Золото призраков
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Насмешка над глубокомысленной эзотерикой и подмена её мистикой.
|
В одной губернии жил, конечно, губернатор и был он толсто-лысым, тоже оно конечно, и выпить любил и поиграть в костяные кости. А кости были совсем не просты. Губернатор, по фамилии Иван и по имени Иван, купил их в единственную свою праздную поездку за предел Родины, точнее ещё далее - в Африку. Так вот, кости были из человеческой кости. Ровно было их шесть - почти всех цветов радуги. Он обыгрывал ими всех кто ни садился с ним играть. Оно конечно, как не сядешь - всё же губернатор, а усаживал он всех кто в гости заходил - обыгрывал, обыгрывал, обыгрывал.
И вот, как-то, зашёл к нему на кофей торговец один заезжий, а к губернатору всех новых людей приглашали - городок ведь крошечно-скучный. И так, сидят они, только кофе пить стали, а губернатор уже футлярчик с костями подсовывает. А торговец по имени Иван и по фамилии Иван - уж предупреждён был - позовёт "Сам" играть не отказывай уж старику, а то торговать в нашем великолепном городе запретим. Итак, играют - играют, играют - играют, - ну все наличные, что были с собою Иван Иван - торговец проиграл, а "Сам" всё требует продолжения игры. Торговец трусоват был и поставил самое дорогое что было - карту во которой указано где некое сокровище спрятано (попала к нему при странных обстоятельствах - прислана письмом на его имя неизвестно от кого). Губернатор от радости чуть из штанов не выпрыгнул. Распрощался как с лучшим другом, мол милости просим, всякий раз, в наш великолепный город. А торговец потом с горя запил, мол ценную вещь так глупо прошляпил - пил и пил и торговлю забросил. Но вразумился, опять стал всем торговцам торговец, и дела у него пошли пуще прежнего хорошо.
А Губернатор Иван Иван не спал всю ночь, всё разбирал карту - вчитывался, вдумывался. И пил кофей пол-литровыми чашками, к утру приказал запрячь в коляски всех лошадей что были (получилось четыре упряжки), подумал - маловато, послал ни свет - ни заря гонцов к своим приближённым, и оттуда пригнали ещё три.
А вычитал он вот что: Путешествие за золотом Призраков начинается у порога твоего, Иван, дома. Садись на коня да скачи во весь опор вокруг жилища своего, скачи и ровно тысячу раз окружи, не выпуская из ручек вожжи, так и найдёшь начало пути
ну, а потом, и дале лети.
Губернатор Иван Иван приказал разыскать свой старый мундир, взял пистоль и саблю свою - времён Наполеоновской войны. Опояска еле на нём сошлась, но пистоль был справен, смазан, заряжен и принадлежности имелись; сабля отточена. Поехал один, никому не сказав.
Итак, раннее утро, очень пасмурно и прохладно. На улицы ещё никто носа не кажет. А дом губернатора несколько на отшибе и на возвышении.
Стал он гонять и гонял так, что пыль столбом. Вокруг ограды дома его хорошо накатанная дорога без рытвин, так что лети и лети; и он летал. Как двести кругов проедет, меняет упряжку и давай дальше круги считать. Считал сам, никому не доверяя, лишь, старый конюх, верный, подавал лошадей - думая, что барин допился до белой горячки. Хотя выглядел на редкость! - щёки раскраснелись, бакенбарды седые топорщатся, фуражка набекрень - сокол. После двухсот кругов у Ивана Ивана очень стала кружиться голова и он приказал водки. Выхлебал из горла чуть ли не половину бутылки и ну опять гонять! В пути ещё прихлёбывает. И так, от езды голова кружится в одну сторону, а от водки в другую - и эдак какое-то равновесие достигается. А он знай себе коней нахлёстывает, предписанное выполняет.
Стемнело уже, а он всё ездит, его немного удивило, что народ так и не собрался поглазеть, а то думал будет толпа шуметь - мол у губернатора голова набекрень стала, а не фуражка. Но никто не появился. Толи погода подводила - а его баловала - толи ещё что?
Но стемневшая темнота стала странной - будто бежала за повозкой, летела так нетопырём, укрывая чёрным крылом. И временами, оторвавшись от почти пустой бутылки, губернатор наблюдал боковым зрением странное - какие-то красные глаза, кажется, подглядывали за ним зорко, а из глаз лилась эта темнота.
На восемьсот пятидесятый пошёл. Он гнал. Видел, что лошади устали, но гнал не меняя упряжки. Погрохатывали колёса, звенели удила коней, и ветер прямо в рот сушил горло. А Иван Иван - водки и легче.
Один раз ему показалось, что глаза коней загорелись огнём, а шкуры стали чёрными и искрились. Он подумал, что сильно уже перебрал. Но продолжал пить, а то сил уже не было терпеть эту круговерть. Его неоднократно выворачивало на поводья и прочие подпруги перед собой. Он крепился. Всё ближе к тыще!
Света уже не видел, за пределами коляски одни алые пятна, и толи ветер, толи дыхание огромных глоток слышал. А кони вдруг стали резвее, и усталости в них никакой не чувствовалось более.
Иван Иван услышал толи песню - толи плач, и бой барабана. Барабанов он наслушался во времена войны - и "наших", и наполеоновских, но этот, грохотал будто створка Адских врат на сквозняке Оттуда.
Иван: - Чур-р-р меня!..
И запел.
Пел он плохо, но громко. Его никто не слышал уже. Старый конюх, поседевший пуще прежнего, повалившись замертво, лежал у обочины дороги; оставшиеся в упряжках лошади разбежались.
Когда над коляской губернатора взошло Волчье солнце, тысячный круг означился его серебряным светом. Был виден только он - этот круг и ничего более; ни дома, ни города, ни неба. Только Луна и круг света под копытами чёрных коней.
