Итак, начнём наше исследование с помощью статьи Владимира Шалларя1 с "Записок из подполья",вынужденно ограничившись лишь рассмотренными в ней моментами произведения классика.
"Записки из подполья" - антропологическое открытие Достоевского. Модерный, капиталистический мир мыслит человека как рационального агента на рынке получения максимальной выгоды. "Рационализм" модерна есть просто-напросто склад ума предпринимателя, для которого весь мир - "рынок"... производительно-потребительский процесс".1
(Какие чёткие формулировки, даже завидно - А.У.).
Примечание 1
В нашем тексте предполагается использовать много цитат. Их помимо кавычек выделим курсивом, а чтобы не смешивать с выдержками из произведений Достоевского, последние - ещё и жирным шрифтом.
На изучении открытого феномена Достоевскому и следовало бы остановиться. Материала для исследования уже достаточно. Но нет, ему захотелось "в речную глубину без страха заглянуть". Зачем?! Или он не смог, как Христос, справиться с искушением дьявола? При этом вызывающие интерес подонки на дне человеческой души хоть и действительно существуют, однако накрепко заперты - запором служит стыд, - если же всё-таки всплывают, то не иначе как при патологии. Да и сам указанный интерес просто нездоровым не назовёшь, только извращением. Впрочем, возможно, всё объясняется банальнее или даже пошлее - соблазном сделать открытие, сущность которого объясняет следующий отрывок из "Записок", представляющий собой откровения их героя:
"Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, - вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту. И с чего это взяли все эти мудрецы, что человеку надо какого-то нормального, какого-то добродетельного хотения? С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотенья? Человеку надо - одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела.
...Рассудок, господа, есть вещь хорошая, это бесспорно, но рассудок есть только рассудок и удовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотенье есть проявление всей жизни, то есть всей человеческой жизни, и с рассудком, и со всеми почесываниями. И хоть жизнь наша в этом проявлении выходит зачастую дрянцо, но все-таки жизнь, а не одно только извлечение квадратного корня".
Прервём цитату, дабы заметить: характеризуя жизнь как "дрянцо", обитатель подполья тем самым констатирует, что она бывает лишь грешной, поскольку человек не может не грешить. (И это совпадает со смыслом известного выражения "Ведь все мы живые люди", которое нами используется, когда требуется объяснить причину своих слабостей или неблаговидного поведения). Но констатирует не только без сожаления, а с каким-то мазохистским торжеством.
Продолжим цитату:
"...Вы повторяете мне, что не может просвещенный и развитой человек, одним словом, такой, каким будет будущий человек, зазнамо захотеть чего-нибудь для себя невыгодного, что это математика. Совершенно согласен, действительно математика. Но повторяю вам в сотый раз, есть один только случай, только один, когда человек может нарочно, сознательно пожелать себе даже вредного, глупого, даже глупейшего, а именно: чтоб иметь право пожелать себе даже и глупейшего и не быть связанным обязанностью желать себе одного только умного. Ведь это глупейшее, ведь это свой каприз, и в самом деле, господа, может быть всего выгоднее для нашего брата из всего, что есть на земле, особенно в иных случаях. А в частности, может быть выгоднее всех выгод даже и в таком случае, если приносит нам явный вред и противоречит самым здравым заключениям нашего рассудка о выгодах, - потому что во всяком случае сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и нашу индивидуальность".
Хотение - это стремление к осуществлению чего-нибудь, тогда как выгода есть польза. Соответственно: эмоциональное (вызванное, насыщенное чувствами) и рациональное (разумно обоснованное, целесообразное). Разнородные вещи. Потому "вольное, свободное хотенье" героя "Записок из подполья" "самой выгодной выгодой" быть не может. Исходя из контекста, речь идёт не о выгоде, а о желанном предмете и даже пределе желаний, причём таком, который превзошёл предел меры, - О ЗАПРЕТНОМ ПЛОДЕ. А вспомним, кто первыми его вкусил, кто их соблазнил, против КОГО пошли ослушники и к чему это привело?! То-то и оно.
