Аннотация: Подчас невозможное находится в обыденном. Посетители одного кабака, пираты и контрабандисты, и подумать не могли, что может оказаться в руках одного из них.
Море волновалось. Прибой раз за разом обрушивался на берег, брызги летели во все стороны, но отсюда, сверху, волны казались игрушечными. Лари и Дэниэл стояли на краю скалы, возвышающейся над заливом, и смотрели в сторону города. Отсюда хорошо просматривался и порт, забитый кораблями как бочка - селёдкой, и стены, перекрывающие подступы к городу по суше, и огромный замок, расположившийся на холме поодаль.
- Ещё какой-нибудь час, и мы у цели, - весело проговорил Лари, кивая в сторону залива.
- Мы что, не могли поближе пристать? - хмуро заметил Дэниэл.
- Могли, конечно! - Лари широко улыбнулся. - Даже в порт могли войти. Но тогда пришлось бы платить за право войти в порт, за стоянку, за осмотр трюмов таможней, за бумаги, подтверждающие легальность товара, за сам товар. Нам самим осталось бы с гулькин нос. А кое-что таможне и вовсе лучше не показывать.
- Да мы ведь в этот раз ничего такого не везли, - Дэниэл почесал затылок. - Или везли?
- Ну, Дэн, давай, вспоминай! - Лари отошёл от обрыва, уселся на камень, лежавший неподалёку, и принялся стягивать с ноги сапог.
- А что тут вспоминать? Пряности везли, табак. Ничего запрещённого.
- Ты, конечно, прав, - Лари вытряхивал из сапога забившийся туда камешек, - действительно, ничего запрещённого. Но есть один нюанс. Крохотный такой, вроде камешка в моём сапоге.
- Ну? - Дэниэл подошёл ближе.
- Табак в этом городе разрешено продавать только князю и подконтрольным князю людям. Любой, кто попытается привезти в город табак, объявляется преступником. В лучшем случае у такого человека отберут всё и голым выставят из города. В худшем - посадят в долговую яму до выплаты нанесённого городу ущерба, то есть - навсегда.
Лари снова надел сапог, тщательно его зашнуровал и поднялся.
- Поэтому табак здесь - предмет роскоши, и доступен только очень богатым людям. И именно поэтому мы везём его тайно и сгружаем так далеко от города.
Лари снова подошёл к обрыву и поманил к себе Дэниэла. Когда тот подошёл, ткнул пальцем в сторону города:
- Видишь вон там замок на холме?
Дэн кивнул.
- Там живёт князь, благодаря которому мы можем заработать свой кусок хлеба, а можем оказаться на виселице, если не будем достаточно осторожны. Теперь понятно?
Дэниэл пожал плечами:
- Глупое правило. И что, никого это не волнует?
- Ну, без табака вполне можно и обойтись, - Лари усмехнулся, - а, кроме того, у князя есть армия, сражаться с которой будет только безумец. Да и зачем? Тем более что всех всё устраивает. Даже нас - в какой-то мере.
И Лари, повернувшись к обрыву спиной, бросил через плечо:
- Ну, пошли, что ли? Хотелось бы успеть в город до темноты.
***
На город опускалась ночь. Где-то вдали множеством огней сиял порт, но здесь, в трущобах, света почти не было. Прохожих не было тоже - местные обитатели попрятались по домам, чужие старались обходить трущобы стороной. Впрочем, заведение мамаши Мэй было заполнено почти до отказа. Дверь периодически открывалась, впуская очередную тёмную личность; сидящие внутри на секунду отрывались от своих занятий, чтобы взглянуть на вошедшего, но тут же теряли к нему интерес. Чужие сюда заходили редко.
Бессменная хозяйка заведения работала без устали - она разливала пиво по кружкам, принимала заказы, раздавала указания и затрещины своим помощникам. Худенькая, невысокая, она могла бы сойти за подростка, но глубокие морщины на лице выдавали возраст - мамаша Мэй давно перевалила свой пятидесятилетний рубеж.
Когда тяжёлая дубовая дверь распахнулась в очередной раз, с улицы, едва не задев головой притолоку, вошёл незнакомец. Огромный, широкоплечий, с короткой рыжей бородкой, из-за которой трудно было сходу определить возраст, он настороженно оглядывался, положив руки на боевые топоры, висящие на поясе. "Кого это чёрт принёс?" - мамаша Мэй на секунду остановилась, разглядывая вошедшего и решая, что с ним теперь делать: она видела его впервые. Шум в кабаке притих; посетители тоже заметили новичка, и теперь во все глаза наблюдали за ним.
"Ну, чего встал столбом? Давай, проходи!" - в дверь уже протискивался второй. По сравнению с первым, он выглядел крохотным - невысокий, худой, с короткой стрижкой. Хозяйке он казался смутно знакомым.
- Мамаша Мэй! Неужели это ты? Всё ещё держишь эту посудину на плаву? - радостно крикнул невысокий, пробираясь вглубь и толкая перед собой здоровяка.
- А куда я денусь? - хозяйка наконец-то узнала этого пройдоху-контрабандиста, который обязательно захаживал к ней, если оказывался в городе. - А ты по-прежнему учишь детей ходить под парусом? Самого мелкого, вон, с собой прихватил. Это что за малыш?
