В огромной и безлюдной столовой детского дома каждый звук отдавался звонким эхом. Воздух был очень прохладен и свеж. В больших окнах серело медленно набирающее силу раннее осеннее утро. Длинные ряды пустующих столов и стульев тускло поблёскивали алюминиевыми ножками.
Павлик пил горячий кофе с молоком и смотрел на сидевшую напротив пожилую и опрятную женщину - своего воспитателя. В сладком и светлом от молока кофе почему-то чувствовался приятный яичный привкус. Кофе был очень вкусным, так же как и бутерброд с сыром заботливо пододвинутый воспитателем, но мальчику было не до этого.
Собрав весь свой небогатый жизненный опыт, он в который раз пытался осознать и принять новую для себя реальность.
Еще несколько дней назад Павлик учился в первом классе обычной школы. После уроков он весело спешил домой, чтобы поделиться с мамой впечатлениями. Но так было раньше. Мама неожиданно заболела, и вот Павлик здесь. В школе он успел проучиться не больше месяца.
Будь Павлик постарше, он бы понял, что всё это не было такой уж неожиданностью. Болела мама давно, и её пенсии едва хватало, на то чтобы поддерживать их жизнь на достаточном уровне. Перед тем как, по настоянию врачей, лечь в больницу мама привезла его в детский дом.
Она долго о чём-то разговаривала с директором в кабинете, пока Павлик ждал в коридоре. Когда директор вышел к нему мальчик немного оробел.
Он увидел плотного мужчину в строгом чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Его лысину обрамляли густые чёрные волосы. С этого момента Павлик был убежден, что настоящий директор должен выглядеть именно так.
Внимательно посмотрев на мальчика, директор не стал приставать к нему с глупыми вопросами, как это часто делают взрослые, а просто позвал Марию Николаевну и представил их друг другу.
Воспитатель излучала спокойствие и доброту и сразу понравилась Павлику. Её темные волосы были собраны в высокую и аккуратную причёску. Мария Николаевна была в темно-синем костюме из толстой ворсистой ткани и держала в руках чёрную лакированную сумочку. Женщина была очень внимательна к новому воспитаннику и, не дожидаясь установленного времени, сразу повела его в столовую.
Когда они пообедали, Мария Николаевна спросила Павлика, наелся ли он, и было ли вкусно. Мальчик вежливо поблагодарил воспитателя, но думал только о том, что хочет домой и как можно скорей.
В классе всё было немного не так, как в обычной школе. Как-то сумрачно и даже пустовато. Мрачно было возможно из-за тусклого оттенка зелёной краски, которой были окрашены стены. Но в школе царила праздничная атмосфера первых дней сентября, а здесь праздника уже не было. На окнах не красовались яркие разноцветные шторы, а чахлые растения в горшочках на подоконниках не имели густых и раскидистых ветвей зелени.
Все мальчики в классе были очень коротко подстрижены и одеты в одинаковые серые костюмы с белыми подворотничками. На первый взгляд они были как две капли воды похожи друг на друга. Девочки были в коричневых платьях с белыми воротничками и манжетами на рукавах. Поверх платьев у них были надеты одинаковые чёрные фартуки.
Павлик, наклонившись, украдкой втягивал носом кисловатый и немного терпкий запах свой новенькой школьной формы. Он смешивался с ещё более сильным духом от оранжевого ранца с коричневыми ремнями, который он убрал в парту. Павлик не знал, нравятся ли ему эти запахи, но в них была какая-то новизна, символ произошедших перемен...
Один ученик беспрестанно шмыгал носом, и время от времени, вытирал его измазанным рукавом. Другой мальчик спал, подложив согнутые руки под голову. Дети толкали друг друга локтями и, смеясь, показывали на него. Только когда тот стал громко всхрапывать, немолодая уже учительница подошла и разбудила мальчика. Она принялась отчитывать заснувшего ученика, но тот, потерев глаза кулаками, просто встал и вышел из класса. Он не обратил ни малейшего внимания на крики взволнованной женщины. Учительница попросила нескольких ребят вернуть ушедшего мальчика, и Павлик оказался в их числе. Незадачливый ученик, заметив их, пустился бежать. Одноклассники с гулким топотом гнались за ним по серому паркету пустых и холодных коридоров, а потом по улице. Небо затянула серая пелена, и солнца не было. Мальчик потерял одну сандалию и сразу на ходу сбросил другую. Догнать его так и не удалось. Ребята подобрали сандалии и возвратились в класс.
