Ариэль. По доброй воле

Огромная благодарность As за историю,

лёгшую в основу этого рассказа.

Также большое спасибо Малышок Ольге

и Роману Суржикову - за техническую помощь

и дружеские пинки :)

Мерзейшая погода! Туман, грязь жадно чавкает, не желая отпускать вечно уставшие ноги. Ёжусь от холода, поднимая воротник. Всё вокруг становится беспросветно серым. Никогда не думал, что у этого унылого цвета столько оттенков.

Улица в предрассветный час почти пуста. Далеко за спиной натужно пыхтит толстая тётка с огромной клетчатой сумкой, на другой стороне неопрятный мужичок скучает на автобусной остановке.

На плечи наваливается тяжесть, становится трудно дышать. Тётка. Кто бы сомневался! С моим-то везением... Ускоряю шаг в надежде установить критические четыреста двадцать метров.

"Скучно. Вздремнуть, что ли? Всё равно в такую рань никого не найдёшь. Зато и не пилят..."

Таксист. Что ж, так уже лучше. Осматриваюсь, нахожу взглядом старенькую мышастую шестёрку с водителем и залезаю на заднее сидение.

- Куда?

Удивление, радость и лёгкое раздражение. Хочется закурить.

- Три квартала вперёд и один направо.

Удивление растёт.

- Двадцать пять, - таксист мимоходом пугается собственной наглости, но мне безразлично.

- Идёт. Только не спеши.

Курить хочется всё сильнее.

- Сигареты не будет? - знаю, что не откажет.

- Бери. Замёрз?

Неопределённо пожимаю плечами. Затягиваюсь. Мы медленно едем вдоль ещё тёмных окон домов.

"Наконец-то наши обставили итальяшек. Такой вчера красивый гол был!"

Улица расцветает яркими осенними красками: золото листьев, кровавые капли рябины, зелёно-коричневые ёжики каштанов. Запах дыма чертовски приятен.

"Опять стучит. Не иначе кардан вразнос пошёл. Надо загнать старушку на профилактику..."

Эх, ехал бы так и ехал! Но мы тормозим возле двухэтажного серого здания.

- Прибыли.

- Спасибо.

Отдаю водиле четвертак и покидаю салон. Машина отъезжает - шофёр спешит вернуться на прежнее место.

Сразу начинает тошнить от выкуренной сигареты. Сглатываю тягучую слюну и захожу в полутёмный коридор.

"Опять грязи нанесут. И что не спится в такую-то рань? Хоть бы ноги вытирали..."

- Доброе утро, Мария Васильевна!

Придвигаюсь к стене, пропуская мимо уборщицу в синем рабочем халате. Пахнет хлоркой и почему-то нафталином. Внучке нужен новый комбинезончик, а дочка до холодов вряд ли сообразит...

- Мария Васильевна, я всем сотрудникам выдаю премии. Зайдёте после шести?

Радость. Пахнет апельсинами.

- Спасибо, Владик, но мне Леночку из садика забирать. Я завтра с утречка, можно?

Надежда. Робкая, и оттого ещё более притягательная.

- Тогда зачем откладывать до завтра? Закончите работу и загляните. Хорошо?

Кивает. К апельсинам добавляется лёгкий привкус ванили, горьковатый и сладкий одновременно. Гремит ведро, шлёпает мокрая тряпка. Приятно смотреть, как грязь сменяется зеркальным блеском. А в тёплой воде руки почти не ноют.

Захожу в свой кабинет, запирая тяжёлую стальную дверь. У меня есть сорок восемь минут одиночества. Сорок восемь минут небытия...

Взгляд судорожно мечется по кабинету, холёные руки с полированными ногтями крутят ручку дорогого кожаного портфеля, лежащего на коленях. Я всегда сажаю посетителей напротив, не отгораживаясь столом. Так проще.

- Мне вас рекомендовали.

Волнение, страх, голос слегка дрожит.

- Я вас внимательно слушаю.

Тянет правую почку. На языке привкус вчерашнего пива.

- Мне сказали, что вы можете помочь в... деликатных ситуациях.

"Неужели придется всё рассказать? А если проболтается? Тогда она наверняка изменит завещание. Что же делать?.."

Мысли путаются, лихорадочно скачут. Комната расплывается яркими цветными пятнами.

- Успокойтесь, пожалуйста. Глубоко вдохните. Можете закурить.

Он не курит, и мне об этом известно, но размеренная речь делает своё дело. Дыхание слегка успокаивается, унимается мельтешение цветных пятен, и клиент несколько сбивчиво излагает суть вопроса. Это нужно ему. Я уже знаю, что семь лет назад он женился на состоятельной пожилой женщине с целью получения наследства. Старательно разыгрывал роковую страсть и неземную любовь (брезгливость, запах тошнотворно сладких духов, судорога лицевых мышц от постоянной "приклеенной" улыбки). А потом не выдержал и завёл роман на стороне.

- И чего вы хотите от меня? - сложно не забывать, что нельзя отвечать на незаданные вопросы, но я стараюсь.

- Вы можете узнать, что ей известно? Так, чтоб она ничего не заподозрила?

Жарко. Лоб покрывается испариной, по спине бежит тонкая дорожка пота.

- Мне нужна фотография и адреса двух-трёх людных мест, где можно застать вашу жену. Лучше всего какое-нибудь кафе или ресторан.

- Она обычно почти никуда не ходит...

- Так пригласите супругу пообедать. И скажите мне, где и когда. После снова зайдёте, получите информацию и расплатитесь.

Недоверие. Запах жжёного сахара, холодные мурашки.

- А чем вы подтвердите, что информация подлинная?

Раньше я предлагал что-нибудь конфиденциальное. Что-то, известное только объекту и легко проверяемое. Сейчас поступаю проще.

- Вам меня рекомендовали.

Тяжёлый вздох. Хочется пить. Или выпить.

- Позвоните, когда определитесь с датой и местом. Мой столик должен быть неподалёку от вашего.

Нет, все-таки выпить.

Провожаю клиента до двери, встречаюсь взглядом.

- Бесплатный совет: не пейте столько пива. У вас проблемы с правой почкой.

Ошеломление и новая волна страха едва доносятся из-за плотно прикрытой двери.

Вытираю лоб, нажимаю кнопку селектора на столе.

- Саша, пятнадцать минут меня нет ни для кого, хорошо?

- Владимир Михайлович, тут барышня сидит...

- Пятнадцать минут и два стакана минералки без газа, - отрубаю связь. Сейчас мой референт принесет воду и можно будет умереть. На четверть часа.

...В чёрных глазах напротив холод и тоска.

- Ты уверен, что хочешь этого?

- Спрашиваешь! Да я бы всё отдал за такое!

- Что ж, ты выбрал.

Металлический блеск. Быстрое, едва уловимое движение. Голос, полный печали и сочувствия:

- По собственной доброй воле...

Осторожный стук в дверь.

- Не заперто.

- Ваша минералка, - Саша ставит поднос с двумя стаканами на стол. Он уже привык исполнять мои просьбы дословно. - Извините за задержку, но без газа в холодильнике не было. Пришлось покупать.

Лёгкая тревога, свежесть после грозы, слегка расплывчатая картинка. Очки снова сломались, а от линз болят глаза.

- Спасибо. Знаешь, я передумал. Зови сюда свою барышню, если она ещё не ушла.

- Эта уйдет... - раздражение, злость. "Откуда в такой симпатичной молодой женщине столько высокомерия?"

- Да, Саш, можешь пока сбегать в "Оптику". Только бери что-нибудь качественное, представительского класса. Счёт проведешь по статье "рабочий инвентарь", - подмигиваю.

Робость, удивление. Невесомый солнечный зайчик на щеке.

- Не стоит, Владимир Михайлович. Семен нас обоих за такие шутки, да ещё в предотчётный период... Так я её запускаю?

Киваю в ответ. Отпиваю воду из высокого прозрачного стакана.

По коридору цокают каблучки.

- Добрый день. Присаживайтесь, пожалуйста, - указываю на гостевое кресло.

- Давайте без церемоний. Моё время очень дорого, а я и так полчаса просидела в этой вашей... приёмной.

Брезгливость, лёгкий запах перезрелых фруктов. Ну и дыра! С такими гонорарами можно было бы найти более пристойный офис и нанять более вежливого секретаря. Даже кофе не предложил!

- Я вас внимательно слушаю, - дежурная, донельзя заезженная фраза. Но она всегда срабатывает.

- Нашей компании предложили крупную сделку...

Восторг и настороженность. Условия слишком хороши, а про потенциальных партнёров очень мало информации. Потери могут быть катастрофическими. Рекомендация от надёжного человека: в этой конторе знают всё обо всех.

- Сегодня за ужином мы должны будем обсудить детали, а завтра с утра подписываем соглашение. До этого времени я хочу знать степень риска наверняка.

