Annotation

     Пролог.

     Утреннее солнце только-только начало бросать свои лучи в открытое окно покоев королевской четы. Расшитый серебром тюль дрожал от легкого дуновения ветерка, сновавшего между башен королевского дворца. Птицы, свившие гнезда под шпилями, пели на разные голоса, встречая наступавшее лето, которое гнало прочь весну, доживавшую последние деньки.

     Изольда сладко зевнула, потянулась и, не открывая глаз, пошарила рукой справа от себя. Ее супруга и след простыл. Женщина привычно вздохнула и села на своем ложе, поправив кружевную лямку своего неглиже, что сползла на руку. Через мгновенье королева соскользнула на пол и, ступая по густому ворсу белоснежного ковра, словно лебедь, проплыла к окну, одернула прозрачный тюль и окинула взором еще спящий город. А вот пригород уже пробудился, не весь, но все же. Вдали пастухи уже выгнали в поля скот: коровы разбрелись по пастбищу, овцы направились к реке. Улыбнувшись наступившему утру, Изольда вернулась в постель, натянула одеяло и, вздохнув, закрыла глаза. Она привыкла к тому, что ее венценосный супруг уходит ни свет ни заря. Привыкла, что подолгу не бывает дома. Да, семья для него была на первом месте, но дела Государства…

     Он никогда не мог пустить особо важные все на самотек или доверить выполнение другим. Всем занимался лично, руководствуясь поговоркой Даниэля: хочешь сделать хорошо, сделай сам. Такова его натура. Вот и сегодня Прохор вновь покинул Броумен, чтобы разобраться с каким-то странным делом. Об этом ему сообщил Министр на ежедневном совещании. А началось все так…

     Глава 1.

     Правитель Серединных Земель, как обычно, сидел на троне и слушал доклад Главного Министра. Сильвестр Драгович, как истинный генерал, поражал своей выправкой и чистотой мундира: всегда отутюжен, эполеты сверкают золотом, сапоги блестели, как… В общем, выглядел, словно экспонат в Дворцовом музее. Прохор, сколько не пытался, не смог уговорить генерала сменить форменное одеяние на повседневное. Последний настаивал на том, что офицер должен гордиться тем, что он офицер, и не скрывать свою принадлежность к армии за расшитыми кафтанами. Он не баба. Не боялся Сильвестр Драгович делать замечания и самому Прохору, мол, ходите, как простолюдин. Вдруг гость какой заморский пожалует, а король в драных портках по замку разгуливает или с бутузами кожаный пузырь по полю гоняет. Но Правитель только отмахивался, приговаривая, что король тоже человек, вышел из народа, при нем и должен оставаться. Сидя во дворце, нужд народных не познаешь. Жители должны знать, что Сюзерен помнит о них и все такое. А гости иноземные… Пусть смотрят и знают, что если Король не чурается посидеть на одной лавке с подданными своей короны, то и они, в свою очередь, никогда его не бросят и не предадут. А надеть парадное платье никакого труда не составит.

     Сильвестр Драгович в очередной раз проигнорировал предложение сесть на стул, коих в Зале появилось великое множество. Не мог он сидеть перед Августейшим. Мебель стояла вдоль стен, пылилась и ждала своего часа. Фрэд сидел на ступеньках возле трона, где когда-то проводил место сам Прохор, и делал пометки в Книге Летописи. Сам Сюзерен, облаченный в кожаную жилетку, простые штаны и рубаху, колотил пальцами по подлокотникам и внимательно слушал доклад Министра.

     - Третьего дня в Ромусе конюшня сгорела. Конюх, шельма, самогона перепил, ну и… Хм. Необходимо восстановить, тамошний наместник просит деньгами помочь.

     Прохор почесал подбородок.

     - А у них что, городская казна пустая? – Генерал пожал плечами, Фрэд покачал головой. – Значит так: пусть восстанавливают сами, за счет конюха. Кто спалил, тот пусть строит. А то пойдет мода: сломали и пес с ней, казна денег даст. А вот кукиш им! У меня не забалуешь. А нет – наместника без жалования оставим. Он там зачем сидит?! Пусть сам свои проблемы улаживает. Замену быстро найдем, если что. Фрэд, отправь ему депешу.

     - Угу, – ответил писарь и сделал очередную пометку.

     Генерал погладил усы и продолжил доклад. Он перебирал грамоты, бубня под нос:

     - Так, это не важно. Хм, пустяк. Ничего особенного. А, вот…

     Прохор уже не наделся услышать что-нибудь этакое, что всерьез могло бы его заинтересовать. Засиделся без дела. Не мешало бы развеяться самому и Фрэда с Даниэлем вывести за стены города, пока плесенью не покрылись.

     - Что там у вас? – оживился Сюзерен, тряхнув рыжей челкой.

     - В окрестностях Фрилфаста, что подле Северных гор, мертвяков находить начали, причем все померли насильственной смертью, многие, страшно сказать, без голов. Тамошние поначалу не придавали этому значения, но когда счет пошел на десятки… В общем, беда там, - после этих слов встрепенулись даже доберманы, дремавшие у трона.

     Государь сдвинул брови и призадумался.

     - Фрилфаст, Фрилфаст… - Он забарабанил пальцами по позолоченным подлокотникам. – Знакомое название, откуда я его знаю? Там ранее ничего этакого не происходило?

     Теперь и Генерал наморщил ум, пытаясь пролистать в голове все известные события. В Зале Собраний наступила тишина.

     - Душегуб, - словно невзначай сказал Фрэд, привлекая к себе внимание. – Не помните? В лесу близ Фрилфаста люди пропадали. Сначала на чупакабру грешили, а потом коваль местный сказал, что с исчезновением его подмастерья все прекратилось. Видимо, кто-то дал отпор душегубу. Сколько ж времени-то прошло?..

     Прохор откашлялся.

     - Пора службу организовывать, которая будет подобные дела вести.

     - Это точно, - согласился Министр. – Но тут опытный человек нужен.

     Прохор встал с трона, подошел к окну, обрамленному красного бархата шторами, и сквозь стекло посмотрел вдаль.

     - Вы со своим делом хорошо справляетесь. Покуда нужного человека нет, я сам разберусь.

     Едва он произнес эти слова, по Залу разлетелся вздох разочарования, который сорвался с уст писаря. Ему сразу стало ясно, что ничем хорошим это не закончится. Придется ему, бедному и несчастному, снова тащиться на край света, спать незнамо где, есть не пойми что и вообще… А ведь он уже привык к размеренной и монотонной жизни, которую вел. К тому же, ему начала строить глазки одна рыженькая фрейлина. И на тебе! Опять жареный петух короля в мягкое место клюнул.

     - Может, вы моего помощника возьмете? – с робкой надеждой спросил Фрэд. –Мне чего-то нездоровится, - и он попытался закашляться, но вышло не очень убедительно.

     Генерал закатил глаза и покачал головой. Прохор улыбнулся.

     - Нет, любезный, вот именно тебя я и не могу здесь оставить. Ты уже поднаторел во всякого рода приключениях, да и похудеть тебе не мешало, вон, колет уже по швам трещит.

     Писарь погладил наметившееся брюшко.

     - Это все от переживаний! Вот вы меня с собой возьмете, и я еще больше растолстею. Оно вам надо? Мне нет.

     - Могу отправить на галеры, там все худые, - обронил Сюзерен, и Фрэд пошел пятнами.

     Писарь выронил книгу, вскочил и подбежал к Министру, который, направив взгляд в пол, прятал смешок в своих пышных усах.

     Бедолага потряс офицера за рукав мундира.

     - Сильвестр Драгович, я же пошутил! Как я могу бросить своего друга на произвол судьбы, а тем более доверить его жизнь какому-то помощнику? Да они с мастером без меня таких дел натворят, что за месяц не разгребешь. Я в их компании единственный рассудительный человек!

     Прохор удивленно посмотрел на писаря.

     - Ты меня только что блаженным назвал?

     - Я это… - Фрэд застыл с открытым ртом и захлопал ресницами.

     - Вот и ладушки, - Сюзерен потер ладони. – Пиши мой королевский указ: сего дня снарядить поход в Фрилфаст, дабы разобраться с исчезновением подданных короны. В состав экспедиции входят ты, я и Даниэль.

     Генерал открыл было рот, но Прохор его опередил.

     - А вас, Сильвестр Драгович, я попрошу остаться. Должен в городе быть человек, которому я доверяю, как себе. Не хочу сказать ничего плохого про Королеву, но она женщина, а вы можете кулаком по столу ударить. Напористость иногда нужна больше, чем титул. И так, в путь!

     ***

     Мастер, как обычно, занимался очередным своим изобретением. Именно за этим его и застали писарь и король. Даниэль сидел за столом, на котором громоздилось жестяное нечто, состоящее из нескольких соединенных между собой коробок, двух колес с воротком и масляной лампы, что довершала конструкцию. Пространство вокруг изобретателя было завалено узкими полосками бумаги, на которых виднелись одинаковые рисунки.

     - Ты, часом, не спятил? - спросил Прохор, и мастер вздрогнул от неожиданности, выронив писало и чуть не свалившись с единственного в доме стула.

     - Вы сдурели?! - возопил Даниэль. - Вы чего подкрадываетесь?! Я чуть не умер от страха! Чтоб вас!

     Он схватился за грудь в области сердца и театрально тяжело задышал, придерживаясь второй рукой за стол.

     - Ты в художники подался? - спросил писарь, разглядывая мазню друга. - А чего тут все одинаковое?

     Мастер вырвал из рук Фрэда плод своих трудов.

     - Что бы ты понимал, книжный червь. Это мое новое изобретение, самодвижущиеся картинки. Навроде театра теней, хотя что я тебе полоумному объясняю, все равно не поймешь.

     - А чего это ты меня дураком называешь? - вспылил летописец. - Я, может, поумнее тебя буду, просто виду не подаю. Тоже мне, пуп земли какой нашелся! Гляньте на него: ученый муж выискался!

     Словесная перепалка грозила перерасти в драку, поэтому в спор вмешался Прохор.

     - А ну-ка, цыц! - мастер с писарем замолчали. - Приветствую тебя, Даниэль.

     - Мое почтение, - шмыгнул тот носом и показал Фрэду кулак.

     - Давай, рассказывай, что придумал. Только недолго, у нас дела государственной важности, которые не терпят отлагательств.

     Изобретатель отпихнул писаря в сторону и прошел к окну. Прежде, чем задернуть поеденные молью и мышами занавеси, он покопался на заваленном барахлом подоконнике минуту-другую, но ничего интересного не нашел. Спустя мгновение комнату окутал полумрак, разрезаемый лучами света, проникающими через дырки в шторах.

     - Значит, так, уно моменто! - Даниэль вернулся к столу и принялся наматывать узкие полоски бумаги с рисунками на одно из маленьких колес своего жестяного чудовища, сей процесс занял порядка пяти минут, Прохор засекал. - Молча смотрим и восхищаемся!

     Он закрепил конец бумажной ленты на втором колесе, зажег лампу и стал крутить вороток. Колеса со скрипом завертелись.

     - Ну и?! - хмыкнул писарь.

     - На стену смотри, чудо в перьях! - крикнул мастер, махнув рукой.

     Фрэд и Прохор устремили свои взгляды туда, куда указал изобретатель.

     На стене, завешенной белым полотном, шевелились причудливые фигурки. Они очень походили на крохотных человечков и размахивали руками, прыгали, приседали и ходили вперед-назад.

     - О... е... а...! - выдохнул Фред.

     - О... е... а...! - подтвердил Прохор, когда мастер закончил представление и отдернул занавеси, наполнив комнату дневным светом. - Что это такое?

     - Понравилось?

     - Ты еще спрашиваешь?! - в один голос ответили писарь и король.

     - Я знал, - Даниель гордо прошествовал к столу, сел на стул и заложил ногу на ногу.

     Наступила минутная тишина. Друзья изобретателя пытались осмыслить увиденное и прийти в себя. Такое впечатление произвели на них живые картинки! Прохор ходил вокруг стола, разглядывая чудо-агрегат, а за ним по пятам следовал Фрэд, который то и дело разводил руками и с умным видом кивал.

      И как это работает? - спросил он.

     Даниэль встал.

     - Не буду углубляться во все тонкости. Вот в этой коробке имеется линза, как в очках, только много больше. Именно она увеличивает мои рисунки, если их можно так назвать. Это только на первый взгляд они все одинаковые, а на самом деле каждый отличается от следующего на самую малость. Вот, а если их передвигать быстро-быстро, то они оживают. Ну а лампа, чтобы все видно было. Как-то так, - мастер почесал затылок.

     - Тебя точно сожгли бы на костре, как колдуна! - подытожил писарь. - Тебе несказанно повезло. Ты мне вот что скажи: зачем эта штука нужна? Думаешь, кому-то это будет интересно?

     - Ну ты же вон даже рот открыл от удивления, значит и другим понравится.

     Писарь не успокаивался.

     - Да с ума сойдешь рисовать. Вон ты сколько накропал, а делов на минуту. То ли дело театр — все просто, оделся, слова выучил, и готово, а тут... - Он махнул рукой. - У твоего изобретения нет будущего.

     - Да иди ты кобыле под хвост! - послал Фреда Даниэль и обратился к Прохору, который, заложив ладони за ремень, наблюдал за спором. - Ну хоть ты ему скажи!

     Король кашлянул.

     - Время покажет. Мы к тебе чего пришли. Собирайся в путь. Ждет тебя, касатик, дорога дальняя, харчи казенные.

     - Теперь-то куда?! - округлил глаза мастер.

     - К Северным горам, - Прохор еще раз оглядел изобретение.

     - Опять, что-ли упыри-вампиры чудят? - припомнил Даниэль историю, что случилась в Горянке, и запустил пятерню в копну белых волос. - Надо было всю эту бывшую знать сжечь, и дело к стороне.

     Государь отмахнулся.

     - То дело прошлое. Нынче новая напасть. На пару дней делов, мухой обернемся, одна нога здесь, другая там. Даже заскучать не успеешь.

     Мастер вздохнул.

     - Было бы по кому... - Он подошел к окну и уставился в никуда. К нему подошел Прохор и приобнял по-отечески.

     - А как же торговка цветами, что живет у восточного хода? Неужто ты думал, что никто не знает? Мы уж в замке пари держим, что вы свадьбу сыграете в этом году. Не разочаруйте меня. Я на вас двадцать золотых поставил.

     Тут голос подал писарь.

     - Это все, конечно, хорошо, но долго вы еще, простите, телиться будете? Уже вернулись бы давно, - Даниэль и Прохор с укором посмотрели на служителя пера, а тот пожал плечами. - Долго вы еще лясы точить будете? Как говорится: сделал дело — гуляй смело. Давайте слетаем по-быстрому во Фрилфаст, заборим тамошнюю нечисть, и тогда женитесь, сколько вам влезет. Нет. Вы, конечно, можете и дальше трепаться, но тогда я пошел в замок. Если вам делать нечего, то у меня там работы непочатый край.

     Прохор охнул и поклонился, метя пятерней половицы.

     - Извиняйте, ваше занудство. Вы уж не гневитесь, что отвлекли вас от забот праведных...

     - Прощаю, - махнул дланью писарь, смутившись и понимая, что зашел в своих причитаниях слишком далеко.

     Даниэль так глянул на Фрэда, будто хотел того испепелить. Он сорвал фартук и выпрыгнул через открытое окно во двор. За ним последовал Прохор, а уж потом и летописец. Троица, обойдя жилище мастера кругом, вновь оказалась перед входом. Хозяин дома упер руки в бока и вздохнул.

     - Надо бы мне забор покрасить, крышу покрыть, колодец почистить и деньгу на свадьбу накопить, - Он искоса посмотрел на венценосного друга, но тот и ухом не повел. - Я говорю, денег надо. Или мы с тобой за спасибо полетим?

     Прохор сначала не понял, что последняя фраза предназначалась ему, и сообразил только после того, как Фрэд стукнул его локтем в бок.

     - А, вот ты к чему... Само собой, суточные, премиальные и все такое.

     - Когда отправляемся?

     Фрэд покачал головой.

     - Ты глаза-то протри. Вон наши тюки на крыльце стоят. Мы уже собрались давно, только тебя, окаянного, ждем.

     Даниэль нахмурил брови.

     - Это что получается, что я не успею даже это... к Хельге сбегать?! Ну уж дудки! Если у вас нет личной жизни, то... Шутка ли, улетаем на пес знает сколько! Вы как хотите, а я так сразу никак не могу убыть. Вы пока грузите вещи на корабль, топите котел и все такое, а я скоро буду, - мастер развернулся и побежал по улице, толкая прохожих. - И не спалите мне ничего, а то я вам!..

     Прохор вздохнул и с улыбкой посмотрел на Фрэда.

     - Ну что, давай делами заниматься, а то потом этот ухарь нас бездельниками назовет.

     Друзья подхватили походные мешки и через приоткрытые ворота прошли во внутренний двор, где всегда наготове стоял летучий корабль...

     ***

     Закат сменил голубой цвет на ярко-розовый, из-за леса стал выползать рогатый месяц, словно улыбаясь на прощание солнечному диску. Легкий ветерок помогал огромным пропеллерам, что несли посудину по направлению к Фрилфасту. Воздушное судно бороздило небо уже вторые сутки. Путешественники по несколько раз пересказали все городские слухи, по три раза посмеялись над анекдотами Прохора, который тот услышал от музыкантов. Теперь мастер и его коронованный друг внимали писарю, который не на шутку разошелся после кружки хмельного, рассказывая друзьям свои истории. Что сочинял в библиотеке, когда не был занят с первой фрейлиной королевы, темноволосой красавицей Изабеллой.

     - Давным-давно, в далеком-далеком королевстве произошла эта история. Жили-были в темном-темном лесу брат с сестрой. Звали их Карл и Клара. Клара была блаженная, замуж ее никто не брал, а может, причина и не в этом, а в том, что жили они в самой чаще, а там женихов только волки да медведи. Возможно, по той же причине не имелось суженой и у Карла. Так или иначе, жили они вдвоем посреди леса. И вот однажды собрался Карл за дровами и говорит сестре, мол, никому не открывай, я скоро приду. И ушел. Ходил он бродил средь буреломов, собирал сушняк. Крутил вязанки, собирал ягоды грибы и не заметил, как ночь сменила вечер. Пора, думает, домой. Вышел на тропинку и наткнулся на бездыханное тело какого-то бедолаги. Посмотрел по сторонам - никого. Недолго думая, взял и стянул с мертвяка сапоги. Дохляку уже ни к чему, а ему пригодятся. К тому же новые почти, даже каблуки не стесанные. Новьё, считай. Так вот, стянул он обувку, а тело спихнул в заросли орешника. А куда его еще девать, на себе в город тащить? Мол, так и так, господин начальник городской стражи, в лесу нашел. Так тебя же и обвинят, разбираться не будут. Так спокойней. Скинул Карл свои стоптанные бахилы, переоделся в новые, закинул вязанку дров за спину и довольный побрел домой. Идет, никого не трогает, насвистывает себе под нос песенку, вслушиваясь в тишину ночного леса, пинает шишки да мухоморы, попадающиеся на пути. Иногда останавливался, чтоб отдохнуть и полюбоваться своей обновкой. Поставит ногу на каблук и диву дается, любуется, как девка новым платьем. А небо тем временем тучи стали затягивать. Прибавил дровосек шаг, пока луна вовсе не скрылась, и вскоре добрел до дома.

     Рассказал он Кларе о своей находке.

     «Посмотри, в каких я сапогах!».

     А та схватилась за голову, зачем, говорит, снял с мертвяка, есть голова-то на плечах? Примета плохая, быть беде! А тот махнул рукой, поужинал, поставил сапоги возле камина да спать завалился. Храпел так, что птицы из леса в теплые края улетели. А вот его сестре не спалось. Ворочалась Клара, не шел к ней сон, и мигрень одолела. Все твердила девица сквозь зубы:

     «Принесет беду твоя обновушка, братец».

     Медленно текла ночь, и вдруг кто-то постучал в дверь, да так сильно, что петли завыли. И раздался с той стороны голос заунывный.

     «Открывай дверь добром!».

     И ветер вторил голосу эхом.

     «Я пришел обратно получить то, что смел ты ночью утащить!».

     И ветер не унимался, повторял за неизвестным.

     Тут Клара стала метаться по дому, крича, что есть мочи.

     «Изыди! Изыди, нечистый!».

     Тут проснулся и Карл. Недолго думая, он схватил топор и выскочил за порог босиком и в одном исподнем. Дровосек носился вокруг дома, размахивая колуном, но так никого и не нашел. Основательно устав и запыхавшись, дровосек вернулся в дом и замер на пороге. Топор выпал из его руки, отрубив Карлу палец, но тот этого даже не заметил. Все его внимание было приковано к камину: там, обутая в те самые сапоги, что совсем недавно принадлежали неизвестному дохляку, лежала его сестра. Бездыханная и бледная, аки сама Смерть. Подбежал брат к сестре, упал возле ее тела на колени и горестно зарыдал, содрогаясь всем телом. Так и умер. Вот такие дела, - закончил свое повествование Фрэд.

     - И как теперь спать?! - всплеснул руками Даниэль. - Нагнал жути. Ты можешь что-нибудь веселое придумать? Это что же получается? Если я найду на улице кошель, его теперь и брать немоги? Глупость какая. Я, пожалуй, сегодня на палубе лягу, в каюте как-то не по себе. Вечно там что-то скребется, пищит и спать мешает, а тут воздух свежий и все такое.

     - Это ж все неправда, - смутился Фрэд.

     - Ну да, - кашлянул мастер, - но я все равно тут лягу. Вдруг ветер поменяется. Надо за курсом следить, не тебе же доверить. Если ничего не случится, то днем прибудем к окрестностям Фрилфаста. Думаю, сядем в поле у Тихой заводи, селение такое, - изобретатель развернул карту, что выудил из тубуса, болтающегося на поясе. - Я, правда, не понимаю, какая тут заводь, если река ближайшая пес знает где. Три перста. Это сколько верст получается? Может, я что попутал? Да нет, все так должно быть.

     Прохор покачал головой, поднялся на ноги и, чтобы размять затекшие члены, прошелся по палубе от кормы до носа и обратно, наслаждаясь проплывающими мимо красотами.

     - Вы бы тоже посмотрели, когда еще увидите. Просторы-то какие! Эге-гей! Невозможно налюбоваться. Вот так бы всю жизнь путешествовал и смотрел, путешествовал и смотрел.

     - А есть когда? - спросил писарь.

     - Вот вечно ты все испортишь! - сплюнул под ноги Государь. - Ты о чем другом можешь думать? Точно тебя на галеры отправлю!

     Солнце тем временем окончательно спряталось за горизонтом, а на небе высыпали звезды. Месяц размеренно покачивался в вышине.

     Мастер вздохнул, повис на леерах и стал наблюдать за плевками, летящими вниз. Фрэд, махнув рукой, убрал свою книгу в сумку и отправился спать, предварительно заглянув на камбуз, где стянул пару пирогов с черникой из стратегических запасов Даниэля.

     - Слушай, - спросил Прохор потягиваясь до хруста в костях, - а как ты определишь где юг, если у тебя компас сломается?

     Изобретатель, не отвлекаясь от своего важного занятия, ответил:

     - Тут все просто: видишь месяц? Мысленно проведи прямую от его верхнего кончика его рожка до нижнего, а затем до самого низа. Где соприкоснется с землей, туда и правь.

     - А если будет полная луна?

     - Тогда, считай, заблудились, - спокойно ответил мастер. - По карте еще можно, но лучше за компасом следить, чтобы не ломался.

     - Понятно, - кашлянул Прохор.

     Даниэль вздохнул.

     - Когда-нибудь на небе не останется свободного места. Летучие корабли будут сновать туда-сюда, как мальки в пруду, а внизу по дорогам будут носиться, как мыши в погребе, самодвижущиеся кареты. В театрах будут смотреть живые картинки. Вот время настанет, только, думаю, мы не доживем до этого.

     Король покачал головой.

     - Ты смотри, чтобы мы на скалы не налетели, а то мы не то что до тех времен, до завтра не доживем, мечтатель!

     - Будь покоен, - поспешил успокоить Государя изобретатель. - У меня все под контролем. Спи спокойно.

     Прохор похлопал друга по плечу.

     - До завтра, - и растворился в ночи.

     Даниэль же перебрался на нос, где стоял большой ящик. Откинув крышку, мастер поколдовал над агрегатом, хранящимся внутри, довольно потер ладони и дернул большой рубильник. Через мгновения ночную тьму разрезал яркий луч, осветивший все пространство перед носом корабля. И бил он с бочки впередсмотрящего. Это была такая же лампа, как и на самоходной карете, только увеличенная в несколько раз. Изобретатель заложил руки за голову, втянул ноздрями свежий воздух.

     - Надо топку проверить, а то действительно до утра не дотянем, - Он трижды сплюнул через левой плечо, постучал по палубе и отправился в недра корабля.

     А на горизонте тем временем показались первые вершины Северных гор...

     Глава 2.

     Летучий корабль приземлился на поляне в центре небольшой дубовой рощицы, что стояла посредине гречишного поля и отделяла путешественников от Тихой заводи. Солнце медленно, но верно ползло в зенит, проснулись невидимые птицы, поющие на разные голоса, бабочки и стрекозы. Трава еще хранила капли росы, что переливались всеми цветами радуги.

     - Красотища! - констатировал Прохор. - Не перестаю удивляться красотам наших земель.

     - А я не перестаю удивляться тому, что вы постоянно приземляетесь так далеко от нужного места, - простонал Фрэд, наступивший на холмик земли, что оставил после себя крот, и запачкавший сапоги. - Нельзя было у стен города сесть? Мы теперь до туда еще два дня добираться будем.

     - Тебе бы бабой родиться, - сплюнул под ноги Даниэль, который съехал с палубы по канату. - Ноешь и ноешь, ноешь и ноешь. Еще не надоело? Ты только представь: сейчас доберемся до заводи, похарчуемся, в баньке попаримся. Я давно не был в баньке! Косточки попарить - милое дело, грязь дорожную смоем.

     - Сидели бы дома и смывать бы ничего не пришлось, - буркнул писарь.

     - Опять двадцать пять! Ну что ты за человек?! А где король? - Мастер осмотрелся: Прохора нигде не было видно. - Самодержец, ты где?!

     Ответ прилетел из рощи.

     - Тут я. Не поверите, здесь столько дубовиков, что хватить на всю зиму! Желудей меньше!

     Друзья поспешили на голос и уже через минуту очутились под сенью вековых деревьев, что переплелись своими могучими ветвями, заслонив листвой небо и образовав естественное укрытие от дождя. И, глядя на эту величественную красоту, становилось немного страшно. Казалось, что роща вот-вот оживет, опутает своими лапами и свяжет корнями.

     - Жутковато малость, - сглотнул мастер.

     - Малость?! - брови писаря поползли вверх. - Да у меня поджилки трясутся! Хуже места не придумаешь. На погосте и то веселее. Пойдемте уже в деревню, а?

     Прохор закрыл глаза и сжал в ладони шляпку гриб, которым только что любовался. Мякоть стала просачиваться сквозь пальцы.

     - Любезный, еще одно слово - и в Броумен ты пойдешь пешком, - Он поднялся, отряхнул руки и зло глянул на писаря. - Пошли. Даниэль, у тебя на борту есть бочка? Надо будет на обратном пути грибов с собой взять.

     - Конечно, у меня целый трюм бочек, я их как раз для таких случаев вожу. У нас же своих-то грибов мало, - мастер покачал головой и последовал за Прохором.

     Троица брела напрямик через поле: первым шел Правитель Серединных Земель, за ним королевский изобретатель, замыкал шествие хмурый , как туча, дворцовый писарь. Слева и справа возвышались чучела, до которых настырным воронам не было никакого дела. Черными кляксами парили они в небе, то снижаясь, то взлетая вновь. От их оглушающего гомона у Фрэда даже разболелась голова, и он снова начал причитать и проклинать судьбу-злодейку, которая забросила его в эту дыру. А вот Даниэль наоборот был весел, чем еще больше раздражал летописца. Мастер сам каркал в голос, будто переговаривался с пернатыми тварями, а те отвечали.

     - Интересно, что они мне говорят? - произнес Даниэль, разговаривая с самим собой, но ему ответил писарь.

     - Что ты недоумок. Только блаженные дули воробьям показывают, да с курями разговаривают.

     Прохор задохнулся в порыве хохота.

     - Вот за что я тебя люблю, властелин пыльных фолиантов, так это за то, что ты хоть и крайне редко, но можешь выдать что-то действительно смешное! Ха-ха-ха!

     А вот мастер не нашелся, что ответить. Слова писаря вогнали его в ступор. Он так и топал, пока гречишное поле не кончилось, и перед троицей не раскинулось село в сто домов, не меньше.

     Как оказалось, Тихая заводь лежала в естественной чаше, что образовали зеленые холмы. Отсюда, с вершины, хорошо был виден и Фрилфаст, точнее шпили его башен. До города еще миль десять, не меньше. Осознав сей факт, писарь вздохнул так громко, как только мог. А на горизонте высились острые пики Северных гор.

     Спуск с холма занял около получаса. И все это время Фрэд не переставал причитать, но его стоны не смогли прогнать улыбку с лица Государя, а Даниэль, казалось, и вовсе перестал обращать внимание на бумагомарателя.

     - Смотрю я на все это, - мастер сорвал травинку и зажал ее губами, - и вспоминаю наших музыкантов. Помнишь, у них песня такая есть. Про траву на полях, про туман?

     Изобретатель никак не мог себя заставить называть Прохора по имени, поэтому говорил вроде как сам с собой, но всегда подразумевал диалог с королем, а тот, в свою очередь, точно понимал, что обращаются именно к нему, и всегда отвечал.

     - Помню, а еще у них есть другая. Мне она сразу на душу легла, - Прохор попробовал поймать кузнечика, но оставил эту затею. Он расстегнул куртку, под которой скрывалась такая неудобная и жаркая броня, подаренная мастером, снял сапоги и тихонько запел.

     Тихо шумит листва.

     Ночь, будет опять гроза.

     Алым светом небеса

     ослепят глаза, глядя в облака.

     Кистью из огня

     оживит искра в небе образ

     Красного всадника.

     Всадник помчится стрелой,

     горы он разобьет рукой.

     В недрах огненной долины

     ждет его она, как всегда одна,

     женщина – лавина:

     косы из огня, и глаза

     сверкают как гроза.

     У огромного костра

     до краев она им нальет вина.

     Зачарованы,

     будут песни петь до утра

     дети огня.

     А когда придет любовь,

     то спалит дотла все вокруг дома

     огненная кровь.

     И горят сердца, а в небе снова

     будет гроза!

     Скоро кончится дождь...

     Едва Прохор закончил петь, путешественники ступили в Тихую заводь. Село встретило гостей абсолютной тишиной, если не считать лая собак да кукареканья петухов. Людей и след простыл, словно все вымерли.

     - А где все? – подал голос мастер.

     - Хотел бы я тоже знать, - Прохор выплюнул травинку и надел сапоги.

     - Наверное, душегуб тутошний всех извел.

     Писарь ничего не сказал, но громко вздохнул.

     - Пойдем в дом старосты, - Правитель застегнул колет на все пуговицы, приняв подобающий почтенному горожанину вид. – Если его не найдем, то сразу отправимся во Фрилфаст, а нет, то задержимся до завтра. Хочу с народом пообщаться, проблемы обсудить. Должен же я знать, чем мои подданные живут. Так?

     Мастер согласно кивнул, а писарь так и не прекратил своих дум, проигнорировав вопрос Государя. Дом старосты, как это принято, стоял на краю поселения, ближе к городу - так проще искать, плюс на нем красовался королевский штандарт. Проходя мимо домов, Прохор заметил, что все хозяйство содержалось в порядке: грядки вскопаны, сорняки прополоты и все такое. Куры и гуси бродили в загонах. Где-то звучало еле слышное хрюканье. Все это означало, что в селе все-таки кто-то есть. Следующим фактом, подтверждающим наличия людей в селе, стала качающаяся оконная занавеска, и тот, кто за ней прятался.

     - Я только что кого-то видел, - прошептал Даниэль.

     - Я тоже, - ответил Прохор. – Думаю, жители просто напуганы.

     И тут голос подал Фрэд.

     - Надо было взять с собой отряд гвардейцев. Помнится, мастер, ты сам говорил, что негоже Государю без охраны ходить, велел даже это в книгу записать. И что? Мы сейчас откровенно нарушаем указ. Посему я снимаю с себя всякую ответственность за все, что может случиться в дальнейшем, - Он подошел к забору, отделяющему один из садовых участков от дороги, и сорвал с яблони, что мерно покачивала своими ветвями, налитый плод и с хрустом надкусил его. Сок брызнул в разные стороны. – Я эфо офифиально фаяфляю!

