Адепт Пера : другие произведения.

Планета грез. Сборник рассказов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Небольшой сборник рассказов
  ***********************************************************************************************
  Планета грез
  https://ficbook.net/readfic/5001306
  ***********************************************************************************************
  
  Направленность: Гет
  Автор: Адепт пера (https://ficbook.net/authors/1155681)
  
  Беты (редакторы): Velvetrix
  Фэндом: ОриджиналыПерсонажи: Утренд/Мари
  
  Рейтинг: R
  
  Жанры: Романтика, Ангст, Юмор, Драма, Фэнтези, Мистика, Психология, Философия, Пародия, POV, Hurt/comfort, Мифические существа, Любовь/НенавистьПредупреждения: Смерть основного персонажа
  Размер: Мини, 37 страниц
  Кол-во частей: 4
  Статус: закончен
  
  Описание:
  Это сборник маленьких историй, которые могут придти в голову только в одном месте - царстве снов. Внимательный читатель сможет уловить связь между ними.
  1) Рыцарь грез
  2) Дракон под горой
  3) Оставь надежду всяк сюда входящий
  4) Мое безумие
  
  Посвящение:
  Посвящается царству Морфея, родившему эти истории
  
  Публикация на других ресурсах:
  Есть еще публикация по этой ссылке http://litclubbs.ru/articles/4113-rycar-grez.html
  А те люди, которые захотят где-то еще опубликовать, обращайтесь в личку
  
  Примечания автора:
  Решил сделать сборник фиков, возможно в будущем добавлю еще что-нибудь
  
  ========== Рыцарь грез ==========
  
  В деревне "Уизерсин" был переполох. Люди вооружались и шли на совет. Мужчины сурово стискивали вилы и топоры, а женщины укрывали детей. Озлобленная многоголовая толпа собралась вокруг троих служителей церкви - святого отца, рыцаря и его оруженосца.
  
  - Говорю же вам, сэр Уильям, это проделки ведьмы! - С жаром в глазах сказал святой отец. Деревенские жители выразили свое согласие, требуя крови и выкрикивая проклятия.
  
  - Вы уверены? Отец Джозеф, меня прислали, чтобы я провел расследование, ваш староста, зачем женщине с окраины убивать его? - спокойно спросил рыцарь.
  
  - Она была не в ладах со стариком, смотрите, люди же не соврут! Давно эта бестия отравляла жизнь в нашем краю. Сжечь ее! Сжечь исчадие ада! - на последних словах отец обратился к толпе, люди лишь одобрительно отозвались яростными криками.
  
  - Может, посмотрим? Какая она? Эта ведьма, - обратился оруженосец к рыцарю.
  
  - Что ж, пойдемте, оценим вашу ведьму, - устало согласился Уильям.
  
  Толпа во главе с отцом двинулась на окраину деревни. Они быстро покрыли расстояние, разделявшее их от порождения зла, и столпились перед захудалой хижиной. Ночь была темной, но факелы прекрасно освещали хилое строение.
  
  - Ну что? Посмотрите, эта тварь! Что она делает с этим? - Отец указал на потроха лесного зверя, сушившиеся на заборе.
  
  - Дык она знахарка ж, отвары им делает, в прошлом году ими меня на ноги подняла, - ответил из толпы простодушный селянин.
  
  - Хах! Да не уж что? Год назад, ты приходил ко мне с желтухой?
  
  - Вы сказали, что само пройдет, так моя к знахарке пошла, и та ей дала настойку, не ведьма она.
  
  - Ты сомневаешься в моих словах? А может ты тоже с ней заодно? Или ты поддался ее обману, наверняка это дьявольское отродье отравило тебя! Зло коварно и легко пойдет на обман! Откуда она могла знать, что тебе поможет ее зелье? - Отец закипал, но говорил убедительным и уверенным тоном, селяне лишь смирно поддакивали ему. Мужичок из толпы растерялся и не знал, что ответить, страх охватил его, увидев замешательство своего оппонента, Джозеф продолжил примирительным и ласковым тоном, - человек слаб! Не каждый из вас может противостоять искушениям дьявола, но ты ведь понял? Ведьма обманывала тебя!
  
  - Да, святой отец, - запинаясь, ответил крестьянин.
  
  - Это хорошо, впредь не сомневайся в Тьюренде, - Отец закончил спор и требовательно посмотрел на сэра Уильяма. Тот лишь со скучающим видом разглядывал жалкую лачугу.
  
  Дверь дома открылась и оттуда вышла женщина, она была красивой. Высокая и стройная она отличалась от коротконогих и дородных деревенских баб, как отличается породистая лощадь среди стада коров. Ее правильные формы лица огибали локоны длинных и густых волос. За ее стройным станом прятались детская фигурка.
  
  - Что вам нужно? - спросила она мягким и приятным голосом.
  
  - Мы здесь для суда божьего! Наказать блудницу, что отдалась нечистому и убила нашего старосту, - твердо произнес Джозеф.
  
  - Мне незачем убивать стариков. Этот человек приходил ко мне за снадобьями, но лишь для того, чтобы продать их, поэтому желаемого не получил, ушел и больше я его не видела.
  
  - Так мы тебе и поверили! Зло всегда стремится уйти от наказания! Но не сегодня, люди! Сожжем ведьму! - прокричал Джозеф, селяне воодушевлённые речью пастора поддержали его гневными криками.
  
  - Неблагодарные! Скольких из вас я спасла от смерти, скольких вытащила их бездны, - слова девушки дошли до крестьян, вопреки их яростным воплям, многие заколебались.
  
  - Не слушайте ее! Речи ведьмы нечисты, давно она отравляла ваши души, а сейчас сеет сомнения, но мы должны быть непоколебимы! Сэр Уильям, скажите же что-нибудь! - Джозеф яростно выкрикивал каждое слово, но рыцарь лишь завороженно смотрел на вышедшую женщину и, затаив дыхание ловил каждое ее движение. Толпа затаила дыхание, ожидая слов воина Господа.
  
  - Ангел, - с нежностью пролепетал рыцарь, и направился к женщине. Отец Джозеф ошеломленно смотрел вслед сэру Уильяму. Пастор даже потерял дар речи, вытаращил глаза, багровея с каждой секундой. Уильям подошел вплотную к ведьме, перекинулся с ней парочкой слов и зашел в хижину.
  
  - Жги! - обратился отец к оруженосцу рыцаря.
  
  - Не могу, там же мой мастер!
  
  - Не видишь?! Ведьма околдовала его! Она...она, если ты этого не сделаешь, то я...мы, - Джозеф выговаривал каждое слово, сдерживая свой праведный гнев. Святой отец дал парню в руки факел.
  
  - Мой господин, он не такой, вы не можете просто...
  
  - Хватит! Люди! Ведьма омрачила рассудок сэра Уильяма, мы все это видели! Ты, Утренд! Так ведь тебя зовут? Либо жжёшь дом, либо отправишься следом за своим мастером! - Джозеф закончил свою речь и требовательно посмотрел на юного оруженосца. Кто-то из толпы крикнул, - "жги". Селяне подхватили призыв:
  
  - Жги! Жги! Жги! Жги! - возглавил кричащих святой отец.
  
  Утренд сглотнул, он не понимал, почему его учитель пошел следом за ведьмой, зачем отец Джозеф подбивал сжечь дом, но страх объял все его естество, когда он узрел ярость толпы. Скажи им лишь слово, пастор, они бы утолили жажду крови на нем и разорвали на части с именем Господа на устах.
  
  Юноша неуверенно сделал шаг в сторону хижины. Отец мягко его подтолкнул, но Утренд остановился, и тогда Джозеф повторил толчок, более сильный, нетерпеливый. Оруженосец испуганно пошел вперед и неуверенно закинул факел на крышу хижины, следом за парнем его действия повторили большинство селян, а несколько крестьян подперло дверь хижины.
  
  - Дитя, сегодня ты сделал праведный выбор, спас свою душу от грязных лап Дьявола.
  ***
  
  Утренд вел лошадь через густые заросли. Темный и сумрачный лес давил своим величием. Мужчине приходилось нелегко, усталость давно стала его спутницей в походе. Когда-то он проходил здесь, в памяти вновь оживали образы знакомых мест и событий, которые он хотел забыть. Но с тех пор минуло много лет, и дни забирали боль от потерь и совершенных ошибок.
  
  - Я не подведу вас, Мастер, - слабым и хриплым голосом обратился рыцарь к небесам и рухнул на землю. Дорога взяла свое, силы покинули мужчину. Он начал вспоминать, размышляя о том, какой проделал путь. После того, как селяне Уизерсина сожгли сэра Уильяма, Утренда прогнали из деревни, долго он слышал, как они пировали, линчеватели не испытывали сожалений, веселились без сомнений и мук совести. Когда юноша вернулся, орден присвоил ему звание рыцаря. Парень всегда мечтал получить меч воина Господа, но когда это случилось, в его душе поселились печаль. Прежним он уже не был.
  
  Утренд прошел через многое, проливая кровь, во имя Господа, убивая беззащитных еретиков. Не это грело его детские мечты, в своих грезах он представлял, как будет помогать слабым и искоренять зло. Детская фантазия строила воздушный замок, где его ждала дама сердца, которой он посвятит всю свою жизнь, вместе с ней верные друзья, храбрые и благородные. Но став наконец-то рыцарем он ловил еретиков и ведьм. Убивал и калечил, жег и рубил. Ни дамы сердца, ни верных друзей, ни благородных деяний.
  
  И вот спустя двенадцать лет, после его позора в Уизерсине, Утренда отправили на поиски пропавшего отца Джозефа, не это ли был знак! Его дал сам Благословленный Тьюренд. Возможность искупить свой самый тяжкий грех. Но видимо Всевышний не хотел так просто даровать ему возможность отпустить груз, висевший камнем на душе. Он слал ему испытания. Когда рыцарь прибыл в ненавистную им деревню, там почти никого не осталось. Немногие жители села указали слуге Господа на заброшенную обитель, где часто любил пребывать отец Джозеф.
  
  Место это скрывалось за крутыми горами и темными лесами. Уединенное, почти забытое, но еще важное для служителей церкви, место, где последователи Тьюренда пребывали с ним наедине, познавая его в отшельничестве.
  Мысли стали прерываться, голод и усталость брали свое. "Обитель отшельников, не так-то просто до него добраться" - подумал рыцарь. Мир затухал перед глазами Утренда и он отключился.
  ***
  
  Проснулся слуга Господа от маленького солнечного лучика. Свет пробивался сквозь узкую щель в крыше хижины. Хижины?!
  
  Утренд резво вскочил, схватился за пояс, в надежде отыскать меч, но не нашел его. Рыцарь оглянулся и заметил клинок в углу дома. Он подскочил к оружию, взял в руки и лишь, затем спокойно осмотрел помещение. В старом ветхом строении было мало места, оно не отличалось утварью, но среди всей этой простоты выделялся огромный и старый шкаф. Было удивительно встретить в глуши такое искусное изделие, черный, покрытый лаком и узорами, он мог бы стоять где-то в родовом поместье с богатой историей и хозяевами. Но самым удивительным стало содержимое шкафа.
  
  Рыцарь распахнул скрипучие двери и стал доставать вещи лежащие внутри. Книги, много книг и куклы, маленькие, но сделанные умелыми руками, они завораживали своим изяществом и мастерством. Утренд держал в руках пять фигурок, все они казались ему смутно знакомыми. Первым был одетый в рясу священник. На лице у него запечатлелась противная гримаса - коварная и алчная. Второй куклой оказалось чудовищно изуродованное существо, с длинными волосами и отвратительной пастью, оно внушало страх. Третьей шла фигурка юноши. Она была самой красивой, сначала Утренд решил, что это девушка, но заметил одеяния воина Господа. А, как известно, женщины греховные создание, им не дано держать меч Тьюренда.
  
  Последними были фигурки рыцаря и прекрасной девы. В детстве Утренд был бы в восторге от таких игрушек. Его мечта оживала - человек чести, защитник добра, поборник справедливости и дама сердца, что хранит ему верность.
  
