, трон - в крови, а кровь - на короне. Да правит он волей нейферту в холмах Терненби и Фер-Нейна.
  - Нейферту?- Джеймс зацепился за знакомое слово, пытаясь вспомнить, где он его раньше слышал.- Значит, вы не простые гоблины, вы... Красные Шапки! Обитатели старых руин и никому не нужных развалин. Как я сразу вас не узнал, увидев эти нелепые колпаки!
   К сожалению, разум Джеймса пребывал в столь плачевном состоянии, что паладин сам не заметил, как проговорил все это вслух. Удар плети незамедлительно указал ему на необходимость держать язык за зубами, на этот раз принц Стрегги замахнулся как следует, добавив к удару еще и злобный окрик. Неведомой силой Джеймса согнуло пополам и швырнуло в грязь. Слов приказа пленник не успел разобрать, но от звуков резкого голоса у него свело судорогой ноги, отчего он моментально потерял малейшую возможность пошевелить пальцем, при этом все болевые ощущения сохранились в полной мере. Застонав и помянув почем зря Бансрота, упавший рыцарь попытался закричать, но даже голос сорвался от накатившей волны дикой боли - треклятые гоблины владели каким-то колдовством, не иначе. Тем временем за первым ударом плети последовал второй, третий...
  - Ваше Высочество, вы его убьете!- Один из Красных Шапок, на камзоле которого красовался герб - увядшая черная роза, встал между принцем и его скорчившейся на земле жертвой.- Я не смею претендовать на того рыцаря с большим мечом, поскольку он принадлежит вам по праву трофея. Но король Кайникин Последний, ваш благородный отец, обещал часть добычи моей семье, причем ту, которую выберу я. От мертвеца же нам толку не будет! Он нужен мне живым, с горячей, а не остывшей кровью! Я схватил это уродливое существо сам, он мой! Позвольте мне унести мой трофей в мою повозку, пока невзначай не пролилась хотя бы капля багряной крови!
   И тут Джеймс понял, что, несмотря на то, что его спина, плечи и грудь все избиты и пылают от боли, плеть принца даже не разорвала кожу. Должно быть, и в этом скрывалось их подлое колдовство, хотя есть еще вероятность, что виной всему особый навык принца. Кто знает...
  - Как ты смеешь указывать Их Высочеству, Норкан из семьи Дворн, как ему обращаться с добычей?!- разъярился стоящий поодаль Вернике, в гневе схватившись за меч.
   Его противник без колебаний обнажил свой, тонкий, как спица, и отстегнул плащ, позволив тому рухнуть в палую листву. Принц молчал - выжидал, чья возьмет, не иначе.
  - Ты должен охранять пленника!- Поняв, что Их Высочество не спешит вмешиваться, затеявший драку явно внутренне раскаялся в собственной опрометчивости и сделал попытку выйти из спора. Он ткнул пальцем в мрачную фигуру, накрытую черной тканью.- Если птицы порвут цепи, король с тебя голову снимет!
   Кружащие над накрытым пленником птицы - черные дрозды, как определил Джеймс, - пронзительно закричали. Они уже чуяли приближение чьей-то смерти и радовались ей, несмотря на начинающуюся бурю.
  - Его охраняют, Вернике из семьи Гроттов. С ним мои кузены, это не твоего носа забота,- как ни в чем не бывало, ухмыльнулся Норкан, словно говоря своему противнику: "Нет, не уйдешь, если уже имел глупость дать мне повод убить тебя".
   Его меч первым вырвался вперед, устремившись навстречу Вернике.
   Сталь встретила сталь, мечи вздрогнули, на их клинках - Джеймс уже полагал, что ничему не удивится, но тут... в стали обнажились клыкастые пасти. От удара мечи застонали и заскрежетали, как несмазанные шестерни.
   Остальные Красные Шапки поспешно расступились в стороны, освобождая пространство для поединка. Отбив первый удар, Вернике моментально контратаковал, рисуя перед собой мечом хитрую связку выпадов и обманных движений. Его соперник не отставал, непрестанно двигаясь и изворачиваясь с ловкостью кошки, танцующей на покатой крыше. На каждую попытку достать себя Норкан отвечал стремительным ударом, на каждый обманный прием - столь же неуловимой хитростью. Ветер и листья, поднявшиеся уже по пояс как сражающимся, так и наблюдающим за поединком, нисколько не мешали смертельному танцу нейферту. Пару раз противники задевали друг друга мечами, но без особого результата - ни один из них даже не вскрикнул. После очередного касания сталью воины откатывались назад, чтобы сойтись вновь в еще более быстром, невероятном для человеческого восприятия, темпе.
   Развернувшееся действо вызвало у Джеймса невольное восхищение. Подобного уровня фехтования он не встречал ни среди орденских братьев, ни в королевской гвардии, ни в поединках истинных мастеров меча, к коим он причислял прежде всего своего сюзерена, сэра Ильдиара де Нота. Скрепя сердце, паладину пришлось признать, что даже его магистр не выстоял бы и пяти минут один на один против нейферту. Сложно было представить себе того, кто мог бы совладать с подобным искусством. Разве что, возможно, упрямцы Дор-Тегли, отточившие свое мастерство убийства за сотни лет непрерывной войны с порождениями Бездны, смогли бы на равных соперничать с Красными Шапками, но вот ему самому оставалось бы лишь уповать на крепость доспехов и удачу, доведись ему вступить в поединок с подобным неуловимым врагом.
   Наблюдая, как соперники кружат в разыгрывающейся лиственной буре, в прыжках, выпадах и увертках пытаясь перехитрить друг друга, Джеймсу уже начало казаться, что бой так и закончится ничем - уж слишком невероятным было мастерство каждого из них, слишком уверенными и быстрыми казались удары, слишком отточенными - движения. Поэтому, когда вихрь выпадов и контратак внезапно оборвался, молодой рыцарь даже не понял, что именно произошло. Вернике, тот самый гоблин с правильными, почти человеческими чертами лица, вдруг зашатался и упал. Его убийца отскочил на шаг, выдернув меч-спицу у того из груди. Удар пронзил сердце, смерть была быстрой, и кровь скупо проступила на камзоле.
   Красные Шапки как один выхватили мечи из плетеных ножен. Джеймс было решил, что сейчас все они набросятся на победителя, но вместо этого гоблины лишь вскинули оружие вверх, отдав дань уважения как сраженному соратнику, так и его убийце. Принц Стрегги проделал весь ритуал наравне с другими, после чего кивнул победителю:
  - Вещи убитого доставишь его семье, Норкан. И добавь от меня это.- Их Высочество снял с пальца ржавый перстень с какими-то неразличимыми узорами, и бросил рядом.
   Красная Шапка склонился в благодарном поклоне. Принц оказал ему честь, доверив посетить семью убитого, при этом собственноручно оградив от кровной мести со стороны родственников погибшего Вернике - перстень с королевскими регалиями послужит выкупом и удержит родительские мечи в ножнах. Если бы Джеймс хоть что-то понимал в традициях нейферту, он, несомненно, по достоинству оценил бы поступок принца, который только что приобрел себе нового верного сторонника, едва потеряв прежнего.
  - Благодарю, Ваше Высочество.- Норкан убрал меч в ножны и повернулся к Джеймсу. Молодой рыцарь ощутил, что вот-вот околеет, голых лодыжек он уже не чувствовал, как и кистей рук, которые пытался безуспешно растирать.
  - Возьми это, оденься.- Нейферту швырнул Джеймсу собственный плащ, который отстегнул перед боем, - кроваво-красную накидка, отороченную мягким бордовым мехом.
   Не ожидавший подобного благородства от кого-либо из своих тюремщиков, молодой рыцарь едва успел подхватить плащ и тут же набросил его на избитые плечи, закутавшись в теплую ткань. В тот же миг он почувствовал, как по всему его телу, от самых кончиков пальцев на ногах до макушки, растекается жар, как будто он лег в горящую постель, накрывшись одеялом с головой. И, что странно, в этой постели ему не больно - ему уютно и спокойно, как в надежном убежище. И даже мысли мгновенно прояснились, усталость отступила, а боль почти полностью ушла, как будто Джеймс мгновенно излечился, да к тому же как следует выспался. И все это из-за чудесного плаща нейферту...
  - Благодарю вас, сэр Норкан из семьи Дворн,- почтительно сказал Джеймс.- Вы добры и...
  - Я заберу всю твою кровь,- презрительно ухмыльнулся Норкан.- Я не позволю ей остыть раньше времени.- Нейферту отвернулся.- И положите его обратно в фургон! Вряд ли он сейчас способен передвигаться сам!
   Принц Стрегги Куори-Тин не возражал.
   Оказавшись на дне устланного листьями фургона, куда его, словно мешок с репой, сгрузили шестеро полумышей, Джеймс счел за лучшее воспользоваться любезно предоставленной ему возможностью и спокойно обдумать свое положение. Спокойно - это, конечно, слишком громко сказано. Суматоха и мельтешение снаружи повозки лишь усилились - к ним добавились громкие приказы принца. Их Высочество подгонял вассалов и рабов - буря разыгрывалась нешуточная.
   Окружающий воздух был насыщен безумными листьями, воем ветра, картавой речью, грязной бранью, чудовищным трещащим ржанием, жалобным писком отдавленных лап, лязгом железа и скрипом колес. Джеймсу не было видно, что происходит, но, судя по топоту множества ног и голосам вокруг, он догадался, что Красные Шапки уже завершали сворачивание лагеря.
  - Стройся! В хвост, в хвост, живо! Кто не сможет идти, отправлю лливам на корм! Шевелись, падаль!
   Джеймс не смог удержаться и осторожно выглянул наружу - ошибиться было трудно: громче всех орал Их Высочество гоблинский принц с лягушачьим ртом и сломанным носом. Стрегги Куори-Тин восседал верхом на коне, сплетенном из терновника, причем торчащие во все стороны многочисленные шипы и колючки ему явно не причиняли никакого неудобства. Конь под ним нетерпеливо перебирал копытами и медленно водил из стороны в сторону терновой головой. На голове Их Высочества Пронзительного Взора поверх колпака был натянут глубокий капюшон от плаща. Принц, само собой, не рисковал бы в бурю ехать верхом, вероятно, сейчас он пытался лично проконтролировать выдвижение, после чего собирался пересесть в свой фургон, где мог бы заняться любимым делом - ткать упомянутый гобелен из чертополоха - странное увлечение, что сказать...
   "Вообще-то держать путь в бурю - глупо,- думал Джеймс.- Отчего не отсидеться в укрытии?" Но Стрегги Куори-Тин был явно убежден в том, что ему виднее, поэтому продолжал кричать на подчиненных, а подчиненные продолжали носиться, как те алые и желтые листья.
   Больше всех суетились полумыши, выполняющие свою черную работу под ногами у хозяев-нейферту. Они собирали последние вещи, тушили и устанавливали в фургонах походные кухни, превращая их в нечто, напоминающее очаги, впрягали терновых коней в повозки и натягивали ткань навесов, при этом невысокий рост вовсе не являлся для них помехой.
   Джеймс умостился как мог поудобнее. Он лежал на спине на дне фургона, среди многочисленных мешков и сундуков с гербами семьи Дворн - черной увядшей розой, и глядел, как прямо над ним, меж голых ребер каркаса повозки, проносятся безумные листья.
   Фургон вздрогнул и просел - должно быть на передок опустился тяжелый возница, по бортам раздались царапанье и шелест ткани - несколько бледных полумышей, пища и вереща, как будто им в ноздри засовывают раскаленные иглы, забрались на ребра деревянных арок и начали натягивать на каркас багровую ткань. Они справлялись очень умело, и уже спустя всего полминуты высоко над головой Джеймса оказался надежный полог, превративший продуваемую насквозь повозку в некое подобие уютной комнаты на колесах. Шум бури сразу же затих, но что приятнее всего - жуткое карканье шарманки нейферту превратилось в далекий, едва различимый гул. При этом внутри фургона стало тепло - должно быть, навес был из той же зачарованной ткани, что и плащ Норкана.
