Было раннее утро 6 сентября 1997 года. Ветрено, балов пять - шесть. Мария убрала генную - самый большой передний парус, и поставила вместо неё ¾-й стаксель - передний треугольный парус, доходящий своим верхним углом до ¾ мачты. На гроте пришлось взять первый риф . Крен судна значительно уменьшился, но яхта по-прежнему делала семь узлов , идя очень круто к ветру. Северное море встречало надвигающимся штормом яхту "Альбатрос", построенную в Швеции на знаменитой верфи "Shipman" по проекту 1985 года Рольфа Магнуссона "Shipman Ballad".
Мария по старой многолетней привычке взяла секстант и определилась с местом. 5 градусов и 42 минуты восточной долготы и 57 градусов 15 минут северной широты. Она сверилась с GPS-навигатором. "Всё верно! Пока еще глаза не подводят меня" - порадовалась она.
Вот уже тридцать два года, как она ходит в море под парусом и двадцать пять лет, как она шкипер.
Ветер крепчал. Пришлось взять еще один риф на гроте и поставить штормовой стаксель - совсем маленький передний парус из очень толстой ткани. Крен яхты вновь пришёл в норму. "С такими "ходами" к вечеру можно быть на траверзе Темзы", - прикинула яхтсменка. Она немного "увалилась" под ветер, чтобы разгрузить руль. Очень устали руки крутить непомерно тугой штурвал. "Хоть немного отдохну от этой бешеной нагрузки. Здесь, в Северном море, напряжённое судоходство, и нельзя просто вывесить на мачте два чёрных шара, обозначающих: лишён возможности управляться. Рулевому нельзя застопорить штурвал в нужном положении, спуститься в каюту передохнуть, сварить кофе или вздремнуть несколько минут. А тут ещё и шторм!" Она пристально смотрела вдаль и не видела ни единого судёнышка. Только подобно горам вздымались бесконечные валы седых от клочьев пены волн. Они равномерно обрушивались на палубу парусника, заливали кокпит и уходили в специально оборудованный для этого водоотлив.
Шторм ещё усилился. Пришлось поставить вместо грота штормовой трисель . Нарушилась центровка, и яхта стала приводиться к ветру. Пришлось положить перо руля еще больше на подветренный борт.
- Яхта новая, должна выдержать, - решила Мария и продолжила идти намеченным курсом.
Во время очередного удара волны в борт, под полом кокпита что-то со звоном щёлкнуло, будто лопнула гитарная струна. Штурвал стал легко вращаться в любую сторону.
- Яхта потеряла управление, - мелькнуло в голове у Марии. Действительно, судно вначале медленно, а затем всё быстрее и быстрее стало поворачивать нос под ветер. Вскоре настал момент, когда яхта пересекла линию ветра кормой. Грота-гик со скоростью пушечного ядра перелетел на противоположный борт, ударившись о ванту, и оборвал её. Массивный блок, подвешенный на гике, с силой ударил Марию по голове. Мария потеряла сознание и упала на дно кокпита.
Мария была единственной дочерью адвоката Уло и Берты Тоц. С самого рождения девочка жила в Таллинне, на Пириттее , совсем близко от верфи спортивного судостроения и таллиннского яхт-клуба. Ее дедушка Лыхмус со стороны матери, совсем еще нестарый человек, работал на верфи столяром - краснодеревщиком. Он строил прекрасные яхты - от закладки киля на стапеле до спуска судна на воду. Дед любил море, любил ветер, наполняющий паруса, и фанатично любил яхты. Все свободное время он проводил в яхт-клубе или в море на маленькой крейсерской яхте, капитаном которой и был. В его доме, находящимся у самого впадения речки Пирита в море, был стеклянный шкаф со многими кубками - наградами за выигранные парусные гонки. Дед был настоящим морским волком. Он всегда мечтал научить свое чадо всем премудростям парусного плавания, но дочь была далека от его интересов, любила книги и кино, увлекалась историей и живописью. Берта неплохо рисовала, и это во многом определило ее место в жизни: она стала художницей. Зато внучка Лыхмуса, Мария, очень любившая деда, много времени бывала с ним. Она даже и не помнила, когда впервые вышла с дедом на яхте в море. Кажется, тогда она еще не умела хорошо ходить.
Отец Марии воспитание дочери всецело доверил её матери, а сам занимался работой и иногда мог поиграть в волейбол с семьёй во время отпуска на пляже. На этом его участие в воспитании ребёнка заканчивались. Мама Марии безгранично доверяла чадо своему отцу, которого очень любила нежной любовью дочери. Она никогда не препятствовала его походам на яхте вместе с внучкой.
- А что, внученька, пойдём сегодня с тобой в море? Смотри, погода, какая подходящая, - смеясь, подтрунивал над внучкой дед Лыхмус.
- Дём, дём, - старательно выговаривая слова, отвечала ему внучка.
С восьмилетнего возраста Мария стала заниматься в детской парусной секции Таллиннского яхт-клуба. Впервые она вышла на ветер на крошечном швертботе "Оптимист", способном выдержать только вес десятилетнего ребёнка. Вот именно тогда она почувствовала всю мощь стихии, держа в правой руке гикашкот .
