Тверская Стефания Николаевна : другие произведения.

Часть 3. Парная колея

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А теперь, - сказал доктор,- закройте глаза и дотроньтесь кончиком хвоста до кончика носа...

  Часть 3. Парная колея
  
  
  А теперь, - сказал доктор,- закройте глаза и дотроньтесь кончиком хвоста до кончика носа...
  
  
  
  1
  
  Торжок, как известно, начинается там, где кончаются дороги. И до чего ж приятно, возвращаясь из-за границы, задремать в двуколке и проснуться от веселого матерка извозчика и жалобного скрипа аглицких рессор на родных ухабах и колдобинах.
  Впрочем, нас с Пашкой ждал еще и мировой скандал в моем доме. Оказалось, что во время моего отсутствия в квартире случился потоп. Горячая вода залила шестой и пятый этажи, причем произошло это почему-то вчера ночью. И вот почти два дня, считая сегодняшний, весь подъезд сидел без горячей воды, которую перекрыли. Так как МЧС не смогло войти в мою квартиру. Последнее обстоятельство порадовало, но не сильно. Моя крепость за двумя железными дверями оказалась все же недоступна для людей, а вот какие сущности в ней побывали, мне и предстояло выяснить.
  Соседка снизу, сумасшедшая несчастная женщина, поймав нас у подъезда, поспешила оповестить всех, кого смогла, и организовать ко мне делегацию с претензиями. "Зовите милицию, будем разбираться!" - рявкнул на них Пашка, и мы кое-как проскочили в квартиру.
  Да, разгромили меня серьезно, хотя и аккуратно. В комнате и на кухне легкий беспорядок, открыта крышка принтера и дверца холодильника. Окна и зеркала потемнели, как будто в доме был пожар. На кухне и в прихожей на пол осыпалась штукатурка. Но главное - кран в ванной был не просто сорван, а сломан, как будто по нему ударили кувалдой. Приглашенный сантехник так и не смог внятно объяснить, каким способом можно нанести такие не совместимые с жизнью увечья импортной сантехнике. Естественно, что ванную и прихожую залила вода и линолеум вздыбился. Это было понятно. Но каким образом вода прошла на нижние этажи еще и по стволам электрических розеток - мы так и не смогли понять. А она прошла и там...
  И это только то, что виделось на физическом уровне.
  Четыре защитных заклинания, которые я поставила, уезжая, просто испарились. Человека они бы убили на месте, просто свалили бы инсультом или инфарктом, но сейчас в доме было пусто, как будто этот дом посетила смерть. И главное - мой домашний дух, моя Чупакабра - тоже исчезла. Гулкая, звенящая пустота отражалась в астральных слоях моего жилища.
  Похоже, сюда ворвался демон. И, сломав мою защиту, он слегка напакостил, чтобы обозначить свой визит. Никого иного Чупакабра бы не испугалась. Она у меня верная, хотя и своенравная дуэнья. Колдовать умеет мастерски, видимо, старинный дух, многоопытный, даже мне ухитряется иногда глаза отвести - играя, прячет вещи. А врага даже на порог не пустит, дом для нее - святое. А тут вдруг сбежала в панике. Видать, напугали ее по-взрослому.
  Пока сантехник возился с краном в ванной, мы с Пашкой заварили с дороги чай и стали держать военный совет. Именно так - по всему выходило, что нам объявлена самая настоящая война. И от нее уже не уклониться.
  Я еще раз, уже без особой надежды, попыталась дозвониться до Мары и по мобильному, и на домашний, но безрезультатно. Теперь мобильная связь мне сообщила, что номер, который я набираю, не существует. Это вообще казалось бредом, и было ясно, что нужно ехать к Марыське домой и начинать ее поиски оттуда. По следам.
  Договорились, что Пашка останется здесь. Отбиваться от милиции, соседей, пытаться ликвидировать многочисленные последствия локального апокалипсиса и тоже, по возможности, хотя бы кого-нибудь вызвонить. А я вызвала такси и рванула к Маре домой.
  Она жила у самой Ильинской площади, в доме номер пятьдесят три по улице Дзержинского. Старинный, весь скособоченный, перечеркнутый глубокими трещинами, этот двухэтажный мрачный домишко мозолил глаза всему городу последние лет сто. Первый этаж там вполне незаконно занимала парочка многодетных цыганских семей, а моя подруга жила на втором этаже, окнами во двор, с трех сторон замкнутый почерневшими и полуразвалившимися дровяными сараями и заборами. Во двор вела низкая, под карету еще построенная подворотня со старинными, еле державшимися на истлевших петлях воротами. Калитка в них всегда была открыта, сколько себя помню, с детских лет, когда бегала сюда к Марыське в гости по заснеженным сугробам - калитка всегда была распахнута настежь. Последний раз ее запирали, ожидая Наполеона Бонапарте.
  А вот сегодня она оказались закрытой. И вечно ошивавшихся здесь цыганских детей не было. Зато тротуар вокруг дома был перегорожен милицейской ленточкой, какой обычно огораживают место преступления, рядом на газоне стояла милицейская "Газель" и дежурил молодой старшина. И к воротам он меня даже близко не подпустил. Не положено, и всё. И никаких объяснений.
  Хотя чего тут объяснять-то? И так понятно - ЧП. У Мары в доме что-то случилось, вероятно, что-то серьезное, раз приехала ментовка и даже выставили оцепление. Похоже, теперь это место преступления.
  Я перевела дух. Нет, с самой Марой вроде бы все в порядке, я бы почувствовала, если бы с ней что-то произошло. Мы настолько близки, что, случись с ней беда, - среди ночи проснусь тут же. А так вроде бы просто глухая тоска от потери подруги. Но тогда что могло произойти? Цыгане? Бытовые разборки?
  Я обошла дом со стороны улицы Разина, пробралась через соседний двор, оглянулась. От Марыськиного двора меня отделял только деревянный забор. Вдоль которого, закрытые досками, проходили какие-то коммуникации. В общем, кое-как взобралась на них и заглянула во двор. И чуть не свалилась назад от неожиданности.
  Во дворе было полно ментов. Два санитара курили, сидя на корточках возле носилок. Менты столпились у выезда из подворотни, под аркой. А в самой подворотне стояла старая модель "Жигулей", номер мне было не разглядеть, но по цвету я узнала эту машину. Я ее много раз видела и даже сама на ней ездила неоднократно.
  Это была машина Коли Шутенко. Нашего Николаича. Друга детства и одноклассника.
  Все время пищала где-то рация, менты глухо переговаривались между собой, несколько раз куда-то звонили, но разобрать, о чем говорили, отсюда было трудно. Я сидела на корточках, замерев, как мышка, вслушиваясь в каждый звук, пытаясь по обрывкам фраз понять, что же произошло в этом мрачном дворе. Менты все время суетились вокруг машины, без конца заглядывали под днище, открывали дверцы, бубнили что-то. А потом позвали санитаров, и те вынесли на носилках чье-то тело, прикрытое простыней.
  Но можно было и не прикрывать. Я и под белой материей без ошибки узнала Колю. Два здоровых санитара еле несли его.
  Потом с улицы послышалась сирена "скорой помощи" и менты еще больше засуетились - стали выкатывать из-под арки "Жигули". Наверное, чтобы освободить проезд "скорой". Тут я и услышала отдельные слова: "асфиксия", "возможно отравление угарным газом", кто-то кому-то докладывал, но нечетко.
  Я выбралась обратно на улицу Разина, набрала с мобильного Пашке.
  - Срочно приезжай на Ильинку. Срочно!
  - Что такое? - По голосу было слышно, как он встревожился. - Что-то с Марой?
  - Нет. С ней всё в порядке. Вернее, я ее не нашла. Приезжай, у нас, похоже, серьезные проблемы.
  - Понял. Еду...
  Пока его ждала, еще раз обошла дом, осмотрела его со всех сторон, даже попыталась заглянуть в окна второго этажа. Но безрезультатно - стекла там почти отсутствовали, сами окна затянуты пленкой, покрыты паутиной и вековой грязью. Милиция и "скорая" довольно быстро уехали, и я тут же вслед за ними пробралась в полутёмную подворотню.
  Здесь еще сохранился кусочек старинной булыжной мостовой. Арочные перекрытия, закопченное, зарешеченное оконце - когда-то здесь была дворницкая или привратницкая. Помню эту подворотню с раннего детства, здесь мы с Марой прятали еще свои девичьи "секретики", каждый камушек мне вроде как родной. А теперь стояла как в оцепенении, как будто заново осматривала сто лет мне знакомую подворотню, и только в тот момент почувствовала, насколько она мрачная и темная. Аж не по себе стало. Тут появился Пашка. Вкратце изложила ему суть дела.
  - Думаешь, убийство? - сосредоточенно оглядывая грязную побелку стен, спросил Павел.
  - Наверняка.
  - Но менты не исключают отравление угарным газом! Машина стояла здесь?
  - Да. Чуть ближе к выезду во двор.
  - Если оставить здесь машину с работающим двигателем, то запросто можно угореть... - Пашка обошел всю подворотню, внимательно оглядел булыжник мостовой в поисках следов. Если машина стояла достаточно долго, то могли остаться капли масла, копоть от выхлопной трубы. - Здесь как в гараже - замкнутое пространство.
  - И ты веришь, что Коля мог просто так угореть? С его-то опытом работы в уголовном розыске и двадцатилетним стажем водителя?
  - Согласен, маловероятно. А что, по-твоему, говорит в пользу версии убийства?
  - Нелепость смерти.
  - Не понял? - Он с удивлением посмотрел на меня.
  Похоже, и правда не понял.
  - Это колдовское убийство. Так убивает магия.
  - Нелепой смертью?!
  - Да. Это самый первый признак магического смертельного воздействия. Нелепая смерть. Шел себе человек привычной дорогой и вдруг провалился в люк канализации. Или стоял в задумчивости на остановке и шагнул под проносящуюся мимо машину. Или подавился абрикосовой косточкой. И будет десяток свидетелей, которые подтвердят, что никто никого не толкал под машину, никакая Аннушка не разливала масло, и абрикос был вкусным, сладким и спелым. А люк последние тридцать лет был всегда закрыт. А вот как назло в этот день почему-то оказался открытым. И всё, никакого следствия не будет, всем всё ясно. Идеально убийство с помощью трагического стечения обстоятельств.
  В подворотне больше смотреть было нечего, мы прошли во двор. Двор скорее напоминал заброшенную помойку. Доски, ржавое железо, полусгнившая детская коляска, всякий хлам. Пашка быстро, но достаточно внимательно оглядывал всю эту мерзость запустения, двигаясь по правую руку. Спросил, видимо, заинтересовавшись темой:
  - И как это работает? В смысле магия смерти...
  - Проклятие.
  - Проклятие, и всё? Нейролингвистика? Программирование? А если я в него не верю?
  - И не надо верить. Твое подсознание верит. Архетипы твоего подсознания, заложенные веками, верят. А лучше всего для неверующего, когда все вокруг него начнут ему рассказывать, что всё это ерунда, что все проклятия именно на то и рассчитаны, чтобы запугать, смутить, заставить нервничать. Чтобы притупилось твое внимание, появилась неуверенность, подсознательное беспокойство... Тут уже человека программируют все подряд - каждый стремится его утешить, успокоить... И делают только хуже. Человек начинает раздражаться, мол, отстаньте от меня, я и так ни во что такое не верю... Так в его подсознание проникает вирус страха. Днем он его практически не чувствует, так - легкое беспокойство, навязчивые неприятные ощущения. А ночью этот страх уже оформится в самые темные и тяжелые предчувствия. И всё, с этого момента его смерть - дело трёх дней.
  - Почему именно трех?
  - Самое вероятное время срабатывания смертельного проклятия. Спустя три-четыре дня шансы выжить возрастают. Потом, правда, бывают опасны девятый и сороковой день, но это, надеюсь, понятно.
  - Угу. Но в нашем случае, как думаешь, что все-таки - асфиксия или угарный газ? Согласись, с точки зрения смертельной магии это имеет большое значение.
  - Почему? - Теперь уже я его не поняла и удивилась.
  - Потому, что угореть в машине, остановившись надолго в узкой подворотне с низким потолком, - это и правда - нелепо. Особенно для такого опытного человека, как наш Коля. А вот асфиксия - это прямое убийство, это удушение. - Пашка провел большим пальцем себе по шее.
  Я пожала плечами.
  - Увы, это нам будет очень трудно узнать. Заключение судмедэксперта нам никто не покажет. Тайна следствия. А других источников информации в правоохранительных органах у нас нет.
  - Теперь зайдем к Маре? - спросил меня Павел. Он был собран, сосредоточен, серьезен. От обычной беспечности не осталось и следа. - Она ведь на втором этаже, кажется, жила...
  - Живет, - поправила я его. - Мара живет здесь, на втором этаже. Николаич ведь не зря ее караулил.
  - Конечно, живет. Ты меня неправильно поняла. Живет, если только не в бегах...
  Я оглядела двор. Что-то было не так. Исчезли собаки. А у Мары во дворе всегда жило семейство дворовых псов, мы их подкармливали, а в конце зимы в подвале дома появились и щенята, штук пять черно-белых пушистых комочков. Они уже вовсю разгуливали по двору и нахально облаивали всех подряд. А их мамочка, глазастая старенькая дворняга, с виноватым видом выбегала, помахивая хвостом, разгоняла свору своих детишек. И словно извиняясь за них, поскуливала, заглядывая людям в глаза.
  - Собак нет, - сказала я, присев возле подвального окна и прислушиваясь.
  - Это логично, - ответил Пашка. - Собаки боятся покойников. А кроме того, их могли напугать менты. Ты полагаешь, что Николаич караулил здесь Мару?
  - Ну а кого ещё?
  - Тебя, к примеру. Они ведь с Марой и остальными ребятами-девчатами должны были одним самолетом лететь обратно в Москву. Да и в Торжок возвращались примерно в одно и то же время. Могли спокойно в дороге пообщаться.
  Честно говоря, такая мысль мне в голову не приходила. Хотя логичнее для Коли было бы дежурить у моего подъезда, если бы он действительно хотел встретить меня.
  Дверь в квартиру Марыси была изящно "заперта" на маленький старинный замочек антикварного вида, висящий на серебряной цепочке, больше подходящей для карманных часов. И увешана такими охранными заклятьями, что не только меня, но и Пашку аж передёрнуло от могильного холода, повеявшего от этой двери.
  - Почуял? - улыбнулась я.
  - Да уж... Не влезай - убьет, - пробормотал он, невольно пряча руки в карманы. - Как будем входить? Сможешь снять всю эту... чертовщину?
  - Входить мы не будем, - пояснила я, присаживаясь на корточки перед дверью и пытаясь приподнять верхнюю доску порога. - Наша задача - открыть дверь для ментов, которые прибудут сюда либо сегодня вечером, либо завтра с утра. Чтобы никого из них не прихлопнуло на этом пороге.
  - Почему думаешь, что менты сюда придут? Зачем?
  - Они думали, что здесь, кроме цыган с первого этажа, никто не живет. Сейчас начнется следствие, они проверят дом по документам, узнают, что здесь прописана еще и Марыся, сложат два и два и заподозрят, что Николаич мог бы выслеживать и её. И обязательно придут знакомиться с ней.
  - А как будешь снимать ворожбу?
  - Ворожбу снимают только в кино. Так же, как и разминируют мины, - на самом деле этого никто не делает, это невозможно.
  - Почему?
  - Чтобы снять заклятье, нужно знать, какое именно тут применено. А их тысячи...
  Мне надоело самой рвать когти.
  - Давай-ка, помогай! - велела я Пашке.
  Вдвоем мы кое-как приподняли толстую доску порога, и, запустив руку по самый локоть в черную дыру под полом, я с трудом, но нашарила маленькую коробочку-шкатулку. Вытащила ее наружу.
  - Поясняй мне, что это? - спросил Пашка уже в своей обычной шутовской манере.
  - Это страж. Марысин страж.
  Я открыла шкатулку, выполненную в форме маленького аккуратного гробика. В ней лежал скелет летучей мыши на черном бархате.
  - Чё за мерзость? - скривился Павел.
  - Страж, тебе говорят. Нужно заплатить ему кровью.
  - Опять моей? - Павел привычно стал закатывать рукав.
  - Нет, на этот раз моей, - пожалела я его, осторожно взрезая левую руку. Капельки крови упали на черный бархат, вспенились, тут же потемнели. Могильный холод склепа постепенно улетучивался.
  - Так просто, оказывается, снять колдовские чары? И всё - проход открыт?
  - А ты бы догадался? - усмехнулась я. - Займись лучше замком. Он, кстати, тоже открывается довольно просто - надо лишь дернуть его дважды вниз.
  Мы не удержались - всё-таки зашли в квартиру Мары. Её вещи были как всегда, в полном беспорядке, понятно, что из поездки она вернулась в совершеннейшем смятении чувств и, так толком не разобрав даже свою дорожную сумку, опять исчезла. На кухне чайник оказался абсолютно сухим, а тараканы в изумлении замерли на столе, уставившись на меня.
  - Она жива, здорова, ее дом нападению не подвергался, просто ее... кажется, немножко похитили, - подытожила я наш осмотр. - А нам пора уходить. Менты могут нагрянуть и быстрее, все-таки смерть их начальника - не рядовое дело. Тут они будут рыть землю носом.
  Мы с Павлом вышли во двор, еще раз внимательно осмотрелись - мало ли, забыли впопыхах что-то важное, и свернули обратно в подворотню. Здесь я остановилась, точно на том самом месте, где стояла машина Николаича.
  За воротами по-прежнему сновали туда-сюда прохожие, шумел городок. Здесь было тихо и смертельно тоскливо. Всего пару часов назад, может, даже раньше, здесь погиб наш друг, в общем-то близкий нам человек. Подчиняясь какому-то мистическому наитию, я опустила руку в сумочку, нащупала колоду и, не сомневаясь ни на миг, выдернула Колину карту - Башню. Еще совсем новая, упругая глянцевая картинка. Согнула ее дважды косым Андреевским крестом - от угла к углу. И оставила тут же, аккуратно затолкав в одну из узких трещин старинной стены.
  Покойся с миром, Коля. Ты был лучшим в своем деле.
  Мы вышли на Ильинскую площадь, не сговариваясь, повернули к храму Илии-пророка - ставить свечку за упокой души новопреставленного. А потом спустились по Красной горке к реке Тверце и медленно побрели домой по набережной, подводя печальные итоги дня.
  Как оказалось - напрасно. Ибо день еще не исчерпал все свои неприятности.
  Убийство Коли Шутенко спутало нам все наши наивные планы. Нужно было понять, за что его убили, попытаться найти убийцу, хотя бы предположить, кому еще может грозить опасность, и если уж не спасти, то хотя бы предупредить всех об этой возможной опасности.
  В общем, дел - невпроворот, и совершенно непонятно было, с чего начинать. Потому хотелось спокойно побродить по берегу вдоль тихой и спокойной реки Тверцы, посидеть у воды, поговорить.
  - Попробую сегодня же связаться с Левой Азбичем, узнать у него, какие новости, и забрать все фотки гадания, - изложил свой план Павел. - Как думаешь? Похоже, что времени у нас совсем нет, нас начинают убивать помаленьку.
  - В группе риска еще Митя и Вадим, - напомнила я. - Хотя ты прав, конечно. Лева сейчас второй после Коли главный свидетель у нас получается. У него в руках бесценный документальный материал. Если сможем выяснить, кому какие карты пришли в том раскладе, - сможем и риски оценить для каждого.
  Павел достал телефон, собираясь звонить Леве. Увы, аппарат Азбича предвиденно оказался вне зоны доступа.
  - Хорошо, если просто прячется дома, - сказала я. - Если укатил в Москву - никаких шансов.
  - Думаешь, Лева поедет в столицу? - спросил Павел.
  - А куда ему еще с такими фотками? Самое начало извержения, да еще и крупным планом. Это ж сейчас мировая сенсация! А у него такой эксклюзив на руках! Поедет продавать издательствам и агентствам. Там его и прищучат. Я бы на месте этих демонов его элементарно на жадности и тщеславии и подловила бы.
  - Придем домой, перекусим чего-нибудь, и я прогуляюсь до Левы сам. Может, он еще в Торжке...
  Вовремя вспомнив, что дома у нас, кроме голодного заморского свина, никаких припасов нет, мы решили свернуть на Ленинградку - в сторону ближайшего продуктового магазина. Поднялись по узкой тропинке между гаражами к старинному, 1875 года постройки полуразрушенному зданию педагогической семинарии. Вошли на территорию заросшего кустарником двора.
  Здесь нас и встретили.
  