Дэниэл дёрнулся было, но Лари подтолкнул его к одному из столиков, за которым, уткнувшись лицом в столешницу, не подавая признаков жизни, валялся какой-то пьянчуга.
- Этот малыш получше некоторых взрослых! Под парусом он ходит лучше многих, а в битве я бы хотел, чтобы он был на моей стороне, - Лари потрогал сидящего за шею, удовлетворённо хмыкнул и стащил его на пол. Потом, обернувшись к спутнику, кивнул на стул, - садись, я сейчас.
Дэниэл осторожно опустился на стул, сдвинул в сторону тарелки и кружки и начал осматриваться. Лари тем временем пробрался к хозяйке.
- Как ты тут живёшь-поживаешь? Не обижают тебя?
- Хвала небесам. Да разве дадут мои мальчики пожилую женщину в обиду?
- Надеюсь, что нет. Какие новости в городе?
- Ублюдок впал в немилость. Князь выгнал сыночка в море, и он теперь пытается выслужиться. Три корабля потопил за неделю. Хорошо ещё, в городе пока тихо.
Контрабандист, слушая вполуха, снял куртку, долго ощупывал подкладку, потом слегка её надорвал, вынул из образовавшейся дыры мешочек и протянул хозяйке:
- А у меня для тебя подарок!
Мамаша Мэй взяла мешочек, понюхала. Потом, хмыкнув, спрятала под стойкой.
- Ты где Малыша раздобыл? Не видела его раньше.
- А ты по-прежнему остра на язык, - усмехнулся Лари. - Малыш, надо же! Ты его не обижай, парень правильный. Дури пока хватает, но он быстро учится. Обслужи его как меня.
- Если как тебя, он умрёт с голоду, - заметила хозяйка. - Ладно, иди. Сейчас всё будет.
Через полчаса, утолив первый голод, Дэниэл расслабился и уже без опаски поглядывал по сторонам.
- Эй, Малыш! - раздалось от соседнего столика, - ты на самом деле так силён, как кажется, или это жир у тебя под рубахой?
Раздался смех. Мужчина, по комплекции лишь немного уступающий Дэниэлу, стоял, уперевшись обеими руками в стол, и исподлобья смотрел на молодого человека. Дэниэл презрительно оглядел его, потом неторопливо встал:
- А ты проверь.
- И проверю! - мужчина сел, уперев в стол локоть и распахнув ладонь, словно приглашая присоединиться.
- Ставлю серебряный на Малыша! - немедленно отозвался Лари, а потом добавил вполголоса - так, чтобы слышал только Дэниэл: - это Корвин. Он не опасен, когда трезвый.
Дэн дёрнул плечами, словно отмахиваясь от непрошеного совета, и направился к соседнему столику.
За первым поединком последовал второй, за вторым - третий. Дэниэл принимал вызов за вызовом, и как-то так получилось, что сумел обойти всех. Он с лёгкостью поборол троих в схватке на руках, на импровизированном ринге положил на лопатки ещё двоих - сначала борясь с ними поодиночке, а потом вызвав обоих. Под восторженные крики зрителей разорвал стальную подкову и свернул в трубочку серебряную монету. Под конец Дэниэл с такой силой вогнал оба своих топора в центр тяжеленной доски, которую использовали в качестве мишени, что та не выдержала и раскололась надвое.
Лари вполглаза наблюдал за своим подопечным, одновременно оглядывая кабак и подмечая знакомых. Таковых набралось много: одному Лари весело помахал рукой, другому кивнул, с третьим успел переброситься парой фраз. Заметил Лари в кабаке и Кривого Сэма. Пират, самый опасный из известных контрабандисту, в одиночестве сидел за столиком в углу, нацепив на нос круглые окуляры, и что-то записывал в огромную тетрадь в тяжёлом деревянном переплёте. Ни дать ни взять - ростовщик, подсчитывающий барыши.
Когда Дэниэл вернулся - раскрасневшийся, с налитыми кровью глазами, напряжёнными мускулами - Лари лениво покуривал свою любимую трубку. Положив ноги на стол, откинувшись на спинку стула, он изредка выпускал к потолку очередное облачко дыма и, блаженно жмурясь, затягивался снова.
- Ну как тебе здесь? Нравится? - спросил Лари товарища, когда тот опустился на соседний стул.
- И что, это и есть те самые пираты и контрабандисты, которыми ты меня пугал всю дорогу? - неожиданно спросил Дэниэл.
- Некоторые из них, - усмехнулся Лари. - А что? Сдаётся мне, ты чем-то разочарован.
- Ну вот объясни мне, - Дэниэл слегка наклонился к товарищу, - все эти люди, наверное, ходят под парусом; может даже не первый год. Наверняка им приходилось сражаться. Они все - значительно старше меня.
Лари кивнул:
- И?..
- Почему ни один не смог со мной справиться? Или это не настоящие моряки, а в море ходят только в хорошую погоду и только вдоль берега?
Лари затянулся, выпустил к потолку новое облачко и повернулся к Дэниэлу:
- А ты хотел, чтобы тебя победили?
- Я хотел увидеть здесь моряков, с которыми не стыдно выйти в море и у которых есть, чему поучиться!