Пока рассудка (здравого смысла) у живых существ предков людей не было, от опасных действий их удерживали безусловные рефлексы и инстинкты. Энтропия ослабляет эти природные механизмы. Однако вместо того, чтобы возмещать потери соответствующим поведением, цивилизованный человек даже не осознаёт происходящее как беду. Вместе с тем некие подспудные силы не позволяют ему сделать последний роковой шаг. Действительно, отрицатель "добродетельного..., благоразумно выгодного хотенья", противопоставляющий его "самостоятельному хотенью", каким бы "диким капризом..., фантазией, раздраженной... до сумасшествия" такое хотение ни было, ратующий за право человека "пожелать себе вредного, глупого..., даже и глупейшего и не быть связанным обязанностью желать себе одного только умного", объявляющий хотение "проявлением всей жизни" в отличие от рассудка, который "удовлетворяет только рассудочной способности человека", не отваживается (или это не пришло ему в голову) на ГИБЕЛЬНОЕ хотение. Всё-таки, жить, даже если жизнь - "дрянцо", он хочет.
Но, как говорится, дорогу осилит идущий. В том числе и ту, что ведёт к пропасти. Если эволюция является естественным природным процессом развития, протекающим с оптимальной скоростью и не чреватым опасными последствиями, то цивилизационный процесс (прогресс), порождённый человеком, осуществляемый им без оглядки или даже вопреки законам природы ради переделки её под себя, включая удовлетворение собственных прихотей и капризов, нарушивший меру и постоянно убыстряющий ход, превратился в катализатор энтропии в отношении природы самого человека, которая становится всё более АНАРХИЧНОЙ. Причём эта анархичность расценивается как высшая степень свободы; без неё, по утверждению безымянного персонажа повести Достоевского, невозможно сохранить личность и индивидуальность.
Одеянием анархичности, скрывающим её уродства, стал нигилизм с элементами мазохизма как средство самоутверждения натур, притязающих на свою особую значимость. Способ, с помощью которого, не имея собственных конструктивных мыслей по поводу того или иного предмета, тем более не будучи мудрецом, - напомним (см выше): "И с чего это взяли все эти мудрецы..." - можно встать вровень с ними, просто отрицая их утверждения, какими бы убедительными те ни были.
Ну и пусть бы люди, возомнившие о себе невесть что, а по сути закомплексованные, упивались своей надуманной значимостью. Зачем делать их объектом изучения художественной литературы и тем самым открывать доступ широкой публике к извращённым мыслям и фантазиям? Зачем питать праздное любопытство? Здесь вопрос не в том, что таких людей не бывает, а в том, часто ли они встречаются и нужно (можно) ли о них говорить во всеуслышание, да ещё в художественных произведениях. Кунсткамера тоже музей, однако не Эрмитаж, по крайней мере в части её коллекции анатомических редкостей.
"...Герой "Записок"... это... опытный образец открытой Достоевским антропологии. ..."Записки"... открывают то измерение в субъекте, которое к поиску выгоды не сводимо. ...Модерное (буржуазное) сведение человека к рациональному поиску выгоды просто неверно. Человек есть некая безосновность, сингулярность, самоопределяемость, беспричинность, "капризность".
...Человек есть недетерминированная свобода - вот главная новость "Записок", и нам нужно ухватить сразу несколько уровней этой новости: слом модерного рационализма, видения мира и человека как системы вещей и, следовательно, - удар по буржуазному мировидению, антибуржуазная метафизика свободы.
Герой "Записок" восстал, он - великий бунтарь против мира, общества, "самоочевидностей". Есть свобода - и она восстает против вообще всего, даже против, как мы помним, "дважды два четыре" (подчёркнуто мной - А.У.).
Короче говоря, человек - существо не от мира сего и потому вправе не считаться с его законами, несмотря на то, что "недетерминированная свобода" подобна раковой опухоли, убивающей организм и вместе с ним саму себя. Но поскольку подчёркнутые слова приведены без кавычек, это не текст Достоевского, а очень смелая интерпретация автора статьи мыслей героя "Записок". Возможно, сам он с ней и не согласился бы.
