Сверху, с черепичной крыши колокольни - самого высокого здания деревушки Ролсби, далекий Блентайр казался неправдоподобно маленьким, почти игрушечным, но даже невзирая на внушительное расстояние, отделяющее меня от города, я различала стройные цепочки голубоватых магических фонарей, освещавших улицы спящей столицы. В их свете я, прищурив глаза, умудрилась различить причудливо сплетенные тени, отбрасываемые стенами домов и аккуратно подстриженными деревьями, многочисленными памятниками и фонтанами. Ох, как бы там не сплетничали о страшном храме богини Банрах - вызывающем суеверный трепет в сердцах наших простодушных селян, но все-таки столица Лаганахара, богатая и недоступная для такой скромной замухрышки как я, была хороша, сказочно хороша! И лишь одна улица Блентайра, сама эффектная и яркая, не вызывала у меня восхищения, наполняя душу смутными тревогами и ощущением безысходности. Она называлась улицей Сладких поцелуев и пестрела синими, красными, оранжевыми призывными огоньками, зажженными в шелковых фонариках - вывешенных над крылечками миленьких домиков ее специфичных обитательниц.
"Неужели мне не остается ничего другого, как пойти туда, к ним? - подумала я, брезгливо морщась. - Я конечно не ханжа, и в свои шестнадцать лет уже изрядно наслышана о том, что происходит между мужчиной и женщиной под пологом надкроватного балдахина, но... Но, спаси меня бог Шарро, я не ощущаю в себе ни малейшей склонности к торговле своим телом, пусть даже возведенной в категорию высшего искусства, сопровождающегося песнями и танцами! - тут я цинично хмыкнула, частично потому, что вспомнила своих костлявые плечи и почти плоскую, детскую грудь - совершенно не уместную под расписным кимоно жительницы улицы Сладких поцелуев. Однако, в еще большей степени я хихикала по причине своей крамольной, но пылкой веры в бога Шарро, покровителя изгнанных из Лаганахара Полуночных эльфов - его прежних хозяев. Да-а-а, чего уж тут скрывать, не очень-то одобрялась у нас столь явная симпатия к Пресветлому Шарро, считающегося враждебным и бесполезным для людей. Не запрещалась, но и не одобрялась... - на этой нерадостной ноте я поплотнее запахнула полы своего изношенного плаща, под коий упорно пробирался холодный ночной воздух, и с безнадежным вздохом продолжила рассматривать далекую столицу. - О, конечно, Гильдия Порхающих считалась весьма уважаемой в Блентайре общиной, но мне очень не хотелось становиться ученицей одной из входящих в нее куртизанок, вступая на путь порочных телесных утех. Да к тому же, до меня неоднократно доходили весьма грозные слухи о свирепых воительницах-лайил, покровительствовавших Гильдии Порхающих, а одна мимолетная мысль о клыках и ужасных привычках этих тварей уже наводила на меня безотчетный ужас, заставляя судорожно корчится от страха. Правда, Братья из Обители всеблагой богини Банрах учили нас - своих воспитанников, что сущность любого обитателя Лаганахара не зависит от его расы, и что среди каждого народа можно встретить как истинную доброту, так и абсолютное воплощение зла... И сейчас мне все же придется согласиться со столь очевидно напрашивающимся выводом: если их проповеди не грешат против законов богини, то почему бы главе Гильдии Порхающих не оказаться милейшей женщиной с острыми как бритва когтями, испачканными кровью очередной жертвы? Ведь красавицы лайил так же легко становились и верными жрицами Банрах, искренне пекущимися о процветании ее алтаря... Хотя нет, я переживаю зря, ибо лайил слишком ценят красоту, а посему - принимают в Гильдию Порхающих только самых прелестных и утонченных девушек. А я..., - тут я смешливо фыркнула во второй раз и, покачнувшись, хотя ветра сегодня не ощущалось ничуть - чуть не свалилась со скользкой крыши. - Все же и от уродства иногда бывает польза!"
Завтра, в день летнего солнцестояния, согласно древнему обычаю, представители всех Гильдий соберутся в монастыре богини Банрах, чтобы провести ежегодную Церемонию выбора учеников. Тогда и решится судьба всех безродных монастырских воспитанников, в том числе и моя... И я снова с горечью подумала о том, что Порхающие способных позвать меня к себе из простой человеческой жалости, дабы спасти от участи корма для жесткой богини. Ибо другие Гильдии меня не примут...