  Его осмотр прервал скрип двери. Рыцарь тут же схватился за меч. В хижину вошли. Это была высокая фигура, до боли знакомая она будто ожила из одной ненавистной ночи. На миг, мужчине показалось, что он вновь вернулся к злосчастной охоте на ведьм, где та вышла перед толпой. Вошедшая девушка обладала явным сходством с той ведьмой, то есть была красивой, очень красивой. Она с интересом осмотрела Утренда и весело бросила:
  
  - Не знала, что вам нравятся детские игрушки, - рыцарь смутился, и убрал меч. Девушка была молодой, вся ее красота испускала невинность и чистоту.
  - Я просто осматривался.
  
  - Хорошо, значит, вы уже можешь стоять на ногах, там снаружи готовится завтрак, не разделите его со мной? - Незнакомка говорила удивительно нежным и чистым голосом.
  
  - Да, не откажусь.
  
  Девушка поманила Утренда за собой. Мужчина с восхищением посмотрел вслед ей, ее легкой и грациозной походке. Они вышли наружу, и пошли к костру, на котором готовилась тушка кролика. Рыцарь с трудом волочил ноги.
  
  - Как вас зовут?
  
  - Утренд, - рыцарь протянул руку для пожатия и вздрогнул, когда маленькая, хрупкая почти что детская ладонь коснулась его.
  
  - Мари, - представилась девушка.
  
  - Красивое имя.
  
  - Так вы, потерялись? - спросила красавица.
  
  - Нет. Просто выбился из сил, я иду в обитель отшельников тьюрианской церкви.
  
  - Значит вы рыцарь из церковного ордена?
  
  - Да.
  
  - Весьма занятно, нечасто к нам заносит длань Всевышнего.
  
  - Не льстите мне, даже примарх ордена не скажет подобного о себе.
  
  - И то верно, здесь в глубине лесов царят невежество и варварство, простите мне мое неведение, - девушка говорила серьезным тоном, но Утренду показалось, что в ее словах сквозила ирония.
  
  - Мари, могу я вас кое о чем спросить?
  
  - Конечно.
  
  - Что за куклы вы прячете в шкафу, - рыцарь стал серьезным, - вы ведь знаете, церковь не одобряет языческих атрибутов.
  
  - Ах, это... куклы я получила от одного человека. Он предсказал мне, что среди пяти фигурок переплелись мое прошлое, настоящее и будущее. Простое суеверие, но по его словам если я смогу правильно разгадать послание, то избегу печального конца. Жаль его уже нет с нами, расспросила бы поподробней.
  
  - Хм, сомневаюсь, что он говорил правду, во всяком случае, на некоторое время, я могу закрыть на это глаза.
  
  - Спасибо вам, - девушка улыбнулась мужчине и сняла тушку с вертела, она колебалась, поглядывая на рыцаря, - может вам приготовить чего-нибудь полегче? Вы долго не ели.
  
  Утренд ухмыльнулся и замотал головой. Принял из рук девы два сочных куска, тщательно разжевал и проглотил, но длительный голод сказался сильнее, через минуту его вырвало.
  
  Мари снисходительно вздохнула и отвела рыцаря в дом.
  
  - Вы как ребенок, ей богу, я приготовлю вам что-нибудь попроще.
  
  - Не упоминай имя его всуе, - слабо прохрипел Утренд и потерял сознание.
  ***
  
  Он медленно поправлялся. Силы неохотно возвращались в истощенное тело, хоть его выхаживала Мари. Она была чуткой и скромной, после его пробуждения, девушка единственный, раз начала разговор, но после редко говорила первой.
  
  Утренду заинтересовался тем, что же за человек его спасительница. Девушка нашла его в лесу, вместе с лощадью, а затем привела к себе.
  
  Мари постоянно работала по дому, ее небольшое хозяйство, с трудом прокармливало двух взрослых людей. Девушка не любила охоту, только когда еды совсем не хватало, она брала лук и отправлялась на поиски дичи.
  
  Утренд удивлялся ее мастерству, постепенно привыкал к ней, стал больше восхищаться. Ее красотой, трудолюбием и скромностью. Девушка была сдержана, родись такая особа в городе, наверняка бы стала заносчивой и высокомерной. Но здесь, в глуши лесов, некому было греть самый страшный грех - гордыню. Глядя на чистую и нетронутую душу Мари, мужчина вновь возвращался в детство, где по вечерам слушал истории о лесных нимфах и дриадах. В его снах они представали идеалом женской природы, где гармонировала духовная и телесная красота.
  
  Но кое-что расстраивало рыцаря, слуга господа поправился настолько, что мог продолжить свой путь. В нем боролись привязанность к временному убежищу, его обитательнице и долг перед церковью. Мари тоже понимала, близится час их расставания, ее охватила печаль.
  
  - Вы ведь скоро уйдете? - Спросила девушка.
  
  - Да, мне придется покинуть тебя.
  
  - Жаль, нечасто здесь встретишь человека. Раньше мне не было одиноко, но когда вы уйдете, думаю, я буду грустить.
  
  - Не печалься, я оставлю место в сердце для этого дома, и для тебя, - сказал Утренд, в ответ девушка улыбнулась.
  
   - Знаете, сегодня особый день. Я приготовлю для вас настоящий пир. В честь вашего выздоровления.
  
  - Это уже лишнее. Я в неоплатном долгу перед тобой, - Утренд смутился, его восхищала доброта девушки, выросшей в лесной глуши. Он никогда не спрашивал о ее прошлом, но что-то подсказывало ему, что Мари долгое время жила одна. В ее шкафу он подробней изучил книги. Книги были большой редкостью, даже церковь маленького провинциального городка не могла позволить себе такое. А фолиантов было много, и что беспокоило рыцаря, большинство из них принадлежали к запрещенной и сомнительной литературе. Творению еретиков.
  
  Что-то про торжество науки, равенство людей, общую справедливость. Пробежавшись глазами по этим изданиям Утренд понял, как они опасны. Ведь даже в его сердце, сердце которое создал господь для борьбы с ересью, появились сомнения. Он живо отогнал неправедные мысли, но библиотеку сжигать не стал. Боялся огорчить хозяйку и разрушить добрые отношения.
  
  Для себя он решил, что вернется в это место, после того, как найдет отца Джозефа, сожжет книги и заберет девушку с собой. В его голове зрело будущее, где он не будет убивать. Попросит у лидера ордена небольшой земельный надел, заживет оседлой жизнью вместе с любимой. Любимой?! Долгое время Утренд не мог признаться себе, что влюбился в свою спасительницу. Но когда приближался час разлуки, сердце стало испытывать муки.
  
  Девушка хлопотала по хозяйству, а он размышлял о превратности судьбы. Возможно, Тьюренд не дал ему искупление, нет, это было нечто большее. Покой. И сейчас та, кто дала ему приют, душевный и материальный накрывала стол.
  
  - Все готово! Сэр Утренд.
  
  Мужчина кивнул и пошел на зов. Они ужинали в молчании. Рыцарь не решался начать диалог, а хозяйка редко начинала говорить первой, но в этот раз она нарушила устой:
  
  - Вы вернетесь в город?
  
  - Нет, я хотел бы для начала посетить обитель и поискать там отца Джозефа. Вряд ли я вернусь когда-либо в город.
  
  - А мне всегда было интересно, какие они города!
  
  - Разные. Но в основном грязные, люди там живут в тесноте, порой в нищете, их совершенно не заботит ничего, кроме денег.
  
  - Денег? Я немного слышала о них, но так и не поняла, зачем они людям.
  
  - Чтобы усложнять себе жизнь. С одной стороны, деньги это зло в чистом виде, но с другой, без них не было бы ни городов, ни государств. Мы церковники, не одобряем жадность, золотые не должны становится целью человека, но пытаться прожить без них глупо.
  
  - О, значит я глупая! - Девушка с хитринкой посмотрела на Утренда.
  
  - Нет. Я не это имел в виду, - рыцарь смутился, - твой образ жизни мне очень нравится, я даже не против жить здесь... с тобой, - впервые на памяти мужчины, девушка покраснела. Она молчала, заставляя сердце Утренда сжиматься от страха, что же красавица скажет на его слова. Мари посмотрела на рыцаря и спросила:
  
  - Почему?
  
  - Что прости?
  
  - Почему ты собираешься уйти? Ты ведь хочешь остаться!
  
  - Это мой долг. Долг перед церковью, богом. Встретив тебя, я понял, что он не забыл обо мне, и поэтому хочу ему отплатить.
  
  - Не говори так, будто бы он решил нас свести.
  
  - Но это так!
  
  Девушка задумчиво оглядела Утренда, встала из-за стола и вышла наружу. Рыцарь сидел и размышлял, что же он сделал не так?! Время шло, а хозяйка дома не возвращалась, и мужчина последовал за ней. Он быстро нашел ее. Мари стояла на маленькой лесной полянке. Лунный свет освещал ее фигуру. Она смотрела на звезды и плакала. Утренд подбежал к ней и обнял.
  
  - Ты ведь совсем не изменился. Будешь верить в него и в свои идеалы. Упрямство, не это ли гордыня! Самый страшный грех, о котором ты твердил мне! И ты будешь верить?
  
  - Да.
  
  - Даже если эта вера сделает из тебя монстра?
  
  - Да. Даже если мне придется убить, я убью, если мне придется умереть, я умру - любое испытание, любой грех я совершу с твердой рукой, будь на то его воля. Всю жизнь я только и делал, что исполнял его волю. На то мы и созданы - грешные создания, чтобы постичь его, мы должны искупить свои грехи, грехи наших отцов.
  
  - Хватит! Знаешь, со мной жил один человек. Он сказал мне, что я умру от рук чудовища, которое будет слепо к правде и глухо к мольбам - с каждым словом девушка все больше проливала слезы. Утренд молчал. Недопонимание между ними злило его, он хотел бы узнать, что за странности говорила Мари, но вырвать ответы силой! Такое позволить себе не мог.
  
  - Утешь меня, - Мари развернулась и нежно поцеловала Утренда. Рыцарь кивнул и крепко обнял ее.
  ***
  
  Утренд покинул свой приют. Место, где он нашел душевный покой и потерял его вновь. Ее плоть, ее запах, голос и дыхание, все это будоражило его естество и в то же время пугало. Слабость давно исчезла, возлюбленная хорошо подготовила его перед долгой дорогой, и он не испытывал нужд. На прощание девушка подарила ему кулон. Красивый, под стать своей хозяйке он был слишком неожиданным подарком и еще одной причиной вернуться.
  
  Утренд приближался к обители отшельников. Это была заброшенная крепость церковных рыцарей, точнее ее развалины. Величие данного места давно забыли, как и его прославленных обитателей. Однако, по словам жителей Уизерсина здесь жил один человек, к которому Утренд имел пару вопросов. Церковь не зря выбрала его в деле, которое ему поручили.
  
  Он долго искал святого отца, но не нашел его. Даже следов обитания. Тот либо скрывал свое присутствие, либо не дошел до места, второе было вероятнее всего.
  
  Утренд решил переночевать в развалинах, а затем отправится назад, к Мари. Ночь была темной. Настало безлунное время, когда месяц скрывался за горизонтом, делая владычицей мира кромешную тьму, лишавшую людей света, а порой жизни. Утренд чутко спал. Долгая дорога не убавила его бдительности, и когда ночью к нему стал подбираться неизвестный враг, он был настороже.
  
  Неизвестным оказался отец Джозеф. Он держал в руке кинжал, который выдал его, отбросив свет факела. Утренд с легкостью одолел книгочея, тот не сразу сдался, лишь, когда рыцарь привязал его к дереву, он успокоился.
  
  - Ну, здравствуй, преподобный Джозеф, - ехидно поприветствовал рыцарь пастора.
  
  - Ты кто? Шпион ведьмы? Да ты ее прихвостень, вижу ее знак у тебя на груди.
  
  - Что ты несешь, сумасшедший старик. Та, что дала мне его - ангел во плоти. Так что держи свой язык за зубами, иначе лишишься его.
  
  - О, помню одного, тоже так говорил... так мы его и сожгли с "ангелочком" в доме! Утренд ударил пастора, его рука была в металлической перчатке и из носа святого отца хлынула кровь.
  
  - За это я тебя тоже спрошу!
  
