" ХОЗЕ" - говорят евреи, обозначая этим словом остро видящего человека или прорицателя или пророка.
Библия, во множестве своих книг, часть которых и составила сборник "Ветхого завета", приводит имена множества пророков не только мужчин, но и женщин.
Так известная Де/б/ора /пчела/, подняла на войну с ханаанеями угнетённых израильтян.
Огромной силой человеческого духа стремящегося к свободе наполнена "Песнь Деборы". В песне воздаются почести Богу Яхве, который, оказывается, принял участие в битве на стороне "своего" народа.
Яхве направляет силы небесные, которые в виде звёздного потока приземляются в Ханаане и обрушивают на врагов смертоносный Киссон. Французы произносят это слово как "кессон", что не меняет его смыслового значения.
Это значит, что звёздный поток, истекающий из полого предмета, пожирает кислород и все люди, находящиеся в данном месте умирают от удушья.
Провидец Самуил, Саул, Давид - сын Иессея из племени Иуды.
Но пророками бывали и язычники, например Валаам"...Кого ты благословишь, тот благословен, и кого ты проклянёшь, тот проклят" /Чис. 22:6/.
Известен пророк Гад, наушник царя Давида.
У Соломона свой осведомитель: пророк Нафан.
Другой пророк, Ахия из Силома, организует заговор против Соломона, провоцируя раскол прежде единого еврейского государства.
Симон тяжело вздыхает.
Что их перечислять!
Все пророки пророчествуют от лица единого бога Яхве, но противоречия между ними настолько глубоки, что диву даёшься как Бог, разговаривающий с каждым из них в отдельности и только с глазу на глаз, приводя их неразумные мысли к единому знаменателю, с выводом о его /Боге/ всемогуществе и неизменному в самом себе постоянству, мог внушать им всем совершенно разные мысли.
Будный перелистывает итальянскую Библию. Он ищет ошибки в издании Франциска Скарины. Не вполне доверяет белорусскому первопечатнику. Но пока видит, что текст переведён безукоризненно и этот факт придаёт уверенность Симону и в собственные возможности.
Библию переводить легко. На каком бы языке она не была издана, текст унифицирован и смысловое значение фраз, стихов, глав всегда соответствует оригиналу.
Вот пророки часто говорят заведомые бессмыслицы. Очень уж много пророков. В Израильском царстве во времена царя Ахава помимо пророков Яхве было ещё "четыреста пятьдесят пророков "валовых", и четыреста пророков "дубравных", питающихся от стола Иезавели", воевавших друг с другом, потому что среди них были и язычники.
Оказывается царь Соломон под влиянием множества своих иноземных жён, в основном иноверок, дал возможность язычеству процветать в "Богом избранной стране"
"...стал Соломон служить Астарте, божеству сидонскому, и Милхому, мерзости аммонитской. И делал Соломон неугодное перед очами Яхве... построил...капище Хамосу, мерзости моавитской... и Молоху, мерзости аммонитской".
И до того дошло дело, что царица Иезавель сделала попытку истребить всех верных пророков Яхве.
Чтобы не допустить этого Яхве разрешил смешанные браки.
" И жили сыны Израилевы среди ханаанеев, аморреев, ферезеев, евеев, и иевусеев, и брали дочерей их себе в жёны, и своих дочерей отдавали за сынов их, и служили богам их".
Симон Будный подравнял пачку листов уже готовой своей рукописи. Работа только начата и будет ли ещё закончена? Типографская деятельность отнимает массу времени. Книги продаются плохо. Партия книг ушла на Украину. Партия в Польшу.
В Россию, в царскую библиотеку две партии, а денег нет. Все берут в долг, клянутся и божатся, но всё чаще обманывают. Хотя заказы поступают регулярно.
Некоторые заказчики ограничиваются авансами и нужно посылать специальных людей, чтобы каким-то образом заставить покупателей раскошелиться на заранее оговорённые суммы.
Божье дело - Библия, а экземпляры её, с таким трудом изданные, оплачиваются плохо. Что говорить о вольнодумных книгах. Другой раз, распространяя атеистические трактаты, становишься перед проблемой: хоть даром раздавай!
Тут и вспомнишь древних: если боги благи и справедливы, то почему в мире людей царит несправедливость, почему они допускают страдания невинных?
Как тот Вавилонянин, который сказал: " Предначертания Бога - темнота, и кто может уразуметь её? Как мы, люди, можем понять путь божий?.."