В Гильдии Торговцев такие как я уж точно не нужны. Там вообще предпочитают мальчишек, да причем посмекалистей, похитрее, поизворотливее, а во мне пронырливости ни на грош нет и отродясь за мной ничего подобного не водилось, это вам любой из Братьев подтвердит. Девочек, случалось, тоже выбирали, но на моей памяти в нашем приюте такого еще не происходило. О Гильдии Воинов я не мечтала ни дня в жизни, да и честно говоря - не собиралась мечтать вовсе. Воины считались хоть и не самой малочисленной гильдией в Лаганахаре, но имели репутацию очень строгой и закрытой общины, ведь прошедшие со времени войны века неусыпного соблюдения за порядком, и прошлые заслуги оной Гильдии просто обязывали всех остальных жителей считаться с ее членами, испытывая по отношению к ним уважение и даже благоговение. Воины забирали к себе как юношей, так и девушек, но обязательно рослых (я грустно усмехнулась) и изрядно развитых физически.
Наиболее многочисленной в Лаганахаре являлась Гильдия Земледелов. Как же я о них забыла? Братья могли бы предложить Земледелам мою кандидатуру, ибо я всегда любила животные и пользовалась их ответной симпатией. Ведь даже злобный Туки, гигантский сторожевой пес нашего Брата-кастеляна, переставал рычать при моем приближении, и тут же принимался добродушно вилять своим мохнатым, всегда усеянном репьями хвостом. Да и кустики земляники, посаженные мною в монастырском саду, давали самый обильный урожай. А еще я с радостью пропалывала грядки, носила воду для поливки и возилась с саженцами различных плодовых деревьев. Я представила себя в центре огромного розария, напоенного ароматом распускающихся бутонов - и рассмеялась повторно, на сей раз чуть веселее. Я вообще с удовольствием смеялась по любому поводу и не менее часто - совсем без него, за что большинство сверстников меня откровенно недолюбливало, а некоторые без обиняков дразнили "юродивой с Пустоши". Но вот беда, для адептов Гильдии Земледелов сила и выносливость важны ничуть не меньше, чем для Воинов. А у меня руки слишком похожи на хрупкие тростинки, не способные поднять ничего, тяжелее лейки с водой, да и ростом я не вышла. Нет, не станут вечно обремененные хлопотами Земледелы тратить усилия на обучение такой малявки, как я. Ведь нет никакой гарантии, что я еще подрасту и перегоню хотя бы десятилетнего малыша Ринни...
Я на несколько заходов, по-новой перебрала в уме все оставшиеся Гильдии: Целители, Охотники, Метельщики, Уравновешивающие. Нет, как ни крути, а остаются только Порхающие. Там вечный недостаток "рабочей силы", многие ведь почитают за честь взять себе жену, прошедшую такую изощренную "школу наслаждений". Но себя не обманешь, и кроме нежелания торговать своим телом да подсознательного страха перед лайил, у меня имеется еще одна вполне весомая причина, мешающая поступлению в Гильдию куртизанок, певиц и танцовщиц...
Не смотря на собираемую нами милостыню и помощь попечительского совета, монастырю вечно не хватало денег, поэтому проживающих в приюте сирот кормили весьма скудно, а одевали и того хуже - в обноски с чужого плеча или в одинаковые серые балахонистые рубашки до пят, сшитые из жесткого полотна. К этой, смахивающей на рубище рубахе прилагалась пара деревянных башмаков, и коричневый шерстяной плащ - днем защищающий нас от зноя или холода, а ночью - выполнявший функцию одеяла. Бледные, худые и нелюдимые - словно призраки, приютские воспитанники ничем не отличались друг от друга, напоминая горошины из одного стручка. И лишь мой наряд несколько разнился с одеяниями всех прочих сирот, вызывая у них пренебрежение и нездоровый интерес. В тот злополучный день, когда я вынужденно решилась впервые немного изменить свою одежду и, разрезав спину своей рубашки - пришила к ней небольшой мешочек, мальчишки долго изумлялись, а их бессменный главарь - кареглазый красавчик Арден, глумливо расхохотался и обозвал меня старой горбатой ведьмой. У меня едва хватило выдержки, чтобы медленно отвернуться и с достоинством (точнее, его бледной тенью) уйти прочь - в спальню девочек. И лишь закрывшись в дортуаре, я комочком свернулась на своем тощем тюфяке и дала волю слезам. Подумать только - он обозвал меня, сравнив с омерзительной старухой! Да я бы вытерпела подобное оскорбление от кого угодно, но только не от него! Как унизительно оно прозвучало, особенно потому, что неприятные слова слетели именно с уст Ардена, который и так все время придирался ко мне, норовя задеть побольнее. А ведь он нравился мне намного больше всех других мальчиков!..