Левая бретелька слишком туго затянута, всё время хочется её поправить.

- Достаточно. С ценой и условиями моих услуг вас ознакомили? Подходит? - утвердительный жест. - Где и во сколько вы ужинаете?

Тошнота. Запах чеснока. Так называемая национальная кухня отвратительна, но гостям захотелось экзотики.

- В семь. В "Ридной хате".

Унылые рушныки на стенах, толстые медлительные официантки с коровьими лицами, а столик на вечер надо заказывать дня за два.

- Пожалуй, я пойду с вами. Люблю, знаете ли, простую народную еду.

Укол электричества, чёртова бретелька вонзается в нежную кожу. Вдох-выдох. Медленный, глубокий.

- Как вы себе это видите? - зелёные глаза горят возмущением, - это деловая встреча, а не...

- Успокойтесь. Вы можете представить меня, скажем, своим секретарём. Нет, лучше переводчиком.

Презрение, высокомерие. Ледяные волны морского прибоя.

- Really? And where did you studied the language? In school?(1)

Торжествующий взгляд. Пузырьки шампанского щекочут нос.

Это могло бы быть забавно. Образы и мысли не имеют языка. Я могу общаться хоть с китайцем, хоть с аборигеном с острова Пасхи.

- Life is the best school. Make yourself or die.(2)

Сейчас у меня чистейшее оксфордское произношение. Её произношение. А вот набор и построение фраз чисто американские.

Отпиваю ещё воды. После таких упражнений всегда саднит в горле.

- Неплохо. Даже очень.

Изумление, тень уважения. Признавать своё заблуждение неприятно, но на что только не пойдёшь ради дела.

- Благодарю, - мягкий полупоклон в кресле смотрится комично. Клиентка прячет улыбку в уголках губ.

- Ладно. В шесть тридцать я за вами заеду. Только потрудитесь переодеться в костюм. Ваши джинсы с ковбойкой просто ужасны.

Ей очень хочется оставить за собой последнее слово. Чем бы дитя не тешилось...

Гостья уходит и почти сразу в кабинет осторожно заглядывает Саша. Он уже в новых очках в тонкой золотистой оправе. И как только успел?

- Можно, Владимир Михайлович?

- Заходи.

- Я... у меня личная просьба.

Робость, неуверенность. Аромат подснежников и лаванды.

Приглашающим жестом указываю на кресло. Он садится. Ноги скрещены, правая рука зарывается в заметно отросшие волосы на затылке.

- Чёрт, даже не знаю, как объяснить! Я встречаюсь с девушкой... - волнение, лёгкий ветерок, скрипичная импровизация.

- Что ж тут объяснять? Что тебя интересует больше: её чувства или твоё предполагаемое отцовство?

Его интересует всё. В том числе, и собственные переживания. Но тут я ничем не могу помочь. Человеку мало сказать "ты влюблён", такое надо ощутить самому. И никто никогда не даст гарантий, что "эта музыка будет вечно". А вот пообщаться с жертвой нашего Казановы я вполне в состоянии.

- Предложи ей заглянуть сюда под каким-нибудь предлогом.

Запах винного уксуса, надрывный лай собаки.

- Вообще-то, я уже предложил ей пообедать сегодня вместе в пиццерии неподалёку...

Саша смотрит мне в глаза, как ребенок, разбивший мамину любимую вазу. Дескать, не сердишься? Точно? Не сержусь.

- Тогда зови Семёна. Что-то он совсем зарылся в свои, то есть, в наши, отчеты. Мы идем есть пиццу. Ты ведь угощаешь?

В принципе, любой из нашей троицы может спокойно угостить всех остальных, но так Саша быстрее поверит, что прощён.

- Конечно. Я сейчас! - парень стремглав вылетает из комнаты.

Дверь остаётся открытой и мне хорошо слышны его радостный возбуждённый голос и недовольное ворчание нашего бухгалтера. Ничего, немного покочевряжится и согласится. На Семёне держится почти весь документооборот, поэтому столь незаменимому человеку легко прощаются плохой характер и мелкие капризы.

Минут через двадцать мы втроём уже сидим в небольшом светлом зале. Пиццерия с банальным названием "Пепперонни", видимо, открылась совсем недавно - время обеденное, а в помещении почти пусто.

- Вы пока заказывайте, - Саша только что не подпрыгивает на месте, - а я пойду, встречу Алёнку.

Радуга после ливня, жёлтые солнышки одуванчиков.

- Иди, герой, - одобрительно бурчит Семён. Ему жарко в плотном чёрном костюме. В принципе, я не заставляю сотрудников соблюдать дресс-код, но он считает, что в нашей конторе должен быть хоть один прилично одетый человек.

- Как там наши дела?

Бухгалтер неопределённо пожимает плечами. Он недоволен моими неожиданными и непонятными расходами и тратами на благотворительность, но никогда об этом не скажет. Официально мы оказываем информационные услуги, а на деле - чем только не занимаемся. Вот сегодня вечером я подрядился работать переводчиком. Или кем там меня решит представить клиентка.

Пока Семён размышляет, как меня послать и при этом не обидеть, нам приносят меню. Помимо пиццы, тут подают салаты и десерты. Тыкаю наугад. Курица с грибами, греческий салат и персик со сливками. Пусть будет.

Мятная прохлада, свежесть летней ночи.

- О, ещё выбираете? - Саша полуобнимает за талию хрупкую блондинку.

Пешком до метро отсюда минут пятнадцать. Не иначе как на такси мотался, пижон.

- Знакомьтесь, это Алёна.

- Добрый день.

Напряжённое лицо. Волнение, тревога, запах эспрессо.

- Алёна, это мой коллега Семён и...

- И его коллега Влад, - встаю, отодвигаю от стола деревянный стул и жестом предлагаю барышне присаживаться.

- Мальчик и ещё мальчик, - незлобливо скалится Семён.

Девушка робко улыбается. Напряжение отпускает. Вкус сливочного пломбира, тёплые колючки шерстяного пледа.

Ребята принимаются за меню, попутно перебрасываясь общими фразами. Не слушаю. Вслушиваюсь.

"Везёт некоторым! Не был бы я женат..." - пыль на гардинах, покачивание плетёного дачного кресла. Семён. Не то, дальше.

Рассеянно мешаю ложечкой в чашке.

"Когда принесут кофе и счёт? Я уже опаздываю!" - гудок ночного поезда, запах мокрых листьев. Мужчина со внешностью и манерами мелкого клерка за столиком у окна. Опять мимо.

Отпиваю горячий напиток. Зелёный чай. Не помню, чтоб я его заказывал. Семён травит бородатый анекдот, все вежливо смеются.

"...ну и всё равно! Пусть. У меня будет свой маленький Алекс..." - горьковатый запах полыни, лучик зимнего солнца.

Пристально смотрю на Сашу.

- Алекс, - девушка непроизвольно вздрагивает, мой референт удивлённо поднимает глаза.

- Да?

- Как старейший среди нас посетитель этого места не покажешь мне, где у них мужская комната?

- Конечно... Влад. Пойдем.

За хлипкой деревянной дверью с буквой "М" долго плещу в лицо водой из крана. Смотрюсь в зеркало. Выражение должно быть максимально серьёзным.

- Вот что я тебе скажу... - выдерживаю паузу. Побольше драматизма, так он быстрее проникнется.

- Упустишь её - будешь дураком. Причем, дураком-алиментщиком. За последним прослежу лично.

Смятение. Стук сердца отдаётся в ушах.

- С чего ты вообще усомнился, что это твой ребёнок?

Ревность. Красивая, умная, актриса театра. Много мужчин вокруг. Друзей, коллег, поклонников.

Так всегда - даже самые гениальные аналитики пасуют перед чувствами.

- Владимир Михайлович, да я...

Огненные цветы фейерверка в ночном небе, вкус выдержанного коньяка.

- Ты. Мы, кажется, перешли на "ты", - его радость заразна. Улыбаюсь. - Пошли, а то рискуем остаться голодными.

За обедом Саша с Семёном пикируются короткими шутливыми фразочками и наперебой ухаживают за Алёной. Девушка делает вид, что смущается. Перерыв пролетает как-то быстро и незаметно.

- Так, мальчики-девочки, труба зовет, - поднимаюсь из-за стола.

- Влад, я провожу?.. - шелест дождя по крыше, вкус подогретого молока.

- Обязательно. А потом не забудь заскочить ко мне и привезти серую полосатую тройку и чёрную рубаху из шкафа в спальне. Ключи ещё не потерял?

- Когда это я забывал или терял что-то важное?

Лёгкая обида. Запах горелой резины, кваканье лягушек.

- Всё когда-нибудь случается впервые. Часа хватит? - утвердительный кивок. - Тогда ждём. Приятно было познакомиться.