Беглец вернулся только вечером, и как ни в чём не бывало, пришел в столовую к ужину.
После уроков учительница велела всем задержаться и принялась отчитывать нескольких девочек за то, что они написали письмо солдатам в воинскую часть, которая шефствовала над детским домом. Павлик не совсем понимал, что же в этом плохого? Ведь в войну девочки вышивали кисеты и посылали на фронт. Но учительница ругалась так сильно, что он внутренне согласился с тем, что этим подругам следовало, по крайней мере, посоветоваться со старшими. Да и кисетов они определённо не посылали. Провинившиеся девочки, отворачиваясь и пряча лица, глупо хихикали и улыбались.
Потом все воспитанники, взявшись за руки, парами отправились в спальный корпус, чтобы переодеться в, так называемую, "домашнюю" одежду. Воспитатель открыла хозяйственную комнату и выдала Павлику тёмные хлопчатобумажные брюки и чёрную вельветовую куртку. В кармане пиджака школьной формы у Павлика оставалось примерно две трети плитки шоколада, которым мама угостила его на прощание. Мальчик решил приберечь шоколад и оставил его в кармане пиджака. Форму он аккуратно повесил в шкаф.
Павлик рассматривал свой новый костюм, привыкал к нему и задержался в спальне. В одну из дверец светлого и обшарпанного платяного шкафа было встроено зеркало. Из зеркала, печальными карими глазами, на Павлика смотрел сухощавый, светловолосый мальчик в непривычно тёмной и мешковатой одежде, а за спиной у него виднелись два ряда аккуратно заправленных кроватей.
Но тут на Павлика внезапно напал откуда-то появившийся воспитанник - один из его новых одноклассников. С бессмысленной улыбкой на лице он обхватил Павлика руками и попытался повалить на пол. Какое-то время они боролись и, наконец, Павлику удалось затолкать обидчика в шкаф и плотно закрыть. Его противник шумел в шкафу, кричал и просил выпустить. Павлик взял с него честное слово, что тот не будет больше драться, и открыл дверцу. Оказавшись на свободе, мальчик бросился на него с удвоенной энергией и всё с той же бессмысленной улыбкой. Неожиданно появившаяся Мария Николаевна прекратила эту борьбу. Она немного пожурила ребят и повела в столовую.
Павлик был очень удивлён происходящим. Ещё дома он несколько раз, вместе с мамой, перечитывал рассказ Пантелеева "Честное слово" и был уверен, что честное слово нарушать нельзя.
Так мальчик впервые осознал, что не только в книжках про нехороших людей, но и в жизни встречается обман. Ведь теперь он испытал на себе проявление столь легко произносимой лжи.
После обеда Мария Николаевна объявила, что давно собиралась организовать экскурсию по детскому дому и сейчас покажет ребятам, как здесь всё устроено. Она привела воспитанников в длинное одноэтажное здание, которое стояло напротив основных корпусов. Там оказалась прачечная, и Павлик увидел крупных раскрасневшихся женщин в белом. Окруженные клубами пара, они с усилием ворочали бельё в громадных баках. Во дворе прачечной был свинарник. Воспитатель с гордостью пояснила, что у них много своего мяса. Но Павлику не понравились толстые и грязные свиньи, возившиеся в вонючей жиже.
Напротив были ворота в гараж, где стоял принадлежавший детскому дому автобус. Далее следовала кочегарка, снабжающая здания теплом. В воздухе возле кочегарки и далеко за её пределами висел кисловатый и неприятный запах горячего шлака, который смешивался с другими запахами хозяйственных построек, свинарника и кухни.
Напоследок Мария Николаевна показала опытный садово-огородный участок. Но там были лишь опустошенные грядки и кусты смородины с пожелтевшей листвой. В целом экскурсия Павлика не впечатлила. Он заинтересовался, только когда воспитатель сказала, что здания спальных корпусов рассчитаны на проживание более чем девятисот воспитанников, а сейчас здесь учатся всего около шестисот ребят. Это были внушительные числа, и мальчик подумал, что обязательно расскажет об этом маме.
"Кормят нормально но, в общем-то, здесь нет ничего интересного", - размышлял он, о том, что поведает маме при встрече.
Пришло время делать уроки, и воспитанники отправились в класс на самоподготовку, а потом на ужин. Вернувшись в спальню, Павлик обнаружил, что оставленная им шоколадка исчезла. Снова и снова он безуспешно проверял карманы и даже подкладку пиджака. Мария Николаевна узнав о пропаже, объяснила, что без присмотра ничего оставлять нельзя, а ценные вещи лучше всего сдать ей на хранение.
