Сережка Черкасов мечтал попасть в Эрмитаж, в город на Неве. Он очень хотел увидеть маму, которую почти не помнил. Музей Эрмитаж! В жизни колонистов не встречалось ничего подобного. Слово "музей" вызывало воспоминания о длинных подземных катакомбах планеты Тьеррас, откуда бежали случайные жертвы войны - последние уцелевшие переселенцы.
Тьеррас значит "земли" по-испански: новый мир назвали в честь далекой родной планеты. Мама Сережки была испанкой. Но непохожей, совсем непохожей ни на кого. Так говорил отец.
-Какая она была? Как тетя Лена? Как тетя Кармен? Как тетя Эстер?
Тетя Эстер, Терри, мама семилетнего Саньки была очень красивой. Мальчишку звали Алехандро Льянос, неплохое имя, но Санька короче. Он выжил - увязался за Сережкой в боевой отсек.
Добрая красивая тетя Терри и Санька нравились Сережке. И отцу. Тетя Терри во время взрыва была в медицинском блоке. Она погибла вместе с остальными.
-Нет. Не такая. В Эрмитаже увидишь!- мечтательная улыбка отца.
В одном из огромных помещений знаменитого музея, в рубенсовском зале отец когда-то познакомился с мамой, пораженный ее сходством с давно исчезнувшей девушкой с картины великого мастера. Картина называлась "Портрет камеристки". Сережка должен был увидеть ее. Так сказал отец.
-Ты должен попасть в Эрмитаж! Обязательно! Слышишь, должен!- повторил он, уходя в последний путь.
Вместе с остальными взрослыми отец покинул обломок бежавшего с обреченной планеты транспортника. После попадания случайного снаряда корабль был уничтожен. Уцелевший отсек, лишенный управления, летел в никуда. Почти все беглецы погибли. Выжившие позавидовали ушедшим - им не о чем больше было беспокоиться.
Пищи в отсеке почти не осталось, воды - на пару недель, зато оставался солидный запас кислорода, аптечка и, по иронии судьбы, страшное оружие - боевой плазменный деструктор, "плазмоган". Пятеро взрослых и трое детей.
Взрослые выбрали открытый космос, взвалив ответственность за детей на него, Сережку. Иногда Черкасов начинал завидовать ушедшим. Иногда злился на них. Его поддерживали только слова отца. И цель.
-Позаботься о малышах! - стараясь сдержать слезы, попросила, в последний раз обернувшись, тетя Нюся, Анна Петровна, мама пятилетней Лельки.
Глупая просьба! О ком же еще ему было заботиться? Сережке было почти тринадцать. Он был старшим... Уже почти месяц...
Санька и Лелька могли ненадолго позабыть о еде, выдумывая невеселые игры. Они еще двигались, хотя бегать уже не пытались. Сережка не мог. Когда кончились галеты, и стало ясно, что сухарей надолго не хватит, он перестал есть вообще. Держался всю последнюю неделю только на воде, честно деля сухие корки на две части под жадными взглядами детей: один сухарь в день
Скафандров не снимали, только шлемы - системы жизнеобеспечения пока держались. Сначала терзал голод. Мучительный. Невыносимый. Видения ненавистных когда-то пищевых брикетов, тюбики, сухари... В поисках съестного Сережка порылся в аптечке. Нашел коробочку просроченных поливитаминов. Это - детям. По две таблетки в день.
Неожиданно аптечка выручила и его. Большие белые таблетки отупляли, одурманивали. Это было опасно - можно привыкнуть. На Тьеррасе Черкасов видел много таких - молодые ребята, жалкие, с опустевшими глазами, дрожащими руками, вечно ищущим взглядом. "Стрела, не нашедшая цели" - говорил о них отец. Сережка знал - ему это не грозит - не успеет. И у него была Цель.
От таблеток чувство голода отступило. Почти ушло. На смену пришли глюки. Воспоминания. Бесконечные черные коридоры. На стенах светящиеся картины - музей? Нет, этого не было, привиделось. Грохот взрывов где-то далеко, на поверхности. Мечущиеся с разным хламом фигуры. Связки. Тюки. Пакеты. Папки.
-Все, что имели! Как потом жить? - незнакомый голос.
