--Поздравляю, дорогой муж, с серебряной свадьбой. Я тут собрала на стол кое-что, давай отпразднуем.
--Ты не хуже меня знаешь, что наша серебряная свадьба будет только через три месяца. Но я согласен, сегодняшний день тоже стоит отметить. Отметить, не отпраздновать. Самый чёрный день моей жизни. Ровно двадцать пять лет назад я испоганил её себе и любимой девушке.
--Это сделала я, изнасиловав тебя пьяного.
--Не надо меня оправдывать. Только я виноват в том, что оказался слабаком и гадом.
--Ты не слабак и не гад, за время нашей супружеской жизни я в этом убедилась. Просто "нет молодца сильнее винца".
--Свалить свою вину на бутылку "Южной ночи"? Нет, это не по мне... О, да ты и для сегодняшнего стола выбрала тот же напиток. В тебе проснулся садист?
--Не думаю. И не пытайся меня обидеть. С того момента, когда я поняла, что натворила, твои слова и действия, относящиеся ко мне, уже не могут дополнительно меня ранить. Да и "Южная ночь"--хорошее вино. К тому же ведь "клин клином вышибают". А вдруг эта бутылка позволит нам перевернуть, наконец, тягостную страницу нашей жизни, и ты меня простишь.
--И не мечтай. Ни тебя, ни тем более себя я никогда не прощу.
--Знаю. А насчёт надежды просто горько пошутила... Ну что, первый бокал предлагаю выпить за тех меня, тебя и твою возлюбленную, которых мы с тобой, раз уж ты отказываешься считать себя невиновным, убили. Пьём, не чокаясь, до дна. И потом давай немного помолчим, пусть вино начнёт действовать и развяжет нам языки...
Вот уже зашумело в голове, и слова, которые там накопились за долгие годы, просятся на свободу. Действительно, "что у трезвого на уме, то у пьяного на языке". Я ведь тогда вправду влюбилась в тебя. Но на беду, моя любовь оказалась из категории, "которая и жжёт, и губит!".
--Это не любовь, это "болесть злая". Ты хотела не просто со мной трахнуться, а получить меня в полное своё распоряжение.
--Ты не можешь поверить в мою земную и грешную любовь, потому что у тебя была другая, романтическая, во многом выдуманная, которой, кстати, я не завидую, хотя о своём поступке сожалею.
--Вот этому я верю. Ты честная, да, в общем, и человек неплохой. Но я тебя не люблю. Не моя ты половина. Живу с тобой ради самоистязания, чтобы лукавая память не подвела. И потому хочу сейчас выпить за огонь, на котором поджариваюсь. Пусть он не потухнет, пока я жив.
--Поддерживаю. И на этот раз можем чокнуться... А насчёт твоего мазохизма я сама давно догадалась.
--Тогда почему меня не бросишь, почему не сойдёшь с моего костра?
--Потому же, что и ты. Из-за гордыни. Коли сама испортила себе жизнь, в наказание должна довольствоваться той, какая получилась. Несу свой крест и его не брошу.
--Что ж, такая позиция достойна уважения.
--Пошёл бы ты подальше со своим уважением. Мне, как и любой женщине, нужна любовь, обожание, восхищение. Я этого лишена. Как выяснилось, стерпится не всегда слюбится. Я получила по заслугам. Но, скажи, почему ты не любишь и нашу дочь?
--Не могу. Для меня она неотъемлемая часть зла, случившегося двадцать пять лет назад. Без вины виноватая. А заставить себя изображать любовь не хочу. Она не заслужила лжи.
--Да, и тоже горит в нашем неугасимом огне. Но выпить-то за неё ты не откажешься?
--Не откажусь.
--Ну, вот, теперь я достаточно пьяна, чтобы задать страшный вопрос. Почему бы нам не покончить с собой? Может быть, достаточно двадцати пяти лет ада?
--Мысль совсем не глупая. Правда, если думать только себе. А вот нашей девочке мы своим суицидом страданий прибавим.
--Но когда-нибудь ей всё равно придётся их перенести.
--Конечно, однако к тому времени, надеюсь, она уже будет не одна, да и жизненного опыта поднакопит. Закалится.
--Ты прав... Ладно, всё, что хотели, мы друг другу сказали. Да уже и время позднее. Пойдём, друг и враг мой, исполнять супружеские обязанности. Постель--самое жаркое место нашего ритуального костра.