     Даниэль фыркнул, а Прохор махнул рукой. Троица направилась по дороге, рассматривая аккуратные домики, стоящие по обе стороны, а спустя пару минут, пройдя мимо явно заброшенного колодца со скрипучим журавлем, путники подошли к темно-зеленому строению с резными наличниками и с крыльцом о пяти ступенях. На нежданных гостей набросилась было небольшая шавка, но Фрэд рыкнул на нее так, что та взвизгнула, как молочный поросенок, и скрылась в будке, что стояла тут же. Пройдя через палисадник, усаженный всевозможными цветами, путешественники поднялись на крыльцо, увитое плющом. Прохор откашлялся и постучал в дубовую дверь.

     - Есть кто дома? – но ответа не последовало ни сразу, ни через минуту.

     Пауза затянулась. Либо старейшина помер, либо попросту не желал видеть непрошенных гостей. Даниэль настаивал на первом, тогда как Прохор на втором. Спор прервал писарь.

     - Давайте выломаем дверь, и всего делов. Зайдем и увидим: или он там живой и здоровый, или мертвый и… мертвый.

     Едва он произнес это, из-за двери прозвучал крик.

     - Предупреждаю, я вооружен и опасен! У меня тут коса, серп, вилы, топор, ножи и вилки. В решето превращу всех, е… о… а…!

     Фрэд спрятался за мастера и ответил:

     - Именем Короны, открывай, супостат! С тобой сам Правитель Серединных Земель разговаривает. На галеры пойдешь, в солеварнях гнить будешь… - летописец хотел добавить еще что-нибудь устрашающее, но подавился слюной и закашлялся.

     - Поищи дурака, так я и открыл! Делать больше нечего королю, как шлындать тут. А ты, если такой бесстрашный, то заходи, я в тебе дырок махом наделаю, - раздалось из-за двери.

     Прохор потер подбородок.

     - Любезный, если вас не затруднит, подойдите к окну. У вас наверняка имеется образ, вы его можете сравнить с моей физиономией и убедиться, что сей почтенный муж говорит правду. Я действительно … король. Ненавижу это звание. Вот мой перстень, убедитесь, - Он перепрыгнул через перила и встал напротив окна, показав неизменный атрибут власти на среднем пальце правой руки.

     Кружевная занавеска чуть отошла в сторону, видать, хозяин решил последовать совету незнакомца. Немногим позже раздалось лязганье замка.

     - Вроде похож, но предупреждаю, если что, я за себя не ручаюсь! Входите медленно и держите руки перед собой, чтобы я видел.

     - Я первым не пойду, - проскулил Фрэд.

     Дверь со скрипом отворилась, и в темноте показался силуэт хозяина: им оказался крепкого вида мужик, лет пятидесяти, лысоватый с трехдневной щетиной на щеках, в сапожищах, потертых портках и холщовой рубахе. В руках он держал вилы и был готов дать отпор в случае нападения.

     - Ты, который назвался королем, - шмыгнул носом староста, - заходи первым. Куртку распахни.

     Прохор медленно расстегнул колет и отвел в стороны борта, показывая, что у него нет оружия.

     - Мы вас не тронем. Я в самом деле Правитель Серединных Земель, бывший шут Прохор Первый и, тьфу пропасть, Единственный. Тот блондинистый – королевский изобретатель, а храбрец позади него – дворцовый летописец, - Прохор опустил руки, заложив пальцы за пояс. - Уважаемый, опустите уже свои вилы, пока вы меня ненароком к праотцам не отправили, в противном случае сюда явится гвардия и камня на камне не оставит от села. Вернее, доски на доске. Впрочем, вам будет уже все равно, ибо вы будете покачиваться на виселице. Мой генерал суровый малый. Цацкаться не будет.

     Слова того, кто называл себя королем, возымели действие на старейшину, и тот отставил вилы в сторону, прислонив их к стене.

     - Ты это, Вашество, извини старика. Душегуб этот треклятый страху нагнал, вот я и струхнул малость. Пес вас знает, кто такие. Односельчане по домам попрятались, сидят и носа не кажут. В городе-то попроще, но тоже не совсем спокойно. Да вы не толпитесь тут, в прихожей, идите в комнату. У меня, правда, не хоромы, так что…

     - Полно, мы неприхотливые, приходилось и на улице спать.

     Гости прошли внутрь, а старейшина почесал затылок и усмехнулся:

     - Во дела, сам король!

     Жилье оказалось ничем не примечательно. Осмотревшись, Прохор подметил, что все дома, в которых он бывал, похожи друг на друга, как две капли воды: шкаф для посуды, сундук для вещей, стол, несколько стульев, да кровать за занавеской, чтоб в глаза не бросалась. Ну и, естественно, камин, куда без него, особенно по зиме? В другой комнатке, поменьше, располагался кабинет, если это можно так назвать: перед окном самодельное бюро, сколоченное из досок, две лавки, вероятно для посетителей, у одной стены книжный шкаф, забитый под завязку старинными томами. Вторую стену покрывало огромное полотнище, на котором красовалась вышитая карта Королевства, а над дверью висел портрет Государя Прохора. Это была идея Фрэда – заказать в артели прядильщиц столько персон, чтобы хватило на все города и села.

     Гости уселись на лавку и стали ждать, но хозяин куда-то запропастился. Появился только минут через десять, Прохор засекал, ибо начал нервничать. Где это видано, чтобы короля заставляли ждать, да кто? Простой староста. А у него, короля, дел невпроворот, между прочим.

     Первое лицо села ворвался в комнату, тяжело дыша. Он занял место за столом, налил в кружку воды из кувшина, стоявшем тут же, и стал жадно пить.

     - Простите, что заставил ждать. Надеюсь, вы не сразу покинете наше село, задержитесь до утра? А то я обежал все дома, сказал, кто у нас в гостях. Гульнем на широкую ногу. Нечасто к нам король заглядывает, тудыть ее в колено! Потом в баньку сходим, выпьем по чарке. Самогон у нас знатный! Вы уж не откажите в любезности, уважьте простой народ.

     Прохор улыбнулся.

     - Да мы и так собирались на постой напроситься, кости попарить, с населением пообщаться, проблемы обсудить и все такое. Надо же мне узнать, чем вы живете.

     - Это правильно! – Он сорвался, словно ветер, и вылетел из комнаты, а через мгновение появился вновь, держа в одной руке четыре кружки, в другой тарелку с огурцами и помидорами. Под мышкой староста сжимал пузырь с какой-то мутной жидкостью. Он вернулся на место и поставил посуду на стол. После вытащил из бутыли пробку и стал разливать жижу по кружкам. – Ну, за встречу, так сказать!

     Гости переглянулись.

     - За встречу, - сказал Прохор.

     - За встречу, - поддержал мастер.

     - И вас туда же, - крякнул писарь.

     Все четверо выпили. Староста привычно занюхал рукавом, Прохор поморщился и надкусил огурец. Даниэль кашлянул, глубоко, с хрипом, вздохнул и отправил в рот целую помидорину, а Фрэд покраснел, как вареный рак, и выпучил глаза, из которых полились слезы.

     - Он нас отравил! – только и смог прохрипеть писарь и стал ладонями загребать в рот воздух.

     - В первый раз, что ли? – ухмыльнулся староста.

     - Непьющий он у нас, - сказал Даниэль.

     - Это не есть хорошо, - покачал головой старик. – Настоящий мужик должен мочь чарку осушить не поморщившись, опосля в прорубь нырнуть и девку в бане того, ну вы поняли. Проруби у нас нет, ибо до зимы далеко, да и река неблизко.

     Мастер кашлянул и подошел к карте.

     - Кстати, я хотел спросить: почему Тихая заводь? До ближайшей воды несколько верст.

     Староста вновь наполнил кружки.

     - Раньше, лет пятьдесят назад, я тогда еще пацаненком бегал, тут было озеро большое. Местечко это звалось тихой заводью. Потом городские плотину на реке построили, русло пересохло вместе с озером, а еще через несколько лет наше село появилось, а название так и осталось. Меня, кстати, Лукьяном звать. За знакомство!

     - Даниэль, - представился изобретатель.

     Король промолчал.

     - Фрэд, - вздохнул писарь и с обреченным видом взял посудину.

     Кружки сомкнулись с глухим стуком, после чего самогон обжег горло столичных гостей. На этот раз и Прохор закусил основательно, а вот летописец наоборот, шмыгнул носом и потер ладони.

     - Хорошо пошла.

     По его раскрасневшемуся лицу и осоловевшим глазам стало ясно, что совсем скоро сознание бумагомарателя помутнеет, а сам он забудется крепким сном. Шутка ли, две кружки первача да еще на голодный желудок! Съеденное яблоко не в счет. Но Лукьян убрал бутыль под стол и поднялся.

     - Ну что, гости дорогие, милости прошу на зады. Там уже столы накрыты. Сначала гульбище, а потом дела, ибо если наоборот, то все забудется.

     - Не помереть бы, - вздохнул Даниэль, а Прохор покачал головой, закатив глаза. Чуял, что пьянка добром не закончится. Еще ни разу не случалось такого, чтобы все обошлось хотя бы без драки.

     Такого друзья еще не видали: все жители села, от мала до велика, собрались на выкошенной за домами поляне за длиннющим столом, уставленным всевозможной снедью. Тут тебе и соленья-варенья, овощи свежие и тушеные, рыба копченая, утки запеченные да пороси жареные, бутыли с самогоном да кувшины с компотом. И когда только успели?! Женщины влезли в свои лучшие платья и повязали платки, мужики напялили чистые портки и рубахи, подпоясавшись кушаками. В общем, надели то, в чем собирались в гроб лечь.

     Едва столичные гости показались, местные встали и одобрительно заулюлюкали, приветствуя Короля. Тот, в свою очередь, в знак приветствия помахал руками и воскликнул:

     - Мое почтение, жители Тихой заводи. Долгих лет вам, урожая и всего самого-самого, - Даниэль согласно закивал, а Фрэд просто икнул.

     Старейшина проводил к самым почетным местам во главе стола, сам сел рядом и подал знак. Тут же чьи-то проворные руки наполнили кружки, и Лукьян стал держать слово.

     - Братья и сестры, дети, внуки и правнуки…

     - Деды и бабки! – добавил какой-то древний старик с бородой до пупа, который сидел рядом с не менее древней старухой.

     - Ну да, - поправился староста. – Все, короче говоря. Сегодня у нас с вами особый день: наше село посетил сам Правитель Серединных Земель – Прохор Первый со своей свитой, состоящей из королевского изобретателя и дворцового летописца, который занесет сегодняшний день в историю государства, если что вспомнит.

     Жители одобрительно зашумели.

     - Спасибо, что радушно приняли нас, - Прохор привстал и приложил руку к груди.

     - Спасибо, - сказал Даниэль, а Фрэд опять икнул.

     - Что ж, - продолжил Лукьян, - предлагаю начать гульбище!

     Едва очередная порция первача обожгла горло, король и его друзья потонули в криках: жители села наперебой стали им рассказывать, что да как, естественно, все это под выпивку и под закуску. Гости отвечали на вопросы аборигенов, чокались кружками, понятное дело, пили не все, старались только пригубить, а то здоровья не хватит на всех.

     Солнце ползло по безоблачному небу, нагревая и без того горячий воздух. Пьянка, приуроченная к приезду Государя, была в самом разгаре. Словно по волшебству, порожняя посуда менялась на целую, тарелка с костями превращалась в очередного порося или утку в яблоках. Ватага бутузов шныряла под столом, таская пироги. Умели в королевстве гульнуть на широкую ногу. Уж чего-чего, а радушия жителям Серединных Земель не занимать. Любого примут как родного: и обогреют, и накормят, и спать уложат. Еще и деньжат в дорогу дадут.

     Множество историй услыхал в тот день Прохор, Даниэль еще больше. Ну а Фрэд так захмелел, что уже не мог никого слушать, только по привычке кивал, мол, вы рассказывайте, я все запомню. Непонятным оставался тот факт, что летописец еще мог сидеть, ведь он влил в себя чуть ли не ведро первача!

     В конце концов, на село опустился вечер. Солнечный диск закатился за пики Северных гор, уступив место ночному светилу и мириадам звезд. Однако это нисколько не испортило праздник. Тут же вспыхнул огромный костер, сложенный из целиковых стволов, и снопы искр с треском рванулись в ночное небо.

     Староста призывно постучал вилкой о бутыль самогона.

     - Заткнулись все на чуток! – наступила тишина. - Хватит жрать, пора песню спеть. Покажем нашим гостям, как мы глотки драть можем! – Он откашлялся и зычно запел:

     Брёл в ночи домой, я был слегка навеселе,

     а вокруг спокойно, ни души во всём селе.

     Тут-то и увидел я соседа при луне.

     Он слегка прихрамывал, спеша навстречу мне.

     Я его не знал и в его доме не бывал.

     Тут он, улыбаясь, вдруг к себе меня позвал.

     Всё, что в огороде по пути сосед нарвал,

     выложил на стол, настойку горькую достал.

     От его настойки я конкретно захмелел,

     да и сам хозяин, как покойник, посинел,

     а когда мы вышли подышать с ним на крыльцо,

     волосами вдруг покрылось всё его лицо.

     Тут подхватили все мужики:

     Эх, башка дурная,

     пьяная моя башка,

     тебя люблю!

     И всё наливает

     сосед исподтишка,

     а я всё пью…

     Тут все резко замолчали, а Лукьян продолжил басить:

     От такого зрелища я мигом протрезвел,

     и совсем иную я картину тут узрел:

     где-то в чаще леса между сосен я сижу,

     шишку вместо стопки возле рта держу.

     Пичкал негодяй меня бесовскою едой;

     накормил поганкой, напоил болотною водой.

     Чёрт под пьяный глаз мне всю реальность подменил,

     поглумился надо мной. Догнал бы, так убил!

     И вновь уже не тихая заводь содрогнулась от дружного ора мужиков:

     Эх, башка дурная,

     пьяная моя башка,

     тебя люблю!

     И всё наливает

     сосед исподтишка,

     а я всё пью…

     - Наливай! – завопил Лукьян, и вновь самогон потек в кружки, а потом в глотки.

     Усталость и хмель одолели-таки Фрэда: бедолага мирно сопел, уронив голову на руки. На него никто из тех, кто еще оставался на ногах, не обращал внимания. Впрочем, им уже и Прохор казался своим в доску. Один подходил, похлопывал его по плечу, чокался и исчезал, иной, не вставая с лавки, кричал «Король, давай выпьем!» и падал под стол. Бабы с помощью детишек растаскивали своих геройски павших в борьбе с хмельным зельем мужей по избам. Даниэль, отмахиваясь от едкого табачного дыма, пытался вникнуть в суть беседы, что велась двумя мужиками, сидевшими рядом с ним.

     Прохор отправил в рот очередной кусок мяса, обильно помакав его в хреновом соусе, и, жуя, спросил у своего соседа, коренастого бородача с проплешиной.

     - Староста чего-то загрустил. Пьет в одиночку.

     - Лукьян-то? – спросил тот. – Так оно и понятно. Бабу свою на погост отвез месяц как. Полбеды. Он, знаешь, что придумал? – мужик постарался перейти на шепот, но получилось у него не особо. – Утверждает, что отыскал путь на тот свет, а еще говорит, что видел там свою усопшую супругу. Но и это еще не самое страшное: клянется, что встретился нос к носу с хозяином Мертвого царства, с самим Вием. Я, знаешь, что думаю? Пить надо меньше, не то привидится.

     Староста искоса посмотрел на соседа и с грохотом опустил кулак на стол, аж посуда подпрыгнула.

     - Видел Вия, чтоб мне провалиться! Огромный такой, страшный, как ты. Глаза, что у стрекозы, только здоровенные, с банную шайку. Глянул на меня из-под бровей и сказал, что помру я аккурат через тридцать дней, - Лукьян присосался к горлышку бутыли. – Испугался я, дал деру. Сегодня отпущенный Вием срок истекает. Скоро увижусь со своей старухой.

     Старейшина смахнул слезу, сделал очередной глоток и повалился на землю. Прохор хотел было его поднять, но Хома, так звали бородача, своей огромной ручищей усадил короля на место.

     - Оставь его, пущай там лежит.

     - А вдруг околеет? – обеспокоено спросил рыжеволосый балагур.

     - И что? Помрет, так помрет. Тут таких с десяток на два шага. Вон, тот худосочный, что с тобой прибыл, тоже озяб, - и он указал куриной ножкой на сопящего Фрэда. – Жалко старосту. Год назад пропала евоная дочь, потом с супружницей несчастье приключилось. Навалились напасти на Лукьяна, вот он и пьет, не зная меры.

     Прохор вздохнул, пожал плечами и выпил.

     - Ты что-нибудь слыхал про душегуба? – неожиданно спросил он.

     - А то! Мы так мыслим, что Лукьянову жену он ухайдакал.

     - С чего так решили?

     - Так ить… - Хома развел руками. – А кто еще? Ее нашли на опушке, страшно сказать, всю исполосованную, словно ее на ремни резать хотели. С тех пор мы стараемся без нужды из дому носа не казать по одиночке, только гуртом.

     Прохор глотнул из кувшина облепихового настоя.

     - Мы специально прибыли, чтобы сыскать душегуба. Знать бы, с чего начать.

     - Это вам в город надо, там что ни день, так мертвяк находится. Слухи и до нас доходят. Хватит о плохом да страшном, а то, не ровен час, станем как Меригуан.

     Хома потряс в воздухе пальцем.

     - Как кто? – поперхнувшись, спросил Даниэль, которому уже порядком поднадоели мужики со своими разговорами.

     Бородач повернулся к мастеру, дыхнул ему в лицо перегаром и повторил.

     - Как Меригуан.

     - А это кто? – не унимался изобретатель, подпирая ладонью подбородок.

     Хома на мгновение зажмурился, потряс головой и вновь открыл глаза.

     - Мне почудилось, что ты черт. Надо в баню сходить, хмель прогнать, - и крикнул в никуда: - Эй, Румпель, подкинь в печь поленьев, а то баня, поди, остыла. Мы сейчас придем!

     Изобретатель кивнул.

     - Конечно, но сначала скажи, кто такой этот Мегуриан, или как там его.

     - Меригуан, бестолочь! Ой, прошу пардону, случайно вырвалось, - но Даниэль только махнул рукой. – Это у нас блаженный такой в селе живет, то с мухами играет, то из игральных карт домики строит. Вон он, сушеную воблу в кувшин с пивом макает. Любит он пивком побаловаться.

     - Ясно, - подвел итог мастер. – А вон тот кто, что смурной весь вечер сидит? Одежа на ем, кажись, солдатская или вроде того.

     Хома налил в кружки первача и выпил с мастером и королем.

     - Это приемный сын нашего старосты. Ну как приемный… Давайте выпьем, и я расскажу.

     - Так только что! – напомнил Прохор.

     - Значит еще раз! – бородач вновь плеснул в кружки самогона, проследил, чтоб столичные гости выпили, потом сам опорожнил посудину и продолжил. – Это случилось лет двадцать назад, мы тогда в пригороде жили у реки. Вы-то не помните, но в те времена соседняя Хранция бодалась с Немчурией, говорят, лютая война была. Так вот, однажды у стен Фрилфаста и появился этот солдат. Как сейчас помню, ходил по дворам, все высматривал чего-то, пока не наткнулся на дом Лукьяна. Он тогда простым горожанином был, помощником пекаря. Зашел паренек в дом, поставил алебарду в угол, саблю на гвоздь повесил, а сам сел за стол. У Лукьяна тогда только дочка народилась, упокой ее душу. Ты кто такой, спрашивает, чего, надо? А тот и отвечает, мол, сын я ваш. Залез в мешок походный и достал оттуда картинку. Глянул Лукьян и подивился: точно с него и его жены рисовали. Пытались они объяснить солдату, что ошибся он, да какой там! Тот и слушать не хотел. Видать, лихо ему досталось на поле боя. Пожалел Лукьян паренька и оставил у себя. Потом сюда перебрались, так и живут с тех пор, - Хома призадумался. - И как он только через горы перебрался, ума не приложу. Вот такие дела, господин королевский изобретатель, а ты говоришь - купаться!

     - Да уж, - вздохнул Даниэль.

     - Бывает же! – кивнул Прохор.

     - Все, пошли в баню!

     Хома ударил ладонями по столу, да так сильно, что вместе с посудой в воздух поднялась и голова спящего писаря. Его руки соскользнули вниз, и Фрэд приложился о стол носом, отчего и проснулся. Летописец продрал глаза и осмотрелся: костер продолжал плеваться в ночное небо искрами, жителей значительно поубавилось, столы оскудели на снедь. Писарь понюхал несколько кружек и поморщился. Он с трудом поднялся с лавки и подошел к Прохору.

     - Я до колодца прогуляюсь, пить охота, а тут, кроме самогона, нет ничего. Без меня не улетайте, - и скрылся в ночи.

     Оставшиеся стоять на ногах мужики завалились в единственную на все село баню, побросав одежду на лавки в предбаннике. То и дело честная компания выбиралась наружу, чтобы опрокинуть чарку-другую. Сколько веников разлетелось на листочки, никому не известно, но дров спалили столько, что село могло топиться всю зиму. Что касается Хомы, который так хотел выгнать хмель из своей головы, то это ему не удалось. Он признал-таки в Даниэле нечистого и пытался обварить бедолагу кипятком. Сладить с бородачом никто не мог, поэтому помывку в срочном порядке прекратили и вновь переместились за столы. Хома же остался в бане и пытался совладать с одному ему видимым врагом: он гремел шайками и сквернословил так, что даже старикам стало стыдно перед Государем.

     По домам разошлись только под утро, когда и без того бледный месяц стал блекнуть, а небо начало окрашиваться в розовый цвет.

     Даниэль и Прохор прикорнули на лавках, а Хома заснул в бане, так и не изловив рогатого. Проснулась Тихая заводь вовсе не с первыми петухами…

     Глава третья.

     Прохор продрал глаза и кое-как, скинув ноги, сел. В голове шумело, все тело ломило, ибо спать на узкой деревянной лавке не очень удобно. Он осмотрелся. Вокруг никого, только по столам шарятся коты и куры, подъедая то, что вчера не смели селяне, которые теперь отходили от гульбища, нежась в кроватях. Проверив все кружки и кувшины, Прохор с огромным сожалением обнаружил, что утолить жажду абсолютно нечем. Государь потер виски и посмотрел на небо: там, в вышине, по направлению к Северным горам, плыли облака, гонимые ветром. На Правителя Серединных Земель нахлынула грусть-тоска. Он вспомнил Броумен, где его ждала Изольда с малышкой Жаннетт. Наверняка сейчас сидят у окна и смотрят вдаль, надеясь увидеть летучий корабль.

     Прохор резко встал и тут же оперся руками о стол, чтобы не упасть. Последнее ведро самогона было явно лишним. Он хотел крикнуть Даниэля, но голос еще спал, из уст вырвался лишь хрип. Мастер нашелся сам, он спал на лавке по другую сторону стола. Изобретатель со стоном сел, тоже повертел в руках кружки и осмотрелся.

     - Село не спалили – уже хорошо, а то Тихая заводь могла превратиться в Мертвую.

     Даниэль доковылял до ближайшего забора и, сорвав с яблони два налитых плода, бросил один Прохору, а в другой сам впился зубами.

     Сок потек и по подбородку короля.

     - Мм... Надо в город отправляться, пока нас на второй день не оставили. Я уже не сдюжу, да и дела не терпят.

     - А где писарь? – неожиданно спросил Даниэль.

     Прохор наморщил ум и осмотрелся.

     - Может, вернулся на корабль? Он же у нас привередливый. Сопит, поди, в обе дырки на кровати.

     Нарвав на дорогу яблок, столичные жители отправились в дубовую рощу на поиски летописца, но тот на летающем судне не обнаружился. Друзья обшарили весь трюм – Фрэда и след простыл. Даниэль глотку сорвал, пока кричал писаря. Прохор осмотрел с палубы окрестности, но с тем же результатом: Фрэд пропал.

     Пришлось вернуться в село. Сначала обыскали дом старейшины, который мирно сопел в своей кровати, накрывшись с головой тулупом. Затем осмотрели баню, а после и остальные дома, на что ушло около часа. Нигде летописца не нашли.

     - Ну не мог же он сквозь землю провалиться?! – всплеснул руками Даниэль, стоя на дороге посреди села. – Он тебе ничего не говорил? Может, с какой девицей в лопухи ушел?

     - Да я не припомню такого: он, считай, всё время за столом спал. Потом, правда, перед тем, как мы в баню пошли, он просыпался, сказал, что до колодца прогуляется.

     - Вот! Это уже кое-что. Кстати, вон и колодец, - мастер показал пальцем в сторону дома Лукьяна.

     - Так он же заброшенный, - напомнил Прохор.

     Даниэль махнул рукой.

     - Ой, думаю, вчера и мне было бы плевать. Я так другого и не видел, пошли.

     Король пожал плечами и поплелся за изобретателем...

     ***

     Фрэд открыл глаза. Голова раскалывалась от боли: то ли виноват самогон, то ли тот факт, что при падении писарь ударился о стенку колодца. Сейчас, сидя по пояс в ледяной воде, он смотрел наверх, туда, где виднелся небольшой клочок неба. Он даже ойкнуть не успел, когда неведомая сила втянула его в темноту. Стоило несчастному летописцу заглянуть внутрь, как в глазах помутнело, и он потерял равновесие, а спустя мгновение Фрэд уже плюхнулся в воду.

     А произошло это потому, что захотелось бедолаге пить, и он ничего лучше не придумал, чем пойти к колодцу. Из хмельной головы писаря выскочило, что колодец давно заброшен. Так или иначе, служитель пера откинул крышку, потянул журавля и обнаружил, что ведра нет, хотя должно было быть. Как иначе воды зачерпнуть? Фрэд попытался сглотнуть, но в горле пересохло начисто, и он перегнулся через венцы в поисках ведра.

     Пить Фрэду резко перехотелось, но зато возникло другое желание – выбраться отсюда наружу, вернуться домой и больше не покидать библиотеки. Гори огнём все эти путешествия!

     Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и бедолага решил осмотреться: вдруг найдутся спасительные ступени. Но то, что обнаружил писарь, заставило его вжаться в стену и чуть слышно заскулить. Из темноты колодца на него смотрели пустые глазницы человеческого черепа, который когда-то принадлежал скелету, облаченному в белое платье.

     - Мама дорогая! – неожиданно вспомнил летописец своих родственников, которых в глаза не видел, отмахиваясь руками от увиденного.

     Неожиданно нижняя челюсть черепа щелкнула и открылась, застыв в зловещей улыбке, а из одной глазницы выползла медянка, скользнула в воду и, извиваясь, исчезла. Фрэда затрясло от страха. Он зажмурился и стал шарить руками по скольким бревнам, покрытым плесенью и поганками. Головная боль ушла, оставив вместо себя ужас и смятение. Несчастный часто задышал и чуть приоткрыл глаза. Теперь пришла очередь отвиснуть его собственной челюсти. Скелет, медленно, но верно начал обрастать плотью, а череп покрылся темными, длинными волосами. Вскоре Фрэд смотрел на необычайной красоты девушку. Она протянула писарю руку, и тот коснулся бледной, холодной плоти.

     - Быть хочу всегда с тобой! – прошептал летописец.

     Настолько прекрасной оказалась покойница, что бумагомаратель враз позабыл свою зазнобу, что ждала его во дворце.

     Фрэд, не моргая, смотрел на свою возлюбленную и шептал ей слова любви до тех пор, пока кто-то его не окликнул. Писарь поднял взгляд и увидел высоко над собой ту самую, что стала его избранницей в королевском замке. Рыжеволосая фрейлина тянула к своему любимому руки и просила не бросать ее на произвол судьбы. Изабелла, так звали милашку, даже бросила в колодец веревку.

     - Милый, я помогу тебе!

     Но Фрэд отрицательно покачал головой.

     - Ты меня не вытащишь! И веревка мне твоя не нужна. Мечтаешь о любви, но при чем тут я? Вот моя избранница, рядом со мной, - и он вновь впился взглядом в свою новую пассию.

     Но девушка никуда не собиралась уходить и продолжала плакать и умолять Фрэда выбраться наверх. Она тешила себя надеждой, что ей все-таки удастся переубедить возлюбленного, но тот и слышать ничего не хотел.

     - Оставь меня в покое! Поди прочь, не хочу больше тебя видеть, не мешай нашему счастью!

     Летописец хотел послать проклятья и даже открыл для этого рот, как сверху на него полилась ледяная вода. Бедолага закашлялся и посмотрел на Изабеллу, но вместо нее увидел там лицо Даниэля.

     - Вылезай, тебе говорю! Вот дурной. Ты какого лешего к этому колодцу поперся?! Его забросили потому, что тут какая-то дрянь в воде завелась, у местных от нее видения случались. Обвяжись веревкой, мы тебя вытянем.

     Фрэд потряс головой и снова посмотрел наверх: ничего не изменилось. Там, в нескольких саженях над ним, по-прежнему нависал улыбающийся мастер. Писарь медленно перевел взгляд на ту, ради которой готов был остаться в этом колодце навсегда, и ужаснулся: в своих руках он сжимал серые кости. Не теряя ни секунды, летописец связал из каната петлю, накинул на себя и заорал, что было мочи:

     - Тяни!

     В мгновение ока летописец оказался наверху, в объятиях короля.

     - Ну и напугал же ты нас, братец! – Прохор похлопал друга по спине. – Мы думали все, конец тебе пришел.

     - Попил водички? – засмеялся Даниэль.

     Фрэд посмотрел на друзей и заплакал, тыча пальцем на колодец.

     - Там... Там чей-то скелет в белом платье.

     - Да ладно?! – мастер перегнулся через венцы и всмотрелся в темноту. – Верно говорит. Там кто-то есть. Надо достать. А ну-ка, держите меня, я мигом.

     Изобретатель отвязал веревку от писаря, обмотался сам и сиганул в темноту, чтобы через минуту-другую вновь оказаться на земле.

     Жители села столпились вокруг скелета и сокрушенно вздыхали.

     - Это Лютиция, дочь нашего старосты. Стало быть, никуда она не пропадала, а мы на душегуба грешили, - Хома почесал бороду. – Он теперь точно умом тронется. Кто ему скажет?

     Желающих не нашлось. Государь опустился рядом со скелетом на колени.

     - Ты не спеши оправдывать душегуба. Его это дело, к бабке не ходи. Вон, смотри, - и Прохор высвободил из лохмотьев, что когда-то были платьем, покрытый ржавчиной молоток. – И череп треснутый. Он это. В грамотах, что в Броумен прислали, так и сказано: на месте, где убивец орудует, находили всякого рода инструменты.

     - Точно! – поддакнул Хома. – Помните, когда нашли Лукьянову супружницу покойную, там же и серп валялся.

     Собравшиеся дружно закивали, загалдели и бочком-бочком стали расходиться по домам. Государь призадумался и поднялся с колен.

     - Значит так. Ты Фрэд, как самый балаболистый, иди к старосте и... В общем, иди. Придумай что-нибудь, чтобы помягче сообщить ему о своей страшной находке. А ты, Хома, - Прохор выудил из-под колета кошель и протянул бородачу три золотых монеты, - приготовь нам лошадей. Надо как можно скорее этого душегуба изловить.

     Здоровяк кивнул и испарился, а Фрэд поплелся к дому старосты, бормоча под нос:

     - Тут хоть помягче, хоть пожестче...

     Мастер отряхнул с сапог налипшую колодезную грязь.

     - На погост-то пойдем?

     - Это ещё зачем?! – удивленно глянул на него Прохор.

     - Ну, проход искать в загробный мир, что Лукьян нашел. Может, тоже Вия встретим.

     - Вот ты вроде ученый муж, - покачал головой государь, - а туда же. Все черти – в голове. Прав Хома – пить надо меньше. Ему по пьяни тоже не пойми, что привиделось. Чуть баню по бревнышку не разнес. Я так думаю, что никакой это не Вий был, а тот самый душегуб. Видать, спугнул его старейшина. Хорошо, что дёру дал, потому и жив остался. Вот и подался убивец в город.

     Мастер почесал покрывшийся щетиной подбородок, попытался распутать скомкавшиеся пыльные локоны, но оставил эту затею, поскольку вырвал клок волос.

     - Надо в цирюльню сходить. Зарос, как бирюк.

