На обеденном столе стояла пятилитровая банка с широким горлом из-под болгарского ассорти. Райские яблоки плавали в прозрачном янтарном сиропе, задрав озорные хвостики. Чуть сморщенная кожура их была покрыта сетью мельчайших трещинок. Волшебная картина предстала перед Валькиным взором, едва она стремительно влетела на кухню. Надо было быстренько схватить обычную дозу сладкого - кусок хлеба, слегка смоченный водой и густо посыпанный сахарным песком, и бежать с ребятами купаться на арык. Ватага ждать не будет!
Увидев банку, Валька застыла на месте. У нее перехватило дыхание от восторга. Варенье в доме было редкостью, как и конфеты. Последними удавалось полакомиться только раз в году, на новый год. Дед Мороз с ватной бородой и такими же усами, в красном халате и красном колпаке, с намалеванными на щеках красными кругами вместе со своей веселой Снегурочкой выдавали подарки всем ребятам после елки. Дед Мороз отрывал талон от пригласительного билета, а Снегурочка вручала подарок. Чего там только не было! Огромное яблоко, горсть грецких орехов, ириски "Золотой Ключик", карамель в яркой упаковке, цветные леденцы в жестяной коробочке с красивым рисунком, пачка вафель, пачка печения и два чудесно пахнущих мандарина. Но самое вожделенное чудо пересчитывалось сразу - шоколадные конфеты. Их было не более семи штук в каждом подарке и ребята ревниво следили, не досталось ли кому-нибудь случайно лишней шоколадной конфеты. Желанные, в красивых обертках, с загадочными названиями: "Мишка на севере", "Мишка косолапый", "Ну-ка отними", "Аленький цветочек", "Южная ночь", "Цитрон" - они пахли сказкой и уничтожались первыми.
Бережно расправленные, обертки хранились, как правило, между страниц учебников и после новогодних каникул на переменах начиналась азартная игра "в фантики". Фантик предварительно складывался дважды пополам и дважды по диагонали, после чего зажимался в кулаке. Оставался только кончик фантика, зажатый между большим и указательным пальцами, который и предъявлялся участникам игры. Тот, кто по этому кончику угадывал название съеденной конфеты, выигрывал. Игра обычно шла по кругу.
Но пока конец августа и до Нового года еще уйма времени, а детский организм требовал сладкого. Долго не думая, Валька забралась прямо на стол, встала перед банкой на колени и запустила руку внутрь. Райки из сиропа вылавливались за хвостики и моментально отправлялись в жаждущий рот. Каждая райка, пропитанная сиропом, с легким чпоком лопалась во рту и стремительно пережевывалась молодыми крепкими зубами. Сироп капал с руки на старую застиранную кофточку и подол юбки, доставшейся Вальке в наследство от старшей сестры. Ее зеленые глаза сияли восторгом. Нависавшую на глаза челку она убирала тыльной стороной руки и по этой причине волосы быстро склеились и перестали падать на глаза.
Прошло не менее получаса прежде, чем Валька почувствовала, что наелась. Дышать стало тяжело. Она слезла со стола, села на табурет, уперлась спиной в стенку и уставилась на банку. Банка была опустошена на треть. И тут Вальке стало страшно. Что скажет мама, когда увидит, сколько она съела варенья за один присест. Папка, конечно, ругаться не станет, он сам в детстве мечтал в детском доме, что когда вырастет, станет извозчиком и будет каждый день покупать себе кило конфет. Он поймет Вальку. А вот мама вряд ли. Голодные детские годы оставили в ее жизни неизгладимый след, она не баловала своих детей чрезмерным кормлением, старалась кормить сытно, но в меру. Ради экономии семейного бюджета она вставала в четыре часа ночи и шла пешком к забору мясокомбината, где рано утром сторожа продавали "обрези" - кусочки мяса, срезанные с костей, вывозимых на переработку после основной разделки.
Из этих кусочков она делала фарш, жарила котлеты и делала пельмени. Овощи и фрукты выращивались своими руками на огороде и в саду. Сад был небольшой: шесть разносортных яблонь, груша, несколько вишен, на одну из которых Валька залезала смотреть салюты по праздникам, два абрикоса и три персика. Райского дерева в саду не было, но вдоль большого поливного арыка, в котором купалась детвора, росло много таких деревьев и в сезон их обирали дочиста призывники расположенного поблизости городского военкомата и их сопровождающие. Детвора тоже не отставала. После купания голод давал о себе знать быстро и припасенный кусок хлеба с сахаром разбавлялся кислыми пока райками. Ведро спелых раек папа привез из командировки в Ташкент, из них-то мама и сварила варенье.
