Аннотация: Облом седьмой и последний. Всегда хочется получить ответы на вопросы. Но, когда они получены, встает проблема: и что с этими ответами делать?
Боли нет. Только обида. На саму себя - столько хотела, а не успела. Почему не успела? Не знаю. Нет, знаю, только не хочется помнить. Помнятся лишь слова из старой рыцарской баллады:
Отмерен жизни срок -
Его не изменить.
Исполнен был зарок
И оборвалась нить.
Так всегда и бывает: каждому назначен свой зарок, и когда он исполняется, приходит время уходить. Мое время пришло? Наверное. Не помню. А какой зарок? Тоже не припоминается. Но был же, скорее всего.
Вокруг тишина. Где вокруг? Надо открыть глаза и осмотреться, но желания нет. Пропало. Как и все. Что "все"? А я знаю? Знаю только, что вроде как лежу. Сплю? Маловероятно.
Вдруг нечто нарушает тишину. Нетвердый детский голосок напевает странную песенку:
-Цхина тэ, цхина тэ,
Цхина цви на ун сунэ.
И я понимаю значение этих слов:
Дождь идет, дождь идет,
Дождь по капле слезы льет.
Как, почему, зачем - мне даже неинтересно. Потому что я умерла? Скорее всего. Значит, ребенок тоже умер. Или это ангел поет. Последнее вряд ли - ТАК ангелы не поют, не могут, не должны.
-Не надоело? - ехидно интересуется все тот же детский голос.
От удивления открываю глаза. Девочка. Девчушка. Лет шести-семи. В серо-голубом платьице с белым фартуком. Круглое улыбчивое личико. Непослушные русые волосы заплетены в две косы, с широкими белыми лентами на концах. И глаза цвета зелени самых первых листьев, еще не раскрывшихся, но уже поющих гимн весне.
-Наатцхешта? - голос срывается на хрип.
-А кого еще ты тут ожидала увидеть? - ехидно интересуется девчушка.
-Ты умерла? - отвечаю вопросом на вопрос, потому что для меня сейчас это важней всего.
-Щаз, придумаешь же, - отмахнулась наатцхешта.
-Тогда... Не понимаю, - недоуменно качаю головой.
-А ты встань, ну или сядь хотя бы. Может, лучше думаться будет, - вновь ехидно улыбается девочка. - Что ты помнишь?
Я? Помню? Фларимона. Принца, оказывается. Причем настоящего. А еще его брата, или кем там Жармю ему приходится. Эфиана. Сирин. Колдуна тоже помню. И дройдель. Тот самый, что торчит у меня из груди. Только не у теперешней меня, а той, оставшейся мертвой среди живых.
-Я умерла, - слова сами просятся на волю, не думая о горечи, которую приносят.
Горечь... Неужто, это единственное, оставшееся со мной за чертой? А как же любовь? А вот так: любовь осталась там, с ним, став единственной причиной моего нынешнего состояния - если б не любила, не решилась бы на безумный поступок. И пусть, зато он жив. И они тоже.
Голос наатцхешты оторвал меня от не слишком приятных мыслей.
-И не надейся, - презрительно хмыкнула Лета.
-А?.. - вновь удивленно смотрю на девочку.
-Я говорю: не надейся, что умерла. За тебя такую цену заплатили, такое волшебство сплели, не всяким магам подвластно, - самодовольно пояснила она. Потом задумчиво добавила - С другой стороны, ни у одного мага нет подобных возможностей. В любом случае, умереть тебе не дали.
-Кто? - вопрос звучит глухо, потому что догадываюсь об ответе.
-Муж твой, кто ж еще, - небрежно пожимает плечами наатцхешта. - А "зачем" и "как" спросишь у него.
-Но ведь... Так не бывает. Это неправильно, - с губ срывается практически бессвязный лепет.
Уф, хорошо, я только села, не решившись встать, а то трясти начало. Правда, куда села - непонятно. Здесь, если "здесь" вообще есть, все черное. Будто всю комнату завесили черной тканью: стены, пол, потолок - все.
-А как же... - фраза остается незаконченной, потому что я забыла, о чем хотела сказать, спросить.
Да-да, та самая, с которой я смотрела на звезды. Не девочка с косами. Не девушка из палатки. А... настоящая. В этом я уверена.
-Я не знаю, как вернуться, - тихо признаюсь.
-Ох, горюшко ты мое. Совсем думать не хочешь, - притворно сокрушается Лета.
-Я действительно не знаю! - срываюсь на крик, а по щекам текут слезы.
От бессилья? От усталости? От всего.
-Дурочка, - шепчет наатцхешта, прижимая к себе, баюкая в своих объятиях.
-Причем полная, - согласно шмыгаю носом.
-Помнишь, о чем говорил колдун?
-Он много чего сказал, - неосознанно пожимаю плечами.
-Кровь. Что он рассказал о крови принцев? - подталкивает наатцхешта.
И правда, что он говорил тогда?
-Кровь принцев способна исполнять желания, - ответ приходит сам собой.
-Умница, - похвалила Лета. - Можешь ведь, когда захочешь.
-Причем здесь я?
-Притом. Фларимон спас тебя своей кровью. А правильней - желанием. Да, магия - есть желание. Концентрированное, сильное, искреннее. Все остальное - механика, - словно учитель ученику, поведала наатцхешта. - Какой отсюда вывод? Ты должна искренне, всем сердцем, всей душой пожелать возвращения.
-А механика? - напоминаю я.
-Считай, что это и есть механика для души, духа.
-Духа?
-Подробности приблизительно тебе рассказать и Мудрейший может, я же не учитель, в конце концов! - нахмурилась наатцхешта.
-Мудрейший? - решительно, я сегодня способна только на вопросы, причем односложные и до неприличия короткие.
-Эльф, Эфиан который, - все же отвечает наатцхешта. - И вообще, тебе пора. А то еще народ и впрямь решит, что ты умерла. Пошевеливайся, деточка, давай-давай.
