1. Каждое из 31 произведения, что в совокупности являют собой концептуальное полотно под названием "Декабрь", в то же время являются абсолютно самостоятельными и полностью законченными.
2. Если Ты увидишь среди нагромождения слов, какое либо обращение к себе: "Ты", "Вы" и т. п., то это относится именно к Тебе, а не к какому-то абстрактному читателю.
3. Сильно сомневаюсь в том, что Ты сможешь дочитать всё до логического конца, а даже если по каким-то причинам Тебе это удастся, то Твоё восприятие объективной реальности на время потеряет адекватность.
4. Тебе разрешается цитировать, публично зачитывать, перепечатывать, переписывать, издавать, нелегально распространять, переводить на все известные языки (включая, мёртвые и разновидности наречий северных народностей) любые части этого произведения, а также его целиком, но вряд ли это Тебе как-то поможет.
5. Каждое слово - полностью завершённое произведение, входящее во фразу. Каждая фраза - полностью завершённое произведение, входящее в предложение, которое, в свою очередь, является составляющим одной из 31 композиции, и тоже является абсолютно самостоятельным, независимым и полностью завершённым.
1 декабря.
"Однажды утром
В Вавилоне
Пошёл густой снег"
И. Ф. Летов
Словоблудность достойных, сквозь великие умозаключения, доносит резкий запах неосознанной правды, и от непонимания рябит в глазах и лёгкие жгут уличные пустяки. Звенящим сухим вдохновением ложатся белые брызги из окон соседних домов.
Утро. Приторная сахарная вата лезет отовсюду, пристаёт к волосам на голове и тихо растекается между пальцев, замедляя реакции мозга на всевозможные раздражители, которые в большом количестве присутствуют на пути к каждодневной любимой трудности и обратно, в свой маленький рай. В головах быстро живущих рождается отвращение. А рай, может быть, обращается в настырное обязательство, в тягость, может быть, тем, кто слукавил в день счастья. И нет отличий. Словно тонкой струйкой неразделимых капель бежит под гору к великому озеру ручеёк называемый последний путь к себе.
2 декабря.
Какой большой кусок тёмного, немного плесневелого зелёным светом вечного фонарика неба свалился на головы. И грудь разорвал игольчатый комочек.
Вдох.
И это не выбор из мелочных привязанностей, которыми кичатся погрязшие в достоинстве ЛИЧНОСТИ в первую очередь независимые от попыток измены своего, увы, абсолютно абстрактного бытия. Это всего лишь мгновенное осязание своих многочисленных частей скреплённых одним только глотком тёмного воздуха.
Выдох.
3 декабря.
"Громоздящемуся городу уродился во сне
Хохочущий голос пушечного баса,
А с запада падает красный снег
Сочными хлопьями человеческого мяса"
В. В. Маяковский
Тень в тень, стопа в стопу идут, бредут круг за кругом, выматывая бесконечную безысходность, называемую правдой жизни. Слово в слово, вдох в вдох повторяя привычные движения головами, языками и пальцами в сторону направления круговорота. С почестями и пышными цветочными отпеваниями погружают за собой в мокрую от причитаний, невыносимо болезненную опору отходы вращения. А на любом месте покинувшего, вырастает новый цветок, превращаясь с каждым витком в ржавый гвоздь, в вялое, трухлявое сочленение. И центр недосягаем, потому как дерзнувшего отбрасывает неопровержимой центробежной силой. И выйти вон невозможно оторваться от притягательного и гипнотизирующего плавного вращения. У слабых кружатся головы, и рвотные позывы мешают передвигать слабые ноги и бурным потоком вырываются из глотки куски противоречий. Ни чем не заткнуть фонтан убийственной истины! Только укоризненными взглядами, мол, что ж ты так нас, а?... Да, правда ваша.... И родное месиво из крови, пота и слез, пролитых в честной борьбе за лучшее место на престижном кладбище под ногами, и дорогая сердцу вонь красочных плакатиков зовущих приобрести более крепкие цепи, более острые и красивые гвозди и более уютные и теплые ямки на личном куске землицы. Все это так трогательно и мило, что невозможно отказаться от вечного вращения.
4 декабря.
"Ваша идея, конечно, безумна.