- Не всё в жизни можно решить с помощью силы, - Лари вдохнул в себя новую порцию дыма, а потом продолжил, - несомненно, есть ситуации, когда сила является главным аргументом. Но в других ситуациях важнее окажется ловкость, глазомер, дипломатия, удачливость наконец!
Лари вынул трубку изо рта и её кончиком указал на мужчину, который не так давно первым вызвал Дэниэла на поединок:
- Вот Корвин. Из ростового лука он способен снять матроса, сидящего в вороньем гнезде, ещё когда люди на корабле едва видны. Причём не имеет значения - шторм ли, сильный ветер, дождь - стрела попадёт в цель. Вот Ильен, - трубка Лари указала на худого высокого мужчину, стоявшего вместе с другими зрителями у стола, на котором играли в кости. - Он отлично знает море, побережье, мели и течения. По нескольким звёздам Ильен может вывести корабль к нужному месту даже в кромешной тьме. Вон там, - трубка осторожно указала в сторону углового столика, за которым сидел человек в окулярах, что-то записывающий пером в огромной тетради, лежащей перед ним, - сидит человек, который может определить, обманывают ли его, по малейшим интонациям в голосе.
- Зачем ты мне всё это рассказываешь? - перебил Дэниэл. - Это не объясняет, почему сегодня они все оказались хуже меня.
- К тебе сегодня просто присматривались. Перед тобой ставили задачи и смотрели, как ты с ними справишься. А кроме того...
Лари на секунду замолчал, и его спутник нетерпеливо переспросил:
- Что?
- Ты им понравился, Дэн. Никто не собирался победить тебя любой ценой.
- Так они что, работали вполсилы? - от возмущения Дэниэл даже привстал.
- Скажи-ка мне, Дэн, разве все сегодняшние победы дались тебе легко?
- Нет, но... - Дэниэл медленно уселся обратно, смущённо замолчав.
- Хорошо, - словно на что-то решившись, сказал Лари. - Ты хочешь проиграть? Ты хочешь настоящей схватки, из которой не сможешь выйти победителем?
- Вряд ли здесь найдётся кто-то... - буркнул Дэн.
- Ставлю золотой, что тебе не удастся превзойти Медвежонка в состязании, которое назначит он сам!
- Ставлю пять, что у твоего Медвежонка против меня ничего не найдётся! - в запальчивости выкрикнул Дэниэл.
Лари довольно ухмыльнулся и кивнул.
Медвежонка Лари заприметил давно - он увлечённо играл в кости и не видел ничего, что находилось за пределами игрового стола. Невысокий, крепко сложенный, коренастый. В кожаной куртке и кожаных штанах. С чёрными усами и чёрной, аккуратно подстриженной бородкой. С короткими, столь же чёрными волосами. В левом ухе - три небольшие серьги. И, несмотря на жар, идущий от протопленного камина, на руках - кожаные перчатки.
Похоже, ему везло: рядом с ним на столе скопилась горка монет, золотые и серебряные вперемешку.
- Чего надо? - хриплым голосом, не оборачиваясь, отозвался Медвежонок, продолжая трясти стаканчик с костями.
- Тут один молодой человек утверждает, что сделает тебя твоим же оружием.
- Пусть убирается к чёрту! - рявкнул Медвежонок, бросая кости.
- Он ставит пять золотых, - Лари выпустил к потолку новое облачко дыма и, прищурившись, хитро посмотрел на Медвежонка.
Тот отставил стаканчик, разгрёб горку монет, лежащую перед ним, выудив оттуда все золотые. Пересчитал, подумал, достал из-за пазухи кошель. Покопавшись в нём, нашёл ещё несколько золотых. Потом спрятал кошель обратно за пазуху, медленно встал из-за стола и, обернувшись к Лари, прорычал:
- Пятнадцать золотых. Если твой знакомый хочет играть со мной, пусть ставит пятнадцать. Нет - так пусть убирается к чёрту!
В кабаке неожиданно стало тихо. Народ переглядывался, кто-то присвистнул. Иной раз для того, чтобы заработать пятнадцать золотых, вся команда должна вкалывать несколько месяцев.
Дэниэл побагровел. Поднялся из-за стола, повернулся в сторону Медвежонка. Снял с пояса туго набитый кошель. Потом покопался в кармане штанов, достал несколько золотых. Показал добытое Медвежонку:
- Принимаю ставку! Вот пять золотых. А в этом кошеле достаточно серебра, чтобы обменять его ещё на десять.
- Кто-то говорил о серебре? - Медвежонок пожал плечами. - Тебя обманули. Пятнадцать золотых или проваливай!
- Эй, Малыш! Неси своё серебро сюда, - подала голос мамаша Мэй. - Я обменяю его на золото.
Через несколько минут на стойке рядом с хозяйкой заведения высилась чёртова прорва деньжищ. Мамаша Мэй, уперевшись руками в столешницу, нависала над деньгами, хищно посматривая по сторонам, а рядом с её правой рукой лежал огромный тесак.
Пол в середине зала расчистили, отодвинув столы и стулья в стороны. Зрители встали вокруг, предвкушая необычное зрелище. Даже Кривой Сэм отложил в сторону перо и, сняв окуляры, внимательно наблюдал.