   Последняя полумышь спустилась по изнанке полога, обнюхала Джеймса и скрылась в узком дверном проеме. Молодой рыцарь остался в полутьме один, он закрыл глаза и попытался сосредоточиться.
   Итак, на том холме, посреди бескрайнего моря тумана, где он видел тающий замок, что-то случилось, и их, что называется, "тепленьких" взяли в плен Красные Шапки. Мерзавцев здесь целый отряд, никак не меньше трех десятков нейферту, которыми заправляет некий наследничек местного монарха. Да уж, здешние длинноносые "красавцы" мало напоминают своих ронстрадских собратьев-гоблинов. И дело тут не только в росте или безумной проворности в бою, и даже не в колдовстве, которым они, несомненно, владеют. Не так уж они просты, раз умудрились схватить не только его, но и сэра Норлингтона. Что ж, старозаветный паладин явно не позволил пленить себя так просто, поэтому и меры предосторожности против него выставлены строжайшие. В то время как Джеймс лежит себе один в фургоне, еще и без присмотра. К слову, без присмотра! А не повод ли это... Куда? В бурю? В одном только плаще нейферту? Без спутников? Нет, пока что ему нельзя просто сбежать, пока он не поймет, как ему освободить сэра Норлинтона из-под той черной ткани, из-за окружающих его мечей и от птиц. А Крысь... касательно его и вовсе ничего не известно. Где он? Лежит, связанный, в одном из подобных фургонов? Или его убили, не посчитав заслуживающим доверия? Это если он вообще попался... Неясно. И еще кое-что, не менее важное... Нейферту где-то прячут их четвертого спутника - маленькое серебряное сердце леди Инельн. Проклятье! Их мерзкие лапы касались его и вообще... страшно подумать, что они с ним могут вытворить! Вывод был не особо утешительным: несмотря ни на что строить планы побега пока еще рано - слишком мало он знает о своих похитителях и совсем ничего о том, как с ними бороться - поединок Норкана и Вернике был слишком показателен, чтобы не воспринять его всерьез... Из всех возможных вариантов действий Джеймсу оставалось лишь продолжать тихо лежать на дне фургона, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, и ждать.
  - Шевелись!- размышления молодого рыцаря прервал резкий скрипучий голос.- Из-под ног, отродье!
   Рядом просвистела плеть. Раздались глухие удары и вскрики. К фургону Джеймса подошли двое нейферту. Норкан из семьи Дворн заглянул внутрь, проверил сохранность пленника и что-то шепнул, после чего сплетенные из терна стенки зашевелились, из них вырвались живые побеги, которые затем крепко обвились вокруг лодыжек молодого рыцаря, превратившись в подобие кандалов. Острые шипы впились в кожу. Паладин застонал от боли. Заметив это, гоблин прикрикнул на фургон, и хватка побегов ослабла. Шипы не вошли под кожу глубоко - не проступило ни единой капли крови. Было понятно, что убивать или хотя бы ранить его пока не собирались.
   Через минуту фургон дрогнул, скрипнул колесами и тронулся с места. Норкан пристально поглядел на пленника, после чего задернул полог, - куда он направился, было неизвестно - это ведь его фургон! Где же он собирался встретить бурю? Неужели будет идти рядом? Зачем? Если даже, Джеймс видел, у возниц места крытые и надежно защищенные от непогоды. Ответы на эти вопросы так же ускользали от молодого рыцаря, как и прочие тайны, связанные с делами нейферту.
  
   Джеймс одно время спал, убаюканный скрипом колес, равномерным движением фургона и непогодой за его стенами. Порой он просыпался - буря все не затихала. Он не знал, сколько прошло времени. Он снова засыпал и снова просыпался. То ли это были проделки зачарованных плаща и полога, но пусть и хотелось есть, но не так мучительно, как можно было того ожидать, учитывая последний ужин черствой коркой хлеба день или два назад.
   Проснувшись в очередной раз, Джеймс перевернулся на бок и только сейчас заметил, что в одном месте в плетении терна на уровне глаз была весьма крупная щель. Молодой рыцарь поспешил очистить ее от налипших листьев и грязи. Теперь он мог следить за тем, что творится снаружи.
   Разобрать удалось немногое. Буря стихала. Процессия как раз преодолевала крутой поворот дороги, и Джеймс увидел, что фургоны двигаются один за другим, растянувшись в длинную извилистую колонну, или, как ее называл принц Стрегги Куори-Тин, - "хвост". Снаружи никого не было, даже полумыши, должно быть, нашли себе пристанище под днищами фургонов. Почти ничего из того, что двигалось впереди или же громыхало сзади, Джеймс не мог видеть. Оставалось лишь наслаждаться унылым пейзажем вдоль дороги, по которой его везли.
   Вскоре буря затихла совсем. Ветер прекратил дуть, листья опали. Бледное, будто не меньше других опасающееся Красных Шапок, солнце, опасливо выглядывающее из-под набухших туч, намекало на то, что на дворе какое-никакое, а утро. Хотя утро ли? Джеймс никак не мог взять в толк, и для него на Терновых Холмах было всего два времени суток: тусклый безрадостный полдень и кромешная жуткая ночь.
   После окончания бури ехали долго. Дорога шла через уже привычные взору заросшие терновником холмы, на вершинах которых стояли неизменные могильные камни. Некоторое время Джеймс боролся со скукой, считая их, но камни все появлялись и появлялись, и вскоре он сбился со счета. Тогда паладин принялся строить планы побега, но ничего путного в голову не шло, лишь боль каждый раз сдавливала виски, стоило ему только начать думать в этом направлении.
  - Мастер Джеймс, мастер Джеймс...
   Молодой рыцарь вздрогнул. Нейферту не было рядом. Шепот раздавался откуда-то снизу, из-под днища фургона. Нет, он уже сзади, маленькие лапы царапают полог.
  - Тише, тише, не подавайте виду. Это я, Крысь. Проедусь немного с вами.
   Хвостатое существо проскользнуло внутрь фургона и уселось напротив лица Джеймса, на огромный мешок с гербом семьи Дворн.
  - Крысь?!- удивился Джеймс, привстав на локте.- Тебя разве не держат в плену?
  - Нет. Вас, кстати, тоже. А эти лозы вокруг ног, чтобы вы невзначай не затерялись по дороге, только и всего. Ведь как можно держать в плену то, что считается вещью? Вы же не станете пленять свой камзол или, к примеру, сажать в темницу мешок со съедобными припасами.
  - Но тебя-то они отпустили! А я и носа не смею отсюда высунуть.
  - Это оттого, что вы и есть тот самый пресловутый мешок, я бы даже сказал - бурдюк... да-да, с кровью,- усатый широко улыбнулся, отметив собственное удачное сравнение.- А вот Крысь - просто застежка на камзоле. Хе-хе. Пришлось доказать свою полезность и завоевать доверие у господ нейферту. Не так уж это и трудно для такого нужного и полезного существа, как Крысь. А вы тем временем только и делали, что нарывались на неприятности.
  - Мерзавец, ты нас предал, лишь только запахло жареным!- Кулаки паладина сжались от негодования. Джеймс подумал, интересно, успеет ли предатель улизнуть, если резко выбросить вперед руку и схватить его за горло? Придушить его точно труда не составит.
  - Жареным?- Крысь надул свои крысиные губы - он не понимал.- Вы точно не бредите? Кормят здесь один раз в сутки, перед сном, и вряд ли кто-то станет портить столь скудную пищу жаркой - в печах пекут, а не жарят... Вас еще не кормили? Что ж, скоро покормят... Нет-нет, даже не думайте причинять вред Крысю.- Маленький негодяй будто прочитал мысли Джеймса.- С вашей стороны это будет совсем не благоразумно, ведь без помощи Крыся вам нипочем отсюда не выбраться. А у него есть план спасения, и вскоре он его осуществит. И, прошу заметить, сделает это совершенно бескорыстно и не ожидая награды, исходя лишь из собственного чувства человеколюбия. Потому как несчастный Крысь полюбил вас всем своим сердцем, и посему готов стерпеть все, даже низкие подозрения и откровенную клевету...
  - Избавь меня от своих стенаний,- шикнул на хвостатого Джеймс.- Что ты там пищал о побеге?
  - Крысь говорил не о побеге, а о спасении,- исправил его собеседник, принявшись ковыряться в зубах кончиком хвоста.- От Красных Шапок, как вам уже, должно быть, понятно, сбежать невозможно.
  - Ну, хорошо, хорошо. Пусть будет спасение.- Джеймс с большим трудом сдержался, чтобы все-таки не придушить болтливого мерзавца.
  - Терпение, мастер Джеймс, терпение. Вон там,- существо указало лапой в ту сторону, в направлении которой двигался караван,- лежит долина Умерших Вод. Нам нипочем не преодолеть ее самим, а вот нейферту знают, что делать, ведь это часть их вотчины. К слову, до Мерагха оттуда останется всего каких-то полдня пути.
  - Ты не знаешь, почему никто из нейферту не едет со мной в фургоне?
  - Это фургон Норкана из семьи Дворн,- заявил Крысь, с радостью подчеркивая очевидность.- А сам Норкан путешествует в фургоне принца Стрегги Куори-Тина, как его новый ближайший вассал - это честь. К слову, прозвище Их Высочества означает "Пронзительный Взор" - это из-за гвоздя в глазу!
  - Я уже осведомлен,- недовольно пробурчал Джеймс.- Мне его распрекрасно представили. Что ж, раз хозяина фургона поблизости нет, не попытаться ли отыскать что-нибудь полезное для побега в одном из его сундуков или мешков?
  - О, нет!- поразился невежеству молодого рыцаря Крысь.- Ни в коем случае! Это ведь собственность нейферту! Ее нельзя трогать! Если вы попытаетесь засунуть руку в мешок, он отгрызет ее вам по локоть! Если - в сундук, то в том сундуке и окажетесь!
  - И тут неудача. Мне уже кажется, что эти нейферту просто самые предусмотрительные, мудрые, неуязвимые, ловкие и умелые существа из всех живущих под небом.
  - Это, в некотором смысле, правда,- не стал спорить Крысь.
  - Вот только красавцами их не назовешь...- пробурчал Джеймс и отвернулся от усатого болтуна.
  - Это от того, что они владеют лишь крупицами того, что для них поистине ценно,- пояснил Крысь, облизывая кончик хвоста, - имелась у него такая дурная привычка.- Для достойного продолжения рода им нужна горячая спелая кровь, но им ее почти негде взять, и поэтому повсеместно рождаются уродливые младенцы. У тех семей, которые разжились драгоценной кровью, есть возможность сделать своих будущих детей более...
  - Так вот почему Вернике так отличался от прочих!- понял вдруг Джеймс.- Неужели, если бы его родители добавили еще немного крови перед его рождением, он стал бы неотличим от человека?
  - Нет!- пискнул Крысь.- Никак нет! Нейферту не может быть как человек! Нейферту стал бы красивее, чем человек, стройнее, чем человек, но при этом высокомернее, чем человек, и от того потерял бы в мудрости. Зато уродливые нейферту - самые мудрые и предусмотрительные. Взять того же Норкана из семьи Дворн.
  - Он не кажется мне таким уж уродливым,- признался Джеймс.- У него даже нет бородавок, как у принца Стрегги Куори-Тина.
  - Зато у него есть вторая голова, которой он временами заменяет первую. Если не ошибаюсь, она лежит в одном из этих ларцов.
  - Не может быть...- поразился молодой рыцарь.
  - Что вы хотите еще узнать о нейферту, мастер Джеймс?- полюбопытствовал усатый.- Крысь много о них знает.
  - Ничего. Хватит о Красных Шапках! Меня интересует твое это "спасение". Мы что, просто возьмем и выйдем отсюда? Ты скажешь, наконец, что задумал?- Джеймс и не заметил, как от нетерпения повысил голос.
  - Тссс!- Крысь тут же скрылся из виду, прошмыгнув за полог и переместившись куда-то вниз, под фургон, откуда и продолжил шептать.- Вы совсем меня не слушаете, мастер Джеймс. Последнее что нам сейчас нужно - это чтобы на вас обратили внимание и стреножили разум наподобие того, как стреножили ноги. Поверьте, они это могут: ваш спутник уже поплатился за свое нетерпение.