Иван Иван сказал, вовремя, нужные слова заклинания, он заучил их на память, не понимая смысла. Полыхнуло так, что в глазах одни искры и больше ничего. Кони сами по себе остановились. Иван Иван с трудом спустился со ступеньки коляски и тут же упал на колени - в голове одни круги, глаза всё ещё ничего не видят. Он чуть не повалился лицом в землю, но держался, оперевшись на саблю. Отдыхал. Дышал. Глаза не открывались, голова кружилась. Минута. Минута. Минуты. Он не знал сколько. С трудом поднялся на ноги - мешали великоватые габариты тела, убрал саблю в ножны.
Он стоял у дверей своего дома. Но это был не его дом. С виду его, но на самом деле нет. Двери знакомые и стены, но внутри - за всем этим - Что-то. Он, конечно, вошёл из полумрака лунного во мрак кромешный. Но вдруг, тёплый свет свечей - и всё как всегда, передняя, а за нею большой зал, на боковом диванчике вышивает жена, откуда-то музыка... Но опять хлопнула Адская воротина...
Жена обернула к нему чужое лицо с мутными бельмами глаз и заговорила. Голос был Не её.
- Чем платить будешь за вход!
Иван Иван похолодел и толи со страха, толи по ни с того - ни с сего вспомнившейся выучке, подскочил к этому существу, отхватил голову саблей.
Голова гулко бухнула об пол во внезапно наступившей тишине. Будто ничего не произошло - голова буравила губернатора слепыми глазами.
- Чем платить будешь!
Он сдался: - Чего ты хочешь?
--
Это зависит от того, чего хочешь ты.
--
Я пришёл за золотом.
--
Тогда отруби себе кисть руки и пролей кровь на центр зала.
Странное спокойствие сошло на Ивана Ивана, он вышел на центр комнаты, опустился на колени и приложив левую руку к полу, отрубил кисть у запястья саблей. Кровь полилась несколькими струями, обильно орошая пол - и исчезала куда-то. Губернатор мычал от боли громче коровьего.
Стянув сабельную портупею с шеи, он кое-как перетянул рану, но кровь продолжала капать на пол и исчезать.
- Ты должен отметить начало своего пути, - сказала голова, - а иначе, скажу тебе честно, и не питай надежд на возвращение в мир живых.
- Да замолчи ты!...
- И ещё одно, - не слушала голова, - смотри в оба. Потом покатилась по полу, оттуда на стену, а далее куда-то во тьму.
Губернатор достал из кармана платок и примотал к ране. Было очень больно. Ему захотелось отдохнуть. Спать. Но он не осмелился присесть на диван рядом с безглавым телом своей мнимой жены и брёл далее через зал и в знакомый и незнакомый коридор...
- А-а, новенький! - послышалось совсем рядом.
Из темного угла выполз невысокий и грязноватый субъект; Иван Иван мог бы поклясться, пусть и глаза его закрывались от слабости, но он заглянул ранее в этот угол - там никого не было...
- Через стены уже проходить умеешь? А-а, ну да... Я всё здесь покажу! Я здесь давно, всё знаю - всё знаю, - и захихикал.- Ты пистоль свой выброси - выброси, здесь от него проку нет, а вот сабельку оставь - пригодится. Меня зовут Ноль. А тебя-то как? Хотя, я конечно же знаю, что ты Иван Иван - губернатор, но это я так спрашиваю, для соблюдения приличий.
- Иван Иван... мне бы присесть, - просипел губернатор.
- Садится рано ещё, рано - ты ж ещё ничего не видел! А рана так, пустяковая, тут у многих такие, протяни руку, - а сам Ноль потянулся к кисету на поясе - кисет, ну как для табака кисет - обычный.
Иван Иван протянул культю вперёд. Ноль сдёрнул набухший кровью платок с раны, кровь опять пошла обильней. На ладони Ноля горкой лежал фиолетовый порошок, он прижал свою ладонь к культе губернатора, послышался треск - будто сгорел порох, вспыхнуло несколько искр, губернатор закричал.
- Ну и всё, - сказал Ноль, - идём далее. В тот вот коридор лучше не заходить - слишком уж там темно, - и Ноль захихикал, сказав это. - Ага, ну да - и научись проходить сквозь стены, здесь все это делают. Ну что тут ещё у нас?..
Губернатор плёлся следом, рука болела, но кровотечение прекратилось, на срубленном запястье образовалась запекшаяся корка.
- А ты тоже наверное за золотом? Можешь не отвечать - знаю - знаю, все мы тут за этим... Ну вот, те комнаты вполне жилые, можно там и отдохнуть денёк другой.. ой, я хотел сказать часок другой - здесь надолго лучше нигде не задерживаться. Смотри, - Ноль указал на стену, - там проход дальше, но его никто ещё не нашёл, видеть видим, а вот найти - загвоздка.
Иван Иван видел лишь стену перед собою и больше ничего, а Ноль спрашивал:
- Ну, видишь проход? То-то и оно, что не видишь... Вообще, зачем ты сюда пришёл?!
Иван Иван хотел ответить. Ноль отмахнулся: - Знаю-знаю - позвали. Ну ничего-ничего, не всё сразу. А теперь извини меня, я должен тебя покинуть, становится здесь опасно; и ты, советую, беги.., и выброси ты этот пистолет!
Иван Иван уже заключил, что встретил сумасшедшего - потому что, назвавшийся Нулём человек, со всех ног нёсся ни в какие ни двери, а к стене - точнее в угол, и губернатор думал - сейчас расшибёт лоб... А потом зазвучала неприятная музыка. А потом хлопнули Адские ворота.
...А Ноль исчез в тёмном углу. Ещё несколько мгновений тишины. Откуда-то раздался тихий голос Нуля: - А у тебя поесть ничего нет?.. - и ещё - ...да беги ты, беги!
Губернатор испугался и побежал, хотел как Ноль влететь в тёмный угол и исчезнуть, но передумал и понёсся обратно в залу, а там забрался под диван на котором, всё ещё, обезглавленное тело.
Опять зазвучала неприятная музыка. Но громче и ближе. Это были трубы, но звучали не звонко - как должны - а слишком приглушённо, как из под тёмной воды. Потом послышались голоса - вернее один голос, голос глашатая, который видно, объявляя какую-то важную персону, выкрикивал титулы:
- Герцог Рубежа Серых Земель; Податель Письма - За; Вечный; Тень тени!..
