Ноябрь. В 4:30 утра на задворках супермаркета "Снежинка" в одном из спальных районов Санкт-Петербурга курили двое в темно-синих строительных робах. Они стояли около заведенного микроавтобуса и сонно ждали, пока коллеги справятся внутри здания. Неестественно яростные крики из крытого склада будили в воображении картины жестокой бандитской расправы над честными совладельцами продуктового магазина. Однако курильщики были подчеркнуто равнодушны, как для людей, стоящих "на стреме".
- Да сильнее ты его коли, Федя, я тебя прошу. У меня уже пальцы закоченели на кнопку давить.
- Пальцы? Да я весь насквозь продрог. Меня опять спиртом надо растирать. Почему кабанов этих никто не вытащил с вечера, чтобы они разморозились?
- Потому что после нас их пустят на стейки и фарш, - нельзя, чтобы они испортились.
Одетый в модный непрактичный брендовый "обвес" режиссер выпуская ртом струи пара сквозь тонкий шарф спорил с крупным мужчиной в римских доспехах. Еще троих дрожащих легионеров статистки растирали спиртом и поили горячим чаем из термоса с нарисованной на боку розой.
"Еще дубль" - крикнул режиссер в мегафон.
Актеры взяли стоящие у стены бутафорские копья и став за спиной у лидера выставили их перед собой. Предводитель вынул короткий меч из ножен и с диким воплем "бар-рр-ра" трое солдат, после короткого разбега, вонзили свои копья в висевшие на крюках мороженные свиные туши.
"Стоп, снято! Вот и все, ребята, бодро и с запалом. - хлопал в ладоши режиссер. И добавил, обращаясь к ассистентке, - Теперь материал Грише на монтаж передайте и уточните, что у нас тут Германские варвары должны быть вместо туш, а не гунны какие-нибудь."
Команда спешно загрузилась в микроавтобус с нарисованным медным всадником в пересечении лучей софитов; а через час, соединившись по дороге с фурой похожей фирменной расцветки, группа киноделов остановилась возле недостроенного стадиона Крестовский.
По GPS координатам, скинутым заказчиком вместе с 5000 долларов задатка с анонимного счета, выходило, что местом встречи была эта бетонная площадка возле стадиона. Охрана стройки на въезде пропустила машины без промедления, что не оставляло сомнений. Благоразумно стоявший недалеко от микроавтобуса режиссер почувствовал на своем лице несколько теплых красных лучиков лазерного наведения.
"Прошу всех участников выйти из микроавтобуса." - попросил вежливый и даже застенчивый голос в мегафон со стороны стадиона.
Режиссер сделал приглашающий жест ладонью и озадаченные актеры выйдя сгрудились возле него.
"Расставьте ноги на ширине плеч, а руки разведите в стороны, буд-то вы морские звезды - продолжил голос с хохотком. - буквально минуту, мы вас просканируем"
С минуту воздух вокруг был наполнен звуками, напоминающими вибрации от ультразвукового свистка для собак. После голос предложил "достать реквизит" и "ждать указаний".
Раскрасневшиеся и злые участники достали необходимые тюки с костюмами из фуры и, как только они вновь собрались на точке, возле одного из боковых входов вдалеке призывно замигал белый огонек.
"Двигайтесь" - скомандовал голос.
У двери их ждал бородатый лакей с диодным фонариком, который провел их через коридор в примерочную, где актерам было предложено переодеваться. Режиссер с лакеем проследовали дальше до тупика, который оказался открытым лифтом. Поднявшись на котором они оказались на газоне поля, большую часть которого занимал четырехэтажный особняк, выполненный в виде усеченной египетской пирамиды с сидячими статуями по бокам от арки входа.
"Стройка стадиона - голографическое прикрытие - сообщил лакей без тени эмоции на гипсовом лице - потяните за шнур звонка, когда будете готовы, но не позднее чем через 3 минуты." - сказал он и уехал на лифте вниз.
Выйдя из транса видавший виды режиссер потянул за десятиметровый канат, служивший звонком. В это же мгновение в затемненной нише слева от входа раздалась автоматная очередь с металлическим рикошетным звуком. Блеск огня в темноте озарил стрелявшего - это был человек в форме американских пехотинцев времен второй мировой, который из "томпсона" стрелял в подвешенный на стене медный гонг. Видимо, праздничный дверной звонок.
Массивная входная дверь с легкостью отъехала на электро-полозьях в сторону. На пороге стоял средних лет толстяк с рыжей кудрявой шевелюрой в матросском наряде, ружьем в руках и пулеметной лентой поперек груди.
"Здорова. - выпалил он на выдохе, - как звать?"
"Миша" - удивленно ответил режиссер.
- Короче, Миха, взятие Зимнего мы отыграли уже. Там 15 минут перерыв на кофе с пирожными, а потом - ваш выход.
- А что у нас за номер?
- Убийство Цезаря. Пацану 13 лет исполняется и поэтому 12 представлений о главных событиях в истории. Он в Англии учится, русский не понимает, так что не переживай. Твоих прямо за сценой на техническом лифте поднимут через 5 минут.
Создавая гостиную с площадкой для представлений архитектор держал в голове образ гладиаторской арены, что дало в итоге овальное отверстие над сценой в перекрытии между этажами. На верхнем этаже отверстие было окружено лепным декоративным заборчиком, за которым стояли круглые кофейные столики с гостями.