Ничего ценного у Павлика не было. Но мальчик впервые с удивлением и неприязнью осознал, тот простой факт, что где-то рядом с ним живут люди, которые крадут чужие вещи.
В спальне перед отбоем воспитатель показала Павлику два стенных шкафчика с полками. В них располагались принадлежности для умывания: зубные щётки и порошки, мыло в мыльницах. Каждый набор размещался отдельно и сопровождался наклеенной на полку бумажной табличкой с фамилией воспитанника. Павлику понравился аромат земляничного мыла, но вода в кранах умывальной комнаты оказалась очень холодной.
Погасив после отбоя свет, Мария Николаевна села на стул посреди спальни и рассказала несколько историй о похождениях Одиссея. Павлик знал эти истории почти наизусть и удивлялся, с какой точность воспитатель их передаёт. Иногда Мария Николаевна что-то пропускала, но мальчик постеснялся ей об этом сказать. Потом воспитатель тихонько ушла, но Павлик долго не мог заснуть.
Он вдруг почувствовал обиду на маму и на родственников за то, что они оставили его здесь. Мальчик и раньше иногда обижался на взрослых и специально жалел себя до слёз, находя в этом какое-то горькое удовлетворение. Но вдруг он представил себе, каково сейчас маме в больнице и совершенно ясно осознал, что она никаким образом не виновата в его бедствиях. Ему стало стыдно. "Жалеть себя стыдно, никогда не нужно себя жалеть", - решил Павлик, и, наконец, заснул.
Яркий режущий глаза свет вспыхнул совершенно неожиданно. Тут же громогласно прозвучало, - Подъём! Было очень холодно и хотелось спать, но пришлось вылезать из-под одеяла и заниматься утренним туалетом. После зарядки воспитанники, надев школьную форму и заправив кровати, во главе с Марией Николаевной отправились на завтрак.
По дороге две девочки поссорились. Они с руганью и визгом принялись бегать по коридору и плевать друг другу в лицо. Одна из них пробегая мимо, почему-то плюнула заодно и в Павлика, а он не успел увернуться. Прежде мальчик и представить себе не мог, как это можно плюнуть человеку в лицо. Это было, как-то совсем уж дико. Павлик попытался урезонить девочку, и только вмешательство воспитателя оградило его от потока оскорблений и новых плевков.
После завтрака ребята снова построились и тем же порядком отправились в учебный корпус на уроки. Павлик давно умел читать и писать, поэтому рисовать в тетради наклонные палочки ему было скучно.
Но на этот раз долго скучать не пришлось. Учительница несколько раз просила воспитанников не стучать ногами и не возиться. "Это просто невозможно, прямо как в телятнике каком-то", - сердилась она. В конце концов, учительница раскричалась и велела всём снять обувь. Павлик удивился, но тоже снял ботинки и поставил на них ноги, потому-то пол был довольно-таки холодным. Так они просидели до конца урока и женщина, наконец, успокоилась.
На следующий день учительница удивила Павлика ещё больше. На последнем уроке она неожиданно расплакалась, сидя за своим столом прямо над классным журналом. Ольга Алексеевна не рыдала и не всхлипывала, как это обычно делают дети. Нет, просто по её щекам, изборождённым глубокими морщинами, потекли слезы, а покрасневшие глаза растерянно заморгали за линзами очков в темной оправе. Первыми всполошились девчонки.
- Ольга Алексеевна, что с вами? - воскликнула одна из учениц, подбегая к женщине, и встревожено заглядывая ей в лицо.
Вскоре девочки уже окружили учительницу плотным кольцом, наперебой расспрашивали её и утешали. Наконец Ольга Алексеевна немного успокоилась, сняла очки и вытерла слёзы платком.
- Как я вам завидую дети, - сдавленным голосом произнесла она, - вы будете жить уже при Коммунизме.
- И вы тоже будете, вы же ещё совсем не старая, - наперебой заговорили девчонки.
Павлик смотрел на пожилую учительницу, на её прямые, тёмные с седыми прядями волосы и думал о том, что она, пожалуй, права. Ольга Алексеевна была очень стара, а коммунизм представлялся Павлику светлым и счастливым, но невероятно далёким будущим. И сейчас девочки вели себя с учительницей как взрослые, которые утешают ребёнка и говорят ему неправду. Конечно, Ольга Алексеевна всё понимала. Она только слабо и смущенно улыбалась и утвердительно покачивала головой.