Слишком много ссудных денег на руках у поставщиков. Слишком много не работающих денег. Недовольны компаньоны. Недоволен Радзивилл. Люди посылаемые решать вопросы, возвращаются не солоно хлебавши.
Украина под боком, но у хохла и чужого добра не выпросить, как же он своё добро, им нажитое, отдаст.. Называют себя христианами, на деле скорей язычники.
Будный приехал собственной персоной в Винницу, где сидит на подушках как татарский мурза гетман Халявский. "Чи гетман, чи не",- поди разбери, если на Украине на трёх хохлов - два гетмана.
Но именно от пана Халявского гарантийные бумаги были поданы. Именно в Винницу отправлялся обоз.
Сел Симон с гетманом за стол переговоров. Под рукой Панаса Халявского казаки. Руки на эфесах сабель держат. В усы сопят, смотрят враждебно. Шапки на них барашковые с красным верхом. От верха валится вниз ровно оселедец остроконечный, мягкий, как старушечья титька, колпак.
Будный выложил на стол бумаги. Вот и печати сургучные, вот и подписи доверенных пана Халявского лиц. Но тот в бумаги и не глядит.
"А найти мне писаря Месюру! - кричит. - Это Мисюрина закорючка. Что там задолжал он нашим братьям белорусам?"
Месюру искали до вечера, потом вспомнили, что Мисюру на прошлой неделе зарубил татарский разъезд.
Пригласили с горя дорого гостя на поминальный ужин, где народа оказалось более чем было позвано Всё казачье братство напилось до пьяна и первым пан гетман Халявский.
Пили, да ели....
Только на третий день переговоры продолжились.
За это время многие из участвующих в договоре забыли о чём идёт речь. То и дело вспыхивала перебранка. Халявский ругал своих подчинённых, те ругали своих, наконец, кто-то вспомнил, что обоз оправили в станицу Макеевскую, где сидит сотником пан Микита Забреха.
Будного отправили туда.
На Забрехе синяя черкеска с закинутыми назад рукавами. Талия стянута поясом. За поясом длинный кавказский кинжал засунут. Подбородок выбрит. Но глаза припухшие, от пьянства.
Будный горько вздохнул, делать нечего. Сразу попытался взять "быка за рога", однако ворвалась какая-то женщина и с места в крик.
Оказывается, вчера пьяные казаки изнасиловали её. Сколько было хлопцев и кто из них насиловал не помнит, но на одного всё же показала.
Забреха попросил Симона подождать, так как если они этого хлопца тут же на майдане не повесят, склока будет большая и последствия её ужасными.
Он вышел наружу. Крики стали громче. Включились и мужские голоса. Потом застучали молотки. Кто-то истошно завопил, но рот ему заткнули, потому что крик внезапно оборвался. Наступила тишина.
Минут через двадцать вошёл Забреха.
Ему внесли кувшин с квасом, сотник выпил залпом до дна и предложил из того же кувшина Симону. Но Симону не до кваса.
- Обоз прибыл в станицу. Не могу ли я посмотреть на сохранность книг?
- Был обоз. Но что в нём я доподлинно не знаю. Знал Иванка - писарёнок, но мы его сейчас и повесили.
Всё же он дал провожатого, долго шли по станице, по её запутанным улочкам, то взбираясь на холмы, то опускаясь в лощины. Местами улицы прорезали яры, образовавшиеся от стоков дождевых вод. Через яры мостки переброшены. Хлипкие, качающиеся. Но провожатый шёл в развалку, уверенно, и Симон, придержываясь обеими руками за протянутые вдоль мостков лини, едва успевал следовать за ним.
Действительно. В двух крытых возках кожаные мешки, с выступающими углами твёрдых переплётов. Наугад развязали пару конвертов.
Да, это их книги, Несвижской друкарни.
Пересчитали конверты. Всё совпадает.
Забреха тоже доволен. Одной заботой меньше. Как гора свалилась с плеч.
На радостях приглашает Симона к себе.
- У меня жена красавица! Потянем понемногу горилки домашней, отдохнём и с богом в путь, в Винницу. Нехай гетман Халявский отсыпает тебе золото в шапку.-
Горилка оказалась вонючим, отливающим синевой, пойлом, с острым запахом варёного бурака. Пить её было невозможно. Но Забреха с друзьями и жёнки их, пили не чокаясь из одного стакана по старшинству. Первую чарку, однако, пришлось проглотить и Симону.