Мария была хорошо сложена, длиннонога и широка в плечах. В ней таилась совсем не девичья сила. Это было важно для будущей яхтсменки.
Прежде она управляла стакселем на дедушкиной крейсерской яхте. Но тогда шкот наматывался на лебёдку, и всей силы ветра почувствовать было невозможно.
Через год Мария уже участвовала в весенней парусной регате на кубок Таллинна и заняла в ней совсем не плохое девятое место среди "Оптимистов".
Девочка хорошо училась в школе. Этому способствовала теоретическая подготовка, которой занимались яхтсмены в зимнее время, когда речка Пирита стояла, скованная льдом. Изучали довольно серьёзно в яхт-клубе гидро- и аэродинамику, сопротивление материалов, устройство двигателей внутреннего сгорания, астрономию, метеорологию, штурманское дело, правила предупреждения столкновения судов в море, привила плавания по внутренним водам РСФСР, теорию мореплавания и конструкцию судна. Все эти знания девочка впитывала в себя, как губка.
В те далёкие времена Эстония входила в состав Советского Союза в качестве Союзной республики, и всё хорошее, что было в СССР, распространялось и на Эстонскую Советскую Социалистическую Республику. В Советском Союзе было бесплатное среднее и высшее образование, медицинское обслуживание, спорт и многое другое, что стало просто невозможным после распада СССР. За государственный счёт покупались дорогостоящие спортивные суда, строились причалы и эллинги для яхт. Да и спортивные секции для всех желающих заниматься в них были совершенно бесплатными. Спортивный клуб оплачивал все виды транспорта, чтобы доставить суда и спортсменов к местам проведения соревнований. Были соревнования и международного класса: Кубок Балтики, Кубок Чёрного моря. Проводились регаты на Волге, Онежском озере, на великих сибирских реках и на Байкале. В любых подобных соревнованиях спортсмен мог принять участие, если он вышел победителем в отборочных регатах. Всё это стоило довольно дорого, но не для участника соревнований. Все расходы брало на себя государство.
К большому сожалению, теперь, когда нет Советского Союза, парусный спорт доступен только для очень богатых людей, а вовсе не тем, кто обладает способностями к этому виду спорта.
Мария была весёлой и общительной девочкой. У неё было много друзей. Она часто приглашала своих подруг и приятелей на яхту дедушки. В школе, где училась Мария, про её дедушку Лыхмуса ходили всяческие легенды: будто бы он построил своими руками яхту, способную обогнуть земной шар, и на ней совершил кругосветное путешествие, взяв с собой кота по кличке Перун. Кот, как и подобает подобному зверю, боялся воды, но, несмотря на это, любил погреться на солнышке, улёгшись на крыше рубки. Среди детей считалось, что это путешествие было совершено давным-давно, когда даже их мам на свете не было. Детям и в голову не приходило, что дедушке Лыхмусу не было тогда ещё и шестидесяти лет. Мария над выдумками друзей посмеивалась, но развеять эти сказки не торопилась. Ей нравилось, что у неё такой легендарный дедушка. Можно сказать, что детство Марии было, как и у многих детей, рождённых в Советском Союзе, счастливое и радостное.
В двенадцать лет Мария пересела с "оптимиста" на детский французский швертбот - двойку "420". Лодка оказалась очень спортивной, прилично перегруженной парусами, и на ней было легко опрокинуться в свежий ветер. Но у Марии, кроме спортивного азарта, было ещё необъяснимое чувство меры. Она за всё время плаванья на "420" ни разу не положила лодку парусами на воду. Её заметили в спортсовете яхт-клуба и в пятнадцать лет взяли в состав женского экипажа на крейсерскую яхту проекта "Л-6".Это большая яхта со штатным экипажем в двенадцать человек. Вначале Мария была палубным матросом и научилась ловко управляться с постановкой всех видов передних парусов, что на самом деле довольно сложная операция. Труднее всего ставить огромный спинакер - парус, пригодный только для попутных курсов.
В 1963 году, в пятнадцатилетнем возрасте, Мария приняла участие в дальнем спортивном плавании по маршруту Таллинн - Ленинград - Петрозаводск - Архангельск - Соловецкие острова. За этот поход Мария многому научилась. Ей доверяли штурвал в самые утомительные ночные часы. Время с четырёх до восьми утра на флоте называют "собачья вахта". Но Мария ни разу не подвела, ни разу не разбудила капитана в случае сложной ситуации, хотя случались подобные моменты. Мария их разруливала сама. Был случай, когда на подходе к Неве в узком проливе ей пришлось расходиться с огромным сухогрузом. Она с большим трудом избежала навала яхты на борт грузового судна. Довелось ей и поштормовать в Белом море. На обратном пути яхту изрядно потрепало на Онежском озере. Онега опасна большим количеством мелей, сильными ветрами и короткой волной. Но, несмотря на трудные штормовые условия, девочку никому не пришло в голову подменить на вахте. Тут тоже она справилась. Вахта прошла благополучно.
После этого похода в яхт-клубе пошла молва, что Мария стала опытным яхтсменом.