Весь вопрос в том,
достаточно ли она безумна,
что бы оказаться верной"
Бор
По дремучей тропинке пробираюсь между тёплыми деревьями, из-под корней которых сочиться свет, прямо к центру концентрации глупых идей так и не рождённых в мучительных судорогах на тяжёлый свет, под нескончаемое небо. Прижимая к груди неумелой рукой прикрываю свою, не менее достойную. Хоронить иду, что бы переполнилась чаша этой каплей небесного терпения, и выплеснулась бы, разбрызгивая тонкие нити чугунного вдохновения, накопившаяся водичка параноидальной мудрости. И смоются потоком все законнорожденные шедевры, а когда сойдёт пена, время будет ходить по сырым землям и подбирать подросшие гениальности, что пряным озарением разбудят преданных Богов победной зимы.
5 декабря.
Достойные сострадания, великие в своем стремлении достичь обреченного покоя, повсеместно ограждают себе от чуждого им энтузиазма к саморазрушению. Но разве это неправда?! Разве это не то счастье, что ищет каждый стремящийся постичь низшее, которое есть все? И вряд ли станет нищий повелителем духа, вряд ли станет убогий повелителем собственной дерзости направленной на донесение до всего немого мира правду о всеобщей умалишенности. Нет единства борьбы противоположенностей - так мыслит оглушенный собственной значимостью, есть лишь стремление к раскрытию страшных тайн скрывающих, заранее задумано, только отношение и ни чего более. А лаконичность - прикрытие несостоятельности сказать больше, чем позволяет дубовая шестиугольная рама из неотесанной гордости.
6 декабря.
Дотянуться тощей шеей до тайны мироздания и одним нелепым движением разбросать карточные леса вокруг вечной загадочки. Плавая в море цветочных запахов и щурясь от теплого ветра, не забудь поведать другим о несомненном и позорном провале всех искателей просветления, всех идущих к Богу и ищущих дорогу к себе самому. Но, видимо, вряд ли получиться донести до мертвецки пьяного праведным стремлением сознания хотя бы один ненавязчивый вкус цветочного сумасшествия. Это несравненный запах снега, распыленный сквозь призму гниения на миллиарды еле уловимых счастливых запахов, заставляющих поверить в существование грустного конца.
7 декабря.
Самые бывалые истины терпят поражение перед бессмысленностью обывалости, перед сохранившимся отношением. Но так уж и важно? Не знает никто, никто не догадывается. Вряд ли осознать во мгновенном соответствии между полными противоположенностями призванными полюбить друг друга навечно, обреченными познанием разности между бывшим и прошлым, между здоровым суицидом и прожеванным благозвучием, показаться таким неординарным, нестандартным и великим как небольшая кучка ядреного навоза на заднем дворе безызвестного дядюшки из захолустного городка на заброшенном великим обществом солнечных жрецов, воспетым в древних сказочных задворках, безприкословных, победоносных яйцоотбивальнях. Да.... Не придумать лучше, не сказать больше, да и стоит ли так вот нечаянно, совершать великие шаги в сторону от уязвимого повествования, которое и не воспримется всуе.... Значит рано еще.
8 декабря.
"Счастливо оставаться" - сказал один, и вылетел пулей влево, "Мир и любовь вам" - сказал другой и ударился головой о небо, ничего не сказал третий, лишь ушёл с головой в землю. "Я знаю!" - сказал он, да так и остался. Что скажешь ты, когда с тебя хватит? Удачно ли шагнёшь до этого? Не иссякнет ли запас острот заготовленных заранее, чтобы кидаться ими в зеркало? Тихо скребётся ветер по бетонной крыше, и снег размеренно стучит по жестяным карнизам, на которые иной раз неудержимо тянет чтобы послушать запах высоты, и представляется как серым стеклом меняет карандаши лучший. А различные химические процессы в твоём мозгу воспринимаются как сознание и память. Память меняет запахи. Они отпечатались цветными вспышками в твоих глазах и монотонное позвякивание чего-то металлического в кармане, иногда напоминает, что, возможно, будет весна. Но Декабрь останется с ней.
9 декабря.