Современные достижения биологии позволяют предположить совершенно иное видение живых организмов, включая человека. Как ПРОИЗВОДНОЕ самых сложных органических соединений - нуклеиновых кислот и белков. Их КОМПЛЕКС, все качества и свойства которого определяются генами ДНК и реализуются белками. ВСЕ - значит, телесные (устройство, функционирование) и поведенческие, применительно к человеку духовные (сознание, мышление, психика), т.е. его личность. И это исчерпывающее представление. Над генно-белковым комплексом ничего нет, нет никакого субъекта по имени человек. Он и есть наше Я.
Под воздействием окружающей среды молекулы ДНК и синтезируемых по ним как по матрицам белков изменяются. Этот процесс имеет место во всех живых организмах, но идёт в разных направлениях. Путь, по которому пошло развитие у некоторых приматов2 привёл к возникновению особенных генов и белков, породивших разум и все прочие уникальные качества и свойства человеческого набора молекул жизни.
Однако эти качества и свойства оказались с побочными эффектами. Они катализируют энтропию, ослабляющую, как было сказано ранее, изначально заложенные во всё живое механизмы самосохранения. Что, если "безосновность, сингулярность, самоопределяемость, беспричинность, "капризность" человека есть не что иное, как результат данного процесса, когда хаос в системе (организме), обусловленный возрастанием энтропии, превзошёл некоторый предел, и выгода (напомним: первоначальное, не извращённое значение этого слова - польза) перестала быть критерием правильности действий, сама же правильность не признаётся ценностью? Действительно, горе от ума, точнее от ума, пошедшего в разнос, потерявшего самоконтроль. "Ум за разум зашёл".
На уровне генно-белковых представлений это явление можно объяснить следующим образом. Хаос изменяет экспрессию генов.3 Собственно, в этом он и состоит. Гены, в соответствии с которыми синтезируются белки, ответственные за подчинённое целесообразности функционирование организма, поддержание в нём порядка, становятся менее активными или подавляются генами "свободы", ослабляющими ограничения и запреты.
Особо нужно сказать о морали, которая часто тоже противостоит рациональности, идя не от ума, а от сердца. Это не отменяет пользы. Просто рациональность как нечто разумно обоснованное, целесообразное есть низшая (материальная) форма пользы. А есть высшая (духовная) - то, ради чего "живота4 не щадят". Польза не для тела, а для души. Мораль.
Примечание 2
Наряду со структурными изменениями генно-белкового комплекса, занимающими длительное время, происходят его изменения в течение жизни - старение. При этом изменяется и человек, но не как биологический вид, а как отдельная особь, индивид. Потому, вернись Достоевский к своему сочинению в конце жизни (почти через двадцать лет) и напиши "Записки из подполья - 2", мысли их героя о человеке наверняка были бы другими.
Не предусмотренное отступление от темы
Отказавшись читать первоисточник и прямо об этом заявив (см. "Не прочитав первоисточника...
Предисловие"), я тем не менее не обошёлся одними только найденными в Интернете статьями (см. сноску 9 "Предисловия") и в комментариях к "Запискам из подполья"5 обнаружил пару цитат, содержащих интересные высказывания Достоевского.
О "лишних людях":
"Они все ведь не нашли дела... Так вот не понимаю я, чтоб умный человек, когда бы то ни было, при каких бы то ни было обстоятельствах, не мог найти себе дела".
Об обществе:
"Мы долго сидели в бездействии, как будто заколдованные страшной силой. А между тем в нашем обществе начала сильно проявляться жажда жить. Через это-то самое желание жить общество и дойдёт до настоящего пути, до сознания, что без соединения с народом оно одно ничего не сделает".
Первое высказывание представляется мне намёком на то, не являются ли "лишние люди" ВЫДУМКОЙ литературных критиков. Действительно ли авторы "Горя от ума", "Евгения Онегина" и "Героя нашего времени" считали главных персонажей своих сочинений ненужными в жизни?