  
  
  2
  
  Напали сразу, без лишних разговоров и угроз. Двое - один здоровый, рыжий, с копной длинных волос, перевязанных в хвостик, в кожанке. И с ним поменьше, но толстый и очень верткий молодой парень. Они атаковали спереди. А еще один как-то оказался сзади, на тропинке, видимо, отрезая нам путь к отступлению.
  Пока Пашка сцепился с теми двумя, я обернулась назад, чтобы не получить по затылку. Этот третий был самый непонятный. Странный, как я его про себя окрестила. Действительно странный - он стоял молча, весь напряжен, изготовлен к бою, но почти не двигался, лишь торопливо натягивал кожаные перчатки с прорезями и обрезанные на пальцах. Такие носят понтовые вояки - всякие спецназовцы или бандюганы. Я почему-то сразу поняла, что этот Странный именно по мою душу послан, у него задача - нейтрализовать конкретно меня, так что он не случайно здесь на тропинке оказался.
  Все стало понятно и просто. Трое боевых демонов против парочки усталых сопливых интеллигентов, голодных и расстроенных смертью друга, к тому же насмерть перепуганных внезапным нападением. Вокруг мокрая весенняя лесопарковая зона, старинные развалины и пустынный двор. Гаражи и заборы. Прохожих и свидетелей нет, так что никто никому не помешает и на помощь не придет.
  В общем, у этих ребят не было никаких шансов. Правда, они об этом еще не догадывались.
  Я присела на корточки и, захватив в обе ладони мелкий гравий и песок, завизжала так, что стая галок сорвалась с окрестных тополей и взвилась в небо в диком ужасе. Странный поморщился от моего визга, переходящего в ультразвук, и даже немного отпрянул. Воспользовавшись его легким замешательством, я хлестнула его с двух рук снизу вверх собранным с земли песком и гравием, вложив в бросок всю свою жестокую колдовскую силу. Песок разодрал ему кожу на левой половине лица, а мелкие камешки вспороли одежду, как пулеметная очередь.
  Ему это явно понравилось. Он ухмыльнулся и легко принял свой естественный, демонический облик. Теперь это был уже не человек - темный провал вместо лица, черный бесформенный не то плащ, не то балахон вместо одежды. Безликая, стремительная тень, движущаяся неуловимо и порывисто.
  Он всего лишь протянул в мою сторону руку - и у меня сдавило горло, ни вздохнуть, ни пикнуть. Чуть опустил руку вниз - мое сердце сжало ледяными тисками. Перед глазами поплыли радужные круги, сознание быстро угасало. Я легко кувыркнулась назад, уходя в астральную фазу и освобождаясь от собственного, бившегося сейчас в агонии тела. Две-три минуты у меня есть, пока моя бренная оболочка не умрет окончательно от остановки сердца. В принципе, времени должно хватить, если знать, что делать.
  Мир вокруг стал пронзительно ярким и многомерным. Пространство наполнилось звенящей энергией пробуждающейся весенней жизни. Слышно было, как срываются - не падают на землю, а еще только срываются - с сосулек капельки воды, как шуршат в подвале семинарии потревоженные мыши и как мягко крадется по перекрытиям второго этажа большой серо-дымчатый кот...
  И тут я увидела, как с моего дорожного костюма медленно ссыпается вниз на мокрую весеннюю грязь черная сверкающая пыль далекого исландского вулкана. Эта пыль - мельчайшие остатки грозной подземной стихии, крошечные крупицы Мглы. Я подхватила на ладонь этот мглистый ручеек, взвесила его снова в воздухе, взбила вверх, и он превратился в черное, клубящееся облако и тут же взвился уже сам, тугим яростным смерчем, заполняя пространство между мной и демоном. Это была та самая Мгла, которая преследовала нас в холмах ледника Эйяфьядлайёкюдль. Только теперь она услужливо предложила мне свою силу и жарко билась в ладонях, готовая прям сейчас, сию секунду выжечь, высушить дотла всех моих врагов.
  Демон тоже что-то такое почувствовал. Он снова отпрянул, подобрался, готовясь, видимо, сражаться и с Мглой. Воистину демоны - абсолютно бесстрашные создания. Или совсем бесшабашные...
  Но мне уже было все равно. Мгла обвилась вокруг моих рук, тяжелой волной упала вниз, расстелилась по земле и снова взмыла вверх, тугим быстрым клином обрушилась на демона, легко опрокинула и отшвырнула его, впечатав в кирпичную стену ближайшего гаража.
  Вместе с невероятной силой в меня влилась ярость. Убей! - шептала Мгла. Раздави, сотри в пыль, смешай с грязью, размажь по кирпичной поверхности стены - Мгла клокотала, кипела во мне, с каждым мигом удваивая, утраивая, удесятеряя мои силы и мою ярость. Было видно, как плющит демона, растирая и сворачивая его темным комком замазки по грязному и мокрому кирпичу. Ярость туманила рассудок, отключала напрочь мозги и наполняла душу такими инфернальными эманациями, что самой становилось страшно.
  Ярость требовала немедленного и жестокого убийства всех демонов в пределах видимости. А еще лучше - во всей округе.
  Я оглянулась назад, туда, где, по моим расчетам, должен быть Пашка, атакованный еще парочкой демонюг.
  В астральной фазе бытия Пашка представлял собой толстого, лилово-серого скорпиона размером с большую собаку. Он пятился, приседая на задние лапы, бычился и стрекотал, короткими ударами своего жала-хвоста отбиваясь от нападавших. Я расхохоталась, легко стряхивая с себя с помощью запредельных сил, предоставленных Мглой, и сердечный приступ, и головокружение, и боль в сдавленном демоном горле. Я быстро вынырнула обратно в наш грубый материальный мир, чтобы закончить здесь эту схватку.
  В нашем простом трехмерном пространстве время текло угрюмо и медленно, да и сил у меня становилось все меньше. Уже так лихо не повоюешь, как в астрале. Но сейчас главное было удержаться в своей человеческой ипостаси, не соскользнуть туда, куда звала Мгла, не поддаться всепоглощающей ярости и невероятно сладостному жестокому восторгу убийства. И потому я ограничилась тем, что хлопком одной ладони послала в спину Павла заклинание ускорения, одновременно расстегнула свою сумочку и выхватила оттуда свое последнее оружие - обсидиановые четки. Остаток сил щедро стряхнула в них. Почувствовала, даже не глядя, как четки тяжелеют, удлиняются, превращаются в боевой, скрежещущий инструмент, способный в умелых руках не только человеку снести голову, но и слегка вразумить мелкого беса.
  Очень надеялась, что у Павла окажутся именно такие, умелые руки.
  Почувствовав ударивший в спину ветер ускорения, Павел обернулся, и тут я бросила ему четки.
  В полете они красиво развернулись в полуметровую, сверкающую вороненым блеском хрусткую цепь, тяжелую и беспощадную.
  Дальше только треск ломаемого кустарника вокруг развалин семинарии, звон чудом сохранившихся стекол, бурая пыль битого кирпича. Короткая и яростная возня. Рыжий и Толстый, видимо, оценив наши силы и то, как я, особо не напрягаясь, одолела их собрата, предпочли, не сдаваясь, покинуть позиции. Исчезли в развалинах так же легко и стремительно, как и появились. А может, у них всего лишь была задача нас слегка напугать, кто их знает...
  И снова вокруг звенящая тишина мокрого весеннего вечера. Как будто и не было ничего. Только галки кружат над пустынными дворами и старым парком.
  - Ууф! - Павел присел, прислонившись спиной к ближайшей липе, утирая пот с лица и тряся головой, словно только что вынырнул из-под воды. - И что это было?
  Я пожала плечами, опасливо оглядывая за его спиной охраняемые государством почтенные руины памятника архитектуры и истории родного города. Почему-то мне казалось, что из черных проемов окон за нами все еще наблюдают.
  - Пойдем быстрее отсюда, - сказала я, подбирая четки, принявшие свой обычный вид. - Чем быстрее мы окажемся дома, тем скорее сможем узнать их имена.
  - Имена?! - удивился Пашка. - По-моему, это были эти... - Он показал "рожки" пальцами.
  - Они самые. Но, кажется, я видела у нас дома их автограф. Идем быстрее!
  Мы на ходу заскочили в магазин, похватали без разбору какой-то еды и зелени для свина и помчались домой зализывать раны.
  Поднялись на седьмой этаж, и тут, в общем коридоре, пока Пашка возился, отпирая замки на двери, я остановилась, снова пытаясь поймать то странное ощущение, которое кольнуло меня, едва мы только приехали днем. Именно здесь, еще не войдя в квартиру, я их и почувствовала. Словно эти незваные гости оставили мне знак, отметились тут.
  Ощущение было на редкость неприятное, не знаю даже, с чем сравнить. Будто кто-то глянул тебе в спину, прицеливаясь заточенной арматурой, и вот-вот швырнет её...
  Я обошла весь коридор, присела у каждой двери, всматриваясь в обычную пыль на полу, внимательно осмотрела выход на пожарную лестницу, еще раз "обнюхала" наш порог и нашу стальную дверь. Одну и вторую. Нигде ничего необычного. Вернулась в коридор и прижалась к стене, стараясь разглядеть искоса, как бы сбоку блики от оконного проема пожарного выхода. Так и есть: на стене в невидимом тончайшем слое пыли просто пальцем было написано три имени латинскими буквами - Psih, Staff, Ramzes.
  
