Ни для кого не секрет, что люди, обладающие склонностью к креативной деятельности, в особенности - поэты, музыканты и художники, зачастую испытывают серьезные проблемы с устройством личной жизни. Обладая богатой фантазией, они склонны к созданию идеальных женских образов, имеющих мало общего с реальностью, зачастую ставя таким образом Создателя в тупик. Ведь он в своей повседневной рутине обычно использует прозу, приберегая поэзию для специальных случаев.
Следствием всего вышесказанного является теорема об исходе любовного умопомрачения творческой личности. Она гласит, что корабль ее хрупкой мечты, попавший в стихию любовных страстей, с вероятностью близкой к единице ожидает полная катастрофа. Трагизм ситуации, правда, сглаживает теоретически обоснованная надежда на дальнейший творческий взлет, если, конечно, не произойдёт совсем уж непоправимое. Какие-то другие варианты просматриваются довольно плохо.
В качестве примера я хочу привести известный эпизод из жизни Петра Ильича Чайковского, в котором роль центрального отрицательного персонажа выпала на долю бельгийской оперной певицы Дезире Арто.
Чайковский впервые увидел Дезире Арто весной 1868 года, во время ее первых московских гастролей. Не справившись с напором ее таланта и обаяния, очарованный композитор довольно скоро потерял контроль над своими чувствами и в качестве символа своего преклонения преподнёс певице свой Романс фа-минор (Opus 5).
Описание возникшей в душе композитора бури можно найти в письмах к его брату Модесту: "Ах! Модинька (чувствую потребность излить в твое артистическое сердце мои впечатления), если б ты знал, какая певица и актриса Арто! Еще никогда я не бывал под столь сильным обаянием артиста, как в сей раз. И как мне жаль, что ты не можешь ее слышать и видеть. Как бы ты восхищался ее жестами и грацией ее движений и поз!".
А вот какие слова Чайковского приводит в своих воспоминаниях певец Де Лазари: "Мне трудно понравиться, но эта женщина прямо с ума меня свела. Ей-богу, я никогда не представлял себе, что могу до такой степени увлечься. Когда она поет, я испытываю нечто совсем еще мне неведомое! Новое, чудное!.. А какая у нее рука!.. Я давно такой не видывал! Одна эта рука, с ее грацией во всяком движении, способна заставить меня позабыть все на свете".
Как часто бывает в подобных случаях, люди из близкого окружения Петра Ильича отнеслись к его восторгам по меньшей мере сдержанно. Тот же Де Лазари вспоминал, что певица "лицом была некрасива: нос ее был широк, губы немного слишком толстые, но, несмотря на это, в выражении глаз, в манерах, изящных и грациозных, в обращении со всеми, в умении каждому сказать милое слово, приветливо поклониться... было столько прелести, что обаяние ее распространялось решительно на всех".
Однако события шли своим чередом, и к концу 1868 года всем стало понятно, что романтические отношения, приковавшие к себе пристальное внимание артистической общественности Москвы, зашли достаточно далеко. Поэтому предложение, которое, отбросив последние сомнения, сделал даме своего сердца окрыленный композитор, выглядело вполне естественным, несмотря на то что многие из его друзей были категорически против такого решения.
Старший наставник Чайковского, Николай Рубинштейн, изо всех сил пытался отговорить своего ученика от этого опрометчивого поступка, поскольку был уверен, что брак с иностранной оперной дивой навсегда закроет восходящей звезде русского музыкального искусства путь к вершинам мировой славы. Не отличающийся сильной харизмой многообещающий музыкант при таком раскладе вряд ли смог бы избежать жалкой участи тапера, обслуживающего потребности понемногу угасающей европейской знаменитости. К счастью для нас с вами, божественное провидение направило ход событий по иному пути.
В самом начале 1869 года, оставив Петра Ильича в счастливом предвкушении предстоящих событий, Арто уехала с гастролями в Варшаву. Там ветреная и пылкая бельгийка неожиданно для всех, как теперь говорят, "переобулась на лету" и вышла замуж за оперного певца из ее труппы - Мариано Падилла-и-Рамоса.
Николай Рубинштейн немедленно откликнулся на эту радостную для него и оскорбительную для русской культуры новость следующим образом: "Арто замуж вышла! И знаешь за кого? Падиллу! Ну, не прав ли я был, когда говорил тебе, что не ты ей нужен в мужья?! Вот ей настоящая партия, а ты нам, пойми, нам, России, нужен, а не в прислужники знаменитой иностранке".
Нам нетрудно понять состояние не просто отвернутого, а строго говоря, обманутого жениха. И все было бы совсем печально, если бы на творческом горизонте молодого композитора не появился Милий Балакирев - фигура довольно удивительная. Он, насколько мне известно, мало что сочинил, но пользовался непререкаемым авторитетом среди всех без исключения русских композиторов второй половины XIX века, вероятно за обширные теоретические познания и виртуозную игру.
Узнав о перечисленных выше неблаговидных событиях, брызжущий энергией и негодованием Балакирев, срочно прибыл в Москву, чтобы помочь слегка загрустившему младшему товарищу взбодриться и побыстрее вернуть свой рабочий тонус.
По жизни, создатель "Могучей кучки", был настроен по отношению ко всем женщинам довольно непримиримо, видимо считая, что они только мешают творческому процессу, заставляя растрачивать душевные силы совершенно бесплодным образом (Балакирев никогда не был женат и не имел детей, причем не только законных, но и внебрачных. О его романах с женщинами также неизвестно). Своим авторитетом и убежденностью он смог направить мысли Петра Ильича в конструктивное русло, убедив его начать работу над программным произведением на актуальную тему по пьесе Шекспира "Ромео и Джульетта".
В письмах Чайковскому из Петербурга он подробно излагал не только идею сочинения, но давал рекомендации по поводу характера развития темы, вплоть до тонального плана. Чайковский, высоко ценивший советы старшего коллеги, стремился выполнить все его пожелания. Партитура увертюры-фантазии была написана в течение осенних месяцев 1869 года. Нельзя сказать, что она полностью устроила всех участников проекта. В течение десяти лет появилось несколько новых редакций, пока, наконец, не наступил момент полного удовлетворения достигнутым результатом.
При жизни Петра Ильича увертюра-фантазия "Ромео и Джульетта" имела большой успех и у публики, и у критиков. Для самого композитора она стала одним из самых дорогих и любимых его произведений. Сейчас ее принято считать одной из вершин русской и мировой классической музыки.
В 1968 году Виктор Смирнов-Голованов и Наталья Рыженко поставили телевизионный балет на музыку Чайковского с участием звёзд Большого театра Натальи Бессмертновой и Михаила Лавровского.
История трагической любви, которая вряд ли когда-нибудь устареет, имеет особенное звучание сейчас, когда в смертельном поединке столкнулись две непримиримые силы, захватывая в свою орбиту народы, страны и континенты. Ведь великий англичанин рассказал миру о том, что есть ещё одна сила, способная остудить бушующие страсти и погасить вековую вражду, и сила эта - любовь. (Возможно, не все помнят, что после трагической смерти своих детей главы семей Монтекки и Капулетти заключили мир).
"Ромео и Джульетта" это не только гимн вечной любви, но и лучшее доказательство того, что этот божественный дар способен победить ненависть, разрушение и смерть. 20 минут погружения в мир, созданный величайшими гениями мировой культуры, вряд ли оставят вас равнодушными.
Итак...
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладёт конец непримиримой розни.