Окончив среднюю школу, Мария поступила в Тартуский университет, на медицинский факультет. Она мечтала стать судовым врачом. Несмотря на то, что от Тарту до Таллинна довольно далеко, Мария каждое воскресенье была в Таллиннском яхт-клубе, а во время студенческих каникул обязательно отправлялась в дальний морской поход. В эти годы она приняла участие в плавании в Швецию и дальше, вокруг Скандинавского полуострова. Вот тогда-то она познакомилась с суровым и очень капризным Северным морем.
Но Мария успевала жить вместе со своими сокурсниками интересной студенческой жизнью. Она принимала участие во всех студенческих праздниках. Её шапочка студента Тартуского университета - чёрная, с синим околышем и синей вышивкой на макушке, часто мелькала на танцевальной площадке студенческого клуба. Марию можно было встретить в студенческом кафе, играющую с однокашниками в шахматы. Пела она и в сводном хоре на Певческом поле в день Яна Купалы. Всё это не мешало ей вполне прилично учиться в университете. Но помимо учёбы главным в её жизни был парусный спорт.
В 1967 году в качестве рулевого на "Летучем голландце" Мария выиграла Всесоюзную регату на кубок Балтики, получила разряд мастера спорта и сдала экзамен на звание яхтенного капитана международного класса. Теперь у неё появилась возможность принимать участие в международных гонках крейсерских яхт.
В то время крейсерские гонки в СССР были развиты очень слабо из-за дороговизны таких яхт, и советские спортсмены крайне редко принимали участие в подобных соревнованиях. Даже в настоящее время яхты под российским флагом не встретишь в кругосветной гонке одиночек или в гонке на кубок "Америка". Именно поэтому яхта "Эстония" проекта "Л-6", заявленная на участие в гонке на кубок Балтийского моря с очаровательной девушкой-капитаном, после первого же этапа гонки была замечена всеми её участниками. Особенно Мария приглянулась американскому капитану Беджамину Чарльзу Уилсону по кличке Винд.
В США 1849 год ознаменовался золотой лихорадкой в Калифорнии. Несколькими годами раньше Соединенные штаты победили в войне с Мексикой, и территория Калифорнии отошла к Соединённым Штатам. Тогда в этих местах жили немногие колонисты, выкупившие землю у богатых мексиканских землевладельцев в то время, когда Калифорния ещё входила в состав Мексики. На весь этот необъятный край насчитывалось не более десятка тысяч некоренных жителей Америки.
И вот случилось! На берегу реки Америка Ривер, близ маленького городка Сан-Франциско, рабочим Джеймсом В. Маршалом случайно был найден первый золотой самородок. Маршал показал самородок владельцу маленького магазинчика в Сан-Франциско - Сэму Бренену.
Бренен посоветовал Маршалу о находке никому не говорить, а сам скупил в округе на расстоянии тысяча километров все лопаты, промывочные лотки и прочее старательское снаряжение. После этого он распустил слух о калифорнийском золоте, да так, что он вскоре прокатился по всей Америке. В Калифорнию хлынул народ в надежде быстро разбогатеть. Более состоятельные люди отправились в Калифорнию на судах, огибая весь южноамериканский материк. Кто не мог себе позволить морское путешествие, решил добраться до Сан-Франциско, пересекая Америку с востока на запад. До Индепендента можно было добраться по железной дороге. Дальше искателей счастья ждали тысячи километров нехоженых земель. Здесь можно было продвигаться только верхом на лошадях или в громоздких и тяжелых фургонах. В Индепенденте скопилось огромное количество людей, покупавших лошадей и фургоны. Они сбивались в группы, опасаясь отправляться в путешествие в одиночку. В то время в пути можно было встретить враждебное племя индейцев, да и сообща проще преодолевать трудности, которые могут повстречаться на неизведанном пути.
Среди подобных групп была группа будущих старателей под названием "Бостонское товарищество", тащившее с собой золотопромывочную машину. Эти люди надеялись с помощью современной техники добыть много золота. Возглавлял этот отряд капитан кавалерии Джон Вебер.
В их отряд попросился тридцатилетний швед Чарльз Робинсон, врач. Именно потому, что он оказался врачом, его приняли в товарищество. Среди этих искателей счастья был и Фрэнк Уилсон - совсем непримечательный человек, недавно приехавший в США из Глазго. Ему тогда было тридцать четыре года. Он отдал, как и другие члены товарищества, в общую кассу 300 долларов и с оставшимися восемнадцатью отправился в путь. Конечной целью этого пути был маленький городок Сан-Франциско. В 1846 году в Сан-Франциско проживали 200 человек. К концу 1849 года население выросло в двадцать раз.
Сэм Бренен на продаже старательского оборудования богател просто фантастически. Он воспользовался тем, что кроме как в его магазине, в Сан-Франциско нельзя было купить ничего, необходимого не только для добычи золота, но и просто для жизни. Бренен задрал цены до немыслимых высот, что позволяло ему ежедневно зарабатывать в пересчете на нынешние деньги до четырёх миллионов. Он стал неслыханно богат. Бренен скупил все гостиницы в городе, все публичные дома, салуны и игорное заведение, установив там тоже неслыханные цены. В игорном доме у него работали шулеры, использовались краплёные карты и другие незаконные уловки, чтобы старатели, приехавшие в город отдохнуть и немного расслабиться, всё намытое золото оставляли в заведениях Бренена. Он создал продажную полицию, подчиненную себе. Никакого закона в это время в Калифорнии не существовало. Любой, кто хотел брать - брал. На приисках убийства были обычным делом.