Подцепив пальцами грудную клетку и немного поднапрягшись, чтобы раздвинуть завесу неразгаданности, молча наблюдай за необратимыми процессами, происходящими в укромной клеточке, где обитает душонка: Ещё один пример беспредметного счастья, подпрыгнуть высоко и ударившись головой о звенящее небо, прикусить язык. Стоило ли затевать разрушительный спор о красоте вписанных в клеточки букв. Через стеклянные стены видны мелькающие руки, они делают вид, что закрывают глаза своим хозяевам и другим от поглощающего стыда. И если бы только кто-то захотел стать способным воспринять застенчивое окружение, то его грудь лопнула бы от гордости за себя, своё поколение, за поколение, вырастившее его и за его предков, давших миру его. Взорвалась бы голова его красно - коричневыми брызгами, доставив непередаваемое наслаждение и гордость его поколению, поколению вырастившему его и предкам, отдавшим его застенчивому окружению. Размашистыми витками вилась лента несостоявшейся победы, упираясь иногда в бесконечный Декабрь.
10 декабря.
Тяжело накопившейся злости в ограниченной плоскости матовой безнадежности. Только вперед, о чугунные портьеры власти абсолютно идентичной анархизму бешеных поллюций неисчерпаемой энергии, о мудрые советы справедливого окружения. Зарыться поглубже в теплую затхлость своего глубокого благоразумия и переждать за неизменной свободой разума пору, ведущую к логическому достижению подсознательной цели. Легенда о мировой любви без яростной ревности оказалась не в состоянии побороть откровенную глупость одних и безнадежное переживание за непорочность других. Только любовь сама отказалась от обрекающей возни с доморощенными спасителями. И, скорее всего, все вопросы, возникающие в увлекательном процессе исследования глубин собственного подсознания, ни что иное, как порождение ответов, а ответам лишь бы не быть в забвении. И ощущение счастья, наступающее при обильном приеме пищи, и ощущение гордости за месиво из серого вещества, бурлящего в кровавом котле, и грусть по испарившимся молекулам, что называли себя лучшими временами, все это порождение ответов, не захотевших быть банальными на риторические вопросы. А по коридору из сплетенных вен продолжается бесконечное течение ржавых пятен призванных охранять жизнедеятельность бесполезного организма. До поры.
11 декабря.
Титаническим усилием безграничной воли, кроши свои зубы безумным натиском челюстей, пока не лопнут вены на шее и не порвутся жилы.
Познал ли ты истину?!
Сожми в кулак свои яйца, и яростно сжимай свою натруженную ладонь, пока не брызнут в разные стороны из под сильных пальцев кровавые ошмётки.
Уверовал ли ты в любовь?!
Ржавыми щипцами неторопливо отделяй свою благоуханную кожу с мясистой груди, обнажая кровоточащие мышцы и сплетение сосудов.
Достойный ли ты судья?!
12 декабря.
Грязный снег падает. Он наблюдает за вами. Сверху всё видно. Он объективен до тошноты. Грязные хлопья кружатся над разбитыми головами и плавно опускаются пеплом на обнажённый мозг, проникая в потаённые уголки сознания. Губкой всё впитывая и меняя цвет. То жёлтый, то серый, розовый, синий. И вода струиться по некрасивым лицам с дулами вместо глаз. Когда встаёшь с кровати, хочется упасть. Когда идёшь по улице , хочется лечь на мокрый и равнодушный асфальт, что бы быть хоть чуть чуть ближе к земле. Тело выполняет чуждые ему функции. Глаза не должны смотреть, лёгкие не должны вдыхать, уши не хотят слышать, а рукам страшно трогать. Зашейте через край веки, залейте свинцом непокорные лёгкие, замажьте уши липкой жвачкой, а дрожащие руки сломайте. Научите своих детей умирать, но смотрите, что бы не упали они, встав утром с постели и накажите , когда они улягутся на землю.
13 декабря.
Страх создаёт движения. Страх рождает людей. Страх убивает ненависть. В толпе немытых ртов невозможно заметить мимикрирующего, но несущего вечное. Страх даёт силу. Страх рождает любовь. А смех всего лишь жалкая попытка доказать своему больному сознанию, что есть шанс на отступление. И если бы было наоборот, то цивилизация опровергнула бы себя, и стали бы бессмысленными потуги указать и надавить на глубокие трещины в и без того трухлявом восприятии.
14 декабря.
Нелепая гармония мгновенного мира, плавно заползающая в страстные уши хитрых идеологов священных войн, под прикрытием которых скрывается просто неумелая возня с честью, неумолимо превращается в надоедливые выкрики тщедушного, всего лишь вечного мирка, вспышки которого претендуют на славу вселенной вселенных.
