Аннотация: О странном и таинственном событии, объяснения которому нет и быть не может.
Шапито
Le diable vient ; l"ange rebelle
Leur plaît surtout par sa couleur.
"Les Nègres et les. Marionettes" de Pierre‑Jean de Béranger*
Не обладая ни призваньем, ни сколь-нибудь выдающимися писательскими задатками, все же осмелюсь взяться за перо и, после нескольких лет молчания, поведать о странных и таинственных событиях, объяснения которым не нахожу и по сей день.
Речь пойдет о моем близком друге Николае Степановиче Белехове, с которым мне посчастливилось познакомиться еще до войны и коротко сойтись во время Балканских сражений.
После окончания военных действий мы вернулись в столицу, а спустя полгода Николай Степанович был произведен в чин штабс-капитана и временно командирован в уездный город N. Расстаться после двух лет тесного общения было нелегко, и мы взяли за правило писать друг другу чуть ли не ежедневно, благо, курьерская почта работала исправно, а разделяло нас не больше трехсот верст.
Человек веселого и авантюрного нрава, приятель мой, как и следовало ожидать, в провинции заскучал и, что всё явственнее стало проступать в его письмах, предался меланхолии.
Стараясь хоть как-то развлечь его, я описывал в подробностях столичную жизнь, но мои рассказы, кажется, только усугубляли его хандру. Он, в свою очередь, с грустной иронией и со свойственным ему острословием описывал жизнь уездного городка, высмеивая тамошние обычаи. Местное "светское" общество, по его словам, состояло всего из трех-четырех средней руки дворянских семей, молодежь отличалась провинциальной чванливостью и плохими манерами, а барышни, кроме того, - изрядной глупостью и нечистой кожей.
Не буду приводить всю нашу переписку, ограничусь лишь несколькими письмами, датированными августом 1830-го года, поскольку именно они освещают загадочное и необъяснимое происшествие.
Mon cher Alexandre,
В первых строках хочу выразить мои condoléances* по поводу болезни твоей матушки и надежду на ее скорое выздоровление.
Право же, ты порадовал меня рассказом о графине С. Надеюсь в ближайшее время получить от тебя подробнейший отчет о развитии событий.
В ответ спешу поделиться новостью, ничтожной и смешной по столичным меркам, но, как ты понимаешь, dans mon triste village* даже такая безделица заслуживает внимания и, смею надеяться, покажется и тебе любопытной.
Представь себе, нашу глушь посетил передвижной chapiteau! Шатер невелик, сотни на три зрителей, разбит на пустыре, что на южной окраине городка. Афиш я не замечал, однако, был аншлаг!
Представленье наивно и старомодно, но прелестно в своей простоте. Актеров не много, поэтому позволю себе описать их подробнее и начну с conférencier. Вообрази князя Дубасова à la grotesque*. (Надеюсь, помнишь престарелого франта?) Те же ужимки, жабо и шутки не первой свежести, потертый допотопный камзол, пыльный накладной паричок!
Забыл сказать, что костюмы и entourage* представлены в духе ветхого rococo.
Кроме сего почтенного господина, в труппе лишь фокусник с незатейливыми карточными trucs*, трое потешных лилипутов, одетых зайцами, и канатоходка. О ней, пожалуй, стоит сказать особо.
Никогда бы не поверил, что эдакую beauté* возможно встретить в подобной глуши! Смугла, черноволоса, стального цвета глаза слегка раскосы, видна примесь не то татарской, не то цыганской крови.
Предвижу твою усмешку и вполне естественный порыв приписать мой восторг разыгравшемуся на почве унылого одиночества воображенью. Оставь иронию, мой друг!
Mademoiselle Констанца - богиня! Говорю тебе, как повидавший немало в период бурной юности. Видел бы ты, как скользит она по канату, словно по воздуху, легко и изящно управляя шестом! Коронный номер всего представленья - её танец. Сколько силы и страсти в движеньях! А этот взгляд! Амазонка, Валькирия!
Завтра непременно пойду, уже с букетом! Пожелай мне удачи!
Твой Nickolas
9 августа 1830 г.
Опуская не относящиеся к делу детали, приведу лишь отрывки из следующих двух писем, доставленных одно за другим:
...Ах, Александр, как мало ты знаешь о ней и как неверно судишь! Ты прав, "comme il faut"* - это не о ней, она - выше этого! Тут что-то большее, без притворства, без прикрас! Представь, мой друг, графиню Явольскую, но отними кокетство и светские манеры и добавь красе дикой необузданной чувственности!
Поздравь, мы знакомы! Говорить с нею, однако, не удалось, вообрази, она нема! Удивительно, но это её свойство отнюдь не отвратило меня, напротив, заставило проникнуться нежностью и еще большим вожделеньем! Я осмелился предложить ей tête-à-tête*, и она согласилась! Кивнула просто и без жеманства.
Лелею предвкушенье!
За сим, будь здоров и жди моих impressions*!
12 августа 1830 г.
... О, друг! Сказки Шахерезады меркнут в сравнении с той ночью, которой меня одарила моя пленительная волшебница!
Констанца! Мое откровенье, моя любовь!
Дитя природы, она отдалась легко и непринужденно, одним движеньем сбросив с себя все покровы! Какая кожа! Это совсем не та чахоточно-бледная, с лиловыми следами от корсетов кожа наших городских прелестниц, это сверкающая бронза, драгоценный янтарь!
Чресла её объемны и сильны, груди тверды и отзывчивы!