Иван Иван заткнул уши. Так пролежал пару минут. Вдруг прямо перед его лбом выскочил узкий стальной клинок - кто-то проткнул диван кинжалом сверху. Потом клинок пропал, потом опять появился, царапнув ухо губернатора, потом Ивана Ивана выволокли за ноги из-под дивана. Иван Иван, как пойманная толстая рыбина, задёргался и убрал руки от ушей, закричал с перепугу.
Увидел перед своим лицом ноги, увидел как сквозь них просвечивает безголовый труп, валяющийся на полу, опять закричал; его ударили раз и ещё раз, он хотел лягнуться в ответ - его ноги прошли сквозь ноги обидчика. Он опять закричал.
Его легко приподняли и поставили на ноги, он не держался на ногах, его держало руками существо с серым лицом. Призрак.
Лицо этого существа было безобразной маской мертвой плоти, чуть светилось изнутри и просвечивало. В одежде - которую никто не носил уже пару столетий, в лёгких доспехах. Прокричал Ивану Ивану прямо в лицо:
- Передайте господину Герцогу, что я нашёл для него нового оруженосца!
Иван Иван захныкал. Его ударили коленом в круглый живот, но не сильно, больше для острастки:
- Советую прекратить.
И потащили Ивана Ивана - губернатора куда-то.
На шее верёвка - прозрачная как и толпа привидений вокруг - но держит, а руки сквозь неё проходят - не развязать.
Отвратительные призраки мертвецов шагали ровным строем - их доспехи не бряцали (и не блестели, как их мутные глаза слепцов). Но они всё видели. В строю их несколько десятков, впереди, в развевающейся - на невесть откуда взявшемся в помещении ветру - мантии, видимо герцог.
Ивана Ивана притащили в фехтовальный зал, которого не было в его доме, и вели туда по коридорам, которых не было в его прежнем доме.
Призрачная свита выстроилась вдоль стен, в зале стало светлее из-за факелов, что в их руках, но странный синеватый цвет пламени резал глаза Ивана Ивана, а его пленители до смерти его пугали. Его оставили у пылающего камина, Иван Иван повалился на пол у жаркого огня и разомлел немного, но всё же цвет пламени был страшным, синим и губернатор не мог и на минуту успокоиться.
Подошёл тот давешний призрак, что выволок его из-под дивана; нёс в руках длинную шпагу.
- Подашь господину герцогу, новый оруженосец.
Иван Иван аж затрясся, он уже успел немного порассмотреть герцога и показалось ему, что тот был самым страшным и отвратительным из всех.
-...Послужишь верой-правдой господину нашему, проживёшь дольше... дам тебе совет - без нашей поддержки тебя ждёт худшая участь, чем выпала нам. А теперь поднимайся наконец! И скажи что рад служить.
Иван Иван поднялся на ватные ноги и промямлил:
- Рад служить.
Призрак, держа шпагу на вытянутых двух руках, протянул её Ивану Ивану. Иван Иван подставил одну ладонь и культю... Шпага, провалившись сквозь руки губернатора, брякнулась об пол и стала проваливаться в него. Призрак быстро подхватил прозрачную серую шпагу.
- Ещё раз сделаешь так, и я разорву тебя надвое, - и опять протянул шпагу Ивану Ивану. Тот, зажмурившись, опять подставил руки. Подумал, что жизнь его на этом кончилась. Но вдруг, ладонью правой руки ощутил холод призрачного клинка. Иван Иван открыл глаза. Призрак, отвернувшись, беззвучно уходил.
Иван Иван понимал, что ему теперь нужно делать, нужно отнести призрачную сталь его теперешнему господину.
Герцог, уже сбросив мантию на пол, стоял в дальнем от Ивана Ивана конце зала и, разминая суставы, помахивал руками.
Иван Иван подумал: - Прямо как человек... то есть живой человек, хотя сам давно уже умер - и не дышит и не устаёт. Зачем-то они притворяются людьми?
И заставил себя двинуться через зал к своему герцогу.
Когда губернатор, передав шпагу герцогу, поспешил удалиться, тот остановил его, заставил подняться с пола тень Ивана Ивана и обнажить чёрную копию его сабли - фехтовал с тенью.
Иван Иван в ужасе вжался в угол помещения - без собственной тени он ощущал себя неуютно; не то чтобы это ощущение было физического толка - нет, просто он смотрел на огонь факелов, на привидений, что держали эти факелы - теней у факельщиков не было, и теперь у Ивана Ивана тоже не было тени...
Поединок был беззвучным - и герцог и тень губернатора беззвучно передвигались, беззвучно сталкивали своё оружие.
Тень губернатора была точной его копией - та же лысая голова и та же грузная фигура. Но тень его обрела странную лёгкость движений и гибкость. Тёмная копия Ивана Ивана выгибала руки и ноги в невозможных для человека движениях. И губернатор не припоминал чтобы и в молодости он мог так ловко управляться с оружием.
Но тем не менее герцог побеждал, раз за разом нанося уколы в тёмное тело губернатора. Тени это никак не вредило.
Герцог передал свою шпагу Ивану Ивану. А тень губернатора упала к его ногам и приросла.
Призраки беззвучным кортежем удалялись, оставляя губернатора одного в одном большом зале. Стало темнее - ведь призраки унесли свои призрачные факелы, огонь камина, да подсвечник со свечами на нём давали лишь свет.
Иван Иван немного успокоился, догадавшись, что его не растерзают, по крайней мере пока, сел у камина на пол. Грелся. Размышлял.
Явился болтливый Ноль. Сел рядом.
- Ты, я гляжу, пошёл на повышение сразу же. Нам остальным, приходится только мечтать попасть в услужение к герцогу - в его свиту. Нам остаётся только прятаться от них, иначе, скажу я тебе, они, поймав, выпивают, вытягивают из таких как мы жизнь. Так-то.
- Выходит мне повезло?
- И ещё как повезло! Для многих здесь, это предел мечтаний. Найти, всё же, золото надеются уже немногие. А выбраться из этих комнат наверное никто не надеется уже... хотя нет, как же - я надеюсь!
