Воинроз Вадим : другие произведения.

Яна (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Яна - это то, над чем я сейчас усиленно работаю. Это черновик. Выглядит как самостоятельная история, но по замыслу является частью большего. Как получится - покажет время. Это драма. Местами жесткая, местами социальная. Герои будут страдать от первой главы и до последней. Пытаюсь создать атмосферу. Будут присутствовать откровенные сцены. Всем слабонервным и впечатлительным - не читать, идите мимо. Здесь не будет фей, единорогов и большой любви. Это история Яны. История мученицы. История грешницы. "Нежная и хрупкая девушка. Утонченное создание. Какое у нее могло быть будущее? Чем сейчас увлекаются ее бывшие подружки? Мальчиковые бойзбенды, свидания под ручку, обжимания в подъездах и парках. Клятвы в вечной любви, длящейся пару недель от силы. Пижамные вечеринки, нон-стопы в кино, ночевки у подружек, забеги в ночные клубы, полуночные дискотеки, опен эйры, фестивали, сотни песен у костра под гитару и сотни рассветов встреченных на набережной... Первый поцелуй, неловкие взгляды с провожающим у подъезда... Чем еще запоминается молодость? Чем запомнится ее юность? Что у нее есть? Ничего, кроме себя самой, сестры и умирающей матери."

Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на неё камень.

(Ин. 8: 7)

ЯНА.

  

1

Мама

"Как стремительно всё изменилось - не осознать, 
Расплываются буквы, никак не отыщется смысл. 
Как невидимый айсберг, внезапно возникший из тьмы, 
Как в гигантской воронке, влекущей до самого дна... 
И захочется сдаться далёкому зову сирен,
Подчиниться, принять неизбежность, забыться, уснуть, 
Чтоб не видеть реальности, давшей пугающий крен 
И фатально растущую, скрывшую звёзды волну..." 

  
   Школьный звонок, резкой пронзительной трелью заставил Яну вздрогнуть и оторвать стержень шариковой ручки от листа в клеточку, где ровными линиями создавался абстрактный узор под недописанной алгебраической формулой.
   Вздохнув, Яна убрала кулак, на который упиралась последние двадцать минут, и который оставил не менее абстрактные узоры на ее щеке. Остальные одноклассники открыли дневники, а самые ленивые записывали номера домашних упражнений в тетрадь.
   Девушка сложила общую тетрадь и шариковую ручку себе в сумочку - единственные ее учебные принадлежности сегодняшнего дня на все шесть уроков и громко отодвинув стул встала и пошла к выходу из класса.
   Одноклассники наблюдали за ней привычным удивленным взглядом, каждый из них втайне надеялся, что именно сейчас, терпение учителя надорвется и испражнится зловонным гноем в виде долгожданного скандала с нерадивой ученицей.
   Кто-то мог назвать это поведение толерантностью, кто-то жалостью... Плевать на учителей. Яна знала, что она просто должна посещать школу. Она знала, что сдаться и забить на все сейчас, в одиннадцатом классе, нельзя. Университет теперь был для нее не то чтобы мечтой, скорее детской фантазией, вполне осуществимой, но не настолько, чтобы ставить теперь это на первое место и надрываться до последнего пота, чтобы туда поступить. Для нее это было не важно. Она верила, что знаний, полученных до одиннадцатого класса, ей вполне хватит, чтобы набрать необходимый минимум на ЕГЭ и получить аттестат о полном среднем образовании. Что делать дальше, после школы, она решит сама.
   Миновав дверь класса, она влилась в поток младшеклассников, который бурным ручьем потянул ее по узкому коридору в сторону столовой, рядом с которой была лестница на первый этаж к гардеробу и выходу.
   Яна уже почти достигла входной двери, как с улицы зашла ее классная руководительница - Светлана Владимировна, которая, видимо, проводила очередной урок биологии на пришкольном участке с учениками девятого "Б" класса, который пчелиным роем стоял у нее за спиной и возбужденно гудел.
   Светлана Владимировна остановила ее за плечо и напомнила, что сейчас должен состояться классный час по поводу выпускного. Яна не стала спорить или возмущаться, лишь понуро развернувшись проследовала в обратном направлении на второй этаж к своему классу, где заняв свое привычное место, направила свой условно внимательный взор в сторону доски.
   Когда прозвенел звонок, остатки учеников, с усердно работающими челюстями, утилизируя оставшиеся мучные изделия буфета, неохотно вваливались в класс и проходили на свои места, подгоняемые звонкими криками классной руководительницы, которая начинала сбор своего стада из дымящихся табачным дымом туалетов и заканчивала почти воинственным кличем у входа в кабинет. Последний ученик зашел в класс, и Светлана Владимировна начала обсуждение, которое норовило перерасти в бесконечные крики и споры, но зная нрав классной руководительницы, ученики поспешно замолкали и старались излагаться более конструктивно.
   Яна отвела взгляд от доски и стала смотреть в окно. Яркое весеннее солнце изо всех сил топило снег на крышах, заставляя капель чуть ли не артиллерийскими снарядами барабанить по облезлым металлическим подоконникам. Скоро потекут ручьи, в которых она так сильно любила в детстве запускать кораблики в виде пробок из-под бутылок. Ее корабликом всегда была рыжая крышечка из-под "Фанты". Мама всегда ее ругала, когда она приходила с мокрющими ногами домой и приносила с собой в резиновых сапогах горсти талого снега. Мама...
   Глаза просто закрылись и Яна прикусила губу. Сильно, но не до крови. Физическая боль отрезвляет, заставляет отвлечься.
   Сосед по парте толкнул ее по плечу. Яна отвлеклась от мыслей и вернулась в действующую реальность.
   Все стекались к учительскому столу, образовывая несвязную очередь, в которой ученики сдавали деньги на выпускной под запись в учительском блокноте.
   Яна подумала, что классный час завершен, и ее присутствие больше не требуется. Встав, она пошла к выходу из класса.
   Ее снова заметили и провожали взглядами. Ее бывшая лучшая подруга - Лена Астахова, окрикнула ее по имени. Яна остановилась, уже держась за ручку двери, и обернулась, ожидая продолжения. Но вопреки ожиданиям, воцарившаяся тишина тяжелой ватой заложила уши.
   - Ребята, давайте поможем, ну? - обратилась ко всем Лена. - Ну мы же все вместе почти с первого класса, кто-то с пятого, кто-то с десятого, не чужие же ведь! Десять лет от звонка до звонка, давайте отметим все вместе! Янка, она же своя! Там если на всех разделить, то по двести рублей с человека получается!
   Класс одобрительно загудел, лишь Светлана Владимировна молча и очень внимательно смотрела на Яну.
   Яна крепко сжала ручку двери, после чего развернулась обратно и толкнула дверь от себя.
   Лена окрикнула ее снова по имени и бегом подбежала к ней и потянула ее за рукав, ожидая от нее не то одобрения, не то благодарности.
   Яна развернулась вновь, уже в коридоре, прямо напротив класса и ударила ладонью по щеке Лены. Звонкий хлопок разнесся эхом по всему этажу. Весь класс замер. Бомба уже взорвалась, воспаленный и набухший нарыв, из гноя и крови вырвался наружу, вот только этим нарывом была она, а не окружающие ее люди.
   В глазах Лены блестели слезы, она не понимала, за что ее ударили. В ней боролись стихии гнева и обиды, которые сливались воедино и все никак не могли определиться как называется то чувство, в которое они превратились, смешавшись.
   - Думаешь, я не хожу в столовую и буфет от того, что у меня нет денег? Думаешь, я похудела от того, что у меня дома нечего есть? Думаешь, что с тобой я перестала гулять и ходить по магазинам и кино, потому что мне нечем за себя заплатить или мне стыдно за то, что я хожу в обносках уже целый год? Ты думаешь, что я не могу заплатить эти пять тысяч рублей, потому что я нищая и у меня нет в семье ни копейки, так? Так, я спрашиваю?!
   Яна обвела глазами весь класс.
   - Вы задолбали меня своими жалостливыми взглядами! Что, всем так хочется пожалеть бедную, нищую и голодную девочку?! Кинуть подачку как бездомной собаке? Что бы просто вам не было стыдно, не съедала совесть, что вы ничего не сделали? Зарубите себе на носу, что ни вы, ни кто-либо еще, ничего не сможет сделать. Я ваша чума, ваш стыд, ваша опухоль, и уж простите, я такой стала не намеренно! Но давайте потерпим друг друга еще чуть-чуть, и распрощаемся навсегда! У меня есть деньги, чтобы пойти с вами на выпускной, но неужели в ваших куриных мозгах способна родиться мысль, что я хочу веселиться и танцевать? Неужели вы думаете, что мне нужно именно это?! Я не просила вас о помощи и сейчас не прошу! Просто оставьте меня в покое! Не звоните мне, не пишите смс, не спрашивайте как дела и не нужно угощать меня вашими пиццами и чебуреками из столовой! У меня есть эти гребанные деньги, эти бессмысленные бумажки, каждой копейкой которой я дорожу... потому что я знаю, наступит день, когда я приму то, что это была бесполезная борьба... что нет таких денег на свете, их просто не кому заплатить, чтобы победить смерть или купить жизнь! Я просто боюсь того чувства вины, тогда, когда смерть уже придет... когда посмотрев в зеркало я стану винить себя за то, что какой-то потраченной на себя копейки мне не хватило чтобы не продлить жизнь матери хотя бы на час...
   Яна раскричалась на весь коридор. Все молчали. Никто из одноклассников не смотрел ей в глаза, только Светлана Владимировна пристально смотрела на девочку и не находила слов, чтобы ответить.
   Сжимая кулаки, Яна бросилась бежать из школы. Остановилась она только на крыльце, где перевела дух и спокойным шагом пошла домой по тающей весенней наледи.
   Добравшись до дома и открыв ключом дверь, Яна осторожно вошла в квартиру. Ей на встречу почти сразу же вышла ее младшая сестренка Вероника с тарелкой каши в руках. Разувшись, стараясь не шуметь, девочка прошла в комнату, где на самой низкой громкости показывал телевизор мультсериалы компании "Nickelodeon".
   Подобрав ноги под себя, она стала смотреть на экран телевизора, где мальчик с очень странной формой головы беседовал с однобровой девочкой.
   Когда Вероника вернулась в комнату с бокалом чая в руках, Яна уже спала, свернувшись клубочком на диване. Телевизор продолжал бесшумно работать под тяжелые вдохи и выдохи, что доносились из той части комнаты, что была занавешена шторкой.
   Мама...
   23 сентября 20** года. Именно в эту дату смерть подошла к порогу и впервые постучалась в двери. Именно в утро этого дня, демоны обрели себя в глазах матери Яны и несколькими часами позже им дали вполне земное имя - саркома.
   Диагноз читался как приговор без права на аппеляцию, кассацию или в надзорную инстанцию.
   Пишут, что есть несколько стадий отчаяния, так вот самая сильная из ни - отрицание. Стадия, когда нет даже мыслей принять приговор. Судья за судьей, суд за судом, врач за врачом, клиника за клиникой оглашали приговор.
   Поначалу все поддерживают, успокаивают, и это на какое-то время дарит силы, пока... пока из под пера врачей не выходит новый приговор. И вроде написаны буквы другие, и это не от слез, что застилают глаза и сдавливают легкие... кажется там не диагноз написан, а размашистым почерком слово "мертвец"...
   И в этот момент приходит одиночество. Изоляция. Отчуждение. Словно это распираторное заболевание или вирус может передаться по воздуху. Окружающим не нужно спрашивать, кажется, что это клеймо. Что оно на спине или на лбу. В их глазах видна только жалость, а если всмотреться внимательней, то видишь могильный крест которые они уже заранее воздвигли. Это бесит, раздирает на клочья от гнева. Сильнее бесит бессилие.
   Разменена трехкомнатная квартира на однокомнатную хрущевку. Продан автомобиль и гараж. Продана когда-то ненавистная своими заботами дача. Кредиты под грабительский процент и залог квартиры. Долги, займы... Вот так выглядит борьба с демонами в современном мире. Продано все, чтобы спасти... спасти? Покупка времени. Покупка жизни.
   Химиотерапия - вот оно средство борьбы с демонами. Но казалось, они действовали сообща. Тело иссыхало, выпадали волосы, и внутренности просились на изнанку. Словно повешенная за ноги туша с которой стекала кровь. Именно так из человека и уходила жизнь.
   Целью этой борьбы стало не выздоровление, теперь об этом никто и не думал. Тонны денег выставлялись на аукцион с главной целью, сорвать джекпот и получить ремиссию. И врачи обещали, у них были планы лечения.
   Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах. Удары приходились один за другим. Говорят, можно научиться держать удар в боксе. Но жизнь покруче любого абсолютного чемпиона. Для этой ей не нужны титулы WBA или IBF. И в этот раз она лихим росчерком вынесла новый приговор. Метастазы.
   Нокдаун. Последние деньги ушли на радиотерапию. Врачи опустили руки, они их только развели в сторону, так же стыдливо как отводили свои глаза в сторону. Рыцари с опустившимися клинками. Никто не присягал на верность, но каждый "сэр" обещал победу в сражении. И хоть война была заранее проиграна, ни одного сражения так и не было выиграно.
   Мать Яны забрали домой. Дома и стены лечат. Но что есть дом? Прежняя квартира разменена. Отец начал пить. Вероника стала отчужденной и ни с кем кроме своей семьи не общалась. А что оставалось ей? Учеба? Ноги несли ее в школу чтобы не слышать стоны матери. Чтобы помнить, что жизнь для нее не кончается, что ей нужен этот аттестат.
   Врачи уже не интересовались состоянием больной. Выписывали дежурные рецепты на дорогие препараты и болеутоляющие наркотики.
   Нокаут. Демоны победили. Мать уже не разговаривала. Яна просто сидела с ней рядом и гладила по руке. Иногда что-то рассказывала, но чаще просто молчала. И этого молчания было достаточно.
   Отец, приходя домой, старался не смотреть в ее сторону. Его глаза были красными. Но уже не от слез. Только от паленой водки.
   И если бы не Вероника, не этот маленький смысл ее жизни... она бы уже давно... Все потому что мать заставила ее поклясться, что ни за что и никогда она не оставит ее. Словно бы она знала, предвидела, что любимый и дорогой человек отвернется, и только дети останутся ей верны. Мужчина всегда сможет найти другую женщину, а другую мать не найдешь, родную мать не променяешь.

2

Две сестры

"И только вера, сестра непонятная младшая:

То птица Феникс, то курица, падшая

Жертвой голодного повара с таймером кухонным,

Ощипана в перья, прах и пух она".