После обеда Павлик вместе с другими мальчиками отправился гулять на улицу. Дойдя до кочегарки, дети принялись кидаться друг в друга кусками угля, и он подумал, что это нехорошо. Но тут один мальчик закричал: "Смотрите, что я нашел!" Павлик подбежал к нему вместе со всеми и увидел, как мальчик достаёт из кучи угля бутылку водки. Видимо там её спрятал один из кочегаров, и Павлик предложил оставить её на месте. Однако его никто не стал слушать. Наскоро посовещавшись, бутылку решили продать кому-нибудь из прохожих и купить конфет. Два мальчика вызвались этим заняться пока остальные, чтобы не смущать людей, подождут в сторонке.
Первыми на тротуаре около спального корпуса показались два молодых человека. Но они не только отказались купить бутылку, но ещё и пожурили ребят за их занятие. Зато идущий следом парень предложил за неё шестьдесят копеек, сказав, что у него больше нет денег. Продав бутылку, два мальчика побежали в магазин на соседней улице и вскоре вернулись с кульком карамели. Каждому досталось по нескольку конфет, а оставшиеся подбросили в воздух "на собаку драку". Мальчики, толкая друг друга, бросились ловить конфеты в воздухе, а потом искать упавшие в траве. Павлик не стал в этом участвовать. Вообще, многое из происходящего у него на глазах, было непривычным и казалось странным.
Когда после прогулки все собрались в классе на самоподготовку, оказалось, что нет двух мальчиков. Воспитатель послала нескольких ребят поискать их в спальном корпусе и на улице. Но они вернулись ни с чем. Пропавших мальчиков первыми заметили дети, наблюдавшие за улицей из окна. Они закричали, и Павлик тоже подошел к окну. Он увидел, как два мальчика по очереди с трудом протиснулись через дыру в заборе, окружавшем здания детского дома и не спеша, направились к учебному корпусу. Они грызли яблоки, а их рубашки набитые добычей сильно раздулись. Оказалось, что эти воспитанники, просто забрались через забор в сад одной из дач расположенных рядом. Когда дети пришли в класс, воспитатель заставила их выбросить яблоки в урну для мусора и класс, наконец, приступил к занятиям. Павлик удивился, что воспитатель мальчиков особенно не ругала и не повела, например, к директору.
На ужин была пшенная каша, которую Павлик любил. Ещё выдали по небольшому кусочку масла. Посредине каждого стола стояла тарелка, наполненная вкусным белым хлебом. Мальчик старался съесть побольше хлеба запивая его одной кружкой чая, так как уже знал, что добавку чая удаётся получить далеко не всегда.
Так проходила первая неделя жизни Павлика на новом месте. Он часто вспоминал о доме, грустил и надеялся, что на выходные его будут забирать родственники.
Павлик не чувствовал себя частью этого чуждого ему мира, возникшего вдруг откуда-то, окружившего и захватившего его. Но ему пришлось смириться с тем, что по воле неумолимых обстоятельств он вынужден влачить здесь своё существование и приспосабливаться к новой обстановке. Нередко мальчик гулял один, неспешно обходя корпуса зданий своего нового пристанища, и мечтал о возвращении домой.
При этом он часто напевал про себя полюбившуюся в последнее время песню "С чего начинается родина". Мама водила Павлика в кинотеатр на несколько серий фильма "Щит и меч" и мальчику понравился образ Иоганна Вайса. Иногда Павлик воображал себя разведчиком в стане врага и это стало его игрой. Игрой для одного.
Как-то раз, вечером, перед отбоем, к ним в спальню зашел незнакомый парень. На вид он казался немного старше присутствовавших ребят, хотя и не был крупнее наиболее рослых из них. Воспитатель куда отлучилась и он, усевшись на кровать одного из мальчиков, взял у того книжку и стал смотреть картинки. Затем парень попросил ручку, но у мальчика ручки не оказалось. Потом незваный гость почему-то решил порыться в карманах куртки Павлика, которую тот повесил на спинку кровати. Павлик возмутился, хотел отобрать куртку, но не успел. Парень достал небольшой перочинный ножик и, открыв его, сообщил Павлику, что сейчас его зарежет.
Павлик неотрывно смотрел на потёртое лезвие, тускло блестевшее металлом на фоне подушки, лежавшей на кровати между ними, и на мгновение как бы оцепенел. Подушка стала вдруг ослепительно белой, а желтоватые пуговицы, на которые застёгнута наволочка, выделялись и плохо с ней гармонировали. Павлик впервые заметил, что они почему-то разного размера и формы.