"Эльфиечка" - так ласково называли меня подруги за маленький рост, хрупкую фигурку и чуть заостренные ушки, забавно проглядывающие из-под прядей густых, иссиня-черных, крупно вьющихся локонов, спускающихся ниже пояса. Впрочем, острыми ушами у нас в Лаганахаре никого особо не удивишь, ибо Зачарованное побережье находится всего в сотне километров к югу, а остроухие дети частенько рождаются даже у жительниц Блентайра, в аккурат через девять месяцев после ежегодной Осенней ярмарки. Вот и я, исходя из откровений Братьев-монахов, родилась в самом начале лета, а поэтому вполне могла являться плодом чьей-то кровосмесительной любви...
Мысли о ярмарке, с ее сказочным калейдоскопом непрерывно сменяющихся развлечений и бесконечными чудесами, на несколько минут оторвали меня от безрадостного гадания о завтрашнем дне. По давней традиции, на Осеннюю ярмарку съезжались представители всех известных рас, каждый год норовя удивить всех собравшихся каким-нибудь небывалым достижением или открытием. Поговаривают, будто на ярмарке может случиться все, что угодно - даже то, что абсолютно невозможно в другое время и в ином месте... Размышляя о волшебстве ярмарки, я случайно поймала себя на мысли о том, что до сего момента мне в голову даже и не приходила идея вспомнить об еще двух Гильдиях нашей столицы. Причем названием одной из них пугали непослушных людей, а о второй я не то, что вздумать - но даже и мечтать, не смела.
Безусловно, самой таинственной среди всех профессиональных общин Лаганахара считалась Гильдия Охотников - древнее братство, члены которого клялись в вечной дружбе и взаимовыручке, скрепляя приносимые ими обеты собственной кровью, и уходили умирать в лес. По крайней мере, так рассказывали в соседней с монастырем деревушке Ролсби. Но, не взирая на все ее секреты, эта Гильдия внушала мне вполне обоснованное почтение, и ничего плохого за ней не числилось. А вот Гильдия Жрецов - огражденная от постороннего вмешательства непроницаемым заслоном из малопонятных простому обывателю ритуалов, церемоний и обрядов, пугала меня гораздо значительнее всех остальных, хотя иногда мне казалось, будто половина из всех деревенских баек и страшилок, приписываемых Жрецам - уж точно просто пустопорожние сказки и враки. Ну не могут служители великой богини Банрах быть настолько чудовищными тварями... А возможно - как раз и могут, стоит лишь задуматься о прискорбной участи не попавших в какую-либо из гильдий детей... Неведомое всегда страшит нас до безумия, обрастая нелепыми домыслами и превращаясь в страшную сказку. И при этом мы зачастую совершенно забываем о том, что суровая реальность намного превосходит любую сказку, оказываясь еще неизбежнее, еще безвыходнее...
Но при всей своей власти, главной силой в Блентайре все-таки являлись отнюдь не король Вильям, и не Гильдия Жрецов... При мысли о самой главной общине в городе, моей сердце забилось сильнее - так и норовя выскочить из груди, и я нервозно обхватила себя худенькими руками, унимая внезапно появившуюсь дрожь. Ибо теперь пришел черед подумать о Гильдии Чародеев....