Ночью в глинобитной хате за стеной слышалась некая возня, но Будный не придал ей значения. От выпитого, он сомлел и спал как заяц с открытыми глазами.
А на следующий день вместо обратного путешествия в Винницу он стал свидетелем ужаснейшего языческого самосуда. Дело в том, что одни бабы обвинили других баб в колдовстве.
Что де, они, другие бабы, оказавшиеся незамужними, соблазняют их мужей и те, соблазненные мужья, тащат из дома, что ни попади, чтобы расплачиваться за услуги с дьяволицами в образе человеческом.
Неслыханное поругание казацких обычаев.
Симону толком не объяснили в чём дело, но сегодня отъезжать в Винницу никак не удастся.
- Ну, какие в наши времена ведьмы, - спрашивал у казаков Симон, однако ответа не получал. Все в заботах метались из одного конца села к другому и, наконец, на майдане показались связанные кушаками женщины. Может за тридцать им лет, а может и больше. В кокошниках, сарафанах, с измазанными сажей лицами /так метят здесь ведьм/, они шли гуськом, иногда огрызаясь на наседающих казачек.
Стихло. Зачитали:
Муська Чирияка. Свела в могилу троих мужей. Варит самогон. Варит заговорную травку. Опаивает мужиков. Всякие снадобья готовит и от них мужики сохнут, а бабы жиреют. У высыхающих мужиков мужская сила исчезает, ровно как исчезает женская красота у ожиревших баб.
-Что скажет майдан? - вопрошает Забреха.
-Пытать! Пытать! - вопит майдан.
Сарка Пегомеренка! Оказывается ей давно за пятьдесят. Умеет любого изворотливого мужика во лжи уличить. Любую бабу на место поставить. Она и на Забреху однажды показала, дескать, он татарский табун захватил и продал в Россию.
Но не доказали, а на Сарку, сотник Забреха зуб конечно поимел.
Сейчас ему хочется потереть ладони, вспотевшие от ожидаемого удовольствия.. Неужели пришёл долгожданный момент посчитаться!?
Третья в связке Соломия Непейпиво. Эта баба ещё в мальчишестве Забрехи была пожилой и морщинистой. А сейчас высохла как табачный лист под солнцем. Только запах и остался, если на костёр втащить, едкий дымок пойдёт.
Как прошла мимо так и без дыма запаха достаточно. Бабы носы затыкают, а казаки слова грубые говорят да под ноги Соломии, сплёвывают.
-В чём её вина?-
-А девок портит. По ночам превращается в хорька вонючего и из под пола, да под одеяло. Ложилась девка невинной на полати, а ночью в крик... и на те вам. Так пол села и перепортила. А окромя того, чужих коров и коз доит.-
- Пытать! Пытать! - Кричит майдан.
Четвёртой выкликнули Вековушку Бурачиху. Вековушка, от того, что никогда замужем не бывала. Всё ждала жениха, королевских, не иначе, кровей, но сватались лишь писаря, да сотники. И это неплохо, но она не хотела красу свою губить за так, выходить за казачков мужицкого рода.
Дождалась пана гетмана из Жмеринки. Тот на поверку оказался жидом, обошёл Вековушку, всё взял - ничего не дал, с тем она и осталась.
Стала злость свою на людей оттачивать. И отточила. С кем не поведётся - человек ли баба, тотчас силы теряют, глядишь - их нет.
- Пытать! -
Стоящий рядом, крутивший длинный седой ус, казак, почесав потылицу сказал вдруг, ни к кому не обращаясь, но имея ввиду всё-таки Симона, который растерянно смотрел на происходящее:
А баба красивая была. На заглядение. Я с её братом на Запорожье ходил. Оттуда на турок плавали. Лихой брат её был. Тоже красавец. Но загубили его проклятые турки.
-Что за пытки и зачем? - спросил Симон казака.
Если уж общество не желает их видеть в своей среде, пусть идут с богом.-
-Не-е! - протянул казак, - куда они уйдут? Вернутся, по лесам прятаться начнут, мстить людям будут. Есть старый дедовский способ, который может их оправдать и люди поверят в их невиновность. Бросают в воду. Утопнут - невиновны, выплывут ведьмы. Всем хорошо.
- Но это же варварство!
