Van-Hermann : другие произведения.

Глаза Пропасти. Глава 5. Дорф: Рандеву с Минотавром

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:

Глава 5.

Дорф. Рандеву с Минотавром.

   20 сентября 2004 года. 13.00.
[]
   Ловить такси не имело смысла - разве что с целью крепко застрять в пробках где-нибудь в районе Парламентской площади. Поэтому, размахивая портфельчиком, я резво затрусил в направлении станции метро "Сент Джеймс Парк". Совет Маршана я проигнорировал и зубную щётку не захватил. Ночевать в Париже не входило в мои текущие планы. Этим вечером планы у меня были совершенно другие. Какие - я сам пока не знал. Что неудивительно для разведённого мужчины в расцвете лет, не имеющего никакой личной и социальной жизни. Одно я знал точно: провести вечер в Париже в жалком одиночестве было бы слишком жестоким напоминанием о том, что вокруг меня, зашоренного трудоголика, существует другая жизнь - шумная и весёлая , проистекающая в каком-то параллельном, не связанном с кровью и насилием, мире. Нет, никаких Парижей. Депрессия и так стала моей повседневной формой одежды.
  
   Через одну пересадку, две остановки и десять минут езды, я выкарабкался из метро в центре вокзала Ватерлоо. Как только мой угнетённый подземельем мобильный телефон снова дорвался до зоны приёмки сигнала, раздался звонок. С интонацией армейского сержанта незаменимая Мёртл выдала мне детальные инструкции по поводу того, где и как получить билет, который она организовала, пока я подземным образом перемещался с северного берега Темзы на южный. Инструкциям я последовал неукоснительно. Улыбчивая девушка в кассе Евростара восторженно закивала, когда я огласил ей зарезервированный номер:
  
   - Для вас всё готово, господин Дорф. Поезд отправляется в два часа пополудни: Париж, Гар дю Норд. Обратный - зарезервирован на завтра, на восемь утра. С неограниченным правом переноса даты и времени. Вот ваш билет. Мы вас повысили до бизнес-класса. Бесплатно. Евростар желает вам приятного путешествия!
  
   Работа в Скотланд-Ярде иногда оборачивается мелкими, но приятными сюрпризами. Помимо бесплатного питания и питья, билет в бизнес класс предполагал проход в салон ожидания, где в свою очередь давали предпоездное бесплатное алкогольное и прочее питьё. А также газеты и журналы. Но самое главное: в салонах бизнес-класса Евростара находились компьютерные терминалы с подключением к интернету. Опять таки бесплатному. До поезда оставалось около сорока минут - как раз достаточно, чтобы нарыть какую-нибудь общую информацию про Калебо. То, что я не успел сделать в оффисе, благодаря паникёру Маршану.
  
   Я уже почти добрался до точки невозвращения - ворот, за которыми проверяют багаж и документы на предмет терроризма, как тут мне пришла в голову мысль, весьма своевременная для человека, отправляющегося в двухсполовиночасовую поездку на поезде. Я развернулся и отправился в лёгкий детур наверх - в немеждународную часть вокзала, где, прямо в центре станции находился книжно-журнально-газетный магазин У.Х.Смит.
  
   Среди стеллажей с сиюминутными бестселлерами, красочными путеводителями, дежурными Стивеном Кингом и Томом Кланси, а также бесконечными Гарри Поттерами, я еле отыскал небольшой раздел "Преступления". В основном это были ежегодно прессуемые детективы обоих Келлерманов, Уивера и Коннелли. И только в самом низу стеллажа пара полок были отведены "Реальным преступлениям". Как я и ожидал, среди воспоминаний криминальных психологов с обоих берегов Атлантики о том, как они одними умозаключениями единоручно ловили сериальных убийц, и разных жалостливых историй из жизни итало-американской мафии, - среди всей этой анестезирующей литературы зловещими обложками выделялись книги о Джеке Потрошителе. Полёт фантазии всех художников-оформителей произведений на эту тему пролегал в одной плоскости: несмотря на разных авторов и названия, на каждой книге было изображено примерно одно и тоже - фонарь, одинокая фигура в плаще и с тростью, размытая туманом, и тело женщины на мостовой.
  
   Я насчитал пять штук таких туманно-фонарных книг. Одна называлась "Джек Потрошитель: Тайная История". Полистав тайную историю, я обнаружил ряд красочных иллюстраций с астрологическими символами, мистическими рунами из заунывных древних трактатов и прочими масонскими аксессуарами. У меня зарябило в глазах и я аккуратно поставил мракобесный труд обратно. На обложке следующей книги значилось "Воспоминания Джека Потрошителя: Кто Автор Таинственных Записок?". Меня больше интересовало, кто был автор таинственных преступлений. Эту книгу я тоже вернул на полку. Третья книга мне сразу понравилась. "Джек Потрошитель. Факты и Документы". То что мне и надо. Документы и факты. И, надеюсь, никаких магических ритуалов и мировых заговоров. Я пролистал книжку и тут же натолкнулся на знакомые мне с Академии старинные фотографии: трупы женщин испещрённые грубыми швами. На теле Арлингтона были точно такие же узоры, нанесённые безымянным художником, чью холодную, отстранённую жестокость цинично акцентировали грубые, чёрные нитки наскоро сшитых ран.
  
   Я заплатил за книгу и двинулся обратно, к международному терминалу. На Пателя и его предстоящий отчёт я мог положиться полностью. Но я обещал коллегам самообразоваться на тему Джека Потрошителя. И не то, чтобы нехотя... Для меня этот экскурс в криминальное прошлое был не просто рабочим заданием. На каком-то подсознательном уровне меня всегда завораживала эта Уайтчапельская история. Почти всю свою сознательную жизнь я прожил в Уоппинге, в одном из районов Докландс - зоны бывших корабельных доков и складов колониальных товаров, прибыльно перестроенных в жилые кварталы в 1980-х годах. До сих пор на стенах и крышах некоторых домов в Докландс сохранились старинные подъёмные краны с массивными цепями, откидные карнизы для грузов и викторианские таблички с экзотическими названиями: Табачный Док, Спиртовая Набережная, Залив Корицы, Уксусная Улица... Докландс простираются на несколько миль к востоку от Тауэрского Моста. Северная же часть Докландс - упирается в Ист-Энд.
  