Изображаю поклон в сторону Алёны и мы с Семёном покидаем эту парочку. Им есть о чём поговорить наедине...

...Красивое лицо с тонкими аристократичными чертами бледнеет. Пальцы нервно заправляют за ухо выбившуюся челку. В чёрных глазах холод и тоска.

- Ты уверен, что хочешь этого?

- Спрашиваешь! Да я бы всё отдал за такое!

- Что ж, ты выбрал.

Металлический блеск. Быстрое, едва уловимое движение. Голос, полный печали и сочувствия:

- По собственной доброй воле, без принуждения...

Боль. Чужая, и одновременно своя...

- Что-то случилось? - в кабинет заглядывает Саша. - Я слышал крик.

Массирую виски. Глубоко дышу.

- Всё в порядке. Кажется, я задремал и увидел кошмар.

Вру. Мне давно не снятся сны. Я потерял такую способность шесть лет назад.

Встревоженность, сочувствие. Полёт чайки над водой.

- Снова? Может, всё-таки стоит показаться врачу?

Качаю головой. Это действительно накатывает всё чаще, но ни один доктор тут не поможет.

- Всё в порядке. Честно.

Не верит. Но настаивать не станет. Не сегодня. Он ещё не освоился с переходом из просто сотрудников в товарищи.

- Я там костюм привез. Скоро заказчица заявится...

- Тащи его. И позови нашего великого финансиста. Мне надо с ним кое-что обсудить.

Обсудить не получается. Едва я успеваю приобрести представительный вид, как появляется утренняя посетительница.

- Вы уже готовы, - с удовольствием констатирует барышня после короткого обмена дежурными вежливостями, - тогда едем.

Всю дорогу она напряжённо молчит, прокручивая в голове предстоящую встречу. Апельсиновый сок, плачущий звук саксофона. Натирают туфли, противно тянет низ живота.

Машина останавливается у замаскированного под сруб здания с большой светящейся вывеской.

- Вы уже решили, какую роль мне отведёте?

- Юриста. Если потянете.

Вызов, недовольство. Не хочется весь вечер изображать неграмотную дуру. А присутствие юриста на такой встрече вполне закономерно.

Мне всё равно. Хоть Деда Мороза.

Зал забит. К счастью, тут есть подобие кабинетов. Тонкие фанерные стенки - плохая изоляция, но это лучше, чем ничего.

Объектов двое. Один лет сорока с широкими залысинами и начинающимся брюшком, и второй - молодой подтянутый мужчина с хищным профилем.

- Benjamin Merrose, or just Ben. I talked to you by phone(3), - старший объект протягивает руку.

Шуршание мыши, яркий свет встречной машины. Слезятся глаза. Бенджамин близорук, но стесняется носить очки.

- Nice to meet you. My name is Marina Serenko, - крепкое рукопожатие, - and this is Vlad, my lawyer(4).

- Ben, - теперь рука протянута ко мне.

Делаю вид, что не замечаю и помогаю Марине присесть.

Недоумение, запах жасмина. Ладонь неохотно убирается. Младший легонько тянет Бенджамина за рукав, что-то шепчет на ухо. Странно. Я его не ощущаю.

- Sorry for my forgetfulness. This is Sirine Smith, the partner of mine(5).

Ещё одна ладонь. В мою сторону. У меня есть причина избегать рукопожатий, но сейчас это будет выглядеть слишком подозрительно. И я протягиваю руку в ответ. Левую руку. Кофейные глаза удивлённо расширяются, но мистер Смит предпочитает промолчать.

"Просто Бен" вовсю любезничает с Мариной, которая из мисс Серенко уже превратилась в Мэри.

Чтоб не привлекать внимания отсутствующим видом, прошу просмотреть контракт. Мистер Смит молча достаёт из портфеля распечатку. Я по-прежнему его не чувствую. Не страшно, для выполнения заказа мне хватит и его говорливого эмоционального партнёра.

"Симпатичная фигура! Длинные ноги, подчёркнутая талия..."

Вот только мысли Бенджамина явно не в ту сторону. Задаю пару ничего не значащих вопросов по документам. Лёгкое раздражение, запах масляной краски, цветущие кусты роз.

В таком людном месте работать сложно, постоянно вплетаются посторонние обрывки образов и ощущений. Но у него очень сильный поток, и вскоре я уже знаю всё, что интересует мою клиентку. Надо лишь дождаться окончания ужина и передать ей информацию.

Бен предлагает выпить за будущее сотрудничество. Вежливо отказываюсь.

"...стильный костюм, аккуратные руки..."

В кармане уже в третий раз вибрирует мобильный. Мешает. Номер на экране незнаком. Жму на кнопку выключения и кладу телефон на стол рядом с бумагами.

Бен провозглашает тост за прекрасную половину человечества. Придётся поддержать. Наполняю стакан тоником.

"Выразительные глаза, одухотворённое лицо..."

Давлюсь напитком. Кто-то заботливо хлопает меня по спине.

- Are you all right?(6) - голос у Смита озабоченный и сочувствующий.

Зябко повожу плечами. Младший объект всё так же не читается, и судить о его настроении приходится по интонациям и выражению лица.

Резкое, обжигающее ощущение прикосновения.

- Excuse me, I feel sick. Marina, could I talk a couple words to you?(7)

Недовольство, лёгкая дрожь в прохладный осенний вечер.

- I am back in a minute,(8) - заказчица улыбается Бену и выходит со мной во двор.

Ожидающий напряжённый взгляд. Барышне непонятно моё поведение, она ждёт оправданий. Пусть ждёт.

- Они настроены на честную работу, но рекомендую на всякий случай внимательно просмотреть пункт "три" обязанностей поставщика и параграф "Форс-мажор".

Удивление. Вкус кофе с корицей, слабое алкогольное опьянение.

- Когда вы успели это узнать?

- У меня свои методы... ведения бизнеса. Я же не спрашиваю, зачем вы столь усиленно кокетничаете.

Раздражение. Шипение потревоженной змеи, вкус недозрелого винограда. Этот самоуверенный болван и так слишком много себе позволяет, а теперь придется объяснять как-то его неожиданный уход...

Я могу ещё много чего рассказать о её потенциальных партнёрах. Например, что предстоящая сделка их совершенно не интересует. Но за такую правду мне не платили.

- Да, и не пытайтесь пригласить мистера Мерроуза на чашечку чая. Он предпочитает мужчин.

Домой я возвращаюсь пешком. Полтора часа неспешного хода по ярко освещённым людным улицам. Ловлю обрывки чужих разговоров, мыслей и эмоций. Хочется утонуть в этом океане и уже никогда не выплывать на поверхность. Мне приходилось бывать и в более неприятных ситуациях. Один только "школьный" маньяк, в чьих деяниях меня чуть не обвинили однажды, стоит многих таких Бенов. Но избавиться от противного ощущения чужих губ на щеке почему-то чрезвычайно трудно...

Рабочее утро начинается со звонка. Вчерашнему альфонсу удалось уговорить свою пожилую супругу отобедать в "Гурмэ", пафосном французском ресторанчике в центре города. Сверяюсь с расписанием, заботливо составленным Сашей. На сегодня у нас обычная аналитическая подборка, ребята вполне справятся без меня. Помимо специальных заказов, мы нередко занимаемся мониторингом или просто статистическими выборками и тут моему референту практически нет равных.

К часу дня подхожу к огромным стеклянным дверям. Швейцар в синей униформе подозрительно косится на посетителя, пришедшего пешком, но заученным жестом открывает.

Машина у меня есть и раньше я очень любил сидеть за рулем. Но когда не можешь предугадать, чем тебя захлестнёт в следующую секунду... После нескольких аварийно-опасных приключений пришлось оставить вождение и пользоваться услугами городского транспорта или таксистов.

Клиент с объектом появляются через тринадцать минут. Я уже сделал заказ и потягиваю минералку.

- Сюда, милая. Думаю, здесь тебе будет удобно, - он предусмотрительно усаживает жену спиной ко мне.

"Как же меня достали твои капризы. Полтора часа "приводить себя в порядок"! Когда ты старая дура, это не скрыть никаким платьем или косметикой".

Он несправедлив. Женщина ещё довольно красива. Той спокойной, увядающей красотой, свойственной людям, счастливо прожившим свою жизнь. Просто ей семьдесят два года и сложно ожидать, что она будет похожа на двадцатилетнюю.

- Спасибо, Ваня. Ты сегодня так заботлив.

Лёгкое кокетство. Шелест шёлковых юбок, мелодия вальса. Приятно ощущать себя привлекательной.

Это было бы очень грустно и противно. Но мне давно уже всё равно. У меня нет своих эмоций. Только чужие.