Из второго же высказывания следует, что общество - заметим, не высшее общество, а разнородная и более многочисленная по сравнению с ним группа людей - рассматривается как отдельная от народа категория, НЕ ЧАСТЬ ЕГО.
Известно, сказав "а", надо сказать и "б". Герой "Записок" (и Достоевский?), а также автор рассматриваемых нами статей поступили ещё более нелогично: сказали "б", не сказав "а". Что толку в притязаниях человека на неограниченную свободу в этом мире, коли он появляется на свет БЕЗ СВОЕГО СОГЛАСИЯ? Мы рождаемся, поскольку так захотели наши родители. И известно для чего - дабы было кому подать им стакан воды в старости. Конечно, первопричина - высшая Воля. О Её интересе мы тоже знаем: "И взял Господь Бог человека, [которого создал], и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его".6
Но если от сыновних (дочерних) обязанностей можно отказаться, правда, с риском потом мучиться чувством вины, то с принудительным рождением ничего поделать нельзя. Какая уж тут недетерминированная свобода, т.е. беспричинность.
Сегодня, едва не захлебнувшись свободой, о которой мечтали шестидесятники, мы пытаемся найти ей меру:7
"У нас стало слишком много свободы. Мы растим поколение людей:
а) считающих себя пупом земли;
б) ничего плохого никогда не видевших и считающих, что им очень плохо;
в) убежденных в том, что кто-то должен им сделать хорошо;
г) считающих себя вправе делать все, что угодно, а им за это ничего быть не должно".
Но ведь как раз шестидесятники-интеллектуалы, многие из которых учились в МГУ и в других престижных ВУЗах и проходили диамат, наверняка знали, что "свобода есть познанная необходимость". Знали, однако не смогли понять, точнее, не захотели принять эту простую истину. С необходимостью нельзя бодаться, её нужно осознать именно как объективную реальность, ДАННОСТЬ. И тогда с ней можно будет согласиться без внутреннего бессмысленного протеста, т.е. СВОБОДНО. К примеру, неужели кто-нибудь думает, что наши предки, выбирая места для деревень на высоких местах, не представляли, как тяжело будет подниматься по крутому взвозу с берега реки? Зато им не надо было опасаться половодий. Мы же, возомнив себя хозяевами на земле, не ограниченными в своих поступках, теперь разводим руками, когда разливающиеся реки затапливают, а то и сносят дома.
"Записки" производят обнуление всех "истин", обнажение всего, полную бесцельность, бессмыслицу и пустоту - но это как раз становится основанием для веры. Именно обрушение даже и законов природы, отказ и в них видеть точку опоры, невидение истины вообще нигде и ни в чем (крайний нигилизм, пошедший много дальше банального атеизма-материализма) становится точкой отсчета для последне-первого основания веры, для безосновности, для выхода из всех данностей и всех предзаданностей".
Здесь позволим себе пару вопросов-придирок. Если речь идёт о вере (в Бога), тогда как можно "обрушить" законы природы, ИМ СОТВОРЁННОЙ? Разве, например, полёт самолёта, противоестественный с точки зрения человека не очень далёкого прошлого, нарушает какой-нибудь природный закон? И даже хождение апостола Петра по воде8 нельзя считать таким нарушением. А вдруг дело в том, что природное явление, в соответствии с которым это возможно, просто людям ещё не известно, как совсем недавно нам не был известен эффект подъёмной силы крыла. Впрочем, почему не известно? Нужна абсолютная вера. Петр оказался на неё не способен, потому его попытка пройти по воде, как посуху, не удалась. О том, что вера способна и не на такое, сказал Христос: "Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас...".9
"Это пока еще, впрочем, более-менее банальный (для нас в XXI веке) экзистенциализм. Но Достоевский есть нечто большее, он воистину гений. Его "гениальность" чрезвычайно трудно зафиксировать. Ницше, скажем, все еще хочет какого-то благородства, какой-то гордости, какого-то нового обоснования для действия. Он не идет до конца, как идет Достоевский: в стыд, в подлость, мелочность, в полную безопорность. Он еще тешит себя всяческой риторикой, но ведь и от риторики надо отказаться. Речь не о впечатляющих преступлениях, речь о "дрянце", и гениальность Достоевского именно в "дрянце", в "мизере".