Наатцхешта поднялась и стала таять. Как туман от солнечных лучей. Как звезды на рассветном небе. Как... призрак.
-Спасибо, - почему-то шепчу, хотя хочется кричать. - Эльфу что-нибудь передать? - я не удержалась от ехидной ухмылочки.
-Обойдется, - послала мне в ответ столь же ехидную ухмылку Лета. - Прощай...
И все. Ее нет. Осталась одна чернота. И мне не стоит тут задерживаться. Главное - желать...
Боль. При выдохе. При вдохе. Иногда острая. Иногда тупая. А иногда все сразу. Но говорят, если болит, значит жив. Получилось?
Какой-то неясный скрип слева. Слева? Хм, а где это я? Кажется, лежу на кровати. Во всяком случае, на чем-то мягком. Осторожно, боясь вновь увидеть черноту, открываю глаза. Комната. Чужая, естественно. Из доступного взгляду только потолок в завитушках, какие обычно в замках знати бывают, да люстра колесом с оплывшими свечами. И куда меня теперь занесло?
Скрип вновь повторился. Медленно, боясь лишний раз вздохнуть, потому как боль никуда не уходит, поворачиваю голову. Стул. Фларимон. В смысле Фларимон то ли сидит, то ли спит на стуле, который собственно и скрипит, потому что одна из ножек самую малость короче остальных, вот стул и покачивается.
Все-таки спит. Тревожный сон ему снится, вон как брови хмурит. Так бы и провела рукой по лбу, чтобы разгладить складку. Но не дотянуться, да и разбудить могу...
Спит. А руку так положил, словно специально кольцо на показ выставил. Привычка? Вероятно.
А что стало с моим кольцом? Приподнимаю руку и лишь краем глаза замечаю, кольца папа как не бывало, но дубовый венок на месте - его даже при смене не задело. Движений всего ничего, а стон таки пробивается. Вроде бы тихий, но Фларимон тут же проснулся, подскочил, свалив стул, и бросился ко мне. Но у кровати замер в нерешительности: то ли опасаясь причинить боль, то ли не зная как себя со мной вести.
Беспокойство пересилило нерешительность, и Фларимон осторожно присаживается на самый край кровати. И молча смотрит на меня.
Я тоже молчу. А ведь как много вопросов...
"Почему ты здесь?" - оба могли бы спросить.
"Тебе больно?" - но и так ясно.
"Зачем ты меня бросил?" - обида не позволит.
"Что ты хочешь?" - глупо, хотеть можно только одного: жить без боли.
"Как ты?" - откровенно выставить на показ чувства?
"Ты злишься на меня?" - это и без слов ясно.
"Где ты был?" - нелепо, все уже в прошлом.
"Для чего ты жертвовала собой?"
"Почему ты спас меня?"
И он молчит, только смотрит глаза в глаза, да кольцо на пальце теребит. Нет, не пытается снять, а... Будто бы оно ему сил придает, спокойствия, уверенности.
-Э... я... не знаю... Ты... как себя чувствуешь (И как себя может чувствовать вернувшаяся с того света?)? Болеть будет еще какое-то время (А то я не знаю!). Ты.. может... воды хочешь? - Фларимон сбивчиво сыплет вопросами, пытаясь дать какие-то объяснения, но снова и снова уходит от главного.
А я не спешу помочь. Во-первых, нет сил. Во-вторых... Нет уж, тут и во-первых хватит.
-Где я? - ой, а голос-то как скрипит, что ссохшийся журавль на колодце в Скамме.
Фларимон сперва кинулся за водой и пока, аккуратно поддерживая, помогал напиться, поведал:
-Мы в замке князя Жданича, что в двух лигах от дома колдуна. Нам повезло удачно наткнуться на его детей, выехавших на охоту. Хотя какая тут охота? Любопытство тянуло в Темный замок. Княжич Южей наверняка зарекся впредь любопытничать - едва с лошади не свалился. А вот княженка совсем иначе повела себя, решительно командуя отрядом сопровождения (Кто бы сомневался! И одного принца достаточно было бы, а тут сразу оба. И как же себя не проявить?). Да и врача по пути найти сумела. Тебя разместили в комнатах, принадлежавших госпоже замка (Ну хоть не господина, и на том спасибо, иначе потом в ответ благодарности несоизмеримой потребовали!). Жданич лет десять как овдовел, так что никого мы не стесним, не переживай об этом.
Я и не переживаю - нет сил. Что Фларимон замечательный рассказчик знала, но вот о его способностях трещать без умолка и толка не подозревала. С чего бы так? Волнуется? Но это мне положено. Как же: сбежала от тетушки, нарушив запрет, вляпалась в неприятности, заставила рисковать. Почему тогда он волнуется и нервничает?
-Эредет... - Фларимон внимательно смотрел на меня, закончив наконец описание обстановки замка и его хозяев, хотя я большую часть пропустила мимо ушей. - Ты...
Что "я"? Пиктоли? Знаю. И совершенно не стыжусь этого.
-Послушай, нам... - вновь начинает фразу Фларимон, запинаясь и опять не договаривая.
Что "нам"? Не стоит разглашать свою тайну? Да кто ж против? Уж не я точно. Я ведь и искала его только чтобы обряд отменить. Зачем же мне портить себе жизнь? Ах, да, Фларимон об этом пока еще не знает: ну, за всей этой суматохой сказать и не успела. Вот сейчас воздуха побольше наберу в грудь и скажу.
Угум... Разбежалась, в смысле раздышалась! Резкая боль в груди полустоном-полукашлем вырвалась наружу, скрутив все тело судорогой.
-Эредет! Эредет! - Фларимон едва сумел обхватить меня, сдерживая, чтобы сама себе не навредила.