Вот в этих условиях и начало свою работу "Бостонское товарищество". Золотопромывочная машина должна была давать преимущество перед старателями, работающими с лопатой и лотком, но на деле этого не случилось. Богатое месторождение давало больше золота, чем бедное, каким бы способом не промывали его трудолюбивые люди. Но нашим героям не особенно везло, и намытого золота едва хватало на еду и одежду. Всё, что удавалось найти, члены товарищества складывали в общую кучу, а потом делили поровну.
Однажды Фрэнк Уилсон обнаружил в своей лопате самородок весом немного больше килограмма. Он не отнёс его в общую кучу, а спрятал в укромном месте.
Участок, на котором работало Бостонское товарищество, вскоре после этого случая совсем перестал приносить золото. Артель перебралась на новое место. Они ушли вверх по реке Америка Ривер. Но и там дела обстояли не лучше. Оттуда наши золотоискатели пошли на север и обосновались в ста километрах от Сан-Франциско, в местечке Сакраменто. Там они решили построить дамбу на Америка Ривер, чтобы изменить её течение и на обсохшем русле искать золото. На это опасное мероприятие они истратили много времени, сил и средств. Но в конце их ждал успех. Правда, пришлось взрывом снимать верхний слой речного ила, но золота оказалось много, и дела "Бостонского товарищества" стали поправляться.
У Фрэнка Уилсона были какие-то неприятные предчувствия. Он ещё немного поработал, решил, что ему пора остановиться, а заработанные деньги использовать как-нибудь по-другому. Ему полагалось 1,8 килограмма золота. Это не считая припрятанного самородка. Вполне приличная сумма, чтобы начать своё дело. Фрэнк по-доброму распрощался со своими товарищами, отблагодарил врача Чарльза Робинсона, который ещё в Сан-Франциско поставил его на ноги во время эпидемии холеры, и уехал на восток, в Новый Орлеан. Там он удачно вложил деньги, купив своё первое грузовое судно. Ему удалось загрузить его отличным строительным лесом.
В феврале 1850 года судно "Морской бес" вышло из Нового Орлеана и пошло на юг вдоль берегов Америки. В июле оно благополучно пришвартовалось к причалу грузового порта Сан-Франциско. Город очень нуждался в стройматериалах после страшного пожара, случившегося на рождество. Лес был выгодно продан, и "Морской бес" ушел за новой партией товара. В следующий рейс Фрэнк Уилсон снарядил уже два корабля. Ещё через два рейса Уилсон Владел уже целой флотилией. По возвращению в Сан-Франциско была создана его транспортная компания. Фрэнк построил красивый каменный дом в престижном районе города, женился на миленькой Энн, и положил начало богатому роду Уилсонов. Забегая вперёд, скажу, что дом совсем не пострадал во время землетрясения 1904 года, стоит и поныне на том самом месте, где был построен.
Здесь стоит остановиться на судьбах Чарльза Робинсона и Сэма Бренена.
В 1849 году никому не подвластная территория из-за бурного прироста населения стала штатом Америки. Наконец, и сюда пришло некоторое подобие закона. Оказалось, что земля, на которой работали старатели, им не принадлежит, а владеет ей горстка крестьян, купивших её у Мексики.
Сэм Бренен решил скупить землю у крестьян, чтобы потом продать её американским корпорациям по очень дорогой цене. Старателей он собрался просто выгнать. Банда его наёмников убивала людей, жгла их дома и прииски. Старатели пытались сопротивляться, но силы были не равны. Движение сопротивления старателей возглавил Чарльз Робинсон. Защищая свой посёлок в Сакраменто, Робинсон был ранен и посажен головорезами Бренена в тюрьму. Прямо в тюрьме Чарльз подручными средствами сумел удалить из себя пулю и выжил. К этому времени в Сан-Франциско появилась настоящая власть, и мэр города освободил Робинсона. Позднее Робинсон стал сенатором от штата Калифорния в Конгрессе США.
Продать корпорациям землю Сэму Бренену не удалось. Штат землю национализировал и сам продал её корпорациям. Старатели всё равно остались без земли и были вынуждены идти наёмными рабочими на прииски корпораций. Там они работали за копейки, не имея возможности уехать. Многие всё же покинули жестокий штат, так и не разбогатев. Бренен построил фешенебельный пансионат, надеясь привлечь сюда богатых владельцев корпораций. Но эти господа, зная кто такой Бренен, и о его кровавой репутации, не стали пользоваться его услугами. Вскоре Бренен разорился и до самой смерти торговал с лотка карандашами.
Как это часто бывает в жизни, судьба не справедливо и жестоко наказала тех людей, которые этого вовсе и не заслуживали, а те, кто заслужили наказание, напротив, были вознаграждены судьбой.