  - Сэр Норлингтон? Что они с ним сделали?!
  - Ничего из того, что нельзя исправить.
  - Я видел его!- Джеймс возмутился равнодушию грызуна.- Он был накрыт черной тканью, окружен мечами, и над ним вились дрозды на тонких цепях! Как нам освободить его?!
  - Никак!- пропищал Крысь, и даже через днище фургона Джеймс уловил страх в его голосе.- Никак не нужно освобождать!
  - Что? Что ты, мерзавец, такое несешь?! Как это не нужно?
  - Тот, о ком вы рассказываете, мастер Джеймс, это не мастер Норлин! Мастер Норлин лежит в фургоне трофеев Их Высочества Стрегги Куори-Тина. Он спит сном кошмаров и не проснется, пока ему не позволят!
  - А кто же тогда спрятан под черной тканью в окружении птиц и мечей?
   Крысь замолчал, но спустя несколько мгновений проговорил скороговоркой:
  - Наберитесь терпения, лежите себе и отдыхайте. Не все из нас путешествуют с такими удобствами. Дадут пищу - ешьте, воду - пейте, здесь не отравят. И ждите сигнала. Когда придет время, я скажу вам. Все. Мне пора. Дела сами собой не делаются. Да, пора...
  
   Правду говорят, что для человека, привыкшего добиваться цели собственными силами, нет ничего хуже бездействия. Если загнать его в обстоятельства, подобные тем, в которых по воле судьбы оказался сэр Доусон, он либо натворит бед, попытавшись безрассудно начать действовать¸ невзирая на эти самые обстоятельства, либо же, впав в безбрежное уныние, примется заниматься самоедством, что может оказаться еще опаснее. Так птица может сломать крылья, раз за разом, ударяясь о прутья клетки, либо умереть от тоски, тихо нахохлившись на своей жердочке, - в конце концов, результат будет тем же. И далеко не каждому пернатому в неволе очевидно то, что зачастую бывает нужно лишь подождать - рано или поздно дверца его клетки приоткроется, предоставив возможность для побега.
   Как ни пытался Джеймс убедить себя в том, что не все потеряно, и он еще увидит Ронстрад, ощущение безнадежности все сильнее сжимало тиски на его горле. Перед отъездом он в отчаянном порыве распрощался с последним, что имел, - отдал свое сердце. Теперь горечь разлуки с Инельн тяготила его, мешая мыслить здраво, отобрав у него хладнокровие и способность выжидать. Обстоятельства между тем лишь подогревали его тревогу - с каждым часом они с сэром Норлингтоном все сильнее углублялись в Терновые Холмы, к тому же теперь они еще и потеряли свободу и, что самое печальное, по-прежнему не имели никакого понятия о том, по чьей воле они сюда попали, и что следует предпринять. Посулы Крыся о побеге не грели душу рыцаря - что бы там ни думал о своем товарище Прокард Норлингтон, но он, Джеймс, все же не был настолько наивен, чтобы вверять свою (и не только свою) жизнь в лапы малознакомого существа, чьи мотивы неизвестны, а честность - сомнительна.
   Терзаемый подобными мыслями, Джеймс не сразу заметил, что фургон, в котором его везли, остановился. За стенками слышалась какая-то суета, доносились резкие окрики нейферту и ставшие уже привычными писклявые, извечно суетливые и виноватые, голоса полумышей.
   Внутрь повозки заглянул Норкан из семьи Дворн. Этот нейферту спас молодого рыцаря от гнева своего принца и создал ему относительно комфортные и спокойные условия для путешествия через бурю, впрочем, чувства благодарности Джеймс к нему не испытывал, прекрасно понимая, что мотивы его спасения у Красной Шапки были сродни людоедским.
  - Вылезай, разомни ноги,- приказал Норкан.- Кровь должна бежать по жилам, иначе подгнивший лист ей цена.
   Путы из лоз, удерживающие ноги Джеймса, сперва ослабли, а после и вовсе убрались прочь, втянувшись в плетеные стенки фургона. Преодолевая тяжесть в затекших конечностях, паладин выбрался из повозки и оглянулся. Караван остановился посреди необъятной туманной пустоши, в растрескавшейся земле которой повсюду виднелись каменные остовы колодцев с механизмами рычажных воротов для подъема воды. Пробитых в земле скважин здесь было столько, что можно было напоить не одну армию, но, что странно, у самих колодцев не было видно ни единой души, и даже вездесущие красно-желтые листья, даже те, казалось, облетали их стороной. Мгла опускалась на пустошь. Туман. Туман, закрывающий от глаз смертельно опасные ямы под ногами. Очередная "гостеприимная" местность Чуждых Королевств.
   Сумерки сгущались. В некотором отдалении от колодцев Красные Шапки разбили лагерь, расположив фургоны полумесяцем, в центре которого, как и в прошлый раз, оказалась высокая неподвижная фигура под плотной черной тканью. Мечи уже были воткнуты в сухую землю. Нейферту в доспехах, кузены Норкана из семьи Дворн, как раз закрепляли на их рукоятях крошечные замки́ и разматывали цепочки: в конце каждой было вковано кольцо, обхватывающее лапку черного дрозда. Птицы бились и кричали, а когда их выпускали из рук, неистово махая крыльями, вспархивали вверх. Они пытались улететь прочь, но тонкая, как волосинка, цепочка не пускала их дальше девяти-десяти футов. Теперь Джеймс пригляделся к фигуре, накрытой черной тканью как следует, благо таинственный пленник располагался от него всего в двадцати шагах. Из-под накидки выступали острые шипы, в которых угадывались смутные контуры головы и рук. Это определенно не мог быть сэр Норлингтон.
  - Кого вы там держите?- Джеймс кивком головы указал на пленника.
  - Думаешь, это поможет тебе сбежать, человек?
   Нейферту усмехнулся и, беспечно оставив пленника без внимания - а действительно, куда ему бежать? - забрался в фургон. Там он склонился над одним из геральдических ларцов, что-то прошептал над ним и откинул крышку.
   Все последующее показалось молодому рыцарю настолько отталкивающим, что он поспешно отвернулся, зажмурив глаза и закрыв рот руками, - желудок его от увиденного мгновенно изошел спазмами. Дело в том, что после того, как нейферту открыл сундук, он тут же снял свой алый колпак, крепко обхватил голову руками и с силой сорвал ее с шеи. Обрубок даже не кровоточил, напоминая давно зажившую культю руки. Гоблин на ощупь аккуратно завернул голову в шелк и опустил ее в сундук, после чего извлек оттуда другую и посадил на шею. Хрустнули позвонки, кожа в месте разрыва на глазах срослась. Норкан повел головой из стороны в сторону, по кругу, вверх-вниз, после чего открыл глаза и надел алый колпак.
   Увидев реакцию пленника, он громко расхохотался. Джеймс отметил, что новая голова его старого знакомого заметно отличается от предыдущей. Этот длинный нос был с вздернутым кверху кончиком. А огненно-рыжие, будто действительно горящие, волосы нейферту были коротко острижены и торчали кверху, в то время как прежний Норкан обладал иссиня-черными прямыми прядями. Новые глаза были цвета ржавчины, а зрачки в них формой напоминали ромбы.
  - Полагаю, сменная голова - это весьма удобно, сэр Норкан из семьи Дворн,- дрожащим голосом отметил Джеймс.
   Нейферту, хоть и не воспринял похвалу пленника за чистую монету, все равно был польщен.
  - Тебе эта голова больше нравится?- спросил он, коварно прищурившись.
  - Определенно,- честно признался Джеймс.- Но...
  - Что?
  - Я боюсь вызвать ваш гнев, но...
  - Ну же!- нетерпеливо бросил нейферту.- Говори-говори, не бойся.
  - Ваши волосы...- неуверенно начал Джеймс.- Я уже видел подобные в вашем лагере. Плеть Их Высочества, которой он меня бил, и...
  - И?- зрачки гоблина превратились в две тонкие нити.
  - И мне кажется, что вы...
  - Да, он вырвал у меня несколько прядей,- холодно, но, было видно, кипя от ярости, процедил нейферту, хотя в следующий миг уже успокоился.- Должно быть, так и не смог простить мне того гвоздя. Застарелая вражда, но это не твоего носа дело, ясно?
  - Да-да, сэр Норкан,- поспешил согласиться Джеймс.
   Пока они говорили, лагерь принца Стрегги Куори-Тина приобрел новые очертания. В землю по периметру лагеря воткнули шесты с фонарями. Туман пополз к рыжему огню, будто приветствуя его. Полумыши сняли с некоторых фургонов пологи, стащили на землю и установили походные печи; одни занялись тасканием дров, другие - разжиганием огня в полукружных очагах. Терновых коней быстро распрягли и подвели к фургонам. На глазах у изумленного Джеймса кони стали буквально срастаться с повозками, вплетая в борта собственные бока, головы, ноги, пока полностью не исчезли из виду, став частью фургонов.
   Но хуже всего было то, что несколько Красных Шапок, не доверяя столь ответственное дело рабам, установили у выхода из лагеря свою чудовищную шарманку. Вскоре над пустошами потекла привычная для ушей нейферту музыка: скрежет, лязг мечей, птичье карканье и хриплый смех.
   Норкан, услышав эти звуки, в томлении закрыл глаза, сделал глубокий вдох и вновь поглядел на пленника. Тот по-прежнему пытался понять, кто же скрывается под черной тканью в окружении мечей и птиц.
  - Даже не думай подходить к нему близко,- угрожающе проговорил нейферту.- Не будь здесь нас, оно бы уже высосало тебя досуха, а в опустошенное тело посадило свои побеги, причем в своей глупости ты прожил бы еще три мучительных дня, пока прямо из твоей груди не распустился бы первый бутон. Это розалит, причем в самой своей опасной стадии - алом цветении. Поймать его стоило многих жизней, но и награда обещает быть велика.
   Заметив, что Красная Шапка разговорился, Джеймс решил чуть подыграть ему, чтобы побольше вызнать о пленнике, а заодно и проверить свои предположения насчет заносчивого характера нейферту: насколько тяжело их можно вывести из себя, и как долго можно играть на их чувствах, пока они не поймут, что происходит, - быть может, именно это - ключ к спасению?
  - Никогда не слышал, чтобы кто-то мог поймать розалита в цветении,- деланно усомнился паладин - даром, что никогда даже не слышал о подобной твари.- Должно быть, там у вас совсем выцветший экземпляр...
  - Не веришь?!- уязвлено взъярился Норкан и повернулся к одному из гоблинов в доспехах, застывших перед черной фигурой.- Эй, Дреггин! Солнце уже почти зашло, так что большого вреда не будет... Откинь-ка немного полог на нашем пленнике, только быстро, чтобы он не успел раскрыться.
   Нейферту по имени Дреггин резким движением сорвал с фигуры черную ткань.
   Всю свою жизнь, до появления на Терновых Холмах, Джеймс считал себя храбрым человеком, но увиденное заставило его спину похолодеть. На сухой, изрезанной трещинами, земле, стояло высокое человекоподобное создание. На нем не было одежды, но та ему и не требовалась - все тело, руки и ноги существа вместо кожи покрывали сплошным ковром бутоны кроваво-красных роз, перемежающиеся лозами, покрытыми острыми, как иглы, шипами. Как и все тело, голова монстра состояла из множества бутонов - тысячи алых лепестков трепетали на легком ветру на том месте, где должно было быть лицо. Это было бы просто великолепное зрелище, если бы не вызывало смутное ощущение таящейся в нем гибельной подлости...
   Спина розалита была согбенна, плечи и шея опущены, но лишь только закатное солнце коснулось его своими холодными лучами, как монстр встрепенулся и начал поднимать голову. В воздухе отчетливо запахло пышным розарием, от этого запаха у Джеймса сразу стала кружиться голова, рыцарю захотелось закрыть глаза и спать, спать, не просыпаясь уже никогда...
  - Что, убедился?!- торжествующе выпятил грудь нейферту.- Норкан из семьи Дворн никогда не лжет! Если он говорит, что сумел изловить...- Тут Красная Шапка забеспокоился, внезапно изменившись в лице.- Дреггин, не медли, лепестки уже развернулись! Да помогите же ему! Дреееггииин!!!