Боль отпустила, затаившись на время. И туман перед глазами рассеялся, лишь для того, чтобы смогла встретить обеспокоенный взгляд супруга. А еще там, глубоко на дне, в темно-фиалковой глубине мелькнуло что-то иное. Такое... желанное...
Что "я", точнее "он" узнать не довелось: в комнату, едва не сорвав дверь с петель (судя по звукам естественно) влетела Сирин. Мда, куда ж без нее. И так столько дней не видела и не слышала. Кстати, надо уточнить - сколько времени я была без сознания.
-О, Ваше Высочество! Как она? Пришла ли в себя? - все тем же патетическим тоном, впрочем, как и всегда, выдала Благочестивая.
Если б не Фларимон, она наверняка пошла бы самостоятельно выяснять мое состояние. Чем это могло закончиться, даже думать боюсь.
-Эредет в сознании, - не подумав, ответила мой супруг, но, заметив, слишком восторженное выражение лица Сирин, тут же пошел на попятную. - Но ей еще нездоровится, совсем не здоровится! Рана только начала затягиваться! Ее нельзя беспокоить! Ей необходим покой! - зачастил Фларимон, даже прикрывая меня собой от Благочестивой.
Интересно, а мне позволительно будет хоть слово вставить? Хотя о каком слове может идти речь, если даже дышать больно. Ну, не всегда больно, моментами, зато такими...
-О, да! Покой! Вы абсолютно правы! - согласно кивнула Сирин, устраиваясь на колченогом стуле - хорошо, хоть не на кровати. - Я буду беречь ее покой!
Тьфу ты, тут Фларимон что-то сказать важное хочет, а в Сирин вновь взыграли благородные порывы, точнее пафосное понимание оных.
-Э... Я думаю... не стоит этого делать, - попытался изменить ход событий принц. - Вы лучше помолитесь в часовне о её скорейшем выздоровлении. А как только она будет достаточно здорова, я тут же позову вас.
Угу, размечтался: заставить отступиться госпожу-леди Сирин Благочестивую практически невозможно. Черного мага и то легче было победить.
-О, нет! Как я могу покинуть дорогую подругу в столь тяжелый час? - буквально возопила Сирин, высотой голоса резанув по ушам - скривилась не только я, но и Фларимон.
Вообще-то на этой почве можно сделать весьма далеко идущие выводы, суть которых сводится к старинной поговорке про пару быков, меняющих либо масть, либо нрав. А не рано ли у нас вкусы и мнения совпадать стали? Ехидный голос совести тут же напомнил, что знать я этого в точности не могу, поскольку с самого начала, еще в Старом Лесу, обо всем не расспросила. Но ведь были схожести и тогда! Ой, что-то я сама себе противоречу. Может, я еще посплю? Желательно без присутствующей компании.
Разгореться спору Фларимона и Сирин не дало появление новых лиц: дверь сперва осторожно приоткрылась, в образовавшийся просвет заглянул Эфиан, довольно заулыбался и явил свою личность полностью, в смысле вошел в комнату. За ним, скромным таким хвостиком протопал Жармю. История пошла по второму кругу...
И все как-то сразу забыли, что я вообще-то умирающая. Точнее умерла, теперь вот жива, но до "здоровой" еще очень далеко. И мне вроде как покой необходим. А что они делают? Да, не кричат, не трогают меня, но такой шум создают, что голова болеть начинает. Ведь каждый говорит, но совершенно не слушает. Фларимона-то, естественно, не слушают - все его призывы покинуть комнату на основании того, что мне нужен покой, пропали даром. Вот были бы у меня силы, сменила б ипостась, и знали бы тогда, как мешать честным людям приходить в себя после смерти! Однако проблема именно в том, что сил у меня нет. И с каждой минутой становится все меньше. Всевышний, как же сейчас необходимо чудо! Маленькое, негромкое, но чтобы все непременно его заметили.
О, счастье! Мои молитвы были услышаны: дверь резко распахнулась, с характерным звуком стукнувшись обо что-то большое и звонкое, и в комнату практически влетела... эльфийка. Не особо высокая, золотистые волосы по городской моде мелкими кудряшками рассыпаются по плечам, голубые-голубые глаза цвета летнего неба метают молнии, да и во всей фигуре чудится гроза. Особенно в лилово-сером платье, словно цвета грозовых туч.
-Так... - всего одно слово, произнесенное негромким голосом, водворило в комнате тишину. - Вам не кажется, уважаемые, что устроенный вами шум излишен, поскольку мешает выздоровлению бедной девушки? - эльфийка обвела всех грозным взглядом, даже Фларимону досталось - Не кажется? Так я вам честно скажу: брысь отсюда!
-Но... - попытался заикнуться Эфиан, однако, получив в ответ еще один грозный и повелительный взгляд, подхватил под руки Жармю и Сирин и быстрым шагом покинул спальню.
А Фларимон остался. Чем вызвал новый прилив недовольства вошедшей эльфийки.
-Я не уйду! - тихий, едва слышный голос, только на слух я никогда не жаловалась.
Девушка обреченно вздохнула, видимо эту фразу она уже не первый раз слышит.
-Ты должен, просто обязан отдохнуть! Ты же сам видишь, ей лучше, она пришла в себя, сейчас, скорее всего, уснет. А вот когда проснется, тогда и будешь рядом. И желательно с большими силами, чем сейчас. Не изводи себя понапрасну, этим ты ей не поможешь, только хуже сделаешь, - с этими словами эльфийка таки вытолкала из комнаты моего супруга.
Фларимон посмотрел на меня, задержавшись в дверях, но я закрыла глаза, делая вид, что засыпаю. Угум, заснешь тут после такого. Неслышно щелкнула дверь и я... Нет, одна я не осталась: место Фларимона, то есть на тот самый колченогий стул уселась эльфийка. Любопытство пересилило усталость и боль, и я принялась разглядывать ее, все еще притворяясь спящей.
-Как я тебе? Какие выводы сделала? - усмехнувшись, поинтересовалась эльфийка.