Я вполне отдавала себе отчет в том, что каждый раз, едва завидев на дороге всадника - облаченного в расшитый звездами плащ, я невольно задерживала дыхание и восторженно провожала его глазами, покудова он не пропадал из моего поля зрения. И конечно, я проделывала сие действо тайком, смирнехонько затаившись где-нибудь поодаль - за камнем или кустом. Восседающие на великолепных скакунах, со сверкающими хрустальными "звездами" на груди, эти люди казались мне воплощением всего самого удивительного и прекрасного, что только существовало в нашем мире. Чародеи - моя заветная мечта, мои идеалы, мои кумиры...
"Смогу ли я когда-нибудь стать одной из них?.. - я изо всех сил замотала головой, прогоняя прочь сияющие видения - заполонившие мой явно сбрендивший рассудок. Чародеи никогда не якшаются с безродными нищими сиротами, принимая в свои ряды лишь самых одаренных детей из благороднейших семейств королевства! Да я даже на пять шагов не сумею приблизиться к Звездной башне! Вот еще, только этого мне и не хватало - хоть на секунду поверить такой безумной фантазии!"
Конечно, ни для кого не являлся секретом тот неоспоримый факт, что дети - имеющие в своих жилах пусть самую малую толику примеси эльфийской крови, от рождения чрезвычайно восприимчивы к магии и способны творить какие-то маленькие чудеса и не проходя обучения у чародеев. Я тоже не стала исключением из вышеназванного правила - давненько научившись нескольким довольно примитивным заклинаниям. Но опять же, я не являлась единственным ребенком с зачатками магических способностей в монастыре, хотя Братья и не поощряли их демонстрацию. В приюте ходили смутные слухи о некоей негласной вражде между Гильдией Чародеев и Братством великой богини Банрах - возникшей по неизвестной нам причине, но внешне это никак не проявлялось. Разве что - представители Гильдии Чародеев уже много лет перестали появляться на церемониях Выбора учеников в тех местах, которые хотя бы косвенно были связаны с именем богини.
И вот теперь, когда я точно и досконально вспомнила все Гильдии, мой разум упрямо возвращался к обитательницам невысоких домиков с загнутыми кверху краями крыш, расположенных по обе стороны улицы Сладких поцелуев. Какое красноречивое название!.. Нет, я туда не хочу! Но вот беда, вопреки своему отвращению к ремеслу куртизанки (если честно, казавшемуся мне все-таки несколько лучше участи мяса в храмовом котле), я не переставала тревожиться о том, смогу ли работать - нет, даже учиться в Гильдии Порхающих. Мне недавно исполнилось шестнадцать и, благодаря жалостливой помощи моей подруги Элали - позволившей разочек подглядеть за ее поцелуями с красавцем Арденом, я уже с грехом пополам представляла - чем обычно занимаются оставшиеся наедине мужчины и женщины.
Наша беседа, носящая весьма интимный характер, состоялась с месяц назад, в огороде - в центре требующих срочной прополки капустных грядок. Элали, каким-то совершенно непостижимым для меня образом даже в невзрачной монастырской одежде умудряющаяся выглядеть всегда безупречно ухоженной и привлекательной, отбросила за плечи свои белокурые косы и болезненно поморщилась.
- Работать, в такие дни...
Я удивленно моргнула, не поняв смысла ее реплики. А какой сегодня день? Уж точно, не праздничный...
- А ты разве еще не стала девушкой? - спросила она, встретившись с моим недоумевающим взглядом.
- Э-э-э..., - растеряно замялась я. - Как это?
- Стать девушкой - значит обрести возможность иметь детей, - туманно намекнула Элали.
- Э-э-э..., - еще сильнее стушевалась я. - Иметь детей?
- Глупая! - покровительственно хихикнула подруга. - Небось до сих пор еще веришь в сказки, будто детей находят в капусте?
- Их туда аист роняет! - улыбнулась я, стремясь свести к безобидной шутке сей довольно щекотливый разговор, смущающий меня до невозможности.
- Точно, - развеселилась Элали, - причем некоторых, судя по их скудным умственным способностям - головой вниз...
- Брат Флавиан утверждает, что дети ниспосылаются нам по милости богини Банрах! - авторитетно заявила я, остервенело врубаясь в колючие сорняки.
- Ну, нашим монахам простительно прозябать в невежестве, - небрежно фыркнула излишне опытная для своего юного возраста девочка. - Хочешь, покажу тебе правду, а то ведь так и помрешь дура-дурой?..