Нервная гармония пёстрых обещаний врывается в жадную потребность казаться незаметным в тени крыльев пощипанных ворон, принятых за ангелов почёсывающих у себя в паховой области острыми лицами, что бы насладиться.
В абсолютной дисгармонии описать.
В абсолютной побережной подобострастии объять немного грязноватые, но в скорости вылизанные липким языком твои неописуемые, твои непонятные, твои необъятные мозоли онанистического бесполезного злобства, сохраняя достоинство можно и не проснуться вовсе, не обращая внимания на долбаные качели оголтелого агрессизма. И что...
Было бы с чего нелепыми глазками поблёскивать в безудержную даль похотливой сырой комнаты с глазком вместо окна.
Ведь не с чего.
15 декабря.
Разорвать желанную нить. Отгородиться всемогущей рукой от смешливого взгляда лукавого солнца. Нет ни чего проще, чем постигнуть великую философию четырех углов. Но удивятся идущие мимо незатейливой глобальности в случайных фразах брошенных на заплеванный пол, под ноги собравшимся без видимой цели. Разрубить одним взмахом или болезненно ковырять тупым ножиком самую сердцевину. Переваливая через очевидную границу, разделяющую абсолютно равнозначные стороны, сложно не заметить яростную борьбу между ними за звание большей. Но не стоит останавливаться и наблюдать за развитием битвы, пора трогаться и дальше, туда, где ждет уже пройденный путь, но в обратную сторону.
16 декабря.
Ведь есть же что-то ещё кроме тошнотворной душевности, кроме наигранного братства и псевдо беззаветной любви. Кроме тупой радости от ощущения покоя, кроме удовольствия от постоянной борьбы. Помимо чередования дня и ночи, помимо золотой середины и безнадёжной крайности. Помимо сознания и вселенной. Ведь это так просто. Только бы догадаться когда. Но пока это медленно вливается друг в друга как расплавленный ком из разноцветных кусков пластилина. Без формы и внутри такой же. Понятные фразы, доступные мысли. А как не так чтобы?!
Как бы не так, по другому?
Порвать горло - противно,
Пройти быстро - доставить радость,
Не пойти вовсе - ещё больше,
Говорить,
Вкладывать смысл,
Победно сверкать глазами? За секретной занавеской - хитрая дверь, она ведёт в стену. Рука в занозах и что-то натёрло плечё, да и гвозди колют бок. Выбросить бы это поскорей, но надо оправдать доверие. Какой тогда интерес, если невозможно предсказать последствия?! Капает дождь -
Будет рано, птица взлетела -
Вечером, пыль на окне -
Значит уже поздно,
Значит кто-то уже решил за тебя.
17 декабря.
Вот уже определены ключевые точки в непрерывной череде откровений направленных на достижение единственно известной цели, и различные пути, миллиардами проходящие через них, заплетаются в дурацкий узор, будоражащий пронзительные умы выдающихся личностей, что признанны независимыми и, несомненно, правильными. В одном выдохе этих существ заключается отражение всех сокровенных стремлений всё к той же пресловутой цели. Но ни кто не выразил обоснованное отвращение, и спорить не решился. И цель всего лишь ответ и завершающий щелчок выключателя, гасящий свет осмысленности в и без того тускнеющих глазах. А отвращение выворачивает наизнанку нежную плоть внутренностей и втыкает ржавые длинные гвозди сомнений в воспалённые участки тлеющего мозга. И в абсолютно тщетных попытках определить тот главный вопрос, ответ на который подарит безвременное ощущение счастья, рождается страсть и жажда белого цвета, цвета, что укроет ярким покрывалом беспамятства уродливые выступы чёрного асфальта и нагромождения бесформенных нелепостей.
18 декабря.
Дурацкое исчисление биологического старения. Повторение повторенного повторяется круг за кругом, замыкаясь в единственной точке, несчётное количество витков соприкасаются в ней, что бы после уйти в новый рывок, эдакая лента Мёбиуса в ленте Мёбиуса. Наверное, мировое сознание попало в петлю времени во время поедания одного из своих творений. - "Чутко не в Солнце разлился?" - Подумало оно, если конечно слово "подумало" здесь уместно. - "Чудно не Солнце разозлилось?" - Подуло оно, если по окончанию поедания - "Чудо в Солнце разлилось!" - здесь уместно,
Но...
