Twins : другие произведения.

Николя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.00*4  Ваша оценка:

  Когда мне выдали новенький диплом, в нём значилось, что я - бакалавр лингвистики.
  И вот я в своём провинциальном городишке.
  Я бродил по пыльному центру, по закоулкам, по старым переулкам с двухэтажными купеческими домами, обогнул дворик престарелого костёла с остроконечной крышей. На фоне вековых построек, декорированных наивной лепниной, выделялся бирюзовый дом с неуклюжим каменным балконом странной архитектуры в стиле модерн.
  Справа от тяжёлой двери с элегантной ручкой блестела скромная вывеска. В нём размещалась контора, которая предлагала услуги по переводу и репетиторству - "Лэндарк". Земной ковчег?
  Я зашёл, да так потом там и остался. В конторе работали милые девчонки, приятные во всех отношениях. Сразу же предложили кофе и контракт.
  А мне особо и не хотелось запрягаться по полной, переть в столицу и пахать на крупные корпорации за крупные бабки. Тогда мне казалось, что главное в жизни не деньги, а время. Я очень ценил свободу и не хотел превращать свою жизнь в рутину.
  ***
  Можно, конечно, называть его просто Коля, но вам захочется - Николя, если вы познакомитесь в реале.
  Словно три ноты звучит это имя: "ни" - отрицание, "ко" - твёрдый камень, и музыкальное упрямое "ля".
  Отец Николя работал в уголовном розыске, ловил бандитов, а мать...да кто её знает?
  - Хочет совершенствовать английский, - сказал отец, и мать утвердительно качнула мелированной волной: дама тщательно следила за собой (наверняка, периодически листала "Космополитен").
  - Ты, правда, хочешь? - спросил я.
  Обычно родители жаждут, чтобы дети как губки впитывали знания, а сами детки - вряд ли мечтают превратиться в податливую пористую массу.
  - Хочу, - сказал с энтузиазмом Николя.
  И так воодушевлённо сказал это Николя, что каждый бы поверил: пацан и горы свернёт.
  В понедельник Николя явился на урок в полной боеготовности: на нём красовался облегающий костюм велогонщика, гладкий шлем и перчатки.
  Николя был практически альбинос, он снял защитные очки и сощурился на осеннее солнце, пробившее пустеющую сентябрьскую крону бледно-жёлтых клёнов. Я попросил Николя закатить велосипед в подъезд, чтобы шустрые дворовые подростки не воспользовались лёгкой добычей.
  - Можно? - удивлённо спросил Николя, и я удивился, чему тут удивляться. Наверное, Николя подумал, что у нас в подъезде слишком чисто - и заругается консьержка.
  Николя выложил на стол учебник и тетради.
  Николя действительно хотел знать английский.
  Язык, которым владеет основная часть мира.
  В школе он проучил его семь лет.
  Хотя, с трудом верилось, что Николя в своей жизни изучал хоть какой-то язык на латинице.
  ***
  Николя никогда не сопротивлялся. И если я твердил упрямо: "Читай снова!" - он это делал и никогда не роптал.
  Капля камень точит. Гута кават ляпидем! Gutta cavat lapidem!
  Но толку от этого капанья было ноль. Ноль без палочки, даже если он читал текст десять или двадцать раз.
  Наоборот, чем больше он читал один и тот же текст, тем хуже получалось.
  И если он делал упражнение дома - в нём было больше ошибок, чем если бы он не открывал учебник и вовсе!
  После многократных пыток я осознал, что Николя не надо мучить типовыми упражнениями. Николя нужно понять изнутри, забраться в его черепную коробку: у Николя другое устройство.
  К нему следует подбирать ключи.
  Айн-цвай-драй... - и так, пока не найдётся подходящая отмычка.
  Кажется, я превращался в хакера.
  ***
  Через пару месяцев я понял, в чём дело.
  Разоблачил я его случайно.
  Пока он переписывал в тетрадь слова, я позволил себе засмотреться в прошлое. Вспомнились школьные каникулы у бабушки: ива над прудом в конце дачного посёлка, тихий послезакатный вечер, когда появляются первые звёзды над острыми елями... я нырнул с моста, поплыл, разгребая воду и подталкивая тело вперёд как лягушка, миновал цепкие водоросли на середине, а потом выбрался на противоположный берег... мчались вдали легковушки по трассе... ко мне подошёл пекинес, брошенный дачниками... нос у него прохладно-нежный... мы сидим на берегу... если не объявятся его хозяева - заберу себе... значит ли это, что я - вор...