   Буквально в десяти минутах ходьбы от Уоппинга начинается Лондон Джека Потрошителя: мрачные дома из тёмно-серого кирпича, заброшенные склады, узкие улочки с мощёными мостовыми, фонари - когда-то масляные, затем газовые, теперь электрические... Бессчётное количество раз я бродил по этим переулкам и проходным дворам. Иногда натыкался на небольшие группы туристов, которых вечерами водили по "местам кровавых преступлений Потрошителя" знатоки Ист-Энда. Сталкиваясь с очередной такой группой, я всегда думал, что неплохо было бы почитать что-нибудь на эту малоисторическую, но захватывающую тему. Захватывающую своей неразгаданностью, своей бытовой повседневностью и леденящей, как чёрно-белые кадры старой военной кинохроники, неотвратимостью. Крушение викторианской Англии, начавшееся в дни Джека Потрошителя, завершалось здесь, к востоку от Тауэра. И завершалось только сейчас. Я видел, как постепенно исчезает Ист-Энд: старые дома идут на слом, переименовываются улицы, вместо опустевших мастерских ремесленников и магазинчиков мелкой торговли возникают наглые и тупые стеклянные монстры современных оффисов или безликие, муниципальные жилые блоки. Пока всё это не кануло в лету беспамятства, пока пританцовывающий, пахнущий дорогим одеколоном и прячущий солдатскую униформу под модным костюмом двадцать первый век не подмял под себя этот исчезающий оазис гордой бедности, мне хотелось запечатлеть в памяти последнюю картину викторианского Лондона. Мне хотелось узнать всё, что происходило когда-то на этих улицах, в этих домах, на этих мостовых, едва освещённых тусклыми фонарями. И если Джек Потрошитель был частью этой истории - я хотел узнать и о нём.
  
   Возможно, что это было обычное желание историка, пусть несостоявшегося, наполнить живыми людьми и реальными событиями опустевшие дома, дать названия безымянным переулкам и проходным дворам, и мысленно начертать имена и даты на немых стенах города, навсегда вытесняемого за пределы нашей сиюминутности. Что ж, хоть я и предал свою мечту заниматься историей и возвращать прошлое памяти человеческой, никто не мешал мне обратиться к дешёвому суррогату - клочкам и фрагментам былого, притулившимся на периферии скандальных историй и праздных анекдотов. Не добравшись до подлинной истории Восточного Лондона, остановимся хотя бы на Джеке Потрошителе.
  
   У меня ещё оставалось полчаса до отхода поезда - как раз достаточно для того, чтобы немного порыскать по интернету.
  
   Помахав билетом перед глазами дежурной по салону, я сразу же отправился в направлении компьютеров, игнорируя бар, газеты, журналы и круассаны. Один из терминалов был свободен. Я залез на Альта-Висту и запустил в поиск фамилию "Калебо". Альта-Виста выкинула страниц двадцать результатов на всех европейских языках. Я просмотрел первую страницу: большинство из выданных ссылок были линками на научные статьи и конференции с чрезвычайно сложными названиями, из которых я мог понять по одному-два слова. Таковыми словами неизменно являлись "для" и "касательно". Одна из более понятных ссылок показалось мне исключительно интересной: "Логические системы и искусственные языки в криптографии". Криптография, насколько я помнил, являлась наукой о различных шифрах и кодах.
  
   На следующей странице появилась ссылка на архив биографических справок Ордена Почётного Легиона. Беспортретному Калебо было уделено всего несколько параграфов: Сорбонна, аспирантура, преподавание, Оксфорд, Станфорд, значительный вклад, лингвистика-эквилибристика, член Академии, книги, статьи, журналы... А вот это было достаточно неожиданным: со-авторство учебника по криптологии. То есть, профессор Калебо оказался не только специалистом по языкам, но и знатным шифровальщиком. Точнее расшифровщиком, так как криптология, в отличие от попавшейся мне на глаза на предыдущей странице криптографии, это наука не о кодировании текстов, а о раскодировании таковых. Я почувствовал холодящий впрыск адреналина в кровь: мне припомнилось заявление Арлингтона о том, что рукопись Войнича или Бэйкона, за которой приходил двойник Сайида Рахмана, была якобы зашифрована. Или даже написана на неизвестном языке. Или и то, и другое. Была ли криптология связующим звеном между манускриптом, Арлингтоном и Калебо? Между древней рукописью, торговцем антикварными книгами и профессором языкознания? "Те, кто видел рукопись" - написал Арлингтон. К таковым свидетелям, судя по его письму, относился сам Арлингтон, последний посетитель Арлингтона, Люк Калебо, его жена Мишель, погибшая от рук так и не найденного преступника, и, по всей видимости, кто-то ещё. Кто-то, кого Арлингтон хотел спасти любой ценой. Включая собственную жизнь.
  
   Рукопись Войнича объединяла всех этих известных и пока неизвестных нам действующих лиц. Возможно, что все они пытались её расшифровать. Исходя из письма Арлингтона, тот самый первый вариант манускрипта, за которым охотился двойник Сайида Рахмана, содержал какую-то чрезвычайно ценную информацию. Скоропалительно, конечно, но, на данный момент, это было единственное рациональное объяснение, которое мог породить мой праздный разум.
  
   Я просмотрел ещё пару страниц. Чем дальше в Альта-Висту, тем меньше описания найденных ссылок задействовали английских язык, постепенно опускаясь до какого-то голубиного латинско-немецкого наречия. Я спотыкался через каждое слово. В итоге, мне надоело играть в лексический конструктор и я решил запустить комбинированный поиск сразу на два имени: "Калебо" и "Войнич". Альта-Виста не дала ни одной ссылки на присутствие обоих слов на одном сайте. По отдельности "Калебо" снова значился в полутора тысяче ссылок, тогда как Войнич аж в 27,600 ссылках!!! 27,600 ??? Не многовато ли? Тут мне пришло в голову, что сербов по фамилии Войнич наверное не меньше, чем немцев по фамилии Дорф. Или французов по фамилии Маршан. По-моему даже писательница такая была, коммунистического разлива: Войнич. Я напечатал в окошке поиска "манускрипт Войнича" и ударил по клавише Enter. Альтависта вернулась с 13,500 ссылками...
  
   Мне сразу расхотелось выяснять, что это за рукопись. Какие бы страшные тайны она не таила. Пожалуй, подождём брифинга от Стива. Пусть доложит сухой остаток. Но идея о возможных попытках лингвиста-криптолога Калебо расшифровать рукопись всё ещё казалась мне слишком удачной, чтобы быть верной, но не настолько безумной, чтобы от неё отказаться. Следующей попыткой была комбинация имени "Люк" и словосочетания "манускрипт Войнича". Комбинация, как ни странно удалась. Алта-Виста выкатила две ссылки. Обе были на один и тот же сайт. Я кликнул на первый линк и попал в англоязычную дискуссионную группу, посвящённую рукописи Войнича. "Не столько отсутствие рамок синтаксиса, сколько именно искусственная лексика, базирующаяся на суффиксах, определяющих не только грамматические формы, но и лексические категории, приведёт, по крайней мере в теории, к низкой энтропии знаковой структуры", - утверждал некто Люк в ответ на вопрос некоего Франца по поводу совместимости низкой знаковой энтропии с фиксированным форматом синтаксиса. Китайская грамота, подумал некто Дорф и пошёл по второй ссылке. Это была всё та же дискуссионная группа, но тут уже нельзя было понять, кто спорил с кем и по поводу чего. Люк на сей раз ограничился лаконичной фразой: "Идея Фридмана может быть подтверждена статистическими методами". Тёмный лес.
  