  
  
  3
  
  Сил уже не хватило даже на то, чтобы нормально поесть. Единственное, что мы смогли, - накормили Кузю всем, что притащили из магазина, - морковкой, зеленью, салатом и яблоками. Пашка молодец - пока я проводила первичный осмотр места происшествия во дворе у Мары, он откопал где-то на балконе старую клетку и смастерил нашему домашнему питомцу временное жилище. И теперь Кузя трогательно встречал нас, повизгивая-похрюкивая, встав на задние лапки и держась передними за прутья клетки. Мило, если не думать о том, что для морской свинки человек представляет собой прежде всего источник корма.
  Кое-как мы доползли до кровати, и я рухнула, даже не раздеваясь, поверх покрывала, дав себе честное пионерское подремать минут пять, ну от силы десять, а потом встать и приготовить нормальный ужин. И принять ванну. И разобраться с моим дорожным костюмом, на котором, как оказалось, еще полно всякой мглистой пыли. Которая сегодня нас спасла, будь она неладна...
  Пашка включил мой ноутбук, полез в Интернет искать демонов Психа, Стаффа и Рамсеса. Я дала ему пароль от двух колдовских рассылок - Светлой и Темной. На форумы-то я не хожу, общаться со школотой на тему "почему нельзя использовать в ритуалах микроволновку вместо печи" мне недосуг, и потому пользуюсь исключительно зарытыми рассылками. Там, по крайней мере, случайных людей нет, все свои. Если что - и помогут, и подскажут. Хотя в данном случае я ни на что не рассчитывала - уж больно необычная складывалась ситуация. Да и имена, которыми отметились у моего порога наши незваные гости, наверняка вымышленные. Какие, на фиг, могут быть стаффы-рамсесы! Клички это всё поганые, обличья краденые, оморочные, взятые напрокат у людей, возможно даже мертвых. Бесполезно искать. Хотя поставить в известность наше профессиональное сообщество о самом факте нападения демонов на людей всё же стоит. Пусть будут начеку, да и с нами если что случится, хотя бы ниточка останется. Если кто захочет, конечно, эту ниточку распутывать...
  Задремала совсем ненадолго и достаточно чутко, потому как отчетливо услышала бодрое такое цоканье по днищу ванны - то вернулась моя домашняя дуэнья Чупакабра . Это ее излюбленное место отдыха - под ванной. Вроде бы даже и по кастрюлям на кухне она слегка прошлась и там тоже легким потрескиванием отметилась. А вот дальше - я как провалилась в омут. Ничего не помню.
  Проснулась почти под утро и по привычке, еще не открывая глаз, попыталась выпорхнуть из своего тела в астральную фазу. Иногда для этого достаточно просто встать. Я встала и огляделась. И прислушалась. Тишина вокруг стояла просто неимоверная. Мое тело плавало в блаженной неге предрассветных, самых сладких эмпирей. У моих ног вовсю храпел мужчина, который, судя по всему, скоро пойдет со мной под венец. Хотя он еще об этом и не задумывается. Ноутбук стоял рядом и тоже спал. Бодрствовал, как всегда, только один Кузя - его черные выпуклые бусины-глаза следили даже за моей астральной проекцией. По слегка испуганному виду зверька можно было понять, что внетелесные путешествия он видит впервые. Я попыталась погладить его, но свин отстранился и на всякий случай негромко захрюкал. Все-таки он был еще немного диковат.
  Я легко шагнула с кровати на подоконник (а это, между прочим, метра три как минимум!) и залюбовалась спящим городом.
  Ночное освещение уже выключили. Справа, вдоль русла невидимой из моего окна реки, наползал белый туман - значит, что-то около четырех часов утра. Туман у нас всегда в одно и то же время приходит в город со стороны санатория "Митино". Он пробирается тихо, вдоль речки, и по нему можно проверять часы - такой вот загадочный феномен.
  Меня удивила легкость, с которой я стала попадать в астральную фазу. Раньше мне это удавалось со второй-третьей попытки. Или во сне, осознав, что я сплю. Сейчас все получилось легко и просто. Впервые, кажется, так легко это вышло вчера вечером, во время нападения темных сил. И вот сейчас тоже - просто выпорхнула из своего тела и гуляю тут на подоконнике, в саду из фикусов, алоэ и рододендронов.
  А что если...
  У меня аж ладони вспотели от собственной дерзости. Что если прямо тут, в астрале, поймать осознанное сновидение и выйти на какой-нибудь второй уровень, а?
  Я, конечно, читала о таком высшем пилотаже, но, честно говоря, даже не верила в подобное. Фаза даже тренированных путешественников выкидывает минут через пять-семь, говорят, что теоретически там можно пробыть до двадцати минут, но это никому еще не удавалось. Да и что там делать столь долгое время, если за несколько секунд можно вылететь в космос или попасть на корабль Колумба "Санта-Мария" в ночь открытия Америки.
  И все же я решила попробовать. Астральная фаза, это необыкновенная яркость и острота ощущений, мир как будто рождается внутри тебя и рвется наружу. Ты ощущаешь бытие каждым атомом своего тела, познаешь окружающую действительность каждой клеточкой мозга. Не удивительно, что без подготовки человеческое сознание просто не справляется с таким огромным потоком информации, и тебя выкидывает в наш мир через считанные минуты. А ведь в подобном состоянии можно летать, можно творить, можно решать математические задачи, Менделеев, кстати, именно в астрале - в осознанном сновидении - увидел свою знаменитую таблицу. Так до конца жизни и был уверен, что она ему "приснилась". Ага, как же!
  В таком состоянии можно предвидеть события и можно на них влиять. Шаманы, ясновидящие, экстрасенсы, если они, конечно, не абсолютные проходимцы, работают исключительно в астральной фазе. Так называемые вещие сны появляются там же.
  В таком состоянии удобно колдовать.
  Судя по всему, со вчерашнего дня я могла выходить из своего тела легко и в любое время. А вот заглянуть за грань, попытаться проскочить на второй уровень астрального бытия хотелось до чертиков, но как - я не знала.
  Наверное, нужно сделать что-то сверх того, что я делала всегда. Найти выход.
  Выход. Дверь.
  Я оглядела свою комнату. Оказывается, на самом деле в этой комнате дверей больше, чем одна. Я осмотрела большое зеркало - оно отразило мой астральный облик практически без искажений - странноватое, мягко говоря, зрелище. Лучше не всматриваться. Но зеркало само по себе притягивало, манило заглянуть внутрь. Как бы приглашало зайти...
  Понятно, нужен зеркальный коридор. Два зеркала напротив, две свечи по бокам - получается бесконечный коридор с освещенной по краям дорожкой. В старину в таких коридорах девушки пытались увидеть суженого. И если среди них была способная колдунья, умевшая сконцентрировать свое сознание и выскочить хоть на миг из своего тела, то могла случиться беда - кто-то попадал в зеркальный коридор, а оттуда в наш мир вываливалось какое-нибудь чудовище.
  В мировой литературе подобные случаи описаны неоднократно. Только жаль, что никто это всерьез не воспринимает.
  Наскоро соорудив подобный "проход" для своего астрального двойника, я решила пока не рисковать и в этот бездонный колодец не бросаться. Я интуитивно сделала то, о чем даже не задумывалась, - погрузила в зазеркалье руки и раздвинула состоящую из бесконечных отражений рамку на полный размах. Как бы выворачивая этот сверкающий бликами огоньков проем наружу.
  Физически я почти ничего не ощутила. Окружающая меня действительность осталась той же. Тончайшие запахи - чувствовался аромат каждого цветка на подоконнике - через всю комнату. Малейшие звуки - слышно было, как сочный предрассветный туман, шелестя по воде, проникает в город. Необычайная острота зрения - я видела каждую черную пылинку Мглы на своем костюме и даже те пылинки, что просыпались на ковер и покрывало кровати. Всё вроде бы осталось прежним.
  Изменилась я сама.
  Спокойная, уверенная сила наполняла меня. Это не была бешеная ярость, затопившая разум там, у развалин семинарии, во время схватки с демонами. Теперь я контролировала свою силу. И это ощущение было настолько прекрасным, что, улыбнувшись, я щелкнула пальцами, сбрасывая частичку этой волшебной силы в сторону настенных часов.
  Остановись, мгновенье, ты прекрасно!
  Часы неуверенно икнули еще пару раз, подавившись секундами, и замерли.
  Вот он - миг абсолютной власти над материей, пространством и, похоже, даже временем!
  - Сошла с ума? - поинтересовался сзади немного дребезжащий старческо-детский голос.
  В ужасе я обернулась. Справа над кроватью, на висящем на стене железном кашпо, сидел, свесив ножки, маленький человечек в зеленых штанишках и светлой рубашке. Скорее даже не человечек, а существо, принявшее облик маленького человечка.
  - Ты... - начала я, и голос мой тут же сел от испуга.
  - Да, приятно познакомиться. Ты меня зовешь Чупакаброй...
  - Извини... - Я совсем не знала, что сказать, и глупо спросила: - Как ты здесь оказал...лась?
  Существо хмыкнуло как-то даже обиженно и недоуменно.
  - Вообще-то живу я здесь!
  И замолчало, глядя мне в глаза, явно чего-то от меня ожидая.
  Вот никому не пожелаю воочию увидеть своего домашнего духа. Как бы вы ни дружили с ним, сколько бы он вам ни помогал, но столкнуться где-нибудь в темном коридоре или в кладовке или заглянуть на антресоли и обнаружить там такое... Упаси боже! Видимо, потому они и прячутся от нас, людей. Слишком уж мы разные.
  Я перевела дух и не стала спрашивать, почему мы именно сейчас увиделись, за что мне такая честь. Набралась смелости и спросила главное:
  - Кто здесь был?
  Человечек пристально посмотрел мне в глаза и сделал три коротких жеста - провел ладонью правой руки поперек живота, затем двумя ладонями закрыл себе лицо и показал мне эти ладони - они были ярко-красными, как будто он долго изо всех сил хлопал ими или опустил в кипяток.
  - Нет, - сказала я и для верности покачала головой. - Этого просто не может быть.
  Чупакабра упорно повторила жесты: ладонь поперек живота - Батна, то есть чрево. Закрытое лицо - аморфо. Красные ладони, обращенные ко мне - Одем.
  Это были имена демона Лилит. Ошибиться было невозможно. Эти имена были записаны у меня на охранном амулете, что висел на шее всё это время и, возможно, страховал меня не хуже крупинок Мглы.
  Батна.
  Одем.
  Аморфо.
  Зеркальная рамка схлопнулась за моей спиной, выбросив меня в привычную астральную фазу и оставив в ушах противный отзвук зуммера, а также рябь в глазах. Чупакабра тут же исчезла. Вероятно, домашний дух обретал плоть лишь на втором уровне фазы, потому я с ним никогда раньше и не встречалась. Да и ладно. Огромное спасибо и на этом. Если домовой не соврал, а мне кажется, что он был серьёзен, напуган и уже потому - правдив, то у меня дома побывала сама хозяйка маленького, локального светопреставления на леднике Эйяфьядлайёкюдль.
  Оставалось выяснить, зачем она наведывалась ко мне в гости. Да еще и в мое отсутствие.
  Час Быка - час ночных кошмаров и шабашей - подходил к концу. Пора было возвращаться в скучную земную реальность. Едва я открыла глаза, как тут же перестал храпеть и Пашка, спавший поперек кровати, у меня в ногах, в обнимку с ноутбуком. Он заворочался, почесал мне пятку, смачно чмокнул ее и, не открывая глаз, промурлыкал:
  - А ты умеешь превращаться в ящерицу. Я знаю... видел. Там, у семинарии, ты была ящерицей. Такой большой... серебристой... Не, серебристо-зеленой. Ящерицей.
  - Может, драконом? - усмехнулась я.
  - А... да... Скорее да, драконом. Таким мелким дракончиком, размером с керосиновую лампу. И также слабенько чадила хлипким огоньком. Такого дракончика можно посадить на стол и использовать в качестве прикуривателя... - Пашка сонно засмеялся. - Гости будут в ауте... Яичницу можно разогревать...
  Похоже, он снова засыпал.
  - Э, нет! Вставай! Нам надо срочно навестить Азбича. Первая электричка уходит в пять утра, нам надо его поймать до того момента. Вдруг он захочет улизнуть...
  - Улизнуть - это лизнуть и убежать, - Пашка наконец открыл глаза, улыбаясь спросонья и, как всегда, дурачась. Для человека, двенадцать часов назад пережившего нападение монстров, он был в отличной психологической форме, во всяком случае, быстро восстанавливал силы.
  Собрались мы скоро, хотя и в абсолютной темноте - даже свет зажигать не стали. Наспех испив чаю, тихонько покинули дом. Крадучись потопали пешком в сторону вокзала. Расчет был на то, чтобы перехватить Леву Азбича там, если он все-таки собрался в дорогу.
  Но на вокзале Левы не было. Мы прочесали весь привокзальный пятачок, кафешку, оба зала ожидания, палатки. Худой, слегка согбенной фигуры нигде не было видно.
  Пришлось топать через весь город сначала на Красноармейскую, а затем свернуть на Тверецкую набережную.
  Здесь каждый второй дом представлял собой новорусский особнячок, обнесенный глухим солидным забором, а каждый первый - столетнюю развалюху, замаскированную под памятник тяжкого наследия царизма.
  Лёвин дом был как раз из первых. Нет, когда-то это действительно был дом, во всяком случае кирпич тогда уже изобрели и первый этаж из него сложили. А вот дальше дом стали достраивать, перепланировывать, видимо, даже ремонтировать и расширять за счет каких-то непонятных деревянных пристроек и веранд. В результате дом постепенно превратился в экзотический лабиринт-ловушку. В которой чужой человек наверняка мог остаться навсегда.
  Но чужие сюда не ходили. Дверь с фасада была заколочена во времена Парижской коммуны, а заросла мелким кустарником уже при советской власти. Пройти в дом можно было только со двора, и то если знать, что вход там замаскирован сараем, бывшим во времена НЭПа дровяником. Дальше надо было пройти по коридору до конца в полнейшей темноте и открыть неприметную дверь, за которой сразу начинались ступеньки крутой деревянной лестницы на второй этаж. Тут и располагалась квартира-редакция, в которой жил и творил наш друг Лева.
  Прокравшись во двор, мы поняли, что дальше смысла изображать из себя татей в ночи не было. Все окна Левиной квартиры горели ярким светом. И, судя по теням, мелькавшим за грязными занавесками, там вовсю хозяйничала напавшая на нас вчера вечером троица инфернальных гопников-уродов.
   В общем, как всегда, они нас опередили.
  