  - Вас любят собаки, - вдруг сказал Николя.- Я бы тоже завёл. Колли. Но у мамы Матильда.
  Вдруг, вместо пекинеса и пруда, я увидел сиамскую Матильду на незнакомом велюровом диване и девушку в короткой пижаме с голыми коленками.
  - Это Вика, моя сестра, - сказал Николя. - Учится в юридическом. На осенних сборах лучше всех стреляла.
  - Читай, - сказал я, вздрогнув.
  Вот тут-то я его и поймал!
  Сидя рядом на табурете, подсунув ладони под ноги, он просто считывал то, что думал я. А думал я всегда правильно, методично раскрывая скобки, ставя в правильной форме глагол или прилагательное.
  Признаюсь, при зависающей паузе, я даже как суфлёр из будки мысленно бубнил Николя, как правильно сказать предложение.
  Вот где была собака зарыта! Я сам ему подсказывал!
  Я ухмыльнулся и безжалостно заткнул свой внутренний английский голос жёстким кляпом.
  ***
  У Николя не было друзей.
  Однажды он пришёл с фингалом на скуле. Я понял, что его побили. Но он всего лишь упал с велосипеда на треке и мощно приложился щекой к бетонному покрытию. Я не мог уличить его во лжи: ведь это он читал мои мысли, а не я - его.
  Николя приходил и раскладывал на столе карточки из картона с таблицами времён, личными и абсолютными местоимениями, правильным порядком слов, правильными и неправильными глаголами в две стопки.
  Я учил Николя лингвистической аккуратности: писал таблицы на разноцветных карточках, и если он ошибался, говорил: "розовая" или "сиреневая" - он находил карточку и исправлялся. Николя становился почти таким, как все подростки его возраста: он начинал соответствовать требованиям школьной программы федерации.
  Но в следующий раз мы пунктуально возвращались на исходную позицию: Николя добросовестно забывал и перфект, и континиус. Каждый урок приходилось начинать с "чистого листа", как если бы ребёнка заколдовал старикашка Джон Локк, мстя мне за пропущенные лекции.
  Прошли три месяца, а Николя и двух слов связать не мог, да и читал через пень-колоду.
  Вот так мы и бороздили круг за кругом ненавистной трусцой. При этом мне явно не светила роль сэра Лестера Пиггота.
  Когда силы мои иссякали, как у загнанного гнедого брабансона - вдруг (словно гром среди ясного неба!), Николя понимал моё предсмертное иноязычное хрипение и отвечал отчётливо и грамматически верно - как если бы родился где-нибудь в тихом уголке на границе с шотландской пустошью и рос под звуки волынки. В неведомом космическом пространстве включался недосягаемый для меня таинственный рубильник.
  В следующий же раз он, увы, снова, и снова начисто забывал буквы латиницы. Хорошо, хоть не терял мои цветные таблицы на картонках от конфетных коробок, доставшихся в наследство от предыдущей квартирантки - моей приятельницы Инги.
  - Вы не любите конфет, - сказал Николя.
  Он всё про меня знал.
  Я вспомнил его сиамскую Матильду и сестру-снайпера в короткой пижаме с загорелыми коленками.
  Николя - не дебил, он просто не такой, как все. Смог же он проучиться в школе для нормальных целых десять лет.
  Мне было стыдно. Мальчику требовался более опытный педагог. Именно так я и говорил в телефонную трубку его родителям. Но мне отвечали "нет" с другого конца города, и добавляли, что всё устраивает.
  - Тебя вызывают к доске? - спросил я, уверенный, что случись такое - в дневнике засияет высокомерный кол.
  - Нет, - сказал Николя. - Меня никогда не спрашивают.
  Постепенно я превращался не в хакера, а в афериста, получающего деньги за некачественные услуги. Вроде как просто играл в учителя, а на деле был не способен вдолбить в подростка базовые знания.
  ***
  - Давайте поговорим о жизни, - сказал как-то Николя. - Англичанка любит на уроках разговаривать с нами о жизни.
  "Лучше бы эта безмозглая дура занималась с вами грамматикой!" - мысленно ругнулся я - и тут же осёкся.
  - Лучше бы вы занимались грамматикой, - сказал я.- Ты устал?