-Никакие. Я ведь... совсем вас не знаю...
-Кимиэль, внучка Повелителя эльфийских земель Мьюландии, - представилась девушка.
И что я могу сказать в ответ? "Эредет, жена принца, возможного кандидата в супруги наследницы фелитийского престола"?
Ой, она сказала... Кимиэль? Уж не та ли это самая эльфийка, которой Жармю Эфиана пугал. Судя по поведению эльфа, та самая. И как же мне с ней себя вести?
-Э-э... Эредет, дочь графа Онтэсского из южных земель Фелитии, - наконец, выкрутилась я.
Кимиэль задумчиво посмотрела на меня и осторожно поинтересовалась:
-А Фларимон об этом знает?
Не знает, вроде как. Но признаваться не хочется, вдруг он Кимиэль такое наговорил, что с разбегу и не поймешь (кстати, надо бы вообще выяснить что, кому и как Фларимон рассказал: о том, что я его жена всем поведал или в тайне сохранил?). Это раз. Два - наследница трона эльфийских земель если и не знакома, то вполне может быть наслышана о главе ордена Золотого Дракона. В обоих случаях вывод один - новых неприятностей мне совсем не нужно.
-Кхм... Извини, что пристала с вопросами. Тебе, правда, отдыхать надо. Так что закрывай глазки, как послушная девочка, и спи, - в голосе Кимиэль сквозили не то чтобы повелительные нотки, скорее добродушно-наставнические.
Закрывать глаза было страшно: тогда уйти не боялась, сейчас опасаюсь увидеть даже во сне тот туман. Глупо? Не спорю. Только вы сами сперва такое переживете, а потом будем спорить.
Как ни странно, но мерное поскрипывание стула убаюкивало. Нехотя, но я все-таки уснула. Просто уснула. Чтобы проснуться.
Не могу сказать, что вокруг жизнь била ключом: я эту самую жизнь наблюдать не могла. Несмотря на стремительно заживающую рану и относительно хорошее состояние, дальше комнаты меня не пускали. Да с кровати вставать и то не всегда разрешали.
Странно, но когда бы я не проснулась, Фларимон непременно оказывался рядом. Он помогал приподняться на подушках (без него я бы вообще подняться не решила), подавал поднос с едой, поил какими-то отварами (ими, к счастью, занималась Кимиэль, о которой я могу говорить только хорошее - мудрая, красивая, жизнерадостная, готовая к приключениям и чему-то новому, и при этом всегда приходящая на помощь страждущим). И практически целый день проводил в моей (временно моей, конечно) комнате. Сбегал лишь при появлении Сирин, да Кимиэль могла выпроводить его прочь.
Хотя если подумать, то ничего странного и нет: долг, как известно, платеж любит. По мнению Фларимона (нет, он об этом даже не заикался, но и я не настолько глупа, чтобы не понять) он задолжал мне жизнь, вот теперь с лихвой и возмещает оный долг. Тот факт, что он каким-то образом вернул меня в мир живых, большой роли не играет, то есть считается только частью "оплаты". Мне просто разреветься не хватало, но очень уж хочется: когда мечтаешь о заботе и ласке, то не по причине обязательств, а только по доброй воле. Но не плачу же, все глупыми чаяниями себя тешу. И ведь понимаю, что не навсегда это, что скоро все закончится. Вот и... глупо радуюсь его присутствию.
Источником, воистину неиссякаемым, новостей была Сирин: она умудрялась знать все обо всех. От нее я узнала, что Кимиэль прибыла в Алом не одна (правда, непонятно с какой целью), а в сопровождении... жениха Сирин. Ну, того самого молодого человека, к которому Благочестивая ехала, в начале путешествия, по крайней мере. И он оказался бесподобно красивым, умным, вежливым, одним словом - воплощение девичьей мечты о прекрасном рыцаре. К тому же у Малеферса (так зовут жениха Сирин, она даже полный титул говорила, но... не запомнила я его, каюсь) имеется настоящий белый конь, как и положено сказочному рыцарю. И имя-то у коня весьма благородное - Ибунонинг. И как только парень умудряется выговаривать такое? Опять-таки Сирин поведала, что Фларимон устроил настоящую трепку Жармю и Эфиану (пытки для последнего, по мнению Сирин, были слишком легкие - эльфа лишь оттаскали за уши), узнав о наших совместных подвигах - лесные разбойники, безумный пиктоли, горгониты, в конце концов. Со слов Сирин выходило, Фларимон разгневался на друзей за то, что они меня втянули в неприятности, даже не желая слушать их оправдания.
И вновь же Сирин рассказала, что княженка заглядывается и на Жармю, и на Фларимона одновременно, но второй предпочтительней почему-то. И если бы Фларимон не проводил столько времени у постели больной (хм, не только долг оплачивает, но и от очередной влюбленной девицы спасается?), княженка приложила бы все усилия для завлечения принца в свои объятия (получается, Фларимон так и не сказал о нашем браке).
В общем, на меня при каждом посещении выливался целый поток слухов, сплетен, разговоров и прочих сведений. От постоянного присутствия Благочестивой меня спасало лишь наличие в замке ее жениха: Сирин говорила, говорила, говорила, не ожидая в ответ никакой реакции, потом резко вскакивала, вспомнив, что у нее назначена встреча с Малеферсом, и стремительно покидала комнату, едва не снося при этом мебель, слуг и все на свете.
Вот в один из таких моментов "убегания" ко мне решил заглянуть Эфиан. Что спасло его, не знаю, подозреваю - не единожды поминаемый острый слух. Куда и как смог запрыгнуть эльф, спасаясь от урагана по имени Сирин, тоже не знаю, но видимо высоко, поскольку после грохот был значительный - видать, откуда-то сверзился.