- Есть хочется, - пожаловался губернатор.
- А ты видел здесь крыс - большущие такие, вот только ими и питаемся. Камины здесь горят всегда - это пламя без времени; поймаешь одну, зажаришь - вот тебе и еда, а кровь их заместо воды.
Губернатор всмотрелся в ехидное лицо Ноля - но тот явно не лгал, его передёрнуло.
- Всё, мне нужно идти, - заторопился Ноль, - а ты не бойся, никакой опасности я не чую - просто дела. Можешь оставаться здесь или побродить вокруг, всё одно - если ты понадобишься им, они тебя найдут, - Ноль удалился.
Губернатор Иван Иван бродил по залам, коридорам и переходам этого места - что нельзя было назвать домом. Некоторые пространства, точнее комнаты и ещё какие-то уголки, он узнавал, но большею частью всё казалось неведомым. Он и вправду заметил снующих по углам жирных крыс и пристрелил двух из пистоля, который не выбросил всё же - чему и был рад. И странная штука - сколько бы он ни стрелял, перезарядка не требовалась, губернатор чему, очень, удивлялся. Для проведения опыта он стал расстреливать вазоны в ряд стоящие на камине в одной из комнат. Он конечно же и мазал (сноровка прежняя пропала), но и попадал. И что удивительно, он выстрелил десяток раз к ряду - ни разу не перезарядив пистоль.
Губернатор вернулся в фехтовальный зал, что казался ему более "родным" среди прочих помещений этого бесконечного места, и опять уселся на полу.
Делая обход помещений, он искал для себя стул или скамью, но большинство помещений были пусты от мебели и лишь кое-где находились диваны, совершенно нетранспортабельные из-за своих габаритов. Потому Иван Иван сидел на полу и рассматривал свои охотничьи трофеи. Крысы казались отвратительными - безобразные зубастые морды, серая короткошёрстная шкура и лысые серые хвосты.
Губернатор был ещё не настолько голоден, чтобы наброситься на подобную еду. И потому просто сидел и грелся у огня, а в голове его мыслей - то никаких и не было. Полудрёма.
Иногда через фехтовальный зал проходили люди, иногда не люди. Кое-кто из людей подходил познакомиться, другие шли своей дорогой. Знакомства происходили приблизительно вот так.
Подходит человек и говорит: - Что, покушать собрались? Ну вы кушайте, кушайте, - и удалялись.
Некоторые называли свои имена, другие нет.
От вида некоторых созданий, проходивших мимо, губернатора начинало мутить. И остатки аппетита растворились в отвращении.
Ноль рассказывал об этих уродах. Они потеряли человеческий облик меняя части себя на крупицы знания - чтобы найти порог прохода. Они носят чёрные свои балахоны не напрасно - скрывают своё уродство - они действительно отвратительны... А ты кушай - кушай.
Ноль ловко разделывал вторую крысу саблей Ивана Ивана. Вспарывал живот, сдирал шкуру; потом кишки и шкурку бросил в огонь. Поднялся мерзкий запах.
- А ты кушай - кушай! - надевая на остриё сабли маленькую тушку, приговаривал Ноль. Протянув руку с саблей к огню, жарил крысу. Огонь был сильным и мясной сок и жир громко зашкварчали, капая на угли. Пошёл мясной дух.
- Воды здесь тоже нет, - произносил с неослабевающим оптимизмом в голосе Ноль, - так что пей кровь крысы.
Ивана Ивана передёрнуло.
- А так, жить здесь можно - можно, - не унимался жизнерадостный Ноль, - вот только главное найти, что все ищут - найти проход в ворота - это главное, а то проведёшь всю жизнь тыкаясь носом в открытую дверь. Тебе-то тут же повезло - наняли оруженосцем к Герцогу. Редкостная удача! Теперь не пропадёшь.
Ноль снял с кончика сабли изжаренную тушку и стал перебрасывать, горячую её, с руки на руку - остужая.
Иван Иван, сам как-то, не заметив, съел первую крысу, приготовленную Нолём.
- А давно вы здесь? - обратился он к Нолю.
- Сказал - так сказал! Кто же здесь время сосчитает?... Может и давно. На сколько я выгляжу лет? Зеркал - то здесь нет...
- Лет на около полувека, - подумав сказал губернатор.
- И вправду такой старик?! - поразился Ноль.
Губернатор озадачился:
- А что, вы совсем ещё не старый - мне то уж к семидесяти совсем близко...
- Как же не старик! - раскричался Ноль, мне всего двадцать с небольшим было, когда я письмо получил!
Горе его было неподдельным, чётко читаясь на маленьком сморщенном лице.
Но видимо жизнерадостность характера его, взяла, как обычно, верх - он опять улыбался и тараторил:
- А знаешь, ведь времени могло и вдвое более пройти и втрое, вчетверо, - слова как стрижи из гнёзд срывались с его языка. - Что - там вчетверо - вдесятеро!.. - он умолк на момент, видимо пытаясь придумать более крупное числительное.
- А могло и ни сколько не пройти. Представь, я, выхожу отсюда - в мир живых - с мешками золота и молодой и красивый как раньше, как тогда... Ну конечно я приврал - приврал, что красивый, красавцем я никогда не был, но вообрази - а за мной телеги - телеги, кареты, заполненные золотом призраков!
Иван Иван попытался представить это - как-то не вышло, он лишь закивал головою, пытаясь придать губам и глазам своим что-то восторженное. Он уже считал Ноля единственным своим другом.
Вдруг Ноль заговорил о совсем другом, ни с того - ни с сего.
- Ты губернатор имени своего не сообщай первым встречным - поперечным. Места здесь такие!.. Сам знаешь - сам знаешь, лучше называйся губернатор или ещё как. Я же Ноль, но не думай есть, у меня христианское имя. ..ой! Что я говорю - таком-то! месте - того гляди накликаю беду.
Так-вот - так-вот - придумай прозвище себе - Оруженосец там, или ещё как, а то глядишь как заколдуют, и я не расколдую, и никто другой не расколдует. Полюбил я тебя как сына, как сынка, которого у меня никогда не было.