   Внесём здоровый скепсис в мыслительный процесс: Люк - не самое редкое французское имя. Возможно, это - Калебо. Скорее всего - кто-то другой. Собственно говоря, зачем я ломаю над этим голову? Через три часа мы с пристрастием потрясём самого Калебо и всё само собой разъяснится. Тем не менее, при отсутствии других вариантов преамбулы к обрушившемуся на меня сюжету, версия об участии Калебо в общественных попытках расшифровать рукопись, теперь не казалась совсем уж притянутой за уши. Меня несколько удивило, что Альта-Виста нашла всего две ссылки. Неужели искомый Люк появился в кулуарах любителей-криптоаналитиков только дважды? С другой стороны, поисковые моторы никогда не поднимают всех существующих ссылок на дискуссионные группы. Помимо этого, старые обсуждения могли быть заархивированы.
  
   Я вышел на основную страницу дискуссионного сайта, которая была испещрена перечнями обсуждаемых тем. Половина заголовков была для посвящённых: "Моногенетическая гипотеза", "Арс Магна", "Нотарикон и гематрия". Я уже собирался выбраться из этого сайта для лингвомазохистов, как на глаза мне попалась ссылка на иллюстрации. "Так этот древний манускрипт ещё и с картинками?" - подумал я и, несколько более заинтересовавшись, кликнул на соответствующую ссылку. Ссылка привела меня на страницу с большим количеством странных кодов: как я понял, это были очередные ссылки, но уже на отдельно взятые иллюстрации. Я ткнул курсором в первый попавшийся линк. На экране монитора нарисовалась бледно-зеленоватая фотография пергаментного листа, покрытого монохромными изображениями каких-то фантастических растений. Некие подобия подсолнухов, мутировавших в огромные хищные растения-мухоловки, соседствовали со зловещими цветами-колокольчиками, плотоядно растопырившими отростки-щупальца. Тут же примостились пальмовидные кусты с антропоморфными корнями, а рядом - нечто напоминающее оскаленный одуванчик с исключительно острыми зубами.
  
   Я вышел обратно на страницу кодов и наобум щёлкнул по другой ссылке - ближе к концу страницы. Новая картинка была ещё более фантасмагоричной, чем предыдущая: примитивно нарисованные голые женщины плескались в бочках с блёкло-зеленоватой водой. Бочки соединялись между собой сложными системами сантехнических труб. Повсюду были наляпаны звёзды, уменьшенные версии цветочков-мутантов и какие-то сложные символы алхимико-астрологического содержания.
  
   Иллюстрации соответствовали как сложившейся за сегодняшний день ситуации, так и психологическому профилю действующих лиц разворачивающейся вокруг меня пьесы. Как в их головах, так и в манускрипте, царило полное и разухабистое безумие. Я собирался посмотреть ещё пару-другую занимательных иллюстраций, зелёных как моя грусть, как вдруг приятный женский голос объявил всему Ватерлоо Интернэшнл, что началась посадка на Парижский поезд. Я оторвался от монитора с некоторым сожалением. Я всегда увлекался ботаникой и голыми женщинами. Правда сухими. Мокрыми - разве только что на пляже или в ванной. Определённо не в бочках с зелёными химическими растворами.
  
   В поезде мне досталось место не только у окна, но ещё и за столиком. Пусть свободных мест в бизнес-вагоне было полно и вряд ли даже новые пассажиры в Ашфорде могли бы его заполнить - не то время дня - но было всё равно приятно, что Евростар проявил такое трепетное уважение к Скотланд-Ярду.
  
   Комфортно примостившись у окна, я первым делом позвонил Мёртл и отчитался, что на месте, отбываю без задержек и нахожусь в бизнес-классе. Последнее было сказано нарочито повседневным тоном. Мёртл не обратила внимание на моё достижение и доложила обстановку. Стив выехал в Вулич на машине. Виджей выехал в Отдел Архивов на лифте. Сообщений для меня никто не оставлял. Событий и потрясений на работе за время моего отсутствия не произошло.
  
   Я вытащил из портфельчика новый блокнот. Я завожу отдельный блокнот для каждого дела и засоряю его различными идеями, важными деталями и значительными, как мне кажется, наблюдениями по поводу устройства вселенной и смысла жизни. Ну и прочими каракулями и абстрактными фигурами. Чтобы не забыть свою предыдущую мысленную заметку, я тут же нацарапал на первой странице: "Калебо: расшифровка рукописи, участие в дискуссионной группе".
  
   Далее я попытался упорядочить информационный поток, обрушившийся на меня за день: хронологически и просто - логически.
  
   "Что мы имеем на данный момент?" - написал я в блокноте. Вопрос был риторическим, заданным с единственной целью: приведения моих спонтанных соображений, хаотично возникавших с момента утренней встречи со Смедом, в какое-то подобие причинно-следственной взаимосвязи.
  
   Действительно, что мы имеем?
  
   Первое.
  
   Мы имеем убийство Сайида Рахмана, молодого человека из бенгальской общины в Уайтчапеле. Тело найдено утром 15 сентября хозяином мелкого местного магазинчика в одной из подворотен рядом с Брик Лэйн. Местные полицейские поначалу предположили убийство на расовой почве. Доктор Браун, патологоанатом в ближайшей к месту преступления больнице - Ройял Лондон Хоспитал, был первым, кто провёл параллель между модусом операнди предполагаемого расиста и методом Джека Потрошителя. Единственным его отличием от хирургических упражнений Джека Потрошителя, по мнению Брауна, было то, что новый Потрошитель оставил все внутренние органы Рахмана на месте. Пояснения к этому неофициальному комментарию патологоанатомом дано не было, но я смутно припомнил, что Джек Потрошитель вырезал то ли печень, то ли почки у своих жертв, и забирал эти анатомические сувениры с собой.
  
   Я записал: "Виджей - брифинг. Модус операнди - сравнить".
  
   Второе.
  
   Мы имеем самоубийство Арлингтона. Обезображенный труп букиниста был обнаружен позавчера, 18 сентября, молодой леди из Литвы, которая подрабатывала у Арлингтона уборщицей. У неё был ключ от чёрного хода в квартиру. Девушка не потеряла самообладания, когда увидела изрезанное тело Арлингтона и, проведя без сознания всего двадцать минут, позвонила в полицию.
  
   В связи с особо извращённым характером обоих преступлений за расследование взялся Ярд. Наши криминалисты почистили квартиру Арлингтона и обнаружили, помимо прочих следов человеческого присутствия, отдельные волосы по цвету и структуре типичные для человека хиндустанского происхождения.
  
   Я записал: "Сравнить волосы из квартиры Арлингтона с волосами Рахмана". Это была совершенно нелепая идея, но хотелось исключить теорию о таинственном брате-близнеце, существование которого могла скрыть от нас семья Рахмана. И чихать на то, что скажут наши лаборанты по поводу охоты на зомби...
  
   В связи с преданием огню записных книжек и прочих личных материалов Арлингтона, компьютерщикам было дано задание вытащить все адреса и и-мэйлы из его домашнего компьютера. Тогда-то и было обнаружено предсмертное письмо в адрес Люка Калебо, которое Арлингтон не догадался удалить из раздела "Отправлено".
  