В центр вышел Лари:
- Итак. Малыш утверждает, что сможет обыграть Медвежонка, вне зависимости от того, в чём будет заключаться состязание. Медвежонок принимает вызов. Я всё правильно сказал?
Лари медленно обвёл взглядом собравшихся. Когда его взгляд остановился на Дэниэле, тот, всё-таки почуяв какой-то подвох, мгновение помедлил. Но отступать было уже поздно:
- Да, верно!
Лари кивнул, потом отыскал взглядом Медвежонка.
- Подтверждаю, - отозвался он.
- Тогда начинайте. Первый - Медвежонок!
Лари выскользнул из расчищенного круга, быстро затерявшись в толпе. Медвежонок усмехнулся и, раздвигая толпу плечом, протиснулся в центр расчищенного пространства. В руке он держал длинный и узкий кожаный цилиндр. С ремнём, чтобы носить на спине. С тесёмками, которые его закрывали, не давая выпасть содержимому. Там можно было бы хранить короткий клинок без гарды. Но зачем могло понадобиться хранить клинок в столь странных ножнах?
Медвежонок снял перчатки и, не глядя, бросил их на пол. Потом развязал тесёмки. Вскоре перед изумлёнными зрителями на свет появилась флейта. Со всех сторон послышались выкрики - удивлённые, растерянные, негодующие. Но вот с тихим шелестом упал на пол футляр, Медвежонок поднёс флейту к губам, закрыл глаза и заиграл.
***
По небу неслись тучи. По морю бежали волны, подгоняемые ветром, который дул всё сильнее. Между небом и морем на всех парусах мчался корабль. Сверкали молнии. Волны становились всё выше, угрожая сильнейшим штормом. А на небо наползала огромная чёрная туча.
Когда всё небо оказалось затянуто чудовищным грозовым облаком, стало понятно, что к берегу корабль уже не успеет. Развернувшись, приспустив паруса, корабль помчался навстречу буре.
Крохотной щепкой он болтался в бушующем море. Огромные волны подбрасывали его вверх, к невидимым сейчас звёздам, чтобы в следующее мгновение со всего размаху бросить вниз. Вода захлёстывала палубу, измочаленный парус раненой птицей бился на ветру, не в силах оторваться от мачты. Но корабль снова и снова шёл вперёд, навстречу очередной волне, вызывая на бой слепую стихию.
Сломалась мачта. Нескольких матросов смыло за борт, и они исчезли в пучине. Но когда буря начала стихать, корабль был ещё на плаву, а неподалёку, в предрассветных лучах солнца, пробившихся сквозь поредевшие облака, виднелся остров.
Медленно, словно раненое животное, корабль направился к берегу.
***
Когда музыка стихла, в кабаке царила мёртвая тишина. Медвежонок опустил руки, глубоко вздохнул и только после этого открыл глаза. Зрители - отчаянные люди, прошедшие огонь и воду, не раз смотревшие смерти в лицо - замерли, словно ещё не вернулись оттуда, куда их завела флейта.
Первым очнулся Кривой Сэм. Он медленно поднялся из-за стола, огляделся вокруг, словно бы вспоминая, как он сюда попал, и негромко произнёс:
- Я был там. Мы едва оторвались от кораблей береговой охраны, как попали в жуткий шторм. До сих пор удивляюсь, как мы тогда выжили.
- Да, я помню, - прохрипел невысокий мужчина в распахнутой рубахе, под которой от горла вниз змеился жутковатого вида шрам. - Мы как раз переходили через Бутылочное Горло, как нас настиг Хромой Игги с тремя кораблями. Еле вырвались!
- Мы тогда едва спаслись в цунами у берегов Тисса три года назад... - вспоминал угрюмый тип с банданой на голове и без двух пальцев на левой руке.
Всеми забытый Малыш молча стоял в круге, у самого края. Уставившись на Медвежонка, одной рукой Дэн немилосердно дёргал себя за бороду, а второй вцепился в топор так, что костяшки пальцев побелели. Правое веко его дёргалось, а по щеке медленно сползала слеза.
Никто не смог бы даже предположить, что именно увидел Дэниэл, семнадцатилетний контрабандист, переигравший сегодня всех. Всех, кроме флейты.
Пять лет назад, двенадцатилетним мальчишкой, без дома, без семьи, пробивающийся случайными заработками в порту, Дэниэл тайком пробрался на торговый корабль. Он готов был выполнять самую тяжёлую работу, только бы ему разрешили остаться. Однако капитан, узнав про беспризорника на своём корабле, приказал запереть того в крохотной каморке, добавив, что раба - даже такого бесполезного - можно будет продать.
А потом начался шторм. Корабль, казавшийся подростку огромным, швыряло из стороны в сторону, словно скорлупку. Дэниэл стучал в дверь своего узилища, больше похожего на сундук, но на него никто не обращал внимания. А через несколько часов его вдруг вытащили, бросили в трюм и заставили вычерпывать воду. Однако продолжалось это недолго. Человек, которому Дэн подавал ведро, куда-то исчез. Мальчишка выбрался на палубу, и в этот момент огромной волной его смыло в море.
Целую вечность, вцепившись в обломок мачты, Дэниэл провёл в море. Когда шторм поутих, его, замёрзшего, едва живого, обнаружил корабль.