  - Погоди, - захлебываясь кровью, попросил Джозеф, - ты случайно не тот щенок, что с нами сжег сэра Уильяма?
  
  Утренд повторил удар, но в этот раз не сдерживался и отец Джозеф отключился. Рыцарь облил водой пастора, тот устало открыл глаза, испуганно посмотрел на мужчину.
  
  - Ты же не собираешься меня убить? На тебе форма Тьюрианского рыцаря, мы же служим одному богу! Разве не так?! Два меча, слово и сила, ты и я, ты должен подчинятся мне, сначала было слово, потом Тьюренд выковал меч, - Джозеф хотел было продолжить, но рыцарь остановил его затрещиной.
  
  - Именем Господа и решением Тьюрианского ордена! За разврат и соитие с прихожанами! За кражу церковного имущества! За клевету! За обман и... убийство рыцаря ордена, я приговариваю тебя к смерти. Есть у тебя последняя просьба или слова? - Торжествующе произнес Утренд, а пастор, долгое время колеблясь, ответил:
  
  - Тварь, что околдовала тебя, где твой крест рыцарь? Вместо него у тебя висит знак нечисти! Возьми мой, одень его. Он откроет тебе глаза, глупец!
  
  - Это все?
  
  - Да.
  
  Утренд развязал пастора, поставил его на колени и казнил.
   ***
  Он возвращался назад, тело охватило легкость, давно в его жизни не было такого. Крест отца Джозефа рыцарь забрал, но лишь для того, чтобы вернуть лидеру ордена. Сердце трепетало, а в животе порхали бабочки. Вот показались знакомые места, хилый дом посреди леса. "Надо будет его укрепить" - подумал Утренд.
  
  Мари он не видел, но с каждым шагом его охватывала тревога. Такое расположение духа было странным, учитывая то, что он возвращался в любимое место к любимому человеку. Ему показалось, будто его поклажа стала тяжелее, затем слуга Господа неожиданно понял, что прибавил в весе крест, которой он забрал у пастора. Утренд задумался над последними словами Джозефа и одел крест поверх кулона Мари, грудь пронзила боль, два атрибута любви, к господу и человеку стали горячими, настолько, что прожгли грудь. Казалось, будто медальон и крест выказывают свое нетерпение друг друга, с шипением наделяя хозяина ожогами.
  
  Утренд сорвал их и упал на четвереньки, отходя от боли и потрясения. Слова Джозефа имели смысл, но что он хотел сказать, называя дар Мари ведьминым знаком. Рыцарь осторожно подобрал крест, на этот раз, божественный символ не жёгся. Утренд присел, давно он не читал молитву, жизнь с Мари отучила его от этого обряда. Он посмотрел на небо и попросил, чтобы Господь не забирал его любовь. Чтобы в словах прогнившего пастора не было и капли правды. После долгого молебна ноги затекли, но рыцарь пошел в дом.
  
  Мари спала, на дворе была ночь, лица ее рыцарь не видел, но что-то подсказывало ему - оно изменилось. Крест почти обжигал, пробуждая в жажду крови и руша последние надежды. Мужчина зажег факел и ужаснулся.
  
  Вместо прекрасного лика Мари он увидел страшное покрытое язвами и ожогами месиво. Нос практически отсутствовал как впрочем, и губы. Местами на лице не было кожи, вместо них профиль очертили страшные шрамы и обуглившаяся чернота. Девушка спросонья начала протирать зенки, и Утренд вновь ужаснулся, заметив выступающее глазное яблоко, плоти, что должно было удерживать его, попросту не было.
  
  - Ты вернулся? - ее голос был прежним. Милый высокий, почти что детский, как последняя насмешка судьбы. Утренд подошел к ней, грубо схватил и повел на улицу. Мари удивилась, попросила рыцаря остановиться, но тот лишь сильнее сжал ее руку. Тогда она начала звать на помощь.
  
  - Попроси нечистого! Может он поможет тебе, ведьма, - с яростью прошептал мужчина и начал привязывать девушку к коновязи.
  
  - Постой! Утренд, Что ты делаешь?
  
  - Что?! Я слуга Господа и очищать мир от зла моя служба. Ты, нет твое грязное отродье погубило моего мастера. Теперь я все понимаю, твое отвратительное лицо, твои черные книги и еретические атрибуты, хм они, - мужчина устремился в дом, открыл черный шкаф, вынес все содержимое и начал складывать у ног Мари, - тоже исчезнут вместе с тобой!
  
  - Ясно, хочешь сжечь меня. В первый раз у тебя это почти получилось, - сказала сквозь слезы девушка.
  
  - Что ты имеешь в виду? - Для себя Утренд решил, что не станет слушать ведьму, считая все сказанное ею ложью и попыткой избежать наказания.
  
  - Мое лицо, ты говорил оно отвратительно, твой учитель, ты говорил, что мое племя его погубило, но он умер с твоим именем на устах. Он верил тебе, а ты сжег его вместе со мной и моей матерью. Они закрыли меня своими телами, чтобы спасти. Когда Сэр Уильям сгорал заживо, он просил меня простить тебя. Тогда я не могла понять его, но решила послушать. Мои ожоги, твоих рук дело. Это следы твоего позора!
  
  - Что это все значит?
  
  - Ты еще не понял, тогда, на вашей охоте на ведьм вы убили мою мать, обычную знахарку. Отец Джозеф и староста были плохими людьми, они вместе проворачивали темные делишки, а затем поругались и один убил другого. Твой учитель был проницательным человеком, но слишком доверял тебе. Тогда сэр Уильям думал, что ты не позволишь сжечь своего мастера, а ты напротив первый начал казнь. Испугался гнева толпы!
  
  - Нет! Гнева господа, сэр Уильям был слаб, и за это поплатился.
  
  - Оправдания. Все это твои оправдания, в глубине души ты хотел искупить свою вину перед ним, не перед Господом. Утренд, ты ведь убил отца Джозефа? Я чувствую его божий знак на тебе.
  
  - Да. Но твоя мать ведьма! Как и ты! Крест говорит мне, что ты отдалась нечистому!
  
  - Ты прав, но лишь отчасти. Моя мама никогда не была ведьмой, она никогда не практиковала темную магию, только лечила других. Но насчет меня ты прав. Я ведьма. После того, как вы сожгли мой дом, я сбежала из Уизерсина. Тогда все были пьяны, пировали, отмечая успешную охоту. Меня никто не заметил. Я долго странствовала, пока не встретила одного человека. Он стал моим учителем и знаешь, он был гораздо добрее и благороднее любого церковного попа.
  
  Мои раны он не мог исцелить, но помог, научив миражу, скрывшему мои ожоги и шрамы. Эти книги принадлежат ему, как и дом, шкаф. Это все, что я хотела тебе рассказать, - Мари замолчала и умоляющим взглядом посмотрела на Утренда, - ты ведь можешь не делать этого!
  
  - Нет! Это мой долг перед Господом! Мое испытание!
  
  - Какое испытание? Ты все твердишь о нем, прячешься за именем Господа, совершаешь грехи. Не думай о Тьюренде, скажи мне, что подсказывает тебе твое сердце. Только искренне.
  
  - Оно... я хочу быть с тобой, но у меня... нет! У меня есть долг и принципы. Это мой кодекс чести и ничто не встанет у меня на пути. Ты искушаешь меня! О, ты самое страшное мое испытание! Твои слова, они... лживы! Ты дитя тьмы и нет тебе веры! - Утренд поднес факел к книгам и поджег их.
  
  Мари долго молчала, но когда сухой сосновый столб полностью охватило пламя, она закричала. Утренд сдерживал себя, сердце молило помочь девушке, бросится в огонь и вытащить ее, но вера сдерживала отчаянный порыв. Через некоторое время агония жертвы прекратилась и дева затихла.
  
  Мужчина плакал, он долго лил слезы, а затем заметил куклу. Огонь забрал рыцаря, деву, пастора и юношу. Осталась только фигурка с изуродованным лицом. Сначала Утренд подумал, что это настоящий лик Мари, но затем, вспомнил ее слова, - "чудовище слепое к правде и глухое мольбе". Он наконец-то понял, кого олицетворяет безжизненная вещица в его руках.
  
  
  ========== Дракон под горой ==========
  
  - Смотри, Сигурд, там живет наш дракон! - Атли указал на вершину вулкана. Сигурд кивнул, и они продолжили подъем. В округе ходило множество слухов о местном чудовище, обитавшем в кратере вулкана. Огненная гора давно перестала пугать людей, как и ее обитатель, ведь они оба уснули долгим сном.
  
  Наконец Сигурд и Атли дошли до вершины. Они закрепили крюки и веревки, начали спускаться вниз. Внутри кратера, в сердце вулкана, было жутко. Лава давно застыла, но жар шёл из самых глубин. Путники заметили спасительный выступ. Над ним они нашли то, что искали - вход в пещеру.
  
  Атли указал на вход, и путники сменили направление. Долго, но упорно они приближались к заветной цели. Наконец, добрались. У входа путешественники заметили обглоданные кости. А затем увидели величественного монстра. Атли вскрикнул - он заметил дракона. Древний ящер мирно спал. Сигурд набрал побольше воздуха в легкие и закричал:
  
  - Ваше величество! Просыпайтесь!
  
  Дракон лишь повернулся на другой бок. Атли ухмыльнулся и хитро заметил:
  
  - Может, заберем его золото?
  
  - Золото!.. А ну сгиньте, жадные букашки, - сон древнего ящера как рукой сняло.
  
  - Простите нас, о великий Хлёдвор! Не за золотом мы пришли, а за мудрым правителем, - пропищал Сигурд.
  
  - Что?!
  
  - Брат ваш, добрейший Хёгни, был убит коварным рыцарем.
  
  - А мне-то что? Связался с глупыми людишками, так теперь вы ко мне приходите.
  
  - Но о вас правитель наш, убитый злобным мужем, отзывался весьма лестно.
  
  - Да?.. И что? Мне не интересно, как он там отзывался, не мешайте спать... букашки.
  
  - Хоть послушайте нас, хранитель мудрости.
  
  - Нет.
  
  - А ваш брат послушал бы.
  
  - Вашими стараниями он уже никого не послушает, тупые людишки.
  
  - Да... - Сигурд расплакался. - Не за себя прошу, а за свою семью, за город родимый, бес нас попутал! Подговорил нас злобный рыцарь, сказал, что притесняет нас коварный змей. Так мы его и послушали и бедного нашего хорошего и мудрого ящера того... не спасли. А этот проклятущий рыцарь его изморил. Сидит сейчас в городе, пьянствует. Жителей обижает, законы мудрые отменяет, ученье драконье оскверняет.
  
  Атли затормошил за плечи друга.
  
  - Он заснул! Может это, ну...
  
  - Как же так, разбудить бы его.
  
  - Зачем? Давай лучше золот...
  
  - Золото!!! Ах вы меркантильные твари, вон отсюда!
  
  - Не за себя просим! Ей богу, бес попутал, сей поганый рыцарь принцессу обесчестил и дворец сжег, победу празднуя.
  
  - Ну а чего вы ко мне пристали, получили, что хотели. Знатный муж у престола, с ящера голова и корона! А я спать хочу, скучно мне с вами.
  
  - Но как же ж так, а законы драконьи... а ученье мудрое о грехах, о фе-ло-со-фии. Три ж их было, великих мысли. Это... этот... этотизм - первая, хорошо он вдолбил нам ее, мудрый Хёгни. Прагресс, жизнь-то хорошая пошла с прагрессом и... учение аз есть о грехе главном.
  
  
  - Спит. Может, все-таки...
  
  - О каком грехе говорил Хёгни?
  
  - Кража, о великий.
  
  - Эх, услышал.
  
  - А теперь скажи мне, как его верный поданный, что несли в себе его три великих мысли?
  
  - Э... ну законы, фелософию, этотизм, грех страшный, свет учения там, прагресс.
  
  - Глупец! Правильно будет "философия этатизма". Не понимаю я его, как он связался с таким темным народом как люди. Лучше бы эльфов учил, как сестра Имира. Несолидно с вами возиться, да и бесплодно.
  