- Не-е! Верный способ.-
Речка, огибающая общественный выгон не широкая, но глубокая. В одном месте затон. Говорят, мужика в него бросили однажды, обвинив в краже конской попоны. Так он как ушёл на дно, так и канул. Уж невод забрасывали, крюками дно щупали - ушёл насквозь и где вынырнул неизвестно.
В этот затон и будут бросать баб.
Руки им конечно связали. Бабы тяжёлые сразу на дно пойдут, поэтому постановили облегчить их чуть-чуть. Ведьмы они доказанные, как не всплывут вдруг, прощать придётся.
Тут уже были кузнечные меха и спиленные бычьи рога. Рог вставляли бабе в рот и мехами нагнетали воздух, чтобы не выходил он, откуда вздумается; все остальные дыры позатыкали.
Спуск крутой. Первую, с раздутым как шар животом, раскачали и бросили вводу. Она упала на спину, звук прогремел как пушечный выстрел - вылетели затычки и баба, опорожнившись, камнем пошла на дно.
Невиновна! Невиновна! - закричали вокруг.
Сарку кинули бережнее. Но она так слаба была своими чреслами, что живот её лопнул и она умерла, не достигнув ещё дна.
Невиновна!
Бурачиху надували, надували, но она, то ли вся дырявая была, то ли колдовала про себя, но не надув - таки швырнули вводу как подальше от берега. Перекрутившись несколько раз в воздухе, Бурачиха шлёпнулась плоским пузом о поверхность, да так и осталась лежать лицом вниз.
Тащите, тащите - кричали люди. Ведьма! Ведьму жечь будем. Сели трое в лодку и вытащили Бурачиху за ноги. Но глаза у неё уже закатились, потому что воды нахлебалась или сомлела ещё раньше, когда надували.
Соломию хотели кинуть, но выпустили из рук и эта старуха, вскочив на ноги раньше палачей, съехала с обрыва в воду и поплыла. Извиваясь, как змея, она преодолела затон и вышла на стремнину реки. Обомлевшие казаки засуетились и хотели броситься в догонку, но бабы в один голос кричали:
- Простить её! Простить её!-
- Чёрт с ней! - сказал Забреха. Пусть плывёт, пока не потонет.
Итак, справедливость восторжествовала. Удовлетворённое казачество пошло обмывать состоявшееся мероприятие, а их жёны своей компанией направились в церковь, отпевать заблудшие души.
Симон Будный не знал, как ему поступить. Вмешиваться нельзя. Его предупредили. Вмешайся кто, бабы забьют камнями до смерти.
- Обычаи есть обычаи. Не нам их менять и переписывать, - сказал гетман Халявский, поднимая чарку за просвещение, за христианских владык и за просветителя украинского и белорусского народов Симона Будного.
Издателю выплатили серебряными цехинами, которых у казаков было вдоволь. После каждого похода на туретчину казаки спали и ели на серебре.
К его тарантасу привязали дойную козу. - Это вам, пане Симон молочко на дорогу. Уж будьте ласковы не откажитесь. Миром просим.
Дорога дальняя. Часто Симон ложился на сидения и думал, думал. Думал о той жизни, что в прошлом, и о той, что ожидается в будущем. О сегодняшнем дне ему думать не хотелось. Что в этом дне? Люди живут рядом, а думают по-разному. Веруют в одного Бога, а молятся разным пророкам. Совершают хорошие поступки, чередуя их с поступками плохими. Говорят об Иисусе и искуплении грехов, а жалуют Сатану и исполняют его прихоти.
Он поворачивался спиной к набегающей дороге и вглядывался в следы своих повозок, остающиеся в грязи, на песке, подминающие траву и исчезающие под дождём. Смотрел в глубокие, умные глаза козочки семенящей следом и видел в этом омуте глаз другое время, в котором книга станет настольной, тогда гуманизм придёт в каждый дом, а доброта будет молить о справедливости каждого человека.
Коза остро смотрела в глаза и проницательность её взгляда каким-то образом придавала ему уверенность, что и день сегодняшний прожит им не напрасно, а с некоторой пользой для двух отечеств.
Если бы он умел прорицать он наверняка бы поверил в существование Бога, ибо без Бога незачем прорицать. Только Бог в состоянии определить будущее, оценить его качество и дать возможность кому-то из людей услышать Себя и сказать: я знаю, что будет.
Но, говоря "Хозе" Библия наверняка знает, о чём говорит. Как блеет коза, так блеют и пророки. Можно угадывать будущее, но знать его наверняка не может никто.