     И тут село сотряс жуткий крик, а спустя мгновение из дома напротив выскочил Лукьян. Он подбежал к колодцу, рухнул на колени и, взяв скелет на руки, в голос зарыдал. Друзья не знали, что и сказать, развернулись и молча пошли по дороге в том направлении, в котором скрылся бородач Хома.

     ***

     Друзья ехали сквозь лесной массив, как говорится, круп к крупу, грызли прихваченные на дорожку яблоки и мирно беседовали. Ветви деревьев сплелись над дорогой живым сводом, сквозь который еле пробивался свет солнца, стоящего в зените. Невидимые глазу птахи чирикали на разные голоса, а над кобылами вился рой надоедливых мух.

     - Это от лошадей так несет или от Фрэда? – мастер поморщил нос и скормил огрызок своей гнедой.

     - Очень смешно. Я, между прочим, на работе пострадал, мне денежная компенсация положена, - писарь смахнул с плеча огромного жука. – Я чуть не поседел от страха, таких ужасов натерпелся, что тебе и не снилось! Сам бы смог всю ночь просидеть в колодце в обнимку с мертвецом?

     Даниэль достал из-за пазухи очередное яблоко.

     - Тоже мне, подвиг какой. Ты еще медаль потребуй и попроси нашего короля, чтобы он велел музыкантам песню про это сложить! Герой – пуп с дырой. Ты же скелету в любви клялся или забыл?

     - У меня случилось временное помутнение рассудка. По правде говоря, всё выглядело очень даже реально. Жаль, что всё так закончилось. Я имею ввиду всю эту историю со старейшиной. Жена, дочка... Бедняга совсем один остался, если не считать того блаженного из загорской страны. Лучше бы я не находил этот треклятый скелет, - Фрэд потрепал гриву своей кобылы, и та довольно фыркнула.

     Прохор похлопал свою серую в яблоках конягу по боку.

     - Как знать, может, оно и к лучшему. По крайней мере, несчастная упокоится, как должно. Лукьян сможет навещать её на погосте, хотя я до сих пор не могу понять, зачем все это нужно. Вот, предположим, умру я. И что? Мне же будет плевать, ведь меня уже нет.

     - А как же память и все такое? – спросил мастер.

     - Память? Так повесь портрет в покоях, чего тащиться через весь пригород да через поле, чтобы комаров кормить? Вон, в замке сколько всяких картин висит. Думаю, если бы Генрих в своё время ходил по могилам всех своих родственников, то ему править государством было бы некогда.

     Даниэль усмехнулся.

     - Да он особо-то и не правил, все текло своим чередом. И ещё. Думаю, что Фрэд верно сказал: не стоило ему находить скелет. Так, по меньшей мере, у Лукьяна хоть какая-то надежда имелась на то, что его дочь жива. А теперь...

     - Может, ты и прав, - пожал плечами Прохор.

     Друзья одновременно вздохнули и некоторое время ехали молча, слушая звуки природы. Вскоре лес расступился, и перед путешественниками раскинулось бескрайнее золотистое поле, которое разделялось на двое трактом, а вдали, на фоне серых гор, виднелся Фрилфаст, последний крупный город на севере Серединных Земель. Его флаги реяли на ветру, извиваясь узкими змейками.

     Поле больше походило на море, по которому гуляли волны. Тут и там высились чучела, которые были облеплены вороньем, как бродячие псы репейником. Солнце медленно плыло по безоблачному небу по направлению к западу, чтобы через несколько часов скрыться за горизонтом.

     - И какой у нас план? – спросил Даниэль, вставая на стременах, - у меня уже зад трещит. Надо в следующий раз взять на корабль самоходную телегу или соорудить самокаты. Это просто издевательство, не понимаю, как вестовые всю жизнь скачут туда-сюда?!

     Прохор пожал плечами.

     - Ну, во-первых, побеседуем с командиром гвардии. Кто, если не он, владеет ситуацией лучше других? Послушаем, что народ говорит. Может, чего и выясним. Заодно повидаем наместника, посмотрим, что за фрукт.

     Писарь разомкнул веки.

     - А в трактир когда? В животе уже урчит.

     - Кто о чем, а вшивый о бане! – усмехнулся мастер. – Может, у тебя какой паразит в пузе завелся? Ты же только и делаешь, что трескаешь. Под тобой кобыла того и гляди сломается.

     - Завидуй молча! – огрызнулся Фрэд. – В самом деле, я есть хочу. Давайте, вы поедете в дом наместника, а я в трактир, послушаю местные новости.

     - Заодно и поешь, - добавил мастер.

     - Хватит уже! Брешете, как псы шелудивые. Вы хуже торговок базарных! – не выдержал Прохор. –Мы с мастером к градоначальнику, ты в самый большой трактир.

     Тут вмешался Даниэль.

     - Нельзя его одного отпускать, он обязательно во что-нибудь вляпается. Не в историю, так в навоз. Давай все вместе пойдем, поедим, послушаем, потом наведаемся к официальным представителям законной власти. Выслушаем их умозаключения по данному вопросу, сопоставим факты и примем единственное верное решение.

     - Ты тоже есть захотел? – спросил Прохор.

     - Да, - коротко ответил Даниэль и смутился.

     - А на меня орал! – возмущенно фыркнул Фрэд.

     Мастер повернулся к писарю.

     - Да ты всегда хочешь, а я только сейчас!

     - Всё, вы мне надоели! – Прохор придержал кобылу. – Даниэль, ты едешь первым, а ты, Фрэд, последним, чтобы не видели друг друга. Кто из вас до городских ворот слово скажет, тот будет все оставшиеся дни ходить в бабском платье. Не пожалею денег, куплю самое страшное!

     Следующие две версты стали самыми длинными и скучными за всю жизнь изобретателя. Он однажды уже примерил на себя подобное одеяние и повторять эксперимент не имел никакого желания.

     Лошади мирно шлёпали по тракту, отгоняя своими куцыми хвостами мошек. Фрэд что-то писал в книге, мастер через плечо поглядывал на Государя, а тот полностью погрузился в раздумья. Так продолжалось до тех пор, пока троица не подъехала к каменным стенам Фрилфаста и не была остановлена гвардейцем, дежурившим у центральных ворот.

     Дорогу путникам преградил солдат, закованный в железо. Он направил на путешественников алебарду.

     - Кто такие? Цель вашего визита?

     Писарь хотел уже разродиться гневной тирадой, но его опередил Прохор.

     - Уважаемый, примите к сведению, что с незнакомыми людьми прежде всего надлежит здороваться, а посему мое почтение, - Он спрыгнул с кобылы и слегка склонил голову.

     - Ещё чего! – ответил гвардеец. – Язык не казенный, отвалится. Говори, зачем пожаловали, или валите отсюда.

     Прохор вздохнул и, покачав головой, посмотрел на Даниэля.

     - Никакой культуры, - и вновь обратился к солдату. – Ты бы, служивый, вел бы себя чуточку почтительней, не ровен час, нагрубишь самому королю.

     Тот усмехнулся и поправил тяжелый шлем.

     - Ну уж о приближении короля я бы узнал раньше всех, чай не торговец какой. А вот ты можешь по шее схлопотать, поскольку я полагаю, что ты затеял что-то недоброе, - и упёр конец алебарды в грудь Прохора.

     Балагур ухмыльнулся и надавил на оружие всем весом. Гвардеец попятился, округлив глаза. А Прохор тем временем напирал все сильнее, тесня солдата назад, сколько бы тот не сопротивлялся. Никак он не мог взять в толк, почему острое навершие не причиняет никакого вреда этому выскочке.

     Закончилось все тем, что негодяй выхватил оружие и повалил солдата на землю. Тот стянул шлем и заорал во всю глотку:

     - Убивают! На город напали! - тут же из караульного помещения, как горох, высыпали гвардейцы, кто в доспехах, а кто в одних портках. Стражи на стенах приладили болты на арбалеты, стрелы на тетиву и принялись высматривать врага.

     Стоит отметить, что внешне все города Королевства походили друг на друга, ибо строились по одному и тому же проекту, чтобы любой гость чувствовал себя комфортно в любом городе. Исключение составлял Броумен, и то только тем, что в центре возвышался королевский Дворец. Поэтому Прохор знал, где самое безопасное место у ворот, и встал в арку. Так его никто из лучников не смог бы поразить. Весельчак наступил на вопящего гвардейца и прижал к горлу алебарду.

     - Начальника караула сюда, живо!

     Мгновением позже перед рыжеволосым нарушителем покоя, как гриб после дождя, вырос усатый офицер в зелёном мундире, с саблей наголо и треуголкой набекрень:

     - Капитан третьей статьи Рокфор Будье Третий, командующий гвардией, к вашим услугам. Опусти оружие, и представься.

     Прохор усмехнулся, глядя, как окружают его самого и его спутников.

     - Вот сразу видно выправку, - Он откинул алебарду в сторону и перешагнул через поверженного воина. – Я Правитель Серединных Земель, Прохор Первый, показать грамоту или этого хватит?

     Гость Фрилфаста помахал перед носом офицера кулаком. Тот скосил глаза и около минуты лицезрел перстень с монограммой «КСЗ», после чего сглотнул, одёрнул мундир и рявкнул так, что лошади дёрнулись, и Даниэль с Фрэдом рухнули на землю, подняв клубы пыли.

     - Здравья желаю, Ваше Величество. Добро пожаловать во Фрилфаст, оплот Королевского Севера! Извините, не признал сразу, глаз замылился.

     - Вольно, любезный. Понимаю. Я здесь инкогнито, так что...

     Рокфор Будье Третий перешел на шёпот.

     - Дела чрезвычайной важности...

     - Именно. Скомандуйте гвардейцам отбой. И придумайте, где поговорить с глазу на глаз.

     Офицер развернулся на каблуках и крикнул.

     - А ну, разбежались, как тараканы, по постам. Живо! Чтобы в караулке духу вашего не осталось! Считаю до трёх.

     Солдаты мгновенно растворились в воздухе, но со всех сторон доносился шёпот:

     - Король!

     - Сам король приехал!

     - Тс, он же сказал – инкогнито, значит, никто не должен узнать!

     - Ловко он Тристана приложил, не робкого десятка правитель.

     - А ты чего думал, он змия о трёх головах на море один воевал. Что ему какой-то Тристан...

     Король со своей свитой прошли в караульное помещение и осмотрелись: один в один как в Броумене. Койки, пирамиды с оружием, тот же запах пота. Словно и не уезжали никуда. Капитан третьей статьи зашел последним и притворил за собой дверь. Гости расселись на кроватях.

     - Любезный, - Прохор пригладил растрепанные ветром рыжие вихры, - сразу к делу: мы прибыли сюда для того, чтобы изловить душегуба, который наводит страх и ужас на Фрилфаст и его пригород. Что вы можете сказать по существу?

     Командующий гвардией снял треуголку.

     - Полсотни убитых уже, Государь. Я лично проводил опрос всех, кто что-нибудь мог видеть или слышать, но безрезультатно. Докладывал градоначальнику, просил объявить мобилизацию, дабы пополнить ряды гвардейцев, патрули хотел усилить, но тот, чтоб ему пусто было, даже ухом не повелю. Сказал, денег в казне на такое нет и не предвидится.

     Прохор удивленно поднял бровь.

     - Разве можно так говорить о государственном муже, что честь короны блюдёт и заботится об её подданных?

     Офицер махнул рукой.

     - Ты уж прости меня, венценосный, но скажу, как есть: была бы и ехала ему и корона, и её подданные. Знаем мы, куда он деньги из казны тратит – вон, какую домину на берегу озера отгрохал. Вот такая правда, Государь.

     Прохор призадумался и посмотрел на друзей: Даниэль покачал головой, а Фрэд сплюнул и поставил точку в книге. Он слово в слово записал рассказ офицера.

     - А почему же никто не послал мне грамоту с жалобами?

     Командующий горько усмехнулся.

     - А кому писать? У него все прикормлены, с руки едят.

     - А сам?

     - Ты уж не серчай, Государь. У меня голова другим забита, моя задача за порядком следить да окрестности от врагов защищать, коль такие появятся.

     Прохор встал и вплотную подошел к Рокфору Будье.

     - Плохо вы со своими обязанностями справляетесь, коли у вас душегуб хозяйничает, как у себя дома. Почему допустили?!

     Военачальник вытянулся в струну.

     - Признаю свою вину и готов понести наказание по всей строгости: хоть разжалование в солдаты, хоть на солеварни.

     Прохор положил руку на плечо офицера.

     - Каждый должен быть на своем месте. Вы еще послужите короне в должности начальника гвардии Фрилфаста. С наместником я вопрос решу по справедливости, а пока... Пока мы отправляемся в город, послушаем, что народ говорит. О нашем визите никому не слова, ясно?

     - Так точно! – ударил каблуками капитан.

     - Ждите дальнейших указаний и присмотрите за нашими лошадьми.

     Прохор кивнул друзьям, те поднялись с кроватей и вышли на улицу.

     Солнце медленно плыло в сторону запада, играя своими лучами на снежных шапках Северных гор. Ветер продолжал гонять волны по полю, на котором резвились неуёмные вороны. С городских стен на гостей смотрели сотни глаз: шутка ли, сам король! Особо решительные махали Государю руками, а тот отвечал, чем вызывал ещё более дикий восторг у гвардейцев.

     - Куда теперь? – спросил мастер, заложив руки за ремень.

     - В таверну, надо же нам где-то заночевать. Фрэд к тому же уже позеленел от голода, да и у тебя уже урчит так, что уши закладывает.

     ***

     Едва дверь питейного заведения закрылась, друзья потонули в табачном дыму и гомоне. Эта таверна ничем не отличалась от других: столы, стойка, где хозяйничал усатый толстяк, масляные лампы на стенах, второй этаж, как в Кромстене. Это признак того, что в заведении всегда полно народу, даже в будни.

     Троица прямиком направилась к стойке. Толстяк расплылся в театральной улыбке.

     - Приветствую. Что господа желают? Комнату, две, три?

     Прохор облокотился на столешницу.

     - Мое почтение. Уважаемый, комнату о трёх кроватях, завтрак, само собой. Думаю, болтанки из двадцати яиц и полкругаля хлеба нам хватит. На попить подойдёт молоко, а то от вяленого мяса уже тошнит.

     - Сделаем, - толстяк поставил протертую кружку на поднос и принялся за другую.

     - Ну и, само собой, столик. Мы с дороги, хочется отдохнуть, перекусить и узнать, чем народ живёт.

     Хозяин таверны, не отвлекаясь от работы, промолвил:

     - Вот тут вам не повезло. Как видите, мест свободных нет. Я подумывал террасу поставить, но никак руки не дойдут. Только представьте – вы сидите под крышей, на свежем воздухе. Так что извиняйте.

     Прохору очень не хотелось пользоваться своими полномочиями, но бродить в поисках другой харчевни не хотелось, тем более, что результат мог быть таким же, как и здесь – вечер, пора отдыха. Но другого не осталось.

     - Любезный, освободите нам вон тот столик в углу.

     Рыжеволосый наглец подышал на перстень, надетый на средней палец правой руки, потёр его о полотенце, что держал в руках трактирщик, и продемонстрировал толстяку. Тот, едва увидел королевскую монограмму, отбросил полотенце в сторону, одёрнул фартук, поправил рубаху и разгладил усы.

     - Мое почтение, Вашество. Не признал. Маркус Броуди, к вашим услугам.

     - Не Йохан?! – удивился король.

     - Если надо, сменю имя, только прикажите.

     - Не надо, - «трактиройохановская теория» Прохора рассыпалась прахом благодаря одному-единственному толстяку. – Столика будет достаточно.

     - Пару мгновений...

     Маркус, словно муха, перелетел стойку и оказался в том углу, где хотели присесть гости. Что сказал трактирщик посетителям, осталось для друзей загадкой, но те без лишних вопросов и разговоров покинули харчевню. Вероятно, хозяин просто не стал брать с них плату, а если судить по количеству посуды на столике, ужин обошелся бы недёшево. Через несколько секунд появился халдей, собравший грязную посуду и вытерший столешницу.

     Гости заняли три стула из четырёх и стали ждать заказ, когда неожиданно для них на свободное место присел странного вида незнакомец, больше походивший на бродягу. Потрёпанные сапоги, потёртая куртка, латаные штаны. На голове широкополая шляпа, скрывающая лицо, и каштановые сальные волосы, забранные в хвост.

     - Мое почтение. Прошу простить меня, что так бесцеремонно присоединился к вашей компании, но все места, кроме этого, заняты, - неизвестный снял шляпу и положил на колени. – Я недолго, только перекушу. Вот и хорошо. Давайте знакомиться. Меня зовут Улен фон Шпигель. С кем имею честь?

     Поведение нежданного гостя обескуражило друзей. Ничего лучше они не придумали, как назвать свои имена. Прохору даже понравилась такая простота и наглость. Что-то было в этом муже, возможно, в его жилах текла благородная кровь.

     - Прохор, король этих земель, - он показал ладонь, увенчанную перстнем. – Это Даниэль, изобретатель, а это Фрэд, летописец.

     - Ничего себе компания! - Улен усмехнулся и показал Прохору свой перстень, на котором красовалась монограмма. – Это подарил мне мой отец, законный правитель Бельгинии Шарль Тер де Кос Четвертый. Я королевский бастард, рождённый прачкой.

     В этот миг принесли заказ гостям из Броумена.

     - Благодарю, - Прохор протянул пареньку золотой.

     - Мне то же самое, любезный, - сказал фон Шпигель и продолжил общение с соседями по столику. – Не думайте ничего дурного, обычно я не кому не говорю о своём происхождении, но вы... Вы – другое дело. Я наслышан о вас. Да-да, ваша слава бежит впереди вас. Это честь для меня, господин бывший шут. Мусье изобретатель... Сэр летописец... Очень приятно познакомиться.

     Бастард привстал и приложил руку к груди. То же самое сделали и его новые знакомые.

     - Взаимно, - сказал Прохор за всех. – Какими судьбами в наших краях?

     Улен отхлебнул из кружки, что возникла перед ним.

     - Теми, которым я не могу простить свое жалкое существование. Поиски лучшей жизни привели меня в Серединные Земли, ибо в родных я счастья так и не сыскал. Бастард, одним словом. Вроде и кровь благородная, а толку, как с козла молока. Отец знать не хочет, чурается ублюдка. Даже деньгами не помогает. Всё, что от него досталось, этот перстень. Оставил как память, - юноша усмехнулся, посмотрел на руку и сделал очередной глоток. – Перебивался, как мог. И кем только не был! И подмастерьем у кузнеца, и чистильщиком конюшен, даже грузчиком в порту. Вон, до сих пор рыбой воняю. Полжизни прошло на самом её дне. Потом плюнул на всё, и вот я здесь. Неудачи преследуют меня с рождения. Каюсь, хотел даже повеситься по пьяни. Не получилось, веревка порвалась. Однажды отобрал у гвардейца карамультук, хотел застрелиться – опять не вышло, порох отсырел. А как-то раз свалился в море и чуть не утоп, вот тогда я и понял, что смерть – это не мое. Жить захотелось. Причем так, как есть. Как говорится: невезучий, но живой! Но я не теряю надежда на то, что я еще увижу небо в алмазах.

     - Хорошо сказано, - хмыкнул мастер.

     - За это стоит выпить! – согласился Прохор.

     - Это надо записать, - буркнул писарь.

     Кружки с глухим стуком встретились. Хмельной напиток волнами перелился из одной посудину в другую, стекая пеной на стол.

     - С вашего позволения я малость перекушу, - Улен утёр губы рукавом куртки. – Последний раз я ел вчера днем.

     Прохор жестом дал добро и сам начал трапезу. Даниэль с Фрэдом смели по огромному куску баранины за считанные секунды, после чего забили трубки и принялись смолить, пуская в потолок дымные кольца.

     Тем временем посетители кабака порядком напились и принялись перемывать кости не только градоначальнику, но и Правителю Серединных Земель: мол, куда новоиспечённый король смотрит, почему позволяет наместнику за счет казны наживаться, и тому подобные упреки. Прохор понял, что всё, сказанное начальником гвардии, правда, и решил изменить ситуацию, пока не запахло жареным.

     - Вот, други мои, - сказал он шёпотом. – Если не ездить по своим владениям, то можно дождаться народного бунта. Сколько еще таких наместников, поди знай. На подобные должности надо назначать тех, кто знает каково жить в бедности. Такой человек не будет деньгами разбрасываться, ибо привык экономить и смотреть наперёд. Я прав, Улен?

     - Угу, - тот проглотил кусок мяса и слегка закашлялся. – У меня каждый гульден на счету. Лишнюю кружку хмельного боюсь позволить. Ем раз в день, а уж когда последний раз рубаху менял, и не помню. Таких вельмож надо поганой метлой гнать, а ещё лучше препровождать на какую-нибудь унизительную работу, чтобы другим неповадно было. Я так мыслю.

     Прохор хмыкнул.

     - Мой Министр такого же мнения, - и поинтересовался. - А что, дружище, смог бы ты занять место наместника. Временно, пока не найду достойного кандидата? Парень ты простой и, кажись, хороший.

     - И худой, много не упрёшь, - подметил мастер, выколачивая трубку о ножку стола.

     Улен фон Шпигель поперхнулся пивом и округлил глаза.

     - Я? Да ты смеёшься?! Какой из меня правитель? У нас такие должности по законному рождению передаются, а я бастард.

     - Ты думаешь, я свою в кости выиграл? – спросил Прохор. – Благородство не в крови, а в поступках. У иного дворника чести больше, чем у самого богатого купца. Я бы мог назначить Даниэля или Фрэда, но у них и своих забот полон рот. Выручай, сам видишь, какое настроение у народа.

     Бастард нахмурил брови.

     - Ну не знаю... Если ненадолго, и то только из уважения к тебе, то есть к вам.

     Правитель Серединных Земель потёр ладони и обратился к писарю.

     - Доставай свои причиндалы, грамоту гербовую, пиши, - Он подождал, пока Фрэд достанет из кожаной сумки письменные принадлежности и стал диктовать. – Приказываю...

     - Не спешите, я ещё не готов, - летописей отодвинул посуду и смахнул на пол крошки. – Теперь можно.

     Король продолжил:

     - Приказываю: отстранить от должности градоправителя... - Он призадумался и потрепал за плечо мужика, сидевшего за соседим столиком. – Любезный, как зовут наместника, не подскажешь?

     - Ворюга, а по отцу Фэш Грубен Второй, - ответил тот и отвернулся.

     - Записал? – Фрэд кивнул. – С лишением всех привилегий и назначить на его место Улена фон Шпигеля, сына Шарля Тер де Коса Четвертого. Бывшему наместнику за воровство и злоупотребление властью назначить наказание – год исправительных работ в качестве смотрителя за отхожими местами. Дата и подпись.

     Фрэд протянул Прохору грамоту и писало. Последний подмахнул бумагу и протянул ее Улену, после чего поманил к себе молодца, что стоял у стойки и постоянно косился в сторону столичных гостей. Тот смутился и подошёл к столику.

     - Ваше Величество...

     Рыжеволосый хитрец давно заприметил соглядатая. Им оказался тот самый солдат, который имел несчастье остановить троицу у городских ворот. Видимо, командующий гвардией поручил ему присматривать за венценосной особой. Мало ли что.

     - Тристан, видишь этого почтенного гражданина? – Прохор встал и указал на Улена. – Королевским указом он назначен новым наместником и его воля – это воля Короля Серединных Земель, то есть моя. Грамота о назначении на должность ему выдана. Сопроводи его к командующему, познакомь их, ну а дальше разберётесь. Все ясно?

     - Так точно, Вашество! – ударил каблуками Тристан.

     - Тогда ступайте. Еще увидимся, фон Шпигель, - Прохор протянул юноше ладонь. – Теперь ты лицо официальное и наделенное властью. Не оправдаешь – пойдешь нужники чистить на пару с бывшим.

     - Не подведу, - Улен пожаль ладонь короля.

     Новый градоправитель Фрилфаста и гвардеец покинули харчевню, а столичные гости решили осмотреть город, тем более, что в заведении стало трудно дышать от табачного дыма. Друзья вышли на улицу и вдохнули свежего воздуха.

     На город опустился вечер. Солнце опустилось за горную гряду, окрасив небо в розовый цвет. С противоположной стороны на небосвод карабкался бледный месяц, принёсший городу не только нового правителя, но и очередную жертву неуловимого душегуба...

     Он давно следил за ней. Последние дни практически не спал, ел на ходу, всухомятку. Старался как можно чаще попадаться ей на глаза, но ненавязчиво, словно невзначай. То просто пройдет мимо, улыбнувшись, то слегка заденет и извинится. Не запомнить его она не могла, а это именно то, чего он добивался. Несмотря на свой уже зрелый возраст, выглядел моложе своих лет, но это только добавляло шарма. Молодые девушки предпочитали женихаться со своими сверстниками, так что в пятьдесят получить расположение красотки не так и просто, но ему это удалось. Конечно, он мог просто напасть на нее и лишить жизни, да так, что никто бы и не заметил. Даже в толпе при свете дня. Но ему хотелось игры. Хотелось что-то самому себе доказать, а может, это был просто какой-то изъян в его голове, не позволяющий поступить иначе. Особенно сейчас, когда жители Фрилфаста в страхе перед душегубом боятся появляться на улице поодиночке, ему не удалось бы подобраться к ней. А подобная стратегия самая лучшая, доказано опытом не раз. Тебя постоянно видят, привыкают и со временем начинают доверять и перестают бояться.

     Он много раз задавался вопросом, кто он такой, почему это происходит именно с ним и почему именно это. Однажды даже постарался не поддаваться этому чувству. Уехал за сотни верст, далеко в леса, куда не ступала нога человека. Получилось держаться очень долго, даже стал думать, что излечился. Обманулся. Сорвался и вновь сменил место. Постепенно стал понимать, что никогда не сможет стать таким, как все: у него не будет своего дома, семьи, детей. Зверь, живущий внутри, одержал верх. Ночами ему снился один и тот же сон: он бредёт по бескрайнему полю, усыпанному телами его жертв, и от сияния луны, отражающегося от мертвых глаз, ночь светла, словно день. Он просыпался в холодном поту, ощущая на губах вкус крови и желание отнять чью-нибудь жизнь, ни для того, чтобы добыть еду или монеты, а просто так, дабы почувствовать силу и власть.

     И вот спустя двадцать лет он вернулся, а зло, живущее в нём и копившееся годами, вырвалось на свободу с новой силой, и сдержать его уже не оставалось ни сил, ни желания. Днем он изображал почтенного горожанина и подбирал жертву, а ночью начинал жить своей истинной жизнью. Что-то, живущее внутри, постоянно требовало новой крови. Только теперь он понял, что был рожден убивать, и молил всех известных богов о том, чтобы они послали одного-единственного охотника, который сможет уничтожить зверя, живущего внутри.

     Сегодняшний вечер не совсем подходил для задуманного, полная луна была бы идеальной, но до неё ещё двадцать дней, а зверь уже проснулся и снова требует пищи, хотя с последней кормёжки и десяти дней не прошло.

     Он не испытывал к ней ничего, абсолютно никаких чувств. Хотя нет, одно чувство имело место – жалость, но такая мимолетная, невесомая, которую даже он почти не замечал. Он понимал, что она не виновата, но так распорядилась судьба. Она станет новой жертвой, и произойдет это сегодня.

     Вот уже виднеется крыша её дома, вот заветное окошко с кружевной занавеской. Бросок – и маленький камушек бьётся о стекло. Через мгновение в окошке появляется премиленькое личико. Он ей машет, она улыбается и машет в ответ. Проходит совсем немного времени, и жертва сама отдается в лапы зверя.

     - Я рад, что вы приняли мое предложение, - Он протянул девушке небольшой букет полевых цветов, надвигая поглубже широкополую шляпу.

     - Вы умеете уговаривать, - она поправила серую вязаную накидку и заправила за ухо рыжую витую прядь. – У нас первое свидание, а я так и не знаю, как вас зовут.

     «И последнее».

     Мужчина всплеснул руками.

     - В самом деле! Вот же голова деревянная! Рон Косински. Я… - Он чуть помедлил. – Охотник.

     - Полли. Полли Николз, хотя вы, наверняка, уже знаете.

     - Верно, - кивнул Рон. – Итак, позвольте вас пригласить на увлекательнейшее действо. Я взял на себя смелость и приобрёл два билета в шапито. Там, по слухам, очень смешные клоуны и ученые собаки. А еще говорят, там выступает один из самых знаменитых магов, некто Мистер Шок. Любопытно посмотреть. Что скажете?

     Полли заулыбалась и смущенно отвернулась.

     - Право, не знаю. К чему такие траты? Ведь это очень дорого. Я даже не знаю, чем я смогу вас отблагодарить, Рон.

     «Тебе и незачем знать, - подумал Косински».

     - Полно, могу я сделать вам приятно? Сегодня вы можете просить всё, что угодно, хоть звезду с неба. Это, правда, будет несколько проблематично, но…

     Поли засмеялась. Рон, как завороженный, смотрел на свою избранницу. Смешанные чувства вызывала эта миловидная особа в душе маньяка, и его глаза сверкнули яростным огнем.

     Девушка взяла своего ухажера под руку, и они не спеша пошли по мостовой, разглядывая пестрые витрины лавок и магазинчиков, хозяева которых вот-вот погасят лампы, запрут двери и поспешат домой, нервно оглядываясь и опасаясь за свою жизнь. Глупцы! Им невдомёк, что сегодня горожанам ничего не угрожает. Сегодня они могут не бояться и спать абсолютно спокойно. Тот, кого они так страшатся, может прийти к ним разве что в ночных кошмарах. На сегодня он уже нашёл жертву.

     Полли и Рон брели по тесным торговым рядам. Охотник шутил, девушка сдержанно хихикала, хотя некоторые шутки были ну очень потешные. Рон рассказывал ей, как охотился, как загонял и преследовал жертву, а Полли увлеченно слушала. Единственное, о чем умолчал Косински, кто выступал в роли лани или оленя.

     - А здесь продаются саамы вкусные леденцы, - как бы невзначай обронила девушка, когда парочка проходила мимо кондитерской лавки.

     - Давайте зайдем, - Полли хотела было отказаться, но Рон уже потянул на себя дверь. – Прошу, входите.

     Та смущенно проскользнула внутрь.

     В нос тут же ударили сотни ароматов, от которых закружилась голова, а глаза разбежались в разные стороны. И чего тут только не имелось! И зефиры, и пахлава, и пряники с коржами, и ириски с трюфелями, и семечки в меду, и каштаны в шоколаде, и цукаты, и халва. Тут и там на полках стояли склянки со всевозможными леденцами.

     - Приветствую дорогих гостей, - из-под прилавка появилась миловидная хозяйка в цветастом платье и растрёпанными белокурыми волосами. – Ой, Полли… Рада видеть тебя, дорогая.

     Девушка улыбнулась.

     - И я тебя, Ольсея, - и она обратилась к Рону. – Познакомьтесь: это жена владельца лавки, госпожа Дюндик.

     - Очень приятно, - Косински слегка кивнул, пряча лицо за полями своей шляпы.

     - Взаимно, - Ольсея отряхнула ладони и вытерла их о многострадальный фартук.

     - Ну, владелец-то он, но хозяйка тут я.

     Рон осмотрелся, а женщины тем временем продолжили щебетать, словно птицы в саду. Полли подошла к прилавку и стала разглядывать сладости.

     - Как у вас дела? – спросила она.

     Хозяйка вздохнула.

     - Плохо. Этот душегуб, чтоб ему пусто было, распугал всех покупателей. Никакой прибыли, скоро по миру пойдем. Вы – единственные посетители за весь день. Зато у Грум, жены мясника, дела в гору пошли. Аннетт почти всё продала. Народ запасся мясом на год вперед, чтоб лишний раз из дома не выходить. А вы куда на ночь глядя?

     - Сэр Рон пригласил меня в балаган. Там обещают представление интересное, маг заморский будет.

     Госпожа Дюндик хмыкнула.

     - И не страшно вам по улицам в такую темень бродить? Вон лампы через одну горят. В любой подворотне душегуб притаиться может, чтоб его собаки задрали, окаянного. Я скоро из-за него по миру пойду.

     Косински распахнул плащ и выудил из кармана кошель.

     - Дайте нам кулек самых дорогих леденцов. Мы опаздываем, уже второй раз колокол бьют, - Рону надоела эта торговка, и он твердо решил, что следующий жертвой станет она. Безо всяких игр. Холодно и жестоко.

     Ольсея в мгновения ока выполнила заказ и протянула покупателю тряпичный свёрток.

     - Самые лучшие в городе. С вас серебрушка.

     Полли от неожиданности ойкнула. Лакомство обошлось очень дорого, но её кавалер даже бровью не повел. Достал из кошеля монету и бросил на прилавок.