   Письмо было изучено сверху вниз и по диагонали, после чего полиция задействовала камеры слежения с соседних улиц: утренние записи за предыдущий день были просмотрены кадр за кадром. Затем просмотрены вечерние кадры. Столь же тщательно. Некто, напоминавший Сайида Рахмана был запечатлён уличными камерами, но из-за качества записи и расстояния до объекта настаивать на определённом сходстве было опрометчиво. Были взяты показания у местного почтальона, Алана Биггса, которого упомянул Арлингтон. Биггс утверждал, что какой-то индиец, ошивавшийся в магазине Арлингтона утром 17 сентября, наслал на него вуду или порчу какую, отчего Алан испытал учащённое сердцебиение и провалялся в постели весь день. Когда Биггсу показали фотографию Сайида Рахмана, он энегично закивал. Тогда полицейские Мэйферского отделения на всякий случай показали ему фотографию пожилого одноглазого индийского киноактёра Раджита Сингха. Биггс закивал не менее энергично, несмотря на несущественные отличия во внешности. Таким свидетелем опытный адвокат паркет натрёт в здании суда. До ослепительного блеска.
  
   Наш собственный патологоанатом, Клифф Томас, осмотрел тело Арлингтона и пришёл к тому же выводу, что и Браун за пару дней до него: преступник явно подражал Джеку Потрошителю. Доктор Браун к тому времени уже запросил специалиста по криминальной медицине из Скотланд Ярда. Запрос нашёл Томаса. Томас нашёл Смеда, а Смед проявил личный начальственный интерес к сложившейся ситуации. Одной из тех, которые имеют обыкновение развиваться в опасный для карьеры галдёж в прессе.
  
   Коллеги-патологоанатомы решили собраться в Уайтчапеле и провести консилиум: сверить почерки мастеров скальпеля, поработавших над Рахманом и Арлингтоном, чтобы установить, имеем ли мы дело с одним или же с двумя разными преступниками. Тогда-то и обнаружилось, что труп Рахмана испарился из морга Ройял Лондон Хоспитал. Опрос персонала, просмотр кассет из внутренних видеокамер больницы - не дали никакого результата. Не было ни свидетелей, ни, тем более, подозреваемых.
  
   И всё же, даже без сравнительного анализа, основные составляющие модуса операнди, по мнению обоих докторов, совпадали с известными истории криминалистики методами Джека Потрошителя
  
      -- Как и жертвы Джека Потрошителя, Сайид Рахман был сначала задушен. В отчёте патологоанатома содержался перечень симптомов удушья: например, так называемые пятна Тардьё - сгустки крови, формирующиеся в полости под сердцем (названные в честь обнаружившего их французского доктора 19 века Амбруаза Тардьё). Хрупкая хиоидная кость, расположенная внутри горла, была сломана, что случается при сильном нажатии на ткани в области трахей. Но, как и в случае с Джеком Потрошителем, никаких первичных следов удушения Рахмана обнаружить не удалось: следов пальцев, верёвки или материи на коже шеи не наблюдалось, вне зависимости от степени вооружения глаза патологоанатома.
  
      -- Ричард Арлингтон не был задушен. В этом не приходилось сомневаться: доктор Томас обнаружил пороховые ожоги на виске Арлингтона и частицы пороха, застрявшие в кожном покрове лица и правой ладони. Да и баллистическая экспертиза показала, что выстрел был произведён в упор из той самой беретты, с которой был обнаружен Арлингтон. Отпечатки пальцев на беретте принадлежали только Арлингтону. При отсутствии каких-либо следов борьбы, оставалось заключить, что вероятность коварной имитации самоубийства преступником была невелика... Более того, судя по малому объёму и консистенции кровоотделения, разрезы на теле Арлингтона были нанесены спустя некоторое время после наступления смерти,
  
      -- Тело Арлингтона было обезображено по тому же образцу, что и тела женщин, погибших от руки Джека Потрошителя. Глубокие разрезы на горле - слева-направо. Продольные разрезы живота от центра груди с уходом вправо к промежности и подъёмом вверх до области желудка. Внутренние органы, в случае с Арлингтоном, отделены, но не удалены, а бережно выложены в брюшной полости.
  
      -- Неожиданное появление тела Сайида Рахмана в Вуличе облегчало задачу в том плане, что теперь Томас и Браун могли сравнить характер причинённых ему ран с ранами, нанесёнными Арлингтону. Было бы интересно передать Томасу материалы из Архивов, да и вообще - подключить Мервина Джонсона к этому процессу. К какому мнению они придут сообща?..
  
   "Результаты сравнительного патологоанатомического заключения? Установить, насколько точно преступник скопировал почерк Джека Потрошителя", - написал я в блокноте. Если он досконально следовал рецептам своего таинственного предшественника, воспроизводя порядок и количество разрезов, то мы имеем дело не просто с сериальным убийцей (по определению - психопатом), а с серьёзно одержимым человеком. Который детально изучал технику своего кумира. Может быть ещё и тренировался на манекенах и животных, прежде чем выйти на "охоту" (такие случаи известны криминальной психиатрии). В связи с чем материальных доказательств его идеи-фикс будет обнаружено немало. Вопрос только где и когда... Если же преступник всего лишь в общих чертах повторял манеру Джека Потрошителя, то мы имеем дело с психопатом вульгарис. Маньяком обыкновенным. Не фанатиком и продолжателем дела, а просто ненормальным шоуменом. Возможно, что для него это - не более чем зловещая шутка. Театральный эффект, рассчитанный на достижение максимальной шумихи.
  
   Одно у меня не выходило из головы: метод, которым был задушен Сайид Рахман. Точнее, отсутствие такового. Доктор Браун уклончиво написал в отчёте о вскрытии: "Неизвестным способом". Как я понял со слов Стива Хендерсона, тот же вывод был когда-то сделан в отношение жертв Джека Потрошителя. Я не был уверен в правомочности заключения викторианских докторов, учитывая отсутствие в те времена оборудования и лабораторных методов, применяемых криминалистами наших дней. Следы пальцев или верёвки могли быть незаметны из-за масштабных разрезов на горле. Или скрыты общими гематомами тканей. Да и доктор Браун - не специалист в криминальной медицине. Я был уверен, что Клифф Томас заберёт тело Рахмана на повторный осмотр в Скотланд Ярд и причина смерти будет установлена с использованием всех подвластных Скотланд Ярду научных методов. Поэтому я записал себе в блокнот: "Доктор Томас - касательно способа удушения Рахмана".
  
   Следующий вопрос, который из второстепенного неожиданно вышел на первый план, касался пожилой женщины и подростка. Мы не знали и вряд ли смогли бы установить, были ли эти люди, найденные в Вуличе вместе с Рахманом, теми же персонажами, которых Арлингтон упомянул в своём письме. Иррациональная половина моего сознания предпочитала видеть в этой находке шокирующее совпадение с бредом Арлингтона. Рациональный же её антипод с тихим ужасом приходил к заключению, что оба персонажа не были плодом его больного воображения. Магазин антикварной книги - не супермаркет. Старухи и подростки не пасутся в нём крупными популяциями. Они также не тонут в Темзе одновременно и со статистически регистрируемой частотой. Единственное, что приходило мне в голову как объяснение - это страшная вероятность того, что убийца долго и тщательно готовился к исполнению всей этой пьесы: уговорами, подкупом, угрозами он мог заставить и женщину, и парня, посетить Арлингтона и задать ключевые вопросы о старинных книгах неизвестного нам содержания, которые должны были довести его до состояния паники. Затем преступник убрал ненужных свидетелей.
  