Зачем идти "до конца"? Чтобы увидеть "дрянцо" и "мизер"? Это и есть "самая выгодная выгода"? Да такое желание даже не то же самое, что "увидеть Париж и умереть", но словно рассматривать в зеркало вместо лица ж... Причём не с целью увидеть вскочивший на ней прыщ и смазать его карболкой, а ради ощущения вседозволенности, извращённого удовлетворения от достигнутой завершённости желаний.
Сторонники исчерпывающего знания о человеке находились и после Достоевского (может подвигнутые им?). Читаем у Пастернака:
"Во всём мне хочется дойти
До самой сути:
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
...
О, если бы я только мог,
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти:
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях".
А вот Блок предостерегал от излишнего знания:
"О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой".
Если запрет копаться в "дрянце" жизни представляется слишком радикальной мерой, то охотникам до таких "исследований" нельзя позволять хотя бы выносить их результаты на всеобщее обозрение. Нельзя проповедовать общественно-вредные мысли.
"Герой "Записок" прямо говорит, что его текст - не "повесть", его "Записки" "мизерны, не литературны" и производят они "пренеприятное впечатление". И конечно, ведь "живая жизнь" - это "дрянцо", "гнуснейшая нелепость", "развратик", "безобразие", "беспорядок, объедки, разбитая рюмка, пролитое вино, окурки, хмель, бред, мучительная тоска".
...Достоевский деконструирует литературу, показывает, что ею было вытеснено.
...Он не сбегает в литературность, романтизм, "возвышенность", в отличие от многих других экзистенциалистов. На самом деле последний страх современного субъекта - именно "дрянцо". Скажем, Раскольников или Ставрогин, то есть все современные субъекты, внутри своих мечтаньиц не стыдятся "великих преступлений", они ведь "великие". Но стыдятся именно "дрянца". Достоевский не стыдится, и в этом его гениальность.
...В этом ... секрет его гениальности: в открытии измерения "дрянца", в не уходе в глубины, в фокусировке на поверхности жизни".
Первоначально искусство, в том числе литература, было способом выражения мечты людей о прекрасном и даже несбыточном. Имелась и есть сегодня у нас такая потребность. Обыденность, не говоря уже о тяжёлых и горестных моментах жизни, оказывает угнетающее воздействие, мы от неё устаём, нам хочется радости, праздника, хотя бы и виртуальных. Сказители (потом поэты и писатели), а также ваятели и живописцы удовлетворяли этот, говоря современным языком, социальный заказ. Но с некоторых пор они решили, что их творения самоценны, спрос как стимул не нужен. Искусство стало средством самовыражения творческих личностей. Так появились Босх, абстракционисты и иже с ними. А в литературе - Достоевский, Набоков и другие исследователи "дрянца".
Примечание 3
Правда, со временем появился спрос и на произведения "новаторов" от искусства и литературы, однако он имеет совершенно иной характер. Никаких мечты, радости и праздника. Гурманство вместо здорового аппетита.
"Именно в "дрянце" обретается нечто: полное обнажение и готовность увидеть себя каким есть, а следовательно, - полная свобода.Эта свобода покупается совершенным отказом от гордости. Вот это-то и самое сложное для современного субъекта, это его смерть. И это путь к подлинной любви".
Мысль об обретении через "дрянцо" "полного обнажения" заставила вспомнить странный библейский запрет "Наготы отца твоего ... не открывай".10 Нарушивший этот запрет сын Ноя Хам был наказан отцом, причём изощрённым образом: Ной проклял его сына Ханаана.11 В чём стыдность того, что сын увидит своего отца обнажённым? (Я много лет, мальчишкой и взрослым, ходил в баню вместе с отцом и при этом - да, испытывал стеснение, но от МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ наготы). А не в том ли дело, что, по Божьему установлению, нагота является сакральной сущностью и одновременно одним из символов крайности? В таком случае желание "увидеть себя каким есть" представляется богохульной затеей.