  Запомни, болван, что я тебе скажу, Хёгни, наверное, вам тысячи раз объяснял. Законы драконьи, то бишь этатизм, он придумал, чтоб вам, глупым людишкам, не вздумалось друг друга резать и убивать. За мелочи казнил, за все ваши бредни и промашки глупые. А как еще-то! Народ вы безбашенный, без царя в голове. Было б наказание смерти пострашней, он бы и этим вас уму-разуму учил.
  
  - Дык мы ничего против не имели, хорошо же жилось, да, Атли? Никто не воровал, не убивал...
  
  - Угу, правда, мне чуть голову не отрубили.
  
  - О, я вижу, он зрел прямо в корень, когда называл вора худшим бичом рода людского. Вы, глупый народец, до сих пор не понимаете его слов. Убийца крадет жизнь. Любовник крадет жену. Неверная жена крадет честь обманутого мужа. Обманщик забирает право на правду. Хёгни хотел, чтобы вы, глупые людишки, умерили свою жажду чужого. Не тронь материального и духовного. Вот что он имел в виду.
  
  - А я что говорил, воровство - главный грех. Атли, убери руки от монет.
  
  - Угу, а расскажите учение его светлое, э... драконье о прагресе!
  
  - Эх, что ж мне делать с вами, расскажу и уйдете, невежды. Прогресс. Великое слово, а мысль сия была венцом его учения. Мир наш всегда стремился к предельной сложности. А что не есть предельная сложность, как человек?.. - Предельная сложность по имени Атли пыталась прокрасться мимо дракона к груде золота. Ящер небрежным но мягким движением отодвинул воришку и продолжил:- Любое разумное существо, имеющее сознание, это вершина эволюции. Всякое животное эволюционирует, а государство и город, коим правил мой брат, ни что иное, как зверь дикий. Хёгни считал, что можно зверя приручить и направить его в правильное русло. Если вас, глупых, вести к свету, к знаниям, вы как члены государства, сделайте его совершеннее. Но ошибался он в вас, сколько идиота не учи, а он все идиотом норовит остаться. Свергли своего короля, получайте вашу свободу!
  
  - Да не свободы мы хотим, а мудрого дракона на престол, чтоб он нас наказывал, глупых, учил невежд. Ну пожалуйста, Хлёдвор мудрейший.
  
  - Моя мудрость будет в том, чтобы вас, ужасных и коварных, к себе не подпускать. Эй, ты, ну-ка выверни карманы! Ну вот и вор, обратно клади мое золото! Все назад ворочай! Чертовы людишки, лишь бы ограбить старого больного дракона. А теперь идите отсюда и не возвращайтесь, а не то съем.
  
  - Не за себя просим! А за...
  
  - Съем!
  
  - Уходим, уходим. Пошли, Сигурд, да не плачь ты, вишь, ящерица давно не ела.
  
  Спутники выбрались из вулкана. Сигурд был опечален, он проклинал тот день, когда к ним пришел поганый рыцарь, а Атли весело насвистывал себе под нос.
  
  - Знаешь, не зря мы сходили к нему. Старый совсем стал, глаз-то уже не так наметан - сказал Атли, снимая сапог.
  
  - О чем это ты?
  
  - Да вот, смотри, - из сапога Атли посыпались монеты. - Может, ну его, этого рыцаря, зачем в город?! Поедем в другое место.
  
  - А знаешь, давай. Пускай старый хрыч дальше себе кости греет в своей горе. Хах, дракон под горой, нет не так - дурак под горой! Вот он кто, и брат его тоже дурак на троне.
  
  
  ========== Оставь надежду всяк сюда входящий ==========
  
  - Дайте мне шанс! - прокричал полноватый мужчина. Одет он был в дорогой костюмчик, выражение сального лица молило о пощаде. В прошлой жизни этот мужчина был чиновником.
  
  - Следующий, - невозмутимо сказал я. Что тут у нас? Чревоугодие - 23%; похоть - 15%; жадность - 62%. Вердикт - грехопадение ранга "С". Ставлю печать на личном деле и рекомендацию к четвертому кругу.
  
  В воздухе материализовались черти и повели на четвертый круг брыкающегося грешника. В комнату вошел молодой человек, слегка полноватый и с растерянным лицом. Он едва не наступил на кота Шредингера, но в последний момент заметил питомца и осторожно обошел. Интересный человек, вероятность увидеть кота для обычных людей составляет 50%. Хотя они видят его по-своему, для них кот то появляется, то исчезает.
  
  - Давыдов Илья Сергеевич?
  
  - Да.
  
  - Ожидайте, - я начал ознакомление с личным делом. Парень тем временем осматривал обстановку.
  
  - Можно вопрос? - спросил вдруг Илья.
  
  - Слушаю.
  
  - Мы там на входе спорили, кто открывает двери: черт или демон. Не уточните, что за существо?
  
  - Конечно это демон, если точнее, то демон Максвелла.
  
  - А зачем он вам?
  
  - Свет в лимбе, знаете ли, не бесплатный, так что мы подсобили одного грешника на портативный "перпетуум мобиле". У нас тут не действуют законы квантовой механики, так что кое-кто из физиков получил амнистию за его создание.
  
  - Понятно, - задумчиво сказал Илья.
  
  Я наконец-то дочитал дело грехов и начал допрос.
  
  - У меня здесь написано, что вы оскорбляли чувства верующих, и за это на вас организовали травлю, - сказал я строгим тоном.
  
  - Да, в Израиль даже пришлось уехать, - парень сглотнул.
  
  - Еще вы присвоили себе титул короля.
  
  - Ну, не то, чтобы присвоил, - нервно перебил меня Илья. Я сощурился, внимательно посмотрел на него, под моим суровым взглядом парень совсем растерялся.
  
  - Помимо всего прочего вы заявляли, цитирую: "Я есть бог!", - парень окончательно сник и опустил глаза в пол.
  
  - Но это все мелочи, - переменил я тон, - мы за конкретные дела судим. Если вы совершали плохие деяния не по злому умыслу, то и наказание можно облегчить. Не так ли?.. Ваше величество, Мэдисон.
  
  Парень посмотрел ошалелыми глазами.
  
  - Простите?..
  
  - Ну, знаете, у нас в Лимбе тут порой так скучно, аж просто жуть берет и не отпускает, а ваши стримы развлекают меня. Так что я могу закрыть глаза на некоторые ваши проделки и даже назначить наказание на первый ярус. Там, правда, много язычников, и если вы не против, то можете отправиться туда. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?
  
  - Там будет много мусульман!
  
  - Именно, но они самые порядочные, худшие поселились пониже.
  
  - Я согласен.
  
  - О, это хорошо! Кстати, забыл одно условие... Как бы вам это сказать, все-таки вы грешник, и вас должно ждать наказание. Нам дают премии и подарки за креатив, так что слушайте, что я придумал! Вы будете делать обзоры на худшие игры в истории человечества, до скончания веков.
  
  - Что? Нет. Нет! Не-е-е-е-ет!
  
  - Это не обсуждается, следующий.
  
  - Дайте мне шанс! Я же развлекал вас!
  
  - Охрана? Охрана! Где вас черти носят?!
  
  Помянул черта, и он с дружком увел грешника под руки. Вот все они так, начинают плакаться, просить шанс. Но мой кабинет - это последнее место, где можно что-то выпросить. Перед человеком каждый день возникает миллион возможностей. Миллион вероятных исходов, и зависят они от его выбора. Чем чаще человек выбирает, тем чаще ему выпадает шанс. Выбрал клуб вместо библиотеки - нашел спутницу жизни, ведь если ты заядлый грешник, а у девушки есть мозги, то у тебя нет шансов. Хотя откуда мне знать, я слышал про человеческий мир только по всхлипываниям грешников. Все они говорят, что жизнь - это деньги, машины, женщины и прочее и прочее. Скучно с такими, повторяют друг за другом.
  
  Ввели следующего человека. Это была молодая хмурая девушка. Бледная и грустная, она смерила меня высокомерным взглядом, будто не я здесь главный. Такссс... плюс десять к тому, что она отправится на ярус пониже. Гордыня - это ох какой неприятный приговор. По регламенту он у нас самый страшный грех. Но вопреки моим ожиданиям в личном деле я узнал, что у грешницы преобладает уныние.
  
  - Василькова Дарья Павловна?
  
  - Да-а-а-а, - девушка тянула гласные, выдавливая слова с придыханием. Вид у нее был странный: темная одежда и клетчатый фиолетово-черный шарф. Волосы розового цвета, тонна макияжа и туши.
  
  - Ожидайте.
  
  Дарья присела на стул, начала осматриваться, я только углубился в изучение дела, как она спросила:
  
  - Можно телек посмотреть?
  
  Я заметил ее взгляд, обращенный на стену, - это был дар за хорошую службу от Абаддона.
  
  - Конечно, - протянул пульт. Девушка начала переключать каналы один за другим, а затем остановилась.
  
  - Что за мерзость у вас показывают?
  
  Я взглянул на экран.
  
  - Заводной апельсин, самый рейтинговый канал в Лимбе. Раньше на первом месте был дом-666, но какие-то саботажники его подорвали.
  - А что в этом доме делали?
  
  - Жили. Один из верховных командующих Сатаны - Вельзевул, создал специальное пространство, где материализовали дом, поляну, лобное место. После смерти, участники проекта дом-2 попадают туда. На вечное содержание. Некоторые считают, что физические истязания гораздо лучше, чем общество местных резидентов.
  
  - А заводной апельсин?
  
  - На нем круглые сутки транслируют насилие. Ладно, давайте приступим к делу. Тут написано, что вы совершили самоубийство, а это у нас седьмой круг. Тем не менее, есть смягчающие обстоятельства, так что я могу дать вам шанс на четвёртом или даже на третьем ярусе.
  
  - Нет.
  
  - Что, простите?
  
  - Не хочу, ни четвертый, ни третий, вляпайте мне ваш седьмой, я заслужила. Внезапно я кое-что понял: грешница не проявляла гордыню или высокомерие, а показывала безразличие. Ей уже глубоко по барабану дальнейшая судьба.
  
  - Не понимаю вас! Вам же лучше будет, у меня тут написано, что вы помогали нуждающимся, любили животных. Скажите, неужели вам не хочется облегчить свои страдания? Я готов пойти навстречу, у меня каждый день люди просят дать им шанс. А я сам вам предлагаю!
  
  - Не надо, не хочу. Я... я скверно поступила, так что там мне самое место.
  
  - Да, насилие над собой - это тяжкий грех. Не скажете, почему вы это сделали? Я бы мог посмотреть в вашем деле, но хотелось бы услышать именно от вас.
  
  Девушка подняла на меня глаза, не решаясь начать, несколько минут она молчала, собираясь силами.
  
  - Мы с матерью жили вдвоем, отца у меня никогда не было. Мы едва сводили концы с концами, а я постоянно что-то требовала от мамы, сравнивала нас с другими семьями и обижалась на нее. Не думала о ней, всегда боялась того, что подумают обо мне одноклассницы, знакомые. Наверное, поэтому я связалась не с теми людьми. Когда стала студенткой, увлеклась веществами, меня поперли с универа. Два года балду пинала.
  
  А маме предложили работу, но только в другом городе. Она могла оплатить мое обучение и переехала. После переезда мы с ней часто общались, каждый вечер телефонные разговоры, вопросы. Потом все реже и реже. Закончилось все тем, что она перестала со мной общаться. Деньги не присылала, я решила узнать, что за дела, и поехала к ней.
  
  Дом и улицу узнала, еще когда мы общались, приехала в выходные дни. Когда подошла к дворику, увидела ее. Она была не одна, с ней гулял какой-то мужчина. И ладно бы он с ней был только мужик, но нет, у них там целая семья собралась. Две девочки, на вид лет пяти и семи, наверное, дочки хахаля, спаниель и коляска. Не знаю, кто там был, мальчик или девочка, но это меня убило. Счастливая образцовая семья, у нас с ней такого никогда не было.
  
  Мне стало так хреново, я подумала, что мама променяла меня на других. Но потом поняла - я виновата сама. Капризная и бестолковая дочь, испортила ей жизнь. Поэтому я решила, что мне следует освободить ее от такого груза. Знаете, как говорят? Первый блин комом!
  