Но говоря это Ноль не выглядел опечаленным. Может скрывал чувства, кто знает.
Иван Иван сжал локоть друга по-дружески.
Иван Иван стал предчувствовать моменты появления Герцога со свитой. И всегда был уже готов - приведя свой мундир и себя самого в наивозможнейший порядок (в его-то ситуации - ни зеркал, ни воды чтобы умыться) и держа призрачную серую шпагу в руках.
Появлялся Герцог со свитой и после разминки тренировался в фехтовании с тенью Ивана Ивана. Иван Иван же не терпел никакого урона от этих поединков. Сколько бы ни протыкали его тень - он не чувствовал, ровным счётом, ничего.
Иван Иван замечал, что Герцог с каждым своим появлением выглядит всё страшнее - мёртвая его, призрачная плоть отвратительно разлагалась - видимо он был проклят, заключил Иван Иван.
А когда картеж призраков удалялся во главе со своим главой, Иван сам начинал свою тренировку. От нечего делать он стал тренироваться со шпагой Герцога. Конечно же он не мог создать себе призрачного или теневого соперника (не мог этого и Ноль, губернатор (именно это простое прозвище выбрал себе Иван Иван) просил об этом друга - но тот заявил, что это не в его власти), так вот Иван Иван просто резал и колол воздух шпагой, двигаясь по залу.
Поначалу он быстро выдыхался, начинал кашлять и мучила его одышка - возраст и полнота. Но втянувшись со временем, он всё более и более продлевал тренировки. Стал худеть и от них и от скудной местной еды. Возможно и кровь крыс играла какую-то роль в его омоложении. Да-да. Он начал молодеть. Но не быстро, а медленно.
В первые свои тренировки Иван Иван ещё терял шпагу призрака, она вдруг проскальзывала сквозь его пальцы и неслышно начинала проваливаться в пол. Он, трясясь от страха, торопился поднять шпагу - он подозревал что за потерю клинка его не ждёт, мягко говоря, ничего хорошего. Но продолжал тренировки.
А время от времени, он бродя по коридорам или охотясь на крыс, набредал на Ту стену. Ту, что с дверью. Но по-прежнему не видел ни Двери ни Входа в Дверь и уходил дальше.
Его навещал Ноль и другие "жители" этого места. Иногда они - Жители, в том числе и губернатор, устраивали посиделки с ужином из жаркого, общались. Вот так.
Иван Иван и сам не знал почему тренируется со шпагой призрака, а не со своей собственной саблей. И тренировки осложняло то, что шпага ничего не весила, и это было опасно само по себе - хотя губернатор и не ощущал ни веса, ни плотности металла шпаги своей рукой - зато он легко мог поранить себя ей. И Герцогу точно бы не понравилось, что оруженосец забавляется с клинком своего господина. С другой стороны Иван Иван задавался вопросом - почему шпаги у него не забирают после упражнений хозяина её. Он часто над этим ломал голову, но не находил ответа. Не знал ответа и Ноль, но видел в этом нечто пугающее, опасное.
Они вместе часто гуляли по коридорам, беседовали; Ноль вёл себя покровительственно обычно и не потому, что пробыл в этом месте дольше, а как с сыном.
А Иван Иван молодел.
Вот бредут они, по постоянно чистому и блестящему паркету - будто кто-то тщательно вымел и начистил его; Ноль лишь заслышав любой необъяснимый звук, тут же прячется - скрывается в первом подвернувшемся углу, но потом появляется поняв, что всё в порядке, а Иван Иван идёт себе по-прежнему расслаблено, он несколько обнаглел, освоившись здесь и уверовав, что служба у призраков придаёт ему значимости, да ещё от того, что стал тренироваться с оружием.
Время не идёт себе в гулких мрачных коридорах этого места. Иван Иван молодеет. На его лысине стали пробиваться чёрные волоски, а седые его волосы, что остались над ушами и на затылке, выпали. Он худеет на глазах, а в походке его появляется опасная грациозность. Ноль скрывает то, что стал бояться своего приёмного сына. Ноль предчувствует нехорошее, но всех его сил волшебника - которым он стал здесь - не хватает что бы определить, что же грядёт. А Иван Иван беспечен, не думает о будущем, просто живёт в обстоятельствах жизни, окруживших его.
Случается странное. Небывалое.
Иван Иван живёт всю свою жизнь и начало новой своей жизни - руководствуясь чувствами. Как женщина. И он совершает непоправимое. Не планируя, даже не зная - Что! совершит. Но делает.
Его чувствительность развилась здесь - в Предчувствие. Почти в предвидение (ну ровно как у Ноля интерес к творению волшебства развился в Искусство).
На обычной тренировке Герцога. Всё было как всегда. Картеж привидений. Факелы. И отвратительный, страшный Герцог.
Но Иван Иван вдруг перестал бояться его. А если он не боится Герцога - то что ему все остальные!
Иван Иван видит наперёд - как Герцог подходит чтобы принять клинок, но Иван Иван вместо того чтобы подать шпагу перехватывает эфес, здоровой рукой, и делает выпад - ровно в сердце Герцога.
И он - Иван Иван бывший губернатор - так и делает. Герцог лежит у его ног. Ни крови, ни стонов. Герцог мёртв. Призраки беззвучно обнажают мечи. Окружают Ивана Ивана - убийцу.
А он не обращая на них внимания смотрит в глаза герцогу. Рассматривает его лицо. Выражение покоя. В глазах, практически, радость.
Иван Иван поражён. Это выражение на лице ещё более неожиданно, чем собственный поступок.
Иван Иван переводит взгляд на привидений - те готовы напасть, Иван Иван принимает боевую стойку со шпагой... с его теперь шпагой.
Это танец, это - практически балет (что видел как-то в стольном городе и запомнил) - но это - Пляска Смерти и смертью стал он - губернатор Иван Иван. И эти будто бы движения танца - плавные и красивые - но чёткие и быстрые, что захватило бы дух - если бы кто-то присутствовал и видел бы, но никого - кроме одного и армии против него.
Кто же прав? Кто виноват? Да ни кто! Призраки страшны и прокляты - кем и за что не помнят сами - страдающие бесплотные чудовища. Проклятые!