И ещё. Как-то (в одной из лекций А.И. Осипова12?) я услышал такое рассуждение. Что явление, впервые обнаружившее себя через первородный грех, имеет непреходящую природу и постоянно повторяется в различных ситуациях. Это выбор, который нельзя изменить (исправить, "переиграть"). Точка невозврата в данной конкретной ситуации. Познать "полную свободу" - то же самое, что вкусить запретный плод. И характер (не путать с масштабом) последствий будет таким же - разрушительным. Нельзя безнаказанно заглянуть в омут.
Гордость - это не только гордыня (непомерная гордость), но и чувство собственного достоинства (см. "Словарь русского языка" С.И. Ожегова). Христианство (православное христианство?) отказывает человеку в праве на такое чувство. Господь одним из средств спасения, т.е. восстановления совершенной природы человека, которая была у Адама и Евы до грехопадения, сделал самоуничижение, смирение и покаяние.13 Действительно, если мы - овцы Господни, а сами себя называющие рабами Божьими, то о каком собственном достоинстве может идти речь?
Получается, что, по версии автора рассматриваемой нами статьи, герой "Записок" намеревался совершить два противоположных действия: противного Богу и угодного Ему. Усидеть на двух стульях.
Что касается "подлинной любви", то речь в данном случае идёт о христианской любви, о которой Иван Карамазов сказал так:
"По-моему, Христова любовь к людям есть в своем роде невозможное на земле чудо. Потому, например, что от меня дурно пахнет, что у меня глупое лицо, потому, что я раз когда-то отдавил ему ногу. Отвлеченно еще можно любить ближнего и даже иногда издали, но вблизи почти никогда. Если бы все было, как на сцене, в балете, где нищие, когда они появляются, приходят в шелковых лохмотьях и рваных кружевах и просят милостыню, грациозно танцуя, ну, тогда еще можно любоваться ими. Любоваться, но все-таки не любить".
Примечание 4
Кажется, я однажды был свидетелем проявления этой "невозможной" христианской любви, лишённой брезгливости. Так случилось, что пришлось присутствовать на отпевании. Службу вёл очень молодой священник, которого в миру можно было бы назвать парнем. И после окончания обряда он высыпал на одеяние умершей старой женщины горсть земли, так чтобы получился крест, а потом наклонился и ПОЦЕЛОВАЛ покойницу, совершенно ему чужую. Хотя, конечно, она была сестрой во Христе.
Как видим любовь в христианском воплощении совершенно лишена эстетической составляющей.
В обиходе же мы имеем дело с любовным чувством (чувственностью), для которой эстетическая компонента, в первую очередь, внешность, имеет первостепенное значение.
Примечание 5
И на Солнце есть пятна. "Великий и могучий русский язык" тоже не лишён недостатков. Один из них - многозначность слова любовь. В отличие, например, от греческого, в котором для обозначения симпатии в разных случаях используются разные слова, наш язык "сэкономил", обойдясь одним.
"Нигилистический подрыв всех устоев столь глобальный, что это уже не только подрыв "морали", но и собственно греха, оснований для злых дел (ведь наше "добро", наша "мораль" - это Закон, появившийся как эффект грехопадения; а христианство тем самым не про мораль и Закон, а про смерть себя в покаянии и возрождении в благодати). Это оставление мира сего или, точнее, первый шаг к этому: резонов, причин не оказывается вообще ни для чего, ни для доброго, ни для злого".
Нигилизм порождён христианством, которое свело земную жизнь к приуготовлению к посмертной жизни на том свете, оставив человеку в этом мире только смирение, покаяние и молитву. А ведь он создан Богом. Зачем надо было делать его прекрасным, если задачу приуготовления лучше всего решать в пустыне? Нигилизм логически завершает этот абсурд, сводя его к известной хулиганской формуле "Весь мир - бардак, все люди - бл..., судьба - индейка, а жизнь - копейка".