   Нейферту-тюремщик замешкался и нечаянно набросил черную ткань на одну из тонких цепочек, несколько запутав ее. Теперь он тратил время на то, чтобы расправить драпировки, вместо того, чтобы поскорее накрыть просыпающееся чудовище. Те из нейферту, что стояли рядом, либо застыли в страхе, либо уже успели надышаться ядовитого аромата и безвольно замерли, опустив головы. Один лишь Норкан, задержав дыхание, что было сил бросился в сторону уже полностью раскрывшего бутоны на "лице" розалита. Монстр нависал над освободившим его Дреггином - шея чудовища вытянулась вперед на удлинившихся темно-зеленых шипастых стеблях, внутри бутонов шевелилось что-то мерзкое и вместе с тем манящее к себе, зовущее на все тайные голоса, из тех, что звучат лишь для тебя, ни для кого больше.
   Потеряв волю, Джеймс сделал шаг вперед, но до розалита было еще много шагов, и сознание паладина пока не оставило его. В полной мере он осознавал весь ужас происходящего и пытался сопротивляться, а вот для стоящего подле чудовища нейферту все было куда как опасней и... ближе. Не замечая несущегося ему на выручку Норкана, гоблин перебрался через ограждение из мечей, войдя внутрь зачарованного круга. В тот же миг, голова, состоящая из алых бутонов, опустилась на его лицо, а покрытые шипами пальцы-лозы обхватили Красную Шапку сзади, потащив вверх.
   Норкан даже не пытался высвободить жертву из страшных объятий - он прекрасно знал, на что способны подобные создания, и какой чудовищной силы у них хватка. Вместо этого нейферту подхватил упавшую на ограждение зачарованную ткань и ловко набросил ее на чудовище, будто сеть. Чужая воля мгновенно отпустила Джеймса - он и не заметил, что успел пройти половину пути к розалиту. А Норкан тем временем выхватил меч и плашмя ударил запутавшееся в черной ткани чудовище. То дернулось и начало судорожно изламываться внутри; парящие в небе дрозды пронзительно закричали - им было больно.
   Норкан бил розалита, раз за разом нанося удары гладкой стороной клинка (должно быть, чтобы не разрезать ненароком ткань и не ранить схваченного нейферту), пока из-под черного полога не выкатилась кричащая и окровавленная фигура. Орущий гоблин метался по земле, зажимая ладонями лицо, с которого слезла вся кожа. Длинного носа как не бывало - на его месте виднелся кровоточащий обрубок. По окрику Норкана двое нейферту подхватили орущего от боли товарища под руки и потащили к одному из фургонов. Остальные принялись с удвоенной силой вбивать в землю еще не менее двух десятков принесенных откуда-то разномастных мечей.
  - Ты мне за это ответишь,- зло процедил Норкан, проходя мимо притихшего Джеймса.- Клянусь, я заставлю тебя страдать не меньше, чем мучился бедняга Дреггин. И дружков твоих - тоже...
   Знатный нейферту поспешил мимо - ему еще предстояло объяснять случившееся Их Высочеству Стрегги, а по прибытию в Фер-Нейн - и самому королю. Принц уже шагал навстречу, что-то яростно крича и требуя ответа с виновника происшествия. Мягко говоря, в данный момент Норкану из семьи Дворн было не до Джеймса Доусона.
   Паладин счел за лучшее отойти к своему фургону и расположиться в тени у колес, пока не попал под горячую руку еще кому-то из нейферту. К его удивлению, рядом уже сидел Крысь, что-то усиленно вычеркивая и исправляя в своей крошечной книжице. Перо, как ужаленное, прыгало к нему в рот, смачиваясь слюной (видимо, именно ею он делал свои записи), и обратно - на бумагу.
  - Должен признать, мастер Джеймс, я вас недооценивал,- с некоторым уважением в голосе проговорил Крысь.- Вы столь ловко избавились от одного из наших хозяев, что будь у Крыся шляпа, сейчас он снял бы ее, ничуть не смущаясь.
  - Я вовсе не...
  - И правда, в сухом остатке у нас выходит еще двадцать восемь способных стоять на ногах Красных Шапок, и это не считая розалита, который, несомненно, сожрет всех нас, стоит только неосторожно прикончить последнего нейферту. И мастера Норкана лучше было иметь в союзниках, чем во врагах. Увы, теперь сложно будет сыграть на его трениях с принцем. Посему предоставьте плести интриги Крысю, он делает это более хм... профессионально и тонко.
  - Какие еще интриги?!- возмутился Джеймс.- Нужно уносить ноги сейчас же, пока они отвлеклись! Смотри, ко мне даже охрану не приставили! Как только стемнеет, будет самое время...
  - Бежать?- ужаснулся Крысь.- Здесь, в долине Умерших Вод? Куда вы собрались бежать, мастер Джеймс? На дно колодца? Посмотрите, сколько их вокруг! Да и туман - здесь ночью всегда стоит непроглядная мгла! Тут просто некуда бежать - оттого-то и охрану не выставляют, присматривают лишь за розалитом - тому-то никакой разницы нет, кого жрать и где...
  - Что тут не так, с этими колодцами?- спросил Джеймс.
  - Да то же, что и везде,- вздохнул Крысь.- До войны эти колодцы весь Терненби водичкой питали, а потом кто-то решил, что чем отдавать их врагу, так лучше бы отравить. Ну и подсыпали туда яду, да так, что все подземные воды с тех пор стали горькими и отравленными. Чем эту водичку пить, лучше сразу издохнуть, меньше мучений будет. Но даже этого им оказалось мало. Люди - они на этот счет вообще большие придумщики...
  - Люди?- переспросил Джеймс.- Все люди, которых я здесь встречал, тихо лежат в своих могилах, присыпанные землей, под холмами, и над каждым стоит серый камень.
  - Но не всегда ведь так было, а?- Крысь деловито повел носом, отчего его торчащие в стороны усы заходили ходуном.- Так вот, им было мало, что пить эту воду теперь было нельзя - а никто и не стал ее пить, начали везти из других мест, где еще войны не было. Всего-то и умерло по незнанию пара тысяч бедолаг. Это ж разве результат - пшик, да и только, спригганам на смех. Яду, мол, жалко, ведь столько старались, сыпали, пропадает... Ну, тут маги и вышли. Мол, есть у нас одно хитрое заклинаньице, себе на радость, да врагам на погибель. Сказали, что да как. И всем сразу понравилось - говорят им, давайте, действуйте, где же вы раньше-то были... А те и рады стараться - ловушек понастроили, проклятиями отравили землю. С тех пор, как мимо этих самых колодцев идешь, жажда одолевает такая, что сам готов себе вены выгрызть. Вот ты к этому колодцу обманному и выйдешь, да чтобы не мучиться - на дно-то его и прыгнешь, прямо к водичке про́клятой. Вдоволь ее напьешься, до пуза, до смерти...
  - Но почему тогда я ничего не чувствую? Да и не видно, чтобы туда тянуло кого-то из нейферту...
   Джеймс пристально рассматривал утопающий в сумерках и тумане ближайший колодец. С вымощенным камнями жерлом, он находился в каких-то трех дюжинах шагов и вовсе не выглядел опаснее, чем обычная яма, у которой нет ограждения. Жажда рыцаря, конечно же, мучила, ведь он не пил со вчерашнего дня, но прыгать на дно, в отравленную воду пока не хотелось.
  - А Красные Шапки знают, где можно ходить и как,- уклончиво ответил Крысь.- Только они этим путем караваны водят, сюда даже Рыцари-мстители носа не кажут. Вот принц Стрегги Куори-Тин, поди, и решил, что встать лагерем здесь надежнее всего будет - погони из Терненби опасаться не нужно. Весь прошлый день на небо поглядывал - не летят ли преследователи, а тут хоть бы раз обернулся... Что, в общем-то, нам и требовалось.- Хвостатый помусолил перо во рту и сделал очередную пометку в своей книжице.
   С другой стороны лагеря все громче доносились злобные крики и грязные ругательства - знатные нейферту публично, не стесняясь в выражениях, выясняли отношения между собой. Ругались принц Стрегги и Норкан из семьи Дворн, поводом послужил, разумеется, случай с розалитом, при этом каждого из спорщиков в ссоре поддерживала активная группа из пяти-шести единомышленников, остальные нейферту с интересом наблюдали за происходящим.
  - Вот же их зацепило - не расцепишь, как два репейника,- философски заметил Крысь.- До драки-то все равно не дойдет - без живого Норкана принцу розалита в Фер-Нейн нипочем не доставить, а Норкану при мертвом принце лучше самому на меч броситься. Но покричать надо - для поддержания авторитета. Политика... А нам тут сидеть без еды и питья, пока благородные "Носы" не наорутся вдоволь. Впрочем, пока Красные Шапки заняты, пойдемте-ка, мастер Джеймс, проведаем мастера Норлина.
  - Где он?- Молодой рыцарь моментально вскочил.
  - Здесь, рядом. Идемте.
   Идти и в самом деле не пришлось далеко. Крысь привел Джеймса к ничем не выделяющемуся караванному фургону, соседствующему с двухэтажным фургоном принца, и молодой рыцарь тут же торопливо заглянул внутрь, отдернув задний полог. Завернутый с ног до головы в белый саван, сэр Прокард Норлингтон лежал без движения, обратив широко раскрытые глаза в сторону Джеймса. Грудь его едва вздымалась, и всем своим видом он напоминал больше покойника, чем живого человека. По правую руку от рыцаря лежал его фламберг, у изголовья были аккуратно сложены кольчуга и одежда.
  - Он ведь жив?- на всякий случай уточнил Джеймс.
  - Больше жив, чем не жив, хотя это и не очень заметно,- ответил Крысь.- Разум его заклят и погружен в сон, а кровь почти остыла. В таком виде существо с теплой кровью и в самом деле превращается в вещь, своего рода товар на продажу. Но заклятие нейферту обратимо, хотя и существует определенная опасность забыть собственное имя.
  - Почему со мной не поступили так же?- спросил молодой рыцарь.
  - Норкан, алчный гоблин, не пожелал охлаждать вашу кровь,- ухмыльнулся Крысь.- Крысю удалось убедить его в том, что он очень завидует гладколицему красавчику Вернике, поэтому ему потребуется вся сила вашей крови - все ее тепло и спелость.
  - Тогда почему ты не сделал того же и для него?- Возмущенный до глубины души Джеймс указал на лежащего без движения старозаветного паладина.
  - Увы, Крысь вовсе не всемогущ,- тяжело вздохнул хвостатый - кажется, он искренне переживал по данному поводу.- И выбирая между вами двумя, он сделал очевидный выбор в пользу вас, мастер Джеймс.
  - Мерзавец. Ты мог бы его спасти!- Джеймс был бесконечно зол на лживое создание, которое, должно быть, из одного только чувства мести позволило лишить разума его спутника.
  - Тише, тише! Будьте благодарны! Вы же сами его и спасете. У Крыся есть план, я же говорил вам...
  - Или ты, наконец, скажешь, что делать, или я вот этими самыми руками придушу тебя здесь и сейчас.- Джеймс не собирался дальше терпеть - за последние несколько часов его добрую волю испытывали столь часто, что ее почти не осталось.
  - Видите тот колодец?- торопливо пискнул Крысь и, убедившись, что Джеймс готов его слушать, продолжил: - Ночью проберитесь туда и наберите мертвой воды вот в эту флягу.- Носатое существо протянуло молодому рыцарю медальон размером с наперсток, надетый на длинную тонкую цепочку серебристого цвета, свернутую в довольно увесистый моток.- Длины цепочки должно хватить - просто опустите ее вниз и все. И постарайтесь обуздать свою жажду - ни в коем случае ничего там не пейте, если не хотите погибнуть. Если не станете далеко удаляться от лагеря, это не должно составить сложности для такого сильного существа, как вы. Тем более в плаще нейферту.
  - Допустим. Но зачем нам эта отрава? Подлить в котел Красным Шапкам?- предположил Джеймс.