Приносят заказ. Официант проворно заставляет стол тарелками. Его очень беспокоит вопрос моей платежеспособности и возможных чаевых. Парень привык к более респектабельному виду клиентов. Он работает всего пару месяцев, потому ещё не понял, что не стоит судить по одёжке. По-настоящему богатые люди могут себе позволить любой стиль. Осведомляюсь, можно ли рассчитаться карточкой. Демонстрирую золотую "Visa".

- Катенька, может, выпьем немного шампанского? - голос тёпел и заботлив.

"После спиртного тебя клонит в сон, можно будет без вопросов уехать по своим делам".

- Заказывай, - сияющий взгляд, учащённое сердцебиение. Яркие воздушные шарики, воркование голубей. Он необычайно внимателен сегодня, как в самом начале отношений.

Вслушиваюсь. Сейчас я не могу повлиять на разговор, повернуть мысли объекта в нужную сторону. Остается ждать или надеяться на сообразительность клиента.

- Я полностью полагаюсь на твой выбор, милый, - слегка скованная улыбка.

Сердцебиение уже не просто учащённое. Кровь стучит в ушах, тяжело бьётся в виски.

Тихий хруст. В моей руке раздавленный бокал, на скатерти медленно расплывается красное пятно. Стряхиваю с пораненной ладони стеклянное крошево, прикладываю к порезам салфетку. Я ничего не могу сделать. Ни-че-го-ше-ньки. Не поверят, примут за психа. А потом будет слишком поздно.

- Извините, у вас можно попросить солонку на минутку? - встречаюсь с объектом взглядом.

У Катерины большие жёлто-зелёные глаза с тщательно накрашенными ресницами. По телу волнами расходится жар, покалывает кончики пальцев.

- Возьмите. А что случилось с вашей? - женщина подаёт стеклянную трубочку с металлической крышкой. Запивает водой вытащенные из сумочки таблетки. Я знаю, что не поможет. Не в этот раз.

Перед глазами плывут чёрные пятна, начинает кружиться голова. Хватаюсь руками за скатерть, тяжёло облокачиваюсь на стол.

- Вам плохо? - клиент встревожен.

Плохо. Но не мне. Грудь взрывается резкой болью. Побледневшая женщина медленно сползает со стула. Я даже не могу её подхватить. К счастью, это успевает сделать официант.

- Вызывайте скорую... - пытаюсь переключиться на кого-нибудь другого, но пока слова выдавливаются с трудом.

Люди в белых халатах спешно выносят Катерину из зала и грузят в машину с мигалками, клиент подходит ко мне.

- Вы что-нибудь узнали? - полушёпотом.

Тревога, испуг. Ощущение мокрых ладоней. Со стороны может показаться, что любящий муж переживает за здоровье супруги.

- Ваша жена не писала завещания. И вряд ли успеет.

- Да как вы можете! - картинное возмущение. Детей у неё не было, а значит...

- Гонорар с пометкой "за информационные услуги" переведёте на мой счёт. Всю нужную для этого информацию можете получить у секретаря.

Отворачиваюсь и утыкаюсь взглядом в тарелку. Он ещё немного сопит над ухом и уходит. С улицы доносится истошный вой сирены. Скорая спешит доставить пациентку в больницу. Чужая боль медленно отпускает, оставляя на языке едкую горечь...

Если назревает острая необходимость отдохнуть, переключится, я уезжаю за город. В школу-интернат номер пятнадцать. Пять лет назад, когда мой адрес и телефон ещё не передавались из рук в руки в качестве последней надежды и спасательного круга, а гонорары не стартовали от четырех цифр в свободно конвертируемой валюте, тамошний директор обратился ко мне с заказом. У него вызвала подозрения пара иностранцев, подавших документы на усыновление трёхлетнего воспитанника. С этими усыновителями всё оказалось в порядке, но попутно мы вскрыли и распутали множество злоупотреблений, ставших суровой реальностью в подобных местах.

Потом, встав на ноги, я неоднократно помогал Сергею и его подопечным деньгами и нужной информацией. А недавно с моей подачи в детдоме поменялась большая часть персонала. Теперь около четверти ежемесячного дохода у меня уходит на благотворительность, зато солидные доплаты поддерживают в нанятых специалистах энтузиазм и любовь к ближним.

Нахожу в записной книжке номер своего офиса.

- Саша, что у нас с планами? Я могу исчезнуть на пару дней?

Щёлканье клавиш. Референт сверяется с графиком задач.

- Следующий особый заказ только в понедельник. Вы в "пятнашку"?

Сегодня среда, значит, у меня куча свободного времени.

- Угу. Всех отсылай на следующую неделю. Если что-то срочное, можешь попробовать позвонить, но там связь плохая.

- А можно я сегодня уйду раньше на полчасика?

Телефон не позволяет чувствовать собеседника, но я достаточно хорошо изучил своего секретаря, чтоб воображение дорисовало слегка виноватый взгляд.

- Ладно. Трубку только Семёну передай. Он наверняка допоздна сидеть будет.

- Обязательно. Хорошего отдыха!

- Спасибо.

С такси мне не везёт. Недавняя история с ограблениями сделала водителей несговорчивыми и напрочь отбила желание ехать в такую глушь. На остановке междугородних маршруток толчется куча народу с сумками и корзинами, ближайший автобус через час двадцать. Можно, конечно, позвонить Сергею, он с радостью вышлет свой микроавтобус...

Возле остановки тормозит потрёпанная "Мазда".

- Едет кто к "пятнашке"?

С места срываются несколько тёток с кульками и сумками.

- Могу подбросить за полтишок, - круглолицый усатый водила довольно скалится. Тётки сплевывают, одаривают его "добрыми" пожеланиями и возвращаются в очередь. Подхожу к машине.

- А за тридцать? - он знает, что загнул несусветную цену и готов её сбросить, а в интернат всё равно ехать по своим делам.

- Залезай.

На переднем сидении лежат какие-то пакеты, приходится садиться назад.

По дороге водитель молчит. В голове крутятся обрывки нового шлягера не то "Блестящих", не то "Сверкающих". Иногда мелькают мысли о стерве Жанке, "так его подставившей" и о новой машине, которую непременно надо будет купить.

Мы сворачиваем с основной трассы. За окном проплывают деревья и поля, пасутся коровы и козы. На обочине стоит девушка в ультракороткой юбке и отчаянно машет руками.

- Подберём? - голос почему-то напряженный и озабоченный. Навязчивая мелодия плотно засоряет эфир и очень мешает считывать. Вот оно что! Жалко пигалицу, одетую не по сезону, но в салоне мало места, а пассажир платит.

- Давай. Уж как-нибудь поместимся.

Тормозим.

- Спасибо! - девчушка забирается ко мне на заднее сидение.

Куцая курточка задирается, открывая голый живот, поехавшая юбка напоминает широкий пояс. Барышня бросается приводить в порядок свою пародию на одежду. Тактично отворачиваюсь.

Замешательство, звон колокола над бескрайней равниной. Дрожат руки. Ей явно не по себе в машине с двумя незнакомыми мужчинами. Вспоминаю, что она не поинтересовалась направлением нашего движения.

- Вам куда нужно?

Перевожу взгляд на попутчицу и натыкаюсь на чёрный цилиндр пульверизатора. В лицо ударяет остро пахнущая струя жидкости.

"Неужто получилось? Жаль..." - последняя мысль, за которую удаётся зацепиться. Сознание гаснет почти мгновенно.

...Облака. Тягучие, ватные. Вата всюду - в ушах, в суставах, в непривычно тяжёлой голове.

- Говоришь, легко отключился? - мужской голос, - а вы того взяли?

Озабоченность. Жар огня от натопленной печи.

- По описанию похож, вроде. Да ты на лапу его посмотри! - женщина. Суетливость движений, жужжание пчелы.

Чьи-то пальцы ощупывают мою правую ладонь.

- Ладно, сами разберутся. Пошли.

Удаляющиеся шаги, хлопок двери. Кто-то остаётся сзади. Сопение, тяжёлые удары сердца, правая рука поглаживает рукоять пистолета на боку.

Оцепенение медленно отпускает. Возвращаются зрение и подвижность. Я сижу на стуле в незнакомой и какой-то очень неуютной комнате. Руки, скованные наручниками, лежат на коленях. У окна спиной ко мне стоит черноволосый мужчина в темном костюме.

- Кто вы? Что вам от меня нужно? - голос подводит и вместо сердитого оклика выходит хриплый шёпот.

Мужчина оборачивается, и первый вопрос отпадает сам собой. Против света хорошо выделяется чеканный хищный профиль. Его обладатель всё так же для меня нечитаем.

- What are you need?(10) - фраза звучит уже уверенней.

Мистер Смит усмехается. Ещё бы, сейчас я не могу воспользоваться чужими знаниями, а собственные всегда оставляли желать лучшего.

- Не стоит так напрягаться, - голос мягок и полон снисходительности, - я прекрасно понимаю русский.