И ведь показала таки! Помню свой стыд, а еще жгучую зависть к белокурой Элали, нежившейся в объятиях того, чей образ частенько являлся мне в одуряющее нескромных ночных снах... Но, при всем своем желании, я так и не могла вообразить себя на месте подруги, с игривой улыбкой принимающей ласки стройного, смуглокожего юноши. Не знаю, позволила бы я ему вот так же расстегнуть мою рубашку и уложить меня на спину (я почувствовала, как при этой мысли мое лицо начала заливать краска)... Ах нет, я же не могу этого сделать! Я никогда не смогу лечь на спину - даже ради любви Ардена, потому что я и сплю-то всегда только на животе, а в классе беру скамеечку без спинки, чтобы ненароком не повредить...
Именно этим моим секретом я всегда выделялась среди всех прочих приютских детей, но пожалуй, все-таки отличаясь от них не в лучшую, а в гораздо худшую сторону. Не знаю, как это произошло: поразило ли меня некое специфическое уродство или еще чем-то ненормальное, но со мной случилось самое страшное из всего, что только способно приключиться с ни в чем не повинным человеком... В Книге Преданий, которую я с большим трудом сумела на полчасика выкрасть из монастырской библиотеки, а затем незаметно положила на прежнее место, черным по белом говорилось: во всем мире крыльями обладали лишь одни существа - высшие правители из клана Полуночных эльфов. Да, они входили в тот самый проклятый род - коий развязал война за Блентайр, и чуть не истребил людей. Но Полуночные проиграли и ушли неведомо куда, оставив свой город людям. С тех самых пор люди ненавидят всех эльфов, а крылатых - особенно, с превеликой неохотой мирясь с присутствием Полуденных, иногда покидающих свой Зачарованный берег и посещающих Осеннюю ярмарку. Да, их походка и по сию пору легка, а шаги невесомы, но иметь крылья не разрешается ни самим эльфам, ни их потомкам. Каждый же крылатый - это враг, ублюдок, злодей и отродье, на веки-вечные проклятый богиней Банрах!
Честно говоря, никто из старожилов Ролсби, как я их не теребила со своими расспросами, не смог вспомнить ни одного крылатого эльфа, за последние сто лет появившегося бы в окрестностях Блентайра. Кое-кто из старейшин поговаривал, что севернее - за Холодными Горами, они еще живут, но звучало это скорее как специально выдуманная байка для охваченного навязчивой идеей ребенка, поэтому скоро я отступилась и перестала докапываться до истины. Своевременно поняла, что делаю это во вред себе, ведь на меня уже начинают поглядывать искоса, да с подозрением перешептываться у меня за спиной. За моей горбатой спиной... Ибо не зря я испортила свою рубашку, пришивая к ней небольшой мешочек, способны вместить мой горд. Все в округе относились ко мне снисходительно, прощая мое странное поведение, потому что считали меня уродкой, несчастной калекой, стесняющейся своей искривленной спины. Но они оказались не правы, ибо это был не горб!
Я встала во весь рост и огляделась так бдительно, как будто в этот полуночный час кто-то мог увидеть мою щуплую фигурку, стоящую на скользкой крыше колокольни, и тихонько развязала тесемку плаща. Длинная рубашка, носимая всеми приютскими воспитанниками, доходила мне почти до щиколоток, башмаки давно сносились от постоянной ходьбы в деревню и обратно, а штанины грубых полотняных штанов смотрелись ровно в три раза шире моих худых ног. Я распрямила плечи и потянулась, прогоняя все мрачные мысли этой ночи. Я с затаенным удовольствием ощутила то, что носила за спиной - ничуть не тяготясь своим необычным грузом... Между моих лопаток, вырастая прямо из позвоночника, притаился небольшой компактный комочек плоти, состоящий отнюдь не из хрящей или мозолей, ибо по своему желанию я умела трансформировать оный комок, превращая его в свободно распахнутые... крылья! Впрочем, я всегда чувствовала свои крылья, даже не расправляя их. Мудрые монахи рассказывали, будто крылья Полуночных эльфов имели черный цвет, но я знала - мои не такие. Темными у моих крыльев оказались лишь тонкие косточки остова, а оттенок натянутых между ними перепонок - то есть самих крыльев, менялся в зависимости от того, в какое время суток просвечивало сквозь них солнце. Они могли выглядеть серыми, перламутровыми, лазоревыми... Вот только увы - летать я не умела...