Бизнес Уилсона шёл довольно успешно, и к моменту, когда Фрэнк отошёл от дел, на его банковском счёте была кругленькая сумма почти в миллион долларов. Эти деньги он и передал своему старшему сыну, а тот своему, удвоив капитал. Так продолжалось ещё несколько поколений до тех пор, пока парусники не были вытеснены из торгового флота пароходами. Сан-Францисский порт стал тесен для огромных сухогрузов с паровыми машинами.
Дед Беджамина Чарльза распродал все свои торговые суда, на часть средств купил несколько современных крейсерских яхт и создал первый в Сан-Франциско яхт-клуб. Дело оказалось прибыльным. Мягкий тёплый климат, уютная бухта с тёплой водой практически круглый год привлекли сюда много туристов, желающих отдохнуть в морском путешествии на парусном судне.
На остальные деньги дед приобрёл акции сталелитейных компаний и некоторую сумму вложил в развивающееся современное судостроение. Он поступил правильно и в конце жизни передал отцу Беджамина Чарльза процветающий бизнес, сказав: " Я доверяю тебе значительное состояние. Преумножь его, когда придет время передать своим детям. И пусть это будет девизом нашей семьи". Этот девиз свято исполняли все поколения рода Уилсонов.
Беджамин Чарльз с самого своего рождения жил в том самом доме, построенном в викторианском стиле ещё в XIX веке его предком и с той самой поры принадлежавшем семейству Уилсонов. Похожих зданий в Сан-Франциско сохранилось много, и они занимали широкий склон одного из холмов района Твин-Пикс. Отсюда был виден почти весь город и великолепный залив с одноимённым названием "Сан-Франциско". Сколько себя помнил Беджамин Чарльз, он всегда видел мост "Золотые ворота", соединявший противоположные берега бухты. В полуденные часы мост выглядел золотым, хотя на самом деле был просто покрашен светлой охрой.
Мост был так огромен, что бригада маляров, красившая его, дойдя до конца, возвращалась к началу, так как там мост уже вновь нуждался в окраске. Маляры этому обстоятельству были рады: они никогда не оставались без работы.
В районе Мэрин находился яхт-клуб, принадлежащий семье Уилсон. Здесь-то Беджамин Чарльз и заработал прозвище Винд, смешно выговаривая свою фамилию. Здесь он пятилетним мальчуганом ступил впервые на палубу яхты. Возможно, тогда, а быть может, немного позже, Винд влюбился в море, ветер, паруса. Эта любовь у мальчика осталась на всю жизнь.
В шестилетнем возрасте Винд стал учиться в престижной и очень дорогой школе. Все его одноклассники были детьми состоятельных и известных в Сан-Франциско людей. Ребёнок никогда ни в чем не знал отказа и рос баловнем. Однако строгое требование отца с самых первых дней обучения учиться на совесть оказало на мальчика правильное влияние, и Винд был прилежным учеником. Да и его школьные товарищи по большей части старательно учились. Вот тогда Винд подружился с Вилли Бардом - сыном известного финансиста. Вилли был полноватый и низенький мальчик, но это не мешало ему быстро бегать и ловко ловить мяч. А ещё мальчишка мечтал о море. Он только однажды плавал на пассажирском судне. Но впечатления об этом плавании не забылись у мальчика никогда.
В семилетнем возрасте отец оплатил занятия сына в парусной секции, и к восьми годам у Винда уже был диплом яхтенного рулевого второго класса. Винд и Вилли вместе ходили под парусом на небольшом гоночном швертботе, подаренном Винду отцом на его день рождения в восемь лет. Швертбот сблизил мальчиков настолько, что они стали самыми близкими друзьями. Эта дружба сохранилась на всю жизнь.
Тёплыми летними вечерами мальчики любовались чудесными закатами, и лёгкий вечерний бриз гнал их парусник прямо на заходящее солнце.
- Ты не боишься опрокинуться? - спрашивал Винда друг.
- Конечно, нет! Ветер слабый. Курс не достаточно крутой, и вода тёплая, - отвечал Винд. Мальчики весело смеялись.
Вот в один из таких вечеров они не заметили, как солнце село, и стало темно. Швертбот прибило к острову, на котором находилась тюрьма Алькатрас. Мальчиков задержали охранники тюрьмы и не отпустили, пока не встало солнце. Спать им пришлось на жестких топчанах, где отдыхала свободная от караула смена охраны тюрьмы. Не раздеваясь, без подушек и одеял, ребята продремали несколько часов в душной тёмной комнате. Этот случай запомнился им на всю жизнь.
- Если в таких условиях в тюрьме находятся караульные, то как же живут заключенные? - подумал Винд. На самом деле у заключенных были матрасы, подушки, одеяла и простыни.
- Нужно жить так, чтобы никогда не попадать в тюрьму, - решил тогда Винд. Он стал ещё серьёзнее относиться к учёбе.