  - Нет-нет! Нейферту мигом распознают подвох, к тому же всю их еду сначала пробуют полумыши или... может быть, даже ваш верный слуга. Нет, это плохой план. У Крыся есть идея получше, но прежде нужно разбудить вашего друга. Одной капли мертвой воды, если смочить ею губы, будет достаточно, чтобы снять любое колдовство, пленившее разум. Вот бы еще мастер Норлин очнулся не таким злобным, каким был прежде! Вот бы он не швырялся больше в Крыся тяжелыми кореньями! Крысь заслуживает большего, чем получать побои... намного большего.
  
   Остаток вечера Джеймс провел в сомнениях насчет того, стоит ли делать, как говорит Крысь, и идти ночью к колодцам. С одной стороны, смысла губить его у хвостатого проныры вроде бы не было. Если они с сэром Норлингтоном ему для чего и нужны, то явно в живом и способном самостоятельно передвигаться виде. С другой - Джеймса все больше настораживало то, что они стали частью планов этого маленького мерзавца, и он никак не мог разгадать его истинных целей. Молодого рыцаря посетило странное навязчивое ощущение, что грызун поменялся ролью с человеком. Удастся ли им выжить в хитросплетениях интриг, записанных в крошечную книжицу? Ждет ли их в конце возвращение в Ронстрад, или же подстерегает иной, менее счастливый, конец? Джеймс не мог себе на это ответить.
   Полумыши развели костер и под присмотром одного из Красных Шапок принялись что-то готовить в большом черном котле, к которому были подсоединены железные трубы, исходящие из всех печей. Время от времени прислужники относили очередную порцию варева своим хозяевам-нейферту, а те пинали их за нерасторопность. При этом длинные вилки стали отстукивать по краям тарелок, а в воздухе заплясали винные бутылки, разливающие черную жижу по кубкам без чьей-либо посторонней помощи.
   Наконец, когда все гоблины насытились, дошла очередь и до Джеймса - одиноко сидящему у фургона пленнику принесли миску дурно пахнущей похлебки и кусок твердого как камень печеного мяса. Первым делом Джеймс осушил половину миски, едва утолив жажду. Затем принялся размягчать мясо в воде, поскольку попытка откусить даже небольшой кусок едва не стоила ему передних зубов. Постепенно его старания увенчались успехом - пытаясь не обращать внимания на вкус и не думать, чьи это могли быть останки, рыцарь умудрился съесть все, что ему принесли, тем более что ожидать новой порции можно было не скоро - еды здесь давали ровно столько, чтобы не уморить пленника голодом, а воды - чтобы не позволить ему умереть от жажды.
   Когда все поели, полумыши погасили огонь в печах, и в лагере остались гореть лишь фонари на шестах да светильники, установленные у зачарованного круга мечей. На ближайшие к пустоши надгробия уселись трое нейферту - ночная стража заступила в караул. Остальные под все затихающие хрипы шарманки устроились на ночлег: кто постелил себе под фургонами, кто просто расположился на земле, завернувшись в плащ, будто в кокон. Норкан вернулся в свой фургон. Он демонстративно состроил обиду на лице и вообще сделал вид, что человек для него умер, - он явно был весьма оскорблен его поступком и раздосадован вытекшими из него последствиями.
   Джеймс лег под фургоном - благо плащ остался на нем - и прикрыл глаза, притворившись спящим. В руке он сжимал тонкую серебристую цепочку с флягой, полученную от Крыся, - она служила словно неким напоминанием о том, что ему предстояло сделать.
   Ночь принесла с собой ветер, который странным образом не развеивал туман, а лишь сильнее сгущал его, да еще гнал через пустошь красные листья, кружа их в холодном воздухе и нахлестывая вслед, как табунщик - лошадей. Паладин как мог кутался в плащ, но, должно быть, кроваво-красная накидка как-то ощутила обиду своего хозяина, поэтому согреться не удавалось. Стуча зубами от холода, рыцарь тем не менее внимательно наблюдал за гоблинами-караульными. Те, в свою очередь, тоже изредка поглядывали в его сторону, но основное внимание уделяли все же более опасному узнику - розалит под тканью не шевелился.
   На небе выглянул месяц, воровато огляделся и снова скрылся за тучами. Два раза сменилась стража - нейферту караулили по трое, и когда подходило время сменяться, стражники уже основательно клевали носом. Заметив это, молодой рыцарь выждал очередную передачу поста и, наконец, решился. Когда новая троица уже успела основательно отсидеть свое время, он тихо выбрался из-под плаща, подложив на место головы предусмотрительно заготовленный камень. Оставшись в одних штанах, паладин незаметно отполз за фургон, где позволил себе перевести дух, и столь же осторожно двинулся дальше. Очертания колодцев впереди в опустившейся тьме и нахлынувшем мареве он различить уже не мог, но примерное направление запомнил еще днем. На месяц полагаться не стоило - он шнырял по небу то туда, то сюда, словно играл с кем-то в небесные прятки.
   Пробираясь по земле едва ли не на ощупь, молодой рыцарь вдруг коснулся пальцами кладки края колодца, подле оказался покосившийся ворот. Тусклого света месяца хватило ровно настолько, чтобы разглядеть широкий, в два человеческих роста диаметром, круг старых серых кирпичей. Джеймс взялся за металлическую рукоять массивного ворота, но та и не думала поддаваться - не иначе как насквозь проржавела. Ведра для воды поблизости тоже не наблюдалось. Паладин перегнулся через край - и почему было не сделать ограждения? - и посмотрел в глубину колодца, но не увидел там ничего, кроме одной лишь кромешной тьмы - даже тощему отражению месяца в нем не нашлось места. Лишь футом ниже можно было различить колючий терн, пробивший кладку в некоторых местах, и что-то, на миг проблеснувшее металлом, - молодой рыцарь посчитал, показалось.
   Как ни странно, он пока не чувствовал никакой опасности - Джеймс уже начал думать, что Крысь либо ошибся, либо зачем-то намеренно ввел его в заблуждение насчет гиблости здешнего места. Ну, в самом деле, какая опасность может исходить от заброшенных, веками никому не нужных дыр в земле, вымощенных бледными камнями?
   Джеймс осторожно опустил фляжку в колодец, постепенно разматывая цепочку. Совсем ничего сложного - цепочка очень длинна, да к тому же он привязал ее конец к пальцу, чтобы невзначай не выпустить из рук, - нужно лишь осторожно отправить наперсточную флягу вниз, наполнить водой и поднять... А пить так и вовсе не хочется. Глупые сказки...
   Внезапно цепочка стала раскручиваться быстрее, но Джеймс, увлекшийся своими мыслями, слишком поздно сообразил, чем это может закончиться, - последнее звено соскользнуло у него с пальца, словно звонкий тенрий, выскальзывающий из кармана пропойцы. Цепочка исчезла серебристой змейкой где-то во тьме колодца. До паладинского слуха донесся далекий всплеск - фляжка погрузилась в воду. Бансрот! Да будет проклята его, Джеймсова, неловкость! Как же так вышло? Задача значительно усложнилась. Тем не менее, рыцарь вовсе не собирался пасовать перед возникшими трудностями, при этом, ему показалось, что конец цепочки зацепился за что-то, и ее вполне можно достать.
   Недолго думая, Джеймс, даже не дивясь собственной наивности, опустил руку как можно глубже, пытаясь нащупать цепочку, - та могла успеть зацепиться за выступы и трещины в камнях да за проросший сквозь стены терновник. Само собой, до беглянки ему дотянуться не удалось, зато пальцы нащупали кое-что другое - выступающую из стены железную скобу. Рыцарь осторожно перелез через край и стал спускаться, нащупывая ногами одну металлическую ступень за другой. Терновник резал и колол грудь, плечи и руки Джеймса, но он пробирался все ниже. Несмотря на меры предосторожности, несколько раз паладин соскальзывал с полированного железа, повисая на руках, но при этом все же исхитрялся отыскать новую скобу и продолжал спуск. Под конец Джеймс все же сорвался - очередная металлическая ступень выскочила из стены колодца под его рукой в тот самый миг, когда он второй рукой нащупывал следующую опору. К счастью, падать пришлось не высоко, к тому же на дне все-таки оказалась вода - совсем немного, всего по колено Джеймсу, но удар она смягчила, обдав лицо ледяными брызгами.
   Застонав, рыцарь поднялся на ноги, потирая ушибленный о каменную стену затылок, и с омерзением отряхнулся - не приведи Хранн, вода попадет в рот.
   Удар и ледяной холод подействовали на Джеймса отрезвляюще - до сего момента он совсем забыл про осторожность - вот глупец! Забраться в колодец с отравленной водой! О чем он только думал?! Ему что, жить надоело?! Нет, должно быть, это все испарения - они заставили его совершить подобную глупость. Вот она, истинная подлость: это способность не просто заставить тебя шагнуть прямиком в яму, а заставить думать при этом, будто это твое собственное, прекрасно обдуманное и спланированное решение. Что ж, он уже в яме - менять что-либо поздно. Самым правильным будет набрать как можно скорее флягу и выбираться наружу.
   Джеймс огляделся. Здесь, внизу, как ни странно, было довольно светло. Как будто в этом колодце утопился сам унылый месяц. И тут он увидел это...
   Сперва он решил, что это клочья тумана, который на поверхности затянул собой все пустоши и вот теперь начал лезть вниз по горловине скважины, но почти сразу понял, что ошибся. Серые комковатые хлопья медленно опускались на дно колодца и походили на... снег?! Джеймс был поражен... Наверху ведь Вечная Осень! Конечно, здесь, внизу, весьма холодно - он едва не окоченел, спустившись на дно каменного мешка, - но... снег! Или нет?! Комки не были холодными. Они опускались и застывали на неровных камнях, на поверхности воды (и почему-то не таяли), на волосах Джеймса, на его вытянутой ладони. Более чем снег, это напоминало пепел. Да, весьма напоминало пепел, но... молодой рыцарь растер между пальцами небольшой комочек серого легкого вещества, и тот разлетелся на сотни крошечных...
  - Пыль?
   Джеймс задрал голову и поглядел вверх, заворожено наблюдая за падением пыли. Ее в воздухе было столько, что казалось, будто кто-то наверху подкатил к краю колодца целый фургон нейферту, наполненный пылью, и принялся сметать все его содержимое вниз. Это было весьма удивительное и с тем странно успокаивающее зрелище.
   Что-то шевельнулось в ладони. Джеймс опустил взгляд и оторопел. В своей руке он сжимал серебристую цепочку с флягой. Ту самую, которую он, якобы, только что выронил, будучи наверху. Или не выронил? Зачем же тогда он сюда спускался? Уж, не за ней ли? "Куда вы собрались бежать, мастер Джеймс? На дно колодца?",- как неожиданный и пугающий скрип двери, прозвучал в голове ехидный голосок Крыся.
  - Я все еще жив,- успокоил себя паладин, стряхнув с головы успевшую осесть на ней пыль.- И вовсе не собираюсь здесь ничего пить.
   Дрожащей рукой он опустил наперсточную флягу в воду. Та стала медленно булькать, напиваясь.
  - Это для сэра Норлингтона, а вовсе не для меня,- на всякий случай напомнил себе Джеймс.- Я только наполню ее, закрою крышку и выберусь отсюда. И мне не страшна какая-то пыль...
   В ответ совсем рядом раздался женский смех. Паладин вздрогнул, но руки не отдернул, продолжая наполнять флягу, которая хоть и была совсем крошечной, но отчего-то не спешила наполняться.
  - Кто? Кто здесь?- затравленно вопросил он пустоту, больше всего боясь, что услышит ответ.
   А пыль все падала, и на дне колодца ее было уже предостаточно. Серые лохматые курганы выстроились уже под всеми стенами, и в какой-то момент от одного из них отделилось несколько объемистых клочьев. Они стали медленно приближаться к Джеймсу, постепенно соединяясь и изменяя очертания, тем самым приобретая вид человеческой фигуры. Паладин не был готов сражаться, он не знал, как, не знал, с кем, и его воображение лишь усиливало страх - сердце бешено колотилось в груди. Фляга, наконец, уже наполнилась, но Джеймс продолжал держать ее в воде, не замечая, как немеют пальцы.