  
  
  
  4
  
  Надо признать, перевоплощаться они умели мастерски. Теперь это были веселые, дружелюбные ребята в элегантных костюмах, открытые и весьма импозантные. Улыбаясь, они поздоровались и представились своими ненастоящими именами.
  - Рамсес, - протянул Пашке руку самый высокий из них, рыжий, с копной волос, утянутых в хвостик.
  Павел руку ему пожимать не стал, но ловко хлопнул по ладони на американский манер.
  - Стафф, - приветствовал нас толстый, сидевший на подоконнике и поглядывавший во двор с некоторым тщательно скрываемым интересом, хотя смотреть там было совершенно не на что, к тому же было еще темно.
  - Псих, - представился третий парень, сидевший за столом рядом с Левой и показывавший ему что-то на экране ноутбука.
  Рамсес поинтересовался, не задели ли они нас вчера вечером во время этого весьма неприятного инцидента. Мы с Пашей были сдержанны, хотя тоже достаточно корректны. Но чтобы сразу прояснить позиции, перешли к делу.
  - Лева, - начал Павел прямо с порога, - ты, конечно, знаешь что такое парадокс Уэллса. Его еще называют парадоксом убитого дедушки, впервые описанным писателем-фантастом Рене Бержавелем.
  - Знаю, - широко улыбнулся Лева. - Если отправиться назад во времени и там убить своего дедушку до того, как он встретит бабушку, то получится, что кто-то из родителей путешественника просто не родится на свет. А следовательно и сам путешественник просто физически не будет существовать. И уж конечно не сможет путешествовать во времени, так?
  - В общих чертах, - кивнул Павел. - Но это что называется мысленный эксперимент, и Бержавель тут ни при чем. Из парадокса Уэллса есть одно следствие, которое прекрасно проиллюстрировано в последнем фильме по мотивам этого великого романа. Я говорю именно о последнем фильме, кажется, 2003 года выпуска...
  - Две тысячи второго, - вежливо поправил Стафф, продолжая всматриваться в темноту за окном. - Фильм снят Саймоном Уэллсом, представьте себе...
  Я улыбнулась. Все-таки правду говорят, что отличительная черта демонов - потрясающая, нечеловеческая эрудиция и такое же самолюбие. Непременно козырнут своим знанием, ни за что не удержатся!
  - Да, ремейк старого фильма, - кивнул Пашка, досадливо поморщившись, словно его сбили с мысли. - Так вот в этом фильме сам парадокс показан блестяще, в романе этого нет. Молодой перспективный ученый из Нью-Йорка встречается со своей девушкой, чтобы сделать ей предложение. И даже успевает подарить ей обручальное кольцо, но тут появляется грабитель, и девушка погибает практически от случайного выстрела. Молодой ученый в жестокой депрессии и трауре, но решает изобрести машину времени, чтобы вернуться в прошлое и предотвратить смерть любимой. Ты улавливаешь, Лева, в чем тут суть?
  - Ну, допустим... - как-то неопределенно отозвался Азбич, помешивая ложечкой в стакане с чаем. - Кстати, извините, не предложил вам чаю...
  Он засуетился, доставая еще граненые старинные стаканы из висевшего над столом шкафчика.
  - Спасибо, но ты от вопроса-то не увиливай, - наливая мне чай, сказал Павел. - В корень зри, в самую суть парадокса!
  - Ну-ну, понятно, - устало покивал Лева. - Что ты хочешь мне этим всем сказать-то?
  - А то, что если молодой и перспективный ученый создает машину времени только и исключительно потому, что хочет вернуться в прошлое и предотвратить убийство любимой девушки, то ни фига у него не получится. Просто не может получиться по самой логике вещей.
  Лева снова кивнул, совсем устало. Было видно, что за разговором он кое-как следит, но на самом деле его мысли сейчас бегут в какую-то другую сторону.
  - Это спорно... - начал он, но, видимо, передумал и замолчал.
  - Нет. Это единственно верно, - твердо сказал Павел. - Если машина времени изобретена только потому, что погибла любимая девушка, то она обязательно должна была погибнуть. Иначе у изобретателя теряется мотивация и он никогда такую машину не изобретет.
  - Получается, что девушку в принципе не удастся спасти? - уточнила я.
  - Вот именно - в принципе! - подтвердил Павел. - Если ты, Лева Азбич, удачливый фотограф, сумевший оказаться в нужном месте, в нужное время и заснять самое начало знаменитого извержения вулкана Эйя... фьядля...
  - Эйяфьядлайёкюдль, - подсказала я название, которое без конца крутилось у меня в голове. Кажется, это были очередные проделки моей Чупакабры. А вот же - пригодилось...
  - Да, - кивнул Павел. - Вот этот самый вулкан, вилла Фарбаутр, день рождения Лилит Мерцаловны Каутской-Ренегат - всё это привело тебя, Лева, к мысли, что можно вот так запросто прокатиться на халяву в молодость и, как говорилось в старой советской сказке, "начать жить сначала" верно?
  - Ну, допустим... - Лева сосредоточенно пытался поймать и притопить ложечкой тонкий ломтик лимона у себя в стакане.
  - Не получится.
  - Почему?
  - Потому, что путевку во временное путешествие тебе подарили, и не бесплатно, заметь, вот эти вот ребята. И не за красивые глаза твои, а за то, что ты сознательно сыграл в предложенную тебе игру. Карточку свою сжег и загадал желание, было?
  - Было, - кивнул Азбич.
  - А следовательно, как бы ты ни менял прошлое, тот самый день - двадцатое марта этого года - пройдет точно так же, как он прошел: будет шумное застолье, гости нажрутся до потери сознания, загадают свои желания, и, главное, - Лилечка-Лилит должна будет собрать всех нас в своей роскошной вилле, а для этого она просто обязана в этом твоем новом будущем, как и раньше, стать миллионершей. Иначе ничего не получится. Само собой - и вся наша история покатится так, как она катилась все эти годы.
  - Возможно, с вариациями, - вставила я.
  Надо заметить, что троица демонов слушала нашу беседу с большим интересом, но совсем не вмешивалась.
  - Да, вариации возможны, и, боюсь, лишь в худшую сторону, - подтвердил Павел.
  - Откуда такой пессимизм? - поинтересовался Лева.
  Павел кивнул на ребят.
  - Вот они устроят тебе это светлое прошлое. Как ты не поймешь, что это ловушка для простаков. Бесконечная петля времени.
  - Стоп, - неожиданно стряхнул с себя оцепенение Азбич. - Давай по порядку. Почему ловушка?
  Павел глубоко и безнадежно вздохнул, откинулся на спинку стула, заложил руки за голову, всем своим видом демонстрируя усталость и разочарование. Спросил, глядя почему-то не на Леву, а в глаза рыжему Рамсесу:
  - Хорошо, что ты собрался делать, оказавшись, как я понимаю, в том самом тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году? Раньше ведь смысла нет возвращаться, так? Восемьдесят седьмой - оптимальная дата и лично для тебя, и для страны, верно?
  Лева кивнул.
  - И что? Что ты собрался там делать? Идти к начальству и бороться с перестройкой? Ты хоть понимаешь, как на тебя там посмотрят?
  Лева отхлебнул уже остывший чай, засмеялся и тут же закашлялся.
  - Вы, либералы, - начал он, успокоив кашель, - считаете всех глупее себя - в этом ваша бесспорная системная ошибка. Всё это чепуха, все, что вы там со Стешей нафантазировали про меня...
  Тут мы с Павлом быстро переглянулись, что не осталось незамеченным троицей демонов. Они вроде как даже слегка ухмыльнулись, впрочем, не уверена.
  - Я не такой идиот, чтобы идти к зажравшейся и заворовавшейся к тому времени старой партийной номенклатуре. Зачем? Чтобы подсказывать им, куда лучше вкладывать наворованное? Чтобы дать им дельный совет, как быстрее и проще похоронить страну? Как же, ага! Не дождетесь! В последнюю очередь я бы пошел к тому же Горбачеву.
  - А куда бы ты пошел? - снова не удержалась я.
  Лева помолчал, словно колеблясь, стоит ли вообще с нами говорить, но ответил тихо и твердо:
  - Я пойду разговаривать с людьми. С простыми работягами. С интеллигенцией. С народом, в конце концов. Тем более, - тут он горько усмехнулся - теперь-то я уже знаю, кто есть кто и кто кем останется... И кто во что превратится.
  - Отлично. - Павел поглядел в окно, там уже рассветало. - И что же ты намерен рассказать простым людям? Допустим даже, что они тебе сразу и безоговорочно поверили, что ты им расскажешь?
  - Правду, - спокойно ответил Лева.
  - Правду? - улыбнулся Павел. - Вот ты сейчас серьезно это говоришь, да? Правду ты им хочешь рассказать? А какую именно правду?
  - Всю.
  - Всю? Отлично! О том, что уже на следующий год Армения будет воевать с Азербайджаном, ты людям расскажешь? А о том, что через два года Советская армия, разгоняя митинг в Тбилиси, убьет девятнадцать человек, в большинстве - женщин, а около двухсот ранит - это ты как людям объяснишь?
  - Они были националистами...
  - Ага, из погибших шестнадцати женщин три были школьницами, наверняка ярые националистки...
  - Слушай, чего ты меня всем этим грузишь сейчас, а? - завелся Лева.
  - Просто хочу понять границы той правды, которую ты собрался рассказать людям, - пожал плечами Пашка. - Ты, кстати, реально можешь спасти сотни тысяч человек, ведь впереди у них еще погромы в Баку, это январь тысяча девятьсот девяностого, землетрясение в Спитаке, Сумгаит, Прибалтика...
  Лева нервно закурил, переглянулся с сидевшим рядом Психом. Тот меланхолично копался в ноутбуке, никак не реагируя на разговор.
  - Ладно, - Лева устало потер ладонью лоб, словно отгоняя головную боль, - может, я и не смогу предотвратить большинство катастроф и войн, но рассказать людям, в какую бездну они собираются рухнуть, - смогу. Во всяком случае - положу на это все свои силы...
  - Ну, это понятно. Только учти, Лева, что тебе придется - именно придется, если ты, конечно, хочешь, чтобы тебе поверили, - отвечать на много вопросов. На очень много вопросов. И отвечать действительно правду.
  - Я к этому готов.
  - Ты - да. Но ты не боишься, что эта правда повредит людям?
  - Как правда может им повредить?
  - Очень просто. Ты расскажешь им об ужасах капитализма, о нищете и закрывшихся заводах, об учителях, врачах и инженерах, превратившихся в спекулянтов и челночников, и тебя будут слушать с ужасом. Но тебе придется рассказать и о простом инструкторе райкома комсомола, ставшем хозяином крупнейшей в России нефтяной компании. Тебе придется рассказать о карьере мелкого жулика, попавшего в список Форбса и купившего для собственного развлечения знаменитый английский футбольный клуб. Ты должен будешь подробно описать, как действуют финансовые пирамиды и как МММ грузовиками вывозила деньги. И знаешь, Лева, о чем тебя будут спрашивать в этом месте твоего рассказа?
  Лева промолчал, понимая, в чем подвох Пашкиного вопроса. Но тот продолжил:
  - Тебя обязательно спросят: а в какой день рухнет пирамида МММ? И спросят исключительно для того, чтобы прикинуть, как можно навариться, если продать свою квартиру, вложить все деньги в такую пирамиду и забрать их обратно за день до краха! Вот суть нашего советского человека! Он советским-то был до первого коммерческого ларька! До того, как разрешили свободно валюту менять. А дальше весь советизм куда-то испарился, как будто его и не было. Слушая твои, Лева, ужасы про капитализм, рядовой советский человек наверняка подумает, что раз так будет и такие вот ничтожные мелкие жулики станут обладателями яхт на два метра длиннее, чем у самого богатого арабского шейха, то уж он-то, кандидат наук, подпольно прочитавший Заратустру и Шопенгауэра, сможет развернуться и показать всем, кто должен быть истинным хозяином этой жизни... Этого ты не боишься, Лева? Не боишься стать тем самым Заратустрой, который позволит наконец-то советскому человеку прыгнуть за флажки? Эти ребята, - Павел указательными пальцами обеих рук указал на Стаффа и Рамсеса, - они с большим удовольствием посодействуют, ага. Чтобы именно ты подтолкнул пугливую и робкую советскую общественность в эту самую бездну.
  Надо сказать, что "ребята" слушали Павла весьма внимательно, но молча и никак, по крайней мере внешне, на его жаркие тирады не реагировали. Сохраняли абсолютное спокойствие и полнейшую невозмутимость. Видимо, были очень в себе уверены. Мне это совсем не понравилось. Я уже чувствовала, что никакими уговорами нам не удастся переубедить Леву. Он твердо решил осуществить свою авантюру, и никакие доводы это решение поколебать уже не смогут.
  Видимо, окончательно устав спорить с Пашкой, Лева перевел взгляд на меня, словно ища поддержки.
  - А ты, Стеша, тоже меня осуждаешь?
  - Я никого не осуждаю, - пожала я плечами, глядя ему в глаза и стараясь понять, насколько эти его решения самостоятельны. - Просто пока ты здесь настраивал свою машину времени, Колю убили.
  - Знаю, - горько вздохнул Азбич, и опустил голову. - Кто?
  - Ну откуда ж мне-то знать, кто?! Мы только вчера приехали. Узнаю, - я спокойно и твердо посмотрела в глаза Психу, - размажу по стеночке окончательно.
  Псих выпятил нижнюю губу и сочувственно покивал. Да, мол, совершенно с вами согласен, размазать по стеночке - абсолютно необходимо.
  - Кстати, - Павел кивнул на ноутбук, - тебе, Лева, эти сенсационные фотографии теперь уже без надобности? Там, куда ты собрался отправиться, еще никаких извержений вулканов и не предвидится, так что, может, нам оставишь? Так, для домашних альбомчиков. К тому же, как считает Стеша, ты, вероятнее всего, оттуда не вернешься. А у нас хоть память о тебе останется.
  Лева замотал головой.
  - Не, ребята, тут вы не угадали. Во-первых, я не сегодня улетаю в молодость. Я еще в Москву хочу смотаться, эти фотки кое-кому показать и, если удастся, - хорошо их пристроить. А во-вторых...
  Я накрыла его ладонь своей.
  - Лева, тогда хотя бы покажи нам всё, что ты там наснимал. Нам это очень-очень важно.
  Сидевший рядом с Азбичем Псих повернулся всем телом ко мне, словно его током шарахнуло. Поморщился, но ничего не сказал. Тактильный контакт наших рук сделал свое дело - Лева послушно развернул в мою сторону ноутбук и, быстро найдя соответствующую папку, стал открывать подряд все фотографии, которые успел сделать в поездке.
  Да, фотографом он был гениальным. Шикарные пейзажи, неожиданные, немного гротескные портреты всей нашей беззаботной компании, мельчайшие детали и фантастический контраст света и тени - это уже был не фоторепортаж, это была готовая выставка. Его, Левы Азбича, персональная выставка. Хоть сейчас распечатывай и на стену. Похоже, в этом путешествии он вполне состоялся как художник. О чем еще, казалось бы, можно мечтать? Вот он, твой звездный час, дерзай! Ан нет же, человеку надобно ни много ни мало - учебник истории переписать на свой лад. Саму Судьбу взять да и перепрограммировать.
  И ведь не упрекнешь его в эгоизме! От блестящего будущего и роскошного настоящего человек отказывается во имя туманного и, увы, - теперь уже непредсказуемого прошлого.
  Кто это сказал, что прошлое русских непредсказуемо? Кажется, Михаил Задорнов. Да уж, пошутил так пошутил. А мы теперь его шуточку и воплотим...
  Фотографий было много, и хоть Лева листал их довольно быстро, я смогла увидеть всё, что мне было необходимо. Сцену с гаданием он снял так же великолепно, как и всё остальное. Уж не знаю, поняли или нет эти импозантные ребята смысл нашего совместного просмотра Левиного творчества. Скорее всего, конечно, поняли. Но самообладание у них было нечеловеческое, так что остались невозмутимы, как сфинксы. Еще и поблагодарили за столь приятную и полезную фотоэкскурсию.
  Когда же я собралась уходить, Лева неожиданно вспомнил Пашино предсказание и вопрос который хотел задать мне "во-вторых" когда я его прервала. Он остановил меня уже в дверях этим вопросом:
  - Так почему ты считаешь, что я могу оттуда не вернуться? - спросил он серьезно и как-то даже грустно. - Гадала?
  - Нет, Лева, я теперь не гадаю. Не получается. Я теперь вижу. Недалеко, но вполне отчетливо.
  - И что ты видишь? Что у меня ничего не получится?
  И что я ему должна была ответить? Рассказать про Лабытнанги, зону особого режима, полярный холод и кровяные харкотины на бетонном полу штрафного изолятора?
  - Вспомни, Лева, что ты написал в сочинении на тему "Каким будет СССР через двадцать лет". И за что тебя навсегда исключили из комсомола.
  - Я помню, - тихо, чтобы не услышали демоны за его спиной, ответил он. - Что через двадцать лет Советского Союза вообще не будет...
  Я кивнула.
  - Это всё, что ты сможешь сделать. Это самое большое и самое малое, что тебе удастся.
  - Но почему?
  - Тот, кто без конца возвращается в прошлое, обречен навсегда в нем оставаться.
  Смотреть и дальше в его теплые грустные еврейские глаза не было никаких сил. Стало ясно, что и ему мы уже ничем не сможем помочь. Всё бесполезно, мы везде проиграли и дальше тоже будем только проигрывать.
  По-английски ни с кем не прощаясь, зато по-русски громко хлопнув дверью я выскочила во двор.
  Хмурое мокрое утро. Пасмурная весна. Река Тверца вспомнила, что когда-то была судоходной, и вот поднялась в последние дни, вобрала в себя мутные потоки талого снега с окрестных полей и теперь пенилась быстрыми водоворотами. Кружила в них всякий весенний хлам половодья - мелкие ветки прибрежных кустов, жухлую прошлогоднюю траву, разнообразный городской мусор.
  Быстрым шагом я пересекла двор, свернула на набережную, под вековые липы, и тут только меня нагнал Пашка. От дома Левы мы были метрах в двадцати, к тому же окна его квартиры выходили не сюда, а во двор, так что никто нас услышать здесь бы не смог. Во всяком случае, никто из людей бы не услышал. На то и был расчёт.
  Развернувшись, я изо всей силы врезала Пашке кулаком куда-то в область уха. От неожиданности и резкой боли он аж взвыл. Но второй мой удар - сумочкой по голове - уже перехватил быстро и аккуратно.
  