Иван Иван? Убийца своего господина - но насильно взятый в услужение... Что здесь? Свалка правых и виноватых, нет - только лишь бой за правду - Цель, но Свою.
- Ноль! Ноль! - звал Иван Иван, - скорее сюда! Я понял всё! Да где же ты, друг мой и названный отец! Скорее! А то навеки останешься здесь!
Ноль вбегает в фехтовальный зал и застаёт Ивана Ивана в очень возбуждённом состоянии. Тот стоит посреди груд тел мёртвых - мёртвых. И души проклятые умертвил Иван Иван. Мёртвые тела их сгнили давно в могилах разбросанных в различных эпохах и странах, а проклятые души почили здесь, в этом странном месте.
Ноль вцепляется себе в лицо - в мыслях одно слово: - Небывалое! Небывалое!
И ужас охватывает его.
"- Что же он наделал - названный его сын?!! Что же теперь будет? Что-то теперь будет!"
А Иван Иван не слушает реплик Ноля, а буквально кричит на него:
- Я понял как здесь устроено!!
Иван Иван задыхается от пыла боя - ему не хватает воздуху чтобы прокричать всё, всё что он осознал вдруг, но пытается и почти хрипит страшным шёпотом: - Я знаю где выход!... А Ноль уже тянет его за руку к двери и пытается вразумить, успокоить - мол по пути расскажешь - и к Двери, к Стене его тянет. А тот Нет, - не идёт, а стоит как вкопанный.
- Не там дверь. Не там!
- А где же?
- Да прямо здесь!! - кричит опять.
- Да где же - где, не понимаю!
- Ту Дверь, - кивает Иван Иван на выход в коридоры - а там далее Стена с дверью, в которую выйти никто не может, - вымыслили, вымечтали здешние обитатели и вечные пленники. Даже призраки не знали выхода из этого места, а были навечно прокляты быть здесь стражей, лишь блуждали из Пространства в Пространство - здесь же; не зная что топчутся, как привязанные, на месте, да и были скованы заклинанием или ещё как - охранять. Лишь засыпали на время в глубине под этим местом, но всегда возвращались опять - видишь! Туда же и возвращаются!
- А и в правду, - думал Ноль наблюдая: Тела мёртвых - мёртвых, потихоньку, проваливались сквозь пол и оружие их и потухшие факелы тоже. Мёртвые навечно духи в мёртвом навечно месте.
- Так где же Дверь! - вскричал Ноль.
- Это и есть дверь, - спокойно произнёс Иван Иван, отдышавшись.
Ноль выглядел недоумевающим и обводил зал глазами - будто спрашивая - ну где же?
Иван Иван продолжил буднично: - Мы постоянно находились в дверном проёме - чем является всё здесь. Нужно обладать лишь силой воли, и стремлением пройти в него.
Ноль стал сомневаться в истинности слов своего сына, и это отразилось на его лице.
Тогда Иван Иван просто ткнул в пространство перед собою шпагой, и произошло странное - часть клинка будто исчезла, прорезав воздух: - Мы постоянно стояли в Коридоре, но и шагу не осмеливались ступить в правильном направлении.
А теперь Ноль гордился своим сыном: - Вот оно значит Как! - подумал он, поняв что происходит.
И вдвоём они шагнули сквозь пелену, застилавшую глаза, шагнули в неизведанное, но предполагаемое. Ноль - постигнув путём умозаключений и сопоставления крупиц добытого им Знания (за долгие годы пребывания у открытой двери) - предполагал, и более - думал что знал, что ждёт их за Дверью.
А вот Иван Иван точно знал, так как увидел уже себя поющим над распростёртым на Пепельной Земле Нолём.
Он знал.
Вышли они в пустошь. Равнина - с невысокими каменистыми холмами и буераками - цвета пепла. Пепельная Земля.
Они сразу же услышали Голос. И это была неостановимая речь. Всегдашняя. Но услышали они слова лишь, мгновение назад, ступив на Серое.
Голос был бесполым и нечётким, труднопонимаемо звучал оттого. Бесконечно повторялась одна и та же фраза:
- Принеси жертву!
Иван Иван не слушал, он смотрел на потерявшегося в происходящем событии Ноля. На отца. И по лицу читал его мысли. Тот соображал: - Мы ничего не принесли с собою. Всё произошло так быстро... мы не успели подготовиться! Какую же требуют жертву от нас..., - и так далее. Ивану Ивану был ясен весь ход мыслей отца.
У самого же Ивана Ивана лицо было грустным и более. Из простого человека он стал путником сложной дороги и выборы в его жизни так же стали сложными чем в жизни обывателя.
Он запел песнь. Это было заклинание, он читал его в монотонном голосе, звучащем над пустошью.
Ноль был испуган и поражён - во все глаза смотрел на сына - звуки его песни подчиняли волю, клонили к земле, заставляя пасть на неё. Ноль не мог сопротивляться, не мог колдовать в ответ. Не мог вымолвить и слова о пощаде. Только смотрел на сына испуганными глазами, в которых была мольба.
Иван Иван с сосредоточенным лицом выполнял ритуал. Допев песню, он зарубил Ноля саблей...
Голос прервался на полуслове, изменившись на другое.
- Пролей кровь в водоём.
Иван Иван выполнил.
Вблизи был небольшой омут с непрозрачной водой, туда подтащил тело Ноля Иван Иван - губернатор. Кровь полилась на воду и будто просачивалась за тёмное стекло без остатка. Иван Иван увидел как в воде плавают красногубые улыбки, ему стало жутко, он отвернулся.
Знал теперь, что можно идти, и пошёл, стараясь не задумываться о том, на что обрёк душу Ноля.
Ток времени не ощущался. И здесь всегда было серо - ни рассветов, ни закатов - солнца вообще не было, лишь молочное сияние в тёмном небе.
Иван Иван не уставал - если шёл, не отдыхал - если сидел. Говорить было не с кем. Животные места этого - если их можно было назвать так - были настолько отвратительны на вид, что Иван Иван не решался употреблять их в пищу.