   Но к чему вся эта клоунада? Какие цели преследовал этот поклонник Джека Потрошителя? Всего лишь отыскать первый вариант рукописи Войнича? Почему же тогда просто, без предупреждения, не прийти и не выбить из Арлингтона необходимую информацию? Зачем этот прерванный визит со стриптизом и с предупреждением о повторном рандеву? Для чего давать Арлингтону возможность уничтожить архивы и документы? Да просто смыться куда-нибудь на край света? Каким таким влиянием, какой властью обладал этот азиатский парень, что Арлингтон заключил: "бежать некуда"?
  
   Арлингтон постоянно возвращался в своём письме к тому, что произошло двадцать лет назад. В этом, казалось мне, заключались ответы на все предыдущие вопросы. Паранойя Арлингтона имела ещё одну грань: он принимал всех троих посетителей за одного и того же человека. Человека из прошлого, вернувшегося за ним через двадцать лет. Было ли это иносказанием, намёком на принадлежность к какой-то всесильной секте? На передачу каких-то функций от одного поколения другому? Названия ли книг, как некие пароли, тайные ли жесты или знаки - что-то ведь натолкнуло его на эту мысль! Не одинаковая же манера улыбаться, которую он приписал всем троим. Калебо упомянул, что "он", этот человек, может быть девой юной сегодня и китайцем дряхлым завтра... Исключая оборотней и магию, что он имел в виду? Многоликость международного тайного общества? Некую секретную, эзотерическую доктрину, передаваемую от одного его члена другому?
  
   Да, господа присяжные. Работа предстоит серьёзная. Калебо придётся рассказывать мне всё очень обстоятельно и в самых ярких подробностях. Начиная с этого дурацкого манускрипта Войнича, за которым охотится эта секта.
  
   Тем не менее... Предположим, что мы действительно имеем дело с неким тайным обществом кровавых друзей книги. Получается, что они добровольно положили свои жизни на алтарь антикварной литературы? По крайней мере, старуха и подросток. Кстати, сами по себе - необычные кандидаты в члены секретной ложи букинистов. И не только они... Сайид Рахман тоже полностью выбивается из разработанного мною сценария. Каким образом юноша-мусульманин из традиционной бангладешской семьи возник во всей этой истории? Я припомнил, что он был найден ранним утром в субботу в национальном костюме бенгали - белая рубаха и шальвари. То есть, в пятницу вечером, он скорее всего в этом наряде ходил в мечеть, как полагается среди бангладеши. Наверное, в Джамму Масджид на Брик Лэйн. Предположим, что новый Джек Потрошитель - это пакистанец, бангладеши или индиец, внешне напоминающий Рахмана. Но к чему все эти хирургические ужасы с телом Рахмана. К чему эти дешёвые косметические спецэффекты на собственном теле? Психологическое давление? Аллюзии к старым фильмам о зомби, что, кстати, немедленно пришло в голову Арлингтону? Неужели члены этой секты так хорошо знали психику Арлингтона, его ночные кошмары и потаённые страхи, что пошли на убийство Рахмана, а затем и на изощрённое издевательство над трупом в манере "мастерской Джека Потрошителя"? И всё это только для того, чтобы довести Арлингтона до самоубийства и остаться ни с чем? Хотя, тут я не прав. Каким-то образом они всё-таки вышли на Калебо. А может быть на него и не нужно было выходить? Если когда-то, двадцать лет назад, они уже добрались до Мишель Калебо, то Люк Калебо не был таким уж неизвестным в этом уравнении. Скорее - неподвижной мишенью, ожидающей своего часа... Арлингтон несомненно пытался предупредить его, но по тону письма мне показалось, что оригинал рукописи у кого-то ещё. Кого-то третьего, о ком знает Арлингтон. И, вероятно, Калебо.
  
   Маршан был прав, что послал наряд полицейских охранять профессора языкознания.
  
   Мне тут же вспомнились намёки Маршана на каких-то очень важных людей заинтересованных в безопасности Калебо. Гипотеза о тайном обществе, впервые в шутку высказанная Хендерсоном, стала обретать под собой осязаемые черты международного заговора. Надо поинтересоваться у семьи Рахмана, не появились ли у него в последнее время новые и необычные друзья. Не изменилось ли у него настроение, не обнаружились ли новые привычки, не было ли частых телефонных звонков от незнакомых семье людей. Я был уверен, что Гибсон из отделения на Бетнал Грин уже задал наводящие вопросы из этой серии, но долг и любопытство требовали, чтобы я сам поговорил с семьей Рахмана. О чём я и сделал пометку в блокноте.
  
   Мы остановились в Ашфорде. В салоне прибавилось ещё пара человек, и после двухминутной стоянки поезд отправился дальше. В скором времени мы должны были въехать в туннель. Следующая остановка - Лилль. Уже на французской территории.
  
   Я чувствовал, что в своих размышлениях захожу в полный тупик. Тема Джека Потрошителя никак не вязалась с гипотезой о секретном обществе. Неужели они разыграли весь этот спектакль только для того, чтобы воздействовать на психику Арлингтона? В таком случае, производительность их совместного труда была невелика. Арлингтон ни разу в своём письме не упомянул о том, как был убит Рахман. Похоже, что он даже и не знал всех деталей: "Вечерний Стандарт" опубликовал паспортную фотографию Рахмана и, по настоянию полиции, ограничился лишь несколькими скупыми строчками. "Зверски убитый в Ист-Энде" - так по-моему Арлингтон отозвался о Рахмане. Ни слова о Джеке Потрошителе. Даже в связи с нарочито продемонстрированным ему косметическим подобием патологоанатомического шва...
  
   А если бы Арлингтон газет не читал? Я вот, например, не читаю. Только руки пачкать и расстраиваться. Пропала бы затея.
  
   В этот момент я был приятно отвлечён от скорбных размышлений. Привлекательной наружности девушка в униформе проводницы Евростара вручила мне обеденное меню (выбор всего из двух блюд, но какие красноречивые описания десерта, сыра и вин!) и поинтересовалась, что я буду пить. Я тут же купился на её чрезвычайно сексуальный акцент. Французским винам я предпочитаю французский акцент. Когда француженка говорит по-английски - это уже пятьдесят процентов того самого "жё не сэ куа", что притягивает меня к противоположному полу. А эта девушка обладала и всеми остальными пятидесятью процентами: миниатюрная шатенка, глаза в пол-лица, огромные ресницы, густые, как стог сена, каштановые волосы. Евростаровский значок на груди констатировал, что чаровницу зовут Южени.
  
   "Минеральная вода. С газом..." - это всё что я смог выжать из себя. Девушка мило улыбнулась, кивнула и грациозно двинулась дальше. Я, как всегда с опозданием, вспомнил, что сносно владею французским и мог бы воспользоваться хитрым, на мой взгляд, приёмом: заговорить с ней, нарочно делая грамматические ошибки, о погоде, о меню, да о чём угодно. Она бы засмеялась и поправила меня. А я бы спросил, не даёт ли она уроки французского одиноким молодым инспекторам Скотланд Ярда. Услышав про Ярд, женщины обычно не могут скрыть любопытства и чисто рефлекторного уважения. Потом, в Ярд ненормальных не берут: значит, не извращенец, не просто так пристаёт, стоит на страже правопорядка и т.д. Инспектор Скотланд Ярда - это почти Джеймс Бонд. Правда, без "Астон Мартина" и без представительских расходов на игру с международными злодеями в Монте Карло.
  