  
  
  5
  
  - Можешь объяснить, за что? - злобно сверкнул он глазами.
  Я орала про то, что таких сволочей, как он, я в своей жизни еще не встречала, что сегодня, здесь и сейчас раскрылась его подлая натура и что нам не то что больше вместе делать нечего, а и в одном городе теперь будет очень тесно.
  - Ты можешь хотя бы сказать, что случилось? - спрашивал он после каждой серии моих ругательств, и было видно, что терпение его на исходе и вот-вот он тоже взорвется от злости.
  - А ничего не случилось, - отвечала я, быстрым шагом направляясь в сторону своего дома. - Просто ты - сверхъестественный подонок и мразь. Там ты показал во всей красе свою темную сущность. Ты говорил как темный, думал как темный, ты фактически сам подтолкнул Леву к тому, от чего мы собирались его отговорить. Убирайся! - Неожиданно даже для себя я опять заорала на всю улицу, так что, кажется, эхо, преодолев реку, отразилось от старинных стен Борисоглебского монастыря. - Убирайся в свою смоленскую обитель, замаливай там грехи, если сможешь. Видеть тебя не могу!
  Похоже, терпение Павла на этом закончилось. Он молча развернулся и зашагал обратно.
  Вот и отлично, подумала я. Надо побыстрее добраться домой и вышвырнуть его вещи, которые остались у меня в квартире. И всегда держать ключ в замке, чтобы он не открыл дверь своими ключами. Жаль, что я сдуру дала ему ключи, ох, жаль, ох и дура же я...
  Какая же я все-таки дура.
  Но будем надеяться, что всё обойдется.
  Впрочем, дома никаких Пашкиных вещей я не обнаружила. Заперлась, занавесилась и, шикнув на привычно захрюкавшего было Кузю, завалилась в кровать. Нужно было как следует отдохнуть, привести растрепанные мысли и чувства в порядок и принять какие-нибудь ответственные решения. Ответственные решения я планировала принимать вечером, после ванны, ужина и долгого крепкого сна без сновидений. Вернее, в обратной последовательности - сначала сон, затем ванна, затем ужин и легкое факультативное гадание при свечах для полнейшей релаксации.
  А сейчас - спать. И никаких блужданий по астральным сферам! Ни к кому ни за чем не пойду! Просто спать.
  Поклялась никого не вызывать, ни к кому не ходить, так они сами ко мне пришли! Правда, не сразу, отдохнуть все-таки дали почти до самого вечера. А под вечер забралась ко мне в сон моя Чупакабра и настойчиво стала бубнить мне прямо в ухо на редкость бессмысленную фразу: "Зашили в мешок, заперли в сундук".
  Я даже засмеялась во сне. Ну до чего же моя Чупакабра бывает мила и непосредственна! Что значит - зашили в мешок, заперли в сундук? Это вообще о чем или о ком? Мне сейчас это на фиг надо? Мне поспать бы еще минут сто, а потом уже будем разбираться со всеми этими мешками и сундуками...
  Я перевернулась на другой бок, и тут мне явилась в нормальном человеческом сне одноклассница Зоя, та самая, что на вилле в Исландии ещё хвасталась, будто бы она очень удачно выскочила замуж за какого-то нефтяника и вот теперь собирается с ним улететь куда-то далеко-далёко за большим и длинным долларом. Все ведь знают, что нефтяники получают исключительно длинные такие доллары, а иначе как? И вот теперь во сне Зоя стала торопливо рассказывать что-то про свою невероятную удачу. И как будто не просто счастье ей привалило, а прям вот вся жизнь теперь меняется с невероятной быстротой.
  Тут я слегка напряглась и стала слушать более внимательно. Во сне же, в отличие от астрала, ничего толком запомнить нельзя, так, какие-то обрывки мыслей, расплывчатые образы, аллюзии и аллегории. Тут надо ощущения ловить, а не смыслы. Смыслы, то есть вот настоящие смыслы во сне всегда через ощущения приходят, а не напрямую. Так что разгадывать сны по сонникам - одно из самых глупых занятий. Гильотина, она может и к чахотке присниться, и к женитьбе на бесприданнице, это зависит от того, чего человек больше всего опасается.
  В общем, стала я слушать сбивчивый Зоин рассказ и единственное, что уловила из этих объяснений, что ее муженек долго искал какую-то глубинную нефть и всё никак не мог отыскать. А вот теперь, как по мановению волшебной палочки, глубинная нефть отыскалась и даже готова вот-вот сама забить фонтаном, и этот фонтан вполне предсказуемо превратится в долларовый. В самое ближайшее время. Прямо вот сейчас.
  "Всё, поняла, Зойка, родная, я тебе обязательно перезвоню, как только проснусь", - прервала я бывшую одноклассницу и опять попыталась нырнуть поглубже в царство тончайших, невесомых состояний и созвездий.
  Но не тут-то было.
  - Глубинная нефть! Я её бабушку знала! - уже вполне наяву выругалась я, открывая глаза. И что это вообще за сущность такая, что мне она в самом спокойном сне приходит! Откуда я могла вообще узнать это словосочетание, если принципиально никогда не интересовалась подобными темами? Не моё это, ни разу.
  Но сон пропал. За окном город зажигал вечерние огни. Кузя, едва заслышав изменение в моём дыхании, тут же завопил, требуя ужин и ласку. И мне пришлось вставать. Кормить и тискать свинью, млеть в горячей воде с растворами солей Мертвого моря, варить себе яичко на ужин - словом, заниматься кучей разных мелочей, лишь бы отодвинуть подальше момент, когда все дела закончатся и надо будет лезть в Интернет искать проклятую глубинную нефть.
  А пришлось-таки. И оказалось, что это довольно странная история.
  В общих чертах дело обстояло так. Со школьной скамьи мы все уяснили себе, что нефть образовалась из остатков живых организмов и ее запасы в природе ограничены. И лет этак через пятьдесят-сто нефть закончится. А потому цена ее определяется спросом и постоянно растет, делая присосавшихся к этому процессу весьма состоятельными людьми.
  Это всем известно. А вот тот факт, что в последнее время одна очень крупная нефтяная компания долго бурила и наконец пробурила сверхглубокую скважину в десять километров, мало кто знает. И почти никому не известно, что запасы нефти, даже в разведанных и почти вычерпанных источниках, оказывается, восстанавливаются! Причем нефтяники об этом предпочитают нигде не распространяться. Попросту скрывают этот факт. А там, на глубине от шести километров и более, оказывается, располагаются практически неисчерпаемые запасы нефти, причем говорить об органическом ее происхождении уже не приходится. Эта нефть старше любой известной формы жизни на планете и залегает в условиях таких давлений и температур, что нуждается в совсем ином объяснении своего происхождения.
  Тут я совсем запуталась. Возник вопрос: а зачем мне всё это читать? Тем более что все эти данные - на самом деле сплошные гипотезы и спорные научные вопросы. Тут специалисты еще как-то могут все это обсуждать, а мне-то оно зачем?
  Однако покоя не давала Зойкина радость. Неужели ее супруг, работая в области поиска глубинной нефти, после нашего совместного отдыха в горах Исландии сделал-таки революционный прорыв и что-то там такое открыл? И теперь, надо полагать, его компания достанет эту глубинную нефть и, во-первых, станет самой богатой компанией, а во-вторых, сможет весьма существенно поиграть с таким серьёзным показателем мировой политики и экономики, как цена на это самое "черное золото".
  Может ли такое случиться в принципе?
  Тут мне уже требовалась консультация специалиста. Но для начала я решила все-таки позвонить Зое и поинтересоваться: а правда ли все это? Тем более что во сне я обещала с ней связаться.
  Как ни странно, но трубку она взяла сразу, как будто ждала моего звонка. И очень обрадовалась.
  - Ты представляешь, Стеша, - начала она почти таким же радостным тоном, как во сне, - а я только сегодня о тебе думала и сама собиралась тебе звонить!
  - Представляю, - вздохнула я, нисколько не удивленная. - Даже знаю, что ты мне хочешь рассказать.
  - Откуда?! - изумилась она. - Хотя понятно, ты же... гадать умеешь и всё такое...
  - Ну, какое тут гадание, что ты! Просто виделись мы с тобой сегодня. У меня во сне виделись. Приснилась ты мне и всё, что думала, вернее, всё, что хотела рассказать, во сне и рассказала. Как-то так...
  Зоя помолчала и потом как-то неуверенно так спросила:
  - Ну и что ты обо всем этом думаешь?
  - Я думаю, что ты вытянула некий загадочный лотерейный билет. По которому получишь кота в мешке...
  "Зашили в мешок, заперли в сундук", - чуть не сказала я словами Чупакабры, но вовремя сдержалась.
  Почти физически ощущалось, как по узелкам сотовой сети побежало Зойкино сомнение, граничащее с недоверием и даже каким-то смутным раздражением моими словами. Понятное дело, ты весь день предвкушаешь и мечтаешь, а тут тебе говорят, что ничего хорошего из этого не выйдет и вообще губу-то не раскатывай особо... Неприятно это.
  - Пойми, Зоя, - решилась-таки я объяснить ей весь глубокий расклад этой таинственной игры. - Я не знаю, какое ты там загадала желание, но, вероятнее всего, оно вот-вот должно исполниться. Твой муж, судя по всему, на пороге великого открытия. Откроет он глубокую нефть, и это принесет его корпорации огромные прибыли. Разумеется, корпорация его наградит, думаю даже, что ты станешь не просто очень богатой дамой, а, вполне возможно, долларовой миллионершей... Ты, кстати, к этому готова, надеюсь?
  Зоя аж поперхнулась в трубку.
  - Слушай, Стеш, да ты и вправду сильна в гаданье-то... Девчонки говорили там... Ну когда мы обратно ехали... Да только я не слушала, думала, врут всё... Я же тебе сейчас ничего ещё не успела сказать, а ты вон как разложила по полочкам... Беда прямо...
  Ну, хорошо хоть верит, подумала я. Люди вообще охотно в чудеса верят, им раскрой, что у них на душе, они и готовы к твоим советам прислушиваться. Жаль, нельзя мне никого никуда подталкивать. Сами они должны все решения в своей жизни принимать, исключительно сами.
  - Само по себе это не страшно, - продолжила я аккуратно просвещать Зою. - Открытие это все равно кто-то сделает в ближайшее время. Просто твой муж может быть первым, а может и не быть...
  - Как это?! - явно встревожилась она.
  - Глубокую нефть ищут многие, но ты представь, что за этим последует. Рухнут мировые цены, кто-то из крупных игроков на этом рынке разорится, начнется передел сфер влияния, огромные мировые корпорации снова будут грызть друг другу глотки... Это же акулы мирового капитала! Там за десятые доли процента убивали в свое время, а сейчас вы намерены сами основы мировой экономики подорвать!
  - Да ладно тебе... - недоверчиво сказала Зоя.
  - Ты правда не понимаешь, в чем там дело? - даже слегка удивилась я. - Ты знаешь ведь, что запасы нефти на исходе? Аналитики говорят, что с такими темпами добычи через полвека нефть вообще закончится. Отсюда и все время возрастающая цена. А твой муж откроет неисчерпаемые запасы! Всё, цена падает автоматически! Но не это главное.
  - А что?
  - Главное, что тот, кто найдет саму технологию проникновения на глубину больше пяти километров, будет на какое-то время монополистом в этой области, понимаешь? Качать-то нефть любой дурак сможет, а вот как туда пробиться, на такую-то глубину, еще никто пока не знает. А твой муженек, судя по всему вот-вот эту технологию откроет, поняла?
  Зоя шумно выдохнула, кажется, первый раз за все время моих объяснений.
  - И что мне теперь делать? - жалобно спросила она.
  Вот чего я и боялась. И хочется, и колется, и мамка не велит.
  - Ты какую карту вытащила там, на вилле у... - Я чуть не сказала "у Лилит" но сама себе рот ладошкой прикрыла, испуганно улыбнувшись, - ... У Лильки?
  - Карту?! - удивилась Зоя. - Не помню... кажется, дама какая-то была. Да, точно дама и еще какие-то золотые монетки... Ах, черт!
  - Вот именно, он самый, - усмехнулась я. - Даму Пентаклей ты вытянула. Пентакли эти, золотые, как ты говоришь, монетки, - это колдовские деньги. Так что твоя мечта - миллион пентаклей - у тебя в кармане. Смотри не рассыпь! Это золото тяжелое. Тяжелей обычного будет.
  - И... что посоветуешь? - опять с сомнением спросила она.
  - Ничего я тебе советовать не буду. Выбор только твой. Ты телевизор-то вообще смотришь? Видела, что мы там натворили, а? Какие черные облака сейчас по всей Европе плывут, заметила?
  - Угу...
  - А кто всю эту мерзость из глубин Земли-матушки выпустил, соображаешь?
  - Мы?..
  - Вы! У меня-то карты никакой не было, я в этих играх не участвовала! - решила я немного припугнуть Зойку и воззвать к ее совести. На это я имела право.
  - Да ладно тебе! - возмутилась она. - Это же игра была! Не может быть, чтобы такое... Такой ужас из-за каких-то там карт! Сказки это всё!
  - Конечно, - уже совсем будничным тоном успокоила я школьную подругу. - Разумеется, сказки. Ничего, стало быть, и не случится. Тебе не о чем беспокоиться. Твой муж так и будет нормально работать, и всё у вас будет хорошо. Как и было. Только учти - Колю убили. Николаича.
  - Колю?! Не может быть! - вскрикнула Зойка.
  - Представь себе! Я даже поговорить с ним не успела. Только вчера вернулась, а его уже нет...
  - Кто убил? За что? Как? Он же сам вроде в уголовном розыске работал...
  - Думаешь, их не убивают? Ещё как... А кто, что и почему - пока ничего не известно. Идет следствие, только сама понимаешь... Если дело тут не чисто, то и никакие следователи никого не найдут. Впрочем, ты же в сказки не веришь...
  Помолчали, каждая о своём.
  - Ну пока? - спросила я совсем спокойно и услышала, как Зойка засопела, сдерживая нервную икоту.
  - Что мне делать? - почти рыдая, спросила она.
  - Думать, Зоя. Хорошо и спокойно думать, прежде чем что-то решать в своей жизни.
  - Я хотела посоветоваться. Мне лететь с мужем?
  - Куда это вы еще лететь собрались? - насторожилась я.
  - Куда-то в Мексиканский залив. Там у них открывается какая-то новая нефтедобывающая платформа в океане. Мой предлагает слетать на открытие. Говорит, что будет что-то вроде большого корпоратива, праздник какой-то. Не знаю толком... Потом он там работать останется, а я, может, смогу с ним быть. Ничего толком пока не знаю.
  - Платформа? В океане?! В Мексиканском заливе?!
  Мне что-то эта идея совсем уж не понравилась.
  - Знаешь, Зоя, я, конечно, за тебя не могу ничего решать. Тем более не скажу тебе, брать или не брать мешок золотых пентаклей. Это ты сама. Но вот что я точно могу посоветовать - ни в коем случае не надо тебе ни на какую платформу в океане отправляться. Это романтическое путешествие, поверь, не для тебя.
  Зоя вздохнула. Кажется, хотя бы в этом я смогла ее убедить.
  А у меня после этого разговора, настроение совсем испортилось. Появилось ощущение какого-то глухого безвременья. Как будто вокруг образовалась абсолютная пустота и темень. Близкие мне люди либо пропадали, либо становились странным образом недоступны. Надо было что-то делать, но что? Послезавтра похороны Коли, может, удастся хоть кого-то еще найти и поговорить. Но после визита к Леве Азбичу и телефонного разговора с Зойкой надежды на благоразумие остальных наших одноклассников не было никакой.
  Оглянулась на часы - половина второго ночи. Сна ни в одном глазу. Чтобы хоть чем-то себя отвлечь, принялась чистить клетку свину Кузе. Выпустила зверька погулять по кровати, разложила ему морковки, зелени, насыпала сухого корма. Звереныш слегка погрыз и того, и другого, попробовал все виды угощения и принялся разгуливать по покрывалу, осваивая новую для него территорию. На меня поглядывал искоса, чутко реагируя на малейшее движение.
  Я тем временем достала колоду Таро и по памяти восстановила свой большой расклад "Песочные часы", еще тот, что мы с Марой разгадывали в день появления в моем доме таинственного пакета с документами для поездки в Исландию. Колиной карты - перевернутой Башни - уже не было, она осталась там, в подворотне, на месте его гибели. Теперь в моем раскладе это место было пусто.
  Выбрала из расклада еще несколько карт - тех, что успела разглядеть на фотографиях в компьютере Азбича. Их мне не хватало для разгадывания всей комбинации. Теперь никаких тайн уже не было.
  Теперь я ясно видела, что положение моё абсолютно безнадёжно.
  Кузя осторожно подкрался ко мне, заинтересовавшись картами. Глянцевые картонки привлекли его внимание. Он прихватил зубами уголок одной из них, потянул к себе, намереваясь утащить в сторонку и погрызть более основательно. Я отобрала карту. Зверь укоризненно поглядел мне в глаза: жалко, мол, что ли?
  Оживила дремавший компьютер и на стартовой странице браузера натолкнулась на новость дня: под Смоленском разбился самолет с польской правительственной делегацией. Машинально навела курсор на новость - аэропорт "Северный", президентский борт Љ 1, погибли все члены экипажа и правительственная делегация. На борту находились президент Польши Лех Качиньский с супругой. Всего, включая экипаж, на борту было девяносто шесть человек. Целью визита делегации было посещение катынского мемориала, приуроченное к 70-летию катынского расстрела.
  Смоленск-Северный. Военный аэродром. Именно там служил Вадик Небула, так мечтавший стать генералом. Служил в самом засекреченном учреждении России - военной разведке.
  Интернет заполнили самые разные версии произошедшего. Кто-то винил во всем пилотов. Кто-то - наземные службы аэродрома. Многие утверждали, что это явная диверсия. Я все это не стала даже читать - сейчас, по горячим следам, объективной информации не найти, да и не проходит по официальным каналам та информация, которая мне была нужна. Не публикуют такую информацию агентства новостей.
  