Он застрелил одно из этих созданий из пистоля - на чём перестал работать механизм - но в отвращении отпихнул от себя ногою эту мерзость. И выбросил бесполезный теперь пистоль. В этой пустоши растений было немного - сухие колючие кусты - невысоко - корявого вида и кактусы нежно-белого цвета, колючие.
Из последних Иван Иван - с помощью сабли - добывал и жидкость для питья и поедал мучнистую горькую мякоть.
Иногда - самопроизвольно - в низинах вспыхивало жаркое синее пламя (оттого Иван Иван стал выбирать места для стоянок повыше), тогда можно было запалить костерок ветками кустарника и костями сухими. Иван Иван нашёл большой, достаточно, череп - неясно чей, но точно не человечий - приспособил под походный котёл, носил с собою. Он кипятил в котле что-то вроде каши или варенья сероватого, из сока и мякоти белых кактусов, приправляя варево мелкими цветками, что иногда распускались на сухих кустах. Питался так. Воды в пустоши не было никакой, а к чему-то похожему на омут - туда где умер Ноль - он не хотел возвращаться. Так и жил первые дни или часы - время измерить было нельзя, ничто не менялось вокруг, лишь он сам. Волосы стали отрастать на его голове всё длиннее, старый мундир поизносился и висел на нем мешком - Иван Иван сильно похудел.
Он бродил по пустоши, взбирался на холмы, с опаской спускался в низины, но в окружающем было так мало жизни - всё спало будто бы, и уразумел губернатор, что живые существа являются не местными обитателями, а пришельцами из других мест.
В небесах не было птиц, не было никаких насекомых в земле, а вот люди встречались. Только Иван Иван не мог приблизиться к ним.
Уже не в первый раз он натыкался на стоящего, как статуя, человека (Иван Иван не мог определить пола). Иван Иван кричал им, но безрезультатно, не откликался никто - продолжая каменно стоять - а это явно были не статуи. И сколько ни шёл в направлении, казалось бы, живого существа и на шаг не мог приблизиться. Были и другие, скажем, обитатели; так те, напротив, носились подобно метеорам по поверхности пустоши - губернатор не мог за ними угнаться - и так же не обращали на его окрики внимания. Это очень озадачивало Ивана Ивана, он пытался найти объяснение происходящему. Пока не находил.
Однажды, двигаясь без направления - так как определить его здесь было невозможно (Иван Иван не мог сказать наверняка - не ходит ли он кругами, ведь на пепельной земле не оставалось следов), он опять увидел человека в отдалении, всё было как обычно, с той только разницей, что вокруг человека валялся неясный хлам.
Иван Иван размышлял - стоит ли попробовать добраться туда, или пройти мимо? Но уразумев, что большой разницы в выборе направления нет, решил попробовать добраться.
Губернатор Иван Иван шёл без иллюзий и надежд на удачу, без предчувствий, давно перестав переживать по пустякам - всё это был процесс познания для него и идя, он впитывал и осмыслял окружающее, пусть и наблюдал эту серую пустошь уже прорву времени, не находя нового, но так как времени не было здесь - восприятие было всегда свежим, будто впервые делает шаги по пустоши.
Небо виделось тёмным и неглубоким, ветра не было и облака, или не облака, не двигались; ни что не двигалось - но двигался человек впереди - и это был ребёнок или женщина...
- Что!.. - Иван Иван был ошарашен, несколько времени, или не времени, назад он ещё не мог различить очертаний фигуры впереди, а теперь видел, что она хрупка, рост человека очень невысок.
Двигаясь в том же направлении, Иван Иван стал размышлять - что же изменилось? Он не совершил каких-то действий, отличных от того, как вёл себя обычно, никакого нового понимания не явилось в его сознании, что же тогда?.. не так?
А может быть - в чём правильность его собственных действий? Пришёл к выводу, что это происходит помимо его воли.
- Если тебе преподают урок, нужно извлечь из него как можно больше пользы, - размышлял Иван Иван. Раз нет времени, но есть пространство, как можно с большей пользой перемещаться? Нужно или подчинить себе окружающую, так скажем, твердь или играть по здешним правилам. Но мне они неизвестны. Всё же есть люди, что свободно перемещаются с немыслимой для него самого скоростью и люди, что стоят как вкопанные, но к ним невозможно приблизиться. Видимо даже в этом безправильном месте есть свои правила, а правила нельзя нарушить без последствий. Итак, что мы имеем - Бегунов и Окаменевших; я не намерен становиться ни тем, ни другим - хотел бы просто поговорить. И вот ключевое слово - нужно просто заговорить.
Иван Иван увидел, что это ребёнок - девочка, лет двенадцати. Вела себя, будто повредилась умом или только проснулась после долгого кошмара в незнакомом месте. Иван Иван не видел пока на её теле никаких повреждений. Тем временем ребёнок вяло бродил на небольшом пространстве, то пристально осматривая себя самоё, то вяло - окружающее.
Иван Иван рассмотрел - приближаясь, что всё то место, где перемещался ребёнок, завалено обломками некой деревянной конструкции и ещё ящиками с вывалившимся скарбом. Это оказался деревянный фургон с вывалившимися из него вещами.
Казалось, этот тарантас рухнул с большой высоты - был полностью разломан, матерчатый тент отлетел в сторону, деревянные колёса разбиты вдребезги. Но где же лошади, что верно тянули эту крытую повозку? Да и достаточно большой возвышенности, рухнув с которой, тарантас так бы разбился, в округе не было.
Это практически равнина, но непроходимая для подобного транспорта из-за каменистости. Ивану Ивану было интересно.
И вот он добрался. Девочка, не обратив внимания, продолжала вести себя по-прежнему. Сомнамбулически. Иван Иван - губернатор стоял молча, наблюдая.
Несколько раз ребёнок бросал на него взгляд, но видимо не верил своим глазам. В безвременье это могло продолжаться бесконечно и Иван Иван решил заговорить.
- Кто ты и откуда ты?!
Девочка опешила, едва ли не усевшись на пепельную землю, но чуть погодя ответила, глядя широко - хлопающими глазами. Не по-русски. Но Иван Иван понимал этот язык.