  
   Измученные стоны матери дирижировали дрожащими руками Яны, которая судорожно пыталась отыскать в шуршащем пакете необходимое лекарство. Волнение ритмичным басом долбило по вискам разгоняя импульсы мозга, мешая даже удержать крохотную бумажку.
   Разозлившись, Яна отбросила пакет и присев на корточки, открыла дверцу тумбочки и стала перебирать все внутри. Три пустых пакета, обертки старых леденцов и две сменные пасты от шариковой ручки. Хлам! Яна скомкала мусор в шуршащий полиэтилен и откинула пакет от себя.
   Она резко встала, едва не подпрыгнув, и быстрым шагом прошла на кухню, где за выцветшей и сплошь порезанной ножом скатертью сидел ее отец и давил в одиночку чекушку водки.
   - Где!? - требовательно выкрикнула она, нервно сжимая руки.
   Отец не отреагировал, лишь продолжил методично жевать соленый огурец из банки.
   - Я тебя спрашиваю, где лекарства?!
   Словно устраивая дочери бойкот, отец сидел уставившись взглядом в маленький черно белый монитор на кронштейне. Телевизор транслировал очередной отечественный сериал про ментов, гордо разоблачающих преступность и действующих явно не в рамках существующего закона. Там, за кинескопом, законы свои, и добро всегда побеждает, и люди умирают только в передачах с пометкой "16+", и то после двадцати двух ноль ноль.
   - Нет, - небрежно, словно голую кость собаке, бросил отец не поворачивая головы.
   Яна опешила. Очередной протяжный стон боли из соседней комнаты пастухом-Посейдоном заволок глаза девочки.
   - Папочка, как нет... - залебезила Яна, сменив настроение. - Ей же больно, она умирает... папочка...
   Отец выдохнул, и закрыл глаза, играя желваками на скулах.
   Яна осторожно дотронулась рукой до отца и того передернуло как от удара током, после чего он резко встал и грубо подвинув дочь, прошел в прихожую, не забыв захватить со стола недопитую водку.
   - Папа! - закричала Яна и побежала вслед за отцом.
   - Что?! - выкрикнул в ответ ее отец посмотрев ей в глаза красными глазами. - Нет больше денег! Когда уже эта сука сдохнет, наконец? Сколько можно отравлять нам жизнь? Тянет ведь за собой, ведьма! Забудь о ней, забудь и живи сама, она все равно сдохнет, остервенеет как деревенская корова! Не дай ей погубить еще и себя! Больше ни копейки не дам, не подходи, пусть подыхает, и чем скорее тем лучше!
   Схватив ветровку, отец вышел из квартиры и громко хлопнул дверью. Хлопок вывел из чувства равновесия Яну. Ватные ноги надломились и тело "потекло" вниз. Анафилактический шок заглушил боль падения, которая отозвалась роем мерцающих мушек перед глазами. Уши заложило звоном, заглушая все иные звуки. Короткие секунды полной апатии. Ее словно отключили от собственных мыслей и чувств. Забвение продлилось недолго.
   Надрывный плач сестры, переходящий в рыдания, привел ее в чувство. Приподнявшись Яна увидела Веронику стоящую в дверях и плачущую навзрыд.
   - Все хорошо, - полушепотом, полухрипом произнесла Яна и, протянув руки, обняла сестру.
   Вероника уткнулась со всей своей силой ей в плечо и стала всхлипывать. Яна крепко сжимала сестру пытаясь унять детскую дрожь. В ее глотке словно застряло яйцо, которое норовило вылезть наружу.
   Она должна сдержаться. Она не должна сейчас расплакаться и показать слабость. Ради Вероники она должна быть сильной. Хотя бы в ее глазах.
   Слезы предательски потекли из глаз и Яна зажмурила веки. Очередной стон матери, громче прежних, донесся из комнаты.
   Успокоив сестру, Яна прошла в комнату, где из шкафа достала маленькую шкатулку. Быстро одевшись, девушка выбежала на улицу. Во дворе она заметила отца, который продолжал распивать водку с соседями по дому за деревянным столом на лавочке. Отец даже не посмотрел в ее сторону.
   Пройдя через две улицы, она нашла нужную дверь на первом этаже пятиэтажного панельного дома. Красивая полиграфическая вывеска с гордым названием "ЛОМБАРД" скрывала истинную личину комиссионного магазина.
   В помещении было пусто. Витрины огорожены решеткой. В глубине помещения, уже там, за витриной она увидела приемщика. Постучав в маленькое окошко, к ней подошел молодой парень лет двадцати семи и поинтересовался что ей нужно.
   Яна достала из сумки шкатулку и протянула ее в окошко.
   Парень взял шкатулку и открыл, после чего почти сразу же закрыл и вернул.
   - Мы краденое не берем, - ехидно, с издевкой, произнес он.
   - Я не украла! Честно! Это все мое! Возьмите хоть что-нибудь, это же золото, не бижутерия, с камнями, там, есть серьги с сапфиром и изумрудами! - Яна открыла шкатулку и начала доставать и показывать.
   - Паспорт есть? - осведомился у нее парень?
   Яна кивнула и достала из сумки свой документ, протянув его молодому человеку.
   Приемщик открыл паспорт, довольно хмыкнул и небрежно бросил обратно.
   - Будет восемнадцать, приходи. Там и золото подорожает.
   - Но как так... какая разница сколько мне лет?
   Парень закрыл окошко и уже потерял к ней всякий интерес.
   Яна со злостью пнула ногой витрину. Стекло задрожало.
   Приемщик вернулся и открыв окошко начал брызгать слюной:
   - Ты совсем дура что ли? А ну вали отсюда, пока я тебя за волосы отсюда не выволок!
   Яна спрятала шкатулку и паспорт в сумку, и быстро вышла из комиссионного магазина.
   Перебирая в голове варианты, Яна сразу отмела идею продажи украшений своим знакомым, да и никого, кто бы мог купить, на ум не приходило. Оставалось попытать счастья в других ломбардах, но после первого неудачного захода в ее душе закралась мысль, что и в остальных эффект ее прихода будет аналогичен.
   Просить кого-то на улице сдать украшения вместо нее было опасно, ее могли просто обворовать да и вряд ли бы кто согласился оставлять свои паспортные данные на возможно краденное имущество, а переубеждать прохожих в обратном, почти не имело смысла.
   Яна решила попытать счастья в последнем, как ей казалось, варианте, она отправилась на рынок радиотоваров. Каждый в городе знал, что в скромных и пошарпанных палаточных лотках принимают краденные, вещи и торгуют ворованными телефонами. Наверняка такие рынки есть в каждом городе. Крытый павильон встретило ее полупустыми прилавками, многие уже сворачивали свою деятельность, доедая заветренную шаурму и допивая холодный кофе.
   Продавцы антиквариата, монет, телефонов лениво, скорее дежурно приглашали ее что-нибудь купить. Яна заметила неподалеку мужчину с большим плакатом, который висел на его шее. Информация таблоида гласила, что он скупает золото, обменивает валюту дает в долг до десяти тысяч рублей. Яна подошла и без вводных слов спросила возьмет ли он золото.
   Мужчина пожал плечами, и попросил показать, что есть. Яна достала шкатулку и открыла ее. Мужчина протянул руку и Яна инстинктивно отдернула ее от грязной руки и напоролась на удивленный взгляд, после чего с опаской все же разрешила рассмотреть украшения.
   Мужчина достал из кармана лупу, рассмотрел пробы на каждом изделии, долго трогал камни, после чего назвал свою цену в три тысячи рублей. За все.
   Яна охнула от возмущения, здесь украшений было тысяч на пятьдесят, и уж все сразу она продавать не намеривалась.
   Видя ее замешательство мужчина спросил сколько она хочет.
   - Хотя бы десять... - жалобно сказала она.
   Мужчина отрицательно покачал головой и отошел от нее. Яна закрыла шкатулку и спрятала ее в сумку. Ноги словно вросли в асфальт и пустили корни, она не могла пошевелиться. Дрожь пробежала разрядом от щиколоток до шеи, где вырвалась из уст сдавленным не сдержавшимся всхлипом. Яна понимала, что если сейчас не вернется без лекарств, ее мать будет страдать, и она будет чувствовать на себе ее боль от каждого стона. Но три тысячи за все украшения...
   Мужчина стоял и краем глаза наблюдал за девушкой, которая дрожащей рукой залезла в сумку и, достав из нее шкатулку, протянула ему.
   Молча взяв протянутое, он залез в карман и протянул ей оранжевую купюру. Яна взяла деньги и под небрежный мах рукой велящий ей уходить или проваливать понуро пошла к остановке. Рука сжимала пятитысячную купюру и ей казалось что она продала нечто большее, чем семейные драгоценности. Ей казалось, что она продала часть себя, и уже никогда ни за какие деньги не сможет обратно выкупить.
   В аптеке около дома, женщина фармацевт, которую уже можно было считать членом семьи, без просьб показать рецепт продала медицинские препараты и сочувствующе улыбнулась.
   Дома, она уже почти насильно затолкала матери в горло обезболивающее, дозу которого каждый раз приходилось увеличивать, так как организм начинал привыкать, хотя, возможно, матери просто становилось больнее.
   Ночью, в начале следующего дня, с громким грохотом в квартиру вернулся отец. Облокачиваясь о стену, он прошел в зал, не разуваясь, и застал Яну уснувшей возле матери. Его пьяный взгляд усталым вражеским наводчиком блуждал из стороны в сторону наводя фокус, после чего, он ухмыльнулся, поднял упаковку только что купленных Яной лекарств.
   - Откуда? - спросил он, пьяно улыбаясь и вертя в руках упаковку.
   Из его открытого рта вырвалось зловоние, смешанное с кислым запахом перегара, от которого могло защипать глаза.
   - Отдай! - потребовала Яна и протянула руку, но отец звонким, как хлыст, шлепком ударил ее по руке.
   - Я спросил, откуда это у тебя! Я не давал тебе денег! По карманам лазила? - раскатистый хриплый бас нарастающей громкостью разрезал ночную тишину.
   Яна кошкой вцепилась в руку отца пытаясь вырвать упаковку лекарств, но большая ладонь сжалась в кулак и в тот же миг Яна ощутила сильную оплеуху на своей щеке. От удара она опустилась на колени и, зажимая ладонью ушибленную щеку с глазами полными слез и ненависти воззрилась на отца.
   Словно упиваясь своей победой над дочерью, он схватил кулек с купленными лекарствами, и резко развернувшись, чуть ли не бегом, побежал из комнаты. Яна сразу же бросилась за ним и догнала его уже в ванной комнате, где он высыпал все содержимое в унитаз и нажал кнопку слива.
   - Ненавижу!!! - закричала чтобы сил девочка и стала молотить кулаками спину отца.
   Отец развернулся, схватил дочь за волосы и отдернул от себя. Яна схватилась за его руку, но он резко повел ее в сторону и вниз, она оказалась на полу, визжа от боли.
   - НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! Ты слышишь?! Будь ты проклят!!! Она бы никогда, НИКОГДА!!! Лучше бы на ее месте был ТЫ!
   С последним словом Яна получила удар ногой в грудь и по ребрам. От удара сдавило дыхание, она стала задыхаться.
   Отец опустился рядом с ней на колени и, открыв рот, забрызгал ей лицо своей слюной, изрыгнув из себя очередную тираду:
   - Я не позволю тебе воровать, дрянь! Я не позволю очернять мое имя! Мою фамилию! Я лучше сам тебя утоплю, в унитазе, дрянь! Как же вы мне все надоели! За что мне такое наказание! Лучше бы вас не было! Лучше бы вы все подохли!
   Яна уже не сдерживала рыдания. Загнанный маленький зверь, она отказывалась сдаваться, царапая руку отца.
   - У кого деньги украла, тварь? Говори!
   - Ни у кого! Я мамино золото продала!
   - Что? Что ты сделала? - опешив, отец даже отпустил дочь, и тяжело выдохнув, сдела пару шагов назад.
   Яна сжалась в комок и плакала. Только сейчас, через свои рыдания она услышала, как рядом плачет ее маленькая сестра, стоя в коридоре в обписанных колготках.
   - Ни копейки... - процедил отец, - Больше ни копейки не получите. Либо сдохнет ваша мать, либо вы от голода. Молитесь, чтобы первое случилось быстрее. - После этого отец ушел на кухню и запер за собой межкомнатную дверь. Уже из-за двери раздался его крик, - Если хотя бы одна ложка еще пропадет из дома, задушу всех троих!
   В груди было больно. Болел и синяк и грудь. И легкие разрывались от истеричных рыданий. По телу колотила дрожь. Тошнотворный комок подкатывал все ближе омываясь вкусом соленых слез.
   Вероника подбежала к сестре и обняла ее. Яна не могла найти в себе силы, чтобы показать пример сестре и перестать плакать. Она была опустошена. Раздавлена. Уничтожена. Не было сил ни встать, ни разжать руки. Хотелось продолжать жмуриться и не открывать глаза. Не открывать глаза больше никогда. Исчезнуть...
   Сон окутал их покрывалом прямо на полу прихожей, на облезлом деревянном полу. Холодные, промокшие от слез и мочи, обнявшись друг с другом, две сестры уснули, получив свою порцию обезболивающего в виде сна.

3

Фред и Меркури

  

"Мой город - конура для злых собак,

Мне стал чужим,

Над головой висит дорожный знак.

Иду сквозь дым

Мои друзья меня не узнают,

Глядят в глазок.

Стальные двери берегут уют

От грязных ног.

Я в незнакомом городе одна.

А где мой дом?

Теперь на этом месте лишь стена,

И в ней пролом,

Стою, облокотившись на забор,

Лицом к стене,

Наверно все, что было до сих пор,

Приснилось мне.

В витрине я рассматриваю то,

Что стало мной,

Безумный взгляд, измятое пальто,

Не тот покрой.

Мне вслед кричат чужие имена

Скрипят окном,

Я в незнакомо городе одна

Все было сном...".