В шестидесятых годах в Америке среди молодёжи возникло движение хиппи. В Сан-Франциско, подобно тому, как золотоискатели во время золотой лихорадки, потянулись десятки тысяч грязных, нестриженых, неопрятных молодых людей. Таким образом, молодежь протестовала против войны и фарисейских правил в устройстве американского общества. Они проповедовали свободную любовь, нигде не работали, а выживали, чем придется, не брезговали мелким воровством, бродяжничали, принимали наркотики. Многим молодым жителям Сан-Франциско такой образ жизни пришёлся по вкусу. Многие ушли из дома и присоединились к общине хиппи. В то время родилось много детей, не знавших своих отцов и не получивших нормального воспитания.
Дети очень богатых родителей держались отдельно от большей части городской молодёжи, и большинство не присоединилось к заманчивому, но вредному движению хиппи. Это движение не коснулось и наших героев.
Окончив школу, оба мальчика поступили в колледж Camino Real на факультет "Интернациональный спорт", и через четыре года благополучно окончили его. В эти годы они особенно много времени посвящали яхтингу. Винд выиграл несколько международных гонок, участвовал в качестве матроса в гонке на кубок "Америка", но потерпел неудачу и выбыл из гонки на втором этапе.
Во время летних каникул между третьим и четвертым курсом Винд вместе с отцом и Вилли совершили дальний поход из Сан-Франциско в Мельбурн (Австралия). Экипажу случилось пережить жесткий семибальный шторм, но они с честью вышли из трудной ситуации. Теперь у них появился опыт океанского плавания. Ребята всерьёз стали задумываться о кругосветке.
В девятнадцать лет Винд сдал экзамены на яхтенного капитана и получил диплом шкипера международного класса. Наконец, можно было реально подумать о кругосветном плавании. Для этого нужна была хорошая мореходная яхта. Не слишком большая, поскольку Винд надеялся совершить это плаванье вдвоём с Вилли, но надёжная посудина. К этому времени ребята как раз окончили колледж. Пора было начинать взрослую жизнь. У Винда с отцом состоялся серьёзный разговор.
- Сын, тебе пора приобщаться к нашему семейному бизнесу. Я предлагаю тебе войти в совет директоров нашей компании и непременно поступить в Ель, в Калифорнийский университет.
- Отец, я мечтаю о кругосветном плавании, но нужна подходящая яхта. Позже я согласен войти в семейный бизнес и продолжить образование в университете.
- Давай, поступим вот как. Я закажу в Швеции яхту для кругосветки, посоветовавшись со специалистами-корабелами, а ты поступай в Ель. Когда яхта будет готова, возьмешь академический отпуск на год и сходишь в кругосветку.
- Это отличное решение, отец. Я немедленно отправлю документы в университет. А какой факультет ты посоветуешь?
- Конечно же, экономику и финансы. Это главное, что нужно знать бизнесмену. А твои знания по международному спорту очень пригодятся для процветания нашей фирмы.
Вскоре после этого разговора с отцом, Беджамин Чарльз Уилсон - по прозвищу Винд - стал студентом Калифорнийского университета. Учился он с присущим ему старанием, хотя и стал заглядываться на хорошеньких девушек. Правда, ни одна из студенток так и не запала в душу парня.
Вилли Бард в это время работал в банке отца, и друзья теперь виделись довольно редко. Вилли по-прежнему ходил под парусом, чему Винд здорово завидовал. В Еле не было моря, а бывать часто в Сан-Франциско не позволяла учёба. Так прошел первый учебный год, и пора было лететь в Швецию принимать новую яхту. Это был полутонник, спроектированный Питером Хорлином и построенный на верфи "Shipman". Судно отлично подходило как для гонок, так и для кругосветного путешествия с экипажем не более четырёх человек.
Винд уговорил Вилли взять на работе отпуск, и они вдвоём полетели в Стокгольм.
Старинный европейский северный город с холодным, продувным ветром и готическими мрачными зданиями после солнечного и тёплого Сан-Франциско произвел на молодых людей удручающее впечатление. Яхта же повергла их в неописуемый восторг. Если бы не девятиметровая длина, её можно было бы вешать в качестве украшения на рождественскую ёлку - так она была хороша.
При оформлении судовых документов, клерк поинтересовался, куда отправится яхта и, узнав, что в Сан-Франциско, сказал: " Я вам советую, прежде чем отправляться в такое далёкое плавание, походить по Балтике, почувствовать судно, прикинуть свои и его возможности. Вы можете принять участие в гонках на кубок Балтийского моря, которые начнутся совсем скоро".
- Мы так и сделаем, но хотелось бы на несколько дней заполучить опытного инструктора, знакомого с этим проектом яхт, - попросил Винд.
- За это наша фирма даже не берет отдельной платы, это входит в наши обязанности, - ответил клерк и позвонил куда-то по внутренней связи. Тотчас явился высокий, очень худой швед и на плохом английском объяснил, что он и есть инструктор.
Винд и Вилли вместе со шведским инструктором совершили коротенькое плаванье из Стокгольма в Хельсинки, и в этом плавании Винд вполне освоился с новой яхтой. В Хельсинки они записались для участия в гонках на кубок Балтики вовсе не для того, чтобы выйти победителями, а просто набраться опыта в плавании по незнакомому морю. Действительно, Балтика с её свирепыми штормами, мелями, шхерами и островами требовала большого внимания и сноровки от моряка.