  - Возьмите, - я подал девушке платок. Она беззвучно лила слезы, не ревела, все больше располагая к себе.
  
  - Так что вляпайте мне семерку. Не жалейте! Такой бестолочи самое оно! - Дарья попыталась сказать это с улыбкой, но вышло не очень.
  
  - Знаете, кто я? Я нефилим, сын падшего ангела, нас называют последним шансом грешника. Мы не придерживаемся стороны добра или зла. Люцифер специально избрал нас, чтобы наказывать оступившихся по справедливости. Здесь, в Лимбе, мы самый объективный суд. Я вижу в вашем суициде акт самопожертвования, поэтому внимайте! - Я почувствовал тяжелые шаги Астарота, сейчас восьмиметровый великан попытается меня остановить. Но с нижних уровней долго добираться.
  
  - Что это за звук?
  
  - Астарот, он не хочет вашего освобождения.
  
  - Ясно, - девушка смиренно скрестила руки, пытаясь придать лицу безразличие, но я почувствовал ее страх.
  
  - Знаете, Дарья, иногда я забываюсь и думаю, что надежда здесь не живет. У нас тут просят ее оставить на входе. Но это неправда, надежда всегда найдет лазейку, и покажется выход из даже самой безнадежной ситуации. Сейчас вы в состоянии клинической смерти, ваши пропащие друзья вызвали скорую. Когда в комнату войдет Астарот, вас здесь уже не будет. Это шанс, я дарую вам его, воспользуйтесь им с умом и никогда не отчаивайтесь.
  
  Через минуту дверь в кабинет выломала драконья пасть, а в проеме появился сам хозяин, но девушки уже не было.
  
  ========== Мое безумие ==========
  
  Музыка всегда была моей страстью. Я давно открыл для себя то, что заставляло мое сердце биться чаще. Мне нравились разные направления и часто предпочтения сменяли друг друга. Я обожал зарубежный рок, рэп, слушал старые советские песни, да и что тут скромничать, волна популярности J-рока K-попа не обошла мои неокрепшие вкусы. Сейчас я с ужасом вспоминаю те дни.
  
  Когда мама жила с нами, она отдала меня в музыкальную школу. Отец был против подобных вещей, но упорствовать в спорах не стал, единственное, о чем он попросил - записать меня на гитару. Так я познакомился с капризным, но верным инструментом. Гитара требует нежных, но уверенных прикосновений, как юная дева. Радует успехами, если ей уделять внимание, как и любая женщина. И наконец, гитара утешит тебя, поддержит в трудный момент прекрасной песней.
  
  Я играл лунную сонату, отдаваясь мелодии и ритму. Это расслабляло сознание. Когда только пришел со школы, настроение было ни к черту. Каждый день там одно и то же - мучение. Да-да, я омежка по Хаксли. Парочка альфа - самцов измывалась надо мной, превращая пребывание в школе адским испытанием. Не знаю, сколько слез пролил, не помню, когда это началось, но с тех пор не я ненавидел окружающих.
  
  Одно, и тоже из-за дня в день. Рюкзак можно не таскать с собой, ибо с ним или его содержимым что-нибудь, да происходит. Да и со мной часто случаются неприятные вещи. Я белая ворона - худой, нескладный и зануда не от мира сего. Плохо нахожу общий язык с ровесниками, у меня мало соприкасающихся точек. Нет увлечений, которые могу разделить с одноклассниками. Мне нравятся другие фильмы, другие книги, другие люди. Раньше я не умел держать язык за зубами и говорил все, что думал. Наверное, это стало отправной точкой, предопределившую мою травлю.
  
  Но все что произошло сегодня со мной - пустяки, фальшь, жалкий отголосок материального мира. Музыка! Вот оно - настоящее чудо, волшебство, пленившее меня, место где, по настоящему чувствую себя живым. Я тону в звуках, растворяюсь в них. В голове складываются схемы, по которой дробятся удары. Все, так как должно быть, удар именно в тот момент, ту миллисекунду, которая предопределена самой природой. Ритм захватывает меня и уносит подальше от жизненных невзгод. Эта одержимость, пока она есть у меня, я счастлив и ничто не сможет выбить из колеи.
  
  Вдруг магия звуков исчезает. Замок из мыльных пузырей лопнул, когда зазвонил телефон. Он противно трещал, раздражал тем, как ворвался в гармонию прекрасной композиции и нарушил ее. Иногда мне кажется, что я играю лучше всего, когда мое отчаянье достигает пика.
  
  Нежно положил гитару на диван и пошел в прихожую. Телефон не переставал трезвонить, я взял его в руки, в трубке раздался женский голос.
  
  - Привет.
  
  - Здравствуйте, отца нет дома, - сказал я.
  
  - А мне не нужен отец.
  
  - Ну, здесь больше никого нет, так что вы ошиблись номером, - сказал я.
  
  - Я не ошиблась.
  
  Мне послышались игривые нотки на другом конце провода. Голос незнакомки был уверенным и красивым.
  
  - До свидание, - уверен, очередной розыгрыш.
  
  - Стой, Илья, не вешай трубку! - Приказал мне властный альт.
  
  - А ты кто?
  
  У меня мурашки пробежались по спине. Девушка? Похоже она даже моя ровесница, хоть у нее такой взрослый голос.
  
  - Хочешь узнать? - уже откровенно играясь, спросила незнакомка.
  
  - Ну не совсем, - неуверенно произнес я. Мозг отключился в этот момент, и от этого мне показалось, что я несу полную бредятину.
  
  - Как, не хочешь? - Тон сразу же переменился, мне почудилась толика угрозы в альте.
  
  - И... как тебя зовут? - спросил дрожащим голосом я.
  
  - Сходишь со мной на свидание, узнаешь!
  
  Сказать, что ответ незнакомки сбил меня с толку - ничего не сказать. Лоб покрылся испариной, сразу стало как-то некомфортно, я растерялся и не знал, что ответить. Когда мне становилось плохо или страшно, я делал одно - уходил в музыку. Начинал играть на гитаре или одевал наушники и слушал.
  
  - Ты чего молчишь?.. Слышь, если не пойдешь,... я разобью тебе рожу!
  
  Чуть не заплакал от услышанного, мне каждый день приходили подобные угрозы, и подобная реакция стала почти условным рефлексом. В ужасе бросил трубку, выдернул кабель и убежал к себе в комнату. Меня охватила паника, я метался по квартире, проверял щеколды дверей и нервно смотрел в глазок. Весь вечер мне казалось, что прямо сейчас придет какая-нибудь фурия и побьет меня.
  
  Нервы были на взводе, глаза бегали по комнате. Взгляд упал на гитару. Схватил ее и начал играть. Медленно царство мелодий впускало меня в свои просторы, но врата открылись, и я снова стал одержим музыкой.
  
  ***
  
  Выходные пролетели слишком быстро. Идти в школу было откровенно страшно, десятый год обучения, альфачи издевались надо мной самыми изощренными способами. Размышляя над тем, что случилось накануне, я решил, что нежданный звонок дело их рук. Какая-нибудь солидарная с ними девушка решила подсобить в гнусной затее и позвонила мне.
  
  Но я был осторожен. Никому не доверять - мое кредо. Люди врут, и нет таких, которые бы не делали этого. С шести лет я жил с отцом, мать ушла, не выдержав пьяных выходок и побоев от мужа. Тогда у меня не было выбора - с кем жить. Мама просто исчезла, остался папа-пьяница.
  
  В классе попытался быть как можно неприметней. Сел на задней парте и стал рисовать. Это тоже меня расслабляло. Люблю вещи, в которые можно уходить с головой. В музыке ты погружаешься в мир ритма и мелодий, а в рисовании сам создаешь новые композиции. Здесь тоже есть свои законы. Законы перспективы, падение теней, контуров, горизонта и еще множество непреложных истин, без которых твои художества превращаются в простые каракули.
  
  Не знаю почему, но я начал рисовать ту таинственную незнакомку, что позвонила мне. Да-да, я не знал, как она выглядела, но это не мешало моему воображению. Судя по ее голосу - волевому и взрослому, это была девушка, которая выглядела старше своих ровесников. Рука сама чертила изгибы и контуры лица, неконтролируемый поток фантазии хлынул из меня. Такое случалось, когда в жизни происходили необычные вещи, западавшие глубоко в душу. Скорость, с которой рождалось творчество, навеянное подобным наваждением, было феноменальным, будто сам неведомый фатум или нимфа-Муза вели меня по грани мироздания. А результат! Обычно такое детище становилось лучшим творением, неважно - новая мелодия или картина.
  
  Я был в другом мире - двухмерном, там, где рождалась прекрасная дева.
  
  - Че это у тебя? - Раздался низкий голос за спиной.
  
  Мой скетч-бук бесцеремонно вырвали из под рук. Я не успел среагировать и случайно перечеркнул карандашом по лицу недорисованной девушки.
  
  Ерохин и его подпевалы! Как же я ненавижу их, они сейчас моя главная проблема. Не понимаю, чего им такого сделал, в чем причина их ежедневных издевательств?!
  
  - Отдай, - Я попытался вырвать тетрадь, но высокий Ерохин просто поднял ее. На полголовы выше и здоровее - он отталкивал меня рукой, а затем сделал пас своим дружкам. Началась игра в собачку. Каждый день одно и то же, но сейчас вещь, летавшая из стороны в сторону, имела для меня огромное значение. Там результаты бесчисленных часов - не только рисунки, но и записанные мелодии, даже парочка текстов.
  
  - Нефиг на уроке рисовать, - насмешливо сказал альфа. На секунду он потерял бдительность, и мне удалось ухватить скетч-бук. Началась борьба, мы закружились, слава богу, не в вальсе, а в попытках перетянуть тетрадь в свою сторону. Задевали столы, стулья и случайных жертв. На моей стороне была моя одержимость, инстинкт родителя бившегося за свое дитя, на стороне Ерохина сила. Ни то ни другое не возобладало. Скетч-бук порвался.
  
  - Как же так?! - Дрожащим голосом сказал я.
  
  - Сам виноват, - небрежно бросил Ерохин и улыбнулся. Дружки поддержали его хихиканьем и смешками.
  
  Я сел на пол и начал собирать порванные части тетради. Глаза сами собой увлажнились, а к горлу подступил ком. Опять сдерживаться, больше злит не поступок заклятых неприятелей, а сочувствующие взгляды других. Не смейте так смотреть на меня! Не смейте! Я же заплачу!
  
  Внезапно заметил еще одну пару рук, помогавшую мне собрать клочки бумаги. Я поднял глаза и увидел ее.
  
  С короткой стрижкой, правильными формами лица красивая девушка. На миг мы встретились взглядами, в голубых радужках я не заметил жалости. В них было что-то другое, неведомое мне. Это точно не являлось презрением, так часто сопровождавшим меня, сочувствием или насмешливостью.
  
  - Держи, - незнакомка подала мне листки. Я дерганным движением взял их, и пошел на свое место. Краем глаза, взглянув на девушку, отметил, что она довольно высокая. Да и фигура у нее была под стать лицу. Похоже, она ожидала, когда я скажу что-нибудь типа: спасибо, выручила. Но нет, смущение и чувства униженного человека смешались внутри меня, и даже такая мелочь не могла вылететь из-за рта. Обидчики тихо посмеялись над моей реакцией - "вот же бестолочь, даже за помощь не поблагодарит" - наверное, так они думали. Угрюмой походкой вернулся за свою парту, незнакомка тем временем ушла. Похоже, она заносила журнал или пришла по другой причине.
  
  Неважно. Значение имеет лишь то, что я сделал - точнее ни сделал ничего. Настроение было препоганым, но я вдруг заметил, что плаксивое состояние пропало. Исчезло и растворилось в небытие. Внезапно меня окатило чувство, будто я что-то упустил в произошедшем.
  
  Оставшиеся уроки мне не досаждали - лимит издевательств был исчерпан моим порванным альбомом. Так я считал, по крайней мере. На последнем уроке Ерохина попросили остаться и прибраться в музыкальном классе. Это было его наказанием за разбитое окно на уроке физкультуры. Когда прозвенел звонок, здоровяк подошел ко мне и сказал:
  
  - Сходишь, приберешься!
  