"Итак, "Записки из подполья" - пролог к пятикнижию, где представлена либертарная экзистенциалистская перспектива: перспектива свободного, несводимого ни к чему субъекта, противопоставленного миру. Это нулевая точка: как такая свобода может развернуться в мире? Органические общности уничтожены: разобщенное общество капитализма. Атомизированный индивид с порванными связями - современный субъект, одиночка, ввергнутый в безумную циркуляцию денег, желаний, власти, либидо. Герой "Записок" в мире выгод (капитализм) понял, что никакая выгода не выгодна в экзистенциальном смысле. Таково начало всей системы пятикнижия".
И что, весь наш народ представлял собой сборище "атомизированных индивидов", свободных атомов, совершавших броуновское движение? Тогда, какому миру противопоставлен каждый такой индивид, "несводимый ни к чему субъект", если общество распалось на "атомы"? Растительному и животному, других-то как целостных образований не осталось?
Нет, конечно. Общество всегда сохранялось, причём благодаря не только государственной власти, но и интересам самих его членов. Так что если проводить аналогию с микромиром, то оно подобно кристаллической решётке твёрдой фазы вещества, где атомы располагаются в строго определённых местах. Да, в этом организованном пространстве могут блуждать "неприкаянные" одиночки, но сколько их? Погоды они не делают и по большому счёту не могут заботить общество. В отличие от тех, кто проявляет к ним нездоровое любопытство. Вот такие персонажи должны быть объектами внимания, поскольку именно они, добывая опасные знания, наносят вред ("умножая знания, умножают скорбь"). Это преемники Адама и Евы в смысле их безответственного поведения.
О либертарной экзистенциалистской перспективе.
"Либертарианство - это философия, которая выдвигает свободу индивидуума на первое место. Она подразумевает, что каждый человек должен иметь право на самостоятельное принятие решений о своей жизни, своих действиях и своих ресурсах" (см. "Либертарианство - это философия, которая выдвигает свободу индивидуума на первое место").
Опровергнем приведённые положения либертарианства с помощью следующих простых рассуждений. Если имя индивидуума Робинзон Крузо, то, действительно, его свободу можно поставить на первое место, а право на самостоятельные решения и действия не ограничивать. Но что делать, если индивидуумов много, как всегда и бывает? Можно предоставить их самим себе, и тогда они расставят свои свободы по ранжиру с помощью силы. В прошлом так уже было, причём никогда не обходилось без крови. Единственная разумная альтернатива - ограничение свободы законом.
"Экзистенциализм - направление в философииXX века, акцентирующее своё внимание на уникальности бытия человека.
...По мнению представителя экзистенциализма Жан-Поля Сартра, исходный его пункт может быть сформулирован фразой, приписываемой Достоевскому: "Если Бога нет, то всё дозволено". Согласно же экзистенциальному психологу и психотерапевту Р. Мэю, экзистенциализм - не просто философское направление, а, скорее, культурное движение, запечатлевающее глубокое эмоциональное и духовное измерение современного человека, изображающее психологическую ситуацию, в которой он находится, выражение уникальных психологических трудностей, с которыми он сталкивается" (см. "Экзистенциализм - Википедия").
Приведённая фраза Достоевского означает, что без Бога нет посмертной вечной жизни, рая и ада, следовательно, награды и наказания за совершённое в земной жизни. И потому всё нужно брать в ЭТОЙ жизни, ничего не страшась. Мысль примитивная, откровенно пошлая, не достойная человека. Ведь даже, если он не творение Божье, а плод эволюции, тем не менее высшее существо, причём не только по причине своей разумности, но и из-за придуманной им же морали как необходимой системы самоограничения.
Что касается "уникальных психологических трудностей, с которыми он [человек] сталкивается", то это "горе от ума". Уточним: ума праздного человека, не занятого никакой полезной деятельностью и в первую очередь добыванием хлеба насущного. Такой персонаж появился, когда развитие науки и техники сделало возможным освобождение части членов общества от производительного труда - работы в поле, охоты или занятий ремёслами. Поначалу эти люди приносили пользу своим искусством, но затем, нарушив меру, возомнили его самоценным, не нуждающимся в прикладном характере.