Даже теперь, спустя пять лет, Дэниэлу иногда снилось море, шторм и обломок мачты, не позволяющий ему утонуть. В такие ночи Дэн в ужасе просыпался и больше не мог заснуть. Однако сейчас Малыш вдруг сообразил, что вспоминает не ужас шторма, а Лари, который тогда отпаивал его горячим вином и заставлял работать наравне со взрослыми. Двенадцатилетний мальчишка ставил и снимал паруса, перекладывал балласт и грёб огромным веслом, зарабатывая кровавые мозоли. Может быть, именно поэтому начавшаяся лихорадка отступила, и он смог выжить?
Наконец Дэн очнулся. Не обращая ни на кого внимания, подошёл к Медвежонку вплотную.
- Ты... Я...
Медвежонок как раз укладывал флейту в футляр. Завязав тесёмки, он взглянул на подошедшего Малыша.
- Ну? - после недолгого молчания хмуро спросил он.
- Ты... Как ты... - Дэниэл сам не мог понять, что хочет сказать и о чём попросить. Медвежонок терпеливо ждал. А Дэн, внезапно даже для самого себя, вдруг выпалил: - Научи!
***
- Дед, но ведь так не бывает! - мальчишка лет десяти вскочил, не в силах скрыть своё негодование.
- Чего именно не бывает, Дэнни? - Лари засунул в рот кончик трубки, затянулся и выпустил к потолку новую струйку дыма.
- Ну, вот это: корабль, ветер, шторм... Чтобы рассказать историю, нужно петь. Ну, или говорить, если петь не умеешь. Я знаю, я видел! А у этого... Как его? Медвежонка? Была флейта. Нельзя же дудеть в дудку и рассказывать историю!
Лари усмехнулся.
- Тебе просто не доводилось видеть настоящего барда. Которому достаточно инструмента, чтобы рассказывать свои истории.
- Да все они одинаковые! - не сдавался мальчишка.
- Да помолчи ты! - сердито оглянулась в его сторону рыжая девчушка лет шести. - Какая тебе разница - бывает, не бывает! Пусть дальше рассказывает.
И, обернувшись к деду, спросила:
- Дедушка, что там дальше было? Они подружились, да? Ну, Малыш и Медвежонок?
Лари оглядел притихших детей, сгрудившихся вокруг него, и улыбнулся.
- Да, Малыш и Медвежонок подружились. Они плавали на одном корабле и сражались бок о бок, прикрывая друг другу спину. Впрочем, это уже совсем другая история.
- А ты расскажешь об этом? - подал голос кто-то из детей.
- Когда-нибудь расскажу, - Лари, кряхтя, поднялся из кресла. - Но уже не сегодня.
Дети расходились. Слегка разочарованные тем, что сказки закончились, но в целом довольные. Оставшись один, Лари подошёл к камину, выбил трубку о каминную решётку. Постоял немного в опустевшем зале, задумчиво глядя в огонь. Потом вышел из зала, поднялся на второй этаж и вошёл в свою комнату. Там, не зажигая свечей, он подошёл к окну и распахнул настежь ставни.
Вдыхая холодный воздух, пахнущий морем, Лари замер у окна. Воспоминания о том далёком дне нахлынули на него внезапным осенним штормом. Прошло больше сорока лет. Лари обзавёлся домом на побережье, детьми, внуками, но за все эти годы почти никому не рассказывал о том, что случилось тогда на самом деле.
Это очень страшно - танцевать со смертью.
***
- Ах-ах-ах, как это трогательно: молодой бандит просит опытного душегуба научить своему ремеслу. Я сейчас расплачусь от умиления.
Расталкивая толпу, в центр вышел человек в панцирном доспехе, с длинным мечом в правой руке. Голову закрывал шлем, верхушку которого украшал конский хвост. Человек поднял забрало и медленно огляделся. "Откуда ты взялся, такой смелый? Красавчик...", - мельком подумал Лари, глядя на правильные черты лица, гладко выбритый подбородок и тонкие аккуратно подстриженные усики вошедшего. Определённо, Лари видел этот профиль, причём совсем недавно. Неужели это он изображён на золотой монете? Или... Бастард?! Контрабандист едва не произнёс это вслух, но быстро прикусил себе язык, увидев, что кабак заполняется вооружёнными людьми - латники с длинными мечами наизготовку быстро вставали вдоль стен, прикрываясь ростовыми щитами, а позади них, с заряженным оружием в руках, вставали арбалетчики. И у каждого вошедшего - родовой знак князя, хозяина города. На грудной пластине, на щите, на табарде, накинутом поверх доспеха.
Гвардия князя.
- По какому праву? - подала голос мамаша Мэй. - У меня приличное заведение!
Бастард с лёгким интересом взглянул в её сторону:
- По праву князя, хозяина города. И имей в виду, женщина: на первый раз я оставлю тебе жизнь. Но второго раза не будет.
"Прочь!" - вдруг раздалось из угла, и один из латников отлетел в сторону, рухнув на пол. Вслед за ним, в центр зала, практически разрубленный пополам, вылетел мужчина. Хрипя, он прополз полметра, волоча за собой вывалившиеся кишки, и затих. Мальчишка, стоявший неподалёку, ещё недавно разносивший еду, завизжал от ужаса, но захлебнулся собственным криком, упав навзничь. В его горле торчал арбалетный болт, оперение второго выглядывало из груди.