Мне стало интересно, в какой цвет окрасит их луна. Я стянула через голову свою неумело перешитую рубашку, подумав, что ее сейчас моя нескромность как раз и соответствует понятиям ни в чем не закомплексованным Порхающим. Одна, полуобнаженная, на крыше здания, безо всякого стыда разглядывающая себя - эта картина мне не понравилась. Я осторожно, очень медленно расправила свои тонкие, словно у летучей мыши, крылья и повернулась спиной яркому молочно-белому диску. Теплый ночной воздух с дружелюбной готовностью овеял плечи, и как будто укутал мое тело в тончайший шелк, но не стоило рисковать и стоять так стишком долго. Нельзя делать глупости! Я чуть повернула голову и с любопытством заглянула себе за плечо... К своему бесконечному изумлению я обнаружила, что мои крылья изменились и выглядели сейчас еще красивее... Они показались мне непривычно большими и словно бы сотканными из мириад серебряных нитей, тонких и прочных одновременно... О-о-о, нынче они уподобились двум серебряным парусам, дерзко несущим меня навстречу самой прекрасной мечте!
Но спустя мгновение мое ощущение изменилось. Луна зашла за тучку, став похоженей на слепой лик богини Банрах, сулящей неминуемую кару за все мои грехи. Я испуганно ойкнула и торопливо сложила крылья в обычный маленький комочек, удачно замаскированный под горб. Как обманчив лунный свет! Я поспешно оделась и, плотнее завернувшись в плащ, немедленно отправилась в обратный путь - собираясь побыстрее вернуться в монастырь...
Я тихонько притворила за собой скрипучую садовую калитку, сняла тяжелые башмаки и, держа их в руках, босиком, на цыпочках, прокралась на монастырскую кухню, стараясь производить как можно меньше шума. К тому моменту время уже изрядно перевалило за полночь, вся обитель спала и мне тоже предписывалось давно находиться в спальне для девочек да десятый сон видеть, а не шляться эльф знает где. Поэтому я намеревалась не лезть на рожон, а тихой мышкой прошмыгнуть на свое законное место, сохранив в секрете эту ночную вылазку (как проделывала уже не однократно), но не тут-то было. На сей раз мне не повезло...
Пробираясь между потушенной плитой и огромным дубовым столом, заваленном мешками с кукурузой, чечевицей и фасолью, предназначающимися для завтрашнего, а вернее - сегодняшнего праздничного завтрака, я вдруг заметила слабый лучик света - пробивающейся из-под двери примыкающей к поварне столовой, засмотрелась и выронила один из своих башмаков. Грохот, произведенный обрушившейся на мозаичный пол обувкой, прозвучал воистину оглушительно. Я испуганно юркнула за большущую плетеную корзину с картофелем, но прятаться было уже поздно. Дверь столовой растворилась, и на пороге четко обрисовался громоздкий силуэт чрезмерно упитанного брата Флавиана, близоруко щурившегося в темноту монастырской поварни.
- Кто здесь? - гулко вопросил монах.
Я молчала, прижимаясь к ребристому боку корзины.
Толстый монах с кряхтением нагнулся и поднял позабытый мною башмак. До меня донесся его довольный смешок.
- Йона, разбойница этакая, а ну-ка выходи немедленно, я знаю, что ты - здесь. Тебя выдали сбитые каблуки, обличающие любительницу долгих прогулок...
Не смея спорить с безупречной логикой брата Флавиана, я выползла из своего укрытия и понуро встала перед наставником, виновато склонив голову и шмыгая носом. Монах беззлобно усмехнулся, оценивающим взглядом охватывая и мой запыленный плащ, и растрепанные локоны.
- Есть хочешь? - сочувственно спросил он.
Я шмыгнула еще жалостливее и усиленно закивала.