     - Пойдемте уже, милочка, - Рон подошел к двери.

     Девушка попрощалась с торговкой.

     - Всего доброго, миссис Дюндик. Передайте поклон супругу.

     - Хорошо повеселиться, дорогая, и не позволяйте ему слишком много, - ответила та. – И передайте мой поклон миссис Хидан, да не закроется её лавка многие лета.

     Но Полли её уже не слышала, она смутилась и выскочила на улицу, а Рон на мгновение задержался, фыркнул и закрыл за собой дверь. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул, подхватил девушку под локоток и прибавил шаг. Они действительно опаздывали на представление. Когда до площади, где расположился балаган, оставалось несколько поворотов, Рон поинтересовался.

     - А кто это - миссис Хидан?

     - Это хозяйка лавки, где я работаю. Госпожа Сандра толмач, за деньги помогает не особо грамотным составлять договора купли-продажи и прочие бумаги, для некоторых письма родственникам в другие города пишет и все такое. Кому-то фолианты с чужих языков и наречий переписывает. Добрая женщина. Она мне практически мать заменила, у самой-то детей нет.

     Рон понимающе кивнул, а через мгновение парочка влилась в толпу людей. И вот в чем странность – улочки пустые, а на площади народа – не протолкнуться. Жажда зрелища пересилила страх перед душегубом. Площадь стала похожа на огромный муравейник или осиное гнездо. От шума аж уши закладывало. Жители Фрилфаста стекались к огромному шатру, что поддерживался толстыми канатами, что тянулись над головами жаждущих представления. Над площадью витала музыка, которую исполняли цирковые музыканты, сидящие у входа.

     - Хорошо, что я заранее приобрел билеты, - буркнул Косински и стал протискиваться сквозь толпу, держа Полли за руку. – Пропустите, у нас оплачено!

     Полли представление очень понравилось: она как умалишенная хохотала над разрисованными клоунами, потешалась над дрессированными собаками, испытала неописуемый ужас при виде слона и искренне пожалела бедолагу, который вопил от страха, когда гигант обвил его своим хоботом. Но самое сильное впечатление на девушку, впрочем, как и на всех остальных, произвел номер, который продемонстрировал Мистер Шок.

     После Косински и Полли посетили еще один шатёр, но много меньше циркового, где были выставлены десятки кривых зеркал. Там от смеха не удержался и мрачный Рон, глядя то на свой длинный нос, что выглядывал даже из-под полей шляпы, то на короткое, как у карлика, туловище.

     - Спасибо за этот замечательный вечер, - Полли утерла слезинку. – Мне ещё ни разу не было так весело. Я бы с удовольствием погуляла ещё, но мне уже пора. Миссис Хидан не одобряет, когда я прихожу поздно, переживает за меня, а иногда даже ругается.

     Улицы Фрилфаста быстро пустели. Жители спешили поскорее попасть домой. Разбредались группами, опасаясь того, что поодиночке их может изловить душегуб. То тут, то там раздавались окрики.

     - Хэмишь, ты дошел?

     - Все нормально, Эрни, я запираю дверь!

     - Айрэн, это твой сын тебя встречает?

     - Да, Мими, это он, спасибо за беспокойство.

     - Дэйв, я буду смотреть из окна, пока ты не зайдешь в дом!

     - Гарри, доберешься, свистни три раза филином!

     - Эй ты, кто таков? А, это ты, Сэм. Что пугаешь?

     Рон и Полли шли по опустевшим улочкам, и звук их шагов эхом разлетался между домами. Девушка то и дело оглядывалась, не преследует ли их кто-нибудь, а ее спутник был абсолютно спокоен.

     - Вы кого-то боитесь? – спросил Косински.

     - Душегуба. А вы нет?

     - Смею вас заверить, дорогуша, что на вас он со спины не нападет. Даю голову на отсечение.

     - Вы слишком самоуверенны, - ответила Полли и ещё раз обернулась.

     Рон усмехнулся и последовал ее примеру.

     - Не забывайте, что я охотник и знаю, как расставляются силки и ловушки. Тем более, нас двое. Вы девушка, а значит, громко кричите, гвардейцы услышат, прибегут и спасут. В теории.

     Теперь усмехнулась Полли.

     - Предыдущим его жертвам умение кричать не очень-то помогло.

     Косински не нашелся, что ответить, просто откашлялся в кулак.

     «И тебе не поможет, - подумал он, проходя мимо таверны «Черная невеста», возле которой стояли три человека, рассматривавшие звезды.

     Парочка почти добралась до дома миссис Хидан, осталось всего два квартала, и сейчас шествовала мимо обугленных деревянных стен с полуобвалившейся крышей – всё, что являла собой бывшая лавка пекаря, сгоревшая третьего дня. Тушили всем миром, хорошо, что не занялись соседние дома, а то сейчас бы и прачка Джулия Нук и аптекарша Мериан Дрэз тоже лили слезы, как вдова погибшего в пламени пекаря, которого завалило мукой. Старый дурак кинулся спасать товар, да так и остался лежать под мешками. А мог бы жить.

     Неожиданно небесное светило исчезло за набежавшим облаком, и улица погрузилась во мрак. Рон остановился и приложил к губам палец.

     - Тс. Мне кажется, за нами кто-то следит.

     Глаза Полли округлились от ужаса.

     - Может, мне закричать?

     - А если там нет никого? Все уже спят, во-первых, а во-вторых, вас сочтут умалишенной и потом на базаре будут еще год кости перемывать. Мол, вон идет Полли, которая, увидев дохлого мыша, орала полночи. Оно вам надо?

     - Так что же делать?

     - Давайте спрячемся. Да вот здесь, - ответил Косински на немой вопрос девушки и за рукав платья потянул ее внутрь обгоревшего здания.

     Под ногами захрустели доски, разбитая посуда и прочий невидимый глазу хлам. Рон завел Полли в самый дальний угол и заслонил собой. Девушка старалась не дышать, тогда как ее провожатый, наоборот, дышал глубоко и часто. В этот момент порыв ветра прогнал облако, высвободив из плена рогатый месяц. Свет хлынул через дыру в крыше и заиграл в глазах Рона, который на миг поднял взгляд к звездам.

     - Полли, - произнес он чуть слышно. – Я хочу вам кое-что показать.

     Он распахнул плащ, и девушка ахнула. Свет ночных светил отразился от серебристого металла.

     - Что это?

     Косински улыбнулся.

     - Это мои инструменты для охоты, - Рон погладил ладонью широкий кожаный пояс с множеством кармашков, в которых сверкали всякие ножи, крюки, молотки и иглы.

     Полли сглотнула подступивший к горлу комок и посмотрела в сверкающие злостью глаза своего ухажера.

     - Вы…

     Прохор втянул ноздрями свежий воздух, разглядывая звёздное небо.

     - Хорошо…

     Следом из таверны выскочили Фрэд и Даниэль, оставив за дверью клубы табачного дыма и галдящих посетителей заведения. В конце улицы ещё виднелись силуэты уходящих Тристана и фон Шпигеля. Со всех сторон слышались голоса кричащих из окон горожан.

     - Добрался, Грэй, можешь спать спокойно!

     - Дэйв, я буду смотреть из окна, пока ты не зайдешь в дом!

     - Гарри, доберёшься – свистни три раза филином!

     Мастер, закуривая, покачал головой.

     - Разбудили лихо, теперь боятся нос на улицу показать.

     Прохор отобрал у изобретателя трубку, выбил её о стену трактира и вернул хозяину.

     - Хватит смолить, дай чистым воздухом подышать. И так после харчевни весь табаком провонял, - Он понюхал рукав куртки. – Надо в лавку парфюмера заглянуть, благовоний прикупить. А насчёт лиха ты прав, город будто вымер.

     Друзья с минуту-другую стояли молча, и каждый думал о своём. Прохор лёгким кивком ответил на приветствие незнакомца в длинном плаще, что прогуливался со своей дамой, держа её под руку. Человек слегка притронулся к широкополой шляпе, а его спутница мило улыбнулась и поправила накидку. Ничто не говорило о том, что улицы скованы ужасом.

     Тишину нарушил писарь.

     - Выступление в балагане пропустили, вон, - Фрэд указал на афишу, висевшую на стене дома, что стоял по другую сторону улицы. – Могли бы снова с магом повстречаться.

     Друзья обратили внимание на надпись, сделанную большими буквами.

     «Только одно представление!

     Воздушная фея Ноэль,

     силач-мускулач Дик Улл,

     учёные собаки и веселые клоуны.

     А так же черный маг,

     единственный и неповторимый

     Мистер Шок.

     Спешите видеть!».

     - Балаган, это, конечно, хорошо, но мы сюда не затем прибыли, смею заметить, - вымолвил Прохор. – Я вот думаю, с чего начать поиски душегуба. Есть идеи?

     Летописец промолчал, ибо не имел ни малейшего желания заниматься государственными делами, впрочем, как и любыми другими. Сейчас, после не особо сытного ужина, ему хотелось поспать на мягкой кровати, поближе к камину. Хотелось заснуть крепким сном, чтобы проснуться дома, где нет никаких душегубов.

     Мастер нахмурил брови и потёр подбородок, намереваясь сказать что-нибудь умное, но от удара по спине все мысли вылетели у него из головы. Сам изобретатель растянулся на мостовой, а с его губ сорвалось ругательство.

     - Е… о… а…! Я сейчас кому-то в зубы дам!

     - Прошу извинять меня, - глупо улыбнулся трактирщик, закрывая дверь, которая и приложила Даниэля. – Я ненароком. Просто вы так неожиданно покинули моё заведение… Я подумал, что вам что-то не понравилось, и вот решил извиниться. Вы уж простите, если что не так.

     - Полно, - отмахнулся король. – Всё нормально. Стряпня твоя пришлась нам по вкусу. Плохо, что музыкантов нет, скучно.

     Трактирщик развёл руками.

     - Так они на представление пошли, тут только одни забулдыги остались. Им энти фокусы были да ехали. Сейчас подопьют лишка, начнут друг другу зуботычины раздавать. А вы, Ваше Величество, не ходили бы без гвардейцев. Еще чего доброго душегуб нападет, - Маркус огляделся и поёжился. – Скольких он уже к праотцам отправил. Наши все гуртом ходят.

     Тут в разговор вмешался мастер, который отряхивался от налипшей пыли.

     - А вот этого нам больше всего и хочется, пусть только встретится, - Даниэль шмыгнул носом. – Любезный, а что за странное название у вашего заведения? «Мертвая невеста», ничего повеселее придумать не могли?

     Толстяк мельком глянул на резную деревянную вывеску, висевшую над дверью, и перекинул полотенце с одного плеча на другое.

     - Так ить, знамо дело, почему. Раньше таверна звалась «Разбитая телега»…

     - Тоже не ахти как весело, - усмехнулся мастер, а Маркус продолжил.

     - У нас, господин заезжий, всё называется по делу, а не с бухты-барахты. Таверна стоит аккурат на перекрестке, поэтому не один десяток телег тут свои колеса оставили. Вон видите, угол свежим камнем выложен? Третьего дня уделал. Это ещё долго держится! Вот, значит. А как-то раз, давно это было, лет десять назад, тут свадьбу гуляли. Барагозили знатно, телегу, на которой молодые приехали, тут же в камине сожгли. Напились все в умат, чуть все мои запасы не изничтожили, черти, но я остался не в накладе, выручил прилично. И вот, когда гости отдыхали после запланированного мордобоя, невеста решила отлучится по… Приспичило ей, в общем. И нет, чтобы в уборную пойти, – она на заднем дворе – ей, тошно дело, на улицу понадобилось. Она за столом у двери с женихом сидела, тут, говорит, ближе. Я уж перечить не стал: ну хочет, пусть идет. Сами знаете, как с пьяной бабой спор держать. Себе дороже. Короче, задрала она подол… А тут по улице, чтоб её, телега с пьянющим конюхом. И зашиб он ту бабу, раскатал чуть ли не до лавки сапожника. Сразу и поминки справили.

     - Отвратительная история, - сплюнул под ноги писарь, но всё запомнил, чтобы позже записать.

     - Больше не буду пить, - вздохнул мастер.

     Трактирщик хохотнул.

     - Это слабиться, где ни попадя, опасно, а не пить.

     - Все равно. У нас вон Фрэд чуть в колодце не утонул, хорошо, там воды было едва по… помидоры. Чудом жив остался. Всё, завязываю с выпивкой.

     Тут голос подал писарь.

     - Зарекалась ворона дерьмо не клевать.

     Невесть откуда налетевшая туча заслонила своим брюхом рогатый месяц, погрузив Фрилфаст во тьму, заставив собеседников посмотреть наверх.

     - Не иначе где-то зло творится, - обронил Маркус. – Специально спрятала, помогает, зараза.

     - Откуда столь мрачные мысли? – спросил Прохор.

     - Время нынче такое, - пожал плечами хозяин таверны, - других не возникает. Вы, кстати, ключ от комнаты забыли.

     Толстяк протянул Государю ключ на длинной цепочке, который исчез в карме куртки Правителя Королевства.

     - Благодарю.

     - Ой, не за чем, - Маркус расплылся в улыбке. – Вы если поздно вернетесь и захотите поесть, то зовите меня, мои покои за кухней. Дверь в комнаты за углом, там лестница на второй этаж. Лампа зажжена, так что не убьётесь. Белье жена новое постелила, берегли дочери на свадьбу.

     Трактирщик вздохнул, но пытливый ум Короля сразу понял, что Броуди намекает, что можно и доплатить.

     - Мы в долгу не останемся, - сказал Прохор. – Ступайте, вас посетители заждались.

     - Это честь для меня, что вы выбрали мою таверну, - поклонился хозяин заведения и, пятясь как рак, скрылся за дверью.

     Где-то залилась лаем свора бродячих собак. С гор налетел порыв ветра, принёсший прохладу и освободивший жёлтый месяц из плена одинокого серого облака. Единственные звуки шли из кабака, улицы же по-прежнему оставались мёртвыми. Даже фонарщики перестали нести службу. Город освещался только ночными светилами и редкими окнами, в которые изредка выглядывали жители. Прохор почему-то вспомнил странный сон про безликого, который ему привиделся после предыдущего путешествия в эти края. В том сне Броумен выглядел таким же мрачным, а Фрилфаст еще и безлюдный.

     «А ведь этот самый душегуб может сейчас сидеть в этом самом кабаке и пить кислое пиво, или спать вон в том доме, придя из балагана. А может, он именно сейчас склонился над очередной жертвой».

     - Тьфу, пропасть! – рыкнул Прохор. – Надо с чего-то начинать. Идём к начальнику гвардейцев. Будем надеяться, что он уже отошёл от шока и теперь сможет припомнить хоть что-то, что выведет нас на след душегуба. Нам туда.

     Фрэд заскулил и посеменил за своим королем, который легкой походкой направился в сторону городских ворот.

     - Выше нос! – похлопал писаря по плечу мастер и подтянул штаны.

     Серые дома поплыли назад, сменяя один другой. Даже вывески не добавляли разнообразия этому городу. Родной Броумен ночью выглядел жизнерадостней: можно встретить компанию подвыпивших работяг, идущих в обнимку и горланящих песню, услышанную в «Трех поросятах». Праздношатающийся житель мог наткнуться на самого Короля, который иногда любил прогуляться по ночному городу, а тут крыс не видно. Даже флюгеры здесь скрипели противно, нагоняя тоску. Город совсем захирел. Болезнь окутала Фрилфаст, и ему срочно требовался лекарь, который сможет победить хандру.

     Столичные гости шагали по булыжной мостовой, разглядывая отражение звезд в оконных стеклах, и эхо их шагов разлеталось по тёмной улице. Те жители, которые не коротали время в кабаках, уже спали, а их покой, как могли, охраняли дозорные на городских стенах. В ночи хорошо слышался голоса разводящего и караульных на постах.

     - Стой, кто идет?

     - Смена караула.

     - Пароль!

     - Зарезанный одуванчик.

     - Проходи!

     - Что-нибудь видел?

     - Никак нет. Все спокойно.

     Через некоторое время всё повторялось.

     Путь друзей пролегал мимо обугленных развалин. Прохор замедлил шаг и остановился.

     - Надо как-то с этой напастью бороться. В Кромстене однажды театр погорел, так там море рядом, а тут... Фрэд, запиши в книгу указ: назначить из числа гвардейцев тушил. Даниэль, а ты покумекай, как им ловчее воду подавать по всему городу. Нужно что-то наподобие водопровода, как у нас, а то пуп надорвешь с ведрами носиться.

     Мастер почесал затылок.

     - А чего тут думать? Водопровод – слишком жирно будет, деньжищ на трубы знаешь, сколько уйдет? – король нахмурился. - То-то! Бочку огромную на телегу приладить, и готово. Можно еще чан огромный с множеством дырок к лестнице приделать, а уже в него лить воду. Получится что-то навроде дождя, так удобнее огонь заливать. Сам знаешь, одной струёй и костерок хиленький не сразу затушишь, а тут пламень до небес! От натуги глаза вылезут.

     - Ты изобретатель, тебе и ум напрягать, - поставил точку Прохор. – Чтобы доложил, покамест мы тут, а я дам соответствующее указание фон Шпигелю. Пусть начинает работать.

     Фрэд прислушался.

     - Там, кажись, кто-то есть!

     - Да кто может быть в этих развалинах? – хмыкнул мастер. – Разве что псы бродячие.

     - Да я тебе говорю! Тс!

     Все трое замолчали и навострили уши. Из развалин доносились странные звуки: не то хлюпанье, не то кряхтение, не то стоны. Там точно кто-то находился.

     - Пойдём посмотрим, - шёпотом произнес Прохор.

     - Оно тебе надо? – спросил Даниэль.

     Фрэд, как обычно, промолчал, да и так всё было понятно: он категорически против, что подтвердил его тяжелый вздох. Но ему ничего другого не оставалось, как шагнуть в чёрную, пугающую неизвестностью, утробу сгоревшей лавки.

     Под ногами заскрипели осколки стекла и обугленные обломки мебели.

     - Не пихай меня! – шептал писарь мастеру, который то и дело натыкался на приятеля.

     - Шевели копытами-то.

     - Куда?! Ни зги не видно. Вашество, вы где есть?

     - Тут я, за углом, - чуть слышно отозвался Прохор. - Осторожнее, здесь шкаф валяется, ноги не сломайте. И потише там. Ты, Фрэд, кажется, прав. Тут кто-то есть. Идите сюда.

     Наконец, друзья собрались в одном помещении, что когда-то являлось спальней.

     Месяц, как назло, вновь заслонило тучей, поэтому путники не могли видеть того, кто притаился в дальнем углу. Он мог бы выпрыгнуть в окно, но ему преградили путь нежданные гости. Стараясь не дышать, убийца вжался в стену.

     «Какого лешего им тут надо?!».

     Впервые Косински изменил ритуал: не сразу перерезал своей жертве горло. Сначала вспорол живот, потом сломал кости молотком. Надо было заткнуть рот, но он не ожидал, что кто-то сунет свой нос в эти развалины и услышит предсмертные хрипы.

     «Ну давайте, валите отсюда!».

     - Эх, жаль, посветить нечем, - посетовал Прохор. – Тут, кажется, человек. Может, ему нужна помощь?

     - Вашество, - сказал Фрэд. – Какие люди в этих руинах? Наверное, сгоревший матрас. Почудилось вам.

     - Точно человек, я его руку нащупал. Тёплая еще. Эх, огниво бы! Я свое, похоже, на корабле оставил.

     - Сейчас, - мастер стал шарить по карманам. – У меня есть. Фрэд, а твоё где?

     - Моё у меня, далеко запрятано. Вы бы с огнем повременили, сожжете все тут.

     Мастер сплюнул.

     - Хуже уже не будет.

     Притаившийся прикусил губу. Он мог бы с легкостью убить всех троих, он даже сунул руку под плащ, чтобы вытащить серп и перерезать горло незваным гостям, но понял, что его инструменты остались на полу возле мертвой девушки. К тому же, если верить услышанному, один из троих – человек высокого положения, а это значит, что улицы наводнят патрули, и возобновить охоту удастся в лучшем случае через месяц, а то и больше. Придется опять менять угодья, а этого ему не хотелось. Да, он жаждал быть пойманным, но не так банально. Пусть потрудятся.

     - Даниэль, ну что ты копошишься? Давай быстрее.

     - Ты хоть и король, но имей терпение.

     - Может, лучше сходим за гвардейцами? – предложил летописец. – Они с факелами придут.

     «Да-да! Идите, а я успею скрыться! – подумал Косински».

     Но его надежды не оправдались.

     - Нашёл. Одну секунду.

     Что имел ввиду неизвестный, Рон не понял, да и узнавать желания не имел. Через мгновение огниво родит искры, свет которых обнаружит его. Больше ждать убийца не мог.

     Согнувшись пружиной, Косински оттолкнулся и стрелой метнулся к окну. Именно в этот момент на пол полетел сноп искр, что высек мастер. Зловещая тень пронеслась по комнате, сшибая друзей с ног.

     - Е… о… а…! – выругался Фрэд, отлетая в сторону.

     Даниэль зашипел, ободрав ладони.

     - Держи его! – крикнул Прохор, который буквально вжался носом в мертвенно бледное лицо жертвы, лежавшей на полу. В свете искр король увидел помутневший взгляд, но сумел сохранить самообладание, а потом по его спине словно телега проехала. Он успел повернуть голову и увидеть, как черная тень выпрыгнула в окно. В мгновение ока Правитель Серединных Земель оказал на ногах возле проема и высунул голову наружу, держа в руке пистоль.

     Неизвестный быстро удалялся. Прохор выстрелил наугад и только после этого выругался.

     - Что это было?! – прохрипел Фрэд. – Я в чем-то испачкался, в чем-то липком. Фу.

     Прохор повернулся к окну спиной и убрал пистоль под куртку. В свете появившегося из-за туч месяца он выглядел словно некто, пришедший из потустороннего мира.

     - Это кровь, друг мой.

     Прохор отошёл в сторону. Свет ночных звёзд разбавил полумрак, и Фрэд и Даниэлем узрели изуродованное женское тело, лежавшее посреди обугленного помещения. В то же мгновение организм летописца исторг наружу содержимое желудка.

     - Что здесь произошло?! – мастер поднялся на ноги и обошёл труп.

     - Убийство, - ответил король. – И мы только что упустили душегуба. Фрэд, приведи гвардейцев, заодно продышись. И вели никого не выпускать из города!

     Дважды просить не пришлось. Писарь выскочил из развалин, как болт с ложа арбалета.

     Выбежав из дома, Фрэд согнулся в три погибели и зашёлся в приступе кашля, после чего утер рукавом рубахи губы и понёсся по мостовой в сторону городских ворот. Вернулся он через полчаса в сопровождении отряда солдат, состоящего из восьми человек и вооруженного до зубов, в кирасах и тяжелых рыцарских шлемах. У передних и замыкающих на алебардах покачивались масляные ламы. Возглавлял отряд сам Рокфор Будье, который был разбужен посыльным. Услышав имя короля, военачальник впрыгнул в сапоги и галопом, как дикая лошадь, звеня шпорами, помчался в караульное помещение. Там офицер гаркнул так, что стекла зазвенели. Отдыхающая смена влезла в доспехи в одно мгновение. Выслушав сбивчивый рассказ Фрэда, Рокфор с отрядом поспешил к месту происшествия.

     Прохор и Даниэль стояли у входа в сгоревшую лавку и дымили табаком.

     - Ваше Величество! – начальник гвардии приложил руку к груди и склонил голову. Солдаты вздернули подбородки и ударили каблуками.

     Король откашлялся и выбил трубку о сапог.

     - Капитан, возьмите лампу и идите за мной. Зрелище не из приятных, но вы много чего повидали, поэтому, думаю, сдержитесь и не падёте в бесчувствии. Солдаты пусть останутся здесь.

     Будье знаками отдал распоряжения и проследовал внутрь развалин. Гвардейцы без вопросов расположились вдоль стен сгоревшей лавки.

     Огонек плясал на фитиле ламы, причудливо изгибая тени. Не проронив ни слова, Прохор, Рокфор и Даниэль дошли до места трагедии. Бедняга Фрэд топтался в дверном проёме, подходить к телу не решился. Он достал из сумки, висевшей на боку, книгу летописей и приготовился записать каждое слово, что будет произнесено в этом мрачном месте. И пусть плохо видно, приходится щуриться, но уж лучше тут, чем там, возле…

     - Да уж… - многозначительно произнес капитан.

     - Вот-вот, - мастер потер подбородок. – Я такое видел только в академии, когда анатомию изучал. Но то на умерших, а то тут. Страшно даже представить, что она чувствовала.

     Прохор взял лампу из рук офицера и присел возле тела. Даниэль и Будье последовали его примеру.

     - Он был рядом, в этой комнате, - король вздохнул. – Если бы только знать…

     - Не вини себя, - кашлянул изобретатель. – Кто же знал? Хорошо, что сами живы остались, а то лежали бы тут же. Видишь инструменты на полу? Мы его спугнули, и он их бросил. Думаю, именно поэтому мы сейчас и разговариваем. Выпотрошил, как порося. Все внутренности наружу. Вон, даже осколок пилы в волосах застрял…

     Фрэд сглотнул подступивший к горлу комок, да так громко, что привлёк к себе внимание.

     - Вы не могли бы без подробностей? А то меня мутит.

     - Извини, - сказал Прохор и обратился к мастеру. – Говори потише, а то он уже позеленел, как жаба. Того и гляди сам окочурится.

     Тот кивнул и продолжил уже шепотом.

     - Я так мыслю, - не боясь испачкаться кровью, он поднял с почерневшего пола серп и посмотрел на него в свете месяца, покачивающегося перед окном. – Надо проверить всех продавцов этого добра, но в первую очередь кузнецов. Должно быть клеймо.

     - И лекарей, - добавил Прохор. – Я пальнул в него напоследок. Вдруг попал.

     - Чего сделали? – спросил Будье.

     - Выстрелил из пистоля, - король продемонстрировал оружие и убрал обратно. – Даниэль сработал лично для меня. Когда душегуб убегал, я жахнул, правда, прицелиться толком не успел.

     Мастер хмыкнул.

     - Зная, как ты стреляешь, я просто уверен, что попал, - мастер посмотрел на офицера. – Утку на лету бьет.

     - Прямо с петухами и начнем, - Будье поправил треуголку.

     Прохор встал и подошел к окну.

     - Нельзя медлить, нужно прямо сейчас.

     По развалинам разлетелся полный отчаяния и тоски стон писаря, который тешил надежду на крепкий сон, но, судя по всему, у судьбы в лице короля были иные планы. Фрэд вздохнул так громко, что стены сгоревшей лавки едва не рухнули. Летописец убрал книгу в суму, потёр кулаками глаза и побрел к выходу.

     Прохор отряхнул ладони и осмотрелся. Солдаты стояли, вытянувшись в струну, и искоса поглядывали на своего сюзерена. Легкий ночной ветерок, блуждающий по улочкам Фрилфаста, плавно покачивал масляные лампы, закрепленные на алебардах гвардейцев.

     - Даниэль, пора бы уже везде электричество наладить, а то живут, как в пещерах. У нас цивилизованное государство, мы уже ведьм на костре тридцать лет как не сжигаем. Фрэд, пиши мой королевский указ: мастеру заняться освещением всех городов государства, и собрать большие часы, дабы увенчать ими башни на центральных площадях.

     Даниэль нахмурился и кашлянул в кулак.

     - Я дико извиняюсь, Государь, но на какие, прошу прощения, шиши? Знаешь, сколько деньжищ нужно на жилы и шестерни для мельницы? Про часы я вообще молчу, тут за день не справишься.

     - А я тебя не тороплю, - Прохор убрал руки в карманы. – Ты главное начни, а там пойдет. Иди к новому градоправителю, так, мол, и так, скажешь, король велел изыскать средства. Пусть запасы прежнего наместника в дело пустит. Чай наше, государственное всё. Всё понял? Вот прямо с утра и займись решением этой задачи. И этого, - король кивнул в сторону писаря, - с собой возьми, пусть пишет. Чай, история!

     Прохор потряс в воздухе пальцем, указывая тем самым на серьезность ситуации, после чего обратился к начальнику местной гвардии.

     - Ну что, мусье Будье, пошли?

     - В колонну по два становись! – скомандовал Рокфор, и солдаты в мгновение ока выстроились посреди улицы. – Мы готовы, Ваше Величество!

     Государь расплылся в улыбке.

     - Ух, какие бравые воины! Надо праздничный парад устроить, но потом. Сейчас, уважаемый, велите им следовать в дом ближайшего кузнеца и оцепить его. Мы с ним потолкуем, осмотрим лавку и если ничего подозрительного не найдем, отправимся к следующему. Кстати, у вас их сколько?

     - Трое! – ударил каблуками Будье, а по улице прокатился вздох облегчения, который издал Фрэд. Это означало, что у него ещё есть шанс поспать этой ночью.

     Звук шагов отряда разлетался по спящим улицам города, ударялся в стены и мчался дальше. Шли молча, чеканя шаг. Даже писарь с мастером. Они словно забыли, кто есть на самом деле: гордо вздернув подбородки, друзья замыкали колонну и двигались, размахивая руками, тем самым, подражая солдатам. Впереди колонны двигался сам король.

     Когда в свете звёзд на одном из двухэтажных домов показалась вывеска с изображением скрещенных молотка и клещей, начальник гвардии жестом отдал приказ, и солдаты кинулись окружать дом кузнеца. Все это у них заняло не больше десяти секунд: воины замерли под каждым окном, в готовности разрубить пополам любого, кто попробует удрать.

     Капитан подошёл к двери и постучал в тяжёлую кованную дверь. Кузнец защитил свое жилище основательно, на окнах ставни тоже железные. Такой только штурмом брать. Сначала ничего не произошло: либо хозяин спал, либо успешно делал вид, но потом из-за двери прозвучал хриплый голос:

     - Я сейчас кому-то его шаловливые руки в трех местах сломаю. Какого лешего так поздно шляетесь и спать не даете?

     Офицер принял серьезный вид и положил ладонь на эфес сабли.

     - Именем Короля, немедленно откройте, или мы будем вынуждены…

     Раздался скрежет и в двери открылось маленькое круглое оконце, в которое смогла бы пролезть разве что детская ручонка. В отверстии появился глаз, который осмотрел непрошеных гостей с головы до ног.

     - Ковать-клепать! – вымолвил некто и стал открывать многочисленные запоры.

     - Кто там? – раздался женский голос.

     - Гвардейцы!

     - Что ты ещё такого натворил, а?

     - Ничего я не делал, иди спи, ведьма.

     - Ты кого ведьмой назвал?!

     - Ты себя в зеркало видела?! Спрячься, а то тебя сейчас заберут. Хотя, оставайся, пускай забирают.

     - Ты договоришься сейчас! – распалялась женщина.

     - Сгинь, говорю! - раздался протяжный скрип, и дверь распахнулась. На пороге стоял крепкого вида мужик, лысый, как колено, но с бородой, заплетенной в косичку, в длинной ночной сорочке, с масляной лампой в одной руке и клевцом в другой. – Что стряслось?!

     Офицер козырнул.

     - Начальник гвардии! Нам необходимо осмотреть ваш дом и мастерскую, на предмет выявления схожести инструмента…

     Прохор перебил офицера, поскольку ещё мгновение, и тот бы окончательно запутался в словах.

     - Любезный, во-первых, ответьте, где вы были вечером, а во-вторых, покажите свой знак, которым помечаете ваши изделия.

     Кузнец шагнул за порог и всмотрелся в лицо рыжеволосого незнакомца.

     - Не может быть!

     - Может, - кивнул король и развёл руками, мол, смотри, какая свита.

     Кузнец покачал головой и крикнул за спину.

     - Не позорь меня перед таким гостем, иди оденься!

     - А кто там?

     Коваль заскрипел зубами.

     - Тебе сказано – оденься, бестия! – и натянуто улыбнулся. – Вы простите, что мы в таком виде, Вашество. Знал бы, камзол женильный одел.

     Вперёд вышел Даниэль.

     - Мы не на смотрины пришли, - Он вытащил из-за пазухи серп, который нашли на месте преступления, и протянул кузнецу. – Твоё?

     Тот принял инструмент и внимательно осмотрел.

     - Работа не очень хорошая, зубцы неровные, местами сбитые. Да и железо… Я в масле калю, а это явно в воде калили. И клейма нет. Я на всём своём ставлю, - и он тут же сунул мастеру под нос клевец, которым собирался проломить голову тем, кто так бесцеремонно его разбудил.

     Изобретатель осмотрел оружие и со знанием дела покивал головой.