В кабаке воцарилась мёртвая тишина. Бастард зло огляделся вокруг.
- По приказу князя все разбойники, душегубы, пираты и прочие преступные элементы объявляются вне закона и подлежат уничтожению. Тем, кто добровольно сдастся, сохраняется жизнь; они подлежат аресту и немедленной ссылке на рудники.
Латник снова оглядел присутствующих.
- Имейте в виду, мне приятнее видеть вас мёртвыми, нежели живыми, поэтому каждый шорох я заранее считаю попыткой к сопротивлению. Если хотите жить, вы будете стоять тихо.
Он помолчал, ожидая ответа. Не дождавшись ни звука, бросил сквозь зубы:
- А теперь - оружие на пол. Впрочем, нет, лучше не двигайтесь. Я сам.
Бастард перевёл взгляд на Медвежонка и Малыша, стоявших рядом с ним. Мельком посмотрел на боевые топоры Малыша. Хмыкнул, увидев дагу и палаш за поясом Медвежонка. Потом взгляд его остановился на футляре с флейтой, который Медвежонок по-прежнему держал в руке.
- Так-так-так. А это что такое?
Бастард протянул руку и взялся за футляр. Медвежонок с шумом втянул в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы, но сразу зашевелились арбалетчики, и он смолчал, позволив забрать флейту.
Командир латников зло осклабился.
- Кое-кто из вас, кажется, так ничего и не понял. Здесь больше нет пиратов, разбойников и душегубов. Здесь только рабы, многие из которых сдохнут уже сегодня. Ни рабам, ни трупам собственность не полагается.
Медвежонок, не отрываясь, следил за футляром. Глаза его расширились, мышцы напряглись, но он сдерживался. Под прицелом десятка арбалетов он стоял, из последних сил стараясь не закричать.
- А оружие, принадлежащее отбросам общества, будет уничтожено в первую очередь!
Латник приподнял футляр, после чего резко опустил вниз, подставив под него колено.
Громкий вздох пронёсся по залу, когда с отчётливым хрустом в футляре переломилась пополам флейта. Арбалетчики на секунду растерялись, не понимая, в кого стрелять, и это спасло жизнь Медвежонку.
Громко рыча, разъярённым медведем Медвежонок вцепился в горло стоявшему перед ним латнику. Бастард захрипел, глаза его закатились, меч выпал из руки, а Медвежонок, продолжая сдавливать его горло, подхватив его подмышку другой рукой, нёсся вперёд, сшибая на своём пути всех. Арбалетчики, опомнившись, начали стрелять, но Медвежонка уже не было в центре зала, и арбалетные болты свистели в воздухе, собирая другой урожай.
Лари застыл, наблюдая за происходящим словно со стороны. Окружающая реальность выглядела столь нелепой и невозможной, что бывалому контрабандисту казалось, что всё это происходит не с ним, а с кем-то другим. Он отстранённо отметил Корвина, которому болт попал в плечо; незнакомого молодого человека, зачем-то шагнувшего в сторону, прямо под арбалетный болт, который попал ему в грудь, так и не добравшись до Кривого Сэма. Краем глаза Лари заметил латника, с громким криком медленно падающего на колени, обеими руками схватившись за лицо, закрытое забралом, из-под которого капала кровь.
Когда Медвежонок добрался до стены, он отбросил в сторону уже мёртвого командира латников, сшибив им с ног ещё двоих, и тем самым выиграл ещё несколько секунд. Палаш и дага, едва выскочив из-за пояса, уже успели остановить один меч, собиравшийся проткнуть ему горло, и выбить из руки в латной перчатке второй, тянувшийся к его животу. Не прекращая кричать, Медвежонок бросился на ближайшего врага.
- Бей! - заорал Малыш и с топорами наперевес ринулся на помощь Медвежонку.
Крик Малыша словно спустил пружину, закрученную до отказа. Люди выхватывали оружие и вступали в бой.
Лари неожиданно обнаружил себя в толпе озверевших людей, убивающих друг друга. Мир сузился до крохотного кусочка; из всех желаний осталось только одно: выжить. И Лари уворачивался, бил и блокировал, совершая невозможное.
Успевая заметить лишь то, что представляло опасность лично для него, контрабандист тем не менее боковым зрением постоянно видел Медвежонка, чёрным смерчем несущегося от одного врага к другому, и Дэниэла, орудующего своими топорами рядом с Медвежонком и каким-то чудом умудряющегося не попасть под его клинки.
Когда латники окружили Медвежонка, и его вдруг стало не видно, Лари замер - ему показалось, что всё кончено. В этот момент удар по затылку свалил его с ног, и Лари на мгновение потерял сознание.
На секунду он увидел весь кабак со стороны - словно бы находился наверху, под потолком. С удивлением оглядевшись, Лари заметил себя, медленно падающего на пол, и латника, собирающегося добить. Он увидел двоих пиратов из команды Кривого Сэма, которые невесть откуда взявшимися абордажными крюками подцепили латника и теперь валили его на пол. Он заметил Ильена, пригвождённого к полу мечом, и бородача в латах, без шлема, с озверевшим лицом пытающегося выдернуть застрявший меч. Лари заметил латника в помятом доспехе, без щита, с обломком меча в руке подбирающегося к камину, и мамашу Мэй, с хищным оскалом на лице и тесаком в правой руке стоящую у каминной решётки.