  Я попытался было возражать, но его грубый удар осадил все попытки. Покорность - ненавижу эту черту в себе! Неуклюжей походкой отправился делать чужую работу. Если честно, я слабо протестовал - это ведь музыкальный класс. Мне нравилось там.
  
  Когда я пришел, увидел, что не один там нахожусь. Незнакомка из утреннего инцидента сидела на окне и рассматривала школьный двор. Мне захотелось развернуться и уйти, что я и собирался сделать.
  
  - Стой! Куда пошел? - Властный и уверенный голос. Кажется, я начинаю понимать, что упустил. Этот голос и обещание, которое он дал мне. Наверное, поэтому я ускорился, а затем услышал за спиной стремительные шаги. Девушка мигом меня настигла, отчасти от того, что мне казалось стыдным убегать от девчонки. Она схватила меня за руку, развернула.
  
  - Отпусти!
  
  - Ну, уж нет, тебя отправили убираться сюда? Чего так долго? - Спросила незнакомка.
  
  - Ну, дела были - промямлил я.
  
  - Ладно, тогда выбирай: полы или пыль?
  
  Обычно мне априори выпадало и первое и второе, иногда еще что-то, но тут меня баловали выбором. Чудеса, да и только.
  
  - Второе.
  
  - Хорошо, - как то слишком легко согласилась девушка. Думаю для любого корячится с шваброй и тряпкой унизительней и неприятней, чем протирать пыль и мести.
  
  Мы начали убираться. Незнакомка уже принесла ведра с водой. Работа шла в темпе, я торопился в музыкальную школу, уроки кончились поздно и времени почти не оставалось. Мы не разговаривали, незаметно бросая взгляды на девушку, я отметил, что она находилась в приподнятом настроении. Да и вообще она вызывала ассоциации позитивного и оптимистичного человека. Полная противоположность мне.
  
  Я закончил свою часть работы и начал собираться. Она заметила это, но промолчала. Не обращая внимания на нее, стал выходить из класса, как вдруг она спросила:
  
  - Как тебя зовут?
  
  - Илья.
  
  - Алиса, приятно познакомится.
  
  Я промолчал и пошел к выходу.
  
  - Пока, Илья.
  
  ***
  
  Прошел месяц, в жизни не происходило кардинальных перемен. Я по-прежнему был изгоем, после школы ходил в музыкальную школу, а по вечерам слушал пьяные бредни отца.
  
  Но однажды случилось событие, перечеркнувшее устоявшийся ход вещей. Это произошло на очередной уборке в музыкальном классе. Я стал регулярно убираться там. Пример редкого случая, когда детям дали толику власти и сказали самостоятельно следить за порядком в бесхозном кабинете. Туда же приходила Алиса, для меня было загадкой - почему такая девушка взяла на себя подобные обязательства. Может ее заставили?.. Нет, определенно нет. Такую не заставишь, даже по внешнему виду заметно, что она не прогнется под кого-либо.
  
  Высокая и спортивная она вызывала у меня ассоциации с амазонками или женщинами из сарматских племен. В общем, воительница. И действительно предположения оказались близки к истине. Я узнал, что она та еще задира и пацанка, наравне с парнями участвовала в драках класс на класс и даже более масштабных школа на школу. Мои одноклассники любили пообсуждать других, благодаря этому у меня сложилось не лучшее впечатление об Алисе.
  
  Про телефонный разговор я давно забыл, хотя некоторый страх в первое время присутствовал, до тех пор, пока мне не пришлось узнать девушку поближе. Когда мы оставались после уроков, я не замечал агрессии и кровожадности, которую ей приписывали мои одноклассницы. Со мной девушка была тихой и спокойной. В кабинете висела тишина, изредка прерываемая, когда я протирал окна.
  
  В один из таких дней, когда я досрочно исполнил свои обязательства, и хотел было уйти, девушка остановила меня.
  
  - Погоди, Илья, - попросила девушка.
  
  Я насторожился, наше общение ограничивалось привет-пока, и нарушать сложившиеся устои не хотелось.
  
  - Что?
  
  - Ты куда-то торопишься? - Спросила непринужденно Алиса. Вот как ей удается быть такой открытой и простой.
  
  - Не особо.
  
  - А ты в музыкалку ходишь да?
  
  - Да, - разговор мне переставал нравиться.
  
  - Значит, ты на инструментах играть умеешь?
  
  - Да.
  
  - А на каком?
  
  - Зачем тебе знать это?
  
  Внезапно выражение лица девушки изменилось, стало каким-то хитрым что ли. Голубые глаза сверлили меня - смелый взгляд.
  
  - Да так, помню на первое сентября, забыла кое-что в классе. Знаешь, поздно еще было тогда, часов шесть-семь, - я начал понимать к чему она клонит. - Вот иду я мимо этого кабинета, - девушка обвела пальцем помещение, - и слышу: кто-то играет на гитаре.
  
  Тогда мои закоренелые и закадычные "приятели" силком затащили меня в кабинет и заперли в нем. Я там просидел, пока не пришел охранник на ночном обходе. Кричал и звал, но никто не шел, от скуки стал шарить по шкафам и нашел на антресоли гитару. Классическая с нейлоновыми струнами и расстроенная она скрасила часы заточения. Я настроил ее и играл. Наверное, благодаря этому не расклеился в первый день.
  
  - Ясно, ну, я пошел.
  
  - Да погоди ты! - Девушка последовала за мной, - это же ты был? Научи меня!
  
  Я опешил, растерялся и стал продумывать способы отмазаться.
  
  - Ты ошиблась, перепутала наверно.
  
  - Ага?! А куда ты ходишь в музыкалку? На что записан? - Девушка смерила меня пытливым взглядом.
  
  - Отделение народных инструментов, - неуверенно ответил я.
  
  - Значит на гитару?
  
  - Да, - глядя в эти живые, и святящиеся энтузиазмом глаза, я не мог лгать ей в лицо.
  
  - Научи меня!
  
  - Нет.
  
  - Что? - Лицо девушки переменилось, если до этого оно было щенячье-просительное, то сейчас приобрело черты грозно-амазонского. - Слушай, я ведь могу и по-плохому попросить!
  
  Мне стало не по себе, была еще одна вещь, делавшая ее угрозу очень даже состоятельной. Откуда-то знал, что она увлекалась единоборствами и регулярно побеждала в районных соревнованиях, а порой выходила на областной уровень. Где же я это слышал?..
  
  Внезапно во мне проснулась одна догадка, и рот опередил мысли.
  
  - Так это ты звонила мне?
  
  - Чего?.. Не-е-е, о чем ты? - Весь грозный вид пропал, растерянность Алисы лишь подтвердила мои предположения.
  
  - Ага, значит все-таки ты.
  
  - Ну, хорошо! Хорошо, раскрыл меня. Но ты же не забыл, что я тебе обещала? Не пойми меня не правильно, тогда я звала тебя, только чтобы предложить учить меня. Если хочешь - могу платить за уроки.
  
  - Не думаю, что это хорошая мысль, тебя засмеют, если узнают об этом. Я же все-таки адмирал туалетных унитазов.
  
  Девушка рассмеялась, вся ее агрессия куда-то пропадала.
  
  - А ты знаешь толк в самоиронии.
  
  - Да, а теперь я пошел.
  
  - Стой, помнишь мое обещание? Разбитое девичье сердце это...
  
  - Мое разбитое лицо?
  
  - Ага. Научи, хотя бы пару раз позанимайся, иначе простыми шутками дело не кончится, - на этих словах девушка похрустела пальцами и многозначительно посмотрела на меня.
  
  - Два занятия! Один час!
  
  - Три! Два часа!
  
  - Хорошо, но только три.
  
  ***
  
  На самом деле мы ограничились не тремя и не двумя занятиями. Алиса почти каждый день назначала встречи. Первое занятие мы провели в классе, а потом она привела меня в свое убежище. Это был подвал заброшенной пятиэтажки. Внешне тяжелые железные двери с кожаной обшивкой таили за собой настоящее прибежище. Просторное помещение с низкими потолками, разделенное на две части. Общий объем площади был не меньше сотни квадратных метров. По комнатам были проложены две переноски, дававшие освящение, они подсоединялись к автомобильному аккумулятору. Обстановка поражала разнообразием и хаотичностью: старый диван, боксерская груша, разбитый бильярдный стол, сломанное фортепиано и куча других мелочей. Для меня стало неразрешимой загадкой то, как самые крупные части интерьера попали в подвал.
  
  Я окрестил это место подземельем Плюшкина. Алиса на это лишь с недоумением спросила - "кто такой Плюшкин"?
  
  Мою классическую гитару девушка отвергла и сказала, что хочет "научится играть на такой" - с этими словами дала мне акустический вестерн. Она с надеждой посмотрела на меня и попросила что-нибудь сыграть. Я исполнил одну испанскую мелодию, которую учил накануне в музыкальной школе. Когда я закончил, девушка захлопала в ладоши, а затем с надеждой спросила:
  
  - А петь? Петь ты можешь? - В голубых глазах загорелся огонек.
  
  Вместо ответа я начал играть House of the rising sun группы The Animals. С самых первых секунд мелодия захватила меня, и я слился в едином экстазе с гитарой. Закрыл глаза, ритм понес мое сознание, как река. Медленно и плавно, а затем настала секунда, когда в композицию влился вокал. В одну реку дважды не войдешь, а если собьешься, все волшебство музыки исчезнет. Но это не грозит мне - я чувствую, прекрасно чувствую гармонию и закономерности песни.
  
  Когда я закончил, в комнате наступила тишина. Честно я впервые пел и играл для другого человека, не считая преподавателей. Слишком легкомысленный поступок, внутри сразу стало как-то неуютно - я открылся постороннему, и это было чем-то новым и неприятным. Все-таки я дурак! Никогда, больше никогда не буду петь для других! Открыл глаза.
  
  Все мои убеждения стали рушится как карточный домик, когда я увидел Алису. Впервые в жизни мне пришло столкнуться с восхищением и трепетом. Она смотрела так, будто я спас мир или придумал лекарство от старости. Ее лицо выражало блаженство. Глупая, но красивая улыбка украшала девушку.
  
  - Сыграй еще что-нибудь! - Потребовала девушка.
  
  - Нет. Как-нибудь в другой раз.
  
  - Ну, сыграй! Представляешь, у меня все так в груди затрепетало, мурашки по спине пробежали. У тебя классный голос и поешь ты... - девушка задумалась, подбирая слова, - поешь ты волшебно!
  
  Я залился краской, мне захотелось провалиться сквозь землю, в музыкальной школе меня хвалили, но это давно стало чем-то привычным. А сейчас... Красивая и успешная ровесница или очкастый сутулый преподаватель - чьи слова сердце подростка примет ближе к сердцу?!
  
  - Мне нужно идти! - Я резво вскочил и пошел к выходу. Смущение гнало меня прочь.
  
  - Стой! Ты куда? А заниматься? - С недоумением спросила Алиса.
  
  - Потом, наверно, - неуверенно пролепетал я.
  
  - Наверно?.. - Переспросила девушка, в голосе послышалась угроза.
  
  Я уже выходил, когда услышал ее слова - "Если не придешь, разобью тебе морду". Почему то в этот раз мне не было страшно от ее слов.
  
  ***
  
  Зимой мы реже виделись. Уже в шесть часов проходили сумерки, и на землю опускалась ночь. Я разрывался по времени, помимо занятий с девушкой мне приходилось учиться в музыкальной школе. В моей жизни раньше тоже был плотный график, а с появлением меломанки-амазонки все стало только хуже. И ладно бы ученица была одаренной, но нет. Алиса родилась без чувства ритма, слуха и не имела никакой координации между голосом и ушами. Для меня это было то еще испытание. Первые дни я сдерживался, потом стал повышать голос, а затем плотину срывало, и начинался ор.
  
  На удивление девушка стоически переносила ругательства ничтожного типа. Когда меня отпускало, я начинал восхищаться хладнокровием и терпением ученицы. Но время шло, а прогресса не шел. Первые недели мне приходилось слушать жалобы Алисы и проклятия в адрес всех женщин, родившихся с такой нежной кожей.
  