     - Все верно, скрещённые молоток и клещи, еще и монограмма: ПВ.

     - Питер Вагнер, к вашим услугам, - склонил голову коваль. – А что случилось-то?

     Прохор оттеснил Даниэля и перешел на шёпот.

     - Мы разыскиваем душегуба. Он час назад совершил еще одно убийство, но его спугнули, и он на месте преступления забыл свои инструменты, которыми… Вот мы и решили проверить всех кузнецов, может, кто опознает плод своих трудов и поможет сыскать убийцу.

     Вагнер прикрыл за собой дверь, чтобы его жена не подслушивала, ибо та уже практически спустилась по лестнице.

     - Это точно не наше. Никто в городе так топорно не работает. Видно, что не любитель, но и не мастер. Может, когда-то занимался, а потом бросил.

     Прохор потёр подбородок.

     - Вы уверены?

     - Абсолютно! – кивнул здоровяк и потеребил бороду-косичку. – Это не Юрген с западной части и не Бард с озера.

     - Ясно, - Правитель Королевства расстроился. – Извини, любезный, что побеспокоили ночью. Вот, возьми за причиненные неудобства.

     Прохор выудил кошель и протянул кузнецу золотую монету. Тот ухмыльнулся.

     - Спасибо. Если вам нужна моя помощь, только скажите.

     Мастер прикусил губу.

     - Помощь понадобится, но позже. Работы будет много, и сделать её нужно будет быстро, а пока иди спать. Я завтра принесу чертежи.

     - Ступай, - сказал Прохор.

     - Живо! – скомандовал Будье, и кузнец в мгновение ока исчез за дверью и заперся на все засовы, после чего раздался топот, и в доме кузнеца наступила гробовая тишина.

     С минуту молчали все. Каждый думал о чём-то своём, разглядывая булыжную мостовую, каменные стены, яркие звезды. Одно из небесных светил сорвалось с насиженного места и, махнув на прощание хвостом, растворилось в ночи. Успел ли кто загадать желание? Разве что Фрэд, которой только и делал, что хотел спать.

     - Ну что, - деловито произнес писарь. – Всё ясно: это работа не местных кузнецов, так что со спокойной душой можно идти спать, я так мыслю.

     Прохор заложил руки за ремень.

     - Капитан, посетите двух оставшихся, так, на всякий случай, и обратите внимание на их здоровье. Я все-таки тешу надежду, что попал в душегуба.

     Рокфор вновь ударил каблуками.

     - Будет сделано. Вы где остановились, давайте мы вас проводим, мало ли что.

     Король махнул рукой.

     - Полно, сейчас нам ничего не угрожает. Убийца уже затихорился в своей норе, зализывает раны. И теперь выкурить его оттуда нам поможет только чудо. Мы остановились в «Мёртвой невесте» и доберемся сами, у вас есть более важные дела, капитан. Ступайте и опросите кузнецов, может, они чем помогут, что подскажут.

     Будье скупо кивнул, козырнул своему государю и дал команду гвардейцам.

     - Становись! За мной шагом марш!

     И отряд, сбивая булыжную мостовую в пыль, последовал за своим командиром. Столичные же гости направились в противоположную сторону.

     Фрэд спал на ходу, поэтому не принимал участие в беседе, которую вели его друзья, бредя мимо домов, которые через несколько часов начнут пробуждаться. Их хозяева проснутся, покричат из окон соседей, дабы убедиться, что те живы-здоровы.

     - И как мы его найдём? – спросил Даниэль.

     - Пока не знаю, - пожал плечами Прохор. – Боюсь, что без удачи нам не обойтись.

     - Нам нужда удача, - пробубнил мастер. – Всего-то… Надеюсь, ты его если не задел своим выстрелом, то напугал основательно и он как-нибудь себя выдаст.

     - Хотелось бы в это верить. Главное, чтобы не разозлил ещё пуще, а то как кинется резать людей налево и направо, потекут красные реки. Тьфу-тьфу-тьфу, - Прохор сплюнул через левое плечо.

     Оставшийся путь до таверны друзья проделали молча. Хозяин открыл дверь сразу, гости и постучать не успели. Видимо, толстяк Маркус их ждал. Шутка ли, сам Король в постояльцах! Негоже дорогих гостей заставлять томиться у дверей.

     - Я уж испереживался весь, - посторонился Броуди, пропуская постояльцев внутрь. – Времена нынче лихие, но с вами, вижу, всё в порядке. Пронесла нелегкая…

     Друзья прошли через пустой зал, освещенный лишь одной масляной лампой, стоявшей на стойке, за которой обычно хозяйничал сам Маркус. Это сейчас в кабаке царила тишина, но уже совсем скоро город пробудится, и горожане, свободные от дел, и гости Фрилфаста займут столики.

     Фрэд и Даниэль начали подниматься по скрипучим ступеням боковой лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты, а Прохор задержался, чтобы перекинуться парой слов с трактирщиком.

     - Мы вздремнём пару часиков. Будь любезен приготовить нам на завтрак…

     - Я помню: омлет из двадцати яиц с беконом, кувшинчик молока, надеюсь, козье подойдет, и хлеба. Не волнуйтесь, будет сделано, Ваше Величество. Спокойной ночи.

     - Да какая там ночь, светает уже, - усмехнулся Прохор, - но спасибо. Тебе того же.

     Маркус кротко поклонился, дождался, пока король поднимется по лестнице и скроется в полумраке коридора, и только после того, как гости угомонились, сам отправился спать.

     Прохор продрал глаза первым.

     Фрэд повизгивал, словно собачонка, а Даниэль давал такого храпака, что стены дрожали. Через распахнутое окно в комнату залетал утренний ветер, который хлопал занавесками.

     Король потянулся до хруста, откинул одеяло на спинку кровати и скинул ноги на холодный пол. Пошевелив пальцами, Прохор, облаченный в рубаху и портки, встал и принялся размахивать руками и ногами, потом сделал несколько наклонов и приседаний, после чего принялся будить друзей.

     - Хватит дрыхнуть, солнце вот-вот взойдет, - Он сорвал одеяла с мастера и писаря, затем подошел к окну, одернул занавески и облокотился на стол.

     Город еще спал, слышно было только, как лают собаки да воркуют голуби на крыше. Горные пики, что касались своими вершинами малиновых небес, сверкали, словно драгоценные камни на груди богатой дамы. Глубоко вдохнув прохладный воздух, Прохор подошел к бочонку, что стоял у двери на табурете, и принялся умываться из ковшика. Поплескавшись и налив на полу огромную лужу, Величество оделись.

     Писарь и мастер продолжали дрыхнуть, и Прохору пришлось пойти на крайние меры: он подошел к изголовью кровати Даниэля и резким рывком поднял ложе, в результате чего изобретатель упал в кровать к писарю. Тому это не очень понравилось. Началась возня, которая закончилась на полу, под дикий хохот Короля, хозяина таверны и Тристана, прибежавших на шум борьбы.

     - А я как знал, что вы проснулись, - сказал толстяк Маркус, - завтрак готов. Вам сюда подать или?

     - Мы спустимся, уважаемый, - и Прохор обратился к Тристану. – А ты что тут делаешь?

     Гвардеец, который сейчас выглядел как обычный горожанин, поправил куртку, шляпу с пером и вытянулся в струну.

     - Приказом нового градоправителя приставлен к вашей особе для выполнения различных распоряжений! Велено повсюду вас сопровождать и все такое.

     Король усмехнулся.

     - Толковый малый… Есть с нами будешь?

     - Никак нет! – отрезал тот. – Приказом градоправителя мне выданы средства на комнату и пропитание. Но если вы настаиваете, то воспользуюсь вашим предложением и сэкономлю казне пару монет, которые верну господину Улену фон Шпигелю.

     Прохор посмотрел на часы и обратился к друзьям, которые все еще сидели на полу и перетягивали одеяло.

     - Через две минуты жду вас в трапезном зале. Все ясно?!

     Даниэль, который уловил в голосе друга злые нотки, разжал ладони, и Фрэд со всего маха приложился головой о кровать.

     - Уже идем, Ваше Величество.

     - Считайте, что мы уже там, Государь, - сказал писарь, потирая ушибленное место.

     - То-то же! Пойдем, Тристан, займем места у окошка.

     Прохор похлопал сопровождающего по плечу, и они покинули комнату.

     Трактирщик сервировал стол так, что Тристан поначалу даже не хотел садиться: белая скатерть, дорогущая фарфоровая посуда, серебряные приборы. Такое он видел впервые, привык к глиняной миске, а тут…

     Посетителей пока не было, но на всякий случай, чтобы никакой пьяный забулдыга не смог испортить трапезу Короля, Маркус повесил на дверь табличку «Закрыто, и даже не стучите!», а чтобы дорогие гости не сидели впотьмах, зажег все масляные лампы, какие только были.

     - Садись, - сказал Тристану Прохор, устраиваясь у окна, - что замер?

     Тот пожал плечами и стянул шляпу.

     - Да как-то неуютно, все так торжественно…

     Король махнул рукой.

     - Перестарался трактирщик. Я сам не люблю все такое, - Он указал на стол. – Но делать нечего, к тому же есть по-любому надо. Так что падай на лавку и наворачивай за обе щеки. Я именно так и поступлю. На голодный желудок плохо думаю, а этого занятия сегодня предстоит выше крыши. Кстати, что там с кузнецами?

     Тристан вытянулся в струну.

     - Все опрошены и проверены на предмет ранений. У всех есть свидетели, что они находились дома и все такое. На всех изделиях стоят клейма. И что характерно, все утверждают, что серп изготовлен не очень хорошо, и, судя по рже на железе, очень давно.

     - Ясно, - вздохнул Прохор, сел на лавку и подвинулся к окну.

     Раздался топот, и по лестнице в зал сбежали писарь с мастером. Они сели за стол, заложили салфетки и принялись накладывать себе еду.

     - Прямо как дома! – растянулся в улыбке Фрэд, снимая крышку со сковороды.

     Яичница исторгала такой аромат, что бумагомаратель едва не потерял сознание. Он взял нож и ловким движением поделил болтанку на четыре части и разложил по тарелкам. Тем временем Даниэль разлил из серебряного кувшина по кубкам молоко, а Прохор разломал хлеб, что лежал на сверкающем блюде.

     - Итак, други мои, кушайте, не обляпайтесь!

     Мастер набил полной рот.

     - Муфыки не фафаеф, - и отхлебнул молока.

     - И бузы хорошей, - поддакнул Прохор и посмотрел на Тристана, который от удивления подавился и закашлялся. – А ты что думал? Что король только на троне сидит и указы подписывает?

     Тот утер рот рукавом.

     - Честно говоря, да.

     В разговор ступил писарь.

     - Не слушай его. Это он раньше, когда шутом был, мог с голым задом по столам прыгать, а сейчас все, кончились те времена. Негоже Правителю кулаками махать. Так что сидит и подписывает. Будь моя воля, я бы его из дворца не выпускал.

     - Почему, - спросил Тристан, - поедая болтанку с беконом.

     - А потому что много желающих его на тот свет отправить.

     Изобретатель угукнул и перехватил инициативу.

     - Его дважды чуть не укокошили уже. Я ему даже специальную жилетку смастерил о железных пластинах. Навроде кирасы, только незаметной. У Фрэда такая же.

     - А у тебя? – поинтересовался Тристан.

     - А мне она на кой? – хмыкнул Даниэль, допивая молоко. – Меня не за что убивать.

     - А писарю она зачем? – не унимался гвардеец.

     На этот вопрос Фрэд ответил сам. Он вытерся салфеткой и бросил ее на тарелку, поглаживая живот.

     - А чтобы некоторые ненароком ножичек в меня не воткнули, когда им вздумается в театр поиграть. Да? – и он с укором посмотрел на Прохора, но тот и ухом не повел, а продолжил трапезничать.

     К столу подкрался трактирщик и поинтересовался, не желают ли гости что-нибудь еще, и, получив отрицательный ответ, собрал пустую посуду и исчез так же незаметно, как и появился.

     Прохор потер ладони.

     - Ну что, поели, надо и государственными делами заняться.

     - Рано еще, все спят, - буркнул Фрэд.

     - Значит, разбудим. Тристан, дружище, где остановился новый градоправитель?

     Тот надел шляпу.

     - В доме главы города, но не в том, что у озера, а на площади, где шапито. Он туда отправился сразу после того, как мы выселили предыдущего наместника и наложили арест на все его имущество, согласно вашему указу.

     - Тогда веди, - и друзья загремели лавками, поднимаясь из-за стола.

     Они не встретили ни одного прохожего. Из-за этого душегуба никто не хотел выходить на улицу. В Броумене в это время открывались лавки, на площади собирались торговцы, прибывшие в город по реке. Воздух в столицы пах сдобой и сладостями, а тут даже пекари прекратили работу. А для чего? Все равно никто не придет. Кому хочется стать добычей убийцы? Ладно вчера, артисты не каждый день приезжают. На всякий случай у пекарей имеется кругаль-другой черствого хлеба, вдруг забредет какой заезжий покупатель, не знающий про опасность, то можно смазать сухарь маслом, и в печь. Там сдоба вмиг мягкой станет. Если сразу съесть, то нормально, а нет, то уже к обеду снова в камень превратится.

     Жители Фрилфаста запаслись провизией на месяц вперед и общаются друг с другом, выглядывая из окон. Редкие смельчаки посещают базарную площадь, где пришлые купцы пытаются за дешево продать свой товар, чтобы хоть как-то покрыть затраты на дорогу в это проклятое богами место. На торги или по делам ходят группами, по одиночке страшатся. Даже днем.

     Дом наместника стоял на краю площади, которая сейчас являлась пристанищем цирковой труппы. Огромный шатер, растянутый толстыми канатами, занимал почти все пространство, а за ним находился городок артистов, что жили в маленьких домах на колесах. Странные повозки стояли впритык одна к другой и образовывали подобие забора или крепостной стены.

     - Может, зайдем в гости? – спросил Фрэд.

     - Спят же все, - ответил ему мастер, поднимая воротник куртки, - сам говорил. Или ты опять со слоном встретиться хочешь?

     - Смейся, смейся! – буркнул писарь, убрав руки в карманы штанов.

     Друзья обогнули цирковой лагерь и оказались возле обветшалого двухэтажного строения серого цвета. Королевские флаги на нем отсутствовали, а посему понять, что это государево сооружение не представлялось возможным. Не имелось даже таблички: так, мол, и так.

     - Бардак, - вздохнул Прохор и покачал головой. – Вовремя мы прилетели. А то того и гляди этот негодяй наши земли за море продавать начал. Какой-нибудь немчуриц или француз разбил бы здесь военный гарнизон, а мы ни сном, ни духом. Надо организовать проверку всех приграничных поселений, а то чего доброго, нападет кто. Фрэд, запиши в книгу: проверить боеготовность армии. Ответственность возложить на Сильвестра Драговича. Он Генерал, пусть у него голова болит. Надо будет лично посмотреть, как бывший наместник в клозеты ныряет.

     - То еще зрелище, поди, - хохотнул писарь.

     - И запах, - усмехнулся Даниэль и потянул за ржавую ручку массивную дверь, пропуская вперед Государя.

     Внутренняя утроба казенного дома встретила гостей запахом тлена и плесени. Порыв свежего воздуха качнул бессчетные паутины, что опутали строение. Возможно, если бы произошло сильнейшее землетрясение, и все вокруг разрушилось, то это здание непременно уцелело, благодаря паукам и их работе.

     - Мое почтение, Ваше Величество, - разлетелось эхо, и сверху полился тусклый свет в сопровождении тени, пляшущей на стенах, а спустя мгновение появился и ее обладатель. Улен фон Шпигель, облаченный в сапоги, коричневые порты и серую рубаху, спускался по пыльным ступеням с масляной лампой в руках, чтобы принять важных гостей. – Я увидел вас в окно.

     - Утро доброе, наместник, - ответил Прохор. – Как спалось в новой должности?

     - Да пока никак, коротал ночь за изучением кое-каких бумаг. Ступайте за мной, я провожу вас в кабинет. Только под ноги смотрите, голуби тут все основательно загадили.

     Назвать помещением бедлам, в который привел высоких гостей фон Шпигель, язык не поворачивался. Помимо затхлого воздуха, тут имелось от чего ужаснуться: стеллажи, заваленные свитками, были так плотно затянуты паутиной, что в ней мог человек запутаться, не то что мухи. Полы усыпаны старинными фолиантами и покрыты вековым слоем пыли, на которой виднелись одинокие следы, оставленные новым наместником. Посреди комнаты стояло массивное бюро и пять стульев, аккурат по количеству посетителей. Моль основательно потрудилась над старыми оконными занавесями, которые сейчас больше походили на нищенские лохмотья.

     - Присаживайтесь, если не боитесь испачкаться, - ухмыльнулся Улен.

     И Фрэд тут же принялся выколачивать из сидения пыль. Даниэль, стоявший возле писаря, зашелся в приступе кашля.

     - Идиот, и так дышать нечем! – изобретатель бросился к окну, щелкнул шпингалетами и, не обращая внимания на окрик Прохора, рванул на себя скрипучие створы.

     Ворвавшийся в кабинет порыв ветра поднял вверх всю пыль, которая тут имелась, также сорвав со стеллажей и паутину. Теперь закашлялись абсолютно все, и едва не померли. Праздник чахотки продолжался еще полчаса, не меньше. Как только за это время не назвали писаря! Он проклял все на свете, даже то, что появился на свет.

     - Я еще раз повторюсь, - прохрипел Даниэль, когда взвесь осела, - от тебя одни убытки! Сдается мне, ты шпиён заморский, подослан супостатами окаянными нашего Короля на тот свет отправить. Государь, это заговор, к бабке не ходи! Давайте его с палачом познакомим?

     Король, который в компании фон Шпигеля наполовину торчал из окна, помотал головой и сел на подоконник.

     - Фрэд, ну ты хоть иногда думай, прежде чем что-то сделать. Тут десяток лет никто не убирался, чихнуть страшно, а ты вон сто учудил.

     Писарь насупился и сел на стул, подняв небольшое пыльное облако.

     - Простите меня, Ваше Величество.

     - Уж помирать, так с пользой, - сплюнул на пол мастер, – а не абы как. Да и молод я еще. Я так считаю: любой человек перед смертью должен сделать что-нибудь великое, чтобы потом родные и близкие не сказали, мол, только зря землю топтал. Мне надо электричество всему миру показать. Да мало ли что я еще могу придумать? А ты меня раньше времени чуть к праотцам не отправил.

     На защиту писаря встал Тристан, выковыривающий пыль из носа.

     - Ну хватит его гнобить. Он же не кутенок безмозглый, понял и осознал ошибку. С кем не бывает?

     - Но с ним такое постоянно случается, - не унимался мастер.

     Фрэд прищурился.

     - Между прочим, если бы не я, ты бы на корм рыбам пошел в Кромстене. Или забыл, кто тебя спас? Вот и молчи! От меня польза тоже есть - я летопись веду. А если я тебя в нее не впишу, то никто и не узнает, что ты вообще существовал! Ты сам на себя важность-то не нагоняй. Время рассудит. И я уже извинился.

     Прохор прервал перебранку.

     - А ну-ка, цыц всем! Кто старое помянет, тому я лично, - и он помахал кулаком. – Не затем мы в такую даль прибыли, чтобы ругаться между собой. У нас дела поважнее имеются. Так что ты там говорил, Улен? Что нашел?

     Фот Шпигель сел на край стола взял в руки толстую книгу.

     - Вот тут, - Он постучал по фолианту, - рукой бывшего наместника записано куда и сколько он потратил денег. Спешу доложить, что в казне дыра размером с Париж. Это город такой в одной стране за горами. Кроме того, он задолжал местным купцам, или как их у вас называют. Не понимаю, зачем он долги записывал, если отдавать не собирался?

     - Кстати, - Прохор соскользнул с подоконника и принялся рассматривать книжные шкафы, - а как он отреагировал на мой указ?

     Фон Шпигель положил книгу на стол и посмотрел на Тристана.

     - А ты не рассказал?

     Тот натянул шляпу и вытянулся в струну.

     - Никак нет! Посчитал, что это должны сделать вы, как вышестоящее начальство!

     Свежеиспеченный наместник слез со стола и доложил.

     - Ваше Величество, Фэш Грубен Второй скончался, едва глянул на грамоту.

     - На что только человек не пойдет, лишь бы клозеты не чистить, - хмыкнул Даниэль, и Улен, закатив глаза и покачав головой, продолжил.

     - Ну и домина у него, Государь! Тристан не даст соврать. Гвардейцы рты пооткрывали от удивления: на полах ковры, кругом бархат, картины, золото и серебро. Мы его нашли в огромной ванной, выдолбленной из цельного куска мрамора. Он там с девицами резвился, старый осел. А еще четыре наложницы, или как их там, в медные трубки дули, воду пузырили. Короче, не выдержало сердце грядущей смены обстановки. Я приказ отдал похоронить его на городском кладбище безо всяких там почестей, ибо сами понимаете. Не за что. Я хочу в этом доме открыть пансионат для государственных служащих. Отслужил, например, Тристан год в гвардии, милости просим недельку пожить как богач: тут тебе и трехразовое питание, и водные процедуры, и отдых от сварливой жены, если таковая имеется. А так же можно пускать на постой иноземных послов и богатых торгашей за деньгу. Вы не против? Чего хоромам зря пропадать?

     - Вот вроде бы человек помер, а не жалко, - вздохнул Прохор, протягивая писарю какую-то книгу. – Полистай, может, что интересного найдешь для своих сказок. – Прохор повернулся к фон Шпигелю. - Ваши идеи, Улен, мне нравятся. Думаю, я в вас не ошибся. Продолжайте в том же духе, а пока давайте поищем записи, касающиеся тех далеких убийств.

     Нужный фолиант нашелся только час спустя. В процессе поиска Даниэля едва не уронил несколько шкафов, а Фрэду на голову Тристан уронил несколько увесистых книг.

     - Кажись, оно, - шмыгнул носом писарь, протягивая Государю потертый том в кожаном переплете с тисненой надписью.

     Прохор прочитал надпись на корешке, открыл книги у перелистнул несколько страниц.

     - Вроде как. Я поизучаю, пойму, что к чему, а вы пока не скучайте, - и он переместился на подоконник.

     Приказ Короля не спешил выполняться, и все приуныли. Что тут можно делать? Положение попробовал спасти мастер.

     - Фрэд, почитай нам что-нибудь из той книги, что тебе дал, - Даниэль кивнул в сторону Прохора, которого не смог назвать по имени.

     Все устроились на стульях, а летописец, положив ноги на бюро, наугад открыл фолиант.

     - Хм… Так-так-так… Что тут у нас? О, а вот это интересно. М-м-м… Однако!

     - Да ты вслух давай, нам тоже знать охота! – не выдержал изобретатель, и писарь стал читать.

     - Этой записи больше ста лет! Итак…

     «Сея запись сделана второго дня восьмого месяца шестисотого года.

     Некто Казимир, сын каменщика, ушел в горы на поиски новой делянки по добычи мраморного камня. Там, на одном из плато им обнаружено изваяние древнейшего бога. Некоторые утверждали, что этот Перун, иные, что Один. Казимир ничего лучше не придумал, чем притащить изваяние в селение. Он обвязал идола веревкой, взвалил на спину и в таком виде спустил с гор. У подножья его встретили жители пригорода. Поскольку весь народ праздновал сбор урожая, а на дворе стояла лунная ночь, то спьяну все решили, что Бог прогневался на жителей города и спустился с гор, чтобы наказать их. А было за что: капища давно забросили, и они поросли бурьяном, жертвы, от которых не было никакой пользы, приносить перестали, а молитвы сменили на проклятья.

     Мужики и бабы пали ниц. А кто-то возьми и крикни, мол, смотрите, небожитель взял Казимира в полон. Надо предать идола огню, пока не пленил нас всех! Остальные подхватили. С криками «Сжечь его», деревянного идола спалили вместе с сыном каменщика. Поутру стали жалеть о содеянном, но недолго. После пытались вспомнить, кто предложил принести Казимира в жертву, но виновного так и не нашли. Решением Наместника, казна выплатила отцу убиенного десять монет серебром, что равняется месячному заработку каменщика, взяв с того расписку, что он не имеет претензий».

     Фрэд закончил читать и захлопнул книгу.

     - Кошмар! – Даниэля передернуло.

     - Ужас, - согласился Тристан.

     - Это еще что! – усмехнулся фон Шпигель. – Я и не такое слышал.

     Тут в разговор вступил Прохор, но он не продолжил данную тему, а, слезая с подоконника, начал новую.

     - Это все, конечно, очень интересно, но у меня тоже кое-что есть, но уже по нашему делу, касающегося душегуба. Значит так… Тристан, - гвардеец вскочил со стула. – Беги к начальнику гвардии, и скажи ему, чтобы он отдал тебе тот самый серп, что мы нашли на месте убийства в сгоревшем доме. Также найди тех, кто дежурил у ворот ночью, опроси и узнай, не покидал ли кто город. Желательно описание субъекта, если таковой был. Все понял?

     - Так точно, Ваше Величество! – ударил каблуками Тристан. – Разрешите выполнять?

     - Ступай, - кивнул Король.

     - Мухой! – вставил мастер.

     - Одна нога здесь, другая там! – добавил писарь.

     - Ты уже вернулся?! – с издевкой спросил фон Шпигель, и все четверо дружно засмеялись, едва за солдатом захлопнулись массивные резные двери.

     Прохор занял освободившийся стул.

     - Я тут просмотрел записи, сделанные тридцать лет назад… Оказывается, того душегуба однажды уже чуть не словили. Представляете? Кто-то так же наткнулся на него в момент совершения преступления. Это произошло по ту сторону городской стены. На месте обнаружили жертву, старика, и орудие убийства. Кто угадает какое?

     - Серп? – предположил мастер.

     - Верно! – указал на него пальцем Прохор. – Так вот. Тогдашний расследователь так же опросил всех кузнецов, и не один не признал инструмент своим. Клеймо не совпало. Но один из них припомнил, что за пригородом живет коваль-отшельник. Туда и направился отряд гвардейцев. В доме солдаты нашли кузнеца. Он поведал, что куда-то исчез его ученик. А поскольку убийства после этого прекратились, то одно сложили с другим и сделали вывод: убийцей был этот самый ученик, который сгинул. Вот такие пироги. Один из художников даже нарисовал тот самый серп во всех подробностях. Что-то мне подсказывает, что нас ожидает сюрприз, причем не очень приятный. И знаете что самое странное? Орудие убийство было украдено. Кто-то ночью пробрался сюда и спер серп. У меня имеется предположение, что наш нынешний душегуб подражает тому, старому. Или…

     Прохор постучал пальцами по столу, и в этот миг двери распахнулись, и в кабинет влетел запыхавшийся Тристан, который, оперевшись одной рукой на ногу, выставил другую перед собой, мол, сейчас, подождите, и стал жадно глотать воздух. Через пару минут бедолага восстановил дыхание.

     - Вот, - и Тристан положил на стол сверток, что достал из-за пазухи. – Шляпу потерял, пока бежал… Гвардеец, дежуривший ночью, сообщил, что город покинул высокий мужчина, в длинном плаще и широкополой шляпе. В гостевой книге отметился как Джон Доу. Уф…

     Даниэль, который кое-что смыслил в искусстве лекарей, подошел к юноше и посмотрел зрачки, после пощупал пульс.

     - Хм… Ты как умудрился так быстро обернуться?

     -Тристан развел руками.

     - Так ведь дело государственной важности, стало быть, не терпит отлагательств. Промедление смерти подобно.

     Прохор улыбнулся и обратился к наместнику.

     - Фон Шпигель, возьмите его в посыльные, нечего такому быстроногому улицы топтать в карауле.

     - Считайте, уже, - склонил голову Улен.

     Правитель Королевства взял сверток и размотал тряпицу, обнажив покрытое ржавчиной и застывшей кровью лезвие и потускневшую от времени деревянную рукоять. После чего Государь раскрыл книгу на нужной странице и сравнил серп с рисунком.

     - Хм…

     Улен заглянул через плечо Короля.

     – Ваше Величество, что вы намерены предпринять?

     Король нахмурил брови и задумался, помедлив с ответом.

     - Ну, для начала надо отобедать, - Он глянул на часы. – Уже два часа дня. Думаю, преступник на охоту не выйдет, знает, что его будут искать. А вот вам следует нанять людей, которые наведут здесь порядок. Думаю, эту задачу можно поручить Тристану. Он местный, знает к кому обратиться. Кстати, можно артель уборщиков создать. Город большой, спрос будет. Значит так: вы, фон Шпигель, вникайте в государственные дела. Выясните, что тут с торговлей, ремеслами и тому подобное, а мы вечерком, часиков так в семь, отправимся навестить того кузнеца. Вдруг он еще там обитает.

     Тристан прищурился.

     - Ваше Величество, прошу простить меня за мою дерзость, но… - Он замялся. – Что за штуковина у вас на руке?

     Прохор подошел к посыльному, задрал рукав и продемонстрировал прибор.

     - Часы. Мастер сработал. Мы в Броумене по ним время определяем. Вот сейчас, к примеру, два часа дня. Через пять часов мы пойдем искать кузнеца. Как раз после ужина. Кто знает, насколько поиски затянутся…

     Юноша хмыкнул.

     - Чудеса! А по-нашему это как? У нас нет этих самых часов. Как узнать, когда семь?

     Прохор почесал затылок.

     - Так ить… Даниэль? – Король посмотрел на мастера.

     Тот поднялся со стула и подошел к окну.

     - Думаю, как только солнце начнет прятаться за горные пики, так и семь. Примерно.

     Государь подошел к другу и положил ему руку на плечо.

     - Как ты смотришь на то, чтобы создать первую в Королевстве часовую мастерскую? Надо чувство времени прививать повсеместно, а то все по петухам.

     Изобретатель согласно кивнул.

     - Вот покончим с душегубом, и я тут же местным кузнецам дам необходимые чертежи, а как все будет готово, приступим к сборке, - Он потер ладони. – Ох и разорю я казну!

     Фон Шпигель закашлялся.

     - Она и так пустая. Мне еще думать надо, чем гвардейцам платить. Им жалование за два года должны. Ума не прилажу, на что они живут?

     - Деньгой поможем, - пообещал Прохор. – Мы с собой всегда сундучок имеем. Он у нас на корабле, что стоит в Тихой заводи.

     - Корабль? – удивился Тристан. – В Тихой заводи? Да там полторы лужи в дождливый день. Откуда там судну взяться?

     - У нас не простой корабль, - ответил мастер, - а летучий.

     -Какой?! – в один голос спросили Тристан и фон Шпигель.

     Даниэль махнул рукой.

     - Забудьте, долго объяснять. Потом все сами увидите. А теперь обедать. На пустой желудок важными делами не занимаются, поскольку все мысли будут только о еде. А кому-то и поспать не помешает, да, наместник?

     Тот кивнул и потер глаза.

     ***

     Едва стрелки на королевских часах показали семь часов вечера, троица покинула таверну и направилась в сторону городских ворот.

     Солнце, как и думал мастер, спряталось за горную гряду, а с запада ветер нагнал тяжелые свинцовые тучи, что нависли над Фрилфастом и его окрестностями, как топор палача над осужденным на смерть. Холодный порывистый ветер гулял по безлюдным улицам города, где спокойно себя чувствовали только бродячие собаки да отряд гвардейцев, находящийся в патруле. Весть о новом убийстве облетела город в считанный миг, и жители наотрез отказались выходить на улицу, чем, собственно, сорвали второе выступление балагана, хозяин которого лил горючие слезы. Вчерашним показом он только-только отбил дорогу. Знал бы, что такая напасть твориться в этих краях, носа не сунул. И в дорогу не соберешься, гроза надвигается.

     Тем временем столичные гости прошли мимо циркового шатра под громкие вздохи писаря, и через пять минут оказались возле караульного помещения, где их встречал сам начальник гвардии.

     - Смирно! Рады видеть вас в добром здравии, Ваше Величество! – гаркнул офицер и ударил каблуками.

     Гвардейцы на стенах бастиона, освещенного сотнями масляных ламп, вытянулись в струну.

     Прохор покачал головой.

     - Ну я же просил без лишней официальности. Вот закончим дела, тогда и… Хм. Капитан, не будет ли у вас какой-нибудь кобылы и телеги? Надо посетить одно место, но путь неблизкий.

     Будье кивнул.

     - Найдем.

     Он поманил к себе солдата, стоявшего в двух шагах, и что-то прошептал ему на ухо. Тот исчез, как оставленная без присмотра корзина на базаре, и появился через несколько мгновений, ведя под уздцы гнедую лошадь, запряженную в двухместную бричку. Естественно, Фрэд тут же занял себе место и сделал вид, что спит. Мастер покачал головой, но ничего не сказал.