Монах гулко захохотал, вернул мне башмак и, крепко ухватив за рукав рубашки, потянул за собой. Мы вошли в столовую, где моим расширившимся от потрясения глазам предстало совершенно нереальное зрелище. Длинный стол, застеленный белоснежной скатертью, оказался заставлен неисчислимым количеством тарелок, наполненных волшебными кушаньями. Я чуть не захлебнулась голодной слюной, ибо давно уже успела позабыть выданный на ужин ломоть черного хлеба с сыром, а выставленные на столе блюда благоухали слишком уж упоительно. Мои неискушенный взгляд сумел распознать зажаренный с мятой кабаний окорок, лягушек в чесночном соусе, пирог с румяной корочкой, горшочки с паштетом, а дальше шло такое - название чему я просто не знала. Во главе стола важно восседал наш Брат-настоятель, а по правую руку от него жеманно поджимала губы сьерра Каталина, знатная дама из столичного попечительского совета .
- Это что еще за замухрышка? - накрашенные брови сьерры Каталины изумленно поползли вверх. - Вроде бы дети из младшей группы живут в отдельном корпусе...
- Ее зовут Йохана и завтра она примет участие в церемонии Выбора учеников, - доходчиво пояснил Брат Флавиан, подталкивая меня к лавке. - Садись, Йона, поешь.
Но я робела. Тогда монах поднял меня легко, будто перышко, и силой усадил за стол, а потом еще и пододвинул мне тарелку с поджаристой куриной грудкой. Такой вкуснятины я не пробовала никогда в жизни, поэтому немедленно, с кошачьим урчанием впилась в сочное мясо, разом позабыв обо всем на свете.
Дама попечительница продолжала рассматривать меня с явным неодобрением.
- Так ей уже исполнилось шестнадцать?
- Да, - равнодушно подтвердил Брат-настоятель. - Подходит ли она вам, сьерра Каталина?
По моей спине побежали мурашки нехорошего предчувствия...
Вместо ответа дама взяла со стола подсвечник и приблизила его к моему лицу, придирчиво рассматривая меня на манер барышника, выбирающий лошадь на рынке.
- А она ничего, - иронично протянула столичная гостья, - пусть худенькая и невысокая, в пику нынешней моде на рослых девушек, но фигурка у нее на удивление пропорциональная и ладная. Волосы - воистину шикарные, - она бесцеремонно ухватила меня за прядь у виска и заставила поднять подбородок от тарелки, а глаза..., - тут на лице сьерры промелькнуло смешанное с завистью восхищение, - и того лучше...
- Чудесные глаза, - плотоядно мурлыкнул четвертый участник позднего застолья, молодой Брат Морис, нередко одаривавший меня липкими улыбочками, - необычные. Сиреневые, с золотыми крапинками, похожие на лепестки королевской мальвы...
Сьерра Каталина удовлетворенно хмыкнула:
- А ее острые уши? Она родилась от связи с эльфом?
- Полагаю, что так все и произошло, - печально вздохнул Брат Флавиан. - Ей, видимо, сравнялось всего несколько дней отроду, когда мы нашли Йону под дверью нашей обители... Ее, и еще одного мальчика...
Услышав последние слова монаха, я заинтригованно навострила свои и без того острые ушки. Про мальчика я ничего не знала.
- Вы смогли раскрыть тайну их происхождения? - продолжала допытываться настырная дама-попечительница.
- С мальчиком все обстоит намного проще, - в разговор вступил Брат-настоятель. - Он безусловно происходит от благородных родителей, ибо в корзине лежала с записка с его именем, а на шейке младенца мы нашли золотой кулон в форме меча...
- И его зовут? - жадно вопросила сьерра Каталина.
- Арден!
Я взволнованно икнула, потому что знала - изображение меча входит в герб Лаганахара, а в самом Ардене буквально все так и кричит о его дворянском происхождении: красота, стать, смелость общения и благозвучный голос... Ну и любовь к симпатичным девушкам тоже.
- Интересно! - очередная реплика дамы вывела меня из состояния задумчивости. - И их никто не искал?
Брат Флавиан с сожалением развел руки, показывая: " никто".
- Интересно! - еще более эмоционально протянула сьерра Каталина. - Но вы посудите сами - девочка тоже явно не из простых: у нее очень аристократичное личико, точеный носик и длинные, изящные пальчики - первый признак хорошего рода. А если ее еще откормить да приодеть...
- Милашка? - язвительно хохотнул Брат Морис. - Аппетитная крошка, не так ли?