Он останавливается у секретера, бросает взгляд на разложенные листы бумаги.

- Владимир Михайлович Тростянецкий. Тридцать три года. Не женат, не привлекался. Прямых родственников нет. Преподаватель географии. Собственник ЧП "Ромашка".

Подходит почти вплотную, заглядывает в глаза.

- И абсолютный телепат. Не так ли?

Молчу. Ему не требуется подтверждение.

Охранник за моей спиной застыл соляной статуей. Напряжённое ожидание. Зелень сукна, вкус неразбавленного джина.

Смит уже не рассказывает - он вещает.

- Я долго собирал информацию, присматривался. С такими способностями заниматься такой ерундой! - наигранное негодование. - Но теперь... теперь ты будешь работать на меня.

Ха-ха. Он что, головой ударился?

- Оригинальный способ вербовки, - поднимаю скованные руки, - интересно, что на это скажет твой партнёр.

- Бенни? Вижу, ему удалось произвести на тебя впечатление, - кривая ухмылка. - Из него получается отличная ширма, но к реальным делам бедняга непригоден. Маловато амбиций и Ай Кью.

- А я-то тебе зачем сдался?

Удивление. Слишком явное, чтоб быть искренним.

- Ты меня разочаровываешь. Зачем может понадобиться телепат? - мистер Смит воздевает руки в картинном жесте. - Миром правит информация. Информация - и тот, кто ей владеет! - последнюю фразу он почти кричит.

Охранник сдавленно кашляет. В голове у него крутится очередная популярная песенка. Примитивный, но, как оказалось, достаточно действенный блок.

Трясу головой. Бред. Дешёвый боевик.

- Ну просто наполеоновские планы, - улыбка выходит неровной и больше напоминает усмешку, - не великоват ли кусочек? И потом, меня скоро будут искать...

- В самый раз, - Смит бросает сердитый взгляд над моим плечом, - а искать будут, но ой как нескоро...

Он берёт с секретера пластиковую коробочку. Щелчок. Из динамика раздаётся знакомый голос. Мой голос.

- Саша, что у нас с планами? Я могу исчезнуть на пару дней?

Тихий перестук клавиш.

- Следующий особый заказ только в понедельник. Вы в "пятнашку"?

Короткая пауза.

Смит останавливает воспроизведение. Весь его вид выражает торжество и самодовольство. Откуда?..

Внезапно вспоминается: вибрация мобильного в кармане отвлекает. Номер на экране незнаком. Жму на кнопку выключения и кладу телефон на стол рядом с бумагами.

- Ты будешь работать добровольно или придется... уговаривать? - голос почти нежный.

- Просто горю желанием, - снова демонстрирую скованные руки, - я поражен радушием и гостеприимством. Если нужны мои услуги, почему нельзя было всё сделать цивилизованно?

- Услуги! - он фыркает. - Ты мне нужен весь, с потрохами. И потом - согласился бы?

Захватывать мир на пару с эксцентричным психом? Уже бегу.

- А сейчас тем более хочется объяснить, куда тебе пойти, - равнодушно пожимаю плечами.

- Жаль, - Смит подходит ко мне, всматривается в лицо и отвешивает пощёчину. Голова дергаётся в сторону. На щеке, наверняка, останется красный отпечаток.

- Интересный метод уговоров, - стараюсь принять максимально расслабленную позу и добавить в голос побольше сарказма. - Если ты знаешь обо мне так много, как хочешь показать, то должен быть осведомлен, что я не испытываю эмоций и почти не ощущаю боли. Так сказать, обратная сторона дара.

- Что-то такое я и подозревал. Думаешь, ты неуязвим? - лицо Смита перекашивает хищная гримаса. Он манит пальцем, подзывая к себе охранника. И вдруг коротко, без замаха, бьёт его в живот.

Перехватывает дыхание, перед глазами стеклянистая пелена. Вкрадчивый, воркующий голос:

- Тебе безразлична собственная боль. А как насчёт этого? Нравится? - ещё одна пощёчина. Во рту металлический привкус крови. Чужой крови.

Охранник напряжённо сжимается. Тиканье настенных часов, резкий запах керосина. Конечно, за всё заплачено наперёд, и заплачено щедро, но вот так позволять себя лупить...

Время! Мне нужно время и спокойная обстановка. Этот мистер Смит действительно знает слишком много...

- Хватит, - дыхание уже почти выровнялось, но изобразить сдавленный выдох несложно, - я понял. Каковы будут мои обязанности, и что я получу за свою работу?

- А это уже лучше! Вполне деловой разговор. Но видишь ли в чем проблема... - он понижает голос до свистящего шёпота, - я тебе не верю.

- В бизнесе никому не верят на слово, - равнодушно пожимаю плечами, - но сейчас сила на твоей стороне и у меня просто нет выбора.

- Выбор есть всегда, - назидательно поднимает палец Смит. - Кажется, я знаю, чем ты сможешь доказать свою лояльность...

Осторожный стук в дверь.

- Мистер Смит, там ребята приехали.

Напрягаюсь, пытаясь просканировать стоящего за деревянной преградой.

- Пошёл вон! - резкий окрик бьёт по ушам. Взгляд упирается в охранника. - Скажи, что я сейчас подойду, - и уже ко мне, - мы скоро продолжим беседу. Но сейчас я вынужден удалиться. Дела.

Смит издевательски кланяется и направляется к выходу. Внезапно я понимаю, чем мне так не понравилась эта комната. Она изолирована. Дверь закрывается, ключ с тихим скрипом поворачивается в замке.

Встаю со стула, подхожу к окну. Так и есть, с уличной стороны оно забрано частой металлической сеткой. Вокруг гулкая, звенящая пустота. Она заглядывает в глаза, хватает за сердце тонкими холодными пальцами, отзеркаливает от глухих стен. Тщетно стараюсь удержаться, поймать хоть клочок, обрывок образа, мысли, запаха, но вокруг абсолютная тишина. И я тону в этой тихой пустоте. Погружаюсь туда, откуда бегу вот уже почти шесть лет и куда неизменно возвращаюсь. В себя.

...Я сижу на подоконнике, свесив ноги вниз с высоты тринадцатого этажа. Вдыхаю горьковатый дым и смотрю на огни ночного города. Пропасть, пустота. Завораживающая, пугающая. Такая же, как внутри.

- Закрыл бы ты окно, холодно же. Ноябрь месяц, - Марк всегда передвигается очень тихо. Вот и сейчас я не слышал ни щелчка входной двери, ни вкрадчивых кошачьих шагов.

- А может, я хочу спрыгнуть? - покачиваюсь в сторону проёма.

- Не хочешь, - он не двигается с места, - так что кончай позерство и слезай.

Кладет ключи на стол и подходит, подавая мне руку. Шутки шутками, но я сильно пьян и могу потерять равновесие вполне по-настоящему.

Ключи вместе с разрешением заходить без предупреждения он получил ещё от матери, и после её смерти мне как-то не пришло в голову менять существующий порядок.

- Всё-то ты знаешь...

Выбрасываю в окно недокуренную сигарету. Неохотно переношу ноги на другую сторону и спрыгиваю на пол.

- Всё знать не может никто. Пошли, Влад, чаю попьём.

Марк единственный из знакомых, кто выбирает такую оригинальную форму сокращения моего имени.

Мы идем на кухню. Приглушённый свет настенной лампы желтоватым кругом ложится на голубую клеёнчатую скатерть стола. Наливаю воду в белый пластиковый чайник, нажимаю кнопку. Марк достаёт из кармана бумажный пакетик без этикетки.

- Я привез ещё такого чая. Зеленого, с жасмином и цветами апельсинов. Тебе ведь пришлось по вкусу?

Это не вопрос, а утверждение, поданное слегка вопросительным тоном. Он вообще редко спрашивает, и то больше из вежливости. Из открытого пакета долетает удивительный запах. Помню, когда чай закончился, Валентина даже не хотела выбрасывать упаковку.

Валентина... Отпустившая было боль с новой силой вгрызается в сердце.

- Скажи, ты знал, что она... такая?

Кивает, низко наклоняя голову. В шапке длинных тёмных волос паутинными нитями блестит седина.

- С самого начала, - Марк заливает кипятком маленький фарфоровый чайничек и накрывает его полотенцем, - а знаешь, что самое забавное?

Что тут может быть забавного?! Меня бросили, предали, растоптали, а ему смешно?

Видимо, обида и возмущение отражаются на лице. Марк придвигает ко мне пепельницу и открывает форточку. Он терпеть не может табачный дым, так что это большая жертва и своеобразное извинение.

- Самое забавное, что ты тоже всё знал с самого начала, - взгляд гостя блуждает где-то по заоконному пейзажу. - Знал, но не хотел верить.