     - Спасибо, - поблагодарил Прохор офицера. – Вернем в целости и сохранности.

     Государь с ловкостью циркового акробата влетел кобыле на спину, оставив сводное в бричке место мастеру. Тот смутился:

     - Ваше Величество, королям не престало ехать верхом, да еще и без седла, когда его подданные удобно сидят на бархате.

     Прохор повернулся к друзьям.

     - Королям не престало лошадиный зад разглядывать, - и, причмокнув, тронул поводья.

     Кобыла фыркнула и поплелась по дороге, ведущей вокруг огромного кукурузного поля, в сторону темного леса.

     Мастер поднял откидной верх, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающих порывов.

     - Точно в грозу попадем. Намокнем, продрогнем и умрем от простуды.

     - Не сахарный, не растаешь, - бросил через плечо Прохор, пытаясь пригладить рыжие вихры, которые развевал ветер. – Да не так и холодно. Как в исподнем в снег нырять, так ты первый.

     - Так то ж спьяну. Под хмелем я и не такое могу.

     За разговорами друзья не заметили, как поле закончилось, и гнедая ступила в чащу. Кобыла фыркала и крутила мордой по сторонам, словно высматривала притаившихся в чаще хищников. Фрэд мирно посапывал, уронив голову на плечо мастера, который тоже спал одним глазом. Деревья шелестели листвой и пытались своими ветвями побольнее хлестануть наездника. Прохор ловко уворачивался, отмечая про себя, что трактом давно никто не пользовался. Дорога стала зарастать. Когда колея окончательно потерялась в потемках, начал моросить дождь, в одночасье сменившийся ливнем. И тут гроза вырвалась на волю. Первый раскат громыхнул так, что лошадь с испугу едва не влезла на осину. Глупое животное метнулось в сторону, в результате чего у брички, налетевшей на кочку, отвалилось колесо. Даниэль с Фрэдом свалились на землю, а Прохор успел повиснуть на толстой ветке.

     - Что случилось?! – воскликнул ничего непонимающий писарь.

     Мастер мгновенно оценил сложившуюся ситуацию.

     - Приехали.

     - А где дом кузнеца? – Фрэд посмотрел по сторонам.

     Прохор спрыгнул с дерева и вытер ладони о штаны.

     - До него еще около версты, если верить карте, что я видел в доме наместника. Похоже, дальше придется иди на своих двух, - Он пригладил намокшие под дождем волосы. – И желательно побыстрее, а то промокнем, заболеем и умрем, как нам напророчил Даниэль.

     Фрэд совсем расстроился и стал шмыгать носом, а мастер тем временем разглядывал поломку.

     - Я могу починить, но нужен топор. Тут надо-то выстругать два стержня, что соединяют обод со ступицей, хотя, чего я вам объясняю…

     - Ну ты нас совсем-то за дураков не держи, - сказал Прохор. – Знаем, как колесо устроено. Доберемся до кузнеца, спросишь топор. Пошли.

     - Пошли… - еле слышно простонал летописец и тут же угодил в колею, которая успела наполниться водой.

     Сполохи молний освещали путь, а громовые раскаты, заставляя путников то и дело содрогаться, сотрясали округу. Сейчас лес напоминал чащу из страшных сказок, которые бабки рассказывают непослушным внукам. Того и гляди леший выскочит или какая иная нечисть. Фрэд втянул голову в плечи и прикрылся листом лопуха, надеясь укрыться под ним от дождя. Даниэль просто старался держаться под кронами деревьев, а Прохор вовсе не обращал на непогоду никакого внимания, ибо уже промок до нитки.

     Примерно через полчаса путник вышли на большую поляну, которая уже успела зарасти чертополохом. Тракт уходил вправо, а слева от него во тьме вырисовывались три строения, в оном из которых горел свет.

     Прохор на мгновение замер, осмотрелся и произнес:

     - Ну вот мы и пришли.

     Смахнув крошки со стола в ладонь и отправив их в рот, огромный бородатый мужчина, достающий своей бритой головой почти до потолка, в два шага пересек комнату, отпер замок и, открыв дверь, выглянул наружу: вечер выдался звездным, все небо усыпано светилами. Здоровяк осмотрелся и сплюнул под ноги.

     - Эльза, посуду я за тебя мыть буду? – бородач вытер вспотевшие ладони о серую холщовую рубаху, заправленную в штаны.

     Голос прозвучал за его спиной.

     - Я ждала, пока ты поешь.

     Громила притворил дверь и вновь запер замок. Он вернулся за стол, сел на табурет и продолжил листать толстую книгу. Для чтения в комнате было много света, на масле тут не экономили, поэтому лампы весели повсюду. Слюнявив палец, мужчина переворачивал пожелтевшие страницы и читал строки, написанные от руки. Читал медленно, но вдумчиво, проговаривая слова про себя, иногда шевеля губами. Изредка здоровяк отвлекался и задумчиво теребил бороду, о чем-то размышляя, но вновь возвращался к чтению.

     Девушка закончила мыть посуду, разложив ее на полках, что висели на стене возле умывальника.

     - Отец… - произнесла она чуть слышно. Темноволосая красавица повесила на гвоздь фартук и повторила. – Отец.

     Мужчина закрыл глаза и сжал кулаки. Он ненавидел, когда его отвлекали от дел, начинал злиться, становился грубым.

     - Я сколько раз говорил, чтобы ты не отвлекала меня? Иди брата займи, а то сидит на сундуке, как истукан. Сверлит спину взглядом… - Он посмотрел на мальчишку лет шести, что молча болтал ногами, сидя на огромном сундуке, стоявшем в углу комнаты, который являлся и кроватью для мальчонки.

     Девушка вытерла руки о холщовое платье.

     - Отец, позволь мне погулять. Я хочу воздухом подышать.

     Здоровяк зло захлопнул книгу и посмотрел на дочь волчьим взглядом.

     - Это еще зачем? Тебе что дома не сидится?

     Та вздохнула.

     - Не сидится? Да я из дома выхожу только чтобы скотину покормить, да в хлеву убраться. Городские целыми вечерами на озере веселятся, а мы в этом лесу засели. Никакой жизни нет.

     Бородач прищурился.

     - Тебе что-то не нравится? На тебе все хозяйство в доме, а эти городские что могут? Только песни горланить? И прекращай с ними якшаться, а то и на базар не будешь ходить. Все ясно?

     Губы девушки задрожали, а в уголках глаз появились слезинки.

     - Я так замуж никогда не выйду…

     - Так вот откуда ноги растут! – мужчина ударил ладонями по столу с такой силой, что книга подпрыгнула едва не до потолка. Мальчонка, сидевший на сундуке, вздрогнул, и, поджав к груди колени, обнял их руками. – Я-то думаю, что ее так гулять тянет? А у нее женихи одни на уме! За что мне такое наказание? Зачем эта женщина, что была твоей матерью, родила дочь, а не сына? Этот сопляк еще не вырос, а от тебя толку, как с козла молока. Хозяйством заниматься надо, а не про женихов думать. Но раз ты не особо сильно устаешь, то я тебе работу найду: будешь за хворостом ходить, там и погуляешь. Вот я – моя задача деньгу в дом нести, твоя – хозяйство вести, следить, чтобы я и твой брат всегда были сыты, а дом блестел чистотой. А женихи… Я вон после смерти твоей матери один и ничего, - и он злобно посмотрел на сына.

     - А я не хочу одна! Ты старый уже, а я еще нет. Мне любви хочется! Ты всех женихов отпугиваешь, со мной даже здороваться бояться. Кто сыну мельника грозился ноги оторвать, если он ко мне приблизится? Кто обещал сыну мясника глаза выколоть, если он будет пялиться на меня. Я так тебе внука никогда не рожу.

     - Эвон куда тебя занесло! – воскликнул бородач и поднялся из-за стола, нависнув над дочерью как скала. – Тебя обрюхатят, а хозяйство я тащи? А брата твоего кто растить будет, чтоб его? – и он указал на мальчика, что слушал перебранку, хлопая ресницами. – Я? Ты думаешь легко мне деньгу зарабатывать? У меня меха уже худые, наковальня кривая. В городе кузнецы знаешь какие? То-то! Куда мне против них… А еще налог платить. Кормов скотине наготовить на зиму надо? На все деньги нужны, а где их взять? С голодухи бы не подохнуть, а у нее на уме женихи. Увижу кого подле тебя – обоим достанется. Ясно? Вот сдохну – делай, что хочешь, а пока я в семье хозяин, и вы будете делать то, что я велю. Собирайся за хворостом и этого сопляка прихвати, нечего портки протирать.

     Разозленный здоровяк ударил кулаком по стене с такой силой, что весь дом задрожал. Мальчонка зажмурился и еще сильнее обнял колени. Его сестрица тяжело вздохнула и бросила на стол полотенце, что мяла в руках.

     Девушка брела по лесу, кутаясь в вязаную кофту, что досталась ей от матери. Та умерла во время родов сынишки, и теперь отец винил его в этом и не упускал возможности сорвать на нем свою злость: то накричит, то подзатыльник отвесит. И не всегда за дело. Мальчик заливался слезами, забивался в угол и плакал. Он никогда не жаловался. А кому? Сестре? Так у той самой глаза на мокром месте. Правда, она всегда жалела брата, успокаивала, как могла, но слова против отцу не говорила. Что на нее нашло сегодня вечером, и сама не могла взять в толк. Сходить за хворостом – пустяковое дело, еще легко отделалась. Будучи еще маленькой девочкой, получала хворостиной, да так, что все тело было покрыто кровавыми подтеками, которые месяцами не сходили.

     Девица вздохнула и поторопила братца, на котором мешком висела старая залатанная отцовская безрукавка, подпоясанная пеньковой веревкой.

     - Рон, шевели ногами. Чуть-чуть осталось идти. На той неделе сухая сосна неподалеку завалилась, там, на старой дороге, так ее лесорубы раскряжевали и все чурбаны увезли в город, а вот веток много с нее осталось. Наберем побольше, чтобы не ходить два раза. Ты же мне поможешь? – Она потрепала темные вихры юнца, а тот вместо ответа только кивнул.

     Луна лениво плыла по небу, путаясь среди ветвей вековых дубов. Ночное светило то пряталось, то выглядывало из-за облаков, заставляя тени деревьев причудливо изгибаться и плясать на дороге. Все это очень пугало Рона. Он накрепко вцепился в подол сестринского платья и глазел по сторонам. То тут, то там раздавались крики невидимых птиц: то пересмешник зальется, то филин угукнет. Стоило сухой веточке хрустнуть под ногами девушки, мальчик громко ойкал и прижимался к ней, мешая идти. Девушка улыбалась, но успокаивать братца не спешила, а наоборот, подтрунивала над его страхами.

     - Только бы волки не напали. На медведя бы не наткнуться. Еще лось может своими рогами забодать. Насмерть, - мальчик отпустил юбку и вцепился в руку сестры. – Но хуже всего, если нетопыри унесут в свою пещеру и кровь сосать начнут. Будешь висеть в паутине под потолком, одни кожа да кости останутся.

     - Ну хватит! – взмолился малец, а девушка в голос засмеялась.

     - Не бойся, трусишка, шучу я. И костей не останется.

     Под скрип деревьев брат с сестрой набрели на огромную кучу соснового сушняка. Девушка разложила на дороги конские вожжи, которые несла в торбе, и принялась на них укладывать ветки. Мальчик сделал то же с небольшим кожаным ремешком. Работа заняла совсем мало времени. Девушка завязала вожжи узлами и взвалила вязанку на спину.

     - Тебе не тяжело? – спросил мальчик.

     Его вязанка была много меньше, из тонких веточек, что годились только огонь развести. У сестры же ветки все как на подбор толщиной с руку, веса такого, что кожаные ремни больно врезались в кожу.

     - Ничего, терпимо, - поморщилась девушка. - Сам не надорвись. Иди вперед, а я следом.

     И они поплелись обратно. Рон пыхтел как кузнечные меха, поэтому не обращал внимания ни на завывания ветра, ни на крики птиц, ни на зловещие шорохи. Он и думать забыл об опасностях, а мечтал о том, что, придя домой, похвалится перед отцом своей вязанкой, а тот, в свою очередь, похвалит его. Впервые. Мальчик очень на это надеялся.

     Когда сквозь деревья стали проглядываться огни дома, что стоял особняком на опушке леса, мальчик сбросил вязанку на дорогу и решил перевести дух. То же самое сделала и его сестра.

     - Устал?

     - Немножко, - малец шмыгнул носом и утер взмокший лоб рукавом рубахи. – Как ты думаешь, отец меня похвалит? Я ведь теперь помощник, правда?

     - Правда, - с горькой улыбкой сказала девушка.

     Она подошла к брату, села на корточки и прижалась к нему, тяжело вздохнув.

     «Скорее рак на горе свистнет, чем отец доброе слово скажет».

     Вдруг, по лесу разлетелся громкий хруст, заставивший брата с сестрой вздрогнуть.

     - Что это? – испугался мальчик.

     - Не знаю, но ты не бойся, я тебя в обиду не дам. Спрячься за мной.

     Рон вцепился в сестру и стал озираться. Шорохи приближались неумолимо и заставляли трястись парнишку от страха с каждым мгновением все сильней. Вдруг мальчик увидел, как между деревьями мелькнул чей-то силуэт. Он потряс сестру за рукав.

     - Ты видела?! Там кто-то есть! Это шатун или упырь! Бежим домой!

     И тут из леса раздалось шипение, сменившееся хрипом.

     Рон от страха перестал дышать, впрочем, как и его сестра. И тут тень, таившаяся в зарослях орешника, выскочила на дорогу.

     - Здравствуй, Эльза, – «шатуном» оказался темноволосый молодой человек в кожаной куртке и в коричневых штанах, заправленных в сапоги.

     - Клэй, чтоб тебя черти задрали! – всплеснула руками девица. – Мы чуть со страха не умерли! Не смей так больше делать, понял?!

     Эльза схватилась рукой за грудь и театрально закатила глаза. Ее братец не спешил выходить, а сторонился за спиной сестры, хлопая ресницами.

     - И кто это у нас такой храбрец? – поинтересовался парень. – Покажись. Не трусь, я не кусаюсь.

     Он улыбнулся и помнил юнца пальцем. Тот прищурился, но подол платья не отпустил.

     - Надо больно бояться!

     Клэй засмеялся, но на него тут же цыкнула Эльза.

     - Тихо ты, полорешный! Отец услышит – нам не сдобровать!

     Парень прикусил губу и перешел на шепот.

     - Виноват, исправлюсь, - Клэй тут же оказался возле девушки и поцеловал ее в щеку. Та от неожиданности потеряла дар речи и залилась краской, что стало заметно, несмотря на ночную мглу.

     Рон захихикал.

     - Жених и невеста! Тили-тили тесто! Отец узнает – все косы тебе оборвет.

     Эльза прищурилась.

     - Ты же ему не расскажешь, правда?

     Мальчик помотал головой и запер рот на воображаемый ключик, который якобы выкинул в чащу. После, как ни в чем не бывало, стал разглядывать сквозь ветви деревьев звездное небо, шагая по дороге туда-сюда, оставив влюбленную парочку ворковать возле зарослей орешника.

     Клэй приобнял Эльзу.

     - Мы так и будем встречаться тайком, раз в год? Он по-прежнему тебе не разрешает гулять? Давай я с ним поговорю.

     Девушка нахмурилась.

     - С головой не дружишь? Враз тебе ноги вырвет, как обещал, - Она тяжело вздохнула и опустила голову на плечо любимого. – Как мне все надоело. Следит за мной, как дракон за золотом.

     Клэй провел ладонью по волосам Эльзы.

     - И когда мы увидимся снова?

     - Не знаю. Может, завтра, может, через день, когда в город пойду. Тогда и загляну в лавку твоего отца.

     Юноша обнял возлюбленную.

     - Когда-нибудь мы поженимся, и у нас появится целая ватага ребятишек.

     Эльза посторонилась.

     - Эй, ухарь, руки не распускай. Ишь, какой прыткий! Ладно, нам пора, а то отец заподозрит неладное, тогда мы вовсе не увидимся. Засадит в подпол…

     -Давай я хотя бы хворост помогу донести!

     Девушка топнула ногой.

     - Не надо, мы сами, тут осталось-то… Раньше надо было. Все, уходи.

     Клэй помог Эльзе и Рону взвалить вязанки на спину, чмокнул на прощание девушку в нос, пригрозив пальцем ее братцу. Попрощавшись, парень не шагнул в чащу, чтобы ненароком не попасться на глаза злобному папаше, а стал красться следом, держась в тени деревьев.

     Брат с сестрой вышли из-под сени деревьев и ступили на поляну перед домом. В единственном окне дома мерцал огонек лампы, а из трубы вился сизый дымок. Слева от дома темнела ветхая кузница, где работал их отец, справа полусгнивший сарай, где ютилась коза, несколько поросят и десяток курей. А на горизонте виднелись огни сторожевых башен Фрилфаста, города, в который так рвалось сердце девушки.

     - Не отставай, - сказала Эльза Рону, не оборачиваясь, и в то же мгновенье по лесу пронесся волчий вой.

     - Вовремя мы, - шмыгнул носом мальчик. – Мне иногда кажется, что отец хочет, чтобы нас сожрали чудовища, живущие в чащи.

     - Не хорошо так говорить, - бросила через плечо девушка, подходя к крыльцу. – Он о нас заботится, и мы должны быть благодарны ему за это.

     Дверь скрипнула, и на пороге появился глава семейства. Он хмурил брови, теребя бороду.

     - Какого лешего вы так долго?! – вновь по округе разлетелся волчий вой. – Этого еще не хватало! Волки – это плохо. Очень плохо. Живо в дом.

     - Да, отец, - чуть слышно вымолвила Эльза, подтолкнув брата вперед.

     Здоровяк на мгновение скрылся в доме и появился вновь уже с огромным топором в руке. Внезапно его острый взор уловил какое-то движение. В это время ветер прогнал прочь облако, скрывающее лунный диск, и кузнец увидел силуэт мужчины.

     - А ты кто еще такой?! – пробормотал он сквозь зобы. – Что тебе здесь нужно, а?!

     Эльза мельком глянула через плечо и ойкнула.

     - Клэй, чтоб тебя…

     Кузнец посмотрел на дочь.

     - Сын мельника?! – и прорычал на всю округу. – Я обещал тебе ноги вырвать? Теперь пеняй на себя!

     Парень не стал долго думать, а рванул в чащу быстрее лани, за которой гонятся охотники. Кузнец злобно посмотрел на детей.

     - В дом! – и в следующее мгновение он сорвался с места и кинулся вслед за беглецом.

     Эльза сбросила вязанку на траву и закричала, что было мочи:

     - Не надо, отец! Я умоляю тебя! – но тот уже растворился в ночи.

     Эльза и Рон не спали, они сидели за столом, смотрели в окно и думали каждый о своем. Девушка беспокоилась за возлюбленного и гнала прочь страшные мысли, что ползли в ее голову, как речной туман на поля. Что с ним может сделать отец, то ведомо только богам.

     Мальчик переживал за сестру. Ему очень хотелось спать, глаза слипались, хоть лучины вставляй, но он стойко держался, успокаивая ту, что заменила ему мать.

     - Все будет хорошо, он его не догонит. Отец уже старый, а твой Клэй молодой, - та в ответ горько улыбнулась и утерла слезы, что ручьем струились по ее щекам.

     В конце концов, их сморил сон. Брат с сестрой прикорнули, уронив головы на стол, и проснулись от того, что услышали натужное дыхание своего отца и его тяжелую поступь. Кузнец явился под утро, когда небо начало окрашиваться в розовые тона. Луна уже закатилась за маковки сосен, а солнце не спешило подниматься над лесом. На поляне перед домом блестела роса, а легкий ветерок разгонял предрассветный туман.

     Девушка выскочила наружу первой и в ужасе замерла на крыльце: ее отец стоял возле дома, обнаженный по пояс и перепачканный в крови, а возле его ног валялся огромный тюк, а точнее – рубаха, стянутая снизу узлом, и с перевязанными между собой рукавами.

     Кузнец сплюнул под ноги, развязал узлы и вытряхнул содержимое на траву. Эльза вскрикнула, закрыла рот ладонями и застыла, как деревянное изваяние, боясь пошевелиться. Окровавленные куски плоти и испачканные грязью сапоги – все, что осталось от Клэя. Гримаса ужаса застыла на синюшном лице мертвеца.

     Кузнец с усилием выдернул из его головы топор и утер нос.

     - Его волки порвали. Клыки зверей оставили на нем страшные раны. Когда я его нашел, жизнь в нем еще теплилась, но он бы не выжил. Пришлось добить, чтобы не мучился. Извини, - Он больше не проронил ни слова и направился в дом.

     Девушка не верила своим глазам, а в ее голове, словно пчелы, роились разные мысли: говорит ли отец правду, и беднягу на самом деле загрызли волки, или он сказал так, чтобы оправдать себя за убийство? Об этом знают только боги, и правды не узнать. У девушки не было сил чтобы даже зарыдать. Она просто стояла и смотрела в никуда.

     Из-за спины Эльзы показалась голова Рона. Мальчонка с неподдельным интересом разглядывал останки и не испытывал и капли страха. Он часто видел, как отец режет скотину и отрубает головы птицам. Кровь его не пугала. Рон подошел к тому, что осталось от Клэя, присел и перевел взгляд на сестру, бледную, как сама смерть.

     - Он отправился в иной мир. Надеюсь, ему там лучше, чем нам здесь. Я слышал, как отец разговаривал сам с собой, поэтому знаю, что существует место, куда отправляются души мертвых. Интересно, ему было больно? – Рон потрогал топорище и заглянул в мутные глаза покойника.

     - Отойди! – приказала Эльза. – Возвращайся в дом.

     Девушка вздохнула, опустилась на колени и зарыдала. Мальчик встал и, неспеша, побрел к дому. Он ступал медленно и смог услышать шепот сестры, которая проклинала отца. Именно в этот самый миг в детской голове мелькнула страшная мысль.

     Войдя в дом, Рон обвел взглядом комнату, которая являлась спальней для него и сестры и одновременно кухней. На стенах висели всевозможный инструмент, который выковал его отец. Взгляд мальчика приковал к себе обычный серп. Однажды точно таким же Рон случайно распорол себе ногу, поэтому знал, насколько опасна эта вещица. Пододвинув к стене табурет, мальчонка забрался на него, снял инструмент с державшей его рогатины и спрыгнул на пол. Со знанием дела осмотрев крохотные зубцы на секущей кромке, Рон кивнул и на цыпочках стал красться в комнату, в которой жил его отец. Кузнец мирно спал на топчане, даже не соизволив смыть с себя кровь Клэя и не скинув сапоги. Стараясь не разбудить родича, мальчик закрыл дверь, подошел вплотную к ложу своего отца и стал смотреть на лицо человека, который не испытывал к нему ни капли любви. Внезапно коваль открыл глаза.

     - Что тебе здесь нужно, звереныш? Я сколько раз говорил, чтобы вы сюда даже носа своего не совали?! Что там у тебя за спиной, украл чего? Ну-ка, покажи! – Он приподнялся на топчане и подался вперед.

     В следующий миг произошло то, чего бородач никак не ожидал. Резким движением Рон перерезал отцу горло и отскочил в сторону. Кузнец захрипел и рухнул на пол, захлебываясь собственной кровью.

     И тут раздался стук в дверь…

     Рон проснулся.

     Перед глазами все еще стояло событие тех далеких дней, что он так хотел, но не мог забыть. Событие, которое сделало его тем, кем он стал. Впервые за долгое время ему приснилось то утро, с которого все началось. Обычно он видел во снах глаза своих жертв, чей тусклый взгляд буравил небо. Сколько же он проспал? Рон глянул в окно: уже стемнело. И кого бесы принесли на ночь глядя?

     - Сейчас, - Он откашлялся и встал с сундука. – Кто там?

     С той стороны двери ответили.

     - Королевские мужи. У нас и именные грамоты имеются, подписанные Государем и заверенные печатью. Нам необходима помощь. У нашей повозки колесо отвалилось, а нужных инструментов нет. Тут раньше кузнец жил, вот мы и подумали… Тут не далеко, версты полторы, а то и меньше.

     Рон задумался, почесал подбородок и открыл только после того, как в дверь постучали снова.

     - Мы щедро отблагодарим вас.

     И почему он не погасил лампу?! Подумали бы, что никого нет дома, и убрались восвояси. А может, они ищут именно его? Вряд ли, за ним никто не следил, когда он покидал город. Скорее всего, случайные путники.

     Рон справился с задвижкой, которая громко клацнула, и открыл дверь. На крыльце топтались трое, промокшие до нитки. Вода текла с них ручьями. Хозяин жилища высунулся и осмотрел округу. Кроме этих никого. Значит, не за ним, иначе бы уже налетели гвардейцы.

     - Что ж, входите.

     Первым протиснулся Фрэд, за ним мастер. Прохор зашел последним.

     - Вы нас извините за вторжение, - начал было он, но его перебил Даниэль.

     - Не подмогнете инструментом? Нам бы топорик да полосу железа. Колесо подлатать. Мы повозку недолече бросили.

     Хозяин нахмурился и почесал затылок.

     - Вон на стене, за вами.

     Изобретатель обернулся. В самом деле, на уровне его лица на стене в рогатине висел топор.

     - Непременно верну. Фрэд, пойдем со мной, а… - Даниэль запнулся и кивнул в сторону короля. – А этот пусть тут нас ждет.

     Писарь скорчил такую мину, что наверняка на несколько верст вокруг все молоко скисло.

     - А без меня никак?

     - Никак. Пошевеливайся.

     Фрэд кашлянул в кулак и обратился к хозяину дома.

     - Уважаемый, у вас не найдется плаща? Двух. Мы бы купили, за разумную цену, естественно.

     Рона так огорошила наглость непрошеных гостей, что он ничего лучше не придумал, как отдать свой собственный. Он снял его с вешалки и протянул писарю. Тот недовольно повертел плащ.

     - Ой, у вас тут дырка, и еще одна, - Фрэд просунул в нее палец и пошевелил им, а Прохор после этих слов перестал разглядывать стены дома и бросил беглый взгляд на его хозяина. - Ну да ладно. Жаль, что один, придется кому-то мокнуть, да, Даниэль?

     Мастер закатил глаза и покачал головой.

     - Премного благодарен, уважаемый… Простите, не знаю вашего имени. Мы скоро вернемся. Я так надеюсь, - Он поманил писаря и вышел в непогоду.

     Фрэд накинул плащ, обиженно вздохнул и покинул временное пристанище. Прохор остался один на один с хозяином дома. Когда молчание затянулось, Рон решил первым начать разговор.

     - Меня зовут Рон, - назвал он свое настоящее имя, чтобы не произошло конфуза, а то будут вопрошать по только что придуманному, а он не откликнется - это вызовет подозрения. Оно ему надо? – С кем имею честь?

     Король назвал свое, ибо ему скрывать нечего.

     - Позвольте погреться у вашего очага, а то промок насквозь.

     Рон развел руками.

     - Конечно.

     Прохор огляделся, но не увидел ни одного стула, на котором можно развесить одежду, поэтому снял куртку с монограммой королевства и набросил ее на подставку для кочерги. Там же стянул сапоги, повесив на них обмотки, а рядом положил защитную жилетку, что сработал для него мастер, и чехол с многозарядным пистолем, оставшись в рубахе и штанах.

     - Интересный у вас дом, столько инструментов на стенах. Вы кузнец?

     Рон закашлялся.

     - Был. Давно. Конкуренция, знаете ли.

     Прохор прохаживался вдоль стен, заложив руки за спину.

     - Это да. Простите, а вы случайно не тот коваль, ученик которого был убийцей, прозванным Фрилфастким душегубом?

     Рон прикусил губу и сел за стол, уставившись в окно.

     - Мне неприятно вспоминать эту историю, но… это так. Если бы я только знал, что убийца у меня под боком, я немедленно доложил бы, куда следует. Я каждый день кляну себя за это.

     Прохор кивнул.

     «А вот это ложь, уважаемый. Та история произошла когда? Больше тридцати лет назад, а сейчас тебе на вид чуть меньше полувека. Не мог ты быть кузнецом. Учеником – да. Что-то ты не договариваешь! Либо ты ничего не знаешь о той истории, либо скрываешь правду».

     - Я по поручению самого Государя прислан сюда, чтобы поймать нынешнего душегуба. И знаете, к какому выводу я пришел? – Он посмотрел на хозяина, а тот отрицательно помотал головой. – Я думаю, что это один и тот же человек. Да-да, не удивляйтесь. Вероятно, он покинул эти края на много лет, а теперь вернулся. Я изучил старые записи о похожих преступлениях и нашел много совпадений с нынешними. Вот тогда и подумал: надо разыскать того кузнеца. Если он жив, то может нам что-нибудь поведать.

     Рон вновь отвернулся к окну.

     - Я рассказал все, что знал, - Он забарабанил пальцами по столу.

     Этот рыжеволосый наглец начинал раздражать своими догадками.

     «Какого лешего ему пришло в голову явиться именно сюда? Мало что ли других домов округе? Зыркает по сторонам, все чего-то высматривает, вынюхивает. Прибыл бы один, прикопал бы в лесу, и дело с концом, так еще эти двое, что ушли. Поднимут панику, и тогда точно придется ноги уносить. Опять. Так, главное – не нервничать, вести себя спокойно, как ни в чем не бывало».

     - Может, отвара? – спросил Рон.

     - Не откажусь, - ответил Прохор и посмотрел на хозяина дома.

     Тот первым отвел взгляд, после чего скрылся в соседнем помещении, а вернулся с чайников в руках, который повесил над огнем в камине. В доме повисла давящая тишина, нарушаемая лишь стуком дождевых капель об оконное стекло.

     - Что-нибудь еще? – поинтересовался Рон.

     - Нет, спасибо, - Прохор не отводил взгляда он него взгляда, надеясь, что тот не выдержит, сорвется и раскроется.

     Государь был уверен, что этот человек, который хочет казаться радушным хозяином, и есть душегуб, свидетельств предостаточно. Инструмент, развешенный на стенах, не имеет клейма, точно как и серп, найденный в сгоревшей лавке. На крюке возле двери висит широкополая шляпа. Такая же была на убегающем. Он так же высок и худ, имеет длинный плащ, в котором ушел Фрэд. Кроме того, в плаще имелись дырки, и Прохор готов был биться об заклад, что эти дыры следы от пули, выпущенной им вслед преступнику. Но самым весом аргументом в пользу этой версии стала рана на правом боку, которую хозяин толи забыл спрятать, толи не успел. Рубаха чуть порвана и испачкана кровью. Прохор обратил на это внимание, как только вошел в дом. Если это и совпадение, то какое-то ну очень странное.

     Хозяин не находил себе места, мерил шагами комнату и заламывал пальцы, как девица на выданье. Наконец вода в чайнике забурлила, и Рон с облегчением вздохнул.

     - Вам какие травы положить?

     - Зверобой с корнем имбиря, если у вас таковой имеется, - сказал Прохор.

     - Хм, а вы знаете толк в отварах, - Рон опять скрылся в коморке и вернулся с двумя кружками и двумя мешочками. – Тут у меня имеется несколько головок сахара, если угодно.

     Рассыпав травы в посуду, он залил их кипятком из чайника, который оставил на столе. Сел на лавку и сжал кружку в ладонях. Прохор же взял из мешочка несколько белых кусочков и бросил в свою посудину, после чего втянул ноздрями белесую дымку, струившуюся вверх.

     - Аромат-то какой!

     - Угу, - буркнул хозяин, с хлюпаньем сделав глоток.

     Прохор последовал его примеру, и горячий напиток обжег небо. Государь, скрывающий свою личность, закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Такой же отвар готовила его бабка. Сколько уже лет прошло с тех пор, даже подумать страшно. Ее, поди, уже и в живых-то нет, где она нашла последний приют? Помянуть бы, незабудки на могилку положить, а он даже не знает, откуда родом. Как звалась те земли? Прохор постоянно задавался этим вопросом, но не мог дать ответ. Потом всплыли образы жены и дочки. Как там они без него? Тоска по дому проникла в самое сердце.

     - Хорош отвар, спасибо вам.

     - Полно, - отмахнулся хозяин.

     Он не горел желанием беседовать, хотел только, чтобы непрошеные гости поскорее убрались и оставили его в покое. Доказать, что он и есть убийца они не смогут. Как говорится: не пойман, не вор. Еще рана саднит, будь она не ладна. Вот же угораздило, а ведь все шло так хорошо! Место – лучше не придумаешь, и какого лешего те трое проходили мимо? Эта дура еще взвизгнула.

