У окна чужого вдохновения ник стоял с протянутой рукой.
Секретарша признанного гения задала вопрос:
- Кто ты такой?
- Свой я, свой, за Родину радеющий!
- Почему под маской спрятан лик?
- Родилась в башке моей идеища, вот и взял себе я черный ник. Покусал по-братски сотоварищей, даму сердца обозвал червем. Отнял Бог Всевидящий мой дарище, закопал в навоз меня живьем. Стал писать с тех пор я несуразицы, зависть выжгла душу мне дотла, меж добром и злом не вижу разницы, тяга к свету вовсе умерла. Попросить решил я подаяния у того, кто признан мной один.
Приношу свои я покаяния и прошу, чтоб принял триедин.
- Не могу помочь, - сказала девица, - он бомжей не запускает в дом. Уходи, все в жизни перемелется, если честным заняться трудом. Вот тебе сосиска с ломтем черного хлеба и головка чеснока.
- Слышь ты, дура, не учи ученого, а не то намну тебе бока!
Покачала головой красавица и, закрыв огромное окно, прошептала:
- Мог бы он прославиться, да ума, как видно, не дано!
Р S
Старый Гений обнял дочь красавицу:
- Я уйду спокойно на покой! Ты сумела с злом вселенским справиться. Рад, что воспитал тебя такой, что не зря назвал тебя я Музою, имя твое - Музыка Небес. С Гением тебя свяжу я узами. С тем, кто соблюдает политес.