Хочется возразить, возмутиться, закатить истерику. Но я понимаю, что он прав. Как всегда. Как в тот раз, когда раньше врачей определил, что у меня обычная ангина, а вовсе не дифтерия. Или когда утверждал, что мои новые институтские приятели торгуют наркотиками, а потому следует держаться от них подальше. Или...

Горячая ароматная жидкость с тихим журчанием льётся в чашки. Выкладываю на тарелку слоёное печенье.

- Как тебе это удаётся? - я сам не знаю, о чём именно хочу спросить.

- Что? - Марк греет ладони на чашке, - быть правым? Сложно объяснить. Просто я хорошо понимаю и чувствую людей. Возможно, ты тоже сможешь так когда-нибудь...

Сейчас ещё добавит нечто вроде "когда доживёшь до моих лет". Зануда. А я хочу сейчас. Ещё одного подобного разочарования мне не перенести. Вот если б можно было читать чужие мысли!

Марк поднимает глаза. Взгляд тревожен и напряжён.

- Что ты сказал? Повтори!

Кажется, последнюю фразу я произнес вслух.

- А в чём дело? Я сказал, что хотел бы тоже так понимать и чувствовать людей.

Он встаёт, молча проходится по кухне, заложив руки за спину. Несколько раз, от стены к стене. Потом резко останавливается и пристально смотрит на меня. Пальцы нервно заправляют за ухо выбившуюся челку. В чёрных глазах холод и тоска.

- Ты уверен, что хочешь именно этого?

Хочу ли я читать чужие мысли и больше никогда не ошибаться в людях, не испытывать болезненных разочарований? Дурацкий вопрос.

- Спрашиваешь! Да я бы всё отдал за такое!

Глупый вопрос, глупый разговор. Есть вещи, невозможные по определению.

- Что ж, ты выбрал.

В его руке появляется нож. Тонкий стилет толедской стали, который Марк носит в наручных ножнах. Металлический блеск. Быстрое, едва уловимое движение. Лезвие лёгким касанием перечеркивает правую ладонь. Его, а потом - мою. Голос полон печали и сочувствия:

- По собственной доброй воле, без принуждения, находясь в здравом уме и трезвой памяти, передаю тебе свою силу, свой дар и свою судьбу.

Боль. Собственная, и одновременно чужая. У меня словно две порезанных конечности. А ещё я откуда-то знаю, что должен сказать.

- По собственной доброй воле, без принуждения, принимаю твой дар и твою жертву.

Крепкое рукопожатие не вызывает неприятных ощущений. Только лёгкую щекотку. Смотрю на свою ладонь. Там, где провело дорожку лезвие, змеится тонкий розовый шрам. И кожа за ним гладкая аж до самых пальцев. У меня больше нет линии жизни.

- Не удивляйся, - голос у Марка глухой и уставший, - отныне у тебя очень много... интересных возможностей. Впрочем, сам увидишь.

- Но как? Почему?..

Медленно качает головой.

- Я сделал всё, что было в моих силах. Остальное - только твоя забота.

Он направляется к двери. Хочу вскочить, задержать, задать ещё множество вопросов, но падаю обратно на стул от сильной боли. Невыносимо крутит живот. Не у меня. У младенца выше этажом.

На пороге Марк оборачивается, обжигает углями чёрных глаз.

- За всё нужно платить, Влад. Прощай.

Я не могу ответить. На меня обрушивается шквал чужих мыслей.

Через пару часов, когда удастся немного совладать с собой и перебраться с кухни в комнату, я замечу оставленные на столе ключи и пойму, что уже никогда его не увижу..

...- А вот и я, - сейчас у Смита интонации и улыбка доброго дядюшки, - соскучился?

- Не успел.

Поднимаюсь с ковра. Видимо, во время приступа я свалился на пол.

- Вот и отлично! - моя невежливость ни капли его не волнует, лицо так и лучится самодовольством. - Пока ты... отдыхал, мне пришла в голову одна любопытная идея. Пойдём, я тебе кое-то покажу.

Он выскакивает за дверь и приглашающе машет рукой. Остаётся только подчиниться.

В коридоре за моей спиной снова пристраивается тот же непробиваемый бугай в тёмно-синем комбинезоне. Мы поднимаемся по лестнице, проходим ещё один коридор и оказываемся в небольшом пустом помещении. Стена напротив двери более чем на половину занавешена тонкими металлическими полосочками жалюзи. Охранник неаккуратно тычет мне в спину, вынуждая подойти почти вплотную.

Смит тянет за шнур и жалюзи раздвигаются. За ними тонированное окно, а по ту сторону стекла ещё одно помещение, тоже пустое, если не считать высокого деревянного кресла на ножках. Глядит куда-то вверх, в угол, и коротко бросает: "Начинайте".

В комнате появляются двое. Ещё один парень в комбинезоне тащит за руку девушку с тканым мешком на голове. Я не могу видеть её лица, но отлично чувствую панический, сковывающий ужас. Конвоир сажает жертву в кресло, приматывает ноги и руки широкими полосками скотча. А потом медленно стягивает ткань.

По спине бегут холодные мурашки, слабеют колени. Чужие ужас и безысходность смешивается с давно и прочно забытым ощущением. Страшно. Мне - страшно. Я не отрываясь смотрю на заплаканное лицо девушки в кресле. На хрупкую изящную блондинку. Сашину невесту.

- Нравится наша гостья? - голос Смита доносится словно издалека. - Вижу, что нравится. Это хорошо. А знаешь, зачем она здесь?

- Нет, - странно слышать свой голос настолько хриплым и жалко дрожащим.

Тряпка ты, Володя. А ещё телепат! Выговор самому себе помогает немного успокоиться.

Собеседник понимающе усмехается, продолжая прерванный монолог.

- Видишь ли, я долго думал, как разрешить нашу маленькую проблему и нашёл довольно оригинальный выход, - Смит подходит почти вплотную, понижая голос до свистящего шёпота.

Мне не нужна телепатия, чтоб понять, что он скажет дальше.

- Ты убьёшь её. И тем самым докажешь свою лояльность и желание сотрудничать.

Снова накатывает страх. Вспоминаются Алёнины сияющие глаза, смотрящие на Сашу, счастливая улыбка моего референта. Вслед за страхом из каких-то далёких тайников души поднимается ещё одно забытое ощущение. Злость. Холодная и расчётливая.

- Мне освободят руки? - вот теперь голос должен быть максимально бесстрастным.

- Хочешь сказать, что согласен? Вот так просто? - вид у Смита удивлённый и даже немного испуганный. Непонятная броня, закрывающая от сканирования, даёт трещину, и я успеваю заметить - эти чувства настоящие. К сожалению, открытым он остаётся всего пару мгновений.

- У меня нет выбора, - пожимаю плечами, выставляя напоказ скованные конечности.

- Как видишь, я изумлён. Думал, придется долго уговаривать. Благо, теперь есть более подходящий объект, - он бросает взгляд за стекло. Потом повелительно кивает охраннику.

Мелодия в голове бугая звучит резко, надрывно. Видимо, удержание блока дается ему с большим трудом. Достает ключи. Он настолько не принимает меня всерьёз, что становится сбоку, почти вплотную.

. ..Это должно быть не намного сложнее, чем пользоваться чужим знанием языка. Конечно, неподготовленное тело потом стократ заплатит за подобное издевательство. Если оно будет, это "потом". Собираю силу в комок и резко прорываюсь в чужое сознание. Так глубоко, как ещё никогда не забирался. На уровень рефлексов.

Щёлкает замок, выпуская на свободу правую руку. Моя пятка со всей силы припечатывает к полу ступню в высоком шнурованном ботинке. Локоть острым клином вонзается в солнечное сплетение.

Прикусываю губу, не давая чужой боли себя захватить. Полшага. Я у него за спиной. Оправляется от потрясения, пытается обернуться. Ребро левой ладони бьёт по затылку в основание шеи, и охранник валится мне под ноги. В правой руке я держу его пистолет.

Для Смита все это занимает считанные секунды. Поэтому когда я, тяжело дыша, наставляю на него воронёное дуло, он ошарашено и непонимающе смотрит на бугая на полу и оружие в моей руке.

- Теперь сила на моей стороне! - в крови бурлит адреналин, голос полон ярости и ненависти. Настоящей, собственной. - И ты будешь делать то, что я скажу. Прикажи освободить девушку.

Украдкой проверяю, снят ли пистолет с предохранителя. Малейшая оплошность сейчас будет стоить очень дорого. Смотрю на противника. Пристально, зло.

В ответ Смит широко и открыто улыбается.

- Wonderful!(10) Надо же, получилось! - он хлопает в ладоши, как ребенок на утреннике и совершенно игнорируя наставленное оружие, поворачивается к скрытой в углу камере. - Всем спасибо, можете быть свободны.