  
   Мелкая изморось, последним плевком зимы в лицо, подлой сыростью просачивалась в нити повидавшего виды пальто. Гулкий вой ветра загнал Яну на раздробленную лестницу подземного перехода с тусклыми желтыми лампами. Ежась от холода и переминаясь у стенки, она недоверчиво спустилась вниз и остановилась у стены.
   Глаза рассматривали трещины на бетонном полу, в которых забилась шелуха от семечек и старые окурки. Сил поднять голову не было.
   Денег не было. Отец уже несколько дней не появлялся дома. Ей пришлось занимать у соседей еду. Хлеб, сосиски... занимать у соседей денег она не осмелилась. Один раз соседка с нижнего этажа, бабушка Надя принесла им небольшую кастрюльку со щами из квашеной капусты и грибами. Яна готова была упасть ей за это на колени.
   Матери становилось хуже. Два дня она провела в кошмарных муках, не приходя в сознание, пока соцработник из фонда поддержки больных раком не принес лекарства и обезболивающие по социальной программе.
   Лекарства были отечественными и не из дорогих, аналоги, с огромным перечнем побочных эффектов. Выбирать не приходилось. Лекарств должно было хватить на неделю. Соцработник пояснил, что следующую порцию медикаментов стоит ожидать не ранее чем через два месяца.
   Через неделю и два дня, когда лекарства уже закончились, боли матери стали нестерпимыми, вся квартира заполнилась ее стонами. Мать увезли в больницу в стационар. Срочно нужны были лекарства. Болезнь прогрессировала. Фонд поддержки больных раком выделил деньги на лекарства, но их должно хватить на пару недель, максимум месяц, это если урезать дозу и заставить мать страдать.
   Яна точно знала, что столько времени у нее нет. Учеба в школе отошла на второй план, нужно было достать денег. Она обошла все близлежайшие магазины и кафе. Никто не хотел брать на подработку несовершеннолетнюю. В грузчики, по понятным причинам, она податься тоже не могла. Тогда она пошла на почту, но там не было даже мест для разноски бесплатных газет. В расклеивании объявлений ее тоже никто не ждал. Один день проработала раздавая флаеры возле сети быстрого питания японской кухни. Под конец дня, когда она вернулась замерзшая за деньгами, женщина, которая ее нанимала, отказалась платить. Она просто вышла на улицу, осмотрела урну и объявила, что она сама смяла и раскидала по урнам листочки.
   У уставшей Яны не было сил спорить, она ушла из офиса, пробежалась по урнам, набрала сколько смогла листовок и, вернувшись в офис, бросила их на стол женщине, после чего со слезами убежала.
   На утро, она не придумала ничего лучше, как уйти как можно дальше от своего района и в переходе просить милостыню. Попрошайничать около церкви она даже не хотела. Ей казалось, что Бог отвернулся от нее, и что там она точно не будет стоять с протянутой рукой у храма.
   Яна сглотнула. Глоток дался с трудом. Раздавая листовки, она простыла, болело горло, говорить было невозможно, глотать тоже. Подумать об этом было легче, чем сделать. Поднять глаза и посмотреть всем этим людям в глаза. Опустив голову, она чувствовала на себе их тяжелые сверлящие взгляды. Она была уверена, что о ней думают как о малолетней беспризорнице, алкоголичке...
   Сделав усилие воли, ее правая рука дернулась, но не смогла подняться. Вздохнув, она все же смогла протянуть руку вперед. Горячие слезы безмолвно потекли по щекам. Зажмурив глаза, она так и не смогла посмотреть кому-либо в лицо. Когда она наконец открыла глаза, янтарные от тусклого света капельки слез закапали на все те же трещины бетона.
   Ей казалась, что она стоит совсем обнаженная, перед всеми проходящими мимо людьми... Ей так хотелось защиты... хотелось бежать со всех ног или провалиться глубоко под землю.
   Первая поданная монета достоинством в пять рублей выдавила тяжелый всхлип из ее груди. Сжав кулак, она убрала монету в карман и снова протянула руку. Следующий час она простояла впустую, никто так больше и не подал. Она опустилась на корточки с поникшей головой и кажется, на какое-то время уснула. Когда она проснулась от того что кто-то в плотном потоке задел ее по руке она ощутила, что ее тело не слушается. Все настолько отекло и онемело, что ей пришлось приложить немало усилий, чтобы подняться.
   В этот момент напротив себя, у противоположной стены она увидела цыганку с грудным ребенком. С другого конца приехал инвалид-колясочник и тоже занял место. Минут через двадцать зашел мужчина с гитарой, от которого очень сильно пахло перегаром.
   Яна посмотрела на часы и поняла, что начался час-пик, и знающие люди не тратят времени впустую как она.
   Народу стало больше, поток людей не прерывался. Так продолжалось около трех часов. Все что ей перепало за это время - это мятая "десятка" и полтора рубля мелкими "десяти копейками". Больше всех подавали цыганке с ребенком. На втором месте топа находился инвалид-колясочник. Яна замыкала четверку "топа" после пьяного барда, который в ходе исполнения своих шлягеров сумел как-то еще "накидаться".
   С двух сторон перехода спустились мужчины кавказской внешности, то ли цыгане, то ли армяне, Яна была не сильна в опознающих признаках горных наций. Мужчины, по двое с каждой стороны, направились напрямую к попрошайкам. Один достал из кармана небольшой холщовый мешок. Попрошайки щедро клали в него часть выручки. Как успела заметить Яна, кавказцы забирали явно не меньше половины.
   Яна поняла, что необходимо ретироваться. Запахнувшись в пальто, она уже сделала шаг, как услышала крик одного из мужчин:
   - Стоять, сука!
   Яна оцепенела и вопреки колотящемуся сердцу не решилась бежать и развернулась.
   - Кто такая, чья? - буркнул он, пережевывая жвачку, остатки которой лишь условным воспоминанием мяты украшали, а не перебивали запах перегара.
   - У меня ничего нет, простите! - Яна запричитала и выгребла из кармана всю свою "выручку" и протянула мужчине.
   Бегло оглянув содержимое ладони хрупкой девушки, мужчина громко заржал и резко заткнувшись приступом внезапной ярости, больно ударил по руке и сдавил горло Яны.
   Яна пискнула и сжалась в комок. В глазах потемнело. С силой ее толкнули в стену. Ударилась затылком, в сознании вспыхнула вспышка боли. По затылку разлилось тепло - потекла кровь.
   - Здесь такса три тысячи, сука! Где деньги?
   Яна осела на пол и закрыла голову руками и дрожащими от плача губами, скороговоркой начала умолять ее простить.
   - Где деньги, мразь? Как отдавать будешь? - не унимался мужчина.
   Мощный пинок повалил ее на плиты перехода. Тело стянуло болью. Сердце диким тактом ускорилось разгоняя кровь по венам. Яна смотрела снизу вверх как мужчина заносит свою огромную ладонь намереваясь ударить ее.
   В это время послышался женский вскрик. Кричала цыганка, рядом с которой стояла девушка маленького роста, вырывая из ее рук "кулек" с ребенком. Оттолкнув цыганку ногой и одержав победу, девушка откинула "кулек". Ребенок даже не пискнул.
   Взгляд Яны вернулся к мужчине, нависавшему над ней. Его лицо теперь корчилось от боли. Носок черного гриндерса ускользающе мелькнул между его ног. Высокий, под метр девяноста ростом, худой парень в сером драповом пальто молниеносно развернул мужчину и с силой пяткой добавил удар в пах. Мужчина осел, прикрывая руками больное место.
   - Сзади! - крикнула Яна, видя, как второй мужчина уже бежит на подмогу ее спасителю.
   Мелкая девушка в черном, рысью бросилась к ним, цепкой хваткой резко вцепилась в холщовый мешок с данью и выдернула его из мощной руки мужчины. Мужчина не успел развернуться, как его слегка затрясло и он опустился на пол. В руках девушки была палка, конец которой искрился электрическим зарядом.
   Подойдя к долговязому парню в пальто, она с силой воткнула конец палки в шею скрючевшемуся от боли в паху первому мужчине, и тот обмяк на полу без чувств.
   Когда мозг Яны начал осмысливать происходящее, лохматый светловолосый юноша в драповом пальто уже тащил ее за шиворот к выходу.
   Мелкая девушка в черном поравнялась с ними и зашипела:
   - Быстрее!
   Яна вскочила на ноги, и они втроем побежали прочь из перехода. Она бежала со всех ног за юношей в пальто, не понимая, зачем именно она за ним бежит. Она все еще боялся, что те двое из перехода их догонят и невольно думала, что с этой парочкой она не ощущает себя такой беззащитной.
   Срезав два квартала через дворы Яна поняла, что не может больше бежать и остановилась. Бегущая позади девушка хлопнула ее по плечу, улыбнулась ей, и взяв под руку, они пошли уже пешком. Яна наконец смогла рассмотреть своих спасителей.
   Девушка была маленького роста, не больше 160 сантиметров, с темными волосами, с левой стороны висок был выбрит, и длинная челка была зачесана направо. Курносая, глаза подведены черным, кожа бледная, в целом лицо очень милое. Шея девушки была обмотана клетчатым шарфом и образовавшийся треугольник на груди был готов в любой момент спрятать лицо хозяйки наскочив на курносый маленький нос. При этом ее лицо было ухожено - в глазах были линзы ярко голубого цвета, кожа гладкая, без изъянов, зубы ровные и белые, как у голливудской актрисы. Одежда была дорогая. Кожаная приталенная куртка черного цвета с меховым воротником из соболя, и фирменные на завышенной платформе лакированные сапоги со шнуровкой крест на крест до колен, поверх черных, утепленных, обтягивающих округлую попу, брюк.
   Парень был долговязым, худощавый с очень длинными, как показалось Яне, руками. Лохматая копна светлых волос почти скрывала глаза, отчего ему приходилось периодически проводить рукой по волосам, зачесывая их назад. Волосы не слушались и почти сразу же спадали назад. Глаза были голубые, натурального цвета, в отличие от линз его спутницы, завершала его неформальный образ черная штанга с маленькой круглой головкой с пикой в уголке нижней губы. Серое в клетку мешковатое пальто нелепо сидело на его широких плечах и длинном худом теле. Из под полов пальто выглядывали потертые джинсы, изрядно потертые, и явно много всего повидавшие.
   Разглядывая своих спутников Яна опомнилась только когда они спустились в подвал элитного многоэтажного дома, весь первый этаж которого занимали коммерческие помещения.
   В подвале пахло едой, было жарко. В темноте, подсвечивая себе экраном мобильника, сквозь коммуникации они добрались до железной двери, за которой ярко горел свет. Дверь закрывалась на навесной замок. Ключ юноша достал из кармана. В помещении был старенький диван, железная кровать, старая деревянная тумбочка с диссонирующим, на фоне остальной обстановки, плазменным тридцати двухдюймовым телевизором именитой корейской марки. Был еще модульный шкаф, раковина с краном. Помещение сильно напоминало комнату в общежитии.
   - Нравится? - спросила девушка, снимая куртку. И тут же обратилась к юноше, - Эй, Фред, метнись за едой.
   Яна осторожно прошла и села на краешек дивана, расстегнув при этом свое пальто.
   - А еще у нас тут есть WiFi - гордо сказала неназванная хозяйка помещения и тыкнула пальцем в потолок. - Наверху над нами пиццерия, сигнал отлично доходит сюда.
   Через пару минут вернулся Фред, неся в руках две коробки пиццы и два литра кока-колы подмышкой.
   - Я Меркури, - наконец представилась девушка и улыбнулась - Можно Меркурий.
   Яна в ответ робко назвала свое имя. Девушка кивнула и продолжила:
   - Не спрашивай, откуда такое странное имя. Это и не имя вовсе - прозвище. Моего друга зовут Фредди. То есть, он Федор, но зови его Фредди или Фредом, ему так больше нравится. А вместе мы легенда. Фредди и Меркури. Ничего не напоминает? - девушка потыкала себя по уху. Посмотрев на непонимающее выражение Яны, Меркури махнула рукой.
   Фред молча открыл коробки с пиццей и протянул их нам.
   От запаха свежего горячего теста у Яны скрутило желудок. Она волчьим взглядом уставилась на пиццу, которую уже долго не могла себе позволить, потом стыдливо отвела взгляд.
   Это не осталось незамеченным. Улыбка на миг стерлась с лица Меркури, но она тут же снова улыбнулась и сказала:
   - Угощайся.
   Яна ждала приглашения и жадно накинулась на целый кусок и съела его почти не прожевав. Потом она остановилась и на ее глаза навернулись слезы. Ей показалось это неправильным и нечестным. Ей стало стыдно.
   - А можно, я с собой возьму? - умоляюще спросила она. - У меня младшая сестра дома голодная.
   - Нельзя - холодно отрезала Меркури. - Давай ешь здесь, пока горячая, а пойдешь домой, мы тебе с собой еще целую купим. Ешь давай!
   Яна не стала перечить и съела еще три куска пиццы запивая колой, которую они передавали друг другу.
   Фред за все это время так и не проронил ни слова. Меркури же рассказывала что-то о том, что они с Фредом ведут отчаянную борьбу. Яна не вслушивалась в подробности, ей было безразлично с кем они ведут войну и почему, она просто была им благодарна за спасение и еду. Меркури продолжала вещать уже о том, что они с Фредом пытаются хоть что-то сделать, чтобы изменить этот мир. Оказывается, в переходе у них была целая спланированная акция. Они просто отобрали деньги у рекетиров, чтобы отдать их в детский дом тем, кто в этом действительно нуждается. Яна слушала и невольно понимала, что за этой ширмой повествования кроется нечто более глубокое и личное. Когда Яна спросила про ребенка, кулек с которым она сильно швырнула на пол, Меркури лишь устало отмахнулась и сказала, что этот ребенок купленный и накаченный наркотиками, расходный цыганский материал.
   - То есть как купленный? Где? - ужаснулась Яна.
   - У бомжей, беспризорников, да мало ли у кого. Факт в том, что его накачивают наркотой, и он все время в отключке. Он уже овощ. От него только оболочка. Ресурсы таких детей малы и их сжигают или через три-четыре месяца. Вот не веришь, скажи, он хоть раз плакал, этот грудной ребенок? Ты слышала?
   - Ужасно - выдохнула Яна, ловя себя на мысли о том, что она и вправду не помнит, чтобы ребенок кричал или подавал вообще признаки жизни.
   - Расскажи свою историю. - потребовала девушка у Яны.
   Яна замялась. Она была им благодарна конечно и за спасение и за еду, но просто так взять и раскрыться перед незнакомыми людьми было сложно. Хотя может ей все это время отчаянно требовалось выговориться. Глаза Яны остекленели, взгляд стал потерянным. Она опустила голову и стала нервно сжимать свои пальцы.
   - Я хочу помочь, - надавила Меркури и обняла ее. - Ты стояла там не потому что...
   Меркури начала жестикулировать свободной рукой подбирая слова.
   - Это было отчаянием. - Впервые подал голос Фред. - Действительно крайней мерой. Безмолвным криком о помощи. Когда мы ждали этих держащих, мы наблюдали за тобой. И между всеми вами была огромная разница. Бард-пьяница, собиравший себе на водку. Чинарик - простой рабочий бизнеса инвалидов, вечером сдающий выручку в общак. И цыганка с полумертвым от наркоты ребенком на руках, давящая на жалость, не гнушаясь таких омерзительных способов. В большом цыганском братстве - большое разделение труда, и на попрошаек, и на карманных воришек и на всяких разных других, с очень серьезными покровителями. И среди них ты - нуждающаяся в помощи и в полном отчаянии. Так не выглядят даже те, кто с картонкой и иконкой просит деньги на липовые операции себе или умирающим детям. Сейчас порода попрошайничества извратилась и эволюционировала спекулируя на придуманной заповеди - просящим дают. Сейчас это соцсети и маленькие прозрачные ящички с фотографией больного ребенка в любом супермаркете. Фотографии настоящие, а вот указанные счета - почти всегда мошенников. Но есть люди, которым нужна помощь. Действительно нужна помощь. И часто бывает, что мы отбираем деньги у рекетиров и отдаем деньги тем, кто в этом действительно нуждается. Детский дом или дом того ребенка, который болен. Которому нужна помощь.
   Фред зло сжал руки в кулак. В его словах и интонации была спрятана очень личная обида, которую он не мог скрыть.
   Яна опустила голову и по-тихоньку неожиданно для себя начала рассказывать. Яна рассказала о матери, о ее борьбе с раком, о том, как от них ушел отец, и что она теперь должна заботиться о семье, о том, как ей тяжело, и что она не может, что у нее не получается и что мать умрет из-за нее, о том, что она подвела сестру. Яна не заметила, как ее словопоток прорвало и как через несколько минут она уже захлебывалась в рыданиях, уткнувшись в плечо Меркури.
   Меркури заботливо обнимала Яну и успокаивающе гладила ее по голове. Когда Яна закончила, Меркури поцеловала ее в макушку и сказала:
   - Ты сильная и ты справишься. Ты должна.
   Кивнув, Яна шмыгнула носом и стала утирать заплаканное лицо рукавом.
   - У меня нет выхода. Я готова пойти на все, чтобы вернуть маму домой здоровой.
   - Так уж и на все? - переспросила Меркури улыбнувшись?
   - Абсолютно. - без сомнений подтвердила Яна.
   - Яна, Яна... Вся наша жизнь - это жертвы. И чем выше цена - тем краше жертва. Порой приходится платить страшные цены и идти на великие жертвы. Как бы я хотела мановением палочки решить все твои проблемы и исцелить твою маму. Но к сожалению, я не знаю где находится проход в Косой переулок. Но... быть может, я могу нечто другое...
   Меркури встала с дивана и попросила Яну подняться. Затем обошла и осмотрела с ног до головы.
   - Тебе вряд ли понравится мое предложение. Я не знаю лучше это или хуже чем стоять с протянутой рукой в переходе, каждый цену назначает сам. Но... по крайней мере у тебя будут деньги.
   Яна с яростной надеждой посмотрела в глаза Меркури.
   - Я готова на все - с жаром выпалила Яна.
   Меркури покачала головой.
   - Тебе только так кажется.
   - Если это спасет мою мать, то я готова! На все! Если есть хоть малейший шанс... Но кто я такая? Несовершеннолетняя, без образования, у меня нет ни единого шанса даже устроиться на работу и заработать хотя бы себе на пропитание.
   - Ты всегда можешь продать самое дорогое, что у тебя есть.
   - У меня нет ничего. Все семейные ценности я уже продала...
   Меркури хмыкнула.
   - Посмотри на себя. У тебя есть ты и твое тело. И поверь, оно очень дорого стоит. За него готовы, платить. А то, что ты несовершеннолетняя, лишь бонус для извращенцев и повышенная ставка для тебя.
   Словно скинули в ледяную прорубь. Яна онемела и замерла. Она не могла о таком даже подумать.
   - Нет! - выпалила она. - Я не могу! Я не смогу! Я не буду проституткой! Я... как я потом буду смотреть людям в глаза?
   - Вот видишь! - торжествующе воскликнула Меркури и стала большими глотками пить колу переданную Фредом.
   - Ты девственница?
   Яна молча уставилась на него не понимая куда он клонит. И сейчас ее начал охватывать страх. Они находились втроем в подвале. Она их почти не знает. Кошмарные мысли, одна страшнее другой начали приходить ей на ум.
   Уловив ее напряжение, Фред продолжил:
   - Ты можешь продать только свою невинность. Один раз. Я знаю, есть люди, готовые платить за это большие деньги.
   - Один секс с богатым папиком и у тебя будут деньги. - Поддакнула Меркури.
   Теперь Фред и Меркури выжидающе смотрели на нее широко раскрытыми глазами.
   - Один только раз. - продолжила подначивать Меркури и с деланным безразличием стала разглядывать свои ногти.
   Яна наконец нашла в себе силы и решительно вскочив с дивана пошла к выходу из комнаты, готовая за порогом сорваться в опрометчивый бег.
   В этот момент она вспомнила о своей голодной сестре дома. Ей стало стыдно, что она придет сытая, без гроша в кармане. Перешагнув одной ногой за порог она спросила не оборачиваясь:
   - Сколько.
   - Сотни тысяч рублей - ответил Фред.
   Яна развернулась к ним. Голова была опущена. Глаза зажмурены. Скоростными магистралями по проторенному руслу щек стекались к подбородку ручейки слез и каплями падали с подбородка на пол.
   Яна не видела, но Меркури улыбалась, а Фред довольно ухмыльнулся.
   - Мы поможем тебе всем. Информацией и не только. Нужны небольшие вложения. И ты по исходу операции получишь свои деньги. Но нам нужно будет кое-что взамен.
   Яна подняла голову и встретилась с серьезным и решительным взглядом Фреда. То продолжил:
   - Нам нужна будет вся информация об этом больном ублюдке. О том, кто сделает это с тобой.
   - Ты согласна? - спросила Меркури, осторожно вставая с дивана и делая шаг навстречу Яне.
   Внутри нее кипела ожесточенная борьба со своими демонами.
   - Ты получишь свои деньги. Один только раз, и ты сможешь решить свои проблемы.
   - Мама, прости, - еле слышно всхлипнула Яна и подняв голову решительно посмотрела в глаза Меркури. - Я согласна.

