Сколько прошло времени, я не могла определить. Да как-то разом стало все равно и неважно и кто я, и зачем я здесь. Накатила апатия, а напетая не так давно мелодия вывернула душу. Я упрямо пыталась петь ещё, но с первыми же звуками что-то терзало горло, а по щекам катились слёзы. Жалась от спазмов и больше ни звука из себя выдавить не могла. Что это за песня такая со словами, смысла которых я не понимаю, хотя сама пою их? Но они вызывают во мне непонятные эмоции. Главная из которых - дикая тоска, заставляющая сжимать челюсти и кулаки, давить в горле слёзы и поднимающиеся крики злости то того, что не понимаю, не помню а главное не могу вспомнить.
Дверь открылась без предупреждения, без звука. Это было так неожиданно, что я вздрогнула и попыталась вжаться в стену. В комнату вошла женщина в сопровождении двух мужчин. Все они были в почти одинаковой белой одежде. Настороженно посмотрев на меня, незнакомка спросила:
-Как вы себя чувствуете?
Я хотела, было, промолчать и подождать дальнейшего развития ситуации, но подумала, что такое поведение может быть неправильно расценено.
-Где я?
-Вы в клинике.
-Почему я здесь?
-Шесть дней назад вас доставили из отделения скорой помощи. Туда вас привёз таксист. Вы бросились ему под колёса, а в больнице вели себя неадекватно.
Я вскинула бровь вопросительно.
-Бились в истерике, пытались выпрыгнуть из окна, звали кого-то, дрались с медперсоналом и охраной. В итоге, оказав первую помощь, вас перевели сюда.
Вот теперь и докажи, что мне здесь не место. Боясь ответа, спросила:
-Я сумасшедшая?
-Что вы? Возможно, просто нервный срыв или какие- нибудь тяжелые потрясения вызвали столь бурную реакцию.
-Тогда почему я ничего не помню?
Женщина в упор посмотрела мне в глаза.
-Поясните.
-Не знаю ни как меня зовут, ни сколько мне лет, ни откуда я.
-С этим предстоит разобраться. - Незнакомка хмуро сдвинула брови. -Возможно, произошло что- то, что заблокировало вашу память. Как правило, это временно. Конечно, ситуация усугубляется тем, что при вас не было никаких документов.
-Но было хоть что-нибудь, способное помочь?
-К сожалению, как и в отделение неотложной помощи, так и к нам, вы поступили без чего-то, что могло бы пролить свет на ситуацию. При вас не было личных вещей , которые помогли бы выяснить кто вы. Одеты были обычно, стандартно, если можно так сказать.
Я снова вскреблась, подпирая стену нижними девяносто, хотя нет - судя по всему - ста десятью, как минимум. Мысленно укладывая друг на друга нецензурные слова (и откуда только знаю такие?), всеми силами старалась сдержать рвущуюся наружу рвоту. Вопросительно посмотрела на женщину. Та понимающе кивнула.
-Это действие лекарств. Пришлось вколоть очень сильные, чтобы разгрузить нервную систему и заставить вас успокоиться. Впрочем, скоро все пройдёт, и ощущения вернуться в норму. Её голос, текучий, как река успокаивал, давал надежду. Как профессионально.
-Вижу, что вы вполне адекватны. Нам больше нет нужды держать вас здесь. Давайте я покажу вашу палату... Комнату, если так удобнее. Некоторое время вы останетесь здесь, по крайней мере, до тех пор, пока я не увижу, что вы действительно не опасны как для себя, так и для окружающих. Возможно, за это время вы что-нибудь вспомните.
-А если, не вспомню? Ну вот совсем, никогда не вспомню?
-Так не бывает. Память может вернуться резко и неожиданно. Как отрывочными воспоминаниями, так и целиком. Рано или поздно, но это случится.
-А если поздно? В смысле, если я начну вспоминать что -нибудь, но не скоро, я должна буду находить здесь все это время?.
-Если вы ничего не вспомните, но будете вести себя адекватно, вас переведут в распределитель. Оттуда пошлют запрос в полицию о пропавших без вести. Возможно, вас уже ищут близкие люди.
-А если никто меня не ищет?
- Тогда социальные службы помогут вам построить дальнейшую жизнь: найдут работу, согласно способностям, подыщут жильё. Все наладится, в любом случае.