Оторопело смотрю за стекло, где мужчина в комбинезоне освобождает Алену. Я не слышу, о чём они говорят, но ощущаю радостное, приподнятое настроение.

Мягкость бархата, запах роз, пенные брызги шампанского. Интересная выдалась подработка. Совершенно непонятная, но очень хорошо оплачиваемая.

- Что "получилось"? - волна возбуждения схлынула, фраза звучит устало и как-то жалобно.

Смит довольно глядит на меня.

- Я всё объясню. Положи эту игрушку, он всё равно не заряжен.

Недоверчиво выщёлкиваю обойму. Если врёт, один патрон останется в стволе, и уж с такой дистанции я не промахнусь...

Не врёт. Передергиваю затвор: в стволе тоже пусто. Что за ерунда! Зачем носить с собой бесполезное оружие?

Шорох, сопение, тихая нецензурная брань. Вырубленный мной бугай приходит в себя и пытается подняться.

- ****! Сирин Валентинович, с вас причитается. Чуть шею не сломал!

Мне достаётся недовольный, но беззлобный взгляд.

- Сам виноват, - ухмыляется Смит, помогая ему встать, - недооценка противника...

- Ведет к поражению, - кисло заканчивает охранник. - Я больше не нужен?

- Можешь идти.

Мужчина забирает у меня из рук пистолет с обоймой и слегка пошатываясь, удаляется. Запах крашеной кожи, упругость эластичных повязок на руках, головокружение. Действительно, сам виноват, но на спаррингах порой доставалось и похуже.

Смит провожает его глазами, потом поворачивается ко мне.

- А теперь давай познакомимся по-настоящему. Сирин Валентинович Смит, - он протягивает правую руку. Не для пожатия. Так, чтоб я хорошо видел тонкую, чуть розоватую линию, перечеркнувшую ладонь. И открывается.

...Чтение телепата разительно отличается от работы с обычным объектом. Нет привычных образов, запахов, звуков, ощущений. Я просто становлюсь ненадолго другим человеком. Человеком по имени Сирин Смит.

...Я родился двадцать семь лет назад в Сан-Франциско в семье добропорядочной американки и бывшего ленинградца, физика-ядерщика, чудом вырвавшегося из цепких лап своей родины. Этот странный союз дал мне фамилию матери, обычно не используемое в Америке отчество и знание двух языков...

...Невозможно за несколько мгновений увидеть и понять чужую жизнь. Просеиваю чужие воспоминания сквозь сито собственного восприятия, задерживаясь на том, что может меня заинтересовать...

...Мне шестнадцать. Я только-только сдал на права и заработал на свою первую машину. Старенький подержанный "Форд" аккуратно перекрашен и наполняет гордостью и радостью от обладания столь чудесным автомобилем. Через две недели после покупки на стоянке возле кинотеатра ко мне цепляется компания с требованием дать покататься. Их трое, каждый минимум на голову выше меня, они пьяны и обкурены, но у меня шестой дан по джиу-джитсу.

Уличная драка разительно отличается от честного сражения на татами. Это знание стоит мне трёх пуль, длительной реанимации и страшного приговора врачей - я больше никогда не буду ходить самостоятельно. Отчаявшиеся родители таскают ко мне кого только могут найти - от светил медицины до откровенных шарлатанов из "народных целителей". Тщетно. Я впадаю в депрессию, отказываюсь есть и принимать лекарства. Мне больше незачем жить.

Однажды вечером ко мне в комнату заходит маленькая пожилая кореянка Асия, жена нашего тренера. Её изогнутый нож оставляет на память тонкий шрам на ладони и умение ощущать людей. Я начинаю с себя. И уже через неделю свешиваю ноги с кровати, делая первые неуверенные шаги. Родители изумлённо смотрят на чудо и сулят спасительнице золотые горы. Я молчу. Мне никто не запрещал рассказывать, но я сам ощущаю, что посторонним незачем знать истину...

...Мне девятнадцать. У меня собственный домик в пригороде, круглый счёт в банке и новенький блестящий "Харлей". Деньги приносит игра на бирже, осуществляемая через приятеля матери. Я с нетерпением жду совершеннолетия, когда можно будет, наконец, начать полноценное собственное дело. И поиграть в казино. С моими способностями это должно быть забавно...

...Мне двадцать три. У меня недавно умер отец и согласно завещанию я прилетел развеять его прах над Невой. Ленинград, переименованный обратно в Питер, покоряет моё сердце. Преодолев слабые протесты матери, я остаюсь здесь жить.

Каждый отдыхает и развлекается в меру своих интересов и возможностей. Кто-то ездит на рыбалку, кто-то прыгает с парашютом или занимается благотворительностью. Я открываю психологическую консультацию. Очень забавно смотреть на обычных людей с их мелкими дрязгами и неприятностями, кажущимися объектам непереносимыми. Мои способности зачастую позволяют найти истинные корни проблем и помочь их благополучно разрешить. Три недели назад...

- Ну ты даешь, - телепат так резко закрывается, что я не сразу понимаю, кто я такой и где нахожусь, - чуть наизнанку не вывернул! Ты хоть увидел всё, чего хотел?

Отрицательно качаю головой, тру виски.

- По крайней мере, уже не порываешься въехать мне в челюсть чем-нибудь тяжёлым. Несомненный прогресс, - голос у него уставший, но очень довольный.

- Ничего не понимаю. Нет, про любительский спектакль со мной в одной из главных ролей я уже догадался. Но какого?

- Обижаешь, спектакль был вполне профессиональный, - Сирин лукаво подмигивает.

После столь тесного контакта мне уже не хочется именовать его мистером Смитом. Пусть ненадолго и частично, а побывал в его шкуре.

- Да какая разница! - восклицаю раздраженно, - тебе заняться больше нечем было? Жить скучно?

- Замечательно, - мечтательно тянет мой собеседник. Потом спохватывается. - Да расскажу я, расскажу. Только давай переберемся в более комфортное место. Мне ужасно надоело стоять и очень хочется выпить.

Мы устраиваемся в плетеных креслах на балконе, рядом с сервированным стеклянным столиком.

- Как ты себя чувствуешь? - Сирин медленно и со вкусом потягивает "Кровавую Мэри". Я ограничиваюсь томатным соком.

- Странно. Но скорее хорошо, нежели наоборот. Но при чем здесь...

- Вот! - он акцентирующе поднимает стакан, - а совсем недавно ты бы ответил на этот вопрос по-другому.

Обалдело открываю рот. А ведь правда, ещё несколько часов назад единственным честным ответом было бы "никак".

- То есть, ты хочешь сказать, что это представление с похищением и угрозами...

- Шоковая терапия. Ты почему-то вбил себе в голову, что не способен чувствовать. Пришлось немало потрудиться, чтоб доказать тебе ошибочность этого убеждения.

Наливаю ещё сока и щедро разбавляю прозрачной жидкостью из графина.

- Но зачем? Тебе-то какое дело до моих заблуждений?

Сирин щёлкает зажигалкой, пуская в небо колечко ароматного дыма.

- Во-первых, такое состояние грозило рано или поздно свести тебя с ума, а безумный телепат - очень и очень опасное существо. А во-вторых... нас очень мало, Володя. Лично я кроме тебя знаю ещё семерых. Вполне естественно, что мы предпочитаем поддерживать связь и помогать друг другу.

- Но я по-прежнему не понимаю, почему нельзя было просто поговорить?

- Вспомни себя и ответь честно: поверил бы?

Я бросил курить шесть лет назад, после обретения дара, но запах табака иногда вызывает желание поддаться искушению. Поддаюсь. Закуриваю. Он прав. Так же, как Марк когда-то.

- Разумеется, прав, - кивает Сирин. - И потом, одной веры всё равно мало. Нужно осознать и прочувствовать. Кстати, судя по нынешнему состоянию, ты более чем в порядке. Попробуй как-нибудь остаться в одиночестве. Думаю, тебя ждет приятный сюрприз.

- Ладно, я твердолобый дурак, а ты гениальный психолог и хороший актер. Откуда ты вообще узнал о моём существовании? Питер от нас далековато.

Прячет глаза. Щиты, закрывающие от сканирования, становятся ощутимо плотнее.

- Да так, была одна история. Извини, это не моя тайна.

Я чувствую, что могу его пробить. И не хочу этого делать. Не потому, что нелюбопытен или великодушен. Просто догадываюсь, кому могу быть обязан столь эксцентричным времяпрепровождением. Но тут надо кое-что уточнить.

- Сирин, когда я читал... был... - мне сложно подобрать подходящее определение, - В общем, когда ты стал телепатом, ты даже родителям об этом не рассказал. А сейчас привлек кучу разного народа. Неужели они тоже...

Он отрицательно качает головой.

- Все, кроме Андрея, того, которого ты отлупил, играли втёмную. Просто работа, за которую платят деньги. А своему ученику я доверяю. Потому, что когда-нибудь он станет одним из нас.