     Тем временем Прохор подошел к чучелу в рыцарских доспехах, что стояло в углу комнаты. Хозяин сидел к нему спиной и не мог видеть всего происходящего, а любопытный гость приподнял забрало шлема и замер с открытым ртом. Оттуда на него смотрели пустые глазницы человеческого черепа. Вернув забрало на место, Прохор аккуратно, стараясь не привлекать внимание, засунул руку под кирасу и нащупал там ветхую ткань и кости. Теперь все встало на свои места. Оставалось только получить признание душегуба и арестовать его.

     - Думаю, - словно невзначай начал Прохор, не поворачиваясь, - у кузнеца не было на самом деле никакого ученика. Брехня все это. Он и был душегубом, скажу больше, он и кузнецом не являлся. Вся эта история – выдумка, чтобы отвести от себя подозрения. Совершил оплошность – обронил орудие на месте преступления. Обычный серп. Потом его выкрали из здания Суда. Эта железка ему дорога как память. Странно, да? Вероятно, именно им он и совершил свое первое убийство, а после уже не смог остановиться. Это как на рыбалке – стоит поймать одну и все, на весь день пропал. Хочется еще и еще. Думаю, все началось с отца или отчима, который над ним издевался, когда он был ребенком. Убил, а тело закапывать не стал, или закопал, а потом отрыл и оставил останки в качестве трофея. Спрятал в рыцарские доспехи и поставил на самом видном месте, как напоминание о том, кем является на самом деле. Вот только где он взял эти самые доспехи? Кузнец-то из него некудышный.

     - В сарае, нашел в старом отцовском сундуке, где сейчас храню… - осекся хозяин жилища, поняв, что выдал себя с потрохами, а через мгновение громко хлопнула входная дверь.

     Прохор резко повернулся. Он остался в доме совершенно один. Его догадки оказались верными – этот сухой, высокий мужчина и есть душегуб, и он только что сбежал.

     - Е… о… а…! – выругался Прохор и, как был, выскочил следом за преступником.

     ***

     Лес вокруг раскачивался, завывал и трещал, словно пытался напугать тех, кто имел неосторожность оказаться тут во время грозы.

     Кутаясь в плащ, который не особо-то и спасал от дождя, Фрэд держал под мышкой топор, переминался с ноги на ногу, стоя в луже, смотрел, как мастер починяет колесо и тихонько напевал себе под нос.

     Нынче все духи от феи до беса

     меня называют хозяином леса.

     Мне предано служат лохматые твари,

     со временем все уважать меня стали.

     - Что б тебя волки задрали! – воскликнул всердцах Даниэль, поправляя хитроумные очки на носу, те самые, что давал Прохору для поиска королевского сборщика ягод. - Слышь, певец доморощенный, распряги кобылу и привяжи ее к дереву, она повозку раскачивает. Я не могу так работать, мне точно пальцы оторвет.

     Писарь шмыгнул носом.

     - Да, это, действительно, будет большая беда. Не сможешь в носу ковыряться.

     - Фрэд, растудыть твою туды!

     Писарь выронил топор, который тут же упокоился на дне колеи, заполненной водой, и кинулся расстегивать ремни упряжи. Дождь лил как из ведра и стучал по листве, чем невероятно нервировал друзей, которые вымокли до нитки и замерзли. Кое как справившись с застежками, писарь отвел лошадь в сторону и привязал ее к тоненькой осине.

     - Даниэль, долго еще? Холод собачий. Вон как громыхает, - вдалеке прозвучал раскат грома. – Может, ну ее, эту повозку? Сделаешь завтра.

     Мастер утер нос, перепачкав половину лица грязью, и поднял окуляры на лоб.

     - Ты шутишь? Ей колесо приделают без нас, а она казенная. Ты будешь платить, если ее сопрут? Нет, если хочешь, то я не против, пошли.

     Фрэд выставил перед собой ладони.

     - Убедил, копошись дальше, - Он подобрал с земли ветку и стал ковырять ею в канаве, пытаясь выловить утопленный топор. Вскоре ему это удалось. Писарь вытер рукоятку листвой, вновь зажал инструмент под мышкой и, сунув руки в карманы, продолжил напевать. - Вечная мука, вечная скука…

     Гроза приближалась неумолимо. Раскаты грома становились все громче, дождь усиливался, впрочем, как и порывы ветра, что пронизывали насквозь и пробирали до костей. От холода Фрэд застучал зубами, дергаясь при каждой вспышке. Очередная молния с оглушающим треском ударила в корабельную сосну, что росла всего в десяти шагах от того места, где друзья занимались починкой повозки.

     - Е… о… а…! – воскликнул Фрэд и присел, глядя, как сосна раскололась надвое и вспыхнула, словно факел, сбросив на землю сноп искр.

     Крик писаря сменился конским ржанием, а затем воплем мастера.

     - Держи лошадь! - треклятая кобыла каким-то загадочным образом отвязалась и припустила галопом в сторону Фрилфаста. – Да что за напасть-то такая?!

     Даниэль побросал собственноручно вытесанные детали колеса, которые не успел приладить, и встал в полный рост.

     - Стой, гадина! - Писарь зачем-то запустил в удирающую кобылу топором, и теперь стоял, подбоченясь, и пялился во тьму.

     - Мало того, что кляча убежала, ты еще и чужой топор выбросил. Зачем, спрашивается? От тебя одни убытки! – сплюнул под ноги изобретатель, убрал окуляры в карман куртки и посмотрел на поникшего летописца. – Ну что застыл как истукан? Пошли, ты же этого хотел.

     - Может, оно и к лучшему. Поди знай, сколько бы еще тут проторчали… - буркнул под нос Фрэд.

     Ливень потушил вспыхнувшую крону сосны, от которой в свинцовое небо поднимались клубы белого дыма. Друзья, не проронив ни слова, поплелись по хлюпающей жиже, в которую превратилась лесная дорога, в сторону дома кузнеца-отшельника, где они оставили своего Государя. В сухости и тепле.

     ***

     Дождь барабанил по листьям, отбивая дробь. Вдалеке грохотал гром, а сполохи молний разрезали небеса на многие сотни частей. Босые ступни королевской особы размеренно погружались в дорожную жижу, разбрызгивая ее в разные стороны. Сейчас Прохора волновало только одно – кровь из носу догнать беглеца, который улепетывал в сторону горной гряды. Ему хорошо известна местность, а это огромный минус. Спрячется – не найдешь. Но пока удача была на стороне Короля Серединных Земель. Душегуб бежал по дороге и не думал сворачивать. Его силуэт виднелся шагах в ста от его преследователя. Прохор тяжело дышал, глотая холодный северный воздух вперемешку с дождевыми каплями и потом. Давненько он так не бегал! В правом боку кололо, легкие разрывались, и саднила ступня. Видимо, распорол о камень. Ведь в погоню он пустился босиком, в рубахе и штанах. Словно вышел на крыльцо табаком подымить.

     «А в душегубе здоровья много, - думал Прохор. - Темп не сбавляет, не оглядывается. Уверен, что его не нагонят. Не на того напал, как говориться! Король не всегда королем был, иногда случались плохие дни, и приходилось так петлять от ревнивых мужей, что зайцы дохли от зависти».

     Лесной массив расступился, и беглец и его преследователь выскочили на небольшую поляну.

     - Стой, - крикнул Прохор, что было мочи. – Все равно не уйдешь!

     Косински обернулся, и хотел что-то крикнуть в ответ, но не успел. Вероятно, поскользнулся или запнулся о корягу, в результате чего кубарем покатился по траве. Прохору потребовалось всего несколько мгновений, чтобы оказаться рядом и наброситься на убийцу. Завязалась драка.

     За несколько секунд сражения, если таковым можно считать валяние в грязи, бывший шут сто раз поблагодарил всех богов, в которых не верил, что они дали ему возможность освоить борьбу, иначе бы душегуб уже давно свернул ему шею. Неоценимую помощь оказали и грязь с дождем. Прохор извивался как уж, выскальзывая из смертоносных объятий маньяка. Ударов по лицу душегуб словно не замечал, он рычал, скалился и пытался укусить своего врага, который всячески этого избегал. Косински попытался схватить своего преследователя за волосы, но получил удар между ног коленом такой силы, что его глаза чуть не выпрыгнули. Ответил убийца молниеносным тычком в глаза. Прохор еле успел увернуться и ослабил хватку. Этим и воспользовался убийца. Откатившись в сторону, он поднялся на ноги и вытащил из сапога нож с ржавым лезвием.

     - Поигрались, и хватит! – прохрипел Косински. – Скажи перед смертью свое имя, хочу знать, кого на тот свет отправляю.

     Оба противника тяжело дышали и сейчас больше походили на големов, чем на людей. Два изваяния из грязи.

     - Король Серединных Земель Прохор Первый. Сложно поверить, но это так. А вы?

     - Вас, Ваше Величество, убьет Рон Косински, сын кузнеца-неудачника. Но позвольте поинтересоваться, откуда вы узнали о моем отце? Об этом ведала только сестра, но она наложила на себя руки после смерти своего дружка.

     - Всего лишь предположение, - Прохор откинул назад волосы и тщетно попытался вытереть ладони о штаны, на которых грязи было больше, чем в загоне для овец.

     - А ты не дурак. Дурак бы не смог сменить шутовской колпак на корону. Была бы шляпа, снял, честное слово. Однако мы заболтались. Время идет, а мне надо бежать. Нет ни малейшего желания знакомиться с палачом.

     Лес содрогнулся от чудовищного раската грома, а небеса буквально раскололись от ярчайшей вспышки молнии. И в этот миг Косински бросился на Прохора, размахивая ножом.

     Уроки фехтования не прошли даром и снова спасли жизнь Королю, который умудрился ногой выбить из руки нападавшего злополучный нож. Шансы вновь сравнялись.

     Прохор провел два сильных удара руками в живот, а потом со всего маха приложил сопернику в челюсть. Голова маньяка запрокинулась, а изо рта выплеснулась струйка крови. В ответ душегуб ударил соперника в грудь, но получилось не так сильно, как он рассчитывал, ибо тот качнулся в сторону. А вот Государь проделал такой трюк, которому позавидовал бы любой заправский драчун: Прохор подпрыгнул и обеими ногами ударил убийцу в грудь. Косински почувствовал, как хрустнули его ребра, после чего поднялся в воздух, словно стерх, и грохнулся на спину, но уже как мешок с дерьмом, шагах в трех от того места, где начал свой недолгий полет.

     Государь не спешил праздновать победу, ибо понимал, что так просто враг не сдастся, и оказался прав: уже в следующее мгновение Косински поднялся на ноги и атаковал. Он ухватил Прохора за рубаху, крутанулся волчком и перебросил через бедро. Король грохнулся на землю, но в ту же секунду потянул душегуба за руку и, уперев ногу ему в живот, перекинул через себя, перекувырнулся через голову сам и оседлал того, словно лошадь. И тут произошло то, чего Прохор никак не ожидал: он замахнулся, чтобы нанести удар в лицо, когда Косински зловеще засмеялся, а мгновением позже грудь Короля пронзила жгучая боль.

     - Ну вот и все, - душегуб оттолкнул Правителя Серединных Земель и тяжело задышал. – Удача на моей стороне.

     Прохор завалился на бок. В свете молний он увидел, что из его груди торчит древесный сук. Раненый Сюзерен попытался избавиться он него, но треклятая деревяшка засела прочно. Малейшее движение причиняло невыносимую боль. Стало трудно дышать. Очередной сполох родил слабый отблеск в траве, привлекший внимание Короля. Он мысленно улыбнулся и закашлялся, сплевывая кровь.

     - Я еще жив, несмотря на все твои старания, ты, жалкое ничтожество.

     Дождь усилился. Его струи омывали страшную рану Прохора, смывая кровь и грязь. Косински лежал на земле и разглядывал грозовые тучи.

     - Я хотел, чтобы ты меня убил, но боги распорядились иначе. Хотел, ибо это не жизнь. Я чудовище, но ничего не могу с этим поделать. Такова моя сущность. Кто-то должен меня остановить. Почему ты не смог? Почему?

     Он перевернулся на живот, медленно встал на четвереньки и осмотрелся. Ему нужен был нож, чтобы закончить ритуал, но в такой грязи и полумраке это невозможно. Чудо, что удалось найти этот сук, ставшим смертоносным оружием. Придется им и заканчивать.

     Косински навис над Королем, который лежал, раскинув руки.

     - Закончилось твое правление, шут. Надеюсь, что на том свете ты попадешь в свой самый ужасный кошмар, который будешь переживать мгновение за мгновением! Снова и снова! - Прохор закашлялся, а душегуб наклонился ниже и театрально приставил ладонь к уху. – Что ты говоришь?

     - Хрен тебе на все поле вместо репы, - прошипел тот и из последних сил нанес удар.

     Глаза маньяка округлились, а из раны на его шее брызнул фонтан крови…

     Тьма сгущалась. Прохор не понимал, то ли это тучи заслоняли некогда звездное небо, то ли пелена застилала глаза. Рана в груди ныла. В висках пульсировало с такой силой, что голова готова была взорваться. И как это могло случиться? Недооценил он ловкость и силу противника. Или переоценил себя. Тот оказался не промах, еще бы, столько лет этот разбойник безнаказанно вершил свои темные дела, поднаторел в этом. Ведь его жертвами становились не только женщины, но и мужчины. Мог ли он предполагать, что на него самого начнут охоту? Естественно, сопротивлялся до последнего, пытаясь сохранить себе жизнь. Не получилось. Теперь лежит в грязи и захлебывается собственной кровью. Жить ему осталось считанные мгновения, впрочем, как и тому, кто его сразил. Охотник сам стал жертвой. Такое иногда случается.

     В горле у Прохора пересохло, несмотря на то, что он ловил ртом каждую каплю, а тело бил озноб.

     - Даниэль еще сто раз про свою жилетку вспомнит, - сорвался шепот с губ, на которых запеклась кровь.

     Дрожащая рука отбросила в сторону нож с длинным клинком и оттянула ворот рубахи. Воздуха не хватало. Жизнь медленно, но верно покидало тело. Звать на помощь бесполезно. В этом лесу могут откликнуться только волки, а провести последние мгновения жизни в их обществе Королю не улыбалось.

     Говорят, что в такие моменты перед глазами проносятся вся жизнь. Дудки, ничего подобного! Лично он увидел только кол, торчащий из своей груди, и перекошенное лицо врага. И вот теперь, лежа на холодной земле, он жалел только об одном, что не никогда уже не увидит и не прижмет к груди свою дочь и не сможет обнять красавицу жену.

     Приступ кашля оборвал его мысли, а из уголка губ потекла струйка крови. Прохор чувствовал дыхание приближающейся смерти и ничего не мог с этим поделать. Закрыв глаза, Государь вздохнул, поморщившись от боли, раздирающей грудь, и стал проваливаться в небытие…

     Фрэд вошел в дом, снял плащ и резким движением стряхнул капли.

     - Да пройди ты внутрь, - отпихивая писаря, сказал Даниэль. - Чего встал на дороге?!

     - Мне надо раздеться.

     - Тут, вообще-то, немного мокренько. Ты-то в плаще.

     Служитель пера буркнул под нос проклятье, пропуская друга. Тот повесил куртку на крючок, стянул сапоги и, подойдя к камину, протянул руки к огню.

     - Не забудь записать в свою книгу, что ты дважды угодил мне топором по спине, бес косорукий. А главное, что так и не научился вязать узлы, в результате чего сбежала лошадь. Казенная, между прочим.

     - Опять я виноват?

     - А кто?! И не забудь упомянуть кузнеца. Кстати, куда он подевался? Ау, есть кто дома?

     - И Государя нашего не видно, наверное, за грибами пошли, - шмыгнул носом Фрэд, вешая плащ.

     - Ну ты скажешь, как… В такую погоду только простуду можно найти, - и тут изобретатель обратил внимание на вещи Прохора, которые тот сложил у очага. - Нет, ну вы посмотрите на него! Упрямый осел. Защитную жилетку оставил, - Он заглянул в сумку, - и пистоль многозарядный тоже. Но это значит, что далеко уходить не собирался. Ох, не нравится мне все это. Был бы с нами Сильвестр Драгович, он бы ни за что не отпустил короля одного, тем более с каким-то кузнецом.

     - Это точно, - поддакнул писарь. - Министр он... Генерал.

     Мастер многозначительно покивал, сел за стол и принялся листать единственную книгу, что находилось в доме кузнеца - "Как правильно распознать и охотиться на нечисть: ведьм, оборотней и вампиров". Не понятно, зачем хозяину жилища данный трактат, если учесть, что ни оборотней, ни вампиров никто никогда не видел, только легенды ходят, да бабки сказки страшные рассказывают детям про них. А ведьмы... Так охоту на них давно прекратили, они теперь носят официальный статус знахарок и целительниц. Уважаемые люди.

     Похозяйничав в доме кузнеца, мастер и писарь попили отвара из трав, потом еще раз и еще, пока не кончился сахар. Прошел почти час, а ни кузнец, ни Прохор так и не появились. Друзья Государя начали волноваться долгим отсутствием своего Сюзерена. В конце концов, Фрэд закемарил, но был разбужен мастером.

     - Хватит сопеть, как котел моей паровой машины. Мне скучно.

     Писарь протер глаза и осмотрелся.

     - Король еще не появился? – бедняга никак не мог себя заставить называть Прохора по имени, хотя тот настаивал. – Чует мое сердце неладное.

     Он потянулся до хруста в суставах, кое-как выбрался из кресла и размял затекшие кости, сделав пару наклонов. Но от этого стало только хуже, ибо писарь ойкнул и схватился за поясницу. Мастер покачал головой.

     - Ты как старик, разваливаешься. Надо по утрам водой обливаться и все такое.

     - Это у меня от службы. Думаешь, легко целыми днями сидеть, скрючившись над книгами? Это тебе не… - Фрэд хотел придумать что-нибудь этакое, что бы поддеть Даниэля, но не нашелся, поэтому просто многозначительно потряс в воздухе указательным пальцем. – Вот!

     - Да? Вон, у тебя пузо растет уже! – не унимался изобретатель.

     Писарь нахмурился, уперев руки в бока.

     - Это от того, что мне приходится таскать древние фолианты, а они, да будет тебе известно, веса немалого. Кости от тяжести сплющиваются, и я становлюсь меньше, а это, - он похлопал себя по животу, - это, образовавшаяся в результате усадки меня, складка. Так… Ну и чем мы займемся? Зачем ты меня разбудил? Мне снился сон, что я стал великим писателем, меня приглашали в разные страны, где я читал свои книги на площадях перед многочисленной толпой. Я могу и про тебя что-нибудь сочинить.

     - Не надо, - отмахнулся Даниэль. – Я как-нибудь обойдусь. Пожалуй, я осмотрю дом как следует. Вон сколько у него на полках всяких диковин.

     Все стены в доме кузнеца были увешаны полками, на которых стояли различные статуэтки из металла, что вполне естественно, но также и вырезанные из кости. Проходя мимо рыцарских доспехов, мастер помахал воображаемым мечом и одержал безоговорочную победу, одолев истукана уколом в грудь. Фрэд, наблюдающий за изобретателем, покачал головой и, расхаживая по комнате, стал вслух читать книгу, оставленную на столе Даниэлем. Тот, в свою, очередь, пытался булавкой открыть замок сундука, что стоял в дальнем углу. Пару раз рука срывалась, и булавка вонзалась мастеру в руку, отчего тот ругался, на чем свет стоит, и колотил кулаком по полу.

     - Да чтоб тебя! Надо его с крыши сбросить, - наконец механизм поддался. Раздался щелчок, и замок открылся. – Ага! Из этих рук еще никто не вырывался!

     Фрэд продолжал мерить комнату шагами, читая о том, как правильно сжигать ведьму.

     - Самое главное – заткнуть ей рот, чтобы прислужница зла не смогла произнести никакого заклинания, которые помогут ей избавиться от пут или цепей, а так же от которых с небес хлынет дождь и зальет пламя… Бред сумасшедшего, - Он подошел к рыцарским доспехам, склонил голову на бок и поднял забрало.

     От громкого вопля, что издал писарь, мастер едва не поседел. Фрэд же, выронив книгу, отскочил к двери, как ошпаренный. Его глаза буквально вываливались из глазниц и были полны ужаса. Служитель пера беззвучно открывал рот, как рыба, тыча пальцем в сторону железного истукана.

     - Ты чего?! – испуганно спросил мастер.

     - Т…там!

     Даниэль поднялся с пола, подошел к Фрэду и посмотрел в указанном направлении. Из шлема на него смотрели пустые глазницы человеческого черепа.

     - Тьфу ты!- сплюнул мастер, - И стоило так орать? Подумаешь… Отвлек меня от важного дела. Сядь и успокойся.

     - Я… Я не испугался, - дрожащим голосом произнес писарь, - просто неожиданно получилось. Уф…

     Изобретатель вернулся к отложенному делу. Он опустился перед сундуком на колени, потер взмокшие от волнения ладони и осторожно поднял тяжелую крышку.

     - Фьють,- присвистнул он, глядя на содержимое. – Особо впечатлительным лучше не смотреть, это я тебя имею в виду, Фрэд.

     Последний шмыгнул носом и, стоя посреди комнаты, вытянул шею, пытаясь посмотреть Даниэлю через плечо.

     - Что там?

     - Человеческие черепа, целый сундук. Забит под завязку.

     - Мне это не нравится, - нахмурился писарь и подошел поближе. – Надо поставить в известность Государя, когда он вернется.

     Изобретатель почесал затылок.

     - Думаю, правильнее будет сказать не «когда», а «если». Кажись, этот кузнец и есть наш душегуб.

     Друзья посмотрели друг на друга.

     - Ты уверен? – робко спросил Фрэд.

     Даниэль закрыл крышку и встал.

     - Тебе еще доказательства нужны? По-моему все очевидно: живет на отшибе, до города несколько миль, целый сундук добра. Не хочу наводить панику, но… Прохор в драке не промах, но кузнец здоров как медведь. Как бы он нашего короля к праотцам не отправил.

     У писаря затряслись ноги.

     - И что же нам теперь делать?!

     - Спасать самодержца, - Даниэль подошел к камину, поднял с пола многозарядный пистоль, что сработал для Прохора, и повесил сумку через плечо. – Одевайся, пойдем в лес.

     - А почему в лес?

     - А куда еще?! – мастер накинул плащ. – Без брони он бы в город не сунулся, одного раза хватило, следовательно… Собирайся, как бы поздно не было.

     Шапки деревьев не особо помогали укрыться от потоков воды, льющейся с неба. В любой другой ситуации Фрэд бы уже давно причитал и проклинал судьбу-злодейку, но сейчас он понимал всю серьезность ситуации, поэтому стойко переносил непогоду, наплевав на хлюпающую под ногами грязь, на ветки, которые норовили выколоть глаза, и на паутину, липнувшую к лицу.

     Мастер еле поспевал за писарем, неся в руках масляную лампу, освещая путь.

     - Тут тропинок мильен… Вот ведь упрямый осел! Говорили же ему, чтобы один никуда не ходил. Где его теперь искать? Тут без бутыли не разберешься.

     - А с бутылью и вовсе заплутаешь, - шмыгнул носом Фрэд и заорал, что есть мочи. – Ваше Величество! Ау! Где вы?!

     Его крик затерялся в чаще.

     - Мы уже пол леса истоптали, - посетовал мастер. – А что если мы его не найдем? Вдруг он сейчас лежит где-нибудь без сознания под корягой и истекает кровью? Мы ведь запросто можем пройти мимо и не заметить.

     - Смотри лучше! – сурово сказал летописец.

     Даниель подметил разительную перемену Фрэда. Тот на глазах возмужал.

     - А представь, мы вернемся в дом кузнеца, а Прохор нас там ждет живой и здоровехонький.

     Писарь остановился, повернулся к мастеру и сквозь зубы произнес.

     - Тогда я тебе такую взбучку устрою… Ваше Величество, ау! – Он стер паутину с лица и продолжил продвигаться через поваленные деревья, что своими стволами перегородили дорогу.

     Дождь усилился. Тропа превратилась в сплошной поток, несущий в себе прошлогоднюю листву, хвою и грязь. Ночная прохлада забиралась под промокшую одежду, принуждая ночных путников ежиться от холода. Где-то громыхал гром, сполохи молний плясали по затянутому тучами небу, заставляя лесные тени плясать пого. Капли барабанили по листьям, нагнетая тревогу.

     Мастер с писарем вышли на небольшую поляну. В этот самый миг вспышка на небе вырвала из темноты две неподвижных фигуры, неподвижно лежащих на земле. Друзья рванул вперед, и через мгновение их взору предстала ужасная картина: в луже крови, смешенной с грязью, лежало тело кузнеца, а рядом с ним, подставив бледное лицо струям дождя, лежал и сам Правитель Серединных Земель с огромным суком, торчащем из королевской плоти.

     Даниэль рухнул на колени, подняв тучу брызг, разорвал рубаху Прохора и приник ухом к груди, пытаясь услышать биение сердца. Фрэд, увидев все это, зарыдал в голос, глотая слезы.

     - Заткнись! – рявкнул на него мастер. – Я не слышу ни рожна! Живой, кажется. Сердце еле слышно. Не знаю как долго, но он еще протянет. Надо его к доктору, вот только где оного взять посреди леса? Да и неуверен я, что в Фрилфасте есть нормальный, кругом одни коновалы. Что же делать-то?!

     Писарь резко прекратил свои стенания и утер лицо.

     - Отставить панику. Есть у меня одна идея, но не знаю, сработает она или нет. Рискнуть можно, все равно иного выхода нет. Короче так, - он присел на корточки и осмотрел рану Прохора со знанием дела. – Я бегу в город, а ты доставь нашего короля в дом этого душегуба, - Фред кивнул в сторону мертвеца.

     - Как?! – развел руками мастер.

     - Не мне тебя учить, - крикнул убегая писарь и скрылся в ночи.

     Даниэль тяжело вздохнул, поднялся с колен и осмотрелся.

     - Эх, Прохор, Прохор… А говорил, туда и обратно, одной ногой здесь, другой там. Ядреный корень! Куда ты сейчас ступил этой своей ногой?.. Ты, давай, держись. Фрэд обязательно что-то придумает, я ему верю, как ни странно. Но ты уж потерпи, не помирай, друже. Ладно?

     Изобретатель скинул плащ, расстелил на земле и кое-как перетащил на него Прохора. После этого стянул свой ремень, позаимствовал второй у мертвеца и, смастерив упряжь, волоком потащил драгоценный груз через лес, бубня под нос ругательства и проклиная душегуба…

     ***

     Прохор открыл глаза. Глубоко вдохнув, он не почувствовал боли. Легкие не обожгло, в груди не защемило. Правитель Серединных Земель сел. Пелена начала медленно спадать с глаз, и бывший шут осмотрелся: лес пропал, а вокруг возвышались сверкающие серебром каменные стены, смыкающиеся над головой в купол, в середине которого зияло большой отверстие, напоминающее круглое окно, с той лишь разницей, что не имело цветных витражей. Там, в вышине, царила тьма.

     - Где это я? – эхо громом заплясало в каменной ловушке, заставив Прохора закрыть уши ладонями и перейти на шепот. – Ничего не понимаю.

     Он ощупал грудь. Там, куда еще мгновение назад кузнец вогнал деревянный кол, ничего не было: ни самого орудия, ни раны, ни крови. Ничего. Поднявшись на ноги, Прохор по наитию, или подчиняясь какому-то неведомому чувству, зашагал прочь и уже через мгновение прошел сквозь арку, которую сначала не заметил, покидая каменный склеп.

     Ничего не понимающий сюзерен ступил под сень вековых вязов, что чуть слышно шелестели пурпурной листвой. Прохор поднял взгляд в темное небо и замер. Там, высоко, плыл кроваво-красный диск. Такой луны ему еще не приходилось видеть, да и очутиться в таком мертвом лесу довелось впервые: ни хруста веток, ни крика сова или какой другой твари, ничего. Он провел ладонью по волосам и попытался всмотреться в темноту. На мгновение вдалеке мелькнул слабый огонек. Еще раз убедившись, что на груди нет ни единой царапины и покачав головой, Прохор пошел на свет.

     Деревья расступались, словно живые, пропуская ночного путника. Кровавая луна практически не давала света, тем не менее, Прохор отчетливо видел узкую тропинку. Но больше всего его удивило какое-то странное, еле заметное сияние, исходящее от... него самого. Он даже на секунду остановился, вытянул перед собой руку и открыл от удивления рот.

     - Что, пугало меня задери, происходит?!

     Его размышления прервал чей-то, громом разнесшийся по лесу, громкий вздох. В нем было столько боли и страдания, что бывшему шуту стало не по себе. Но единственное, что его обрадовало - он здесь не один. Прохор двинулся вперед и, спустя несколько минут, поразился тем, что увидел. Деревья освободили гостя из своего плена, и его взору предстала картина, достойная кисти: длинный берег, усыпанный галькой, утопал в темных водах реки настолько широкой, что противоположный берег едва виднелся вдали, а посреди реки качающаяся лодка, в которой стоял человек. Прохор обернулся. За лесом возвышались серые скалы, что своими вершинами царапали беззвездное небо. Всплеск воды привлек внимание Прохора. Он повернул голову и увидел, как к берегу причаливает лодка, в которой запросто могло поместиться человек шесть, но в ней находился только один: высокий мужчина, в сером плаще, с черными, как смоль, волосами, ниспадающими на плечи. Его лицо обрамляла густая борода, чуть тронутая сединой.

     - Мое почтение, тихо произнес Прохор.

     Человек не обратил на него никакого внимания, а только тяжело вздохнул, опустил на дно лодки массивное весло и сошел на берег. Полы его плаща коснулись воды, а галька под подошвами сапог натужно захрустела. Он прошел мимо Прохора и, сев на огромный валун, положил руки на колени и закрыл глаза.

     - Мое почтение. Прошу меня простить, но... - Прохор кашлянул в кулак. - Не подскажите, где я нахожусь?

     Незнакомец, не открывая глаз, произнес, чуть помедлив:

     - Здесь.

     - Исчерпывающий ответ, многое объясняет, - бывший шут ухмыльнулся и почесал бровь. - А можно добавить подробностей? Кстати, меня Прохором звать, если вам это интересно. А с кем я имею честь общаться?

     Вновь вздох, полный отчаяния и душевной боли, но уже не столь громкий, как раньше, достиг ушей Правителя Серединных Земель. Сюзерен вновь ощутил внутренний холод.

     - Рад нашей встречи, - Он протянул лодочнику руку, надеясь на рукопожатие, но тот только устало глянул исподлобья. - Я вижу, вы не особо настроены разговаривать. В другой ситуации я бы уважил ваше желание, но обстоятельства сильнее меня и моих принципов. Дело в том, что я не знаю, как оказался здесь, не знаю, что это за место и понятия не имею, как отсюда выбраться. Вы мне не поможете?

     Харон вновь вздохнул, закрыл глаза и заговорил.

     - Я должен перевозить их на ту сторону...

     - Кого? - удивился Прохор и огляделся. - Тут никого нет, только мы. Кстати, а на той стороне нет никакого селения или города? Может, вы меня переправите меня? - Он пошарил по карманам, но не обнаружил ни единой монеты. - К сожалению сейчас у меня нет денег, чтобы заплатить вам, но даю слово, что если вы доставите меня в любой населенный пункт, вам заплатят столько, сколько скажете.

     - Это мое ремесло, - произнес лодочник.

     Прохор покачал головой.

     - Да... Не клеится у нас разговор. Попробуем иначе. Я - Правитель Серединных Земель, пусть мой внешний вид вас не смущает, я люблю по-простому одеваться, без всяких там корон и мантий. У меня были дела государственной важности неподалеку. Ну как неподалеку... В общем, случилось так, что я схватился с душегубом и, как бы вам это сказать... А сейчас на мне ни царапины. Больше того, и лес мне этот не знаком, да и реки там не было.

     Лодочник вновь вздохнул.

     - Харон. Мое имя - это все, что у меня есть. Я не помню, кто я, откуда. Знаю только, зачем я здесь, - Он поерзал на валуне. - Я очнулся в каком-то каменном склепе, потом вышел к реке и осознал свое предназначение. Я даже не знаю, сколько времени прошло. Тут всегда ночь. А эта луна...

     Прохор посмотрел на кровавый диск, висящий в вышине.

     - Так вы переправите меня на ту сторону?

     - Даже если б я хотел помочь, то не смог бы, - ответил Харон. - Каждый, кто приходит сюда, должен заплатить мне. Таков порядок, и его нельзя нарушить. Мне платят, я везу, такова основа ремесла, и не нам ее менять. Извини, мне пора, я должен перевезти их на ту сторону.