  - Нет, - сказал Николя. - Вы придёте завтра на соревнования?
  - Куда? - спросил я без всякого интереса.
  - На трек, - сказал Николя. - Кубок города. Я обязательно буду первым. Хотите?
  Я судорожно подумал, что надо вспомнить, чем буду занят, или придумать причину не явиться.
  - Или вы работаете завтра? - подсказал Николя.
  - Точно, - сказал я.
  - Жаль, - сказал Николя.
  И тут Николя поведал мне о своих спортивных достижениях. Я пыжился не думать, что это всего лишь подростковые фантазии, но контроль мыслей давался мне с трудом: попробуйте сами "не думать про белого медведя". А голову упрямо бомбила чужая мысль, издевательски гаденько пищал противный голосок откуда-то из-под плинтуса: "Дебил, дебил-дебил...врешь, врешь, врешь...".
  ***
  Однажды ко мне зашла Инга. Лил дождь, а зонт её ещё хранился у меня на вешалке в прихожей.
  Университетские считали Ингу "не от мира сего". Не потому, что она была дылда под метр девяносто и носила мужские мокасины сорок пятого размера. Инга вообще-то могла бы запросто ходить по подиуму и зарабатывать на жизнь не высоким интеллектом, а длинными ногами. Женщины не часто блещут интеллектом. Инга была из тех редких жемчужин, которые думают не только о том, как бы подцепить на крючок банкира или заарканить мальчика из нефтяного холдинга. Не знаю, была ли она то, что называется virgin, не в смысле "дремучая", конечно. Хотя, дипломная работа об Орлеанской Деве завела её в такие дебри, что она очутилась в церкви.
  Тогда, в конце занятия Николя, уставившись на неё, сказал:
  - Я очень люблю воровать. А вы?
  В моих мозгах наступила рекламная пауза. А Николя продолжал:
  - Люблю делать это в больших супермаркетах. Где полно народа.
  - И что же ты воруешь? - тихо спросила Инга, опустив чётки.
  - Мелочи всякие, - сказал Николя. - Ну, например, линейку или ручку, зубную щётку или набор носовых платков.
  Я ни разу не видел у него ни одного носового платка. Он никогда не сморкался. Да Николя и не болел никогда.
  - И зачем? - спросила тихо Инга.
  - Просто. Интересно, поймают или нет. Игра такая, - сказал Николя. - Иду мимо кассы... мимо контроля...поймают или нет?
  Надо было сказать что-то. Педагогическое. Иначе Инга перестала бы меня уважать. Я - учитель, значит, должен возмутиться и объяснить, почему это плохо.
  Почему плохо воровать в супермаркетах? В чём суть зла?
  - Ты что, купить не можешь? - строго сказал я, сознавая, что это плохой аргумент. Дают ли малому деньги на карманные расходы?
  - Могу, - сказал Николя. - Но это неинтересно. Главное - вынести, чтобы тебя не поймали.
  - А если поймают? - спросила Инга.
  - Ну, пока что ведь ещё ни разу не поймали! - улыбнулся Николя.
  "Сейчас благочестивая Мать Тереза промоет ему извилины!" - с надеждой подумал я, глядя на Ингу.
  Но та лишь молча перебирала деревянные бусины на короткой нити.
  И тут из меня вырвалась бурная проповедь: я вспоминал несчастных кассирш, которые страдают от недостачи, у которых вычитают пропажи из зарплат, и которым нечем кормить грудных младенцев, которым требуются дорогие импортные смеси с пребиотиками. По крайней мере, так плакалась квартирантка с верхнего этажа, когда пролила потолок в ванной комнате в прошлую среду.
  - Осознаешь? - спросил я Николя в конце гневной тирады.
  Николя весело поглядывал на Ингу. Мне показалось, он искал своё брутальное отражение в её глазах. В переходном возрасте естественно строить из себя криминального типа или супергероя.
  Тогда я не позвонил и не сообщил родителям, подумав, что даже если Николя и заловят охранники супермаркета - приедет папа - и всё устроится, а Николя отделается лёгким испугом. В конце концов, мне платят за английский, а не за воспитательный процесс.
  ***
  - Кофе с сахаром? - спросила Инга, когда Николя умчался, переключая скорости.
  - Да, - ответил я.