Эльф долго приходил в себя, всё тревожно оглядывался на дверь, будто да собиралась превратиться в огнедышащего дракона. Однако из драконов, точнее их подобия, да и то по мнению людей, была лишь я, а бросаться на Эфиана я не собиралась. Как и с Фларимоном мы долго молчали, не зная с чего начать разговор. Первым решился Эфиан, и его вопрос меня не то чтобы удивил, а...
-Почему ты не сказала, что замужем за Фларимоном? - огорошил меня Эфиан.
Э... выходит, Фларимон таки рассказал. Но не всем?
-А... ты... Ты сказал бы? - отвечаю вопросом, глядя прямо в сине-карие глаза эльфа.
Эфиан нахмурил брови, что-то прикидывая в голове, потом со вздохом признался:
-Вряд ли.
И что я могла еще сказать?
-Знаешь, я догадывался, что ты не просто так решила путешествовать с нами. Не знаю каким образом, но ты поняла, что мы практически следуем за принцем. Старшим принцем, если быть точным. И я предположил, что ты где-то встретилась с Фларимоном и влюбилась в него (ой, а вот об этом не надо!), поэтому теперь пытаешься его найти. Но жена... Когда вы только успели? - Эфиан не столько объяснял свои рассуждения мне, сколько себе, так чего отвечать, тем более, что отвечать не хочется.
Хм, а вот спросить кое-что не мешало бы.
-Эфиан... Как меня спасли? - задаю вопрос и почему-то замираю от страха.
-А Сирин разве не рассказывала? - ехидно улыбается эльф, словно ставя мне в вину общение с Благочестивой.
И что? С одной стороны, помешать ей приходить я не могу, с другой - и не хочу, иначе кто новости рассказывать будет. Но если честно, я пыталась узнать о своем спасении у Сирин. Всего однажды сумев прорваться сквозь поток слов, спросила напрямую. А в ответ получила кучу ахов-охов и пару невразумительных фраз: "Сперва все так сияло, что глаза слепило. Потом свет исчез, а ты... в груди... А потом я потеряла сознание от чувств, даже шишку на голове набила - все по вине этих... Могли бы и подхватить!" Мне почему-то кажется, что сознание Сирин потеряла совсем по иной причине. По той же причине и шишка появилась: интересно, чем ее Эфиан приложил - камнем, эфесом меча или собственных сил хватило?
-Не рассказывала, - честно отвечаю эльфу, но был бы и он честен в ответ.
-Ну... тогда и я рассказывать не буду. Лучше у Фларимона спроси, - подмигнул Эфиан и, пожелав здоровья, покинул комнату - его опять спас эльфийский слух: очередной посетительницей оказалась Кимиэль, которую он, мягко говоря, побаивался.
А может... хм, любил?
Как я уже говорила, рана на груди практически исчезла, да и весь процесс выздоровления шел на удивление быстро. Была причиной тому моя вторая ипостась пиктоли, а может и кровь Фларимона, исполняющая желания, - не знаю. А узнать все случая не подворачивается.
Дни не тянулись за днями все по той же причине - я очень быстро поправлялась. На пятый день прибывший доктор разрешил мне вставать, ходить по комнате, но не более - его беспокоило, что все происходит слишком быстро. Меня бы тоже беспокоило, если б не знала истинных причин, ну, во всяком случае, того, что меня спасли.
А поговорить с Фларимоном все не удавалось. В первый раз (относительно первый, конечно) помешала княженка, соизволившая посетить несчастную больную, то бишь меня. И именно в тот момент, когда Фларимон был в моей комнате... Речи девушка (к моему огромному сожалению и некоторой доли страха - красивая!) вела правильные, соответствующие моменту, но даже глухой мог почувствовать, сколь искренними они были. Да Сирин и то лучше убеждала Чеславу взять с собой близнецов! Фларимон только недовольно хмурился и смотрел в окно, делая вид, что княженки в комнате нет. Кстати, девица лично мне не представилась, а остальные имени ее не называли. Неудобно даже получается: уже неделю (если не больше) живу в замке, в бывшей комнате княгини, а имен хозяев не знаю, только фамилию. Подозрительно знакомую, между прочим.
Во второй раз была Кимиэль. Она, не слушая возражений, отправила Фларимона отдохнуть (угум, я же говорила, он почти все время проводил со мной, когда только спать и есть умудряется, или он не ест?). После чего принялась меня воспитывать: нечего нос вешать, нельзя в молчанку с собственным мужем играть (так, о браке и Кимиэль знает), и что я себя явно недооцениваю. Остановить эти нравоучительные речи удалось только вопросом о моем спасении. Однако Кими (будущая повелительница, махнув рукой на этикет, сама предложила так ее называть) повторила предложение Эфиана.
-У Сирин можешь не спрашивать - вряд ли ей позволили что-то важное увидеть. Эфиан не ответит, поскольку не его тайна и не он дело делал. Жармю... Отмолчится по тем же причинам, что и Эфиан. Остается только Фларимон. Но не все на свете полезно знать, иногда тайна предпочтительней, - закончила советом свою речь Кими и, заставив выпить очередной травяной отвар, отправила в постель. - Силы зря не трать, к балу лучше береги их.
К балу? Какому еще балу?
В третий, а может и четвертый раз (ну сбилась я со счету, что поделать?) помехой стал визит владельца замка, так гостеприимно приютившего нас, особенно меня - князя Мийхо Жданича, крупного седовласого мужчину, с пышными усами и прозорливыми карими глазами. Давнего знакомого папа... Точнее они вместе в ордене, гм, служили.
-Ой, да как же ты выросла! - все восторгался дядя Мий, как мы его с братом называли. - Красавицей стала, вся в матушку. Только глаза папкины и остались! Я тогда говорил Мелегиту: ухо востро держи, да глаз не смыкай - Эредет такой красавицей станет, что и украсть могут!
-Вы... знакомы? - сумел вклиниться Фларимон, недоуменно поглядывая то на меня, то на князя.