После первого этапа гонки - Хельсинки - Стокгольм в лидеры вышла яхта "Эстония" из СССР. Её капитаном была очаровательная девушка-эстонка по имени Мария.
- Ты большая молодец, Мери, - обратился Винд к победительнице этапа, - я вот так не смог.
- Это моё море, я к нему привыкла. Я много раз бывала в Хельсинки и в Стокгольме, - объяснила американцу девушка.
Говорила она просто, не пытаясь показать себя героиней, как-то тепло и совершенно бесхитростно. Винд так и не понял, когда это произошло, но что это произошло, понял ясно. Он влюбился в девушку.
Они целый вечер гуляли по старому Стокгольму, любовались скудными огнями стокгольмских реклам и, плохо понимая друг друга, беседовали. Из разговора Мария поняла, что Винд - сын очень богатого бизнесмена. Значит, он ей не пара. Но тепло, лучившееся от Винда, пленило девушку, и она пока ещё тихонечко почувствовала потребность быть вместе с этим человеком.
Парень объяснил Марии, что Винд - это его прозвище, а зовут его Беджамин Чарльз.
- Винд - ветер. Это так красиво, так подходит к капитану парусника, - тихо прошептала Мария и склонила голову на плечо парня.
Винд обнял девушку и осторожно поцеловал. Так начались долгие эпистолярные отношения между советской девушкой и сыном американского миллионера. Целых четыре года они писали друг другу полные страсти письма. Мария неплохо выучила английский язык, и их переписка стала лёгкой как для неё, так и для Винда.
Наконец, Винд окончил университет и приплыл на яхте к своей суженой. В Таллинне они поженились. Некоторое время спустя Мария, пройдя все унизительные хождения по советским чиновникам, наконец, получила разрешение и уехала в Соединённые Штаты. Там по приезду должны были сыграть на широкую ногу свадьбу. На свадьбу получили приглашение и родители Марии.
Перед свадьбой мать Мэри убедила дочь заключить брачный контракт, по которому в случае развода она получала сорок процентов от состояния мужа. Влюблённый юноша не сомневался, что они будут вместе до самой смерти и беспрекословно подписал контракт.
Со дня свадьбы жизнь Марии изменилась так, что стала более походить на сказку. Её родители вернулись в СССР, а она с мужем вместо свадебного путешествия отправилась в кругосветку на яхте Винда. Для яхты это была уже вторая кругосветка.
Провожая молодых в плаванье, отец сказал Винду: "Я надеюсь, что теперь, женившись, ты, наконец, возьмешься за дело и будешь помогать мне в бизнесе. Твоя помощь мне нужна".
- Конечно, отец, вот вернусь из кругосветки и возьмусь за работу.
Поначалу плаванье шло великолепно. Они никуда не спешили и решили посетить Таити. Пальмы, белый песок, загорелые тела таитянок, прохладный кокосовый сок, который пили прямо из ореха, ленивое течение времени - всё это наводило на мысль о нереальности происходящего. Но это было!
Потом их курс был взят на Австралию. Почти два месяца молодожёны не видели земли. Ни одно судно не было замечено на горизонте. И вот, словно сказочные замки, из воды стали подниматься белые небоскрёбы Мельбурна. Это было незабываемое зрелище.
Неделя в яхт-клубе в Мельбурне, интересные встречи с австралийскими яхтсменами, крепкий кофе и шерри-бренди. Эти дни опять, как и на Таити, прошли, словно сказка.
Потом была Новая Зеландия, Непал, Индия, Кейптаун. Здесь, в южной Африке, они побывали на Столовой горе, полюбовались оттуда залитым солнцем Кейптауном и поутру вышли в Атлантический океан. Более месяца они упрямо шли к мысу Горн. Но обойти его им так и не удалось из-за непрекращающихся встречных штормов. Им пришлось идти на север вдоль берегов Бразилии и потом возвращаться в Тихий океан через Панамский канал. Всё путешествие заняло год и два месяца. Кругосветка была завершена.
Мария была горда. Она понимала: то, что она совершила, никогда не удастся совершить её друзьям-яхтсменам из Таллинна.
Вот и наступили будни. Беджамин Чарльз рано утром уезжал в офис и возвращался к ужину. В редкие выходные супруги выходили в море на яхте. В остальное время Мария изнывала от безделья. Она не привыкла к такому образу жизни и решила его изменить. Ведь она по советским законам - практикующий врач. Она написала письма во все необходимые инстанции и вскоре сдала экзамены на подтверждение диплома врача в США. В Сан-Франциско для неё нашлась хорошая работа в дорогом госпитале. Теперь Мария вновь зажила интересной, полноценной жизнью. Беджамин Чарльз не препятствовал работе жены. Правда, вскоре выяснилось, что Мария беременна, и на время работу пришлось оставить. Беременность у Марии проходила тяжело и окончилась преждевременными родами. Ребёнок родился мёртвым.