А потом он увидел Медвежонка. Несколько мечей тянулось к нему, и уже не было шансов парировать все. Лари показалось, что кто-то всё-таки достиг цели - один, два или, может, сразу три меча проткнули Медвежонка насквозь.
От бешеного рёва у здания кабака, казалось, сорвёт крышу. Латники, окружившие Медвежонка, рассыпались в стороны, а Медвежонок нёсся следом, убивая и калеча всех. Лари очнулся, обнаружив себя на полу. Не думая, контрабандист откатился в сторону, и латник, собиравшийся его добить, еле удержался на ногах, сделав лишний шаг. Вогнав кинжал ему в щель забрала, Лари тут же вскочил на ноги и огляделся. Он увидел латника, застрявшего в камине, - зацепившись за крюк, он орал, размахивая руками, безуспешно пытаясь выбраться из огня, а из камина летели угли и горящие поленья. Он заметил арбалетчика, непонимающе переводящего взгляд с мамаши Мэй на свой разряженный арбалет и обратно, а потом - тесак, что, описав полукруг, лишил жертву головы. Он увидел, что Медвежонок всё ещё жив.
Схватив валявшийся неподалёку стул, Лари размахнулся, но неожиданно оказалось, что врагов рядом нет: пехотинцы, бросая оружие, бежали прочь. Вслед за ними, не помня себя, мчался Медвежонок. Малыш держался рядом.
За Медвежонком и Малышом побежали оставшиеся в живых.
Позади занималось пламя. В горящем здании остались только мёртвые и умирающие. Мамаша Мэй сидела на полу в луже крови, прислонившись к барной стойке спиной, и слабеющими руками пыталась выдернуть из шеи застрявший там арбалетный болт.
Когда рухнула крыша, живых внутри уже не было.
Живые бежали в сторону порта. Их осталась жалкая горстка, но они готовы были растерзать каждого, кто вздумал бы их остановить.
На полдороге Медвежонок словно споткнулся. Он упал на колено, выронил из рук клинки, а потом рухнул на бок. Его подхватили и, не останавливаясь, помчались дальше.
В порту, направляясь в сторону пирсов, Кривой Сэм быстро осмотрел находившиеся там корабли. Выбрав один из них, вот-вот собиравшийся отчалить, пират показал в его сторону. Его поняли сразу, и озверевшая толпа ринулась к беззащитной посудине.
Кто-то из экипажа успел выпрыгнуть за борт, и тем спасся. Кто-то оказался не столь расторопным. Но уже через несколько минут корабль, получив новую команду, на всех парусах нёсся в открытое море.
Их никто не преследовал.
***
Когда земля скрылась за горизонтом, Лари бросил канат и, почти ничего не видя перед собой, пробрался к борту. Его долго выворачивало наизнанку; он исторгал из себя ужин, желчь, боль и страх этой ночи. Наконец его отпустило, и он отправился искать Дэниела.
Но сначала Лари нашёл Медвежонка. Он лежал на палубе, под мачтой, заботливо укрытый плащом. Один глаз вытек, второй дёргался под закрытым веком. Плащ пропитался кровью, а на доски палубы натекла тёмно-красная лужа. Левой рукой Медвежонок скрёб по палубе, то ли желая встать, то ли надеясь что-то найти. Один из контрабандистов вложил в руку останки футляра, неизвестно каким образом очутившегося здесь, на корабле. Медвежонок сжал ладонь, схватив футляр мёртвой хваткой, и затих.
Малыша Лари обнаружил неподалёку: он сидел, прислонившись спиной к борту, рукой опираясь на изрядно потрёпанный ростовой щит, добытый в бою. Многочисленные порезы покрывали его почти целиком, но одна рана казалась особенно глубокой. Лари вздрогнул, увидев дыру поперёк живота, в которой под рассечённой кожей виднелись разрезанные мышцы, но потом заметил поднимающуюся и опадающую грудь Дэниэла. Контрабандист грязно выругался сквозь зубы, достал иглу и суровую нитку, которыми он иногда подшивал подкладку своей куртки, и сел рядом. Бросив ещё один взгляд на лицо Дэна, свёл края раны и сделал первый стежок.
- Лари, ты как там, жив? - Дэниэл открыл глаза и теперь в упор смотрел на товарища. Говорил он так тихо, что Лари его едва слышал.
- Да что мне сделается, - пробормотал контрабандист, продолжая орудовать иглой. - Ты лучше молчи, тебе сейчас надо...
- Ты флейту слышал? - перебил Дэн.
- Конечно, - удивился Лари, - мы все её слышали.
- Да нет, - чувствовалось, что Дэниэл говорит с трудом - он часто останавливался, делал паузы, тяжело дышал. - Уже потом, когда мы с латниками дрались.
Лари застыл, поражённый. Тогда, в кабаке, в самый разгар боя, когда латники окружили Медвежонка, и на несколько секунд Лари потерял его из виду, ему вдруг показалось, что он слышит флейту снова. Корабль трещал, угрожая развалиться на части, волны заливали палубу, но команда держалась - и стало ясно, что они выживут. Должны выжить.