Как сквозь вату Павлик услышал голос кого-то из ребят: "Не бойся, он ничего не сделает". Павлик вроде бы и не боялся, но почему-то не мог пошевелиться. Это продолжалось совсем недолго. Парень, что-то пробурчал, убрал ножик и ушёл, а Павлик принялся устраивать свою куртку на место и поправлять постель.
Ночью Павлик долго ворочался и не мог заснуть.
Впервые он задумался о том, что окружающий мир может оказаться не столь надёжным местом как кажется. Потом он с ужасом подумал, что будет делать, если вдруг умрёт мама. Наконец он решил, что столь чудовищное событие никак не может произойти и успокоившись, заснул. Вскоре Павлик, поглощенный новыми впечатлениями, забыл об этом случае.
Однажды вечером Павлик, в компании одноклассников, шёл после ужина в спальный корпус и какой-то довольно крупный, высокий и неряшливо одетый парень, обгоняя, сильно толкнул его в спину. Мальчик чуть было не потерял равновесие, но устоял на ногах и толкнул обидчика в ответ. Тот крепко двинул Павлика кулаком в бок, и пока он приходил в себя поспешил дальше. Павлик рассердился, как никогда прежде.
Впервые в жизни он испытал мгновенный прилив жгучей ненависти. "Да как он смеет...", - успел подумать Павлик, бросаясь догонять обидчика, но неожиданно его остановили.
Плотный, розовощекий крепыш из его класса цепко схватил Павлика за руку.
- Не связывайся с ним, не надо, - тихо сказал мальчик. - Посмотри сам, ведь он же совсем дурак.
Павлик посмотрел на угловатый, покрытый шишками и ссадинами, неровно выбритый затылок удаляющегося парня. Его голову украшали большие пятна зелёнки. Конечно, его новый приятель был прав, и Павлик постепенно успокоился.
- Я давно обратил на тебя внимание, ведь из всех парней в классе, только мы с тобой хорошо учимся, - сказал Павлику остановивший его мальчик. - И я вижу тебе здесь тоже не по нутру. - Плохо то, что здесь даже поговорить не с кем, - сразу пожаловался он.
Мальчик долго говорил без перерыва, и Павлик не мог вставить ни слова.
- Давай будем держаться вместе, - наконец предложил крепыш и протянул руку.
Павлик, не раздумывая, пожал её, и они продолжили разговор. Оказалось, что его новый знакомый из хорошей семьи, но родителям, не хватало средств содержать его и всех братьев. Мальчик, как и Павлик, довольно много и бессистемно читал. Они принялись обсуждать прочитанные книги, и Павлик не раз удивлялся эрудиции розовощекого крепыша.
При этом он был практичен, очень уверен в себе и редко чему-либо удивлялся.
- Ничего, здесь тоже жить можно, - рассудительно, по-взрослому говорил мальчик.
Так Павлик обрел первого в жизни друга.
Наконец наступила долгожданная для всех воспитанников суббота. Ещё до обеда за детьми начали приходить родители и родственники. Только за Павликом никто не приходил.
Лишь вечером незадолго до ужина, когда уже стемнело, и он перестал ждать, приехал брат его мамы.
Он сказал, что пока мама в больнице они с бабушкой будут забирать его на выходные дни. Дядя и бабушка жили в деревянном доме в маленькой уютной квартире на первом этаже. Павлику очень нравилось бывать у них в гостях. В комнате и даже в прихожей имелись широкие и тёплые полати, а в холодное время можно было растопить печь. Едва увидев Павлика, бабушка принялась охать и сокрушаться, а потом долго поила его чаем и кормила пирогами. Наконец мальчик забрался на полати и совершенно умиротворенный задремал. Ведь впереди было целое воскресенье, которое он проведёт среди родных и близких ему людей. Без подъёмов, отбоев и прочей суматохи.
Уже сквозь сон Павлик слышал, как дядя и бабушка вполголоса говорили о нём.
- Определённо сеструха его баловала, - говорил дядя. - Даже из детского садика забрала, что-то ей там не понравилось. Ничего плохого нет в том, что теперь парень узнает жизнь получше, раз уж так получилось.
- Лучше бы рос дома, а не среди чужих людей, - печально вздыхала бабушка. - Да уж видно ничего не поделаешь...
Тогда, засыпая, Павлик не знал, что ещё долгих восемь лет ему предстоит постигать науку жизни оторванным от дома и с нетерпением ждать наступления каждой субботы.