  - По-твоему, он боится меня, сестричка?- вновь прозвучал тот же смех.
   Джеймс был готов поклясться, что узнал его. Да что там говорить - он не перепутал бы его ни с одним другим смехом на свете. У туманной фигуры очертились голова, высокая прическа, прелестное лицо. Предательски знакомое лицо... Пыль вырисовала контуры пышного платья, вросшего кружевным подолом в стену и воду, тонкий корсет, рукава с буфами и обнаженные плечи. В какой-то миг в глубине серой фигуры появился кроваво-красный клубок нитей, начавший стремительно расплетаться: алые волосинки заветвились внутри фигуры, будто кроны деревьев, все расширяясь и расширяясь, заполняя собой всю пылевую оболочку, точно неким жутким каркасом.
  - Порой мужчины трусливы, как зайцы, особенно, если это касается нас,- заметил другой голос. Его Джеймс тоже хорошо помнил, как и то, что оба они ни за что не могли здесь звучать. Никак. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
   У женской фигуры выросла вторая голова. Это было поистине чудовищное зрелище: выходя из обнаженных плеч, шея раздваивалась, и на каждой сидела своя собственная голова. Они срослись прическами, а волосы, будто живые, стали переплетаться между собой, подчас застилая глаза, залезая щупальцами прядей в ноздри, набиваясь в рот, пробираясь сквозь головы и вытекая обратно наружу через глаза.
  - Вас здесь нет, это все обман,- пробормотал молодой рыцарь, не замечая, что уже весь покрыт пылью - серые рассыпчатые хлопья были на его пепельных волосах, на плечах, на поверхности воды вокруг его ног.
   Манера самозабвенно спорить между собой, при этом избирая объектом подтрунивания именно его, сэра Доусона, можно сказать, была семейной чертой сестер де Ванкур, младшая из которых, леди Инельн, отдала ему в залог своей любви крошечное серебряное сердце...
   Кровавое дерево нитей начало расти из призрака наружу, пробивая его тело одновременно повсюду. Тонкие алые ветви проступили из груди, из живота, из ног, из-под платья, из шеи, из голов. Они тянулись наружу, искривляясь, разделяясь на две, три, семь, дюжину ветвей, являя собой поистине пугающее зрелище. Пугающее, но... Джеймсу вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к алым побегам, протягивающим ему свои тонкие изящные пальцы, молодому рыцарю захотелось погладить их, ему захотелось прижаться к ним...
  - Конечно, ведь даже чтобы признать очевидное, им нужно сделать громадное усилие над собой,- продолжала гнуть свое графиня-старшая, леди Изабелла де Ванкур.- А уж для того, чтобы признаться в любви - казалось бы, ну что тут такого! - непременно требуется попасть в ситуацию между жизнью и смертью...
   Графине это было по-настоящему ведомо: являясь вечной невестой сэра Ильдиара де Нота, ей, казалось, придется ждать его веками.
  - Увы и ах, дорогая Изи,- отвечала фигура из пыли сама себе,- мы обе с тобой вынуждены страдать впустую, ведь их волнует все что угодно, но только не наши терзания!
  - Неправда,- пробормотал Джеймс, а пыль все падала и падала. Она уже почти полностью соединила человека на дне колодца с поверхностью воды.- С тех пор, как мы расстались, я каждый день, каждую ночь думаю о вас, Инельн...
  - Каждую ночь он думает... Нет, ну ты слышала? А еще рыцарь...
  - Влюбленный рыцарь - это худшее, что может случиться с дамой! Не правда ли, Ин?
   Джеймса раздражало, что они смеются. Его огорчало, что шутят над ним, и что их против него двое, а он - единственный объект их насмешек. Но больше всего ему было тоскливо оттого, что все это, в конечном итоге, правда...
  - Все мои поступки, все помыслы,- едва слышно проговорил Джеймс, веки его тяжело опускались, но вновь поднимались уже через силу - он засыпал. Он не ощущал больше холода, влаги воды, не ощущал давящей глубины и тесноты колодца. Он чувствовал лишь мягкость. Укутывающую его мягкость пуха.- То, ради чего я живу, вдыхаю воздух и просыпаюсь с утра - все это лишь для того, чтобы иметь счастье однажды вновь увидеть вас.
   Джеймс почти заснул стоя. Поверхности воды уже не было видно. Пыль, продолжая падать, равномерно накрывала собой все. Она достигала уже груди молодого рыцаря. Джеймсу показалось, будто он находится в нижней склянке песочных часов, и время его на исходе. Он глядел прямо перед собой и думал, что сто́ит лишь протянуть руку - и он уже коснется этих алых ветвей, произрастающих из хрупкого серого тела, но он так и не решился. Он чувствовал, что это и есть ее душа... душа Инельн: алая, спутанная в тревогах, но тянущаяся к нему... Еще немного - и она сама его коснется... И плевать, что ноги немеют, а глаза закрываются, все кругом мутнеет - он сделает все, что она скажет, и даже больше.
  - А вы докажите мне,- изо рта пылевой фигуры потянулись самые прекрасные, самые изумительные в форме своего плетения ветви, они срастались между собой, разделялись на две, и каждая из них разделялась снова, и так, все приближаясь к нему...- Давайте - что же вы? - поступите хоть раз в жизни так, как сами желаете, а не так, как вам велят! Оставьте свой мнимый долг и останьтесь со мной, это же так просто! Не нужно никуда идти и спасать кого-то, не нужно больше ничего делать - все решится само собой. А вы будете моим, только моим, если сделаете сейчас этот выбор. Навсегда, ведь я так люблю вас...
   Джеймс закрыл глаза. Ковер пыли достигал шеи. Он засыпал.
  - Докажите мне, чтобы я по-прежнему любила вас...
   Джеймс вдруг поморщился, крепко-крепко зажмурился и сглотнул. После чего с неимоверным усилием открыл веки, с трудом распрямил затекшую спину. Глаза его резало, виски наливались металлом, а в голове появилась жестокая боль, превращающая уютный, теплый и спокойный, невероятно приятный сон в кошмар. Очередное пробуждение, которого лучше бы не было. И именно кошмар заставил его до хруста крепко сжать кулаки. Почти не понимая, что делает, Джеймс шагнул через ковер пыли, оставляя в нем глубокий след, схватился одеревеневшими пальцами за проржавевшую скобу и полез вверх. Он двигал руками неосознанно, как будто они были совсем не его, а так, обрубками, пришитыми зачем-то к ватному телу. Он заставлял себя взбираться все выше и выше, шепча онемевшими губами одну только фразу, за которую его разум цеплялся, балансируя на самом краю обрыва, в полушаге от небытия: "Она бы никогда так не сказала. Она бы. Никогда. Так. Не сказала". Потому что когда по-настоящему любишь, это значит, что с готовностью отдашь себя полностью, и ничего не попросишь взамен. Те, кто вырыли эти колодцы, не могли этого знать...
  
   ...На этот раз Джеймсу опять снились кошмары. Всю ночь ему казалось, что он бежит от кого-то, что неведомая тварь гонится за ним по пятам, дышит в спину, хрипит, рычит и пытается схватить его оскаленной пастью. Обернуться и посмотреть, кто же это его преследует, рыцарь не мог, отчетливо понимая, что в этой погоне дорога каждая секунда, и, отвлекись он хотя бы на миг, враг тут же настигнет его. К слову, в самом конце погони он все же решился и обернулся - к несчастью, а может, наоборот - к счастью, он так и не успел никого увидеть - глаза открылись навстречу утру, и мерзкий сон отлетел прочь, как опадающий с дерева последний лист.
   Сердце стучало как сумасшедшее, грудь тяжело вздымалась - Джеймс почувствовал, как на него всем своим весом наваливается накопившаяся за все прошлые дни усталость, сказывались и положение пленника, и скудная пища, и недостаток воды, и эти кошмары, от которых хочется лезть на стену. Прямо, как в том вчерашнем колодце... Полноте, да был ли колодец? Вспомнив о том, что он там видел, паладин тут же засомневался в ясности собственного рассудка - быть может, все это был лишь очередной кошмар?
   Рука нащупала цепочку с флягой. Джеймс поднес ее к лицу и слегка встряхнул. Под плотно закупоренной крышкой что-то булькало. Значит, он все-таки ее наполнил. И то, что происходило с ним ночью, не было сном. Или же было, но далеко не все. Когда явь преследует нас и во сне, мы видим кошмары, но в тысячу крат хуже, когда, сон пробирается вслед за твоим сознанием в мир реальный и становится его частью. Ведь будучи бодрствующим, ни за что не проснуться.
   Решив оставить загадки прошедшей ночи до лучших времен, молодой рыцарь поспешил подняться с холодной земли, кутаясь в плащ нейферту, - тот снова грел, словно его хозяин простил пленнику его прегрешение. Но при этом едва ли не все суставы ныли, а в горле отвратительно першило.
   Тут внимание Джеймса привлек шум со стороны центральной части лагеря. Там явно как раз разгорался спор, который Красные Шапки вели между собой, как это у них было принято, на повышенных тонах. Кричали, очевидно, только самые видные и знатные гоблины, остальные, положением пониже, предпочитали или молчать, или тихо подсказывать своим предводителям. Главными спорщиками вновь оказались Их Высочество Стрегги Куори-Тин и имеющий определенные виды на Джеймса рыжеволосый Норкан из семьи Дворн. К недоумению паладина, рядом с принцем то и дело мелькала хитрая мордочка Крыся. Хвостатый непостижимым образом успевал что-то советовать и подсказывать, всовываясь в перерывах между громкими тирадами, которыми осыпали друг друга знатные гоблины.
  - У тебя, Норкан, глаза всегда были на том месте, где у других - хвост!- все больше распалялся принц.- Да как ты смеешь утверждать, что идти через Мерагх сейчас проще, чем по проверенным и никому не опасным Гиблым Полям?
  - Проверенным? Никому не опасным?- Норкан в буквальном смысле с пеной у рта доказывал свою точку зрения - должно быть, в понимании других гоблинов, это было весьма убедительно.- Да там стоит лишь оступиться, как провалишься в незасыхающую лужу из отравленного реагента, или ступню оторвет, или еще что!
  - Если идти осторожно...- вставил один из нейферту.
  - Осторожно?- Норкан навис над встрявшим гоблином.- Хе-хе. Кто может поручиться, что все склянки уже нашли, что последние колбы выкопали? Да их там столько, что еще лет двести в земле будут лопаться сосуды с алхимической дрянью! Нет там безопасных троп! Можно дюжину раз пройти по одному месту, а после ступить еще раз - и остаться без кожи!
  - А то, что грозит нам в Мерагхе?- скривился Стрегги Пронзительный Взор, отчего его глаз полностью исчез в складках кожи, оставив на виду лишь шляпку гвоздя, вбитого в зрачок.- Ты прекрасно знаешь, о чем я! Все еще желаешь проверить, не покроешься ли струпьями за пару дней?
  - Ваши Носайтества! Ваши Носайтества!- заверещал Крысь; хвостатый пройдоха даже привстал на носочки, чтобы сподручнее было дозваться до спорщиков.- Ваши Носайтества, нет нужды ставить на кон ваш авторитет и сомневаться друг в друге! Ведь есть еще один путь, который ничуть не опаснее названных вами. Он может являть собой столь нужный нам компромисс, став достойным выходом для благородных нейферту!
  - Что ты несешь?!- Принц, Норкан и остальные Красные Шапки, все обратили взоры на маленькое усатое существо.
  - Проход Тер-Грата, проход Тер-Грата!
  - Невозможно!- заявил один из нейферту.
  - Безумие!- вторил ему другой.- Сущее безумие!
  - Никогда!- согласился Норкан.
  - Это самоубийство!- обрубил принц.
  - Но прямо за проходом Тер-Грата начинается тракт Камень-в-сапоге - прямой и самый короткий путь к Фер-Нейн - ну нужно блуждать по тракту Пыльный Червь полторы недели!
  - Не зря никто не ходит через Тер-Грата...