- Да, Малыш. Я слышал флейту, - прошептал Лари. Потом подумал и повторил, - мы все её слышали.
- Я так и понял, - Дэн улыбнулся, - с флейтой стало легче, правда?
- Правда, - Лари, закусив губу до крови, чтобы не закричать, продолжал сшивать по живому. Что там задето, что?! Кишки? Печень?
- А я смогу когда-нибудь так же, как Медвежонок?
- Конечно, сможешь. Даже не сомневайся, - Лари перекусил нитку, завязал узелок и только после этого взглянул на лицо Малыша.
Дэниэл счастливо улыбался, уставившись куда-то за горизонт. По лицу растекалась смертельная бледность, а грудь поднималась всё реже и реже, пока вовсе не остановилась.
Пять лет назад Лари заставлял двенадцатилетнего мальчишку выполнять самую тяжёлую работу - только для того, чтобы дать ему шанс выжить. Теперь точно также он заставлял работать самого себя - чтобы не сдохнуть от тоски и отчаяния. Рядом с ним - так же, на износ - работали остальные. Корабль, слишком большой для той кучки разношёрстных людей, которые выжили в бойне, уходил всё дальше и дальше в открытое море. А где-то далеко, на грани слышимости, звучала флейта.
Медвежонок умер на рассвете. Об этом узнали сразу: замолчала флейта, незримо присутствовавшая вместе с ними. Моряки подходили к Медвежонку и молча вставали рядом. Лари помогли подтащить Малыша к Медвежонку. Потом здесь же положили ещё двоих - смерть продолжала собирать свой урожай.
Люди молчали. Моряки, пираты, контрабандисты, разбойники - они выжили этой ночью, хотя было это почти невозможно. Их всех объединяло общее горе: флейта, сплотившая их, замолчала навсегда.
Лари смотрел на Дэниэла, на Медвежонка, на двух других, умерших этой ночью и которых он даже не знал, и слёзы текли по его щекам. Кого он оплакивал? Медвежонка, который дал им ещё один шанс? Дэниэла, который мог быть ещё жив, не возьми Лари его с собой? Или, может, свою собственную судьбу, переломленную этой ночью об колено вместе с флейтой?
- Я не знаю, что случилось этой ночью, - Кривой Сэм стоял, скривившись, держась покалеченной рукой за бок. На лице его изредка проглядывала гримаса боли, но голос его, хоть и тихий, звучал ровно и спокойно. - Скоро мне это станет известно. Но сегодня это не имеет значения. Этой ночью погибли многие, хотя должны были умереть все. Мы, оставшиеся в живых, должны благодарить чудо, которому мы все стали свидетелями. И храни нас небеса увидеть подобное чудо снова.
Кривой Сэм замолчал, пережидая приступ боли. Жилы вздулись на его шее от напряжения, но он не проронил ни звука. Когда боль отступила, он всё тем же спокойным голосом продолжил:
- Мне жаль, Медвежонок, что я плохо знал тебя раньше. Я сожалею, Малыш, что ты не успел научиться.
Кривой Сэм помолчал, прежде чем закончить:
- Я буду помнить.
"Я буду помнить", - беззвучно, одними губами прошептал Лари.
Солнце, безразличное к человеческим трагедиям, медленно поднималось над морем, знаменуя наступление нового дня.
***
Старик стоял у раскрытого окна и невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль. По ту сторону виднелся парк, за ним, если присмотреться, можно было увидеть кусочек моря. Однако Лари вдруг показалось, что он видит свой собственный дом откуда-то сверху. Вон, даже видны распахнутые настежь ставни на втором этаже. Потом Лари поднялся выше, и стала видна мэрия и городская площадь, потом - порт и множество кораблей, густо покрывающих и порт, и залив.
А потом он неожиданно оказался на скале над заливом, далеко за городом. Рядом стоял Дэниэл, а впереди виднелся смутно знакомый силуэт.
Дэн, радостно улыбаясь, хлопнул Лари по плечу:
- Лари, вечно ты где-то пропадаешь! Мы уже заждались, - и, слегка подтолкнув его вперёд, добавил, - пошли уже.
К краю обрыва тем временем причаливал парусник. Лари направился в сторону корабля, Дэн держался чуть позади. Когда они подошли к человеку, чей силуэт Лари заприметил с самого начала, тот обернулся:
- Кажется, все в сборе? - и Медвежонок, не дожидаясь ответа, шагнул на корабль.
Лари не удивился ни мамаше Мэй, помахавшей ему рукой, ни Кривому Сэму, хмуро оглядевшему его с головы до ног и молча кивнувшему, ни даже тому, что море виднелось далеко внизу. Он просто прошёл вслед за Медвежонком и остановился в двух шагах от него, когда тот уселся на палубу. Прислонившись спиной к мачте, Медвежонок достал из-за пазухи флейту и поднёс её к губам.
- А я смогу когда-нибудь так же, как Медвежонок?
Лари повернулся к Дэниэлу:
- Конечно, сможешь. Даже не сомневайся.
Море волновалось, на небо наползала тяжёлая грозовая туча, но и море, и туча остались далеко внизу. Под звуки флейты на всех парусах корабль мчался вперёд, к звёздам.