  
  
  6
  
  На похороны Николаича я собиралась, как на разведывательную операцию. По сути, так оно и было. Встала около пяти утра, еще затемно, зажгла две свечи и молча помолилась. Сейчас мне нельзя было ни с кем разговаривать, желательно никого не встречать и никому не смотреть в глаза. Не есть, не пить, не курить и даже не спотыкаться! Мне предстояло совершить весьма строгий ритуал. Малейшая ошибка, и всё насмарку.
  Поэтому я быстро оделась, как всегда в последние дни - не зажигая свет в комнате, чтобы не было соблазна посмотреться в зеркало. В зеркало тоже нельзя смотреть, категорически. Повязала темный платок, надела черное шерстяное пальто с капюшоном, вышла из дома, не оглядываясь. К счастью, в такую рань народу почти нет.
  Путь мой лежал на ту сторону реки, к большому роднику, знаменитому на всю округу источнику, освященному в честь великомученицы Наталии. Напрямую от моего дома это рукой подать, а если пешком идти, то километра три получается - до моста, а потом еще через всю деревню с достаточно странным названием Дальняя Троица. И там уже через крошечный перелесок. Час быстрой ходьбы, это если днем. А тут в темноте кромешной, к тому же без фонарика, чтобы ничье внимание не привлечь.
  Но добралась кое-как. Шла, закрыв капюшоном лицо, глаз от дороги не поднимая, завидев человеческую фигуру, загодя сворачивала в темень садов, прячась в заброшенные деревенские дворы.
  Никому сейчас нельзя со мной повстречаться. И мне ни с кем нельзя видеться. Таковы правила этого ритуала. Строги эти правила. И потому я строга была в то утро.
  И лишь на широких ступенях родника, у самой купели, откинула капюшон и встала на колени, на обледенелые камни, что окружали подземный родник. Уже светало, жаль, что небо затянули облака и первых лучиков солнца мне не увидеть, но точное время рассвета я знала - шесть часов тридцать четыре минуты, так что осталось лишь снова помолиться и приступить к чтению заклинания.
  Когда закончила и трижды умылась в ледяной воде, завершая ритуал, то обратила внимание, как по поверхности воды тончайшей паутинкой побежали в разные стороны те самые микроскопические частички вулканического пепла, той самой Мглы, которая, кажется, пропитала меня насквозь.
  Уж как я только не избавлялась от этой ненавистной мне базальтовой пыли! И костюм свой роскошный сожгла, и ванны с заморскими солями принимала, весь шампунь извела - ничего не помогло. Мгла проклятая въелась мне под кожу, вплелась в волосы, норовя, видимо, пробраться мне в душу.
  Вот теперь и в купели святого источника решила Мгла поселиться.
  Оставлять ее здесь, прямо на поверхности воды, мне совсем не хотелось. Но и времени чистить купель особо не было.
  Действуя по наитию и совершенно не задумываясь, я достала из сумочки ножницы и отхватила у себя с двух сторон по толстому локону волос. Они упали на поверхность воды, и я тут же собрала их обеими руками, разделив примерно поровну. Надеясь, что вся Мгла осталась на них, я разложила свои мокрые волосы на камнях. И задумалась: что же теперь с этим добром делать?
  Заплела каждый локон в косичку. Затем оторвала от сумочки, притороченные с боков в виде украшения кожаные тесемки, оплела ими косички так, чтобы получились небольшие элегантные кожаные плёточки. Связала все концы восьмеркой и сложила вдвое. Получился двойной изящный кожаный браслет, вроде бы легкомысленная девичья фенечка, какие продаются на рынке среди всякой всячины и хреновины. А то, что это, по сути, боевой амулет и такой плетью можно при должном умении перебить хребет быку-трёхлетке, - никому знать не обязательно.
  Но и сама не удержала своего любопытства. Легко оттолкнувшись руками от камней, обрамлявших купель родника, физически продолжая стоять на коленях, я свободно выпорхнула из своего тела в астральную фазу, чтобы посмотреть, как выглядит этот амулет на самом деле.
  И сама поразилась силе и мастерству своего темного искусства.
  В руке моей играла тяжелая толстая нагайка, извивающаяся и вздрагивающая, словно живая змея. Рукоять ее тепло легла в ладонь, а по кожаным матовым чешуйкам волнами пробегало едва заметное томление и подёргивание, словно они предвкушали и ожидали моего движения. Мельком глянула вниз, в свое отражение на воде, и тут же отвела взгляд - жуть! Чистая фурия с плетью наперевес! А ведь такой полоснешь по человеку - до костей прорубит. Интересно, а что будет, если демону по носу щелкнуть?
  Рука сама, безо всякой на то моей воли (так хотелось думать, что без моей воли) потянула вверх податливую рукоять и, резко бросив ее вниз, взвила в воздух упругое лоснящееся змеиное тело плети, щелкнула кончиком далеко впереди. Утренний густой и влажный воздух словно бы вздрогнул, вывернулся и выплюнул из себя короткий как выстрел хлопок. Сосульки на карнизе ближайшей беседки тихонько и как-то жалобно звякнули и посыпались вниз. Плеть снова замерла в ожидании.
  Ну уж нет. Хватит. Это искушение, я знаю. Демоны ухитряются нас искушать даже в нашем праведном гневе. Вкладывая нам в руки смертоносное оружие и подталкивая - ну ударь, тебе же хочется, давай, жги! Протяни вдоль хребта эту безобразную рогатую тварь, рассеки ее пополам и еще пару раз добавь крест-накрест для верности. А потом развернись и что есть силы (а силы мы тебе добавим) наотмашь рубани окрест так, чтобы всем чертям тошно стало. А уж затем...
  Однако стоп. Я аккуратно свернула разочарованную плетку кольцами, затянула ее кончик у себя на левом запястье и только после этого вернулась в наш реальный мир, в котором все еще стояла на коленях перед святым источником.
  Прислушалась. Пригляделась.
  В деревню со стороны кладбища у храма Святой Троицы въехала грузовая машина, поползла вверх по склону и заглохла. Слышно было, как водитель, чертыхаясь, провернул стартер. А ведь это километра два отсюда! И слышать всё это в обычном состоянии я ну никак не могла бы!
  Значит, ритуал сработал. Теперь я могу слышать настолько далеко, насколько смогу увидеть. А как далеко я вижу?
  Прищурилась и разглядела на горизонте колокольню храма Илии-пророка, и почти тотчас расслышала слабый звон колоколов. Что ж, такой уровень слуха и зрения меня вполне устраивал. И пусть это временно, всего на один день, лишь до заката, но этот день мой. И от меня сегодня не ускользнет ни одна деталь, ни малейший шорох, ни потайной вздох, ни один косой взгляд, ни слабый шепоток в густой толпе.
  Я сегодня вижу и слышу всё.
  
  
  