Если...
Затянулась петля Мёбиуса.
19 декабря.
Только бы не стать. Глупо перейти после. В идеальности нуля, в идеальности замкнутой фигуры. Было так наивно, значит наверное будет совершенно достойно. Наполнился доверху, а потом как будто и пусто оказалось. Так логично, должно быть был хаос? Понятия растянулись в толщину волоса. А что между? Куски мяса выделяют эмоции - смешно, как на мясо комбинате: донести просто, удержать нельзя. Как небо в решете - звёздочки проскальзывают сквозь дырки, и темнота капает в лужу. Выбей свой кусок из чужого желудка - полупереваренный, тёплый. Приятно. Всего лишь подражание будущему, но уже вполне ясному. Свет капает в лужу разбавляя густое небо в надежде заполучить хоть чуть чуть своего - напрасно! Фальшивый задор не в состоянии разогнать укоренившееся впечатление о близком завершении цикла.
20 декабря.
Всеми изведанное бытие, ни есть шанс к самосовершенствованию. Печальные подробности жалких воспоминаний, разрывают упрямое, непокорное исподлобье. Они пытаются уйти к истокам подземельного счастья и натыкаются на засаленные, похороненные заживо страдания об ушедшем и невостребованном. Ну и пусть, ну и будет так! Да будет так! Да будет! Но не будет так, как хотелось повторения, до сырых, погребальных глазниц хотелось повторения зеленых соответствий, с прошедшей так незаметно реальностью. И уже умирают невообразимо мгновенно, не пытаясь понять каждую из фраз доносившуюся из разверзнутой памяти, а ведь так хочется отдать хоть частичку памяти, сочувствия ищет каждый, из себе подобных. Страдает. И нет. Такой приятный выдох чередуется с более хаотичном побегом из поля зрения твоей радости.
21 декабря.
Теплотой рук отдаёт воздух, пахнет извилистым пониманием неопределённого истинного. Пропуская сквозь себя (в третий глаз и из пяток) напряжённое внимание, попробуй поймать себя на том, не режет ли слух твоё Имя! Нет, тишина, значит, всё ещё впереди ждёт сильная тревога за восприятие тебя как куска материи абсолютно такими же. Так от куда же непоколебимая уверенность в своём ответе? Где же те сомнения, что определяют тебя ещё за долго до появления тебя в чём-либо? И что стоит за упрямым взглядом, в котором блуждает сознание, но ни как не найдёт выход? Значит, всё ещё впереди ждёт определение Именем куска материи такими же, но чуточку значимее, потому как у них уже есть оно. Но ведь можно же потерпеть! Но ведь надо же потерпеть! Надо же воспринять и не обидеть презрением! Только вот до чего, и зачем идти обратно, откуда пришёл? Как в тугом круге сложенном пополам с краёв. К тому же похоже, что идеально всё и нет даже приложенных копий и репродукций, только оригинальные чертежи и макеты.
22 декабря.
Согрей стальные пальцы свои,
Они так дано не видели лица,
Своими острыми наконечниками
Не вонзались в преданные глаза.
Оставь упрёки лихих домыслов
До более пронзительного ощущения,
Что пройдёт также быстро,
Как и миг осознания своей причастности.
И тайны свои сокровенные
Сожми не нарочно усердно,
Олицетворяя упрямое стремление
К нежной богеме достойных,
Чтобы навсегда покинула гордость
Твои сентиментальные помыслы,
И оставив так и непонятое,
Стать одним.
23 декабря.
"Орудием твоего тела
является также твой
маленький разум, брат мой..."
Ф. Ницше.
Как быстро ушло, что казалось так осязаемым в яростном споре. Нечем доказать, нечем опровергнуть. Также быстро скачут полотна по радостному взору. И не пытайся вовсе угнаться за мыслью беснующейся, скрещивая пальцы на земле. Осталось только в состоянии эйфории навсегда запечатлеть в угасающем от смердящего запаха смерти мозгу. Да и то незачем. Пытаясь объять всё сразу уголком потрескавшихся губ, не задеть бы что-то такое, о чём в последствии скрещенными пальцами додуматься. Смешно.
Но.
Кинулся рысцой
Побежал по колее
Побежал по колено
В протяжной темноте
Ощутил страсть
Поник после
И нет вовсе
И стал потом
Побелевшим от радости
Чувствуешь ли ты когти свои? Хорошо, что нет, иначе всё...