     Прохор обернулся и увидел, как из леса показались шесть фигур, которые стали приближаться. Бывший шут отметил, что те и не идут вовсе, а буквально парят, и, ко всему прочему, излучают такой же странный голубоватый свет, что и он сам.

     - Кто они?

     Харон поднялся с камня, натянул капюшон и побрел к воде.

     - Тени умерших. Души. Я переправлю их на тот берег, где они окончательно потеряют связь с миров живых и обретут покой. Я знаю это. Царство мрачного Аида ждет их, чтобы заключить в свои объятия.

     Он забрался в лодку, поднял со дна весло и повернулся лицом к берегу. Его испещренное морщинами лицо было абсолютно спокойно, а в черных, как сама тьма, глазах отражался только кровавый диск луны. Мерцающие фигуры приблизились и стали подходить к кромке воды. Харон протянул руку, и в его ладонь тут же легла маленькая монета, которую отдал незнакомый Прохору мужчина.

     - Долг уплачен, путь не будет долгим, - лодочник приложил руку к груди, после чего убрал обол в кошель, висящий на поясном ремне.

     Процедура повторилась еще пять раз. Когда все шесть призраков заняли свои места, Харон оттолкнул веслом лодку от берега и что-то тихонько запел себе под нос.

     - А как же я?! - крикнул Прохор.

     Лодочник обернулся.

     - Твое время еще не пришло. Возвращайся откуда пришел.

     Правитель Серединных Земель смотрел вслед удаляющейся лодки, пока та не превратилась в еле заметную точку. Что делать дальше и как быть, он ни малейшего понятия не имел. Если верить словам Харона, то он, Прохор, на данный момент представляет собой то, во что при жизни сам отказывался верить. Осознание того, что он мертв, не давало ему покоя.

     И тут Прохор увидел среди деревьев знакомый силуэт. Он присмотрелся: всклокоченные волосы, длинный плащ, походка в развалку. Эта душа, если верить Харону, кого-то очень сильно напоминала, кого-то очень близкого, а вот кого именно, Прохор не понял. Он потряс головой, и видение исчезло.

     - Почудилось, - бывший шут уставился на горные пики. Такие при всем желании не преодолеешь. - Пожалуй, последую совету лодочника и вернусь в этот... склеп.

     Прохор посмотрел на часы. Стрелки замерли. Видимо, механизм повредился при схватке с кузнецом. Вздохнув, Сюзерен покинул пустынный пляж. И когда он уже собирался ступить во тьму, из леса показались десятки мерцающих фигур. Тут были и женщины, и дети, но подавляющее большинство призраков представляли воины, облаченные в доспехи. Они выходили из чащи, шли по берегу, не оставляя ни единого следа, и выстраивались у кромки воды. Прохор обхватил руками голову и тяжело выдохнул. Тут к гадалке ходить не надо, и так понятно, все они умерли на войне. Кто в бою, а кто стал жертвой обыкновенной резни, утонув в реках собственной крови. Война... Убийство ради мелочных целей. Этого Прохор не мог понять. Разве деньги и власть есть причина для стольких смертей? Ведь можно достичь цели и другим путем. Как он сам, например. Хитростью и стратегией можно достичь многого, не обязательно проливать кровь. Кузнец не в счет, у него такая натура, в нем больше от зверя, чем от человека. Он убивал не для чего-то конкретного, а просто потому, что мог это делать. Возможно, он был для этого рожден.

     Занятый этими мыслями, Прохор не заметил, как добрел до склепа. Зайдя внутрь, он сел на холодный каменный пол, прислонился к стене и, вздохнув, закрыл глаза. Как быть дальше, Правитель Серединных Земель не знал. Но это не единственная мысль, не дававшая ему покоя. Он думал о Хароне. Ведь этот несчастный бесконечно перевозит души умерших с одного берега на другой, а их десятки, сотни тысяч. Врагу такую работенку не пожелаешь. И ладно бы, если бы имелся выбор. Чья то злая шутка или рок? Вот и как после этого не бояться смерти? Что тебя ждет по ту сторону? Поди знай. Станешь таким вот лодочником и будешь маяться. Ни при жизни тебе покоя, ни после смерти.

     - А я вообще застрял не понятно где, - прошептал Прохор, проваливаясь в забытье…

     ***

     Фрэд ни на миг не сомневался в успехе задуманного. Не мог себе позволить этого. Ни один бы мудрец не додумался до того, что хотел сделать писарь.

     Он пронесся по лесу, словно ураган, не замечая луж и поваленных деревьев. Кукурузное поле решил обогнуть, а не лезть напрямик. Хоть и получался большой крюк, но, как говорится: прямо шесть, в обход четыре. Земля намокла, а по такой жиже сложно передвигаться, дольше будет.

     Погода начала разгуливаться. На горизонте ветер уже разогнал тучи, и на небе появился рогатый месяц. Звук пота ног писаря разлетался по всей округе, звуча в унисон со стуком его сердца. Вороны, облепившие пугало, провожали взглядом человека и каркали ему вслед. Служитель пера даже не вспомнил баек о том, что по ночам пугало оживают и пожирают ночных путников.

     Беспрепятственно миновав центральные ворота города, Фрэд понесся по узким улочкам Фрилфаста. Ему не встретился ни забулдыга, возвращающийся из трактира, ни бродячая псина. Город спал. Окна домов скрывались за ставнями. Только жалкие остатки дождя разбивались о черепицу крыш, собираясь на мостовой в ручьи и убегая в поле. Путь писаря лежал на центральную площадь. Там, напротив дворца наместника, расположился знаменитый «Цирк Мариуса Бронна». Именно в этом месте Фрэд надеялся найти спасение Государя.

     Тяжело дышащий писарь, влетел в темный шатер, миновал арену и ворвался в кулуары, в надежде отыскать одного единственного артиста.

     Все вагончики пустовали. В какой бы не заглянул Фрэд, его ждало разочарование. Циркачи как сквозь землю провалились. Все до единого. Он остановился и прислушался. До его слуха донесся еле слышный смех, шедший из самого дальнего вагончика, которой размером был много больше остальных. Писарь рванул туда. Рванув дверь на себя, служитель пера влетел внутрь, приковав к себе удивленные взгляды двух десятков человек. Обитатели цирка изволили трапезничать, разместившись, кто на полу, кто на лавках, а кто на двухъярусных лежаках, расположенных вдоль стен. Не проронив ни слова, Фрэд осмотрелся, нашел нужного человека и направился к нему, ловко лавируя между посудой со снедью. Проходя мимо стола, писарь стянул с него большой нож и с этим оружием под женский визг бросился на седовласого мужчину, но… Цепкие руки схватили непрошеного гостя в самый последний миг, когда острое лезвие почти коснулось руки лицедея.

     - Вяжи его, братцы! – крикнул один циркач.

     - Зовите городскую стражу!- сказал другой.

     - Давайте сами его отмутузим, а тело закопаем! – предложил третий.

     - Ты в своем уме?! – вопросил тот, на кого покушался писарь.

     Фрэд попытался вырваться.

     - Пустите меня, идиоты! Я не собирался его убивать!

     - Ага, бабушке моей расскажешь на том свете! – проронил кто-то.

     Артисты побросали ложки с мисками и окружили нежданного бузотера.

     - Я сейчас все объясню! – вопил писарь. – Да вы мне руки оторвете, варвары! Именем Прохора Первого, Короля Серединных Земель приказываю вам освободить меня. Я государственное лицо при исполнении! Всех на галеры отправлю, остальных в солеварни!

     На мгновение наступила тишина.

     - Отпустите его, - сказал артист, которого Фрэд едва не располосовал. Циркачи подчинились просьбе седовласого. Писарь поправил мокрую одежду и потряс кулаком. – Ты королевский летописец, верно?

     - Он самый, - подтвердил Фрэд.

     - И чем же я же провинился перед тобой или перед короной? – удивленно спросил он, отхлебывая из кружки. – За что ты на меня с оружием? Он, между прочим, для хлеба, а не для мяса.

     - Прошу меня простить, сеньор Бальамо. Не надо было на вас бросаться без объяснений, но время не терпит, - Он снова схватил со стола нож и попытался порезать лицедея.

     - Да ты скажешь толком, что происходит?! – не выдержал Мистер Шок.

     Фрэда силком посадили на табурет, но на всякий случай отпускать не стали. Писарь вздохнул.

     - Дело чрезвычайной важности. Срочно нужна ваша кровь.

     - Зачем? – спросил Сандер.

     - Чтобы спасти короля.

     Мистер Шок нахмурился.

     - Не понял, а чем моя кровь может помочь, и что произошло с твоим Государем?

     Летописец закатил глаза.

     - Ну как же вы не понимаете?! Мы отправились воевать душегуба, что орудовал в тутошних краях. Остановились у кузнеца, живущего на опушке, а он и оказался этим самым убивцем. В общем, схватился он не на жизнь, а на смерть с нашим Государем. Мы их в лесу нашли. Коваль уже хладным был, а в Короле еще жизнь теплилась, когда я уходил. Душегуб его знатно корягой в грудь сразил. Вот я и подумал, - Он перешел на шепот, - раз у вас кровь такая волшебная, может, она вернет с того света нашего Правителя?

     Руки, державшие писаря, исчезли. В вагончике наступила гробовая тишина.

     - Я даже не знаю, что и сказать, - кашлянул Мистер Шок. – Не уверен, что получится.

     - Вы пробовали? – спросил артиста писарь, а тот отрицательно помотал головой. – Попытка не пытка.

     - Хорошо, - выставил перед собой руки Сандер, ибо Фрэд опять потянулся за ножом. – Только без глупостей. Я с тобой пойду.

     - И мы! – хором сказали артисты.

     Писарь захлопал ресницами.

     - Да всем-то зачем?! Двоих вполне хватит. И нам бы это, конягу какую, а то у меня уже нет сил обратно бежать. Подустал малость и чуть ноги до ушей не стер…

     ***

     Фрэд и Сандер мчались быстрее ветра, и добрались до дома кузнеца вместе с Даниэлем, который дотащил-таки тело Прохора до места и рухнул от усталости в грязь всем прикладом. Артист спешился, подхватил бездыханного короля на руки и занес в дом, следом за ним зашел и Фрэд, ведущий под руку мастера.

     Бальамо положил раненого на пол возле камина, ибо тело было холоднее льда. Жизнь почти покинула короля.

     - Не знаю… - прошептал он, потирая ладони. – По крайней мере, хуже уже не будет.

     Взявшись обеими руками за кол, торчащий из груди Прохора, Сандер сделал несколько глубоких вдохов и выдернул его. В лицо артисту брызнула кровь. Тот покачал головой.

     - Ну что? – робко поинтересовался Фрэд.

     - Плохи дела.

     Мистер Шок выудил из голенища сапога нож, стянул перчатку и полоснул лезвием по запястью. Тонкая струйка алой крови устремилась вниз, прямо на зияющую рану в груди Прохора.

     - Да ты голова! – хлопнул Даниэль писаря по плечу. – Я бы не додумался.

     - Рано радоваться, может, и не получится ничего, - буркнул Фрэд, шмыгая носом.

     - Все равно, ты хоть что-то придумал, хотя изобретатель тут кто? Кстати, я тут ладонь пропорол, налетел на поваленное дерево в темноте. Дайте я тоже полечусь.

     Мастер не получив разрешения, измазал руку кровью артиста. Тот хмыкнул.

     - Я прямо как склянка на полке у знахарки. Дайте одеяло, надо его укутать. И молитесь всем богам - это единственное, что остается. Рана глубокая, я вообще удивляюсь, как он столько протянул.

     Наступила гробовая тишина. Секунды превратились в часы. Время потянулось со скоростью улитки. Поленья мерно потрескивали в камине, выплевывая вверх искры, даря тепло и свет. Фрэд закемарил на сундуке, забыв, что тот полон человеческих черепов. Даниэль посапывал у двери, так и не сбросив мокрую и грязную одежду. Бодрствовал только Сандер Бальамо. Он судорожно покусывал то губы, то ногти. Маг знал Прохора всего несколько часов, но переживал за него так, словно был с ним знаком всю жизнь.

     Рана на запястье мага затянулась, не осталось и следа. Артист никогда не задавался вопросом, может ли алхимия старика Алонса действовать на других, но очень надеялся на это. Король хороший малый, будет жаль, если безносая приберет его к себе.

     И вдруг давящую тишину нарушил громкий вздох, разбудивший разом и писаря, и мастера, а затем дом содрогнулся от нечеловеческого крика. Прохор, покрывшийся испариной, резко сел и тяжело задышал…

     - Ага! - завопил Фрэд, подпрыгивая до потолка и хлопая в ладоши. - Что я вам говорил?!

     Даниэль вскочил с лавки, опрокинув ее на пол, и в мгновение ока очутился подле Государя. Изобретатель сгреб Короля и сжал в объятиях, что было сил.

     - Как же я рад! Ты даже не представляешь! – на лицо Прохора полились слезы радости.

     - Мне больно, - прохрипел Король, и мастер ослабил хватку.

     - Извини, - Даниэль утерся рукавом. – Просто… Я уже не верил, а тут… Уф!

     Прохор осмотрелся, стянул лохмотья, оставшиеся от рубахи, и стал разглядывать ужасный шрам на груди. Мистер Шок облегченно вздохнул и подошел к камину и повесил над огнем чайник.

     Гнетущую тишину нарушил Прохор.

     - Ничего не понимаю. Объясните, что произошло? Почему я жив? – Король посмотрел на друзей. – Фрэд?

     Писарь сел рядом со своим Королем.

     - Мы чинили бричку, - мастер кашлянул в кулак, и летописец поправился. – Хорошо, Даниэль чинил телегу, и тут молния как вдарила! Сосна вспыхнула, потом громыхнуло, и наша кобыла показала нам подковы.

     - Потому что кто-то ее не привязал! – буркнул изобретатель, улыбаясь во весь рот.

     Фред махнул рукой и продолжил рассказ.

     - Так вот… Мы пошли обратно. Смысл чинить повозку, если кобыла сбежала? Мы вернулись, а вас нет. Что делать? Попили отвара, поспали чуток, а потом… - Он покосился на мастера. – Потом Даниэль вскрыл замок на сундуке, а там – человеческие черепа. Я тоже нашел один, там, в рыцарских доспехах. Я сразу понял, что кузнец и есть душегуб.

     Мастер снова закашлялся.

     - Опять он все понял. А я тогда что делал? Ваше Величество, - Даниэль подвинулся к Королю, - это я раскрыл личину кузнеца. Если бы догадался раньше, то возможно, ничего бы этого не произошло, а так… Мы бросились вас искать и обнаружили в лесу, на поляне. Душегуб уже холодный был, а вы еще дышали. Я, конечно, кое-что смыслю в ранах, но тут - другой случай. Если б царапина, тогда да. И вот тогда чудеса изобретательности проявил Фрэд. Снимаю шляпу, господин королевский летописец. Я сначала не понял, что он удумал: велел мне тащить вас в дом, а сам, сломя голову, умчался в ночь. Явились уже вдвоем: он и господин маг. А дальше…

     Инициативу перенял Мистер Шок.

     - Ваше Величество, склоняю голову перед преданностью ваших друзей, - маг снял парящий чайник и прошел к столу, после чего принялся готовить отвар. – Ваш писарь ворвался в наш дом, если так можно назвать кочевую повозку, схватил нож и набросился на меня, как лев на добычу. Стоит ли говорить, какое недоумение испытали другие артисты? Ведь он ничего не попытался объяснить, а сразу попытался наделать во мне дыр. Насилу с ним сладили. Я сперва тоже сомневался в том, что Фрэд задумал, но поскольку иного выхода не видел, согласился. В итоге все получилось.

     - Еще как! – воскликнул писарь.

     Мистер Шок пересек комнату и протянул Королю кружку с дымящимся напитком.

     - Ваше Величество… - Прохор принял посуду и втянул ноздрями аромат.

     - Благодарю вас, Сандер. Вы уже дважды спасли мою жизнь.

     - Полно! – улыбнулся тот. – Я бы никогда себе не простил, если бы позволил вам умереть. Кстати, - Бальамо посмотрел на Фрэда, - надеюсь, ваше любопытство удовлетворено?

     - Какое? – не понял тот и сдвинул брови.

     - Вы же сами хотели знать, смогу ли я выжить, если меня убить холодным оружием. Вот яркий тому пример.

     Мастер не выдержал и вновь сжал в объятиях Короля, а тот пролил на себя горячий отвар, но не смог даже ойкнуть.

     Фрэд почесал затылок, подбросив в огонь полено.

     - Не уверен. Наш Государь выжил, а вот что касается вас… Хотя, чисто теоретически… Пожалуй, вы правы, мусье маг. Вы же все равно не позволите мне попробовать, ведь так?

     - Абсолютно! – сказал тот, садясь на сундук. – А вы, господин изобретатель, оставьте Короля в покое. Он только что с того света вернулся, а вы его норовите обратно отправить.

     Даниэль оставил друга в покое, поднялся на ноги и сел за стол.

     - Простите меня. Расчувствовался малость.

     - Не переживай, - улыбнулся Прохор и отхлебнул из кружки.

     Мистер Шок прислонился к стене и спросил:

     - Скажите, Государь, что вы видели на той стороне?

     Их глаза встретились. Они долго смотрели друг на друга, после чего Прохор ответил.

     - Перевозчика душ. Но он меня не взял с собой.

     Сандер вздохнул.

     - Харон. Я вижу его каждый раз, когда… Он меня не помнит, я все время для него незнакомец. Бедняга, жаль его. Но хватит о грустном. Сегодня особый день для Серединных Земель. Вы второй раз родились.

     И тут все обратили свои взгляды на Фрэда. Писарь сидел посреди комнаты, обвив руками колени, и в голос плакал. Даниэль хотел было отпустить какую-нибудь колкость в его адрес, но сдержался, ибо сам едва не разрыдался. Ночь оказалась слишком тяжелой. Ведь они могли потерять не только Короля, но друга, с которым побывали в стольких передрягах, что не на одну книгу хватит!

     Мистер Шок прикусил губу. У него никогда не было, да уже и не будет таких верных друзей. Он смотрел на Прохора, Фрэда и Даниэля и искренне радовался тому, что знаком с ними. Ведь каждый из них, не раздумывая, отдаст жизнь за друга. Пойдет на все, чтобы спасти. А Сандер отдаст жизнь за этого Короля, ведь они теперь стали кровными братьями. А брат за брата глотку врагу перегрызет.

     - Друзья, - Прохор поставил кружку на дощатый пол и поднялся на ноги. – Спасибо вам. И тебе, Фрэд, и тебе, Даниэль, и вам, Сандер. Я не буду рассыпаться словами, сами понимаете, что благодарностей не хватит… Так, надо одеться, а то я тут в одних портках стою. Неудобно как-то.

     Король подошел к камину, снял со стойки для кочерги защитную жилетку, которую так опрометчиво забыл несколько часов назад, и со вздохом натянул ее через голову. И в этот миг дверь в жилище Рона Косински слетела с петель, и внутрь ввалился отряд гвардейцев во главе с Рокфором Будье.

     - Как всегда вовремя, - усмехнулся мастер.

     - Взять его! – крикнул капитан.

     Солдаты, размахивая алебардами кинулись в сторону артиста, а тот непонимающе уставился на них, пытаясь заслониться руками. Еще мгновение, и мага порубили бы в капусту, но за него вступился Король.

     - Всем стоять! – от его крика затрещало оконное стекло, а гвардейцы застыли на месте.

     Бальамо закатил глаза.

     - Почему меня все пытаются продырявить? Хорошо, что я с вами, Ваше Величество. Я ведь именные бумаги забыл в своей повозке. Сейчас бы доказывал, сидя в темнице, что не верблюд.

     - Кто? – спросил Фрэд, но ответа не получил, ибо разговор завели Прохор и начальник гвардии.

     Последний дал знак подчиненным, и те высыпали на улицу. Король подошел к офицеру и положил ему руку на плечо.

     - Капитан, этот человек, - Он кивнул в сторону мага, - мой друг. Я обязан ему жизнью. А тот, кого мы разыскивали, мертв. Я убил его, тело вы сможете найти в лесу. Фрэд проводит вас и покажет место, а мы тем временем вернемся в город. Надо привести себя в порядок. И еще, Будье… Соберите жителей Фрилфаста на площади, где стоит шатер шапито. У меня есть, что сказать подданным короны. Мы появимся, когда солнце будет в зените. Все ясно?

     Тот ударил каблуками.

     - Так точно, Вашество! А что делать с телом душегубом?

     - Похороните, а этот дом снесите, чтобы никаких воспоминаний не осталось о Роне Косински, кроме записей в Книге летописей.

     Будье кивнул и в сопровождении писаря покинул дом.

     Даниэль почесал подбородок.

     - На одной кобыле мы далеко не уедем. Пойду посмотрю, может, тут есть какая-нибудь телега, иначе мы до Фрилфаста только к вечеру дотопаем. Кстати, Ваше Величество, мы когда в Броумен убываем?

     Прохор надел куртку и влез в сапоги.

     - Прибудем в город, купим пару лошадей и сразу в Тихую заводь. Потом прилетим за Фрэдом, я произнесу речь и домой.

     - Отлично! Тогда я наместнику поручу проследить за изготовлением шестерней для часовых механизмов. Вернусь сюда через месяц, когда все будет готово. Ладно, вы пока посидите, а я пойду в сарай.

     Мастеру повезло. Он обнаружил в заброшенной кузне вполне сносную телегу, на которой друзья добрались до города. Там у конюха столичные гости купили двух вороных, которых после подарили старейшине Тихой заводи. Лукьян, как только увидел Короля, хотел опять закатить гулянку, и Прохор его еле отговорил. Хома втюхал Даниэлю огромную бутыль первача и корзину овощей, после чего лично проводил до корабля, слушая историю про то, как Государь воевал душегуба. Бородач охал, и поносил убийцу такими словами, каких мастер отродясь не слыхал. Перед тем, как на прощанье облобызать правителя и его верного друга, Хома еще раз поинтересовался, не хотят ли они остаться на ночь, гульнуть, отметить победу и все такое, и, получив отрицательный ответ, сокрушенно повздыхал и пообещал, что непременно выпьет за здоровье Короля. После здоровяк помахал столичным гостям ручищами и вернулся в деревню.

     Пока Даниэль расправлял ткань, Прохор кидал в печь поленья. Через час летучий корабль поднялся в воздух и поплыл в сторону Фрилфаста.

     ***

     Главная площадь города наводнилась жителями. Благодаря тому, что артисты свернули свой шатер смогли пришли все: от мала до велика. Стоило Фрэду, дежурившему с самого утра на стенах бастиона, заметить плывущий по небу корабль, он заорал во все горло.

     - Летит! Король Серединных Земель летит!

     Река людей, стекающихся на площадь, подхватила его крик, и уже через несколько минут все жители вытягивали шеи и пытались узреть чудо, о котором разлетелся слух. Никто никогда тут не видал кораблей, плывущих по воздуху. Об обычных-то знали только по картинкам да по рассказам. А когда воздушное судно преодолело городскую стену, жители застыли с открытыми ртами. Помимо самого летучего корабля, их взорам предстало и другое действо: пролетая над бастионом, мастер скинул вниз веревочную лестницу, и писарь, зацепившись за нее, стал раскачиваться над крышами домов. Он глазел по сторонам и махал рукой. Малышня дико верезжала, а молодые красотки слали безумцу воздушные поцелуи. И только когда корабль застыл над площадью, летописец поднялся на борт и встал рядом с Прохором и Даниэлем. Друзья смотрели на город с высоты птичьего полета. Во Фрилфасте яблоку негде было упасть: улочки заполонили жители пригорода, которые поспешили сюда, чтобы воочию увидеть Короля. И вот когда со стен бастиона прозвучало три выстрела, город окутала тишина, и Государь стал держать речь.

     - Жители Предгорья и всех Северных земель! – ветер разнес голос Прохора во все концы. – Все были одержимы страхом, которым сковал ваши жилы ненавистный всеми душегуб, но теперь с этим кошмаром покончено раз и навсегда. Это говорю вам я – Правитель Серединных Земель. Я самолично прибыл сюда, чтобы разобраться с убийцей и сделал это. Не бойтесь выходить на улицы, живите обычной жизнью, больше душегуб вас не побеспокоит.

     Толпа взорвалась криками.

     - Ура Королю Прохору!

     - Да здравствует Государь!

     Жители кричали так, что уши закладывало. Фрэд, который записывал слова Прохора в книгу, потряс головой и кивнул мастеру. Даниэль повис на леерах, раскинул руки в стороны и крикнул.

     - Други, прошу тишины! Король, конечно, душка, хм… Но дайте ему договорить. А то вас невозможно переорать. Особенно вон того, с большой бутылью.

     Через несколько минут жители успокоились, и вновь наступила тишина. Прохор продолжил.

     - Но это еще не все. Моим особым указом Фэш Грубен Второй отстранен от должности градоправителя. Я хотел его назначить уборщиком отхожих мест, но он умер, не выдержав сей новости.

     Кто-то в толпе повторил слова, что сорвались день назад с уст мастер.

     - На что только человек не пойдет, лишь бы клозеты не чистить.

     Толпа засмеялась. Прохор покачал головой.

     - На его место назначен другой человек. Его имя Улен фон Шпигель. Он молод, вышел из низов, но в его жилах и течет благородная кровь. Да, многие из вас зададутся вопросом: «Кто таков, почему не знаем?». Отвечу, человек хорший, уж поверьте мне, пусть и чужеземец. Но порой надежи на чужеземца больше, чем на своего. И не забывайте, что гласит надпись на нашем гербе: «Будь как дома путник!». Так пусть же Фрилфаст станет для него родным домом, и пусть заботится о нем. Так что, други мои, жизнь наладиться, а справедливость восторжествует. И еще. Если у вас имеются какие жалобы, то высказывайте их новому наместнику, он все решит, если это будет в его силах, а если нет, то все решим сообща. На то я и Король, чтобы заботиться о вас. Ведь так?

     Толпа опять заголосила.

     - Ура Королю Прохору!

     - Да здравствует Государь!

     Мастер подошел к Королю и прошептал:

     - Пора. Они так неделю могут горланить, а мы из-за них ветер упустим.

     Прохор кивнул.

     - Жители Фрилфаста! Мира вам и добра! Прощайте!

     И летучий корабль, на борту которого находились Правитель Серединных Земель Прохор Первый, дворцовый писарь Фрэд и королевский изобретатель Даниэль, поплыл по бескрайним небесным просторам к родным берегам.

     День стоял солнечный. Бродяга-ветер разогнал на небе все облака и теперь играл с пожелтевшей листвой лесных великанов, что махали своими могучими ветвями. На огромной поляне, посередине которой рос небывалых размеров огненный дуб, стоял длинный стол, а за ним собралась странная на первый взгляд компания. Гости шумели, ударились кружками и поедали всевозможные яства, роняя куски мимо тарелок. Дело в том, что сегодня друзья и близкие Короля отмечали его День рождения. Само собой, что виновник торжества присутствовал здесь же. Единственным условием Государя было то, что все должны прийти в карнавальных костюмах. Не хотел Правитель Серединных Земель отмечать праздник во дворце, а решил перенести сие действо в лес, тем более что погода располагала к этому. Недалеко от стола, у пылающего костра некто, облаченный в костюм зеленого тролля, попивал пиво прямо из бочонка, стоявшего тут же, и крутил на вертеле тушу поросенка, чьи потемневшие бока лизали желтые языки пламени.

     - Государь, еще совсем немного, и свиненыш будет готов! – тролль отмахнулся от сизых клубов дыма.

     Прохор, одетый в черно-красный костюм шута, козырнул и налил в кружку из подаренной Хомой бутыли мутной жижи.

     - Пока вы все не скатились под стол, хочу сказать слово!

     - Только покороче, - хрюкнул изобретатель, сидевший рядом со своим другом.

     Король похлопал по плечу осовелого Даниэля, который набросил на плечи изъеденную молью горностаевую мантию и натянул на голову подобие короны, что ему любезно смастерил кузнец.

     - Много было сказано в мой адрес, мне желали здоровья, богатства, внуков и прочее. Фрэд, ну ты можешь послушать? – Прохор постучал ложкой по столу, привлекая внимание писаря, который что-то усердно нашептывал на ухо Рене, облаченному в костюм пирата. Летописец, разодетый в лешего, подмигнул музыканту и замолчал. – Но никто из вас не пожал мне преданных друзей. Но оно и к лучшему, ибо такие у меня уже есть, и иных не надо. Вы все собрались тут, и я ценю это. Спасибо вам, други, что вы со мной и в дни веселья, и в непростые времена. Вот и все, что я хотел сказать. Гуляйте, пейте и постарайтесь не спалить лес.

     Сидящие за столом встали, подняли посуду, кто из какой пил, и в один голос крикнули:

     - Королю Прохору - ура! Ура! Ура!

     Огромный зеленый тролль, который в настоящей жизни был кузнецом Гаспаром, пыхтя, как паровая машина мастера, грохнул на стол тушу зажаренного порося, которого гости раздербанили за считанные секунды. Часть близких знакомых Государя уже сползла под стол, остались только самые стойкие.

     Прохор опрокинул чарку, закусил зеленым луком и обратился к Рене, на плече которого мирно сопел писарь.

     - Слушай, а что это вы по разные стороны стола сидите? Раньше вас водой ни разлить было, ни огнем не разогнать.

     Одноглазый пират стянул повязку и почесал бороду, что успел отрастить за пару месяцев.

     - Разошлись наши пути-дорожки, нет больше Броуменских музыкантов. Решили мы по миру покататься. Я, Сандро и Яков к Западным берегам двинем, с нами еще Пауль-шарманщик хочет уехать и Сашко-Кулик, ты его не знаешь. Славный малый, добряк и на лютне играть умеет. А Дрон с новыми музыкантами в обратную сторону, к Восточным рубежам собрался. Вон они на руках борются, - Рене указал на группу, что развалилась на поляне и громко спорила, кто кого одолеет. – Тот, что здоровый, в костюме циклопа - Диметриус, а который с бородкой, в сутане – Вольдемар. Еще Поль и Айрэн, это те, которые в шатунов оделись. Вот такие пироги, самодержец. А Мария с Балом и вовсе хотят в заморские страны насовсем податься.

     - А здесь им не живется? – удивился Король.

     - Да кто их поймет? - отмахнулся Рене, отхлебывая вина из кувшина. – Мир он же большой, хочется людей посмотреть, себя показать.

     - Тоже верно, - Прохор забил трубку и закурил. – Надо и мне в гости к правителям чужестранным наведаться для знакомства. Может, там и встретимся. А Михась что?

     Рене пожал плечам и окликнул Дрона.

     - Эй, поэт, а куда у нас Михась делся? Ты его не видел, вот и Государь интересуется.

     Дрон, одетый в костюм фрилфастского душегуба, оторвался от жаркого спора с фонарщиком Райдугой.

     - Будь здесь, - но тот уже уронил голову на стол и захрапел. Музыкант обратился к Королю. – А пес его знает! Едва вы полетели воевать убийцу, коим я сегодня имею место быть, так Михась тоже собрал свои пожитки и ушел, а куда – не сказал. Может, через Северные горы решил перебраться, да там и сгинул, а может, еще что. Это же Михась, поди знай, что у него в голове. Он хотел свой театр заиметь. Возможно, когда-нибудь в каком-нибудь городе мы увидим афишу с его именем, и толпу желающих увидеть его представление. Хорошо, когда у человека есть мечта.

     В голове у Прохора всплыло видение, что он узрел по ту сторону жизни, но бывший шут поспешил его прогнать, подпер подбородок ладонями и вздохнул.

     - Вы только не забывайте про меня, други. Мне, да и всем жителям Броумена тоже, будет не хватать ваших песен.

     Рене с Дроном переглянулись и в один голос сказали:

     - Да куда ж мы денемся?!

     - Нужно выпить, - Прохор стянул шутовской колпак. - Садитесь ближе.

     Музыканты перебрались к Королю.

     - Хорошо, что мы без баб, а то бы сейчас изнылись – слишком много пьете! – хмыкнул Дрон.

     - Это точно! – Рене почесал бороду.

     Друзья наполнили кружки и залпом их осушили, после чего обнялись и затянули прощальную песню.

     …От женщин кругом голова,

     влюбись - хлопот не оберешься,

     А что любовь? Одни слова,

     и толку вряд ли с них добьешься!

     Как говорил папаша мой:

     "Последним делом бабу слушать!".

     Пойду-ка лучше я домой -

     желудок стонет, просит кушать!