Постепенно страх пересилило желание спать. Сытый желудок давил на веки и Валька пошла на веранду. В углу ее стоял огромный фанерный ящик из-под гидрометеорологических зондов, которые запускали в небо метеорологи с ветровой станции, расположенной недалеко от Валькиного дома. Мама хранила там зимние вещи летом и летние зимой. Вещей было немного, ящик был заполнен наполовину и Валька любила залезать в него, набедокурив. Подложив под голову старый валенок, она тут же уснула мертвым сном.
Проснулась она от громкого разговора матери с отцом. Значит уже вечер и родители пришли с работы. Ой, что сейчас будет! Она сжалась в комочек и решила еще переждать, пока все лягут спать, а потом выбраться потихоньку и незаметно лечь в кровать. Но не тут то было! Мама и папа ссорились и это было что-то из ряда вон выходящее. Обычно в их бедном доме царили юмор и смех, музыка и песни. Оба: и папа, и мама умели играть на гитаре. Папа пел русские романсы и песни, а мама цыганские романсы и всякие страдальческие песни малоизвестных авторов. Весь родительский репертуар Валька знала наизусть. Слух у нее был отменный. Они со старшей сестрой учились в музыкальной школе по классу фортепиано, часто играли в четыре руки на старинном немецком пианино и пели в два голоса песни советских композиторов. Иногда семейные концерты затягивались за полночь. Но это было глубокой осенью или зимой, а сейчас было лето и родители не загоняли детей домой часов до одиннадцати. Прискакав домой с поляны перед метео площадкой, где местная детвора имела привычку собираться по вечерам, чтобы поиграть в прятки, казаки-разбойники или красное знамя, она находила маму и папу сидящими в обнимку и мирно беседующими о семейных проблемах. На покупку пианино была занята огромная по тем временам сумма - одиннадцать тысяч рублей, за уроки в музыкальной школе приходилось отдавать двадцать два рубля в месяц за двоих. При окладе отца в девяносто рублей, (он служил начальником гидрометеостанции) у него из зарплаты высчитывали шесть процентов за бездетность (в то время за бездетность переставали высчитывать при рождении третьего ребенка), партийные и профсоюзные взносы, подоходный налог и десять процентов на облигации государственного займа, позже замороженные Н.С. Хрущевым на двадцать лет.
Оставшиеся деньги вместе с зарплатой мамы, работающей завхозом, (шестьдесят рублей в месяц) и составляли основной доход семьи. Если бы не три огорода (возле дома, рядом с метеостанцией и на гидрометеорологическом посту в горах) выжить на эти деньги семья бы не смогла. Валька с детства привыкла работать с землей и во всем помогала матери, в то время, как старшая сестра старательно отлынивала от этих работ, ссылаясь на кучу уроков. Будто бы Вальке уроков не задавали!
Сейчас мама и папа вели разговор о том, что долг нужно срочно отдавать, время, на которое деньги были заняты, подходило к концу, а собрать на возврат нужную сумму никак не удавалось.
- Надя! Мне просто необходимо ехать на заработки! Я ни за что не продам пианино и не заберу девочек с уроков музыки! Я хочу, чтобы они стали пианистками. А для этого я должен уехать на заработки. Пойми, другого выбора у нас нет.
- Лодик! Как же я останусь одна с детьми без тебя на такой долгий срок?
- Ничего! Я поговорю с детьми, они уже большие, будут тебе помогать!
Мама заплакала и Валька не выдержала. Она приподняла фанерную крышку и выглянула наружу. Ночь еще не наступила, но густые сумерки уже окутали сад и на свет тусклой лампочки слетелись ночные мотыльки. Встав в ящике во весь свой рост, Валька стала горячо уверять маму, что она будет во всем слушаться маму, помогать ей начнет прямо с завтрашнего дня. И тут родители начали смеяться так заразительно, что Валька опешила. Она хлопала своими круглыми зелеными глазами и не могла понять, почему они смеются.
Как оказалось потом, ворсинки от старого валенка налипли на Валькины щеки, слипшиеся от сиропа волосы торчали дыбом, превратив ее в маленькое чудовище с волосатой мордашкой. За съеденное варенье Вальку не ругали, но совесть ее тогда проявилась впервые. С тех пор она, собрав первые ягоды с кустов клубники и малины, делила их поровну между всеми и никто не смел отказываться от своей доли. Знали, пока каждый не съест свою долю, Валька к своей не притронется.
А вскоре папа уехал на долгих пять лет. Так закончилось Валькино беззаботное детство и она узнала, что кроме слова ХОЧУ есть еще слово НАДО.
Папа приезжал домой раз в году в отпуск. Зато часто передавал посылку с оказией - свой паек. Теперь дома всегда были вкусные вещи: сгущенка, тушенка, рыбные консервы, какао и настоящий чай. Валька любила разводить какао сахарным сиропом и макать в шоколадную смесь кусочки хлеба, запивая их чаем или водой, но она бы отдала тогда все сладости на свете только за то, чтобы папа жил дома.
Пианистки из нее так и не получилось, но настоящую Музыку она полюбила всей душой.