А чувствуешь ли ты тело своё, затылком прислушиваясь к ощущениям и кидая плавные взгляды на стеклянные пейзажи вокруг, когда ты идёшь по многолюдным улочкам, бессознательно ища за что зацепить сознание?
А чувствуешь ли ты чужие вдохновения, палочкой сновидения снимая нагар страстных порывов. Незачем сдерживаться. Но рвёт на куски сознание количество поводов, от которых удержаться надо. И пухнут руки от сырых ударов по каменным предметам окружающих многострадальную голову,
И победа
Гибким лезвием
Вонзившаяся в глотку.
24 декабря.
Чего-то не хватает. Как будто разноцветный целлофановый пакет натянули на голову, как будто войлока напихали в рот, а ноги сами пустились в пляс. Как будто живот избавился от тяжести своих кишок, а руки гнуться в другую сторону. Как будто пальцы бесполезно хватают воздух, а он уворачивается и смеётся.
Наверное, луна на убыль.
25 декабря.
Текла, текла речка, о гладкие камни источая запас энергии данной перепадом уровней. Текла, текла речка, радуйся свободе от непрошеных идей, реализацией которых займутся люди. Люди бывшие в употреблении некоторым числом таких же. Все ищут, все строят, все хотят жить, все хотят дышать ветром свободы от непрошеных идей, реализацией которых займутся люди. Люди, имеющие сами себя в разные отверстия в своей распухшей голове от огромного количества воспринятой информации, от огромного количества не воспринятой информации, различной формации и различных форм которые пока и не родились вовсе.
Текла, текла речка, сквозь горы и берега, натруженные упорным старанием. Текла, текла речка, бытовала своим возвращенческим принципом, давно изученным расчлененным и выпитым, и выделенным через разные отверстия в своей распухшей голове от огромного количества воспринятой информации, от огромного количества не воспринятой информации, различной формации и различных форм, которые и не родятся вовсе.
26 декабря.
Когда закончился дождь, обильно сопровождавшийся куцым снегом, и выглянуло низкое, плоское солнце, прохожие, кутаясь в свои ненасытные меховые одежды с жадностью поглощавшие тщедушные тельца своих хозяев, не спеша стали двигать своими нижними кусочками мяса, а также и верхними, прикрывая ярко накрашенные рты, чтобы они ещё больше походили на женские гениталии распоротые быстрым ножом.
Было холодно.
27 декабря.
"Мой мальчик, если ты попросишь прислать тебе
платный курс лекций из школы Матт-Джеффа
в Освего, штат Канзас, как когда-то сделал я,
в один прекрасный день ты сможешь стать,
подобно мне, третьим помощником вице-президента
фирмы "Шенектади", выпускающей
пилочки для ногтей и щипчики для бровей".
П. Г. Вудхаус.
Что-то зашуршало на кухне. Наверное, невостребованные эмоции, пробиваясь сквозь толщу навязчивых слов, пытались вырваться, но давящее спокойствие застало их врасплох. Что-то зачесалось сверху, чуть ниже носа. Наверное, довольные мысли двигают мышцами лица. Выйди в свет и по серым чавкающим следам, осторожно на мысочках, поддёрнув брюки, чтобы не запачкаться, выбери место поглубже и аккуратно приляг в слякоть, а, набрав, таким образом, полные карманы тошнотворной массы, что была когда-то даром сверху, иди и дари её всем встречным. Да не жалей, набивай их карманы своей мокрой душой, волосами и пальцами. И так по кругу. Но что-то не видно в глазах прохожих понимания. Оправдайся. Спиши на особенности сознания, да и вообще побудь немного. Удовольствие? Задавай вопросы. Уютно? Скорее к морю! Там каток! Все уже там - вот твой любимый кот с чашкой душистого кофе в зубах, вот твоя мама, она оденет тебя теплее и завяжет шарфом. И сын, с гордостью глядя на тебя, помчится на быстрых коньках, разнося весть о твоём прибытии. Но почему вдруг лето!!! Лёд треснул... и только клочок любимой газеты твоего отца да круги на воде. Красиво? Но, к сожалению, Декабрь вечен и бескрайний каток блестит огнями.
28 декабря.