Дама расплылась в циничной улыбке. Я испуганно сжалась в комок. Эта женщина мне не нравилась.
Брат Флавиан не обладал красотой Мориса, а его бугристое, испещренное оспинами лицо выглядело так, словно его поклевали птицы. Но в отличие от своего молодого и заносчивого собрата он имел доброе сердце, не равнодушное к моей будущей судьбе. А поэтому он сразу разгадал терзающие меня страхи и решил помочь.
- Милашка, да не совсем, - резким движением сообразительный монах сдернул окутывающий меня плащ, - удостоверьтесь сами, благородная сьерра...
Лицо Брата Мориса перекосилось от обуявшей его смеси отвращения и вожделения, принимая вид похотливой гримасы - уже неоднократно подмечаемой мною при наших ранешних встречах.
- Горбунья, - громко взвизгнула сьерра Каталина. - Как это ужасно! Но... как это прелестно!
Мы оба, я и Брат Флавиан, с недоумением уставились на попечительницу.
- Крошка, хочешь стать куртизанкой и попасть в Гильдию Порхающих? - вкрадчиво осведомилась соблазнительница, покровительственно обнимая меня за плечи. - Некий князь, наш постоянный клиент, весьма неравнодушен к таким вот ущербным красавицам. Я запросто устрою тебя в его гарем. Соглашайся же, Йохана! - она смотрела на меня с такой корыстной заинтересованностью, что все мои мурашки немедленно перебежали на живот и собрались в одном месте - где-то в районе пупка.
Брат-настоятель одобрительно кивнул, подтверждая, что такой шанс выпадает лишь раз в жизни. Но меня передернуло от отвращения.
"Смилуйся надо мной, бог Шарро, - беззвучно взывала я, - неужели меня ожидает именно то, чего я опасалась больше всего?"
- А лайил? - судорожно выдохнула я, чуть не подавившись недожеванным куском курицы.
- А что лайил? - ненатурально удивилась дама. - Они почти ничем не отличаются от нас, людей. Князь заплатит за тебя хорошую цену, а среди всех рас Лаганахара соблюдается справедливый принцип: "свобода, равенство, братство". А ну-ка, повтори!
- Швобода, лявенство, - невнятно пробубнила я сквозь застрявшее в зубах мясо, - бля...
- Хватит! - возмущенно оборвала меня сьерра Каталина. - Запомни, наши девушки обладают образцовыми манерами и не произносят грубых слов!
Губы Брата Флавиана изогнулись в догадливой ухмылке. Он заговорщицки подмигнул мне, сигнализируя что дескать догадался о том, каким путем я смогу вырваться из цепких лап сьерры Каталины. А я, в свою очередь, прекрасно поняла красноречивую пантомиму заботливого наставника.
- Йона, передай сьерре Каталине вилочку, а то она сегодня почему-то мало кушает...
- Тебе ведь только что рассказали о правилах хорошего тона! - вовсю лицемерил Брат Флавиан, спасая меня от Гильдии Порхающих.
- Зачем ей вилка? - продолжала вредничать я. - Вы же сами вчера говорили, будто эта дама жрет, как лошадь...
- Что? - щеки сьерры попечительницы покрылись красными пятнами гнева. - Да как ты смеешь грубить, мерзавка?! Убирайся с глаз моих долой, в нашей Гильдии хамок не держат! - и она отвесила мне смачный подзатыльник. - Дрянь неблагодарная! Тебе прямая дорога в храмовый котел...
Получив ощутимое ускорение, я птичкой спорхнула со скамьи и рысью устремилась к выходу из столовой. Вслед мне летела базарная ругань мгновенно утратившей всю свою изначальную импозантность дамы, витиеватые проклятия Брата-настоятеля и злорадный смех Мориса. И один лишь Брат Флавиан молчал, не зная - помог ли он мне или же наоборот, усугубил мою и без того незавидную участь. Но, вытянувшись на своем тощем тюфяке, я беззаботно улыбнулась, ибо если ребенок хочет делать гадости людям - то лучше не указывайте ему на мораль и приличия, ведь иначе он обязательно найдет способ совершать свои гадости на другой лад, ничуть не выходя за рамки обманчиво примерного поведения.