   Так я познакомился со своей бывшей женой. Тогда всё началось не с французского, а с пения: я был на вечеринке-караоке у общих друзей, где она спела потрясающим меццо-сопрано что-то очень красивое, а я нарочно проквакал и проскрипел какие-то гнусно-популярные куплеты... "Юная леди, не научите ли вы одинокого инспектора Скотланд Ярда петь столь же обворожительно..." Действенный приём был когда-то...
  
   Впрочем, у Южени наверное есть друг. Или жених. А может и муж. Какой-нибудь машинист Евростара. Или помощник машиниста. Стоит ли пытаться и в который раз терпеть поражение?
  
   В качестве логического продолжения этой скорбной мысли я перешёл к следующей стадии самоглодания. В который раз за этот день я задался вопросом: почему же Смед решил повесить это дело на меня. Французский язык? По крайней мере два инспектора в Ярде говорили по-французски лучше меня. Диплом по истории средних веков? Вряд ли он мог пригодиться в деле, связанном с зашифрованной рукописью и событиями двадцатилетней давности. По всей видимости Смед просто перепугался, что с таким громким делом, как появление Джека Потрошителя за номером два, рассчитывать на полную отдачу можно только от социальных неудачников и зануд печального образа типа меня. Разведённый... Да чего уж там - брошенный женой... Без каких-либо увлечений и хобби. Друзей - по пальцами пересчитать. На одной руке....
  
   Колин Дорф, леди и джентльмены! Каждый вечер на арене, точнее - в оффисе. Несмертельный номер! Всего вечность в вашем городе! Не спешите заказывать билеты... Вы никуда не опоздаете...
  
   Южени принесла мне бутылочку Перрье и удалилась разносить напитки другим малочисленным пассажирам. Я проводил её восхищённым взглядом. Она так покачивала бёдрами, что я выпил сразу целый стакан. Газ ударил в нос. Мне стало совсем тускло. Хмурый коллега Южени - низкорослый рыжий француз - толкал перед собой дымящуюся тележку и раздавал обед. Я выбрал салат и курицу. Блокнот перекочевал обратно в портфель. Вместо него я извлёк книжку про Джека Потрошителя, открыл её на первой главе, пропуская предисловие и благодарности автора, и стал читать: в левой руке - книжка, в правой - вилка.
  
   Автор начал книгу с анализа первых двух убийств, совершенных в Уайтчапеле в 1888 году, которые часто приписывали Джеку Потрошителю. По его мнению эти преступления не имели к Потрошителю никакого отношения. Первое убийство - Эммы Смит в начале апреля 1888 года - было совершено группой бандитов, о чём сама Эмма, добравшаяся, несмотря на тяжёлые раны, до того же самого Ройял Лондон Хоспитал в Уайтчапеле, рассказала дежурному врачу.
  
   Вторая жертва - Марта Табрам, найденная 6 августа 1888 года неподалёку от Коммерческой Дороги, - была заколота чем-то вроде штыка или тонкого кинжала, причём смертельный удар был нанесён в область сердца. Это был совершенно другой модус операнди. Джек Потрошитель сначала душил своих жертв ("неизвестным способом"), после чего всегда перерезал им горло. Даже если не успевал перейти к другим хирургическим процедурам. Очень важный момент: ни Эмма Смит, ни Марта Табрам не были проститутками. По крайней мере, Эмма Смит. Табрам была замечена в "безнравственном поведении", но не выходила на ночной промысел регулярно. Джек Потрошитель, как выяснилось позже, специализировался только на проститутках, которые постоянно работали на улицах Уайтчапела и которых можно было вычислить и выследить. Конечно, криминалистике известны случаи изменения в модусе операнди сериальных убийц. Но, как правило, такие изменения происходят на протяжении достаточно длительного периода времени. Дольше, чем всего один месяц: с 6 августа по начало сентября. Более того, характер наносимых жертвам повреждений обычно прогрессирует от простого к сложному, от жестокого - к садистскому. Джек Потрошитель сразу же отработал все свои ключевые приёмы на самой первой жертве.
  
   Первой жертвой была Полли Николс, найденная ранним утром 31 августа 1888 года на улице Бакс Роу, в двух шагах от Уайтчапел Хай Стрит - главной улицы района. Николс, 43 лет от роду, с 1880 года была разведена с мужем, от которого имела пятерых детей. По всей видимости, причиной развода был алкоголизм Полли. Дети жили с отцом. Полли то мыкалась по работным домам, то скиталась по ночлежкам Ист-Энда. Деньги, получаемые от бывшего мужа, Полли неизменно пропивала. Чтобы заработать на ночлег и пропитание - почти еженощно занималась ночным ремеслом.
  
   Тело Николс было обнаружено в Бакс Роу двумя извозчиками, которые впоследствие показали, что руки Полли были ещё теплыми, когда один из них попытался до неё дотронуться. Несмотря на это, извозчики не видели никого, кто выходил бы из переулка им навстречу. Полицейский, патрулировавший смежные улицы с другого конца Бакс Роу, не мог припомнить никаких подозрительных лиц, которые покидали бы переулок в это время. Никто из местных жителей, и даже бодрствовавших сторожей магазинов и складов, находившихся в Бакс Роу, не слышал ни звука.
  
   Я доковырял салат. Курица требовала задействовать ещё и нож, отчего мне пришлось отложить книгу в сторону и подключить к процессу приёма пищи левую руку. Курица была очень недурственная: лёгкий соус карри, рис пилау. Я, конечно, готовлю лучше, но для транспортной кулинарии - весьма неплохо.
  
   Поезд въехал в туннель под Английским Проливом. Через двадцать пять минут мы окажемся во Франции, а оттуда, по скоростным рельсам, - всего час до Парижа. Мы погрохотали по туннелю не более пяти минут, как автоматические двери в тамбур распахнулись и в наш полупустой вагон ввалился высокий, полный мужчина с круглым, багровым лицом. Мужчине было жарко и он свирепо обмахивался толстым глянцевым журналом. Внешности он был довольно отталкивающей: вислые щёки, двойной подбородок, нос картошкой, маленькие глазки и толстые, влажные губы. Я безо всякой целенаправленной мысли, из чисто праздного любопытства, задержал взгляд на его потном лице, пока он колыхал по вагону своё тело втиснутое в дорогой тёмно-серый костюм. Толстяк заметил это и неодобрительно воззрился на меня. Я отвёл глаза и сосредоточился на курице.
  
   Тщетно. Толстяк, по всей видимости, ощущал себя не меньшей жертвой социальной дезинтеграции западного общества, чем я, и искал объект приложения своих эмоций. Наверное поэтому он бухнулся на сиденье напротив меня, ослабил узел галстука на вздувшейся шее и стал пристально меня рассматривать.
  