-А то! Это ведь дочка моего старого друга Мелегита - графа Онтэсского! - радостно подтвердил дядя Мий.
Получив еще один утвердительный и не менее радостный ответ, Фларимон едва не потерял сознание, после чего по стеночке практически прополз к двери. Дверь не хлопнула, нет, он ее очень-очень осторожно прикрыл. И чего это он, испугался?
-Чего это он? - князь, как и я, недоумевал.
-Ну... Папа испугался, - решилась предположить я.
-Так он... э-э... не знаком? - удивился дядя Мий.
Не могла же я соврать? Только утвердительно кивнуть.
-Таки украли! - почему-то довольно усмехнулся князь, подкручивая усы. - А вот как близнецы поживают? А Сарга что, в Академию небось просится? А матушка как поживает? - дядя Мий буквально завалил меня вопросами...
Стою у окна и бездумно смотрю на фруктовый сад, распростершийся у замка. Не совсем бездумно, конечно. Просто мысли разные бродят в голове: путаются, сталкиваются, мешаются, мельтешат, на чем-то одном сосредоточиться не могу. Вот и смотрю на сад. От золотой роскоши листвы почти ничего не осталось. Осеннее солнце багряным окрашивает голые ветви, причудливые тени бегут по дорожкам, паутиной приближающихся холодов охватывая мир. Покой, почти сон. Того и гляди - снег пойдет. Все верно, год ведь на исходе, скоро зима. Удивительно, как это теплынь в Аломе задержалась. У нас, в Солонцах, еще тепло, листопад только набирает силу, укутывая землю в пестрое одеяло. Эх, вряд ли застану праздник Осени дома, точнее явно не попаду домой к этому времени: еще ехать в Старый Лес надо. А с Фларимоном я и не поговорила даже...
Он подошел тихо, почти неслышно. Только что-то подсказало мне, что он здесь, рядом. Что-то... Глупое сердце, все еще прячущее в самой глубине даже не надежду, а иллюзию, желание... Мечту... Вот и как тогда избавиться от любви? Ведь страдать по собственной воле не самое приятно дело, скажу я вам.
Фларимон встал рядом, опершись на стену. Рядом, но на расстоянии окна. Будто бы оно границей пролегло между нами. И снова молчим, не зная как начать разговор. И я все жду и гадаю, кто теперь войдет, чтобы помешать? Хотя было бы чему мешать.
-Я понимаю, знаю, ты имеешь право осуждать меня, но... позволь объяснить, - голос Фларимона звучит глухо, словно издалека.
Надо же, он таки решился заговорить.
-Видишь ли, уже тогда, летом, я знал, что кто-то преследует меня и кузена. Не знал, с какой целью и кто. Я пытался выяснить, но безуспешно. Даже у наатцхешты спрашивал, хотя и не рассчитывал на чудо.
Наатцхешта? Ой-ей! Как подозрительно, однако.
-Но я слишком витиевато вопрошал, все отгораживался изящной словесностью, не желая сознаваться в собственной слабости. Как спросил, так мне и ответили, - горько усмехнулся принц. - Наатцхешта сказала только одно: "Ищи в Старом Лесу и обретешь!", а я... Я поверил ей. Потому и поехал в лес, а там... Там мы с тобой встретились. Все так запуталось. Нет, я не оправдываюсь, не пытаюсь найти... Все мои попытки защитить тебя - ведь будучи со мной, ты тоже была в опасности и могла пострадать - пошли прахом: сперва разбойники, потом волхв. Я виноват перед тобой, очень виноват. Возможно, ты могла бы простить, знай всю правду. Но, вместо того, чтобы всё рассказать, я злился и молчал. Злился на себя, на случившееся, на... всё и вся одновременно. Как ты только меня вытерпела? - Фларимон недоуменно покачал головой.
Глупый, как же иначе я могла поступить? Как?
-А ведь теперь, будучи моей женой, ты подвергалась еще большей опасности: скрываться одному легче, да и за себя не так сильно боишься. Поэтому я и отвез тебя к Хафеле. Родственники мы с ней дальние, даже не кровные, в ее замке тебя бы никто не догадался искать (угу, мой хладный труп тоже!), там ты могла быть в безопасности. Я убедил себя в этом, но что-то все равно беспокоило, поэтому и отдал Хафеле родовой перстень: даже слабенький маг с его помощью смог бы связаться со мной, передать послание, если бы что-то случилось с тобой. Но никаких посланий не было, ничего! Почему Хафела не сообщила?! - Фларимон не спрашивал у меня, это больше походило на возмущение, на вопрос без ответа.
Странная тенденция наблюдается, вам не кажется? Сперва тетушка Грета обманывала родителей и молчала о моем исчезновении, теперь тетушка Хафела... Ой, да не все ли равно? Ведь это уже не имеет никакого значения, с Фларимоном я встретилась, и вопреки чаяниям его родственницы известна как супруга принца. Правда, не так много людей знает, точнее нелюдей, а вообще-то эльфов. Да дядя Мий. А еще... Но что-то я отвлеклась.
-Я просил Хафелу позаботиться о тебе (угу, холить и лелеять, так сказать), просил беречь, но... Но сам не смог даже попрощаться. Я не мог найти слов, не знал как сказать, что боюсь за тебя, что за мной идет охота, что я... А теперь, наверное, поздно говорить о чем-либо. Да и не заслужил: ведь не я тебя, а ты меня спасла, - грустно усмехнулся принц, глядя куда-то вдаль.
Знакомое чувство - растерянность: я тоже смотрела на деревья, на тени, непонятно на что...
-Знаю, теперь знаю - надо было сразу все рассказать, но я не хотел подвергать тебя опасности. Не сейчас, когда... - Фларимон вновь замирает, вновь не договаривает, только венок на пальце вертит.
Опасность... А не рассказать ли дражайшему супругу о том, сколько раз меня пытались украсть из-за золотого дара? Хотя нет, еще больше будет себя винить.