  - И все же ваш отец, король Кайникин Последний,- упрямо вставил Крысь,- будучи в то время еще третьим наследником своего брата и вашего дяди Фрегги Восьмого Злопыхателя, провел армию через эти холмы, не потеряв мертвым ни единого воина, после чего ударил в тыл отряду кронпринца Велдерина Оперенного, наголову разбив в той памятной битве кавалерию спригганов. В тот день черные дрозды от стыда падали на землю, а доблесть и сила нейферту множилась и росла!
  - Сладко поешь, Крысь,- оскалился принц.- Но у короля-узурпатора, моего отца, были тогда причины, чтобы рисковать всем. Или, ты думаешь, я не знаю, кто обитает в Тер-Грата?
  - Он не рисковал! Нет! Крысь все помнит, ведь он был там! Нет более никого в Тер-Грата, все мертво уже дюжину лет, остался лишь страх... Да, только страх держит этот проход. И ваш благородный отец в своей мудрости не спешит его развеивать, поскольку прикрывается им, точно щитом, от подлого удара из Терненби!
  - В твоих словах есть смысл, но... - Стрегги задумался.
  - Я знаю, Его Величество не мог не рассказать вам правды, мой принц,- поспешил заискивающе добавить Крысь.- Конечно, в своей великой мудрости вы не разглашали сей тайны даже среди соратников, но раз уж ничтожный Крысь отныне виновен в ее раскрытии, накажите же Крыся, а сами ведите отряд в Фер-Нейн по самому надежному, короткому и правильному пути. Награда всегда ждет достойных...
  - А достойные ждут награды.- Их Высочество принял решение.- Мы идем через Тер-Грата - отец как-то рассказывал мне, что это безопасный проход, но это большая тайна. Кричите сбор. Мы выступаем.
  
   На этот раз Джеймсу не предоставили места в фургоне - он брел пешком, плетясь в самом конце каравана. Зловещие дыры колодцев остались позади, сменившись уже привычными холмами с серыми глыбами могильных камней на вершинах. Впереди, двигаясь через поросшую чертополохом расщелину, громыхали фургоны. Колеса прокладывали в устилающем путь желто-красном ковре глубокие колеи, но летящие следом листья тут же заметали все следы. Примерно над центром каравана, над фургоном с черным навесом, кружили молчаливые дрозды - за весь путь ни один из них не раскрыл клюва, как будто им их залили горячей смолой, после чего туго перемотали лентами. Они словно вслушивались во что-то.
   Джеймса почти не охраняли, но следом шли двое нейферту - они замыкали всю процессию, и он всегда был у них на виду, к тому же повсюду сновали вездесущие полумыши, в обязанности которых, несомненно, входила и слежка за пленником.
  - Мастер Джеймс! Мастер Джеймс!
  - Крысь?!- Паладин посмотрел вниз и заметил маленького интригана. Хвостатый проворно вскочил ему на плечо, взобравшись по складкам плаща нейферту.
  - Мастер Джеймс, вам удалось, да? Вы живы - а это само по себе успех. Про́клятая вода у вас?
  - У меня. Почему ты не предупредил о том, что я там встречу?!- возмутился рыцарь.- Я чуть было не остался...
  - Было бессмысленно предупреждать,- возразил Крысь.- Каждый видит свое, каждого посещают его собственные кошмары. В колодец необязательно было лезть. Но вам удалось - это главное. У меня, кстати, тоже все получилось. Наша свобода близка, как и цель.
  - Какая цель? Ты же сам отговорил Красных Шапок идти в Мерагх!- заметил Джеймс.- Что теперь делать?
  - Это все соперничество принца и Норкана, из-за их амбиций пришлось изменить планы. Кто ж знал, что Норкан выступит за Мерагх, в то время как Стрегги... Крысю пришлось избирать другой путь, но не переживайте, мастер Джеймс, все складывается для нас как нельзя лучше. В ближайший час будьте наготове! Ваше оружие и вещи сложены в том же фургоне, где везут мастера Норлина, он от вас третий по счету. Когда все начнется, этим глупым нейферту будет не до сохранности своих... хе-хе... бурдюков, и уж точно не до сорвавшейся с камзола... хе-хе... застежки. Воспользуйтесь добытой водой, чтобы найти и разбудить вашего друга. А после отыщите меня, я вас выведу.
  - Начнется? Что начнется?!
  - Скоро увидите. Терпение, мастер Джеймс, терпение...
   Хвостатый спрыгнул с плеча и, прежде чем Джеймс успел что-то еще спросить, исчез под ближайшим фургоном.
  
   Хотя Джеймс и ожидал, что нечто должно произойти, все же предсказанное Крысем началось внезапно и для него самого. Они уже значительно углубились в расщелину между двумя высокими холмами, по обеим сторонам которой из земли тянули кверху голые сучья скрюченные и высохшие, как старческие руки, деревья. Почва в распадке была потрескавшейся, довольно каменистой и мертвой. Даже унылые громады камней на вершинах здесь выглядели гораздо старше и запущенней, чем их собратья в других, ранее виденных Джеймсом, местах. Часть из серых глыб пошла трещинами и обвалилась, надписи истерлись, некоторые камни и вовсе рухнули, скатившись со склонов вниз, и теперь лежали на дне расщелины. Проходя мимо одного из таких обломков, Джеймс заметил на нем явственные следы царапин от ногтей, как будто кто-то в припадке безумия пытался стереть эпитафию с надгробия голыми руками. "В веках и до самой смерти...",- гласила исчезнувшая наполовину надпись. Пока паладин размышлял, кому и зачем могло понадобиться соскребать эпитафию, все и случилось.
   По каравану пронесся вздох ужаса. У Джеймса вдруг заложило уши, а грудь сдавило так, будто на него накинули сзади аркан и накрепко затянули, ломая ему грудную клетку, а горло, словно трубу, накрыли глухой крышкой, не давая возможности даже вздохнуть. Паладин захрипел, упал и потерял сознание. Но стоило Джеймсу соприкоснуться головой с землей, как он тут же очнулся, чтобы осознать: вокруг царил сущий хаос. Молодой рыцарь сразу понял: он пребывал в беспамятстве отнюдь не мгновение.
   Воздух был тяжел настолько, что его можно было положить в сундук, и ни за что после этого не сдвинуть с места, в нем стояла тошнотворная вонь жженой смолы, которая забивала ноздри и легкие. Небо висело прямо над ним - такого низкого облачного свода молодой рыцарь никогда не видел в своей жизни. При этом дул невероятно порывистый и холодный ветер: он рвал ткань фургонов, разметывал волосы Джеймса. Повсюду были листья. Паладин предположил, что начинается очередная лиственная буря, но тут же понял, что ошибся. Листья не сталкивались в вихре смерчей, и даже не поднимались вверх, с земли, - они падали под косым углом прямо из туч. Это был настоящий ливень. Дождь из листьев, листопад! А еще перья. Черные и белые птичьи перья сыпались с неба, будто из разорванной в облаках подушки. Не хватало только молний и грома, хотя их прекрасно заменял собой хаос звуков, раздающихся кругом. Пронзительно кричали обезумевшие полумыши, беспорядочно носясь от одного фургона к другому. Красные Шапки метались, словно облитые с ног до головы кипящим варом, выхватывая мечи и мешая друг другу. Кто-то пытался достать оружие из повозок. Принц Стрегги Куори-Тин орал и сек плетью всех, до кого мог дотянуться.
  - Построиться!- пытался навести хоть какое-то подобие порядка предводитель.- Спина к спине, трусливые твари! Оставить фургоны! Мечи наголо! Где арбалеты, забери вас Тринадцать?!
   Некоторые Красные Шапки действительно останавливались, собираясь вокруг Их Высочества, таких набралось уже с десяток, остальные гоблины никак не могли успокоиться и метались по сторонам, утратив всякую способность мыслить здраво.
  - Кукольник!- в ужасе прокричал один из нейферту, пробегая мимо Джеймса.- Да смилуется над нами Смотритель...
   Джеймс не знал, ни кто такой Кукольник, ни кто такой Смотритель и, надо признаться, предпочел бы не узнавать до конца жизни, каким бы скорым он, этот конец, ни был. Но он отчетливо помнил последние слова Крыся, а это значило, что, несмотря на весь ужас происходящего, у них появилась столь долгожданная возможность для побега. Нужно было только отыскать сэра Норлингтона.
   Молодой рыцарь бросился вперед, стараясь не сталкиваться с мечущимися в приступах паники нейферту и визжащими от ужаса полумышами. Отсчитав три фургона, он отдернул полог и действительно обнаружил на дне повозки своего спутника, с головой заваленного мешками. Поспешно освободив товарища от гоблинского скарба и вытащив заветную флягу, Джеймс откупорил крышку и быстро смочил указательный палец прозрачной жидкостью, после чего провел пальцем по губам старозаветного паладина. Тот сразу вздрогнул и открыл глаза, непонимающе уставившись на молодого рыцаря.
  - Мой юный друг, не потрудитесь ли вы объяснить...- Сэр Норлингтон хотел что-то спросить, но тут его стало выворачивать, и он едва успел повернуться на бок, чтобы не захлебнуться в потоках зеленоватой рвоты.
   Стоило старозаветному паладину лишь на мгновение почувствовать себя лучше, как он тут же принялся что-то ворчать.
   Джеймс не стал слушать - он силком выволок товарища из фургона и усадил его на землю, прислонив спиной к колесу. Приступы тошноты завершились, но молодому рыцарю пришлось отвесить старозаветному паладину несколько звонких оплеух - тот все норовил вновь провалиться в сон, и при этом его бросало в дрожь.
  - Сэр Норлингтон, очнитесь!- твердил Джеймс.- Я знаю, вам сейчас нелегко. Это все темное колдовство, будь оно неладно. Но нам нужно уходить, иначе скоро случится что-то плохое. Я чувствую, что оно уже близко. Совсем близко...
  - Оно действительно близко, друг Джеймс.- Взгляд сэра Норлингтона прояснился, лицо, хоть и зеленое от болезни, все же стало напоминать прежнее, а не походить на перекошенную от боли одну большую гримасу. Он поймал пролетевшее мимо перо и сжал его в кулаке.- Вы даже не представляете, что накликали. Подобную тварь я встречал всего один раз в жизни, в те времена, когда старозаветные паладины еще чего-то стоили и могли бросить вызов подобным порождениям мрачной злобы, безумия и людского отчаяния. В тот день погибли двенадцать паладинов, а один подлец выжил - он счел, что в том, чтобы и ему сложить голову, не будет проку...
  - Не время, сэр Норлингтон! Не время! Берите свой меч, скорее!
   Джеймс принялся тащить из фургона знакомый фламберг, не дожидаясь все еще не пришедшего в себя товарища. Повинуясь острому приступу тревоги, молодой рыцарь оглянулся и от испуга едва не выронил тяжелый меч из рук: где-то впереди, в самом начале колонны, возвышалось нечто.
   Нужно начать с того, что небо нависало уже так низко, что, казалось, если забраться на крышу фургона, до него можно было допрыгнуть. Темно-фиолетовые тучи клубились над головой, и в их глубине словно бы кто-то зажег багряные фонари, которые гасли и снова загорались, как маяки на прибрежных скалах. И вот, в те мгновения, когда они загорались, тучи изнутри подсвечивались, и можно было разглядеть, как по дымчатой плоти облаков проскальзывают вены. И вдали, на склоне холма, у вставшей колонны фургонов стояло то самое Нечто, взирающее на происходящее с высоты в добрых полсотни футов. Всем своим видом это пыталось напоминать птицу, хотя язык просто не поворачивался, чтобы назвать жуткое чудовище, порождение гротеска и дитя уродства, птицей. Первым, что бросалось в глаза, были крылья. Огромные, черно-оперенные или, скорее, чернильно-оперенные крылья! И только сейчас Джеймс понял, что тучи, которые простираются прямо над его головой, готовые в любой миг рухнуть на него, это и есть эти самые крылья, облепленные скоплениями облаков, будто спрятанные в мягких чехлах. У чудовища была вытянутая голова, которой оно ежечасно вынуждено было двигать, чтобы иметь возможность как следует все рассмотреть внизу. Острый и тонкий клюв был черен, а из ноздрей поднимался сизый дым, как будто в зобу у этого монстра располагалась жуткая кузня, полная печей и тиглей. Если не считать оперения крыльев, перья у чудовища отсутствовали - голова была лыса и жутко сморщенна, а все тело покрыто темной и жесткой, словно выдубленной, кожей. Одутловатое брюхо свисало мешком, и в нем угадывалось некое подобие киля. Тело переходило в бедра, которые, в свою очередь, перерастали в тонкие птичьи лапы.