Плоть её не впускает в себя, а захватывает, заглатывает с воистину неземной страстью! Моя Констанца оказалась игрива и столь причудлива в любви, куда там продажным портовым красоткам Измаила, хотя и изрядны они в своем искусстве!
Напрасно немых называют безъязыкими! Подвижный и упругий, как у самки пантеры, язычок моей кудесницы будто обвязывает крепкими и нежными путами, доводя блаженство до исступления! В какой-то момент мне даже почудилось, что он раздвоен!
Жил ли я до сей ночи, знал ли женщин?..
... 13 августа 1830 г.
Признаюсь, послание это меня весьма насторожило и удивило порывистостью и откровенностью описаний, не свойственными моему доселе сдержанному приятелю.
Последнее же письмо, полученное 16-го августа, и вовсе носило характер сумбурный и было лишено здравого смысла:
Мой друг, мой верный друг! Происходит невероятное! Я в отчаянии, я теряю рассудок! О, моя богиня, моя безмолвная Афродита! Цирк уезжает, и она вместе с ним! Я умолял остаться, я плакал, я валялся у ее ног! Нет! Ей милее этот ветхий унылый шатер с облезлой позолотой, эти уродливые неуклюжие человечки с заячьими ушами и лицами, перекошенными вечными улыбками! Этот чертов шулер и этот гнусный пошляк конферансье!
Что есть жизнь? Химера!
Что меня ждет без неё?
Мрак, небытие, смерть!
Или за ней, в шлейф её нелепых паяцев?
Adieu, mon seul ami! *
Отправив несколько сперва утешающих, а затем озабоченных писем и не получив ответа, я не на шутку встревожился.
Сославшись на общего знакомого, я обратился к начальнику городского военного ведомства полковнику З. с просьбой выяснить обстоятельства, связанные с судьбой моего приятеля. Ответ, который я получил, признаюсь, поверг меня в замешательство.
Согласно ведомственному протоколу, штабс-капитан Белехов... исчез! 16-го августа он не явился на службу и с тех пор числится в розыске. Ни кухарка, ни денщик не смогли дать сколь-нибудь внятных показаний, лишь поведали, что "в последние два-три дня его благородие были не в себе, метались по комнате, говорили сами с собой, а числа 15-го, ближе к полуночи, прямо в исподнем изволили спешно покинуть квартиру и больше не вернулись".
Личные вещи пропавшего описаны и опечатаны до завершения разбирательства.
Что за вздор! Я не мог поверить, что мой друг, человек зрелых лет и довольно циничного склада души, способен настолько потерять голову, чтобы в одночасье бросить службу, увязавшись за вольного поведения красоткой!
Не удовольствуясь ответом, я решился еще раз обеспокоить Его Высокоблагородие, упомянув на этот раз в письме недавние городские представленья шапито и попросив по возможности узнать, куда направилась цирковая труппа из города N.
Спустя неделю я получил ответ:
Милостивый государь,
В ответ на Ваше довольно странное письмо сообщаю, что упомянутые Вами цирковые представленья, якобы имевшие место в нашем городе, на самом деле отнюдь не имели места. Больше того, находясь на службе в городе N уже более десяти лет, могу с уверенностью утверждать, что за всё это время ничего подобного в нашем городке не случалось.
Однако отнесясь с уважением к вашей обеспокоенности, я счел своим долгом навести справки и отыскал в архивах упоминание о некой молдавской странствующей труппе, давшей в городе N единственное представленье сто лет назад, а именно13-го августа 1730 года.
Из сохранившихся сведений также следует, что выступление было весьма скверно принято местными жителями. Малые дети плакали, напуганные карлами и нехорошими фокусами, многие зрители пеняли на явственный запах серы. Иеродиакон обвинил труппу в связи с нечистым, и городские власти повелели артистам рано утром покинуть город.
В тех же источниках сообщается, что в ночь на 14-е августа на пустыре, где расположилась труппа, случился пожар. Утром на пепелище было найдено шесть трупов: один женский, два мужских и три - низкого роста, очевидно, принадлежавших карликам. Всё указывало на злонамеренный поджог, но виновных найти не удалось.
Место пожарища, называемое с тех пор "нечистым пустырем", по сей день заброшено. Строить и селиться там не решаются по причине стойких суеверий. Жители обходят это место стороной, поговаривают о призраках. Бабы божатся, что по ночам видят резвящихся на пустыре гигантского размера зайцев с черными мордами. Мужики врут про ведьму, идущую по воздуху с длинной метлой в руках.
Не придавая серьезного значения подобным россказням, я все же счел своим долгом уведомить Вас о них, поскольку Ваши описания труппы странным образом совпадают с вышеупомянутыми событиями и слухами...
***
Стоит ли говорить, что о друге моем Николае Степановиче Белехове мне больше не довелось услышать. Расследование было прекращено за неимением достаточных сведений.
*Тут черт на сцену выступает,
Всем мил своею чернотой.
Пьер Жан Беранже, "Негры и куклы"
*condoléances - соболезнования
*dans mon triste village, - в моей печальной глуши
*à la grotesque - в стиле гротеска
*entourage - антураж
*trucs - трюки
*beauté - красота, красавица
*comme il faut - комильфо
*tête-à-tête - свидание наедине
*impressions - впечатления
*Adieu, mon seul ami! - прощай, мой единственный друг!
![[]](/img/u/ulxjana_kolesowa/shapito/image_new18.jpg)