-И обряд этот... - рука Фларимона тянется к моей, будто желая коснуться дубового венка.
Вот только не надо мне лишний раз объяснять, как не нужен был этот обряд, как Фларимон его не хотел и прочая, прочая, прочая. Хватит, сама знаю. О! Зато ведь удачный повод начать разговор за отмену обряда!
-Фла... кхм... Ваше высочество, это ведь не навсегда, не на вечность. И все еще можно исправить, - начинаю издалека, но иначе не получается: голос дрожит, так и хочется умолчать обо всем. Только тогда зачем все случившееся было? Зачем проделала долгий путь?
А начало принцу не понравилось (интересно, чем?): рука плетью повисла, так и не коснувшись кольца.
-Что исправить?
-Я расспросила о кольцах верности. Один человек, ювелир в Мальбурге, сказал, что кольцо можно снять. Правда, только по обоюдному согласию - но ведь это не проблема, все и так ясно. Причем в том самом месте и в присутствии того самого, то есть венчавшего пастыря. В нашем случае это должен быть волхв Нэра. Поэтому я и говорю, что не навсегда нас обвенчали. Да, придется ехать в Старый Лес, но тамошний леший обязательно нам поможет. Главное не затягивать с поездкой: по зимним морозам, да еще в лесу... - стараюсь говорить бодрым голосом, а самой реветь хочется, дурочка потому что: влюбилась однажды и все никак не разлюблю.
-Значит вот как... Отменить обряд... - что-то особой радости в голосе Фларимона я не услышала.
-Да. Волхв, конечно, может и не захотеть, но на нем грехов перед лесом много, тут-то леший и поможет, - угу, да и у самой радость не очень уж правдивая получается.
-Но я...
Что "я", точнее "он" опять не известно: в комнату ураганом влетел Жармю, при котором явно ничего не будет сказано.
-Эта княженка!.. - гневно начал принц. - Хмелинка, будь она...
-Хемелинка, - поправляю Жармю: все верно, имя княженки на самом деле было мне известно, но вспомнилось только после встречи с князем.
Нет, лично с ней я не была знакома раньше, иначе б узнала, когда она проведать меня приходила. В гости к нам приезжал дядя Мий с Южеем, который на пару лет моложе меня. А княгиня с дочерью всегда оставались дома, во всяком случае, своим присутствием нас не радовали.
-Да хоть Хмель! Все равно! - гневно рявкнул Жармю, за что заработал подзатыльник от Фларимона:
-Можно и потише, Эредет еще не совсем здорова, - словно читая нотацию, объяснился Фларимон.
Кхе... Это обо мне заботятся или повод удобный нашелся показать кто тут старший? Кстати, пока есть возможность, надо узнать: кто в действительности старший - Фларимон или Жармю. Ну помните, из-за этого еще споры были: кто-то по возрасту старше, а кто-то дядей другому приходится. Откладывать разговор на "потом" не буду! К тому же, Жармю что-то пробурчал на этот счет, потирая затылок.
-Ваши высочества, а не будете ли вы столь любезны... - начала я издалека, но была остановлена жалостливым взглядом Жармю:
-Эредет, хоть ты не мучай!
Ого! А где же былая надменность, высокомерие, недовольство? Или это статус жены принца все изменил. Мда, мужчины, что с них взять...
-Хорошо, я поняла, больше так не буду. Наверное... - насмешливо улыбаюсь, потому что никто никогда не откажется от возможности поехидничать в удовольствие, хотя бы иногда. - Так вот, мне вы можете сказать: кто из вас старший?
Принцы недоуменно переглянулись - явно не ожидали такого вопроса от меня.
-Фларимон, - пожал плечами Жармю, как бы говоря: "это же всем известно".
-Значит, ты приходишься Фларимону дядей? - решила я уточнить.
Принцы вновь переглянулись и... довольно рассмеялись. И что смешного было в моих словах?
-Прости... Эредет... - первым смог говорить Фларимон. - Это мы...
В общем, на самом деле никто никому дядей не приходится. А сию байку принцы придумали сами, чтобы хоть как-то отсрочить вопрос с женитьбой. Ну, кажется, я уже говорила нечто подобное. Приятно иногда оказываться правой. Вот только какой прок в этой правоте?
-А почему вообще у тебя возник такой вопрос? - поинтересовался Жармю.
-Просто так, - небрежно пожимаю плечами в ответ, потому что это абсолютная правда.
Ну, еще не хотелось думать о продолжении ставшей уже традиционной фразы "но я" в исполнении Фларимона.
Жармю с опаской посмотрел на меня, словно ожидая какой-то пакости или неожиданности, что, впрочем, зачастую одно и то же. Верно, "сюрпризов" я немало преподнесла: мало того, что пиктоли, так еще и супруга кузена, а уж характер так и остался неизвестен.
-Ты, кстати, что хотел? - ненавязчиво намекнул на уход Фларимон, пристально глядя кузену в глаза.
-Совсем забыл! - воскликнул принц (на месте принца эльф еще бы и по лбу стукнул, себя, а может и кого другого). - Это все княженка: с гостями просит определиться, она просто мечтает приобщить тебя к сему благородному делу.
-Какие гости? Я здесь практически никого не знаю, - удивился Фларимон. - Кого я могу пригласить?
-Гостей с "нашей" стороны ты знаешь, а с "их"? - Жармю многозначительно протянул последнее слово.
Тяжкий вздох, и Фларимон стал вежливо откланиваться, хотя даже по лицу было видно: неоконченный разговор важнее. Но безопасность - штука серьезная, к тому же после происшествия с сумасшедшим колдуном (а в здравом уме никто связываться с принцами не станет, один на один, разумеется) насущная проблема.
Ой, а о каких гостях идет речь? Уж не о тех ли, что на бал собираются? Ну, тот самый, про который мне Кими говорила. А еще она предупреждала, чтобы я силы к этому балу берегла...