После её тщательного обследования, врачи пришли к выводу, что у Марии, скорее всего, больше не будет детей. Эта грустная новость очень огорчила супругов. Но Беджамин Чарльз не подал вида и по-прежнему очень нежно относился к Марии. Жизнь продолжалась в любви и согласии. Мария вновь окунулась в работу. Поскольку денег мужа для семьи было более чем достаточно, то Мария открыла на своё имя счёт в банке и стала переводить на него все заработанные деньги. С годами у неё образовалась приличная сумма. Так продолжалось двадцать лет. За эти годы Беджамин Чарльз и Мария совершили ещё несколько кругосветных плаваний, схоронили вначале маму Беджамина Чарльза, а двумя годами спустя и его отца. В их доме все эти годы был частым гостем друг Чарльза - Вилли. Он женился, и у него росли четверо детей - двое мальчиков и две прехорошеньких девчонки. Семья вовсе не помешала дружбе мужчин, сохранившейся с раннего детства. Мария близко сошлась с женой Вилли - Мэп.
В 1996 году в отношениях Беджамина Чарльза и Марии возникло какое-то охлаждение. Мария узнала, что муж ей изменяет. Они расстались, был трудный и неприятный для обоих развод. Согласно брачному контракту, Мария получила сорок процентов от всего движимого и недвижимого имущества и денежных средств рода Уилсонов.
Мария по-прежнему дружила с семьёй Вилли. Теперь Вилли руководил банком отца, хотя отец был жив, но старость взяла своё. Папа работать уже не мог.
Вилли помог Марии разобраться с доставшимися ей ценными бумагами и посоветовал продать акции сталелитейных компаний, а приобрести вместо них акции компании "Майкрософт". Мария так и поступила.
Беджамин Чарльз несколько месяцев ещё повеселился с молоденькой, но совершенно пустой красоткой, и она ему наскучила. Тут ещё в бизнесе пошли дела неважно. Обесценились акции сталелитейных компаний. Их обвалили поставки стали из России компанией "Северсталь" по демпинговым ценам. Не лучше обстояли дела и в судостроении. Америка подверглась влиянию мирового экономического кризиса, и доходы от яхт-клуба сократились настолько, что средств едва хватало на его содержание. Так можно было потерять всё, что было нажито за полтора века родом Уилсонов .
Подобно виноватой собаке, явился Беджамин Чарльз к Марии и стал просить простить его. Мария его любила и простила. Вскоре они узаконили свои отношения.
По случаю свадьбы, Беджамин Чарльз подарил Марии яхту, построенную в Швеции - модель 1985 года конструктора Рольфа Магнуссона "Shipman Ballad", только что сошедшую со стапелей верфи. Они хотели полететь за ней в Стокгольм вместе, но сложности в бизнесе помешали этому полёту Беджамину Чарльзу. Мария полетела одна.
- Не беспокойся, я справлюсь, я прекрасно пригоню яхту в Сан-Франциско в одиночку. Это будет моё первое почти кругосветное одиночное плаванье.
- Я с нетерпением буду тебя ждать, - сказал прощенный муж и поцеловал Марию во время посадки в самолёт.
Полярный летчик Иван Золотов проводил ледовую разведку на сто пятьдесят километров севернее Новой земли. Видимость была прекрасная, как говорят пилоты: "Миллион на миллион". Вдруг он заметил небольшое парусное судно, крепко вмерзшее во льдах. Он связался по радио с землёй и передал координаты катастрофы. Ледокол "Москва", работавший в двухстах километрах южнее, был направлен на освобождение судна из ледового плена.
Это была яхта "Альбатрос", пропавшая в Северном море почти два года назад. Как она оказалась в столь высоких широтах, не известно. Судно удалось поднять на палубу ледокола и доставить в Мурманск. В кокпите яхты нашли труп пожилой женщины. Врачи установили, что смерть произошла из-за черепно-мозговой травмы. На яхте были в полном порядке все судовые документы, из которых явствовало, это яхта принадлежит гражданке США Марии Уилсон из Сан-Франциско. Скоро выяснилось, что жив муж Марии.
Как обычно бывает в капиталистическом мире, яхта была застрахована в страховой компании "Английский Ллойд". Компания немедленно прислала в Мурманск свою комиссию для расследования катастрофы. Она совсем недавно выплатила страховку мужу погибшей - Беджамину Чарльзу Уилсону.
Очень скоро комиссия установила, что причиной катастрофы послужил обрыв штуртроса, из-за чего яхта потеряла управление. При тщательном исследовании неисправности обнаружилось, что штуртрос был умышленно намочен в месте обрыва концентрированной соляной кислотой, которая его разъела.
Страховая компания потребовала возбуждения уголовного дела. Во время расследования выяснилось, что дела Беджамина Чарльза Уилсона в момент катастрофы судна были в сильном разладе. Наследство, которое он должен был получить в случае смерти жены, давало возможность поправить их. Во время следствия он признался, что подкупил судового механика, чтобы тот намочил перед выходом яхты в море штуртрос кислотой.
Суд приговорил Беджамина Чарльза Уилсона к двадцати годам тюремного заключения с конфискацией всего имущества в пользу штата Калифорния. Для отбывания наказания его отправили в тюрьму на острове Алькатрас.
Так бесславно окончилась династия миллионеров Уилсонов.