  7
  
  Отпевали Николаича недалеко от его дома, в храме Николы-чудотворца. Народу на пятачке перед церковью собралось так много, что я даже не пыталась пробраться через толпу. В основном, конечно, собрались его сослуживцы из горотдела, но было много и наших, одноклассников. Меня они особо сейчас не интересовали, я сосредоточила внимание на группе солидных дядек в кожаных пальто и каракулевых шапках - начальство городского отдела и, кажется, кто-то из Твери.
  Я забралась на крыльцо ближайшего дома и, прикрыв глаза, сквозь прищур век, глянула сосредоточенно именно на эту группу. И тотчас ясно услышала их разговор, как будто они стояли не в сотне метров от меня, а в двух шагах.
  -...Что значит паралич дыхательного центра, я у них спрашиваю, это может быть вызвано десятком причин, а они мне... Вот так стоят, тупо на меня смотрят и разводят руками. И твердят, как попугаи: паралич, паралич...
  Я едва узнала говорившего. Это был полковник Клишев, сейчас большая шишка в областном управлении. А когда-то, капитаном, здесь, у нас в Торжке, ловил меня за занятие незаконным промыслом - гаданием на картах. Индивидуальное предпринимательство в советские времена считалось уголовным преступлением, а доказать, что я беру деньги, они никак не могли, вот и брали измором. Поймают, продержат в обезьяннике пару часов - отпустят. Опять поймают - заставят гадать всему отделению. Клишеву этому я, помнится, большую карьеру пророчила, если, конечно, не сопьется. Угадала вот, не спился. Начальник. Кожаное пальто на брюхе едва сходится.
  Впрочем, потом, уже во времена перестройки, мы и с ним подружились. Он, кстати, и сосватал нашего Колю Шутенко на работу в ментовку. Так прямо и сказал: у тебя, Коля, только два пути - либо надевай погоны, либо тебя посадят.
  Отчаянным парнем был в то время Николаич.
  Да и само время было отчаянное. Перед парнями после армии в провинции и правда было два пути: либо в бандиты, либо в силовые структуры. Заводы закрылись, торговых палаток на всех не хватало. Вот и подались кто куда - Митя-регулировщик в бандиты, а Коля в правоохранители. Это потом, много позже, вторые скушали первых и успешно их собой заменили, в смысле крышевания и контролирования бизнеса. А тогда еще неизвестно было, кто угадал и верно схватил судьбу за хвост.
  - И что, - поинтересовался один из собеседников полковника, - так ничего толком и неизвестно? Ну понятно, эксперты могут и не понять, из-за чего произошла асфиксия, но дело-то возбуждено?
  - Нет никакого дела, - пожал плечами Клишев и, зябко поежившись, обернулся, словно почувствовал мой пристальный взгляд.
  - Как нет дела?! - Двое из его собеседников спросили это хором.
  - Да вот так... У нас его нет. Все материалы забрали в УСБ. А там - сами понимаете - яма...
  Услышав аббревиатуру управления собственной безопасности, милицейское начальство беспокойно огляделось в толпе. Как будто агентура этого самого управления должна была обязательно шнырять где-то тут, у них за спинами.
  - Да уж... Представляю, сколько тут шкурок понаписали в УСБ по этому делу... - рассеянно проговорил собеседник Клишева.
  - Там не в шкурках дело. Мне ситуация показалась странной с самого начала. - Клишев стал говорить значительно тише и как бы взвешивая каждое слово, будто все время сомневаясь, говорить это вообще или нет. - Коля ведь не просто так торчал в той машине и в том адресе. Он кого-то пас. К тому же биллинги его телефона они сразу засекретили, еще даже до изъятия дела в свое производство. Там что-то действительно серьезное накручено было. Неспроста он повис в том адресе сразу, как из Рейкьявика вернулся.
  - А что за адрес-то? - спросил невысокий мужчина в темном драповом пальто, до того молча и внимательно слушавший Клишева.
  - Не знаю, особо не интересовался. Но, думаю, именно по последним разработкам Николаича уэсбешники и взяли его дело к себе. А иначе зачем? Если бы это была обычная бытовуха - зачем?
  Я немного отступила назад, в тень крыльца, на котором стояла, отвлеклась от компании, в которой вещал полковник Клишев. Оглядела площадь целиком.
  Спасибо вам, полковник Клишев. Вы нам очень помогли своими сведениями и догадками.
  Всё логично. Следствие идет полным ходом, и следователи в первую очередь ищут Мару, мою ближайшую подругу. И хорошо, что ищут. Они ее никогда не смогут найти, но главное, чтобы усердно искали. Сейчас пристальное внимание к ее персоне мне, а вернее нам, скорее на пользу, чем во вред. К тому же в этом деле следователей ждет еще немало сюрпризов.
  Сейчас они, вероятнее всего, уже поняли, что Николаич пас именно Марыськин адрес и приняли это за рабочую версию. Надеюсь, что семьи цыган там ни в чем серьезном не замешаны, их-то уж в первую голову проверили.
  Опять же биллинги. Все наши телефоны у них под контролем, это тоже неплохо. Но главное, менты наверняка уже ознакомились с полным списочным составом нашей делегации, летавшей в Исландию. Так что круг лиц, которыми они сейчас интересуются, значительно расширился.
  Ну и сама по себе поездка в Исландию. Какое-то непонятное путешествие, куда, зачем, за чей счет - все это им будет очень интересно, и на это они потратят немало времени. А когда начнут проверять всех по списку - появятся первые сюрпризы.
  Коля убит весьма загадочным способом. Мара исчезла. Причем исчезла из физического мира, то есть вообще. Никакими биллингами, никакой отработкой ее связей найти сейчас Мару невозможно. Хоть УСБ ее будет искать, хоть любые спецслужбы.
  Кстати, учитывая теперь еще и историю с Вадимом, служащим в военной разведке, и крушением на его аэродроме самолета с польской правительственной делегацией, не подключится ли к этому делу ФСБ? С военными разведчиками они не дружат, вряд ли упустят возможность сунуть нос в дела этого ведомства, тем более что повод налицо - фигурант странного дела с выходом на заграницу.
  По этому вопросу неплохо было бы посоветоваться с кем-нибудь поопытнее, но пока не с кем. Ладно, и не к спеху это. В любом случае меня они должны будут зацепить в первую очередь, благо я уже вернулась и ни от кого не скрываюсь. И скорее всего, сразу после похорон они ко мне и явятся. Надо быть готовой к встрече гостей.
  Еще раз огляделась, уже более внимательно. Обычно ведь на похоронах убитого обязательно ведутся оперативные мероприятия (я вот, во всяком случае, веду) и видеосъемка наверняка. Значит, где-то должны быть неприметные личности с камерами.
  Но никого из оперов я не заметила.
  Зато заметила особо и не скрывавшихся Рамсеса и Психа. Рамсес помогал выносить гроб с телом покойного Николаича из церкви, а Псих, скучая, прохаживался на противоположной стороне Ново-Никольской улицы. Встретившись со мной взглядом, он учтиво поклонился и, разведя руками, негромко сказал:
  - Вам совершенно не о чем беспокоиться, Стефания Николаевна.
  И ухмыльнулся так всепонимающе.
  Видит же, подлец, что я пользуюсь заклинанием абсолютного слуха и зрения, потому и куражится. Ладно, не до них сейчас. Хотя...
  Стоп. А где Лева Азбич? Почему его нет на церемонии прощания с закадычным нашим другом?
  Я даже отвернулась и закрылась капюшоном, чтобы демонюги не прочитали по моему лицу охватившее меня беспокойство. Как это так - Левы нигде нет?! Не мог он пропустить такое важное дело, никак не мог. Дружили они с Колей, хоть Лева и ворчал на него всегда и демонстративно не здоровался за руку на людях, но я-то знала - дружили. И смерть Николаича Лева переживал, пожалуй, даже болезненнее чем любой из нас.
  Так что могло случиться, чтобы он не пришел на похороны друга? Не успел вернуться из Москвы? Или менты прихватили? К нему ведь тоже у следователей будет немало вопросов. Особенно когда они узнают, что он фотограф и во время поездки работал без передышки, снимал с двух рук и даже пьянку нашу, весьма фантастического вида, запечатлел профессионально.
  Ну и где теперь Лева?
  Не хотелось об этом думать. Особенно при людях и под пристальными взглядами двух демонов. Но по всему выходило, что Лева тоже мог быть в курсе того, что его будут искать, чтобы допросить по делу об убийстве Коли Шутенко и, возможно, пропаже Мары Верховенской, и что-то мне подсказывало, что его навязчивые друзья-собутыльники, с рогами вместо нимбов, настоятельно ему посоветовали не затягивать с осуществлением мечты. А именно - машину времени они где-нибудь в бесконечных гаражах Красноармейской улицы уже запустили.
  Вот это было очень плохо. И потому они здесь крутятся так демонстративно...
  Тьфу, и слово-то какое противное - ДЕМОНстративно. У кого-то из классиков на этот счет шуточка есть, у Бродского, кажется? Демонстрация - от слова демон или от слова монстр? Там еще Базиль Модестович Цецилию просвещал на этот счет, что-то такое было...
  Шутки в сторону, но надо ведь что-то делать. Хотя есть еще последняя надежда, что Лева может быть внутри храма, на отпевании. Как бы узнать...
  Я в нетерпении обошла церковь вокруг, но внутрь так и не решилась зайти. Неуютно мне тут было. В этом храме у меня как-то совсем не сложились отношения с местными служащими. Что-то они уж слишком подозрительно на меня смотрели. И когда я заходила сюда, даже не для работы, а просто помолиться, парочка смиренных дев оставляла свои места сбора пожертвований за свечки и образа и весьма бесцеремонно ходила за мной по пятам, прямо в руки мне заглядывая, что я тут делаю - не колдую ли? Неприятно было видеть такую откровенно-инквизиторскую подозрительность. Как будто мне тяжело было их заморочить если что...
  Отпевание тем временем завершилось, народ высыпал на улицу, и печальная процессия двинулась в сторону кладбища.
  Поспешила на кладбище и я.
  Только тут, уже у вырытой могилы, я смогла как следует проститься с Колей. Закрылась платком, защитными чарами, до самых глаз опустила капюшон и все равно в толпе Колиных сослуживцев чувствовала себя ужасно. Молча положила скромные две розы на огромные официальные охапки, букеты и венки. И тут же покинула кладбище, не дожидаясь окончания похорон. Прости, старинный друг, но нормально поговорить с тобой я приду позже, а сейчас меня ждет моя работа, мой долг и перед мертвыми, и перед живыми. Как бы пафосно это ни звучало.
  Правильность моих догадок подтвердилась уже по дороге - за такси, на котором я ехала, не скрываясь, следовал большой черный джип, кажется "Хаммер". На ментов не похоже, уж слишком шикарно и вызывающе выглядит эта слежка. Значит, братва Рамсеса. Значит, я угадала - Лева еще наше время не покинул, но уже собирается, иначе бы они ко мне хвостом не прицепились. Зачем им за мной следить, а? Где я живу - известно, в квартиру ко мне забраться для них пара пустяков, уже побывали, так что незачем им меня преследовать - это я так себя успокаивала и унимала дрожь в коленках. Заставляя водителя наматывать бессмысленные круги по улицам Свердлова, Первомайской, Белинского.
  "Хаммер" не отставал. Водитель такси, давно сообразивший, в чем дело, предложил связаться по рации с ментами.
  - Бесполезно, - ответила я. - Всё милицейское начальство сейчас на кладбище. И весь оперсостав там же. В городском отделе остались лишь дежурные, они не поедут...
  Я откинулась на спинку мягкого заднего сиденья, закрыла глаза, представляя себе весь город как бы с высоты птичьего полета. Где ты прячешься, Лева? Где бы я поставила машину времени, если бы хотела схорониться от всех врагов и особенно друзей?..
  Попросила отвезти меня к старой типографии. Здесь расплатилась и вышла.
  - Точно не нужна помощь? - выйдя из машины, серьезно спросил водитель, поглядывая на притормозивший невдалеке джип.
  - Нет, спасибо, вы мне уже здорово помогли, - ответила я, облегченно вздохнув.
  Это было одно из самых высоких мест города, и отсюда, с этой точки, я могла видеть его почти полностью. К тому же я практически догадалась, где мне надо искать Леву.
  Борисоглебский монастырь - ровесник Киево-Печерской лавре, один из трех древнейших монастырей России. Вот он, справа от меня, за Пушкинской площадью. И самая высокая его точка - Надвратная церковь с колокольней.
  Уже привычно прищурившись, я разглядела на верхней площадке этой колокольни одинокую фигуру, сидевшую, небрежно развалясь, как будто в кресле. И будто бы даже положив ноги на какой-то столик перед собой.
  В общем, это был Лева.
  Никто другой во всем городе не додумался бы забраться на такую высоту и так нелепо там разместиться. Похоже, он прощался с городом.
  Надо было спешить.
  
  
  
  8
  
  Ворота монастыря, конечно же, были заперты, и охрана сообщила мне, что сегодня посещений и экскурсий нет. Но никто и не рассчитывал, что будет легко и просто.
  Слева от ворот почти примыкая к новенькому административному корпусу, как раз и расположилась нужная мне Надвратная церковь - памятник архитектуры, увы, весьма грустного вида. Пустые провалы окон, кое-как забранные решетками, заколоченные грубыми, обгоревшими досками. Старинные кованые железные ворота, вросшие в землю и почти скрытые от взора человеческого густым кустарником. Внутри - пустота и темно-серый подвальный мрак. Вековая пыль.
  Но я знала потайной ход в монастырь через Свечную башню, в которой, кстати, еще старина Карамзин работал над своей "Историей государства Российского". Давно я здесь хожу, на святой земле монастыря не часто, но по особым случаям приходилось проводить разные магические обряды, иногда даже ночью сюда пробиралась, так что не вопрос - на территорию вошла сравнительно легко.
  И тут же, не церемонясь, ворота протаранил преследовавший меня "Хаммер". Охрана вроде бы даже рыпнулась хватать бандитов, но одно боковое стекло в машине немного приспустилось и оттуда охранников полоснуло короткой белой вспышкой какого-то уж очень мощного фонарика, после чего оба парня в камуфляже присели кулями на землю и уже не двигались.
  За это время я успела добраться до входа в Надвратную церковь со двора. Здесь на тонкой деревянной дверце висел дохлый замочек и бумажка, уведомлявшая, что посещение колокольни платное - 100 рублей. И номер телефона. С замочком справиться было уже не сложно, все ж не кованые железные двери, что были на другой стороне.
  Но и демонюги мои не дремали. Как только я ворвалась в запыленный, мрачный, заброшенный нижний ярус церкви, дверка за моей спиной с грохотом закрылась и меня ослепила абсолютная тьма. Вот то есть совершенно кромешная.
  Нереальная. Неестественная. Магическая.
  