4

Аукцион.

  

"Я ещё в самом начале, в этой сказке печали

Ты всё можешь исправить, удалив мою память.

Над пустынной вьюгой, над луной близорукой,

Утешитель, баюкай, баюкай, баюкай, баюкай, баюкай, баюкай...".

  
   Фред и Меркури проводили Яну до дома и как и обещали, купили ей с собой большую пиццу для сестры. Уже у дома Яны, Меркури зашла в супермаркет, где купила целую тележку продуктов. Ручки пакетов до боли врезались в пальцы, но Яна не посмела даже сделать остановку, чтобы передохнуть.
   У подъезда, они условились встретиться завтра в полдень, и похоже, что у них был четкий план. Яна же, терзаемая изнутри на части прошла домой. Аппетита по-прежнему не было. Вероника жадно уплетала пиццу и запивала ее соком, попутно с набитым ртом рассказывала как прошел день. Яна невольно улыбнулась. Она подошла к сестре и крепко ее обняла.
   Вероника на несколько секунд перестала жевать, подняла голову на Яну и, заметив, что сестра улыбается, улыбнулась ей в ответ и продолжила работать челюстями.
   Яна почти сразу легла спать и очень долго не могла уснуть. Ей было гадко. Она словно в назойливой паутине запуталась в отвращении к самой себе. Вероника, спавшая рядом, резко вздрагивала и слегка поскуливала, Яна сразу же начинала гладить ее по голове.
   Она убеждала себя, что она должна. Понимала, что иного выхода ей не найти. Но Боже, как ей было страшно! Вскоре ужас заполнил ее всю, и тело начало трясти. Не в силах справиться, она встала и прошла на кухню, где в шкафу взяла открытую бутылку водки. Понюхав содержимое, она сморщилась, зажала нос и сделала небольшой глоток. Полость рта обожгло, и она сразу все выплюнула в раковину, и закашлялась. Похоже, водкой снять стресс не получится. Она вернулась в постель, и обняв сестру попыталась думать о хорошем. Хорошими в ее жизни были только воспоминания. Воспоминания о несуществующем далеком мире, где они были счастливой семьей. Где не было горя, боли, слез и унижений. Где всегда ярко светило солнце, все улыбались, смеялись и были здоровы. Где все было хорошо. Яна и не заметила как с этими мыслями и уснула.
   Она проснулась утром одна. Вероника уже ушла в школу. Для Яны школа - это пустая и невыносимая трата времени. Она через силу заставила себя съесть остатки пиццы и выпить чай. Глаза постоянно бегали к часам. Она боялась когда стрелки сойдутся на отметке 12, и придет Меркури. Она уже всерьез рассматривала мысль, чтобы запереться дома и никому не открывать дверь, притвориться, что ее нет. Тут же, она с неожиданной злостью стала отгонять от себя все эти мысли.
   Дура! - кричала она про себя - У тебя больше не будет и шанса заработать этих денег! Я должна! Ради мамы, ради Вероники! Я должна! Как я буду потом смотреть всем в глаза, зная, что у меня была возможность, которой я не воспользовалась, которая могла спасти... или подарить маме еще жизнь!
   Яна готовила себя к мысли, что в один день, мамы может не стать, но каждый раз эти мысли были чудовищно большими и не укладывались в ее сознании, вызывая лишь нестерпимую боль и дикое отчаяние, не заглушаемое слезами. Она знала, что когда это случится, ей будет в сотни тысяч раз больнее. И все же внутри она говорила "когда это случится", а не "если". Тем не менее, она всячески отрицала эту возможность как таковую. Ведь признать это, значит похоронить мать заживо, пока ее сердце еще бьется. А она этого не могла. И ни один ребенок не сможет. Ни один сын и ни одна дочь.
   Меркури опоздала на десять минут. Яна уже была готова и ждала у подъезда. Меркури была без Фреда, на ее шее висел футляр от фотоаппарата.
   - Любишь фотографироваться? - спросила она.
   Яна не знала что ответить, и поэтому спросила:
   - Зачем?
   - Тебе нужно портфолио. И для этого я сняла на сегодня студию. Пойдем, у нас меньше часа. Знаешь что такое "ню" фотосессия?..
   Яна отрицательно покачала головой, и Меркури улыбнувшись, подхватила ее под руки и повела по улице.
   Фотостудия находилась в двадцати минутах ходьбы и располагалась в большом офисе стеклянного бизнес центра на последнем этаже. Это было уютное помещение, обставленное со вкусом в стиле "Loft" в приятных ненавязчивых тонах. Перед входом в студию был небольшой шкаф в котором хранилась различная атрибутика.
   Студия была занята. Они ждали в небольшой комнатке-гримерной с большим зеркалом по центру стены, по периметру деревянной резной рамы зеркала было усеяно много маленьких лампочек светящихся приятным желтым светом.
   Яну посадила на стул, и Меркури принялась за работу. Сначала она расчесала ей волосы, затем достала из какого-то ящика завиватель кудрей, который смешно зажевывал и накручивал волосы, прогревая их и недовольно издавая писк по завершении. Когда легкие локоны были готовы, Меркури принялась красить лицо Яны. Примерно через час Яна уже не узнавала себя в зеркале. На нее смотрела очень красивая, нежная и юная девушка, с очень ненавязчивым make up-ом, без тени вульгарности и агрессивности.
   Нежная и хрупкая девушка. Утонченное создание. Какое у нее могло быть будущее? Чем сейчас увлекаются ее бывшие подружки? Мальчиковые бойзбенды, свидания под ручку, обжимания в подъездах и парках. Клятвы в вечной любви, длящейся пару недель от силы. Пижамные вечеринки, нон-стопы в кино, ночевки у подружек, забеги в ночные клубы, полуночные дискотеки, опен эйры, фестивали, сотни песен у костра под гитару и сотни рассветов встреченных на набережной... Первый поцелуй, неловкие взгляды с провожающим у подъезда...
   Чем еще запоминается молодость? Чем запомнится ее юность? Что у нее есть?
   Ничего, кроме себя самой, сестры и матери. Они для нее - целый мир.
   Наконец подошло их время. Меркури за руку завела девушку в комнату, достала из гардероба шелковый пеньюар с кружевной накидкой. Яне слегка было тесно, но выбирать не приходилось.
   Меркури сняла крышку объектива, и Яне сразу хотелось зажаться, закрыться, одеться. В комнате было тепло, но по телу бежали мурашки. Меркури пришлось долго ее уговаривать, прежде чем она смогла принять непринужденные позы. Смотреть в объектив она не могла. Она искала трещинки на потолке, мошек на окне, пыталась забыть смысл происходящего.
   Меркури ее изводила, заставляла принимать различные позы, требовала проявлений эмоций и страсти. Она не настаивала, чтобы Яна откровенно показывала свою грудь или гениталии. Меркури утверждала, что мужчин пугает доступность, для них интереснее, чтобы все самое интересное было скрыто и прикрыто. Что в них должно гореть любопытство, что в ней должна быть частичка недоступности и тайны, и что мужчины готовы за это платить.
   Это был первый ценный урок для нее.
   Спустя час Яна оделась. Посмотрев на себя в зеркало, Яна погрустнела окончательно. На нее смотрела в зеркало другая девушка. Красивая, стройная, с длинными ногами, с вьющимися темным волосами, ниспадавшими до груди, и красивой узкой талией и округлыми бедрами. У нее могло быть все. Но у нее нет ничего. Яна знала, что уже завтра утром, эта юная барышня исчезнет и станет воспоминанием.
   Выйдя на улицу, ее встретил Фредди. Меркури сказала, что ей нужно срочно обработать фотографии и убежала. Фредди протянул прямоугольную сумку-портфель. Он пояснил, что внутри ноутбук и ключи от комнаты в подвале. Эту комнату он называл штаб-квартирой.
   Провожая ее, он объяснял, что нужно делать. Сразу пояснил, что написал пошаговую инструкцию как и что делать. Проводив ее до дома, он передал ей сотовый телефон раскладушку.
   В записной книжке телефона было два номера. Ее и Фредди. Проводив ее в штаб-квартиру, Фредди сбегал за блинчиками и большой полулитровой кружкой латте и велев ей осваиваться, убежал на помощь Меркури.
   Яна выпила кофе. Есть не хотелось, а кофеин напрочь перебил аппетит.
   Открыв ноутбук и загрузив систему, она поймала wi fi и вышла в сеть. На сайте анонимайзера вбила нужный сайт. Сайт был сильно похож на бесчисленное количество других сайтов знакомств. Вот только с одним отличием. Тут была международная площадка, где молодые юноши и девушки продавали себя. Нужно было заполнить анкету, выложить фотографии, написать краткое описание и выставить профиль на аукцион. Чтобы открыть дополнительные фотографии профиля, потенциальному покупателю приходилось платить. Для участия в аукционе также требовался входной взнос.
   Не зная что дальше делать, Яна задремала и уснула.
   Сон был развеян громким писком ноутбука и мигающим окошечком в правом нижнем углу, это Меркури прислала фотографии.
   Яна протянула ноутбук со стола на коленки, его экран голубовато-синим свечением искусственно леденил щеки Яны. Шершавые стены ее подземелья с паровыми запахами кухни просачивались в каждую ниточку ее одежды и оседали там.
   Она смотрела на сделанные фотографии, и, пролистывая их поочередно, записывала номера самых удавшихся на ее вкус.
   Тяжело сглотнув, неведомый комок так и застрял в ее горле.
   "Кукла" - пронеслось в ее голове.
   И на эту куклу сейчас нужно было повесить ярлык, цветной ценник. Выставить себя на продажу.
   На какой-то миг ее глаза обожгло, но сморгнув еще не проступившую влагу на ресницах, она поджала губы и разозлилась на собственную беспомощность.
   Она заполнила анкету, загрузила фотографии и сейчас рассматривала вариант получившейся странички в черновом варианте с возможностью редактирования. Осталось нажать только кнопочку "Опубликовать".
   Дорогая кукла.
   Ее невинность исчезнет с одним простым кликом. Этот важный порожек в ее душе оказался слишком высокой ступенью. Она снова чувствовала себя нагой. Словно на фотографиях. Вот только теперь она снова будто стояла перед толпой, и ей уже не закрыться, не спрятаться.
   Она на миг представила, одобрила ли ее поступок мать. Крошечные фрагменты воображаемых картин пронеслись перед ней, будто это было не вымышленным, а уже случившимся воспоминанием.
   А есть ли у нее другой путь? Разве может она оставить мать умирать? Разве может она не заботиться о сестре? Разве может она опустить руки, когда осталась одна? Когда она одна должна выстоять? Уж лучше она, чем ее сестра.
   Да, мать бы никогда не согласилась на это, она несомненно предпочла бы адские муки и смерть, чем несколько отсроченных дней в адских страданиях больного тела. Она бы возненавидела ее, прокляла, отреклась...
   Яна изо всех сил подавила подскочивший ком к ее горлу и напрягла все мышцы, чтобы не всхлипнуть. Изображение экрана перед глазами поплыло, пока она не сморгнула хрустальные, отсвечивающие синим, капельки слез.
   Шмыгнув носом, она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, и подняла веки с полной решимостью.
   Пальцы предательски дрожали. Она смотрела на себя полуобнаженную и, стиснув губы, держалась из последних сил, чтобы рыдания не завладели ее легкими.
   Щелчок.
   Словно выстрел в голову. Она зажмурилась, словно последует невыносимая боль. Но боли не было. В миг, пришел страх от того, что ничего уже не изменить. Она шагнула в пропасть.
   Потаскуха.
   Какими бы благородными не были ее помыслы, она повесила на себя это клеймо. Как теперь она будет смотреть на себя в зеркало? Кого она там будет видеть?
   Дорогая шлюха.
   Руки сжали пластиковый мобильник. Страх ледяными липкими соплями сковал ее движения. Она понимала, что смертельно боится его трели и дьявольской мелодии.
   Она не выдержала и заплакала. Сжавшись в комок и обхватив себя руками, она рыдала, не в силах успокоить бьющуюся о ребра в груди раненную птицу.
  