Взорвался! Пеной с избытком. Зря говорят, что всё вышло. Осталось наверняка ещё немного, чтобы объяснить недоразумение, возникшее по причине тупости собеседников. Так забавно смотреть, как они из кожи вон лезут, лишь бы убедить себя в состоятельности. Ну и пусть, возражения не будет - иначе кончится веселье, пусть ещё потешатся блеском своих несуразных личностей и витиеватых формулировок. Достанут из за пазухи парочку неопровержимых аргументов, которые понесут на себе груз жизненного опыта независимой личности. И из глаз брызжет достоинство. И в широко расправленной груди трепещет благородное сердце. И в мозгу закипает ощущение настоящего. Смех, да и только. Хотя и немного противно, и чешется где-то внутри, под кожей. В секундном порыве запрокинуть голову этой независимой личности и поворачивать по часовой стрелке, пока не вырвутся на свободу сквозь тонкую кожу обломки кости. Чтобы ощутился ход времени. Избавить от посягательств натренированного мозга на наверняка свободную душу, которая таиться где-то в районе третьего глаза. Да и вообще, сколько можно ждать! Нет, нельзя столько ждать! Просто недопустимо! Но с другой стороны и торопиться не стоит. Ведь неизбежность не терпит глупых побегов. К тому же бежать спиною вперёд неинтересно.
29 декабря.
Не так уж и предвзяты многогранные суждения, но что-то мелькнёт за краешком зрения. Вот и смылось всё, только мелкие брызги ядовитым блеском воскрешают надежду о будущем прошлого. Посмотреть далеко и не разочароваться в одиночестве - где-то сверкает. И двери лентой стены в уже нарядные комнаты, но так не хочется обмануть, хотя обман - сам по себе, и не перетянуть его на свою сторону. Запах чувства или чувство запаха? Печально от не связанности ответов. Скрипнули двери, и веселье перетекает из одной в другую как бесконечная змея, наводя на мысли о пустой глобальности, душевной банальности и о непересекающихся линиях. Как бы потом подумать, покопаться и получить удовольствие от разгадывания несуществующих истин. Тёплой спиной прислониться к стенке и ощутить прочность постройки и заработать себе боязнь замкнутых пространств. А где-то, уже прижав к груди своё отражение, наслаждаются довольной уверенностью и без сожаления оставляют несостоявшихся довольствоваться надеждой о будущем прошлого. И снова тихо.
30 декабря.
Когда уходишь глубоко под ледяную воду, постарайся не коснуться пальцами ног жирного дна, и тогда мутная скользкая жижа не станет обволакивать твои бледные ноги и не вызовет очередной приступ парализующего страха липкой тенью скользнув по худой спине. Когда уходишь с головой под ледяную воду, волосы, словно чёрный нимб расходятся подо льдом. А сверху проникает, еле-еле сквозь толщу льда, заполняя глаза молочным киселём. И в ушах появляется приятный звон - это давление немного давит на стенки черепа, вызывая ватную глухоту, изредка нарушаемую поскрипыванием камушков друг о друга течением гонимых всё глубже и глубже, туда, где приятное тепло и онемение охватывает чувства и лёгкие, не в силах бороться, нехотя уступают назойливым попыткам мутной воды небольшим толчком ворваться на место оскудевшего воздуха и, став навсегда снегом, обрести бессмертие.
31 декабря.
"Ангел устал,
Он сидит на табуретке
Ест колбасу
И смотрит, как медленно падает снег.
Ангел устал".
И. Ф. Летов
Мой Декабрь осветлен. Он был вечно в не рожденном слове для успокоения, в долетевшем еле слышном запахе лета, в серой слякоти неисчерпаемой мути, заползающей в сердца всех тех, кто так мечтал о чем-то неуловимом и неизъяснимом простыми словами для нескончаемого потока грязных ушей. В отрицании себя, Он оставил за собой череду зудящих внутри ощущений, которым не суждено вырваться, вытечь под давлением протеста обреченного. И ясно теперь, и было ясно всегда, что это Он частичкой отрицания, царившей чуть левее солнечного сплетения, заставлял иногда совершать неожиданные телодвижения в сторону истины противоречащие общему. Только Он стал причиной неопознанного ощущения у тех, кто заимствовал всегда волю у тяжело больных страшным недугом. И стоит ли искать смысл в сложном наборе букв алфавита, к тому же и придуманного не самим собой...