  Демоны, они вообще в плане колдовства существа феноменальные. Многие их приемы, вроде падающего на вас креста или загорающейся в руках Библии, широко известны. Но это киношно-книжный фольклор. На самом деле демоны чрезвычайно изобретательны и почти никогда не повторяются в своих мороках и наваждениях. Это может быть всё что угодно - и горящая коляска с плачущим в ней младенцем, и внезапно брызнувшая в лицо кровь. В тесных подземельях они любят "сжимать" человека опускающимся потолком или могут довести до сердечного приступа образовавшимся внезапно под ногами "провалом". Любой человеческий подсознательный страх они моментально считывают и воссоздают в мельчайших подробностях. Очень любят насылать умерших родственников. И даже если отчетливо понимаешь, что это обман, все равно хоть на миг, да испугаешься, а испугавшись, споткнешься. Усомнишься. Потеряешь веру в свои силы. Это им как раз и нужно.
  Меня они просто лишили ориентации в пространстве с помощью полной, абсолютной темноты. А вокруг ведь мерзость запустения - битый кирпич под ногами, пыль, кое-где остатки обвалившихся строительных лесов, доски с ржавыми гвоздями... Один неверный шаг, и покалечишься.
  Расчет демонов был прост: воспользуюсь в горячке магией - постараюсь рассеять темноту - потеряю силы. Потеряю силы - в следующий миг они ворвутся сюда и постараются меня задержать. А им и нужно, может, всего-то тормознуть меня на пару минут, пока Лева там, наверху, не закончит свой ритуал.
  Но я тормозить не стала. И силы тратить не пришлось. Тут же, на месте, расставив руки в стороны, мгновенно крутнулась против часовой стрелки вокруг себя, освобождаясь от земного бренного тела и уже привычно выскакивая в астральную фазу. А здесь, в астрале, я с ними практически на равных, а с учетом кое-каких новых прибамбасов еще и некоторую фору имею.
  Следом за мной шел рыжий громила Рамсес. Он, видимо, почувствовал мое превращение и тут же обрушил дверь, просто сорвав ее с петель. Его друган Псих даже и на первый ярус не пошел, сразу запрыгнул на балкон второго и, сдирая с себя лохмотья кожаной куртки, прорвался через продольные прутья решетки, разогнув их и вроде даже вырвав парочку.
  Смеясь над ними, я легко взмыла сразу на третий ярус, одновременно встряхивая левой рукой и освобождая тяжелую тугую плеть. Парни оценили диспозицию и, дружелюбно улыбаясь, подняли руки, показав мне пустые ладони, ладно, мол, перемирие. Сражаться на святой земле им явно было не сподручно, монастырь-то реально мощный. Тут такие центры силы расположены, к тому же молитвы здесь звучат ежедневно, службы проводятся, хотя и темной энергии достаточно, как-никак пятьдесят лет большевики здесь каторжную тюрьму держали, много душ людских искорёжили. Но вот, однако же, встали мои демоны по стеночкам спокойно так, закурили и стали ждать, что же я дальше-то делать буду.
  Не вмешиваются. Наблюдают.
  А я по лесенке деревянной забралась на самую верхотуру, где ветер гуляет, того и гляди сдует на фиг, и холодно тут как-то, и неуютно до дрожи в спине.
  На самом верху колокольни, в сквозной каменной беседке стоял маленький столик, рядом какой-то совсем дряхлый комод и стул. На стуле, прислонясь спиной к комоду, сидел Лева Азбич, тоже покуривал, держал в руках кружку, а на столике перед ним стоял термос. Судя по аромату, разносившемуся среди каменных колонн беседки, в термосе был настоящий крепко сваренный кофе. И еще на столике перед Левой стоял ноутбук. На мониторе которого крутились загадочные барабаны, мелькали цифры, уродливый клоун в разноцветном колпаке гнусаво предлагал не пропустить ход и каждые несколько секунд вспыхивала жирная надпись готическим шрифтом: ЗАСУНЬ В МЕШОК, ЗАПРИ В СУНДУК СВОЮ СУДЬБУ!!!
  И далее бегущей строкой - ENTER - ENTER - ENTER...
  Я материализовалась в собственном теле, и Лева недоуменно поднял брови:
  - Опа! Стеша?! Как ты меня нашла?
  Он тут же галантно вскочил со стула, предлагая мне свое место. Сам беспечно уселся на деревянные перила.
  - Ты не пришел на похороны своего друга, - ответила я. - Кстати, почему?
  - А... - Лева неопределенно махнул рукой. - Какой смысл? Сегодня я увижусь с живым Колей, и весь этот бред со смертью, похоронами, отпеванием просто забудется. Как будто его и не было. Понимаешь, Стеша? Сегодня. Я увижу Колю Шутенко. Живым и здоровым. И даже ты, даже сейчас вряд ли сможешь придумать аргументы, которые смогут меня отговорить от этого. Скажи честно, ты сама разве не хотела бы повернуть время вспять, чтобы этот кошмар сегодня закончился? А вернее, просто и не начинался, а?
  Я рассматривала хохочущего и корчившего рожи клоуна на мониторе, предлагавшего засунуть судьбу в мешок. Почему бы и нет?
  - Может, предложишь даме кофе? - спросила я.
  - Да, конечно, - засуетился Азбич, отворачивая крышку термоса и наливая в нее паривший ароматом напиток.
  - Знаешь, Лева, какой самый модный нынче сюжет в беллетристике? Самые большие тиражи, самый ажиотажный спрос знаешь на какую тему?
  Лева вопросительно посмотрел на меня.
  - Попаданцы. Все пишут про то, как современные недотёпы попадают куда-то в прошлое, во времена Петра и Екатерины и с легкостью перекраивают историю на свой лад. А когда возвращаются - наша страна мировой лидер, Билл Клинтон играет в подземном переходе на саксофоне, папа римский служит в далеком приходе на Аляске, арабские шейхи вкалывают у нас на бескрайних нефтяных просторах Самотлора простыми бурильщиками и самое главное - очень страдают от холода!
  Я попробовала кофе - и правда очень вкусно. Варить его Лева действительно научился. Рецепты, правда, скрывал.
  - Понимаешь, что главное-то? - уточнила я. - Чтобы не просто у нас всё было хорошо, но чтобы у соседей, а в идеале - у всего мира всё было бы очень плохо - вот наша самая заветная мечта, Лева. Это нам еще Отто фон Бисмарк завещал так стараться.
  - Я не реваншист, ты же знаешь, - пожал он плечами. - Но людей понять можно. Они унижены. Последние двадцать лет нашей истории сгорбили советского человека, растоптали в нем особую, советскую гордость.
  - В чем состояла эта самая советская гордость? Сможешь сформулировать в двух словах? Мы с тобой прожили одинаковую жизнь, учились в одном классе, почему ты ее чувствуешь, а я - нет?
  - Ну как же, Стеша, вспомни, - Лева улыбнулся, - вспомни нашу комсомольскую молодость, все эти слеты, съезды, конкурсы, научно-практические конференции - это была настоящая жизнь, общественная жизнь, понимаешь?! Неужели ты этого не помнишь?
  - Лева, - начала я вкрадчиво, потому что говорить такое не хотела, но, видимо, пришло время открывать все карты. - Я не просто всё это помню, не поверишь, но я всё это и придумала.
  - Что именно? - сморщил он недоверчивую гримасу.
  - Вот все эти слеты и симпозиумы. Эту, как ты ее называешь, настоящую общественную жизнь.
  - Не понял.
  - Всё это была игра. Взрослые дяди придумали эту игру для молодежи, чтобы ей было чем заняться. В райкоме был специальный отдел, который этим занимался. Коммунистическим воспитанием молодежи. Этот отдел взаимодействовал с такими вот активистами, какими были мы - я, Мара и Лилька. Это мы придумывали бесконечные темы для докладов, сборы средств для голодающих детей Африки, письма поддержки доктору Хайдеру - это все придумывали мы.
  Лева посмотрел на меня недоверчиво и мрачно.
  - Не веришь? Вспомни - везде и всегда награждали только нас. Наша троица была в числе отличниц и самых больших активисток, хотя сами мы ни черта не делали. Мы только организовывали. А делали всё вы - наша славная команда, наш десятый "А", ну и кое-кто из "Б" тоже немного участвовал. Вот помнишь, какую замечательную "Золушку" мы сыграли на областном смотре самодеятельных школьных театральных кружков, причем сыграли мы ее на французском языке! Всё, сразу, без разговоров, практически без обсуждений победа была наша. Помнишь? А теперь подумай: ну кто бы заставил просто так наших оболтусов-десятиклассников учить целую пьесу, хоть и укороченный вариант, на французском языке?! А ведь учили! И костюмы шили, и репетиции никто не прогуливал!
  Лева надолго замолчал, отвернувшись и глядя на город, тонущий в дымке весеннего тумана. Видимо, вспоминал и переоценивал.
  - И зачем вам всё это было нужно? - спросил он, наконец, не глядя на меня, продолжая рассматривать дымчатую даль горизонта.
  - Магия, Лева. Власть. Мы морочили вам голову, мы морочили голову вышестоящим товарищам из райкома. Они никак не могли понять, как нам это удается - на полном серьезе проворачивать в масштабах города такие ответственные мероприятия... Они же видели, что всё, что мы делали, всё это делалось по-настоящему. Никто не симулировал бурную деятельность, доклады писались самостоятельно, ребята просиживали в библиотеках выходные напролет, вместо того чтобы курить и пить пиво в парках.
  - Разве это не лучше того, что мы видим сегодня? - спросил он как-то грустно, и мне стало совестно его разочаровывать.
  - Не знаю. Может, и лучше. Но это был обман. Иллюзия. Ты хочешь вернуться в иллюзию? Учти, ты не сможешь противостоять этому обману, даже зная о нем. Ты ничего не сможешь изменить в прошлом, Лева... Увы, ничего. Придет время, и власть символов рухнет и неизбежно начнется власть денег. И тогда снова окажется, что вся эта мишура никому на самом деле не нужна. И товарищи из райкома полезут в бизнес, а Лилька опять укатит в Европу и там станет миллионершей... Все повторится. А если попытаешься что-то менять, то будет только хуже.
  - Но Колю-то я смогу спасти! - торжествующе объявил он.
  Я допила кофе, задумчиво оценивая его возбуждение. Похоже, в последнее время он думал исключительно об этом и нашел какое-то решение.
  - Как?
  - А вот как! - Лева с видом фокусника, достающего из шляпы пропавшего зайца, извлек из нагрудного кармана пиджака фотографию.
  - И что это?
  - Сама посмотри. - Он кинул мне фотку. На ней был виден покрытый зеленым сукном тот самый стол, на котором раскладывались карты для обряда загадывания желаний на вилле Фарбаутр. Лева сфотографировал свою карту и соседний столик, за которым сидели Николаич, Пашка и Митя. Коля держал свою карту двумя пальцами, и, хотя расстояние между столами было метра полтора, я отлично разглядела, какую именно карту он держал. И это была не Башня. Это была Справедливость, или как ее еще называют - Правосудие, что в принципе неправильно. Потому что это далеко не одно и то же.
  - Вы обменялись картами? Но зачем?!
  - На удачу.
  - На удачу... И теперь ты винишь себя в смерти Николаича и собираешься всё исправить. Понятно, почему у меня нет ни одного шанса тебя уговорить этого не делать. Эти черти тебя подцепили на самый надежный крючок - чувство вины, совесть.
  - Так я на самом деле виноват в его смерти...
  - Да ни в чем ты не виноват, пойми! - От бессилия я даже вскочила, но тут же снова села на шаткий стул, - порыв ветра, незаметный там, внизу, здесь показался чуть ли не ураганом.
  А Лева продолжал беспечно сидеть на перилах и даже болтал ногами как ни в чем не бывало.
  - А кто тогда виноват? Мы же обменялись картами, фактически - судьбой. Помнишь, как в старой советской песне "Давай товарищ, поменяемся судьбою, махнем не глядя, как на фронте говорят".
  Я покачала головой.
  - Справедливость - вот что он хотел. Вот о чем мечтал. Потому и выпала ему такая карта. А перевернутую Башню подсунул ему ты.
  - Ну... - как-то не очень уверенно кивнул Лева.
  - Не понимаешь? Им двигало точно такое же чувство вины, и потому он, как и ты сейчас, искал справедливости.
  - А он-то за что чувствовал вину? Ведь тогда еще ничего не случилось...
  - За войну.
  Мне совсем не хотелось этого говорить, но пришлось. Иначе Лева мне бы не поверил.
  - Он часто приходил ко мне в последнее время, мы много разговаривали. Он жаловался, что не может спать, что все время вместо сна попадает туда, на войну. А там он убивал. Много и, судя по всему, страшно. Рассказывал, как приезжал к ним священник и благословлял их. Понимаешь, он жаловался этому священнику, что не может заснуть, что совесть покоя не дает, а тот в ответ: не волнуйся, мол, все нормально, на войне это как бы и не грех вовсе... Вот этот разговор со священником его больше всего и добивал.
  - Он хотел покаяться.
  - Да, душа его просила хоть какого-то покаяния, а он не знал к кому пойти. Ему как будто отпустили грехи, а он сам себе их не смог отпустить, потому и страдал... И чем дальше, тем сильнее.
  - Выходит...
  - Выходит, что ты всё равно взял свою карту - Башню. К тому же перевернутую, то есть массаракш - мир наизнанку. Вот ты его и переворачиваешь, этот мир. Точнее время. Ну, ты сам понимаешь...
  - Массаракш... - тихо повторил Лева. - Теперь, надеюсь, и ты, Стеша, понимаешь, что я просто обязан туда вернуться и спасти Колю. Хотя бы от войны его отговорить... Справедливость - это такая страшная карта, да?
  - Справедливость - Старший Аркан под номером восемь, - процитировала я, закрыв глаза, то, что известно любой начинающей гадалке, - еще ошибочно называемый Правосудием.
  - Почему ошибочно? - перебил меня Лева.
  - Потому, что Правосудие это социальная функция, а Справедливость - категория добродетели по Аристотелю. Так вот: на карте, согласно традиции, изображена не богиня правосудия Фемида, а ее дочь Дике, олицетворявшая правый суд, то есть именно справедливость.
  Это женщина в простом наряде, без украшений. В одной руке у нее меч, в другой - весы. В древнем, египетском Таро эта карта называлась Равновесие и Меч. Вокруг сидящей Дике колонны, за спиной - занавес. Человек, который ее вытянул, уже сделал главное в своей жизни открытие: в мире всё обстоит именно так, как он видит это здесь и сейчас. И всё оказывается иначе, чем было прежде. Но и человек меняется в каждый момент времени. Потому требующий справедливости должен помнить, что первый счет будет предъявлен ему самому. "Ибо каким судом судите, таким и вас будут судить, и какою мерою мерите, такою и вас будут мерить", говорил Иисус.
  Отбарабанив это, я открыла глаза и пристально взглянула Леве в лицо, стараясь проникнуть в его мысли, понять, дошло ли до него хоть что-нибудь.
  По всей видимости, нет, не дошло. А жаль. Но теперь уже ничего изменить нельзя. Чертик-клоун вертелся на мониторе, настойчиво требовал команды "Enter". И оставалось лишь нажать самую главную клавишу.
  - И все-таки, как ты меня нашла? - задумчиво глядя на город, словно прощаясь с ним, спросил Лева.
  - Вспомнила. Лето после девятого класса. Мы гуляли тут с Марой и Лилькой, честно говоря, не просто так гуляли, колдовали. Лилька нас тут учила разным непотребным фокусам. Тогда ведь еще монастырь совсем заброшенный был, никакой охраны, никаких монахов. Мы его весь излазали, даже могильные склепы открывали. Это, Лева, даже сейчас тебе знать не обязательно. И аккурат на день рождения Марыськи мы тут тебя и встретили. Вон там, - я показала направо, в сторону Свечной башни, - ты брел какой-то совсем потерянный, глаза шальные, никого не видел и не узнавал. Мы немного даже испугались, не наши ли заклятья тебя так по башке шандарахнули. Ты сам-то это помнишь?
  Лева усмехнулся.
  - Что-то такое было. Вы меня еще на продолжение банкета потащили к Маре домой, чаем отпаивали, у вас там выпечки разной осталось, вот вы и ходили, искали, кого бы еще накормить... Помню, как же! Золотое времечко было, разве нет?
  Я вздохнула.
  - В этот день ты и собрался прыгнуть, верно?
  Лева промолчал, но и так было понятно, что я угадала.
  - Теперь понимаешь, почему такой потерянный ты брел тогда, в жаркий день летнего солнцестояния двадцать первого июня тысяча девятьсот восемьдесят шестого года? Сейчас понял, откуда ты здесь взялся тогда?
  - Хочешь сказать, что даже день я не смогу свободно выбрать? Что всё настолько предопределено?
  - Не знаю, - устало пожала я плечами. - Предопределено или нет, но ты вот выбрал именно тот день. И хотя подарка тогда у тебя для Марыси не было, ты подарил ей веночек из обычных одуванчиков. Так трогательно это смотрелось. Мило. Вернешься - сделай точно такой же, не забудь. Ей и правда было очень приятно. Она потом этот веночек засушила, и он чуть ли не до Нового года у нее на шкафу лежал - на память... Цени, Лева!
  О том, что на этот венок коварная Марыся самого Леву "присушила" и он потом полгода ее портфель носил, я, естественно, распространяться не стала. Зачем? Пусть всё идет своим чередом. К тому же они и правда так трогательно смотрелись. Такая странная парочка: худой, нескладный Лева и толстушка Мара, им вслед оборачивалась практически вся школа.
  Лева нервно сглотнул, опять отвернулся, видимо, чтобы скрыть слезу, набежавшую из-за резкого холодного ветра. Не мог же он быть таким сентиментальным?
  Я обошла по кругу смотровую площадку-беседку, полюбовалась на родной город. "Хаммер" тихонько выезжал с территории монастыря через разбитые ворота. И вовремя - снизу от поворота на Пушкинскую уже спешила машина ДПС с мигалкой - видимо, очухавшиеся охранники все же вызвали милицию. Надеюсь, демоны им память стерли. Как произошедшие здесь события будут отражаться в протоколе и кого назначат крайним за выбитые ворота и снесенную напрочь дверь в церковь, даже не хочу знать. Здесь менты никого не найдут, хотя и удивятся, наверное, термосу с кофе и новенькому ноутбуку. Я уйду своей тропой через подвал Свечной башни. Лева отправится в жаркое лето своей молодости.
  И всем будет хорошо.
  Уже по дороге домой я услышала, как пиликнул мой айфон, подсказывая, что на электронную почту пришло новое сообщение. От кого бы это? Адрес, впрочем, был незнаком, но это уже стало привычным. В самом сообщении тоже ничего не было, только звуковой файл.
  Значит, от Пашки. Урок он усвоил.
  На этот раз это был "Пикник". Песня "В развороченном раю"
  
  Лабиринтами закрученными
  Да путями неизученными,
  Переулками немыслимыми,
  Чтоб никто тебя не выследил,
  
  Так беги уж хоть на согнутых,
  Ты животное особенное,
  К дикой жизни приспособленное
  В развороченном раю.
  
  Все растратили, все отдали
  За сокровища холодные,
  За сокровища холодные
  Душу продали свою.
  
  И горит огонь, не гаснет,
  Только будет ли им счастье,
  Только будет ли им счастье
  В развороченном раю?
  
  Лабиринтами закрученными
  Да путями неизученными,
  Переулками немыслимыми,
  Чтоб никто, никто не выследил...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"