5

Дьявольская Трель

  

"Видно небо решило испытать нас на прочность

Чередой нескончаемых бедствий

Все теснее зажимы.

Все сложнее уроки.

Все страшнее масштабы последствий...

В бесконечном падении,

Беспокойных видениях

Что измученный дух будоражат

Вдоль по лезвию бритвы

Как порой как молитву

Повторяю сто раз подряд:

"Мне не страшно"...".

  
   Успокоившись, Яна собрала вещи и закрыв комнату, ушла домой. Дома к ней в объятия бросилась заплаканная сестра. Яна стала успокаивать сестру, что больше не оставит ее так надолго одну. Яна заварила чай и разогрела на сковороде так и несъеденные блинчики. Поздний ужин прошел на ура.
   Яна отметила, что дома чисто. Вероника навела порядок. Видно, что мыла поолы, хоть и кое-где были разводы, Яна отметила старания сестры похвалой.
   Они снова легли спать и прижались друг к другу. Яна почти заснул, как услышала тихий всхлип сестры:
   - Я хочу к маме...
   - Я тоже, хочу дорогая... - Яна поцеловала макушку сестры.
   - Она уже не вернется?
   - Конечно, вернется. Ей просто нужно поделать уколы.
   - А когда мы к ней пойдем? Давай завтра.
   На самом деле Яна избегала походов в больницу к матери. Она не могла ее видеть в таком чудовищном состоянии, она хотела запомнить ее другой. Не такой больной и беспомощной, в полубреду, изможденной от боли. Она непременно спросит об отце. А что она скажет, что ее любимый человек, который клялся "и в болезни и здравии", ее предал? Еще она чувствовала себя виноватой, за то, что бессильна и ничего не может сделать и предпринять.
   Она медлила сестре с ответом, но поняла, что не может ей отказать.
   - Давай, - наконец ответила она.
   Вероника тактично не задавала вопросов об отце. Яна думала, по крайней мере, надеялась, что она также как и она не желает его больше видеть.
   Еще один день скрылся под упавшими веками.
   Утром, они пришли в больницу к матери. К ней не пускали. Вероника пыталась устроить истерику и выпросить пару минут с мамой. На пару с Яной, они уговорили Веру Михайловну - лечащего врача матери, пустить на пару минут Веронику в палату к маме. Вероника радостно побежала в отделение.
   Вера Михайловна - пожилая женщина с кудрявыми седыми короткими волосами и морщинистым лицом, сочувствующе улыбнулась. Яна боялась задавать вопросы. Вера Михайловна это почувствовала, провела ее в ординаторскую, где налила ей горячий чай и поставила маленькую вазочку с вишневым вареньем.
   - Болезнь прогрессирует. Рак овладел ее телом. Ее боли только усилятся. Вы должны готовиться принять неизбежность, как бы не было это трудно.
   Яна поникла. Ее горло сдавило, стало трудно дышать. Оторвать взгляд от пола - значит сдаться и разрыдаться, а если она позволит себе это, то еще долго не сможет остановиться.
   Вера Михайловна протянула руку и коснулась ее ладони. Яна отдернула руку и крепко вцепилась в столешницу. Вскинув в голову, она с бессильной яростью уставилась на пожилую женщину.
   - Неужели ничего нельзя сделать? Вы же врачи. Мы живем в 21 веке, ведь есть же экпериментальные лекарства и программы.
   Вера Михайловна покачала головой.
   - Ничего сделать нельзя.
   - Скажите что нужно, какие препараты. Я все достану, украду, убью, но я их достану.
   Вера Михайловна опустила глаза и тяжело вздохнула.
   - Милочка, пойми...
   - Я вам не милочка! - моментально огрызнулась Яна.
   - Я все понимаю, но сражение уже проиграно.
   - Да как Вы можете? А если бы там лежала не моя мать, а ваша дочь или внучка, вы бы так же говорили?
   - Яночка, таких как ты, у меня еще семеро по лавкам, в каждой палате лежит больной. Есть и больные дети. Рак не щадит никого. У восьмидесяти процентов из них нет шансов и дожить до конца года. И у каждого из них есть родственники и близкие. Все что у них осталась только вера в Бога.
   - Бог оставил нас!!! - крикнула Яна. - Он подлый извращенец, раз ему нравится смотреть как страдает моя мать, как страдает моя сестра. И молитва ему - это последнее что я буду делать в этой жизни. Поэтому - никогда! Никогда, слышите? Никогда не говорить мне о Боге!
   - Я понимаю твою боль... Но так говорить нельзя. Бог милостив и смерть милостива. Она избавит твою мать от больного тела, она избавит ее от боли.
   - Так станьте дланью господней, пойдите и убейте их! Всех ваших пациентов! Будьте милостивы, черт подери!
   Яна сорвалась и зарыдала. Ее грудь разрывало, не хватало воздуха, тело содрогалось.
   Вера Михайловна крепко обняла Яну. Объятия - это то, что ей так давно не хватало. Она жадно схватилась за нее и стала рыдать еще сильнее.
   - Пожалуйста, скажите, что можно сделать. Ведь есть же препараты, есть же ампулы, таблетки, да что угодно. Я не могу к ней туда идти, не могу смотреть как она страдает. Я не могу это все вынести одна. Я не могу-у-у... Скажите, ведь есть же хоть какие-то медикаменты, чтобы вернуть маму домой?
   - Есть немецкие препараты по запредельным ценам, которые могут замедлить распространение болезни. Но шанс ремиссии не превышает и пятнадцати процентов. Есть индийские препараты, они дороже, клинические испытания успешнее, но побочек больше, и после них, пациент не восприимчив к обезболивающим. Стоят они больших денег.
   - Сколько?
   - Курс немецких препаратов триста пятьдесят тысяч, индийские на сто тысяч дороже. Но они не дают никаких гарантий.
   - Как скоро их можно заказать?
   - Милочка, нужна стопроцентная предоплата...
   - После того как я внесу предоплату, через сколько их получит моя мать?
   - Если есть их наличие в Московском онкоцентре, то через два дня.
   - Я найду. Обещаю. Я принесу вам эти деньги.
   В ординаторскую постучала и зашла Вероника. Она была грустная.
   - Мама не очнулась, как бы я ее не звала.
   - Все будет хорошо, моя дорогая, маме надо отдохнуть. Мы справимся. Вера Михайловна пообещала нам достать лекарства. - и, посмотрев на Веру Михайловну, Яна добавила. - В следующий раз я приду сюда уже с деньгами на лекарства, или не приду больше вообще.
   Яна взяла за руку Веронику, и они ушли.
   По дороге Яна ломала голову, думая, что можно еще продать и на что можно выручить деньги. Все было мусор и гроши. Ей не набрать и пятую часть нужной суммы.
   В комнате Яна заметила оставленный вчера мобильник. Открыв раскладную крышку, она увидела оповещение о двух пропущенных от незнакомого номера. В груди все перехватило. Она не знала что делать.
   Пока она думала, телефон снова завибрировал и пошел вызов. Трясущейся рукой Яна нажала на кнопку "принять вызов". На том конце раздался женский голос, который представился и попросил нажать кнопку "1".
   Яна нажала, как в это время мигнул диод, на диспелее отобразилось ее лицо которое снимала фронтальная камера. Звонок перешел в режим видеовызова. Через несколько секунд, дисплей отключился. Через минуту ей пришла ммс.
   "Поздравляем! Подтверждение личности и прилагаемых фотографий пройдено. Вы успешно зарегистрированы! Ваш профиль удачно отправлен на аукцион. Ваш лот N 4491. По окончании торгов, ожидайте звонка, клиент свяжется с вами. Данные клиентов, как и данные Вашего профиля и любая другая контактная информация находятся в закрытом, строго ограниченном доступе и не предназначены для всеобщего пользования. Разглашение данных пользователей влечет за собой персональную ответственность".
   Значит, теперь осталось ждать, пока мобильник снова не разразится дьявольской трелью. Это будет означать, что она продана. Что ею можно воспользоваться. Что она - вещь.
   Телефон молчал все выходные. Она ждала сгорая от неизвестности. Ей тяжело было сидеть на одном месте дома в бездействии.
   В понедельник, в ясный и холодный осенний день октября, словно призрак приходящего Хэллоуина, телефон разразился тирадой. Яне показалось, что в этот раз он звонит громче и требовательнее. Она никогда не думала, что стандартная мелодия финского производителя будет звучать настолько зловеще.
   Она взяла телефон и всматриваясь в ряд незнакомых чисел, решилась и поднесла трубку к уху, попутно нажимая клавишу принятия вызова.
   - Алло.
   - Яна? Добрый день.
   - Да, я Вас слушаю.
   - Меня зовут Виктор Александрович. Яна, нам нужно встретиться.
   - Вы обладатель лота 4491?
   - Все верно.
   - Да, конечно, нам нужно встретиться. Где и когда?..
   Она старалась говорить с приятным мужским баритоном твердо и уверенно. Даже с нотками стали в голосе, но он предательски вздрагивал, хоть и не так очевидно. В ее нутре горело пламя, ей хотелось только одного - как можно быстрее покончить с этим. Взять и закончить. Ей казалось, что она так к этому близка...
  

6

Лот N 4491.

  

Нужно быть очень слабым, чтобы так часто падать

Нужно быть очень глупым, чтобы снова потом подниматься

Я сижу в грязной луже, в тонком прозрачном платье

И не знаю что делать: плакать или смеяться...

  
   Лот N 4491. Теперь на ней не хватает только штрих-кода. Повешены ярлыки, исчерчены ценники со все новыми сезонными скидками. А Жизнь бестолково швыряет ее уставшее сознание о все новые и более острые скалы бытия. Холодный камень, с примесями стали, мокнет теплой лужой от ее слез. Он отстранен и холоден, камень не трогают заботы и страдания маленькой девочки.
   Магическое клеймо, сравнимое с числами дьявола. Теперь она наложница, рабыня своего господина. Трудно бороться во вне, когда темнота внутри. Когда утопаешь в собственной вязкой тьме. Неперавариваемое желе.
   Какие-то спящие инстинкты заставили Яну выбрать ее лучшее платье. Она старательно навела макияж и одела нелюбимые, постоянно натирающие ноги, туфли на высоком каблуке.
   Необъяснимо для себя самой, но она хотела понравиться. Хотела произвести впечатление.
   Большой торговый молл в центре города встретил ее суетой толпы. Несмотря на будний день и обеденный час, в помещении было полно народу. Яна поднялась на фудкорт на верхнем этаже и заняла мягкое место за столиком недалеко от эскалатора и с видом на нижние этажи.
   Она рассматривала проходящих мужчин. В каждом она видела владельца лота N 4491. От некоторых экземпляров она содрогалась и была готова бежать.
   "Нельзя!" - внутренне корила она себя за такие позывы. Она твердо решила дойти до конца.
   К Яне подошла официантка из соседствующего с фуд-кортом ресторана и тронув ее плечо, вывела Яну из задумчивости.
   - Извините, Яна?
   - Да, - удивленно ответила она.
   - Пройдемте к нам за столик, Вас ожидают.
   Официантка развернулась и ушла. Яна запахнула пальто и взяв сумочку проследовала за девушкой. В ресторане она подвела ее к столику, за которым сидел солидный мужчина сорока лет в строгом костюме и в очках.
   Яна неуверенно присела на отодвинутое официанткой кресло.
   Мужчина орудовал столовыми приборами и не поднимал на нее взгляд.
   - Что-нибудь желаете? - приветливо осведомилась официантка и раскрыла перед ней основное меню и пододвинула винную карту.
   Яна неуверенно коснулась меню и пробежалась по нему беглым взглядом. Платить ей было нечем.
   - Я не голодна, спасибо.
   Мужчина вытер платком уголки губ и ухмыльнувшись, посмотрел на официантку.
   - Цезарь с креветками, ваш фирменный сырный с гренками, и пасту карбонара. Кувшин морса или фреша и мороженное на десерт. Топинг на твой вкус.
   - Будет сделано, Виктор Александрович. - официантка развернулась и виляя бедрами больше чем нужно, ушла.
   Когда шли сюда, ее корму так не бросало - отметила Яна. Она исподлобья посмотрела на своего спутника. Виктору Александровичу было на вид около сорока лет. Высокий, широкоплечий, волосы темные, слегка вьющиеся и с начинающими залысинами. На переносице сидели аккуратные очки с оправой из карбона. Одет он был в серебристый, безупречный костюм, под которым была бирюзовая рубашка с таким же бирюзовым с рисунком галстуком. Внешне он был подтянутым, но при этом нельзя было сказать, чтобы он был прямо стройным и худым. Мужчина не толстый, просто в массе.
   - Значит, Яна. Очень приятно. Виктор Александрович.
   - Очень приятно.
   - Да расслабься, не укушу. И постараюсь не обидеть. Ты кушай не стесняйся, я все оплачу.
   Яна кивнула.
   - Стеснительная? - Виктор Александрович довольно улыбнулся. - Стеснительная, но храбрая, раз ты здесь. Пока они там кашеварят, поговорим о нашей сделке.
   Яна снова кивнула. Она вдруг поняла, что совершенно неподготовлена. Просто влетела грудью на амбразуру. Без каких-либо вопросов и условий. Она просто не знала, что делать.
   - Итак, Яна. Мое предложение крайне простое. Одна ночь в отеле, и ни я, ни мы больше не знакомы. Любые инсинуации я буду жестко пресекать. Никакой самостоятельности и навязчивых разговоров. Лучше оставь свои игры сразу. Никаких слез и истерик. Нам не обязательно должно быть друг с другом интересно. Ночь может закончиться как очень быстро, так и протянуться до позднего утра. Делаешь все, что я скажу, и как я скажу. Если все пройдет хорошо, ты получишь сумму лота. Если все пройдет очень хорошо, то я накину приятный бонус. Любой эксцесс может аннулировать наш контракт.
   - Какова цена лота?
   - С вычетом десяти процентов комиссионных организаторов - четыреста шестнадцать тысяч рублей. Если тебя кто-то принуждает или вынуждает делать это, или ты по каким-то причинам передумала или поменялись обстоятельства, тебе лучше просто доесть обед и уйти.
   - Я остаюсь, - более резко, чем следовало, выпалила Яна.
   Виктор Александрович задумчиво на нее посмотрел.
   - Хорошо, - только и ответил он. Затем полез во внутренний карман, достал дорогой именной блокнот с обложкой из кожи и резного дерева, явно ручная работа, открыл, вырвал листок и начал что-то писать на листке. Закончив, он протянул бумагу Яне.
   - Это адрес клиники и контакты врача. Завтра ты должна с утра туда придти, набрать номер, сказать, что от меня, тебя без очередей проведут в смотровую.
   - Клиника? - Яна непонимающе посмотрела на мужчину.
   Виктор Александрович посмотрел на нее поверх своих очков.
   - А ты как думала? Я буду платить деньги, не удостоверившись в подлинности товара? Я должен убедиться о совпадении всех заявленных ТТХ. - Встретив еще один удивленный взгляд девушки, он пояснил - тактико-технических характеристик.
   Хочет убедиться в ее невинности - поняла Яна.
   - Если заключение будет удовлетворительным, ты следуешь на второй адрес. Там ты находишь большой двухэтажный бутик указанного бренда. Находишь администратора Ксению, и так же говоришь, что от меня. Администратору не перечь. Она подберет тебе полностью наряд, после чего проведет тебя в салон на цокольном этаже. Там тебя ждут спа-процедуры, после чего стилист завершит твой образ. Ничего кардинального. У меня нет фетиша на лысых или выбритых. После чего тебя будет ждать машина, которая отвезет тебя ко мне. Все понятно?
   В это время поднесли салат и столовые приборы.
   - Хорошо.
   - Мой номер у тебя есть. Ты можешь отказаться от всего этого до завтрашнего дня. Если ты отказываешься, не являешься в клинику, или заключение врача просто будет отличаться от заявленного тобой в анкете, наш контракт считается ничтожным. Организаторская комиссия перекладывается на твои плечи. Ты же знаешь, что в суд, конечно никто подавать не будет, их деятельность мягко говоря запрещена. Но встречаться с их коллекторами на твоем месте я бы не рискнул. Мы договорились?
   - Да.
   - Тогда приятного аппетита. Светик, запиши на мой счет - крикнул Виктор Александрович персоналу.
   После чего он поправил пиджак, застегнул его на единственную пуговицу и вышел из ресторана.
   После того как он ушел, Яна испытала облегчение. Своим напором и четкой позицией он ее подавил. После его ухода, страх ушел.
   Яна жадно накинулась на еду. Салат проглотила почти не жуя. Быстро было покончено и с супом. Пасту она попросила завернуть с собой. Она по-прежнему не могла забыть о сестре.
   По дороге домой ее охватили фантазии. Она уже представляла ее завтрашнюю встречу с ним. Она не знала, что значит испытывать влечение или возбуждение, но самое главное, что он не был ей противен. Статный мужчина, в дорогой одежде, хорошо пахнущий. Расчетливый, умный и сильный. А еще опытный. С таким мужчиной лучше всего потерять девственность, а еще и огромные деньги получить, - все думала про себя Яна.
   - Одна только ночь, - шептала она.
  