   Я тщательно прожевал очередной кусок курицы, положил нож и вилку на пластиковую тарелку и, глядя толстяку прямо в его желтоватые глаза, поинтересовался:
  
   - Чем я могу вам помочь?
  
   Толстяк не смутился.
  
   - Разрешите мне переадресовать ваш вопрос, - ответил он, с каким-то въедливым интересом косясь на обложку лежащего в стороне "Джека Потрошителя". - Скажем так: чем я, - он нажал на это "я", - чем Я могу вам помочь?
  
   - Выигрышные номера субботнего розыгрыша лотереи не помешают, - предложил я. - Я слышал, джекпот - семь миллионов фунтов.
  
   Толстяк неожиданно погрустнел. В его взгляде читался укор.
  
   - Господин Дорф, зачем вам столько денег? Что вы будете делать со своей жизнью, выиграв такую сумму?
  
   Я остолбенело воззрился на него:
  
   - Мы с вами знакомы? Где-то встречались раньше?
  
   Толстяк усмехнулся и обмахнул себя пару раз журналом.
  
   - В другой жизни... В другое время...
  
   - И с тех пор вы ищете меня по поездам, чтобы предложить вспомоществование. Причём нематериальное, как я понимаю, господин...?
  
   -...Ди. Господин Ди. - представился толстяк и протянул потную ладонь. Которую я демонстративно проигнорировал. Толстяк пожал плечами и убрал руку под стол. - У нас мало времени, господин Дорф. Не более пятнадцать минут. Пока мы в туннеле - они не могут почувствовать меня. А значит не смогут найти. Не найдут меня - не доберутся до вас...
  
   - Кто это "они"? И почему я должен разделять вашу озабоченность этой темой?
  
   - Вы совершенно правы. Пока что - это моя проблема. Давайте сконцентрируемся на вашей.
  
   - Какую из моих проблем вы подразумеваете? Вам придётся выбирать, господин Ди, иначе пятнадцати минут вам не хватит.
  
   - Не волнуйтесь, господин Дорф. За вас уже сделан выбор. Ситуация несколько осложняется тем, что вы понятия не имеете, во что ввязались. Причём не по своей воле... Что вас частично оправдывает. Но, как вам известно, незнание правил игры не освобождает от ответственности за проигрыш.
  
   - И эти правила вы мне сейчас объясните?
  
   Толстяк хмыкнул. То ли саркастически, то ли с лёгкой грустью. Я не мог понять.
  
   - К сожалению, я не имею на это полномочий. Десять минут, Дорф. Вы теряете время...
  
   - Отчего-то я ощущаю в вашем тоне угрозу... И это в отношении официального лица на службе Её Величества! Находящегося при исполнении обязанностей! Что если я вас сейчас арестую? Я как раз имею полномочия, в отличие от вас. На двадцать четыре часа. До выяснения обстоятельств... - я несколько разволновался. Мой голос приобрёл металлические нотки. Малочисленный люд в вагоне стал посматривать в нашу сторону.
  
   - Обстоятельств чего, позвольте поинтересоваться? - толстяк наклонился ко мне и понизил тон.- Собственной некомпетентности в вопросах, которые стоят на повестке дня последние эдак несколько тысяч лет? Собственной беспомощности перед лицом надвигающейся опасности, причин и источника которой вы не в состоянии определить? Кстати, каким образом вы меня арестуете? Пригрозите мне вашей страшной книжкой или портфелем? У вас нет с собой ни оружия, ни наручников. Вы кошку на улице не сможете арестовать, дорогой мой. К тому же через восемь минут мы с вами будем во Франции, где вы не имеете никаких официальных полномочий. Восемь минут, господин Дорф...
  
   Толстяк был прав. У меня напрочь отсутствовали средства физического убеждения. С одними только моральными средствами типа удостоверения Скотланд Ярда я бы не справился с этим ожиревшим великаном и на территории Соединённого Королевства.
  
   - Хорошо, господин Ди, - кивнул я. - Я уделю вам восемь минут моего драгоценного внимания. Я вас внимательно слушаю.
  
   - Я очень рад, господин Дорф. Заметьте, я ведь ничего не требую от вас. Я искренне хочу помочь. Не делайте такую физиономию. Морщины останутся. Поймите, ещё не пришло то время, когда вам придётся выбирать между основными сторонами в этой милой заварушке. Я уже не говорю о второстепенных персонажах. А пока это время не настало, я хочу дать вам пару советов. Прежде всего, не доверяйте никому.
  
   - Включая вас?
  
   - Какой вы быстрый. Да, включая меня. Выедем из туннеля через семь минут и можете перестать мне доверять... Второе, подвергайте всё сомнению. Третье, избегайте в одиночку посещать незнакомые для вас закрытые помещения: дома, автомобили, лифты, подвалы. Особенно подвалы.
  
   - Туннели?
  
   - Туннели в том числе. Если рядом с вами нет меня.
  
   - Господин Ди, если я никогда больше не столкнусь с вами в туннеле или где-либо ещё, то и это будет слишком скоро для меня.
  
   - В четвёртых, - продолжал толстяк, игнорируя моё хамство, - во всех окружающих подозревайте врагов. Это не должно быть так уж сложно. Вам повезло в этом отношении. Вы сирота, вы разведены, у вас нет близких, которые могут вас предать. Вас сделали таким. Вам создали все условия. Но даже крупица доверия, даже миллиграмм жалости могут оказаться смертельными для вас.
  
   У меня похолодело внутри. Адреналин пинтами впрыскивался в кровь.
  
   - Что вы имеете в виду? Какие условия? Кто меня сделал и чем? Что вообще происходит? К чему все эти многозначительные советы? Они что, относятся к делам, над которыми я работаю?
  
   Ди покачал головой.
  
   - Только к одному делу. По поводу которого вы едете в Париж. Сомневаюсь, что у теперь у вас будут другие дела. Даже если вы выживете. А выживание станет вашим основным занятием в самое ближайшее время. Поверьте, я хотел бы рассказать вам всё. Или хотя бы то, что касается непосредственно вас. Очень хотел бы. Например, для того, чтобы согнать с вас эту дилетантскую самоуверенность. Но не могу. Мне не позволено. Вместо этого - сойдёмся на компромиссе. Я проведу некоторую иносказательную параллель. Знаете ли вы о том, что наши глаза видят гораздо больше, чем мы осознаём? Свет, отражённый окружающими нас предметами, поступает в зрачок и передаётся в зрительный нерв. Зрительный нерв кодирует полученную информацию и направляет её в мозг. А мозг уже выбирает, какие из зрительных сигналов преобразовать в психически воспринимаемую действительность, а какие трусливо проигнорировать. Вы понимаете, о чём я говорю?
  
   - Не совсем. Постарайтесь объяснить более предметно. И касательно выживания, пожалуйста, поподробнее.
  