В полумраке подъемник сцены беззвучно поднял наряженных в хитоны актеров и режиссер шепотом начал объяснять, что им предстоит сыграть. Все было бы вполне традиционно, если бы вступивший на тропу полового созревания именинник не выдал "усовершенствованные" орудия убийства из латекса вместо надоевших кинжалов. Не все были согласны на это нововведение и особенно тучный Цезарь выкатив глаза мотал головой, не повышая правда голоса, спорил с режиссером.
- Наброшу еще 300 тебе Федя и пусть уже заколют тебя этим. Переживи. Эпоха сейчас такая.
- Эпоха? Сам себя этим коли, если хочешь.
- Ну ты сам подумай, нас пригласили в такое место, если откажешься, явно даром нас не отпустят. Давай уже, добавлю 500. Свозишь детей в аквапарк. Ну давай же. Время поджимает.
- Ладно. Черт с ним. Но если это попадет в интернет, имей в виду, скажу, что ты меня выкрал и накачал наркотиками.
Миша отступил в темноту от загорающихся софитов и, оставив актеров развлекать публику, удалился через зеленую бронзовую дверь в смежную залу.
Какая-то сложная система диодного освещения с датчиками движения подсвечивала экспонаты, расположенные вдоль стен, по мере того, как он шел вперед. Многообразие и беспорядочность компиляций поражала. Среди прочих тут были и виденный им по телевизору каменный лев из Пальмиры с палкой сухой колбасы во рту, и незнакомая статуя полуголого юноши, работы итальянского мастера. Между его игриво расставленных бедер в авоське свисали два дивного вида императорских яйца Фаберже.
Экспозиция кончалась чучелом снежного человека в позе солирующего рок-гитариста с пропавшей скрипкой Страдивари вместо гитары. Дальше зала поворачивала влево, но, заглянув за угол, Миша ничего там не увидел - "тупик и больше ничего, зачем было только так строить" - подумалось ему. Однако пройдя дальше он понял, что это не тупик, а чуть вогнутое зеркало во всю стену. И в этом зеркале кроме своего он увидел отражение подсвеченного в этот момент слабым бледным светом панно такого-же точно размера, занимавшего стену за его спиной. То был качественно увеличенный снимок Сверхновой звезды, сделанный телескопом Хаббл.
Завороженный и придавленный реалистично надвигающимся со всех сторон отражением детализированного космического пейзажа Миша присел на единственный незаметный черный пуф, о который он споткнулся, подходя поближе. Попытки посмотреть отстраненно были обречены - неизвестный дизайнер разместил все очень точно. Виртуальную реальность прийдется изобрести заново, чтобы она могла позволить настолько полное погружение.
На снимке над маленькой, но очень яркой белой звездой нависал огромный диск спиральной галактики с желтой сердцевиной. Это была такая картина, на которой Иван Грозный мог убить сына, а мог и сам погибнуть от его рук: настолько дерзким и ярким было свечение сверхновой.
"Такие взрываются, оставляя после себя нейтронную звезду или черную дыру." - подумал Миша.
Сколько часов прошло до возникновения этой мысли и сколько - после, понять было никак нельзя. Потому одна эта мысль разлилась в Мишином сознании, заняв всецело собой все смысловое пространство. Это не был медитативный транс, - слишком велико было напряженное ожидание чего-то необъяснимого. Так велико, что необъяснимое начало происходить.
Объект пристального внимания, одинокая белая звезда, начала медленно вращаться вокруг своей оси. Все остальные объекты оставались неподвижны, что отбрасывало версию, будто это мультимедийный аттракцион, заложенный в картину или зеркало. Такое можно было заложить только непосредственно в мозг. Побледневший и вспотевший Миша по мере того, как вращающийся шар разрастался в размерах, выглядел хуже и хуже, как наркоман в бане. И наконец, он вскочил с пуфа на встречу финальной вспышке света, намного ярче дневного, озарившей черные стены вокруг.
О том, чтоб встать на ноги или хотя бы на четвереньки не могло быть и речи, оглушенный шоком Миша силился ползти в сторону коридора отталкиваясь непослушными конечностями от пола, но получалось плохо. Оставляя дорожку из слюны и издавая тихий мычащий звук все, чего он смог добиться, - это повернуться в нужную сторону лицом.
Вдруг на стене появились светло-голубые блики, которые мерцают в спальне, когда ночью за окном проезжает полицейская машина и звук, похожий на ускоренный звук бьющегося на ветру паруса. По усилению звука становилось понятно, куда движется его источник. Однако, дойдя до своей максимальной громкости, он остановился прямо перед поворотом, не показывая себя. Зажмурившийся от предчувствия скорой смерти Миша вдруг понял, что нечто, пульсирующее за углом, пришло не за этим. Его лицо вздрогнуло так, будто в упругом трепетании звуковых волн он разобрал голос. Выслушав послание он проговорил: "Если всего один, тогда: "Кто или что я на самом деле?".
Два охранника сидели перед пультом наблюдения. На экранах, среди картинок с многочисленных камер наблюдения, был один, на котором была раскладка не обычных, а тепловизиционных камер. Над монитором была надпись "Спальня Хозяина". Совместив виды со всех четырех ракурсов можно было увидеть два объекта: один без сомнения был человеком, а другой представлял из себя яркий белый шар. Присмотревшись можно было разобрать, что часть внешнего радиуса объекта - это на самом деле быстрое вращение пропеллера из двух световых лучей вокруг белого ядра. Один из охранников повернувшись ко второму ткнул пальцем в человеческую фигуру и спросил: "А это что?".
"Белый Карлик", - отвечал невозмутимо второй. Первый недоверчиво прищурившись повернулся обратно к монитору: вместо человеческого силуэта там было только одно маленькое бледное пятнышко.