  Она сразу же пыталась освоить акустическую гитару с латунными струнами. Они жесткие и больно впиваются в подушечки пальцев. В первое время для новичка это главное препятствие на пути к освоению гитары. Примерно через месяц, место, которым касаешься струн, покрывается толстой корочкой из кожи. После, из такой руки не возьмешь анализ крови. Иголка не пробьется через коросту.
  
  Если честно, в своих яростных выпадах я надеялся оттолкнуть девушку от себя и освободится от глупых обязательств. На крики она почти никогда не огрызалась. А когда мы только приступали к занятиям просила быть с ней пожестче. В школе мы не разговаривали, пару раз она пыталась заговорить со мной, но я избегал ее. Однажды она задала мне вопрос:
  
  - Илья, какого фига ты убежал?
  
  - Дура, не разговаривай со мной школе! - ответил я.
  
  - Это почему?
  
  - Увидит кто, - подумают: мы друзья, - начал пояснять я, - ты у нас девушка видная, уважаемая, если тебя увидят со мной, то пойдут разговоры, не заметешь, как окажешься среди белых ворон.
  
  - Что за глупый стереотип?
  
  - Стереотип?! Ты слышала о кастовой системе в индии?.. Люди делятся на четыре категории: брахманы, кшатрии, вайши и шудры. Первые - это дети успешных и богатых. Они хорошо учатся, у них есть большие амбиции, и уважение, по Хаксли это альфа-самки и бета-самки. Вторые гопники и драчуны, тебя, кстати, можно отнести к ним, альфа-самцы и бета-самки. Третьи гамы и эпсилоны, понимаешь, о чем я? - девушка отрицательно покачала головой, - серая масса, и наконец, я! Я из касты шудры, что в буквальном смысле означает неприкасаемых. Нет, не крутых итальянских гэнста, а тех, которые все презирают и в буквальном смысле не трогают. Понимаешь?
  
  - Нет, не понимаю, что за эпсилоны, беты, судры, шатрии?
  
  - Кшатрии и шудры! Почитай Архашастру, Каутилье и Дивный мир, Хаксли. Ты поймешь: люди рождаются разными, с этого начинался мир и к этому он идет.
  
  - Что за заумную хрень ты несешь?
  
  - Это не хрень, это правда. Просто не разговаривай со мной. Смирись с этим, я неудачник, а ты не такая. Будешь общаться со мной, нас не поймут.
  
  После этих слов в комнате наступила тишина, а затем девушка спросила:
  
  - Эй, ты реально не заговоришь со мной в школе?
  
  - Да. Алиса подошла ко мне и дала пощечину.
  
  - Читай дальше своих Каутилья и Хаксли, может, перестанут бить, - девушка развернулась и ушла.
  
  Я побежал за ней. Она была неудержима и обижена. Редко мы бывали в подобной ситуации, обычно это я убегаю, а она удерживает меня.
  
  - Постой, подожди! - Никакой реакции. - Ну а что ты предлагаешь мне сделать?
  
  Девушка лишь ускорила шаг. Я вдруг почувствовал, что теряю ее. Это станет нашим последним разговором, если ничего не предпринять. Если я не преодолею себя и не откроюсь.
  
  Мы уже вышли на улицу, и я забежал вперед и встал перед ней на колени.
  
  - Скажи, что я должен делать?
  
  - Встань, - девушка обошла меня и пошла прочь.
  
  - Пожалуйста! Научи меня!
  
  Алиса остановилась. Смерила меня задумчивым взглядом и сказала:
  
  - Продолжай.
  
  - Я хочу измениться, стать как ты! Я неудачник! Виню во всем других, обстоятельства, вселенную, но никогда не признаюсь себе в своих бедах. Как мне начать новую жизнь?
  
  Девушка улыбнулась. Я увидел ее добрый и ласковый взгляд.
  
  - Не надо начинать новую жизнь. Меняй старую, - Алиса достала из кармана куртки клочок бумаги и протянула мне. Я прочитал - "Проводится набор в секцию рукопашный бой, ждем всем желающих".
  
  - Что это?
  
  - Первый шаг. Я не могу говорить так же заумно как ты. Но мне неприятно видеть, как над тобой издеваются. Из-за этого ты не уважаешь себя. Я же вижу, как ты презираешь и ненавидишь свою слабость, даже больше, чем твои обидчики.
  
  Ты не хуже других, цени и уважай свою личность. Чтобы тебя полюбили другие, нужно, первым полюбить себя.
  
  - Наверное, в этом есть смысл.
  
  - Угу, кстати, первое занятие в субботу.
  
  ***
  
  Мы начали общаться в школе. В библиотеке или еще где-нибудь я прятался от своих обидчиков и болтал с Алисой. Мы разговаривали о разных вещах: о музыке, уроках, истории. Ей нравились точные науки, а мне естественные, она ненавидела литература, я обожал ее. В ней переплелись мужская практичность и беспечность, когда во мне напротив, горела излишняя сентиментальность и утонченность. Мы дополняли друга и под взаимным влиянием сами менялись.
  
  Я стал устойчив к подколкам и шуткам одноклассников. Наверное, потому что у меня впервые появился настоящий друг. Кстати помимо нее я завел дружбу с необычной парочкой. Это были не затюканные школьники, не знаю, чем я их привлек, но первый шаг сделали они. Полная очкастая девочка и длинный нескладный парень - настоящие фрики. Оба выглядели не от мира сего и оба любили читать. Мы познакомились в библиотеке. Я разговаривал с Алисой, а затем внезапно, она попрощалась и ушла. Неожиданно ко мне подошли эти двое.
  
  - Александр или Алекс! - Сразу без церемоний представился парень, он протянул мне руку, следом за ним поздоровалась девушка. Было бы бестактным проигнорировать эти жесты, поэтому я ответил на него взаимностью.
  
  - Арина, - тихо сказала школьница.
  
  - Чего вам надо? - Спросил с опаской я.
  
  - Слушай, - обратился парень, - мы тут уже несколько дней сидим и гадаем, - с кем ты разговариваешь?
  
  Парочка выжидательным взглядом посмотрела на меня. Я вдруг понял, что Алиса пряталась за стеллажами, когда мы общались. Наши беседы проходили через кипу книг - это было моим условием, чтобы ее не заподозрили в общении со мной. Со стороны могло показаться, что я разговариваю сам с собой.
  
  Я рассмеялся, когда понял, как выгляжу в глазах редких посетителей библиотеки и принялся объяснять все ситуацию. Через минуту ко мне пришло осознание, что я свободно разговариваю с незнакомыми людьми. Но радость от этого омрачилась тем, что я сказал лишнего, - упомянув Алису.
  
  Мои догадки подтвердились, когда школьники удивленно переглянулись.
  
  - А ты интересный кадр, - сказал Александр.
  
  С этой странной беседы началась наша неприхотливая дружба. Мы нашли много общих интересов. Нам всем нравилось читать. Алекс тоже питал любовь к музыке. Он играл в рок-группе на бас-гитаре. Арина училась в художественной школе, как и я, любила рисовать. У нее был определенный талант, и меня охватила зависть к ее мастерству. Сам я давно не практиковался и немного растерял навыки. Мы были похожи и в то же время кардинально отличались. Несмотря на чудаковатость парочки, их не задирали, и я понимал, что дело тут не в обстоятельствах, или в физических кондициях. Просто у них была харизма и храбрость.
  
  Они без раболепства и тени сомнений могли высказывать недовольство. Так мы сблизились, и свободные часы общались в библиотеке.
  
  Но про Алису я тоже не забывал. Наши весенние занятия стали короче, девушка получала больше заданий на дом. Я лишь курировал ее в сложных вопросах, давая ориентир в уроках.
  
  Меня стали реже задирать, приближались экзамены, и школьники даже самые отбитые, взялись за учебу. Отец внезапно перестал пить, чем несказанно удивил. Он вдруг начал интересоваться мной, спрашивал, как дела в школе, что я собираюсь делать в дальнейшем. Мне был ясен его интерес - через год я уже должен был окончить школу. Но ответы отец так и не услышал. Я молчал, когда он спрашивал. У меня не было желания с ним разговаривать.
  
  После экзаменов случилось то, что изменило устоявшийся ход моей школьной жизни. Ко мне подошла свита Ерохина. Они видимо только отошли от умственной деятельности, а их лидер уехал на сборы по боксу. Среди этой кампашки припевал был один человек, который злил меня больше всех. Его звали Вова. Просто Вова, про себя я называл его Табаки. Это маленький шакал, спутник Шар-хана из книги Киплинга. Вова в моей классификации он был гамма-самцом. Жалкий слуга, полный неудачник. Наверняка он отыгрывался за свои комплексы на мне.
  
  Меня часто интересовал вопрос, - чего он так прицепился к моей невзрачной персоне. Маленький и костлявый, с прыщавым лицом, он, возможно, был бы на моем месте. Но судьба сложилась иначе.
  
  Группу припевал, возглавлял один из бета-самцов. Ребята окружили меня и начали с щелбанов по затылку. Кто-то из толпы делал отвлекающий маневр, пока сзади сыпались щелчки на голову. Я встал из-за парты. Я готовился, очень долго готовился к этому дню. Алиса оценит это, я уверен. Самое главное первый удар. Желательно в челюсть, но в нос тоже сойдет. Главное это шок для получателя. Табаки сзади, а как поступают волки? Они нападают на самого слабого.
  
  Я развернулся, сколько храбрился перед этим - сейчас или никогда. Троечка от левши! Прямой правый попал в скулу, тупая боль накатила на кулак, левый прилетел в нос, очень удачно и правый боковой, чуть-чуть под углом, сверху, как учили в челюсть. Табаки не упал, он растерялся, а я... я вдруг почувствовал какой-то азарт. На тренировках ничего подобного не было. Ярость, злость, обида - все смешалось, и я кинулся на парня. Град ударов свалил его на пол. Я залез сверху и продолжил бить. Шакал уже не закрывался, как вдруг меня оттащили от жертвы.
  
  Это были бета и гамма, первый дитя из богатенькой семьи, второй сын рабочих людей. Выбор очевиден - продолжаю свой зерг-раш ударов. Только цель другая, - ухоженная и красивая рожа беты. Я успел ударить пару раз, прежде чем меня повалили и успокоили. На этом мой берсерк утих.
  
  В школе было долгое разбирательство - вызывали родителей, одноклассников, учителей. Думаю, общая неприязнь класса ко мне только выросла, так я по крайней мере считал все лето. Слава богу, с с приходом каникул необходимость ходить в школу отпала.
  
  Мне казалось, что Алиса обрадуется, услышав про мои подвиги. Но она как-то сникла по ходу повествования, а в конце разочарованно сказала - "Я думала, ты выше этого". После этого разговора девушка перестала приходить в подвал.
  
  ***
  
  Лето пролетело незаметно, благодаря Алексу и Арине. Парень пригласил меня играть в группу и после совместной репетиции твердо убедился в том, что подхожу им. Это было веселое время, я завел друзей, которые были старше меня. С ними я научился раскованности и стал больше шутить.
  
  Однако наступил ненавистный момент, когда я должен был отправиться в школу. Я забыл про Алису и не видел ее с тех пор, как говорил с ней в убежище.
  
  Для меня стало неожиданностью то, что в классе появилась новая омега. Это оказался Вова-Табаки, ко мне беты и гаммы подходить опасались, а Ерохин возглавлял издевательства над своим бывшим прихвостнем. Меня охватило злорадство при виде этой картины. Сам же я перешел в касту эпсилонов и теперь сливался с серой массой.
  
  Встречи чудаков в библиотеке возобновились, и я хотел представить Алису новым друзьям. Однако в школе ее не было видно. Через пару дней я зашел в параллельный класс. Это стоило титанических усилий для меня. Но даже с моими слабенькими навыками общения мне удалось выяснить, что никакой Алисы в параллельном классе не было.
  
  Когда я сообщил об это Александру и Арине, после недолгих перешептываний они сказали то, что поразило меня до глубины души.
  
  - Ты пойми, - начал неуверенно Алекс, - мы не хотим тебя испугать, но знаешь... как бы тебе помягче сказать, а был ли мальчик? То есть девочка.
  