Так я и думал. Ещё один кусочек пазла становится, на свое место. И открывшаяся картинка порождает новый вопрос.

- Ты... отдашь ему свой дар?

- Чего-о-о?

Собеседник не просто удивлен. Он ошарашен, убит на повал. И смотрит на меня, как на какое-то диковинное существо.

Телепатия позволяет не только читать чужие мысли, но и передавать собственные. Если объект в состоянии их принять. Мой - в состоянии. Остается лишь сформировать нужный образ.

...Пальцы нервно заправляют за ухо выбившуюся челку. В чёрных глазах холод и тоска.

- Ты уверен, что хочешь этого?

- Спрашиваешь! Да я бы всё отдал за такое!

- Что ж, ты выбрал.

Металлический блеск. Быстрое, едва уловимое движение. Голос, полный печали и сочувствия:

- По собственной доброй воле, без принуждения...

Сирин смеётся. Хохочет. Сгибается в три погибели.

- Oh, my God! I can't believe it!(11) Так это всё... из-за одной фразы? Из-за дурацкой... ритуальной формулы? Ты действительно... действительно думал, что телепатические способности можно просто... передать? Подарить?

Ощущаю себя полным и законченным кретином. Ну да, из-за фразы, из-за гложущего чувства вины перед Марком, который (как я тогда решил) просто не мог больше смотреть на спивающегося и сходящего с ума оболтуса. Пожалел. А что я ещё должен был подумать?

Собеседник утирает выступившие слезы. Голос слегка виноватый.

- Так не бывает, Володя. Человек либо может стать телепатом, либо нет. Его можно лишь подтолкнуть, так сказать, инициировать. И никак иначе.

Молчу. Слишком много сегодня свалилось, слишком изменился мир. Мой личный мир. Но черт возьми, мне нравятся такие перемены!

- А как человека можно... подтолкнуть?

Сирин загадочно и несколько мечтательно улыбается.

- Надо будет - поймешь. Нет, честно, - горячо восклицает он, глядя на моё недоверчиво-разочарованное выражение лица, - всё получится само собой, вот увидишь!

- Разучился я верить на слово в последнее время, - ворчливо отзываюсь, стаскивая из пачки очередную сигарету. Всё-таки в бесстрастности и отсутствии ощущений была своя прелесть. - Одни актеры кругом. Сделка тоже была частью представления?

- И да, и нет. Видишь ли, мне было необходимо увидеть тебя за работой, чтоб окончательно убедиться. Однако сама сделка вполне настоящая. Оформлена на одну из моих штатовских фирм. Так сказать, совмещение приятного с полезным. Надеюсь, ты не будешь спрашивать, почему я просто не пришел под видом клиента?

Не буду. Если обычно я воспринимаю людей весьма поверхностно, то клиенты и объекты оказываются в самом центре внимания. Тут очень сложно что-то скрыть или солгать, а прямой блок не только вызвал бы подозрения, но и не дал бы Сирину работать самому. И Бенджамин возник на сцене тоже отнюдь не случайно. Младший партнёр и совладелец Diggers LLC благополучно позволил себя просканировать и отлично отвлек моё внимание.

- Безусловно, комбинация была довольно рискованной, - продолжает собеседник. - Найти нужный товар у подходящих покупателей, напустить тумана, подбросить через третьи руки информацию о твоей конторе... Зато каков результат!

Согласен, результат хорош. Позже я задам мистеру Сирину Смиту ещё кучу вопросов. Узнаю о других, наделенных даром, расспрошу о множестве вещей, которые пока не пришли в голову. Но сейчас меня очень интересует одно. Не по существу, а так, чисто из любопытства.

- Сирин, я, конечно, понимаю, что это не моё дело, но... - делаю паузу и заканчиваю фразу одним резким выдохом, - зачем тебе двадцать тонн минеральных удобрений?..

В "пятнашку" я таки попадаю. Утром следующего дня. На собственной новенькой машине, невыспавшийся и абсолютно счастливый.

Сергей, как всегда, очень радуется моему визиту, заваливает новостями, таскает по всем корпусам, хвастается успехами своих подопечных. Только теперь, в этой атмосфере спонтанного праздника, я понимаю, насколько был обделён. Обделён самим собой. И от души дурачусь с малышами, пою под гитару со старшеклассниками, шутливо флиртую с воспитательницами, словно стремясь наверстать упущенное.

Обратно в город приезжаю поздним воскресным вечером. Во многих домах уже погашен свет, но интересующие меня окна панельной девятиэтажки ещё горят. Поднимаюсь на седьмой этаж, вслушиваюсь. Хозяин дома один. Можно, конечно, подождать пока он заснет и станет полностью открыт, но мне хочется взглянуть ему в лицо. Тихо тренькает звонок. Шаги. Удивление и мимолетное беспокойство. Он всегда открывает дверь без "ктотамов", с беспечностью успешного и счастливого человека. Просто отпирает. И я встречаюсь взглядом с безмятежной голубизной слегка близоруких глаз.

- Добрый вечер, Саша...

- Д-добрый, Владимир Михайлович.

Смущение, растерянность. Шипение сбежавшего молока.

- Мы же договаривались - просто Влад. Можно мне войти?

Референт суетливо отступает вглубь квартиры.

- Конечно, пожалуйста.

Я не раз бывал у него в гостях. Разуваюсь и прохожу на кухню. Саша покорно идет следом.

- Извини, что так поздно и без предупреждения, но мне необходимо кое-что узнать.

Он напрягается. Ощущаю, как бешено колотится чужое сердце. И бью резко, наотмашь:

- Как давно ты за мной шпионишь?

Страх. Запах серы, клокотание кипящей воды. Страх - и обида.

- Влади... Влад, да я никогда...

Знаю. Уже знаю. Он за меня очень волновался. Пугали моя постоянная усталость, регулярные кошмары, тяжёлый неживой взгляд... Три недели назад, навещая родственников в Санкт-Петербурге, Саша услышал о замечательном специалисте и решил проконсультироваться. Так он познакомился с мистером Смитом.

Референт, волнуясь и слегка заикаясь, изливает душу, делится тем, что вынужден был долго скрывать. Я смотрю на него и осознаю, что Сирин не соврал. Действительно, пойму. Понимаю.

- Вот так. Я вам... тебе помочь хотел...

Он совсем ещё мальчишка, мой секретарь. Не битый жизнью, добрый и отзывчивый мальчишка.

- Спасибо, Саша. Ты мне и впрямь очень помог. Ты и твой специалист. Я, собственно, зашёл кое в чем убедиться и поблагодарить.

Улыбаюсь, подмигиваю. Мне легко и весело.

- Так ты не злишься? - слегка виноватый взгляд. Робость, надежда. Тонкий стебелек подснежника под лучами весеннего солнца.

- Очень злюсь, - корчу "страшную" рожу, - поэтому завтра после работы мы идем пить, курить и заниматься всякими непотребствами. Моя благодарность - штука обременительная.

Я уже почти ухожу, когда он, наконец, решается озвучить вопрос, навязчиво крутящийся в голове.

- Ты действительно телепат? Я никому, даже Алёне...

- Действительно. Чистейшая правда, - серьезно подтверждаю я.

Ему можно об этом знать. Потому, что завтра с утра я собираюсь посетить оружейный магазин. Потому, что однажды он искренне, до безумия, захочет чувствовать других людей. И я уже знаю, что скажу, перечеркивая линию жизни на тонкой ладони. "По собственной доброй воле..."

(1) - Правда? И где же вы изучали язык? В школе? (англ.)

(2) - Лучшая школа - жизнь. Развивайся (создай себя) или умри. (англ.)

(3)- Бенджамин Мерроуз. Можно просто Бен. Мы с вами общались по телефону. (англ.)

(4) - Очень приятно! Марина Серенко. Мой юрист Влад. (англ.)

(5)- Простите мою забывчивость. Это Сирин Смит, мой партнёр. (англ.)

(6) - С вами все в порядке? (англ.)

(7) - Прошу меня извинить, мне что-то нездоровится. Марина, можно вас на пару слов? (англ.)

(8) - Я на минутку. (англ.)

(9) - Что вам нужно?

(10) - Великолепно! (англ.)

(11) - Боже мой! Невероятно! (Не могу в это поверить!) (англ.)

Комментарии: 5, последний от 15/04/2012. © Copyright Ариэль (t.tychinska@gmail.com) Размещен: 09/09/2010, изменен: 10/04/2012. 72k. Статистика. Рассказ: Проза, Фантастика		Оценка: *8.716** Ваша оценка:
Аннотация: Люди часто говорят неправду: из страха, из выгоды, из интереса... Но никто и никогда не в состоянии обмануть тебя так, как на это способен ты сам.

Ариэль : другие произведения.

По доброй воле