-Ни грамма лишнего груза. Все оставляем. Только самое необходимое, - жесткий ответ капитана. Отца. Рыдания:
-Записи. Десять лет каторжного труда. Ценнейшие результаты... - дядя Петя, ксенобиолог. Отец отрицательно качает головой.
-Фотографии, все, что от них осталось! - тетя Терри, Санькина мама вырывает из семейного альбома какие-то листки. Отец пожимает плечами. У них с Сережкой ничего нет.
Еще один взрыв. Ближе. Сильнее. С потолка сыплются мелкие острые камешки.
-Быстрее! Вперед! На корабль, - резкий, подхлестывающий крик. Бег к кораблю. Взлет. Прощай, Тьеррас! Родина. Другой Сережка не знал. Провал. Таблетка. Следующая картинка...
Краткое мгновение передышки. Вопросы, которые так давно хотелось задать.
-А почему мы....? Почему у нас....? - он не знал, как спросить, но отец понял.
-Зачем это нам? У нас все есть! Все, что нужно... Сила духа и сила воли, - повторил он строчку из любимой песни. - А фотографии....-отец немного помолчал. - Зачем они? Мы с тобой всегда сможем пойти в Эрмитаж.
Тогда мальчишке стало обидно и захотелось плакать. Когда кончилось действие таблетки, Сережка вспомнил и нехотя признал - отец был прав. Им это оказалось совсем не нужно. Всё: вещи, документы и фотографии - погибли. Исчезли... И люди... И отец.... Что-то осталось...Сила духа и сила воли... Цель...Эрмитаж.
И пища не нужна... Только еще одна белая таблетка.... Новые картинки... Слова:
...Учись, сынок... Плазмоган... Кнопка... Нет, другая, вот эта. Надо...Пригодится... Смотри...Цель....Наводка... Жми...Неплохо....Запомни... Главное - не выжить, главное попасть... .Еще раз...Цель...
Дни и ночи Сережка проводил у визора плазмогана. Таблетки кончились. Вовремя. Когда осколок корабля занесло в астероидный пояс, и все проблемы чуть было не решились сами собой, засевшие в памяти слова отца заставили встряхнуться. Вокруг закружились каменные глыбы: Цель...Наводка....Жми... Попасть... Еще раз...Цель... Эрмитаж.
Сережке удалось расчистить путь. Они вырвались. Почти. Чудовище появилось в последнее мгновение. Перед экраном визора, закрывая обзор, возникло невообразимое плазменное месиво...
-Голодный глюк! - понял Сережка, - Это всё.
И вновь потянулся к оружию.... Цель...
Биопласта капитан Ванюшин гнал вдоль трассы вторую неделю. Страшная, опасная гадина, квазиживой продукт боевой биоинженерии, одно из страшных наследий минувшей войны, хитро ускользала из-под удара. Зверь опустошил целый сектор. Маленькая сверхновая. Маленькая? Выжженные планеты, исчезнувшие корабли, разорванное пространство, ужас разведчиков и транспортников.
-Все бери. Новейшее вооружение. Кварковые парализаторы. Деструкторы. Охотничий отряд курсантов. Группу захвата. Уничтожь. Любым путем. И чтоб больше я про него не слышал, - Орлов передал капитану приказ начальника управления. И повторил обычное: - Только на тебя надеюсь.
Владислава Ванюшина Орлов считал палочкой-выручалочкой, срывая с обычных заданий в минуты кризисов, когда все остальные средства казались исчерпанными.
И вот теперь, после долгой погони, капитан был готов отказаться от борьбы: парализаторы обнаружили полную бесполезность. "Они ему вроде щекотки",- мрачно пошутил руководитель группы захвата. Плазменных деструкторов увертливая скотина научилась избегать, приобретя немалый опыт в многочисленных схватках с преследователями. Да и энергии оставалось на один хороший залп.
Пару раз охотники и добыча едва не поменялись ролями: зверь загнал крохотный кораблик в астероидный пояс, и лишь пилотское мастерство капитана позволило выкарабкаться. Только стыд перед бесславным возвращением мешал сейчас прекратить затянувшуюся погоню. Впрочем, экипаж и охотники пока были далеки от отчаяния. Да и взятые с собой сдуру курсанты развлекались, свято веря в удачливость знаменитого капитана.