  - О чем это ты? - задумчиво переспросил я.
  
  - Мы никогда не видели твою Алису, ни в библиотеке, ни на улице. Более того, я никогда о ней не слышал. С твоих слов это видная девушка - спортсменка, красавица. Такую сложно игнорировать. Вот ты, - Алекс обратился к Арине, - знаешь такую Алису?
  
  - Нет, - ответила девушка.
  
  - Может, ее вообще никогда не было, - закончил парень.
  
  Я почувствовал, как исчезли все звуки, уши заложило, а перед глазами появились черные точки.
  
  - Не верю! Неправда!
  
  - Слушай, мы не пытаемся над тобой подшутить или обмануть.
  
  - Хватит! - Я развернулся, ноги сами понесли меня к одному месту. Там, где мы занимались, не может быть - наши уроки не галлюцинации и не морок. Есть девушка - Алиса, для меня она живее всех живых. Она столько раз помогала мне бороться с одиночеством. Поддерживала меня.
  
  Я забежал в подвал. Обстановка не изменилась, никому ненужный старый хлам - мусор. У нас было два ключа от убежища, но почему такое чувство, будто сюда никто не заходил, кроме меня? На душе стало гадко и тошно. Неужели это все обман воображения?!
  
  ***
  
  Темные периоды проходят. Можно сказать, что у меня они прошли. Надо мной перестали издеваться, у меня появились настоящие друзья и самое главное - семья вновь воссоединилась.
  
  Я узнал об этом случайно. Просто увидел в проезжавшем автомобиле отца и женщину. Лицо показалось мне знакомым, память бережно хранила этот образ, но спустя семь лет, я почти забыл его. Чуть не самую сильную ассоциацию с матерью. Когда мама приходила после работы, я обнимал ее, вцепившись маленькими ручонками в шубу. Легкий парфюм и холод сливались, создавая прекрасный аромат зимы и свежести. Наверное, у каждого человека есть подобное воспоминание, делающее его родителя единственным и неповторимым.
  
  Однажды собутыльник отца спросил меня - Что выберешь - мать или жену? - Вопрос был странным и когда я ответил - никого, мужчина рассказал мне одну историю. Во время великой отечественной немцы захватили одну деревеньку и захватили в плен солдата красной армии вместе с семьей. Фашисты ради забавы предложили солдату выбрать, кому даровать жизнь - матери или жене. Солдат выбрал мать, когда его спросили - "почему", он ответил - "жену можно новую найти, а мать только одна".
  
  Через месяц, когда я пришел домой, то почувствовал знакомый запах. Возникший из далекого детства он манил и дурманил меня. Отец попросил пройти на кухню. В тот вечер, я впервые за долгое время увидел маму. Она вернулась к нам. На протяжении последних лет я только и слушал пьяные бредни отца о том, как она сбежала со своим хахалем. А теперь она снова с нами, более того, помирилась с отцом. Мне стало ясно, почему папа перестал пить, и стал интересоваться моей жизнью.
  
  Я принял этот факт. В душе боролся старый мизантроп и новый человек. Тот, каким меня хотела видеть Алиса.
  
  ***
  
  В школе случилось довольно забавное событие. Ерохина поразил синдром утенка, и он решил стать рокером. На деле вышел типичный говнарь без слуха и навыков. Парень бросил бокс, начал отращивать волосы, одевался в косынку и берцы. Пару раз завуч отсылала его домой - переодеваться, но тот был непреклонен. Образ борца с системой ему очень нравился - если бы еще за этой мишурой было что-то еще...
  
  У него был низкий голос, плохой слух - итогом становилась какофония на репетициях. В учебном заведении намечался фестиваль в честь юбилее школы, и каждый класс готовил номер. Ерохин и его банда вызвались петь на сцене. Эта горе-группа пела каверы на Арию и Летова, но выходило что-то умопомрачительное, все беты слились - осталась парочка самых преданных гамм. Среди них был Табаки и еще два совершенно безликих прихвостня.
  
  Я едва сдерживал смех, когда видел эту картину и предвкушал их позор. Злорадство во мне вылилось в противные действия. В то время, как почти весь класс отговаривал от позора мальчишек, я делал обратное. Надрывался в похвалах, высказывал непомерное восхищение и говорил, как с нетерпением жду дебюта парней.
  
  Вот наступил последний день репетиций. Мои глаза пылали местью и презрением к врагам. Алекс и Арина не одобряли моего поведения, но ничего не предпринимали. После ужасного исполнения - "возьми мое сердце", Ерохин спросил у класса:
  
  - Ну как?
  
  Никто не выразил недовольства, уже поздно было что-то менять. Лишь я и еще несколько парней выразили свое восхищение. Видимо я не один хотел позора Ерохина. В эту последнюю репетицию я надрывался, как мог, предвещал великое будущее и море фанатов горе-музыкантам. Они верили.
  
  После этого я решил побыть наедине с собой. Радость распирала меня, сладкое предвкушение мести вылилось в глупую и не слезающую улыбку. Нужно было найти место - где я смогу посмеяться вдоволь. Бесцельные поиски привели меня к музыкальному классу. Я открыл дверь и увидел ее.
  
  В следующую секунду мне прилетела пощечина. Алиса смотрела на меня презрительным взглядом. Я отшатнулся от нее, но затем зашел в кабинет. Беглым взглядом, осмотрев ее, понял, что смотрю на девушку сверху вниз. Я заметно подрос за год.
  
  - Ну, ты и мудак! - сказала девушка.
  
  - Чего? Что ты несешь? Сама куда-то ушла, ничего не сказала!
  
  Еще одна сильная пощечина прилетела мне по лицу.
  
  - Я думала, ты лучше, чем твои дружки-музыканты.
  
  - Они мне не друзья.
  
  - Что, правда?! Мне показалось, ты стал для них близким человеком. Так искреннее поддерживаешь - необычное зрелище, - с сарказмом сказала девушка.
  
  - А чего тебе не нравится? Они получат то, что хотят!
  
  - А ты? Этого ли ты желаешь? С таким поведением навсегда останешься один.
  
  - О чем это ты?
  
  - Ты уже догадался, кто я. Но не понял, почему я пришла в твою жизнь.
  
  - Ой, только не надо говорить про одиночество - это избито, уныло и пафосно.
  
  - Может и так, но знаешь, ты ведь всегда был один. Это факт. У тебя никогда не было тех, на кого ты мог положиться, к кому можно было прислушаться. Но сейчас у тебя есть возможность измениться по-настоящему. Тогда ты говорил, что хочешь стать другим! Вот он, твой шанс. Может ты подрос и физически стал сильнее, над тобой не шутят и не издеваются, но в душе ты тот же маленький мальчик, который хочет тепла и любви, - девушка устало посмотрела на меня.
  
  - Зачем мне нужны другие? У меня есть ты! - Этими словами я надеялся вернуть ее, но она грустно улыбнулась и ответила.
  
  - Со мной ты топчешься на месте. Я это часть тебя, отколовшаяся часть твоего мира, но так быть не должно. Это неправильно, Илья, будь взрослее. Мое присутствие больше не нужно, я ушла, потому что мешаю тебе. Стань серьезней, у тебя есть талант, есть любовь, есть призвание. Иди к ней, и не позволяй обиде и злобе мешать. Это путь слабых людей.
  
  - Но... но что мне делать?
  
  - Не знаю, придумай. Ты же мужчина. Больше я не буду вмешиваться в твою жизнь, - девушка начала растворяться на моих глазах.
  
  Я подбежал к ней, попытался схватить, но все было бес толку. Лишь воздух... пустота на месте, где была она.
  
  - Кстати, - в комнате раздался ее голос, - не оплошай, иначе я разобью тебе рожу!
  
  Мне стало неприятно. Закрыл глаза и попытался позвать ее, но в ответ тишина. Слезы сами собой потекли из глаз. Наконец-то мы попрощались. Вот он, конец прошлого я, хотя как говорила мое безумие: не начинай новую жизнь - меняй старую.
  
  Я услышал шаги. В кабинет вошли.
  
  - С кем ты разговаривал? - Спросил меня Алекс.
  
  - С самим собой, - улыбнулся я.
  
  - Ясно.
  
  За спиной парня показалась хрупкая фигура Арины. Она похудела, вместо очков надела линзы и это ей шло. Но не потому, что девушка преобразилась в лучший облик, нет. Просто ее душа и тело были под стать друг другу. Наверное, избито такое говорить, но ее история похожа на то, как рождается бабочка. Из уродливой и противной гусеницы в прекрасное существо. Главные перемены всегда идут изнутри. Первый толчок, он начинается от самого сердца. Не важно, насколько хорошая форма, без содержания это просто пустышка. И когда в человека прекрасная душа и тело - это настоящая сила. Настоящая красота.
  
  ***
  
  Ерохин и бригада вышли на сцену. Они долго настраивали аппаратуру, возились с ней. Неумелые ручки и школьный ди-джей грозили школьным ушам катастрофу. Табаки, наконец, то почуял, чем пахнет дело и убежал. А альфа-говнарь продолжал гнуть свою линию. Зал начал волноваться и тогда он подошел к микрофону и сказал.
  
  - Ща, мы все сделаем по-бырому, Сбацаем музыку!
  
  Скорее уж сбацает, он вернулся за кулисы и не обнаружил своих припевал. Я подошел к нему. Наверное он волновался бегству его группы, но виду не показывал.
  
  - Можно с тобой поговорить? - На своей памяти я впервые обратился к нему.
  
  - Че надо?
  
  - Я хочу спеть, можно с тобой?
  
  Парень удивился и растерялся.
  
  - Знаешь, я подумал, нифига у нас не выйдет. Вон все парни куда-то убежали.
  
  - Ты ведь на басу играешь?
  
  - Ага.
  
  - Подыграешь мне? Я сам спою.
  
  Ерохин заколебался. Впервые он посмотрел на меня доброжелательным взглядом.
  
  - Слушай, мы же опозоримся. Дай хоть один выйду, наш класс ничего не готовил, из-за меня, - слегка виноватым тоном сказал парень. Самоуверенность и решимость, этого ему не занимать. То чего мне так не хватало.
  
  - Я спою! Ты подыграешь и точка, - сказал я. Меня охватила легкость. Голос и походка, все изменилось. Возможно дело в том, что я делаю правильные поступки, а они укрепляют твою решимость. Взял гитару, подсоединил к ламповому усилителю и подошел к микрофону.
  
  - Сегодня мы споем одну песню, эта любимая композиция моей подруги. Кроме нее, я никому не пел эту песню. Можно сказать, что вы первые живые слушатели, - после этих слов я попал. Вся легкость пропала, мне стало не по себе, ноги подкосились, руки начали дрожать. Панический страх перед толпой! А что еще ждать от мизантропа-терпилы? Я оглядел людей. Безжалостные взгляды, но еще страшнее смешки. Они были самым страшным оружием безликой и многоголовой куче. Ерохин там что-то говорил, похоже, подбодрял меня. Но я не слышал его, так же не видел как Алекс и Арина поддерживали криками и жестами.
  
  - Просто начни! - Услышал я голос позади себя. Женский, приятный альт, который однажды напугал меня до чертиков. Я начал вступление. Река ритма подхватила меня. Неуверенно мой каменный страх растворялся в волшебстве музыки. Но с каждой секундой, я становился уверенней. Я запел.
  
  There is a house in New Orleans - мне послышалось, как Алиса подпевает мне.
  
  They call the Rising Sun
  
  And it's been the ruin of many a poor boy
  
  And God I know I'm one
  
  Ее голос, шел из глубин моей души. Интересно, слышат ли другие ее. Конечно же нет, но это не важно. Значение имеет только то, что я слышу ее. Пусть это выступление будет провальным, пусть меня засмеют, но это все не имеет значения. Не имеет веса, промахи они на то и существуют, чтобы разбавить череду побед. Если ты не позорился, то не знаешь вкуса триумфа. Я закончил петь. Наступил момент, когда в школьном зале наступила гробовая тишина. В эту секунду я услышал ее голос:
  
  - Вот теперь я могу попрощаться. Прощай и больше не ной.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"