Обе рассматриваемые философии не пригодны ни для чего, кроме как быть играми для скучающего извращённого ума. Любая попытка их практического применения неминуемо будет пресечена объектом их же интереса - людьми. Теми, на чью свободу и права покусятся, пытаясь реализовать свои свободу и права, сторонники "либертарной экзистенциалистской перспективы".
О "безумной циркуляции денег, желаний, власти, либидо" тоже есть что сказать.
Злом являются не собственно деньги, а предоставляемые ими возможности, то, что на них можно купить. Разумеется, речь идёт не о жизненно необходимом, а об излишествах, предметах прихоти, стало быть, снова о нарушении меры. То же можно сказать о стремлении к власти и либидо. Мера власти - право распоряжаться в интересах общества. Всё сверх этого есть зло. Мера либидо - стыдность проявления сексуального влечения вне условий интимности, например, траханье в лифте.
Завершим первую часть нашего сочинения несколькими цитатами из статьи Григория Дашевского "Фауст" Александра Сокурова",14 которые здесь будут к месту:
"Фауст... воплощает идею беспредельной экспансии, беспредельного поиска власти, знаний, переживаний, наслаждений, то есть ту самую идею, которой западная цивилизация Нового времени отличается от всех остальных...".
"...Интересен как персонаж Фауст был лишь до тех пор, пока за эту беспредельность стремлений он был готов заплатить, пока знал, что ради нее он должен отказаться от души, то есть от своей самой драгоценной, нетленной части, - а такой отказ и называется договором с дьяволом...".
"...В главной книге о "Фаусте", то есть в книге Гёте, вместо трагической идеи расплаты появилась идея совершенно другого жанра - "существования полнота" все спишет. Желай сильнее, стремись дальше, выше и глубже - и твой договор с дьяволом потеряет силу. Избавленный от необходимости выбирать и платить, герой сразу словно лишился лица и вообще четких очертаний... Фауст превратился в безликое вместилище беспредельных и бесплатных желаний, словно адресат современной рекламы...".
"Идея, что для плодотворной деятельности договор с дьяволом необходим, но если поставить дело на широкую ногу, то платить по этому договору, скорее всего, не придется, - эта идея оказалась очень полезной для реальных политиков, бизнесменов, ученых и прочих носителей "фаустовской" души, строителей современного мира, и для современного человека вообще...".
"Деконструкция" литературы, открытие "измерения дрянца" АВТОРОМ "Записок из подполья" и обретение в "дрянце" полной свободы, глобальный "нигилистический подрыв всех устоев" ИХ ГЕРОЕМ не те же самые "беспредельность стремлений" и "договор с дьяволом"?
_________________________
1 См. "Дрянцо, воля к власти, святость: пятикнижие Достоевского как система христианского анархкоммунизма"
2 Приматы - отряд млекопитающих... Свыше 200 видов - от лемуров до человека, что ставит отряд приматов в особое положение (см. "Краткую Российскую энциклопедию")
Регуляция экспрессии генов позволяет клеткам контролировать собственную структуру и функцию и является основой дифференцировки клеток, морфогенеза и адаптации. Экспрессия генов является субстратом для эволюционных изменений, так как контроль над временем, местом и количественными характеристиками экспрессии одного гена может иметь влияние на функции других генов в целом организме (см. "Экспрессия генов - Википедия")
4 Живот (старинное) - то же, что жизнь, физиологическое существование человека (см. "Словарь русского языка" С.И. Ожегова)
5 См. Ф.Ф. Достоевский. Полное собрание сочинений в тридцати томах, том пятый. Примечания, Записки из подполья, стр. 376-377. Издательство "Наука", Ленинградское отделение " Ленинград, 1973
6 См. Библия, Ветхий Завет, Бытие, 2, 15
7 См. Слишком много свободы | Сергей Михеев | Дзен
13 Ещё одним средством спасения является страдание: "Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого всё и от Которого всё, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил (вернул совершенную природу человеческой ипостаси Христа - А.У.) через страдания" (см. Послание к евреям апостола Павла, 2, 10) - А.У.