Ванюшин равнодушно глянул на экран. Картинка не радовала. Объективно, биопласт был необыкновенно красив: море заливающего звезды огня, огня, несущего смерть еще очень и очень многим. Красота, которой любоваться не хотелось.
И вдруг все изменилось. Биопласт содрогнулся. Сотканное из звездной материи огромное тело заискрилось разноцветными пятнами. Знаменитое предсмертное звездное сияние! Немногим довелось такое увидеть! Неужели ребята попали? Нет, куда им! Но зверь умирал.
Кто-то, затерявшийся среди астероидов впереди, прямо по курсу, ударил по биопласту из боевого плазмодеструктора, с невероятно близкого расстояния, виртуозно поразив управляющий центр гадины. Полная мощность. Выбросы плазмы. Отсверкав, тело монстра распалось. Красивая смерть.
Осторожно приблизившись к астероидному крошеву, потрясенные космонавты обнаружили изуродованный обломок колониального транспортника, а в нем троих, истощенных, но - живых! - детей. К найденышам сразу бросился корабельный медик.
- Но кто это сделал? - растерянно спросил Ванюшин, осматриваясь в поисках героя, уничтожившего биопласта. - Как? Почему?
Ответ не понадобился - старшего, похожего на скелет мальчишку врач с трудом оторвал от плазмотрона.
-Я...- тихо сказал Сережка Черкасов. - Я должен попасть в Эрмитаж. Цель...
Никто не засмеялся. Глядя в лихорадочно блестящие черные глаза мальчишки, бывалые космонавты гадали, какая загадочная внутренняя сила заставила его, пройдя немыслимые испытания, фанатично держаться до конца.
-Это просто, - объяснил Черкасов, считая, что его не понимают. - Я должен...
-Обязательно, - пообещал Ванюшин. - Как только вернемся на Землю. Поднимешься на ноги, и сразу в Эрмитаж!
-Сразу в Эрмитаж, - повторил Сережка и только тогда позволил себе потерять сознание.
-Состояние малышей тяжелое, но реальной опасности нет. Можно сразу давать бульончик, - объявил врач. - А этого - в реанимацию, под капельницу. На чем только держался?
-Я, кажется, понимаю, - сказал капитан. - Я знал Жоржа Черкасова. Он был из лучших. Первых колонистов. Пионеров.
-Куда их сейчас? - жалостливо спросил штурман. - Детишек - в Аньюдин? А этого - в Звездный? В школу? Трудно ему будет приспособиться. Герой!
-Герой! - согласился Ванюшин. - Трудно, говоришь, будет? Нет, не будет. Ему не придется. Приспосабливаться. К себе возьму. Жену уговорю, Лику. У нас есть сын, она поймет. Будет теперь два сына.
Сыновья капитана Ванюшина учатся в Звездной школе: в старшем и младшем классах. Очень разные и в общем, обычные, ничем не примечательные мальчишки, не слишком старательные, драчливые и задиристые.
Но время от времени, когда их отец, возвратившись из дальнего рейса после долгого отсутствия, приходит в школу, они, не отпрашиваясь, уходят с уроков и вместе с ним спешат на северо-западный экспресс. Через полчаса, оказавшись в здании знаменитого музея, стремительно проходят по веренице великолепных, украшенных бесчисленными шедеврами коридоров. Наконец, остановившись в небольшом зале, не обращая внимания на буйство ликующей на остальных картинах Рубенса плоти, они втроем на несколько минут застывают перед портретом прекрасной женщины с тонким аристократическим лицом и грустной улыбкой на бледных губах. Иногда, не стесняясь, плачут. Иногда просто молчат. И потом - возвращаются домой.
Несколько дней после возвращения мальчишек трудно узнать, они кажутся серьезнее, взрослее. Потом все становится как прежде. На это не обращают внимания - в школе уже привыкли. И хотя порядки в Звездном довольно строгие, и никто не смеет нарушать принятые там правила, учителя никогда не ругают ребят за пропуски. Потому что все понимают: в жизни у человека что-то должно быть самым главным. В жизни у человека должна быть Цель.