Думается мне, что не знакомых с этим сказочным героем просто не может быть в России.
Помню и я себя маленькой девочкой, зачитавшей до дыр большую, ярко иллюстрированную книгу русских сказок, полученную в подарок от родителей в пятилетнем возрасте.
Детское воображение усиливало очаровательный образ свободолюбивого Колобка.
Удивляло только одно обстоятельство. В доме старика и старухи не было муки, но была сметана, на которой бабка замесила тесто, и масло, на котором она испекла Колобок.
В доме маленькой девочки, рожденной в тяжелые послевоенные годы, мука водилась, а вот сметана и сливочное масло редко появлялись на столе. Мама жарила блинчики на хлопковом масле. Края тоненьких, полупрозрачных, мягких блинчиков были твердыми, что не давало им возможности слипаться по всей поверхности. Девочка аккуратно брала край очередного румяного блинчика пальчиками обеих рук, тянула его к другому краю, скатывала рулетиком, окунала в вазочку с вареньем и откусывала, запивая душистым, заваренным на сушеной горной смородине чаем, поскольку настоящий чай в доме тоже был редкостью.
Девочка уже тогда понимала, что Колобок - образ человека, как и встречающиеся на его пути люди-звери.
Колобки-люди в те времена встречались крайне редко, продукты питания были дефицитом, даже крупы выдавались в строго ограниченном количестве: по килограмму в одни руки.
Мама девочки была женщиной общительной, доброжелательной и веселой, поэтому подруг заводила легко.
Одна из них работала продавцом в продмаге и, решив подкормить семью подруги, шепнула той на ушко, чтобы она зашла к ней в гости после работы минут на пять. Мама девочки смекнула, зачем ее пригласили, и запаслась бумажным мешком, думая, что с ней поделятся мукой. Но подруга предложила ей крупы: рис, горох, гречку и пшено, а так же макароны и вермишель. Радость сменилась озабоченностью, когда выяснилось, что крупу фасовать некуда. Выход был найден, крупу ссыпали в большой бумажный мешок, перекладывая газетами.
Нести такой желанный груз на одном плече всю дорогу нечего было и думать, женщина по пути несколько раз перекладывала его с одного плеча на другое. В итоге газеты порвались и все крупы смешались в одну кучу.
Девочка надолго запомнила, как долгими зимними вечерами вся семья рассаживалась вокруг чистого стола, папа насыпал на стол очередную порцию смешанных круп и каждый член семьи выбирал из кучи "свою" крупу: девочка - вермишель, старшая сестра - рис, папа - горох, а мама гречку и пшено сразу. Рассортированные крупы тут же рассыпались по стеклянным банкам.
А потом всей семьей пили ароматный терпкий чай со смородиной и медом с собственной маленькой пасеки и музицировали весь оставшийся вечер. Папа пел под гитару русские романсы, мама цыганские песни, а дочери в два голоса песни советских композиторов, аккомпанируя себе в четыре руки. Звуки усиливали пустые стены зала, где из мебели стоял стол, четыре табуретки, этажерка с книгами, да старинное немецкое пианино и было неважно, что в кашу добавлялось не сливочное, а растительное масло, что не было порой денег на самое необходимое: одежду и обувь, зато было много книг и музыки. И было счастье.