7

Эскорт.

  

"Нанизаны звуки на тонкую нить

Ты можешь связать меня... можешь убить.

Меня это вовсе не будет смущать

Я, может быть, даже не буду кричать.

Разорвано сердце ночной тишиной

Я стать бы могла твоей мертвой женой

Не сопротивлялась, не сбросила пут

Ждала пока пальцы, мне горло сожмут".

  
   Она ожидала темный коридор, жесткую скамейку, огромную очередь и постоянно снующих пациентов и врачей. Но частная клиника встретила ее приветливой девушкой администратором и трехминутным ожиданием на белоснежном кожаном диване при журнальном столике. Ей не успели принести кофе, она не успела осмотреть лежащие на столике журналы, как ее пригласили.
   Она смотрела в лицо женщины лет сорока и не знала, что та о ней думает, что о ней знает. Известно ли ей, почему она здесь, зачем? Может, у нее надбавка, чтобы не задавать вопросы. А может домыслы, которые хуже правды. А что ей до этих домыслов?
   Ее раздели и осмотрели. Сначала всю полностью, заглянули в подмышки, придирчиво осмотрели пальцы и кожу, только затем посадили на кресло. Затем взяли мазок и кровь из вены. Проверку она проходила по полной программе.
   Лишних вопросов врач не задавала, и управилась за полчаса.
   На выходе ее встретили Фред и Меркури. Они буквально подхватили ее под руки и понесли к обочине проезжей части, где затолкали ничего не понимающую Яну на заднее сидение старой отечественной "девятки".
   Оказавшись посередине между долговязым Фредом и маленькой Меркури, Яна прижала к груди женскую сумочку и не зная как реагировать на происходящее выдавила:
   - Привет!
   Меркури взъерошила волосы Яны, от чего та скривилась и инстинктивно отдернулась.
   - Ну, когда это случится? - с нескрываемым нетерпением и волнением спросила Меркури.
   - Сегодня вечером.
   Фред сунул руку под пальто и достал оттуда витиеватую заколку с яркими камушками и черным жемчугом. Протянув заколку Яне, он сказал:
   - Это тебе. Не обязательно даже надевать. Твоя задача, просто положить это куда-нибудь, глазком на вас и нажать вот сюда. В самый ответственный момент.
   Яна съежилась, по ее телу побежали мурашки, а спину обдало липким потом. Фред указывал пальцем на глазок, с виду сильно похожий на черную жемчужину и на крохотную кнопку переключатель.
   - Зачем?
   - У нас были условия - напомнила Меркури. - Мы помогаем тебе, ты помогаешь нам.
   - Вы хотите все это снять? Зачем? Вы вообще нормальные? - начала возмущаться Яна, нервно сжимая ручки своей сумочки.
   - Спать с малолетними школьницами - вот что ненормально. Ты получишь свои деньги, а мы назад свою заколку.
   - Я не буду! - категорично замотала головой Яна.
   - Будешь! - процедила Меркури. - Ты возьмешь эту чертову заколку и снимешь все, что будет происходить.
   - Давай поговорим о твоей сестре - вмешался Фред, который аккуратно разжал руки Яне и открыв сумочку вложил туда заколку. - Она ведь ходит в школу, верно? Маленькая Вероника ходит в школу и прилежно учится. Ты же хочешь чтобы она каждый раз возвращалась из школы домой? Ты же не хочешь, чтобы все в школе увидели твои обнаженные фотографии с надписью "шлюха"? А еще эти фотографии могли бы оказаться в больнице, в тумбочке твоей мамы, в почтовых ящиках у соседей, в соцсетях интернета...
   У Яны задрожали губы.
   - Н-не н-надо. З-зачем? Я вас п-прошу, н-не н-надо! - От волнения она начала заикаться.
   - Ты сделаешь? - со сталью в голосе спросила Меркури.
   Яна опустила голову и потом кивнула. Ей захотелось заплакать. Она шмыгнула носом, пытаясь не разреветься.
   - Вот и хорошо - сказал Фред и вышел из салона автомобиля, протянув руку Яне.
   Яна осторожно, стараясь не испачкать колготки о порог машины, вышла на улицу. Фред громко захлопнул за ней дверь, сел на водительское место и, заведя двигатель, тронулся с места. Яна обернулась и смотрела вслед удаляющейся к светофору машине. Утерев руками подступившие слезы, она достала завибрировавший телефон. Виктор Александрович написал, что все хорошо, и что ее ждут в следующем месте. Посмотрев на часы, Яна поняла, что опаздывает и поспешила.
   Остаток дня был сумасшедшим. Она пришла по указанному адресу. Очень худая девушка с короткими жгуче-черными волосами скептически ее оглядела. Затем все стало происходить словно в лучших традициях модных ток-шоу. В спа-салоне ей сделали полную эпиляцию всех возможных мест, обернули в шоколад, наложили на лицо маску. Затем прошлись скрабом по всему телу. После чего, усадив в кресло, над ней начали свою работу стилисты. Ей выкрасили волосы, подстригли кончики и сделали красивую прическу и макияж. Потом занялись ее руками - нарастили ногти и сделали маникюр. Про ноги так же не забыли. Уже совсем под вечер в салон пришла другая женщина, среднего возраста, которая снова осмотрела Яну, и ушла, вернувшись через полчаса с огромным ворохом платьев. Ее мнение и пожелание никто не спрашивал. После того как ей вручили комплект кружевного нижнего белья, ее одели в очень красивое, и как могла понять Яна, очень дорогое красное длинное платье с кружевными узорами, открытой спиной и V-образным вырезом. Ее темные завитые и уложенные волосы красиво ниспадали на левое плечо. В дополнение образа ей вручили клатч и туфли на высоком каблуке.
   Она не узнавала себя в зеркале. Она была роскошной, ослепительной, красивой. Макияж был естественным, и лишь подчеркивал ее черты лица. Никакой вульгарности или агрессивности.
   Яна задумалась о том, насколько красиво и женственно ее тело. Бабушка при жизни ей еще твердила, что красивое тело ничто без богатого внутреннего содержания. Яна вспомнила о заколке лежащей в ее сумочке.
   "И фекалии можно обернуть в обертку "Roshen"" - подумала она. Все происходящее стало казаться будто в тумане. Реальность, происходящая не с ней. Кинематографическая лента. На ум ей пришла старая мелодрама с Ричардом Гиром и Джулией Робертс. Придется ли ей рассчитывать на счастливый конец?
   Яна переложила необходимые вещи в клатч и стала ждать. Через полчаса за ней приехала машина. Большой седан представительского класса. Она пыталась вести себя статно, подобающе созданному образу. Сразу выровнялась осанка, походка престала быть торопливой.
   Выйдя к машине, она увидела, что водитель уже ждал ее у открытой двери.
   Они мчались сквозь моросящий мелкий дождь загород. Мимо мелькали темные стволы деревьев, лужи подмигивали рыжими мячиками отражавшихся фонарей. В салоне было темно и Яна вспомнила для чего и зачем она туда едет. Ее сковал страх, а затем неловкость. Она была растеряна, не знала что ей делать, и главное - как. По дороге она начала фантазировать. Мечты были приятными, и ее чуть не укачало в сон.
   Автомобиль остановился. Заднюю дверь открыли и она увидела Виктора Александровича. Статного мужчину в синем костюме и бледно коралловой рубашке с расстёгнутым воротом. Выйдя из салона она заметила как Виктор Александрович приподнял бровь и оглядел ее с ног до головы. Яна смутилась и покраснела.
   - Вам нравится? - робко спросила она. Ей показалось, что от его ответа сейчас многое зависит. Более того, его ответ вдруг стал очень важен для нее.
   - Ты очень красивая юная леди, Яна. Я восхищен твоей красотой. Это даже несколько превзошло мои самые смелые ожидания.
   Яна почувствовала, как к щекам прильнула кровь. Это не осталось незамеченным и мужчина улыбнулся.
   - Ты вся дрожишь, пойдем внутрь, здесь и вправду холодно.
   Он подставил свой локоть и Яна крепко за него ухватилась. Они проследовали ко входу в ресторан в красивом и огромном загородном комплексе на берегу большого озера.
   Ресторан поражал своими размерами и убранством. Огромные навесные люстры, каких не встретишь даже в самой помпезной филармонии. Все отделано мрамором и резным деревом. Шелковая и бархатная обивка мебели, золотые перилла. Огромные витражи и фрески. Яна чуть было не открыла от восхищения рот и не стала озираться по всем сторонам как ребенок. Ей нужно было прикладывать усилия, чтобы сдержаться.
   Они сели за столик и им сразу же подали меню. Глаза Яны разбегались от количества представленных блюд. Посмотрев на цены, ей стало дурно.
   - Когда не знаешь, что заказать, бери блюда от шеф-повара. Не ошибешься. - Подсказал Виктор Александрович.
   Когда подошел официант, Яна заказала фирменный салат и горячее от шеф-повара. Виктор Александрович заказал вино, и перепробовал три бутылки, прежде чем остановить свой выбор.
   Принесли салат, они подняли бокалы и принялись за трапезу. Яна сразу осушила весь бокал. Когда с салатом было покончено Виктор Александрович спросил:
   - Боишься?
   - Я просто не знаю чего ожидать, и это меня пугает. - Голова слегка плыла и приятно кружилась. Учитывая то, что за весь день она только завтракала, это было не удивительно. Скованность и страх потихоньку отступили, она стала смелее.
   - А меня пугает, когда молодые девушки вроде тебя дают объявления в интернет и продают себя.
   - Но Вы же покупаете. Если не было бы спроса, не было бы и девушек, готовых себя продать.
   - Девушек, готовых себя продать, всегда было и будет очень много. - Виктор Александрович усмехнулся и сделал глоток вина.
   Яна смутилась. Это заявление ее кольнуло.
   - Ты планируешь и дальше этим заниматься?
   - Я надеюсь, что это разовое приключение. Мне... мне просто нужно решить одну проблему.
   - А затем вторую и третью. Проблемы эти кончаться не будут. Правда, джек-пот ты можешь сорвать только один раз. Я даже не буду спрашивать на что ты спустишь честно-заработанные деньги. Дорогой отдых, автомобиль, шмотки, ювелирные цацки, флагманский смартфон... Ты меня не удивишь.
   - Это не является моей целью. Я пошла на это, потому что мне очень нужны деньги. Заниматься этим дальше я не планирую.
   - Ну-ну. Хочется верить, что не увижу тебя в скором времени голосующей на проезжей части нашего любимого города.
   - Не увидите. Обещаю.
   - Ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом. Я не хочу чтобы ты настраивалась на конфронтацию. У меня был тяжелый день и много работы. Хочу отдохнуть.
   - Я думала, мы сегодня не планировали просто спать. Если так, это будут самые легкие деньги.
   Виктор Александрович удивился и как-то по-новому на нее посмотрел.
   - А ты дерзкая. И мне это нравится.
   - А зачем играть? И мне и Вам известно, зачем мы здесь собрались. Я и не мечтала, что это будет так красиво. Вспомнить сверстниц, так никто и мечтать о подобном не мог. На мне дорогое платье, я просто великолепно выгляжу, я бы даже сказала - идеально. Мы в дорогущем и пафосном ресторане, где отличная кухня. И все это закончится незабываемой ночью с солидным, статным и опытным мужчиной. Это будет незабываемая ночь для меня.
   - Незабываемая? - то ли переспрашивая, то ли смакуя это слово произнес Виктор Александрович.
   - Конечно, она же первая. Вы мой первый мужчина. Да и к тому же всё предшествующее этому событию. Это не съемная квартира, подвал, чердак или опущенное кресло автомобиля. Это все романтично. Красиво. И дорого.
   Виктор Александрович улыбался и внимательно на нее смотрел. Ему очень понравилось то, что он услышал и он это не скрывал.
   - Почему то мне кажется, что ты очень не глупая девушка, Яна.
   - Виктор Александрович...
   - Можно просто Виктор - перебил он ее.
   Яна запнулась.
   - Хорошо, Виктор. Я рада, что за красивым платьем и телом, вы, то есть ты, разглядел содержание.
   Их разговор заглушила громкая музыка. Началась развлекательная программа. Сначала с представлением вышли две девушки скрипачки, под музыку которых развернулось световое акробатическое шоу. После светового шоу на сцену вышли юмористические артисты, которые показывали сценки и выступали в жанре Stand Up.
   Яна насладилась превосходным блюдом от шеф-повара. Такого вкусного и таящего во рту мяса она никогда не ела.
   Когда все представления закончились, началась танцевальная часть, и началась она с медленного танца. Виктор встал и галантным жестом пригласил ее на танец. Они вышли на танцпол и стали медленно кружиться. Виктор уверенно вел, она порой за ним не поспевала, к тому же она не привыкла к таким высоким каблукам. Было заметно и ощутимо, чо Виктор не из тех мужчин, которые просто топчутся на месте. У него была осанка, четкий такт. Пара раз он заставил ее покружиться и в конце сильно прижал к себе и заставил ее прогнуться.
   Голова кружилась то ли от вина, то ли от пьянящей мужской силы. Она ощущала его темперамент. В его крупных и сильных руках она чувствовала как и подобало ей себя чувствовать - маленькой и хрупкой девочкой, не подверженной взрослым заботам и проблемам. Наверное, о таких мужчинах и мечтают более взрослые женщины.
   После танца они еще немного посидели в ресторане, съели по мороженному на десерт. Расслабившись, сытая и опьяненная она поймала себя на том, что стала смотреть на Виктора как на мужчину. Она не знала, как чувствуют себя возбужденные женщины и какого это вообще хотеть мужчину. Быть может, думая об этом, она уже его хочет?