- Наш фургон рухнул с обрыва, - лепетала она, - Отец не справился с испугавшейся обвала лошадью! Я очень испугалась и зажмурилась когда мы падали... Все кричали. Я нет! - с некоторой гордостью заявила девочка. - Потом страшный грохот, даже наша лошадь жаловалась своим голосом, как по-человечески, на силу падения. Я оглохла на время от криков. А потом, придя в себя, я выбралась из-под полотна - что занавес на сцене - а вокруг никого не было, ни папы, ни мамы, и деда с братьями тоже не было! Я звала их по именам, вспоминала смешные истории из нашей бродячей жизни, пересказывала вслух, я даже выкрикивала отрывки из своих ролей - стараясь очень, надеялась, что дед оценит и выйдет, чтобы поаплодировать мне. Но никто не вернулся. Вокруг один только этот мёртвый воздух и тщета этой окружающей земли, и такой же пустой окоём, и ничего нет, один только наш актёрский реквизит и сломанный фургон. Даже нашей лошади нет! Дядя, скажите, где они все?! Они верно разбились на смерть и попали в рай? Или только я провалилась в пропасть?!.. Я и не знала, что там, глубоко внизу, так страшно и одиноко, - она плакала, - они умерли, а я осталась жива, но почему так, как я буду теперь жить без них?!.. - и далее уже неразборчиво, причитания и всхлипывания.
Иван Иван рассуждал про себя: - Видимо это ты почила навсегда, а они выжили, или не выжили и попали - куда там попадают мёртвые; а ты оказалась Здесь.
Он решил дать ей попричитать ещё - может сама утихнет немного - и стал осматривать валяющиеся вещи.
"- Действительно актёры, из Европы, судя по языку".
Маски и костюмы напрочь испорчены, шары и кегли для жонглирования, посуда глиняная - разбившаяся.
"- Полезное лишь для огня".
- Ну-ну! Успокойся, - подошёл к ребёнку Иван Иван, - я буду называть тебя Акробатка, и не рассказывай мне своего настоящего имени, - говорил Губернатор, гладя ребёнка по голове, - не плачь, я буду о тебе заботиться, и всё у нас станет хорошо.
Ивана Ивановы дети давно уже выросли, а с внуками он не занимался - раздражали его своими криками и вознёй, потому отвык уже обходиться с детьми, но старался очень, утешить эту девочку - ведь единственное живое и понятное существо здесь с ним.
Иван Иван решил, что нужно поскорее увести Акробатку с этого места, чтобы помочь поскорее забыть. Он собрал лишь охапку на дрова, перевязав это найденной тут же верёвкой, взвалил на плечо. Придумал для ребёнка, что здесь нельзя долго оставаться - место опасное - придут дикие звери. Нужно уходить быстро.
Девочка заметалась среди обломков, пытаясь придумать, что бы взять с собой.
Она сказала: - Дядя, ваша одежда совсем обносилась, давайте я возьму материю с тента и пошью вам плащ, а себе платьице - я умею.
Иван Иван согласился.
Девочка смотала чёрное полотно тента повозки и взяла с собой, также прихватила цветные шары для жонглирования.
И они ушли.
Иван Иван делал вид, что торопится - мол опасно здесь, а сам старался просто подалее отойти от этого места - чтобы было не видно прошлого девочки, и найти место для первого привала в её новой жизни.
Три камня образовали некий свод, и пусть ветра в пустоши не было, всё одно Ивана Ивана тянуло найти защищённое место - видимо по привычке.
Девочка Акробатка пугалась мелких уродливых созданий, что шмыгали - Иван Иван нашёлся, что из-за них-то и нужно было идти споро из того места.
Иван Иван заметил, что на белых кактусах проросли грибы-паразиты, и в связи с этим ему вспомнилась история из своего прошлого - он решил рассказать это девочке, чтобы отвлечь её мысли в сторону.
В Наполеоновскую войну, уже будучи в самой Европе, или даже во Франции с войсками, Ивану Ивану, тогда молоденькому совсем, офицеру, поручили отправиться в тыл русской армии с обозом раненых. Доставить в госпиталь. Добираться было недалече, да и задание пустячное, а Иван Иван по молодости лет конечно рвался в бой и расстраивался, что необходимо отправиться в тыл... но получил войны сполна.
Налетели на обоз французы, будто ниоткуда явились! Солдаты, что были под началом Ивана Ивана, и также сопровождали обоз, все как один полегли в схватке. Французов целый взвод, а под началом Ивана Ивана пятеро, да возницы - всех-всех посекли. Иван Иван по молодости мастак был сражаться, отбился и две подводы с ранеными с собою увёз. Иван Иван даже не ранен. Отдышался. И-Эх!..большая часть обоза у французов осталась: - Покромсают наших солдатиков, - переживал Иван Иван. Но что он мог один - только умереть вместе со всеми! А так, сумел два возка с ранеными увезти в леса.
Попали они в окружение. Повсюду француз. Не выбраться из леса, к своим не пробиться. И вот, он - Иван Иван офицер, дворянин - сам кормит и поит раненых. Они немощные, стонут, просят пить и есть. И Иван Иван с походным котелком бродит по лесу в поисках родника или ручья. Носит воду. Так как провианта в обозе не было - путь до госпиталя, казалось, будет близкий - Иван Иван собирает местные грибы да ягоды - варит из этого похлёбку.
С ягодами было проще, понравились на вкус - хороши; да в основном и попадались знакомые. А вот с грибами было страсть сложно. Незнакомого вида, цвета. Он определял их по запаху. Если запах нравился, то собирал их, и в котёл, а тот на костёр. Варево первым сам пробовал, и ждал чуток, наблюдая за самочувствием. Потом уж разливал раненым. Ведь просят же покушать, а кормить было нечем - вот и содержал остатки обоза так. Иван Иван не рассказал девочке, что многие умерли, но не от его кормёжки, а от ран.
- Но выживших доставил, - продолжал Иван Иван уже вслух, - и меня к награде представили.
- Какой ты молодец, Дядя Губернатор! - восхитилась девочка и улыбалась Ивану Ивану и хлопала в ладоши.