   - Более предметно? Это уже сложнее. Ну что ж... Попытаюсь. Предположим, что вы всю жизнь прожили на первом этаже и даже не подозревали о существовании соседей, обитавших под вами в подвале. А им до вас тоже не было никакого дела. В один прекрасный день эти соседи вдруг вспоминают про вас и хотят навестить. И вот они суетятся, копошатся, толкутся внизу и, наконец, начинают стучать в дверь. И вы, хоть и не подозреваете об их существовании, хоть и не желаете прервать свою размеренную и комфортабельную жизнь, вы всё же встаёте и покорно идёте на стук. Потому что ваш час пробил. Настало время вставать на весы. И вы уже не можете не открыть дверь... - Ди замолчал и развёл руками. - Вот и всё, что я могу вам сказать. До свидания, Дорф. Удачи. В следующий раз, когда мы встретимся, она может вам понадобиться... - с этими словами он встал и аккуратно положил свой журнал на книжку про Джека Потрошителя. - Последний совет: спрячьте-ка пока эту книгу. Не надо демонстрировать обложку всему вагону. Иначе все мои сегодняшние труды пойдут насмарку.
  
   Ди повернулся и, не оглядываясь, пошёл к дверям тамбура. Я почему-то не мог ни пошевелиться, ни бросить ему вслед что-нибудь привычно наглое. У самого выхода из вагона Ди поднял руку и посмотрел на часы. Часы запищали. В этот же момент, как и предсказал его миниатюрный будильник, поезд вырвался из туннеля и с устрашающей скоростью помчался в направлении Лилля по французской сельской местности.
  
   За господином Ди захлопнулись автоматические двери. Я так и не понял, чем он мне угрожал, а главное почему, но что-то в его заключительной тираде совпало, почти музыкально срезонировало, с непонятным, неосознанным ощущением, прятавшимся где-то в глубине моего сознания. Как забытый сон, от которого осталось только настроение, только щемящее чувство потери, только пугающая недосказанность... Как юркая серебряная рыбка, которая, сверкнув хвостом на поверхности, уходит в чёрную бездну, так и эта неясная тень, избегающая взгляда и прикосновения, показалась, померещилась на мгновение и снова нырнула в бесконечную пропасть благодарного беспамятства. Остались лишь круги по воде да холодная пустота, в которой одиноко и гулко раздавался стук. То ли стук сердца, то ли стук в дверь. Кто знает, явились ли это взыскать по счетам заждавшиеся соседи...
  
   Я машинально достал ложку и стал есть мусс, не ощущая вкуса. Пожалуй стоит сейчас же позвонить Маршану. Пусть пришлёт подкрепление на Гар дю Норд. Следует задержать этого Ди и хорошенько потрясти. Там увидим, сумасшедший ли он или что-то всё-таки знает...
  
   Сзади меня прозвучал щелчок сжатого воздуха: открылись двери в тамбур. Мимо меня медленно прошла красавица Южени, внимательно изучая лица читающих, дремлющих или поглощающих десерт пассажиров. Когда она поравнялась со мной, я решил попытать счастья. Позвоню Маршану через полминуты, куда этот Ди денется со скоростного поезда...
  
   - Южени, - ласково улыбнулся я француженке.
  
   - Да, сэр? - девушка внимательно осмотрела и меня, особый интерес уделив журналу. Я бросил короткий взгляд на обложку. "Дом и сад". Отлично. Ещё подумает, что я не той ориентации. Спасибо, господин Ди. Очень вовремя...
  
   - Не мог бы я вас побеспокоить по поводу чашечки кофе? - я выдал своё самое худшее французское произношение и специально сделал две грамматические ошибки.
  
   - Мой коллега скоро будет предлагать чай и кофе, - отсутствующим тоном ответила Южени. На чистейшем английском и без тени акцента. Также отстранённо она перевела пытливый взгляд на джентльмена, мирно спящего через пару рядов от меня, и двинулась в его направлении.
  
   Это окончательно выбило меня из седла. Это что? Новая политика Евростара? Требовать от своих проводниц фальшивый французский акцент? Мир положительно сошёл с ума...
  
   Южени перешла в другой вагон. Видимо продолжать поиск кого-то или чего-то. Поезд стал притормаживать. "Лилль", - подумал я. "Как же это я забыл про Лилль...". Больше в моей голове не было ни одной мысли. Очень захотелось выпить. "Отъедем от Лилля, и я пойду в бар" - решил я и выглянул в окно. Человек пятнадцать делового вида сошли с поезда и резво проследовали к выходу с международной платформы. Перрон вернулся к своему первоначальному пустынному состоянию.
  
   Я уже собрался подняться и отправиться в вагон-бар, как вдруг одинокая миниатюрная фигура заметалась по перрону. Южени всё ещё искала кого-то. Теперь уже за пределами поезда. Обходчик в жёлтом люминисцентном жилете прошёл мимо, не обратив на неё внимания. Южени заломила руки и в отчаянии замерла на месте.
  
   В поле моего зрения медленно материализовалась ещё одна фигура: массивная туша господина Ди возникла на перроне прямо напротив моего окна. Ди остановился метрах в пятнадцати от Южени, нервно вертевшей головой по сторонам. Откуда-то донёсся слабый свисток станционного смотрителя.
  
   Ди широко распахнул руки, как будто хотел обнять девушку, и что-то медленно произнёс, нарочито артикулируя звуки толстыми губами. У меня возникло ощущение, что я наблюдаю сцену из немого кино. Я не слышал ни звука, но каждое движение замедлилось, каждый жест приобрел преувеличенную чёткость. Как будто всё происходящее на призрачном перроне разыгрывалось для меня одного...
  
   Южени повернулась к Ди и сделала несколько робких шагов. Я мог поклясться, что в глазах её стояли слёзы. Крупные, как горошины. Ди протянул к ней руки, не переставая что-то говорить, и она покорно упала в его объятия. "Экая сволочь!" - подумал я почему-то. - "Не мог до Парижа доехать. Ищи его теперь".
  
   В это момент Ди слегка повернул голову, увидел меня и самодовольно осклабился. Левой рукой он продолжал обнимать Южени, которая спрятала лицо в его обширной груди. Правой рукой Ди полез во внутренний карман пиджака. Я ожидал увидеть платок, но вместо этого Ди извлёк из глубин костюма пистолет.
  
   Я вскочил и больно ударился животом о край стола. Ди приставил ствол пистолета к левому боку Южени. Поезд заскрежетал и начал мучительно медленно покидать станцию. Я расплющил лицо о стекло. Ди и Южени уплывали в сторону. Я изогнулся, пытаясь увеличить угол зрения.
  
   Южени вдруг резко дёрнулась всем телом. Затем ещё раз. На её синей униформе возникло тёмное пятно. Пятно стало стремительно увеличиваться. Тело Южени обмякло. Колени подогнулись. Ди отшвырнул девушку в сторону, профессионально ловко внедрил пистолет куда-то во внутреннюю область пиджака и быстро зашагал вдоль ускоряющегося поезда к выходу со станции. Я замолотил кулаками по окну и дико завопил: "Стой! Стой! Остановите поезд!"
  
   Ди обернулся на стук и шутливым, небрежным жестом отдал мне честь.
  
   Через секунду поезд выехал за пределы станции. Оставив позади сломанную куклу с густыми каштановыми волосами. Неподвижно, нелепо застывшую на холодном асфальте перрона.
  
  
  
  
  
  
   []
Оценка: 6.41*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"