Не хочу. Не буду. И никто меня не заставит. Подумаешь, гости даже из столицы Алома приехали! Да хоть сам князь Алмодик! И кой леший или еще какая нечисть дернула дядю Мия, точнее князя Мийхо Жданича устроить в честь знатных господ (да не просто аристократов, а настоящих принцев) и их друзей (тоже не абы кто, а эльфы, да какие) устроить званный ужин, под влиянием юной княженки Хемелинки переросший в бал?!
Самое обидное, что никто в расчет не берет ни мое слабое здоровья (а кто это тут недавно умирал?), ни отсутствие соответствующего наряда, ни зависшее положение в плане замужества - ну рассказала я Фларимону, а в ответ до сих пор тишина, будто он и не собирается ехать в Старый Лес! Правда, со вторым тоже не ахти, это я о наряде, если что: желая угодить прекраснейшей и мудрейшей эльфийке (по поводу мудрейшей Эфиан долго ехидничал), местные портные в кратчайший срок сшили и платье, и накидку, и даже генен, а сапожник стачал туфельки - и все аккурат моего размера. Платье бархатно-шелковистое (и где только такую ткань найти измудрились?) темно-фиалкового цвета (а глаза у моего супруга все равно темней!), с нежно-сиреневыми вставками и светло-лиловой вышивкой шелком по подолу юбки, вороту и рукавам. Накидка тяжелого бархата того же оттенка, что и платье, с опушкой мехом черно-бурой лисы. Наряд достойный и наследной принцессы. А я... Вот кто я? Только честно! Да, с Фларимоном обвенчана, но... я ведь не жена ему, да и вряд ли буду. Зачем столько почестей?
А в туфлях, между прочим, холодно! В который раз уж сожалею о новеньких сапогах, оставшихся в гостинице: вернуть их хотелось, но просить о помощи неудобно, и так уже сколько помогли.
Да и в платье не жарко. С накидкой же... Ой, да зачем я вообще позволила на себя все это натянуть?! А может, сбежать? Пока не заметили?
-Эредет? - словно почувствовав мое желание и опасаясь его исполнения, в комнату заглянула Кимиэль.
-Да? - пытаюсь состроить самое невинное выражение лица, но получается плохо, потому что Кими недовольно хмурится.
-И что на этот раз? - уставшим тоном интересуется будущая повелительница.
-Все одно! Ну нельзя так! Не могу я! - речь получается сбивчивая и малопонятная.
Но эльфийка понимает.
-Я уже раз сто тебе говорила, что ты себя недооцениваешь! - начала она до боли знакомую речь, в который уж раз произносимую за последние дни. - Ты не видишь себя, будто нарочно прячешься, скрываешься, причем от самой себя же! Посмотри в зеркало, просто посмотри!
И что? Смотрю. Но ничего примечательного не замечаю. Серые волосы, серые глаза, серость, сплошная серость да бледность. Даже платье цвета фиалок не спасет.
-Глупая, - Кими качает головой, - какая же ты глупая. Неужто не видишь? Серебристый пепел рассыпается по плечам. Дождь растворяется в глазах. Ветер запутался в ресницах...
-Из какой-то баллады? - за деловитыми словами старательно прячу желание разреветься.
-Нет, такой баллады еще нет. Но есть кое-кто, кто готов сложить ее хоть сейчас - это его слова, между прочим. Вот только ты бы позволила...
Так, где тут был платок? Слезы все равно не удержу, так хоть показывать не буду...
Руки практически заледенели, хоть и держу их ближе к огню, весело пылающему в камине. Ноги давно замерзли, кажется, я даже пальцы не чувствую. А еще хочется пить, икать и плакать одновременно. Почему? Вот-вот должен зайти Фларимон, чтобы проводить меня на бал (он все-таки состоится, чтоб его...), причем представив законной супругой. Может, не надо, а?
Дверь с тихим скрипом открывается, и... Как же он все-таки красив. Вечно растрепанные волосы сегодня тщательно причесаны и плащом рассыпаются по плечам. Длинные, однако - ниже талии, намного ниже, аж зависть берет. Камзол и брюки того же цвета, да и той же ткани, что мое платье. Интересно, вышивка имеется? И холодное величие истинного господина. Угум, мне о таких папа рассказывал, да в легендах читала. Только это маска - для тех, кто не друг, кто не свой. А может, это и не маска. Или одна из масок.
Мда, что-то меня не в ту сторону заносит. Так увлеклась непонятными и ненужными рассуждениями, что не заметила подозрительного сияния в руках Фларимона (только бы не золото, Всевышний, ну хоть в этом смилуйся!).
-Эредет, - вежливый поклон в мою сторону.
-Фларимон, - надеюсь, такой же вежливый реверанс, как и положено благородной даме, в ответ.
Так, формальности соблюдены. Что дальше? А дальше... В руках Фларимона действительно сияла... сиял... Венок... из фиалок... Который мне бережно водрузили на голову. И не падает, словно то платье, что на меня сшито. Да и не золото в основе, а метал незнакомый. Или знакомый? Ну конечно же, что и в кольцах верности! А фиалки из аметистов сложены. Всевышний, откуда же у Фларимона такое чудо?
-Нравится? - с робостью, даже страхом спросил Фларимон.
"Как такое может не нравиться?" - хотелось закричать в ответ, но губы прошептали только одно слово:
-Чудо!
И еще одно маленькое чудо засияло в комнате - улыбка на губах принца. Вот уж действительно, словно принц и принцесса из сказки. Жаль в моей сказке счастливый конец не предвидится. Но я знала это с самого начала: сама ведь обряд отменить предложила.
Фларимон несмело касается моей руки, проводит кончиками пальцев по дубовому венку и с грустью вздыхает:
-Нам пора...
Пора? Куда? Ах, да, бал. В нашу честь. И что я там забыла?