   Из-за лиственного и перьевого ливня Джеймс не сразу заметил, что от крыльев твари к земле, будто канаты, спускающиеся с небес, тянутся тонкие алые нити. Их было около десятка, и каждая из нитей заканчивалась, врастая в голову живого существа, которое посредством этой нити выполняло все прихоти своего хозяина: подчиняясь чужой воле, не просто как раб или пленник, а как безмолвная, лишенная сознания и свободы, марионетка.
   Кукольник умело манипулировал своими куклами, заставляя их идти вперед и сражаться. Здесь были фоморы: один - гигантский, как тролль, трое - обычной комплекции и один помельче, с распоротым брюхом, из которого сочилась на землю пурпурная кровь. За ними шли двое нейферту: с пустыми глазами и перекошенными от злобы лицами, гремящие железными башмаками и сжимающие в покрытых гниющими язвами руках мечи. Сбоку скакали и вовсе не виденные ранее Джеймсом человекоподобные твари: двуногие, похожие на вставших на задние лапы плешивых псов с вислыми ушами - они приближались, истекая слюной и испуская животное рычание. У них не было глаз, зато из ноздрей валил пар, а пасти были круглы и полны острых клыков. Все рабы Кукольника были измождены и больны, у них едва передвигались конечности, кости выступали из тел, а кожа и ногти отваливались на глазах - хозяин не умел должным образом заботиться о своих слугах, а может, ему проще было отыскать новых, что он сейчас и делал.
   Красные Шапки сражались. Пока Кукольник был занят тем, что отлавливал при помощи своих прислужников тех, кто впал в панику, около полутора десятка нейферту сплотились вокруг своего принца. Они отрубили головы двум фоморам, что попытались сунуться к ним, затем, по команде Стрегги, четверо Красных Шапок вскинули арбалеты, целясь птичьему чудовищу в голову, туда, где в тени гигантских крыльев виднелся клюв. Болты прочертили огненные дуги, уносясь вверх, но какого-либо видимого вреда монстру не причинили. Подобно чревовещателю, ужасный гротеск заговорил, не раскрывая черного клюва, - его устами был выбран один из рабов-нейферту, из темени которого к повелителю тянулась пульсирующая красным нить:
  - Падите, несчастные! Остановите мучения! Хозяин не станет калечить вас, вы сможете жить в его тени! В веках и до самой смерти хранить сны усопших...
   Один из воинов принца вдруг опустил меч и шагнул вперед. Его глаза закатились, а рот раскрылся, из него потекла слюна. Ментальная сила чудовища была столь велика, что перед ней ломалась воля даже у самых храбрых и стойких. И все же не все поддавались ей. Их Высочество, не колеблясь, вонзил оружие в спину своему - пронзенный мечом, гоблин упал замертво. Принц прекрасно видел, что уже четверо из его воинов-нейферту и почти два десятка полумышей пойманы Кукольником. Еще несколько нейферту лежали мертвые, разорванные клыками песьих греббергов и превращенные в кровавые лужи гигантским фомором. Некоторые разбежались по окрестностям.
   Красные Шапки гибли один за другим - рабы Кукольника атаковали верный принцу отряд со всех сторон. Вперед бросались утратившие всякий страх плененные полумыши - уходящие в небо нити нахлестывали их разум подобно бичам, гоня на убой. Множество рассеченных тварей уже валялось на земле, но даже поверженные, они исхитрялись подниматься и впиваться зубами в ноги нейферту. Отсечение нити мечом ничего не решало - уже через пару секунд та вновь впивалась в обреченную жертву.
   Отряд Стрегги Куори-Тина таял, и все меньше воинов прикрывало друг друга, когда неизвестно откуда вылезший Норкан оказался рядом с черным фургоном. Он резким движением сорвал ткань с повозки и крикнул:
  - Попробуй сожрать вот это, могильный червь!
   Гоблин бросился прочь, а розалит, освобожденный от пут, спустился с повозки на поросших розами ногах. Он будто бы с интересом, и даже с каким-то удивлением уставился на Кукольника. Шагнувший в его сторону какой-то гребберг уже подобрался для прыжка, но тут же схватился за собственное горло в попытках себя удушить. Кукольник обернулся в сторону нового врага и струной натянул ведущую к песьеглавому рабу нить. Некоторое время два манипулятора сознанием боролись друг с другом, пока так никому и не доставшееся тело клыкастого существа не свалилось замертво - из ноздрей, рта и ушей мертвеца сочилась кровь.
  - Уходим! Уходим, сэр!- Джеймс надел перевязь с Тайраном, после чего взвалил себе на спину мешок с вещами и латами.
   Сэр Норлигтон успел облачиться в кольчугу и опоясаться перетянутым лентами рыцарским мечом и, пока Джеймс Доусон собирал вещи, прикрывал товарища, сжимая в руках свой фламберг в готовности пустить его в ход. К счастью для пленников, ни у кого из здешних тварей пока не дошли до них руки - Красные Шапки сражались с Кукольником, а тот пытался одновременно разобраться с гоблинами и совладать с выпущенным на свободу розалитом.
  - Должен сказать, вы стали гораздо рациональней, Джеймс,- заметил старозаветный паладин.- Еще вчера вы предпочли бы выхватить меч, сейчас же...
  - Не вчера. Сэр, прошло три дня после нашего последнего разговора, и неужели нельзя оставить вашу глубокомысленную болтовню для более подходящих времен?!- возмутился Джеймс и сунул в руки товарищу один из мешков.- Уходите! Я только вернусь и поищу...
  - Не нужно, Джеймс!- Сэр Норлингтон схватил молодого рыцаря за плечо.- Я взял его. Ваше сердце у меня. Бежим!
   Нагруженные вещами, они побежали, намереваясь оказаться как можно дальше от Кукольника и его жертв. Впрочем, далеко уйти они не успели - на краю лагеря, у самого последнего фургона, рыцари услышали жалобный писк Крыся.
  - Помогите! Мастер Джеймс! Спасите!!!
   Обернувшись, они обнаружили Норкана, который как раз намеревался разделаться с усатым пройдохой. Ожившие стены повозки оплетали крошечного интригана шипастыми лозами и отнюдь не собирались щадить его. Помимо того, что иголки впивались в его тщедушное тело, так они еще и душили хвостатого, все стягивая и стягивая смертельные объятия. Крысь полагал, что в самом дальнем углу фургона он избежит гнева нейферту. Он просчитался.
  - Нет уж, не спрячешься, мышонышь!- яростно брызгал слюной Норкан. В подобном безумном состоянии и такой ярости Джеймс своего тюремщика еще не видел. Его кожа будто бы приобрела цвет и оттенок его волос - гоблин походил на горящий факел. Собираясь вытащить своего усатого пленника наружу, нейферту встал на подножку фургона. Появления Джеймса и сэра Норлингтона он вовсе не ждал:
  - Пошли прочь!- Красная Шапка повернулся к нежданным гостям.- Убирайтесь, пока
  Норкан из семьи Дворн не раскроил вам черепа. Мне плевать и на вас, и на этого одноглазого безумца-принца, и на ту тварь, что привел этот мерзавец. Мне нужен лишь он.
  - Оставьте его, сэр Норкан!- потребовал Джеймс, бросая на землю тяжелый мешок и выхватывая меч.
   Сэр Норлингтон с сомнением покачал головой, но поднял фламберг. При этом алые ленты на его клинке зашевелились, их концы расплелись.
  - Что, хочешь защитить его?- усмехнулся Красная Шапка.- Его? Эту падаль?
  - Я просто не могу вам позволить это сделать, сэр Норкан!- сжав зубы, ответил Джеймс.
  - Глупец!- Нейферту отступил на шаг, подняв взгляд на того, кто возвышался позади них.- Думаете, это вон там стоит кукловод, который дергает сейчас за ниточки моего принца и остальных? Нет, вот он, настоящий мастер кукол - сидит в этом фургоне, маленькое ничтожество, ублюдок, который все это устроил для каких-то своих, одному ему понятных, целей. Я вот только хочу узнать - зачем? Ведь это так глупо - расставаться с жизнью, не зная настоящей причины! Ему осталось жить, пока я не досчитал до пяти! Аки, вер, ми, веки, ва!
  - Мастер Норлин! Мастер Джеймс!- раздалось приглушенное, но такое отчаянное из фургона.- Неужели вы бросите несчастного Крыся на погибель?! Неужели будете слушать этого нейферту, из-за которого столько вынесли? Который собирался выпустить всю вашу кровь?!
  - Простите, сэр Норкан,- только и сказал Джеймс и рубанул мечом.
   Нейферту успел отбить выпад своим тонким, как спица, клинком, но тут же, на глазах недоуменного Джеймса, повалился на колени и выронил оружие - из его темени прорастала алая нить, уходящая в небо. Разум нейферту не выдержал и поддался, он утратил собственную волю, превратившись в очередную послушную марионетку.
   Сэр Норлингтон не собирался дожидаться завершения трансформы - он крикнул: "Все, Джеймс, бежим!", и, развернувшись, бросился к основанию ближайшего холма. Он еще не полностью пришел в себя, голова была тяжелой, как и фламберг на плече, и мешок за спиной. Но старозаветный паладин понимал, что это возможность, столь же рискованная и опасная, как и верная, - сбежать, пока твари грызут друг другу глотки.
   Он уже подбирался к узкой расщелине, когда понял, что бежит один. Сэр Норлингтон обернулся и с недоумением увидел, что Джеймс по-прежнему стоит подле фургона.
   Молодой рыцарь глядел на плененного нейферту, стоящего перед ним на коленях. Он видел, как глаза того начали затягиваться алой поволокой, а мышцы - по очереди судорожно сокращаться, словно чудовищный манипулятор решил проверить их способность двигаться.
   Джеймс поднял меч, замахнулся и ударил... Рыжеволосая голова Норкана из семьи Дворн в алом колпаке покатилась по земле. Нить тут же оторвалась и исчезла в небе. В то же время лозы, вырвавшиеся из стенок фургона, отпустили Крыся. Хвостатый моментально оказался под открытым небом, вскочил своему освободителю на плечо и как ни в чем не бывало принялся руководить:
  - Торопитесь, мастер Джеймс! Нам нужно двигаться, пока Кукольник не успел покончить с оставшимися нейферту! Нет, нет, не туда! Бегите в другую сторону, я знаю, там есть одно место, где можно укрыться! Что вы делаете, мастер Джеймс? Зачем?!
   Джеймс не обращал внимания на возгласы Крыся. Он подобрал отрубленную голову нейферту, засунул ее в мешок, и лишь после этого побежал в указанном усатым существом направлении. Сэр Норлингтон вскоре присоединился к ним, и беглецы устремились вверх по склону холма, огибая заросли чертополоха.
  - Что еще это за место, которое ты знаешь?- на мгновение Джеймс обернулся назад.
   Земля дрогнула - это Кукольник совершил тяжелый шаг в их сторону, и даже небо надвинуло на них свою мрачную тень, а вместе с ним, медленно передвигая корни-ноги, двигался и розалит, пойманный красной нитью. Кроме этой твари в своре Кукольника оставалось еще пятеро стоящих на ногах нейферту, огромный фомор и несколько полумышей - те бежали поодаль.
  - Хорошее место, надежное,- пропищал Крысь.- Нужно только успеть до того, как стемнеет. Розалит идет медленно, а Кукольник с ним не расстанется - подобных трофеев у него еще не было.
  - Смотрю, ты все просчитал,- язвительно заметил сэр Норлингтон.
  - Крысь очень полезный и всегда хорошо считает,- ничуть не смутившись, отозвался на это хвостатый.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"