   Вскоре они встали и вышли из ресторана. На ресепшене им вручили электронный ключ и проводили в номер люкс.
   Номер был огромным. Трехкомнатным. Невероятных размеров гостиная, чуть меньших размеров спальная с огромной деревянной кроватью с балдахином. В третьей комнате, самой большой из всех, была ванная с гидромассажем, небольшим бассейном и финской сауной и маленькой туалетной комнатой.
   Виктор удалился в ванную. Яна замялась и робко прошла в спальную. Она положила на небольшой стеклянный столик клатч, как вдруг вспомнила о заколке. Проклиная саму себя за свои действия, она достала заколку, огляделась и положила ее на маленькую полочку за висящим на стене ультратонким телевизором.
   - Ты еще об этом пожалеешь, - едва различимым шепотом сказала она и поправив "глазок", нажала на переключатель.
   Почти сразу же в спальную вошел Виктор. Яна от неожиданности вздрогнула. Она сразу же испугалась, что он все видел, слышал, да и вообще раскусил ее.
   Однако он крепко обнял ее сзади и прижал к себе. Своими сильными руками он начал водить по ее телу, повторяя его изгибы, округлости бедер. Проведя по груди и схватив за нее он поцеловал ее в шею. Ей стало щекотно, она попыталась съежиться, но он настойчиво продолжил ее целовать. Рука с груди соскользнула вниз, он задрал полы платья и стал водить ладонью по ее коже.
   Она не успела разобраться в своих ощущениях, как он поднял ее на руки, сделал два шага и бросил на мягкую кровать. Она взвизгнула от неожиданности, но в этот момент он навалился на нее всем своим телом и заглушил ее внезапный визг поцелуем в губы. Она не могла сопротивляться, чувствуя его превосходящую силу и то звериной желание, которое она ощущала. Он хватал ее за бедра, задирал платье, оголял лямки платья, спустился губами к шее и ниже к груди. Оголив соски, он начал ласкать их. Он прижимался своим телом к ее, терся об нее и она чувствовала его каменную эрекцию. От неожиданных ощущений она закрыла глаза, откинула голову и потихоньку вскрикивала. Он задрал ей подол платья, поднял ноги и стянул ее трусики. Раздвинув ноги он начал целовать ее там. Он был настойчив и настырен. От его ласк она хотела вывернуться, но он крепко ее держал, как бы она не извивалась. Ей оставалось лишь хватать его за волосы. Наконец отвлекшись, он нашел замок и растегнул его и затем снял с нее платье.
   Лежа на кровати, опираясь на свои локти она смотрела на него снизу вверх с ужасом и одновременно с восторгом.
   Виктор снял пиджак и рубашку. Растегнул и стянул с себя брюки и нижнее белье. Встал на кровать на коленях и медленно пошел на нее. Подойдя почти вплотную, движением, не терпящим возражений, взял ее за голову, притянул к себе и заставил уже ласкать его ртом. Яна не знала что делать и просто поддалась его ведущим движениям. Иногда ей казалось, что ее вырвет. Но дав ей откашляться, Виктор продолжал снова. После того как она снова закашлялась, он перевернул ее на живот, навалился сзади и вошел в нее.
   Было больно. Она вскрикнула и инстинктивно попыталась ухватиться рукой за него. Но Виктор убрал ее руку и сжав ей рот начал мощные ритмичные движения. Яна не смогла сдерживаться и кричала от боли, а его темп все возрастал. Перестав держать ладонь у ее рта, он грубо схватил ее за волосы и вжал в постельное белье, а другой рукой больно сжал ее за ягодицу.
   Яна продолжала кричать, ей было больно.
   Виктор перевернул ее, и навалился на нее уже спереди. Сжимая ее грудь, он снова в нее вошел. Ноги быстро начали болеть, а он все продолжал. Движения становились все быстрее. Яна кричала. Она думала, что это будет приятно. Это оказалось больно. Она хваталась руками за одеяло, царапала ему спину, пыталась оттолкнуть его за плечи. Но он лишь больше распалялся. Его это возбуждало, он начинал стонать, и внезапно все закончилось громким стоном и она почувствовала как он наполнил ее. Она почувствовала напор его семени и тепло после.
   Он откинулся и тяжело дыша лег рядом. Она тихонько плакала и пыталась съежиться в комок. По ее промежности была размазана кровь. Виктор отправил ее ванную мыться. Она встала и из нее закапала сперма. Это было мерзко. Не зная зачем, на рефлексах, она прикрыла груди и выбежала из комнаты и пробежала в душ. Включив горячую, почти обжигающую вода она стояла под сильными струями и пыталась унять свои всхлипы.
   Вода смывала косметику, таяла красивая прическа. А она стояла перившись головой о стенку душевой и сжимала и разжимала ладонь, приложенную к кафелю. Она не хотела идти обратно. Она простояла примерно полчаса, или больше как услышала тяжелые шаги вошедшие следом за ней. Она попыталась сжаться, но он подошел к ней и овладел ею сзади. Ее зажатые ручонки он распахнул словно сухие ветки. Прижав ее к стене, он снова начал ее ласкать, затем не долго думая нагнул ее и снова вошел в нее. Было скользко, она старалась не упасть и держаться, ухватиться хоть за что-нибудь. От его ритмичных движений она было норовила упасть вперед, но он крепко ее держал. Затем он повернул ее лицом к себе, задрал ее ногу, и чуть присев, снова вошел в нее. Так продолжалось еще минут пять, и он ласкал и трогал ее везде где только мог. После чего он опустил ее на колени и заставил снова ласкать его ртом и кончил прямо ей на лицо. Затем он поднял ее как маленького ребенка, нежно и с заботой умыл, намылил все ее тело и смыл. Выключив воду, он накрыл ее большим, очень мягким белым махровым халатом и, взяв на руки, нежно понес на кровать. В этот раз он больше ее не бросал, а аккуратно положил и укрыл одеялом и сам лег рядом, включив пультом какой-то музыкальный канал.
   - Больно? - спросил Виктор с ноткой участия.
   Яна лежала и боялась пошевелиться.
   - Прости. Я постараюсь быть нежнее.
   Она не смогла сдержать стон. Виктор говорил не в прошедшем времени, а значит, это повторится снова.
   Мужчина придвинулся к ней и стал нежно ее поглаживать.
   - Все это стоит ради того, на что ты потратишь эти деньги?
   Не отвечая, Яна кивнула. Уняв дрожащие губы, она все же произнесла:
   - Я должна.
   Она вспомнила о маме, о том, что она сейчас лежит в больничной палате и ей намного больнее, чем ей. Слезы сами полились из ее глаз. Она готова была начать молиться, чтобы все это не оказалось напрасным и маме стало легче, и она поправилась. Опомнившись, что ей нельзя сейчас плакать, она шмыгнула носом и быстро утерла руками лицо.
   - Извини, я не должна. - она посмотрела на Виктора и взяла его за руку. Раз он хочет еще раз, надо это сделать, быть может, тогда ему этого будет достаточно и они, наконец, лягут спать. Она поднялась на колени, приблизилась к нему и неуверенно поцеловала его в плечо у ключицы, затем стала целовать в губы и полезла к нему на колени.
   Виктор сначала принял ее поцелуй, но затем отвел голову и просто усадил ее к себе на колени.
   - Я что, перестала тебе нравиться?
   Виктор пристально посмотрел ей в глаза.
   - Скажи мне, зачем? Ты ведь не такая, как те, что были у меня ранее. Ты другая... и очень красивая. Ты другой породы.
   - Поверь, ты не хочешь об этом разговаривать. - Яна попыталась обнять его за голову и потянулась к нему губами, но Виктор отвел голову назад, продолжая пристально смотреть на нее. Продолжая обнимать его за шею, Яна отвела взгляд на телевизор, где транслировали очередной музыкальный клип.
   - У меня дома голодная младшая сестра. Нам не на что жить и существовать.
   - А родители? Может, я могу чем-то помочь. Если они не конченные алкаши, я могу устроить их на хорошую работу, миллионы грести не будут, но оплату достойную выполняемому труду гарантирую. И тебе не придется больше этим заниматься и продавать себя. Я могу устроить и тебя. Как несовершеннолетняя, тебе же шестнадцать, официально будешь числиться на полдня, по факту полный рабочий день, зарплата в конверте. Будешь сидеть в офисе перебирать бумажки, носить кофе, отвечать на звонки. Для этого не нужно образование. На еду и на пару обновок с рынка тебе и сестре в месяц точно хватит.
   - Спасибо за участие, Виктор. Но боюсь мне нужно больше денег, чем ты сможешь мне платить.
   - У тебя какие-то серьезные проблемы? Кто-то требует долги? - Виктор провел рукой по ее локону, затем нежно кончиком пальца взял ее за подбородок и развернул к себе.
   Поняв, что он не отстанет, Яна решила рассказать правду. Закончив, Яна посмотрела на задумчивое лицо Виктора и сказала:
   - Я же говорила, что ты не захочешь об этом говорить.
   - Я тебе сочувствую. Должен сказать, что ты очень сильная.
   - Только мне ни разу не легче, от того, что я сильная. У меня не было выбора, мне пришлось. А вот почему ты занимаешься этим? Разве это не преступление?
   Виктор улыбнулся.
   - Тебе есть шестнадцать лет. У нас все по взаимному согласию. В любой момент ты могла взять и уйти. Я тебя ник чему не принуждал. Поэтому нет, в этом нет ничего криминального. Лишь для определенных зашоренных людей это может показаться аморальным. В мире политкорректности и абсурдной толерантности, где воспевается все ненормальное, я не считаю нужным заявлять об этом вслух или говорить публично. Мне не нужно лишнего внимания. Я занимаюсь тем, что мне нравится, тем, что я хочу и от чего получаю удовольствие. Я состоятельный человек, я могу себе позволить. У меня есть свои слабости и прихоти, может, это мой фетиш. Я не люблю чужие или использованные вещи. Я никогда не куплю поддержанную машину или любое другое барахло по объявлению. Мне нравится ощущение нового. Ни с чем не сравнимый трепет, когда только начинаешь пользоваться новым дорогим автомобилем, телефоном или иной технологической игрушкой. Так же и здесь, я не хочу вкушать и наслаждаться женщиной, зная, что это уже кто-то делал и до меня. Поэтому мне так важно быть у женщины первым. Я не больной ублюдок и педофил, у меня нет страсти к малолеткам или детям. Посмотри на себя, на свои фото. Ты - женщина. Прекрасная, созревшая. Внешне ты выглядишь чуть старше своих лет. Ты не ребенок. То, что тебе шестнадцать - лишь совпадение. Я покупал ночь с девственницей, которой было и двадцать пять и двадцать восемь. Да, бывает и такое - засмеялся Виктор, увидев выражение Яны. - Поэтому пользоваться куртизанками, пусть и элитными, это не мой выбор.
   - А если бы мне было пятнадцать?
   - Если бы тебе было пятнадцать, то я бы был педофилом и извращенцем, а заодно и преступником. Я не такой. И для меня это важно. Жить по чести. А уж каков мой кодекс чести я объяснять окружающим не собираюсь. Не вижу смысла. Мне не нужно ничье понимание. Я состоялся в жизни. Себе я уже все доказал.
   Яне вдруг стало с ним тепло и уютно. Почему-то ей показалось, что он раскрылся ей. Она взяла его руки и закуталась в них.
   - Ты женат?
   - Женат.
   - Так ты еще и изменяешь.
   - У нас с женой сложные отношения. Мы любим друг друга, но в последнее время у нас нет понимания. Мы много ругаемся. Невольно, но таим обиду друг на друга. А мои физические потребности никто не отменял. К тому же, полигамная природа мужчин берет свое. На фоне всех этих ссор и упреков мое желание к ней пропало. Или она перестала хотеть меня. Если у нас выдается тихий семейный и уютный вечер, я так этому рад, мне этого не хватает.
   - Видимо мне никогда не понять людей, которые могут себе позволить почти все.
   - Яночка, есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Ради которых я бы отдал все, что имею даже не задумываясь.
   - Например здоровье близких... - горестно выдохнула Яна и почувствовала как Виктор поцеловал ее в макушку.
   - Или детей, - добавил он. - Одним Бог дает, другим запрещает.
   - Вы не можете?
   Виктор отрицательно покачал головой и прикрыл глаза.
   Яна сочувственно приложила ладони к его щекам и нежно, осторожно поцеловала его в губы. Вопреки ее ожиданиям, Виктор ответил на поцелуй и подвинул ее ближе к себе. Яна развернулась к нему и обхватила его ногами. Он продолжал ее целовать в губы, затем в шею, начал ласкать грудь, после чего слегка приподнял ее и вошел в нее. Яна вскрикнула и застонала, сильно схватив его за волосы. Прижав ее к себе он начал ее ритмично раскачивать, постепенно наращивая темп. Он гладил ее по спине, проводил руки по упругим грудям и ягодицам. Она продолжала стонать и кричать. В какой то момент она уже не могла двигаться быстрее и он взял и упустил ее на спину, поддерживая ее таз руками начал двигаться быстрее выгибая корпус тела. Яна закрыла глаза и громко стонала пока не почувствовала как он в очередной раз наполнил ее обжигающим теплом. Вставать и идти в комнату, чтобы принять душ, у нее уже не было сил. Виктор крепко ее прижал к себе, и они уснули под звуки работающего телевизора. Где-то внутри, уже в глубоком сне, Яна чувствовала все нарастающее удовлетворение от того, что она сделала это. Это закончилось.
  

8

Der Morgen danach.

  

"Тебе больно идти,

Тебе трудно дышать,

У тебя вместо сердца -

Открытая рана.

Но ты всё-таки делаешь

Ещё один шаг

Сквозь полынь и терновник

К небесам долгожданным.".