  Хотелось поплакаться Инге о профнепригодности. Наверное, стоит сменить род занятий - переключиться на безликие технические мануалы, строительные подряды и юридические акты.
  Инга слушала внимательно, пока не иссяк фонтан моих клокочущих эмоций.
  - Не вешай нос, - сказала Инга. - Просто, твой мальчик - индиго. Говоришь, он читает мысли?
  - Индиго? - переспросил я, реально ощутив, как прошлым маем вляпался в свежую сине-фиолетовую краску на лавке в парке.
  - Ну, да. Помнишь, как тестировали класс? Кто попал в поле снаружи, обвели маркером и пометили - "изгой". Можно, я заберу свою французскую кастрюльку? Она тебе не нужна?
  Стало грустно: договор в конторе уже подписан на год вперёд. Толкать в гору сизифов камень на велосипедных колёсах!
  "Учить индиго? О, только не это!" - воскликнет любой аттестованный учитель, если он ещё не сбрендил от многолетнего пребывания в школе и не требует деньги вперёд, пока дитя развязывает шнурки в прихожей.
  Может быть, Инга ошибалась?
  - Их очень легко определить, особые тесты не нужны, поверь, - кивнула Инга, прикрыв веки.
  - И как же ты их вычисляешь?
  - Они иногда пишут задом наперёд, как будто в зазеркалье.
  Может быть, Инга ошибалась в Николя. Ведь она переписывалась с определённым контингентом: малолетними преступниками, отбывающими срок на зоне.
  ***
  Почему-то раньше мне не приходило в голову контролировать процесс письма. Следовало исправить это упущение.
  - Пиши! - я диктовал правило и пристально смотрел в тетрадь через плечо Николя.
  Скоро я понял, что попался. Он был из тех, о которых говорила Инга.
  Николя даже и не замечал, что пишет задом наперёд, и вслух прочитал кириллицу, как ни в чём не бывало.
  ***
  Прошёл год. Обычный рутинный год. А потом ещё половина. Зима не хотела начинаться даже в канун январских праздников. Заказчик торопил. Переводил я нудную сопроводительную брошюру про эксплуатацию кондиционеров.
  Раздался еле слышный зуммер. Кажется, я отключал связь? Вечно вам неймётся, когда человек занят!
  Звонил Николя. Давненько не виделись.
  - Вы ещё меня помните? - спросил Николя. - Я вам должен.
  - Забудь, - сказал я.
  Те двести рублей не играли в жизни большой роли. И потом, какие деньги? я так ничему и не научил Николя. Разве что нескольким ходовым фразам, вроде "Увидимся в пятницу" или "Как пройти на Бейкер Стрит?".
  - Можно зайти, вы свободны? - спросил он.
  Я открыл дверь и увидел за порогом Николя, в полосатом шарфе, как ходят парижане.
  - Как родители?
  - Отец без работы. А мать - как всегда.
  Теперь Николя учился в университете. Он собирался строить мосты.
  Мы перевели текст об оранжереях и Хрустальном дворце Джозефа Пакстона, потом читали вслух. Николя, как и прежде, делал ошибки: чем дальше в лес, тем больше дров.
  Надеюсь, преподавательница английского удовлетворилась переводом и поставила зачёт. Николя больше не звонил - и я вздохнул с облегчением от чувства выполненного долга.
  Но до сих пор я так и не понял, кто кого учил тогда. Кто чьи мозги выправлял и призывал к порядку? И кто кому больше должен.
  Жаль, что отца Николя уволили из полиции "по сокращению штатов". Наверное, он не прошёл аттестацию, когда милицию превращали в полицию. Если бы его не сократили, он бы точно пристроил Николя в полицейский колледж. Вот тогда, со временем, мы бы точно избавились от преступности. По крайней мере, в нашем провинциальном захолустье.
  Жаль, что полиция осталась без Николя...
  Но, может быть, отца и уволили именно из-за этого? Психологи тогда тестировали всех сотрудников внутренних органов. Может быть, он написал пару-тройку слов в зеркальном отражении?
  Тогда, возможно, Николя и не индиго вовсе, а всего лишь потомственный телепат? Про "индиго" сказала Инга. А Инга - не психолог вовсе, и не психиатр. Она работает сейчас турагентом в компании "Happy Go Lucky", исколесила всю Европу. Кстати, Инга ужасно рада, что исцелилась от клептомании, посетив какие-то французские святыни.
Оценка: 6.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"