Твою мать - не сказала, конечно, подумала. И ещё много чего подумала, но легче не стало. Врач, а мне почему-то так казалось и скорее всего я была права, поманила рукой, приглашая выйти из комнаты. Те двое, которые сопровождали ее, тоже вышли и, расступившись у двери, ждали меня. Чувствуя себя беззащитной, почти голой в своей потерянности, я побрела за женщиной.
Мы шли по неширокому светлому коридору, по обе стороны которого располагались двери. Оглянулась. Комната из которой меня, наконец то, выпустили, находилась в конце этого коридора. Почему- то ощущала себя теленком, хотя нет судя по комплекции, скорее коровой, которую вели на заклание. Усиливали впечатление и двое огромных парней, которые плотненько прижав меня своими плечами, не давали возможности сделать и шага в неположенном направлении. Все понятно: работа такая.
Вскоре коридор повернул и расширился, стал более светлым. С одной стороны были большие окна, забранные снаружи тонкими ажурными решетками. Не похоже на темницу и на том спасибо. Через минуту сопровождавшие остановились у очередной двери, и женщина, достав из нагрудного кармана пластиковый ключ, приложила его к терминалу. Дверь открылась после легкого щелчка. Доктор сделала приглашающий жест.
-Ваша комната.
Мысленно чертыхнувшись, вошла в палату. Та была светлой во всех смыслах: большое окно, снова-таки забранное решеткой, стены выкрашены в приглушенный желтый цвет, от чего создавалось впечатление, будто комната залита солнцем.
-Соседей у вас не будет, -сказала женщина, глядя, как я тихо озираюсь кругом. -По крайней мере до тех пор, пока я не буду уверена в том, что они у вас должны быть. Впрочем, если вам более комфортно в одиночестве...
-Комфортно.
-Что ж, в таком случае располагайтесь. Через полтора часа обед. Вас оповестят и проводят в столовую.
Доктор ушла, а я, безнадежно вздохнув, принялась дальше осматривать свое новое место заключения. Две кровати, между ними стол у окна, стулья. Две тумбы, два кресла - все. У входной двери еще одна комнатка. В ней туалет и душ, зеркало над раковиной, впрочем затянутое противоударной пленкой. Двери нет. Как прозорливо. Я горько усмехнулась.
Зеркало манило к себе непреодолимо. Подошла ближе, но не решалась заглянуть и некоторое время топталась, переминаясь с ноги на ногу. Любопытно, но в тот же момент очень страшно было увидеть себя. Черт! Казалось, что может быть проще? Внезапно, разозлившись на себя, я сделала шаг и, на миг зажмурившись, открыла глаза.
На меня смотрела полная женщина лет сорока, слегка напуганная и растрёпанная. Куцые светлые волосенки хаотично торчали в разные стороны и чуть доходили до плеч. Глаза маленькие голубые, какие-то блеклые, ресниц почти не видно. Какой-то расплывшийся, безвольный рот с пухлыми, будто отекшими губами. Тройной подбородок нависал над шеей так, что почти закрывал ее. Отражение не узнавалось и твердо создавало впечатление абсолютно чужой личности. Я опустила глаза, почувствовала, как дрожит подбородок и щиплются непрошеные слезы.
-Это не я.
Я не ощущала никакой связи с тем, что видела, с тем, что чувствовала, ощупывая свое непослушное, будто чужое тело. Уперевшись пухлыми ладошками в раковину, пыталась собраться. Открыла воду. Набирая жидкость большими пригоршнями, умылась. На полочке для принадлежностей не было ничего, кроме щетки для волос с короткой круглой рукояткой. Расчесалась. Потом села в кресло.
Угрюмо пялясь в стену и ощущая дикую пустоту в груди, сложила руки на коленях и стала ждать. Чего? Озарения, всплеска эмоций, каких-то ассоциаций? А может, кого-то, кто сейчас войдет в палату и скажет: "Ну, наконец то! Пойдем, я за тобой". Ныло, щемило до боли у лопатки. Вся ситуация казалась нелепой до абсурда. Обстоятельства, волей каких-то сил, заставляли поверить меня в абсолютную невозможность происходящего. Но верить не хотелось. Упрямо, до сжимающихся зубов не хотелось.