  
   Проснувшись, Яна не спешила открывать глаза. Тело оказалось скованным от неловкости или стыда. Предательский комок тошноты. И боль внутри. Там. При очередном вдохе тело задрожало, но она уняла в себе не родившийся всхлип. Тело стало колотить дрожью.
   "Все кончено" - твердила она про себя много раз, пока слова не потеряли свой смысл.
   Яна решила открыть глаза. Сразу же хлопнула дверь - это в номер вошел Виктор, который был уже одет в костюм и очень свежо выглядел.
   - Доброе утро, - поздоровался он, и подошел к журнальному столу, наливая воду из графина в стакан. - Завтрак оплачен, завтракают тут до одиннадцати. В одиннадцать тебя у ворот будет ждать такси, уведомление придет на телефон, тебя отвезут куда скажешь. И никаких чекаутов, не думай об этом.
   Подойдя к ней, он протянул ей стакан с водой.
   Яна непонимающе взяла стакан, и Виктор сразу же из внутреннего кармана пиджака достал упаковку таблеток.
   - Постинор, - отвечая на ее немой вопрос, сказал Виктор. - Одну таблетку сейчас, другую строго через двенадцать часов, заведешь будильник.
   Виктор озирался по номеру, держась руками за карманы, проверяя, не забыл ли он чего-нибудь.
   Яна разломала блистер, извлекла круглую таблетку и положила ее на язык, запивая большими глотками воды.
   Виктор явно желал увидеть это своими глазами - подумала Яна, следя за его поведением. Мужчина будто сбросил невидимое напряжение, и оставшись довольным, сразу перестал озираться по комнате.
   Подойдя к ней, он наклонился, поцеловал ее в лоб и проведя тыльной стороной ладони по щеке, произнес:
   - Спасибо за ночь.
   - Вам спасибо! - не нашла ничего умнее ответить Яна, как сразу спохватилась, - то есть тебе.
   Виктор улыбнулся, и, развернувшись, ушел, закрыв за собой дверь. Яна откинулась на спину уставившись в потолок. Она пыталась привести мысли в порядок, но минут через десять ее прервал сигнал смс телефона.
   "Лот N 4491 успешно закрыт. Сумма подлежащая выдаче равна 416 250 рублей (четыреста шестнадцать тысяч двести пятьдесят рублей) и переведена на Ваш личный счет. Обналичить денежные средства Вы можете в главном офисе РусЭлитБанк при наличии паспорта по адресу...".
   Теперь точно все.
   Яна рывком села в постели и сразу же отправилась в душ. После душа, высушив волосы Яна быстро собралась и, не тратя времени на макияж, быстро была готова. Уже у двери она опомнилась и бегом вернулась в спальную комнату и взяла заколку. С силой сжав ее, она задумалась на пару секунд и кинула ее к себе в сумку.
   В ресторане был шведский стол. Ее охватывало сильное нетерпение. Она лишь схватила с полки шоколадный пончик и взяла себе два стакана ананасового фреша. Наскоро заглотив пончик и запив его соком, он вышла на улицу. На ее счастье, при турбазе было собственное такси.
   Яна назвала адрес банка и договорилась с водителем о сумме. Путь был долгим и на удивление богатым на городские пробки. Добиралась более трех часов. В банке, на удивление, ее имя оказалось в числе вип клиентов и администратор без очереди проводила ее в офис к главному менеджеру. Сверив паспортные данные и сделав их ксерокопию, сотрудник банка сфотографировал ее на веб-камеру и дал подписать несколько бумаг. Не задавая лишних вопросов, да и вообще почти не разговаривая с ней за все время приема он в конце проводил ее к кассе. После обналичивания денежных средств, когда она уже снова сидела в такси. Ей пришло очередное сообщение: "Благодарим за участие в аукционе! Ваш персональный промокод для персональной скидки на организаторскую комиссию для дальнейшего участия в наших аукционах - OEGJKR50014. Желаем Вам успехов в любых начинаниях!"
   До больницы она добралась быстро. Веры Михайловны в ординаторской не оказалось. Поэтому она ждала в коридоре, нервно сжимая свою сумочку. Наконец увидев врача у лифта Яна нетерпеливо побежала к ней.
   - Вера Михайловна!
   Женщина обернулась на крик и была явно удивлена нарядом Яны.
   - Вера Михайловна, я хочу оформить заявку на препараты. Вы можете узнать о наличии их в онкоцентре?
   Глаза Веры Михайловны прищурились, но она ничего не сказала, лишь велела следовать за ней в кабинет.
   Зайдя в кабинет, Яна всеми силами пытаясь ускорить волнительный для нее процесс, чуть ли не прокричала
   - У меня есть деньги! Позвоните пожалуйста!
   - Яна... - Вера Михайловна посмотрела на нее поверх своих очков - Ты ничего не сделала такого, за что тебе придется жалеть? Откуда у тебя такие деньги?
   - Какая разница, Вера Михайловна! Позвоните в Москву, прошу Вас!
   Вера Михайловна покачала головой, но все же взяла трубку и позвонила в Москву. По окончании разговора она резюмировала:
   - Индийских препаратов нет. Есть немецкие аналоги. Они дешевле и мало в чем уступают. Индийские придется ждать. Сколько не знаю, но месяца два точно. По текущему курсу, немецкие препараты обойдутся примерно в триста семьдесят тысяч рублей вместе с доставкой.
   Вера Михайловна сочувствующе смотрела на Яну.
   - Яна, пойми, эти препараты не панацея. Никто не может дать никаких гарантий. Шанс ремиссии очень низок, особенно в случае с твоей мамой. Это никакие пятнадцать процентов. Я боюсь, что даже и не десять... Лучше... - Вера Михайловна тяжело сглотнула, врачебный опыт совсем не учит разговаривать на тяжелые темы. - Может лучше как-то обеспокоиться о финансовом благополучии?
   Яну затрясло от гнева.
   - Я не похороню свою мать заживо! Я достала деньги! У меня есть сколько нужно!!! Не смейте мне говорить такие вещи в лицо. Это. Моя. Мама!!! Моя мама!!! Вы слышите?!?
   К дрожащим губам скатились бисеринки слез.
   - Я просто хочу, чтобы ты поняла, что эти деньги не смогут ничего изменить. В лучшем случае, даже если они подействуют, они лишь замедлят течение болезни. И неизвестно насколько. И если они подействуют, понадобятся еще курсы препаратов. Что тогда, Яна?
   - Это будет потом! Делайте!
   - И потом, - предприняла последнюю попытку Вера Михайловна - я не могу взять деньги от тебя, ты несовершеннолетняя.
   - Вашу мать, Вера Михайловна! - Яна буквально взорвалась. - Сделайте это от имени моего отца или матери, я распишусь, только делайте, черт побери, эту гребанную заявку!!!
   Прокричавшись, Яна опустилась на стул и ее охватили рыдания.
   - Умоляю Вас...
   Поджав губы, Вера Михайловна принялась забивать данные в компьютере и вскоре выкатила договор заявку.
   Яна взяла ручку, посмотрела, что договор заполнен от имени ее матери, и расписалась во всех местах где была галочка.
   Вера Михайловна... - когда все было заполнено, Яна встала и подошла к женщине. - Пожалуйста, не говорите ничего моей маме.
   Вера Михайловна крепко прижала ее к себе и стала гладить по голове, утешая.
   - Приходите завтра с сестренкой в гости к маме, ей будет очень приятно.
   - Обязательно придем! - пообещала Яна и утерла слезы. - Где теперь это можно оплатить?
   - В любой кассе на первом этаже. Квитанцию потом принесешь мне, я сниму копию.
   - Хорошо.
   Уже когда закрылись створки лифта, и она оказалась в кабине одна, Яна почувствовала, что она смертельно устала. У нее не оставалось сил, казалось бы, что все внутри нее вдруг потяжелело. События последних двух дней ее эмоционально истощили.
   Расплачиваясь на кассе, Яна поймала на себе любопытные взгляды окружающих. Опасаясь за свое здоровье, она решила заказать такси. Она искренне верила, что теперь все должно наладиться.
   У дома ее ждали. Прямо у подъезда стояла старая черная "девятка". Машина такси остановилась в двух метрах у подъезда. Яна расплатилась с водителем и прошла к подъезду. Не оборачиваясь, она услышала, как сильно хлопнули две дверцы.
   Заранее приготовленные ключи звонко брякнули в поисках брелка от домофона. Противный писк и Яна быстро, на сколько могла, просочилась в подъезд, она надеялась, что дверца за ней успеет закрыться, но нет, она продолжала пищать. Дверцы лифта открылись не успев она к ним подойти. Из кабины вышли соседи - пожилая пара. Яна быстро зашла внутри и нажала кнопку нужного этажа. Створки двинулись закрываться, но рука Фреда остановила их и он снова раскрылись. В кабину вошли Фред и Меркури. Дверцы снова закрылись, лифт тронулся. Меркури нажала кнопку остановки. Кабина дернулась и замерла.
   - Не здороваешься? - со злобной издевкой в голосе спросила девушка.
   - Плохой день, извините. Давайте завтра.
   Фред протянул руку.
   - Может не надо? Ребят, зачем оно вам? У меня осталось немного денег, я могу их отдать.
   - Деньги нас не интересуют, - помотал головой Фред. - Отдай заколку.
   Видя ее замешательство, Меркури приблизилась к ней и с силой толкнув, припечатала ее к стенке лифта.
   - Где чертова заколка?! - Меркури вырвала из ее рук сумочку, оперлась спиной о стенку лифта напротив Яны и начала бесцеремонно шариться по нутру ее сумки.
   - Тебе хоть понравилось? - ехидно подмигнул ей Фред.
   Яна не сдержалась и дала ему пощечину. Фред открыл от изумления рот, оглянулся на Меркури, а та рассмеялась.
   - У нашей кошечки есть коготки, надо же. А я уже и не думала. - Меркури нашла искомое и, довольно улыбаясь, демонстрировала рукой заколку.
   Не понимая, что творит, Яна схватилась за заколку в руках Меркури. Она не хотела ее вырвать, она хотела ее повредить или сломать. Меркури вскрикнула, между ними завязалась борьба, Яна лишь почувствовала что ее схватили за волосы и начали тянуть в сторону. Меркури больно лягнула ее в коленку, Яна ослабила хватку и была оттолкнута Фредом. Потеряв равновесие, она упала на бедро. Сразу же ей в голову прилетела ее сумочка кинутая Меркури. Лифт тронулся вниз и почти сразу же остановился открыв створки. Выходя, Меркури еще раз ее пнула.
   - Молись, чтобы я тебя простила, маленькая шлюха! А то твоя мамочка сильно расстроится! - крикнула напоследок Меркури двигаясь по коридору в сторону входной двери в подъезд.
   Яна, схватив сумку, рванулась из кабины лифта, но идущий последним Фред, обернулся и раскинул руки в стороны. Он тоже был доволен. Яна поняла, что она бессильна.
   - Что вы будете с этим делать?!
   - То, что должны! - уже с улицы, криком ответила Меркури.
   Отряхнувшись, и кое-как приведя себя в порядок насколько могла, Яна добралась до своей квартиры.
   На ее удивление, входная дверь была открыта. Зайдя в прихожую, по ботинкам она поняла, что объявился отец. На встречу ей выбежала радостная Вероника.
   Следом за сестренкой, в прихожую вышел отец. Яне было сложно не замечать его пристального и буравящего взгляда. Разуваясь, Яна почувствовала запах перегара.
   - Ты где была? - отец задал ей вопрос и скрестил руки на груди.
   - Вспомнил о нас, решил поиграть в отца? - огрызнулась Яна, и сматывая с себя шарфы прошла на кухню. Вероника побежал было за ней, но цепкая рука отца схватила ее за плечо и развернула в комнату.
   Яна достала чашку и налила себе воды из чайника.
   Отец оценивающе смотрел на ее платье.
   - Где ты это все взяла? Ты выглядишь как шлюха!
   - Не смей меня оскорблять! - взорвалась Яна. - А как выглядишь ты? Как беспробудный алкаш, бросивший своих детей, или как вонючий бомжара, пропивающий последнее в надеждах забыться? Ты бросил нас тут, оставил подыхать с голоду. Что, удивлен, что мы еще живы? Что мы еще не сдохли? Хочешь с матерью нас в одну могилу свести? Чтобы сразу и рядышком, да, папа?!
   - Как ты смеешь так с отцом?! - отец прошел вперед и замахнулся на нее.
   Яне было не страшно, она сделала шаг ему на встречу и встав к нему вплотную, посмотрела прямо в глаза.
   Мужчина опешил и опустил руку.
   - Мать еще жива? - хрипло спросил он.
   - Твоими молитвами, папа.
   - Сильная...
   Яна с силой, до боли сжала кулаки. Глубоко вдохнув, она подавила и сдержала эмоции.
   - Сильная, да. - на выдохе подтвердила Яна.
   - И ты вся в нее.
   - Я рада.
   Отец прошел к холодильнику, что-то оттуда достал и ушел в комнату. Яна судорожно дыша подошла к окну и оперлась руками о подоконник. Она долго стояла глубоко дыша и смотря на улицу, пока к ней не подошла сзади Вероника и не обняла ее. Яна прижала руки сестры к себе и улыбнулась.
   - Пойдем гулять? - Яна развернулась и обняла сестру. - Сходим в торговый центр, зайдем в пиццерию, налопаемся от души, а? Пойдем? А то дома сегодня все продукты кончились. А на обратном пути купим много-много всего! Хорошо?
   - Пойдем! - весело кивнула Вероника.
   - А завтра сходим к маме, она нас будет ждать!
   Радостная Вероника убежала переодеваться. Яна про себя отметила, что ей тоже не мешало бы сменить одежду.
   Когда они выходили из дома, отец даже не посмотрел в их сторону.
  
  
  
   Продолжение следует...
   Отрывок из песни "После Кораблекрушения", группа Flёur, альбом Штормовое предупреждение (2014).
   Отрывок из песни "Три Сестры", группа СЛОТ, альбом Шестой (2013г.)
   Текст песни "В незнакомом городе одна", альбом "Оля и Монстр (2007)", исполнитель Ольга Пулатова.
   Фредди Меркьюри - лидер и фронтмен культовой рок-группы Queen. Многие песни группы популярны и находятся в ротации радио и телеканалов и по сей день, например, такие хиты как: "We Are The Champions", "Show Must Go On" и др. В российском произношении фамилия певца чаще всего слышится как "Меркури" в отличие от правильного Меркьюри. Именно на вариант произношения ссылается в данном контексте героиня Меркури. (Здесь и далее прим. автора).
   Отрывок из песни "Утешитель", группа Flёur, альбом Штормовое предупреждение (2014г.)
   Отрывок из песни "Тростник", группа Flёur, альбом Штормовое предупреждение (2014г.)
   Отрывок песни "Мир потерянных вещей", группа Flёur, альбом Пробуждение (2012)
   Отрывок песни "Жертва", исполнитель Ольга Пулатова, альбом Оля и Монстр (2007)
   Отрывок песни "Для того, кто умел верить" исполнителя группы Flёur альбом "Все вышло из-под контроля" (2006)
   От англ. "Check out" - время, к которому нужно оплатить и освободить номер в гостинице. В данном контексте Виктор подразумевает, что Яне нет необходимости беспокоиться о различных доплатах за гостиничный номер и об оплате его в принципе.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"